Cергей Михайлович Каштанов

Очерки русской дипломатики. М., 1970.

Из истории русского средневекового источника. Акты X-XVI вв. М.: Наука, 1996. 264 с.

Против А.Н.Сахарова, 2000.

(родился 29 января 1932 в Ленинграде) — российский историк. Доктор исторических наук, профессор. Член-корреспондент РАН по Отделению истории (российская история) с 30 мая 1997. Видный специалист в области истории России периода феодализма, историографии, источниковедения, дипломатики, палеографии, кодикологии, филиграноведения, археографии, исторической географии.

Сын М. Ф. Каштанова, чуваша из деревни Новое Ахпердино Батыревского района Чувашской Республики, кандидата технических наук, инженер-полковника.

М. Ф. Каштанов в 1919—1921 был комсомольским активистом в Чувашии (с октября 1920 — ответственный секретарь Чувашского обкома комсомола). В мае 1921 обком РКСМ командировал его в Москву на двухгодичные курсы при университете народов Востока им. Я. Свердлова. Окончив их, поступил на электромеханический факультет Ленинградского политехнического института им. М. Калинина. Затем работал преподавателем Ленинградского электротехнического института, Военной электротехнической академии связи им. С. Буденного, где, защитив диссертацию, получил учёную степень кандидата технических наук. После войны преподавал в Высшей офицерской школе в Казани, был доцентом Московской военной академии бронетанковых войск.

В детстве «кочевал» по местам службы отца. Его бабушка по матери знала в совершенстве английский, французский и немецкий языки. Она начала учить Сергея этим языкам с трехлетнего возраста. В 1949 с серебряной медалью окончил среднюю школу в Казани и поступил в Московский государственный историко-архивный институт (МГИАИ), который окончил с отличием в 1956. Его дипломная работа «Очерки по истории феодального иммунитета в России в XVI веке» была оценена на уровне кандидатской диссертации и её рекомендовали к защите (первый и единственный случай в истории института).

В 1958 защитил кандидатскую диссертацию по теме: «Жалованные и указные грамоты как источник по истории феодального иммунитета на Руси в первой пол. XVI в.» (Институт истории АН СССР). В 1968 защитил докторскую диссертацию по теме: «Очерки русской дипломатики».

По окончании МГИАИ был принят в Институт истории СССР АН СССР (ныне — Институт российской истории РАН), где проработал 44 года. С 1956 — младший научный сотрудник, с 1967 — старший научный сотрудник, с 1986 — ведущий научный сотрудник, с 1992 — главный научный сотрудник, в 1995—2000 — руководитель Центра истории России в средние века и раннее новое время.

В 2000 выступил в СМИ с критикой деятельности директора Института российской истории А. Н. Сахарова. Был отстранен от руководства Центром и в 2001 перешёл в Институт всеобщей истории РАН, где стал главным научным сотрудником и возглавил Центр специальных исторических дисциплин, сравнительного и теоретического источниковедения.

В 1972—1975 по совместительству исполнял обязанности профессора Московского областного пединститута им. Н. Крупской, с 1987 — профессор Историко-архивного института Российского государственного гуманитарного университета.

На продолжительное время выезжал в университеты Франции (в том числе в Сорбонну на 10 месяцев), Германию и Австрию, где читал студентам лекции на английском, французском и немецком языках по дисциплинам «Дипломатика» и «История России эпохи Ивана Грозного».

С 1977 — член Международной комиссии по дипломатике. Лауреат премии Академии Наук имени В. О. Ключевского (1994).

Сфера научных интересов: русская история X—XVIII вв., методология истории, историография, источниковедение, дипломатика, археография, генеалогия, палеография, филиграноведение, кодикология. Социально-политическая история, история права, история учреждений, история внутренней и внешней политики, история общественной мысли, историческая биография.

Исследователи научного творчества С. М. Каштанова отмечают, что с его именем связана целая эпоха в изучении ключевых проблем социально-экономической истории России X-XVII веков. Им разработаны ранее не изученные вопросы политической, социальной и экономической истории Руси указанного периода. Он является крупнейшим специалистом в области дипломатики — науки о норме и содержании актовых источников-документов, выражающих юридические отношения между сторонами, выдающимся специалистом в источниковедении и вспомогательных исторических дисциплинах.

Проявляет большой интерес к проблемам истории народов Среднего Поволжья, в том числе чувашского народа. Им написано исследование о мирном вхождении Чувашии в состав России, опубликованы исследования «Земельно-иммунитетная политика русского правительства в Казанском крае в 50-х годах XVI века», «Возникновение русского землевладения в Казанском крае», «К истории феодального землевладения в Свияжском уезде в 70-х годах XVI века», «Села Казанского и Свияжского уездов как объекты внутренней политики во второй половине XVI века» и др.

Социально-политическая история России конца XV- первой пол. XVI в. М., 1967.

Акты Русского государства 1505—1526 гг. М., 1975 (член авторского коллектива).

Русская дипломатика. М., 1988.

Финансы средневековой Руси. М., 1988.

Актовая археография. М., 1998.

*

"НГ-наука", 18 октября 2000 г.

Сергей Каштанов, Елена Мельникова

"Либерализм" как метод управления исторической наукой

Начало 1960-х - 1980-е годы, несмотря на крайнюю идеологизированность исторических наук, было временем расцвета русской медиевистики в Институте истории СССР АН СССР. Отдел истории СССР периода феодализма, как он тогда назывался, составлял наиболее активное и плодотворное ядро института. Именно в то время возобновилось издание "Писем и бумаг Петра Великого", продолжилась публикация "Полного собрания русских летописей". В.Т. Пашуто осуществил обсуждавшиеся в Академии наук с начала XX в. планы создания свода зарубежных (античных, восточных, византийских, западноевропейских) источников по истории Восточной Европы, в первую очередь - Древней Руси.

В те времена мы привыкли слышать, что история русского средневековья "не актуальна", и потому, например, подготовленные рукописи лежали годами в ожидании очереди. Но, как ни странно, "неактуальность" этой области исторических знаний не вела к административным мерам. Напротив, формировались новые научные направления, создавались специализированные научные подразделения: сектора источниковедения Древней Руси, истории русской культуры, истории внешней политики России и др.

Тем обиднее, что сейчас главный центр по изучению отечественной истории - Институт российской истории РАН - вернулся к приснопамятным временам, когда на существование имела право лишь одна "единственно верная" методология, концепция, теория, а несогласие с ними подавлялось административными методами. Еще десятилетие назад официальная концепция вырабатывалась в недрах ЦК КПСС. Ныне за отсутствием оного право решать, что верно, а что нет, берут в свои руки те, кто имеет власть подкреплять свои взгляды административными мерами. В нашем случае - директор Института российской истории, член-корреспондент РАН Андрей Николаевич Сахаров, истинный сторонник, по его собственным словам, "либерализма" в самой науке и в управлении ею.

Принцип замечательный. Беда только, что как и любой термин, "либерализм" можно понимать по-разному. Его интерпретация Сахаровым столь оригинальна, что заслуживает внимания.

Во-первых, "либерализм" по Сахарову предполагает существование в научном сообществе оппозиции, с которой дирекция должна вести неустанную борьбу. Но ведь в нормальном, не политизированном научном сообществе есть разные, подчас сталкивающиеся, концепции и точки зрения, есть борьба идей, но нет и не может быть оппозиции, как нет и не может быть "единственно верного" учения.

Во-вторых, "либерализм" по Сахарову - это практические выводы из отвлеченной теории. Он полагает, что историю России следует изучать в границах Российской Федерации. Что за беда, если при этом Киевская Русь расчленяется на "российскую" и "украинскую", и последняя - как история зарубежная - не может являться предметом исследований сотрудников института. Пусть от Российской империи отрываются ее отнюдь немаловажные составляющие: Малороссия, Кавказ, Средняя Азия, западные губернии - зато сохраняется цельность проблематики института.

Борьба с "оппозицией" должна иметь прочные теоретические основы. Андрей Николаевич Сахаров - сторонник взглядов на Древнюю Русь как на "закрытое" и "самодостаточное" общество - мнение, разделяемое далеко не всеми учеными, в том числе и сотрудниками - теперь уже бывшими - Института российской истории РАН. Однако директор Института имеет возможность подкрепить свои взгляды чрезвычайно весомым аргументом - закрытием целого научного направления, основанного Пашуто и некогда процветавшего: изучения места Руси в средневековом мире, ее взаимоотношений со странами Востока и Запада. Плодотворно занимавшаяся этой проблемой группа (руководитель - доктор исторических наук И.С. Чичуров) расформирована в 1998 г., и ее сотрудники один за другим покинули институт.

Ненужным Институту российской истории и, по мнению Сахарова, отечественной науке оказывается издание зарубежных источников по истории Древней Руси (группа по изданию свода "Древнейшие источники по истории Восточной Европы" в полном составе перешла в другой институт РАН в 1997 г.). Но что говорить о зарубежных источниках, когда нынешний Институт российской истории не заинтересован и в публикации русских: практически остановлена работа над "Письмами и бумагами Петра Великого", крайне медленно идет подготовка летописных текстов. Наконец, в 2000 г. с легкостью упразднен Центр по изучению и изданию древнерусских источников. Это отбрасывает отечественную историческую науку на 50 лет назад, когда источниковедение еще не конституировалось как самостоятельная историческая дисциплина.

Разумеется, директор имеет право на структурную реорганизацию института. Однако научная обоснованность и полезность всех этих акций более чем сомнительна: прекратили существование (в рамках Института российской истории) несколько перспективных и авторитетных научных направлений. В результате реорганизаций количество исследователей, в том числе докторов и кандидатов исторических наук, в институте значительно сократилось. Но это определяется дирекцией как "консолидация научных сил".

На тягостные воспоминания об ушедших временах наводят и методы этой "реорганизации", сопровождающейся закулисными интригами (например, вопрос о расформировании подразделения включается в повестку заседания Ученого совета под пунктом "разное"), давлением на неугодных (можно, например, отказать доктору наук в утверждении темы его научных исследований по причине ее якобы неактуальности), а иногда и сугубо полицейскими, не принятыми в академическом обиходе мерами. Например, обязать особо "оппозиционно" настроенных сотрудников весь рабочий день, когда они должны были бы работать в архиве или библиотеке, проводить в стенах института под бдительным оком отдела кадров.

Понятно, что в такой ситуации любая самостоятельность сотрудника института должна быть подавлена. А что более способствует самостоятельности и независимости мышления, нежели хотя бы относительная финансовая независимость? Каковы возможные источники доходов у научного сотрудника помимо того, что он получает в кассе института? Таких источников в основном два: преподавание и гранты фондов - для историков это в первую очередь гранты Российского гуманитарного научного фонда. Отследить, кто из сотрудников где и когда преподает - довольно сложно, но распоряжение, запрещающее преподавание в рабочее время, было издано.

Значительно легче проконтролировать обращение сотрудников в фонды. Грант обычно выплачивается через организацию, где работает его получатель, и потому фондам необходимы сведения о бухгалтерских реквизитах организации, верность которых удостоверяет главный бухгалтер. По уставам фондов, подача заявок - индивидуальное дело исследователей, то есть руководитель организации отношения к этому не имеет. А вот в Институте российской истории, согласно распоряжению директора, главный бухгалтер не имеет права подписывать заявку на грант, если дирекция (читай: директор) не одобрила обращение сотрудника в фонд!

Тяжко достаются сотрудникам института, разумеется, "оппозиционерам", зарубежные поездки. И здесь без одобрения дирекции не обойтись, даже если едет человек по лично ему присланному приглашению, за счет приглашающих и во время собственного отпуска.

"Либерализм" в толковании Сахарова удивительным образом вызывает в памяти "охоту на ведьм". Невольным "оппозиционером" может стать в любой момент любой сотрудник института. Но еще больший урон нанесен исторической науке, и восполнить его будет нелегко. Потребуются годы, если не десятилетия, чтобы восстановить то, что было создано талантом и энергией предшествующего поколения. Жаль только нечаянных "оппозиционеров" из Института российской истории РАН, особенно молодежь.