Из кн.:Миронов Бор. Никол. Социальная история России. Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 2000. 2-е изд. См. библиографию. Текст страницы перед ее номером
Духовенство
Становление духовного сословия представляет большой интерес: оно наглядно демонстрирует, что в России XVIII в. образование сословий происходило в ходе объективного развития общества, волей и коллективными усилиями самих социальных групп, не только при поддержке, но иногда и вопреки намерениям высшей власти. Сословные права ограничивали власть самодержавия, так как ставили положение сословий на твердые юридические основания, поэтому за права приходилось бороться.
Духовенство разделялось на черное, или монашествующее, и белое, или приходское. Среди русского духовенства на долю монахов приходилось около 10% всего духовенства, но они занимали командные позиции в русской православной церкви. Черное духовенство, представлявшее собой особую прослойку внутри духовенства, не будучи наследственным, не было и не могло быть сословием. Поэтому наше внимание будет сосредоточено на приходском духовенстве.
В XVI—XVII вв. клир церкви, состоявший из священнослужителей (священника и дьякона) и церковнослужителей, или причетников (дьячка, пономаря), избирался прихожанами. Выбор священнослужителей утверждался епископами после проверки квалификации кандидатов, от которых требовалось знание грамоты, Библии и церковной службы, а также обладание голосом и соответствующими сану моральными качествами, прежде всего трезвостью и скромностью поведения. Требования были сравнительно невелики, поэтому справиться с ними мог практически любой верующий грамотный человек. Благодаря этому состав духовенства теоретически мог постоянно обновляться за счет притока людей из других слоев населения. И обновление действительно имело место, но его степень не следует преувеличивать. Мы не располагаем статистическими данными о социальном происхождении новых клириков, но факты говорят о том, что к концу XVII в. замкнутость духовенства достигла значительных размеров и намного превышала замкнутость других профессионально-социальных групп.63 Что способствовало этому?
Вступить в ряды духовенства для людей из крестьянства и посадских было непросто из-за крайне слабого распространения грамотности: в конце XVII в. грамотных насчитывалось не более 3% от общей численности населения. Дворянство же, в среде которого имелось наибольшее число грамотных людей, не стремилось к переходу в духовенство. Знание обрядов, священных книг и церковной службы из-за небольшого числа духовных школ приобреталось в большинстве случаев практическим путем. Ясно, что и здесь дети клириков имели несравненно больше возможностей овладеть необходимыми навыками сравнительно с посадскими и крестьянами. Во второй половине XVII в. в связи с расколом русской православной церкви, вызванным реформами патриарха Никона, а также из-за опасения, что в состав духовенства проникнут раскольники, требования к кандидатам стали повышаться. Духовные власти при утверждении кандидатов отдавали явное предпочтение детям духовенства. Церковный собор 1667 г. прямо осудил архиереев за поставление в священники и дьяконы людей, не принадлежавших к духовному званию. Светские власти хотя прямо не запрещали, но негативно относились к переходу крестьян и посадских в духовенство из-за нежелания терять налогоплательщиков.
98
Приходские с
представителям i
говой порукой в
ховных лиц из ci
духовенства из к
датная община. 1
ства как бы при{
ся, прихожане i
духовенства, прс
приглашения Kai
вом на новом ме
не всем было по,
ством, проживав
верии. Практиче!
го обращаться с
случаях искать к
дущий вождь ра
изгнаны своими
слишком ревнос-
»-: «hi
Приходские общины при выборах кандидатов отдавали предпочтение представителям духовенства. Причина простая: прихожане, связанные круговой порукой в несении налогов и повинностей, не желали выбирать духовных лиц из своей среды, поскольку за человека, переходящего в состав духовенства из крестьян и посадских, налоги должна была платить его податная община. В силу этого население привыкло видеть в семьях духовенства как бы прирожденных кандидатов на церковные должности. Разумеется, прихожане имели возможность выбирать кандидатов не только из духовенства, проживавшего на территории их общины. Однако в случае приглашения кандидата со стороны возникала проблема с его обустройством на новом месте: новый священник должен был купить дом и землю, что не всем было под силу. Кроме того, были бы неизбежны трения с духовенством, проживавшим на территории общины, которому она отказала в доверии. Практические соображения заставляли приходскую общину чаще всего обращаться с предложениями к своему духовенству и только в редких случаях искать кандидатов на стороне. Так, будущий патриарх Никон и будущий вождь раскольников XVII в. протопоп Аввакум в молодости были изгнаны своими прихожанами с церковных кафедр вместе с семьями за слишком ревностное исполнение своих обязанностей и за непосильно высо-
99
кие требования благочестия от крестьян. Новые священники пришли со стороны.
Численность духовных лиц превосходила общественную в них потребность, так как в среде духовенства существовал предельно высокий естественный прирост, что объяснялось обязательным и ранним вступлением в брак и строгим запрещением любых способов ограничения рождаемости. Поэтому духовные лица принимали все возможные меры, чтобы закрепиться на одном месте. В частности, при занятии церковного места они заключали с общиной договор, в котором оговаривалось их право на потомственное владение домом, прицерковной землей и церковным доходом, т. е. фактически право на наследование церковной кафедры. Нередко священники покупали у приходских общин церковные места, которые благодаря этому закреплялись за определенной семьей и становились как бы ее собственностью. Так мало-помалу вместе с профессиональной наследственностью развивался обычай наследования церковных мест. Наследственное владение церковным местом шло вразрез с каноническими требованиями православия, поэтому церковные власти долго боролись с этим, но жизненные обстоятельства оказывались чаще всего сильнее и заставляли их смотреть на нарушение закона сквозь пальцы, а в конце концов и примириться с этим.
Таким образом, уже к концу XVII в. приходское духовенство приобрело такой важный признак сословия, как наследственность социального статуса и профессии. Но это не было еще закреплено в законе, а существовало как факт и как норма обычного права. В течение XVIII в. духовенство приобрело другие признаки сословия, добилось их юридического оформления и благодаря этому окончательно превратилось в сословие.64 Подчеркнем, что первоначально это никак не входило в намерения правительства, потому что сословные права защищали духовенство от коронной администрации, а самодержавие в течение XVIII в. опасалось духовенства, так как видело в нем скрытую оппозицию проводившимся реформам по европеизации страны. Только под давлением объективных обстоятельств и церкви оно уступило и рядом указов юридически оформило стихийно проходивший процесс превращения духовенства в сословие. Последнее до того замкнулось для представителей других социальных групп, а церковная служба настолько сделалась его исключительной привилегией, что постороннему человеку весьма трудно было попасть даже на место церковного сторожа.65 Решающую роль в этом сыграли четыре реформы: 1) ограничение доступа и свободного выхода из состава духовенства; 2) стеснение права выбора прихожанами клира; 3) требование иметь специальное духовное образование для поступления на духовную службу; 4) узаконение практики наследственности церковных должностей.
Дворяне считали ниже своего достоинства поступать на церковную службу в качестве приходского священника, тем более на должность церковнослужителя. Посвящение в клирики из крестьян и посадских, еще практиковавшееся в первой половине XVIII в., постепенно стало официально ограничиваться светскими властями. В 1774 г. доступ в духовенство из податных сословий был окончательно запрещен Синодом по настоянию Сената. В результате состав духовенства унифицировался. Если в 1730-е гг. на долю представителей светских по происхождению лиц приходилось около 4% всех клириков, то в 1760-е гг. — до 2%, а в 1780—1790-е гг. — всего 0.8%.66 Одновременно свободный выход из духовенства был запрещен, каждый клирик прикреплялся к своей штатной должности и приходу. В 1760-е гг. духовенство было освобождено от всех повинностей и обязанностей перед государством, за исключением ведения актов гражданского состояния, и стало служить только алтарю.
С начала XVIII в. выборы клира прихожанами стали ограничиваться и в конце этого столетия окончательно вышли из практики, что было законо-
100
дательно закре торским указо] тил коллектив противореча!!» ковные кафедр тей. Обычно MI менно готовил викария, дьяко дило в наследс дочери были м викарий, котор Ликвидация вь ное образован! торой степени Истоки прс
XVII в., когда 1687 г. — перва разование полу нарии в России в семинариях
XVIII в. семин; для всех, но со гих сословий б ски закрытым! духовных учеб! духовенству, в духовное образ телей начиная разом, замкнут ла превращена
В течение X закреплены в зг налога, в 1724-служители был: в качестве cnei между духовны Последние, так лицами, начин; присутствии ос лучили право D зать, были выр верховной влас сило, требовал! ными связями ( альный статус всего XVIII в. огромную onaci ного отношени духовные лица, добились того, наградами и от ной убор и т. п цифические вне
Параллель» сословный мет ского (1724—17
дательно закреплено в 1797 г. Синодом, который воспользовался императорским указом, запрещавшим подачу коллективных челобитных, и запретил коллективные прошения прихожан о назначении им священника как противоречащие императорскому'указу. После смерти священников на церковные кафедры стали назначаться епископом наследники из числа его детей. Обычно место переходило к старшему сыну, которого отец заблаговременно готовил в свои наследники и который состоял при нем в качестве викария, дьякона или причетника. Если не было сыновей, то место переходило в наследство по женской линии и доставалось мужьям дочерей. Если дочери были малолетними, то по выбору семейства наследников назначался викарий, который исправлял должность до замужества дочери священника. Ликвидация выборов заставила детей духовенства получать профессиональное образование, без которого стало невозможно занять место, и до некоторой степени ослабила зависимость духовенства от приходской общины. Истоки профессионального духовного образования в России уходят в
XVII в., когда были созданы духовные школы при домах епископов, а в 1687 г. — первая духовная академия. Однако только в XVIII в. духовное образование получило широкое развитие. В 1720-е гг. появились первые семинарии в России, в 1808 г. их стало 36 — по числу епархий. Число студентов в семинариях к 1766 г. достигло 4.7 тыс., к 1808 г. — 29 тыс. В начале
XVIII в. семинарии и другие духовные учебные заведения были открытыми для всех, но со второй половины XVIII в. доступ в них представителей других сословий был затруднен, и к концу этого столетия они стали практически закрытыми, что продолжалось до конца XIX в. В 1720—1740-е гг. в духовных учебных заведениях училось около 29% детей, не принадлежавших духовенству, в 1880 г. — всего 8%.67 Это привело к тому, что специальное духовное образование, которое обязательно требовалось от священнослужителей начиная с 1722 г.,68 стало достоянием только духовенства. Таким образом, замкнутость духовно-учебных заведений чрезвычайно способствовала превращению духовенства в сословие.
В течение XVIII в. духовенство приобрело особые права, которые были закреплены в законодательстве. В 1719г. оно было освобождено от прямого налога, в 1724—1725 гг. — от рекрутской повинности, в 1801 г. священнослужители были избавлены от телесных наказаний. С 1722 г. только Синод в качестве специального церковного суда разбирал все гражданские дела между духовными лицами и уголовные преступления, кроме самых тяжких. Последние, так же как и гражданские дела между духовными и светскими лицами, начиная с 1735 г. разбирались в светских судах при обязательном присутствии особых депутатов от духовенства. В 1823 г. эти депутаты получили право голоса наравне с прочими судьями. Все эти права, можно сказать, были вырваны духовенством, прежде всего Синодом и иерархами, у верховной власти. Духовенство не поднимало восстаний, но настойчиво просило, требовало, пользовалось любой благоприятной возможностью, личными связями с императорами, чтобы добиться прав, повысить свой социальный статус и законодательно его закрепить. Правительство в течение всего XVIII в. считалось с Синодом и шло на уступки, понимая, какую огромную опасность может представлять духовенство в случае его враждебного отношения к существующему режиму. В конце XVIII в. влиятельные духовные лица, пользуясь благосклонным отношением Павла I к церкви, добились того, что верховная власть стала отмечать духовенство особыми наградами и отличиями (крест на цепи для ношения на шее, особый головной убор и т. п.), что, учитывая облачение духовенства, сообщало ему специфические внешние признаки.69
Параллельно с приобретением духовенством особых прав развивались сословный менталитет и сословная честь. Биограф епископа Тихона Задонского (1724—1783) рассказал показательный эпизод из жизни своего героя.
101
Лишившись мужа, сельского дьячка, его мать бедствовала и решила отдать мальчика богатому бездетному ямщику, который хотел его усыновить и завещать ему свое имущество. Старший брат Тихона, служивший дьячком, встал на колени перед матерью и сказал: «Куда Вы ведете брата? Ведь ямщику отдадите, то ямщик он и будет, а я не хочу, чтоб брат ямщиком был. Я лучше с сумою по миру пойду, а брата не отдам ямщику. Постараемся обучить его грамоте, тогда он может в какой церкви в дьячки или пономари определиться».70 Духовенство смотрело на себя как на пастырей и учителей, от которых зависело спасение людей; оно считало себя привилегированным сословием и претендовало на социальный статус, равный дворянскому. Эти взгляды высказаны в Наказе депутату в Комиссию для сочинения Уложения от Синода в 1767 г. и в протесте Синода 1769 г. против проекта о правах среднего рода людей, в котором законодатели объединили духовенство в одно сословие с купцами и ремесленниками.71 Духовенство требовало законодательного оформления своих сословных прав и предложило верховной власти утвердить иерархию духовных чинов наподобие иерархии военных чинов, в которой архиепископ приравнивался к генерал-аншефу (II класс в Табели о рангах), епископ — к генерал-поручику (III класс), настоятель монастыря — к генерал-майору (IV класс), священник — к поручику (XII класс), дьякон и монах — к прапорщику (XIV класс), церковнослужитель (дьячок, пономарь и т. п.) — к сержанту. Поскольку любой офицерский чин давал потомственное дворянство, духовенство претендовало на дворянство для монахов и священнослужителей. Требования духовенства, по крайней мере священнослужителей, были в значительной степени удовлетворены, так как по своим правам к началу XIX в. они сравнялись с личными дворянами в большом и малом, например, духовенство получило право ездить в каретах и могло награждаться орденами.72 Представители белого духовенства, получив орден за свою пастырскую службу, становились потомственными дворянами, не оставляя духовного сословия. Например, С. Зернов (1817—1886), сын дьякона Меленковского уезда Владимирской губернии, после окончания Московской духовной академии в 1846 г. принял священство, через 30 лет службы в качестве протоиерея одного из московских соборов был награжден орденом Св. Владимира за активную благотворительную деятельность и по ордену приобрел потомственное дворянство.73
Сословные черты у духовенства развивались настолько быстро, что в первой половине XIX в. любой русский легко обнаруживал в человеке духовное лицо по речи, манерам, внешности, даже если оно было в гражданском платье или полностью раздетым.74 Это было легко сделать, потому что, как писал один современник, все воспитание, включая духовные учебные заведения, прививает духовенству «особый взгляд на мир, на жизнь, на светское общество, приучает к особому роду мышления, к особому слогу, к особым внешним приемам».75 В среде духовенства сформировалась специфическая культура, отличная как от европеизированной дворянской, так и от народной крестьянской культуры.
Согласно традиционному взгляду, сложившемуся в историографии, духовенство после петровских реформ, упразднения патриаршества и учреждения Синода в 1721 г. не имело своей корпоративной организации и самоуправления, его церковная администрация была интегральной частью коронной администрации, а сама церковь — одним из государственных институтов, составной частью самодержавного государственного строя.76 Однако в действительности русская православная церковь представляла собой особый институт, который существовал как бы параллельно государственным институтам и пользовался значительной автономией. Церковь являлась если не государством в государстве, как это было до XVIII в., то по крайней мере субобществом в большом обществе. Она обладала такой административной и судебной организацией, которая позволяла духовенству иметь свое
102
особое управление ковного управлени! в значительной мер церковью с конца '. бавим, что внутреи исключительно дух Все это дает основ; что в рамках всей зовалось самоуправ
В самом деле, ) ными консистория не имел законодат тельные для испол изменялся, но с на 10 архиереев — пре ператора и главно духовенства. Одни положению, напри и главный священь вовали в заседанш консисторий стоял императором. Арх духовной консисто белого духовенства торые назначались ство было предста составе Синода: в щенников, а в 1860 обер-прокурор Си! ховные консистор1 стоятельно, поско; тер. Монастыри у имело реальное, л управление, хотя < органов снизу, со и осуществлялось полубюрократичес выборными.
Таким образом рянством, преврат ладать всеми приз представительном российских условр ских странах. Дух разное сословноеi ган церковного у через духовные к< обретение сослов крепостной завис: достоинство и свс венства стать сосл заметил: «Самозг XVII в. диктовал* крайней нищете, не кабальных и HI духовенства еще
особое управление с большой самостоятельностью, хотя высший орган церковного управления — Святейший Правительствующий Синод — считался и в значительной мере был государственным учреждением, а само управление церковью с конца XVIII в. строилось на бюрократических принципах. Добавим, что внутренними сословными делами духовенства управляли почти исключительно духовные лица, частью выбираемые, частью назначаемые. Все это дает основание для парадоксального на первый взгляд заключения, что в рамках всей государственной системы духовенство как сословие пользовалось самоуправлением.
В самом деле, управление церковью осуществлялось Синодом и духовными консисториями. Синод располагал исполнительной властью и, хотя не имел законодательной инициативы, тем не менее издавал указы, обязательные для исполнения по духовному ведомству. Его состав со временем изменялся, но с начала XIX в. и до конца старого режима он включал до 10 архиереев — представителей черного духовенства, а также духовника императора и главного священника армии и флота — представителей белого духовенства. Одни члены Синода были постоянными, присутствующими по положению, например митрополит С.-Петербургский, духовник императора и главный священник армии и флота, другие — временными, так как участвовали в заседаниях Синода один-два года по очереди. Во главе духовных консисторий стояли архиереи. Они назначались Синодом и утверждались императором. Архиерей осуществлял управление и суд в епархии вместе с духовной консисторией, члены которой избирались архиереем из черного и белого духовенства, и с помощью благочинных — старших священников, которые назначались архиереем и утверждались консисторией. Белое духовенство было представлено в составе консисторий значительно лучше, чем в составе Синода: в 1756 г. консистории состояли на 38% из приходских священников, а в 1860-е гг. — уже на 79%.77 Если работу Синода контролировал обер-прокурор Синода, назначаемый императором из светских лиц, то духовные консистории и благочинные осуществляли управление вполне самостоятельно, поскольку надзор обер-прокурора носил поверхностный характер. Монастыри управлялись самими монахами. В результате духовенство имело реальное, достаточно независимое от государства сословное самоуправление, хотя оно и не основывалось на демократических выборах его органов снизу, со стороны рядовых монахов, священников и причетников, и осуществлялось под опекой государства и на бюрократических, точнее на полубюрократических, принципах, поскольку некоторые должности были выборными.
Таким образом, духовенство к концу XVIII в., почти одновременно с дворянством, превратилось во второе свободное сословие, поскольку стало обладать всеми признаками сословия. Но два признака — участие в сословно-представительном учреждении и наличие корпоративной организации — в российских условиях приняли иную форму, чем это было в западноевропейских странах. Духовенство имело специфическое самоуправление и своеобразное сословное представительство при верховной власти через высший орган церковного управления — Синод, а при местной коронной власти — через духовные консистории. Необходимо особенно подчеркнуть, что приобретение сословных прав помогло белому духовенству избавиться от крепостной зависимости от архиереев в 1764 г. Именно борьба за личное достоинство и свободу служила побудительным мотивом стремления духовенства стать сословием. Известный историк русской церкви А. В. Карташов заметил: «Самозамыкание в сословную касту в духовенстве начиная с XVII в. диктовалось правильным инстинктом самосохранения, хотя бы и в крайней нищете, но в духовном достоинстве свободных „белых" людей, а не кабальных и не рабов».78 В первой половине XIX в. сословные признаки духовенства еще более развились, и оно стало самым сословным из всех
103
сословий. Стоит отметить, что превращение духовенства в сословие произошло в противоречии с церковно-канонической точкой зрения, согласно которой духовные лица как избираемые на служение церкви не могут составлять сословие.
Духовенство было образованнее других сословий. По уровню грамотности духовенство не уступало дворянству, ибо каждое духовное лицо, как и каждый чиновник и офицер, находившиеся на службе, были грамотными. В 1857 г. средний уровень грамотности среди дворян старше 9 лет равнялся 77%, а среди духовенства — 72%, в 1897 г. — соответственно 86 и 89%.79 Но по уровню образования духовенство превосходило дворянство, так как значительное число священнослужителей училось в семинариях и академиях, где получало среднее или высшее профессиональное образование: в 1835 г. специальное образование имели 43% священников, в 1904 г. — 64%.80 Общие данные об уровне образования дворянского и духовного сословий мы имеем только на 1897 г.: среди дворянства лиц, учившихся в высших и средних учебных заведениях, насчитывалось 33.5%, а среди духовенства — 58.5%.81 Поскольку уровень образования духовенства в 1860 и 1890 гг. был примерно одинаков, можно с большой вероятностью предположить, что и в середине XIX в. духовенство превосходило дворянство по уровню образования. Это подтверждается следующими данными: в 1850-е гг. среди высшей бюрократии России (члены Государственного совета, сенаторы, губернаторы и т. п.) насчитывалось 61% людей с высшим и средним образованием, а среди священников — 83%.82
Высшая страта белого духовенства — священники — приближалась по своим юридическим правам к личному дворянству. Но в отношении дохода от службы они сильно различались. На гражданской службе чиновники, имевшие чины IX—XIV классов, которые давали личное дворянство, в последней трети XVIII в. получали ежегодное жалованье от 100 до 400 р.; военнослужащий, имевший первый офицерский чин, — 200 р., а средний годовой доход священников в городе составлял от 30 до 80 р., в деревне — от 25 до 40 р. Годовой доход низшей страты духовенства — церковнослужителей — составлял всего 10—20 р.83 Как видим, между доходами равных по социальному статусу людей существовало явное несоответствие, которое еще более усиливается, если учесть превосходство духовенства в отношении образования. Причем если офицеры и чиновники получали гарантированное жалованье от государства и пенсию после службы, то большинство духовенства получало основной доход непосредственно от паствы за исполнение обрядов — венчания, отпевания и т. п. Этот доход был отнюдь не гарантированным и связанным с большими унижениями для духовенства. К 1860-м гг. несоответствие между доходами священников и младших чиновников и офицеров более или менее сгладилось, но способы получения духовенством дохода не изменились. Поэтому главное требование духовенства к моменту начала церковных реформ в 1860-е гг. состояло в том, чтобы получать жалованье. Таким образом, в течение XVIII—первой половины XIX в. белое духовенство по образованию превосходило правящую элиту России, а по уровню дохода уступало в XVIII в. даже младшим чиновникам и офицерам в 4—5 раз, в первой половине XIX в. — в 1.5—2 раза.84
Дворянство считало, что духовенство находится на несравненно более низкой ступени социальной лестницы, и относилось к нему снисходительно, если не с презрением, так же, впрочем, как потомственные дворяне относились к личным. Однако и находящиеся на социальной лестнице ниже духовенства крестьяне и городские обыватели часто разделяли это негативное отношение. «Духовенство, особенно белое, потеряло уважение и любовь чуть не во всех сословиях, — констатировал в начале 1860-х гг. известный духовный автор Д. И. Ростиславов. — Отдельных из него лиц любят и уважают, но целое сословие находится в презрении». В числе причин этого Рос-
104
Рис. 19. Г
тиславов указал на д; существование духовь противников официал шим уважением среди тет среди привилегиро менником истинного просвещения, противн венство не устраивало придерживалось своео под влиянием в значит разования и правосла! семинариях, находило! так и с понятиями про< комическое положение родное, но и не подлое на допетровские идеал пограничность, проме; культурном и экономи социальный симбиоз. N ваемся с типичным npi вольны и которому все кнутость, и свирепост выраженная сословност ем негативного к нему народа, ибо подобное о и в более раннее врем* православного духовенс нялось в сознании наро, чиной трудных взаимоо
Рис. 19. Группа священнослужителей с членами своих семей. С. Путочино, Смоленская губ. 1912 г.
тиславов указал на далекую от идеала жизнь духовенства, его кастовость, существование духовной цензуры, но главным образом — на деятельность противников официальной церкви — раскольников, пользовавшихся большим уважением среди простого народа, и интеллигенции, имевшей авторитет среди привилегированных классов. Раскольники считали духовенство изменником истинного древнего православия, а интеллигенция — врагом просвещения, противником прогресса и стеснителем ума.85 Наверное, духовенство не устраивало ни традиционалистов, ни западников потому, что оно придерживалось своеобразных культурных стандартов, которые сложились под влиянием в значительной степени европеизированного семинарского образования и православной системы ценностей. Образование, получаемое в семинариях, находилось в разладе как с понятиями образованных людей, так и с понятиями простого народа. Социальный статус, субкультура и экономическое положение духовенства также были оригинальными: не благородное, но и не подлое, не европейски ориентированное, но и не замкнутое на допетровские идеалы, не богатое, но и не бедное.86 Противоречивость, пограничность, промежуточность положения духовенства в социальном, культурном и экономическом отношениях превратили его в культурный и социальный симбиоз. Мне кажется, что в случае с духовенством мы сталкиваемся с типичным примером маргинального сословия, которым все недовольны и которому все ставится в вину — и далекая от идеала жизнь, и замкнутость, и свирепость цензуры. Однако ни маргинальность, ни ярко выраженная сословность духовенства не являются достаточным объяснением негативного к нему отношения, по крайней мере со стороны простого народа, ибо подобное отношение к православному духовенству проявлялось и в более раннее время. Можно предположить, что многовековая борьба православного духовенства с язычеством, наследие которого прочно сохранялось в сознании народа до начала XIX в., служила не менее важной причиной трудных взаимоотношений духовенства и народа. Во всяком случае
105
в некоторых западноевропейских странах, например Франции, священники вследствие враждебного отношения к народной культуре также не пользовались уважением крестьянства, считавшего, что, если у тебя умный сын, сделай из него каменщика, а если придурок — отправляй в попы.87
Общественное мнение середины XIX в. полагало, что духовенство плохо справлялось со своими социальными функциями: по мнению церковных властей, оно неудовлетворительно исполняло свою роль пастырей, учителей и религиозных проповедников, а по мнению светских властей, — роль стражей общественного порядка. Вследствие этого церковные и светские власти в 1860—1870-е гг. провели серию церковных реформ в дополнение к общегосударственным реформам, так как последние оказались недостаточными, чтобы преобразовать духовное сословие в свободную профессиональную группу, как того хотели реформаторы. Была категорически запрещена наследственная передача церковных должностей и отменены все наследственные, семейные притязания на служебные места в церкви. Епископы были обязаны выбирать и назначать духовных лиц на вакантные места, принимая во внимание исключительно профессиональные и моральные качества кандидатов, а не социальное происхождение. Дети духовенства получали светский юридический статус: дети священников и дьяконов — потомственного почетного гражданства, а дети причетников — личного почетного гражданства. Благодаря этому наследственность духовного статуса ликвидировалась, а дети духовенства могли беспрепятственно выбирать себе жизненное поприще в соответствии со своими наклонностями и интересами. Одновременно отменялся обычай, по которому мужчины из духовного сословия обязаны были жениться только на дочерях духовных лиц. Духовные школы стали открыты для детей всех слоев населения. Отменялись разные ограничения на свободу слова и печати для духовенства.
Власть епископа над приходским духовенством была серьезно ослаблена: он потерял право переводить священника и церковнослужителей в отдаленные и малодоходные приходы как меру наказания; стало возможным без его согласия выходить в досрочную отставку (до окончания 35-летнего срока службы) с сохранением пенсии и добровольно снимать сан. Личный суд епископа сохранялся только по маловажным проступкам, за которые следовало наказание в виде епитимьи. Более серьезные проступки по должности и против нравственности, а также гражданские дела и споры, возникающие по. поводу пользования церковной собственностью, по жалобам на духовенство должны были рассматриваться в суде консистории после формального следствия по установленным правилам. За все преступления духовенство подлежало светскому суду наравне с лицами недуховного звания. Предусматривалось создание съездов выборных от духовенства для обсуждения вопросов, относящихся к лучшему устройству епархиальных духовных училищ и семинарий, и для выборов членов правлений духовных училищ, что ограничивало власть епископа в области духовного образования. Возможность добровольного отказа от сана получили монахи, причем они возвращались в прежнее, домонашеское, сословие со всеми правами, принадлежавшими им по происхождению. Бывшим монахам не возвращались чины и отличия, заслуженные лично до пострижения, воспрещалось вступать на гражданскую службу, а также жить в столицах и в течение 7 лет, на срок церковной епитимьи за расстрижение, проживать в той губернии, в которой он был монахом.
Церковные реформы предусматривали радикальное изменение социального положения и юридических прав белого духовенства: оно должно было превратиться в профессию религиозных пастырей, избравших свое поприще по внутреннему призванию. Однако проведение реформы в среде белого духовенства проходило с большим трудом и натолкнулось на значительные препятствия. Многие архиереи из сочувствия к духовным лицам, которые
106
после отставки о; ротевшим семьям на наследование ния охотно шли тяжелая и неблаг лала ее малоприв ских социальных учащихся духовн] до 1.5%. Из 2187i в духовном ведом (39.1%), награждг учебные заведенш фессии. Да и спрс пока настоящее п< на своих местах. '. которые имели пе качественное улуч притока талантли] жилось катастроф и другие светские ства из духовной i исходила утечка м циала.88
До сих пор зап утечка мозгов в 3f теллигенции. Свое] в 1870-е гг.: 22% н то время как доля ляла 0.9%. Но и вт был значителен. Ре рист митрополит Е отцов сказывалось дяева, «смысл этоп лу получали формг тического мироот{ назревал бурный nj безобразия духовн школы. Семинарис свещения, но прони ки».89
Хотя антисосло! менее способствова. словия в профессик ществования духов* ние духовенства сое удивлять, что среди гих сословий: в 19( люди светского прс ванием.90 И мы не ; ство осталось сослс профессии было трг духовенства, следст светских социальны стоятельств, так как сословности. Таким как и дворянство, у
после отставки оказались без средств существования, или из жалости к осиротевшим семьям продолжали признавать семейные претензии духовенства на наследование церковной должности. Выходцы из других классов населения охотно шли в духовные школы, но неохотно — на церковную службу: тяжелая и неблагодарная работа при невысоком за нее вознаграждении делала ее малопривлекательной. За 1880—1914 гг. доля представителей светских социальных групп среди семинаристов поднялась с 8 до 16.4%, среди учащихся духовных училищ — до 25.3%, но их доля среди клириков — с О до 1.5%. Из 2187 выпускников 57 семинарий в 1914 г. только 47.1% остались в духовном ведомстве, остальные поступили в светские духовные заведения (39.1%), на гражданскую службу (4%), учителями в школы и т. д. В духовные учебные заведения шли ради образования, а не ради будущей духовной профессии. Да и спрос на новых кандидатов был невелик, так как по закону, пока настоящее поколение не ушло в отставку, оно должно было оставаться на своих местах. Между тем в его составе было много сверхштатных лиц, которые имели первоочередное право на замещение вакансий. Надежды на качественное улучшение духовенства не оправдались не только из-за слабого притока талантливых людей из других сословий, но и потому, что обнаружилось катастрофическое бегство способных семинаристов в университеты и другие светские учебные заведения, следовательно, отток детей духовенства из духовной профессии. Поскольку уходили наиболее способные, происходила утечка мозгов из церкви, ослабление ее интеллектуального потенциала.88
До сих пор загадочным для исследователей представляется тот факт, что утечка мозгов в значительной мере направлялась в среду радикальной интеллигенции. Своего пика приток поповичей в революционную среду достиг в 1870-е гг.: 22% народников 1870-х гг. были выходцами из духовенства, в то время как доля духовенства во всем населении страны в 1870 г. составляла 0.9%. Но и впоследствии вклад духовенства в революционное движение был значителен. Революционную настроенность поповичей бывший семинарист митрополит Евлогий объяснял так: «Забитость, униженное положение отцов сказывалось бунтарским протестом в детях». По мнению Н. А. Бердяева, «смысл этого факта двоякий. Семинаристы через православную школу получали формацию души, в которой большую роль играет мотив аскетического мироотрицания. Вместе с тем в семинарской молодежи <...> назревал бурный протест против упадочного православия XIX века, против безобразия духовного быта, против обскурантской атмосферы духовной школы. Семинаристы начали проникаться освободительными идеями просвещения, но проникаться ими по-русски, т. е. экстремистски, нигилистически».89
Хотя антисословная реформа и не достигла всех своих целей, она тем не менее способствовала постепенному превращению белого духовенства из сословия в профессию именно потому, что все юридические основания для существования духовенства как сословия были разрушены. В основном лишение духовенства сословных черт завершилось в начале XX в. Нас не должно удивлять, что среди клириков по-прежнему было мало представителей других сословий: в 1904 г. из 47 743 священников всего около 3% составляли люди светского происхождения, со средним или высшим светским образованием.90 И мы не должны считать это доказательством того, что духовенство осталось сословием. Преобладание детей духовенства среди духовной профессии было традицией, естественным пережитком сугубой сословности духовенства, следствием острой конкуренции между детьми духовенства и светских социальных групп, словом, результатом только объективных обстоятельств, так как в законе не осталось никаких оснований для сохранения сословности. Таким образом, в пореформенное время духовенство, так же как и дворянство, утрачивало сословные черты: одна его часть в юридиче-
107
ском отношении представляла духовную профессию, другая — вышла из его состава и слилась с интеллигенцией и другими профессиональными группами. Например, в Москве в 1882 г. из 6319 лиц духовного звания отправлением культа были заняты всего около 40%, остальные служили чиновниками, педагогами, врачами; литераторами, артистами, 450 человек работали наемной прислугой, 356 человек находились в больницах и богадельнях и 134 человека пребывали среди деклассированных элементов.91
Таблица II.6 Состав православного приходского духовенства в России в XVIII—начале XX в.
XVIII в. и нов, а до. форм 186С четников
Год Священники Дьяконы Причетники Всего
тыс. % тыс. % тыс. % тыс. %
1738* _ 37 __ 10 _ 53 _ 100
1783 27.3 29 13.4 14 54.6 57 95.3 100
1824 34.1 31 15.1 14 59.7 55 108.9 100
1830* — 31 — 14 — 55 — 100
1836 32.4 31 15.2 14 58.7 55 106.3 100
1860 37.8 33 12.6 11 64.1 56 114.5 100
1880 37.0 40 7.6 8 48.1 52 92.7 100
1890* — 43 — 13 — 44 — 100
1904 47.7 45 14.7 14 44.2 41 106.6 100
1913 50.4 45 14.9 14 45.7 41 111.0 100
* Получено с помощью экстраполяции.
Источники: РГИА, ф. 796 (Канцелярия Синода), оп. 18 (1738 г.), д. 275; оп. 64 (1783 г.), д. 580; Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода за [1860; 1903—1904; 1913] год. СПб., 1862, 1909, 1915; Freeze G. L. The Parish Clergy... P. 54, 100, 378, 462.
Стратификация духовенства. Численность черного и белого духовенства христианских исповеданий с членами их семей в Европейской России и Сибири составляла в 1678 г. около 40 тыс., в 1719г. — 140, в 1795 г. — 216, в 1850 г. — 281 ив 1897 г. — 240 тыс. человек мужского пола. На долю приходского духовенства приходилось до 90% всего духовенства. Оно состояло из трех основных групп — священников, дьяконов и причетников, соотношение между которыми находилось в соответствии с духовными штатами (табл. П.6). Представители каждой группы имели различный духовный статус и соответственно ему — разные обязанности при исполнении церковных обрядов: священник выполнял главную роль, без него вообще не могло совершаться никаких обрядов и таинств, дьякон помогал священнику, а причетники служили для создания пышности, торжественности службы, выполняя как бы эстетическую функцию. Священник и дьякон относились к священнослужителям разного ранга, а причетники — к церковнослужителям, не имевшим статуса священства. Священник являлся главой причта и обладал административной властью над остальными его членами. Для занятия соответствующей должности существовал возрастной ценз: минимальный возраст составлял для священника 30 лет, дьякона — 25, причетника — 15 лет.
Заметно отличались члены причта своими доходами, так как по обычаю они делились между священником, дьяконом и всеми причетниками в пропорции 4:2:1. Духовное образование служило важнейшим фактором при занятии церковной должности, поэтому члены причта существенно отличались уровнем образования (табл. II.7). Как следует из данных табл. И.6— II.7, структура приходского духовенства в течение XVIII—начала XX в. подвергалась некоторым изменениям. После церковных реформ при Петре I в первой четверти XVIII в. и до начала 1780-х гг. происходило уменьшение доли священников и увеличение доли дьяконов и причетников. С конца
108
В резу; конов — н
жителей ее качественн половины вины — 41 циальный послужите, благоприя-его благоо маемым ду ходы прих< раза, в TOV Привел духовенств церковным в улучшеш лись с дву! совершена православн четников в можно, но изменения чалось в л! структурны Посмот точки зрен венство в т эффициент вил 0.45, с равнялся 0. объяснялос нослужител доходах OTJ ленным раз отдельных Владимира сколько вы: том и друп
XVIII в. и до 1860-х гг. доля священников немного возросла за счет дьяконов, а доля причетников оставалась без изменений. После церковных реформ 1860-х гг. и вплоть до 1913г. доля священников возрастала, доля причетников уменьшалась, а доля дьяконов заморозилась.
Таблица II.7
Количество лиц с полным семинарским образованием среди белого православного духовенства (в %)
100
100
100
100
100
100
100
100
100
100
Год Священники Дьяконы Причетники Всего
1835 I860 1880 1904 42.5 82.6 87.4 63.8 4.2 15.6 12.7 2.2 0.0 0.4 2.0 1.9 13.6 29.2 37.4 29.4
Источник: Freeze G. L. The Parish Clergy... P. 455.
В результате к 1913 г. доля священников увеличилась на 8%, доля дьяконов— на 4%, доля тех и других вместе — на 12%, доля же церковнослужителей сократилась на 12%. В составе духовенства произошел позитивный качественный сдвиг: в составе причта священнослужителей стало больше половины — 59%, соответственно церковнослужителей было меньше половины— 41%. Поскольку священнослужители имели более высокий социальный статус, лучшее образование, более высокие доходы, чем церковнослужители, структурные сдвиги в составе духовенства должны были благоприятно сказаться и на общем социальном статусе духовенства, и на его благосостоянии, которое повышалось также и благодаря мерам, принимаемым духовными и светскими властями. По моим расчетам, реальные доходы приходского духовенства возросли за 1714—1913 гг. не менее чем в 3 раза, в том числе за 1714—1850-е гг. —до 2.5 раза.92
Приведенные данные показывают, что качественный сдвиг в структуре духовенства произошел только после 1860 г. и он безусловно был связан с церковными реформами 1860-х гг., одна из целей которых как раз и состояла в улучшении качественного состава духовенства. Но реформаторы столкнулись с двумя непреодолимыми препятствиями. Первое состояло в том, что совершение церковной службы и всех обрядов в соответствии со строгими православными канонами требовало наличия священника, дьякона и причетников в определенной пропорции. Нарушить это соотношение было возможно, но до известного предела, который был достигнут в 1904 г., когда изменения в составе духовенства прекратились. Второе препятствие заключалось в любви народа к эстетическому и обрядовому аспектам религии, а структурный сдвиг в составе духовенства вел к умалению их значения.
Посмотрим, как изменялся уровень неравенства среди духовенства. С точки зрения соотношения доходов между тремя стратами сословия неравенство в течение XVIII—XIX вв. имело тенденцию снижаться: в 1738 г. коэффициент Джини по доходам священников, дьяконов и причетников составил 0.45, с 1787 по 1860 г. находился на уровне 0.33, а в 1904—1913 гг. равнялся 0.30. Выравнивание совокупного дохода отдельных страт всецело объяснялось изменением состава духовенства — увеличением доли священнослужителей и снижением доли церковнослужителей. Однако различия в доходах отдельных групп духовенства обусловливались не только установленным разделением доходов между ними, но и различиями в доходности отдельных приходов (табл. П.8). Как показывает коэффициент Джини, во Владимирской епархии среди сельских причтов уровень неравенства был несколько выше, чем среди городских причтов: 0.36 против 0.30. Однако и в том и другом случае неравенство было умеренным — примерно таким же,
109
как среди служащего дворянства, и много меньше, чем среди помещиков. По уровню доходов духовенство уступало дворянству, а сами доходы более равномерно распределялись как между отдельными группами духовенства, так и между отдельными причтами. Подобные расчеты, проделанные по данным о доходах 204 причтов С.-Петербургской епархии в 1863 г. и доходах 872 причтов (115 городских и 757 сельских) Ярославской епархии в 1867 г., дают тот же результат — умеренный уровень неравенства между различными причтами как в городе, так и в деревне.93
Таблица II.8
Распределение годовых доходов по причтам Владимирской епархии
в 1863 г.
Доходы, р. Число городских причтов Число сельских причтов
До 100 1 208
100—199 13 292
200—299 23 282
300—399 20 196
400—499 15 106
500—599 15 45
600—699 10 27
700—799 12 7
800—899 4 6
900—999 1 5
1000—2000 3 4
117 1178
Источник: РГИА, ф. 804 (Присутствие по делам православного .духовенства), оп. 1, д. 60, л. 5.
Между отдельными стратами белого духовенства существовали довольно значительные перемещения, вследствие чего духовная служба также строилась в значительной мере на традиционном иерархическом принципе с продвижением по служебной лестнице. В 1830 г. места священников на 20% занимались детьми дьяконов, на 33% — детьми причетников и на 47% — детьми священников, в 1860 г. — соответственно на 17, 34 и 49%. Места дьяконов замещались в 1830 г. на 24% — детьми священников, на 54% — детьми причетников и на 24% — детьми дьяконов, в 1860 г. — соответственно на 9, 74 и 17%. Места причетников замещались в 1830 г. на 21% детьми священников, на 9% — детьми дьяконов и на 70% — детьми причетников.94 Статус не являлся жестко наследственным, но уровень мобильности представителей разных страт был различным. Самыми мобильными были дети дьяконов, затем — священников и, наконец, причетников, что определялось полученным образованием: семинарское или академическое образование почти гарантировало получение места священника. Но священникам и дьяконам, материально лучше обеспеченным, дать своим детям образование было легче, чем причетникам, поэтому и мобильность последних была минимальной. В результате церковных реформ 1860-х гг. мобильность внутри духовенства возросла ввиду огромного оттока детей духовенства с образованием.
Городское сословие
Происхождение городского сословия, которое в течение императорского периода несколько раз изменяло свое название — посадские, граждане, купцы, городские обыватели, как уже упоминалось, уходит в XVII в., когда его представители назывались посадскими людьми. Важная роль в процессе их
ПО
буржуазного общества в русском городе второй половины XIX в. // ИЗ. 1955. Т. 54. С. 243—244.
63 Уланов В. Я. Московское духовенство в XVI—XVII вв. // Москва в ее прошлом и настоящем. М., 1912. Т. 5, ч. 2. Вып. 5. С. 187—200.
64 Процес этот хорошо прослежен в работах Г. Фриза: Freeze С. L. 1) The Russian Levities: Parish Clergy in the Eighteenth Century. Cambridge, MA; London: Harvard University Press, 1977. P. 13—45; 2) The Parish Clergy in Nineteenth Century Russia : Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, NJ: Princeton University Press, 1983. P. 144—188; 3) Between Estate and Profession : The Clergy in Imperial Russia // Bush M. L. (ed.). Social Orders and Social Classes in Europe since 1500 : Studies in Social Stratification. London: Longman, 1992. P. 47—65.
65 Знаменский П. В. Приходское духовенство в России со времени реформы Петра. Казань, 1873. С. 108—109.
66 Freeze G. L. The Russian Levities. P. 196, 198, 200.
67 Freeze G. 1) The Russian Levities. P. 88, 202; 2) The Parish Clergy... P. 385.
68 ПСЗ-I. № 4022.
69 Шепелев Л. Е. Титулы, мундиры, ордена. С. 156—158.
70 Лебедев А. А. Святитель Тихон Задонский и всея России чудотворец (его жизнь, писание и прославление). СПб., 1896. С. 8—9.
71 Наказ Святейшего Синода в Комиссию о сочинении проекта нового Уложения // Сб. РИО. 1885. Т. 43. С. 42—62; Наказ приходского духовенства г. Вереи в Комиссию о сочинении проекта Нового Уложения // Там же. 1894. Т. 93. С. 252—253; Покровский И. М. Екатерининская комиссия о составлении проекта нового Уложения и церковные вопросы в ней. Казань, 1910; Прилежаев Е. М. Наказ и пункты депутату от Святейшего Синода в Екатерининскую комиссию о сочинении нового Уложения // Христианское чтение. 1876. Т. 2. С. 223—265; Freeze G. L. (ed.). From Supplication to Revolution: A Documentary Social History of Imperial Russia. New York; Oxford: Oxford University Press, 1988. P. 37—44.
72 Беликов В. Отношение государственной власти к церкви и духовенству в царствование Екатерины II // ЧТОЛДП. 1875. № 7. С. 721 — 762; № 8. С. 70—86; № 10. С. 247—280; № 11. С. 310—344; Веденяпин П. Г. Законодательство императрицы Елизаветы Петровны относительно православного духовенства // Православное обозрение. 1865. № 5. С. 69—71; № 7. С. 296— 334; № 40. С. 217—231; Знаменский П. В. 1) Положение духовенства в царствование Екатерины II и Павла I. М., 1880. С. 145—158, 181—183; 2) Приходское духовенство в России со времени реформы Петра. Казань, 1873. С 460—490; Хитрое М. Наше белое духовенство в XVIII столетии и его представители // Странник. 1896. № 8. С. 507—533; № 10. С. 276—297; № 11. 477—500; Щапов А. Состояние русского духовенства в XVIII столетии // Православный собеседник. 1862. Кн. 2. С. 16—40, 188—206.
150
73 Зернов Н. М. (ред.). На переломе: Три поколения одной московской семьи: (семейная хроника Зерновых). Paris: Ymca-Press, 1970. Ч. 1. С. 11—12.
74 Беллюстин И. С. Описание сельского духовенства. Leipzig, 1858. С. 47.
75 Ростиславов Д. И. О православном белом и черном духовенстве в России. Лейпциг, 1866. Т. 2. С. 388.
76 Верховский П. В. Очерки по истории русской церкви в XVIII и XIX столетии. Варшава, 1912. Вып. 1; История христианской церкви в XIX веке. Пг., 1901. Т. 2. С. 503— 730; Руновский Н. Церковно-гражданские законоположения относительно православного духовенства в царствование императора Александра II. Казань, 1898. Некоторые историки заходят так далеко, что считают духовных лиц «разновидностью государственных служащих»: Зольникова Н. Д. Сословные проблемы во взаимоотношениях церкви и государства в Сибири. XVIII в. Новосибирск, 1981. С. 180.
77 Freeze G. L. I) The Russian Levities. P. 53, 57; 2) The Parish Clergy... P. 12; Ростиславов Д. И. О православном белом и черном духовенстве... Т. 2. С. 25.
78 Карташов А. В. Очерки по истории русской церкви. Париж, 1959. Т. 2. С. 525.
79 Миронов Б. Н. История в цифрах. Л., 1991. С. 85.
80 Freeze G. L. The Parish Clergy... P. 455.
81 Общий свод данных переписи 1897 г. Т. 1. С. 200, 202.
82 Freeze G. L The Parish Clergy... P. 455; Зайончковский П. А. Правительственный аппарат... С. 138, 140, 152, 161, 166, 170.
83 Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в.: Формирование бюрократии. М., 1974. С. 257; Волков С. В. Русский офицерский корпус. С. 344; Военная энциклопедия. СПб., 1912. Т. 9. С. 147; Freeze G. L. The Russian Levities. P. 122, 132, 136.
84 Миронов Б. Н. Американский историк о русском духовном сословии // ВИ. 1987. № 1. С. 153—158.
85 Ростиславов Д. И. О православном белом и черном духовенстве. Т. 2. С. 373, 374—398. Слова Ростиславова касались главным образом образованного общества, так как купечество и крестьянство относились к духовенству с ббльшим доверием и уважением: Знаменский П. В. Положение духовенства в царствование Екатерины II и Павла I. С. 174—180.
86 Конюченко А. И. Русское православное духовенство во второй половине XIX— XX в. // Андреева Т. А. (ред.). Социально-политические институты провинциальной России: (XVI—начало XX в.). Челябинск, 1993. С. 76—94.
87 Василенок С. И. Народ о религии; На материалах русского, украинского и белорусского фольклора. М., 1961. С. 267—277; Пушкарев Л. Н. Русские пословицы XVII в.
о церкви и ее служител (ред.). Вопросы истории М., 1958. Вып. 6. С. Peasants into Frenchman: Rural France, 1870—I1 Stanford University Press, гативное отношение креи духовенству уходит корн и, вероятно, было связанс и христианства. С той по приметой считали встреп ника или монаха. См.: Л христианства с остаткам» Руси. Харьков, 1913. Т. 2 историографии степень кратно преувеличивалась может идти не о вражде крестьяне не испытывали та к духовенству.
88 Обзор деятельное ства за 1915 год. Пг., 19 Freeze G. L. The Parish 385, 484.
89 Евлогий, митропо; Париж, 1947. С. 16; Бер смысл русского коммуш Подробнее об этом см Secularization of the Seal Self-Fashioning of Orthod Late Imperial Russia // Sli 57, No. 1. Spring. P. 50—: исхождении народников Историк и математика. . * Всеподданнейши! рора Святейшего синода славного исповедания СПб., 1909. С. 112—113.
91 Нифонтов А. С. < буржуазного общества. патъевский А. В, Закон< по истории документир< надлежности... С. 37, 51
92 Миронов Б. Н. f о русском духовном сое
93 РГИА, ф. 804 (I православного духовен! 275—277; д. 96, ч. 3, л.
94 Freeze G. L. The
95 Маньков А. Г. (р ние 1649 года: Текст. К С. 293—308.
96 Богоявленский С, О Москве XVII века. Ключевский В. О. Истор С. 445—448; Муллов П. ние правительственных родского общественно] 1864. С. 34—47; Плоши или среднее состояние историческом развитии: вейших времен. СПб., 1 гара А. Опыт истории обывателей в Восточно хождение состояния го России и организация е СПб., 1868. С. 65—100;
о церкви и ее служителях // Смирнов Н. А. (ред.). Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958. Вып. 6. С. 153—168; Weber E. Peasants into Frenchman: The Modernization of Rural France, 1870—1914. Stanford, CA: Stanford University Press, 1976. P. 357—374. Негативное отношение крестьян к православному духовенству уходит корнями в Древнюю Русь и, вероятно, было связано с борьбой язычества и христианства. С той поры крестьяне плохой приметой считали встретить на дороге священника или монаха. См.: Гальковский Н. Борьба христианства с остатками язычества в древней Руси. Харьков, 1913. Т. 2. С. 307. В советской историографии степень негативизма многократно преувеличивалась. На самом деле речь может идти не о враждебности, а о том, что крестьяне не испытывали подобающего пиетета к духовенству.
88 Обзор деятельности духовного ведомства за 1915 год. Пг., 1917. С. 61, 63—64, 67; Freeze G. L. The Parish Clergy... P. 298—348, 385, 484.
89 Евлогий, митрополит. Путь моей жизни. Париж, 1947. С. 16; Бердяев Н. А. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 40. Подробнее об этом см.: Manchester L. The Secularization of the Search for Salvation: The Self-Fashioning of Orthodox Clergymen's Sons in Late Imperial Russia // Slavic Review. 1998. Vol. 57, No. 1. Spring. P. 50—76. О социальном происхождении народников см.: Миронов Б. Н. Историк и математика. Л., 1975. С. 127.
9° Всеподданнейший отчет обер-прокурора Святейшего синода по ведомству православного исповедания за 1903—1904 годы. СПб., 1909. С. 112—113.
91 Нифонтов А. С. Формирование классов буржуазного общества. С. 248. См. также: Ел-патьевский А. В. Законодательные источники по истории документирования сословной принадлежности... С. 37, 51—53, 60—61.
92 Миронов Б. Н. Американский историк о русском духовном сословии. С. 153—158.
93 РГИА, ф. 804 (Присутствие по делам православного духовенства), оп. 1, д. 49, л. 275—277; д. 96, ч. 3, л. 9—15.
94 Freeze G. L. The Parish Clergy... P. 162.
95 Манъков А. Г. (ред.). Соборное Уложение 1649 года: Текст. Комментарии. Л., 1987. С. 293—308.
96 Богоявленский С. К. Научное наследие: О Москве XVII века. М., 1980. С. 74—105; Ключевский В. О. История сословий в России. С. 445—448; Муллов П. Историческое обозрение правительственных мер по устройству городского общественного управления. СПб., 1864. С. 34—47; Плошинский Л. О. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии: От начала Руси до новейших времен. СПб., 1852. С. 100—152; Пригара А. Опыт истории состояния городских обывателей в Восточной России. Ч. 1. Происхождение состояния городских обывателей в России и организация его при Петре Великом. СПб., 1868. С. 65—100; Снегирев В. Л. Москов-
ские слободы: Очерки по истории Московского посада XIV—XVIII вв. М., 1956. С. 28—30; Тимошина Л. А. К вопросу о самосознании высшего купечества России второй половины XVII века // Горский А. А. (ред.). Русская история : Проблема менталитета. М., 1994. С. 84—87; Hittle J. М. The Service City: State and Townsmen in Russia, 1600—1800. Cambridge, MA; London: Harvard University Press, 1979. P. 149—166.
97 Различные школы по-разному трактуют значение магистратской реформы для образования городского сословия: Варадинов Н. Гильдии: Историко-юридический очерк. СПб., 1861. 84—89; Дитятин И. И. Устройство и управление городов в России. Т. 1. Города России в XVIII столетии. СПб., 1875. С. 199— 247, 287—306; Кафенгауз Б. Б. Купечество. Города // Кафенгауз Б. Б.. Павленко Н. И. (ред.). Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия в первой четверти XVIII в. М., 1954. С. 211—229; Кизеветтер А. А. 1) Посадская община России XVIII столетия. М., 1903. С. 796—799; 2) Исторические очерки. М., 1912. С. 242—263; Ключевский В. О. История сословий в России. С. 462—463; Плошинский Л. О. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии... С. 194— 195; Пригара А. Опыт истории состояния городских обывателей в Восточной России. Ч. 1. С. 101—169; Hittle J. M. The Service City: State and Townsmen in Russia. P. 77—96.
98 Дитятин И. И. Устройство и управление городов в России. Т. 1.С. 346—354, 370— 414; Кизеветтер А. А. Посадская община России XVIII столетия. С. 127—169; Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города: Вторая половина XVIII века. М., 1967. С. 31—76; Плошинский Л. О. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии... С. 195—206.
99 Все историографические школы подчеркивают большое значение Жалованной грамоты городам в формировании городского сословия: Дитятин И. И. Устройство и управление городов в России. Т. 1.С. 415—472; Кизеветтер А. А. Городовое положения Екатерины II: Опыт исторического комментария. М„ 1909. С. 321—473; Клокман Ю. Р. Социально-экономическая история русского города... С. 109—121; Латкин В. Н. Учебник истории русского права... С. 175—190; Плошинский Л. О. Городское или среднее состояние русского народа в его историческом развитии... С. 239—283; Рабцевич В. В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984. С. 110—165; Рындзюнский П. Г. Городское гражданство дореформенной России. М., 1958. С. 40—51; Hittle J. M. The Service City: State and Townsmen in Russia. P. 213—236.
100 Абрамов Я. Сословные нужды, желания и стремления в эпоху Екатерининской комиссии... // Северный вестник. 1886. № 6. С. 68—84; № 7. С. 69—82; Вознесенский В. Городские депутатские наказы в Екатеринин-
151
|
