Эрнест Лависс, Альфред Рамбо

ИСТОРИЯ XIX ВЕКА

К оглавлению

Том 2. Часть 2. Время Наполеона I. 1800-1815.

ГЛАВА XIV. АМЕРИКА. СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ. ЕВРОПЕЙСКИЕ КОЛОНИИ. 1800—1815

I. Президентство Джефферсона. (1801—1809)

Соединенные Штаты в 1800 году.

Кровавые войны, происходившие в Европе, вызвали, начиная с 1793 года, непрерывное усиление эмиграции из европейских стран в Америку. Установление прочного правительства и возраставшее благоденствие, которому ничто уже не угрожало, по-видимому, обеспечивали обитателям этой страны то спокойствие, недостаток которого все более и более ощущался в Старом Свете. По первой официальной переписи, произведенной в 1790 году, в Соединенных Штатах насчитывалось 3929000 жителей, а по переписи 1800 года — уже 5308000. Прирост населения за десять лет равнялся 35 процентам. Население все еще сосредоточивалось между Аллеганскими горами и морем, но земли, расположенные между Аллеганами и рекой Миссисипи, уже начинали заселяться и возделываться. В штатах Кентукки и Теннесси было уже свыше 300000 жителей; в плодородной области, ограниченной Огайо и Великими озерами, их было 50000 человек. Восточная часть этого района в 1802 году превращена была в штат (семнадцатый по счету), а западная пока еще оставалась территорией под именем Индианы. Область, граничившая с Флоридою, к югу от Теннесси, называлась территорией Миссисипи.

Рабство и учение о верховенстве власти каждого штата в делах внутреннего управления.

Вступление Джефферсона в звание президента состоялось уже не в Филадельфии, где с конца 1790 года находился конгресс, а в новой федеральной столице, в городе Вашингтоне, построенном по грандиозному плану в центре федерального округа Колумбия (этот округ был выделен из Мэриленда), на левом берегу Потомака.

В общее число жителей Соединенных Штатов по переписи 1800 года (5308000 человек) входил миллион негров, из которых 890000 невольников были почти все сосредоточены в штатах к югу от Пенсильвании. Таким образом, новая столица Союза находилась в самом центре рабовладельческих штатов, и конгресс имел слабость допустить в округе Колумбии в силу особого федерального закона применение кодекса законов о неграх, принятого южными колониями в “колониальные времена”, т. е. во времена английского владычества. [Дело было не в “слабости”, а в сочувственном к рабовладению настроении членов конгресса, среди которых преобладали рабовладельцы. — Прим. ред.]

Вопрос о рабстве ни разу за весь этот период — с 1800 по 1815 год — не приобретал значения вопроса, затрагивающего интересы нации в целом. Однако важно отметить тот факт, что уже в последние годы XVIII века петиция Филадельфийского общества борьбы с рабством вызвала в палате представителей целую бурю, хотя эта петиция содержала всего лишь просьбу о том, чтобы конгресс использовал все предоставленные ему конституцией права для приостановки дальнейшего развития рабовладения. Некоторые представители штатов, расположенных на южном берегу Потомака, заявили по этому поводу, что для Юга рабовладение гораздо важнее существования самого Союза (они уже высказывались в этом духе и раньше, во время прений в Филадельфийском конвенте), и это заявление сделалось с тех пор лозунгом непримиримой рабовладельческой партии. Север по своему безразличию к этому вопросу уступил желаниям Юга и вотировал федеральный закон о применении обязанностей, налагаемых конституцией на отдельные штаты в отношении выдачи беглых невольников. Таким образом, рабовладельческая партия привыкла говорить об обязанностях Севера в вопросе о рабстве, совершенно забывая о его правах. После 1800 года эта партия стала пользоваться в своих интересах формулой, в которую облечено было “резолюциями” штатов Виргинии и Кентукки учение о суверенитете каждого отдельного штата, хотя, разумеется, Джефферсон и Медисон не имели в виду распространения рабства, когда вырабатывали эту формулу. Отныне всякий раз, когда интересам рабовладельцев грозил удар со стороны федеральной власти, они противопоставляли ей догмат верховенства отдельных штатов и настаивали на том, что вопрос о рабстве имеет чисто местное значение, а поэтому может разрешаться каждым штатом по своему усмотрению, без всякого контроля извне. Но когда им приходилось прибегать к услугам федеральных властей, они пользовались тремя статьями конституции относительно рабства, для того чтобы выступать в роли защитников национальных интересов и требовать, чтобы конгресс уделял этому вопросу то внимание, с которым он относился ко всякому вопросу общегосударственного значения.

Джефферсон был родом из Виргинии, так же как и Вашингтон, как и два ближайших его преемника — Медисон и Монро. Виргиния оставалась первым штатом по численности населения, и это преобладание перешло к штату Нью-Йорк лишь четверть века спустя. Во главе Соединенных Штатов стояли президенты-рабовладельцы, уроженцы Виргинии; столица федерации была расположена в центре рабовладения; поэтому собственники негров, населявших пять южных штатов, уверенно взирали на будущее. Таким образом, рабство, или, точнее, распространение рабовладельческих интересов за пределы первоначальной их сферы, сделалось самым важным вопросом Союза лишь в 1820 году, по окончании долгих распрей с Францией и Англией, поглощавших внимание правителей Соединенных Штатов в течение всего начала XIX века.

Программа джефферсоновской демократии. Приобретение Луизианы.

Джефферсон является представителем политической доктрины, резко противоположной честолюбивым намерениям и аристократическим, антинародным тенденциям гамильтоновской политики. Умеренность исполнительной власти во внешних проявлениях, строгая бережливость, сокращение до минимума федеральных расходов, применение конституции с самым точным толкованием ее постановлений — таковы основные черты этой программы. Однако первый срок президентства Джефферсона отмечен был сделкой крупного значения, имевшей самые благотворные результаты для будущего Соединенных Штатов, но самим Джефферсоном эта сделка рассматривалась как неконституционная: в 1803 году (30 апреля) за сумму в 15 миллионов долларов приобретена была Луизиана. Испания только что вернула ее Франции, а последняя переуступила ее Соединенным Штатам. Одним росчерком пера американская нация вступила во владение Новым Орлеаном и его территорией, обоими берегами Миссисипи от истока до самого океана и огромной пустыней, лежавшей к западу от великой реки вплоть до неточно установленных границ испанских владений, зависевших от Мексики. Покупкой Луизианы Джефферсон обеспечивал Американской республике возможность расширения до самого Тихого океана. В следующем году он поручил капитанам Льюису и Кларку исследовать часть новой территории. Путешественники добрались по Миссури к Скалистым горам до бассейна реки Колумбии и утвердили права Соединенных Штатов на эту великую неведомую область.

Финансовое положение Союза.

Начало президентства Джефферсона было необычайно удачно. Финансовое положение Союза было вполне благоприятно: национальный долг, в течение двух лет сначала уменьшившийся с 86 миллионов до 77 миллионов долларов, в 1804 году, несмотря на выпуск бумажных денег для покрытия расходов по приобретению Луизианы, возрос всего лишь до 86 миллионов, а в 1805 году уменьшился до 82 миллионов, в 1806 — до 75 и, наконец, в 1807 году — до 69 миллионов. Республиканская партия сдержала слово и правила бережливо: долг прогрессивно уменьшался, дойдя до 45 миллионов в 1812 году. Федеральные доходы в 1812 году достигли 15 миллионов (в 1790 году они не превышали 4,5 миллиона), причем одни только таможенные доходы давали 12 миллионов. В политическую программу Джефферсона входила отмена прямых налогов, вызвавших восстание в северных графствах Пенсильвании (1791—1794). Это обещание было выполнено; поступления от этих налогов, доходившие в 1801 году до 1600000 долларов, вследствие произведенных сокращений уменьшились до 825000 долларов в 1802 году, до 300000 в 1803 году, а в 1808 году составили менее 30000 долларов. Наоборот, доход от продажи казенных земель в долине реки Огайо поднялся с 167000 долларов в 1801 году до 765000 в 1806 году. Внешняя торговля процветала; блестящая кампания против берберских (североафриканских) государств (1804) и бомбардировка Триполи избавили американский торговый флот от подати, которую он платил до этих пор в Средиземном море пиратам Северной Африки.

Переизбрание Джефферсона.

Наградой Джефферсону за умелое и удачное четырехлетнее управление было его переизбрание в президенты (1804) 162 голосами из 176 голосов избирательной коллегии. Вице-президентом был избран Джордж Клинтон из Нью-Йорка. За федералистских кандидатов Чарльза Пинкни и Руфа Кинга поданы были только голоса Коннектикута и Делавара; даже Бостон перешел к республиканской партии. До 1800 года федералисты долгое время твердили, что в случае избрания Джефферсона президентом вся система управления придет в расстройство и упадок. Гамильтон более правильно оценивал своего соперника, заявляя, что этот радикал, очутившись у власти, удивит мир своей умеренностью. В письмо к Байяру (от 16 января 1801 г.) Гамильтон высказывает следующую мысль: “Господин Джефферсон не сделает во имя своих принципов ничего такого, что могло бы умалить его популярность или повредить его интересам. На мой взгляд, справедливая оценка его характера заставляет ждать от него скорее постепенности в поступках, чем кипучей деятельности”. Таким образом, оказалось, что республиканцы, добившиеся власти благодаря своей репутации защитников прав отдельных штатов, очутившись у власти, вскоре стали решительными сторонниками централизации, тогда как федералисты, раздосадованные неудачей, раздраженные тем, что им так долго приходилось довольствоваться властью и влиянием только в пределах Новой Англии, о каждым днем становившейся все теснее, мало-помалу пришли к мысли выработать проект отделения северо-восточных штатов. Партии поменялись ролями. Республиканская партия воспользовалась благотворными результатами всех мероприятий, установленных федералистами (налоговое обложение, таможенный тариф, государственный долг), не пострадав при этом от той непопулярности, которую эти мероприятия навлекли на их инициаторов. Разумная умеренность Джефферсона, с которой он сохранил все, что было создано его предшественниками, способствовала быстрому упадку федералистской партии.

Федералисты; интрига Берра.

В деле о Луизиане Гамильтон, как истинный государственный человек, мог только одобрить Джефферсона. Но молодые члены федералистской партии разошлись в этом вопросе со своим вождем и затеяли темные интриги, в которых переплетались два вопроса: избрание Берра, политика с сомнительной репутацией, в губернаторы штата Нью-Йорк и план расчленения Союза. Гамильтон сумел помешать избранию Берра и заплатил жизнью за эту последнюю услугу родине: 11 июля 1804 года Берр убил его на дуэли. [Аарон Берр пошатнул этим свое положение в штате Нью-Йорк, утратил доверие федерального сената, где он председательствовал по праву в качестве вице-президента Союза, и удалился на Запад, где тайно организовал военную экспедицию, целью которой было овладение Луизианой и штатами на Миссисипи. Он был схвачен, отдан под суд и оправдан за недостатком улик (1806—1807).] Гамильтону было 47 лет; его преждевременная смерть окончательно расстроила федералистскую партию, которая перестала существовать как крупная политическая партия и опустилась до положения непримиримой, по временам мятежной группы. Только грубые промахи республиканцев способны были время от времени вызывать в федерализме какое-то подобие жизни, вспышки энергии, быстро угасавшие.

Колебание Соединенных Штатов между Францией и Англией.

Второе президентство Джефферсона было далеко не таким удачным, как первое. Оно изобиловало затруднениями во внешней политике. Разногласия в общественном мнении снова обострились вследствие ожесточения, с которым велась в Европе борьба между наполеоновской Францией и Англией, и в связи с значением этой борьбы для торговли Соединенных Штатов. Срок договора, заключенного Джеем и вызвавшего бурные нападки республиканской прессы на Вашингтона, истекал в 1804 году. Джефферсон, вся внешняя политика которого была направлена к тому, чтобы не возобновлять прежних обязательств по истечении их срока и ограничить дипломатическое представительство Америки в Европе одними консульствами, совершенно не стремился вступить в переговоры с лондонским кабинетом. Немедленно возобновились притеснения американской морской торговли со стороны Англии. С другой стороны, и Франция, в свою очередь, вынуждена была предъявить Соединенным Штатам требования, значительно превышавшие то, что Соединенные Штаты расположены были дать ей.

Бедствия Старого Света превратили американских моряков в морских маклеров, и это положение обеспечило им огромные барыши. Правда, это развитие морской торговли нейтральной страны возлагало на нее известные обязанности и подвергало риску. По мере того как обострялась борьба между Наполеоном и британским кабинетом давление, оказываемое на правительство Соединенных Штатов с целью заставить его открыто примкнуть к той или иной державе, становилось все более ощутительным, а так как это правительство не обнаруживало никакого расположения защищать свою торговлю вооруженной силой, то обе заинтересованные стороны действовали не столько уговорами, сколько запугиванием. Целый ряд приказов английского совета и декретов императора французов (миланский, берлинский, декрет о континентальной блокаде, о блокаде Англии) делал для американцев все более затруднительным сохранение нейтралитета. Джефферсон вовсе не хотел впутываться в войну; он больше предавался теоретическим размышлениям насчет того положения, которое Соединенные Штаты должны занимать между Англией Питта и Францией Наполеона, и удовольствовался тем, что попросил конгресс вотировать ему некоторую сумму на сооружение канонерок, которые в случае надобности могли бы защитить устья рек.

Политика “эмбарго”.

Так как Англия вела себя все более и более вызывающе, беспощадно применяя право осмотра судов, снимая с американских кораблей предполагаемых английских матросов (это делалось по закону о принудительном наборе матросов), то положение вскоре сделалось невыносимым. Федералисты требовали, чтобы правительство решительно выступило против Франции и этим заставило Англию относиться с большим уважением к Соединенным Штатам. Республиканцы задавались целью не ссориться ни с Францией, ни с Англией. Тем временем американские суда повсюду в европейских морях подвергались захвату как со стороны англичан, так и со стороны французов.

В 1806 году (18 апреля) конгресс принял закон, воспрещавший ввоз некоторых британских товаров; закон этот являлся как бы отголоском политических методов действия времен американской революции. 22 июня 1807 года, при входе в залив Чесапик, английский фрегат открыл огонь по американскому фрегату, недостаточно быстро повиновавшемуся его приказаниям. В возмездие за это Джефферсон внес в конгресс и провел предложение об эмбарго (22 декабря 1807 г.); он рассчитывал, что, лишив обе воюющие стороны услуг торгового флота Соединенных Штатов и выгод, вытекавших для них из торговли с Америкой, принудит воюющие стороны к большему уважению. Джефферсон ничего этим не добился, а федералисты Новой Англии получили благодарный повод обличать гибельную политику, убивавшую торговлю будто бы в целях лучшей ее защиты. Республиканцы сопротивлялись еще некоторое время, но потом решили отказаться от эмбарго (1 марта 1809 г.). 4 марта Джефферсон оставил пост президента; он вынужден был признать, что его политика интернациональной философии и мира во что бы то ни стало потерпела неудачу и что его страна роковым образом приближалась к войне с Англией — войне, которую он лично не сумел ни предотвратить, ни подготовить.

II. Вторая война за независимость. (1812—1815)

Президентство Медисона (1809—1817).

Медисон, уже восемь лет состоявший государственным секретарем, в 1808 году был избран в президенты Союза 122 голосами против 47, поданных за Пинкни. Он оставил министром финансов Геллетина, занимавшего этот пост со времени первого президентства Джефферсона. Медисон придерживался той же линии поведения, что и его предшественник, но с меньшим блеском, с большей умеренностью и робостью. Федералистская оппозиция вследствие этого сделалась смелее и ожесточеннее и приняла столь явно выраженное сепаратистское направление, что губернатор Канады счел полезным отправить в Бостон тайного агента с поручением убедиться, в какой мере Англия могла бы рассчитывать на Восточные штаты в случае войны с Соединенными Штатами Переговоры между обеими державами не приводили ни к какому результату. Англия не хотела пойти ни на какие уступки ни в праве осмотра кораблей, ни в насильственном наборе матросов, ни в каком-либо ином требовании Америки. Последний шаг в сторону решения, давно уже казавшегося неизбежным, был совершен в тот момент, когда Медисон убедился, что его переизбрание (1812) зависит от подчинения требованиям “молодых” членов республиканской партии — Клэя, Калуна, Лондеса, стремившихся к войне. Западные штаты мечтали о расширении, а Канада казалась легкой добычей. Обе палаты вотировали объявление войны Англии, и президент подписал его (18 июня 1812 г.).

Война 1812 года.

Война 1812 года названа была “второй войной за независимость” Соединенных Штатов. Внешним поводом к ней явилось желание вырвать у Великобритании силой оружия то, чего нельзя было добиться от нее путем долгих переговоров, а именно — отказа от применения некоторых ее тиранических прав на море. Соединенные Штаты были очень плохо подготовлены к активным военным действиям. Казна была пуста, так как вследствие законов об эмбарго и запрещении ввоза иссякли источники доходов; армия едва насчитывала 10000 человек, из них большая часть была набрана наспех и не обучена; весь военный флот состоял из восьми фрегатов, пяти шлюпов и трех бригов. Но Англия в 1812 году была настолько занята в Европе, что могла направить лишь очень небольшую часть своего внимания и своих сил на борьбу против бывших своих колоний.

Восстание индейцев.

Началу военных действий против Англии предшествовала война с индейцами. Под предводительством двух братьев по имени Текумсе, из которых один называл себя пророком, северо-западные племена сообща напали на американские поселения. Вильям Гаррисон, губернатор территории Индианы, нанес им решительное поражение на берегах реки Типпекану (7 ноября 1811 г.). Индейцы искали спасения в союзе с Англией.

Кампании 1812 и 1813 годов.

Кампания 1812 года была неудачна для американцев. Генерал Хэлл, губернатор территории Мичигана, получил приказ вторгнуться через Детройт на Канадский полуостров. У него не хватило сил для выполнения этого предприятия. Осажденный в Детройте генералом Бруком, он вынужден был отдать ему форт и весь Мичиган. Нападения на Канаду из других пунктов, в частности со стороны Ниагары, тоже не удались. Блестящие успехи на море вознаградили за эти неудачи. С августа но декабрь 1812 года в четырех схватках между кораблями американцы — при почти равных силах обеих сторон — одержали верх: фрегат “Конституция” (капитан Хэлл), шлюп “Оса” (капитан Джонс) и фрегат “Соединенные Штаты” (капитан Декетор) захватили в плен английский фрегат “Воительница”, бриг “Резвый” и фрегат “Македонец”; та же “Конституция” под командой уже нового капитана, Бенбриджа, захватила фрегат “Ява”. Таким образом, флот, которым общественное мнение до сих пор пренебрегало, доставил американцам ряд блестящих побед, тогда как сухопутная армия, наудачу двинутая против Канады, терпела одни поражения. С тех пор флоту стали придавать огромное значение. Из гаваней Союза вышли многочисленные корсарские суда [Корсарами в тогдашнем международном праве назывались капитаны частных судов, получавшие от своего правительства формальное поручение и полномочие нападать на торговые суда враждебной державы. Англичане вешали корсаров, как простых пиратов, в случае поимки, хотя сами обильно выдавали такие же патенты своим корсарам. — Прим. ред.]; за один только год они лишили британскую торговлю более трехсот торговых кораблей.

1813 год ознаменовался для американцев кое-какими успехами на суше и несколькими неудачами на море. Пайк занял Йорк (Торонто) на Канадском полуострове. Броун отбил английский отряд от Саккетс-Харбера. Гаррисон взял обратно Детройт, перешел на канадский берег и разбил индейцев близ реки Темзы; их вождь Текумсе пал на поле битвы. Попытка внезапно захватить Монреаль не удалась вследствие разлада между двумя генералами. Самым блестящим военным подвигом этой кампании была победа, одержанная 10 сентября 1813 года на озере Эри коммодором Перри над английским флотом из шести судов. Отныне американцы сделались господами на озере Эри. На море американские фрегаты совершили еще несколько захватов, но один из фрегатов в свою очередь попал в плен.

Чиппэва и Лэндис Лэйн

В 1814 году война велась обеими сторонами с большой энергией, и на границе, у Ниагары, происходили настоящие битвы, кровавые и ожесточенные. При Чиппэве и Лэндис Лэйне отличились американские генералы Броун и Уинфильд Скотт. Так как война в Европе казалась оконченной, то английское правительство отправило в Канаду несколько лучших полков Веллингтона. Прево вторгся через озеро Шамплен в штат Нью-Йорк и осадил Платтсбург. Когда американская флотилия и на этот раз совершенно разбила маленькую английскую эскадру, поддерживавшую сухопутную армию, Прево отвел свои войска обратно в Канаду.

Взятие и сожжение Вашингтона (24 августа 1814 г.).

В августе 5000 англичан под начальством генерала Росса появились в заливе Чесапик и высадились в устье реки Пэтоксента. Они пошли на Вашингтон и при Бладенсбурге обратили в бегство отряд ополчения. 24 августа англичане вступили в столицу Соединенных Штатов и подожгли Капитолий, Белый дом и другие общественные здания. Вскоре они отошли, с тем, однако, чтобы броситься 12 сентября на город Балтимору; здесь они были отбиты, и Росс погиб в стычке. Именно по случаю защиты Балтиморы Ф. Ки сочинил знаменитый американский гимн, воспевающий усеянное звездами знамя (The star-spangled Banner).

Мир в Генте (24 декабря 1814 г.); победа Джексона при Новом Орлеане (8 января 1815 г.).

На море американцы захватили еще несколько английских военных судов, но сами потеряли два лучших своих фрегата. Долгие переговоры, начатые в Англии с 1813 года Клэем, Куинси Адамсом, Рэсселем, Байяром и Геллетином, привели к заключению мира в Генте, подписанного 24 декабря 1814 года; по этому миру обе державы возвращали друг другу свои завоевания и обходили полным молчанием несогласия, вызвавшие войну. Известие о подписании мира пришло в Вашингтон одновременно с вестью о блестящей победе, одержанной генералом Джексоном [Джексон был офицером-волонтером из Теннесси; он пользовался большим влиянием в демократической партии и был очень популярен на всем Западе. Уже в 1814 году он прославился подвигом, который сразу высоко поднял его в общественном мнении над всеми генералами войны 1812 года. Когда индейское племя криксов, подстрекаемое англичанами, восстало в 1813 году и перебило 400 человек, засевших в одном из фортов на Алабаме, Эндрю Джексон во главе волонтеров штата Теннесси отправился на территорию этих индейцев и разбил их при Хорсшу (март 1813 г.). Этот удар уничтожил могущественный союз криксов.] над английской армией Пэкингама при Новом Орлеане (8 января 1815 г.).

Федералистский конвент в Хэртфорде.

Федералисты северо-востока во время войны оказывали правительству лишь незначительную помощь. Под руководством Пикеринга, Куинси, Ллойда, Отиса партия снова подняла голову; к федералистам принадлежали как губернаторы, так и большинство членов законодательных органов в штатах Новой Англии; эти люди, призванные выражать общественное мнение, неоднократно оскорбляли национальное чувство. Скоро их стали называть “английской партией”, изменниками; они и в самом деле были довольно близки к измене (так, они отказывались предоставить местное ополчение в распоряжение военного департамента, восставали против федеральных займов). Федералисты снова выдвинули принцип суверенитета отдельных штатов и повторяли слово в слово утверждения, высказанные за пятнадцать лет до того людьми, ныне находившимися у власти. В Хэртфорде 15 декабря 1814 года собрался конвент для выработки требований и поправок к конституции, являвшихся выражением программы партии; никаких сепаратистских заявлений сделано не было, однако республиканцы ввиду тяжелого положения Союза в то время, когда заседал Хэртфордский конвент, клеймили его как преступный заговор против нации. На самом деле война не только не ослабила узы, скреплявшие федерацию, но, напротив, упрочила их: поражения и победы одинаково воспламеняли национальный дух; чем дольше затягивались военные действия, тем заметнее уменьшалось число приверженцев федерализма. Хартфордский конвент был совещанием командиров без войск. Комиссары, которым было поручено представить конгрессу требования конвента, находились еще в пути, когда узнали о подписании мира и в то же время о победе при Новом Орлеане. Им ничего больше не оставалось, как вернуться.

Внутренние преобразования (1813—1816).

Конец войны был отпразднован в Америке с бурной радостью. Конгресс отменил все призывы ополчения и волонтеров и все акты, запрещавшие ввоз. Армия была уменьшена до 10000 человек. В Средиземное море была отправлена под командой Декетора эскадра против алжирских пиратов, под покровом войны снова принявшихся за грабеж. Алжирский дей явился на палубу адмиральского корабля и подписал отказ от всякого взимания дани с американцев; Алжир, Тунис и Триполи обязывались уплатить вознаграждение за убытки, причиненные американской торговле за время войны. Общее замирение северо-западных индейцев было торжественно завершено в сентябре 1815 года рядом договоров, заключенных со всеми племенами (делавары, шоани, уэйэндоты, оттавы, чиппэвы, оседжи, эйовы, канзасы, фоксы, кикапы, сиу). С этого времени ведут свое начало заповедники — резервации (Indian Reservations) — особо отведенные для индейцев земли посреди территорий, назначенных для колонизации. В 1813 году разразился острый финансовый кризис, вызвавший общую отмену платежей звонкой монетой (за исключением банков в штатах северо-востока). Преемник Геллетина по министерству финансов, Деллес, предложил, чтобы выйти из этого положения, основать новый Национальный банк Соединенных Штатов (привилегия первого такого банка, срок которой истек в 1811 году, не была возобновлена). Его проект был принят в 1816 году (10 апреля), и банк, основанный при капитале в 35 миллионов долларов, начал функционировать в 1817 году (в числе его директоров были Жирар и Астор). В том же году повсюду возобновились платежи звонкой монетой.

III. Канада

Борьба франко-канадской и англо-протестантской партий.

Французская революция вызвала наплыв католического духовенства в Канаду. В Монреаль сразу прибыло двенадцать монахов-сульпицианцев. Квебекский епископ отправил некоторых из них в Верхнюю Канаду. Других эмигрантов он поселил в Новой Шотландии и на острове Кап-Бретон. Эти выходцы сохранили и оживили католическую религию и французский язык во многих из бывших французских владений и тормозили усилия правительстваБ*чтќ4ҐА >UфљЯ, установлению во всей Канаде преобладания английского элемента.

Когда в 1799 году умер последний канадский иезуит, британские власти отобрали в казну как выморочное все имущество Квебекского колледжа и употребили это имущество на создание Королевского института, просветительного учреждения, назначением которого было ускорить путем распространения преподавания на английском языке ассимиляцию страны. Католики всеми силами противились применению закона, отдавшего преподавание в руки британского исполнительного совета и протестантов. В результате этого конфликта народное образование в Канаде в продолжение целых двадцати пяти лет не прогрессировало.

Другое разногласие возникло по поводу налогов. Торговый класс, почти весь состоявший из англичан, отстаивал поземельный налог; франко-канадцы, как земледельцы, требовали обложения промышленных изделий, доказывая, что в стране, где возделывание новых земель является делом первостепенной важности, сельское хозяйство должно пользоваться покровительством государства. Метрополия приняла сторону франко-канадцев, и это дало повод Квебекскому Меркурию (Mercury Quebec), органу англичан, купцов и протестантов, выразиться следующим образом: “Право, эта провинция слишком французская, чтобы быть британской колонией... После сорокасемилетнего владения справедливо было бы, чтобы Канада сделалась наконец английской”.

Франко-канадцы решили тогда воспользоваться свободой печати, о которой говорилось в конституции, для защиты своих учреждений, своего языка и своих обычаев, и в 1806 году (22 ноября) основали с этой целью французский орган Канадец (Le Canadien).

Губернатор Крейг.

Мильнс был губернатором после Прескотта. Мильнса в 1807 году сменил сэр Джемс Крейг, сохранив при себе в качестве личного советника Рейленда, который при двух предшествовавших губернаторах был душой политики, враждебной французскому элементу и католицизму. Новый губернатор немедленно вступил в конфликт с канадской палатой представителей, где преобладал французский элемент. Крейг написал в Лондон, что демагогия пускает в парламенте колонии все более глубокие корни, и объявил о роспуске палаты. Но избиратели снова послали в палату то же большинство, еще усилив его, и губернатор получил от своего правительства наставление держаться как можно более примирительно. Канадцы сумели воспользоваться положением; они вотировали адрес английскому парламенту, в котором заявляли, что страна отныне в состоянии взять на себя все гражданские расходы колонии, включая и жалованье чиновникам. Это являлось разумным способом держать чиновников в зависимости от представительных органов и заставить их относиться с уважением к правам и вольностям прежних колонистов. Метрополия с радостью приняла это предложение, приводившее к значительному сокращению расходов — чрезвычайно важному для Англии ввиду огромных затрат на войну с Наполеоном и финансовых затруднений, вызванных континентальной блокадой.

Крейг увидел опасность и прибегнул к крайним средствам. Палата была распущена. Канадец конфискован; против издателя было возбуждено обвинение в государственной измене. Шесть депутатов и многие из видных жителей Монреаля были арестованы. Губернатор пытался оправдать эти незаконные мероприятия перед британским правительством, ссылаясь на обнаружение заговора против Англии. “Демагогическая партия в Канаде, — писал он, — становится все смелее, по мере того как Бонапарт одерживает крупные успехи в Европе; эта партия собирается снова водрузить французский флаг. Чтобы справиться с ней, надо отменить конституцию, соединить обе Канады, отобрать имущество монреальской семинарии и предоставить королю право назначать священников. Если оно не будет ему предоставлено, колония потеряна для нас”.

Британское правительство не обратило на эти жалобы ни малейшего внимания. Судебное следствие не обнаружило никаких следов заговора. Арестованные были освобождены, а избиратели снова послали в палату значительное англо-канадское и католическое большинство. Отчаявшись в возможности осуществить свои планы, Крейг в 1811 году покинул Канаду. [Jacques de Baudoncourt, Le Canada, стр. 408.]

Губернатор Прево; лояльность франко-канадцев в войне 1812—1815 годов.

Крейга сменил (1811) сэр Джордж Прево, которому поручено было загладить насилия и бестактности своего не в меру ретивого предшественника. Благоразумный и сдержанный, он сумел завоевать симпатии канадцев, жил в добром согласии с палатой и добился от нее средств, необходимых для усиления обороны колонии ввиду ожидаемого разрыва между Соединенными Штатами и Англией.

После объявления войны (18 июня 1812 г.) канадцы решительно стали на сторону метрополии; это в значительной мере было результатом воздействия, оказанного католическим духовенством на ополчение. Американцы, отбитые в кампанию 1812 года, завладели в 1813 году всей Верхней Канадой, но не могли там удержаться. Квебекский епископ приказал служить молебны о даровании победы британскому оружию; ученики семинарии взялись за оружие и охраняли городские укрепления. Крестьянское ополчение, предводительствуемое французом по происхождению (франко-канадцем) Салаберри (Salaberry), разбило американцев при Шатогэ и остановило комбинированное движение генералов Вилькинсона и Гэмптона против Монреаля (1813). В награду за это английское правительство назначило епископу пенсию в тысячу ливров, сделало его членом совета и признало за ним право заседать рядом с протестантским епископом. Когда последний стал жаловаться на то, что франко-канадцам были сделаны такие уступки, он получил от министерства колоний (декабрь 1813 г.) следующий ответ: “Не время поднимать подобные вопросы, когда канадцы так храбро сражаются за Англию”.

Кампания 1814 года, которая, казалось, благодаря прибытию в Канаду 14000 человек отборных веллингтоновских войск должна была кончиться решающей победой англо-канадцев, окончилась безрезультатно. Подписание Гентского мира объявлено было канадскому парламенту сэром Джорджем Прево в январе 1815 года. Председатель палаты Папино ответил губернатору: “События последней войны скрепили узы, соединяющие Великобританию и Канаду... После того как метрополия и колония дали друг другу такое множество доказательств — подлинного покровительства с одной стороны, неизменной верности с другой, — жители этой страны с большим, чем когда-либо, основанием могут рассчитывать на сохранение и свободное пользование теми преимуществами, которые обеспечены им их конституцией и законами”.

Сэр Джордж Прево вскоре покинул Канаду. После его ухода борьба между франко-канадцами и англо-протестантской партией вновь возгорелась на парламентской почве; борьба эта продолжалась на протяжении следующих тридцати лет.

IV. Южная Америка

Сан-Доминго; Туссэн-Лувертюр.

Бывший невольник, затем полковник испанской армии Туссэн-Лувертюр перешел в 1794 году на французскую службу в чине бригадного генерала. Французский комиссар в Сан-Доминго Сонтонакс назначил его начальником колонии (1797). Туссэн вскоре обнаружил намерение сбросить с себя всякую зависимость и стать неограниченным властелином Сан-Доминго. Он отделался от Сонтонакса, отправив его на корабле во Францию, добился от англичан очищения Порт-о-Пренса, занятого ими с 1794 года, отправил обратно генерала Эдувиля, которому Директория поручила восстановить власть метрополии в городе Капе (1798), избавился таким же порядком от комиссара Рума, явившегося на смену Эдувилю (1799), подавил восстание мулатов, руководимое Риго, и занял (1800) испанские владения, уступленные Испанией Франции в 1795 году. Туссэн завершил свое дело тем, что добился для себя (9 мая 1801 г.) от подставного собрания “народных представителей” назначения пожизненным губернатором с правом выбора себе преемника.

Бонапарт, мечтавший о восстановлении морской торговли и былого колониального могущества Франции, решил наказать дерзость Туссэна-Лувертюра, посмевшего вообразить себя независимым. Он отправил в Сан-Доминго генерала Леклерка с 35000 человек и флотом более чем в 50 военных кораблей. Экспедиция успешно выполнила свою непосредственную задачу, заключавшуюся в том, чтобы уничтожить диктатуру Туссэна-Лувертюра (1802), но убийственный климат в два года истребил это великолепное войско. В 1803 году вспыхнуло всеобщее восстание под предводительством соратников Туссэна. Леклерк умер, Рошамбо вынужден был покинуть Сан-Доминго и выдать англичанам остатки экспедиционного корпуса (20 ноября). Дессалин, присвоивший себе верховную власть над всеми черными вождями, вступил 29 числа того же месяца в Кап. 4 декабря 1803 года французские войска покинули мол Св. Николая, последний пункт, который они занимали во французской части Сан-Доминго.

Дессалин, Петион, Кристоф.

Изгнание французов из испанской части острова оказалось для Дессалина более трудным делом. Дессалин вторгся в эту область в 1805 году, но наткнулся на неожиданное сопротивление. Прибывшие к тому времени из Франции подкрепления высадились в городе Сан-Доминго; Дессалин вынужден был отступить, мстя за это ужасными избиениями. К несчастью, события, разыгравшиеся в Байонне (1808) [Т. е. арест Наполеоном испанской королевской семьи и воцарение на испанском престоле Жозефа Бонапарта, см. т. I, стр.. — Прим. ред.], нашли отголосок в Сан-Доминго, как и во всей Америке. Туземцы восстали; французский гарнизон, занимавший остров Сан-Домниго, вынужден был капитулировать.

После своего вступления в Кап Дессалин провозгласил в селении Гонаивах независимость острова под туземным его названием Гаити. Вначале он удовольствовался титулом губернатора новой республики. Но когда Бонапарт провозгласил себя императором французов под именем Наполеона, то Дессалин, считавший себя равным “первому из белых”, объявил себя императором Гаити (8 октября 1804 г.) под именем Якова I.

Это крупное событие было ознаменовано массовыми убийствами белых (25 апреля 1805 г.). Пощадили только священников, врачей и немногих искусных ремесленников. Белым впредь воспрещено было приобретать собственность в Гаити. Так как диктатор одинаково жестоко обращался с белыми и черными, то вспыхнуло восстание. Его руководитель Петион вступил в Порт-о-Пренс. Дессалин был убит (17 октября 1806 г.).

Петион был вождем мулатов, Кристоф стал во главе негров. Первый объединил запад и юг острова в республику Гаити и стал ее президентом. Кристоф остался хозяином севера, сделал Кап местопребыванием своего правительства и в 1811 году (2 июня) провозгласил себя там королем под именем Генриха I.

Королевство и республика вступили в жестокую войну друг с другом, но без решающих результатов. Наполеон одно время, около 1810 года, думал вернуть себе колонию и с этой целью послал даже в Порт-о-Пренс бывшего вождя мулатов Риго. Поход в Россию расстроил этот проект, а падение Империи избавило обитателей Гаити от всяких опасений за свою независимость.

Испано-американские страны в 1808 году; всеобщая анархия.

Население испанских провинций представляло собою пеструю амальгаму из испанцев, креолов, индейцев, негров, отпущенников, рабов. Администрация была отвратительная, царил полнейший произвол губернаторов. После 1808 года в этих обширнейших странах, как и в Испании, воцарилась анархия, и вице-короли, губернаторы, наместники сразу оказались совершенно беспомощными перед натиском сил туземцев. [В момент восстания население распределено было следующим образом: в Мексике 6600000 жителей, в Новой Гренаде 1200000, в Венесуэле 950000, в Перу 1100000, в Чили 900000, в Ла-Плате 850000, в Банде и в Монтевидео 150000, в Парагвае 300000... Всего 11850000 человек; из них одна седьмая — испанцев (около 1700000 человек), три седьмых — креолов и смешанных рас (5000000), остальные три седьмых — индейцев. Около трети всего населения приняло участие в восстании с самого начала.]

Политика Испании всегда заключалась в том, чтобы держать население в полном невежестве и устранять всякое иностранное влияние. Власти особенно боялись воздействия великих потрясений 1789 года; чтобы не дать агитации проникнуть в их владения, они усилили свой деспотизм и стали проявлять беспощадную суровость.

“Во всех обществах, ставивших себе целью распространение просвещения, усматривали очаги восстания; в городах, где было 40000—50000 жителей, воспрещалось устройство типографий. Мирных граждан, в сельском уединении втихомолку читавших произведения Монтескье, Робертсона и Руссо, начинали подозревать в революционном образе мыслей. Когда между Испанией и Францией вспыхнула война, заключили в тюрьму несчастных французов, которые уже лет 20—30 проживали в Мексике” (Гумбольдт).

В Боготе заковывали в кандалы людей, виновных в том, что они доставали себе французские газеты. Но даже такими средствами невозможно было держать целый материк оторванным от остального мира, совершенно прекратить доступ известиям о волнении умов в других странах. Идеи революции, свободы, независимости просочились в Мексике в глубокие слои индейского населения, как белого, так и смешанного (“метисов”), и эти идеи заняли место в сердцах населения наряду с закоренелой ненавистью к испанцам. Преследования, исходившие от испанских вице-королей, в тревоге своей повсюду усматривавших признаки заговоров против королевской власти, мало-помалу довели эти чувства до крайней степени возбуждения, и не хватало лишь искры, чтобы вспыхнул пожар. Этой искрой явилась испанская революция, приведшая к тому, что корона метрополии досталась одному из Бонапартов.

Начало революции в Мексике.

Известие об этом событии вызвало волнение во всей Мексике. В провинциях образовывались обособленные, соперничавшие между собой, хунты. Однажды ночью заговорщики взяли с бою дворец правительства и захватили самого вице-короля (1809). Его отправили в Кадикс, где заседали кортесы. Последние назначили на его место Венегаса, который застал Мексику в разгаре мятежа, направленного не только против ига метрополии, но даже против самого пребывания испанцев в Мексике.

Первая попытка к восстанию, произведенная в 1809 году в Вальядолиде, в провинции Мечоакан, не удалась. Вторая, в 1810 году, в Гуанахуато, имела больший успех. Во главе мятежников стоял священник Гидальго, шестидесятилетний метис; ему удалось сформировать войско, состоявшее главным образом из индейцев и небольшого числа креолов, сброда негодяев, примкнувших к восстанию только из желания вволю пограбить. Гидальго захватил Гуанахуато, где его войска произвели ужасное избиение, и разбил при Лас-Крусес одного из помощников Венегаса. Но, в свою очередь, 6 ноября 1810 года при Аталько его разбил Каллеха, который при вступлении своем в Гуанахуато отомстил за недавнее избиение резней, по меньшей мере столь же ужасной. Гидальго, разбитый еще раз при Гвадалахаре, обратился в бегство, выдан был Каллехе 21 марта 1811 года и расстрелян в Мехико 31 июля того же года.

В восстании участвовали теперь лишь шайки грабителей и убийц, бродивших по областям. Вскоре, однако, нашелся новый вождь в лице священника Морелоса; он был менее свиреп, чем Гидальго, а в особенности — чем испанец Каллеха, беспощадная жестокость которого придавала этой войне совершенно зверский характер.

Морелос действовал главным образом на юге, между Мехико и морем. Желая установить настоящее правительство, он созвал конгресс депутатов провинций, принимавших участие в революционном движении. Это собрание открыло первую свою сессию 14 сентября 1813 года и провозгласило независимость Мексики.

Но Морелос был разбит под Вальядолидом; Итурбиде [Дон Августин Итурбиде, по происхождению баск, родился в Вальядолиде, в мексиканской провинции Мечоакан) в 1783 году.], помощник вице-короля и будущий мексиканский император, нанес ему тяжкое поражение (1813). Вместо Венегаса вице-королем сделался Каллеха; с этих пор вожди повстанцев, попадавшие в руки королевских войск, расстреливались на месте. Восстание, всюду подавленное, теряло почву. Морелос был выслежен, схвачен и расстрелян в Сан-Кристовале 22 декабря 1815 года. С ним исчезло и единство движения; созванный им конгресс распался. Из Испании подходили подкрепления; участники мятежа пали духом, они покорялись или бежали на север. Казалось, все погибло, как вдруг испанец Ксавье Мина, племянник знаменитого вождя партизан, только что потерпевшего в Испании неудачу с заговором против Фердинанда VII, решил утолить свою ненависть к испанской королевской власти, посвятив себя борьбе Мексики против Испании.

Симон Боливар.

Экспедиция, организованная Мирандою в 1806 году с целью поднять Венесуэлу, не удалась. Миранда был брошен в темницу. Но восстание нашло другого вождя в лице знаменитого Симона Боливара. Сначала он был разбит генералом Морильо, которого прислал с 12000 человек Фердинанд VII (1815), и ему пришлось искать убежища в Сан-Доминго; но через два года Боливар появился снова (1817). Он рассеял королевскую армию и созвал в Ангостуре (17 ноября) конгресс венесуэльских провинций, на котором объявил себя верховным вождем национального правительства. Боливар располагал 14000 человек, плохо вооруженных, принадлежавших к различным народностям; к нему примкнуло несколько английских авантюристов, вроде Мак-Грегора, и корсаров. У Морильо было не больше 6000 человек королевских войск для охраны крепостей и гаваней; правда, на его стороне были симпатии богатого и зажиточного населения.

Наполеон I и Аргентинская республика.

В мае 1808 года Наполеон отправил в Буэнос-Айрес маркиза де Сассенэ с секретным поручением. Ему поручено было сообщить вице-королю Ла-Платы Жаку де Линье, с которым посланец Наполеона был в дружбе, о вступлении на испанский престол Жозефа Бонапарта. Кроме того, маркиз де Сассенэ должен был добыть у вице-короля “сведения о состоянии испанской Америки и главным образом о вице-королевстве Буэнос-Айрес”. Наполеону особенно важно было знать, какое впечатление на аргентинские власти произвело известие о происшедших в Испании переменах.

Жак де Линье, родившийся в 1753 году в Ниоре, юношей пустился странствовать по свету в поисках счастья. Он поступил на службу в испанский флот, сделался губернатором Парагвая, потом вернулся в Буэнос-Айрес, где сдал опять начальником флотилии.

В 1806 году английский капитан сэр Гом Попгем, только что завоевавший принадлежавшую голландцам Капскую колонию (1805), возымел намерение захватить Рио-де-Ла-Плату. Не получив никакого приказа от своего правительства, но полагая, что действует в соответствии с желаниями британских властей, он посадил на свои суда 1400 солдат под командой генерала Бересфорда. В июне англичане поднялись вверх по Ла-Плате и, без труда разогнав войска, вступили в почти что не укрепленный Буэнос-Айрес (27 июня); губернатор Собремонто бежал при их приближении. Жак де Линье поднял упавшее было настроение испанцев и в июле выступил из Монтевидео с 600 человек, усиленных 320 моряками его флотилии и 73 французскими корсарами. Он энергично атаковал Буэнос-Айрес; триста англичан пали в бою; Бересфорд принужден был сдаться вместе со всеми, кто остался в живых (12 августа 1806 г.). Попгем получил из Великобритании помощь — 13000 солдат под командой генерала Уайтлока. 3 февраля 1807 года англичане приступом взяли Монтевидео. Линье вооружил все мужское население колонии: испанцев, креолов, негров, индейцев, метисов. Со своими отрядами, плохо обученными военному делу и численно уступавшими англичанам, он потерпел сначала несколько неудач в открытом поле, попытался остановить англичан орудийным огнем из Буэнос-Айреса, а потом, когда укрепления были взяты приступом, организовал на улицах оборону, подобную той, которой прославилась Сарагоса. Англичане, потеряв в битве около 4000 человек, вынуждены были очистить город и подписать соглашение, давшее им возможность сесть на свои суда (7 июля). Во второй раз Линье спас колонию. Наполеон твердо надеялся, что этот француз, который должен был ненавидеть англичан, сохранит для его брата Жозефа Бонапарта испанские колонии за морем. Вот почему он послал к нему маркиза де Сассенэ.

Миссия не имела успеха. Севильская хунта отправила в Аргентину эмиссаров, которым удалось вызвать восстание. Сассенэ был заключен в тюрьму, Линье смещен по приказу севильской хунты. Он скомпрометировал себя своей рыцарской преданностью законной династии, был схвачен в открытом поле с оружием в руках, осужден вождями повстанцев Бельграно и Сааведрою и расстрелян. Сассенэ после десятимесячного плена в Буэнос-Айресе был переведен в Монтевидео и посажен на корабль, отправлявшийся в Кадикс, откуда он ухитрился бежать в 1810 году.

Мятеж провинций Буэнос-Айреса.

Население провинций Буэнос-Айреса состояло из весьма различных элементов: сравнительно малочисленных испанцев, преданных королевскому дому, креолов, ненавидевших иго метрополии, индейцев и черных рабов, внушавших страх всем белым без различия убеждений. Из политических партий здесь были представлены: олигархи и демократы, республиканцы-унитарии и республиканцы-федералисты Не было недостатка и в искателях приключений. В этой среде, охваченной непрерывным брожением, революция вспыхнула внезапно. Вначале не было никакого сопротивления. Власть от Сааведры перешла сначала к Пуйерредону, затем — к Посадасу, в дальнейшем — к Альвеару, которого сменил Рондо. Когда испанцы собрались с силами, началась вооруженная борьба. Бельграно, Белькарсе, Рондо были разбиты несколько раз. Однако 9 июля 1816 года собравшийся в Тукумане конгресс провозгласил независимость одиннадцати провинций Ла-Платы и назначил Пуйерредона верховным правителем Аргентинской республики. [История революции в американских владениях Испании и в Бразилии будет изложена в IV томе “Истории XIX века”. — Прим. ред.]

ГЛАВА XV. АЗИЯ. ИНДОСТАН, ПЕРСИЯ, АФГАНИСТАН. 1800—1813

C 1800 по 1813 год англичане не только продолжают завоевание Индостана; они превращают Индостан в стержень британской политики в Азии. Отсюда они главным образом получают войска и деньги, необходимые для повсеместной борьбы с французским влиянием в европейских колониях восточных морей, в Египте, Афганистане, Персии. Таким образом, нам придется одновременно показать, как английское господство продолжает распространяться в Индостане и как англо-индийская империя вмешивается в качестве важного, а иногда и вполне самостоятельного фактора в политику обширных областей, простирающихся от острова Св. Маврикия (Ile de France) до Явы, от Кавказа до Египта и Китая. Получается как бы особая азиатская Англия, воспроизводящая на Индийском океане борьбу европейской Англии против наполеоновской Франции.

Предметом изложения в первом периоде, совпадающем с последними годами правления лорда Ричарда Уэльслея (1800—1805), являются главным образом события в Индостане; во втором, совпадающем с правлением лорда Минто (1807—1813), мы расскажем о событиях, происходивших на пространстве всей Азии, и об общей политике Англии в этой части света.

I. Правление лорда Уэльслея (вторая половина)

Последние отряды французских искателей приключений.

Война, предпринятая лордом Уэльслеем против Тину-Сагиба, являлась, по мысли генерал-губернатора, войной против Франции и революции. Падение Серингапатама (4 мая 1799 г.) совпадает с вторжением Бонапарта в Сирию и с вступлением русских в Верхнюю Италию. Падение Серингапатама было как бы азиатским эпизодом войн Второй коалиции. К тому же одной из причин борьбы против Типу было учреждение в Серингапатаме французского якобинского клуба и наличие в армии Майсора французских вспомогательных отрядов, сражавшихся под трехцветным знаменем и носивших мундиры, на пуговицах которых был выгравирован фригийский колпак. Другой своей победой над Французской республикой Уэльслей считал то обстоятельство, что он добился роспуска “французского отряда”, состоявшего на службе Низама (1798). Во всех последующих войнах, во всех победах, одержанных им над независимыми князьями Индии, которые почти все держали у себя на службе французских искателей приключений, самое важное для Уэльслея было наносить удары Франции — великой европейской сопернице Англии. В Индии он продолжает против консульской и императорской Франции ту борьбу, которую так успешно вел против Франции времен Директории.

Одно время число военных отрядов, по-европейски организованных и находившихся под командой французских офицеров, было в Индостане довольно значительно. Можно считать, что в отряде бегумы Сомбры, сосредоточенном около Сирданнаха, было несколько тысяч человек, в отряде султана Типу — около 10000, в отряде Раймона, состоявшем на службе у Низама, — 14000 человек, в отряде Бенуа де Буаня, служившего у Синдии, — 30000, в отряде дю Дренека, несшего службу у Холкара, — несколько тысяч, и т. д. В известный момент имелось, таким образом, около 60000 регулярных войск да еще около 150000 индусов, в большей или меньшей степени усвоивших приемы и навыки регулярной армии. Если бы все эти маленькие армии могли сплотиться на защиту общего дела, их было бы более чем достаточно для изгнания англичан с полуострова; но между азиатскими властителями, которым служили “французские отряды”, не было согласия; не было его и между европейскими руководителями этих отрядов.

Наиболее выдающимися среди них были французы (если считать в их числе савойца де Буаня), но часть низших офицеров принадлежала к другим национальностям; среди них были и англичане. Кроме того, сами французские офицеры были весьма различны по происхождению и по воззрениям: де Буань, Лалли, Раймон, дю Дренек относились к революции скорее враждебно, тогда как французы, состоявшие на службе у Типу, были “якобинцами”. Многие из них в противоположность Лалли и Мадеку, имевшим совершенно ясное представление о роли этих войск, не руководствовались никакой политической идеей и были заинтересованы только в крупном окладе. Они далеко не все были настроены против англичан (пример — Бенуа де Буань). Вот почему, вместо того чтобы стремиться объединить азиатских правителей, у которых они служили, против общего врага, они принимали деятельное участие в нелепых раздорах этих правителей; так, в 1792 году во время борьбы Низама с Майсором армия Раймона была использована против армии Лалли; армия дю Дренека, служившая Холкару, дралась в битве при Лахаири (1792) с армией де Буаня, состоявшей на службе у Синдии, а позднее при Бедере (1795) — с армией Раймона. Но как бы ни была незначительна с этой точки зрения нравственная ценность этих армий, они все-таки возбуждали неприязненное чувство Уэльслея. Все его войны, все его договоры с туземными князьками имели целью прежде всего роспуск “французских отрядов” и закрытие индусских государств для французской торговли.

Англо-индусская армия в Египте (1801).

Прежде чем выполнить эту задачу, надо было устранить то угрожающее для Индии положение, которое Франция заняла благодаря оккупации Египта. В борьбе за вторичное овладение Египтом в 1801 году совместно с армией, посланной прямо из Великобритании, должна была действовать армия, отправленная из Индии. В нее входило несколько европейских полков и 6000 сипаев. Из уважения к религиозным предрассудкам сипаев, которые должны готовить себе пищу не иначе, как “на земле”, пришлось взять на суда мешки с индусской землей. Отплытие из Калькутты произошло в декабре 1800 года. Назначение этого отряда держалось в строгой тайне; все были уверены, что он будет отправлен в Батавию. Уже в море, на высоте Тринкемале, начальство над экспедицией принял прибывший из Мадраса полковник Артур Уэльслей (Веллингтон). Затем флот направился к Бомбею, где полковник Уэльслей к величайшей своей досаде сменен был генералом Бердом, а на суда были посажены подкрепления. 7 апреля 1801 года армия покинула бомбейскую гавань. Теперь все уже знали, что цель экспедиции — Египет. В гавани Джадды к армии 17 мая примкнули капские части; здесь же было получено известие о поражении французов при Канопе. 16 июня армия высадилась в Косейре, который был укреплен французским генералом Беллиаром, но, несмотря на это, был взят без особых усилий. Разделившись на четыре бригады (под начальством Беррсфорда, Рамсея, Барло, Гармеса), армия с 18 июня по 7 июля двигалась по пустыне под палящими лучами солнца. Дойдя до Нила, она направилась вниз по течению, частью на судах, частью вдоль берега. 3 августа она соединилась в Старом Каире с войсками, прибывшими из Англии. В сущности, индийская армия совершила своего рода военную прогулку, не приняв участия ни в одной операции. Тем не менее, эта экспедиция знаменовала собой появление новой военной силы, действие которой в течение XIX века сказывалось неоднократно и весьма ощутительно (походы в Китай, в Абиссинию, в Египет в 1882 году).

“Великий проект” Бонапарта и Павла I против английской Индии.

В то время как на английскую Индию была возложена наступательная роль, на севере Европы Павел I и Бонапарт, недавно примирившиеся, договаривались о том, как перенести войну в самую Индию. [См. об этом т. I. Анализ этого проекта можно найти в книге Dubois de Janeigny, L'Inde, стр. 106 и сл. — Записки атамана Денисова в “Русской старине”, 1873 г., т. XII. — Письма Павла I к генералу от кавалерии Орлову 1-му, там же, 1873 г., т. VIII; План и проект экспедиции, там же и 1876, т. XV. — См. также Stedingk, Memoires posthumes, P., 1845 г., т. II.] Царь первый задумал “великий проект”, в выполнении которого должны были совместно участвовать французская и русская армии. Русская, численностью в 25000 человек регулярного войска и 10000 казаков, должна была собраться в Астрахани; французская, под начальством Массена, в составе 35000 человек, взятых из рейнской армии, должна была спуститься по Дунаю до его устья, переплыть Черное и Азовское моря до Таганрога и затем отправиться на Астрахань. Здесь победитель при Цюрихе Массена, намеченный для новой роли самим рыцарски настроенным царем, должен был принять начальство над соединенными силами русских и французов. Затем армии предстояло, переправившись через Каспийское море, высадиться в Астрабаде и пройти Персию и Афганистан, раздавая по пути шахам, мурзам и ханам самые изящные изделия французской промышленности. Армию должны были сопровождать избранные ученые и художники — нечто вроде индологического института, изобретатели аэростатов и искуснейшие техники; могла ли эта армия, пышностью и блеском воздействуя на воображение, всюду возвещая, что единственная ее цель — изгнание англичан из Индостана, могла ли она не добраться до берегов Инда? Образованная “из двух могущественных наций мира”, могла ли она не повторить недавних подвигов Надир-шаха? [Предводитель персидского вторжения в Индию в середине XVIII в. — Прим. ред.]

Проект царя подвергся, по-видимому, серьезному изучению со стороны Бонапарта; сохранились сделанные им возражения и ответы на них Павла I. Русские приступили даже к осуществлению плана. Из писем Павла I к генералу от кавалерии Орлову видно, что царь, посылавший генералу также и карты, клал на переход от Оренбурга до Инда три месяца (в “великом проекте” значилось 45 дней от Астрабада до Инда). Павел I рассчитывал открыть новые пути русской торговле и “нанести смертельный удар своему противнику”. Все богатства Индии предназначались в награду казакам. Генерал Орлов собрал (февраль 1801 г.) 11 казацких полков; их авангард под командой атамана Денисова уже переправился по льду через Волгу (март 1801 г.), когда весть о смерти Павла неожиданно остановила все.

Амьенский мир и его последствия для Индостана.

Амьенский мир повлек за собой уступку Англии голландской колонии Цейлона, зато Англия обязалась вернуть пять французских городов Индостана. Бонапарт собирался отправить в Пондишери семь генералов, соответствующее количество офицеров и 1600 солдат; такое большое число офицеров в достаточной степени свидетельствовало о его намерении сформировать значительное войско из индусов. Уэльслей обнаружил сильное беспокойство. Он отказался выполнить договор. Конец периода Амьенского мира вывел его из затруднительного положения. Англия удержала в своих руках пять французских городов. [См. т. I, стр. 91, 92.]

Афганские и персидские дела.

С этих пор Уэльслею пришлось бороться исключительно с азиатскими опасностями. Земаун-шах — внук Ахмеда Дурани, с 1792 года правитель Кабула — сумел восстановить большое афганское государство. В состав его входили: Кабул, Кандагар, Герат, Газни, а за пределами афганской территории — Седжистан (Сейстан) с Джеллагабадом, Хорасан, Кашмир и, наконец, господствующий над Индом Пешавар. В 1796 году поход Земаун-шаха на Лагор, столицу Пенджаба, вызвал панику среди махратов, хорошо помнивших разгром Панипата, и обеспокоил калькуттское правительство. Земаун-шаху приписывали намерение восстановить царство Великого Могола и ввести в Индии господство правоверных (т. е. мусульман). В сущности, пенджабские сикхи могли остановить движение Земаун-шаха, но они, по-видимому, сочувствовали его начинанию. Императорский двор в Дели также относился к нему благосклонно. Что касается махратов, то в случае их поражения Англии грозило нашествие афганцев, а в случае их победы они сами стали бы угрожать Англии. На всякий случай Уэльслей собрал английские войска в лагерях Коунпура и Фетигара. В 1797 году Земаун-шах был вынужден вернуться в свои владения вследствие восстания своего брата Махмуда; он покинул Лагор, но в 1798 году снова был, по-видимому, готов вторгнуться в Индостан. Уэльслей предложил набоб-везиру Аудскому увеличить численность состава его армии, попытался заключить оборонительный союз с Синдией (Даулат-Рао), но тот гордо отказался.

В это время произошла благоприятная диверсия. Персидский шах принял сторону претендента Махмуда и напал на Хорасан. Лорд Уэльслей поспешил отправить в Персию сэра Джона Малькольма, поручив ему заключить договор с шахом. Это был Тегеранский договор 1800 года. Главные условия его следующие: 1) если Земаун станет угрожать Индостану, шах снова нападет на Хорасан; 2) шах заключит мир не иначе, как по соглашению с Англией; 3) если французы попытаются утвердиться на берегах или на островах Персидского залива, шах примкнет к Англии, чтобы общими усилиями изгнать французов; 4) французам запрещается проживать в Персии; 5) в случае, если шах подвергнется нападению афганцев или французов, англичане обязуются прислать шаху офицеров, пушки, амуницию; 6) коммерческие условия, значение которых Джон Малькольм оценивает следующим образом: “Совершенно закрывая Персию для французов, эти условия обеспечивают англичанам все выгоды союза”.

1800 год прошел у англичан в подготовке к войне и в переговорах с двумя шахами — афганским и персидским. В 1801 году, когда Махмуд разбил и взял в плен своего брата Земауна, афганская опасность казалась устраненной. Уэльслей снова получил возможность по собственному усмотрению устанавливать отношения Компании [Английская Ост-Индская компания, учрежденная в 1599 году и начавшая укрепляться в Индии с начала XVII века, сыграла большую роль в политическом и экономическом порабощении Индостана английским капиталов. До 1813 года Компании принадлежала как политическая власть, так и полная торговая монополия. Ее история — цепь непрерывных войн, погромов и хищнической эксплуатации населения. — Прим. ред.] к индостанским царькам.

Низложение танжорской династии (1799).

Тулджаджи, раджа танжорский, умер в 1787 году. Между его братом Амир-Сингом и приемным сыном Серфоджи возник спор из-за престолонаследия. Англичане устранили Серфоджи и провозгласили правителем Амира. Во время войны с Майсором (1792) Амир-Синг причинил англичанам столько неприятностей, что Корнуэльс при всей своей умеренности устранил его от власти и намеревался низложить. Однако по договору 12 июля 1793 года Амир-Синг добился своего восстановления. Но явился лорд Уэльслей и вдруг заявил, после того как Амир-Синг процарствовал десять лет, что Амир не имеет прав на престол и что по закону должен править Серфоджи. С последним 25 октября 1799 года был подписан договор: англичане признали его раджой, но он уступил все свои права Компании взамен пенсии. Когда Амир-Синг умер (апрель 1802 г.), состоялось окончательное присоединение Танжера.

Раздел государства Низама (1800).

Договор 1 сентября 1798 года, согласно которому “французский отряд” Раймона был заменен британским “вспомогательным отрядом”, имел целью установление протектората Англии над Низамом. В 1799 году при разделе владений Тину-Сагиба Низаму достались обширные территории. Однако, отдавая ему некоторые округа — Гути, Читльдруг, Нандидруг и другие, англичане оставили за собой крепости. Вскоре они стали говорить о том, что Низам дурно управляет своим государством, что оно становится все беднее, стали высказывать опасения, как бы не прекратилось исправное поступление платежей, необходимых для содержания “вспомогательного отряда”. В конце концов Уэльслей взамен прежних ежемесячных взносов, уплачивавшихся Низамом, потребовал уступки какой-нибудь территории. Низам 12 октября 1800 года был вынужден принять договор, содержавший следующие условия: 1) “вспомогательный отряд” увеличивается двумя батальонами сипаев и одним полком туземной кавалерии; 2) англичане обязуются защищать территорию Низама от всякого нападения; 3) Низам уступает им все, что он получил из владений Типу-Сагиба как в 1792, так и в 1799 году; 4) он обязывается не вступать ни в какие переговоры и не вести войны без согласия Англии; 5) во всех войнах он предоставляет в распоряжение англичан, кроме вспомогательного отряда, еще 6000 своих всадников и 9000 пехотинцев, оставляя лишь два английских батальона для своей личной охраны; 6) у себя Низам остается самодержавным государем, и англичане не вмешиваются в его управление; 7) если Пешавар и Синдия пожелают примкнуть к этому союзу, они будут включены в него.

Этим трактатом англичане приобретали почти целиком государство Майсора и навязывали свой протекторат властелину 40 миллионов подданных. Однако договор вызывал возражения по крайней мере по трем пунктам: во-первых, всякое приобретение территорий было формально воспрещено Компанией; во-вторых, ради обеспечения за собой малоценной территории англичане взяли на себя обязательство защищать территорию чрезвычайно обширную, которой постоянно угрожали опасные враги — махраты; в-третьих, устанавливая свой протекторат над Низамом, англичане тем самым брали на себя ответственность за действия его правительства, а между тем они сами считали его дурным и насильническим.

Раздел Ауда (1801).

Новый набоб-везир Саадат-Али обязан был своим престолом единственно англичанам, ибо сын последнего государя Везир-Али, вступивший было на престол, именно англичанами и был низложен как незаконный и заменен Саадатом (21 января 1798 г.). В благодарность за это Саадат по договору в Лукноу (январь 1788 г.) уступил им крепость Аллахабад, уплатил 1200000 рупий и обещал им ежегодную субсидию в 7600000 рупий за “вспомогательный отряд” в 10000 человек. Численность этого отряда могла быть увеличена или сокращена (ст. 7); в таком случае ежегодная субсидия должна была соответственно возрасти или уменьшиться. Саадат обязывался не входить ни в какие сношения с иностранными державами, не принимать на свою службу иностранцев и допускать их на свою территорию лишь с согласия Компании. В своих наследственных имениях он сохранял во внутренних делах полную власть над своими подданными (ст. 17).

Вначале положение в Ауде было сносно; страна была богата, а правление Саадата не слишком уж плохо. Но в октябре 1798 года Уэльслей сообщил в Лондон о своем намерении потребовать у Саадата ускорения реформы и уступки какой-нибудь области, например Доаба, в виде гарантии в уплате ежегодной субсидии. Под реформой Уэльслей разумел следующее: Саадат должен распустить свою туземную армию и не держать никаких войск, кроме тех, которые ему за условленную плату предоставит Компания. Саадату еще не было известно об этих проектах. Неожиданный инцидент принудил его отдаться в руки англичан: в 1799 году его сопернику Везир-Али, которого англичане держали в плену в Бенаресе, удалось бежать и укрепиться в лесах Бготуаля, где у него вскоре набралось около 7000 человек. Испуганный Саадат попросил прислать ему английский батальон, стоявший гарнизоном в Коунпуре, что и было исполнено. Британский отряд разбил Везир-Али и отправил его пленником в Калькутту.

Во время этих событий армия Саадата не принесла никакой пользы. Она не годилась ни против внутреннего, ни против внешнего врага. Между тем Уэльслей имел в виду усилить Ауд настолько, чтобы он мог служить оплотом против нашествий со стороны афганцев. Он стал требовать от Саадата выполнения реформы. Тщетно молодой правитель ссылался на статью 17 заключенного в Лукноу договора; в ответ ему указывали на статью 7, разрешавшую увеличение “вспомогательного отряда”. Не дожидаясь даже его согласия, английские войска, назначенные сменить его туземную армию, тронулись в путь, и англичане потребовали от Саадата уплаты дополнительной субсидии (ноябрь 1799 г.). Тогда Саадат заявил о своем желании отречься от престола; Уэльслей ответил, что отречение будет принято. Саадат считал себя в праве хотя бы наметить себе преемника; ему заявили, что “его намерение отказаться от престола несовместимо с назначением преемника”. Саадат взял обратно свое заявление об отречении, но сделал еще раз попытку отклонить реформу. Он согласился на нее только тогда, когда английские войска вступили в его владения. При этом едва не произошла резня, потому что распущенная армия была многочисленна, а солдаты, входившие в ее состав, были крайне раздражены, так как роспуск лишал их всяких средств к существованию. Англичане проявили большую дальновидность, уплатив всем просроченное жалование, избегая применять насилие, действуя не слишком строго даже в случаях вооруженного сопротивления.

В ноябре 1800 года реформа была осуществлена повсюду. В Ауд вступила новая британская дивизия. Это означало новое увеличение сумм, уплачиваемых Саадатом. Молодой государь осыпал британских агентов и генерал-губернатора упреками. Ему в форме ультиматума предложили следующую альтернативу: либо передать Компании все гражданское и военное управление под условием подобающего обеспечения его самого и его семейства, либо уступить часть своей территории на содержание “вспомогательного отряда”. Эта территория равнялась доброй половине его владений; в оставшейся половине он не сохранил бы “ни независимой власти, ни значительной военной силы”. Чтобы сломить сопротивление Саадата, Уэльслей отправился в Лукноу (сентябрь 1801 г.). Саадат в конце концов уступил, но поставил условием, чтобы ему позволено было отправиться на богомолье в Мекку, потому что в данное время ему было бы “крайне неприятно показать свое лицо народу”.

11 ноября 1801 года был заключен договор, по которому Саадат уступал области, составлявшие больше половины всего Ауда и дававшие ему наиболее значительную часть его доходов. Сюда входили: на западе — Доаб с Барели и Каноджем, на юге — области Бендельканда, Аллахабада, Каллинджера, на востоке — Горракпур. В результате Ауд, прижатый к подножию Гималаев, с остальных трех сторон оказывался окруженным английскими владениями. Оставшаяся часть владений обеспечена была за Саадатом; он обязывался упорядочить их администрацию, “действуя сообразно советам чиновников Компании”. Таким образом, Ауд в одно и то же время и подвергся разделу и был подчинен протекторату, а Саадат остался при своих долгах. Невольно напрашивается сравнение между политикой Уэльслея и теми действиями в Бенаресе, за которые так упрекали Уоррена Гастингса. “Если бы что-нибудь подобное произошло в Европе, если бы, например, какой-нибудь Наполеон обошелся с Испанией так, как обошелся с Аудом Уэльслей, история строго осудила бы такой образ действий; но историки прилагают к Индии один моральный кодекс, а к Европе — другой”. Таково мнение английского историка Спенсера Вальполя.

С вассалами набоб-везира, маленькими набобами, или земиндарами, пытавшимися сопротивляться, обошлись еще более сурово, чем с их властелином. Набобство Фарухабад было присоединено к английским владениям (1802); раджа Сасни и Биджгера, раджа Тотеаха и земиндар кушурский были совершенно обобраны (1803).

Низложение набобов Сурата (1800) и Карнатика (1801).

Набобство Сурат признало протекторат Англии по договору 1759 года. Набоб, властвовавший в нем в 1800 году, навлек на себя недовольство Уэльслея. С другими набобами расправились потому, что считали их слишком могущественными; с этим расправились потому, что считали его чересчур слабым, “неспособным осуществить реформы” (март 1800 г.). По этому именно поводу Уэльслей установил принцип, впоследствии часто применявшийся его преемниками, — принцип, быть может, оправданный историческими прецедентами, имевшими место в империи Великого Могола, а именно, что набобство является лишь должностью и что верховная власть в праве распоряжаться ею по своему усмотрению. Суратский набоб запротестовал, ссылаясь на презрение, с каким будет относиться к нему “весь мусульманский мир”, если он согласится “отдать ворота Мекки в руки народа чужой веры”. Назначенная ему англичанами пенсия заставила его замолчать.

Карнатский (аркадский) набоб Мухаммед-Али, старый и не всегда покорный союзник англичан, умер в 1795 году. Преемником был его сын Омдат-эль-Омру. В апреле 1800 года Уэльслей уведомил мадрасского губернатора, что в Серингапатаме, в архивах Типу, нашлись документы, компрометирующие Мухаммеда-Али и его сына, тогдашнего наследного принца. Бумаги эти свидетельствовали, что Мухаммед-Али в 1792 году принимал посланцев Типу, что он сам и его сын поддерживали с ним шифрованную переписку, в которой султан носил прозвище “столп веры”, а англичане фигурировали под именем “недавних пришельцев”. С другой стороны, Уэльслей ставил в вину Омдат-эль-Омру дурное управление государством, угнетение подданных, неуплату долгов, сделанных Мухаммедом-Али. В конце концов Уэльслей решил упразднить в Карнатике “дуализм” власти, уже упраздненный в Бенгалии. 28 мая 1800 года он известил мадрасского губернатора о своем намерении полностью взять в свои руки гражданское и военное управление набобством. Несколько недель спустя (15 июля) Омдат-эль-Омру скончался. По завещанию он передал престолонаследие своему старшему сыну Али-Хусейну, под регентством трех ханов. Несмотря на это, англичане поставили молодому набобу альтернативу: либо уступить управление, сохранив титул и цивильный лист, либо лишиться всего. Когда он стал возражать против такой постановки вопроса, ему было заявлено, что он всего лишь “частное лицо, враждебное британским интересам, зависящее целиком от милости Компании”. Англичане позволили себе даже называть его предполагаемым сыном умершего набоба, ставя под сомнение законность его происхождения. Он умер 6 августа 1802 года, а его преемник Азим-эд-Даула уже состоял на пенсии у Компании.

Государства махратской федерации.

Земли, принадлежавшие махратам, — частью исконные их владения, частью недавно ими приобретенные — занимали на карте Индии огромное пространство. На севере они граничили со страной сикхов и с Синдом, окружая Дели и Доаб, Бендельканд, Раджпутану; они граничили с английскими владениями в нижнем течении Ганга, отделяя их от Низама и от Мадрасского президентства; они же охватывали со всех сторон довольно незначительную в те времена территорию Бомбейского президентства; они тянулись во всю ширину полуострова, от Оманского залива (через Гузерати, Бароду, Конкан) до Бенгальского залива (через территорию Куттака). Английские владения по-прежнему были разрезаны на три части, и объединению их в одно целое мешали махратские территории.

Из шести махратских династий [Царская ветвь, происходившая от Сиваджи и царствовавшая в Саттаре и Колапуре; династия Пешвы в Пуне; династии: Синдии в Уджеине (близ Гвалиора), Холкара в Индоре, Бонзлы в Нагпуре, Гиковара в Бароде.] две были, по-видимому, лучше других подготовлены для вооруженного противодействия британским захватам; это были династии Синдиев и Холкаров. Преемником великого Синдии был его внучатый племянник Даулат-Рао. Во главе его “французского отряда” после де Буаня стал с 1798 года Перрон, который, прибыв в Индию во время американской войны, покинул службу у раджи гохадского, перешел к Синдии и стал начальником одной из трех его бригад, созданных по европейскому образцу. После де Буаня Перрон занимал в государстве Синдии почти независимое военное положение — положение крупного феодала, подчиненного сюзерену. Дрюжон писал де Буаню (30 августа 1802 г.): “Перрон располагает здесь такою же властью, как прусский король в своем государстве, а что касается денег, то он — Крез... Вы приготовили лакомое блюдо для других, теперь они могут скушать его без всяких хлопот”. Впрочем, Перрон тщательно сохранял все то, что было создано его предшественником. Английский генерал Лэйк следующим образом отзывается о нем и о молодом Синдии: “Армия махратов поставлена лучше нашей (имеется в виду туземная армия). Они не щадят издержек; у них на каждое орудие приходится втрое больше прислуги, чем у нас. Упряжных быков у них больше, чем у нас, притом это отборные животные. Ранцы солдат и поклажа у них перевозятся на верблюдах, а это позволяет им делать двойные переходы”.

Веллингтон отмечает Перрона как “выдающегося, деятельного, работающего с поразительной точностью военного, не знающего отдыха, всецело поглощенного своим трудным делом”. Однако Смит, офицер, служивший под начальством Перрона и враждебно к нему относившийся, раскрывает нам и недостатки воинской части, бывшей под начальством Перрона: темное происхождение, дурное воспитание, полное отсутствие образования у многих европейских офицеров, их зависть друг к другу и к своему начальнику. Эти обстоятельства и явились причиной гибели “французского отряда”. Де Буань хорошо знал слабые стороны сформированных им войск, и поэтому он указал Даулат-Рао, чего можно и чего нельзя было ждать от них. Прощаясь с Даулат-Рао в сентябре 1796 года, он сказал ему: “Старайтесь не вызвать в Компании недоверие к этому отряду... Лучше уничтожить это превосходное боевое орудие, чем затеять войну с англичанами”.

Перрон не был столь дипломатичным, как де Буань. Кроме того, в противоположность савойцу де Буаню, у него было свойственное тогда французам неприязненное отношение к англичанам. Думают, что у него побывали агенты Бонапарта. Перрон с полной готовностью начал бы борьбу против англичан, если бы имел хоть какую-нибудь поддержку; но ни состав его офицеров, ни двор молодого Синдии не казались ему достаточно надежными. Очень сильно подействовали на него роспуск отряда Раймона и падение Типу. Интриги, бывшие в ходу при дворе Холкара, происки английских агентов, особенно Джона Малькольма в Пуне, в Индоре, у раджпутов — все это очень ослабляло его положение. В результате всех этих козней ему пришлось проделать крайне тяжелые походы против восставших раджпутов, которых поддерживали сикхи. Авантюрист Джордж Томас, создавший себе на территории сикхов небольшое княжество (1796—1800), относился к Перрону враждебно, так же как и Дайс, один из помощников бегумы Сомбры в Сирданнахе.

В 1797 году умер Тукаджи из династии Холкара, назначив своим преемником Ясванта-Рао, своего сына от наложницы (один из его законных сыновей был слабоумен, другой погиб в междоусобных войнах). Ясвант-Рао всецело подпал под влияние Тулси-Бэ, развратной, властной и жестокой женщины, которую он отбил у первого ее мужа и интриги которой были одной из главных причин гибели махратского союза. В конце концов она довела своего второго мужа до помешательства (1808), после чего захватила в свои руки регентство (1808—1817).

Что касается династии Пешва, то седьмой правитель из этого рода, Баджи-Рао (1795—1818), отказался от мысли поддерживать в махратской федерации хотя бы некоторое подобие единения. Он одинаково боялся Холкара и Синдии, Типу-Сагиба и англичан. В 1798 году он отклонил союз, предложенный ему лордом Уэльслеем на условиях, слишком сходных с условиями договора, принятого Низамом. Он, правда, оказывал англичанам помощь в их борьбе против Типу, но делал это не очень энергично и не очень искренно. От своей доли в добыче, взятой у султана, он отказался.

Бассейнский договор с Пешвой (1802).

В 1800 и в 1801 годах Баджи-Рао снова отказался от предложенного ему лордом Уэльслеем “вспомогательного отряда”: он слишком хорошо знал, какие результаты от этого получались для индийских правителей; отказался он также дать обязательство закрыть французам доступ в свои владения и во всех спорных вопросах обращаться к посредничеству Англии. В 1802 году его стал провоцировать Холкар. Последний угрожал Пуне значительным войском, в состав которого входила и артиллерия, обслуживаемая англичанами, и требовал уступки крепостей, господствующих над реками Тапти и Нарбадою. Пешва попеременно вел переговоры с Холкаром и с английским поверенным в делах полковником Бэрри Клозом, которому и заявил (11 октября) о своем согласии принять “вспомогательный отряд” и уступить в возмещение расходов по его содержанию одну из своих областей. Но предварительно он заключил союз с Синдией. При Пуне (25 октября 1802 г.) оба они были разбиты и были вынуждены бежать.

Покидая Пуну, Пешва оставил своему министру проект договора, по которому соглашался принять шесть английских батальонов с соответствующим количеством артиллерии и уступить территорию, дававшую 2600000 рупий дохода. Холкар победителем вступил в Луну. Взбешенный тем, что ему не удалось захватить Пешву, он заявил, что считает его бегство равносильным отречению, и возвел на престол Амрата-Рао, приемного сына знаменитого Рагобы. Между тем Пешва, в своем смятении одно время думавший искать убежища на английском корабле, засел в Бассейне. Здесь он подписал (31 декабря 1802 г.) окончательный договор с Компанией: все его государство с десятимиллионным населением, со всем побережьем от Сурата до Гоа поступало под протекторат Англии.

Вторая махратская война (1802—1805).

[Первой махратской войной (хотя она последовала за целым рядом других, менее важных) называют ту, которая вспыхнула при Уоррене Гастингсе (1779—1781) и закончилась миром при Салбаи (1782). Третья махратская война (1817—1818) имела место при лорде Гастингсе.]

Что должны были подумать о таком договоре остальные царьки махратов: Синдия, Холкар, даже Бонзла и Гиковар? Общий их повелитель Пешва, источник всякой законной власти в махратском союзе, становился вассалом англичан, едва ли не их пленником, орудием, посредством которого англичане отныне старались осуществить свои домогательства. Бассейнский договор был непосредственной причиной войны махратских правителей против англичан; эти правители сознавали, что им следует во имя своей чести и своего благополучия принять брошенный вызов.

Уэльслей решил предложить Синдии договор, аналогичный тому, который только что принял Пешва: ведь Даулат-Рао был побежден Холкаром, так же как и Баджи-Рао. Синдия отказался: он был слишком горд и уверен в своем могуществе. Ведь разбита была только его южная армия; северная, под начальством Перрона, оставалась нетронутой. Перрон атаковал в Рогильканде своего врага Джорджа Томаса и принудил его к безусловной сдаче. Однако события на юге внушали ему беспокойство; его тревожило то обстоятельство, что Холкар оправился после поражения при Лахаири, разбил Синдию и Пешву, вступил в Пуну. Беспокоило Перрона больше всего то, что англичане подчинили себе повелителя его собственного господина. Перрон не подчинился приказаниям Синдии, потребовавшего от него выдачи трех регулярных бригад, потому что боялся оставить без защиты Доаб, отдав этим в руки англичан Дели и самого Алама II, свои склады, арсеналы, литейни. Явившись на призыв Синдии в Уджеин, Перрон избежал покушения на свою жизнь лишь тем, что предстал перед дурбаром во главе 330 офицеров. К концу аудиенции Перрон положил перед Синдией шпагу, “состарившуюся на его службе”, и заявил, что далее не в силах бороться с наглостью клеветников. Синдия просил у него прощения и обнял его.

Синдия и Холкар поняли наконец, что их вздорные пререкания отдают страну в руки англичан, и помирились. Уэльслею приходилось опасаться, как бы к ним не присоединился и Бонзла. Так как Пешва продолжал действовать в союзе с англичанами, то один из полководцев Холкара пригрозил сжечь Пуну. Город был спасен смелым маршем Артура Уэльслея, который, пройдя 120 километров в 32 часа, выгнал оттуда неприятеля и водворил туда Пешву. Агент генерал-губернатора полковник Коллинз тщетно пытался привлечь на свою сторону Синдию. 4 февраля 1803 года последний перешел Нарбаду и появился в виду Бургампура, на дороге в Пуну. Со своей стороны лорд Уэльслей отдал карнатикской армии приказ (декабрь 1802 г.) сосредоточиться на границе Майсора, бомбейской же армии под начальством Стюарта, “вспомогательным отрядам” Низама, а также туземной армии под командой Стивенсона велел тронуться в путь. Ему приходилось спешно выручать своего брата Артура, слишком далеко ушедшего вперед между Пуной и Ахмеднагаром, городом во владениях Синдии. У последнего было в это время 15000 человек. К нему присоединился Бонзла. Однако враждебные действия начались совсем не с этой стороны.

Операция Лэйка; расстройство армии Перрона.

Генерал Лэйк получил приказ двинуться с калькуттскими и карнатикскими войсками прямо на армию Перрона и на город Дели. Этим одновременно преследовались две цели: расстроить армию Перрона и захватить столицу для того, чтобы “завладеть номинальной властью Могола”. Лэйк должен был заключить союз с мелкими государствами Вендельканда и Раджпутаны, которые, как и сам Великий Могол, тяготились игом Синдии. В распоряжении Лэйка было 10500 человек. [А именно: 200 европейских артиллеристов, один полк европейской пехоты, три полка кавалерии, одиннадцать туземных батальонов и пять полков туземной конницы. Далее, 3500 человек для нашествия на Бендельканд и 2000 человек, предназначенных для захвата Бенареса.] У Перрона было 16000—17000 человек регулярной пехоты, 15000—20000 туземных всадников и хорошая артиллерия. Первым делом лорд Уэльслей в целях дезорганизации бригад Перрона издал приказ, в силу которого всем британским подданным вменялось в обязанность выйти из состава отрядов под страхом обвинения в измене. Много офицеров ушло вследствие этого; Джемс Скиннер, индо-шотландец по происхождению, сын раджпутанки, хотел было остаться на службе. Перрон заставил его уйти, заявив, что не может положиться на него. Вместе с тем Лэйку приказано было позондировать Перрона — не согласится ли он сдать Дели. Француз упорствовал, и 29 августа 1802 года враги встретились неподалеку от Алихара. Франко-индусы, которых Лэйк пытался обойти, уклонились от боя. Ослабленные массовым дезертирством, они отступили, бросив Коил, бывшую главную квартиру де Буаня, и Алихар, резиденцию Перрона. Алихар был взят приступом (4 сентября), и там англичане, по свидетельству Джемса Скиннера, “вволю поживились рупиями”. На другой день Перрон дал знать Лэйку, что он покинул службу у Синдии, что “вероломство и неблагодарность европейских офицеров убедили его в бесцельности сопротивления и что он просит разрешения проехать через британскую территорию с семьей, багажом и свитой из офицеров, дабы отплыть в Европу”. [Перрон вернулся в Европу с огромным состоянием. Он был недружелюбно принят Наполеоном и удалился в Вандом, где в 1834 году умер.] После его отбытия командование принял Луи Буркьен, твердо решивший продолжать борьбу; он перешел Джамну.

Бой при Дели. “Освобождение” императора.

11 сентября в шести милях от Дели началась битва. Франко-индусов было еще 19000 человек, англичан — 4500. Благодаря своей выгодной позиции Буркьен сначала отбросил англичан. Но затем он сделал промах, покинув высоты, был разбит, подвергся преследованию вплоть до Джамны, потерял 68 орудий, войсковую казну и около 3000 солдат. У англичан выбыло из строя всего 500 человек.

12 сентября победители получили от Алама II, которого подосланные к нему люди “обрабатывали” уже несколько недель, послание с просьбой принять его под английское покровительство. 14-го перейдена была Джамна; Буркьен сдался с четырьмя из своих офицеров. 16-го Лэйк посетил престарелого слепого императора и поздравил его с “освобождением от французской партии, так долго его унижавшей и притеснявшей”. Придворные угодливо заявляли, что “его величество от избытка радости снова прозрел”.

Битва при Ласвари.

Оставив в Дели гарнизон, Лэйк продолжал свое наступление на Агру, прибыл туда 4 октября, потребовал от гарнизона сдачи, затем 10-го атаковал его и взял в плен. 17 октября крепость сдалась.

Все это было совершено на глазах войска, насчитывавшего 17 батальонов пехоты и 4000 человек кавалерии и ровно ничего не сделавшего для спасения Агры. 1 ноября Лэйк вступил в бой с армией близ Ласвари. Сначала он бешено атаковал со своей кавалерией деревню, но был отбит. Его пехота, ядро которой составлял 76-й британский полк, надолго была задержана сильным огнем артиллерии. Наконец 76-й полк овладел деревней. Франко-индусы отступили в беспорядке, бросив 72 пушки и много слонов. “Французского отряда” больше не существовало, не было даже и северной армии Синдии. Это “превосходное боевое орудие” было сокрушено. Плоды двадцатилетних трудов де Буаня, Перрона, обоих Синдиев были уничтожены в три месяца.

Операция Артура Уэльслея; битвы при Ассейне и Аргаоне.

В августе 1803 года Артур Уэльслей взял Ахмеднагар — одну из самых сильных крепостей Индии, господствующую над городом Пуной. 23 сентября он столкнулся близ Ассейна с войсками Синдии и Бонзлы. Вместо того чтобы броситься на неприятельский правый фланг, весь состоявший из кавалерии, Уэльслей, рассчитывая добиться более решительных результатов, направил удар на левый фланг, образуемый пехотой и артиллерией. Оставив майсорцев и махратов Пешвы лицом к лицу с неприятельским правым флангом, он построил свою пехоту в две линии, расположив кавалерию позади, и повел атаку против левого фланга. Англичане встречены были таким сильным огнем, что их ряды дрогнули; все их орудия были подбиты, и 74-й шотландский полк почти полностью уничтожен. Но Артур Уэльслей стойко держался, получил перевес и одержал победу, захватив 98 орудий; однако потери англичан (около 1700 убитых и раненых при наличном составе в 4500 человек), равные потерям противника, свидетельствовали о том, что противник этот энергично защищался. Под Артуром Уэльслеем была убита лошадь.

На другой день к Артуру Уэльслею присоединились оба корпуса Стивенсона. Последний взял Бургамиур и Ассергар (в октябре). Попытка Синдии завязать переговоры потерпела неудачу вследствие недоверия со стороны Артура Уэльслея. 29 ноября произошла новая битва. Правый фланг махратов состоял главным образом из войск Синдии; левый — из войск Бонзлы; в тылу находилась деревня Аргаон; перед фронтом — несколько речек. Так как армия Бонзлы состояла главным образом из пехоты и артиллерии, то Уэльслей, верный своей обычной тактике, решил напасть именно на нее как на более стойкую. Несколько атак кавалерии Синдии даже не остановили движения английской пехоты, ядро которой составляли три европейских полка. Этого натиска было достаточно, чтобы привести неприятеля в ужас. Бонзла обратился в бегство, бросив 38 орудий.

В это время Лэйк успел занять Бендельканд, один бенгальский корпус занял Балассор, Миднапор, Куттак; бомбейская армия завоевывала Гузерати и Бароч. Теперь стало возможным соединить все английские силы для нанесения окончательных ударов Бонзле и Синдии.

Договоры с Бонзлой и Синдией (1803).

Артур Уэльслей собирался двинуться против столиц Бонзлы и Синдии, когда первый из них согласился заключить договор (17 декабря 1803 г.) на следующих условиях: ему возвращаются все его горные укрепления; он уступает несколько округов Низаму; англичанам он предоставляет Куттак и Балассор, — это означало отдачу всех прибрежных местностей, которыми махраты владели в Бенгальском заливе; он обязуется: не допускать в свои владения ни европейцев (кроме англичан), ни американцев, отделиться от махратского союза, согласиться на пребывание британского резидента.

Оставшемуся в одиночестве Синдии приходилось покориться, что он и сделал 12 дней спустя: 1) он уступал все свои владения в области Ганга и отказывался от вмешательства в дела Великого Могола [Былая империя Великого Могола распалась окончательно еще в XVIII столетии, но англичане порою пользовались именем Великого Могола, давая его время от времени тому или иному из своих случайных ставленников в тех случаях, когда это соответствовало их интересам. — Прим. ред.], ставшего отныне под покровительство Компании; 2) он уступал англичанам Гвалиор, Гузерати с гаванью Барочем, Пешве — крепость и округ Ахмеднагар, Низаму — все свои округа на Годавари; 3) он отказывался от всяких претензий к союзникам Компании — Пешве, Гиковару, Низаму; 4) он возвращал независимость раджпутским государствам Бгартпуру, Джодейпуру, Джейпуру, Мачерри, Баунди, Гохаду и др., отдавая им обратно все, что раньше отнял у них; 5) он обязывался не допускать в свои владения ни европейцев (находящихся в состоянии войны с Англией), ни американцев, принять “вспомогательные отряды”, но под условием не платить субсидий и не уступать новых областей; 6) он брал на себя обязательство в своих сношениях с иностранными державами следовать указаниям Компании (договор 29 декабря 1803 г.).

Война и договор с Холкаром (1804—1805).

Холкар Ясвант-Рао не был обладателем целой империи, каким являлся Синдия; он владел лишь небольшим государством и мог существовать только грабежом и взысканием шаута (дань). Так как Холкар совершенно не участвовал в последней войне, Уэльслей решил пощадить его при условии, если он не будет вести себя агрессивно. Но Холкар взял на себя инициативу разрыва, изъявив притязания по-прежнему собирать шаут со всех соседей, требуя себе несколько округов и т. д. Англичане отказали ему в его требованиях; тогда он стал подстрекать раджпутов, пытался снова сблизиться с Синдией. Уэльслей решил лишить его власти и разделить его государство между Пешвой и Синдией. Война, которую Лэйку пришлось вести против Холкара, состояла не из сражений, а из стычек, неожиданных нападений с обеих сторон, преследований по пустыням. 24 августа 1804 года англичане взяли столицу Холкара Индор. В октябре Холкар внезапно появился перед Дели, осаждал город в течение девяти дней и снял осаду при приближении Уэльслея. 3 ноября Холкар рискнул вступить в бой с англичанами около форта Диг и потерял при этом всю свою артиллерию, состоявшую из 87 орудий, а вместе с тем и самый форт. Его спасла измена бгартпурского раджи, приютившего в своем укрепленном городе остатки его армии. Англичане без труда взяли город, но цитадель, построенная на высоте, слыла неприступной. Первый приступ (9 января 1805 г.) не удался. Так же неудачен был и второй приступ (20 февраля). Скоро англичане, испытывавшие недостаток в съестных и боевых припасах, обремененные больными и ранеными, вынуждены были снять осаду. Это была крупная неудача, сильно умалившая значение предшествовавших побед; изгладить впечатление от этой неудачи удалось лишь в 1827 году. Холкар утвердился в стране Бгартпура. В апреле 1805 года англичане снова появились там. Вместо того чтобы возобновить осаду, они заключили договор с Холкаром; последний вернул отнятые у Синдии территории, уплатил 2 миллиона рупий, получил обратно Индор, но не Диг, который должен был быть возвращен ему лишь после того, как испытана будет его верность (договор 10 апреля 1805 г.).

Новые военные действия и переговоры.

Между англичанами и Синдией начались новые пререкания. Синдия не отдал Компании Гвалиора и не вернул радже Гохада. Он жаловался на то, что некоторые из его прежних данников, например джодейпурский раджа, по принуждению заключили союз с англичанами. Действительно, лорд Уэльслей придерживался системы соглашений о протекторате с мелкими раджпутскими и северо-западными князьками; этим путем он надеялся создать из них оплот против враждебных шагов более могущественных правителей. Наконец, Синдия возмущался тем, что англичане, вопреки договору 1803 года, не защитили его владений от опустошения их Холкаром. В свою очередь он принялся опустошать соседние области. Скоро у него составилась армия из 8000—10000 всадников, 20000 пиндари (разбойников), 10 батальонов пехоты, 140 орудий. Холкар примкнул к нему (несмотря на заключенный 10 апреля договор). Махратская война грозила затянуться надолго.

В Лондоне уже много раз порицали политику лорда Уэльслея, его систему “вспомогательных” государств, непрестанно расширяемую, его мирные договоры, в результате которых возникали новые войны, неосторожное его проникновение, под предлогом установления протектората, в осиное гнездо раджпутских государств. Компания была напугана увеличением расходов и долгов, падением дивидендов. Лорд Уэльслей уже в 1803 году подавал в отставку. Она была принята в 1805 году. К моменту своего отъезда из Индии лорд Уэльслей осуществил завоевания, превосходившие по своим размерам наполеоновские, преградил доступ в Индию для французов, разрушил мусульманскую империю Майсора, низложил династии Сурата, Карнатика, Танжора; раздробил государства Ауда, Низама, Пешвы, Бонзлы, Синдии, Холкара, удвоил владения Компании, значительно расширил пределы президентств Бомбейского и Мадрасского; Калькуттское президентство он увеличил настолько, что оно теперь простиралось по ту сторону Дели; он поставил в зависимое положение Великого Могола и претворил в жизнь теорию верховенства Англии и вассального подчинения индийских князей.

[В 1808 году мы снова встретим лорда Уэльслея: на него была возложена миссия поднять Испанию против Наполеона; с 1809 по 1812 год — он министр иностранных дел и вооружает против Наполеона Австрию, Россию, Швецию; с 1821 по 1822 год — он лорд-наместник Ирландии. Уэльслей умер в 1842 году. Его брат Артур Уэльслей покинул Индию одновременно с ним. Мы знакомы с его военной карьерой в Европе: бомбардировка Копенгагена (1807); война в Португалии и Испании (1808—1813), во время которой он получил титул герцога Веллингтона после битвы при Талавере (1809); французская кампания (1814); Ватерлоо (1815). В следующих томах будет изложена его политическая роль в Англии с 1829 года до его смерти (1852).]

Возвращение к миролюбивой политике; Корнуэльс (1805) и Барло (1805—1807).

[Корнуэльс, после того как он в первый раз управлял Индией (1786—1793), был губернатором в Ирландии, где подавил восстание 1798 года и расстроил покушение Эмбера. В 1802 году он был послан в Париж для переговоров об Амьенском мире (см. т. I).]

Для проведения более умеренной политики во главе управления Индией вторично был поставлен лорд Корнуэльс (1805). Он решил заключить мир с Холкаром и Синдией; освободить Компанию от чрезмерно тяжелых обязательств, наложенных на нее договорами с Пешвою, раджами Гвалиора и Гохада, раджами Раджпутаны, даже с Бонзлою и Низамом; наконец, сократить туземные войска Компании, настолько обременительные для ее финансов, что “они наверное были бы менее страшны, если бы с ними пришлось сражаться в открытом бою”. Для заключения мира с Синдией и Холкаром приходилось отказаться от большинства договоров, подписанных с мелкими князьками, недавними их вассалами. Лэйк, горячо сочувствовавший той политике, за которую он сражался, был в отчаянии от этих изменений, направленных против дела лорда Уэльслея. Ему казалось, что даже договоры с мелкими князьками имеют значение для престижа Великобритании. Его протесты прекратились лишь со смертью Корнуэльса, скончавшегося в Бенаресе (5 октября 1805 г.) на шестьдесят седьмом году, почти тотчас после своего прибытия в Индию.

Преемником Корнуэльса был гражданский чиновник Джордж Барло, член калькуттского совета. Он держался тех же воззрений, что и его предшественник. Лэйк вынужден был уступить. Барло продолжал преследовать Холкара, зато с Синдией он подписал договор не о “вспомогательном союзе”, а просто-напросто о мире: Гвалиор и Гохад оставлены были за Синдией; Чамбул отныне становился границей между его владениями и владениями Компании; последняя снимала с себя всякие денежные обязательства по отношению к нему под условием выплаты ежегодной пенсии в 700000 рупий, отказывалась от своих договоров с Раджпутаной, закрывала глаза на все территориальные приобретения, сделанные Синдией за счет Холкара (договор 23 ноября 1805 г.).

Холкар подвергся энергичному преследованию до самого Пенджаба. На берегах Гифаза Лэйк, совершенно против своего желания (повинуясь приказу Барло), предложил Холкару заключить договор, явившийся для него приятной неожиданностью. Радже возвращали все его владения под условием, что он откажется от территорий, которыми он владел к северу от Чамбула, от всех своих притязаний на Пуну и Бендельканд и не станет принимать к себе на службу без согласия Компании ни одного европейца (договор 24 декабря 1805 г.). Впоследствии Барло изменил этот договор в еще более благоприятном для Холкара смысле: ему оставлены были даже земли севернее Чамбула.

Что касается раджпутских князей, то, за исключением Бгартпура и Мачерри, в отношении которых Лэйк отстоял свою точку зрения, некоторые получили вознаграждение деньгами или землями, но в остальном Компания решила предоставить их своей судьбе.

II. Правление лорда Минто

Лорд Минто (1807—1813).

Джордж Эллиот, ставший лордом Минто, по отношению к индусским правителям придерживался той же умеренной политики. Эта политика была ему предписана как британским министерством, так и Компанией. Отметим лишь две небольших экспедиции, из которых одна была направлена против крепости Каллинджер (1812). Новый генерал-губернатор обратил усиленное внимание на северо-западные границы Индостана. Здесь лорду Минто — о ком бы ни шло дело: о сикхах, афганцах, Синде или даже Персии — неизменно представлялась одна и та же задача: преградив французам доступ в Индию, надо было вслед за тем закрыть для них и подступы к ней. Эти мероприятия тоже входили в систему борьбы Англии против Наполеона.

Сикхи; первые шаги Ранджит-Синга.

[Родился в 1780 году; царствовал с 1791 по 1839 год. Подробности о сикхах и Ранджит-Синге см. в следующих томах.]

Сикхи начинали становиться опасными с тех пор, как они объединились под господством князя Ранджит-Синга. Дважды, в 1806 и 1807 годах, этот государь переправлялся через реку Сатладж под предлогом посредничества в пререканиях между князьями левого берега, сикхами по происхождению. В Калькутте эти путешествия вызвали тревогу. Ранджит заявил, что считает своей собственностью всю область между Сатладжем и Джамной, за исключением округов, уже занятых англичанами. Лорд Минто был намерен воспротивиться его захватам, но в то же время ему хотелось заключить с ним союз против Наполеона. Для достижения этой двойной цели он отправил к нему в августе 1808 года ловкого посредника, Чарльза Меткафа.

Ранджит-Синг, человек изворотливый, хорошо принял посла, но старался использовать его присутствие при своем дворе исключительно для того, чтобы придать характер законности новым своим захватам у разных раджей; притязания Англии на верховное владычество над областями между Джамной и Сатладжем он решительно отвергал. Для поддержания представлений Меткафа лорд Минто поручил полковнику Отчербери перейти Джамну и занять позицию при Лудиане (январь 1809 г.). В это время Меткаф с конвоем из 16 англичан и двух рот сипаев находился в Амритсаре, священном городе сикхов. Во время празднества Мухаррам фанатики бросились на квартал, где расположился Меткаф. Британский конвой, оказывая сопротивление, понес сильный урон, но перебил гораздо большее количество нападавших. Ранджит был поражен такой стойкостью. Какова, рассуждал он, должна быть мощь Великобритании, если кучке английских солдат удалось справиться с толпой разъяренных фанатиков! До сих пор он скорее склонялся на сторону Франции; после стычки в Амритсаре всякие колебания исчезли. В этом же городе 25 августа 1809 года был заключен трактат, который можно резюмировать так: вечная дружба между обоими государствами, взаимное соблюдение установленных границ. С этих пор Ранджит оставил Индию в покое и старался расширять свое государство лишь к северу и к западу от Пенджаба.

Переговоры с афганцами.

Афганский “шах” Земаун был свергнут своим братом Махмудом, которого, в свою очередь, низложил его брат Шудья. Последний расширил свои владения присоединением Кашмира. Лорд Минто решил войти в сношения с новым властителем Афганистана. 5 марта 1809 года в Пешавар вступил уполномоченный лорда Минто, Эльфинстон; Шудья принял его очень любезно. Англичанин изложил цель своей поездки — заключение союза для борьбы с персами и французами. Шудья заметил, что французы от него далеко, что недурно было бы выслушать также и какого-нибудь уполномоченного Франции, что он отлично понимает, что для англичан этот союз представляет интерес, но не видит, какая ему от этого выгода. Через несколько дней Шудья узнал о поражении своей армии в Кашмире, о том, что низвергнутый им брат Махмуд бежал из Афганистана, овладел Кандагаром и стал союзником Персии. Теперь Шудья в свою очередь стал домогаться союза с англичанами. Но последним в это время (1809) казалось, что им уже не приходится бояться Наполеона. Из милости они подписали с уполномоченным Шудьи договор в Калькутте (17 июня 1809 г.): Шудья обязывался препятствовать проходу французов или персов через Афганистан и не допускать в свои владения ни одного француза; в награду за это он должен был получать деньги, оружие и т. д. Когда договор был доставлен в Пешавар для подписания его Шудьей, последний, разбитый своим братом Махмудом (29 июня), уже бежал из своей столицы. Он удалился сначала в Лагор, потом в Лудиану к англичанам. Двадцать три года спустя Шудья, как увидим, снова появился на сцене.

Договоры с Синдом.

“Синдом” называется дельта реки Инда. Область эта составляла государство со столицей Гайдерабадом. Во главе его стояли три брата-соправителя; кроме того, были налицо два родственника, имевших особые уделы; имелся еще один претендент, незадолго до того изгнанный. Лорд Минто вообразил, будто в Синде существует сильная власть. Вначале его предложения встречены были холодно. Один английский коммерческий агент, допущения которого в порт Татту он добился, был даже ограблен, причем соправители и слышать не хотели об уплате компенсации. Позднее обстоятельства сложились более благоприятно для англичан. Одно время афганский шах Шудья тревожил трех соправителей, поддерживая изгнанного претендента, но затем шах занялся другими делами, а претендент умер. Соправители обратились было за помощью к персидскому шаху; но теперь тот в свою очередь стал внушать им опасения. Тогда они вспомнили об англичанах и послали в Бомбей предложение возобновить торговые сношения. Бомбейское президентство командировало в Гайдерабад капитана Сетона, который и заключил договор об оборонительном и наступательном союзе. Лорд Минто нашел, что Сетон переусердствовал. Через своего личного уполномоченного, Хэнки-Смита, лорд Минто добился изменения договора (23 августа 1809 г.). В новом договоре говорилось уже только о “вечной дружбе” и о торговле, об установлении постоянного дипломатического представительства между обеими договаривающимися сторонами, о недопущении французов. Так как последних тогда уже нечего было бояться, то договор остался без последствий.

Замыслы Наполеона против английских владений в Индии.

В редкие досуги, выпадавшие на долю Наполеона при его непрестанных войнах в Европе, он все еще думал об Индии. С 1803 по 1810 год на принадлежавших Франции африканских островах губернатором был генерал Декан, один из героев битвы при Гогенлиндене; на этом посту он проявил ту же доблесть, как в свое время Ла Бурдоннэ. В письме к вице-адмиралу Декрэ (от 16 января 1805 г.) Наполеон развивает новый план нападения на Индию: снарядив 28 военных кораблей и 13 фрегатов, принадлежавших Франции, 5 кораблей и 2—3 испанских фрегата, присоединить к ним десятка два бригов и транспортных судов, посадить на них 20000 французов из метрополии, 13000 французов с африканских островов, 3000 испанцев; обманув Англию насчет назначения всей этой экспедиции, якобы предназначенной для нападения на Ирландию, ее следует отправить в Индостан. Ниже мы изложим планы, занимавшие Наполеона в 1807 году; в этих планах предусматривался союз с Персией. Позднее он задумал поистине отчаянное предприятие: на самые плохие суда (на их возвращение даже и не рассчитывали) предполагалось посадить 20000 человек для отправки в Индостан. Но Наполеону уже не пришлось выполнить этот проект.

Захват французских, португальских и голландских колоний.

Французы уже не были господами Индийского океана. Французский флот проявлял себя там главным образом в отдельных эскадренных боях, в отважных похождениях корсаров. В 1800 году Сюркуф проник в Хугли и захватил там торговое судно. Между 1793 и 1810 годами Британская компания потеряла от корсарских нападений 30 судов с грузом ценностью около тридцати миллионов франков. В 1804 году флотилия адмирала Линуа, крейсировавшая в Индийских водах, выдержала несколько боев в Малаккском проливе, а затем — вблизи Визагапатама. В марте 1806 года Линуа наткнулся недалеко от острова Мадейры на английскую эскадру под командой Уоррена; флотилия Линуа была уничтожена. Подвиги французских капитанов и корсаров закончились, когда военные суда, отправившиеся из Бомбея, завоевали острова, принадлежавшие французам в Африке: остров Родриг в 1809 году, острова Бурбонские и Св. Маврикия (Ile de France) в 1810 году. Генералу Декану, доблестно оборонявшемуся на последнем из этих островов, даже были оказаны воинские почести и разрешено было вернуться на родину. Но, потеряв острова, Франция тем самым лишилась всех своих опорных пунктов на Индийском океане. После бегства Браганцской династии из Португалии в Бразилию (1808) англичане захватили португальские поселения в Индостане — Гоа и Диу, оставив гражданское управление в руках португальских властей. Сделанная, с разрешения португальского наместника Гоа, попытка англичан захватить португальское поселение в Макао (в Китае) была встречена решительным протестом кантонского вице-короля. Когда китайские войска открыли огонь по английским шлюпкам, адмирал Дрюри, решив, что подобный конфликт не предусмотрен в данной ему инструкции, снова посадил свои войска на суда и удалился (декабрь 1809 г.).

Более богатую добычу представляли собой колонии Голландии, в то время входившей в состав государств, зависимых от Франции. После уступки Цейлона Англии по Амьенскому миру, после завоевания Капской колонии Попгемом (1805) у Голландии, несмотря на безуспешные посягательства англичан, все еще оставались Молуккские острова, Ява, часть Суматры и пр. Многочисленные узкие проливы этих архипелагов служили убежищем для французских корсаров.

Лорд Минто и адмирал Дрюри решили завоевать батавские (голландские) колонии. Последние получили подкрепления из Франции; но среди голландских колонистов не было согласия: они делились на оранжистов (приверженцев старой Оранской династии), республиканцев и бонапартистов. Британская экспедиция отплыла из Мадраса 9 октября 1809 года. На острове Амбойне был взят форт Виктория, гарнизон его, состоявший из 1300 европейцев, попал в плен; на острове Банде были заняты форты Бельгия и Нассау; затем был захвачен остров Тернате (25 августа 1810 г.). Завоевание острова Явы потребовало более значительных усилий: губернатор острова, генерал Янсен, имел в своем распоряжении 17000 человек (европейцев и туземцев), из которых 13000 занимали “линии Корнелиса”. Английское войско, состоявшее из 12000 европейцев и испанцев под начальством сэра Самуэля Очмьюти, воодушевляемое самим лордом Минто, лично им командовавшим, высадилось на Яве 5 августа 1811 года и после боя заняло 7 августа город Батавию; 24 и 25 августа оно обстреливало линии Корнелиса, взяв их приступом 26-го и забрав в плен 6000 человек, в том числе стрелковый полк, незадолго до того прибывший из Франции. Янсен отошел в восточную часть этого большого острова. 16 сентября произошло новое сражение, не стоившее англичанам особых жертв; затем — перемирие и капитуляция. Условия были следующие: Ява и все окрестные острова уступаются англичанам; голландские войска объявляются военнопленными. Вслед за тем управление перешло в руки англичанина Рефльса; он продолжал политику, которую проводили голландские правители, а именно воевал с туземными вождями, султаном Иодхиакарты, султаном Палембанга и другими и провел важные реформы. Эти колонии были возвращены Голландии при заключении общего мира на Венском конгрессе.

III. Персия, Афганистан, Кавказ

Мухаммед-хан (1794—1797) и Фетх-Али-хан (1798—1834).

В правление персидского шаха Мухаммед-хана, восстановителя на престоле правившей в Тегеране до самого последнего времени династии, из-за Грузии начался конфликт Персии с Россией. По договору 1783 года грузинский царь Ираклий отдался под покровительство Екатерины II. Последняя содействовала образованию в Ашрафе (провинция Мазандеран) русского поселения и отправила в Грузию отряд войска, который оставался там четыре года, а потом ушел обратно. В апреле 1795 года персидский шах Мухаммед-хан вторгся в Грузию с 6000 всадников и пошел прямо на Тифлис. [Ныне Тбилиси. — Прим. ред.] Силы Ираклия были гораздо менее значительны; он дал шаху сражение в 16 милях от своей столицы и был побежден. Тифлис был взят и ужаснейшим образом разграблен, все церкви были разрушены, 16000 жителей уведены в рабство.

В то время как шах был занят завоеванием Хорасана, Екатерина II весной 1796 года отправила в поход Валерьяна Зубова во главе 43-тысячной армии. Он взял прежде всего укрепления Кубу, Баку-Талыш, Хамаки, Ганджу, перебросил один из своих отрядов в Грузию, а затем, перейдя Аракс, начал завоевание Азербайджана и стал угрожать Тегерану. Смерть Екатерины II остановила его победоносное шествие, а Павел I отозвал русскую армию обратно. Преемником Ираклия, умершего после своего поражения, был его сын Гурген. Находясь под угрозой нового нашествия персов, он принял к себе на службу отряд из 16000 лезгин. Во время похода Мухаммед-хан был убит двумя своими слугами (1797). Ему наследовал его племянник Фетх-Али-хан.

При Александре I война из-за Грузии возобновилась (1803). Генерал Цицианов отправил в Петербург из Грузии царицу-мать, протестовавшую против того, что ее старший сын уступил грузинское царство Павлу I. Цицианов завоевал Ширван и был убит ханом Хусейном-Кули в засаде под Баку (20 июня 1806 г.). В ожидании прибытия его преемника командование принял генерал Глазенов. Наследный принц персидский Аббас-Мирза перешел с 20000 человек реку Аракс и был разбит близ Аскерана (25 июня 1806 г.); русскими взят был Баку и завоеван Дагестан. При новом главнокомандующем, графе Гудовиче, было заключено перемирие (1807); это дало возможность русскому главнокомандующему послать подкрепления войскам, действовавшим в Азии против турок. Последние были разбиты при Арпачае, засели в Карсе и потеряли Анапу.

Переговоры Фетх-Али-хана с Францией и Англией.

Фетх-Али-хан просил помощи у англичан. Лорд Минто послал к нему сначала Джона Малькольма, который потребовал уступки острова Карека и гаваней на Персидском заливе (1801). Шах нашел эти условия чересчур обременительными и допустил только коммерческие сношения с Англией и пребывание при своем дворе английского агента (1801).

До шаха уже доходили, хотя и очень смутно, слухи о Бонапарте и о французском могуществе. В 1804 году он написал Наполеону письмо, отправленное через Константинополь; оно дошло до Парижа в январе 1805 года. Наполеон поручил переводчику Жоберу, вслед за которым вскоре отправлен был майор Ромьё, поехать в Константинополь, а оттуда тайком пробраться к персидскому двору. Дорогой Жобер попал в плен к турецкому паше в Баязете и лишь через четыре месяца получил разрешение отправиться в Тегеран, тогда как Ромьё, избравший более южный путь, был задержан на сорок дней алеппским пашой. Ромьё достиг Тегерана лишь в октябре 1805 года и вскоре там умер; Жобер попал туда лишь в июне 1806 года.

Фетх-Али-хан надеялся, что эти двое уполномоченных привезут ему согласие на столь желанный союз. Но они передали ему только два письма Наполеона (от 16 февраля и 30 марта 1805 года), где говорилось лишь о желательности дружбы между Францией и Персией и о той мощи, которую приобрела бы Персия, если бы она перевооружила свои войска по европейскому образцу. В сущности, французским агентам поручено было только собрать сведения. Так как Жобер захворал от перенесенных в пути трудностей, то шах, испугавшись, как бы он тоже не умер, подобно Ромьё, поторопился его отправить обратно, дав ему с собой одного из своих врачей и евнуха, которому было поручено убить врача, если тот допустит смерть Жобера. Жобер добрался до Парижа и сделал доклад о своей миссии. С 1805 по 1807 год следовали, одна за другой и тоже без всякого результата, миссии Бонтана, Жуаннена, де Лабланша, Румана, Понтекулана.

Финкенштейнский договор и миссия генерала Гардана (1807).

После битвы при Эйлау Наполеон счел нужным сообщить персидскому шаху о своих победах над пруссаками и русскими и о восстановлении Польши. Он убеждал шаха вторгнуться в Грузию (Варшава, 17 января 1807 г.). В ответ на это Фетх-Али-хан послал к Наполеону мирзу Махмед-Ризу. С последним Наполеон и заключил знаменитый Финкешнтейнский договор, подписанный Маре (4 мая 1807 г.). Вот его главные условия: во-первых, дружба и союз, обоюдное установление постоянных посольств; во-вторых, Наполеон признавал права шаха на Грузию и обещал принудить русских очистить эту страну, а также персидские области; в-третьих, Наполеон обязывался снабдить шаха ружьями, полевой артиллерией, офицерами всех родов оружия для реорганизации персидской армии и крепостей; в-четвертых, шах обязывался прекратить сношения с Великобританией, объявить ей войну, отозвать из Бомбея свое посольство, изгнать английских консулов и купцов, конфисковать у последних их товары; в-пятых, шах должен воздействовать на афганцев с целью “склонить их к союзу с ним против Англии и к совместной отправке армии в Индию”; в-шестых, он обязывался допустить французскую эскадру в свои гавани; в-седьмых, он должен будет принять всякую французскую армию, какую Наполеон отправит сухим путем против английских владений в Индии; в-восьмых, союз заключался одновременно против России и против Англии.

22 апреля 1807 года Наполеон определил в письме к Декрэ наличный состав той подмоги, которую он собирался отправить в Персию: 4000 пехотинцев, 10000 ружей, 50 пушек. Предварительно он послал в Персию генерала от кавалерии Гардана с особой миссией, о чем известил персидского шаха письмом от 20 апреля. Гардана сопровождали 12 гражданских лиц, среди них — его брат, Руссо, секретарь Лажар, ориенталист Жуаннен, переводчик Эскалон, врач, четыре священника и 15 военных, среди них — поручик (будущий маршал) Трезель, капитан Лами, поручики Фавье (будущий филэллин) и Бонтан, уже состоявший при персидской армии, два инженера-географа, три военных инженера в чине капитана, два пехотных офицера. По инструкции, данной Гардану 10 мая, ему поручалось поддерживать враждебное отношение персов к России и Англии, добиться от персов диверсии в Грузии, реорганизовать их армию и поддерживать их своими советами, наконец, разработать план нашествия на Индию с 40000—50000 французов, таким же числом персов и контингентами афганцев, сикхов, войск Холкара и т. д.

Миссия вступила в Тегеран 24 декабря 1807 года; народ и двор встретили ее с энтузиазмом. Финкенштейнский договор был ратифицирован с прибавлением статьи, по которой персы уступали французам остров Карек и предоставляли им право устраивать фактории в Гомбруне и Бушире. Гардан писал: “Все только и думают, что об экспедиции в Индию”. Но сначала надо было отнять у русских Грузию. Для достижения этой цели Гардан напряженно работал над реорганизацией персидской армии. Фавье создал из ничего полевую артиллерию, основал в Тегеране арсенал; Вердье образовал отборный корпус из 4000 человек; Гардан послал своего секретаря Руссо к соправителям Синда, предполагал отправить офицеров к сикхам и т. п.

Поворот в дипломатических отношениях после Тильзита.

Фетх-Али-хан имел гораздо более серьезные поводы к неудовольствию против русских, чем против англичан. Против русских главным образом и искал он помощи у Франции. А между тем Наполеон подписал в июле 1807 года Тильзитский договор, в котором Персия даже не была упомянута. Не будучи связаны никакими обязательствами насчет Персии, русские опять начали военные действия против нее. Фельдмаршал Гудович предъявил Персии ультиматум. Гардан попытался предложить свое посредничество, но оно было отклонено русскими. Русские разбили Аббаса-Мирзу близ Нахичевани (9 ноября 1808 г.) и овладели этим городом.

Престиж союза с Францией и французской миссии сразу исчез в Персии. Англичане напряженно следили за ходом событий. Сначала обеспокоенные миссией Гардана, они теперь снова вступили в переговоры с шахом. Они принялись за дело с таким усердием, что к Фетх-Али-хану почти одновременно явилось два британских уполномоченных: из Бомбея лорд Минто прислал к нему Джона Малькольма, того самого, который заключил англо-персидский договор в 1800 году; из Лондона совет директоров Ост-Индской компании отправил к нему сэра Гарфорда Джонса, бывшего долгое время резидентом Компании в Багдаде.

Малькольм первым прибыл в Шираз, откуда отправил гонца в Тегеран. Англичане пользовались при дворе влиятельной поддержкой, щедро раздавали деньги приближенным шаха, самому шаху предлагали 10 миллионов фунтов стерлингов, предлагали бесплатно пушки и ружья, тогда как Наполеон хотел все это продать шаху за деньги. Англичане даже брались добиться эвакуации Грузии русскими, за “подлинных” друзей которых они себя выдавали. Взамен они требовали очень немногого: только изгнания французов. Персидский двор домогался от Гардана разрешения принять Малькольма в Тегеране. Гардан отвечал, что он уедет, если явится англичанин. Впрочем, положение Гардана сделалось очень затруднительным. Народ, равно как и двор, настроен был против него. Франции не могли простить Тильзитскую “измену”. Первый министр говорил Гардану: “Знайте, генерал, что в Тегеране все, за исключением шаха и меня, жаждут французской крови”. Гардан пробовал исправить дело ссылками на новое письмо Наполеона (от 18 января 1808 г.) и уверял, что как только император узнает о поведении русских, он, “подобно молнии, бросится на врагов и уничтожит их”. Шах отвечал: “Почему же эта молния не поражает их вот уже десять месяцев?” Он очень основательно отказывался верить тому, что Россия является истинной союзницей Франции: поведение России в Грузии в достаточной степени свидетельствовало о том пренебрежении, с каким она относилась к Наполеону. Это проявилось на аудиенции Гардана у шаха 23 ноября 1808 года. Каждый новый успех русских являлся лишним аргументом для англичан. Так как двор решил принять английских уполномоченных, то Гардан получил 12 февраля 1809 года прощальную аудиенцию и 16-го покинул столицу. Так Наполеон пожертвовал в Тильзите Персией, подобно тому как он пожертвовал Турцией и Швецией. В 1812 году ему пришлось пожалеть об этом.

Англо-персидский договор (1808).

Джон Малькольм, ведший переговоры в Ширазе, увеличил требования, предъявленные Персии: сверх уже формулированных условий он потребовал остров Карек и пять укрепленных факторий на Персидском заливе. Встретив упорное сопротивление, он вернулся в Индию. Бомбейское президентство решило прибегнуть к силе: предполагалось занять при содействии 18 судов Карек и блокировать гавани залива. Можно было при этом использовать также одного давнего претендента на персидский престол — Керим-хана, находившегося в то время в Бомбее. Лорд Минто не одобрил такой поспешности. Он уполномочил вести переговоры присланного из Лондона сэра Гарфорда Джонса. Гарфорд Джонс высадился в Бушире 14 октября 1808 года. 14 февраля 1809 года, через два дня после прощальной аудиенции, данной Гардану, он прибыл в Тегеран. В промежутке между этими событиями лорд Минто, ничего не зная о происшедшей при персидском дворе перемене в настроении и думая, что там больше нечего делать, лишил Джонса данных ему полномочий. Но Джонс, не считаясь с этим, повел переговоры в качестве уполномоченного короля Георга и добился “предварительного” договора.

В этот период переговоры англичан с Персией являют картину большой несогласованности: из Калькутты Джонс получил приказ вернуться, из Лондона — приказ остаться. Он оставался до июня 1810 года и был сменен Малькольмом, уехавшим в свою очередь потому, что прибыл посол короля Георга, Аусли. Персы были совсем ошеломлены этими дипломатическими перипетиями. Предварительный договор Джонса остался в силе (Аусли внес в него лишь некоторые изменения), но был ратифицирован лишь в 1814 году. Вот его главные условия: 1) шах отказывался от своих договоров с какой бы то ни было европейской державой, обязывался оказывать сопротивление проходу всякой европейской армии в Индию и помогать англичанам в случае, если Индия подвергнется нападению афганцев; 2) если Персия подвергнется нападению со стороны какой-либо европейской державы, то англичане, в свою очередь, помогут ей армией или деньгами и боевыми припасами; 3) в случае войны Персии с Афганистаном Англия возьмет на себя только посредничество. В тот момент, когда вырабатывался окончательный текст этого договора, опасения англичан в Индии возбуждала уже не Франция, а Россия. Вот почему в трактате речь идет определенно именно о России.

Английская экспедиция в Персидский залив (1809).

Ведя эти переговоры с шахом и дожидаясь того времени, когда можно будет завладеть Персидским заливом, англичане начали понемногу очищать соседние с Персидским заливом воды от пиратов, постоянно в них хозяйничавших. В 1808 году эти пираты захватили корабль “Сильф”, который был отбит обратно английским фрегатом, а затем бриг “Минерву”, экипаж которого они перерезали. На “разбойничьем берегу”, как называли тогда Оман, Англия решила уничтожить форты, служившие им пристанищем. Несколько мощных военных судов рассеяли флотилию пиратов и заняли форты Рас-аль-Хайма (13 ноября 1809 г.), Шинас, Лафт. Эти форты были выданы маскатскому имаму, который честно помогал Англии.

Русско-персидская война; Гюлистанский договор (1813).

Как раньше союз с Наполеоном, так и союз с англичанами не мог защитить Персию от наступательного движения русских, хотя последним приходилось воевать почти в тех же самых краях и с турками. Французская миссия едва успела наметить реформы в персидской армии. Армия эта насчитывала 140000 конницы и 60000 пехоты, но жалование выплачивалось плохо, экипировка, вооружение, кадры, командование — все это было очень плохо поставлено. Пушки были самого разнообразного калибра; персы не были знакомы даже с основами тактики: только 500 человек гвардии шаха умели кое-как маневрировать. Генерал Тормасов, преемник фельдмаршала Гудовича, продолжал наносить поражения туркам, кавказским горцам и персам. Персы были вторично разбиты 29 августа 1809 года близ Нахичевани. Имеретинский царь Соломон, принявший сторону персов, был побежден и взят в плен в апреле 1810 года. В июне 1810 года взята была русскими неприступная крепость Мигры. В то же время у турок отнят был Сухум-Кале. [Ныне Сухуми. — Прим. ред.]

В августе 1810 года был заключен союз между персами и турками: обе стороны выиграли от этого мало; прежде их били порознь, теперь — вместе. 17 сентября под Ахалкалаками генерал-майор Паулуччи рассеял 10-тысячную конную армию, захватил ее лагерь, четыре знамени, а вскоре после этого пала и сама крепость. Мир, заключенный турками в Бухаресте, привел к тому, что все тяготы войны легли на Персию. 20 октября 1812 года близ Асландуза на Араксе генерал Котляревский напал врасплох на персидского наследного принца Аббаса-Мирзу, уже не в первый раз терпевшего поражение; у Котляревского было лишь 1500 человек регулярного войска и 500 казаков. Он, не задумываясь, атаковал 10-тысячную персидскую армию и обратил ее в бегство. Затем были взяты приступом Аркеван и Ленкорань.

Персия вынуждена была подписать Гюлистанский мир (24 октября 1813 г.). По этому миру шах, во-первых, признавал за Россией обладание Грузией, Дагестаном, Ширваном, Мингрелией, Имеретией, Абхазией, Гурией; во-вторых, заключал с ней оборонительный и наступательный союз; в-третьих, Россия получала право свободного плавания по Каспийскому морю. Условие относительно союза потеряло часть своего значения, когда в 1814 году ратифицирован был договор Гарфорда Джонса. С этого момента в Персии борются два влияния, две силы, ей грозят с двух сторон: Англия и Россия то заискивают у нее, то обирают ее — до того времени, когда наконец Россия не получила перевеса.