Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Дело Девушек 2012 года.

Ольгерта Харитонова

Род. 30 марта 1959 года на Урале. В 1987 г. окончила философский факультет МГУ. В 1995 г. защитила в Екатеринбурге кандидатскую диссертацию по философии смерти. В 1998 г. переехала в Москву. Издает журнал, посвящённый феминизму. Блог автора heilgard.livejournal.com

О деле Пуссинид на "Радио Свобода".

ЯВЛЕНИЕ PUSSY RIOT

С любезного разрешения автора Я.Кротову, 2012.

Pussy Riot для широкой общественности – это какие-то хулиганки, распиаренные, проплаченные девки и кощунницы, как любят выражаться представители РПЦ (Российской православной церкви) и им сочувствующие. Я к явлению под названием Pussy Riot отношусь иначе и мне бы хотелось, чтобы и у других негативное мнение об этой группе изменилось или хотя бы у них появились мысли о том, чем явление Pussy Riot стало для современной России, начала-продолжения-конца путинской эры.

Pussy Riot – это именно явление. Конечно, не как явление Христа народу. Но как явление мальчишки из толпы, мимо которой шествовал Голый король. Об этом мальчишке мы не знаем ничего – он безлик и безымянен. Так и Pussy Riot не имеют лиц и имен. Хотя посадив трех из них за решетку полиция раскрыла нам их имена. И так как ни Надежда Толоконникова, ни Мария Алехина, ни Екатерина Самуцевич не отказываются от того, что они входят в группу Pussy Riot (думаю, не отказываются потому, что после акции на Лобном месте их имена переписали в полиции), то и мы можем считать, что мы знаем некоторые лица Pussy Riot, но это не отменяет статус группы как явления. Наоборот, после ареста некоторых участниц явление Pussy Riot стало приобретать масштаб, о котором группа мечтала: сотни девушек и юношей, натянув балаклавы, выступили за свободу посаженных участниц Pussy Riot, за прекращение клерикализации России, за свержение путинского режима. В Новосибирске «замироточила» икона Pussy Riot, в Париже поют новые песни Pussy Riot, в Израиле летят в небо шарики с Pussy Riot, а в Киеве летят отрубленные керамические головы в стиле Pussy Riot: Первомай Pussy Riot шагает по планете!

История явления группы Pussy Riot

Первый раз я увидела Надежду Толоконникову на фотографиях после разогнанного гей-парада 28 мая 2011 г. Она не ходила на Манежную площадь с группой Алексеева и не видела, как ударили Лену Костюченко, – ее и Кэт винтили на Тверской. Надя и Катя бесстрашно выталкивали двух мужиков из толпы, скандировавших «Убей п*дора». А доблестный ОМОН, не трогая гомофобов, схватил этих двух девушек и потащил в автозак. Причем каждую забирало четыре сотрудника. А тех, кто призывал убивать, никто не трогал. На следующий день, 29 мая, Надя Толоконникова и Катя Самуцевич пришли на первое занятие в Школу феминизма. Потом Катя приходила в ШФ еще и даже сделала по просьбе организаторов кампании против антиабортного закона листовки. Мне листовки понравились, я распечатала их и раздавала 5 сентября на митинге в рамках этой кампании. А потом я увидела имена Нади и Кэт в программе «Последней осени», Второго форума гражданских активистов. 1 октября 2011 г. они должны были проводить показ панк-феминистского искусства. Там они были заявлены как активистки группы «ВОЙНА». Но, видимо, уже тогда отдельный от «ВОЙНЫ» проект панк группы Pussy Riot был задуман и начал воплощаться в жизнь.

Кто-то написал, что моментом создания группы считается август 2011 г. В другом интервью, отвечая на вопрос журналиста, Pussy Riot сказали, что одним из событий, подтолкнувших их к созданию группы, была рокировка Путина и Медведева 24 сентября. Но при этом уже в марте 2011 г. активистки начали интересоваться американскими и европейскими панк-феминистскими группами, а также следить за событиями арабской политической весны. Тогда и пришла идея создать oi!-феминистскую группу. Говорят, что сама идея родилась из какого-то спора на тему феминизма одновременно у нескольких активисток оппозиционного движения, занимавшихся вопросами противостояния власти, проблемами феминизма, экологии, правами ЛГБТК (лесбиянки, геи, би- и транссексуалы, а также квир вообще), и регулярно принимавших участие в митингах и других формах протеста. Как пишут сами активистки: «Нам было очевидно, что в России не хватает взрывного действия панк-феминистской группы, подталкивающей граждан к развитию культуры протеста. Мы хотели создать прецедент такой группы в России и добиться того, чтобы у Pussy Riot появились последователи. На Западе феминистская культура очень активна: музыка, перфомансы, Bikini Kill* (*американская рок-группа, прославившаяся сверхполитизированными текстами, феминистскими идеями и лозунгами). Многие из нас занимались искусством, искали какие-то формы выхода творческой энергии и вот, наконец, придумали Pussy Riot». К осени группа была создана и в октябре провела свои первые концерты.

Я считаю, что не следует рассматривать Pussy Riot как «гендерную фракцию группы "ВОЙНА"», на мой взгляд, здесь нет смысла говорить о преемственности. Девушки (я имею в виду тех, кто стоял у истоков создания группы Pussy Riot и тех, кто развивал группу дальше) использовали радикальную арт-тактику, но ушли в область музыки и текста. Да и проблемы, поднимаемые группой, отличаются от тех, что были актуальны в акциях «ВОЙНЫ». Pussy Riot – это арт-активистский, феминистский проект. И то, что две (пока известны только две) участницы Pussy Riot были активистками группы «ВОЙНА», говорит лишь об их подготовленности к арт-активизму.

И называть их «дурами неразумными», по меньшей мере, неразумно, так как Надежда Толоконникова должна была в этом году окончить философский факультет МГУ (предполагаю, что она хотела писать работу по Рози Брайдотти, во всяком случае, интересовалась она идеями именно этой феминистки), а Екатерина Самуцевич окончила Московскую школу фотографии и мультимедиа им. А. Родченко. Мне кажется, и другие участницы группы Pussy Riot хорошо подумали, прежде чем пуститься в эту «арт-авантюру».

История явления группы Pussy Riot стремительна – всё произошло буквально за пять месяцев: в октябре 2011 г. первые выступления, в ноябре первый клип группы, а в начале марта 2012 г. три участницы уже арестованы и новые клипы не снимаются (во всяком случае, самой группой). За пять месяцев Pussy Riot успели записать пять клипов, вошедших в дебютный альбом «Убей сексиста» и совершить порядка двадцати несанкционированных партизанских выступлений на разных площадках Москвы. Первые ролики с акций, которые появились в сети, были довольно бодрыми по энергии, но не слишком внятными по содержанию. Последовала негативная реакция большого числа зрителей, особенно много таких недовольных оказалось среди феминисток. Группа использовала символику феминизма, в частности фиолетовый флаг с нарисованным сжатым кулаком, вписанным в зеркало Венеры, и риторику феминизма, но ее призывы и идеи были весьма и весьма своеобразны. Появление в политическом пространстве феминистской группы, которая не вписывалась в «каноны» феминизма (по представлениям многих посещающих страничку feministki в ЖЖ) вызвало реакцию отторжения, и те, кто уже застолбил свое вИдение феминистских идей, поспешили отмежеваться от самозванок. Тем более что в первых песнях политические призывы воспринимались как крайне радикальные, революционные, местами абсурдные («В Восточную Сибирь перенеси свой суп…» [так написано в песне, при этом наверняка, имелся в виду SUP Media]). А «феминистский хлыст», когда «полицейский лижет у тебя между ног…», не способствовал завоеванию сторонников ни среди тех, против кого этот хлыст следовало применять, ни среди тех, кому его следовало брать в свои руки. Эта риторика была похожа на высказывания о перевернутом патриархате: когда сила переходит к женщинам и теперь уже они творят насилие. Да, такое понравиться феминисткам не могло.

Но, как позже заявили сами Pussy Riot, речь не шла об угнетении мужчин (по признаку биологического пола), они предлагали «убить сексиста» не в смысле физического насилия и убийства. Речь шла о борьбе с образом «настоящего мужика», который культивируется в обществе, с сексистскими стереотипами, распространенными в России, как нигде в Европе. И «феминистский хлыст» России необходим для изгнания бесов сексизма. А стать госпожой предлагалось в первую очередь над своею собственной судьбой – не оставаться пассивной «курицей», как воспитывают женщин в постсоветском обществе, а взять свое освобождение в собственные руки. Феминизм и призван освободить от давления заданных ролей как женщин, так и мужчин.

Тексты первых песен услышать можно было действительно по-разному и вложить в них разный смысл, что делало их значение сомнительным. Однако группа быстро училась, учитывая диаметрально противоположные мнения, и исправляя собственные промахи.

И их сразу же заподозрили в ведОмости: «У вас же есть умные мужчины, которые всё организуют». На роль кукловодов назначались многие: от участников группы «ВОЙНА» (что, в общем-то, логично) до Кремля и Госдепа. Кто-то считает группу Pussy Riot частью большой политтехнологической схемы, включающей «умных мужчин» и крупные финансовые потоки. Я же верю, что «дело Pussy Riot начато силами, энергией, волей и стремлением горстки политически активных юных особ», как они сами заявляют. А доказывать, что кто-то не верблюд – дело не благодарное, поэтому я этим здесь заниматься не буду, придерживаясь презумпции доверия: раз Pussy Riot говорят, что они – самостоятельный проект, значит, так оно и есть.

Изначально в группу входило пять постоянных участниц. На головы выступающих были натянуты цветные шапки с прорезями для глаз и рта – маски-балаклавы, что с одной стороны, обеспечивало им анонимность, а с другой, позволяло не спекулировать и не эксплуатировать женский образ: в отличие от Femen они не обнажались, а закрывались – прятали даже лица. Сами участницы Pussy Riot заявляли: «Мы не хотим торговать со сцены женским лицом, как это происходит в поп-группах». Им важно было привлечь внимание к протестному смыслу акции, а не дать возможность обывателю оценить сексуальность участниц. Впрочем, нашего обывателя ничем не остановишь в поисках сексуального – однако это уже не вина Pussy Riot, а беда нашего не прошедшего стадию сексуальной революции российского общества.

Свои лица Pussy Riot скрывали под балаклавами, а имена – под псевдонимами, похожими на партийные клички, которыми могли меняться от интервью к интервью. Анонимность была их принципом, была заложена в образ группы. Она помогала избежать фиксации на конкретных личностях, чтобы всегда существовала возможность взаимозаменяемости и неопознаваемости по видеоматериалам. Анонимность избавляла их от трудностей и лишений личной известности, особенно в среде полицейских. Биографии участниц не имели никакого значения – важна была идея. Они продвигали не отдельных людей, а выбранную культурную форму и политический смысл, заложенный в песнях и выступлениях. Акции и клипы должны были стать чистым протестным высказыванием: супергероини в ярких балаклавах и цветных колготках захватывают общественное пространство Москвы. Они сами себя считали персонажами из мультиков про супергероев, которые выбрались из телевизора и вышли захватывать улицы.

Название Pussy Riot, как они утверждали, было навеяно культовым панк-феминистским движением Riot Grrrl, активным в Америке в 90-х гг. ХХ в. С другой стороны, в названии группы есть обращение к культуре протеста в тех странах, где riot – «бунт» – означает возможность для граждан активно влиять на политику, проводимую властью. А Pussy… все знают, что рussy – это не только «кошечка» как животное, но и «киска» как название для женских гениталий. И я вижу в названии Pussy Riot этакий оксюморон, как черный луч или квадратный круг – письки не могут бунтовать. «Так вот, могут! – как бы говорят Pussy Riot. – Вы нас считаете письками и не видите в нас ничего другого. А мы не хотим быть только письками, мы протестуем против такого отношения, против низведения женщин до сексуальных объектов. Мы – бунт писек!» Образ телепузиков в балаклавах и название Pussy отсылают к чему-то детскому и при этом сексуальному. И вдруг Riot – бунт! – разрыв шаблона.

Отсыл к бунту вполне понятен и предсказуем, ведь большинство участниц группы Pussy Riot придерживается левых взглядов на будущее общество, которое должно быть не авторитарным. Кто-то относит себя к анархистам, кто-то занимает лево-либеральную позицию. Их политический идеал – развитое гражданское общество, где люди осознают свои права и интересы и могут с помощью законов, с помощью таких форм, как например, электронная демократия, отстаивать их. Для этого следует задействовать механизмы прямой демократии – политические решения должны зависеть от гражданского общества. То есть главное – это радикальный отказ от властной вертикали и развитие горизонтальной политической активности, самоорганизации, умения осознавать себя равноправным участником гражданской политики, понимать свои права и бороться за них. Активистки группы Pussy Riot считают, что единый центр не может учесть особенностей каждого региона, поэтому важно развивать региональное самоуправление, а не двигаться в сторону еще большей централизации политической жизни. В обществе, строящемся на основах подлинной демократии, первым делом следует изменить судебную систему. Без самостоятельной судебной ветви власти демократия невозможна. Также необходимо провести реформу образования, куда не должна вмешиваться церковь, вообще, никакая конфессия не должна быть представлена в образовательном процессе. Молодых участниц Pussy Riot беспокоит проводимая властями в сфере образования политика, которая даже среднее образование делает частично платным. Их также настораживают законопроекты в сфере здравоохранения, которые сориентированы не на здоровье и репродуктивные права женщин, а продвигают такие сомнительные вещи, как антиабортный закон и установку на традиционные семейные ценности, по которым домашнего насилия как такового не существует. Для того чтобы будущее общество в принципе состоялось, следует также в обязательном порядке изменить приоритетность культуры и всех ее институций, сделать их привлекательными для молодежи. Российскому обществу не хватает толерантности и открытости. Пока же культура находится в загоне, в обществе только всё больше утверждаются нетерпимость, ксенофобия, сексистское мышление, которое сводит разнообразие жизни людей к половым ролям. Вот такая политическая программа была сформулирована участницами Pussy Riot, когда журналисты спрашивали об их политических взглядах.

Они и сами строили работу группы на принципах неавторитарности, чему способствовала анонимность и отсутствие лидеров, фронтменов. Начинала группа с пяти участниц, но позже к ним присоединились другие. И на Красную площадь вышло уже восемь выступающих. А на самом деле участников гораздо больше, ведь есть еще помощники, документаторы, монтажеры. Pussy Riot вообще не похожа по структуре на классическую музыкальную группу. Благодаря анонимности и подвижности группа могла пустить корни и прорасти в любом, самом неожиданном месте. Устройство группы – не вертикально-централизованное, а горизонтально-сетевое, где все равны, и вход объявлялся свободным для всех, кто хотел стать пуссириоткой или пуссириотом. Можно было либо самому принять участие в концерте, либо организовать вместе со своими друзьями выступление в образе Pussy Riot. После ареста трех участниц такие организаторы в масках Pussy Riot появились, а еще больше оказалось сочувствующих и поддерживающих.

Если первый клип на YouTube посмотрели более 180 тысяч пользователей, то в дальнейшем их число намного выросло. Тем более что в последующих клипах первоначально безграмотная, перехлестывающая через край и устремляющаяся в абсурд революционность Pussy Riot была преодолена и основным продуктом, с которым встречался зритель (учитывая краткость и опасность партизанских выступлений) стали медиаролики, где звучали вполне осмысленные призывы: «Прямое действие – будущее человечества. ЛГБТ, феминистки, защити отечество!». Да и сами ролики были сделаны более качественно и достаточно оперативно, в том числе и по звуку.

Pussy Riot заявили о себе в октябре 2011 г. серией нелегальных партизанских выступлений на крышах троллейбусов и в московском метро. 7 ноября итогом этих выступлений стал клип «Освободи брусчатку», который был выпущен ко дню Великой Октябрьской Социалистической революции. Он был посвящен выборам, борьбе за Химкинский лес и урезанию репродуктивных прав женщин. В своем блоге в ЖЖ, где рассказывалось об этом первом клипе и о том, как он делался, Pussy Riot обозначили темы и проблемы, которые поднимаются в текстах их первого альбома «Убей сексиста». Там намешано много: и тройной рабочий день для женщин, и свержение режимов на Востоке, антипутинизм, и борьба с правоохранительными органами, защита ЛГБТ, и радикальная децентрализация органов власти, спасение Химкинского леса и перенос столицы РФ в Восточную Сибирь – в общем, пока стройная политическая программа не выстраивалась, что и неудивительно, если учесть, что Pussy Riot только начали и начали как ой-панк-группа, а не Дом Советов.

Вторая серия нелегальных выступлений Pussy Riot была совершена в ноябре 2011 г. в местах пастьбы московского буржуазного гламура: бутиках, модных показах, рядом с баром фашн-дизайнера Дениса Симачева. Выступления включали поджоги и серию музыкальных оккупаций гламурных площадок столицы. 1 декабря перед выборами в Государственную Думу РФ группа выложила свой второй клип с песней «Кропоткин-водка», в которой звучал призыв к радикальным изменениям в России.

14 декабря выступление группы прошло на крыше возле спецприемника №1, в котором содержались задержанные после поствыборных протестов активисты. Тогда была исполнена песня «Смерть тюрьме, свобода протесту». Но еще перед этим, 10 декабря на первом многотысячном митинге на Болотной площади, Надежда Толоконникова выступила в качестве спикера (и, кстати, хорошо говорила). Да и песня на крыше перед спецприемником, на мой взгляд, звучала более цельно и грамотно, нежели предыдущие выступления группы Pussy Riot.

А двадцатого января на Лобном месте Красной площади прошло еще более яркое и по месту и по качеству медиаролика исполнение песни «Путин зассал». Именно тогда, участницы группы были задержаны и были переписаны их данные, которые потом всплыли в сети в открытом доступе. И тогда же Pussy Riot впервые выступили под феминистским флагом. Как они сами говорили, песня «Путин зассал» воспевает именно феминистский захват Кремля.

4 февраля Надежда Толоконникова и Екатерина Самуцевич шли по Якиманке в «радужной колонне», над которой плыла растяжка – «Ты тоже квир!». Говорят, что идея такого лозунга принадлежит Наде. Она в протестных акциях зимы выступала больше как активистка ЛГБТ-сообщества, нежели феминистка, что одно другое, безусловно, не умаляет, тем более что к квир относятся и феминистки, и все женщины (даже если они об этом не знают).

Последнее выступление группы Pussy Riot, тот самый панк-молебен «Богородица, Путина прогони!», прошло 21 февраля 2012 г. Ролик на официальном канале группы посмотрели миллион 260 тысяч пользователей. Реакцией РПЦ на него стала жалоба в Генпрокуратуру, на основании которой против участниц было возбуждено уголовное дело по статье «хулиганство», что может повлечь за собой наказание – до семи лет лишения свободы. Уже 3 марта были задержаны Надежда Толоконникова и Мария Алехина. 5 марта состоялся суд. Девушки отказались давать какие-либо показания, но срок содержания был все-таки сохранен до 24-го апреля. 15 марта была задержана еще одна предполагаемая участница, которая раньше проходила по делу как свидетель – Екатерина Самуцевич.

Я следила за всеми выступлениями группы, читала интервью, которые они давали различным СМИ, просматривала их блог в ЖЖ и видела, как высказывания участниц становятся всё более грамотными, как лихо и бодро они отвечают на комментарии в постах, как всё больше людей перестают видеть в них проявление яркого и бессмысленного эпатажа, а начинают замечать бурный и вполне осмысленный протест против того, что и многих людей в России не устраивает: против беззакония властей, против лжи и фальши, пронизывающей все стороны российской жизни, против «пацанской» идеологии наверху и старательного обыдления народа внизу, против отношения к женщинам как людям второго сорта. Общая беспросветная изолганность, потемкинская деревенщина должны были породить как антитело в себе такую «новую искренность» – поначалу неуклюжую, по-детски взахлеб, когда хочется сказать больше, чем можешь, но искренне не желающую мириться с тем вывернутым наизнанку и перелицованным миром, который политические владыки выдают за мир подлинный, Богом данный.

Их можно было называть несусветными фриками, диковинными зверушками, вопиющими в пустыне патриархатной культуры, хипстеричками, начитавшимися Жижека и Симоны де Бовуар. Обвинять их в простом следовании моде западного интеллектуализма и неумении отразить живые и актуальные проблемы, как например, насилие над женщинами. Но судя по тому, что они нашли своих последователей в молодежной культуре, и что им сочувствуют не только в среде художников, но и в кругах политического активизма, не такими уж диковинными зверушками предстали они пред взорами изумленной публики. Публика была подготовлена к появлению протестных акций, она сама приняла в них посильное участие. Это был контркультурный ответ кадровым играм власти. И он был понятен многим, так как группа обращалась к разным пластам общества и кто-то начинал резонировать с ней вместе, а кто-то так интерпретировал выступления, как участницы не могли и предположить. Сами же они надеялись, что их протест будет услышан и будет работать на перемены к лучшему. Они выступали в русле зарождающегося протестного движения и были, безусловно, незаурядными, яркими, но не диковинными.

В интервью порталу FUZZ 1 февраля 2012 г. на вопрос: «Нет ли у вас каких-нибудь предчувствий, относительно того момента, когда быстрый и управляемый суд переведет вас из разряда девушек, хулиганящих в бутиках во имя Симоны де Бовуар, в разряд мучениц тирании?» – одна из участниц ответила: «Пока нам всё удается. Нет никаких предпосылок, что мы станем "мученицами". Мы не собираемся ими становиться! Мы будем продолжать действовать в любом случае. Сейчас время гражданских надежд, подъема. Всегда есть надежда на то, что ты выплывешь на этой волне, что всё будет замечательно, всё будет хорошо».

Различные аспекты проявления группы Pussy Riot

Не обошлось. Amnesty International признала арестованных по делу Pussy Riot Надежду Толоконникову, Марию Алехину и Екатерину Самуцевич узницами совести. После ареста трех участниц явление Pussy Riot переросло самое себя.

Почему явление этих девушек со своей смешной задорной группой оказалось столь значимо для общественной дискуссии? Почему оно перешагнуло различные границы и разрослось до сверхзаданных масштабов? Почему о них говорят студенты и власть, художники и прихожане? Во многом потому, что они соединили в единое целое разнообразие дискурсов, связали многообразные социальные противоречия и разнородные пласты социальной реальности. Они дали возможность обсуждать себя в рамках и традиционного, и постмодернистского языков, языка искусства и языка политики.

1) арт-протест.

Себя они называли и называют феминистской панк-группой. И работают в традиции московского акционизма 90-х гг. ХХ в. Для панк-культуры характерно критическое отношение к обществу и политике, практикой же акционизма является несанкционированный выход радикального художника на не готовое к этому публичное место. Такой выход призван спровоцировать власть на ответную реакцию, а зрителя – на вопросы и размышления. В глазах Pussy Riot панк и акционизм – это целостная традиция, которая действует в рамках одной протестной культуры и относится к современному искусству. Для современной культуры характерно взаимовлияние, взаимодействие, взаимопересечение разных направлений – такая же трансгрессия, как в вопросах гендера.

Панк несет в себе дух свободы и непослушания, которым славился в Европе ситуационизм 60-х гг. ХХ в. Но и в России были проявления этого духа – духа протеста и свободного волеизъявления – это акционизм 90-х: слово «Х**» на брусчатке в 91-м и художник Бреннер, который в 95-м в боксерских перчатках и трусах кричал «Ельцин, выходи!». А можно вспомнить и советских диссидентов, которые по большей части не были художниками и не относили свои акции к искусству, но осуществляли протест в условиях, когда любое слово, расходящееся с линией КПСС, рассматривалось как безумие и наказуемая выходка.

Для того чтобы совершать протестные акции, не обязательно иметь диплом художника. Зато многие протестные акции могут рассматриваться как произведения искусства, современного искусства. Именно так Pussy Riot рассматривали каких-нибудь граффитчиков, захватывающих улицы, или например баннер, вывешенный напротив Кремля – «Путин, уходи». Суть панка – это протест, это максимальный выплеск творческой энергии. При этом техничность исполнения важна, но она не довлеет над исполнителем, это же не балет! Не все из Pussy Riot занимались музыкой или профессионально писали тексты, и качество исполнения для группы никогда не стояло на первом месте. Важна была сама акция и тот месседж, который через нее получал посыл.

Феминистская панк-группа Pussy Riot появилась не на пустом месте – у нее были предшественники и вдохновители, среди которых и панк-феминистское движение Riot Grrrl, и чешская группа, чье название на русском звучит как «Сто говен», и гродненская «Contra La Contra» - одна из самых известных белорусских панк-групп и чуть ли не единственная представительница панк-феминизма на постсоветском пространстве. Эти арт-группы действуют на грани социального активизма и искусства. Так же как и Guerrilla Girls – американская группа, начавшая свои выступления в 1985 г. Они появлялись на публике в масках горилл, скрывая свои лица от прессы и заправил рынка искусства, против которых вели «сатирическую герилью», партизанскую войну. Guerrilla Girls не стеснялись сравнивать свое положение в обществе с положением чернокожих в США прошлых времен, а свою борьбу – с борьбой «цветных». Эта группа – проявление радикального феминистского искусства так же, как и движение Riot Grrrl. Общим для них всех является дерзость, политизированность текстов, важность феминистского дискурса, нестандартный женский образ. Pussy Riot, вообще, считают себя последовательницами суфражисток и радикальных феминисток. Им нравится феминистское искусство (Вали Экспорт, Елена Ковылина, Боряна Росса, Линда Бенглис, и другие), а также политически направленное искусство (например, Артур Жмиевски, Сантьяго Сьерра). Их вдохновляли музыкальные группы Angelic Upstarts, устроившие концерт в тюрьме, Bikini Kill и Le Tigre, ой!-панки из CockneyRejects и 4 Skins.

Мотив закрытого лица исполнителя использовался многими музыкальными группами – Slipknot, Daft Punk или Asian Women On The Telephone – и взят из концептуального искусства, в котором есть традиция отказа от демонстрации лица. Pussy Riot продолжили и эту традицию – традицию безличного сопротивления, выбирающего нестандартные формы выступлений, что многими зрителями в России зачастую воспринимается как просто хулиганский поступок, совершаемый или городскими сумасшедшими, или засланцами госдепа (если перевести на другой язык, то – «представителями высоко-интеллектуального западного дискурса»). Но это уже не вина художников, а вопрос подготовленности зрителя. Тем более что в случае с Pussy Riot на понимание со стороны зрителей во время партизанских выступлений рассчитывать не приходилось: на городских площадках из самодельных динамиков текста практически было не разобрать. Выступление воспринималось как яркая картинка, а за ее смыслом предлагалось обращаться к Интернету, куда выкладывались клипы. Медиазритель мог увидеть полный текст песни, услышать ее, прочитать комментарии и тексты около клипа, и сделать собственные выводы. При этом никто никогда не знает, «как слово наше отзовется». Слова в песнях Pussy Riot простые и понятные любому человеку. Другое дело, что сами авторы вкладывали в них больше смысла, чем может вынести иной. В России очень низкая подготовленность публики, которая находится вне арт- или фем-дискурса и сосредоточена на обывательском потреблении Интернета. Но если даже основная масса слушателей не докопается до посыла автора, то у продвинутых есть вероятность увидеть в текстах такие глубины, о которых авторы и не задумывались. В этом и ценность искусства, когда художник говорит не только из своей ограниченной и конечной индивидуальности, а выходит на общезначимые пласты.

Плюс к этому Pussy Riot прекрасно понимают ценность интерпретации и описания (хотя бы из опыта арт-группы «ВОЙНА»). Никакое выступление, явление, текст, перфоманс не будут восприняты широкой публикой, если не подвергнуть их общественному обсуждению. Художник – это актор, он создает действие, и оно может достичь зрителя, но только в том случае, если это действие не бессмысленно, и если его кто-то вынесет в общественное пространство – СМИ, Интернет, социальные сети. Состоялась дискуссия, общественное обсуждение, о художнике заговорили – значит, есть он, его перфоманс и его месседж. Художник создает повод, смысл его действий лежит за пределами художника, и только общественное обсуждение, попадание в дискурс делают из его действий событие, когда тело события больше состоит из чужих интерпретаций, нежели из самих действий.

Pussy Riot выбрали панк-рок и нелегальные, партизанские выступления, поскольку они вынуждены были выражать свою позицию в условиях проплаченных и изолгавшихся СМИ, а также консервативно настроенных культурных институций. Они задействовали яркую, постмодернистскую, разрывающую шаблоны, провокативную форму, которая с успехом противопоставила себя заформализованному общественному сознанию. Они не вписались ни в интеллигентский шаблон, ни в интеллектуальный, ни в попсовый. Яркая форма, взятая у ой-панка, а главное – провокативность позволили привлечь внимание разных слоев общества. И о Pussy Riot заговорили.

Я считаю, что как художники они, безусловно, талантливы. Они оказались в нужное время в нужном месте и вскрыли те острые социальные проблемы, которые в обществе зрели давно, но никто не смог так точно ткнуть в них пальцем. Они попали в самую больную точку, в самый острый узел противоречий. Это было невозможно заранее просчитать. Это из разряда «божественной случайности». Они действовали как тот ребенок в сказке о Голом короле – просто назвали вещи своими именами. И оболочка изо лжи и фальши взорвалась.

Вполне вероятно, что, если бы трех участниц не арестовали, Pussy Riot так и остались бы панковской феминистской молодежной группой, арт-активистским проектом, который так бы и развивался в рамках молодежного культурно-протестного политического движения. Но их арест – это продолжение их выступлений, разрастание перфоманса в масштабах всей страны, то, что сделало из Pussy Riot явление.

Произведение оказалось могущественнее авторов, трудно сказать, насколько они сами рассчитывали на такой эффект, но он превзошел вложения в него, он намного сильнее и значимее не только музыкальных способностей Pussy Riot, не только их таланта как художников, но и гражданских и феминистских идей, которые ими двигали.

2) феминистский протест.

Что такое политический протест российское общество знает, с арт-протестом знакомо, а вот с феминистским… И не потому что его нет: кому и протестовать как не феминисткам?! Ведь феминизм по сути своей противостоит всем признанным общественным утверждениям: государственным структурам, общественному сознанию, официальной идеологии – всему патриархатному строю. Просто феминисток в России немного и голос их слышен немногим. Хотя в 80-х годах диссидентских феминисток власти услышали, изумились и прибегли к репрессиям. Но сейчас на феминистские акции приходит лишь узкий круг уже вошедших в движение людей, и резонанса в обществе эти акции не вызывают.

Если спросить у прохожих, какие феминистские акции они видели, то с улыбкой вспомнят украинских FEMEN и российских Pussy Riot. Некоторых феминисток ассоциации с этими нашумевшими группами раздражают. И их можно понять: создаешь группы роста самосознания, читаешь курсы по гендерным исследованиям в вузе, разрабатываешь законопроект о гендерном равенстве, проводишь феминистские митинги против антиабортного законодательства, в общем, совершаешь полезную и важную работу, а общество как не реагировало на твои усилия, так и не собирается замечать, что женщины у нас остаются «вторым полом». Люди, нацеленные на телевизор и восприятие попсы, не видят и не хотят видеть тех проблем, о которых говорит оппозиция, профсоюзы, феминистки и просто неравнодушные граждане. И это несмотря на то, что проблемы, поднимаемые активистами, касаются всех. Многие до сих пор верят телевизору и именно там черпают информацию. А наши СМИ подают всякое недовольство системой власти и ее законами как скандал. И только в таком скандализированном виде зритель это недовольство ест. Но не глотает, а выплевывает, оставаясь в полном убеждении, что не прав оскандалившийся, а не власть. «Ох уж, эти скандалистки FEMEN! И сиськи у них недоразвитые и ведут они себя вызывающе и выкрикивают что-то непотребное. А теперь Пусси-телепуси нарисовались, и тоже скачут варварски на амвоне!» – большинство не идет дальше картинки, не слышит требований и протестов. Однако зрительный образ помнит и при слове «феминизм» в массовом сознании теперь всплывают именно картинки эпатажных акций FEMEN и Pussy Riot – сформированный безусловный рефлекс называется (все помнят собаку Павлова).

И такой рефлекс массового подсознания – это не вина Pussy Riot, а беда нашего общества, которое не готово к восприятию идей гендерного равенства. Вина лежит не на феминистках, а на СМИ и на государственной политике в области СМИ. Именно они не доносят до широкой аудитории тот пласт культуры, который связан с женским движением за освобождение. Развал дефицитной советской экономики, построение «пацанской» постсоветской системы создали для людей неподъемные проблемы собственного выживания. У них не осталось сил решать еще и государственные вопросы, строить гражданское общество. СМИ обслуживают потребности крайне утомленных в погоне за простым комфортом и надежным минимальным потреблением, людей. Феминистская критика нашего общества остается неизвестна самому обществу. До зрителей доходят только отголоски с акций FEMEN и вот теперь, после 21 февраля, они узнали о существовании феминистской панк-группы Pussy Riot.

А можно ли назвать эту группу феминистской? На мой взгляд, да. Во-первых, потому что они сами так себя назвали. И раз у нас нет канонизированного определения феминизма, то мы и не можем проверить, подходит ли деятельность группы Pussy Riot под общепризнанные каноны. В этом случае получается, что акт самоназвания (самозванства) играет определяющую роль. Тем более что этим актом они не примазывались к распиаренному и успешному движению, они не получили никаких дивидендов от того, что примкнули к идеологии гонимой и высмеиваемой. Pussy Riot взяли на себя определенную смелость, заявив о себе как о феминистской группе. И я уверена, что не следует отказывать им в этом.

И, во-вторых, они позволили себе совершить действительно феминистское высказывание. Конечно, нельзя найти в текстах их песен развернутую феминистскую критику нашего общества. Однако это говорили женщины от лица женщин и поднимали проблемы, касающиеся именно женщин. А уж призыв «Богородица, стань феминисткой!» – безусловно, идеологичен.

Спор между теми, кто отрицает наличие идей феминизма в явлении Pussy Riot, и теми, кто считает их феминистской группой, похож на спор о наполовину пустом или наполовину полном стакане – важна тенденция. А я уже писала, что не заметить рост группы, ее грамотности, и в вопросах феминизма в том числе, мог только не заинтересованный зритель. Да, первый клип о феминистском хлысте способен был сразу же на этой группе поставить феминистский крест. Но и тут многое зависело от интерпретации. И участницы группы в интервью и статьях свою интерпретацию дали.

Они писали о том, что их волнует бесправное положение женщины, которая бьется в рамках стереотипов, загоняя себя в трехсменный рабочий день. Они хотели бы продвигать идеи гендерной свободы: люди не должны подчиняться современным жестким гендерным нормам, которые противопоставляют гетеросексуальность гомосексуальности. И девушки не должны следовать традиционному маршруту – из родительской семьи в семью богатенького папика. Это представление о доминирующем, фаллократическом мужчине следует разбить – оно выгодно только патриархату. А девушкам надо объяснить, что роль куклы – это не то, к чему следует стремиться, что в фаллократическом обществе ей не дают реализовать себя как независимую личность, реализовать свою свободу. И главное тут – понять, что эта система гендерного воспитания с разделением на две классические роли действует буквально с момента рождения ребенка. И пока эта система действует, все не свободны, но у девушек и женщин (особенно если они репродуктивного возраста) степень несвободы больше. Все-таки нынешняя общественная система устроена так, что с успехом обеспечивает довольство и господство только мужской части человечества.

Одна из участниц группы Pussy Riot говорила буквально следующее: «Мы хотели бы деконструировать саму полярность "мужчина-женщина", само деление всего человечества по признаку пола на два противоположных лагеря, у каждого из которых – собственные интересы и особенности. Мы считаем, что в любом человеке есть и "мужское" и "женское" начала. Но в человеке веками подавлялись проявления противоположного пола, поэтому другая часть сексуальности либо совсем исключалась, вызывая множественные неврозы, либо выплескивалась в виде маргинальных практик (таких, как трансвестизм), фактически выталкивая человека из общества. Подобные жесткие различия являются причиной ущемления по половому признаку. От представительниц "слабого" пола ожидают и требуют чисто "женского" поведения, даже если они этого не хотят. От мужчин требуют маскулинного поведения, хотя некоторые из них с радостью бы от него отказались. Мы хотим, чтобы пересечение "мужского" и "женского" в одном человеке стало культурной нормой. Это приведет к ослаблению ущемления по признаку пола и к более здоровой психике большинства людей».

И да, они хотели бы своими выступлениями влиять на формирование общественного сознания, на изменение отношения общества к таким темам как ЛГБТК, феминизм, гражданская сознательность, хотели бы переломить консервативность мышления, сделать его более пластичным и готовым к принятию новых идей. А пока в условиях господства консервативного мировоззрения женщине предписывается выполнять дискриминируемую роль в обществе. Эта роль не дает ей реализовать себя иным, альтернативным способом, не отвечающим идеалам классической феминности.

Когда их спрашивали, на каких теоретиков и практиков феминизма они ориентируются при выработке собственных взглядов, то Pussy Riot называли Симону де Бовуар, написавшую библию феминизма «Второй пол»; Андреа Дворкин, излагавшую идеи радикального феминизма; Эммелин Панкхёрст, устраивавшую смелые суфражистские акции; Суламифь Файерстоун, предлагавшую безумно прогрессивные репродуктивные технологии; Гаятри Чакраворти Спивак и бел хукс, развивавших идеи постколониального феминизма; Кейт Миллет, выдвинувшую теорию патриархата; Рози Брайдотти с ее концепцией номадизма; Джудит Батлер с ее идеей подрывной пародии. Их вдохновляли суфражистки и радикальные феминистские движения, а также феминистские политические и художественные акции, которыми бурлила Европа и Америка в шестидесятые–семидесятые годы прошлого века. Но при этом они вспоминали и пифагорейку Феано, которая проповедовала единство нравственных основ жизни для обоих полов; и еще одну представительницу пифагорейской школы – Гипатию, руководившую школой в Александрии, будучи видным математиком и философом.

Таким образом, мы видим, что участницы группы Pussy Riot, безусловно, знакомы с основными идеями феминизма и знают, каким разным он бывает и какие споры идут даже среди его определившихся направлений.

Pussy Riot упрекают в том, что они в своих выступлениях не поднимали такие важные для современной России вопросы как, например актуальность законопроекта о гендерном равенстве, который призван защитить социальные права женщин – он вызывает острое неприятие РПЦ и многие годы лежит мертвым грузом в Госдуме. Тема наступления на репродуктивные права женщин, ежедневного домашнего насилия против миллионов женщин остается будничным кошмаром, не вызывающим никакого общественного резонанса и не получившим освещения в песнях Pussy Riot. Чудовищная статистика изнасилований окружена заговором молчания. С дискуссии по антиабортному закону видно как оспариваются выборы репродуктивные, сексуальные (продвижение гомофобного закона о запрете на пропаганду гомосексуализма), гражданские, правовые, политические, как оспаривается сама возможность выбора. И как ставится под сомнение позиция женщин как равных участников, агентов и субъектов говорения и действия.

Но ведь здесь необходимо учитывать форму высказывания. В речи на собрании, на митинге все эти вопросы можно было бы поднять и обсудить. А в песне? На мой взгляд, важно то, что Pussy Riot в принципе дали возможность заговорить женщине. Пусть это речь не такая связная и структурированная как в философских трактатах или высокой поэзии. Но это – голос женщин. И они заставили услышать себя. Они вывели на политическую сцену «женский политический субъект» и вынудили систему власти прибегать к уловкам, хитростям и противоправным действиям, чтобы умалить значение этого субъекта: девушек тут же обвинили в инфантилизме, несамостоятельности, ведОмости, а когда те продолжили упорствовать, упекли в СИЗО.

Сказать Pussy Riot успели немного и тем не менее они смогли вывести феминистскую риторику в СМИ. А то, что сочувствующие девушкам интеллигентские и художественные круги, с интересом и чувством солидарности следящие за творчеством и преследованием Pussy Riot, остаются в основе своей равнодушны и к феминистскому искусству, и к женским проблемам – так это уже вина наших прогрессивных, но насквозь патриархатных либералов, а не феминистской панк-группы. Для либеральной общественности группа Pussy Riot нужна не как антипатриархатный, а как антиклерикальный и антипутинский проект. Иначе она рискует стать врагом либеральной, но насквозь патриархатной оппозиции, превратиться в прямую угрозу ей.

И да, основной посыл песен был направлен против путинского режима и коррупционной власти, а не за решение женских проблем. Но, во-первых, против Путина – это «за» отказ от жестких патриархатных норм, в частности от вертикали власти. И, во-вторых, самим фактом партизанских выступлений Pussy Riot опрокидывали образ женщин как пассивных и послушных кукол, они сломали традиционные представления о женской роли. Они показали женщину-субъекта, политического субъекта, выступающую за изменение существующего фаллократического порядка. Возможно, феминистский дискурс занимает в текстах Pussy Riot маргинальное положение, может быть, их феминистская позиция не очень развита и недостаточна. Однако то, что они внесли женскую позицию в разговоры о политике и заставили себя услышать, это уже много значит и это, безусловно, феминистское достижение Pussy Riot. То есть, не закладывая в тексты песен только феминистский месседж, они все равно совершали феминистское действие, некий феминистский жест.

И осуждают их именно за него. Пока группу рассматривали как девчушек, скачущих по крышам троллейбусов, по модным бутикам и вышкам метро, то видели в них только яркую картинку, забавное действо и какой-то пещерный ритм. Но после выступления на Лобном месте, на амвоне в ХХС, когда тексты и протест стали адресными и хватающими за живое, к Pussy Riot отнеслись серьезнее и увидели в них не просто хулиганок, а идеологических противников. И теперь уже власть поставила на них клеймо феминизма, теперь она маркирует их как феминисток. Власть защищает свой патриархатный строй, свои традиционные патриархальные православные ценности и, увидев угрозу именно в женском высказывании, перешла к обороне.

Власть не столько называет их феминистками, сколько обзывает. Видимо, у нас в стране еще с Коллонтай пошла традиция относиться к феминизму как к чему-то чуждому интересам пролетариата, а потом – советского государства, а потом – и постсоветского. Поговорить о женских проблемах еще можно, но о феминизме? Это же, ха-ха-ха, смешно – какие-то синечулочницы, неудовлетворенные женщины, шпалоукладчицы и лесбиянки. И то, что участницы группы Pussy Riot сами идентифицировали себя как феминисток, говорит только об их смелости, а вовсе не о следовании моде. Феминизм – это не модно. И вдруг яркие девчонки выскакивают с яркими акциями и заводят моду, ну не на сам феминизм, к сожалению, но хотя бы на что-то, близкое ему по духу. Pussy Riot – это модно, это мода на контркультуру.

И мне думается, что феминисткам следует не отмежевываться от плохо проработанного феминистского посыла Pussy Riot, а наоборот использовать мотив активного политического, социального протеста женщин и интерес общества к явлению Pussy Riot. Даже тот факт, что они не продвигают именно феминистские ценности, а проговаривают общеполитические и социальные требования, означает лишь то, что феминизм – это не идеология «второго пола», а общественная теория, которая способна изменить всё общество, разорвать узы патриархата, который душит как женщин, так и мужчин. Почему женщина должна заниматься исключительно спасением себя или отстаиванием сугубо женских тем? Pussy Riot совершили феминистское высказывание, «неженский» поступок – поднялись на амвон и в молебне призвали Богородицу стать феминисткой. Это однозначно акт феминизма. Провокативный акт, но иначе власть оппозицию не слышит, если в ней не миллионы. А провокация помогает обнажить проблему… или короля.

И от таких поступков и высказываний репутация феминистского движения не пострадает. Во-первых, как я уже писала, эта репутация и так работает скорее против реального феминизма, чем на него. А во-вторых, до появления Pussy Riot широкая общественность феминистского движения не видела и не принимала в нем участия.

Здесь еще важен факт самоназвания. Если бы Pussy Riot, называя себя феминистской панк-группой, солидаризировались с мэйнстримом, это было бы одно, а когда они примыкают к маргиналам и принимают на себя все стигмы этого положения, то неужели их следует отталкивать? То, что их способ действия или способ говорения, провозглашаемые ими идеи или методы продвижения этих идей, могут не совпадать с моими и общепринятыми (хотя, как я уже писала, с общепринятым в феминизме сложно), не значит, что Pussy Riot следует отказывать в причастности к движению феминизма.

Феминизмы разные нужны, феминизмы разные важны, лишь бы они разрушали патриархат. И эта мина разрушения была прочувствована властью. Все дискуссии, развернувшиеся вокруг акции в ХХС, носили ярко выраженный патриархальный и женоненавистнический характер, который проявлялся в типичных для него аргументах: женщины нарушили традиционные рамки морали (моральный позор!), они недобросовестные матери (материнский позор!), они вышли за допустимые рамки сексуальной роли (сексуальный позор!) – они нарушили все ответственности, поэтому должны отвечать по понятиям. Типа, ввязались в пацанские игры, неча мамку звать. И многие предлагали повторить акцию в мечети, в синагоге или возле Вечного огня. То есть к ним отнеслись как к женщинам, поправшим традиционные нормы, и мало кто задумался о пересмотре этих норм, о правах женщин и существующей дискриминации.

Опять можно было наблюдать насилие над женщиной – оно выражалось на разных уровнях, начиная от бытового (шлюхи, дуры, девки) и до государственного (угроза лишения материнских прав), от вербально-психологического (кощунницы, плохие матери, шалавы и т.п.) и до концептуально-теоретического (нарочитое исключение Pussy Riot из феминистского движения, отказ рассматривать их акции как часть современного искусства, а если это и искусство, то задумано не девушками, за ними обязательно стоят мужчины-организаторы всех акций).

На мой взгляд, вопрос о том, какой феминизм выражают акции Pussy Riot, сейчас не имеет значения. Они преследуются властями как женщины, позволившие себе публичное политическое высказывание-призыв к разрушению патриархата, за изменение политических реалий в России, и они называют себя феминистками – значит, они феминистки. Власть устраивает над ними расправу не только для того, чтобы они знали свое место, но и чтобы всем женщинам России указать обязательные рамки. И беда в том, что многие женщины поддерживают власть в этом стремлении, не осознавая собственного положения.

3) политический протест

3а) по отношению к власти

С первой своей акции Pussy Riot встали в оппозицию к существующей власти. Да, они протестовали с феминистских позиций, но их акции были направлены не столько на продвижение идей феминизма, сколько на опровержение легитимности той власти, которая уже была, и той, которая собиралась прийти на смену существующей (так как от перемены мест слагаемых сумма, как известно, не меняется). К активным действиям, по утверждению Pussy Riot, их подтолкнула новость о том, что Медведев с Путиным собираются совершить рокировку. Я бы сказала, что именно Pussy Riot открыли предвыборный цикл протеста, когда наметились первые признаки утраты легитимности государственной власти.

Социологи относят период развития современного российского общества к «поздней современности» (общество на последней стадии модернизма, на переходе к постмодернизму), которая характеризуется детрадиционализацией, биографической неопределенностью, коммерциализацией, сопровождается рисками и угрозами. И конечно, у власти постоянно возникает необходимость создавать барьеры для таких рисков, ограждать традицию от разрушения. А у оппозиционно настроенных граждан, чувствующих властную слабину, возникает непреодолимое желание эту традицию разрушить и власть пошатнуть.

В обществе, где демократические ценности еще не вошли в плоть и кровь, любая протестная стратегия, даже и панк-молебен, работает на разрушение строя и при этом несет в себе настрой позитива. Участницы Pussy Riot выбрали столь экстравагантную форму протеста, потому что никакие другие каналы связи с властью не работали: ни на митинги, ни на пикеты, ни на петиции власть не реагировала. Первые выступления группы прошли еще до многотысячных демонстраций оппозиции. Pussy Riot обращались к слушателям, которых надо было оторвать от телеэкранов, от зомбирования машиной официальной пропаганды.

И когда их услышали, то властные структуры повели себя таким образом, что отчетливо проявили и показали всем глубинные взаимоотношения власти, церкви и общества. Власть оказалась ярой носительницей патриархатных ценностей и промоутером насилия, а также применения судебных санкций к действиям, таковых санкций не заслуживающих. Потому что если мы будем оценивать акцию Pussy Riot с точки зрения права, а не эмоций, то окажется, что их действия находятся в пределах диспозиции административного кодекса, не более (если не меньше) – уголовному наказанию это не подлежит.

Но при этом самую широкую общественную поддержку Pussy Riot получают именно благодаря своему преследуемому положению. Без вызова, без преступания такой акционизм не соберет свою аудиторию, но без репрессивных последствий такие акции лишаются всякого общественно-политического смысла.

3б) по отношению к РПЦ

И преследованию они были подвергнуты после акции в ХХС. До этого центр «Э» воспринимал группу как веселых хулиганок (не в уголовно-наказуемом смысле этого слова). После акции на Лобном месте их предупредили, но и тогда выпады против Путина власть не вывели из равновесия. Трех участниц группы арестовали только после панк-молебна, то есть после того, как они вторглись на территорию РПЦ.

Они сознательно пошли в ХХС, потому что, как они выяснили, это – дом московского патриарха, находящийся не в собственности РПЦ, а на балансе московской мэрии. То есть это не совсем православный храм, так как в последнем не должно находиться всё то, что сейчас расположено внутри храма Христа Спасителя – сдаваемые в аренду банкетные залы, ночные клубы и элитные автомойки («производства США», как указано на официальном сайте Фонда храма Христа Спасителя). Таким образом, они пришли не в храм, а в бизнес-центр, в офис РПЦ, часть площадей которого эксплуатируется как храм. Причем в храмовом пространстве, в Зале Церковных Соборов, также проходят различные мероприятия, не связанные со службами: «концерты церковных хоров, фольклорных коллективов, симфонической музыки, торжественные акты и др.» – это многофункциональный зал, который оборудован генератором снега (2 шт.), генератором тяжелого дыма (2 шт.) и генератором мыльных пузырей.

Именно поэтому Pussy Riot и пришли выступить в ХХС – там всё было подготовлено для такого концерта. Они посчитали, что могут высказать свои мысли, не согласующиеся с ортодоксальным православием в месте, где святой дух уживается с коммерцией и генератором мыльных пузырей. По словам участниц группы Pussy Riot, они со вниманием и пониманием относятся к чувствам верующих, среди них самих есть верующие, но не видеть сребролюбия, несоблюдения церковными иерархами христианской аскезы, политизированности РПЦ, ее стремления достичь главенствующей роли в общественной и политической жизни России, они не могли. Они не могли не возмутиться тем фактом, что глава РПЦ носит часы и передвигается на машинах такой стоимости, которая соразмерна достатку олигархов и лишь углубляет разрыв между церковью и паствой. Они не могли не ответить на политические призывы патриарха Кирилла и его агитацию за кандидата в президенты РФ, столь далекого от соблюдения основных христианских заповедей. А высказывания патриарха о том, что люди должны к поясу стоять, не на митинги ходить, что «Путин исправил кривизну истории», что последние двенадцать лет – это Богом данное России время и что надо благословить правителей, и другие призывы, направленные на приглушение политической активности мирян – все работают на поддержание путинского режима и свидетельствуют о преступной связи церкви и государства. И Храм Христа Спасителя сейчас является символом этой политики РПЦ, объединения церкви и режима Путина.

Если церковь идет в политику, то политика идет в церковь – это уже известная аксиома. Поэтому можно со всей ответственностью сказать, что сам патриарх Кирилл и спровоцировал панк-молебен Pussy Riot. Основная причина акции – активное участие патриарха в предвыборной кампании Путина. Когда такой инструмент как церковь используется в качестве аргумента в политической борьбе, то надо быть готовым к тому, что эта борьба будет вестись и против церкви, против церковных деятелей, забывших о своем прямом долге – утешения страждущих. Такое ощущение, что у церкви с назначением Кирилла патриархом сместилось понимание границ влияния религиозных институтов на светское государство и его социальную политику, здоровье населения, репродукцию, сексуальность. Патриарху, как в сказке, хочется стать «владычицей морскою» и диктовать всем и вся. Вместо того чтобы слышать паству, ее нужды, он и другие высшие церковные чины всё больше отдаляются от народа так же, как и светская власть. Вместо того чтобы модернизировать православную церковь в ответ на актуальные нужды верующих, они заводят списки неугодных.

И совершенно напрасно сама церковь не использует возможность обновления, не устраивает «church-punk концерты» и панк-молебны, не приглашает рокеров и художников современного искусства. Хотя в церкви не всё так монолитно, как хотел бы представить патриарх Кирилл. Например, многие высказывания протодиакона Андрея Кураева не укладываются в прокрустово ложе официальных протоколов. Он и к Pussy Riot отнесся по-человечески, даже ни о каком административном наказании речь не заводил: «Масленица на дворе. Время скоморошества и перевертышей».

Участницы группы Pussy Riot утверждают, что они «молились, чтобы Богородица дала смелость и силы нашему народу прогнать царя Ирода и его слуг и, прогнав его, устроить свою жизнь по человеческой совести» (Надежда Толоконникова). Да, молитва не по канонам, но и не против православия, никакую религиозную рознь они не разжигали и ни над какими святынями не глумились. И я уверена, что патриарха возмутила не форма молебна, а содержание. По реакции церкви видно, что выступление Pussy Riot подняло со дна более глубокий пласт – это страх нового, модернизации, проникновения «западных» либеральных ценностей. Опять пошли разговоры об «особом духовном» пути России, единственном верном пути христианства – православии, о восстановлении Восточного Патриархата, смирении Ватикана и воцарении истинной веры. И главное – о возвращении к традиционным ценностям, которые на поверку гораздо новее, чем нам внушают.

Традиционализация выглядит привлекательной для многих, особенно для уязвимых групп и для определенной части элиты, хотя и по разным причинам. Задавая однозначность, по большей части иллюзорную, она при этом лишает возможности гибко приспосабливаться к изменяющимся обстоятельствам, вступать в рациональные дебаты, вести диалог с обществом и влиять на власть в России.

Иллюзорность однозначности традиций можно увидеть хотя бы в том, что общество от тех ценностей, к которым призывают возвратиться церковники сотоварищи, ушло давно (после раскола, Петра I и большевизма) и ушло далеко – они уже и сами не уверены в этих ценностях и в возможности возврата к ним. Традиция прервалась, общество изменилось, и этот разрыв с общественным развитием порождает религиозный фундаментализм, который якобы стремится к досекулярным ценностям. Но эти ценности уже как скелеты в шкафу – их нет, осталась лишь оболочка, костяк правил, где жизнь не бьется. И фундаменталисты ощущают эту потерю, безжизненность, эти макабрические пляски, поэтому и сами дергаются, их поведение более агрессивно и неуверенно, чем поведение человека, реально обладающего ресурсом этических ценностей. Культурная традиция, обосновывавшая уникальность и привилегированность религии как образа жизни, подорвана, и фундаменталистам приходится занимать оборонительную позицию. Отсюда – нападения, погромы, теракты, призывы к физической расправе, уголовные дела.

Мы все больше говорим об исламском фундаментализме, но ведь и российское православие находится в том же положении: религия другая, а общество (и российское, и многие мусульманские страны) не хочет переходить на следующий этап развития – постмодернизм. Мы застряли в Новом времени, в индустриальной эпохе, в модернизме. При этом православие и ислам даже и модернизм не пережили, как это было с неправославной ветвью христианства, когда родился протестантизм. Таким образом, в России мы имеем отсталое индустриальное общество и православный фундаментализм, которые стремятся к тесному сотрудничеству. В результате Путин рисуется как Богом данный правитель, а религиозный фундаментализм принимает в России масштабы официальной государственной идеологии. В школах вводятся «Основы православия». На художников и кураторов одного за другим заводятся уголовные дела (на Юрия Самодурова, Андрея Ерофеева, Александра Савко). Бывшие чекисты, охотившиеся в СССР за воцерковленными гражданами, стоят теперь на Рождество в храме Христа Спасителя. Перед парламентскими выборами в Москву привозят пояс Богородицы в надежде отвлечь народ от политических проблем.

А народ не отвлекается, протестует и его сажают. По соцсетям в Интернете гуляют демотиваторы, на которых изображаются тучные попы и тощие прихожане, купающаяся в золоте церковь и разваливающиеся деревни, благоденствующая РПЦ и гонимые Pussy Riot. При этом либералов попрекают тем, что они не толерантны к церкви. А церковь толерантной к протестующим быть не должна? Видимо, нет, раз она стоит на охране традиционных ценностей и в руках у нее меч карающий! Вот такая диалектика толерантности.

3в) по отношению к патриархату как общественному строю

И наконец, закругляющий все аспекты явления Pussy Riot – протест, изнутри подрывающий патриархат как таковой. Если взглянуть на внешнюю оболочку явления Pussy Riot, то мы увидим нелегальные выступления нескольких людей в стиле панк, под ритм гитар выкрикивающих в протестной риторике зимы лозунги, зачастую не очень связные и политически грамотные, но определенно направленные на разрушение существующей вертикали власти.

Однако если отвлечься от категории гендера, то вряд ли удастся ответить на вопрос, почему же именно этот протест, это «преступление» вызвало столь неадекватное наказание. Очевидно, что участниц Pussy Riot судят и наказывают не просто как группу, выказавшую свое негативное отношение к власти и противостоящую церковному фундаментализму, но и как институт женщины, феминный гендер, по сути своей оппозиционный власти (любой власти) и неожиданно дерзко вышедший за рамки церковно-государственного и общественного контроля, контроля господствующего маскулинного гендера. Уверена, соверши тот же молебен мужчины, наказание и весь осуждающий дискурс были бы другими.

К насилию со стороны мужчин общество привыкло, как это ни чудовищно звучит. Более того, мы привыкли и к насилию со стороны власти: граждане постоянно встречаются, пусть даже и на телеэкране, с убийствами (подследственных, детей), с агрессией чиновников, хамством и произволом государства по отношению к людям. Но и государство постоянно встречается с агрессией оппозиционеров в отношении себя или хотя бы с простым неповиновением. Общество находится в кризисе и такое противостояние хоть и критично, но в данный момент естественно. И вообще, создается ощущение, что и оппозиция, и власть играют по известным правилам. И только некоторые женщины эти правила не постигли (не были допущены к рассмотрению), нарушили их и теперь расплачиваются по полной.

Готовится общественно-правовой суд Мужчины как такового над Женщиной как таковой. Pussy Riot – это действительно бунт писек: как бы инфантильных, покорных, пассивных, с генитальными прическами для ублажения сексуально активных субъектов. Но это – бунт, а не флирт! И вот это-то и оказалось неожиданностью. И именно это – восстание женщин – и следует осудить со всей строгостью, чтобы другим неповадно было. Многие женщины и не собираются бунтовать, они согласны с установленными правилами и готовы играть в процессе над Pussy Riot активную роль судей и обвинителей. Но есть и такие, которые готовы встать в ряды Pussy Riot, особенно их много среди молодых, не перемолотых патриархатом.

Pussy Riot показали, что женщины в России не только есть, но у них есть и свои особые интересы, которые не согласуются с общим патриархатным настроем, и у них есть свой голос, который они готовы отдать оппозиционно настроенным гражданам и при этом заявить о своем вИдении ситуации, о своих феминистских чаяниях и задачах. Считается, что в России нет и никогда не было проблемы дискриминации женщин. Однако женщин нет и никогда не было представлено в достаточном количестве и в качестве защитника женских интересов во властных структурах; женщин всегда убивали, насиловали, калечили в «домашних» условиях; их во все времена притесняли в общечеловеческих и конституционных правах, о чем неопровержимо свидетельствует литература, документальные факты и статистика – но считалось, что проблем у женщин нет, а если и есть, то сугубо общечеловеческие. Поэтому и защитниц женщин – феминисток – в России никто не замечал.

Получилось так, что Pussy Riot стали олицетворением феминистской угрозы патриархатному настоящему, «гендерным стереотипам мужской культуры». Женщины в большей степени, чем мужчины, являются жертвами власти, а поэтому они способны на большую непокорность и покорность, на большую агрессию и готовность к репрессиям. Именно женщины могут взорвать этот патриархатный мир, так как он их не устраивает экзистенциально. Любой мужчина, африканец или гей, слепой или иудей, к нему приспособлен лучше, чем женщина. В гинекее – слабое звено современного мира. Эту угрозу почувствовали власть и церковники, поэтому-то они так переполошились, стали суетиться и совершать юридически неоправданные поступки. В общественных дискуссиях вокруг Pussy Riot имеется весь известный в психоанализе спектр реакций: от истерик и гнева до отрицания и игнорирования.

Патриархат, как существующий строй, не устраивает феминисток, однако для многих женщин он привлекателен – им подходит роль покорной жертвы и прилежной ученицы (например, движение «Отличницы»), они другого не знают и не хотят знать. Он также вполне устраивает и многих либералов. В том числе группу «ВОЙНА», как это ни странно звучит. Если посмотреть на ее прошедшие акции, то некоторые из них протестные, но по сути своей они все конформны тому патриархатному строю, который их и порождает. Например, самая яркая акция – «Х*й в плену ФСБ» (за что они получили премию «Инновация») – ведь они говорят здесь на одном языке с патриархатом: «У кого длиннее». И в других акциях они тоже не ломали язык, понятный народу и власти. Более того они часто как бы выполняли народные мечты – кого-то нае**ть, это то, что постоянно делает Голый король и чего хочет народ. Этот язык понятен власти и ожидаем в обществе – это фаллоцентризм. А из фаллоцентризма вытекает сексизм с гомофобией.

Pussy Riot же выступили в первую очередь против сексизма, который впечатан в каждую ячейку общества. Они перешли к темам феминизма и ЛГБТК, которые меняют взгляд на мир в принципе и говорят на другом языке. «Богородица, стань феминисткой!» – это непонятно, но в этом чувствуется угроза подрыва основ. «ВОЙНА» имеет право на восстание, власть ее, конечно, накажет, но по-отечески. А вот «киски» бунтовать против основ… – это мы так еще договоримся до того, что начнем проводить собрание в коровнике на тему, идти или не идти коровам на мясокомбинат! Где-то примерно так власть эту акцию и восприняла. А вот что делать с явлением Pussy Riot она не знает: посадить нельзя помиловать…

В любом случае феминистские темы вышли на поверхность протестного движения в России, и после ареста Pussy Riot их становится всё сложнее игнорировать.