Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Россия в 1917-м году.

Владимир Войтинский

1917-Й. ГОД ПОБЕД И ПОРАЖЕНИЙ

К оглавлению

Г. И. Чернявский

ВОЙТИНСКИЙ И ЕГО ВРЕМЯ

Не только специалистам, но и читателям, интересующимся сравнительно недавним прошлым России, предлагаются воспоминания социал-демократа Владимира Савельевича Войтинского, посвященные событиям того года, который стал переломным в истории многострадальной страны. В 1923-- 1924 гг. в Берлине в русском издательстве З.И. Гржебина вышли два тома мемуаров Войтинского под названием "Годы побед и поражений". Первый том имел подзаголовок "1905 год", второй -- "На ущербе революции" (он подробно описывал события 1906-- 1907 гг. и кратко -- послереволюционные перипетии автора вплоть до 1916 г.). Войтинский работал и над третьим томом своих записок, посвященным 1917 г., но, поглощенный другими делами, так и не завершил полностью подготовку его к печати1. В конце 20-х годов, после многочисленных вставок, сокращений, переработок, автор по неведомым нам причинам навсегда отказался от их издания в данном виде, хотя рукопись была им почти завершена. Хранилась рукопись в плохих условиях, текст последней главы (о большевистском перевороте) и краткое заключение были частично утрачены.

В таком виде работа была передана бывшему деятелю меньшевистской партии, известному историку, автору многочисленных книг и статей о развитии социал-демократического движения России Б.И. Николаевскому, который ее бережно сохранил. Ныне она находится в коллекции Б.И. Николаевского в Архиве Гуверовского института войны, революции и мира при Стенфордском университете в США (ящик 286, папки 1--10).

В 1990 г. воспоминания B.C. Войтинского были опубликованы Ю.Г. Фельштинским в США2. Однако тираж издания был небольшим, до советского и постсоветского читателя книга почти не дошла. Исследователи, в частности работавшие в рамках Межуниверситетского проекта по истории меньшевизма,

продолжали в основном использовать рукопись, хранящуюся в Гуверовском институте.

Но еще в начале 1960 г., за несколько месяцев до смерти, B.C. Войтинский завершил работу над своим полным жизнеописанием, которое вышло в свет уже после его кончины3. 1917 году в этом томе посвящен раздел, приблизительно вдвое меньший по объему, чем рукопись из коллекции Б.И. Николаевского.

Настоящее новое издание третьего тома воспоминаний ставит своей целью довести их до широкого читателя. Помимо вступительной статьи в издание включены послесловие (статья Г.З Иоффе "Керенщина и черемисовщина"), примечания, указатели имен и географических названий.

Рукопись публикуется с любезного разрешения администрации Гуверовского института войны, революции и мира, которой выражается сердечная признательность, под редакцией доктора исторических наук Ю.Г. Фельштинского. Авторы примечаний -- доктора исторических наук Ю.Г. Фельштинский и Г.И. Чернявский. Ими же составлены указатели. В подготовке некоторых примечаний принимал участие профессор С.А. Пиналов.

* * *

Владимир Савельевич Войтинский родился 12 ноября 1885 г. в Петербурге в семье преподавателя математики реального училища, ставшего затем профессором Лесного института. Домашняя атмосфера, разносторонние интересы родителей --принявших христианство евреев, либерально мыслящих разночинных интеллигентов второй половины прошлого века -- обусловили острое внимание юного Владимира, его братьев Иосифа и Николая, сестры Надежды к русской и мировой литературе, истории и особенно к проблемам экономического и социально-политического развития. Старший брат Иосиф (родился в 1884 г.) стал известным юристом. Он был автором многочисленных работ по трудовому праву, публиковавшихся как в дореволюционной России, так и в советское время4. По-видимому, И.С. Войтинский, имя которого перестало появляться в печати с середины 30-х годов, был расстрелян во время "большого террора" или замучен в заключении. Девятнадцати лет Владимир Войтинский поступил на юридический факультет Петербургского университета. Он добросовестно штудировал экономические

(экономика изучалась именно на этом факультете) и правовые курсы, но наибольший интерес вызывали у него проблемы теоретической экономии, к изучению которых юноша пытался применить математические методы -- благо способности к математике были им унаследованы от отца. Знакомство с историком и экономистом М.И. Туган-Барановским -- видным либералом и сторонником так называемого легального марксизма (приверженцы этого течения использовали Марксову аргументацию для обоснования капиталистического развития России и введения демократических свобод) привлекло внимание Владимира к спорам в среде русских последователей Маркса и взглядам других западных экономистов. Поначалу теория стоимости Маркса воспринималась им сугубо критически, и за выступления на студенческих семинарах с ее нелицеприятным анализом Владимир даже получил прозвище "марксоеда". Более последовательной и логичной студент считал теорию предельной полезности австрийца Э. Бем-Баверка, которая разрабатывалась и другими обществоведами на Западе. Эта теория подкупала большей жизненностью, чем абстрактные построения "отца научного социализма". Ей Войтинский посвятил свою первую книгу "Рынок и цены. Теория потребления и рыночных цен", написанную в основном еще тогда, когда автор оканчивал гимназию, и опубликованную в 1906 г. с предисловием Туган-Барановского (почти через 60 лет эта работа была переиздана в США5).

Но еще до этого бурные события 1905 г. повернули жизнь Войтинского в совершенно ином направлении: 20-летний студент был охвачен стихией революции, и его смелости, боевитости, энергии более импонировала большевистская тактика решительного напора на царизм с перспективой "перерастания" революции в социалистическую, чем более осторожная линия меньшевиков и тем более мирно-конституционные планы либералов. Вскоре Войтинский, вчерашний "марксоед", так и не ставший последовательным марксистом (этого от него никто и не требовал), начал сотрудничать в большевистской печати. Этого юношу небольшого роста с огненно-рыжими всклокоченными волосами (который был близорук, но не страдал от этого, ибо привык произносить свои речи без записок) охотно слушали на студенческих собраниях и рабочих митингах. Войтинский, известный в то время в социал-демократических кругах как Сергей Петров, проявил инициативу в создании профсоюза приказчиков, а затем стал руководителем Совета безработных Петербурга. Он был инициатором кампании, в результате которой столичная Городская дума выделила Совету безработных помощь, использованную для организации общественных работ и выдачи бесплатных обедов. К 1906 г. относятся и первые контакты молодого социал-демократа с воинскими частями -- результатом стал написанный им наказ подразделений гарнизона социал-демократической фракции II Государственной думы. В ноябре 1905 и январе 1906 г. Войтинский подвергался арестам, но в условиях продолжавшегося еще бурного общественного подъема освобождался. Он отказался принять предложение В.И. Ленина бежать за границу, чтобы стать там руководителем большевистского журнала, и в третий раз был арестован уже после столыпинского государственного переворота -- 15 октября 1907 г., но смог бежать из заключения в арестном доме на Васильевском острове, перешел на нелегальное положение и по заданию большевистского центра уехал в Екатеринослав, где примерно месяц возглавлял партийную организацию большевиков.

Здесь в январе 1908 г. его застал четвертый и последний арест. Два года -- до суда в мае 1909 г., вынесшего приговор (4 года и 8 месяцев каторжных работ), и после -- Войтинский провел в Екатеринославской тюрьме. По сравнению с другими тюрьмами тогдашней империи Екатеринославский централ отличался особо тяжкими условиями. Переполненные камеры, грязь, эпидемии, избиения и даже убийства заключенных -- таковы были ее реалии. Для Войтинского они стали источником нового опыта, который был положен в основу меморандума, нелегально переданного в социал-демократическую фракцию III Государственной думы и использованного ею в парламентских выступлениях. Вскоре Войтинский написал серию ярких очерков о тюремных порядках, печатавшихся в журнале "Русское богатство" и других перворазрядных изданиях. Попытка бежать из тюрьмы, точнее, из сыпнотифозного барака, куда он был переведен, симулировав болезнь, оказалась неудачной. Из Екатеринославской тюрьмы в 1910 г. Войтинского перевели по этапу в Александровский каторжный централ, находившийся рядом с Иркутском, где он провел оставшуюся часть заключения.

С конца 1912 г. Войтинский находился в ссылке вначале в селе Илкино, а затем в Иркутске, являвшемся центром общественно-политической жизни Восточной Сибири. Здесь он участвовал в попытках создания местной социал-демократической печати (в 1914--1915 гг. удалось выпустить два номера журнала, носившие разные названия, -- "Сибирский журнал" и "Сибирское обозрение"), активно занимался журналистикой (одна за другой в 1913--1916 гг. вышли его книги "Призраки", "Безрабо

тица и локауты", "Вне жизни: Очерки тюрьмы и каторги", "Евреи в Иркутске", "В тайге". Статьи Войтинского появлялись не только в местных изданиях "Сибирское слово" и "Новая Сибирь", но и в столичных журналах и западной социалистической печати), был членом нелегального социал-демократического кружка. Написанная в ссылке работа "Рабочий рынок в Сибири во время войны"6 знаменовала собой подход к той исследовательской области -- экономических и социальных проблем трудовых отношений, -- которой Войтинскому суждено будет плодотворно заниматься в будущем в течение более чем трех десятилетий.

Именно в рамках социал-демократического кружка произошел постепенный отход Войтинского от большевизма и его столь же постепенное сближение с меньшевиками. Собственно, и раньше он не был "образцовым" большевиком -- ему претила фракционная дисциплина, внутреннюю борьбу в партии он считал явлением временным, в ссылке он стал причислять себя к нефракционным социал-демократам. Хотя он не пошел еще на открытый разрыв с Лениным, но политические симпатии начали склоняться в пользу меньшевистского крыла. Контакты с большевистскими лидерами, и прежде всего с самим В.И. Лениным, также способствовали политическому и личностному отчуждению от социал-демократических экстремистов. В письме от 20 декабря 1913 г. из Кракова, полученном Войтинским в Иркутске, большевистский лидер, например, крайне негативно оценил его статью, присланную для публикации, за то, что автор, мол, "стоит на сентиментально-исторической точке зрения"7.

Особенно повлиял на Войтинского в этот период один из лидеров меньшевиков И.Г. Церетели, находившийся в 1913 г. в ссылке в селе Усолье под Иркутском. Встречи с этим обаятельным, красноречивым и лишенным сектантской замкнутости грузином, знакомство с другими меньшевиками -- С.Л. Вайнштейном (Звездиным), Ф.И. Даном, а также с большевиком-историком Н.А. Рожковым, который постепенно освобождался от "ленинских чар", предопределили политический отход от большевизма, завершившийся в годы первой мировой войны. Разумеется, Войтинский понятия не имел о том, что большевиков финансируют германские тайные службы. Но ленинский курс на "поражение своего правительства в империалистической войне", "на перерастание империалистической войны в гражданскую" был для него неприемлем. Он начинает открыто критиковать ленинцев за "пораженчество" и политику раскола социал-демократического движения.

В Иркутске Войтинский встретился с Эммой Шавдан, юной учительницей, дочерью местного предпринимателя средней руки. Возникшая любовь во многом поддерживалась общими интересами в области гуманитарных наук, журналистики, общественной деятельности. Брак Эммы и Владимира был официально зарегистрирован позже, в 1917 г., в Петрограде. Четыре с половиной десятилетия, до смерти B.C. Войтинского, они были неразлучны. Эмма была незаменимым помощником в подготовке книг и статей супруга, соавтором некоторых из них. Память Войтинского она отметила выпуском тома своих воспоминаний8 и сборника статей коллег и друзей9.

Лишь через несколько дней после того, как в Петрограде началась революция и была свергнута монархия, известия о событиях в столице дошли до Иркутска. Собственно, с этого момента и начинаются воспоминания B.C. Войтинского о 1917 годе. Мы не будем пересказывать содержание тома. Отметим лишь важнейшие вехи деятельности автора в марте--октябре 1917 г.

Прибыв 20 марта (2 апреля) в столицу, Войтинский в начале апреля окончательно перешел к той части меньшевиков, которая стояла на позиции революционного оборончества.

Вначале Войтинский, как и многие другие социал-демократы, высказывался за восстановление единой партии. Однако после того, как возвратившийся в Россию Ленин обеспечил в большевистской партии поддержку своему непримиримому в отношении меньшевиков курсу и линию на непосредственную подготовку "социалистической революции" (Войтинский, кстати, был секретарем на том знаменитом совместном совещании меньшевистских и большевистских деятелей 5 апреля, на котором Ленин выступил со своими "Апрельскими тезисами"), не только отход Войтинского от большевиков, но и признание принадлежности к меньшевикам завершилось. Выступая 5 апреля, Владимир Савельевич особенно резко осудил "Апрельские тезисы": "Ленин очень талантливо вбил в былой раскол осиновый клин. Мы все соединимся без него и против его программы, придуманной в вагоне"10. Вскоре в центральном меньшевистском печатном органе "Рабочая газета" появилось заявление Войтинского о разрыве с большевиками, которые потеряли "всякую связь с идеями революционного марксизма"11.

Новоявленный меньшевик стал членом Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, его Исполнительного комитета и бюро Исполкома, был делегатом I Всероссийского съезда Советов в июне, где предложил резолюцию в поддержку

наступления на фронте, активно участвовал в восстановлении порядка в первых числах июля, во время вооруженных выступлений распропагандированных большевиками солдат и матросов. В следующие месяцы он был комиссаром Временного правительства на Северном фронте. Здесь он прилагал усилия для укрепления армии, изоляции большевиков, участвовал в ликвидации последствий антиправительственного выступления Верховного главнокомандующего генерала Л.Г. Корнилова. Участвуя во Всероссийском демократическом совещании в сентябре 1917 г., он внес предложения о мерах по укреплению боеспособности армии, которые в основном сводились к необходимости обеспечения твердой революционной власти. От имени соответствующей комиссии Войтинский предложил проект резолюции об образовании Временного совета Российской республики (предпарламента), а затем вошел в его состав.

Бурная общественно-политическая деятельность сочеталась с публицистической. Одна за другой вышли три брошюры Войтинского, посвященные жгучим проблемам революции и сопоставлению исполнительной власти в царской России и после февраля 1917 г.12. Кроме того, он выпустил небольшие воспоминания о первой революции13.

Когда Войтинский узнал о созыве П Всероссийского съезда Советов, он вначале подал заявление об уходе с поста комиссара фронта, чтобы непосредственно включиться в политическую борьбу в Петрограде, но узнав, что большинство членов ВЦИК покинуло съезд, остался и занялся подготовкой подразделений генерала П.Н. Краснова при участии главы Временного правительства А.Ф. Керенского к походу на Петроград. Особенно энергично комиссар Северного фронта настаивал на посылке в Петроград для восстановления порядка казачьих войск. Имея в виду не только эти его действия, но и всю работу на Северном фронте, Краснов позже напишет, что Войтинский -- "идейный человек, ставший на защиту армии от разрушения"14.

Попытки Керенского, Краснова, Войтинского и других противников большевистской диктатуры оказать сопротивление Октябрьскому перевороту были неудачными. 1 (14) ноября руководители антибольшевистского выступления, за исключением скрывшегося Керенского, были арестованы в Гатчинском дворце. Войтинский был привезен в Смольный, а затем препровожден в Петропавловскую крепость.

Условия заключения в знаменитой столичной тюрьме были ничем не лучше, чем в Екатеринославском централе. Впрочем,

своей карательной политике большевики только учились, и жизнь бывшего их товарища по партии, ставшего теперь "ренегатом" и непримиримым врагом, была сохранена, хотя его арест оказался более долгим, чем даже генерала Краснова, который был освобожден под честное слово, что не будет бороться против новой власти. Правда, и Войтинский был выпущен после того, как в ночь на 6 (19) января 1918 г. было разогнано Учредительное собрание, заседавшее только один день. Видимо, кто-то из партийных лидеров счел, что теперь "товарищ Петров" минувших дней опасности не представляет. Кроме того, за него заступился М. Горький, с мнением которого новые власти подчас считались. Власть имущие почти тотчас же спохватились, и был издан приказ о его новом аресте, однако в Петрограде Войтинского уже не оказалось. Вместе с И.Г. Церетели он немедленно выехал в Грузию и примерно через три недели оказался в Тифлисе.

Чем объяснялся этот отъезд? Видимо, не только стремлением спастись от новых репрессий, которые были неизбежны. Большую роль сыграли связь с Церетели и его предложение о сотрудничестве у него на родине. Б.И. Николаевский с полным основанием пишет, что Войтинский, "войдя в меньшевистскую организацию... не нашел себе в ней настоящего места. Меньшевизм вообще никогда не отличался большой способностью ассимилировать людей, пришедших к нему из других фракций и лагерей". Меньшевизм не смог стать "собирателем всех элементов социал-демократического и вообще социалистического лагеря, отброшенных прочь от ленинского максимализма"15. Действительно, в 1917 г. Войтинский, став меньшевиком, выступал не столько как представитель этой партии, сколько как социал-демократ в широком смысле слова или даже как демократ вообще, как советский деятель, представитель Временного правительства, и его воспоминания ярко отражают эту особенность его деятельности.

В Тифлисе B.C. Войтинский тотчас же включился в работу социал-демократической партии Грузии (ее часто именуют партией грузинских меньшевиков, но это не вполне точно -- меньшевики были общероссийской партией, грузинские социал-демократы стояли во главе борьбы за национальное самоопределение). Войтинскому было доверено редактирование газеты "Борьба" -- органа социал-демократической партии на русском языке. Он приступил к работе в министерстве иностранных дел Грузинской демократической республики, комплектовал и редактировал объемистый сборник документов о ее международном положении и внешней политике, предназначенный для Парижской мирной конференции. Вдобавок к этой интенсивной деятельности он за неполных три года написал и издал две книги о современной Грузии.

В 1919 г. Войтинский выехал за рубеж в качестве советника политико-экономической миссии Грузинской демократической республики, которая вначале была аккредитована в Италии. Почти тотчас же в Париже с предисловием известного бельгийского социалиста Э. Вандервельде на русском и французском языках вышла его работа, посвященная независимой Грузии16. Однако через год с небольшим поступили известия о вероломном нарушении большевистским правительством только что заключенного договора с Грузией, вторжении Красной армии на ее территорию и провозглашении Грузинской советской республики. С 1921 г. пребывание за границей превратилось в эмиграцию.

Войтинский выехал во Францию, но с лета 1922 г. обосновался в Германии, посвятив себя исследованиям в области экономики. Он оставался весьма плодовитым автором и за десятилетие опубликовал ряд книг. Наиболее значительным из его изданий этих лет был семитомный справочник по проблемам мировой экономики, изданный на немецком языке с многочисленными картами, таблицами, диаграммами. Первые два тома были опубликованы также на русском языке, но издание было прервано, так как попытки договориться с советскими книготорговыми организациями о допуске справочника в СССР провалились17. Большевистская цензура все пристальнее следила за тем, чтобы работы "врагов советской власти" в страну не проникали. Все же "Большая Советская Энциклопедия", опубликовавшая в первом издании весьма недружелюбную статью о Вой-тинском, признала ценность этого издания, содержащего "основные данные по основным отраслям хозяйственной жизни"18. Попытался Войтинский подвести главные итоги хозяйственного развития Германии за десять лет после революции 1918 г. в томе, являвшемся дополнительным к его семитомнику". От его внимания не ускользнула и широко дискутировавшаяся проблема европейской интеграции в форме "Соединенных Штатов Европа", которой он также посвятил специальную брошюру20.

Появление всех этих работ сделало Войтинского заметной фигурой в области европейской экономической мысли. Он был признан первоклассным специалистом в области статистики. Ученый стал желанным автором для специальных журналов. Он охотно откликался и на просьбы выступить по жгучим современным проблемам, поступавшим от редакций газет и профсоюзной периодики.

Но проблемы германской и европейской экономики были отнюдь не единственным направлением его работы. Парадоксально, но именно в первые годы эмиграции он стал, правда, ненадолго, настоящим меньшевиком. Установив связь с П.Б. Аксельродом, Войтинский помогал ему представлять интересы РСДПР за границей и работать над воспоминаниями "Пережитое и передуманное". Совместно с П.А. Берлиным и Б.И. Никола-ев-ским была подготовлена к печати и издана переписка Г. В. Плеханова с П.Б. Аксельродом21. Видимо, заинтересованное участие в аксельродовских воспоминаниях и побудило Войтинского к созданию собственного мемуарного трехтомника. Когда в Берлине начал выходить меньшевистский журнал "Социалистический вестник", Войтинский включился в его работу, хотя публиковал статьи по тематике, не имевшей отношения к России. Впрочем, еще в 1922 г. он выпустил с предисловием К. Каутского брошюру о "коммунистической кровавой юстиции", посвященную судебному процессу над руководителями партии эсеров, проходившему в Москве22. Эта работа была издана на пяти языках. Неоднократно статьи Войтинского публиковались в германских социал-демократических журналах "Die Geselschaft" ("Общество") и Der Kampf ("Борьба").

В 1929 г. Войтинский принял предложение руководства Федерации профсоюзов Германии, работавшей в тесной связи с социал-демократической партией, возглавить исследовательскую службу этого мощного и влиятельного объединения. Под его руководством была реорганизована статистическая деятельность профсоюзов. Войтинский выступил с рядом статей об опасности проводившейся в Германии в условиях начавшегося в 1929 г. экономического кризиса дефляции (изъятие из обращения избыточной денежной массы путем сокращения бюджетных расходов, стимулирования сокращения кредитов, повышения налогов и т.д.). Ученый полагал, что проблемы преодоления кризиса могут быть решены при сохранении и даже использовании инфляции. Его книга на эту тему "Международное повышение цен как разрешение кризиса"23 вызвала поначалу гневные отповеди германских и зарубежных экономистов. Лишь через несколько лет, когда он уже находился в США, точка зрения Войтинского стала завоевывать все больше приверженцев в академических и правительственных кругах. Пока же Войтинский совместно с руководителем германского профсоюза плотников Фрицем Тарновым и видным экономистом Фрицем Бааде выдвинул программу преодоления кризиса, в частности путем широкого введения общественных работ за государственный счет для безработных и использования контролируемой инфляции. Этот В-Т-Б-план широко обсуждался общественностью. Но правительство и лидеры германских профсоюзов намеченную программу отвергли. Углубление кризиса способствовало радикализации политических настроении. Складывалась все большая угроза прихода к власти экстремистских сил.

После установления в Германии в 1933 г. нацистской диктатуры Войтинский переехал в Швейцарию, затем во Францию, а в октябре 1935 г. в США. Б.И. Николаевский вспоминает: "Он рассказывал, что четверть века тому назад, когда он перебрался на эту сторону океана, Америка его пугала, как чужая и мало знакомая страна с новыми, отличными от европейских, отношениями и укладом жизни... Но по-настоящему во весь свой рост он развернулся лишь в Америке -- и как ученый, и как общественный деятель. Он действительно сроднился с этой страной -- в лучшем значении этого слова нашел в ней свою вторую родину. Вспоминаются его слова о том, что в Америке его больше всего поражала огромная внутренняя свобода этой страны и то чувство широкой терпимости к чужому мнению, которое характерно для американской интеллигенции и которое ее роднит с лучшими традициями старой интеллигенции русской"24.

Владимиру Войтинскому довелось прожить в США четверть века. Полностью отказавшись от марксистских догматов, он стал видным экономистом, практиком и теоретиком. Тотчас же после прибытия в Америку ученый стал работать в Центральном статистическом бюро, а с 1936 г. -- в Комитете социального обеспечения, созданном на основе закона 1935 г. о социальном обеспечении. Он стал одним из руководителей основанного при этом комитете Исследовательского совета социальных наук, занимаясь проблемами социального обеспечения и трудоустройства. Он являлся фактическим советником президента Ф. Рузвельта по вопросам трудовых отношений -- ведь значительную долю мероприятий правительственного "нового курса" составляли акты, связанные с сокращением безработицы, введением общественных работ, закладкой основ государственного социального страхования путем установления ряда пособий и пенсий. С 1942 г. Войтинский был членом Совета социального обеспечения.

Труды B.C. Войтинского этого периода были посвящены проблемам общей экономической ситуации в стране, деловой активности, хозяйственным прогнозам, занятости, заработной плате и безработице, отношениям между трудом и капиталом25. Работы "Уроки спада" (об экономическом спаде во второй половине 50-х годов), "Занятость и заработная плата в Соединенных

Штатах" и "Три аспекта трудовой динамики" через много лет были переизданы, что свидетельствует о сохранявшейся их научной ценности26. Интересные работы были посвящены проблемам всемирной хозяйственной демографии, мировой торговле и политике правительств, экономическим перспективам Индии".

В 1947--1955 гг. Войтинский являлся директором совместного исследовательского проекта Фонда Рокфеллера, Фонда XX века и университета имени Джонса Гопкинса (Балтимор), посвященного проблемам мировой экономики и демографии.

Но Войтинский в США сохранял интерес к своей родине, впрочем, пожалуй, больше к ее прошлому, чем к настоящему. Он написал отчасти мемуарную, отчасти исследовательскую работу о движении безработных в Петербурге в конце революции 1905--1907 гг., а затем и обширный мемуарный том, о котором уже упоминалось.

В последние годы жизни ученый совершил несколько длительных поездок за рубеж -- в Японию и другие страны Востока, в Латинскую Америку, во время которых он выступал с лекциями, давал консультации, общался с коллегами. Поездки были организованы Государственным департаментом США, по просьбе которого Войтинский затем поделился своими впечатлениями. Незадолго до смерти появилась его последняя брошюра "Проблема процветания на выборах 1960 года"28 и цикл статей о современной экономике США в журнале "The New Leader" ("Новый руководитель"). Они увенчали исследовательско-публицистический капитал ученого и общественного деятеля, насчитывающий 425 трудов на 11 языках29.

Скончался Владимир Савельевич Войтинский на 75-м году жизни, 11 июня 1960 г., в Вашингтоне.

Хотя мировой книжный рынок, особенно в последние годы, наводнился огромным потоком литературы, в том числе мемуарной о революции в России, воспоминания B.C. Войтинского, как мы полагаем, займут в ней достойное место.

Разумеется, записки участников и очевидцев событий обладают хорошо известными особенностями, ограничивающими возможности их использования. Существуют определенные пределы человеческой памяти, ее свойство на первый взгляд непроизвольно отбирать и интерпретировать пережитые события. Даже самый добросовестный мемуарист склонен особенно подчеркивать значение тех участков деятельности, на которых он был занят, для общего хода и исхода крупных исторических фактов. Нередко современник подменяет описание толкованием, толкование оправданием, анализ убеждением, даже не замечая этой

подмены. Но эти же недостатки превращаются в достоинства, ибо они позволяют воспринять историю объемно, сквозь призму деятельности и мышления реальных действующих лиц определенного мировоззрения, политических пристрастий, культурной среды и т.д., во многих случаях воспроизвести малоизвестные, но подчас очень важные факты, пролить свет на "темные пятна" или заменить "белые пятна" красочной картиной деятельности реальных персонажей.

Думается, книга B.C. Войтинского обладает этими ценными качествами, подтверждением чего являются многочисленные ссылки на ее рукопись в исследованиях ученых, посвященных российской революции 1917 г.

В воспоминаниях прослеживаются три взаимно связанные линии -- развитие бурных событий 1917 г. от совещаний социал-демократов в конце марта --начале апреля до Октябрьского переворота, личная деятельность автора, обоснование его позиций, которые предопределили несколько особый статус автора в среде меньшевиков -- революционных оборонцев. Пожалуй, наиболее концентрированно, хотя и в общей форме, эта позиция была выражена в следующих словах: "Таким образом, мы приходили к обороне, к продолжению войны во имя того, чтобы избежать сепаратного мира и успеть столковаться с союзниками. Получалась политика, имевшая две стороны: борьба за всеобщий демократический мир -- в Европе, оборона -- у себя дома. Эти две стороны нашей политики были связаны одна с другой: оборона была необходимым условием того, чтобы можно было сделать хоть что-нибудь для приближения всеобщего мира; борьба за мир была предпосылкой того, чтобы армия согласилась на продолжение военных действий".

Разумеется, особо интересны страницы, где рассказано о событиях, в которых участие автора было наиболее значительным. Но и о том, в чем он не принимал непосредственного участия, Войтинский повествует на основе своего личного опыта и восприятия.

Книга позволяет расширить представление о том, в каких условиях, по каким причинам на протяжении весны и лета 1917 г. инициатива все более переходила к большевикам. Весьма важен рассказ о событиях 3--4 июля, особенно в связи с повторяющимися утверждениями, участившимися в последние годы не только в "околоисторической" литературе, но и в научной историографии, что это был спланированный большевистский путч, окончившийся поражением. Из фактов, приводимых в мемуарах, видно, что как раз в июльские дни большевики проявили

явную нерешительность. Следует прислушаться и к мнению, что в бунтарских действиях толпы в эти дни сыграли свою роль провокаторы-черносотенцы, пытавшиеся ее использовать в своих целях. Обоснованным представляется вывод мемуариста, что речь шла не о сознательных действиях большевистского руководства, а о "большевистской бунтарской стихии". Очень интересны описания так называемого окопного большевизма, позволяющие объяснить некоторые моменты целого комплекса событий не только до, но и после Октябрьского переворота.

Ярко и выпукло обрисованы Войтинским многие действующие лица, особенно генералы, руководившие войсками Северного фронта.

Отметим и то, что в рукописи B.C. Войтинского почти нет фактических неточностей, в том числе в датах, фамилиях и т.п., которые являются существенным недостатком многих воспоминаний. Сказалась привычка ученого многократно проверять всю находящуюся в его распоряжении информацию.

Итак, перед любознательным читателем -- воспоминания одного из активных участников той попытки вывести Россию на уровень современной демократической нации, которая оказалась лишь прелюдией к более чем 70-летнему большевистскому насильственному режиму.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Видимо, лишь отчасти прав Б.И. Николаевский, полагающий, что третий том

не был издан в 20-е годы в связи с крахом издательства Гржебина (Николаевский Б.

Войтинский B.C. // Социалистический вестник, 1960, No 8--9, с. 169).

2 Войтинский B.C. 1917-й. Год побед и поражений. Chalidze Publications, 1990.

3 Woytinsky W.S. Stormy Passage: A Personal History Through Two Russian Revolutions

to Democracy and Freedom: 1905--1960. New York, 1961.

4 Войтинский В. С. Стачка и рабочий договор по русскому праву. СПб, 1911; Его же. Коллективные соглашения об условиях труда. СПб, 1911; Его же. Основы советского права. М., 1927; Его же. Азбука советского трудового права. М., 1929; Его же. Трудовое право. М., 1934, и др.

5 Woytinsky W. Market and Prices. New York, 1964.

6 Войтинский B.C. Рабочий рынок в Сибири во время войны. Иркутск, 1917.

7 Ленин В.И. Сочинения. Изд. 5-е, т. 48, с. 238--241.

8 Woytinsky Е. Two Lives in One. New York, 1965.

9 The Life and Work of W.S. Woytinsky. Edited by Emma. S. Woytinsky. New York, 1962.

10 Меньшевики в 1917 году. M., 1994, т. 1, с. 178.

11 Рабочая газета, 1917, 11 мая.

12 Войтинский B.C. К чему стремится коалиционное правительство. Петроград, 1917; Его же. Крестьянин, рабочий и солдат. Петроград, 1917; Его же. Ответственность министров при царизме и революционной России. Петроград, 1917.

13 Войтинский B.C. Луч света среди ночи. Из картин первой революции. Петрог

рад, 1917.

14 Краснов П.Н. На внутреннем фронте. Л., 1925, с. 48.

15 Николаевский Б. Указ. статья, с. 169.

16 Войтинский B.C. Грузинская демократия. Париж, 1921. 17 Wojtinskiy У. Die Welt in Zahlen. Berlin, 1925-1928. 7 v. Его же. Мир в цифрах. Берлин, 1924-1925. В 2-х т.

18 Большая Советская Энциклопедия. М., 1928, т. 12, с. 657. 19 Wojtinsky У. Zehn Jahre neues Deutschland. Berlin, 1929.

20 Wojtinsky V. Die Vereinigten Staaten von Europa. Berlin, 1926.

21 Переписка Г.В. Плеханова и П.Б. Аксельрода. М., 1925 (переиздана в 1967 г.)

22 Wojtinsky У. Kommunistischе Blutjustiz. Berlin, 1922.

23 Wojtinsky У. Internationale Hebung der Preise als Ausweg aus dem Kreise.Leipzig, 1931.

24 Николаевский Б. Указ. статья, с. 169.

25 Woytinsky W. The Labor Supply in the United States. Washington, DC, 1942; ibid. Three Aspects of Labor Dynamics. Washington, DC, 1942; ibid. Economic Perspectives. 1942--1947.Washington, DC, 1942; ibid.Principies of Cost Estimates in Unemployment

Insurance. Washington, DC, 1948; ibid. Employment and Wages in the United States. New York, 1953; ibid. Lessons of the Recessions. Washington, DC, 1959 etc.

26 Woytinsky W, Lessons of the Recessions. New York, 1980; ibid. Employment and Wages in the United States. New York, 1976; ibid. Three Aspects of Labor Dynamics. Washington, DC, 1974.

27 Woytinsky W. World Commerce and Governments. New York, 1955; ibid. World Population and Production. New York, 1953; ibid. India. The Awakening Giant. New York, 1957.

28 Woytinsky W. The Prosperity Issue in the 1960 Election. Washington, DC, 1960.

29 Библиографию трудов B.C. Войтинского см.: So Much Alive, p. 232--263.