Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Россия, 20 век.
К оглавлению
ВОЙНА
Сам Сталин на театре Зимней войны не был, но зато там с финской стороны бывал его бывший секретарь Борис Бажанов, ставший перебежчиком еще в начале 1920-х гг. Со стороны Сталина на фронте побывали люди из его ближайшего окружения, как, например, Лев Мехлис, для осуществления карательной миссии.
Вообще Зимняя война была типично сталинской войной. Она была начата и закончена по воле и приказу Сталина. Эта война была также самым страшным ударом по политической карьере Сталина, если, конечно, не брать во внимание события лета 1941 г.
По свой политической концепции Зимняя война была тесно связана со Сталиным и с олицетворяемой им системой, поэтому именно Сталин наилучшим образом символизировал то, за что сражались по обе стороны фронта.
Красноармейцы, идя в атаку, кричали: «За Родину, за Сталина!». Финны, естественно, ничего не кричали, да и в атаку не слишком часто шли, но они прекрасно понимали, что означает военный клич противника.
Высшее военное руководство ясно понимало, что, как бы война ни закончилась, мир придется заключать со Сталиным, поэтому цензура запрещала оскорблять личность вождя.
Рупором Сталина был Молотов, который, подобно «говорящему вождю» некоторых примитивных народов, объявлял волю вождя, так как тот был слишком высокороден для того, чтобы делать это лично. По конституции 1936 г. положение
Сталина в «демократическом» Советском Союзе было довольно скромным. Формально он руководил лишь одной из общественных организаций, которая, правда, была самой передовой. Властные же полномочия были сосредоточены в руках всенародно избранных Молотова и Калинина.
Изучение «фона Зимней войны» можно начать, как Юхани Суоми, с переговоров 1938 г. с Ярцевым или даже с более раннего периода, например, с получения Финляндией независимости. Однако, если рассматривать только действия Финляндии и то, как СССР вписывался в ее внешнюю политику, то результаты не будут особенно ощутимы. Более целесообразно было бы изучать агрессора. Сталину вовсе не обязательно было нападать на Финляндию, так же как и не было никакой необходимости оккупировать Прибалтику или уничтожать миллионы своих граждан.
Имеющиеся в нашем распоряжении материалы позволяют утверждать, что ответственность за начало войны несет именно Сталин, так как никто другой не мог принимать подобного рода решения. Вероятно, можно назвать и других виновников. Например, Жданова, Куусинена и Мерецкова. Правда, в условиях тоталитарной советской системы отказаться от полученного задания можно было только ценой собственной жизни, так что определение степени виновности кого-то другого, кроме Сталина, предполагает исследование чрезвычайно тонких материй, таких, как инициативности и психики.
В советской — и даже в посткоммунистической — историографии делались попытки переложить часть вины за начало войны на финнов и подчеркивалось, что Сталин войны не хотел.
Эти выводы следуют очень своеобразной логике. Сталин, конечно же, не хотел войны. Совершенно естественно, что его цель не состояла в гибели более 130 000 своих солдат, в изгнании из Лиги Наций и потере своего международного авторитета. Разумеется, он не был настолько сумасшедшим, чтобы воевать, если бы можно было получить без войны то, что ему было надо.
Так же странно звучат рассуждения по поводу того, что войны можно было бы избежать. Разумеется, ее можно было избежать. Если одна сторона не сопротивляется, то другая, конечно же, совершенно спокойно подчиняет ее себе. Выстрелы все равно и без войны прозвучали бы, но они прозвучали бы в подвалах и из ручного оружия. Гранаты не понадобились бы вовсе. Страны Прибалтики сохранили мир, но не получили привилегий на неподчинение власти диктатора.
121
Отдавая приказ о нападении, Сталин предполагал, что пп блема Финляндии будет разрешена быстро путем резкого измс нения ее международного положения. Страна получила марионеточное правительство, полностью зависящее от Москвы и ее стратегические пункты должны были занять части Красной Ап-мии. Вся операция должна была продлиться всего несколько дней. Хотя СССР во время Зимней войны фактически был союзником нацистской Германии, по идеологическим причинам он все же не мог просто захватить территорию другой страны Дело следовало представить как народное восстание и для еще большей убедительности произвести выгодный для Финляндии обмен территориями, что заставило бы поверить всех легковерных (которых после периода народного фронта были легионы) в то, что речь не шла о захватнической политике.
То, что об аннексии Финляндии не было объявлено, а напротив, особенно подчеркивалось, что она останется независимым государством, не смогло обмануть никого, кроме некоторых советских историков. Для независимости и демократии руководимой Куусиненом Финляндии был уже всем известный пример: Советский Союз, который по конституции 1936 г. был самой демократической страной, которой правил парламент, избранный на основе всеобщего и равного избирательного права, и в которой права граждан гарантировались конституцией.
В Финляндии было хорошо известно, что скрывалось за парадным фасадом этой картины школы «социалистического реализма».
По концепции Сталина, народ вполне мог голосовать свободно и государства могли быть независимыми. Существенным здесь было лишь то, что все должно было происходить в соответствии с персонифицируемой им «генеральной линией» партии. Этого же можно было достичь полным подчинением объекта. В отношении Финляндии для такого подчинения в конце 1939 г., казалось, были все предпосылки. Когда после окончания Зимней войны Сталин разъяснял, почему война началась зимой, он ссылался на то, что это было обусловлено политической ситуацией: великие державы в тот момент дрались друг с другом и не смогли бы вмешаться. В следующий раз такой момент мог наступить только через 20 лет.
Ситуация осени 1939 г., вероятно, полностью соответствовала ожиданиям Сталина. Военная мощь Красной Армии была, по крайней мере в количественном отношении, самой внушитель-
ной в мире. Вторая по значимости держава Балтийского региона - Германия, была ближайшим союзником СССР, и с ней была договоренность о том, что Финляндия входит в сферу интересов СССР. Вмешательство западных стран, по крайней мере в ближайшее время, было исключено даже и в силу технических причин, а длительную операцию Сталин не планировал.
С точки зрения Финляндии, можно было считать, что после подписания пакта Молотова — Риббентропа у СССР больше не было никаких оснований продолжать утверждать, что территория Финляндии может представлять для СССР угрозу со стороны Германии — лучшего друга СССР. Именно так оптимистично и доложил из Москвы в августе 1939г. посол Финляндии Аарно Юрье-Коскинен.
Пессимисты же имели основания предполагать худшее, особенно в тот момент, когда страны Прибалтики получили приглашение на переговоры.
Как известно, Сталин лично участвовал в переговорах с финской делегацией и вел себя чрезвычайно деликатно.
Манеру поведения Сталина часто называли грубой, но по другим, также достоверным рассказам, он умел быть и очень любезным. Часто эта любезность проявлялась в ситуациях, когда Сталин чувствовал неограниченные возможности покорить объект своего внимания. Неоднократно случалось, что человека, только что пользовавшегося благосклонным расположением диктатора, вскоре казнили.
Психиатр Эрих Фромм расценивал поведение Сталина как «несексуальный садизм», что означало получение удовольствия от безусловной и безграничной власти над каким-нибудь живым существом. Заставлять жертву чувствовать боль — это лишь один из способов господства, но вовсе не единственный. Во всяком случае, чувство полноты власти безусловно является звездным часом садиста и основой его хорошего настроения.
Во время первой встречи с финской делегацией Сталин был в хорошем настроении и держался любезно. Его особенно позабавил рассказ о том, что делегацию из Хельсинки провожали с песнями.
Когда же Паасикиви сказал, что вряд ли их встретят с песнями при возвращении, если они привезут плохой договор, Сталин заверил, что песни, несомненно, прозвучат. Находящийся на вершине славы диктатор посчитал забавным, что пение финнов будет зависеть от него. Подобные нематериальные дела, будь то государственные соглашения или выступления
123
римского папы, были для него несущественными. Когда-т Сталин с иронией спросил, сколько дивизий имеется у папк Встретившись теперь с финской делегацией, он почти тонн знал, сколько у нее дивизий. То же настроение, которое выражало пение провожающих, на его взгляд, не заслуживало ничего, кроме усмешки.
Терпение Сталина на переговорах продлилось недолго. Когда стало ясно, что финская сторона не собирается соглашаться с предложенными советской стороной условиями, которые гарантировали бы «прочную связь Финляндии и СССР» и когда даже грозная статья в «Правде» не испугала финнов, то было решено решить вопрос военным путем.
Речь шла не о каком-то военном нападении и захвате территории. Согласно сталинистской логике, вопрос можно было решить с согласия финского народа взаимовыгодно для обеих сторон. То, что этот народ имел своего представителя в лице демократически избранного парламента и пользующееся доверием правительство, не являлось препятствием, ведь демократия Финляндии была буржуазной демократией, а значит, никак не могла сравниться с советской демократией. И точно так же, как в 1918г., Финляндию начали «демократизировать», используя для этого все военные ресурсы великого, «более демократического» соседа.
Вооруженные силы социалистического соседа, конечно же, не могли напасть на другую страну и причинить ей вред. Но зато ничто не могло помешать прибегнуть к справедливым военным мерам, таким, как оказание помощи дружественному правительству, когда оно этого просит. Такая помощь была нужна, поскольку буржуазные правители не собирались осчастливить Финляндию демократизацией по советскому образцу. Из этого также следовало, что ответственность за применение насилия во время революции полностью лежит на сопротивляющейся буржуазии, а величина этого насилия зависит от того, в какой мере будет сопротивляться буржуазия.
Для ортодоксального решения финского вопроса, соответствовавшего идеологическим требованиям применения обоснованного насилия, потребовался совершенно новый сценарий: в Финляндии должно было произойти народное восстание, которое привело бы к созданию нового, действительно представляющего народ правительства, которое попросило бы помощи у советского государства. Такая помощь была бы, конечно, оказана, а чтобы продемонстрировать всему миру свое сочув-
ствие к трудящимся и превосходство социалистической системы, следовало передать соседу большую территорию.
Иначе говоря, история Финляндии писалась намного вперед. В принципе, здесь нечему удивляться, так как в СССР, где экономика была плановой, а политика основывалась на научном анализе, было вполне возможно писать уже и историю будущего.
В случае с Финляндией история была написана даже совершенно конкретно незадолго до начала войны и вышла в начале декабря в сборнике «Финляндия» под редакцией М.Маркова. Также вышедший в начале 1940 г. «Краткий политический словарь» содержал краткий историко-политический обзор о стране, которая называлась Финляндская Демократическая Республика. По этой истории, самыми знаменательными событиями в новой истории Финляндии были Дубинная война и восстание 1918г. К великим людям прошлого был отнесен Яакко Илкка1, но и современность также рождала героев, ряды которых возглавлялись, конечно же, приверженцем генеральной линии ВКП(б) — Коммунистической партии Финляндии, созданной в Москве в 1918 г.
ЦК КПФ, который после чисток 1930-х гг. вряд ли существовал в действительности, но каковым себя называла по разрешению свыше горстка уцелевших финнов, находившихся на службе Коминтерна в Москве, передал «откуда-то из Финляндии» свое воззвание, которое под видом «радиоперехвата» было опубликовано в «Правде», а затем и во всех других газетах. Воззвание ЦК было адресовано к трудящимся, крестьянам и работникам умственного труда, то есть «трудовой интеллигенции». Оно призывало образовать широкий народный фронт и опирающееся на него правительство, и ЦК предложил ему программу, которую уже на следующий день как раз и одобрило народное правительство.
ЦК КПФ разъяснял, что каждый солдат и командир Красной Армии знает, что воюет за правое дело и идет в Финляндию освобождать ее народ «от капиталистического рабства». Они знают также, что у них есть тысячи друзей в финской армии, а также в тылу тысячи рабочих и крестьян, которые с нетерпением ждут прихода Красной Армии.
В воззвании очень убедительно говорилось о том, что было бы «смешно даже думать, что жалкие генералы финской ар-
1 Предводитель крестьянского восстания конца XVI в. — Дубинной войны.
125
мии» смогут противостоять лучше всех в мире воруженной Красной Армии, поддерживаемой 183-миллионным народом.
Пообещав всем какие-либо блага, а также Восточную Карелию, ЦК КПФ обратился к рабочим Финляндии: «Второй раз в истории Финляндии рабочий класс Финляндии поднялся на открытую борьбу против власти капитала. Первый раз борьба рабочих и торпарей закончилась победой капиталистов и помещиков. Теперь пришла очередь рабочего класса победить, теперь победа за рабочим народом!»
Откуда же взялась эта уверенность в победе и почему потерпели поражение в 1918 г.? По мнению ЦК, причиной поражения было отсутствие тогда в Финляндии «действительно революционной партии», и, кроме того, Финляндии помогали иностранные империалисты, а советское правительство было тогда еще слишком слабым, чтобы противостоять им. Теперь все было иначе. У Финляндии была своя коммунистическая партия, а Советский Союз был самой мощной державой мира. Он был верным союником финского народа и демократии, а данные им гарантии были достаточно вескими, чтобы предотвратить вмешательство империалистов.
Но поскольку было хорошо известно, что ЦК КПФ не представлял слишком широкие слои населения, да и во всей компартии вряд ли было более нескольких сот членов, если она вообще еще существовала, вслед за ЦК на сцене появилось народное правительство Финляндии.
На воззвание ЦК КПФ откликнулись широкие слои финского народа. Образованное «волей народа», «новое правительство нашей страны» — правительство Куусинена — объясняло в своем, написанном в Териоки 1 декабря и опубликованном на следующий день воззвании, что в разных частях страны поднялся «народ» и взял бразды правления в свои надежные руки, создав «народную республику».
Но так как кому-то могло быть непонятно, чем народная република отличается от прежней традиционной финской республики, которая по своей форме тоже была демократической, то есть народной, дело объясняли так: «Наше государство должно быть народной республикой, которая будет служить интересам народа, в отличие от республики капитала Каянде-ра и Эркко, которая служит интересам капиталистов и помещиков». Народная Финляндия все же еще не была советским государством, так как советскую систему нельзя было создать без «согласия всего народа и особенно без согласия крестьян-
126
ства». Таким образом, новое правительство в государстве нового типа опиралось на широкий народный фронт трудящихся и считало себя лишь временным правительством. «Сразу после переезда в Хельсинки правительство будет переформировано и туда войдут представители разных партий и групп, участников народного фронта трудящихся». Последнее слово в вопросе о Финляндии будет за парламентом, но не за парламентом «представителей капитала», избранным всеобщим и равным голосованием и перехавшим в Каухаеки. Парламент, естественно, должен был бы быть переизбран, и, как видно из документов, тогда собирались использовать методы, которые вскоре были применены на практике в странах Прибалтики и способствовали осуществлению там «демократических» преобразований.
Программа народного правительства по демократизации Финляндии содержала в соответствии со старой советской схемой экспроприацию крупных поместий и раздачу земли безземельным крестьянам. Кроме этого, им было обещано выделение леса для нужд домашнего хозяйства. Также было обещано проявлять заботу о мелких предприятиях, тогда как крупные частные банки и промышленные предприятия будут «взяты под контроль государства». Таким образом, на первых порах глобальные изменения не грозили, хотя характер государства уже полностью менялся, символом чего стало изменение его названия. Но то, что это были лишь первые шаги, было ясно из того, что новое правительство считало своей задачей «основательно демократизировать как форму государственного правления, так и административную и правовую систему Финляндии».
В политике нового правительства привлекает внимание тот факт, что представители демократической республики постоянно по-ленински говорили об «интересах» народа, а не о правах или обязанностях. Они утверждали, что финские плутократы продали «интересы независимости Финляндии» и то, что сейчас Красная Армия покончила с военной провокацией, полностью отвечает и «интересам нашего народа». Сама демократическая республика служит «интересам народа» совсем иначе, чем республика плутократов, которая защищала «интересы капиталистов и помещиков».
Таким образом, привилегии были обещаны ключевым группам, в особенности «трудовому» крестьянству. Народное правительство объявило о своем намерении обратиться к
127
СССР с «предложением заключить договор о взаимопомощи между Финляндией и Советским Союзом и исполнить вековую мечту финского народа о воссоединении народа Карелии с народом Финляндии, создав единое и независимое Финляндское государство». Народное правительство предполагало, что имеет полное право надеяться, что избранный им «твердый курс на установление дружественных связей с СССР позволит советскому правительству согласится на подобное предложение».
Надежды не были напрасны. Уже на следующий день был подписан государственный договор между Финляндской Демократической Республикой и СССР, согласно которому «коренные карельские» районы Восточной Карелии входили в состав Финляндии. Новые границы Финляндии были показаны на карте, занявшей целую страницу в «Правде». Новая демократическая республика была, безусловно, в центре внимания всей великой Советской страны.
События одно за другим с неимоверной быстротой сменя- *®®
ли друг друга. Как справедливо заметил редактор «Правды», за '*(
пару дней Финляндия прошла путь от народного восстания до яшяс
революции, изменения характера общественного строя, подпи- вое К
сания государственного договора и установления дружествен- воио
ных отношений с великим соседом. На 2 декабря незакончен- эшеш
ными оставались лишь обмен ратификационными грамотами в агор
Хельсинки и демаркация новой границы, но это были чисто т\
технические вопросы. На практике же у демократической змар
Финляндии было еще много задач, и к их решению готовились ар
в спешном порядке также по другую сторону границы — в Со- шшЦ
ветской Карелии, где народ обучали руководству политичес- пир
кими преобразованиями на местах в Финляндии. рщ
Вопрос о «демократизации» Финляндии был решен в Крем- цащ
ле. Если за таким решением стояла самая мощная военная дер- !(J| п
жава мира, вопрос можно было считать решенным так же бес- щ^
поворотно, как и уничтожение Польши. О возврате не могло втиС]
быть и речи, говорил Молотов в своем выступлении в октяб- ^ р
ре 1939 г. по поводу подписания договора о дружбе и границах ^ между Германией и СССР, так что все переживания западных стран по этому поводу напрасны.
тт '*№
При социализме, как уже было сказано, историю могли писать на много лет вперед, ведь политика партии основывалась
128
на научном знай и законов общественного развития, экономика также планировалась на пять лет вперед. Таким же образом писалась и история демократической Финляндии, ведь для этого существовали убедительные, важнейшие факторы, весомость которых была известна. Упомянутая ранее книга М. Маркова появилась в продаже в начале декабря. Она вышла тиражом в 100 тысяч экземпляров, а в следующем году переиздавалась в Москве и Воронеже.
В книге изображались страдания и борьба народа демократической Финляндии, которая под руководством братского Советского Союза завершилась победой. Народными героями были «демократы» типа Яакко Илкки, а известное стихотворение о нем Каарло Крамсу было переведено на русский язык. «Краткий политический словарь», который вышел из печати 15 января 1940 г. аж 300-тысячным тиражом, тоже содержал информацию о великом повороте в истории Финляндии. В нем говорилось, что начиная с 1918 г. в стране господствовали белый террор и власть «генералов, помещиков и капиталистов». Затем в 1939 г. Финляндия, несмотря на миролюбие Советского Союза, спровоцировала войну, которую президент Каллио объявил 30 ноября 1939 г. А 1 декабря Президиум Верховного Совета решил признать правительство, сформированное Куусиненом, предложившим подписать договор о взаимопомощи, с которым и были заключены дипломатические отношения. В нем говорилось также о новом договоре, согласно которому Финляндии передавались собственно карельские районы Восточной Карелии и приобретались за 300 миллионов марок острова в Финском заливе. Говорилось также, что Коммунистической партии Финляндии в соответствии с решениями III конгресса Коминтерна удалось укрепить свои позиции в профсоюзах и некоторых крестьянских организациях. В то время как Маннергеймы и Таннеры, агенты английского империализма, осуществляли преступную провокацию против СССР, партия выступила на защиту народа Финляндии от иностранных империалистов и их финских агентов и всеми силами способствовала образованию Финляндской Демократической Республики, правительство которой в свою очередь опиралось на широкий фронт трудящегося народа.
Как уже в свое время заметил Осмо Юссила, комитеты народного фронта были важнейшими элементами республики Куусинена. Финский народ не собирались насильно принуждать к социализму.
53ак. 3517 129
^. ^ил1ллл оиипи.
По установившейся советской схеме революция должна совершаться внутри страны, что должно было показать, что она не является предметом экспорта. Финскую бедноту нужно было поднять на борьбу с эксплуататорами и преобразования нужно было сделать, прежде всего, ее руками, а не чужими штыками, которые, правда, тоже были крайне важны для обеспечения «демократического процесса». В противном случае он закончился бы очень скоро.
Комитеты народного фронта начали срочно создаваться на тех территориях, которые были заняты Красной Армией и с которых не успели эвакуировать население. Правда, таких районов было немного, но все же достаточно для того, чтобы страницы советских газет можно было заполнить новостями, рассказывающими о том, как труженики пограничных районов и рыбаки на островах Финского залива создают комитеты и приветствуют Куусинена и демократию.
По мнению Охто Маннинена, идею комитетов народного фронта развивал Куусинен под контролем Молотова и Жданова.
Комитеты народного фронта временно занимались административной работой и организовывали борьбу против врагов «народной власти». В комитетах должны были участвовать широкие слои населения, но решающее слово, конечно же, было за коммунистами. Таким образом, принцип был тот же, что и в Советском Союзе: в Советах, также как и во многих других органах, могли участвовать беспартийные, но повсюду должна была осуществляться политика коммунистической партии. В инструкциях по созданию комитетов особенно подчеркивалось, что следовало привлекать беспартийных, но нужно было добиваться, чтобы влияние «таннерцев»1 было сломлено.
В задачи комитетов не входила немедленная смена капиталистической экономической системы на социалистическую: ведь это было бы абсолюте антинаучно, — но в прессе говорилось, что перешедшие на сторону народного правительства получали от новой демократической власти множество преимуществ. Например, осуществилась мечта всей жизни некоей бедной Анны, когда она получила собственную корову. В красноречивой интерпретации советского журналиста в этом нашел отражение тот же самый факт, о котором когда-то одна фин-
1 Речь идет о сторонниках Вяйно Таннера, который со времен гражданской войны до 1950-х гг. был ведущим реформистским социал-демократическим политиком. Он был премьер-министром в 1926— 1927 гг. и министром иностранных дел во время Зимней войны.
130
ка говорила Ленину: народ научился понимать, что ему не надо больше бояться человека с ружьем, так как человек с ружьем, служащий простому народу, не угрожает ему, а помогает.
Комитетов народного фронта было создано совсем немного, поскольку население бежало с оккупированных территорий. По официальной же советской информации, оно было «необычайно жестоко» выселено с родных мест шюцкоровцами. Самая большая группа финнов осталась в районе Хюрсюля, но, так как территория должна была стать зоной военных действий, людей эвакуировали дальше, в Советскую Карелию. Очевидно, жизнь там не вдохновила их, и лишь немногие из оставшихся в живых решили не возвращаться домой.
Неотъемлемой частью сценария «демократизации» Финляндии были чистки, соответствующие принципам сталинизма. Им должны были подвергнуться в первую очередь государственный аппарат, армия и правоохранительная система, а также экономическая и культурная элита.
Как известно, конечным результатом чисток было физическое уничтожение. В 1943 г. немцы опубликовали сообщение о том, что в лесу под Катынью были найдены тела тысяч убитых поляков. Жертвы были офицерами польской армии, правда, большая часть из них была офицерами запаса, так что речь шла скорее о части интеллигенции, чем о военных. Как отметил Охто Маннинен, имело место преднамеренное и хладнокровное массовое убийство, которое, правда, в сталинских условиях было не каким-то чрезвычайным, а совершенно обычным явлением. Ведь в СССР за два предыдущих года было расстреляно около миллиона человек. В Катыни и других лагерях было уничтожено 21 857 поляков. НКВД частично осуществил «чистку лагерей» еще во время Зимней войны. Как считает Маннинен, из Катынских документов явствует, что в феврале готовили 7 лагерей для приема 20 000 финских военнопленных, то есть практически прежде всего офицеров. Вполне вероятно, что места были приготовлены и для АКСовской молодежи.
В Финляндии, особенно в период Кекконена, утвердилась какая-то фатальная вера в то, что финны были совершенно особым, избранным народом, в отношении которого у восточного соседа никогда не было никаких плохих мыслей и намерений. Если кто-то все же будет утверждать, что десятки тысяч финнов не были бы убиты, если бы Красная Армия оккупировала страну, то в свете того, что мы знаем сегодня, ему
131
придется найти действительно убедительные аргументы для подтверждения этого утверждения.
Очень символичным является то, что Зимняя война расценивалась КПФ как продолжение 1918 г. Но и Маннергейм сказал, что нынешняя война «...не является ничем другим, как продолжением нашей освободительной войны, ее вторым актом». Он также сказал, что финны сражаются за «Родину, веру и дом».
Это не было простой фразой. Родина и вера действительно были в опасности, и, хотя большевики уже отказались от мысли ликвидировать институт семьи, финская деревня с присущей ей хуторской системой оказалась бы перед серьезным испытанием.
У Маннергейма были серьезные основания для проведения параллелей с 1918 г. Тогда белая армия вела освободительную войну против русских, но уже тогда подчеркивалось, что воевали за веру, справедливость и законный порядок и против насильственного красного анархизма. В 1918 г. красные выступили против демократического, хотя и буржуазного правительства под лозунгом «демократической» революции, и эта же тема повторялась и в 1939 г.
Если бы Зимняя война прошла по планам Сталина, то есть была бы завершена в несколько дней, то осуществился бы и новый исторический сценарий для Финляндии. Финны были бы организованы на уничтожение друг друга, «эксплуататорские классы» были бы ликвидированы по инициативе представителей бедноты, и история Финляндии была бы переписана заново и изображалась бы как история классовой борьбы и национального освободительного движения, как уже предварительно и было сделано. Ее ключевыми моментами были бы эксплуатация народа Финляндии шведскими феодалами и борьба народа против них, что проявлялось, например, в дезертирстве из армии, бегстве в Саво4, то есть по другую, восточную, сторону границы, различного рода бунтах и восстаниях, из которых самым блестящим, конечно же, была Дубинная война под предводительством Яакко Илкки. От «шведов» спаслись бы «трудящиеся» рыбаки и прочие неимущие. Русофильство и контакты с Россией поднялись бы в цене до неслыханных размеров, также и в царское время. В таком духе трактовка истории Финляндии и развивалась в Советском Союзе по инициативе В. В. Похлебкина и И. П. Шаскольского.
Речь идет о переселении крестьян в Саво, прежде всего в XVI в.
132
Если бы военное решение было быстрым, то за рубежом приняли бы сталинскую концепцию Зимней войны и можно не сомневаться, что и в Финляндии вскоре многие поверили бы в нее. С другой стороны, следует отметить, что, например, в Эстонии в 1970-е гг. молодежь намного меньше верила в сталинистскую трактовку истории, чем в Финляндии, но это происходило уже в 1970-х гг., которые можно считать периодом агонии сталинизма в СССР.
Зимняя война длилась чуть больше трех месяцев. Несмотря на это, она была очень интенсивной и имела все признаки тотальной войны.
К счастью для Финляндии, нападение СССР не было полной неожиданностью, и к нему было время подготовиться в течение двух месяцев, с того момента, когда Финляндия 5 октября 1939 г. получила из Москвы приглашение направить туда своих представителей для переговоров «по конкретным политическим вопросам», то есть, как оказалось, по поводу размещения военных баз. На это требование правительство Финляндии не намеревалось соглашаться, поскольку их не без основания считали первым шагом в сторону советизации всей страны. Парламент и политические партии единогласно поддержали правительство. Подчеркивая свою решимость, Финляндия объявила о мобилизации армии и осуществила и другие широкие подготовительные мероприятия, к которым относилась и добровольная эвакуация определенных территорий. Только из Хельсинки сразу же после получения приглашения на переговоры выехало около 100 000 человек.
Опыт первой мировой войны показал, что в тотальной войне очень важно активизировать общественное мнение и заботиться о создании настроения. Это понимали и в Финляндии, где с конца 1930-х гг. вооруженные силы занимались подготовкой офицеров резерва для пропагандистской работы.
Общее национальное бедствие пробуждало повсюду чувство солидарности и необходимости защищать свою страну. Получившее широкую известность выражение «дух Зимней войны» родилось еще накануне войны. Как заметил Сампо Ахто, проанализировав материалы по опросу общественного мнения, именно среди глубоких слоев населения дух был несгибаемым и отражал девиз «Ни одного подводного рифа!». Руководство страны смотрело на вещи более реалистически и было готово отдать острова в Финском заливе, так как считало, что они не
133
выстоят против Краснознаменного Балтийского флота. Народ же как раз и боялся того, что политики пойдут на уступки.
Но так не случилось, слишком маленькие уступки в Москве не принимались и ставший единым политический фронт Финляндии не развалился: требования СССР не стали внутренним яблоком раздора, и все просто ожидали, что будет дальше.
Очень значительную роль в поддержании морального духа населения играла созданная студентами АКС организация «Безопасность страны» (Maan Turva), которая занималась выяснением настроений и влияла на них, составляла радиопередачи. Прежде всего она стремилась поддерживать веру в обороноспособность и развеивать панические настроения, но также важной частью ее деятельности стало стремление к преодолению пропасти между рабочими и работодателями. Ее швед-скоязычной параллелью стала организация «Отечественный фронт» (Hembygdsfronten). Этот факт свидетельствует, что языковой вопрос, который еще недавно был предметом споров в студенческих кругах, теперь отступил на задний план. Студенты вновь стремились к объединению с рабочим движением, и теперь им это удалось. Перед смертельной общенациональной опасностью споры отступали, и почти во всех сферах жизни наблюдался консенсус.
Влиять на настроения большой группы людей в течение почти двух предвоенных месяцев было очень трудно. Помимо того, что около трехсот тысяч человек было призвано в действующую армию, еще около двухсот тысяч гражданских лиц было эвакуировано из городов и пограничных районов. Таким образом, изрядное количество людей, оторванных от привычного окружения и живущих на временном поселении, оказались потенциально готовыми к восприятию слухов и вражеской пропаганды. Но настроения в стране, по данным организации Maan Turva, в целом оставались положительными, и политика правительства в основном встречала единодушную поддержку. Правда, высказывались также мнения, что новости односторонни, и поэтому часто слушали зарубежные радиостанции. Также эвакуированные начали со временем терять терпение и сомневаться в целесообразности этой меры. Незадолго до начала войны, 22 ноября, добровольно эвакуировавшиеся уже получили официальное разрешение вернуться домой, и школы опять начали работать. Правительство уже готовилось объявить демобилизацию, так как угроза войны, казалось, миновала.
134
Утром 30 ноября 1939 г. СССР начал массированное наступление на всех фронтах. Хельсинки и некоторые другие города бомбили. Несмотря на двухмесячное чрезвычайное положение, нападение было неожиданным, так как во второй половине ноября посчитали, что кризис миновал, поскольку со стороны СССР не поступало никаких новых требований и предложений по поводу продолжения переговоров.
После неуклюжего предлога в виде пограничного конфликта (который очень сильно напоминал распространяемую Германией историю о нападении поляков на немецкую радиостанцию) Сталин был готов бросить на маленького соседа всю мощь «блестящей и непобедимой Красной Армии».
Гитлеровский блицкриг в Польше основывался на хорошей мобильности и массированных бомбардировках. На Карельском перешейке, согласно планам Ленинградского военного округа, тоже собирались завершить все за 8—10 дней, после чего наступление на Хельсинки пошло бы без всякого сопротивления. Ведь не зря пакт Молотова — Куусинена должны были ратифицировать в Хельсинки «как можно быстрее».
Совершенно очевидно, что Сталин ждал от финской операции показательного успеха, который можно было бы сравнить с блицкригом его нового друга Гитлера. Всем известно, что вождь с большой иронией отнесся к предупреждению начальника генштаба Шапошникова о том, что эта операция потребует огромных усилий. Тот же Шапошников еще в начале декабря предположил, что «маршевая скорость» должна была быть в Финляндии очень большой: 4—5 километров в день была явно недостаточной.
Итак, на границе Финляндии было сосредоточено огромное количество пушек, танков и другой техники. Советская авиация нанесла удар по финским городам с целью прежде всего уничтожить стратегические объекты. К несчастью, точность попаданий была очень низкой, и первые бомбы, которые предназначались для порта Хиеталахти, попали в Политехнический институт и находящееся за ним посольство СССР.
Члены правительства Финляндии удивились случившемуся и предположили, что СССР пытается с помощью силы заставить финнов согласиться на его требования.
Но ни о каком принуждении речь уже не шла. Финляндия, по мнению Сталина, уже утратила право голоса. С буржуазной Финляндией было покончено таким же образом, как бюрократ у Салтыкова-Щедрина собирался покончить с Америкой.
135
С советской точки зрения, «обанкротившееся» правительство Финляндии было низложено, и народ поставил на его место свое правительство, с которым СССР теперь установил отношения. СССР признает теперь не буржуазное правительство Финляндии, а «народное» правительство, которое представляет «действительно» трудящиеся массы. Таким образом, произошло то же самое, что и весной 1918 г., когда мирное сосуществование советского правительства с буржуазной Финляндией продолжалось лишь около месяца, после чего было признано красное народное правительство.
Советская пропаганда представляла события так, что речь идет вовсе не о войне, а лишь об оказании помощи «правительству» Куусинена, и подчеркивала, что «Финляндской Демократической Республике» передаются огромные территории в Восточной Карелии. Красная Армия обязалась помочь Куусинену и его «народной армии» расправиться с бандитами, представляющими низложенное правительство, и все это делалось по просьбе народного правительства. О русском империализме не могло быть и речи, так как СССР не только не стремился захватить чужую территорию, но, напротив, отдал часть своей территории Финляндии. По этому сценарию финские события — это революция. Такое объяснение предлагалось всему миру, и кое-кого оно устраивало. Одним из таких людей был член верхней палаты английского парламента Притт, успевший даже написать об этом книгу.
Таким образом, в советской пропаганде Финляндия изображалась как страна белого террора, в которой народные массы поднялись на восстание против «плутократического» правительства и его «палача» Маннергейма и привели к власти Куусинена.
Некоторые иностранные наблюдатели, которые знали, что в Финляндии в 1918 г. шла кровавая гражданская война, в которой белой армией командовал генерал Маннергейм, верили — будто бы обоснованно — в то, что у Куусинена в Финляндии было много сторонников.
Но рапорты о наблюдении за общественным мнением свидетельствуют, что дело обстояло иначе. Народ был даже более единодушен, чем многие финны могли себе представить. Одной из причин было качество советской пропаганды. Она была слишком примитивной, чтобы быть правдоподобной. Окончательно веру в нее подорвали советские бомбежки финских городов, от которых СССР отказывался.
В момент смертельной общенациональной опасности, которая была вполне конкретной для руководящих некоммунисти-
Ш
ческих политиков, а также и многих считавших себя коммунистами, широкие слои населения публично выражали свое мнение о том, что происходит. Например, по радио выступали многие известные финские социал-демократы. Во время Зимней войны социал-демократы значительно сблизились с буржуазными кругами Финляндии. С другой стороны, в январе 1940 г. финские работодатели согласились заключить коллективные трудовые договоры с профсоюзами, от чего они раньше отказывались.
Положение Финляндии выглядело безнадежным в том смысле, что не предвиделось никакой перспективы для ведения переговоров. Ведь противник даже не признавал того, что находится в состоянии войны с Финляндией. Было лишь две возможности: сдаться или воевать. Символические ценности, о которых говорилось в приказе Маннергейма, то есть дом, вера и родина, были центральными темами отечественной пропаганды. Наряду с этим, Финляндию представляли как защитника всей западной цивилизации от большевистских варваров.
Дух сопротивления легко было поддерживать совершенно реалистическим описанием того, что ждало финнов под властью большевиков, так как в предшествующие годы жертвами сталинского террора стали финны по другую сторону границы. Правда, существовала возможность того, что люди поддадутся страху или утратят боевой дух. Но изучение настроений, однако, показывало, что таких признаков было очень мало, даже весной, когда началось развернутое наступление советских войск. Довольно неожиданно вера финнов в силу своего оружия очень сильно окрепла. По большей части это объяснялось тем, что о действительном состоянии Красной Армии не было реального представления. Правда, русофобская пропаганда в духе АКС, которая с конца 1930-х гг. стала более наглядной, частично подготовила финнов к мысли о том, что против СССР можно выстоять. Вышедшая перед самой войной книга Вольфа Халсти содержала совершенно достоверные аргументы на этот счет. Здесь уместно будет привести народное выражение: «Один финн стоит десяти русских». Оно было хорошо известно и русским, и поэтому в первые дни войны его со злорадством вспоминала советская пресса, рассказывая о шквальном огне советской артиллерии по позициям финнов.
К вражеской пропаганде в Финляндии успели подготовиться в мирное время. Она поступала в Финляндию в виде листовок и по радио, когда велась на волнах финских радиостанций. Но подавляющее большинство финнов относилось к ней
137
с насмешкой, и она работала против себя. Хотя ее содержание и было, мягко говоря, сомнительным, ее все же не следовало полностью сбрасывать со счетов. Тем не менее она настолько противоречила финской действительности, что ее опровержение не требовало больших усилий. Ну а в Государственном информационном центре для контрпропаганды по радио использовался народный персонаж, хорошо известный по отечественным фильмам плут Лапатоссу, «начальник по разоблачению лжи», который в народном стиле ругал Молотова за вранье и представлял всю официальную советскую пропаганду в смешном виде.
Официальные цели советской пропаганды, направленной на Финляндию, состояли — согласно советскому документу — в том, чтобы:
Разоблачать финских поджигателей войны;
Разъяснять цели войны;
Разъяснять миролюбивую внешнюю политику СССР;
Разъяснять внешнюю и внутреннюю политику «народно го правительства».
Центральное место занимал национальный вопрос.
Касаясь истории Финляндии, подчеркивали, что советская власть «дала» Финляндии независимость, говорили о борьбе Ленина и Сталина за независимость Финляндии и о совместной борьбе народов СССР и Финляндии против царизма.
Освещая следующий этап истории, использовали старую легенду КПФ о том, что только коммунисты защищали наци-ональые интересы, в то время как капиталисты, которых занимала только прибыль, «предали интересы родины» и продавали их и оптом, и в розницу тем, кто больше заплатит.
Эта попытка разбить финский национализм его собственным же оружием была в принципе ловкой, но неизбежно обреченной на провал. Для того чтобы поверить в это, нужно было больше доверять каким-то абстрактным силлогизмам, чем собственным привычным наблюдениям. Это могло бы иметь успех применительно к интеллигенции, которая была в принципе готова к восприятию такой пропаганды. Но в ушах широких слоев народа она была пустословием, которое лишь вызывало раздражение и которое расцениивалось как грубое презрение к аудитории.
О качестве пропаганды можно судить по цитате из Декларации «Народного правительства»: «По воле народа, возмущенного преступной политикой презренного правительства Ка-
138
яндера-Эркко-Таннера, сегодня в Восточной Финляндии образовано новое правительство нашей страны, временное народное правительство, которое сим зовет весь финский народ на решительную борьбу за свержение тирании палачей и провокаторов войны. Реакционная, алчная плутократия, в 1918 г. с помощью войск иностранных империалистов потопившая в море крови демократическую свободу финляндского трудового народа, превратила нашу родину в белогвардейский ад для трудящихся».
В воззвании говорилось также о том, как народ Финляндии относился к освободителям, идущим на помощь под звуки рвущихся снарядов и свист пуль: «Народные массы Финляндии с огромным энтузиазмом встречают героическую, непобедимую Красную Армию и приветствуют ее, зная, что она пришла в Финляндию не как завоеватель, а как освободитель».
Задачей Красной Армии было оказать помощь той Народной армии, которая была сформирована из «восставших солдат» (на самом же деле из живущих в СССР и, прежде всего, собранных из концлагерей финнов), и «первому армейскому корпусу», которому была обещана честь «доставить в столицу флаг Финляндской Демократической Республики и установить его на крыше президентского дворца на радость трудящимся и на устрашение врагов народа».
Вся суть советской пропаганды так резко противоречила всей финской действительности и существующим там представлениям, что возможности этой пропаганды были чрезвычайно малы. Следует отметить, что даже ультралевые круги в Финляндии во время Зимней войны были сторонниками оборонительной позиции. На фронт ушли как Рауль Палмгрен и Арво Туртиайнен, так и многие другие деятели культурного фронта. В поддержку Куусинена никакой организаторской работы не велось, что, главным образом, объясняется тем, что Коммунистическая партия Финляндии, штаб которой находился в Москве, была почти полностью уничтожена во время великого террора в СССР.
Согласно выводам финских аналитиков того времени, советская пропаганда осенью 1939 г. уже заранее была обречена на неудачу: «Она была по своему строю, качеству и способу выражения низкокачественной, грубой и насквозь лживой». Так, например, переехавший после Зимней войны в СССР известный финский коммунист Тойво Антикайнен отмечал, что пропаганда неправильно освещала уровень жизни и социальные условия в Финляндии. К концу войны советская пропаганда стала более эффективной.
139
Ы..<ПГ1ЛЛ Ol/ИПЫ
Финляндия также вела контрпропаганду. Она велась на русском и турецком языках. Последний применялся в передачах, предназначенных для тюркских народов и других слушателей, которые составлялись представителями этих народов, проживавшими в Финляндии. Эти передачи велись на коротких волнах, и, вероятно, их можно было слышать даже в Азербайджане.
Передачи на русском языке велись русскими, живущими в Финляндии, среди которых были как эмигранты, так и коренные жители. Эти передачи не ограничивались лишь делами Финляндии, в них удар направлялся прямо на уязвимые места советской системы, в частности на то, что Сталин уничтожил старых большевиков и соратников Ленина и объединился с Гитлером:
«Товарищи ленинградцы! Красноармейцы, рабочие и служащие!
Перечень кровавых преступлений Сталина растет не по дням, а по часам. Он зверски расправился с подлинными революционерами, расстреляны и замучены первые большевики, ближайшие соратники Ленина Бухарин, Рыков, Каменев, Тухачевский, и десятки тысяч рядовых коммунистов, все преступление которых состояло в том, что они, как верные ученики Ленина, поняли, в какой кровавый тупик приведет партию и Россию преступная политика авантюриста Сталина.
И самое ужасное в истории предательство совершилось: рукой, запачканной кровью миллионов жертв, Сталин дружески пожал руку Гитлера, на совести которого тысячи и тысячи людей, замученных в тюрьмах и гестаповских концлагерях, а также жизни коммунистов, погибших на кровавых полях сражений Испании... Сегодня весь цивилизованный мир с ужасом и отвращением следит за новым преступлением Сталина. Прикрываясь лживым утверждением о том, что трехмиллионный народ Финляндии угрожает 180-миллионному народу СССР, Сталин и его приспешники бросили тысячи русских на мирную страну, залив ее землю кровью несчастных русских солдат... Вы, товарищи ленинградцы, знаете финнов, знаете их железную выносливость, их организованность, их высокоразвитую технику, их меткость в стрельбе. На стороне финнов сейчас сочувствие и поддержка всего цивилизованного мира: США, Франции, Англии, Скандинавии и других государств Европы и Америки. На стороне же Сталина один лишь Гитлер, равный ему союзник, палач Австрии и Чехословакии... Разве
140
не ясно, что война против Финляндии в условиях суровой северной зимы будет длинной и трудной и потребует от русского народа сотни тысяч человеческих жертв... Достаточно лжи и предательств! Сбросим сталинских палачей! Вы знаете, куда должны быть направлены винтовки: не в сторону братского народа Финляндии, а в сердца сталинских псов, в шпионов и тюремных надзирателей, которые превратили Советский Союз в сплошное кладбище».
Несомненно, слова о «десятках тысяч» расстрелянных сильно преуменьшали число жертв, но в остальном удары попали в цель.
Так как в СССР в это время было еще довольно много личных радиоприемников (они были конфискованы лишь после нападения Германии в 1941 году), то «радиоинтервенция» Финляндии вызвала большое беспокойство председателя Ленинградского радиокомитета Нусимовича. Оказывается, имели место случаи, когда советские граждане вынуждены были поневоле слушать троцкистские по сути инсинуации вражеской пропаганды. Поэтому, по возможности, все радиоприемники в Ленинграде старались мобилизовать для глушения передач, которые, по наблюдениям финнов, были чрезвычайно эффективны.
С точки зрения западной пропаганды, положение Финляндии в Зимней войне было морально прочным, поскольку симпатии всего мира были на ее стороне, несмотря на все усилия Москвы организовать движение в поддержку Куусинена.
Все понимали, что речь идет о противостоянии демократии и диктатуры, хотя имя Куусинена и вводило в заблуждение некоторых легковерных.
Из стран Запада лишь Германия проявляла симпатию по отношению к СССР. Об отношении к Сталину свидетельствует тот факт, что, когда Сталину в декабре исполнилось 60 лет, из глав иностранных государств его поздравили только Гитлер и Куусинен.
Финские политики часто выступали по радио с речами и воззваниями, адресованными странам Запада. Обращались также к вождям СССР, как это сделал министр иностранных дел, социал-демократ Таннер в начале войны, и к Америке, которая, как предполагали, относилась к Финляндии с особой симпатией. Северные страны, особенно Швеция, активно проявляли свою симпатию в отношении Финляндии на уровне гражданских организаций, хотя их правительства под давлением CCCI и были осторожнее.
141
Сталинистский же взгляд на события в Финляндии оставался неизменным. В соответствии с ним, «так называемое» правительство Рюти — Таннера поддерживали лишь империалисты и их подручные. А «все честные люди земли» поддерживали народное правительство и действия СССР. Согласно этой точке зрения, социал-демократы многих стран, особенно скандинавских, предали дело пролетариата. Когда Лига Наций исключила СССР из своих рядов, по этому поводу говорилось, что сразу видно, чьим орудием стала эта организация, и вообще это решение всячески высмеивалось. Его называли «циничным и постыдным фарсом», а представителей Польши и Финляндии в Лиге Наций — «призраками потустороннего мира».
От чтения советской прессы того времени может создаться представление, что весь прогрессивный мир единодушно поддерживал народное правительство и осуждал жестокую и деспотичную шайку Рюти — Таннера, которая выгоняла собственных граждан на мороз и сжигала их дома. Свою солидарность с народным правительством выражали рабочие многих стран, как американские финны, так и английские и скандинавские. Сторонниками Куусинена называли также представителей интеллигенции и политиков, в частности, Г. Б. Шоу, М. Андерсе-на-Нексе, Джона Стейнбека и Джавахарлала Неру, а также многих английских парламентариев.
Особенно широко в советской прессе освещалась роль датского писателя Мартина Андерсена-Нексе, который публично высказался в поддержку Куусинена, чем вызвал осуждение своих коллег.
Советские газеты сделали из Нексе мученика и сфабриковали движение интеллигенции в его защиту. Был составлен адрес, в котором призывали Нексе сохранять твердость «в интересах святого дела». Адрес подписали и такие знаменитости советской литературы, как Алексей Толстой, Михаил Шолохов, Константин Федин, Александр Фадеев, Валентин Катаев, Леонид Леонов, Михаил Зощенко, Николай Тихонов и др.
К дню рождения Сталина выяснилось, что наступление на финском фронте захлебнулось. Это было крайне неприятно, так как лучшим подарком для вождя было бы получить победу. По некоторым сведениям, эта неудача армии привела Сталина в бешенство. На фронт в качестве личного эмиссара Сталина отправился его ближайший сподвижник Лев Мехлис, который собирал полевые суды для расправы над признанными неспособными офицерами.
142
Настроения в арми оыли неважные. Это стало известно из недавно рассекреченных материалов: дневников, воспоминаний и других документов в частности из материалов проведенного НКВД изучения общественного мнения. Известно, что война началась в атмосфере всеобщего оптимизма, хотя и не все были убеждены в том, что Финляндия угрожала Советскому Союзу. Очевидно, что даже с первыми неудачами настроения не сразу стали падать, но критика уже раздавалась из многих уст и с разных сторон. Довольно странно, что один младший политрук предположил, что война может быть проиграна, так как «один финн нам стоит десять русских».
Трудно сказать, не было ли это высказывание отголоском газетных статей первых дней войны, в которых высмеивался этот финский девиз и превозносилась собственная боеспособность.
Когда наступление выдохлось, число газетных публикаций о войне сократилось.
Собственно говоря, писать пришлось бы только о поражениях советских войск. Сообщения о Куусинене и его правительстве отошли на задний план, а «все внимание» теперь сосредоточили на предстоящих выборах.
Наряду с этим огромную популярность в прессе завоевали «герои Севера», то есть экипаж ледокола «Седов». Долгое время «Седов» «героически дрейфовал» во льдах, и вот его экипаж был спасен. В то время как тысячи красноармейцев лежали ранеными и погибали на фронте без всякого упоминания в газетах, «седовцам» посвящались многочисленные передовицы центральных газет.
В феврале ситуация изменилась, и унижение армии закончилось.
С началом февральского наступления награды стали раздавать щедрой рукой. Необычайно большое количество орденов рассматривалось, вероятно, как доказательство действительных военных заслуг и опровержение клеветнических слухов о несостоятельности Красной Армии.
По сегодняшним официальным данным, Красная Армия потеряла убитыми более 130 000 солдат, финны — 23 000. Десять русских на одного финна не получилось, но шесть все же было. Даже и эта цифра ужасает и свидетельствует о том, что война по своему характеру была односторонней бойней. Красная Армия перед войной клялась именем героя гражданской войны Ворошилова, что бои будут носить наступательный характер. Таким образом, подчеркивалось, что война будет вестись
143
«малой кровью». В этом народ убеждали средства массовой информации.
Тем большим был удар для тех, кто узнал, что нападение на маленького соседа потребовало таких огромных жертв.
Плохим утешением были даже слова Молотова о том, что финны потеряли более 60 000 убитыми. Когда раненых насчитали около 250 000, то, по подсчетам Молотова, финская армия, насчитывавшая «по крайней мере 600 000 солдат», потеряла в войне более половины. Собственные потери Молотов оценивал в 48 475 человек. На самом же деле в финской армии на фронте было меньше 300 000 человек.
Человеческие жертвы с той и другой стороны — это самый трагический итог войны, и в ответе за них только советское руководство, а именно Сталин, который легкомысленно развязал безумную войну. Война имела и много других последствий, которые обсуждались уже в период перемирия как в Кремле и Петрозаводске, так и в Хельсинки. Следствием войны стало и то, что Берлин заинтересовался Финляндией, которая в свое время на основании соглашения между диктаторами была отдана СССР, но которая по известным причинам вступила в новый период своей истории не так, как предполагалось.
