Ист.: http://tatar.com.ru/download/bichurin.php, 2008 Автор не указан, буду признателен за указание.Содержание Введение 4 Глава I. Становление личности Н.Я. Бичурина как ученого 15 1.1. Детство до Казанской духовной семинарии 15 1.2. Казанский период жизни Иакинфа Бичурина 23 1.3. Сибирский период Н.Я. Бичурина (Иркутск и Тобольск) 36 1.4. Китайская духовная миссия 39 1.5. Иакинф Бичурин в Петербурге 51 Глава II. Научная деятельность Н.Я. Бичурина. 61 2.1. Научные труды Н.Я. Бичурина, написанные в Китае 61 2.2. Труды, написанные в России 66 2.3. Рукописное наследие Иакинфа Бичурина 72 2.4. Место Иакинфа Бичурина в истории русской интеллигенции 75 2.4.1. Отношение И. Бичурина с представителями русской литературы 75 2.4.2. И. Бичурин в оценках востоковедов 19 и начала 20 столетий 81 Глава III. Вклад Никиты Яковлевича Бичурина в изучение и публикацию китайских источников по истории тюркских народов 87 3.1. Основные исторические взгляды Н.Я. Бичурина в отношении древней истории тюркских народов 87 3.2. Заключение 88 Библиография 91 Приложения 101 Введение История как наука создается определенными людьми. Поэтому, как мы полагаем, вряд ли можно представить себе современную историю как науку без изучения жизни и творческой деятельности ученых, создавших ее. Только с раскрытием мировоззрения автора, его характера, его взглядов на те или иные вопросы, возможно формирование реального представления о тех или иных процессах, которые развивались в исторической науке в целом. Лишь учитывая конкретные условия, в которых приходилось работать исследователю, можно, по нашему мнению, получить представление о его вкладе в развитие научных знаний, и дать им правильную оценку. Данная диссертация посвящена изучению жизни и творческой деятельности основоположника научного китаеведения в России, автора многих фундаментальных трудов по истории, географии и культуре народов Китая, Центральной и Средней Азии, Южной Сибири и Дальнего Востока Никиты Яковлевича Бичурина (Иакинфа в монашестве). Выбор нами данной темы является не случайным. Во-первых, тема работы является вполне актуальной. Особенно сегодня, когда у России образовались новые отношения на востоке страны. Здесь нам хотелось бы раскрыть проблему становления, развития востоковедения в России. Актуальность темы обусловлена также тем, что только в последнее время начались глубокие исследования по древней истории тюркских народов. Споры историков, ссылки их на ограниченное количество трудов, порой приводят к ошибочным выводам. К сожалению, до сих пор мало ссылок на труды китайских авторов по вопросу происхождения, образу жизни и т.п. древних тюрков. Практическим аспектом является влияние знаний Востока на общественно-политическое развитие страны. Появление квалифицированных кадров по истории и филологии восточных стран и народов, оказывало существенное влияние на успешное развитие российско-восточных контактов в начале 19 столетия. Именно в первой половине 19 века был заложен прочный фундамент российского востоковедения. И одним их первопроходцев явился Н.Я. Бичурин. А уже во второй половине 19 и начале 20 столетий оно занимало самое высокое место в мировой ориенталистике. Во-вторых, несмотря на обширную литературу о Никите Яковлевиче Бичурине, следует признать, что в изучении его жизни и деятельности имеются существенные пробелы, затрудняющие создание полной научной биографии ученого. Соответственно, и при ссылках на его труды, часты ошибочные указания и т.п. Недостаточная изученность документальных данных, а нередко отсутствие их в архивных делах, не позволяли с научной достоверностью излагать сведения о ранних годах жизни Н.Я. Бичурина, о его родителях, прохождении им первоначальной учебы и прочее. К сожалению, эти данные отсутствуют и в автобиографической записке Бичурина, написанной им по просьбе близких друзей в 1847 году, за шесть лет до кончины. Ошибочные утверждения и неточности, допущенные Н. Щукиным в статье-некрологе "Отец Иакинф Бичурин" (1853) и Н.С. Моллер "Иакинф Бичурин в далеких воспоминаниях его внучки" повторялись в литературе об ученом на протяжении многих десятилетий. Встречаются они и в изданиях наших дней. Много нового и ценного фактического материала, обогащающего наши представления о детских и юношеских годах Никиты Бичурина, было выявлено в государственных архивах ленинградским исследователем И.Д. Мурзаевым и заслуженным деятелем науки Чувашской АССР, профессором В.Д. Дмитриевым и опубликовано в 1960 году в трудах Научно-исследовательского института при Совете Министров Чувашской АССР. Чувашские историки и журналисты стали писать о Бичурине только с середины 1940-х годов. В газетах и журналах выступили со статьями о знаменитом земляке П.П. Хузангай, П.В. Денисов, В.Д. Димитриев, П.Г. Григорьев, В.Е. Митта, В.Г. Родионов, И. Матросов, А. Николаев /Аслут/ и др. Изданы книги П.В. Денисова, Э.Ф. Кузнецовой, драма В.П. Романова "Вольнодумец в рясе", сборник документов, стихов, писем Н.Я Бичурина "Ради вечной памяти". В Чебоксарах были проведены научная сессия, посвященная 100-летию со дня смерти Н.Я. Бичурина /1953/, всесоюзная конференция в связи с 200-летием со дня рождения /1977/, научная конференция, посвященная 220-летию со дня рождения ученого /1997/. В сентябре 2002 года в Санкт-Петербурге состоялось торжественное заседание РАН, посвященное 225-летию со дня рождения синолога с мировым именем. В.А. Чивилихин указывает, что "о нем существует большая литература, научная и беллетристическая, появившаяся в основном в наше время, к ней я отсылаю любознательного читателя, а из собственных трудов Бичурина в этом веке была переиздана "Китайская грамматика" (1908 год), да незадолго перед тем напечатано в Пекине "Описание религии ученых с приложением чертежей, жертвенного одеяния, утвари, жертвенников, храмов и расположения в них лиц, столов и жертвенных вещей во время жертвоприношения, составленное трудами монаха Иакинфа в 1844 году". А перед 200-летием со дня рождения ученого наши востоковеды извлекли из архивов одну из рукописей Н. Я. Бичурина и подготовили "Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии". Солидный том в семьсот пятьдесят страниц вышел в Чебоксарах в 1960 году тиражом тысяча экземпляров... Размышляя над прошлым и будущим России и Китая, Н. Я. Бичурин однажды написал: "Представляя в уме минувшие события, полагаю - ничто не может возмутить братского согласия великих народов" Из московских и ленинградских ученых-востоковедов, планомерно и настойчиво занимавшихся изучением наследия Н.Я. Бичурина, прежде всего следует назвать П.Е. Скачкова. Первым шагом Скачкова на этом поприще становится аспирантский доклад "Архивные и печатные материалы к биографии Н.Я. Бичурина", зачитанный на конференции Ленинградского восточного института в конце 1920-х годов. А результаты многолетних исследований творческой биографии Н.Я. Бичурина составили самостоятельную главу в фундаментальной монографии П.Е. Скачкова "Очерки истории русского китаеведения"№, в которой помещено также подробное аннотированное описание рукописного наследия Иакинфа Бичурина. Образ ученого-мыслителя привлекает внимание и литературной общественности. В результате возникает немалое количество художественных биографий Иакинфа. Среди них: повесть "Друг Чжунго", историческая драма В.П. Романова "Никита Бичурин", роман известного востоковеда-пистаеля В.Н. Кривцова "Путь к великой стене" и роман "Собирать камни", который является по сути последующей частью, задуманной автором дилогии. Большое внимание Иакинфу Бичурина уделено в романе-эссе В.А. Чивилихина "Память" . В 2002 году в Чебоксарах вышло в свет издание В.Д. Димитриева "Востоковед Н.Я. Бичурин и Чувашия", где представлены новые сведения о родителях, детстве и юности Н.Я. Бичурина. Эти данные являются переводами источников с чувашского языка. В этой работе Димитриев представляет хронологический отбор всех имеющихся на чувашском языке упоминаний об ученом. Выявляет все литературные издания, касающиеся Иакинфа, вышедшие в Чувашии, на родине ученого. Тем самым желая показать, что общественность Чувашии помнит и чествует своего земляка . Важным монографическим исследованием творческой деятельности ученого является книга П.В. Денисова "Н.Я. Бичурин: Очерк жизни и творческой деятельности ученого-востоковеда" . Из вышеуказанных обзоров мы видим, что в чувашской печати первые статьи о Н.Я. Бичурине появились лишь в 1926 году. Краевед И.Д. Никитин (Юркка) в газете "Канаш" от 5 февраля 1926 года опубликовал статью - "Чебоксарец, живший в Китае" . В ней указывалось, что бичуринский мальчик Н.Я. Бичурин, попав в Китай, выучил китайский язык и публиковал книги. Далее автор сообщает вымысел о том, что из-за пьянства Бичурин был сослан в Сибирь. Никитин вносит предложение об отмене запланированного в 1927 году совещания к 150-летию со дня рождения Н.Я. Бичурина. Однако, данная информация документально не подтверждается и не ясно, почему Никитин выступает против намеченного мероприятия. Похоже, автор хотел показать, что Бичурин не заслужил такого чествования. В том же году в журнале "Сунтал" И.Д. Мурзаев опубликовал статью "Дополнения к сведениям об Иакинфе Бичурине", сообщив, что литература о нем на русском языке богата, привел основные биографические данные и охарактеризовал важнейшие научные труды востоковеда . В 1946-1953 годах историк П.Г. Григорьев в республиканских газетах и журналах опубликовал 8 статей о выдающемся востоковеде. Позже о Бичурине вытупали в газетах и журналах П.П. Хузангай, П.В. Денисов, В.Д. Димитриев, В.Е. Митта, В.Г. Родионов, журналисты - И. Матросов, А. Николаев (Аслут) и другие. В 1954 году П.Г. Григорьев опубликовал книгу о жизни и научной деятельности Н.Я. Бичурина на чувашском языке . В 1960 году В.Д. Димитриевым м И.Л. Мурзаевым были опубликованы документы о Н.Я. Бичурине, выявленные в архивах Чебоксар, Казани и Ленинграда. В том же 1960 году в Чебоксарах издан объемный труд - "Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии", которая была подготовлена к печати Л.Н. Гумилевым и М.Ф. Хваном . Таким образом, мы убедились в том, что о жизни и деятельности Н.Я. Бичурина имеется значительная литература. Тем не менее до настоящего времени не создано ни научной, ни научно-популярной бмографии этого замечательного ученого. Не составлена полная библиография его печатных трудов, как журнальных статей, так и газетных заметок, рецензий и обзоров. Что касается его рукописей, они сконцентрированы в библиотеках и архивах Москвы, Ленинграда и Казани, то существующие описания не всегда полны и точны, что отчасти можно объяснить спецификой самих бичуринских рукописей. Труды, созданные в пекинский период (1808-1821), написаны на китайской бумаге и не имеют водяного знака, по которому иногда можно определить приблизительный возраст рукописи. Очень важное значение в изучении биографии Бичурина имеет эпистолярное наследие ученого. В этой области значительный вклад внес П.Е. Скачков, который опубликовал 18 писем Бичурина, в том числе 16 из архива М.П. Погодина. А.Н. Хохлов, исправляя мелкие погрешности и фактические ошибки, допущенные Скачковым при публикации, представляет их в новом виде. Значение трудов Н.Я. Бичурина не только не изучено и не систематизировано, но и их использование зачастую имеет предвзятый характер. Например, так было в советское время (Бичурин практически не касался идеологических моментов). Однако уже тогда он был оценен по достоинству. Как писал Л.И. Думан, "Бичурин как историк Китая и Центральной Азии стоял на несколько голов выше многих своих предшественников и современников из числа западноевропейских синологов. Он впервые в русской науке, да пожалуй, и в мировой поднял вопрос о самобытности китайской культуры, ее происхождении на почве Китая, отбросив модные тогда в Западной Европе "теории" египетского и вавилонского происхождения китайцев и их культуры. Он дал резкую отповедь католическим миссионерам, пытавшимся "в китайских преданиях найти тождество с древними событиями библейской истории, не имевшими никакой связи с востоком Азии". Его труды по Китаю до некоторой степени не утратили значения до сих пор - они могут быть использованы при изучении Китая первой половины 19 столетия. Огромную ценность и в наше время представляет его перевод китайской многотомной сводной истории Цзы-чжи-тун-тзянь-ган-му - "Всеобщее зерцало, помогающее управлению". Этот перевод может сослужить большую пользу современному исследователю древней и средневековой истории Китая. До сих пор ни на один язык мира полностью не переводился этот исторический источник, если не считать перевода французского миссионера Майя (18 век), но не с китайского, а с маньчжурского языка, причем перевода неполного и неточного" . Касательно нашей темы, основные работы, где обозначен вклад Никиты Яковлевича Бичурина в изучение и публикацию китайских источников по истории татарских народов, были опубликованы, соответственно в 1950 и в 1960-х годах . Работы Н.Я. Бичурина использовались и тюркологами, как историками, так и лингвистами. Однако использование этих работ, и в частности "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена", остается неполным. Сама работа, на которую обратили внимание многие историки и лингвисты (Л.Н. Гумилев, А.Х. Халиков, А.Г. Каримуллин, М.З. Закиев), еще не до конца осмыслена. Целью настоящей работы является исследование вклада Н.Я. Бичурина в изучение и публикации китайских источников по истории тюркских народов. Цель работы определила задачи исследования, которые составили следующие: — исследование имеющихся по данной теме источников и выявление более правдивых данных по биографии ученого; — составление более полной библиографии трудов Н.Я. Бичурина, включая по нашей теме; — проведение сопоставительного анализа методов передачи Н.Я. Бичуриным древнетюркских и монгольских этнонимов на русский язык по труду "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена". Предметом исследования яляется вклад Н.Я. Бичурина в изучение древней истории тюркских народов, их происхождение, развитие, традиции. Объектом исследования настоящей работы является труд И. Бичурина "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена", который был издан в 1950-1953 годах. В настоящей работе были использованы методы, традиционно применяемые в исторических и историографических исследованиях. В первую очередь, это описательный метод. И во-вторых, сравнительный метод, когда идут сравнения воспоминаний и иных документальных источников. Работа состоит из введения, трех глав основной части, заключения, библиографии и приложений. Первая глава посвящена основным вехам жизни и творчества Н.Я. Бичурина. Необходимо указать, что при этом мы старались показать и политическую ситуацию, которая окружала историка и общественного деятеля. Во второй главе нами был сделан анализ научных трудов Н.Я. Бичурина. Для этого мы исследовали работы, посвященные анализу его научных взглядов, которые были изданы на русском языке. Кроме того, во второй главе мы рассмотрели значение трудов И. Бичурина для российского востоковедения, и проанализировали оценки разных ученых и его современников к трудам и взглядам ученого. Третья глава посвящена анализу вклада Н.Я. Бичурина в вопрос об изучении древней истории тюркских народов. В заключении приведены основные выводы по работе, определены переспективы работы над темой. Приложения представляют основные документальные источники, которые помогают более точно и детально определить некоторые места в биографии и научной деятельности Н.Я. Бичурина. Глава I. Становление личности Никиты Яковлевича Бичурина как ученого 1.1. Детство до Казанской духовной семинарии В жизни любого человека основные черты характера и большая часть жизненных целеустановок определяется в первые годы жизни. Поэтому особое значение в деле формирования личности человека принадлежит семье. В этой связи мы считаем небезынтересными некоторые факты из жизни семьи в которой родился и воспитывался Никита Бичурин. Иакинф Бичурин не оставил после себя обстоятельной биографии. О своём раннем периоде в жизни он говорил очень скупо и ограничивался указанием на то, что он родом "из духовных". В автобиографической записке "Отец Иакинф Бичурин", составленной в 1847 году самим Бичуриным и опубликованной П.С. Савельевым, указывается, что "Отец Иакинф Бичурин родился в Казанской губернии Чебоксарского уезда в селе Бичурино, в 1777 году августа 29 дня. На восьмом году возраста, в 1785 году с 5 мая, поступил в Казанскую семинарию, в которой, кроме известных наук, преподаваемых в семинариях, обучался языкам латинскому, греческому и французскому. По окончании курса учения, в 1799 году, сделан был учителем грамматики в той же семинарии, переименованной уже в академию. В 1800 году пострижен в монашество и сделан учителем высшего красноречия". Своему другу Н.С. Щукину Никита Яковлевич сообщил, что его родное село Бичурино по-чувашски зовётся - Шинер (Щукин ошибочно записал : Шинях), "отец его дьячок Иаков не имел даже фамилии, всю жизнь провёл в этом звании и крестьянских трудах", что он, Никита, в 8-летнем возрасте поступил в училище нотного пения города Свияжска, в 1785 году перешёл в Казанскую семинарию, где и дано ему прозвание Бичурин, по селу, в котором родился" . Эти сведения Щукин опубликовал в повторно изданном в 1857 году статье-некрополе "Иакинф Бичурин" (дополненный и расширенный вариант статьи-некрополя, изданного в 1853 году ). В последующей литературе о Никите Бичурине, все авторы брали за основу сведения Щукина и Моллер , внучатой племянницы Бичурина. Однако эти сведения нельзя отнести к вполне достоверным. Но их повторяли во всех книгах и статьях о Н.Я. Бичурине как достоверные источники. И.Д. Мурзаев в 1926 году опубликовавший статью о Бичурине, в Центральном государственном историческом архиве города Ленинграда обнаружил документы 1790 года, из содержания которых мы узнаём такую информацию: "Никита Пичуринский - Казанского наместничества Свияжской округи села Пичурина священника Якова Данилова сын, 13-ти лет. Другой документ от 28 апреля 1853 года указывает, что И. Бичурин пожертвовал в Александро-Невскую лавру 300 рублей серебром "на поминовение при жизни о здравии и по смерти о упокоении его, монаха Иакинфа, и родителя его, иерея Иакова и матери Акелины". Значит Никита Яковлевич помнил, что его отец был священником иереем. И.Д. Мурзаев выявил также некоторые документы о сыновьях Якова Данилова - студентах Казанской духовной семинарии, с 1798 года академии, Никите Пичуринском и Илье Фениксове. В 1935 году на основании документов архива Синода И.Д. Мурзаеву удалось установить, что отец Иакинфа Бичурина был священником и звали его Яков Данилов. Кандидат исторических наук П.Г. Григорьев в статье, опубликованной в "Советской Чувашии" 24 мая 1953 года, заявил, что Бичурин родился в селе Бичурино, в семье сельского дьячка чувашина Якова Петрова. В своей книге о Бичурине, изданной в 1954 году, Григорьев сообщает, по словам бичуринских стариков, что у Якова Петрова, как и у других сельчан был надел и что он был в селе толмачом (переводил с русского на чувашский). Далее он пишет, что 8-ми лет, в 1785 году, он был отдан в школу нотного пения при Свияжской новокрещенской школе, с 1788 года его перевели в Казанскую духовную семинарию, где он учился по 1799 год. Отец мечтал устроить Никиту сельским священником, но Никита не хотел этого, и в 1800 году постригся в монахи. В последние годы учёбы у Никиты скончалась мать, потом и отец". Но многое из утверждений Григорьева не имело документального обоснования. Ознакомившись с вышеизложенным мы считаем, что сведения Григорьева, как гипотеза, имеют место быть. В 1957 году Димитриев, в архивах Чебоксар и Казани обнаружил более 100 документов, 17 из которых опубликованы в сборнике трудов ЧНИИ в 1960 году, содержание остальных изложил в предисловии к публикации. В этом же сборнике- "Новые материалы..." напечатаны 11 документов выявленных И.Д. Мурзаевым. Итак, о ранних годах жизни Бичурина, о его родителях и родственниках мы можем узнать из работ И.Д. Мурзаева и В.Д. Димитриева. На наш взгляд, сегодня, именно эти работы являются наиболее достоверными, так как основаны на огромное количество фактического материала, разного рода документов. Ведь для науки важен фактический аспект исследуемого объекта. Публикуемые документы свидетельствуют о том, что Никита Пичуринский - села Пичурина (Свияжской округи) "священника Якова Данилова сын" (док.№№1,2). Мать Никиты звали Акулиной (док.№10). В Казанскую духовную семинарию он поступил либо в 1786 году (док.№2), либо в 1787 году (док.№1). Никита был способным учеником, о чём свидетельствуют данные в документах характеристики - "отличного понятия", "понятия превосходного". Учился он на отцовском содержании. В 1786 году при Свияжском монастыре, по решению архиепископа Амвросия Подобедова была открыта школа нотного пения. По П.Г. Григорьеву, это была школа нотного пения при Свияжской новокрещенской школе . В 1799 году, по окончании семинарии, переименованной к тому времени в академию, Никита Пичуринский, как талантливый выпускник, был оставлен в академии в качестве учителя грамматики (док.№№3,4). В.Д. Дмитриевым были изучены: в Центральном государственном архиве Чувашской АССР фонды Чебоксарского духовного правления (ф.225) и Чебоксарского Троицкого монастыря (ф.298), в Центральном государственном архиве Татарской АССР - фонды Свияжского духовного правления (ф.6) и Казанской духовной консистории (ф.4). Просмотрены метрические книги Чебоксарского и Свияжского заказов за 1747-1802 года, духовные росписи Свияжского заказа за 1779-1791 года, Чебоксарского заказа за 1780-1802 года, клировые ведомости, то есть ведомости о церквах и священно -церковнослужителях, Чебоксарского заказа за 1795-1801 года, указы Казанской духовной консистории, посланные в Чебоксарское и Свияжское духовные управления, за 1768-1801 года и другие дела. Согласно выявленным материалам, отец Никиты - Яков Данилов с 1770 года до назначения его после мая месяца 1779 года священником и перевода в село Бичурино (в то время писали "Пичурино") Свияжского уезда (с 1781 года - Чебоксарского уезда), служил дьяконом Успенской церкви села Акулево . В метрической книге Воскресенской церкви села Бичурино за 1778 год, подписанной в январе 1779 года, и в духовной росписи этой же церкви, заполненной в апреле 1779 года, священник Яков Данилов не числится. Исходя из выше сказанного, можно сделать заключение, что Никита Бичурин родился в1777 году в селе Акулево, а не в селе Бичурино, как принято считать. Упоминание священника Якова Данилова впервые встречается в метрической книге Воскресенской церкви села Бичурино за 1779 год, поданной в Свияжское духовное правление для включения в общую метрическую книгу 14 января 1780 года. В рассматриваемое время церкви имели два-три прихода и обслуживались, следовательно, двумя или тремя священниками. В июне 1777 года в селе Бичурино был убит священник Прокопий Степанов двумя другими священниками , которые после этого были отстранены от должности. В том же году в Бичурине был назначен попом Пётр Прокопьев, возведённый в священнический сан в 1775 году. Яков Данилов был назначен в качестве второго священника Бичуринской церкви. Из документов мы узнаём, что Яков Данилов в священники впервые был возведён в 1779 году, то есть при назначении его в село Бичурино (док.№14). В качестве священника Воскресенской церкви села Бичурино Яков Данилов служил до1799 года. В метрических книгах и духовных росписях Бичуринской церкви за 1780-1799 года постоянно встречается подпись священника Якова Данилова. В духовной росписи Воскресенской церкви за 1780 год, заполненной весной, стоит подпись священника Якова Данилова, а в духовной росписи село Покровское Малая Тимирча тож в приходе священника Варлама Алексеева весной 1780 года " у исповеди и святых тайн причастия" были "села Воскресенского Пичурино тож священник Яков Данилов", 35 лет, "жена ево Акилина Стефанова" 30 лет, "сын их Никита" 3 лет (док.№1).Согласно второму документу семья Якова Данилова исповедовалось в марте 1786 года в той же Воскресенской церкви. Никите уже было 9 лет. Кроме него, в семье было ещё две дочери : Татьяна 6 лет и Матрёна 5 лет (док.№2). Таким образом, из документов видно, что Никита родился не в селе Бичурино, так как родители Никиты в 1777 году, в год рождения сына не состояли в числе духовенства села Бичурино и не проживали в этом селе. В духовных росписях после марта 1786 года Никита в составе семьи Якова Данилова не упоминается, так как во время исповедей, весною, он находился в семинарии По мнению Димитриева, в Казанскую семинарию Никита поступил в 1786 году, а не в 1786 году, как пишут во многих книгах и статьях о Бичурине. Кроме упомянутых трёх детей, в семье Якова Данилова в марте 1790 года появился сын Мартиниан, который вскоре умер (в 1791 году он не упоминается), в октябре 1791 года родился сын Илья (док.№3). Показания документов о возрасте родителей Никиты и его сестёр и брата Ильи нередко разноречивы, видимо на то были какие -то причины. Например в духовной росписи 17802 года Яков Данилов показан 35 лет, хотя ему было всего 30 или 31 год. В то время дьяконами назначали только лиц старше 25 лет, быть может именно поэтому Якову Данилову пришлось увеличить свой возраст на 4-5 лет. В отношении противоречий и неточностей относительно возрастов, Димитриев в своей работе приводит таблицы, составленные на основе архивных документов. По данным этих таблиц выясняется, что Яков Данилов родился или в 1749 году или в 1950 году, Акулина Степанова, видимо была на год моложе мужа. Татьяна родилась в 1780 году (после апреля), Матрёна в конце 1781 года или в 1782 году. Данил Семёнов дед Бичурина, родившийся (в Казанской духовной консистории от 2 мая 1792 года) в 1721 году или по клировым ведомостям разных лет приблизительно в 1722-1724 годах и умер в 1796 году, был священником. Ранние годы его службы отражены в метрических книгах, начиная лишь с 1754 года, так как более ранние не сохранились. Поэтому точных данных о том, в каком году и где он начал службу, нет. По сохранившимся документам с 1754 года по 1764 год Данил Семёнов служил дьячком Сретенской церкви в селе Чемурша Тинсарино тож Чебоксарского уезда. . Эта церковь была открыта в 1749 году, вполне возможно, что именно с этого года он и был сюда назначен Метрическая книга села Чемурши за 1764 год именована так : "Книга записная Чебоксарского заказа новокрещенского села Сретенского Чемурша тож бывшего дьячка Данила Семёнова, что ныне священником в новокрещенском селе Успенском Акулево, приходским людем кто родились, браками сочетались и померли прошлаго 1764 года" . Эта книга представлена в Чебоксарское духовное правление в январе 1765 года. Следовательно, дьячком в селе Чемурша Данил Семёнов служил до 1764 года. Он был женат на Анастасии Герасимовой, которая была моложе супруга на два года, умерла в 1788 или в начале 1789 года. В 1750 году у них родился сын - Яков Данилов, в 1755 году - сын Иван Данилов, а в 1756 или в 1757 году - дочь Варвара Данилова. Если Семён Данилов был назначен дьяконом Чемуршинской церкви в 1749 году, то местом рождения Якова Данилова можно считать село Чемурша . В 1764 году Данил Семёнов был посвящен в священники и переведён в Успенскую церковь села Акулево Цивильского, а с 1781 года - Чебоксарского уезда. Данил Семёнов служил священником в селе Успенское, Акулево тож.(современное название деревня Типнеры), до июля 1792 года, причём последние два года как"правящий дьячковскую должность священник" . В июле 1792 года престарелый священник Данил Семёнов переводится на пропитание к своему сыну, священнику села Бичурино Якову Данилову (док. №4). Его второй сын - Иван Данилов родился в селе Чемурша, служил дьячком в Акулевской церкви с 1780 года до своей смерти в 1788 или 1789 году . Он в семинарии не обучался, был малограмотным и с трудом расписывался . Его семья : жена Ульяна Иванова(1756 года рождения), сын Степан, родившийся в 1781 году и умерший в год смерти отца, то есть в 1788 -1789 годах; сын Тимофей 1783 года рождения, который с 1790 года числился в клировых ведомостях как дьячок Тимофей Иванов . В 1810 году он служил дьячков Богословской церкви села Карамышево Чебоксарского уезда, был женат на Авдотье Михайловой, имел сына Александра 6-ти лет. В начале 80-х годов дочери Данила Семёнова были выданы замуж. Яков Данилов был направлен на учёбу в Казанскую духовную семинарию, где он проучился три года. Об образовании Якова Данилова документы сообщают: "семинарских наук класса грамматики", "в семинарии обучался", "в науках был до грамматики" (док.№№10, 14). Значит, Яков Данилов не окончил полного курса семинарии, а прошёл только три класса. В1770 году Яков Данилов был назначен дьяконом Успенской церкви села Акулево, где служил священником его отец. Яков Данилов был женат на Акилине Стефановой (Степановой). Из документов видно, что она была неграмотной ( док. № 5). Национальность её не указывается. Вероятно, она была русской. Её сестра Анна Степанова была замужем за священником села Таволжанка Карсунской округи Сибирской губернии Василием Дмитриевым. Их сын Александр Васильевич Карсунский, студент Казанской духовной семинарии, приходился Н.Я. Бичурину двоюродным братом и дружил с ним. Акулина Степанова - умерла между маем и сентябрём 1797 года (док.№№ 11, 13). Яков Данилов с 1798 года определил своего сына в Казанскую духовную академию, а сам в 1799 году устроился в Чебоксарский троицкий монастырь в надежде к пострижению в монахи (док.№№ 15,16). Из публикаций И. Д. Мурзаева (док. № 5), видно, что Яков Данилов, до пострижения его в монахи в 1801 году служил священником Владимирской церкви города Чебоксар. В документе за 1797 и 1801 годы отмечается, что подгородная Владимирская церковь с 1789 года не имеет штатного священника и "ныне при той церкви священно - церковнослужителей никого не имеется, а божественное священно - служение исправляется в ней... Троицкого монастыря монашествующими" . Может быть, находясь в Чебоксарском троицком монастыре, Яков Данилов вёл службу во Владимирской церкви. Точная дата смерти Якова Данилова неизвестна. Самая последняя дата упоминания о нём, в документах выявленных Димитриевым - ноябрь 1805 года (док.№17), в публикации И. Д. Мурзаева - 1808 год. Итак, основываясь на вполне достоверные документальные источники, мы можем смело утверждать, что великий учёный Иакинф Бичурин родился в селе Акулево Типнеры тож 29 августа (9 сентября по новому стилю) 1777 года в семье Якова Данилова. С рубежа 18-19 веков Село Пичурино стали писать как Бичурино. П. Г. Григорьев пишет, что у отца Никиты была лишь избушка . Ознакомившись с документами мы узнаём, что это не соответствует действительности. Документы свидетельствуют о том, что усадьба священника Я. Данилова в селе Бичурино была расположена восточнее церкви за оврагом. Согласно документам, здесь имелись белая изба с сенями, ворота, дворовые постройки, яблоневый сад с шалашом. С двух сторон были хмельники соседних крестьянских дворов, с третьей стороны - глухой переулок. Якову Данилову приходилось самому обрабатывать положенный ему, как члену Бичуринского причта, земельный участок .Из документа № 9 мы видим, что Якову Данилову нередко приходилось занимать деньги, что говорит о шатком материальном положении семьи Я. Данилова. Не всегда исправно обеспечивал он доходами от прихода приписных священно - служителей (док. №12). Яков Данилов находился в дружеских отношениях с местными крестьянами, постоянно общался с ними. Крестьяне-чуваши приглашали его на свои праздники. С прихожанами, поголовно неграмотными, совершенно не знавшими русского языка, можно было общаться только на родном чувашском языке. По просьбе крестьян ему приходилось писать прошения и всякие бумаги. Крестьяне никогда не жаловались на него. Дети росли вместе с крестьянскими детьми, с раннего детства участвовали в домашних и полевых работах, как и принято в деревнях. Можно предположить, что в семье Якова Данилова все знали и по-чувашски, и по-русски. В клировых ведомостях и духовных росписях Никита числился в семье Якова Данилова до марта 1786 года. Следовательно, в школу нотного пения при Свияжском Богородицком монастыре он поступил в 1786 году. Эта школа была открыта 17 марта 1786 года по решению архиепископа казанского и свияжского, члена Святейшего правительствующего синода Амвросия Подобедова. Он ввёл здесь новый, прогрессивный способ обучения, изучение студентами, сверх греческого и латинского языков, немецкого, французского и еврейского языков, а также истории, географии и математики. Ведомость учащихся Казанской семинарии за 1790 год свидетельствует, что "Никита Пичуринский - Казанского наместничества (с 1781 по 1796 год губерния называлась наместничеством. - В.Д.) Свияжской округи (здесь указана епархиальная округа; с 1781 года село Пичурино по административно- территориальному делению числилось в Чебоксарском уезде, по церковному делению вплоть до начала 1790-х годов оставалась в Свияжской округе, Воскресенская церковь подчинялась свияжскому духовному правлению - В.Д.) села Пичурино священника Якова Данилова сын", 13 лет (в 1791 год), поступил в семинарию в 1787 году, обучен орфографии и грамматике, в 1790 году обучается синтаксиме, географии и арифметике, отличного понятия, в семинарии содержится на отцовском коште. Никите уже тогда было представлено дьячковское место для получения определённого содержания. Фамилию Пичуринский Никите дали в семинарии по названию села, откуда он прибыл на учёбу. В 18 веке название села писалось в форме "Пичурино", с конца 18 века двояко -"Пичурино" и "Бичурино". Став монахом Иакинфом, Никита Бичурин присвоил себе фамилию Бичурин. В ведомости за 1793 год указано, что Никите Пичуринскому 16 лет, поступил в семинарию в 1786 году, обучен "грамматике, синтаксиме и поэзии", обучается " грамматике, географии и истории", "понятия превосходного", содержится на отцовском коште, предоставлено место дьячковское. По всей вероятности, указанный в первой ведомости год поступления в семинарию - 1787-й соответствует действительности : Никита мог пройти 12-ти летний курс обучения в семинарии с 1787-1788 учебного года по 1798-1799-й год. Так оно и было. Им были пройдены классы информатории (с обучением русскому чтению и письму), фары, инфимы, низший и высший грамматические классы синтаксимы, поэзии (пиитический класс), риторики, философии, богословия (некоторые классы проходили в течении двух учебных годов). Он показывал по всем дисциплинам отличные знания, в совершенстве овладел греческим, латинским, французским, старославянским языками, писал стихи на русском и греческом языках. Николай Адоратский указывает, что в семинарии Никита брал уроки живописи и научился рисовать. Исключительно талантливого студента приметил, полюбил и всячески поддерживал глава Казанской епархии архиепископ Амвросий Подобедов. В 1795 году в семинарии были проведены торжества в честь архиепископа Амвросия. Среди многих других поэтических сочинений студентов, были опубликованы стихотворения "Мелос" на греческом языке (37строк) и "Сон" на русском языке (128 строк) Никиты Пичуринского. Эти стихи получили высокую оценку ценителей поэзии. Там же было и стихотворение на чувашском языке "Паян эпирь апла тайнатпыр" (9 строк). Чувашские литературоведы В.Г Родионов и В.П. Никитин считают, что и это стихотворение, автор которого в публикации не назван, сочинено Н.Я. Бичуриным. В семинарии близким другом Бичурина был его двоюродный брат Александр Васильевич Карсунский, сын священника села Таволжанка Карсунского уезда Симбирской губернии Василия Дмитриева и Анны Степановой, родной сестры матери Никиты. Карсунский, как и Бичурин, был очень одарённым студентом. В годы учёбы в семинарии Никита приезжал к родителям на каникулы. Вместе со своими родителями, сёстрами Татьяной и Матрёной, братишкой Ильёй, ездил в гости к родственникам в сёла Акулево, Карамышево, Яндашево, Абашево, временами мог жить у них. С особым уважением Никита относился к своему дяде Василию Прокофьеву, мужу сестры Дарьи Даниловой. Имя Василия Прокофьева позднее значилось и в записной книжке Бичурина, оно встречается и в переписке учёного монаха. Василий Прокофьев в 80-х начале 90-х годов служил дьяконом Богословской церкви села Карамышево Чебоксарского уезда. В июне 1792 года он был посвящён в священники. У Дарьи Даниловой и Василия Прокофьева в селе Карамышево родилась дочь Мария в 1782 году, сын Иван в 1787 году (в 10 лет умер), сын Тимофей в 1791 году. По-видимому, В.Прокофьев обслуживал Никиту с подводой его в Казань и обратно, чем и заслужил особое уважение Никиты. В1797 году "за излишние с прихожан за требы поборы" был оштрафован отправкой в Чебоксарский Троицкий монастырь на исправленные работы на три месяца и снят с должности священника Богословской церкви села Абашево Чебоксарского уезда. Н. Яковлевич навещал их семью до 1802 года, до выезда его в Иркутск. В год учёбы в семинарии Никита приезжал и ко второй своей тёте Варварой Даниловой и её мужу пономарю Николаевской церкви Ивану Иванову. В их семье в 1782 году родилась дочь Мария, в 1786 году - дочь Наталья, в 1788 году - дочь Ирина. Пономарь Иван Иванов в 1789 году был отправлен по разбору на военную службу и вскоре погиб на войне. Вдове Варваре Даниловой и сироткам постоянно помогали семьи Якова Данилова и Василия Прокофьева. В 1798 году Василий Прокофьев взял среднюю дочь Варвары - Наталью, а в 1805 году - Ирину на воспитание. Вероятно, до выезда в Иркутск помогал семье Варвары Даниловой и Никита Бичурин. В сентябре 1794 года решением Казанской консистории на время болезни Якова Данилова место священника для получения "надлежащего дохода" было предоставлено его сыну, студенту поэзии Никите Пичуринскому. Это место он занимал и в 1795 году. Во второй половине 90-х годов семья Якова Данилова понесла тяжёлые потери, испытывала невзгоды и материальные трудности. В июле 1792 года решением Казанской консистории к Якову Данилову был определён " на пропитание его отец Данил Семёнов, которому был 71 год. У него отобрали священническую грамоту, запретив священно служение. Он скончался в 1796 году. В духовной росписи от 14 мая 1797 года в семье Я. Данилова показаны он сам (47 лет), жена Акилина Степанова (45лет), дочери Татьяна (17 лет) и Матрёна (15 лет), сын Илья (6лет). А в клировой ведомости от 24 сентября 1797 года Яков Данилов показан - "вдов". Между 14 мая и 24 сентября 1797 года Акилина Степанова скончалась. Она, как и Данил Семёнов, была похоронена в селе Бичурино. В духовной росписи Воскресенской церкви от 17 апреля 1798 года значатся: Яков Данилов, вдов, 48 лет; его дети - Илья 7 лет, Татьяна 18 лет, Матрёна 16 лет. В клировой ведомости от 10 сентября 1798 года указано, что сын Якова Данилова Илья обучался дома часослову, второе священническое место предоставлено дьякону Василию Степанову. Приходы Воскресенской церкви были малодоходными. Доходные деньги вторым священникам, не выполнявшем священнослужения, в 1796 и 1797 годах были взысканы с Якова Данилова. В духовной росписи Пичуринской церкви от 12 мая 1799 года числятся : Яков Данилов - вдов, 49 лет; его дочери - Татьяна, 19 лет, и Матрёна, 17 лет. Сын Илья не значится. Осенью 1798 года Я. Данилову, вероятно, не без содействия Никиты, удалось устроить Илью на учёбу в Казанскую духовную академию на казённое содержание. В дальнейшем он обучался "на жаловании" за дьячковское место. В академии ему дали фамилию Фениксов. Он дошёл до предпоследнего класса, но в мае 1808 года самовольно завербовался в Лубенский гусарский полк. О нём других данных не найдено. В 1864 году его сын коллежский секретарь из Витебского губернского правления Дмитрий Феникс безуспешно ходатайствовал о наследовании имущества покойного дяди Иакинфа Бичурина. О времени выхода замуж дочерей Якова Данилова данных не сохранилось. Татьяна была выдана замуж за сельского дьячка Михаила Путилина в Сенгилеевский уезд Симбирской губернии. О выходе Матрёны замуж сведений не удалось найти. Яков Данилов в конце 90-х годах пристрастился к спиртному. В составленной Чебоксарским духовным правлением ведомости священно церковнослужителей за 1798 год отмечается, что поп села Пичурино Яков Данилов "состояния нехорошего по пьянству". По указу Казанской духовной консистории от 18 мая 1799 года Яков Данилов "по вдовству его и священно церковнослужителей желанию" был определён в Чебоксарский Троицкий монастырь, в надежду пострижения в монашество. Яков Данилов служил священником Владимирской церкви в Чебоксарах. По указу Синода от 3-го апреля 1801 года он был пострижен в иеромонахи Чебоксарского Троицкого монастыря под именем Иоасифа и использовался в священнослужении. В сохранившихся документах иеромонах Иоасаф упоминается в 1805 и 1808 годах. В ревизских сказках о духовенстве Бичуринской церкви между пятой (1795год) и шестой (1811год) ревизиями населения, поданных в июле 1811 года, указано, что Яков Данилов в 1800 году поступил в Чебоксарский Троицкий монастырь в монашество, его сын Никита также определён в монашество, сын Илья "в 1808 году по его желанию из академии отослан в светское правительство". Все они считаются живыми. Но в ведомостях монахов Чебоксарского монастыря 1814 и 1815 годов иеромонах Иоасаф не значится. По видимому, он скончался между 1811 и 1814 годами. В селе Бичурино родственников Никиты Яковлевича не осталось. Выявленные В. Д. Димитриевым и И. Д. Мурзаевым новые документы не позволяют установить национального происхождения Никиты Яковлевича Бичурина. По описаниям Н. Щукина : "Отец Иакинф был роста выше среднего, сухощав, в лице у него было что - то азиатское; борода редкая - клином, волосы тёмно - русые, глаза карие, щёки впалые и скулы немного выдавшиеся. Говорил казанским наречием на - "о"; характер имел вспыльчивый и скрытный" . Полагаясь на эти описания, существует одна единственная версия - Никита Бичурин по национальности - чуваш. Но, можно ли судить о национальности человека, опираясь лишь на подобные описания, тем более, если есть предположение, что мать учёного была русской. Есть предположения, что дед его Данил Семёнов происходил из чувашей. Для доказательства же этого предположения, нужно вести дополнительные изыскания документов о Даниле Семёнове. Новые источники помогают нам представить обстановку и условия, в которых Никита Бичурин провёл своё детство, характеризуют его родителей и окружающих их людей. Из них мы узнаём, что Яков Данилов находился в натянутых отношениях с другим священником села Бичурино - Петром Прокопьевым. Из частых жалоб крестьян на его злоупотребления и вымогательства, можно узнать, что был он человеком деспотичного характера, нагло обиравшим чувашей-крестьян. В 1791 году десятки крестьян села Бичурино подали в Казанскую духовную консисторию челобитную о злоупотреблениях, произволе и вымогательствах Петра Прокопьева, избиении им крестьян и его издевательствах над ними . А в 1794 году, мы узнаём из документа -утром 11-го августа Яков Данилов попросил Петра Прокопьева, "чтоб он в Чебоксарах для Никиты, отпущенного из семинарии на каникулы, купил на халат материю, которую Пётр пообещал купить. Яков Данилов занимает у новокрещена Архипа Алексеева 5 рублей денег и отдаёт Петру Прокопьеву . Позже, в документе № 5, описывается факт избиения Акулины Степановой, матери Никиты Петром Прокопьевым. За это Пётр Прокопьев был наказан. Казанская духовная консистория своим указом от 4 апреля 1796 года постановила : Петра Прокопьева "за пьянство и причинённое им поповской жене Акулине Степановне побойство с запрещением священно - служения отослать а Чебоксарский троицкий монастырь на четыре месяца для употребления в чтение псалмов и канонов, а в свободное время и во всякие монастырския послушания" . 12 августа 1794 года Якову Данилову во время сна кто - то отрубил 4 пальца левой руки (док.№№6,7). В последние годы службы в селе Бичурино Яков Данилов пристрастился к пьянству. В составленной Чебоксарским духовным правлением ведомости священно - церковнослужителей за 1798 год отмечается, что поп села Бичурино Яков Данилов "состояния нехорошего по пьянству" . Новые материалы о родственниках Бичурина, об окружающей его среде и условиях жизни в его детские годы ценны для разработки подробной биографии учёного. 1.2. Казанский период жизни Иакинфа Бичурина Казанская духовная семинария, в которой Никита Бичурин пробыл около 15 лет, являлась одним из важных центров подготовки кадров православия для обширного района - от Волги до "Азиатского" Востока. Из документальных источников известно, что идея подготовки церковно-миссионерских кадров из инородцев возникла сразу же после присоединения Поволжья к Русскому государству. "Для одержания полной и окончательной победы над Казанью надлежало христианским победителям победить инородцев казанского края еще нравственно, мечом духовным, иже есть глагол божий, - победить верою, христианским просвещением, и тогда только казанские "бесермены" могли быть истинно и по духу побежденными, и сделаться верными подданными русского христианского государства", - писал в 1881 году А. Благовещенский - автор "Истории Казанской духовной семинарии с восемью низшими училищами за XVIII-XIX столетия". Как уже отмечалось, успехи духовного закабаления нерусских народов Поволжья путем их христианизации были весьма ничтожны: подавляющая масса новокрещеных инородцев лишь формально, в церковно-миссионерских отчетах, считалась христианами, а по существу она почти ничем не отличалась от своих собратьев, отказавшихся от православия. "Непросвещенные инородческие племена чуваш и черемис не имеют не только достаточного, но и малого понятия об истинах веры, к которой приведены они святым крещением", - так охарактеризовал свою заблудшую паству архиепископ Амвросий Подобедов. И именно при этом архиепископе началось введение светских дисциплин в обучение инородцев. Однако внедрение новых методов обучения ничуть не затронуло реакционного направления духовных учебных семинарий, не устранило серьезных недостатков старой педагогики: сохранились механическое заучивание текстов священной истории, богослужебно церковной литературы, система полицейского надзора не только над учениками, но и над обучающими. И все же новшества в системе обучения позволили в какой-то мере устранить трудности набора учащихся в семинарию и повысить интерес к учебе. По этому поводу анонимный автор первого исторического описания Казанской духовной семинарии в 1796 году не без основания писал следующее: "Ученики, возчувствовав легчайший способ, явили к наукам охоту; и как прежде за несчастие отцы почитали отдавать детей своих в семинарию, так ныне самые священники, дьяконы и прочие приводят в оную детей своих весьма охотно. Сим способом из 200 прежде бывших учеников число оных возросло до пятисот". Ко времени учебы Никиты Бичурина взамен семинарских строений, сгоревших в 1774 году при осаде Казани отрядами Е.И. Пугачева, в 1780-1790 годы были вновь построены учебные корпуса и подсобные помещения, в которых и прошли тяжкие бурсацкие годы Никиты Бичурина. Необходимо сказать и о появлении фамилии Никиты Яковлевича - Бичурин. Как пишет П.В. Денисов, "в старину служители церкви, как правило, не имели фамилий и назывались по отчеству, а поэтому в прошениях о приеме своих детей в духовные учебные заведения они указывали свою должность, место службы (наместничество, округ, село), имя и отчество. При этом при зачислении на учебу ученики получали новые фамилии, произвольно придуманные ректором семинарии или смотрителем училища. Выбор фамилии бурсаков зависел от творческой фантазии учебного начальства. В учебных заведениях Казанской епархии фамилии новым ученикам чаще всего давались по названиям округов, церквей, селений, откуда они происходили (например, Карсунский, Кошлоушский, Тогаевский, Тюмеровский, Тюрлеминский, Цивильнов, Чебоксарский и др.); нередко фамилии определялись по наружности и личным особенностям учеников или лиц, которые приводили детей к ректору (Однооков, Животоносов, Глухов, Тихонравов, Маврин, Софийский (сын Софьи); среди фамилий бурсаков фигурировали классические и исторические (Адонисов, Афродитин, Овидиев, Софоклов, Спартанский, Терпсихоров и пр.). Случалось, что родные братья, обучавшиеся в одном и том же заведении записывались под разными фамилиями. Так, Никита - старший сын священника села Пичурина Якова Данилова получил фамилию Пичуринский (впоследствии Бичурин), а его родной брат - Илья, 1791 года рождения, при поступлении в Казанскую духовную академию в 1798 году заимел мифологическую фамилию Фениксов" . Никита Бичурин, как и большинство его земляков - сыновей служителей церкви из чувашских приходов, почти все годы учебы в семинарии находился на отцовском содержании. В годы учебы Никиты в семье Якова Данилова, кроме жены Акулины Степановны, умершей в 1797 году, было трое детей: дочери Таттьяна (1780 года рождения) и Матрена (1782 года рождения), сын Илья (1791 года рождения), а с июля 1792 года проживал престарелый его отец - священник Данил Семенов. Яков Данилов нередко испытывал серьезные материальные трудности и был вынужден занимать деньги у своих сослуживцев и зажиточных чувашских крестьян. Расходы на содержание семьи у отца Якова из года в год увеличивались: была острая надобность хоть в какой-то мере облегчить многострадальное житье-бытье Никиты в Казанской семинарии, подрастали дочери и нужно было готовить для них приданое, требовался уход за престарелым отцом и т.д. При таком экономическом положении родителей семинарист Никита Пичуринский не мог носить форменную одежду, положенную по семинарскому уставу. Вообще, семинарское начальство мало заботилось об одежде, обуви, пище и квартирных условиях своих учеников. "Кстати, - указывает П.В. Денисов, - в мемуарной литературе об Иакинфе Бичурине неизменно подчеркивалось, что он всегда был воздержан как в пище, так и в употреблении напитков, ел поразительно мало, чай пил без сахара. Вероятно, его спартанское отношение к жизни, привычка к строгому диетическому питанию выработались в годы пребывания в семинарии и сохранились до последних дней жизни" . К концу 90-х годов восемнадцатого столетия, последние годы учебы Никиты Бичурина в Казани, жизненные трудности Якова Данилова еще более усложнились. В связи с утратой самых близких людей - отца и жены - он стал чаще болеть, хозяйство постопенно приходило в упадок. В 1798 году Яков Данилов проводил в Казань младшего сына - Илью, который под фамилией "Фениксов" был определен казеннокоштным учеником в Казанскую духовную академию. В следующем году священник Яков Данилов оставил свой приход и выехал в Чебоксарский Троицкий монастырь "в надежде пострижения в монашество". В 1801 году в возрасте 51 года Яков Данилов под именем иеромонаха Иоасафа был зачислен в штат Чебоксарского Троицкого монастыря. В связи с этим материальное положение Никиты ухудшилось. У Никиты Бичурина появились новые заботы о родном брате. Несмотря на неимоверные трудности и невзгоды, неизбежно сопутствовавшие жизни бедного семинариста незнатного происхождения, Никита Бичурин был исключительно целеустремленным и все годы учебы был в числе лучших и одаренных учеников, поражал учителей своими превосходными способностями. П.В. Денисов приводит следующие высказывания Н. Адоратского: "Это был очень даровитый и любознательный ученик с отличной памятью, но при этом и чрезвычайно живой натурой", - писал Н. Адоратский, дореволюционный исследователь, наилучший знаток биографии и научного творчества Н.Я. Бичурина, в своем историческом этюде "Отец Иакинф Бичурин". Как лучший ученик семинарии, Никита Бичурин был представлен Амвросию Подобедову" . Годы управления Амвросия Подобедова Казанской епархией (1785-1799) совпали с осуществлением нового правительственного устава об училищах от 5 августа 1786 года и преобразованием Казанской духовной семинарии в Казанскую духовную академию. В годы протекторства Амвросия над Казанской семинарией, как уже было отмечено выше, был введен новый способ обучения, приглашены в Казань новые учителя из Московской духовной академии, Троицкой семинарии и т.д. Дореволюционные биографы Иакинфа Бичурина сообщают, что его знакомство с владыкой Казанской епархии Амвросием состоялось в первые же годы учебы его в семинарии. Н. Щукин писал, что во время своих посещений семинарии "архиерей любил разговаривать с учениками; учители рекомендовали ему Бичурина, как мальчика острого и прилежного. Архиепископ предложил ему несколько вопросов, а малютка отвечал ему удовлетворительно. На экзаменах Бичурин был в числе первых. Амвросий полюбил юного семинариста и благотворил ему целую жизнь". Примечателен и такой факт: публикация первых литературных произведений студента философии Казанской духовной семинарии Никиты Бичурина тоже связана с именем архиепископа Амвросия. Это было 7 декабря 1795 года, когда в "Торжествах Казанской семинарии" были помещены два стихотворных произведения Н. Бичурина ("Мелос" - на греческом и "Сон" - на русском языках). Обучение в Казанской духовной семинарии имело, на наш взгляд, огромное значение в становлении ученого. Как указывает П.В. Денисов, "такие "академические" предметы, как, например, богословие, философия, священная история и прочие дисциплины религиозно-схоластического содержания, не могли служить полезной основой для предстоящих научных занятий Иакинфа Бичурина" . Даже эти "академические" дисциплины имели большую ценность при дальнейших исследованиях ученого, хотя, они, конечно же, не могли стать научной базой. Однако небесполезным был для будущего ученого конкретно-познавательный материал, полученный им в процессе изучения всемирной истории, всеобщей и Российского государства географии, математики. В Казанской академии, с помощью учителей, приглашенных из столичных академий, удалось наладить серьезное преподавание классических и новых языков. Благодаря этому Никита Бичурин вышел из академии с хорошим знанием классических языков - свободно переводил с греческого и говорил на латинском, а из новых европейских языков достаточно хорошо знал французский, немецкий. По мнению П.В. Денисова, "некоторые дореволюционные авторы указывали, что в годы учебы в семинарии Никита Бичурин брал уроки живописи и научился рисовать. Эти сведения, надо полагать, соответствуют действительности: уроки живописи в Казанской духовной семинарии, по данным А.П. Щапова, преподавались еще в 30-40-е годы 18 столетия, а И.Г. Гмелин - видный путешественник - автор интересных этнографических описаний нерусских народов Поволжья, по материалам личных наблюдений 1733 года сообщил, что многие из духовенства в этом крае умеют рисовать и писанием икон увеличивают свои средств" . Никита Бичурин в Казанской духовной семинарии был постоянным читателем библиотеки духовной семинарии, увлеченно изучал книги с биографическими и историко-географическими описаниями разных стран мира. И наконец, еще в годы пребывания в Казани у Никиты Яковлевича Бичурина пробудился интерес к жизни и культуре многоязычного населения окраин России, его историческому прошлому. Несомненно, сам город Казань был неиссякаемым живым источником для этнографических и лингвистических познаний. Город, расположенный в районе слияния Волги и Камы, издавна славился как центр торговли с Сибирью, Бухарою и Китаем, а еще, будучи административным центром обширной территории, тянул инородцев к различным учреждениям светской и духовной властей. В той же книге П.В. Денисова приводится такой текст: "29 мая 1767 года Екатерина Вторая в письме к Вольтеру писала: "Я угрожала вам письмом из какого-нибудь азиятского селения; теперь исполняю свое слово… Теперь я в Азии. Мне хотелось бы увидеть это собственными глазами. В здешнем городе находится двадцать различных народов, которые совершенно несходны между собою". Никита Бичурин, свыше 15 лет наблюдавший день за днем за жизнью этого азиятского селения, будучи еще студентом духовной академии, мог опровергнуть это ложное утверждение "казанской помещицы" и аргументированно говорить о языковом и культурном родстве народов Поволжья и Азиатского Востока" . В год завершения учебы Н.Я. Бичурина Казанская духовная академия выпустила 23 священника с богословским образованием, 5 диаконов из богословия и 1 из философии и 2 дьячков из риторики. Наиболее одаренные выпускники, в том числе Никита Бичурин и его родственник по линии матери А.В. Карсунский были определены учителями в Казанскую духовную академию. "Это решение, - считает П.В. Денисов, - было принято не без ведома владыки Амвросия Подобедова, который в конце 1799 года оставил Казань и вступил на кафедру архиепископа санкт-петербургского, стал видным лицом в верховном органе русской православной церкви - первоприсутсвующим в Синоде, а в марте 1801 года удостоен сана митрополита новгородского и петербургского" . Судьба Никиты Бичурина в дальнейшем сложилась неожиданно: с 1800 года он стал учителем грамматики, а 29 мая того же года подал имя казанского архиепископа Серапиона прошение о своем "желании постричься в монашество". Разрешение Синода на это было получено незамедлительно: 18 июля 1800 года Никита Бичурин был пострижен в монашество и под именем "Иакинф" определен в число соборных иеромонахов Санкт-Петербургской Александро-Невской Лавры, и того же месяца 22 дня произведен во иеродиаконы; 1801 года августа 25 дня произведен в иеромонахи, а ноября 7-го ему препоручено управление Казанского Иоанновского монастыря. Как видим, кажется, судьба благоволила молодому священнослужителю, и все же большие споры вызывает именно решение добровольно принять монашество. Причины перехода Н.Я. Бичурина - молодого и талантливого воспитанника и учителя Казанской духовной академии - в ряды черного духовенства и быстрого продвижения его по духовному ведомству в объяснялись по-разному. По утверждению Н. Щукина, молодой даровитый учитель духовной академии сделался монахом не по призванию, а из видов продвижения по службе: ему было внушено, что в духовном звании предстоит более случаев достигнуть до высших степеней, нежели в светском, и Никита Бичурин, отказавшийся прежде от сана священника, надел клобук с именем Иакинф в 1800 году. На сообщениях внучки ученого Н.С. Моллер строится второе предположение. В своих мемуарных записках, написанных в конце 80-х годов 19 столетия и опубликованных в журнале "Русская старина" она утверждала, что двоюродные братья и большие друзья Никита Бичурин и Александр Карсунский по окончании курса в академии полюбили одну девушку - Татьяну Саблукову, жившую со своими родителями в Казани. Чтобы не ссориться и сохранить вечную дружбу, друзья порешили между собой сделать ей предложение вместе: "Тот, который будет выбран, женится, а другой пойдет в монахи. Выбор пал на А.В. Карсунского, а Иакинф, исполняя уговор, принял монашество". На это же указывает в романе-эссе В.А. Чивилихин: "Семинарист-выпускник и его двоюродный брат Александр Карсунский будто бы полюбили одну казанскую девушку Татьяну Саблукову, предоставив ей выбор и дав взаимный обет - отвергнутый уйдет в монастырь. Счастливец женился, а Никита Бичурин принял схиму под именем отца Иакинфа. На этом предании настаивала Н. С. Моллер, считавшая себя внучкой отца Иакинфа и оставившая о нем интереснейшие воспоминания, опубликованные в "Русской старине" за 1888 год - ежемесячном историческом журнале" . Например, в послесловии к изданным недавно сочинениям Иакинфа Бичурина К.М. Тертицкий пишет следующее: "Очень интересной и романтичной является сама история принятия Бичуриным духовного сана и позднейшего увлечения синологией. Дело в том, что Николай Яковлевич (он был близким другом Пушкина) служил в армии, и ему прочили блестящую карьеру. Происходил он из чувашской семьи, и уже будучи в Петербурге, он имел неоcторожность влюбиться с девушку, которую полюбил и его родной брат. Понятия чести и достоинства наложили отпечаток на решение этой непростой проблемы между братьями - они решили положиться целиком на выбор самой девушки, и проигравший должен был уйти в монастырь. К несчастию самого Николая Яковлевича, и к радости будущих специалистов по истории кочевых государств и Китая, он проиграл этот выбор и был вынужден уйти в религию. Незаурядный ум и любознательность, возможно, сыграли не самую последнюю роль в его последующем назначении главой православной духовной миссии в Китае. Именно из Пекина в Россию были вывезены и, по всей видимости, сохранены для науки более 8 000 (!) кг рукописей различных китайских династий. Можно говорить и том, что именно начинание отца Иакинфа стало фундаментом для развития отечественной и мировой исторической науки в целом" . Более правдоподобно звучит утверждения П.В. Денисова, основанные на воспоминаниях Е.Ф. Тимковского - китаеведа и человека, находившегося в дружеских отношениях с Бичуриным: духовный сан был ему противен, и виновником перехода Бичурина в черное духовенство был его покровитель, видный сановник русской православной церкви, член Синода Амвросий Подобедов. Будучи одним из авторитетных защитников устоев православия, Амвросий едва ли был заинтересован в уходе даровитых юношей из духовного ведомства на гражданскую службу. Что касается ухода Иакинфа Бичурина для пастырско-миссионерской деятельности из родного Поволжья в далекую Сибирь, то он обусловлен рядом причин. Самой главной из всех причин, заставивших Никиту Бичурина покинуть родную академию, было то, что в Казани не было солидной вакантной должности для продвижения по церковно-монастырской службе. Не могла удержать Казань молодого Иакинфа, имевшего способности к научным занятиям и стремление к самостоятельной деятельности, и своими научными центрами и обществами. В начале 19 века они находились лишь в стадии зарождения. Так, Казанский университет, ставший в середине 19 столетия одним из важнейших центров отечественного востоковедения и прославившийся плеядой ученых-ориенталистов, богатым собранием рукописей на восточных языках, нумизматической и этнографической коллекциями восточных народов, был открыт спустя два года после отъезда Н.Я. Бичурина в Сибирь. Итак, Казань становится колыбелью зарождения крупнейшего для своего времени китаеведа. Его невероятные способности пробудились именно здесь, здесь же он сделал шаг, который потом он не сможет преодолеть - принятие монашества. И все же Казань осталась для Иакинфа духовной родиной. Не случайно за четыре года до смерти в 1849 году Никита Яковлевич Бичурин пожертвовал почти всю свою библиотеку и рукописи в Казанскую духовную академию . 1.3. Сибирский период Н.Я. Бичурина (Иркутск и Тобольск) Для многих казанских духовных деятелей, а также близких друзей Н.Я. Бичурина назначение его на высокую должность в Иркутск с повышением в духовном сане было совершенно неожиданным событием. Едва ли и сам молодой Иакинф знал, что ему предстоит прощание с Казанью. Дело в том, что на вакантную должность архимандрита Иркутского Вознесенского монастыря и ректора семинарии в 1802 году был рекомендован игумен Лаврентий - кандидатура самого иркутского епископа Вениамина. При обсуждении данного вопроса в Синоде решающее значение имело выступление первоприсутсвующего его члена, митрополита Амвросия Подобедова, который авторитетно заявил, что "он к бытию в означенном Иркутском Вознесенском монастыре признает достойным и к приведению тамошней семинарии в надлежащий порядок и устройство способным Казанской академии грамматики учителя иеромонаха Иакинфа". Рекомендуя Иакинфа Бичурина на должность архимандрита и ректора Иркутской семинарии, митрополит Амвросий был твердо убежден, что его воспитанник вполне способен справиться с возложенными на него поручениями. Так Иакинф произведен в архимандриты и послан в Иркутск ректором семинарии. Занимаясь делами Вознесенского монастыря и духовной семинарии, Иакинф познакомился с чиновниками, преподавателями, купцами предпринимателями. Он пользовался коллекцией монгольских рукописей А.В. Игумнова, бывшего переводчика с монгольского и маньчжурского языков и сопровождавшего Седьмую российскую духовную миссию в Пекин в 1781 году. Однако требование дисциплины, выговоры и наказания нерадивых учеников неизбежно должны были вызвать недовольство, ропот и дерзости со стороны бурсаков. Бесконечные жалобы, доносы черноризцев и семинаристов на архимандрита Иакинфа привели в итоге к серьезному конфликту, возникшему в 1803 году по поводу содержания настоятелем монастыря - ректором семинарии - в своей келье под видом послушника Адриана Иванова "девки Натальи Петровой, бывшей дворовой отставного прапорщика Дмитрия Харламова". Это конфликтное дело архимандрита-ректора Иакинфа Бичурина и семинаристов, получившее широкую огласку и ставшее предметом разбирательства в высших гражданских и церковных инстанциях, тянулось изнурительно долго и завершилось весьма трагически для противоборствующих сторон. По решению судебных органов семинаристы были "выключены" из духовного звания и подлежали отсылке в солдаты, а Иакинф Бичурин, по указу Синода от 29 января 1806 года, присужден к запрещению священнослужениря и лишению архимандричьего креста. Далее П.В. Денисов указывает: "Высочайше утвержденный" указ Синода, лишая Иакинфа Бичурина должностей ректора семинарии и настоятеля монастыря, одновременно строго предписывал владыке Иркутской епархии и незамедлительно перевести его на должность преподавателя риторики в Тобольскую семинарию под присмотром "надежной духовной особы" . Как указывается в других источниках, что "из-за нарушений личной монашеской жизни и беспорядков в семинарии по указу Синода Иакинф Бичурин был лишен звания архимандрита и занимаемых в Иркутске должностей и в марте 1806 года переведен в Тобольск, т.е. сослан в глушь. Он работал здесь учителем риторики в духовной семинарии при Знаменском монастыре". Перевод Иакинфа Бичурина в Тобольскую семинарию с местопребыванием в старинном монастыре под присмотром духовных властей был своеобразной расправой за нарушение монастырских указов. Город Тобольск издавна служил местом ссылки "государственных преступников". В середине 18 столетия здесь в монастырском заточении находился протопоп Аввакум - идеолог русского старообрядчества; в 90-е годы 18 столетия по приказанию Екатерины Великой отбывал ссылку за свои вредные умствования против царской власти А.Н. Радищев. Н.Я. Бичурин в Тобольском монастыре-остроге вынужден был соблюдать все правила монастырской жизни и более года исполнял обязанности учителя риторики в семинарии. Во время своего заточения Иакинф много трудился над изучением историко-этнографических и географических сочинений о народах Сибири и восточных стран. На счастье Н.Я. Бичурина у тобольского преосвященного Антония было огромная библиотека, в которой, кроме богословских трактатов, хранилось множество научных трудов на разных языках. Как указывает П.В. Денисов, "свою более чем шестилетнюю деятельность в духовных учебных заведениях Казани, Иркутска и Тобольска Н.Я. Бичурин в последующем оценивал весьма скромно и совершенно умалчивал о своих занятиях по изучению истории восточных народов. "В продолжение училищной службы в отечестве он ничего не сделал, чем бы ознаменовал себя по части наук или словесности: и потому о степени училищного образования так, как и свойствах ее, ничего сказать неможно", - писал он в "Автобиографической записке" . Итак, годы, проведенные в Иркутске и Тобольске оказались подготовительным периодом в становлении ученого. Именно здесь - особенно, в Тобольске - Н.Я. Бичурин определился со своим научным призванием: востоковедение. Огромная работоспособность, интерес к этнографии, истории, географии не могли надолго задержать пытливого деятельного Иакинфа Бичурина. И сибирский период его жизни окончательно определил его мировоззрение как ученого. 1.4. Китайская духовная миссия В октябре 1807 года девятая миссия выехала в Китай. Так начался китайский период Н.Я. Бичурина. Из истории русского востоковедения известно, что начало государственной организации преподавания восточных языков было положено Петром Первым, которого весьма серьезно занимали проблемы изучения стран Дальнего Востока в целях экономических связей с ними. Одним из важных начинаний Петра Первого явилось создание духовной миссии в Пекине, образование здесь представительства православной церкви. Официально российская духовная миссия в столицу Китая была направлена в том году, и предназначалась для нужд переведенных в Пекин русских пленных казаков, захваченных китайцами при взятии крепости Албазина в 1685 году. Обращение Петра Первого к киевскому митрополиту в 1700 году свидетельствуют, что русское правительство не оставляло без внимания миссионерскую деятельность в Китае. В 1727 году деятельность духовной миссии в Пекине и изучение ее персоналом китайского языка были закреплены Кяхтинским договором . На основании договора состав духовной миссии должен был сменяться через каждый семь лет. В 1807 году по представлению Ю.А. Головкина, Иакинф Бичурин назначается на пост начальника Пекинской духовной миссии вместо отклоненного Ю.А. Головкиным "по неспособности" архимандрита Аполлоса. В 1808-1821 годах, в течение 14 лет, Н.Я. Бичурин был начальником Русской духовной миссии в Пекине. Здесь русским миссионерам предстояло работать среди албазинцев - потомков сибирских казаков. За эти годы глава русской миссии в совершенстве изучил китайский язык, перевел ряд китайских трактатов по истории, географии, лингвистике, этике, философии, юриспруденции, астрономии, медицине, сельскому хозяйству. Монах-миссионер Н.Я. Бичурин был первым русским ученым, приступившим к фундаментальному изучению истории народов Центральной и Средней Азии на основе широкого круга письменных памятников, - указывается в статье о Бичурине . За первое столетие своего существования, с 1716 по 1806 год российская духовная миссия в Китае обновлялась восемь раз. Из членов миссии духовных и светских лиц - за сто с лишним лет вышло много знатоков восточных языков - китайского, маньчжурского, монгольского, а также видных историков, филологов и различных специалистов по Китаю, Монголии, Маньчжурии, Тибету. Организация каждой духовной миссии, а особенно подбор ее членов, являлась для Синода и коллегии иностранных дел задачей не из нелегких. Духовные и гражданские лица подл различными предлогами стремились избежать назначения в состав духовной миссии. Большинство членов миссии отправлялось в неведомую страну не добровольно, а подчиняясь приказу Синода . В 1805 году в Пекин из Санкт-Петербурга, в целях упрочения торговых и дипломатических отношений с Китаем, вместе с посольством графа Ю.А. Головкина была отправлена очередная, девятая духовная миссия, во главе которой стоял иеромонах Аполлос. Это посольство, снаряженное с большой помпой, стоившее правительству немалых денег и от которого ожидались важные последствия, было задержано ургинскими властями. Переговоры о допущении посольства в Пекин кончились ничем, так как русский посланник отказался от унизительных условий церемониала. По прибытии в Ургу, наместник Богдыхана предложил русскому уполномоченному прорепетировать церемониал, который ему предстояло совершить при представлении самому Богдыхану. В комнату, где было поставлено изображение Богдыхана, посол должен был войти на четвереньках, с шитой подушкой на спине, на которую должна была положиться кредитная грамота. Граф Головкин отверг старинную и унизительную церемонию, китайцы вернули все привезенные китайским правительством подарки . Архимандрит Аполлос отстал от посольства в Иркутске, отказавшись ехать в Китай. И тут император Александр Первый и Министр двора Будберг "отдали предпочтение основательному знакомству Иакинфа с китайским языком, не обращая внимания на его нравственные поступки" . Когда и где учился китайскому языку Н.Я. Бичурин, неизвестно . В качестве пристава миссию сопровождал чиновник Семен Первушин, получивший от коллегии иностранных дел инструкцию с предписанием, выяснить по пути следования и в Пекине ряд вопросов. Российское правительство интересовали вопросы, связанные с активизацией английской политики в Китае. Семену Первушину поручалось узнать об отношении китайцев к англичанам, о количестве находившихся там английских купцов, о том, какие английские товары продаются в китайских лавках и тому прочее. Инструкция сопровождала еще ряд вопросов: о причинах неудачи посольства Ю.А. Головкина о калмыках, ушедших из России и др. Вместе с миссией выехали четыре студента - Маркел Лавровский, Лев Зимайлов, Михаил Сипаков (учившийся в школе А.Л. Леонтьева), Евграф Громов, причетники - Василий Яфицкий и Константин Пальмовский . Миссию сопровождал сотник Щукин, который имел навыки живописи. Ему поручалось наблюдать за своеобразием китайской живописи, и делать, проявляя осторожность, зарисовки всего того, что ему покажется интересным. Ему следовало узнать о мягком стекле, белой меди, о разных породах камней, из которых делают табакерки и прочие вещи . Это был первый русский художник, побывавший в Китае. К сожалению, о результатах поездки Щукина, пока ничего не известно. 10 января 1808 года девятая духовная миссия прибывает в Пекин и первое время Н.Я. Бичурин занимается делами миссии, а также выполнял переводы христианских книг на китайский язык. Он пытался поддерживать православие среди албазинцев, которые в 1810 году, как говорит историограф миссии Н. Адоратский, "все уклонились в китайское идолопоклонство" . Православных албазинцев было 35 человек, и судя по тому, что в 1820 году их осталось 22 человека, особого успеха Бичурин не добился. После и вовсе стал пренебрегать своими непосредственными обязанностями и службой в церкви, что послужило причиной для обвинения и наказания его после возвращения в Петербург. Дисциплина в миссии была чрезвычайно на низком уровне. Даже такое наказание, как "содержание трои суток в цепи и пустом месте без пищи" не улучшало дисциплину. Из Лифаньюаня на имя иркутского губерпнатора Н.И. Трескина поступали жалобы на членов миссии, которые обвинялись в лености, пьянстве и распутстве . Болезнь и смерть Громова и Лавровского произвели тяжелое впечатление на остальных членов миссии. Через некоторое время сошел с ума иеромонах Нектарий, как писал Н.Я. Бичурин в 1810 году "от запоя, а более от праздности и скуки". Действительное от сей болезни средство состоит в деятельной жизни, но упражнения, свойственные человеку неученому, нельзя найти в нашей уединенной жизни здешней" , - писал Н.Я. Бичурин в донесении. В 1811 году царское правительство в связи с войной с Наполеоном перестало посылать деньги, предназначенные на содержание миссии. Члены миссии оказались в тяжелом положении, им пришлось существовать на очень маленькое жалованье от маньчжурского правительства, которое выдавалось с 1715 года и составило 855 рублей 50 копеек серебром (для всех членов миссии) и по 24 пуда риса на каждого в год. Этого жалованья не хватало, и члены миссии стали искать средства к существованию: "одни из них, изучивши разговорный язык, занялись адвокатурой по частным делам, одерживая верх не столько красноречием, сколько страхом, производимым на судей, другие пустились в торговлю, а третьи - и в азартные игры . Чтобы хоть как-то выжить миссии в таких условиях, Н.Я. Бичурин стал продавать и закладывать церковные вещи, дома и земли, которые принадлежали миссии, что также послужило одним из обвинений, выдвинутых против него по возвращении на родину. В.А. Чивилихин пишет об этом: "Он оказался никудышным начальником духовной пекинской миссии - за многие годы своего руководительства он привел вверенное ему учреждение в полное расстройство и по возвращении на родину был предан церковному суду. Обвинения были очень серьезными. Кроме продажи части посольского двора, разбазаривания церковной утвари, отец Иакинф, оказывается, появлялся везде в расхожем китайском одеянии, не посещал церкви и вообще на двенадцать лет прекратил в ней священнодействия; сверх всего - о страхи-то господни! - он открыл в доме, принадлежавшем миссии, игорный притон, который сдавал в аренду. Объяснение отца Иакинфа, что миссия, о которой во время наполеоновских войн все попросту забыли, в течение шести лет не получала средств на свое содержание, было принято к сведению, однако оправданием не послужило. Суровый приговор Святейшего Синода - лишение отца Иакинфа сана архимандрита и вечное поселение в Соловецком монастыре, "не отлучая его оттуда никуда, при строжайшем за его поведением надзоре", - был, однако, заменен тюремным заключением в островной Валаамский монастырь на Ладоге" . Материальные условия улучшились только с 1815 года, когда наконец из России были присланы деньги на содержание миссии. Несмотря на все трудности, Н.Я. Бичурин посвящал большую часть времени изучению страны и китайского языка. Блестящие способности, проявленные еще в Духовной академии, знание латинского, греческого и французского языков помогли Бичурину сравнительно быстро овладеть китайским языком. О положении и работе отца Иакинфа В.А. Чивилихин в оценочном плане указывает, что "едва ли находилось время у отца Иакинфа в Пекине, чтобы опекать единоверцев, причем глава миссии, как свидетельствуют современники, действительно не считал необходимым отказывать себе в мирских удовольствиях. И едва ли думал он о бессмертии, когда фанатично работал, точно зная, однако, что оно не в молитвах и постах. Прежде всего отец Иакинф взялся за изучение китайского, маньчжурского и монгольского языков, сосредоточившись главным образом на первом. Нанял учителя-профессионала, много времени проводил на людях, расспрашивал каждого встречного-поперечного о том, как звучат названия разных предметов, раскрывал перед всеми тетрадь для записи иероглифов, накапливая их в своей памяти тысячу за тысячей... Потом все больше времени у него уходило на поиски рукописей, которые можно было приобрести, на уединённые занятия в пекинских библиотеках и своем кабинете, на изучение обычаев и нравов населения страны и се столицы. Пекину он отдал целый год, исходив каждую его улочку, а чтобы представить объем переводческой работы над одним лишь историческим сочинением "Тунцзяпь ганму", достаточно указать, что рукопись состоит из шестнадцати огромных томов, содержащих 8384 страницы! Если сказать, например, что отец Иакинф составил китайско-русский словарь, то это значит почти ничего не сказать. Кроме основного труда, содержащего двенадцать тысяч условных знаков с множеством выражений, переписанного от руки четырежды и составляющего девять томов, этот неутомимый труженик оставил для будущих синологов настоящее филологическое сокровище - пять его других словарей хранятся ныне в Москве, три - в Ленинграде, и есть еще четырехтомный перевод словаря маньчжуро-китайского..." . В первые годы пребывания в Пекине он начал изучать также маньчжурский и монгольский языки, но, убедившись в том, что основная литература написана на китайском языке, а издания на маньчжурском - всего лишь переводные, решил оставить занятия маньчжуристикой. Хорошо владея латинским и французским языками, Н.Я. Бичурин установил связи с католическими миссионерами. Он был их частым гостемм и познакомился с хранившимися в библиотеке португальской миссии трудами западных синологов А. Семедо, Ж. Майя, Ж.-Б. Грозье, Ж.-Б. Дюгалдьда. Изучение трудов этих синологов облегчило Бичурину знакомитсво с Китаем и помогло в дальнейшей его работе. Бичурин бывал и в окрестностях Пекина: за воротами Дунаньмэнь, где находилось русское кладбище, на "теплых водах" - в 35 верстах от города, у Северо-западных гор в городе Тунчжоу - в 20 верстах от Пекина, куда ездил с иеромонахом Серафимом и студентом Сипаковым, пытаясь увидеться с проезжавшими через этот город в 1816 году английским послом лордом Амгерстом . Эти поездки способствовали точному знанию Н.Я. Бичуриным провинциального Китая. Автографы Бичурина точно подчеркивали, что он в своих трудах не основывался на предрассудки или на сведения, сообщенные прежними путешественниками и ориенталистами. 18 ноября 1816 года Бичурин пишет в Синод пространное письмо, в котором подводит итоги своего почти десятилетнего пребывания в Китае и критически оценивает результаты столетнего существования Пекинской духовной миссии. По его мнению, за сто лет миссия не принесла никакой пользы "ни для наук, ни для государства". Переводы с китайского и маньчжурского языков, кроме фактических погрешностей страдали, по его мнению, шероховатостями стиля. Словарь Леонтьева, переведенный с китайско-латинского на "малороссийский", имел много ошибок и местами был непонятен. Маньчжурско-русский словарь Ан. Владыкина Бичурин считал слишком кратким. Доказывая необходимость углубленного изучения Китая, Бичурин просил Синод оставить его на следующее десятилетие для окончания трудов "в переводе истории, географии и других мелких сочинений" для помощи вновь прибывающим, "к скорейшему и удобнейшему познанию языков здешних" . Н.Я. Бичурин был оставлен в Пекине еще на шесть лет. За это время, как уже упоминалось выше, он перевел "Туанцянь ганму" и "Дайцин и тунчжи", так что свое желание осуществил, хотя, возможно, и не в той мере, в какой предполагал. Однако второе предложение, которое касалось повышения уровня образования направляемых в Китай членов миссии и студентов, Бичурину осуществить не удалось, так как он не был назначен начальником следующей миссии. Новая, десятая миссия прибыла в Пекин в 1820 году. Миссию возглавлял П.И. Каменский, приставом был назначен Е.Ф. Тимковский, сыгравший в жизни Бичурина большую роль. В изданном Е.Ф. Тимковским трехтомном "Путешествии в Китай" подробно описан обратный путь на родину миссии Бичурина. Бичурин изложил свои впечатления об этом в "Записках о Монголии", включив туда сногие сведения о природе Монголии и о быте ее народа. Через два месяца пути караван прибыл в Ургу,Э а еще через 15 дней - в Кяхту. О его грузе В.А. Чивилихин указывает: "Чтобы не утомлять читателя подробностями, скажу лишь, что Никиту Яковлевича Бичурина, отправившегося 15 мая 1821 года из Пекина в Кяхту, сопровождал верблюжий караван, тяжело нагруженный книгами и рукописями, и этот груз весил четыреста пудов - почти семь тонн! Чиновник Азиатского департамента министерства иностранных дел Е. Ф. Тимковский, очень знающий востоковед, выручивший позже Никиту Бичурина из валаамского заточения, писал: "Смело можно сказать, что за все 8 перемен российской императорской миссии в Пекине, бывших в течение 100 лет, не вывезено столь великого числа полезных сочинений, как в настоящую девятую перемену оной" . П.Е. Скачков говорит, что "Н.Я. Бичурин привез с собой 12 ящиков книг на китайском и маньчжурском языках, ящик своих рукописей, ящик с красками и шесть трубок с картами и планами. Из книг отметим: пять китайских и два маньчжурских словаря, историю Китая (43 тома - два ящика), история маньчжуров на китайском и маньчжурском языках, "Сышу", "Шисаньцзин", книги по истории династий Цзинь, Ляо, Юань, по вопросам законодательства и многие другие" . В Кяхте Бичурин близко сошелся с местным купцом Н.М. Игумновым. Можно предполагать, что именно из бесед с Бичуриным возникла у Игумнова мысль об открытии в Кяхте училища китайского языка, а у Бичурина - о написании грамматики китайского языка для этого училища, что он в дальнейшем и сделал. Н. Адоратский предполагает, что, будучи в Кяхте, Бичурин составил "Записку о посылке в Китай епископа Иннокентия", в которой считает, что причиной отказа пропустить Иннокентия в Китай было неприязненно к нему отношение Антония Платковского. Записка эта пока не найдена . Из студентов миссии в Россию вернулся только М.Д. Сипаков, который был зачислен переводчиком Азиатского департамента. Итак, китайский период в жизни Бичурина имел центральное значение. В дальнейшем он станет первым и крупнейшим синологом в истории России. 1.5. Н.Я. Бичурин в Петербурге (1822-1840 гг.) В январе 1822 года Н.Я. Бичурин прибыл в Петербург. Однако научные поиски и достижения в познании Китая мало волновали духовное руководство. Здесь он встретился с настороженным отношением к себе со стороны Синода. Еще во время пребывания в Пекине на него поступали в Синод жалобы студентов и членов миссии, не совсем понимавших истинные причины бедственного положения миссии, недовольных строгостью Бичурина, его требованием усердных занятий китайским и маньчжурским языками. Жалобы на поведение отдельных членов миссии и самого Бичурина содержались и в донесениях иркутских губернаторов Трескина и Пестеля. Но решающими для судьбы Бичурина стали донесения сменившего его на посту главы миссии П.И. Каменского, переданные в Синод через Е.Ф. Тимковского. Каменский был удивлен опустошенностью и запущенностью и, обвинив во всех непорядках Бичурина, указывал на ряд личных проступков, несовместимых с духовным званием. Синод передал дело о Бичурине и подчиненных ему членах миссии в Петербургскую духовную консисторию. Во время следствия Бичурин находился под домашним арестом в Александро-Невской лавре. Главные причины обвинения сводились к следующим: непосещение в течение 12 лет церкви, продажи церковного имущества, пренебрежение миссионерскими обязанностями, плохой надзор за подчиненными . Н.Я. Бичурин был приговорен судом к ссылке на вечное поселение в Валаамский монастырь, бывший тогда тюрьмой для осужденных за различные религиозные преступления. Другие члены миссии отделались более или менее легкими наказаниями. Еще находясь под домашним арестом, Бичурин пытался связаться с редактором какого-нибудь журнала. К январю 1823 года относится его письмо к А.Н. Оленину, директору Публичной библиотеки, а с 1817 года - президента Академии художеств . Бичурин предложил для публикации "извлечение из китайской истории всех тех статей, в которых помещено описание древних владетелей азиатских", и посылал "некоторые отрывки о древнем сообщении Европы с Китаем" . В письме Н.Я. Бичурин выражает беспокойство по поводу своего положения "… переводом я хотел удовлетворить Вашему любопытству, но не по мере моего усердия, а по мере пособия возможным в настоящем моем положении" [См. Приложение]. В 1822-1823 гг. Бичурин переписывался с Е.Ф. Тимковским [См. Приложение] . 4 сентября 1823 года Иакинф Бичурин был лишен сана архимандрита и простым монахом отправлен на остров Валаам, в монастырскую тюрьму. О жизни Бичурина в Валаамском монастыре не осталось почти никаких документов. В 1962 году П. Е. Скачков в журнале Академии наук СССР "Народы Азии и Африки впервые опубликовал письмо и прошение Н. Я. Бичурина, сообщающие интересные данные о периоде его жизни на Валааме. Письмо, адресованное П.Л. Шиллингу имеет дату - 22 июня (указания на год нет). К сожалению, по содержанию письма год установить невозможно. Но это может быть и 1824, и 1825, и 1826 год [См. Приложение]. Однако письмо позволяет установить факт хотя бы редких связей Бичурина с внешним миром, более раннюю дату с княгиней З.А. Волконской, при поддержке которой было опубликовано "Описание Тибета" (1828). Из письма мы также узнаем, что библиотека Бичурина находилась в Петербурге у неизвестного Михаила Дмитриевича, который посылал Бичурину не только книги, но и вещи. Второй документ - прошение, датированная 23 январем 1824 года найдено в фонде П.Л. Шиллинга. В Архиве Ленинградского отделения Института народов Азии АН СССР. Прошение не имеет адресата, вероятно, оно было послано Шиллингу для передачи неизвестному высокопоставленному лицу, которое могло бы благоприятно повлиять на судьбу Н.Я. Бичурина. По предложению П.Е. Скачкова, оно могло быть послано или А.Н. Оленину, с которым Бичурин вел переписку, или П.Л. Шиллингу . В прошении он рассказывает об истории своего назначения начальником миссии, и о "своей ошибке", совершенной по дороге в Пекин - подача жалобы канцлеру на Иркутского губернатора Пестеля, о мести последнего, о доносе учеников и Каменского, и о предвзятом отношении суда. В конце письма, оговариваясь, что он не хочет показаться нескромным, Бичурин пишет, что, занимаясь 13 лет Китаем, он один сделал "в пять крат более, нежели все прошедшие миссии в течение ста лет успели", и теперь в отчаянии, так как "погибли все надежды сделать все труды мои полезными отечеству". Смена царствования, заинтересованность Азиатского департамента в лице, хорошо знающем китайский язык, и ходатайство Е.Ф. Тимковского помогли Н.Я. Бичурину выйти из монастырской тюрьмы через три года и два месяца, т.е. с 4 сентября 1823 по 1 ноября 1826 год. В Петербурга Бичурин поселился в Александро-Невской лавре. От Азиатского департамента ему было назначено в размере 1200 рублей в год и 300 рублей ежегодно выдавалось на учебные пособия. Итак, с 1 ноября 1826 года он поселился в Александре-Невской лавре. В период работы в Азиатском департаменте Министерства иностранных дел Н.Я. Бичурин развернул неутомимую научную и общественную деятельность. Ученый монах, знаменитый синолог Иакинф был желанным гостем литературных салонов, познакомился и подружился с А.С. Пушкиным, встречался с. В.Г. Белинским, Н.А. Некрасовым, И.И. Панаевым, И.А. Крыловым, сотрудничал в журналах "Москвитянин" М.П. Погодина, "Московский телеграф" Н.А. Полевого. После валаамского заточения он выпустил в свет 10 книг, опубликовал статьи в двадцати периодических изданиях, дважды совершил научные поездки в Забайкалье. Здесь хотелось бы привести описание первым биографом Н. Щукиным внешнего вида Иакинфа Бичурина. Это описание приводит Н.Т. Федоренко в своей статье: "Н. Щукин, биограф Иакинфа, лично знавший его, отмечает, что "о. Иакинф был роста выше среднего, сухощав, в лице у него было что-то азиатское, борода редкая, клином, волосы темно-русые, глаза карие, щеки впалые и скулы немного выдающиеся. Говорил казанским наречием на "о"; характер имел немного вспыльчивый и скрытный. Неприступен был во время занятий; беда тому, кто приходил к нему в то время, когда он располагал чем-нибудь заняться. Трудолюбие доходило в нем до такой степени, что беседу считал убитым временем. Лет 60 принялся за турецкий язык, но оставил потому, что сперва должно знать разговорный язык, а потом приниматься за письменный. Так по крайней мере он говорил. Любил общество и нередко ночи просиживал за картами, единственно потому, что игра занимала его. Долговременное пребывание за границей отучило его от соблюдения монастырских правил, да и монахом сделался он из видов, а не по призванию" . Можно с уверенностью сказать, что все работы, изданные Бичуриным в первые годы после освобождения, были тщательно подготовлены во время заточения в Валаамском монастыре. В этом нас убеждает и перечень опубликованных, и переданных на издание книг за короткий период с 1826 по 1834 года: "Описание Тибета" (1828, 1826) [вторым указан год цензурного разрешения к печати], "Описание Чжунгарии" (1829, 1828), "Описание Пекина" (1829, 1928), "История первых ханов из дома Чингисова" (1829, 1829), "Троесловие" ("Саньцзянцзин") (1829, 1829), "История Тибета и Хухунора (с 2282 г. до нашей эры по 1227 г. нашей эры)" (1833, 1830), "Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с 15 столетия до настоящего времени" (1834, 1834). Книги посвящены истории народов Центральной Азии, что соответствовало плану, намеченному Бичуриным. В цитированном ранее письме к Оленину он писал: "… со значением пределов одного государства открывается местоположение и других, с которыми оно смежно; с описанием одного народа сообщается понятие на других, с которыми он имел связь". Это положение заставляло его рассматривать историю народов Центральной Азии, уделяя главное внимание историческим связям этих народов. Книги и статьи Н.Я. Бичурина привлекли внимание общественных и литературных кругов русского общества. Появление трудов, в которых проявлялась горячай симпатия к китайской культуре, где впервые в России разрабатывались вопросы истории не только Китая, но и народов Средней и Центральной Азии, вызвало многочисленные отклики в печати. Имя Н.Я. Бичурина становится широко известным. Он бывает на субботниках у В.Ф. Одоевского, где встречается с А.С. Пушкиным, И.А. Крыловым, И.И. Панаевым, А.В. Никитенко и др. Через журнал "Московский телеграф" Бичурин был связан с московскими литераторами Н.И. Надеждиным, Н.А. Полевым, К,А. Неволиным, Ю. Венелиным, Н.С. Щукиным, С.П. Шевыревым и другими. Отдельно надо указать на отношения Н.Я. Бичурина с А.С. Пушкиным. С Пушкиным у Бичурина установились хорошие отношения. Он подарил поэту свои книги "Описание Тибета" с надписью: "Милостивому государю моему Александру Сергеевичу Пушкину от переводчика в знак истинного уважения. Апрель 26. 1828 года" и "Саньцзыцзин" с надписью "Александру Сергеевичу Пушкину от переводчика". Очевидно, по просьбе А.С. Пушкина Бичурин передает ему часть рукописи "Исторического обозрения ойратов", о чем Пушкин с благодарностью отмечает в "Истории Пугачева": "... самым достоверным и беспристрастным известием о побеге калмыков обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на отношения наши с Востоком". По всей вероятности, беседами с Бичуриным навеяны мысли Пушкина о поездке в Китай, не состоявшейся из-за запрета Николая Первого выпускать поэта за границу" . В 1830 году на границу с Цинской империей в районе Халха-Монголии, где находился основной центр русско-китайской торговли - Кяхта, отправилась научная экспедиция под начальством П.Л. Шиллинга, в состав которой был включен и Н.Я. Бичурин. П.Л. Шиллинг в своем донесении в Азиатский департамент в июне 1832 года подробно сообщил о деятельности Бичурина в экспедиции, подчеркнув, что он принес большую пользу при сборе сведений о русско-китайской торговле, в особенности во время его командировки на западные границы с Китаем, и что он оказал большую помощь при составлении проекта устава для монголо-бурятского духовенства. 16 мая 1835 года Н. Бичурин открыл в пограничном г. Кяхте первое в России училище для подготовки переводчиков с китайского языка. Преподавание в училище велось на основе научно разработанной им "Грамматики китайского языка", которая была издана в 1838 году. Служебная командировка в Кяхту в 1835- 1838 годах была последним дальним путешествием Н.Я. Бичурина. В 1835-1837 годах Бичурин вновь выезжает в Сибирь, где встречается с братьями Н.А. и М.А. Бестужевыми, И.И. Пущиным и другими декабристами. В Кяхте он открывает первую в России школу китайского языка, преподает в ней и создает первый учебник китайского языка. В 1830-40-х годах в "Телескопе" и "Русском вестнике" публикуются "Отрывки из путешествия о. Иакинфа по Сибири". Просветительская деятельность Бичурина сопровождалась острой полемикой с весьма распространенными в Европе и России представлениями о Китае как символе застоя, косности и национализма. Ученый выступал против упрощенного западнического подхода к китайской культуре, характерного для русского общества того времени, против приложения к культуре Востока европоцентристких стандартов западноевропейской общественной мысли. Однако сочинения получили критическую оценку различных течений русского западничества (например, В.Г. Белинский). В 1840-х годах вышли в свет его труды и переводы о населении, административном управлении, сельском хозяйстве в современной ему Китайской империи. Среди них фундаментальный труд "Китай в гражданском и нравственном отношении" (СПб., 1848. Ч. 1-4). В 1851 году было издано подготовленное им "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена", где собраны почерпнутые из китайских летописей данные о различных древних племенах, населявших территорию Сибири, Средней Азии, Туркестана, Монголии, Среднего и Дальнего Востока в последние века до н.э. и в первые века н.э. П.Е. Скачков, давая краткое описание последних лет жизни Н.Я. Бичурина, указывает на его отношение к званию монаха. Он пишет: "отношение Бичурина к званию монаха, поведение его как главы духовной миссии в Пекине, где он не ходил в церковь по несколько лет, и далее в Петербурге, когда он не выполнял обрядов, обязательных для каждого рядового жителя российской империи, рисуют нам облик вольнодумца, редкого для своей эпохи. Чувствуя себя постоянно связанным монашеским званием и платьем, шестидесятилетний Иакинф Бичурин решает отвязаться от этих цепей. При поддержке барона Шиллинга он посылает в 1831 году прошение в Синод. Когда освобождение было благоприятно разрешено в Синоде и для окончательного утверждения нужна была резолюция Николая Первого, то последний "в 20 день сего мая высочайше повелеть соизволил: оставить на жительство по-прежнему в Александро-Невской лавре не дозволяя оставлять монашество". Так отомстил Николай Первый за знакомство и дружбу И. Бичурина с декабристом Бестужевым" . Далее П.Е. Скачков пишет: "Расцвет его плодотворной деятельности относятся к 1829 году и к периоду 1839-44 годов. Далее его здоровье ухудшается, и он все более и более вынужден был уединяться в своей одинокой келье или жил в семье своей внучки Н.С. Моллер. Наступили для него тяжелые дни одиночества и заброшенности. Из обширного круга его знакомых ученых и литераторов к нему не приезжал никто. Утерявший все связи и с Азиатским департаментом (хотя он и числился там на службе до самой смерти), связи со всеми своими друзьями, Иакинф Бичурин, чувствуя сильный упадок здоровья, в 1849 году пожертвовал почти всю свою библиотеку и рукописи в Казанскую духовную академию. Умер Иакинф Бичурин 11 мая 1853 года всеми забытый, в грузи и в голоде, среди ненавидящих его за вольнодумство монахов" . Он умер будучи больным, без друзей, в одиночестве, на положении нищего... На его могиле в Александре-Невской лавре был установлен деревянный крест без надписи. Со временем друзья поставили черный мраморный обелиск с надписью: "Иакинф Бичурин. Род. 1777 ум. 1853 г. Мая 11. Между этими надписями, вдоль памятника, по-китайски записана эпитафия: "Труженик ревностный и неудачник, свет он пролил на анналы истории". Как отметил в романе-эссе В.А. Чивилихин: "Кончина его была медленной и страшной. Когда он слег, монахи обобрали его до нитки, оставив только ветхую рясу. Н. С. Моллер, навестившая его незадолго до смерти, увидела, что лежит он, парализованный, в грязном белье под рваным одеялом. Умирающий проговорил: "Обижают... не кормят... забыли... не ел". Посетительница подивилась тяжелому запаху и приподняла одеяло. "Правая нога, распухшая, в пролежинах, и по ней ползали мелкие белые черви, умирающий лежал в нечистотах". Вошел суровый и мрачный старик монах: "Зачем вы здесь? Уйдите!" - "Я внучка". - "У монашествующей братии земных родных не бывает. У них только один отец небесный". - "Он умирает, просит есть, покормите его". - "Об этом не беспокойтесь. Отец Иакинф уже покончил все земные расчеты, он соборован, его ждет пища небесная". Таким образом, несмотря на тщательный анализ различных периодов жизни Иакинфа Бичурина, остаются пробелы в исследовании его Казанского и Петербурского периодов. Это связано с рядом особенностей: Во-первых, большинство архивных материалов по жизни Н.Я. Бичурина связаны с его монашеским званием. Поэтому они разбросаны по разным религиозным архивам (например, в архиве Александро-Невской лавре). Во-вторых, большое количество материалов, связанных с его Казанским периодом, просто не сохранилось вследствие пренебрежительного отношения к церковным архивам в советское время. В-третьих, до сих пор не исследовано место Бичурина в Петербургском обществе в 1830-е годы, которое восстанавливается, в основном, по письмам и их отрывкам. В-четвертых, период Китайской духовной миссии рассматривается исключительно на основании отчетов миссии и отдельным воспоминаниям современников. Исследование архивных материалов позволило сделать вывод о том, что биографические данные об основателе отечественной синологии требуют дальнейшего исследования. Деятельность Бичурина получила заслуженное признание при его жизни. В 1828 году он был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук. В 1831 году его зачислили в состав Азиатского общества в Париже. Четырежды /1834, 1839, 1843, 1849 гг./ он удостаивался высшей в России награды в области науки - Демидовской премии. Востоковеды и историки XX века А.Н. Бернштам, П.Е. Скачков, Л.Н. Гумилев, В.Д. Димитриев, П.В. Денисов и другие доказали, что Н.Я. Бичурин являлся основоположником российской научной синологии, внесшим большой вклад в изучение языка, истории и культуры многих народов России, Центральной Азии и Китая. Имя Иакинфа Бичурина только возвращается в российскую историографию, и занимает свое достойное место в истории Российской науки в целом. Глава II. Научная деятельность Н.Я. Бичурина 2.1. Научные труды Н.Я. Бичурина, написанные в Китае При рассмотрении научной и журнально-публицистической деятельности Бичурина следует учитывать и личное положение, которое ограничивало его общение, особенно за пределами Петербурга. Но и в самом Петербурге каждый шаг был под наблюдением агентов Святейшего Синода, монахов Александро-Невской лавры. До последних дней своей жизни Бичурин оставался переводчиком Министерства иностранных дел, а на жительстве Александро-Невской лавре - простым монахом. В конце XVIII и начале XIX вв. китаеведение в России только начинало развиваться. Стали выходить в свет переводы с китайского на русский язык, в журналах время от времени стали появляться статьи, посвященные Китаю. Но все эти работы не были связаны одной общей идеей. И лишь с Бичурина началось глубокого и всестороннее изучение истории и культуры китайского народа и народов Центральной Азии . Первой изданной работой Н.Я. Бичурина была статья "Указы и бумаги, относящиеся до английского посольства, бывшие в Пекине в 1816 году", опубликованная в журнале "Северный архив" в 1825 году и в 1828 году, "Северный архив" в 1825 и 1828 гг . Перевод был сделан в Китае в связи с упомянутой ранее попыткой Бичурина увидеться с английским послом Амгерстом. Вторая статья-"Ответы на вопросы о Китае появилась в том же журнале в 1827 году. В ней были даны достаточны полные и правильные сведения о многих сторонах китайской жизни, о которых известный мореплаватель Крузенштерн рассказывал не всегда точно . Известному путешественнику Г. Крузенштерну перед его кругосветным путешествием было задано 27 вопросов о Китае; по возвращении он опубликовал ответы, не всегда полные, а иногда неточные. Вопросы были самые разнообразные: о рабстве, о мастеровых, о фабриках, портах, о почте, государственных доходах, о торговле, процентах и т.п. Чтобы дать полные и правильные ответы на все эти вопросы, надо было хорошо знать все стороны жизни Китая. Бичурин обладал такими сведениями и, желая дать правильное представление русскому читателю о Китае, исправил ответы Крузенштерна. В этих ответах Бичурин показал себя исключительным знатоком Китая и обратил на себя внимание читателей. Как указывалось выше, несмотря на все трудности миссии в первые годы, Н.Я. Бичурин посвящал большую часть времени изучению страны и китайского языка. Блестящие способности, проявленные еще в Духовной академии, знание латинского, греческого и французского языков помогли Бичурину сравнительно быстро овладеть китайским языком. В первые годы пребывания в Пекине он начал изучать также маньчжурский и монгольский языки, но, убедившись в том, что основная литература написана на китайском языке, а издания на маньчжурском - всего лишь переводные, решил оставить занятия маньчжуристикой. Главная трудность в изучении китайского языка заключалась в полном отсутствии учебных пособий, а самое главное - китайско-русского словаря. И Бичурин принялся за его составление. Основой словаря, по его замыслу, должен был стать живой разговорный язык. Одетый в китайский костюм, Н.Я. Бичурин ходил по базарам, ярмаркам, лавкам и, показывая на какой-нибудь предмет, просил написать его название иероглифами и записывал произношение. Полученные таким образом сведения он перепроверял дома со своим учителем китайского языка. Быстрому усвоению разговорного языка помогали беседы с крестьянином деревни Дундидань - крещеным китайцем Даниилом и со старшиной русской роты алабазинцев Алексеем. Через четыре года Бичуриным был составлен небольшой китайско-русский словарь. Не довольствуясь составленным им кратким китайско-русским словарем, Бичурин приступил к работе над большим словарем, потребовавшим упорного, многолетнего труда. Н. Адоратский, автор большого исследования о жизни и деятельности Бичурина, называет только два словаря, составленные им в Пекине: "Словарь китайского языка по русскому алфавиту" и небольшой китайский словарь, расположенный "по материям" с неполным переводом на русский язык . Однако С.А. Козин, проделавший большую библиографическую работу над рукописями Н.Я. Бичурина, сообщил о шести составленных словарях . Советский китаевед Л.И. Чугуевский указывает, что только в Архиве Института востоковедения АН СССР хранятся пять словарей Бичурина. Три словаря обнаружены в Библиотеке Ленинградского университета, один из них "Тонический китайско-русский словарь", состоит из девяти томов (1922 л) . Очевидно, последний - это и есть тот большой словарь, над составлением которого Бичурин трудился в Пекине. Словарь все время пополнялся и был четыре раза переписан, "потом в полноте значений и выражений с китайским словарем под названием Кхан-си-цзы-дянь, подведен под русский алфавит по выговорам м снова переписан в девяти томах . На седьмом году жизни в Пекине Бичурин "по совету учителя перевел "Четверокнижие" ("Сышу") с пространными изъяснениями. При сем упражнении [он открыл], что четырехкнижие составляет ключ к переводу ученых китайских книг на другие языки" . В последние годы пребывания в Пекине Н.Я. Бичурин исуществляет перевод географического описания Китая - "Дайцин и тунчжи" и исторического сочинения "Тунцзянь ганму". Эти переводы способствовали овладению Бичуриным письменным китайским языком и основательному изучению им истории, географии и культуры Китая. В своем письме от 1849 года о пожертвовании книг и рукописей в Казанскую духовную академию Бичурин указал: "История" была переведена для собственного употребления при справках, тот перевод вообще полон, не обработан и без пояснений" . Составление китайско-русского словаря и перевода многотомных сочинений требовали напряженного труда, но они помогли в дальнейшем Бичурину в подготовке его научных трудов. При помощи тибетца Чен-ламы Бичурин перевел несколько книг о Тибете и сокращенное изложение монгольских уложений. Много труда Бичурин вложил в перевод "Описания Пекина", к которому придал составленный им в 1817 году план города. Для подготовки плана Бичурин исходил все улицы и переулки города, вымеряя длину своими шагами. На перевод "Описания Пекина" ушел целый год. "Описание Пекина" было издано в Петербурге в 1829 году и получило одобрение как в русской, так и иностранной печати . Почти одновременно вышел французский перевод этой книги. К пекинскому периоду жизни Бичурина относятся и другие работы. В статье "О рукописях, вывезенных из Китая арх. Гиацинтом (Иакинфом) дано 17 названий. Кроме упомянутых выше, это "История первых четырех ханов", "История Тибета и Тангута", "Описание Тибета", "Описание Зюнгарии", "Описание монгольского народа", "Трактат о прививании оспы", "Служебная (судебная) медицина китайцев", "Система мироздания", "Об укреплении Желтой реки и канала подвозного", "Монгольское уложение". Большая часть этих работ опубликована. В рукописях остались "Трактат о прививании оспы", "Служебная медицина китайцев" и "Об укреплении Желтой реки и канала подвозного" . Кроме научных трудов, которые представляют интерес даже в наши дни, в то время, когда Бичурин был оставлен в Китае еще на шесть лет, им была составлена Программу обучения учеников. Бичурин предлагал выбирать также учеников, "которые имели довольные сведения в Российской словесности и отчасти в других науках", ибо это было необходимым не только для лучшего усвоения языков, но и при составлении китайско-русского и маньчжурско-русского словарей. Бичурин намечал такой план занятий: первые пять лет учиться "обоим языкам по здешнему методу без всякого упущения". После овладения разговорным языком и переводом небольших произведений, в течение шестого, седьмого и восьмого годов пребывания в Китае студенты должны изучить "Сышу". Бичурин подробно останавливается на том, почему необходимо учить именно "Сышу": "Приискивать к словам китайским ближайшие знаменования на русском языке и вносить их в словарь. Бичурин считал, что после освоения "Сышу" можно читать любую китайскую книгу. В последние годы пребывания в Пекине студенты по личному желанию выбирают для изучения один из предметов. Что касается членов миссии, то в первые пять лет они также должны заниматься двумя языками, затем, в оставшееся до отъезда время, основательно изучить "некоторые нужные художества" по собственному выбору: живопись, изготовление изделий из лака, резьба по камню, выделка звериных кож, приготовление масла, курение вина посредством пара. Одного из причетников Бичурин предложил взять из Казанской духовной академии, знающего татарский язык и могущего заниматься историей Западного Китая, другого - из Кяхтинской монгольской школы, чтобы он мог переводить с монгольского языка "некоторые тибетские книги". Программа, изложенная Бичуриным, будучи претворена в жизнь, несомненно, моглда бы значительно способствовать улучшению подготовки учеников в Пекине. В конце концов начальники последующих миссий, может быть, даже не зная о программе, изложенной Бичуриным, впоследствии так организовывали учебные занятия членов миссии и учеников . Известный писатель писал, что "чиновник Азиатского департамента министерства иностранных дел Е. Ф. Тимковский, очень знающий востоковед, выручивший позже Никиту Бичурина из валаамского заточения, писал: "Смело можно сказать, что за все 8 перемен российской императорской миссии в Пекине, бывших в течение 100 лет, не вывезено столь великого числа полезных сочинений, как в настоящую девятую перемену оной" . Понятно, что среди различных рукописей, вывезенных Бичуриным из Китая, большое значение имели и свои труды ученого. Отдельные научные труды Н.Я. Бичурина, написанные им во время выполнения миссии в Китае, имеют ценность даже в наши дни. 2.2. Труды, написанные в России К трудам, написанным в России, следует, в первую очередь, отнести труды, написанные ученым в заточении в Валаамском монастыре. П.Е. Скачков пишет: "В том, что Н.Я. Бичурин именно в Валаамском монастыре подготовил ряд трудов, убеждает перечень опубликованных и переданных им к изданию книг за короткий период 1828-1834 годов: "Описание Тибета" (1826), "Записки о Монголии" (1827), "Описание Чжунгарии" (1828), "Описание Пекина" (1828), "История первых четырех ханов из дома Чингисова" (1829), "Троесловие" (Саньцзянцзин") (1829), "История Тибета и Хухунора (с 2282 года до нашей эры по 1227 год нашей эры)" (1830), "Историческое обозрение ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени" (1834)" . Серию крупных трудов, опубликованных Н.Я. Бичуриным, начинает книга "Описание Тибета в нынешнем его состоянии", изданная в 1828 году. Это был подробно комментированный перевод сочинения "Вэйцзан туши". "Вэйцзан туши" - собрание записок китайского чиновника, бывшего в Тибете в 1786 году. Бичурин счел нужным сделаить небольшие изменения в тексте автора. Сочинение автором было разделено на четыре части. Бичурин нашел более удобным разделить перевод на две части. В первой части он поместил описание путешествия автора по Тибету, а во второй - статистическое описание Тибета. Перевод был снабжен примечаниями и комментарием переводчика, а также картой. Однако издать труд оказалось нелегко. Собственных средств не было, издатели не решались начать печатание большой книги еще малоизвестного автора. Разрешение цензора в апреле 1826 года, а книга вышла в свет только в 1828 году, когда удалось изыскать средства на издание. Появление первой в России книги о Тибете не прошло незамеченным в печати. В том же году в журналах "Московский вестник" (№10), "Сын Отечества" (№9), "Московский телеграф" (ч.23) и "Северная пчела" (№72, 75-78) появились рецензии. "Северная пчела" начала публикацию Уже в следующем 1829 году "Описание Тибета" было переведено на французский язык и опубликовано с примечаниями Ю. Клапрота. В том же году вышел первый оригинальный труд Н.Я. Бичурина - "Записки о Монголии" в четырех частях. В основу книги положены путевые записки, которые Бичурин вел во время обратного пути из Пекина на родину в 1821 году, дополненные наблюдениями во время его поездки по Монголии в 1807 году. Вторая часть книги - "Статистическое обозрение Монголии" - имела два дополнения: о происхождении кочевых народов и исследование вопроса о происхождении этнонима "татары". Современная нам оценка "Записок о Монголии" и других трудов Н.Я. Бичурина по Монголии сделана с достаточной полнотой Н.П. Шастиной. Н.П. Шастина считает наиболее важным достоинством труда Н.Я. Бичурина использование китайских источников для подготовки истории монгольского народа . Необходимо отметить, что изданные труды Бичурина были отмечены Академией наук, избравшей его в декабре 1828 года членом-корреспондентом по разряду литературы и древностей Востока. П.Е. Скачков указывает, что "История первых четырех ханов из дома Чингисова", вышедшая в Петербурге в 1829 году, была выполнена на основе переводов с китайского языка из истории династии Юань и глав "Тунцзянь ганму", касающихся истории монголов. Переводы были снабжены общирными примечаниями. Однако этот труд прошел незамеченным. Лишь в советское время А.Ю. Якубовский в интересной, насыщенной примерами статье отметил, что книга Бичурина - "прекрасная" параллель труда д'Оссона и что читатель, "имея две для своего времени замечательные книги д'Оссона и И. Бичурина, мог получить полную картину по вопросу о сложении монгольского государства и завоеваниях Чингис-хана". Признавая ценность труда Н.Я. Бичурина, Якубовский подчеркивал вместе с тем полное отсутствие историзма в его концепции проблемы этногенеза монголов" . В том же 1829 году был опубликован труд Бичурина "Описание Чжунгарии и Восточного Туркестана в древнем и нынешнем состоянии", основанный на переводах трех китайских сочинений "Сиюй чжуань" ("Повествование о Западном крае"), "Цянь Ханьшу" (История ранней (или старшей) династии Хань"), Сиюй вэньцзяньлу" (сочинение маньчжурского чиновника о его путешествии, изданное в 1773 году. "История Тибета и Хухунора с 2282 года до Р.Х. до 1227 года до Р.Х." опубликована в 1833 году. Этот труд представляет собой переводы с китайского из "Няньсаньши" и "Тунцзянь ганму". В книге даны карты северо-восточной части Тибета и западных провинций Китая, а также алфавитный географический указатель, сопоставляющий древние названия с современными, статьи о китайском летоисчислении, мерах, весах и монетах. Наряду с подготовкой к печати и публикацией переводов и научных сочинений, Бичурин писал много статей для различных журналов Петербурга и Москвы. "Его работоспособность, - пишет Д.И. Тихонов, - поражала всех, кто общался с ним. Он сделал один столько, сколько под силу только целому коллективу китаистов. Бичурин печатал свои статьи во многих журналах Москвы и Петербурга. Достаточно привести названия их, чтобы представить характер публицистической деятельности Бичурина на протяжении почти двадцати лет: "Журнал Министерства внутренних дел", "Журнал Министерства народного просвещения", "Московский вестник", "Москвитянин", "Московский телеграф", "Молва", "Отечественные записки", "Русская беседа", Русский вестник", "Северный архив", "Сын Отечества", "Телескоп", "Финский вестник", альманах "Северные цветы". Его статьи печатались и в заграничных журналах" . Участие в журналах Бичурин рассматривал, как важное дело, связанное с научными и общественными интересами, с развитием русской науки. В "Журнале Министерства внутренних дел" он напечатал статью о живописи в Китае и о выделке красок, в "Русском вестнике" - о буддийской мифологии, в "Журнале Министерства просвещения" - о просвещении в Китае, в "Отечественных записках" - о народном продовольствии, в "Москвитянине" опубликовал замечания на работу Устрялова о покорении Руси монголами, в "Московском телеграфе" - о китайском земледельческом календаре, ответ Клапроту и другие статьи, в альманахе "Северные цветы" - очерк о Байкале. Его статьи отличались смелостью и оригинальностью. Например, он был ярым противником подражания Западу. Д.И. Тихонов приводит такой пример, рассматривая рецензию Бичурина на книгу Устрялова: "Раздел о покорении Руси монголами в русской истории Устрялова, основанный на западноевропейских источниках, подвергся резкой критике со стороны Бичурина. Указывая на многочисленные неточности, Бичурин считал, что они допущены вследствие слепой покорности перед авторитетами западноевропейской востоковедной науки. Он боролся с подражанием и преклонением перед Западной Европой, в то время широко распространенными в научных кругах. Выражая свой гнев по поводу слепого преклонения, он писал: "В настоящее время подражание Западной Европе простерлось до того, что мы не токмо отечественный язык облекаем в формы иностранных языков, без нужды употребляем слова чуждые русскому языку; но даже тщеславимся усовершенствованною способностию подражать иностранцам Западной Европы, и в этом поставляем высшее достоинство наших умственных способностей и успехов" . Защищая русский язык от ненужного засорения иностранными словами, Бичурин указывал: "Русский язык так богат словами, что без необходимости вовсе не нужно пестрить его иностранными словами" в той же рецензии. Отдельно надо сказать о научных трудах Бичурина в области китайского языка. Наследие Н.Я. Бичурина в этой области невероятно огромно. Это еще раз говорит о его потрясающей работоспособности. Как указывает Д.И. Тихонов, "в Рукописном отделе Института востоковедения АН СССР хранится часть переводов и рукописных сочинений Бичурина, которые не были опубликованы. Их многочисленного наследия Бичурина ... необходимо указать на хранящиеся здесь словари: Китайско-русский словарь, расположенный по русскому алфавиту. Китайско-латинский словарь, расположенный по русскому алфавиту. Краткий китайско-русский фонетический словарб, составленный по русскому алфавиту. Маньчжуро-китайско-русский словарь (малый). Маньчжуро-китайско-русский словарь терминов часового производства. ... Составляя эти словари, он хател полнее и глубже постигнуть китайский язык. Причем, изучение языка не носило отвлеченный характер, а связывалось с жизнью. Бичурина интерсовали ремесленные термины, и, как результат этого глубокого интереса, явился терминологический словарь часового производства" . Книги и статьи Н.Я. Бичурина привлекли внимание общественных и литературных кругов русского общества. Появление трудов, в которых проявлялась горячая симпатия к китайской культуре, где впервые в России разрабатывались вопросы истории не только Китая, но и народов Средней и Центральной Азии, вызвало многочисленные отклики в печати. 2.3. Рукописное наследие Иакинфа Бичурина Работа над необпубликованными трудами Бичурина позволяет вскрыть еще шире значение деятельности этого ученого для китаеведения вообще и русского китаеведения в частности. Поэтому мы решили остановиться на неопубливанных изданиях Н.Я. Бичурина отдельно. Рукописные словари уже были перечислены. Поэтому все рукописные издания ученого, опираясь на соответствующую статью З.И. Горбачеворй, можно разделить на две группы: 1) переводы и 2) оригинальные труды. Н.Я. Бичурин придавал исключительно важное значение своей переводческой деятельности, считая ее преддверием к научным исследованиям. "Несомненно, - считает З.И. Горбачева, - что китайские сочинения, над переводами которых работал Бичурин, носили известный отпечаток феодальной идеологии. Однако введение Бичуриным в научный оборот китайских источников имело большое значение, которое не утратилось и до сих пор" . В перводах представлены произведения самого различного содержания. Во-первых, это переводы конфуцианских сочинений. Так, "Сы-шу с пространными изъяснениями". Вторую группу рукописных переводов составляют китайские исторические сочинения. Например, "История китайского государства" - "Нянь-сань-ши" и "Тунцзянь ган-му" в 15 больших томах. Сюда же относятся: "Китайская хронология Цьзинь-биао-ди-цьзян. История дома Мин, один том - он же - 16-й том всей истории Тун-цзянь. Сборник документов о приеме английского посла Макартнея, - перевод с маньчжурского. Третья группа - переводы китайских сочинений географического содержания: Извлечения из географического описания Китайской империи Дай Цин и тун чжи; Китайская география, сокращенный перевод; География тринадцати китайских губернийю Четвертую группу представляют переводы китайских юридических сочинений: Изложение китайского законодательства, извлеченного из собрания китайских уложений; Степное уложение монгольское. Пятая группа переводов объединяет произведения разного характера, не входящих в предыдущие: Трактат о прививке оспы; Судебная медицина. По поводу исторических переводов З.И. Горбачева приводит такие размышления: "Исторические переводы Бичурина чрезвычайно обширны по объему. Главное место среди них занимает, несомненно, "Сводная история Тун-цзянь ган-му". Охватывая огромный исторический период - с древнейших времен до Цинской династии (1644 год), эта история насчитывает в переводе 16 больших томов. По объему - это самая обширная история Китая" . И далее З.И Горбачева характеризует и отдельные переводы: "К историческим переводам относятся также китайская хронология "Цьзинь-биао-ди-цьзян" и сборник документов о приеме английского посла Макартнея (перевод с маньчжурского). Эти переводы, очевидно, были чисто справочного характера и научной ценности не имеют" . Оригинальные рукописные труды Н.Я. Бичурина отличаются своим тематическим разнообразием. З.И. Горбачева приводит следующие сочинения: Сведения о торговле у северо-западных окраин Китая; Географический справочник по Китаю, широты и долготы географических пунктов; Китайско-европейский хронологический конкорданс; Список губерний и городов Китая, составленный для справок; Китайская астрономия или описание китайских созвездий; О чае и торговли им, о домах, поставляющих чай в Кяхту; Об укреплении берегов Желтой реки и канала подвозного к ней, об устройстве шлюзов; О садоводстве в Китае; Изложение голосовой системы китайского письма" . Итак, кроме уже опубликованных сочинений, наследие Н.Я. Бичурина представлена большим количеством рукописных сочинений, которые требуют дальнейшего изучения. Во-первых, они представляют историческую ценность, а во-вторых, некоторые рукописи представляют интерес и для современных синологов. 2.4. Место Иакинфа Бичурина в истории русской интеллигенции 2.4.1. Отношение И. Бичурина с представителями русской литературы К подножию ль стены далекого Китая, В кипящий ли Париж, туда ли, наконец, Где Тасса не поет уже ночной гребец, Где древних городов под пеплом дремлют мощи, Где кипарисные благоухают рощи, Повсюду я готов. Поедем... А.С. Пушкин Здесь мы можем остановиться о взаимоотношениях Н.Я. Бичурина с А.С. Пушкиным, В.Г. Белинским и с декабристом Н.А. Бестужевым. Вообще, среди друзей и знакомых отца Иакиифа были многие из тех, кого мы встречали или встретим во время нашего путешествия по минувшему... Зинаида Волконская; писательница, композитор, поэтесса. В петербургском, московском и римском салонах Волконской собирался цвет русской художественной и научной интеллигенции. Ее роль и судьбе отца Иакинфа исключительна. Исследователи предполагают, что еще во время заключения Н.Я. Бичурина в Валааме Зинаида Волконская помогла никому пока не известному ученому, да еще с такой репутацией, найти первого издателя первой книги - разрешение на издание рукописи датируется 1826 годом. Книга "Описание Тибета" вышла через два года с посвящением 3. А. Волконской. Владимир Одоевский; писатель, философ, изобретатель, музыкальный просветитель. В его салоне, по воспоминаниям историка М. И. Погодина, "сходились веселый Пушкин и отец Иакинф с китайскими, сузившимися глазами". В своем романе "4338-й год" Одоевский отправляет в путешествие по России китайского студента Цунгуева. Михаил Погодин; знаменитый историк, академик. Встречался с отцом Иакинфом не только у Одоевского. Наезжая в Петербург, непременно посещал в АлександроНевской лавре знакомую келью, которая представляла собой хорошо обставленную трехкомнатную квартиру, с окнами в сад, забитую книгами на разных языках, рукописями, увешанную картами и портретами. Из дневника: "К Иакинфу. Отыскал и приятных два часа". А в 1832 году он дал "обед, на котором присутствовали некоторые московские писатели и ученые" в честь "знаменитого нашего путешественника Н. Бичурина". Николаи Бестужев; декабрист, художник, писатель, изобретатель. По пути в Кяхту отец Иакинф навестил его в Петровском заводе и получил от него драгоценный подарок - четки, сделанные из декабристских кандалов, и железный крестик. Незадолго до смерти Н. Я. Бичурин передал их своей родственнице Н. С. Моллер, которая рассказала об этом в "Русской старине", вспомнив слова деда: "С той минуты, когда я получил эти четки, я никогда не снимал их, они мне очень дороги. Был у меня дорогой друг, в Сибирь сослали его... Он сам делал их, и этот крестик из его собственных оков и сделан им самим. Ну что, поняла теперь, как дороги они мне и как тяжело мне их отдать". И. А. Крылов, В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, Н. И. Надеждин, С. И. Шевырев, Н. А. Полевой, А. В. Никитенко и много-много других деятелей русской культуры и науки входили в широкий круг знакомств Н. Я. Бичурина, великого сына чувашского народа. Во время сибирской командировки Н. Я. Бичурин преподавал в Кяхтинской школе китайского языка, вел обширные научные исследования, собрал уникальные коллекции восточных книг и рукописей, написал и напечатал в столичных газетах и журналах множество статей, завершил работу над учебником "Китайская грамматика". Вернувшись в Петербург, он снова погрузился в научные исследования и переводы. Три его работы были отмечены Демидовской премией, а всего при жизни он опубликовал пятнадцать больших монографий, оставив в разных архивах пуды неразобранных рукописей... Вот описательный портрет этого человека в старости, сделанный Н.С. Моллер: "Был он высокого роста, держался совершенно прямо. Лицо бледное, очень худое, с провалившимися щеками и выдающимися скулами. Открытый большой лоб, между бровей глубокие морщины. Губы довольно толстые. Глаза большие, темные, блестящие и живые. Побелевшие жиденькие волосы на голове и почти белая густая борода. Движения быстрые, нетерпеливые. Характер вспыльчивый, раздражительный, иногда резкий. Сердце доброе, великодушное. Прямой и простодушный, он никогда не фальшивил и потому терпеть не мог людей лукавых и заискивающих". О дружеских отношениях Иакинфа с Пушкиным уже упоминалось выше. Но чрезвычайно ценны высказывания А.С. Пушкина о книгах Иакинфа, с которыми он не только был хорошо знаком, но к содержанию которых, судя по всему, прибегал во время работы над своими сочинениями на исторические темы. Сохранилась запись А.С. Пушкина о том, что "самым достоверным и беспристрастным известием о набеге калмыков обязаны мы отцу Иакинфу, коего глубокие познания и добросовестные труды разлили столь яркий свет на сношения наши с Востоком". По мнению Н.Т. Федоренко, "А.С. Пушкин, вне всякого сомнения, имел в виду здесь книгу "Исторический обзор ойратов, или калмыков, с XV столетия до настоящего времени", которая поистине явилась целым откровением и привлекла к себе внимание научной и литературной общественности. Известно также, что А.С. Пушкин был знаком с другими капитальными трудами Иакинфа - "Описание Чжунгарии", "Историей Тибета и Хухунора", "Описанием Пекина" и др. Обоснованно, - заключает исследователь, - что именно Иакинф пробудил интерес А.С. Пушкина к Китаю" . Н.Т. Федоренко приводит еще несколько фактов, доказывающие, что Иакинф пробудил интерес к Китаю у великого поэта. "Интерес Пушкина к Китаю был не случайным. В его библиотеке сохранились книги о Китае, подаренные ему известным Иакинфом Бичуриным, знатоком и поклонником китайской культуры". Не менее интересно наблюдение литературоведа Б.Л. Модзалевского о том, что "в начале 1830 года о. Иакинф как раз ехал в Китай и мог соблазнить Пушкина на путешествие с собой". Любопытен и факт отправления Иакинфом из Иркутска в адрес А.С. Пушкина очерка "Байкал (письмо к О.М. Сомову" для альманаха "Северные цветы" (1832 год)" . Более сложные отношения были у Иакинфа с В.Г. Белинским, Ф. Булгариным и другими. Дело в том, что современника и друзья Иакинфа отмечали, что он постоянно превозносил Китай и "вообще он питал какую-то страсть к Китаю и ко всему китайскому. Как говорит Н.Т. Федоренко, "вместе с восхвалением Китая Иакинф идеализировал и царившие там феодальные порядки, не видя или не желая видеть давно отжившего свой век правления с его баснословными легионами продажного чиновничества, бесправного и угнетенного крестьянства, средневековых пыток, нищеты и т.п. Не понимал Иакинф и того, что огромная Китайская империя представляла собой страну векового застоя и что ее ожидает неотвратимое будущее - пробуждение от феодальной закостенелости и спячки. Именно с этими заблуждениями с этими заблуждениями и ограниченностью взглядов критиковал Иакинфа В.Г. Белинский, - указывает Н.Т. Федоренко, - хотя он не однажды указывал на труды Иакинфа как на "примечательное", достойное внимания, как "самое утешительное и отрадное явление" . Мы можем отметить на этом примере, что в советское время к Иакинфу Бичурину нередко было предвзятое "марксистское" отношение. Так, здесь же Н.Т. Федоренко отмечает, что "не расходившийся с Иакинфом в оценке древней культуры Азии В.Г. Белинский не только обоснованно указывал на факт явного отставания Азии от Европы, но и, в отличие от Иакинфа, стремился вскрыть причины этого затянувшегося на века отставания" . Широкое признание труды Н.Я. Бичурина получили в литературных кругах в целом. Передовые журналы того времени неоднократно писали о Бичурине как о крупном русском ученом-китаисте. "Сын отечества", печатая статью "Очерк истории Китая", отзывался о Бичурине как "о почтенном синологе, известном всей ученой Европе, пролившем совершенно новый свет на изучение Китая". Бичурина называли единственным китаистом, сообщающим подлинно достоверные сведения русскому читателю. В "Телескопе", - как указывает Д.И. Тихонов, - читаем о том, что "Трудолюбивый о. Иакинф не перестает разрабатывать обширные поля…" . В целом, именно во взаимоотношениях с прогрессивными современниками проявились основные взгляды Иакинфа Бичурина. И все же основная мысль в подобном аспекте у Н.Я. Бичурина была прогрессивной, и она не подвластна отдельным идеологическим соображениями какой-нибудь эпохи: "Прогрессивность идей Иакинфа выдвинула его в число передовых исследователей той эпохи, когда европейские державы и Америка распространяли свое господство в Китае и других странах Дальнего Востока. Иакинфу принадлежит заслуга в смелом осуждении буржуазных концепций, имевших целью оправдание колониализма и человеконенавистнических расистских теорий о неполноценности азиатских народов" . 2.4.2. И. Бичурин в оценках востоковедов 19 и начала 20 столетий Научное значение трудов Н.Я. Бичурина исключительно велико, его многочисленные переводы и статьи положили начало в России подлинно научным знаниям во многих областях китаеведения. Хотя предшественники Бичурина А.Л. Леонтьев и С.Т. Липовцев оставили заметный след в изучении некоторых вопросов истории Китая, Бичурин первый положил начало широкому освещению самых различных вопросов в больших трудах и в журнальных статьях. Во-первых, немаловажно здесь остановиться на теоретической базе, которой держался Бичурин. Это антиевропоцентристская база, которая нередко остается до сегодняшнего дня. В европейской науке господствовала теория, что цивилизация в Китай проникла, по утверждению одних, из Индии, а по мнению других - из Египта и Вавилона. Заслуга Бичурина в разоблачении этой антинаучной теории очень велика, он решительно выступил с другим мнением, которое позднее было подтверждено археологическими материалами. Бичурин считал, что цивилизация в Китай не была принесена по торговым путям, а зародилась и развивалась в долине реки Хуанхэ, районе, весьма благоприятном в природном отношении. Теперь, когда найдены обширные археологические памятники, утверждение о принесении цивилизации в Китай из других стран кажется вздорным, но в то время возражение Бичурина против установившихся взглядов ученых было подлинным переворотом. Разносторонняя научная деятельность Н.Я. Бичурина получила достойную оценку в научных кругах. Выше уже указывалось, что труды Иакинфа было высоко оценены и В.Г. Белинским, и А.С. Пушкиным. Крупный специалист в области истории Востока В.В. Григорьев высоко ценил Бичурина и его заслуги в области изучения Китая. "О Бичурине можно смело сказать, что он стоит во вглаве европейских китаистов", - заявлял он" . Монголист профессор О.М. Ковалевский говорил о работах Бичурина, что они ценны, поскольку имеют "богатство содержания", и благодаря им Китай "перестанет быть загадкой". Китаист Липовцов, ознакомившись с "Записками о Монголии", писал, что "монах Иакинф также напечатал записки о Монголии, которые, по справедливости, могут занять место наряду с вышеозначенными сочинениями (Муравьева, Мейендорфа и Тимковского)" . Крупный специалист 19 столетия В.П. Васильев, лично знавший Бичурина, очень высоко ценил труды последнего и отмечал большую роль его в развитии русского китаеведения. Свою работу "История и древности восточной части Средней Азии" В.П. Васильев начинает с характеристики трудов Бичурина, где пишет: "Заслуги покойного нашего синолога так велики, труды его так обширны, что мы почитаем, с своей стороны, дерзостью разбирать недостатки, которые неизбежны во всяком издании о предметах, в которых не только публика, но даже и ученый свет принимает еще так мало участия". "Вместе с тем, - отмечается в работе Д.И. Тихонова, - он (В.П. Васильев) отмечал, что многочисленные переводы Бичурина китайских источников намного выиграли бы, если бы он взял на себя труд составить исторический очерк Китая и географический обзор" . Н. Веселовский следующим образом характеризовал деятельность Бичурина: "Он в полном смысле слова положил у нас начало изучению китайской истории и ее вассальных земель, возбудив интерес в обществе к крайнему востоку, показал, какую возможность имеет для изучения Средней Азии богатейшая китайская литература, проложил путь для работы другим синологам. К этому надо прибавить, что труды Иакинфа доселе почти не устарели и ни исследователь прошлого Средней Азии и Северо-Восточной Азии не может обойтись без них. Масса новых сведений, внесенных в науку отцом Иакинфом и отличное знание многих вопросов, вполне искупают те недостатки, от которых его труды не свободны, которые к тому же были до известной степени общими всем ученым работам того времени" . Известный ученый В.В. Бартольд замечал уже в 20 столетии, что "благодаря трудам российских китаистов и особенно Бичурина "русская синология еще в 1851 и 1852 годах опередила западноевропейскую" . Н.Я. Бичурин и сам серьезно относился к своим работам и переводам. Он осознавал необходимость детального изучения Китая и Востока в целом. Отвечая Е.Ф. Тимковскому, который, очевидно, советовал начать издание сделанных в Китае переводов, Бичурин писал: "До времени я не решался издавать в свет мои переводы. Сочинение или переводы, предложенные к изданию, должны быть совершенны или по крайней мере должны быть доведены до возможного совершенства. В китайской словесности не столько язык их труден, сколько образ понятий, и посему точный перевод будет невразумителен, а приноровленный к нашим понятиям несправедлив. Чтоб избежать сих препятствий, за необходимое почитаю сделать предварительные приготовления ко вступлению в стиле китайской словесности" . Итак, оценивая значение Н.Я. Бичурина в изучении Китая и народов Центральной Азии, необходимо отметить, что одним из важнейших его достижений явилось то, что он по-новому взглянул на историю и обычаи восточных народов. И главным здесь явилось преодоление европоцентризма. Не случайно в споре со Шмидтом о чтении надписи 13 века, ученый писал о поклонниках европейских исследований: "Привычка руководствоваться чужими, готовыми мнениями, неумение смотреть на вещь своими глазами, неохота справиться с источниками, особенно изданными на отечественном языке: своему-то как-то не верится; то ли дело сослаться на какой-нибудь европейский авторитет, на какого-нибудь иноземного писателя, хотя тот также не имел понятия о деле" . Во-вторых, труды Н.Я. Бичурина отличаются, как он сам об этом говорил, достоверностью и документальностью. Он практически не ссылается на авторитеты, и тем самым его исследования представляют собой не научную полемику, а своего рода первоисточники. Он, в основном, опирается на переводы китайских книг, на народные обычаи и быт, описанный им же самим. В это отношении труды Иакинфа представляют как историческую, так и культурную ценность, которая не потеряла значения и в наши дни. Касательно темы настоящей работы, необходимо указать, что будучи синологом, Н.Я. Бичурин оставил огромное количество работ по Монголии и Центральной Азии. При изучении происхождения и развития многих народов Средней Азии, Алтая также учитывались только односторонние европейские и русские взгляды. В настоящее время, с развитием самосознание народов России, многие исследователи понимают необходимость широкого комплексного подхода при изучении истории. В таком отношении труды и взгляды Н.Я. Бичурина имеют невероятное значение при рассмотрении этногенеза и тюркских народов. В-третьих, значение деятельности Н.Я. Бичурина перешагивает за пределы синологии как науки. Его труды в 19 столетии оказали огромное влияние на общественную мысль. Именно Иакинф сумел доказать, что история, обычаи народов Востока требуют такого же достойного внимания, как и истории "просвещенных" наций. В этом отношении его взгляды были переворотными, как в русской синологии, так и ориенталистики в целом. Глава III. Вклад Никиты Яковлевича Бичурина в изучение и публикацию китайских источников по истории тюркских народов 3.1. Основные исторические взгляды Н.Я. Бичурина в отношении древней истории тюркских народов Этот труд до сих пор не оценен до конца. О нем Л.И. Думан писал, что "не уступает по своей значимости и другой большой труд ученого - "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена", увенчавший долгую и самоотверженную жизнь замечательного русского синолога. Этот труд, освещающий историю многих племен и народностей Средней и Центральной Азии, Маньчжурии, Восточного Туркестана, Южной Сибири и Среднего Востока, по своему объему, по точности перевода, по полноте представленных китайских текстов был и остается до сих пор непревзойденным трудом в мировой синологии. Ученые всех стран пользовались и пользуются этим замечательным трудом" . Необходимо отметить, что, кроме "Сведений...", которые были изданы в 20 столетии, у И. Бичурина есть труд по Средней Азии - №Историческое обозрение ойратов или калмыков" (Санкт-Петербург, 1834 год). Заключение В настоящей работе мы проследили жизнь, творчество и вклад в тюркологию одного из крупнейших синологов 19 столетия Никиты Яковлевича Бичурина. На основе анализа нами были сделаны следующие выводы: 1. Биографические данные жизни Н.Я. Бичурина отрывочны, однако последние исследования (в особенности, проведенные исследователями Чебоксара и Санкт-Петербурга) раскрывают достаточно детально раскрывают деятельность ученого-востоковеда. 2. Разная интерпретация отдельных моментов жизни Иакинфа не имеют определяющего значения (например, причины пострижения в монашество), однако в настоящей работе на основе последних исследований мы попытались восстановить объективную картину. 3. Научные исследования и исторические взгляды И. Бичурина определны достаточно конкретно. Иакинф Бичурин явился не просто эпохой в русской и европейской синологии. Его жизнь, его деятельность является примером самоотверженного служения родине, народу. Н.Т. Федоренко писал о нем: "Иакинф жил с глубокой внутренней убежденностью в призвании быть полезным своему отечеству, интересы которого имели для него высшее значение. И в глазах Иакинфа Восток представал сокровищницей, которая не может не быть приобщена к общечеловеческой культуре. Здесь он видел источник знаний и опыта, которые должны быть использованы во благо отечественной и мировой науки. Все более вниманием Иакинфа завладевал Китай и его народ, великим трудолюбием которого была создана древнейшая цивилизация" . 4. Просветительская деятельность Бичурина сопровождалась острой полемикой с весьма распространенными в Европе и России представлениями о Китае как символе застоя, косности и национализма. Ученый выступал против упрощенного западнического подхода к китайской культуре, характерного для русского общества того времени, против приложения к культуре Востока европоцентристких стандартов западноевропейской общественной мысли. Однако сочинения получили критическую оценку различных течений русского западничества (например, В.Г. Белинский). 5. Н.Я. Бичурин оставил огромное количество работ по Монголии и Центральной Азии. При изучении происхождения и развития многих народов Средней Азии, Алтая также учитывались только односторонние европейские и русские взгляды. В настоящее время, с развитием самосознание народов России, многие исследователи понимают необходимость широкого комплексного подхода при изучении истории. В таком отношении труды и взгляды Н.Я. Бичурина имеют невероятное значение при рассмотрении этногенеза и тюркских народов. Иакинф сумел доказать, что история, обычаи народов Востока требуют такого же достойного внимания, как и истории "просвещенных" наций. В этом отношении его взгляды были переворотными, как в русской синологии, так и ориенталистики в целом. Исследования жизни и деятельности требуют дальнейшего детального исследования. Это связано, в первую очередь, с тем, что до сих пор не разработаны его взгляды в области монголоведения и древней истории тюркских народов. Несмотря на то, что за полтора века синология и в особенности тюркология сделали большие шаги вперед, труды о. Иакинфа могут представлять интерес, так как в его работах отражаются взгляды китайских источников начала 19 столетия. Библиография Адоратский Н. Отец Иакинф Бичурин (исторический этюд) // Православный собеседник, Казань, 1886. - Ч. 1, С. 164-180; 245-278; Ч. 2, С. 53-80; 271-316. Алексеев В.М. Заметки об изучении Китая в Англии, Франции и Германии // ЖМНП. Н. серия. Часть V. 1906, сентябрь, с. 101-139; 1906, октябрь, с. 277-340. Отдельный оттиск: Санкт-Петербург, 1906. - 104 с. Алексеев М.П. Пушкин и Китай // Пушкин и Сибирь. - М. - Иркутск, 1937. - С. 108-145. Аристов В.В. Друг Пушкина - Иакинф Бикчурин // Вечерняя Казань, 1881, № 37. - С. 7. Аристов В.В. Не веривший в бога монах // Аристов В.В. Казанские находки: Поиски литературные и исторические // Казань, 1985, № 4. - С. 3-13. Аристов В.В. Судьба библиотеки Иакинфа Бичурина // Книжное обозрение, 1981, №26. Бартольд В.В. Анналы. - М., 1923. - 456 с. Бежин Л. Годы странствий отца Иакинфа // Наш современник. - 1979, №12. - С. 183-184. Белкин Д.И. А.А. Пушкин и китаевед отец Иакинф (Н.Я. Бичурин) // Народы Азии и Африки, 1974, №6. - С. 126-134. Белкин Д.И. Русские литераторы 20-х-40-х годов XIX века и китаевед Н.Я. Бичурин // Формирование гуманистических традиций отечественного востоковедения (до 1917 года). - М.: Наука, 1984. - С. 53-99. Боннер А.Г. Иакинф Бичурин в Иркутске (К биографии ученого-востоковеда XIX века) // Из редких фондов Научной Библиотеки Иркутского государственного ун-та. Опыт работы библиотек вузов и техникумов зоны востоно-сибирского региона и Дальнего Востока, 1974. Вып. 1. - С. 56-64. Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. В 12-х томах. - М.-Л.: Художественная литература, 1953-1956. Бернштам А.Н. Н.Я. Бичурин (Иакинф) и его труд "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена"// Н.Я. Бичурин (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Том 1. - М.: Изд-во АН СССР, 1950. - С. LIV. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1. - М.-Л.: Наука, 1950. Бичурин Н.Я. (Иакинф) Собрание сведений по исторической географии Восточной и Срединной Азии / Составители Л.Н. Гумилев, М.Ф. Хван. - Чебоксары: Чувашское гос. изд-во, 1960. - 758 с. Ванюшке Иакинф Бичурин синчен // Канаш, 1926, 19 меше. Горбачева З.И. Рукописное наследие Иакинфа Бичурина // Ученые записки Ленинградского гос. ун-та. Серия востоковедческих наук // История и философия стран Востока, 1954, №179. - С. 304-316. Греч Н. Барон Павел Львович Шиллинг фон Канштадт // Северная пчела, 1853, № 142. Григорьев П.Г. Никита Яковлевич Бичурин. - Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1954. (на чувашском языке). Григорьев П.Г. Н.Я. Бичурин: пурнасет наукари есем синчен сырна кеске очерк. - Шупашкар: Чаваш АССР гос. изд-ви, 1954. - 52 с. Денисов П.В. Никита Яковлевич Бичурин: очерк жизни и творческой деятельности. - Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1997. - 143 с. Димитриев В.Д. Востоковед Н.Я. Бичурин и Чувашия. - Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 2002. Димитриев В.Д. Бичурин и Чувашия //Известия Национальной Академии наук и искусств Чувашской Республики.- 1998. №1.- С.21-52. Димитриев В.Д. Новые материалы о Н.Я. Бичурине, выявленные в архивах Чебоксар и Казани // Ученые записки Научно-исследовательского ин-та при Совете минситров Чувашской АССР, 1960. Вып. XIX. - С. 320-342. Думан Л.И. Выдающийся русский ученый-востоковед // Вестник Академии наук, 1953, №7. - С. 98-102. Думан Л.И. Научная сессия, посвященная выдающемуся русскому ученому-востоковеду Н.Я. Бичурину // Вопросы истории, 1953, №8. - С. 174-175. Закиев М.З. Проблемы этногенеза татарского народа // Материалы по истории татарского народа. - Казань: ИЯЛИ им. Г. Ибрагимова, 1995. - С. 12-94. Заятуев Г.Н. Н.Я. Бичурин и Д. Банзаров (О научных связях востоковедов) // Исследования по культуре народов Цетральной Азии. - М.: Наука, 1983. Иванова Э.Ф. О музее Н.Я. Бичурина и Бичуринской средней школе // Там же. - С.90-92. Китайские документы из Дуньхуана. Вып. 1. Издание текстов, перевод с китайского, исследования, приложения Л.И.Чугуевского. АН СССР. Отделение истории. Институт востоковедения. Москва: ГРВЛ, 1983. 560 с. (Памятники письменности Востока. Том 7. Выпуск 1.) Козин С.А. О неизданных работах Иакинфа Бичурина // Известия Академии наук. Отделение гуманитарных наук. VII серия, 1929, №5. - С. 399-412. Козлов В.П. Румянцевский кружок и Н.Я. Бичурин (Из истории востоковедения в России) // Народы Азии и Африки, 1979, №4. - С. 122-127. Кореняко В.А. Лицом к Востоку: Научный подвиг Н.Я. Бичурина // Встречи с историей. - М., 1988. - С. 115-124. Коростовец И. Китайцы и их цивилизация. - СПб, 1898. - 396 с. Кривцов В. Время собирать камни. Роман // Нева, 1976, №11. - С. 34-93; №12, С. 3-78. Кривцов В. Отец Иакинф. Роман. - Л.: Художественная литература, 1972. Кривцов В.Н. Путь к Великой стене. Роман. - Л.: Художественная литература, 1972. Кузнецова Э.Ф. Начало пути /Документальная повесть о детских и юношеских годах Н.Я. Бичурина/. - Чебоксары, 1979. Кюнер Н.В. Работа Н.Я. Бичурина (Иакинфа) над китайскими источниками для "Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена". - М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1950. - С. LVI-LXXXVI. Ли Цзян Чжу Иакинф Бичурин - публицист. - Иркутск: Изд-во ИГТУ, 2000. - 54 с. Любимов А. О неизданных трудах отца Иакинфа и рукописях проф. Ковалевского, хранящиеся в библиотеке Казанской Духовной Академии // Записки восточного отделения Русского археологического общества. Т. XVIII. Вып. 1. - СПб, 1908. - С. 60-64. Малькевич Б.А. Материалы к библиографии трудов Н.Я. Бичурина // Н.Я. Бичурин (Иакинф) Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Том 3. - М.: Изд-во АН СССР, 1953. - С. 87-92; 93-101. Миротворец В. К биографии Бичурина // Православный собеседник, 1888, №8. - С. 410-426. Моллер Н.С. Иакинф Бичурин в далеких воспоминаниях его внучки // Русская старина, 1888, кн. VIII, С. 281-300; кн. IX, С. 525-560. Мурзаев И.Д. Новые документы об Иакинфе Бичурине, выявленные в архивах Ленинграда // Ученые записки Научно-исследовательского ин-та при Совете министров Чувашской АССР. Вып. XIX. - Чебоксары, 1960. - С. 303-319. Мурзаев И.Д. Иакинф Бикчурин синчен хушса калани // Сунтал, 1926, №3-4 (21-22). - С. 30-31. Мырханов Т. Жизнь и деятельность выдающегося русского китаеведа Н.Я. Бичурина (о. Иакинфа) // Сборник студенческих работ Среднеазиатского ун-та. Вып. 7. - Ташкент, 1954. - С. 17-28. Мясников В.С. Валаамская ссылка Н.Я. Бичурина (Востоковед: 1777-1853) // Проблемы Дальнего Востока, 1986, №1. - С. 115-121; №2, С. 131-138. Мясников В.С. Слово о Н.Я. Бичурине (Востоковед: 1777-1853) // Вестник Московского университета; Серия 13, Востоковедение, 2003, №1. - С. 60-67. Мясников В.С. Глубокие познания и добросовестные труды. К 200-летию со дня рождения Н.Я. Бичурина // Литературная газета, 1977, 21.09. - С. 15. Мясникво В.С. Основоположник русского китаеведения. К 200-летию со дня рождения Н.Я. Бичурина // Известия Сибирского отделения АН СССР, 1978, №1. - С. 98-102. Мясников В.С. Творческое наследие Н.Я. Бичурина и современность. К 200-летию со дня рождения Н.Я. Бичурина // Проблемы Дальнего Востока, 1977, №3. - С. 168-177. Мясников В.С. Наследие ученого-патриота. К 200-летию со дня рождения Н.Я. Бичурина // Известия, 1977, 7.09. Московский вечерний выпуск. Никитенко А.В. Записки и дневник (1804-1877). В 2 тт. - СПб, 1905. - С. 242. Н.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение. К 200-летию со дня рождения. Материалы конференции. Части I-II. Составитель А.Н. Хохлов. - М.: Наука, 1978. Родионова В.Г. Рецензия: В.Д. Дмитриев Н.Я. Бичурин (Иакинф). Ради вечной памяти. - Чебоксары, 1991. Русский биографический словарь, Т. II, И-К. - СПб, 1897. Русско-китайские отношения: 1689-1916: Официальные документы. Составители Скачков П.Е. и B.C. Мясников. АН СССР. Институт китаеведения. Москва: ИВЛ, 1958. - 139 с. Петров А.А. Рукописи по китаеведению и монголоведению, хранящиеся в Центральном архиве ТАССР и библиотеке Казанского университета // Библиография Востока, 1937, №10. - С. 139-155. Письма Н.Я. Бичурина к Погоджину П.Е. Публикация, вступительная статья и примечания П.Е. Скачкова // Советское китаеведение, 1958, №3. - С. 141-154. Погодин М.П. Биография Иакинфа Бичурина // Беседы в обществе любителей российской словесности при Московском университете, 1871, выпуск 3. - С. 62-68. Пушкин А.С. История Пугачева. Собрание сочинений. Т. 8. - М.-Л.: Художественная литература, 1949. Романов В.П. Вольнодумец в рясе (Никита Бичурин) // Романов В.П. Драмы. - Чебоксары: Чувашское книжное изд-во, 1997. - 272 с. Симоновская Л.В. Бичурин как историк Китая // Доклады и сообщения исторического факультета МГУ, 1948. Вып. VII. - С. 46-61. Симулин А.М. Казанская духовная семинария времен Н.Я Бичурина // Там же. - С.54-67. Скачков П.Е. Библиография Китая: Систематический указатель книг и журнальных статей о Китае на русском языке: 1730-1930. Москва-Ленинград: Соцэкгиз, 1932. 844, XXIII с. - То же: Ann Arbor, 1948.- 844 р. Скачков П.Е. Иакинф Бичурин (1777-1853). Архивные материалы биографии // Библиография Востока, 1933, вып. 2-4. - С. 79-90. Скачков П.Е. О рукописном наследии Н.Я. Бичурина // Очерки по истории русского востоковедения. Сбор. 2. - М.-Л., 1956. - С. 198-206. Скачков П.Е. Библиография Китая. Систематический указатель книг и журнальных статей о Китае на русском языке. 1730-1930. Выпуск 1932 года. - М., 1932. Скачков П.Е. Библиография Китая. Систематический указатель книг и журнальных статей о Китае на русском языке. - М., 1960. Скачков П.Е. "Бичуринский период" русской синологии (Фрагменты из подготавливаемой к печати книги автора "Очерки по истории русского китаеведения" // Проблемы Дальнего Востока, 1975, №1. - С. 180-186. Скачков П.Е. Письма Бичурина из Валаамской монастырской тюрьмы // Народы Азии и Африки, 1962, №1. - С. 100-102. Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. - М.: Наука, 1977. Таланов А., Ромова Н. Друг Чжунго. Об Н.Я. Бичурине. - М.: Молодая гвардия, 1955. Тафаев Г.И. Социально-политические и исторические взгляды Н.Я. Бичурина (1977-1853) (Исследователь эволюции человеческого общества) // Вестник Чувашского педагогического ун-та им. Яковлева, 2002, №5. - С. 95-103. Тертицкий К.М. Послесловие // Бичурин Н.Я. Статистическое описание Китайской империи. - М.: Восточный дом, 2002. Тимковский Е.Ф. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 годах. - СПб, 1824. - Ч. 1-3. Тихвинский С.Л., Пескова Г.Н. Выдающийся русский китаевед Н.Я. Бичурин. У 200-летию со дня рождения // Новая и новейшая история, 1977, №5. - С. 146-159. Тихонов Д.И. Русский китаевед первой половины девятнадцатого века Иакинф Бичурин //История и филология стран Востока. Учение записки. Выпуск 4. - С. 281-307. Федоренко Н.Т. О романе В. Кривцова "Путь к великой цели" // Кривцов В.Н. Путь к Великой стене. Роман. - Л.: Художественная литература, 1972. - С. 279-291. Федоренко Н.Т. "Иакинф Бичурин, основатель русского китаеведения" // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. Т. 33, 1974. №3-4. Халиков А.Х. Происхождение татар Поволжья И Приуралья. - Казань: Татарское книжное изд-во, 1978. - 160 с. Харлампович К. Материалы для истории Казанской духовной семинарии в 18 веке. - Казань, 1903. Хохлов А.Н. Об источниковедческой базе работ Н.Я. Бичурине о Цинском Китае // Народы Азии и Африки, 1978, №1. - С. 129-137. Хохлов А.Н. Н.Я. Бичурин и его труды о Монголии и Китае (Востоковед 1777-1853) // Вопросы истории, 1978, №1. - С. 55-72. Хохлов А.Н. Н.Я. Бичурин и Российская академия наук (К биографии китаеведа. 1777-1853) // Вестник АН СССР, 1978, №6. - С. 115-124. Чибис А.А. Бичурин Никита Яковлевич // Краткая чувашская энциклопедия. - 2001. - С.87-88. Чивилихин В.А. Память: Роман-эссе. - М.: Художественная литература, 1982. - С. 210-219. Чомат Юркки И. Китайра пуранна Шупашкар сынни // Канаш, 1926, феврале 5-меше. Чугуевский Л.И. Бичуринский фонд в Архиве Института востоковедения // Проблемы востоковедения, 1959, №5. - С. 136-147. Шастина Н.П. Значение трудов Н.Я. Бичурина для русского монголоведения // Очерки по истории русского востоковедения. Сборнипк 2. - М., 1956. - С. 181-197. Щукин Н.С. Иакинф Бичурин // Журнал министерства народного просвещения, 1857, часть XCV, №9. - С. 111-126. Документы и письма Архивные копии с материалов Государственного архива Иркутской области и ЦГИА // Архив ЛО ИВАН, ф.7, № 37/8, 37/9. Копия рапорта Бичурина от 30 апреля 1814 года в Синод о проступках иеромонахов Серафима, Аркадия и церковника Пальмовского // Архив ЛО ИВАН, ф. 7, № 37/6. Письмо кн. А. Голицына Ю.А. Головкину от 8 января 1806 года // Архив ЛО ИВАН, ф.7, № 37/4, л. 2 об. Письмо Егору Федоровичу Тимковскому от 25 августа 1822 года// Рукописный отдел Института востоковедения АН СССР, ф.7, д. №38, л. 107. Приложения Приложение № 1. Архивные материалы (в хронологической последовательности по архивным делам) 1802 год I. Дело Синода № 219. 1802 год. На 22 листах. "По доношениям Вениамина епископа Иркутского, о произведении Керенского игумена Лаврентия в Вознесенский монастырь во архимандрита". Тут же "О произведении в оный Вознесенский монастырь во архимандрита Казанской академии грамматики учителя иеромонаха Иакинфа". 1. "Доношение Вениамина и назначении архимандрита в Иркутский Вознесенский монастырь и начальником семинарии". 16 мая (Рассмотрение Синодом донесения. Предложение Амвросия Подобедова назначить Иакинфа Бичурина. Краткие данные о сего службе. Постановление Синода о назначении Иакинфа Бичурина). 2. Указ "О выдаче архимандриту Иакинфу прогонных на 4 лошади". 11 февраля. № 2534. 3. "Рапорт Вениамина Иркутского о прибытии И. Бичурина в Иркутск и вступлении в должность". 7 августа. № 94. 1803 год II. Дело Синода № 183. 1803 года. На 447 листах. "ПО предложенеию Синодального члена Амвросия митрополита Новгородского и кавалера о происшедшем в Иркутской семинарии беспорядке от семинаристов и о составлении (!) оказавшегося при сем случае предосудительного поступка архимандрита Иакинфа". ("Об обнаружении в покоях отца архимандрита Н.И. Харламовой, жившей "скрытным образом" под видом послушника Андрея Иванова. Допросы судебного следствия - Иркутской консистории). III. Дело Синода № 167. 1805-1823 года. На 587 листах. "О Пекинской миссии". (Дело касается отправления и работы миссии И. Бичурина. Назначение на должность начальником миссии архиепископа Мелхиседека, отказ его из-за болезни). Далее: 1. Назначение Аполласа. Его послужной список. Л. 91. 2. Послужной список аеромонахов Серафима и Аркадия. Л. 95. 3. То же, причтеника Василия Яфицкого и иеродиакона Нектария. Лл. 91-96. 4. Инструкция Аполлосу - оставшаяся действительной и для И. Бичурина. Лл. 106-119; 248-256. 1807 год 5. "Лист Всероссийской империи из Правительствующего сената, Китайского государства в Трибунал иностранных дел". (О смене Софрония и новой миссии). Л.. 139-140. 6. Отвод Аполлоса гр. Головкиным. Л. 191. 7. Рапорт Амвросия архиепископа Тобольского о поведении И. Бичурина, находящегося на исправлении в Тобольском монастыре 5 января. Л. 193. 8. Указ Синода о разрешении священнослужения И. Бичурину. 11 февраля. Л. 194. 9. Предложение обер-прокурора Голицына - согласие Алесандра Первого и распоряжение его о назначении И. Бичурина начальником Пекинской миссии. 5 марта. Л. 209. 10. Указ Синода о смене Аполлоса и назначении И. Бичурина. 8 мая. Лл. 211 и 227. 11. "Лист Всероссийской империи из Правительствующего сената, Китайского государства в Трибунал иностранных дел.". 7 мая. Л. 228. 12. Рапорт - "определенного в Пекинскую духовную миссию архимандрита Макинфа" о получении указа. 11 мая. Л. 232. 13. Рапорт "Вениамина епископа Иркутского" о прибытии И. Бичурина и передаче ему имущества миссии. 5 июля. №75. Л. 237. 1808 год 14. Рапорт И. Бичурина из Пекина о принятии от Софрония Сморжевского имущества миссии; доходах миссии со сдаваемых в аренду домов, принадлежащих миссии; финансовые соображения. 10 мая. №6. Л. 290. 15. Рапорт И. Бичурина об отправлении из Кяхты и прибытии в Пекин. 10 мая. №7. Л. 292. 16. Рапорт И. Бичурина с просьбой увеличения жалованья членам миссии, ввиду дороговизны жизни и необходимости поддерживать авторитет среди китайцев. 10 мая. Л. 294. 17. Рапорт И. Бичурина об отправлении с Софронием Сморжевским ветхого церковного имущества. 10 мая. №2. Л. 300. 18. Рапорт Соврония Сморжевского - "как наилучшим образом проводить православие в Китае". Л. 306-311. 19. Оглавление записки Софрония Сморжевского "О манджуро-Китайском государстве" с указанием числа листов. Лл. 318-320. 20. Расписки И. Бичурина в принятии имущества и денег миссии. Лл. 321-323. 21. Рапорт И. Бичурина о необходимости присылки церковной утвари. 10 мая. Л. 329. 22. Рапорт Софрония Сморжевского о розыске документов в Пекинском архиве с приложением подлинной грамоты Леонтию Максимову. Лл. 333-336. 23. Рапорт И. Бичурина об отправлении обратно иеромонаха Нектария ввиду его пьянства. Занятия членов миссии. Жалоба на плохое поведение иеромонахов Аркадия и учеников Громова и Лавровского. Составление краткого катехизиса из католической книги. 30 июля. Л. 406. 24. Письмо И. Бичурина Вениамину епископу Иркутскому с просьбойц отнестись сострадательно к иеромонаху Нектарию, отправленному обратно в Россию. Июль (?), Лл. 408-409, и другие документы, касающиеся попыток Синода, не увеяавшихся успехом, заменить учеников Громова и Лавровского (Лл. 437-439) и розысков присланного И. Бичуриным через Нектария экземпляра катехизиса и ведомости христиан (Лл. 454-469). 25. Копия с ведомости о числе христиан, албазинцев и китайцев, за 1820 год (28 мужчин, 3 женщины). Л. 469. 26. Перевод Степана Липовцева с китайского языка экземпляра катехизиса, присланного И. Бичуриным "Православное учение. Напечатано старанием архимандрита Иакинфа". Лл. 483-502. 1814 год 27. Рапорт И. Бичурина. (Расхищение и заклад церковных вещей иеромонахом Серафимом и Пальмовским. Плохое поведение Аркадия: дает под большие проценты китайцам деньги, упрямство и грубость. Непослушание Серафима). 30 апреля. Л. 548. 1816 год 28. Донесение И. Бичурина. (Об истечение десятилетнего срока пребывания миссии в Пекине. Занятия учеников. Соображения о необходимости более тщательного подбора членов миссии. Необходимость преобразвоания работы миссии. Оценка словарей Липовцева и Владыкина. Организация изучения китайского языка и Китая в миссии. Просьба оставить еще на десятилетие для окончания работ в обучении новых членов миссии). 18 ноября. Л. 570-7. 1821 год 29. Рапорт И. Бичурина из Иркутска о возвращении миссии в Кяхту и в Иркутск и отправлении в Петербург. 10 ноября. №14. Л. 582. 1808 год IV. Дело Синода № 152. 1809 года. "По рапорту Пекинского архимандрита Иакинфа о встретившихся препятствиях при переводе им некоторых мест из литургии". 1. Рапорт И. Бичурина. Занятия членов миссии и учеников. Затруднения при переводе терминов. 6 октября 1808 года. №15. 1809 год 2. Указ Синода о посылке И. Бичурину "Зерцала грекороссийского исповедания" Дмитрия Ростовского. 15 марта. 3. Рапорт И. Бичурина. Получение книги ("Зерцало"). Ремонт церкви и помещения. Занятия членов миссии китайским и маньчжурским языками. 5 октября №19. Л. V. Дело Синода №877. 1818 год. "О Пекинской миссии". Начато августа 1818 года. Окончено июль 1833 год. (Предложение Синоду графа Несельроде об избрании нового начальника миссии. Выбор членов миссии. Назначение Ф. Штейна. Проект инструкции. Предложение П. Каменскому ехать во главе миссии. Отказ его. Согласие после уговоров и наград. Штат новой миссии. Послужной список П. Каменского. Пострижение и производство П. Каменского в архимандриты. Снабжение миссии книгами. Рескрипт Александра о награждении П. Каменского. Выбор студентов. Послужные списки членов миссии. Рапорт П. Каменского о приезде в Кяхту). 1821 год 1. Рапорт П. Каменского о прибытии миссии в Пекин и о нехватающих вещах при приеме имущества. 4 мая. Л. 109. 2. Реестр вещам, неоказавшимся в наличности при сдаче, с отметками И. Бичурина. Подписан им же. Лл. 110-111. 3. Списко крещеных албазинцев и китайцев. Л. 112. 4. "Опись Российским церквам (в Пекине находящихся)" и всего имущества миссии на 23 листах. Лл. 113-138. 5. Донесение П. Каменского и примечания к нему. Характеристика И. Бичурина. Комплот членов миссии и их характеристика. Переход Израиля на сторону И. Бичурина. Кража Израилем ценных бумаг, касающихся миссии И. Бичурина. Работа членов миссии. О Е.Ф. Тимковском. Неправильность в крещении китайцев. 14 мая. Лл. 147-154. 1813 год 6. Отношение Сибирского генерал-губернатора с копией доноса учеником на И. Бичурина. На 14 листах. 25 апреля. № 733. Лл. 157-170. 7. Секретное отношение Несельроде И.П. Пестелю. (Сомнение в правильности доноса). 18 мая. № 67. Л. 173. 8. Справка канцелярии Синода о членах Пекинской миссии. (Краткие сведения о службе И. Бичурина с перечислением его должностей. То же об остальных членах миссии (без числа)). Лл. 181-185. 1822 год 9. Копия постановления Синода на донесение П. Каменского. (Поручение митрополиту Серафиму произвести расследование об И. Бичурине и остальных членах миссии). 1 февраля. Лл. 186-189. 1823 год 10. Рапорт митрополита Серафима о произведенном расследовании. 29 января. Лл. 257-279. (Как было приступлено к расследованию. Принятые меры изоляции. Допросы И. Бичурина и остальных. Просмотр бумаг. Обнаруженное следствием. Пункты обвинения. Предлагаемое наказание). 11. Определение Синода по следственному делу миссии. 19 февраля №56. Лл. 243-268. (Виновность И. Бичурина. Проступки. Определение наказания). 12. Отношение кн. Голицына Синоду о резолюции Александра о наказании И. Бичурина. 20 августа. № 2487. Л. 29. 13. Рапорт Серафима об исполнении указа. 17 сентября. Лл. 273-274. (Далее о десятой миссии П. Каменского) 1822 год VI. Дело С. Петербургской духовной консистории № 156. 1822 года. На 682 листах. "О Пекинских миссионерах, возвратившихся в Россию". 1. Подлинники писем П. Каменского, копии определений Синода, донесения П. Каменского, и др. касающиеся проступков миссии. 2. Копии с определениями Консистории на 4 листах. 3. Вопросные пункты и ответы И. Бичурина на 42 листах. 4. Ответы Серафима на 34 листах. 5. Допросы других членов миссии и других лиц на 87 листах. 6. Бумаги, найденные в кельях И. Бичурина, Серафима и Аркадия на 4 листах. 7. Третий и последний ответ И. Бичурина на 4 листах. 8. Книга исходящих бумаг со вступления настоящей миссии. Лл. 236-255 (2805-1806 гг.). Л. 255 (1812 год). 9. Записи Серафима о дороге в Иркутск. Лл. 251-266. 10. Описание миссии И. Бичурина (составлена Серафимом). Лл. 318-320. 11. Отрывки И. Бичурина для составления ответов по пунктам обвинения на 4 листах. 12. Путевые журналы китайских посольств на 136 листах. (Рукопись И. Бичурина). 13. Фактура книг И. Бичурина на 3 листах. 1822 год VII. Дело С. Петербургской духовной консистории № 354. 1822 года. На 3 листах. "По рапорту наместника здешней лавры архимандрита Товия и рассмотрении письма иркутского преосвященного Михаила и просьб от бывшего иеродиакона Израиля на архимандрита пекинской миссии Иакинфа касательно должных сим анхимандритом ему Израилю 500 рублей". 1. Рапорт Товия о взятой И. Бичуриным у Израиля шуье и неуплате денег (И. Бичурин, ссылаясь на то, что денег в настоящее время у него нет, предлагает возвратить шубу). 1831 год VIII. Дело Синода №837. На 14 листах. "О монахе Иакинфе, касательно снятия с него сана". 1. Прошение И. Бичурина о снятии с него сана. Троицкосавск. 29 августа. Л. 1. 2. Предложение обер-прокурора Синоду о ходатайстве Министрества иностранных дел о снятии сана с И. Бичурина. 31 октября. № 2999. Лл. 2-3. 3. Справка Духовной консистории об И. Бичурине. Краткие сведения о его службе (без числа). Лл. 5-6. 4. Выписка из журнала о слушании прошения. Предписание митрополиту Серафиму сделать И. Бичурину увещевание. 1 марта. Л. 7. 1832 год 5. Рапорт Серафима Синоду об отказе И. Бичурина от намерения снять сан. 26 августа. № 71. Л. 10. 6. Указ Синода о рассмотрении дела. Постановление ввиду ходатайства Министерства иностранных дел снять с И. Бичурина сан и послать на утверждение Николаю Первому. 31 мая. Лл. 11 и 12. 7. Предложение обер-прокурора Мещерского Синоду о резолюции Николая "не дозволять оставлять монашество". Л. 11. 1838 год IX. Дело Синода № 1454. 1838 года на 1 листе. "Об объявлении монаху Иакинфу за перевод с японского языка книги "Описание монет Китая" - высочайшего благоволения". (Точное название переведенной книги не указано). 1840 год Х. Дело Синода № 379. 1840 года. На 2 листах. "Об увольнении монаха Иакинфа на три месяца в отпуск в города Москву, Воронеж и Киев для поправления здоровья и поклонения святым угодникам". (Разрешение было дано). 1849 год XI. Дело Синода по Казанской епархии № 665, 1849 года. На 7 листах. "О пожертвовании монахом Иакинфом в пользу Казанской академии 168 разного названия книг, карт и рукописей". (Список рукописей и книг). 1853 год XII. Дело Александро-Невской лавры. №77. 1853 года. "О пожертвовании проживающим в Лавре монахом Иакинфом в пользу Лаврской братии билета сохранной казны в 300 рублей серебром". (Интересно только для установления имени матери И. Бичурина). 1853 год XIII. Дело Александро-Невской лавры. №98. 1853 года. "О смерти находившегося на жительстве в Лавре монаха Иакинфа, бывшего начальника Пекинской духовной миссии". 1. Рапорт благочинного Александра о смерти И. Бичурина. 11 мая. № 27. 2. Доклад канцелярии Лавры Синоду о смерти. 18 мая. № 820. 3. Извещение канцелярии Лавры в Азиатский лепартамент о смерти и дне похорон. 12 мая. № 901. 4. Отношение Министерства иностранных дел в канцелярию Лавры с препровождением жалованья И. Бичурина с 1 по 11 мая. № 1732. 5. Отношение Академии Наук о возвращении взятых И. Бичуриным книг. 26 июля. № 1510. 6. Донесение эконома Лавры из канцелярии о распределении вещей между монахами, продаже ценных вещей и направлении книг и рукописей в Лаврскую библиотеку, 24 сентября № 1851. 1864 год 8. Прошение Дмитрия Феникса о выдаче ему вещей, оставшихся после И. Бичурина, как родному дяде. 13 февраля. №336. 9. Ответ Лавры о состоявшемся распределении имущества среди монахов. 12 марта №315. Приложение № 2 Список книг, отправленных в Казанскую духовную академию 20 экз. Статистики Китайской империи [10] 20 экз. Земледелие в Китае [10] 20 экз. История четырех ханов [10] 20 экз. История Тибета и Хухунора [10] 2 экз. Описание Чжуньгарии [1] Два плана Пекина с описанием [1] 10 экз. Федона [5] 20 карт Маньчжурии [10] 20 карт Восточной Монголии [10] 20 карт Тибета и Хухунора [10] Географические карты, чертежи и костюмы 1. Карты пяти частей света; 2. Подробная карта Северной Америки; 3. Карта Сибирской границы; 4. Карта Средней Азии; 5. Карта Древней России; 6. Топографическая карта окрестностей Москвы; 7. План Москвы; 8. 13 чертежей к земледелию в Китае; 9. 3 тетради чертежей к Очеркам России; 10. Тетрадь чертежей к сочинению Жомина. Друг природы. Атлас к чертежам Жомина; 11. Костюмы инородцев в Китае; 12. Костюмы кавказских народов. Рукописи 1. Изложение китайского законодательства в трех томах, сокращенный перевод с китайского. 2. История монгольского народа, извлечения из Китайской летописи Тхунь-зянь-гань-му. Перевод с китайского. 3. История древних среднеазиатских народов. Черновой перевод с китайского. 4. Китайская география с трех частях. Сокращенный перевод с китайского. 5. География 13 китайских губерний. Перевод с китайского. Обе сии географии переведены для собственного употребления при справках, не для печати. 6. Китайская история в семи томах. Перевод с китайского. Сия история извлечена из китайской летописи Тхунь-зянь-гань-му и состояла из 16 томов. Но в последний мой отъезд в Кяхту в 1835 году девять томов из них остались в библиотеке барона Шиллинга, с которой по смерти его вместе с прочими моими книгами поступили в библиотеку Императорской Академии наук, где и теперь хранятся. Впрочем, как сия история была переведена для собственного употребления при справках, то перевод вообще неполон, необработан и без пояснений. 7. Монгольский словарь с русским переводом, сделанный с китайского словаря Сан-хэ-бянь-лань. 8. Историческое обозрение ойратов. Сочинение. 9. Единственный экземпляр старой Китайской грамматики - литографированный. 10. Записки о Монголии на французском языке. 11. Описание Тибета на французском языке. 12. Об оспе в Китае. Перевод с китайского. 13. Список губерниям и городам в Китае, составленный для справок. 14. Народные племена в Монголии. Перевод с немецкого. 15. Голосовая система китайского языка и письма. 16. Степное уложение китайское. Книги, частно приложенные Экземпляр "Китайской статистики с картами"; Экземпляр "Китая в гражданском и нравственном состоянии"; Экземпляр "Китайской грамматики" для поднесения Его Высокопреосвященству; Два экземпляра "Китайской статистики с картами" - один для Ректора, другой для о. Инспектора семинарии; Экземпляр "Китайской статистики с картами" - протоиерею Виктору Петровичу Вишневскому. Монах Иакинф Приложение № 3 Некоторые статьи, очерки, заметки, которые упоминаются в тексте Записки о Монголии Труд в четырех частях издан в 1828 году под следующим названием "Записки о Монголии, сочиненные монахом Иакинфом с приложением карты Монголии и разных костюмов" (СПб, 1828). Перед титульным листом помещен портрет Бичурина с надписью: "Благородный китаец в летнем одеянии". Здесь публикуются первая и вторая части, в основу которых положены путевые записки, которые автор вел во время обратного пути из Пекина в Россию в 1821 году, дополненные наблюдениями во время поездки по Монголии в 1807 году. О древнем и нынешнем богослужении монголов Впервые напечатано как отдельный раздел второй части "Записок Монголии". Отдельно опубликовано в "Московском вестнике" (1828, ч. 10, №16, С. 349-367) без каких-либо изменений. Разбор критических замечаний Напечатано в "Московском телеграфе" (1828, ч. 21, №21, С. 467-486; ч. 22, №13, С. 50-65). О сложных взаимоотношениях Бичурина и Клапрота московский ученый Н. Щукин писал следующее: "Противники знакомы были еще в молодости и знали кое-какие слабости друг за другом. Клапрот был в Иркутске с послом графом Головкиным, а о. Иакинф находился в тамошнем Вознесенском монастыре архимандритом. Наши ученые следовали за этой распрею, и, по слепому пристрастию ко всему иностранному, тайно желали победы Клапроту. Но дело кончилось взаимным истощением доказательств. ("Журнал Министерства народного просвещения", 1857, №9, С. 21). Отрывки из путешествия по Сибири Впервые по частям напечатаны в альманахе "Северные цветы" (1832, С. 66-85) и журнале "Телескоп" (1833, ч. 13, С. 559-571) под названиями "Байкал" (письмо к О.М. Сомову), и "Прогулка за Байкал" Второй раз напечатаны в "Русском вестнике" (1841, т.4, С. 74-94) со следующими замечаниями редакции: "Сия статья была напечатана в одном из русских журналов за несколько лет; здесь является она дополненная новыми сведениями. Как желательно видеть записки почтенного хинезиса вполне напечатанными, но исполнится ли когда наше желание?". Оригиналы писем Бичурина к О.М. Сомову хранятся в рукописном отделе Пушкинского Дома (ф.93, оп. 3, №125 и др.). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии Отдельными книгами (в трех томах) издано в 1851 году, а в 1950-1953 годах переиздано Институтом этнографии АН СССР. Здесь данный труд публикуется с большими сокращениями (включены "Предуведомление", "Введение к первой части" и раздел "Тугю", т.е. сведения о древних предках тюркских народов). Замечания на статью в русской истории г. Устрялова Напечатано в "Москвитянине" (1845, №7-8, С. 81-102) Средняя Азия и французские ученые Напечатано в "Москвитянине" (1848, ч. 3, №6, С. 87-127). Письмо к П.Л. Шиллингу Извлечено из архива и напечатано в книге "Н.Я. Бичурин и его вклад в русское востоковедение" (М., 1977, ч. 2, С. 117-118). Петухов П.Д. - глава пограничной администрации в Троицкославске; Молчанов Я.Т., Игумнов Н.М. - кяхтинские купцы; Ермолов А.П. - известный русский генерал; Ковальский О.М. - основоположник монголоведения в России; Попов А.В. - монголовед; Соломирский В.Д. - секретарь П.Л. Шиллинга во время экспедиции 1830-1831 годах; Вавилов И.С. - петербургской купец. Письма к М.П. Погодину Номера 1-16 напечатаны в "Советском китаеведение" (1958, №3, С. 144-154), а последнее письмо (№17) извлечено составителем из фондов Отдела рукописей ГБ им. В.И. Ленина (ф. 251, р. II, п. 47, л.1). Погодин М.П. - редактор журнала "Москвитянин", историк и литератор; Венелин Ю. - сотрудник "Москвитянина", историк болгарской литературы; о. Аввакум (Честной Д.С.) - член Пекинской духовной миссии, крупный ученый-востоковед; Ободовский А.Г. - автор учебника географии; Броссе М.И. - академик (о нем Бичурин писал и в письме №3). Письмо к Ректору Казанской духовной академии Оригинал письма хранится в ЦГА Татарской АССР (ф. 10, оп. 1, р. 812, лл. 28-31 об.). Полный текст письма публикуется впервые. Вишневский В.П. - известный чувашевед, автор книги "Начертания правил чувашского языка" (Казань, 1836), которая имелась в библиотеке Бичурина (см. №41 списка). В Отделе рукописей ГПЮ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина (ф. 15, ед. хр. 38) сохранилось несколько писем В.П. Вишневского к Н.Я. Бичурину. Приложение № 4 Корректировочная таблица чтений китайских имен собственных, названий и терминов, приводимых в трудах отца Иакинфа (Н.Я. Бичурина) // По материалам К.М. Тертицкого, вошедшим в послесловие к труду Н.Я. Бичурина "Статистическое описание Китайской империи" - М.: Восточный дом, 2002. Отец Иакинф, проделавший огромную работу по переводу, комментированию и введению в научный оборот китайских летописных материалов, пользовался пекинским диалектом китайского языка, в позднейшие времена легшим в основу т.н. "путунхуа", т.е. "обычного языка", принятого в настоящее время в качестве стандартного разговорного и письменного языка в КНР. В то же самое время отсутствие в отечественной и мировой синологии XIX в. стандартизованных систем записи китайских слов знаками фонетических алфавитов привела к тому, что в записях отца Иакинфа зачастую "стандартное" северокитайское произношение оказалось перемешанным с южнокитайскими диалектными чтениями и многочисленными русскими заимствованиями китайских слов через посредство монгольского языка. Все это привело к накоплению порой просто досадных разночтений с трудами позднейших синологов и сделало трудноидентифицируемым ряд звучаний оригинальных китайских слов. Проще говоря, читатель, пользующийся материалами как в современном переводе, так и в переводе отца Иакинфа, зачастую не может правильно сопоставить информацию из-за разности звучаний одних и тех же слов. Данная корректировочная таблица призвана отчасти исправить положение. Начало слога, согласные: Конец слога, гласные: Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Кх К Е (после шипящих) Э Пх, пьх П Ей Э Их, тьх Т Ен Эн Х С Ень Энь Цс Ц Еу Оу Гк Г Эу Оу Дт Д Ияо Яо — - Ио Юэ — - Уо О — - Ы (после шипящих) И — - Ын Эн или ин — - Ынь Энь Слоги: Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Ву У Эрр Эр Бпа Ба Хо Хэ Шы Ши Кхэ Кэ Жинь Жэнь Гинь Цзинь Примеры корректировки слогов, встречающихся в материалах К.М. Тертицкого: Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Чтение по о. Иакинфу Современное чтение Кхун Кун Чжень Чжэнь Пху Пу Чжеу Чжоу Пьхин Пн Дэу Доу Тхай Тай Мэуь Моу Тьхянь Тянь Бияо Бяо Хин Син Ио Юэ Цсе Це Сио Сюэ Чже Чжэ Суо Со Юе Юэ Нын Нэн Лей Лэй Дын Дин Чен Чэн Вынь Вэнь Жень Жэнь - - Примеры корректировки чтений различных китайских слов: Чтение по о.Иакинфу: Современное чтение: Тьхяньаньмынь (Врата Небесного Спокойствия в Запретном Городе в Пекине) Тяньаньмэнь Шаболио (имя тюркского хана) Шаболюэ Шу-гин (каноническая "Книга истории") Шу-цзин Дахя (Бактрия) Дася Кангюй (держава приаральских кочевников) Канцзюй Сиваньгинь (среднеазиатское владение) Сиваньцзинь Вынь оуто ван (князь орды из рода Вэнь) Вэнь оуто ван Гинь (чжурчженьская династия) Цзинь Кхэуянь (соль) Коуянь Ву (пять) У Все соответствующие данным примерам корректировки возможно легко и быстро применить при чтении трудов отца Иакинфа и сопоставлении их с трудами современных исследователей. | 
