Вопрос о том, можно ли говорить о «древней Украине» применительно к эпохе до XVI века, это вопрос не о том, «как было на самом деле», а вопрос о том, «как называть то, что было на самом деле». Вопрос именования. Это вопрос истории или политики? И того, и другого, но вина за политизацию, за то, что древняя история получает совершенно несвойственную ей нагрузку, несут не украинцы, а русские и лично товарищ Путин.
Обсуждается не вопрос о том, был ли князь Владимир древним украинцем, обсуждается вопрос, был ли князь Владимир древним русским. Памятники Владимиру в Киеве и у Кремля суть памятники древнему русскому Владимиру. В России российские учёные пишут о державе князя Владимира как об «отечестве», издали огромный волюм в 2017 году (к установке памятника) по князю Владимирe, в котором ни разу не упоминается Украина. Это как издавать монографию о Мешко, не упоминая Польши. Так ведь и такое бывало в XIX веке, скорее всего.
Налицо совершенно гнусная, беспардонная манипуляция историей, попытка стереть Украину из дискурса — любого, древнего и современного одинаково. Стыдно этого не чувствовать. Украинская реакция на это безобразие не всегда адекватна, но она не заходит так далеко как русская хронотопная агрессия, и, главное, она извинительна как извинителен вопль человека, которого заживо опускают в кипящее масло. И, конечно, образованный человек отличать «быть» от «именоваться».
Был ли князь Владимир древним белорусом, древним русским, древним украинцем или древним русом, древним варягом? Это не подлежит обсуждению. Обсуждению подлежит вопрос, как и почему его называют сегодня. Ясно, что он не древний протославянин. Как-то называть надо. Не еврей (хотя, конечно, целиком этого исключить нельзя, еврейская колония в Киеве была). И если выбор сужен до древнего русского и древнего украинца (белорусы курят в сторонке), то ответ очевиден: князь Владимир — древний украинец.