Смеялся ли Христос? Да Он вечно смеётся! Этим и страшен Страшный Суд, этим и страшен Бог. Он обязан смеяться надо мной, если Он всеведущ и справедлив. Бог в этом смысле - абсолютный Клоун. А в Иисусе Бог ещё и абсолютный Пересмешник. Которого, естественно, убили.
Страх перед клоунами называется кулрофобия. В массовую культуру США он вошёл после романа Стивена Кинга 1986 года. В Америке случались несколько раз приступы массовой истерии на почве кулрофобии, когда панически распространялись рассказы о клоунах-убийцах. В других культурах кулрофобия — результат популярности и романов Кинга, и голливудских кинофильмов, активно эксплуатирующих кулрофобию.
В России 1917-1991 годов кулрофобии не было, клоуны даже пользовались очень высоким престижем как в массах (Никулин, Карандаш), так и среди образованного сословия (Енгибаров), отчасти выполняя функцию лайт-критиков режима, отдушины от лицемерия.
Кулрофобию создал Эдгар По. Исследователи кулрофобии единодушно называют его рассказ 1848 года «Прыг-скок» отправной точкой явления. Придворный карлик-шут, влюблённый в придворную же танцовщицу, устраивает гибель короля и его придворных в огне. Более того: король и придворные при этом одеты в шкуры орангутангов.
Этот короткий рассказ Виктор Гюго превратил в два толстенных романа: «Человек, который смеётся» и «Собор Парижской Богоматери». Урод-горбун и красавица-танцовщица. Урод обличает лицемерие и несправедливость мира. Человек, Который Смеётся, делает это горячей речью в палате лордов, Квазимодо — поджигая церковь, гнездо фарисейства и инквизиции. В более упрощённой форме — зато впервые появляется клоун как таковой — сюжет представил ровно в те же 1870-е годы Мендес, а у Мендеса его позаимствовал Леонкавалло, родив бессмертного и страшного Паяца.
На самом деле, идея возмездия злу от смешного уродца у По пронизывает всё творчество. «Бочонок амонтильядо» ровно о том же. Бессильный — точнее, ущербный — человек обретает остроту ума благодаря как раз изоляции от людей, и мстит людям за свою изоляцию. «Изоляция» тут — синоним смерти. Более того: первый в мире детективный рассказ, написанный По в 1841 году — «Убийство на улице Морг» — во-первых, рисует детектива существом маргинальным (у По — разорённый аристократ, как и Гуинплен), во-вторых, убийцей оказывается — невероятно! — орангутанг. Прямой переход к «Прыг-скоку», у которого ведь первоначальное название (ставшее подзаголовком) — «Восемь пляшущих орангутангов».
Все последующие великие детективы это ровно та же пара красавицы и чудовища. Чудовище Холмс, невинная красавица Ватсон.
Для англоязычного образованного читателя очевидно, что «Заводной апельсин» продолжает традицию По, ведь «апельсин» тут «оранж», а главный герой — страшный злодей, которого превращают в игрушку-орангутанга.
Историки указывают на реальный случай, когда 28 января 1398 года в Париже король Карл VI устроил танец с пятью придворными. Это была пирушка по случаю свадьбы придворной, свадьбы традиционно сопровождались «шаривари» — переодеваниями в диких существ наподобие обезьян, символизировавших первобытную силу эроса. От факелов костюмы загорелись и четверо танцоров погибли. Событие запечатлел Фрагонар, но тут напрочь отсутствует главный элемент кулрофобии: страх возмездия от урода.
Намного важнее, что шут — это один из базовых персонажей культуры вообще: Прометей, Одиссей, Гермес, трикстер, обманщик, разоблачитель.
Почему его боятся?
А почему мало кто выдержит простейшую шутку: клоун (шут) идёт по улице за прохожим, повторяя все его движения?
Потому что мы знаем, что внутри нас кроется зло. Хуже того: мы знаем, что чем внушительнее, солиднее, увереннее в себе человек, тем выше вероятность того, что зло в нём — особо солидное. Поэтому и маскируется под добро. Чтобы сорвать маску лицемера, надо надеть маску шута.
Бог стал человеком? Велика радость! С тех пор и доныне за мной идёт Иисус — не слащавый Иисус, а Иисус — уродец, вроде бы в точности воспроизводящий меня, мою человечность, но… Но что-то в Нём мешает мне млеть. Страшновато. Страшный Суд не впереди, а позади, и нужно основательно покрутить головой, чтобы найти Страшного Судью и понять, почему окружающие тычут в меня пальцами и хихикают.
Шут при короле, Спаситель при каждом. Когда страшен клоун? Когда клоун — моя тень. Жалок тот, в ком совесть нечиста. Кулрофобия у детей — это реакция ребёнка на сочетание привычного человеческого тела и нечеловеческого лица. Раздражение взрослого человека, когда он сталкивается с передразниванием — это раздражение от того, что нечеловеческое обнаруживается в себе. Именно поэтому так нервно люди реагируют на троллинг — и поэтому тролли троллят с таким садистическим удовольствием. Конечно, сразу вспоминается и тролль из сказки Андерсена — ведь не порыв ветра, как в большинстве экранизаций, а именно тролль губит и солдатика, и балерину.
Тут же выскакивает вопрос о свободе — о свободе слова. Запретить шутов, запретить троллинг, запретить всё, что может пошатнуть мою уверенность в себе и открыть то, что неприлично открывать. Прогнать шутов с улицы. Христа помыть, переодеть, волосы перекрасить в золотые, вставить голубые контактные линзы… Если в Америке, а ежели в России — пусть будет Звенигородский Спас. Загадочно, мило, умилит и самого мерзопакостного мерзопакостника.
А реальный Иисус — ускользает и идёт себе с крестом, передразнивая Самого Себя, Каким его рисовали по заказу книжников, фарисеев, понтиев и пилатов. Вот такой крест взять — крест поглядеть в зеркало не на Медузу Горгону, а на себя, да в зеркало не простое, а кривое, и выслушать, и не отвести взгляда, и тогда, глядишь, начнётся процесс превращения тролля в человека и тени — в свет.
Я буду очень благодарен и за молитвенную, и за материальную поддержку: можно перевести деньги на счёт в Paypal - на номер сотового телефона.