Хусто Л.Гонсалес

ИСТОРИЯ ХРИСТИАНСТВА

К оглавлению

Часть третья. XIX ВЕК

ХРОНОЛОГИЯ

Политические перспективы: Соединенные Штаты

Заканчивается XVIII век. XIX век начинается свежим утренним ветерком на юго-западе; и политический горизонт сулит нам радужные перспективы... со все громче заявляющими о себе правами человека, искоренением иерархии, предрассудков и тирании во всем мире.

ДНЕВНИК НАТАНИЭЛЯ ЭЙМСА, 31 декабря 1800 года

Последние годы XVIII века и первые годы XIX века были отмечены рядом политических изменений, потрясших Европу и западное полушарие. Главной причиной этих изменений явилось совпадение новых политических идей, о которых мы уже упоминали (глава 21), с экономическими интересами растущего класса буржуазии. Во второй половине XVIII века как в Европе, так и в западном полушарии усилились экономические позиции нового класса. Во Франции этим новым классом была буржуазия, приобретавшая все большее влияние с ростом городов, торговли и промышленности. В западном полушарии основным источником богатства были сельскохозяйственное производство и связанная с ним торговля, поэтому колонисты, имевшие землю, становились новой ростовщической аристократией. Интересы этой аристократии и европейской буржуазии сталкивались с интересами старой родовой аристократии. Во Франции низшие классы были едины с буржуазией в своей ненависти к аристократам, в которых они видели паразитов, живущих за счет их труда. В Новом Свете низшие классы тоже поддерживали новую аристократию против старой родовой, в которой они видели иностранцев, пользующихся богатствами колоний, не понимая их чаяний и проблем. Все это привело к провозглашению независимости Соединенных Штатов, Французской революции и обретению независимости странами Латинской Америки. Каждому из этих событий и их религиозным последствиям мы посвятим по отдельной главе.

Независимость тринадцати колоний

Британские колонии в Северной Америке с самого начала пользовались определенной автономией. В Англии в XVII веке этому способствовали политические и религиозные потрясения, затруднявшие управление британским правительством своих заморских территорий. В таких условиях многие колонии создавали собственные органы управления и налаживали производство в соответствии со своими собственными потребностями, а не с интересами Англии. Однако во второй половине XVIII века британское правительство предприняло попытки более прямого управления колониями, и те резко воспротивились такому вмешательству королевских властей. Началу открытого конфликта способствовали три основных фактора. Во-первых, англичане разместили в колониях семнадцать полков. Поскольку для их защиты такой военной силы не требовалось, колонисты вполне обоснованно отнеслись к армии как к репрессивному аппарату. Во-вторых, постоянным источником трений были налоги. Королевская власть решила, что колонии должны оплачивать расходы правительства, в том числе по содержанию ненавистных полков, и с этой целью ввела серию новых налогов. Даже в Англии давно действовал принцип, согласно которому введение налогов должно утверждаться представительным органом, поэтому колонисты сочли, что они обладают такими же правами и что эти права нарушаются. В-третьих, возникли конфликты, касавшиеся индейских земель. По политическим причинам и соображениям нравственности британские власти постановили, что белые не должны более захватывать земли по ту сторону Аппалачских гор. В колониях этот закон не встретил одобрения, так как бедные белые поселенцы надеялись получить участки на ставших отныне запретными землях, а спекулянты из числа земельной аристократии уже создали компании для колонизации индейских земель.

По этим причинам отношения между колониями и метрополией становились все более напряженными. В ответ на ужесточение законов ширилось неповиновение. В 1770 году британские войска открыли огонь по толпе в Бостоне, и пять человек были убиты. Перед лицом опасности со стороны этих войск, считавшихся теперь иностранными, активизировала свою деятельность колониальная милиция, создававшая теперь собственные арсеналы. В 1775 году, когда британские войска попытались разрушить один из этих арсеналов, местная милиция оказала сопротивление - так началась Война за независимость. 4 июля 1776 года, через год с небольшим после начала военных действий, делегаты тринадцати колоний собрались на Континентальный конгресс в Филадельфии и провозгласили независимость от Британии. Франция и Испания стали союзниками нового государства, а Англия рассчитывала на поддержку многих индейских племен, опасавшихся, что независимость колоний приведет к их уничтожению, как это и произошло на самом деле. Наконец, в 1782 году было достигнуто временное соглашение, подтвержденное год спустя Парижским договором.

Эти события оказали глубокое влияние на религиозную жизнь Северной Америки. Многие связывали борьбу за независимость с рационалистической идеологией, рассматривавшей Провидение прежде всего как принцип прогресса. Сама новая нация была живым свидетельством человеческого прогресса. Этот прогресс отчасти выражался в отказе от догматической позиции традиционного христианства и принятии "естественной религии" или в лучшем случае "субстанциального христианства". Традиционные учения и обычаи христианских церквей, за исключением тех, которые могли пониматься в категориях природного разума или общепринятой морали, считались пережитками прошлого, ненужным балластом на корабле прогресса.

Такого рода идеология породила два изначально независимых, но затем тесно сблизившихся движения: унитарианство и универсализм. Первое возникло практически одновременно с провозглашением независимости и наибольшее распространение получило в кругах англикан и конгрегационалистов, не желавших больше следовать традиционной ортодоксии. Церкви, вышедшие из этого движения, назвали "унитарианскими", так как они отвергали учение о Троице, но на самом деле с ортодоксией они расходились и по многим другим вопросам. Они были рационалистическими и особое значение придавали свободе и интеллектуальным возможностям человека в противоположность упору ортодоксии на божественную тайну и человеческую греховность. Наибольшим влиянием это движение пользовалось в среде торговых слоев Новой Англии. Универсализм, то есть учение, согласно которому в конце все получат спасение, незадолго до провозглашения независимости принесли в колонии британские методисты, утверждавшие, что учение о вечном осуждении представляет собой отрицание Божьей любви. После завоевания независимости в Новой Англии появилось несколько универсалистских церквей. Вскоре это движение слилось с унитарианским. В тех же кругах наибольшее число приверженцев получил "трансцендентализм". В этом движении, самым известным представителем которого был Ралф Уолдо Эмерсон, рационализм сочетался с романтизмом. Оно особо указывало на роль самопознания для понимания мироздания и его целей. Как и в случае с унитарианством, наибольшее число последователей трансцендентализм находил среди представителей высших классов, хотя в конечном счете многие его идеи проникли и в другие слои общества.

Как бы там ни было, ближайшей задачей церквей во вновь образованном государстве было решение вопроса о взаимоотношениях с Великобританией. Как и следовало ожидать, этот вопрос стал самым важным для англиканства. К англиканским епископам многие относились как к агентам королевской власти задолго до провозглашения независимости и исходя из этого противились назначению епископов в колонии. Во время борьбы за независимость среди членов церкви Англии было много роялистов, многие из которых в конце концов эмигрировали в Англию или Канаду. Наконец, в 1783 году оставшиеся в Соединенных Штатах англикане объединились в Протестантскую епископальную церковь, основной опорой которой была аристократия.

Методисты поначалу испытывали те же трудности и по тем же причинам. Весли был твердым сторонником королевской власти и призывал методистов в колониях повиноваться королевским эдиктам. После провозглашения Декларации независимости все английские методистские проповедники в колониях, за исключением Эсбери, вернулись в Великобританию. Это никоим образом не способствовало росту популярности методистов среди патриотов. Но благодаря неустанным усилиям Эсбери американский методизм начал принимать совершенно иные очертания, и появились другие проповедники. Наконец в 1784 году на "Рождественской конференции" американский методизм оформился в церковь, независимую от англиканства и от британского методизма. Было также решено, что американские методистские церкви будут возглавляться епископами.

Другие церкви следовали разными путями. Баптистское движение развивалось быстро, особенно в Виргинии и в других южных колониях, и оттуда распространилось на Теннесси и Кентукки. Конгрегационалисты, несмотря на их роль в борьбе за независимость, значительных успехов добились только на территориях, колонизованных из Новой Англии. В целом все деноминации основное внимание уделяли реорганизации применительно к изменившимся условиям и восстановлению ущерба, понесенного в результате войны.

Только что упомянутое нами слово "деноминация" выражает одну из главных отличительных особенностей христианства, выросшего из североамериканского опыта. Это слово показывает, что разные "церкви" рассматривались как "деноминации", то есть как объединения по-разному называвшихся христиан. Находясь в плюралистическом религиозном обществе, где терпимость была необходима для политического выживания, и будучи свидетелями кровопролитий, происходивших по вине догматизма в других местах, североамериканские протестанты представляли себе церковь невидимой реальностью, состоящей из всех подлинных верующих и из видимых церквей или "деноминаций" как добровольных организаций, создававшихся верующими в соответствии с их убеждениями и предпочтениями.

Практическим последствием такого представления о "церкви" и "деноминации" стало то, что крупные спорные вопросы, по которым мнения внутри североамериканского протестантизма расходились, не ограничивались разногласиями между "церквами", а выходили за "деноминационные" границы. Такие вопросы, как рабство, теория эволюции, фундаментализм, либерализм и расовая политика, становились предметом разногласий не только внутри деноминаций, но и за рамками деноминационных разграничений.

Движение "Учеников Христа" возникло как ответ на деноминационное разделение американского христианства. Основатели движения Томас Кэмпбелл (1763-1854) и его сын Александр (1788-1866) не имели намерения основывать новую церковь или деноминацию. Они ставили целью призвать всех протестантских христиан к единству через провозглашение Евангелия в его изначальной чистоте. В Александре Кэмпбелле, ставшем лидером движения, определенный рационализм, свойственный его возрасту, сочетался с глубоким уважением к авторитету Нового Завета. Тем самым рационалистские взгляды накладывали отпечаток на его истолкование Нового Завета, но в то же время такого ревностного стремления следовать тому, что он считал Божьими заповедями, не было больше ни у кого среди рационалистов. С твердой убежденностью, что христианского единства можно добиться благодаря возврату к раннему христианству в его понимании, Кэмпбелл начал осуществление программы реформ, которая в конечном счете и в значительной степени вопреки его первоначальным намерениям привела к созданию новой деноминации, - названной "Христианская церковь (Ученики Христа)". Учитывая противоречивость взглядов самого Кэмпбелла и разного рода более поздние наслоения, в церкви "Учеников" на протяжении всей ее истории существовали рационалистское и консервативное ответвления. Но всех их отличало стремление к установлению христианского единства.

Иммиграция

Население тринадцати колоний, ставших Соединенными Штатами, состояло из иммигрантов, приехавших главным образом из Великобритании, а также из Германии и других стран Европы. Но с конца XVIII века и в течение всего XIX века в Соединенные Штаты продолжался невиданный ранее поток иммиграции из Европы. Это объяснялось отчасти положением дел в Европе - наполеоновскими войнами, социальными потрясениями в результате промышленной революции, политическими притеснениями, голодом и так далее - и отчасти наличием обширных и, как казалось, доступных земель к западу от нового государства. Одновременно работорговля наполнила Соединенные Штаты многочисленными "насильственными" иммигрантами.

Эта массовая иммиграция имела далеко идущие последствия для формирования христианства в Соединенных Штатах. Католическая церковь (составлявшая во время провозглашения независимости незначительное меньшинство) к середине XIX века стала самой крупной религиозной организацией в стране. Сначала большинство католиков по происхождению были англичанами. Позднее появились французы и немцы. Но примерно в 1846 году в Ирландии разразился голод, продолжавшийся несколько десятилетий, в результате которого ирландцы и их потомки составили большинство среди американских католиков. Это в свою очередь осложнило отношения внутри католической церкви как на национальном, так и на местном уровне. На приходском уровне каждая группа рассматривала церковь как средство сохранения своей культуры и своих традиций. На национальном уровне различные группы вели борьбу за то, чтобы церковью управляла иерархическая структура, которая понимала бы и представляла бы их. Эти трения продолжились и в XX веке и даже приобрели еще большую остроту с появлением в североамериканском католичестве новых групп - итальянцы, поляки и некоторые другие попали туда в ходе иммиграции, французы из Луизианы - после ее покупки, латиноамериканцы из Мексики и Пуэрто-Рико - в результате завоеваний. Таким образом, отличительной чертой католичества в Соединенных Штатах стало его культурное многообразие и ограничение власти традиционной иерархии как следствие этого многообразия и влияния культурных традиций окружения.

Усиление католичества вызывало сильное противодействие со стороны некоторых протестантов. Уже при зарождении нового государства многие выступали против неограниченного притока католической иммиграции на том основании, что демократия несовместима с представлением католиков об иерархии власти и что поэтому увеличение их численности представляет угрозу для государства. Позднее ку-клукс-клан развязал кампанию ксенофобского фанатизма, направленную не только против чернокожих, но также против католиков и евреев под тем предлогом, что Соединенные Штаты должны быть белой, протестантской и демократической страной и что эти три понятия неразделимы. Когда папа Пий IX в 1864 году осудил список из восьмидесяти "заблуждений" (см. главу 29), в который входили некоторые фундаментальные положения американской демократии, многие в Соединенных Штатах, и среди консерваторов, и среди либералов, сочли это подтверждением своих худших опасений относительно политических целей католической церкви. Пройдет еще почти целое столетие, прежде чем страна будет готова доверять католикам высшие государственные должности.

Лютеранство тоже быстро росло за счет иммиграции. Поначалу большинство лютеранских иммигрантов были немцами, но затем появилось много скандинавов. Каждая из этих групп принесла свои традиции, и в течение долгого времени основным пунктом программы американского лютеранства было объединение различных лютеранских организаций. Благодаря иммиграции росли и другие религиозные группы - меннониты, моравские братья, греческие и русские православные, иудеи. Такое разнообразие делало еще более необходимым сохранение традиции веротерпимости, заложенной несколько веков назад в Род-Айленде и Пенсильвании.

Многие иммигранты несли с собой идеал религиозного братства, и в американской глубинке проводилось множество экспериментов общинной жизни. С самого начала одной из целей, влекущих европейцев в колонии Северной Америки, было создание нового общества на новой земле. Пилигримы "Мэйфлауэра" были лишь первыми из тысяч других с подобными мечтами. Европейские иммигранты и уроженцы Соединенных Штатов шли на запад в поиске территорий для создания идеальных общин. Моравские братья основали в Пенсильвании поселения, существующие до сих пор. Подобные эксперименты проводились также меннонитами и другими анабаптистами, искавшими место, где они могли бы свободно исповедовать свои пацифистские убеждения. Немецкие пиетисты основали общину Евфрата, тоже в Пенсильвании. Были и другие общины поблизости и в Огайо. Характерной чертой многих поселений была общность имущества. В 1846 году в общине Онейда дошли даже до того, что установили принцип "комплексного брака", то есть каждый взрослый вступил в брак со всеми лицами противоположного пола.

Одним из самых удивительных среди этих движений было движение шейкеров, возглавлявшееся Анной Ли Стэнли - матерью Анной Ли. Какое-то время они рассчитывали исповедовать свою веру в родной Англии, но неприятие их обществом вынудило их эмигрировать в Америку. На новой родине, возможно по примеру окружавших их групп, они избрали общинную жизнь. Мать Анна Ли провозгласила себя Христом во втором пришествии, явившемся теперь в женском обличье, как раньше Он явился в мужском. В конце спасены будут все, и нынешнее сообщество верующих лишь играет роль провозвестника этого конечного спасения. Тем временем верующие должны воздерживаться от половой жизни - корня всякого зла. Одной из отличительных особенностей шейкерских богослужений была важная роль, отводившаяся танцам. Движение преуспевало в течение нескольких десятилетий, и было создано несколько общин шейкеров. Их опыт общинной жизни развивался вполне успешно, так как условия в общинах шейкеров были обычно более благоприятными, чем в других. Но в конечном счете движение ослабло из-за недостатка обращенных в последующих поколениях.

Второе великое пробуждение

В конце XVIII века в Новой Англии началось Второе великое пробуждение. Оно не отличалось большими эмоциональными всплесками и характеризовалось скорее внезапным осознанием необходимости благочестия в христианской жизни. Значительно повысилась посещаемость богослужений, и многие говорили о том, что пережили опыт обращения. Вначале это пробуждение не имело также "антиинтеллектуального" подтекста, характерного для прежних аналогичных движений. Напротив, оно получило поддержку некоторых выдающихся богословов Новой Англии, и одним из его наиболее видных сторонников был ректор Йельского университета и внук Джонатана Эдвардса Тимоти Дуайт.

На этой первой фазе пробуждения были созданы несколько обществ, ставивших целью распространение евангельских знаний. Самыми значительными среди них стали Американское библейское общество, основанное в 1816 году, и Американский совет представителей зарубежных миссий, основанный шестью годами ранее. Последний появился на свет в результате договоренности между студентами, собравшимися в поле на стоге сена и поклявшимися посвятить себя работе с зарубежными миссиями. Когда Адонирам Джадсон, один из первых миссионеров, отправленных на работу Американским советом, стал баптистом, многие баптисты в Соединенных Штатах отказались от своих крайних конгрегационалистских взглядов и заключили соглашение о поддержке работы баптистских миссионеров во всем мире. В местных церквах появились женские миссионерские общества, некоторые из которых впоследствии превратились в различные женские организации. Другие общества, созданные во время Второго пробуждения, занимались разного рода социальными вопросами, такими как отмена рабства (Американское колонизационное общество, к которому мы вернемся ниже) или антиалкогольная кампания (Американское общество трезвости, основанное в 1826 году). В последнем случае активными участниками движения были женщины - во второй половине века под руководством Франсис Уиллард Женский христианский союз трезвости стал основным защитником прав женщин. Таким образом, корни американского феминистского движения можно найти во Втором великом пробуждении.

Тем временем движение пробуждения вышло за пределы Новой Англии и за рамки образованной элиты и широко распространилось среди менее образованных и менее зажиточных людей. Многие из них двигались на запад, так как одним из результатов Войны за независимость стало согласие европейских держав на расширение Соединенных Штатов до реки Миссисипи. Многие из тех, кто шли на запад, несли с собой пламенную веру, вспыхнувшую под влиянием Второго пробуждения. Но условия в приграничных районах были иными, поэтому движение пробуждения отмечалось там большей эмоциональностью и меньшей интеллектуальностью, а в конце концов стало даже антиинтеллектуальным.

Важным этапом в этом процессе была кампания духовного пробуждения в Кейн-Ридже, штат Кентукки, в 1801 году. Организовал ее местный пресвитерианский пастор, пригласивший всех собраться под открытым небом для обретения более глубокой веры. В назначенный день пришли тысячи людей. В этих местах, где возможностей для организации собраний и празднований было мало, призыв пастора имел огромный успех. Многие пришли в Кейн-Ридж по религиозным соображениям. Другие воспользовались случаем, чтобы развлечься и выпить. Кроме пастора, от которого исходило приглашение, присутствовало несколько баптистских и методистских проповедников. В то время как одни играли, а другие пили, пасторы проповедовали. Один из критиков пробуждения впоследствии заявил, что в Кейн-Ридже столько же душ было зачато, сколько спасено. Как бы там ни было, ответ на призыв покаяться был поразительным и ошеломляющим. Одни плакали, другие безудержно смеялись, третьи тряслись или бегали взад-вперед, а некоторые даже лаяли. Собрание продолжалось неделю, и с этого времени многие пришли к убеждению, что такие встречи - наилучший способ евангельской проповеди. С тех пор слова "евангелизация" и "духовное пробуждение" стали вызывать в памяти события в Кейн-Ридже.

Инициатором собрания в Кейн-Ридже выступил пресвитерианин, но эта конфессия неодобрительно относилась к необузданному выражению чувств, становившемуся частью движения. Вскоре пресвитериане начали принимать меры против служителей, участвующих в собраниях, подобных тому, которое прошло в Кейн-Ридже. Методисты же и баптисты подхватили идею проведения собраний под открытым небом и превратили их в периодические "евангелизационные кампании". Такие собрания стали важной частью общественной жизни на границе, поэтому ряды методистов и баптистов быстро пополнялись. Еще одной причиной роста их численности было то, что они доносили послание в самой простой форме и использовали проповедников, почти или совсем не имеющих образования. Тогда как у других конфессий не хватало служителей для работы на границе, поскольку от них требовался определенный образовательный уровень, методисты и баптисты были готовы использовать любого, кто чувствовал призвание от Господа. Передовым отрядом методистов были проповедники из числа мирян, многие из которых обслуживали целый "округ" под наблюдением общей "сети" и ее епископов. Баптисты использовали фермеров и других людей, зарабатывавших на жизнь своим трудом и одновременно служивших пасторами в местных церквах. При заселении новых земель среди поселенцев обычно находился преданный баптист, готовый проводить проповедническое служение. Вследствие этого методисты и баптисты завоевали твердые позиции на новых территориях и к середине века стали самыми крупными протестантскими конфессиями в стране.

Другим важным последствием Второго великого пробуждения стало то, что оно развеяло представления о неразрывной связи между этническим происхождением и принадлежностью к определенной религиозной конфессии. Ряды баптистов и методистов пополнялись бывшими немецкими лютеранами, бывшими шотландскими пресвитерианами и бывшими ирландскими католиками. Хотя в целом конфессиональная принадлежность продолжала совпадать с этнической, после Второго великого пробуждения уже нельзя было считать это само собой разумеющимся, особенно на западной границе.

Очевидное предназначение и война с Мексикой

Со времени приплытия первых пилигримов на "Мэйфлауэре" повсеместно распространилось представление о том, что британские колонии в Новом Свете создаются с Божьей помощью для исполнения провиденциальной миссии. Лидеры борьбы за независимость говорили о новом эксперименте, ведущем человечество по пути прогресса и свободы. Иммигранты последующих волн считали Соединенные Штаты обетованной землей свободы и изобилия. Такие представления часто сочетались с убежденностью в превосходстве протестантизма над католичеством, к которому относились как к препятствию на пути свободы и прогресса. Англия с самого начала чувствовала угрозу для своих колоний со стороны испанских католиков с юга и французских католиков с севера и рассматривала эти колонии как цитадель протестантизма в Новом Свете. Все это дополнялось расистскими представлениями о превосходстве белых, дававшем право отбирать земли у индейцев и свободу у чернокожих.

Эти идеи недвусмысленно отражены в словах "очевидное предназначение", запущенных в оборот в 1845 году. В 1823 году президент Джеймс Монро провозгласил свою знаменитую доктрину, гласившую, что Соединенные Штаты не будут поддерживать новые европейские предприятия в западном полушарии, с которым со всей очевидностью связана судьба нового государства. Примерно в то же время посол Мексики в Соединенных Штатах отметил, что многие в разговорах с ним утверждают, что в результате войн за независимость в американских колониях Испании большая часть континента будет принадлежать Соединенным Штатам. Выражение "очевидное предназначение", вошедшее в обиход в 1845 году, сперва имело вполне конкретный смысл и подразумевало экспансию на запад по направлению к Тихому океану путем захвата Орегона, права на который предъявляла Великобритания, и всех мексиканских земель, расположенных к западу от Соединенных Штатов. Вопрос об Орегоне удалось решить путем переговоров, после чего от Тихого океана Соединенные Штаты отделяли только мексиканские территории.

Американский экспансионизм сыграл значительную роль еще раньше в Техасе. В эту заброшенную часть мексиканского штата Коахила в 1819 году вторгся авантюрист Джеймс Лонг, разбитый мексиканской армией. Дабы удержать от повторения подобных попыток других, Мексика разрешила жителям Соединенных Штатов селиться в Техасе при условии, что ими будут католики, присягнувшие на верность Мексике. В результате хлынула волна иммигрантов, готовых отказаться от своей веры, лишь бы стать землевладельцами, которые, будучи номинально мексиканцами, считали себя в расовом отношении, безусловно, выше метисов - людей со смешанной индейской и европейской кровью, - управлявших провинцией от имени мексиканского правительства. Один из этих иммигрантов, Стивен Остин, впоследствии заявил: "Я пятнадцать лет работал как раб ради американизации Техаса". И добавил, что его врагами были "индейцы, мексиканцы и ренегаты - смесь из естественных врагов белого человека и цивилизации"¹⁹.

Еще больше осложнил дело вопрос о рабстве. Мексика отменила рабство в 1829 году, и в ответ на это иммигранты в Техасе, чье благосостояние основывалось в основном на рабском труде, начали плести интриги с целью отделить эту территорию от Мексики и присоединить ее к Соединенным Штатам. Эти сепаратистские происки получали поддержку в Соединенных Штатах со стороны тех, кто начал опасаться аболиционистского движения и видел в Техасе возможного союзника. Другие же, будучи сторонниками этого движения, надеялись обогатиться за счет спекуляции землями, которые мексиканцы будут вынуждены отдать. Дело дошло до того, что американский посол в Мексике попытался дать взятку в размере двухсот тысяч долларов влиятельному мексиканскому чиновнику за поддержку идеи продать Техас.

В конце концов началась война. Мексиканская армия была более многочисленной, но техасские повстанцы - иммигранты из Соединенных Штатов и недовольные мексиканцы - были лучше вооружены артиллерией и винтовками с дальностью стрельбы, втрое превышавшей радиус действия мексиканских мушкетов. В миссии Эль-Аламо, около города Сан-Антонио, около двухсот повстанцев оказывали сопротивление целой мексиканской армии. После ожесточенного сражения оставшиеся в живых сдались и были расстреляны мексиканцами. Слова "помни об Аламо" стали боевым кличем повстанцев и использовались в Соединенных Штатах при сборе средств и вербовке добровольцев. Более многочисленная мексиканская армия нанесла несколько поражений повстанцам, но в 1836 году Сэм Хьюстон захватил врасплох мексиканский штаб и взял в плен президента Сайта Анну, купившего свободу ценой согласия на предоставление независимости Техасской республике. Мексиканское правительство тоже согласилось при условии, что Техас останется независимым и не будет аннексирован Соединенными Штатами, которые приняли это условие.

Но экспансию Соединенных Штатов нельзя было остановить клочком бумаги. В 1844 году президентом избрали Джеймса Полка, то есть представителя сил, которые считали, что страна должна продолжить экспансию на запад. Еще до приведения нового президента к присяге Техас был включен в состав Соединенных Штатов совместной резолюцией Конгресса. В следующем году появилось выражение "очевидное предназначение". Это предназначение (и стоявшие за ним мощные экономические интересы) требовало завоевания северных мексиканских территорий. Однако в Соединенных Штатах было еще много противников такой экспансии, согласных со словами Джона Куинси Адамса, сказавшего перед палатой представителей, что в войне с Мексикой "знаменами свободы будут знамена Мексики, а вашими знаменами, мне стыдно за это слово, будут знамена рабства"²⁰. Поэтому было необходимо, чтобы первый выстрел сделали мексиканцы, и Полк отправил генерала Захарию Тейлора на спорную с Мексикой территорию. Много лет спустя Улисс Грант, принявший участие в этой экспедиции молодым лейтенантом, писал: "Нас отправили спровоцировать бой, и надо было, чтобы его начала Мексика"²¹. Когда мексиканская армия отказалась начать военные действия, Тейлор получил приказ продолжить движение вперед, пока он не вызовет на себя огонь. Наконец мексиканцы начали сопротивление, и Полк добился от Конгресса объявления войны. Грант был убежден, что за всеми этими событиями стояли интриги с целью увеличить число рабовладельческих штатов.

Кратковременная война закончилась подписанием в 1848 году мирного договора в Гвадалупе-Идальго, по которому в обмен на пятнадцать миллионов долларов Мексика уступила Соединенным Штатам свыше трех миллионов квадратных километров - современные штаты Нью-Мексико, Аризона, Калифорния, Юта, Невада и частично Колорадо - и признала аннексию Соединенными Штатами Техаса с границей между двумя странами по Рио-Гранде. Договор гарантировал также права мексиканцев, решивших остаться на завоеванной территории. Но эти права вскоре начали нарушаться новыми поселенцами, распоряжавшимися землей так, будто у нее не было владельцев, и дискриминация мексиканцев как низшей расы стала обычным явлением на американском юго-западе.

До 1848 года в церквах Соединенных Штатов не было единого мнения о войне и понятии "очевидного предназначения". Раздавались смелые голоса протеста против того, что считалось открытой агрессией и попыткой восстановить рабство на землях, где оно было отменено. Но после войны, когда поселенцы бросились утолять жажду по земле, церкви присоединились к движению на запад, и вскоре некоторые конфессии заговорили о "двери", открытой Богом для евангелизации мексиканцев.

Для католиков освоение этих земель имело иные последствия. Наиболее значительным стало внезапное пополнение их рядов большим числом людей, по своей культуре совершенно отличавшихся от остальных североамериканских католиков. В течение нескольких десятилетий американское католичество отказывалось признать это различие и пыталось "американизировать" своих новых членов. В 1850 году католические церкви на юго-западе были поставлены под управление иерархов с восточного побережья, и число мексиканских священников быстро сократилось. Мексиканские историки приводят документальные свидетельства резкого контраста между прежними мексиканскими священниками, жившими среди народа и служившими бедным, и новыми, приехавшими с востока, общавшимися главным образом с англоязычными поселенцами и довольствовавшимися просто совершением мессы для обездоленных мексиканцев. Примером тому был конфликт между отцом Антонио Хосе Мартинесом, известным коренному населению под именем "священник из Таоса", и генеральным викарием Нью-Мексико Жаном Лами. Хотя Лами был французом по происхождению, он служил при диоцезе Балтиморы и был близким другом многих новых граждан этого района, в том числе Кита Карсона. Мартинес с 1824 года возглавлял семинарию в Таосе, и большинство священнослужителей в этой местности прошло подготовку у него. Он открыто отрицал принцип безбрачия, тем не менее многие называли его святым, так как всю свою жизнь он посвящал заботе о бедных. Когда Лами предписал Мартинесу и другим мексиканским служителям уделять больше внимания взиманию десятин со своей паствы и передаче их в его канцелярию, они ответили, что считают аморальным и нехристианским делом собирать деньги у бедных и отдавать их богатым. Непокорного священника и его последователей Лами отлучил от церкви, но они продолжали служить мексиканцам в качестве священников и совершать таинства, пойдя на открытый разрыв с церковной иерархией. Так продолжалось и в течение нескольких лет после смерти Мартинеса в 1867 году. Когда это движение пошло на убыль, уменьшилось и число мексиканцев, желавших посвятить себя священническому служению. Лишь в XX веке на юго-западе появился католический епископ латиноамериканского происхождения.

Рабство и Гражданская война

Вопрос о рабстве еще в колониальные времена многим не давал жить со спокойной совестью. По мере приближения независимости все чаще раздавались голоса, утверждавшие, что в рождающемся новом государстве не должно быть этого недостойного института. Однако в связи с необходимостью выступить единым фронтом против Великобритании эти голоса были заглушены, и Соединенные Штаты, называя себя землей свободы, продолжали проводить рабовладельческую политику. Некоторые конфессии открыто осудили рабство. В 1776 году квакеры изгнали из своих рядов всех, кто не хотел отказаться от рабовладения. Американские методисты, организовавшие в 1784 году рождественскую конференцию, выступив самостоятельной церковью, тоже запретили рабовладение среди своих единоверцев. Против рабства выступали и многие баптисты, хотя у них не было общенациональной организации, которая могла бы принять аналогичные меры.

Но с течением времени позиции начали меняться. Твердыми оставались только "друзья", число которых, впрочем, было на Юге весьма небольшим. Методисты и баптисты, пытаясь привлечь на свою сторону белых рабовладельцев на Юге, умерили свое неприятие рабства. К 1843 году свыше тысячи методистских служителей и проповедников имели рабов. Позиции других конфессий тоже были противоречивыми. Например, в 1818 году Генеральная ассамблея пресвитерианской церкви, заявив, что рабовладение противоречит Божьему закону, в то же время выступила против его отмены и лишила сана служителя, ратовавшего за отмену.

Поначалу антирабовладельческие настроения на Севере и на Юге были одинаково сильными. В 1817 году было основано Американское колонизационное общество, ставившее целью выкуп рабов, их освобождение и возвращение в Африку. Создание республики Либерия стало в значительной степени результатом работы Общества. Но подобные усилия не оказывали особого влияния на положение рабов в целом. Тем временем на Севере, где экономические преимущества рабовладения были менее заметными, аболиционистское движение усиливалось, тогда как на Юге, где экономическая и социальная система основывалась на рабском труде, события развивались в противоположном направлении. Вскоре многие на Юге начали проповедовать теорию, что рабство - институт, установленный Богом, и что оно приносит пользу даже чернокожим, так как благодаря ему они вырываются из языческой и нецивилизованной Африки и получают возможность услышать евангельскую весть. На Севере аболиционисты столь же страстно доказывали, что Бог не желает рабства. Многие члены Методистской церкви начали требовать возврата к прежней позиции - осуждению рабовладения. В 1844 году, когда Генеральная методистская конференция осудила епископа Джорджии за то, что он использовал труд рабов, церковь раскололась, и в следующем году образовалась Методистская епископальная церковь Юга. Нечто подобное произошло и у баптистов - когда их миссионерское агентство отказалось признать полномочия кандидата, представленного Баптистской конвенцией Джорджии, на том основании, что у него были рабы, образовалась Южная баптистская конвенция. В 1861 году южные пресвитерии в унисон с общим расколом в стране отделились от пресвитерианской церкви и создали собственные деноминации. Эти разногласия сохранялись вплоть до XX века, когда одним из них удалось их преодолеть, а другим - нет. Единственными крупными конфессиями, пережившими бурю без внутреннего раскола, были католики и епископальные церкви.

В 1861 году страна раскололась - южные штаты отделились и создали Конфедерацию, а затем началась Гражданская война. Во время вооруженного конфликта проповедники каждой из сторон отстаивали справедливость своего дела. По окончании войны ненависть и предубежденность сохранялись, так как после периода "реконструкции", означавшего практически военную оккупацию Юга северянами, Юг превратился в экономическую колонию Севера. Белым южанам позволялось заниматься политическими и общественными делами, если это не наносило вреда экономическим интересам Севера и его капиталовложениям в регионе. Не имея возможности излить свой гнев на северян, белые южане обратили его против негритянского населения. Страх перед чернокожими раздувался и со многих южных кафедр, и когда этот страх привел к созданию ку-клукс-клана, некоторые проповедники открыто поддержали его деятельность. Такая же ненависть по отношению к Северу и страх перед ним способствовали также росту антиинтеллектуальных и консервативных тенденций в южных церквах, так как большинство крупных учебных заведений находились на Севере, и приходившие оттуда идеи воспринимались с недоверием.

Гнев и недовольство белые южане могли изливать только на чернокожих, что они и делали. Во время реконструкции северяне поставили чернокожих на ответственные должности. Это еще больше усилило враждебное отношение к ним белых южан, и как только период реконструкции закончился, они начали ограничивать права и власть чернокожих. В 1892 году Верховный суд одобрил политику сегрегации при условии, что к чернокожим будут относиться как к "отделенным", но равным. Затем последовало принятие серии "законов Джима Кроу", лишавших чернокожих права посещать общественные места, права голоса, возможности получать хорошее образование и так далее. Одновременно южные церкви для белых продолжали проповедовать расизм и следовать ему на практике. Чернокожих, которые раньше посещали эти церкви в качестве рабов, теперь заставляли выйти из них, что в свою очередь способствовало возникновению различных негритянских деноминаций. Чернокожие баптисты организовали собственные церкви, объединившиеся впоследствии в Национальной баптистской конвенции. Чернокожие методисты основали Методистскую епископальную церковь цветных, ставшую затем Христианской методистской епископальной церковью. В то же время с чернокожими на Юге начали работать северные церкви, в частности пресвитериане и методисты.

Но предубежденность и сегрегация проявлялись и на Севере. И это еще до гражданской войны привело к образованию двух негритянских церквей, сыгравших затем важную роль среди освобожденных чернокожих на Юге: Африканской методистской епископальной церкви и Африканской методистской епископальной церкви Сиона. Первая была основана Ричардом Алленом, вольноотпущенником, ставшим первым чернокожим, рукоположенным в диаконы североамериканскими методистами. Аллен организовал в Филадельфии местную церковь для чернокожих, но неоднократные конфликты с белым руководством его конфессии в конечном счете привели к отделению от белой церкви и созданию новой деноминации. Пять лет спустя, в 1821 году, аналогичные события в Нью-Йорке привели к созданию Африканской методистской епископальной церкви Сиона. Обе эти церкви сыграли важную роль среди северных чернокожих, а после Гражданской войны - и на Юге. Они проделали также значительную миссионерскую работу в Африке.

Вскоре черные церкви стали одним из главных институтов негритянского общества. Поскольку единственный относительно свободный путь к руководящим должностям открывался для чернокожих только в служении, в течение столетия большинство негритянских лидеров были пасторами. Некоторые черные церкви проповедовали смирение перед лицом существующей несправедливости в ожидании небесной награды. В других раздавались более радикальные голоса о справедливости и человеческом достоинстве чернокожих. Но все это способствовало развитию чувства самосознания и сплоченности чернокожих, которые сто лет спустя станут движущей силой борьбы за гражданские права.

От Гражданской войны до Первой мировой войны

После Гражданской войны социальные и экономические противоречия предшествовавших десятилетий еще усугубились. Юг стал еще более расистским и антиинтеллектуальным. На Севере иммиграция вызвала быстрый рост городов, и церковные структуры больше не соответствовали решению задач, связанных с этим ростом, а также притоком чернокожих, перебиравшихся на Север в поисках лучшей жизни. На Западе не ослабевало давление на индейские территории, а латиноамериканцы подвергались дискриминации.

При таком пестром разнообразии одним из факторов, способствовавших единству нации, было убеждение в том, что ей суждено сыграть провиденциальную роль в прогрессе всего человечества. Обычно эта роль понималась как расовое, религиозное и социальное превосходство, то есть превосходство белой расы, протестантской веры и демократического управления, основанное на свободном предпринимательстве. Так, в конце века генеральный секретарь Евангельского союза Джошуа Стронг заявил, что Бог готовит англосаксонскую расу к великому моменту "решающего столкновения рас". Затем эта раса, олицетворяющая "самую полную свободу, самое чистое христианство, самую высокую цивилизацию"²², исполнит предназначенную ей Богом судьбу, лишив права на существование более слабые расы, ассимилировав другие и придав определенную форму остальным, то есть "англосаксонизирует" человечество. Примерно таких же взглядов, выраженных одним из ведущих представителей консервативного крыла американского протестантизма, придерживались в целом и лидеры либерального крыла, считавшие, что предоставление свободы выбора - величайший вклад северных народов в борьбе против тирании и католичества народов Южной Европы и что, следовательно, северные народы несут ответственность за цивилизацию "отсталых" рас во всем мире.

Однако такие представления вступали в противоречие с урбанистической реальностью в самих Соединенных Штатах, где новые иммигранты подвергались эксплуатации и жили в перенаселенных трущобах, лишенные контактов с организованным христианством, в частности с протестантизмом. Протестанты по-разному пытались решить этот вопрос. В частности, они создавали организации для служения жителям городов. Наибольших успехов в этом деле добились Ассоциация молодых христиан и Ассоциация молодых христианок, привнесенные из Англии в середине XIX века. Другим ответом протестантов на запросы нового населения стало открытие воскресных школ. В условиях, когда дома Библию уже не изучали, а библейские знания становились все более скудными, воскресные школы приобрели очень важную роль. В конце концов появились церкви, в которых занятия в воскресной школе по своему значению превосходили совершение воскресных служб. В 1872 году несколько крупных конфессий пришли к согласию относительно использования по воскресеньям определенных библейских текстов, и это стало важным шагом на пути к межконфессиональному взаимопониманию и сотрудничеству.

Другим ответом протестантизма на задачи, связанные с городским служением, стало приспособление собраний, проводившихся ранее под открытым небом, к новым условиям, и кампании "духовного пробуждения" превратились в важный элемент городской религиозной жизни. На раннем этапе этого движения главной фигурой был Дуайт Моуди, чикагский торговец обувью, которого беспокоило недостаточное участие в религиозной жизни широких масс этого большого города. Сначала он приводил людей в конгрегационалистскую церковь, членом которой состоял, но затем создал свою самостоятельную церковь. Он также участвовал в работе Ассоциации молодых христиан, где был известен своим рвением в донесении евангельской вести. В 1872 году его впервые пригласили выступить с проповедью в Лондоне, куда он приехал по делам Ассоциации молодых христиан. Результат был таким вдохновляющим, что Моуди почувствовал призвание проповедовать широким массам городского населения, что он и начал делать сначала в Англии, а затем в Соединенных Штатах. Его метод заключался в простой и эмоциональной проповеди с призывом покаяться и принять спасение, предложенное в Иисусе Христе. Он был убежден, что обращение широких масс приведет к улучшению условий жизни в городах, поэтому не особенно много говорил о предпосылках и структурах, породивших так много страданий. Но нет сомнений, что его послание и манера, в которой он его доносил, удивительным образом перекликались с нуждами городского населения. Вскоре у него появилось множество подражателей, у одних из которых это получалось лучше, а у других - хуже. Благовестив стало частью жизни американских городов.

Еще одним следствием роста городов стало появление новых деноминаций. Среди методистов как в Англии, так и в Соединенных Штатах многие полагали, что Методистская церковь отошла от некоторых основополагающих элементов учения Весли. Было ясно, что методисты постепенно переходят к работе среди среднего класса, уделяя меньше внимания бедным, особенно в городах. Поскольку на раннем этапе наибольших успехов движение добивалось именно среди таких людей, многие призывали вернуться к прежней позиции. В Англии это привело к созданию Армии спасения, организованной методистским проповедником Уильямом Бутсом и его женой Екатериной Мэнфорд, тоже ставшей проповедником, поскольку одной из отличительных черт Армии спасения было равенство полов. Предметом заботы Армии спасения было духовное и физическое благополучие городского на-

селения, и вскоре она получила известность своей работой по оказанию помощи бедным путем предоставления им питания, приюта, работы и так далее. Учитывая условия жизни в городах Соединенных Штатов, когда Армия спасения пришла туда из Англии, она нашла для себя широкое поле деятельности.

Несколько новых церковных организаций, недовольных направлением, по которому пошла Методистская церковь, родились и в самих Соединенных Штатах. Эти группы стремились вернуться к работе среди широких масс населения и к учению Весли об освящении. Благодаря вниманию к этому последнему пункту они получили коллективное название "церквей святости". Сначала существовало множество таких групп без какой-либо связи между собой. Но постепенно они объединились в несколько новых деноминаций, самой многочисленной из которых стала Церковь Назарянина, созданная в 1908 году путем слияния нескольких церквей святости. И все же основная сила движения святости заключалась в сотнях самостоятельных церквей и в церквах, объединенных в очень небольшие деноминации и разбросанных по всей стране.

Поначалу служения во многих церквах святости характеризовались излиянием "даров Духа", в частности говорением на языках, чудесами исцеления и изречением пророчеств. Затем многие церкви от этого отказались, но все эти проявления разгорелись с новой силой в 1906 году в миссии на Азуза-стрит в Лос-Анджелесе. "Пятидесятнический огонь", начавшийся с "духовного пробуждения на Азуза-стрит", охватил всю страну. На Азуза-стрит собирались как белые, так и чернокожие, поэтому движение распространилось на церкви обеих рас. Затем оно вышло за рамки учений Весли, и к нему присоединились многие баптисты и члены других конфессий. В 1914 году главный редактор одного из пятидесятнических изданий призвал провести общее собрание "верующих в крещение Духом Святым", и из этого собрания выросли Ассамблеи Божьи, основная пятидесятническая церковь Соединенных Штатов. Как Ассамблеи, так и другие пятидесятнические организации добились больших успехов среди городского населения и вскоре распространили работу на сельские районы и зарубежные страны, куда посылали многочисленных миссионеров.

Еще одной церковью, окончательно оформившейся после гражданской войны, были адвентисты седьмого дня, хотя для этого им понадобился длительный организационный процесс. В начале XIX века баптист из Вермонта Уильям Миллер, сопоставив содержание Книги Даниила с некоторыми местами Бытия и других книг Писания, пришел к заключению, что Господь вернется в 1843 году. Когда этот срок прошел, большинство последователей Миллера отошли от него. Но горстка оставшихся продолжала терпеливо ждать возвращения Господа. Движение уже почти угасло, когда появилась пророчица Эллен Хармон Уайт. К тому времени благодаря связям с баптистами седьмого дня они начали соблюдать седьмой день недели (субботу), а не воскресенье. Миссис Уайт была прекрасным организатором. Опубликовав книгу с рассказом о своих видениях, она собрала вокруг себя остатки

последователей Миллера и многих других, в конечном счете в 1868 году объединившихся. Под руководством миссис Уайт адвентисты проявляли большой интерес к медицине, диететике и миссионерской работе. Ко времени смерти миссис Уайт в 1915 году движение насчитывало тысячи приверженцев в Соединенных Штатах и в некоторых других странах.

Помимо роста городов, перед протестантизмом в Соединенных Штатах вставали и другие проблемы, наиболее сложная из которых была по своему характеру интеллектуальной. Из Европы через Атлантику прибывали не только иммигранты, но и новые идеи, ставившие под сомнение многое из того, что считалось само собой разумеющимся. Теория эволюции Дарвина противоречила рассказу о творении в Книге Бытие и вызывала большое волнение в народе. Но для богословов более серьезную проблему ставили проводившиеся в Европе критические исторические исследования. Эти исследования порождали сомнения относительно исторической достоверности некоторых - если не всех - книг Библии. В соответствии с принятой методологической предпосылкой, следовало отвергать все, что казалось необычным или сверхъестественным. В тех же академических кругах господствовал оптимизм относительно способностей человека. Благодаря эволюции и прогрессу близится день, когда люди смогут решать доселе неразрешимые проблемы и наступит эпоха радости, свободы, справедливости, мира и изобилия.

Протестантский либерализм, представлявший собой попытку подогнать христианство под эти идеи, завоевал широкую популярность среди интеллектуальной элиты Соединенных Штатов. Он не был единообразным движением, ибо само представление о "либерализме" подразумевает возможность мыслить свободно, не поддаваясь тому, что либералы называют "предрассудками". Но он был популярным направлением мысли, в котором многие видели отречение от христианской веры. В глазах сравнительно небольшого числа либеральных радикалов (называемых иногда "модернистами") христианство и Библия ненамного отличаются от прочих религий и многих других книг. Большинство либералов были преданными христианами, которых именно эта преданность побуждала дать ответ на интеллектуальный вызов, брошенный временем, в надежде сделать веру понятной для современников. Как бы там ни было, либерализм в Соединенных Штатах ограничивался в основном северо-востоком страны и ориентировался на средние и высшие классы, для которых умозрительные вопросы казались более злободневными, чем социальные условия жизни городских работников. На Юге и на Западе либерализм не пользовался особым влиянием.

Реакция не заставила себя ждать, так как многие видели в либерализме угрозу самой сути христианской веры. На уровне простого народа наибольшую полемику вызывала, по-видимому, теория эволюции, и были даже попытки решать этот вопрос в судебном порядке. Споры о том, следует ли преподавать теорию эволюции в государственных школах и как это делать, не вступая в противоречие с Писанием, продолжались до последних десятилетий XX века. Но консервативные богословы прекрасно понимали, что вопрос об эволюции - всего лишь один из примеров угрозы, которую новые идеи представляют для самого "фундамента" христианства. Вскоре слово "фундамент" стали связывать с антилиберальным течением, получившим название "фундаментализма". В 1846 году, когда это движение начало принимать конкретную форму, был создан Евангельский союз, ставивший задачей объединить всех, кто видел в либерализме отказ от веры. Но лишь в 1895 году на встрече в Ниагара-Фоле, штат Нью-Йорк, движение определило пять "фундаментальных принципов", от которых нельзя отказаться, не впадая в грех либерализма: непогрешимость Писания, божественность Иисуса, непорочное зачатие, заместительная жертва Иисуса на кресте за наши грехи, а также Его физическое воскресение и грядущее возвращение. Вскоре после этого аналогичные принципы приняла Генеральная ассамблея Пресвитерианской церкви. С этого времени в течение нескольких десятилетий большинство протестантов, особенно на Юге, были фундаменталистами.

Вместе с тем любопытно отметить, что фундаментализм, заявлявший о себе как о защитнике традиционной ортодоксии, в то же время способствовал новому истолкованию Библии. Упор на непогрешимости Библии и отвержение многих выводов библеистов дали возможность сопоставлять тексты разных книг Писания и на этом основании разрабатывать различные схемы, показывающие и объясняющие Божьи деяния в прошлом, настоящем и будущем. Наибольшего успеха в этом добились "диспенсационалисты", предложившие несколько таких схем. Самую популярную среди них разработал Сайрус Скоуфильд, разделивший человеческую историю на семь "диспенсаций", в которых нынешняя занимает шестое место. В 1909 году вышла Библия с примечаниями Скоуфильда, выражавшая такое истолкование истории и получившая широкое распространение в фундаменталистских кругах. Таким образом, фундаментализм тесно связал себя с диспенсационализмом, хотя в деталях многие фундаменталисты расходились со Скоуфильдом.

Тем временем либерализм разрабатывал свою самую значительную теорию, получившую название "социального Евангелия". Она не выражала убеждений большинства либералов, принадлежавших к городскому среднему классу и не очень интересовавшихся положением бедняков. Но была небольшая группа либералов, посвятивших силы изучению и наглядному показу противоречия между евангельскими требованиями и нищетой, в которой жили массы городского населения. Их лидером был Вальтер Раушенбуш, преподававший историю церкви в баптистской семинарии с 1897 года вплоть до своей смерти в 1918 году. Он заявлял, что общественная и экономическая жизнь страны должна соответствовать требованиям Евангелия, и доказывал, что экономический либерализм (теория, согласно которой закона о спросе и предложении вполне достаточно для регулирования рынка) выливается в несправедливость и социальное неравенство. В таких условиях христиане должны стараться сдерживать необузданную власть нежелающего знать границ капитала и добиваться принятия законов, направленных на оказание помощи бедным и установление более справедливых отношений.

Сторонников социального Евангелия и остальных либералов объединял оптимистический взгляд на человеческие способности и возможности прогресса общества. Но тогда как другие либералы верили просто в естественный прогресс человечества и капиталистического общества, последователи социального Евангелия опасались, что так называемый прогресс будет происходить за счет бедных.

Вершины развития фундаментализм и либерализм достигли в период, когда политическое и экономическое будущее Соединенных Штатов казалось обеспеченным. Результаты войны с Мексикой, отмена рабства и итоги войны с Испанией 1898 года вселяли надежду, что Соединенные Штаты - и белая раса, руководившая страной, - поведут мир к эпохе прогресса и процветания. Затем разразилась Первая мировая война, за которой последовал период экономического кризиса. К вопросу о том, как это отразилось на христианстве в Соединенных Штатах, мы вернемся ниже.

Новые религии

Одним из самых поразительных явлений в религиозной жизни Соединенных Штатов XIX века было зарождение нескольких движений, настолько отличавшихся от традиционного христианства, что их вполне можно назвать новыми религиями. Самыми крупными среди них были мормоны, свидетели Иеговы и "христианская наука".

Основатель мормонизма Иосиф Смит в молодости выглядел неудачником. Его родители были бедными сельскими жителями, приехавшими из Вермонта в штат Нью-Йорк в надежде улучшить свое материальное положение, но так и не добившимися этого. Молодой Иосиф не был расположен к работе в поле и предпочитал искать спрятанные сокровища, утверждая при этом, что получает видения, говорящие ему, где эти сокровища можно найти. Однажды он рассказал, что явившийся ему ангел по имени Мороний передал ему золотые пластины с древними египетскими иероглифами, а также два "камня провидца", с помощью которых можно прочитать текст на пластинах. Отгородившись ширмой, Смит продиктовал перевод священных пластин людям, сидевшим по другую сторону ширмы. Результатом стала "Книга Мормона", изданная в 1830 году. Книга содержала также свидетельства нескольких человек, утверждавших, что они видели пластины, прежде чем Мороний забрал их назад.

Вскоре после выхода книги в свет у Смита появилось множество последователей. Затем к ним присоединилась целая группа людей, которые вели общинный образ жизни, и мормоны последовали их примеру. Они утверждали, что новая религия соотносится с христианством так же, как христианство соотносится с иудаизмом, то есть является его наивысшим выражением. Тем временем Смит получал новые видения, уводившие его все дальше от ортодоксального христианства. Пробыв какое-то время в Огайо, он со своими последователями перебрался в Иллинойс, где они создали независимую общину с собственной милицией и где Смита провозгласили "Царем

Божьего царства". Но в обществе отношение к мормонам становилось все более настороженным, а когда Смит заявил о выдвижении своей кандидатуры на выборах президента Соединенных Штатов, обстановка накалилась. В конце концов разбушевавшаяся, толпа подвергла пророка и одного из его последователей суду Линча.

Руководство движением перешло к Бригему Янгу, который повел мормонов, точнее членов Церкви Иисуса Христа святых последних дней, в Юту. Там они основали независимое государство, остававшееся таковым, пока Соединенные Штаты, расширявшие свои владения на Западе, не завладели в 1850 году этой территорией. Это вызвало новые конфликты, в том числе потому, что Янг объявил о доселе державшемся в тайне видении Смита, в котором разрешалась полигамия. В 1857 году между мормонами и Соединенными Штатами началась война. Постепенно мормоны приспособились к окружающему их обществу, перестали уделять чрезмерное внимание видениям, отказались от необходимости общинной жизни, а в 1890 году официально отреклись от полигамии, хотя фактически она продолжала тайно существовать. В Юте они пользовались большим политическим влиянием, а их миссионеры распространяли идеи мормонов в других странах.

Свидетели Иеговы появились в результате прочтения Писания как книги, содержащей скрытые указания о событиях будущего и конце света. На ранних этапах движение отчасти выражало также недовольство низших классов религиозным, политическим и общественным истеблишментом. Основатель учения Чарлз Рассел заявлял, например, что тремя главными инструментами сатаны являются правительство, бизнес и церковь. Он также отрицал учения о Троице и о божественности Иисуса и утверждал, что второе пришествие произошло в 1872 году и что конец света наступит в 1914 году.

1914 год принес начало Первой мировой войны, но не Армагеддон, предсказанный Расселом, который умер два года спустя. Его сменил Джозеф Рутерфорд, более известный как "судья Рутерфорд". Именно он в 1931 году дал движению название "свидетели Иеговы", а также превратил его в крупную миссионерскую организацию и внес коррективы в учение Рассела после фиаско 1914 года.

"Христианская наука" стала в Соединенных Штатах основным выразителем давней религиозной тенденции, с которой мы неоднократно встречались в ходе нашего рассказа, когда говорили о гностицизме, манихействе, спиритуализме и так далее. В целом представители этого направления придерживаются мнения, что материальный мир либо иллюзорен, либо имеет второстепенное значение, что цель человека - жить в гармонии со всемирным Духом и что Писание надо истолковывать с помощью духовного ключа, неизвестного большинству христиан. Основательница "Христианской науки" Мэри Бейкер Эдди в молодости много болела. Она дважды выходила замуж и дважды становилась вдовой, была бедной и больной женщиной, страдала от острых болей, которые не могли облегчить даже большие дозы морфия. Наконец она обратилась к Куимби, который утверждал, что болезнь вызывается заблуждением и что для ее излечения достаточно познать истину. Исцелившись у Куимби, она стала его ученицей и апостолом. В 1875 году, через несколько лет после смерти Куимби, она опубликовала "Науку и здоровье. Ключ к Священному Писанию". В течение ее жизни книга переиздавалась 382 раза. Традиционные понятия христианской ортодоксии, такие как "Бог", "Христос", "спасение", "Троица" и так далее, миссис Эдди использовала в ней в "духовном" смысле, весьма отличающемся от общепринятого. Это напоминает нам истолкозание Писания древними гностиками, в котором такие слова, как "истина" и "жизнь", приобретали особый смысл. Она утверждала, что болезнь есть иллюзия разума, результат ошибочного восприятия и что лечить ее надо не с помощью врачей или лекарств, а посредством духовной "науки", которой пользовался Иисус и которую она теперь заново открыла. Кроме того, познание этой науки принесет счастье и процветание - в том смысле, как их понимал средний класс Соединенных Штатов.

"Церковь Христа, Ученого" (Сайентистская церковь Христа) была официально основана в 1879 году и быстро приобрела последователей по всей стране. Два года спустя Мэри Бейкер Эдди открыла в Бостоне "Метафизический колледж" для подготовки "врачей" (не пасторов) "христианской науки". Затем она создала крайне централизованную организацию, находившуюся под ее полным контролем. Церковь в Бостоне была объявлена "материнской церковью", к которой должны принадлежать все, кто хотят быть членами "Церкви Христа, Ученого". Она также всячески ограждала движение от вероучительных отклонений. Она заявила, что второе пришествие Христа осуществилось в божественном вдохновении, с которым была написана ее книга. Дабы предотвратить появление иного варианта учения, она запретила проповеди в церквах, заменив их чтением предписанных отрывков из Библии и из своей книги. Эти тексты, отобранные и предписанные Мэри Бейкер Эдди, до сих пор читаются на службах ее последователями, поочередно мужчиной и женщиной, так как женщины всегда занимали в этом движении важное место.

Учение Мэри Бейкер Эдди сулило счастье и здоровье, тем не менее сама она последние годы жизни провела в болях и страданиях. Физическую боль удавалось облегчить все возраставшими дозами морфия, а духовно она так страдала, что постоянно нуждалась в присутствии возле себя последователей для защиты от волн "животного магнетизма" ее противников.

На этом мы заканчиваем краткий обзор развития христианства в Соединенных Штатах в первом столетии после завоевания независимости. Характерная особенность этого исторического периода - кажущаяся нескончаемой череда все новых "деноминаций" и движений, разделявших христиан, и воздействие социального и экономического порядка в Соединенных Штатах на религиозную жизнь страны. Эти и последовавшие за ними десятилетия были эпохой американской экспансии, политической и экономической, культурной и религиозной, поэтому рассмотренные нами события и тенденции оставили отпечаток и на развитии христианства во многих других частях света. К этой теме мы вернемся в главе 30.

Политические перспективы: Европа

Национальное учредительное собрание, считавшее себя гарантом суверенитета страны, решило, что оно вправе контролировать деятельность и структуры католической церкви во Франции. К тому же определенная реорганизация действительно была необходима, учитывая многочисленные злоупотребления. Высокое положение в церковной иерархии занимали почти исключительно представители аристократии, интересовавшиеся в первую очередь не работой с паствой, а извлечением личной выгоды из занимаемых должностей. Многие монастыри и аббатства превратились в центры беззаботной и роскошной жизни, а некоторые аббаты приобрели известность благодаря политическим интригам при дворе. Все это требовало реформирования. Но многие в Собрании были также убеждены, что церковь и ее вера представляют собой отголоски предрассудков прошлого и что с ними надо покончить. В момент принятия "Гражданского устройства" сторонников ликвидации церкви было еще мало, и они играли незначительную роль. Но по мере того как революция развивалась и принимала все более радикальные формы, они постепенно выходили на первый план.

"Гражданское устройство" преследовало главным образом цель реформировать церковь. Однако суть вопроса, как об этом заявляли некоторые его противники, заключалась в том, имеет ли Собрание право издавать такие законы "без переговоров с церковью". Однако оставалось неясным, с какой, в сущности, "церковью" надо вести переговоры. Кое-кто предлагал созвать собор с участием всех французских епископов. Но делегаты Собрания хорошо понимали, что такой собор подчинится любому решению церковной аристократии. Предлагалась также возможность переговоров с папой - именно такой вариант имел в виду король до утверждения принятого Собранием закона. Но это уже само по себе стало бы нарушением национального суверенитета и означало бы отказ от "галликанских свобод". Папа Пий VI написал Людовику XVI, что "Гражданское устройство" представляет собой раскольнический документ и что он никогда его не признает. Однако король, опасаясь реакции Собрания, держал это решение в тайне и пытался убедить папу изменить свою позицию. Под давлением Собрания король согласился с "Гражданским устройством", заявив при этом, что его одобрение носит условный характер и зависит от согласия папы. В конце концов Собрание просто-напросто постановило, что все лица, занимающие церковные должности, должны принести клятву верности Гражданскому уложению и что отказавшиеся от этого будут лишены сана.

В результате церковь разделилась. Теоретически отказывавшиеся принять присягу не должны были нести никакого другого наказания, кроме потери должности. На основании собственной декларации Собрания о правах человека они не могли быть лишены свободы совести, а все прихожане, которые хотели сохранить их своими священниками, были вольны это делать, с той лишь существенной разницей, что священники, давшие клятву, будут пользоваться поддержкой государства, а отказавшиеся дать клятву - поддержкой только своих последователей. На практике же отказавшихся принести присягу вскоре стали преследовать - не за их религиозные убеждения, а по подозрению в контрреволюционной деятельности.

Тем временем революционные движения набирали силу и в других частях Европы. Прежние попытки революционных выступлений в Нидерландах и Швейцарии потерпели неудачу, но монархи и знать боялись, что французская революция распространится и на другие страны. Это в свою очередь подтолкнуло французских революционеров к более крайним мерам. В 1791 году Национальное учредительное собрание сменилось Законодательным собранием, в котором умеренных голосов было гораздо меньше. Полгода спустя Франция вступила в войну с Австрией и Пруссией, и с этого времени началась долгая серия вооруженных конфликтов, не прекращавшихся вплоть до конца наполеоновских войн в 1815 году. Когда военная удача от Франции отвернулась, Собрание обратило свой гнев на короля, который явно симпатизировал иностранным монархам и аристократам. Наконец в битве при Вальми французам удалось остановить противника. На следующий день Законодательное собрание сменилось Национальным Конвентом, который на своем первом заседании отменил монархию и провозгласил республику. Четыре месяца спустя короля обвинили в государственной измене, судили, признали виновным и казнили. Но это не решило стоявшие перед страной проблемы. Французская промышленность, которой заправляла буржуазия, испытывала дополнительную нагрузку из-за войны и внутренних беспорядков, вследствие чего городская беднота влачила жалкое существование. Не лучше было положение и в деревне. Крестьяне в Вандее подняли восстание. Нарастала опасность иностранного вторжения. Все это привело к волне террора, когда в контрреволюционных чувствах подозревали каждого, и большинство ведущих деятелей революции один за другим сложили голову на гильотине.

Это сопровождалось сильным противодействием христианству, как католическому, так и протестантскому. Лидеры революции считали себя провозвестниками новой эры - эры науки и разума, которые преодолеют предрассудки и религиозную веру, представляющие собой не что иное, как результат человеческого невежества. Зарождалась новая эпоха, поэтому следовало отказаться от ни на чем не основанных верований и предрассудков прошлого. Им Французская революция противопоставила свою собственную религию, названную сначала "Культом разума", а затем "Культом высшего существа". К тому времени "Гражданское устройство духовенства" было предано забвению, ибо революция не желала иметь ничего общего с церковью. Даже календарь заменили более "разумным", в котором недели состояли из десяти дней, а месяцы получили названия, отражающие природные особенности времен года, - "термидор", "жерминаль", "фрюктидор" и так далее. Вместо религиозных праздников вводились особые церемонии, первой из которых стал торжественный перенос останков Вольтера в Пантеон Республики. Затем начали строить храмы разума, и был составлен официальный список святых, в который вошли Иисус, Сократ, Марк Аврелий и Руссо. Предписывались обряды для бракосочетания, для посвящения детей Свободе и для похорон.

Все это могло бы показаться просто смешным, если бы за этим не стояли потоки крови и страдания. Создатели новой религии были невероятно щедры в своей жестокости - гильотина не простаивала. Формально христианские службы были разрешены, но любого священника, отказывающегося присягнуть перед алтарем Свободы, могли обвинить в контрреволюционной деятельности и отправить на гильотину. Казнено было от двух до пяти тысяч священников, а также несколько десятков монахинь и бесчисленное множество мирян. Многие другие умерли в тюрьмах. В конце уже не проводилось различия между присягнувшими на верность "Гражданскому устройству", теми, кто отказался сделать это, и протестантами. Здесь следует отметить, что французский протестантизм - в прошлом "церковь пустыни" - оказался неготовым к испытанию и не смог противостоять ему с таким же мужеством, как католики. В 1795 году волна террора спала, однако официальная политика правительства продолжала оставаться антихристианской. Военные победы французов в Швейцарии, Италии и Нидерландах способствовали распространению той же политики и на эти территории. В 1798 году французы вторглись в папские земли и арестовали Пия VI, которого отправили во Францию.

В ноябре 1799 года хозяином Франции стал Наполеон Бонапарт, завоевавший с некоторых пор сильные позиции в армии. За несколько месяцев до этого во французском плену умер Пий VI. Но Наполеон был убежден, что разумному политику следует достичь примирения с католической церковью на определенных условиях, и поэтому начал переговоры с новым папой. Существует предание (не имеющее под собой, по-видимому, достаточных оснований), что Наполеон направил папе письмо, в котором выражал желание "принести ему в дар сорок миллионов французов". В 1801 году папский престол и французское правительство заключили конкордат, предусматривавший такой порядок назначения епископов и других прелатов, при котором соблюдались бы интересы как церкви, так и государства. Три года спустя Наполеон решил, что титул "первого консула" для него недостаточен, и стал "императором", коронованным на церемонии Пием VII. К тому времени он установил религиозную свободу и для протестантов. Удивительно, но все эти перипетии привели лишь к усилению власти папы над французской церковью. Раньше французские короли и епископы настаивали на своих "галликанских свободах", не допуская прямого вмешательства папы в дела французской церкви. Теперь же император предоставил папе более широкие полномочия во внутренних делах французской церкви при условии, что папские решения не будут вступать в противоречие с политикой императора.

Но это соглашение действовало недолго, так как исполнению амбициозных планов императора мешала твердая позиция папы. В результате на земли Пия VII вновь вторглись французы, взявшие его в плен. Но даже в плену папа сохранял твердость и отказывался санкционировать действия Наполеона, в частности осуждал его развод с Жозефиной. Пий оставался пленником вплоть до падения Наполеона, после чего вернулся в Рим. Там он объявил о всеобщей амнистии всех своих противников и ходатайствовал за Наполеона перед победителями-англичанами.

Новая Европа

В Европе после наполеоновских войн воцарился хаос. Войны привели к падению королевских династий в Испании, Португалии, Италии, Нидерландах и Скандинавских странах. После разгрома Наполеона составлением будущей политической карты Европы занялись противостоявшие ему державы - Великобритания, Австрия, Пруссия и Россия. Францию вернули к границам 1789 года, а власть в ней передали Бурбонам, посадив на престол Людовика XVIII, брата Людовика XVI. На тронах Европы восстановили большинство монархов, свергнутых Наполеоном. Король Португалии Жуан VI, бежавший в Бразилию, не сразу возвратился в Лиссабон, а сделав это, оставил управление Бразилией в руках своего сына Педру. Нидерланды и Бельгию поставили под власть одного монарха. В Швеции корону оставили Бернадоту, одному из бывших маршалов Наполеона, проявившему себя мудрым и пользовавшимся всеобщим доверием правителем. Надеялись, что эти меры принесут мир уставшему от войн континенту. И надежды эти оказались небезосновательными - за исключением Крымской войны 1854 - 1856 годов и франко-прусской войны 1870-1871 годов, все последующие годы этого столетия были относительно мирным периодом.

Но эта стабильность была иллюзорной - в Европе все время происходили заговоры, бунты и перевороты. Одним из основных источников волнений было стремление к национальному единству итальянцев и немцев. Италия и Германия еще не добились политического единства, и в обеих этих странах росло убеждение, что настало время для объединения. Эти цели противоречили интересам Австрийской империи, в состав которой входили разнородные в культурном отношении территории, включавшие в себя обширные земли в Германии и Италии. Австрийский канцлер Меттерних создал широкую международную агентурную сеть с целью не допустить объединения Германии и Италии и подрывать в Европе разного рода либеральные и социалистические движения.

Идеи экономического либерализма (не путать с богословским либерализмом) были с восторгом подхвачены набиравшей силу торговой и капиталистической буржуазией. В основе экономического либерализма лежала теория laissez faire, то есть свободы действий, согласно которой для регулирования рынка и всей экономической системы вполне достаточно закона спроса и предложения. По этой теории (принятой в XX веке многими, кого можно назвать "консерваторами"), правительство не должно вмешиваться в регулирование производства или использование капитала. В то время промышленная революция затрагивала прежде всего континентальную Европу, поэтому капитал неизмеримо возрос, чему теория laissez faire ни в коей мере не противоречила. Что касается бедных слоев населения, считалось, что по мере роста капитала и развития промышленности их положение будет улучшаться - параллельно с укреплением экономики в целом. Такой экономический либерализм, который сегодня назвали бы консерватизмом, часто сочетался с политическим либерализмом, позицией, получившей широкое распространение благодаря введению всеобщего избирательного права (хотя обычно только для мужчин) и установлению конституционной монархии по образцу Соединенного Королевства.

Борьба между этими идеями и абсолютистскими концепциями прошлого в разных странах приводила к разным результатам. В Испании Фердинанд VII восстановил дореволюционный абсолютизм. Во Франции Людовик XVIII действовал осторожнее и правил в рамках конституционной монархии. В Германии Пруссия стала лидером движения за национальное единство, а Австрия поддерживала прежний порядок. В Италии одни выступали за объединение страны под властью Пьемонтско-Сардинского королевства, другие надеялись на провозглашение республики, а третьи полагали, что центром, вокруг которого должно строиться национальное единство, станет папство. В 1830 году Бельгия отделилась от Нидерландов, причем важную роль в этом решении сыграли религиозные чувства, так как Бельгия была католической страной, а Нидерланды - протестантской. В том же году сторонники республиканского строя попытались свергнуть французскую монархию. Своей цели они не добились, тем не менее их выступление привело к низложению Карла X - консервативного монарха, сменившего своего брата Людовика XVIII, - и возведению на престол Луи Филиппа Орлеанского, монарха вполне либеральных взглядов.

1848 год принес новые революции. Мятежи и восстания охватили Италию, Бельгию, Великобританию, Швейцарию и Францию. Швейцария получила новую конституцию. Во Франции низложили Луи Филиппа и провозгласили Вторую республику. Она существовала до 1851 года, когда Луи Наполеон, племянник к тому времени покойного императора, захватил власть и провозгласил себя императором под именем Наполеона III. Тот же год ознаменовался падением Меттерниха в Австрии. И тогда же произошло событие, которого современники практически не заметили, - Маркс и Энгельс опубликовали "Манифест коммунистический партии".

Политическая карта Италии начала меняться вскоре после того, как в 1852 году главой правительства Пьемонтского королевства стал Камилло ди Кавур. С помощью Наполеона III Кавур предпринял широкомасштабную работу по объединению Италии. Ко времени его смерти в 1861 году новое Итальянское королевство включало в себя весь полуостров, за исключением Венеции и Рима. Венеция была присоединена в 1866 году, когда Пруссия выступила против непрекращавшихся попыток Австрии помешать объединению Италии. История Рима и папских государств была более сложной. В 1849 году охватившая Европу революционная волна привела к созданию Римской республики, и папа Пий IX был вынужден обратиться к Наполеону III с просьбой восстановить его на папском престоле. При покровительстве Франции папскому государству удавалось сохранять находившую-

ся под постоянной угрозой независимость. Наконец, во время войны между Францией и Германией в 1870 году король Италии Виктор-Эммануил захватил Рим и тем самым завершил объединение полуострова. Затем король предложил папе, помимо гарантированного годового дохода, три резиденции со статусом независимой территории - Ватикан, Латеранский и Кастель-Гандольфо. Но Пий IX отказался, и последующие годы отличались неизменно напряженными отношениями между Ватиканом и итальянским правительством. Лишь в 1929 году папство смирилось с потерей своих обширных владений и заключило соглашение, подобное тому, которое предлагал Виктор-Эммануил.

В то время, когда все эти события происходили в Италии, наиболее яркой фигурой в Германии был Отто фон Бисмарк, ставший в 1862 году канцлером Пруссии. Его величайшее достижение заключалось в исключении Австрии из Германского союза и объединении затем этого союза в единое государство. После десяти лет умелых дипломатических маневров и успешных военных кампаний, кульминацией которых стала франко-прусская война 1870-1871 годов, Германия объединилась под властью короля Пруссии Вильгельма I. В религиозной сфере Бисмарк проводил политику, направленную против католичества. Это была религия большинства в Австрии, поэтому прусский канцлер опасался, что католики на его собственных территориях будут симпатизировать австрийцам. Кроме того, проводившаяся им внешняя политика требовала поддержки объединения Италии, которому противилась Австрия, поэтому ему очень мешали находившиеся под его властью католики, требовавшие вмешательства Пруссии для возвращения папе папских земель. Но самое главное, он считал католичество обскурантистской религией и полагал, что либеральный протестантизм лучше подходит для выполнения великой исторической миссии, которая вскоре будет возложена на Германию. По этим и другим причинам Бисмарк принял в отношении католичества ряд мер. Германия разорвала дипломатические отношения с папством, из страны были изгнаны несколько монашеских орденов, традиционные субсидии церкви были сокращены. В 1880 году по соображениям политической целесообразности Бисмарк внес в эту политику некоторые коррективы и восстановил отношения с папским престолом. Тем не менее такие конфликты стали одним из факторов, приведших Пия IX (который был папой с 1846 по 1878) к убеждению о неизбежном противоречии между целями католической церкви и современными представлениями о государстве. К этому вопросу мы вернемся в главе 29.

Помимо развития богословской мысли и миссионерской деятельности, о которых мы поговорим в главах 28 и 30, основные события в европейском протестантизме XIX века были связаны со все усугублявшимся разделением между церковью и государством. После Реформации XVI века в странах, где победу одержал протестантизм, новая церковь поддерживала с государством такие же отношения, как и католическая. Но Французская революция привела к изменению положения дел. В Нидерландах, например, союз между государством и реформатской церковью нарушился, когда французы вторглись в страну и создали "Батавскую республику", а после реставрации связь между церковью и государством уже не была такой прочной, как раньше. В Германии стремление к национальному единству привело к отмене многих законов, направленных на поддержание религиозного единообразия. Аналогичные последствия политический и экономический либерализм имел во всей Европе. Это в свою очередь способствовало росту "свободных церквей", то есть тех, к которым человек принадлежит по собственному выбору и которые поддерживает пожертвованиями, в отличие от государственных церквей, получающих субсидии от государства. В Германии и в Северной Европе широкое распространение получили методистское и баптистское движения. Даже в связанных с правительством лютеранских и реформатских церквах большим весом пользовался пиетизм. Пиетистское движение способствовало образованию нескольких миссионерских обществ, а также организаций, ставивших целью борьбу с общественными пороками в самой Европе. В Германии и в других северных странах большую заботу о больных, престарелых и нищих проявляли "диаконисы" и их общества. В Дании лютеранский деятель Николай Фредерик Северин Грундтвиг пытался облегчить положение сельской бедноты созданием кооперативной собственности. В целом отсутствие государственной поддержки придавало новый импульс ревностному служению многих протестантов в Европе, побуждая их принимать участие в самых разных направлениях церковной работы.

Развитие событий в Великобритании

В XIX веке Великобритания следовала параллельным с континентальной Европой курсом. На ней тоже отразилась промышленная революция, но произошла она гораздо раньше и ее последствия были даже более ощутимыми. Пользу эта революция принесла среднему классу, тогда как бедные слои населения и старая аристократия от нее пострадали. Быстрый рост городов вследствие развития производства и увеличения товарооборота приводил к появлению перенаселенных трущоб, и бедняки жили и работали в условиях нищеты и эксплуатации. В то же время большое влияние приобрела теория экономического и политического либерализма, что привело к повышению роли палаты общин в ущерб палате лордов. Одним из результатов такого положения дел стала массовая волна эмиграции в Соединенные Штаты, Канаду, Австралию, Новую Зеландию и Южную Африку. Другим было возникновение рабочего движения, добившегося в течение столетия огромных успехов, - в начале века профсоюзы были запрещены законом, а в конце лейбористская партия стала политической силой. Именно в Англии Карл Маркс, размышляя о положении лондонского пролетариата, разработал многие свои экономические теории.

Все это оказало влияние и на церковь. В начале Французской революции церкви Англии были присущи многие пороки, характерные для худших времен средневековой церкви: абсентеизм, плюрализм и использование церковных должностей для достижения личных и семейных целей. Но в течение XIX века Церковь Англии пережила процесс существенного обновления. При поддержке реформаторских законов, принимавшихся правительством, на первый план вышли люди, стремившиеся сделать церковь более последовательной в выполнении своего предназначения. Одни из этих реформаторов принадлежали к "евангельскому" крылу англиканства, группе, глубокое влияние на которую оказывал пиетизм континентальной Европы и которая хотела приблизить Церковь Англии к основному потоку протестантизма. Другие, особенно члены Оксфордского движения, занимали противоположную позицию и получили название "англокатоликов". Оксфордское движение упор делало на авторитете предания, апостольской преемственности и центральном положении евхаристии в христианском служении. Один из его лидеров, Джон Генри Ньюмен, обратился в католичество и в конце концов стал кардиналом, хотя консервативные католики никогда ему особенно не доверяли. Но большинство членов движения оставались в Церкви Англии и способствовали обновлению ее служения. Еще одним результатом деятельности движения стало возрождение в церкви Англии монашества, и вскоре англиканские монахи и монахини занялись работой по оказанию помощи бедным и больным.

Однако наибольшую жизненную силу в Англии XIX века демонстрировали диссидентские церкви. Развитие среднего класса привело к росту числа их членов. Повышение влияния методистов, баптистов и конгрегационалистов выражалось не только в их численном росте, но и в созданных ими многочисленных обществах для помощи нуждающимся, для борьбы с наиболее вопиющими социальными пороками и для донесения Евангелия до мира. Чтобы дойти до бедных и невежественных масс народа, диссидентские церкви открывали воскресные школы, получившие впоследствии у протестантов всеобщее распространение. Были созданы Ассоциация молодых христиан и Ассоциация молодых христианок. Появились и совершенно самостоятельные организации, в частности Армия спасения, основанная в 1864 году для работы с бедным и не посещающим церковь городским населением.

Все эти группы, как и евангельское крыло англиканства, демонстрировали глубокую озабоченность социальными болезнями того времени. Поддержка и моральное стимулирование со стороны методистов, квакеров и других движений стали важными факторами, способствовавшими созданию профсоюзов, проведению тюремной реформы и принятию законов об использовании детского труда. Но самым значительным достижением британских христиан в XIX веке стала отмена рабства в большей части западного мира. Квакеры и методисты осуждали рабство еще много лет назад. Но только в XIX веке благодаря усилиям Уильяма Уилберфорса и других преданных христиан британское правительство приняло меры по искоренению рабства. В 1806 и 1811 годах парламент принял законы, запрещавшие работорговлю. В 1833 году получили свободу все рабы в британских колониях Карибского бассейна, а затем аналогичные законы были приняты и в отношении других колоний. Одновременно велись переговоры с другими странами о подписании договоров, запрещающих работорговлю. Когда такие договоры были подписаны, британский флот получил приказ следить за их исполнением. Вскоре после этого рабство отменили большинство западных стран.

Подводя итоги, можно сказать, что в XIX веке в Европе произошли большие политические и экономические изменения. В целом эти изменения ощутимее сказались на католичестве, чем на протестантизме. Поэтому XIX век стал для католичества периодом противоборства с современными идеями, в которых оно видело угрозу. Протестантам же XIX век принес новые возможности. Положение в мире протестантских держав, таких как Великобритания и Германия, упрочилось. Политический и экономический либерализм был тесно связан с протестантизмом и рассматривался его приверженцами как вызов будущего изжившему себя и авторитарному католичеству. Протестанты взяли на себя ведущую роль в борьбе с пороками общества, прежде всего в движении за отмену рабства. Вследствие этого католичество начало относиться к будущему с крайней настороженностью (см. главу 29), а многие протестанты с неоправданным оптимизмом (как мы увидим в главе 28).

Политические перспективы: Латинская Америка

Преемники св. Павла всегда были нашими отцами, однако война сделала нас сиротами, подобными потерявшемуся агнцу, тщетно взывающему к своей матери. Сейчас нежная мать нашла его и вернула в стадо, а мы получили пастырей, достойных церкви и республики.

СИМОН БОЛИВАР

Рождение новых народов и государств

Политические потрясения в Европе и в британских колониях Северной Америки отражались и на Латинской Америке. В испанских и португальских колониях давно сложились напряженные отношения между недавними переселенцами из Европы, которых называли пиренейцами, и потомками первых иммигрантов - креолами. Эксплуатация труда индейцев и рабов сделала креолов относительно зажиточным социальным слоем, лучше пиренейцев понимавшим положение дел в колониях и посему претендовавшим на участие в управлении ими. Однако на все важные должности - как гражданские, так и церковные - назначали в Европе, поэтому такие посты, как правило, занимали обычно приезжие островитяне, многие из которых до получения назначения на руководящие должности в Новом Свете никогда раньше не видели этих земель. Креолы, забывая с пользой для себя о тяжком труде индейцев и чернокожих рабов, считали, что благосостояние колоний создано их усилиями, и были недовольны полученной пиренейцами властью. Оставаясь пока верными подданными короны, они тем не менее порицали многие законы, дававшие преимущества метрополии в ущерб колониям. Поскольку многие из них располагали достаточными средствами, они часто посещали Европу и возвращались оттуда с распространившимися на этом континенте республиканскими идеями. Таким образом, в Латинской Америке креолы играли роль, аналогичную роли буржуазии во Франции.

В 1808 году Наполеон сверг с престола короля Испании Фердинанда VII и на его место короновал своего брата Жозефа Бонапарта. Центр испанского сопротивления узурпатору находился в Кадисе, откуда "хунта", или совет, правила от имени свергнутого короля. Наполеон заявил, что все испанские колонии должны отныне подчиняться королю Жозефу, но у него не было возможности провести свое решение в жизнь, и в Новом Свете были созданы местные хунты. Пиренейцы в колониях настаивали, чтобы все эти хунты подчинились власти правительства в Кадисе, а креолы предпочитали независимые хунты, и их точка зрения возобладала. Таким образом, в колониях возникло самоуправление, хотя пока что от имени короля. В 1814 году после разгрома Наполеона на престол вернулся Фердинанд VII. Но вместо того чтобы выказать благодарность тем, кто сохранил ему его колонии, он принялся разрушать все, что сделали эти относительно умеренные хунты. В самой Испании он отменил принятую хунтой в Кадисе конституцию, но реакция была столь враждебной, что в 1820 году он был вынужден восстановить ее. Такие же меры, предпринимавшиеся в колониях, еще больше усилили недовольство креолов испанской политикой, и вскоре против короля восстали даже те, кто до того были надежными и верными защитниками королевского наследия. В провинции Ла-Плата (теперешних Аргентине, Парагвае и Уругвае) хунта просто-напросто продолжила управлять страной, пока в 1816 году не была провозглашена независимость. Три года спустя Парагвай объявил о своей независимости как от Испании, так и от Ла-Платы. В 1828 году отделился Уругвай, тоже ставший независимым государством. Тем временем Хосе де Сан-Мартин перешел Анды и захватил Чили. В 1818 году была провозглашена независимость и этой страны. Пока эти события разворачивались на юге, севернее Симон Боливар создал армию, которая разгромила испанцев и провозгласила независимость Большой Колумбии (ныне Колумбия, Венесуэла и Панама). Затем к Большой Колумбии присоединился Эквадор, и Боливар пошел на юг, где независимость получило также Перу (ныне Перу и Боливия).

Боливар мечтал создать республику, в состав которой вошла бы большая часть континента. Но эти мечты быстро развеялись. Большая Колумбия раскололась на Венесуэлу, Колумбию и Эквадор. В Перу район "высокого Перу" настаивал на независимости и в конечном счете стал Боливарской республикой - ныне Боливией. Последние надежды Боливара на создание континентальной конфедерации рухнули после Панамского конгресса в 1826 году, когда стало ясно, что сепаратистские настроения, а также интересы Соединенных Штатов препятствуют тесному сотрудничеству между новыми странами. Пять лет спустя, за несколько дней до смерти. Боливар высказал свое мнение по этому вопросу: "Америка неуправляема. Революционеры пахали море"²³.

В Мексике события развивались иначе. Креолы составили заговор с целью захвата власти у испанцев, и когда он был раскрыт, один из его организаторов, отец Мигель Идалъго-и-Костилья, решил начать действовать, пока его не арестуют 16 сентября 1810 года он провозгласил независимость Мексики и вскоре встал во главе неорганизованной армии из шестидесяти тысяч индейцев и метисов - людей смешанной индейской и испанской крови. Когда Идальго схватили и казнили, его сменил священник-метис Хосе Мария Морелос. Таким образом, новое государство с самого начала пользовалось поддержкой индейцев и метисов с их активным участием в его делах. На какое-то время креолы вернули власть, сосредоточив ее исключительно в своих руках, но затем под руководством Бенито Хуареса положение выправилось. Итак, индейцы и метисы играли важную роль в политической истории Мексики. Центральная Америка, изначально входившая в состав Мексики, провозгласила независимость в 1821 году, а затем разделилась на Гватемалу, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа и Коста-Рику. (Панама сначала не входила в состав Центральной Америки. Она принадлежала Колумбии до 1903 года, когда Соединенные Штаты добились ее независимости, дабы избежать выполнения условий, которые Колумбия ставила для строительства канала.)

Бразилия тоже добилась независимости в результате наполеоновских войн. В 1807 году португальский двор, бежавший от наполеоновских армий, нашел прибежище в Бразилии. В 1816 году короля Жуана VI восстановили на престоле в Лиссабоне, но он не выказывал особого желания вернуться в Португалию, пока в 1821 году его не принудили к тому политические обстоятельства. Регентом в Бразилии он оставил своего сына Педру, который затем отказался вернуться в Португалию, провозгласил независимость Бразилии и был коронован императором Педру I Бразильским. В 1825 году Португалия признала независимость своей бывшей колонии. Однако Педру I не дали возможности править по своему усмотрению и принудили его согласиться с парламентской формой управления. В 1889 году, после отречения его сына Педру II, была провозглашена республика.

Независимость Гаити стала прямым результатом Французской революции. Как только Французская революция лишила белых военной поддержки, чернокожие, составлявшие подавляющее большинство населения, взбунтовались. Независимость была провозглашена в 1804 году и признана Францией в 1825 году. Соединенные Штаты не признавали ее до 1862 года, так как рабовладельческие государства боялись примера стран, образовавшихся в результате восстания рабов.

При рассмотрении всех этих событий в целом можно выделить несколько общих черт. Исходившие из Франции и Соединенных Штатов революционные идеи создавали идеологические предпосылки для развития революционных движений и борьбы за независимость в Латинской Америке. Однако эти революции обычно заканчивались сосредоточением власти в руках креолов - или, как в Гаити, в руках военной верхушки, - которых очень мало беспокоили чаяния широких масс населения. Обширные земельные пространства продолжали принадлежать немногим крупным землевладельцам, в то время как большинство населения оставалось безземельным. К середине XIX века широкое развитие в экономике получили использование зарубежного капитала и экспорт сельскохозяйственной продукции. Это в свою очередь обернулось образованием еще более крупных земельных владений и слиянием интересов землевладельцев-креолов с интересами зарубежного капитала. Кроме того, в городах появился средний класс, состоявший из купцов и государственных служащих, который не обладал большой властью, но интересы которого были тесно связаны с происходившим экокомическим процессом. Многие надеялись и неоднократно заявляли, что развитие торговли, промышленного производства и образования в конечном счете принесет пользу всем классам общества, ибо даже самые бедные получат доступ к накапливавшемуся богатству. Но поскольку экономический прогресс требовал дисциплины и порядка, поэтому существование диктаторских режимов казалось оправданным.

В XIX веке основные идеологические споры в Латинской Америке велись между "либералами" и "консерваторами". В целом лидеры обеих групп принадлежали к высшему классу. Но в то время как консерваторы опирались на землевладельческую аристократию, либералы пользовались поддержкой торговцев и интеллигенции в городах. Консерваторы боялись таких понятий, как свободомыслие и свободное предпринимательство. Либералы же защищали их, поскольку они были более современными и лучше соответствовали интересам купеческого сословия. Большинство консерваторов ориентировались на Испанию, а либералы - на Великобританию, Францию и Соединенные Штаты. Но ни те, ни другие не намеревались менять общественный порядок, чтобы низшие слои населения могли пользоваться плодами богатства страны. Это приводило к установлению диктаторских режимов, дворцовым переворотам и насилию. К концу века многие начали приходить к тому же выводу, что и Боливар: континент неуправляем.

Церковь в новых государствах

В колониальный период церковь в Латинской Америке находилась под королевским патронатом - "Patronato Real". Это означало в том числе фактическое назначение епископов правительствами Испании и Португалии. Таким образом, противостояние между островитянами и креолами давало о себе знать и в церкви, где высшие должности занимали пиренейцы, а креолы и метисы составляли основную массу низшего духовенства. Некоторые епископы выступали за независимость, однако большинство поддерживали королевскую власть, а многие осуждали восстание в пастырских посланиях. После провозглашения независимости большинству из них пришлось вернуться в Испанию, оставив кафедры многих епархий вакантными. Заменить их было невозможно, поскольку Испания настаивала на сохранении права королевского патроната, а вновь образованные республики не могли принять епископов, назначенных королевской властью. Папы проявляли нерешительность, так как Испания оставалась одним из их главных союзников в Европе, но в то же время новые страны составляли значительную часть католической паствы. В своей энциклике "Etsi longissimo" (1816) Пий VII говорил о "тяжком грехе бунта" и о "нашем возлюбленном сыне в Иисусе Христе Фердинанде, вашем католическом короле", но в конце концов был вынужден занять более нейтральную позицию. В 1824 году Лев XI в энциклике "Etsi iam diu" назвал борьбу за независимость "плевелами", а Фердинанда - "нашим возлюбленным сыном Фердинандом, католическим королем испанских владений". В Европе Франция, Австрия и Россия поддержали позицию Испанию, выступив против признания новых государств, подразумевающего право назначать в них епископов, не считаясь с мнением Испании. Наконец, в 1827 году Лев XII решил назначить первых епископов в Большую Колумбию, и именно это событие послужило поводом для слов Боливара, приведенных в начале главы. Но этим дело не кончилось, так как Фердинанд порвал отношения с Римом, и папе пришлось отказаться от многих своих дел. Лишь в следующем десятилетии Григорий VII официально признал новые республики и назначил в них епископов. Учитывая сакраментальный характер католичества, отсутствие епископов означало гораздо больше, чем просто отсутствие руководителей. Без епископов не могли производиться рукоположения, а без достаточного числа рукоположенных священников обрядовая жизнь в церкви в значительной степени замирала.

Позиция низшего духовенства, состоявшего главным образом из креолов и метисов, резко отличалась от позиции епископов. В Мексике восстание поддержали трое из четырех священников. В Аргентине из двадцати девяти человек, подписавших Декларацию независимости, шестнадцать были священниками. Кроме того, в начале восстания борьба за независимость не пользовалась особой поддержкой среди населения, и приходские священники приложили много сил, чтобы добиться этой поддержки.

По этим причинам отношение нового политического руководства к католичеству было сложным. Все называли себя католиками, и во многих первых конституциях католичество провозглашалось государственной религией. Но противоречия с Римом достигли такой степени, что многие - в частности, в Мексике - предлагали порвать с Римом и создать национальные церкви. Такие проекты не раз появлялись и впоследствии, когда папы проводили политику, противоречащую интересам той или иной страны.

После завоевания независимости конфликт между либералами и консерваторами выражался и в их разных взглядах на религиозную политику. Консерваторы хотели сохранить старые привилегии духовенства и церкви, а либералы противились этому. По этой причине многие священнослужители из числа коренного населения, ранее поддерживавшие борьбу за независимость, теперь переходили в ряды консерваторов. Поначалу либералы выступали не против католичества как такового, а против того, что им казалось примитивными представлениями священников, которые, будучи местными уроженцами, тем не менее продолжали смотреть на Испанию как на центр мироздания. Но постоянные конфликты между либералами и руководством церкви приводили к росту антикатолических настроений в рядах либералов.

Во второй половине века либерализм воспринял позитивистскую философию Конта и вследствие этого стал еще более антикатолическим. Огюст Конт был французским философом, одним из основоположников современной социологии, убежденным, что общество можно и нужно реорганизовать в соответствии с требованиями разума. По его теории, человечество в своем развитии проходит три стадии: богословскую, метафизическую и научную, или "позитивную". Хотя еще и сохраняются остатки двух первых стадий, утверждал Конт, сейчас мы живем в научную эпоху, поэтому общество нуждается в радикальной перестройке на основе научных, или "позитивных" принципов. Новое общество, возникшее в результате такой реорганизации, будет проводить четкое различие между духовным авторитетом и мирской властью. Последняя должна принадлежать капиталистам и коммерсантам, лучше других понимающим потребности общества. Что касается духовного авторитета, им вполне может обладать обновленная "католическая церковь" без "сверхъестественного Бога", преданная идеалам "общечеловеческой религии". Эти идеи получили большую популярность среди латиноамериканской буржуазии, прежде всего в Бразилии, но также в таких странах, как Аргентина и Чили, где рожденные во Франции теории всегда находили отклик. В результате возник новый конфликт между либералами и церковью, а государственная власть приобретала все более светский характер.

Помимо этого вторая половина XIX века принесла новую волну иммиграции на Тихоокеанское побережье - в основном из Европы, но также из Китая. Для того типа развития, которое правящая буржуазия считала оптимальным в Латинской Америке, эта иммиграция была необходима. Иммигранты становились рабочей силой в промышленном производстве и в торговле, а также служили противовесом индейцам и чернокожим. Во всяком случае, эта волна иммиграции сыграла большую роль в религиозной жизни континента. Многие иммигранты были протестантами, поэтому некоторым странам пришлось предоставить религиозную свободу сначала только этим иммигрантам, а затем и всем остальным. Но самым значительным последствием иммиграции стал огромный рост числа крещеных католиков, которым церковь не могла предоставить практически никакого служения или религиозного образования. Вследствие этого латиноамериканское католичество отличалось большей поверхностностью. В крупных городах, таких как Буэнос-Айрес или Сан-Паулу, большинство населения продолжало называть себя католиками, но участие в церковной жизни принимали очень немногие.

Католическая церковная элита долгое время предпринимала тщетные попытки решить все эти проблемы, цепляясь за прошлое. Чем большее распространение получали новые идеи, тем яростнее иерархия осуждала их. В конце концов многие латиноамериканские католики начали относиться к вере как к чему-то сугубо личному и даже противоречащему взглядам церковных властей. Таким образом, когда там появился протестантизм, он нашел поле готовым к жатве.

Протестантское богословие

Исторического основания христианства, построенного на рационалистическом, либеральном и современном богословии, более не существует; но это не означает, что христианство лишилось своего исторического основания... Мы, современные богословы, слишком гордимся своим историческим методом, слишком гордимся образом исторического Иисуса, слишком полагаемся на свою веру в духовную пользу, которую наше историческое богословие может принести миру.

АЛЬБЕРТ ШВЕЙЦЕР

Девятнадцатый век поставил перед христианством большие вопросы. Ответ на них католических властей и богословов заключался обычно в осуждении и отвержении современных идей, тогда как многие протестанты искали возможности для истолкования своей веры в свете новых умонастроений. Исходя из этого, хотя поставленные вопросы были общими для обеих ветвей западного христианства, в этой главе мы рассмотрим ответ на них протестантов, а в следующей обратимся к реакции католиков.

Новые направления мысли

К началу XIX века промышленная революция охватила большую часть Европы и некоторые районы Нового Света. Ее влияние выходило далеко за рамки экономических вопросов и сказывалось на всей жизни в целом. Происходило массовое переселение людей, искавших работу в индустриальных центрах или просто покидавших земли, предназначавшиеся отныне для возделывания технических культур, используемых в промышленности. Эти переселения ослабляли традиционные большие семьи, в которые входили родители, дяди, тети, двоюродные братья и сестры, и повышали груз ответственности семьи в передаче ценностей и традиций. Многие начинали относиться к своей жизни как к сугубо личному делу, поэтому индивидуализм и интерес к собственному "я" стали распространенной темой в философии и литературе.

Промышленная революция способствовала также развитию идеи прогресса. В ходе большей части истории люди полагали, что старые и проверенные идеи и методы лучше всяких новаций. Даже в эпоху Возрождения и Реформации, когда появлялось множество новых воззрений, люди стремились вернуться к прежним источникам веры, искусства и знания. Теперь же налицо было стремление смотреть не в прошлое, а в будущее. Оказалось, что и прикладные науки способны обеспечить благосостояние и материальные удобства, ранее никогда не существовавшие. Казалось, будущее открывает безграничные возможности. Проблемы, создававшиеся промышленной революцией, выглядели в глазах ведущих классов общества преходящими. Прикладная технология скоро решит их, и тогда плодами нового порядка будут пользоваться все слои общества. Большинство мыслителей и ученых принадлежало именно к этим ведущим классам, поэтому все эти идеи находили отражение в их учениях и сочинениях. В определенном смысле даже теория эволюции Дарвина была отражением веры в прогресс, в данном случае - применительно к сфере естественных наук. Прогрессирует не только человечество, но и все в природе. Прогресс - часть структуры мироздания. Как и в случае с общественным прогрессом, это не легкое движение вперед, а тяжелая борьба, в которой выживают наиболее приспособленные, самим фактом своего выживания способствующие прогрессу всего вида. Все это отражено в названии книги Дарвина, опубликованной в 1859 году: "Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь".

Коль скоро прогресс играет такую важную роль в жизни человека и даже всего мироздания, то же самое можно сказать об истории, ибо что такое история, как не прогресс, совершавшийся в прошлом? XIX век все отчетливее осознавал, что в течение веков в обществе происходили радикальные изменения, и эта четко осознанная мысль подтверждалась развитием связей с другими культурами, прежде всего - в Африке и в бассейне Тихого океана. Ученые приходили к выводу, что люди не всегда были такими, как сейчас, ибо их умственные способности и религиозные взгляды тоже эволюционировали. Мы уже упоминали об Огюсте Конте и о его теории прогрессивного перехода от "богословия" к "метафизике" и, наконец, к "науке". Такие идеи были типичными для XIX века. В результате появились исторические исследования, бросавшие тень сомнения на многие традиционные представления о прошлом. Применительно к Писанию и периоду раннего христианства эти исследования подводили к выводам, которые многие считали несовместимыми с верой.

Были и те, кто видел, какой высокой цены требует промышленная революция. Многие христиане стремились помогать определенным группам населения. Воскресные школы были попыткой дойти до тех, кто потерял связь с традиционными методами религиозного образования. Армия спасения, Ассоциация молодых христиан и многие другие подобные движения стремились охватить городскую бедноту и облегчить ее страдания. Но проблемы и их решения выходили далеко за рамки возможностей любой благотворительной организации, работавшей с обездоленными, и все больше людей говорили о необходимости радикально изменить общественный порядок. Если верно, что совершается прогресс и что в ходе исторического развития структура общества менялась, почему бы не попытаться произвести дальнейшие изменения в этой структуре? Конт, которого многие считают одним из основоположников современной социологии, предлагал именно такое изменение - передать дела общества в руки капиталистов и коммерсантов. В XIX веке подобного рода проекты выдвигались неоднократно. Общим знаменателем многих, кого волновали сложившиеся социальные условия, в том числе большого числа христиан, был социализм разной окраски. Неудавшиеся революции 1848 года отчасти были следствием подобных идей и планов.

Теоретиком социализма, завоевавшим в конечном счете наибольшее влияние, был Карл Маркс, опубликовавший в 1848 году "Манифест коммунистической партии". Разработанная им система выходила за рамки утопических социалистических идей того времени, так как включала в себя анализ истории и общества на основе того, что он называл "диалектическим материализмом". Основополагающим элементом этого анализа была мысль о том, что идеи, какими бы чисто умозрительными они ни казались, имеют социальную и политическую функцию. Правящий класс разрабатывает идеологию, которая выглядит исключительно умозрительным построением, однако ее истинная цель заключается в сохранении существующего порядка. Религия тоже является частью этой структуры поддержки власть имущих - на этой мысли основывается часто цитируемое определение религии как "опиума для народа". Но, продолжал Маркс, история движется вперед, и следующим этапом будет широкомасштабная революция, которая приведет сначала к "диктатуре пролетариата", а затем к установлению бесклассового общества, в котором ненужным будет даже государство, то есть истинного коммунистического общества. Серьезные проблемы марксистская теория поставит перед христианами в XX веке, в XIX же веке она оказывала относительно небольшое влияние.

В конце XIX века новые проблемы поставили работы Зигмунда Фрейда. После долгих лет исследований в различных областях науки Фрейд заинтересовался работой человеческого мозга, особенно на подсознательном уровне. Основываясь на своих многолетних наблюдениях, он пришел к заключению, что человеческой психикой движут не только осознанные мотивы, но и другие факторы, остающиеся на подсознательном уровне. Особенно это относится к переживаниям и инстинктам, которые разум подавляет, приспосабливаясь к общественным нормам поведения или по каким-то другим причинам, но никогда полностью не уничтожает. Сексуальные и агрессивные инстинкты, например, продолжают действовать, как бы глубоко мы их ни загоняли. Это открывало новые горизонты не только для психологии, но и для богословия, которое не всегда знало, как относиться к открытиям Фрейда.

Маркс и Фрейд жили в XIX веке, однако наибольшую силу своего воздействия их теории приобрели в XX веке. Тем не менее оба они могут служить примером того, какие процессы происходили в их время, когда научная мысль, преодолевая рамки естественных наук, пыталась объяснить происходящие в обществе процессы и деятельность человеческого мозга. По этой причине в XIX веке родились такие дисциплины, как социология, политэкономия, антропология и психология. Работать богословам приходилось в условиях развития именно этих наук.

Богословие Шлейермахера

Мы уже видели, что труды Канта положили конец примитивному рационализму XVIII века. Если верно, что "чистый разум" заходит в тупик в таких вопросах, как бытие Бога или жизнь после смерти, какой же путь должно избрать богословие при рассмотрении этих и других столь же важных для христианства вопросов? Если верно, что мыслительные категории заложены в разуме и необязательно соответствуют объективной реальности, как мы можем говорить о конечных реалиях? Возможных ответов на эти вопросы было три, и, как мы увидим в двух последующих разделах этой главы, богословы исследовали все три.

В первом варианте религия рассматривалась не как выражение чистого или умозрительного разума. Как мы видели, к такому выводу пришел сам Кант в "Критике практического разума". Он считал неправильным относиться к религии как к по сути своей интеллектуальному вопросу, поскольку на самом деле религия основывается не на разуме, а на этическом чувстве. Люди по своей природе нравственны, и на основании этого врожденного нравственного чувства можно доказать бытие Бога, души, человеческой свободы и жизни после смерти. В определенном смысле Кант пытался спасти хоть что-то из христианского рационализма, доверие которому он сам подорвал в "Критике чистого разума", и делал он это, помещая религию в сферу, независимую от чистого разума.

Аналогичное решение в начале XIX века предложил Фридрих Шлейермахер, хотя он отказался от попыток связывать религию с разумом, будь то "чистым" или "практическим". Он родился и воспитывался в семье реформатского пастора, испытывавшего сильное влияние взглядов моравских братьев и отдавшего сына им на обучение. Шлейермахер был реформатом, но на его богословии глубокий отпечаток оставил моравский пиетизм. Вместе с тем молодой Шлейермахер пережил период, когда из-за широко распространившихся в то время рационалистических идей ему было затруднительно придерживаться многих традиционных учений христианства. Ему тогда помог романтизм. Романтики, проповедовавшие, что в человеке заключено нечто большее, чем просто холодный разум, приобрели множество последователей среди молодого поколения, считавшего рационализм антигуманным. Используя доводы романтиков, Шлейермахер начал искать выход из тупика сомнений, в который его завел рационализм. Его первая значительная работа "Речи о религии к образованным людям, ее презирающим" как раз и была попыткой показать аудитории, проникнутой духом романтизма, что религия должна занимать важное место в жизни человека. Основной его аргумент сводился к тому, что религия - не какое-то особое знание, как полагали рационалисты и ортодоксы. И не какая-то определенная система нравственных норм, как подразумевал Кант. Религия основывается не на чистом и не на практическом или нравственном разуме, а на Gefuhl - это немецкое слово можно перевести, хотя и не очень точно, как "чувство".

В "Речах" не разъяснялся смысл "чувства", и эту задачу Шлейермахер попытался решить в своей более зрелой работе "Христианская вера". В ней он ясно показал, что это чувство не связано с каким-то определенным умонастроением, преходящими эмоциями или внезапным переживанием; это - глубокое осознание бытия Того, от Кого зависит существование всего остального, как нас самих, так и всего окружающего нас мира. Таким образом, это не какое-то неопределенное или неясное чувство, ибо оно со всей очевидностью побуждает нас полностью полагаться на Бога и осознавать свою зависимость от Него. Это "чувство" основывается не на рациональном опыте и не на нравственных категориях, но в то же время оно оказывает огромное влияние на мышление человека и на его этическое поведение.

В каждой религиозной общине это чувство зависимости принимает определенную форму. Цель религиозных организаций заключается в передаче современникам и будущим поколениям своего собственного конструктивного опыта, чтобы они могли проникнуться теми же самыми чувствами. Самого Шлейермахера интересовали прежде всего протестантские религиозные общины, во главу угла ставящие два основополагающих исторических факта: Иисуса и Его воздействие на первых учеников, а также Реформацию XVI века.

Функция богословия состоит в изучении и объяснении воздействия, которое это чувство зависимости оказывает на трех уровнях: уровне личности, уровне ее взаимоотношений с миром и уровне ее взаимоотношений с Богом. В богословии нет места ни для чего, что не может быть выявлено в связи с чувством зависимости. Возьмем, к примеру, учение о творении. Для чувства абсолютной зависимости это учение имеет первостепенное значение, ибо оно утверждает, что все бытие зависит от Бога. Отрицание этого равносильно отрицанию представления о зависимости, занимающего центральное место в христианских религиозных чувствах. Но это не означает, что мы должны провозглашать какой-то конкретный способ творения. В Бытии рассказ о творении может быть, а может и не быть исторически точным (сам Шлейермахер не считал его таковым), но в любом случае он не должен быть предметом богословских исследований, так как не имеет никакого отношения к чувству зависимости. Даже если рассказы Моисея верны и были раскрыты ему каким-то сверхъестественным образом, "конкретная информация не может становиться догматом веры в нашем понимании этого слова, так как наше чувство абсолютной зависимости не получает из нее нового содержания, новой формы или более ясного определения"²⁴. То же самое можно сказать о других вопросах, таких как существование ангелов, сатаны и так далее. По той же причине надо отказаться от традиционного деления на естественное и сверхъестественное, но не потому, что это деление противоречит современной науке, а потому, что оно ограничивает чувство зависимости только теми событиями или местами, в которых проявляется сверхъестественное. Противопоставляя религию знанию, Шлейермахер имел возможность истолковывать основные учения христианства таким образом, что они не противоречили научным открытиям.

Идеи Шлейермахера пользовались большим успехом. В период, когда многие считали религию делом прошлого, на его проповеди в церковь стекались толпы народа. Но еще большее влияние он оказал на последующие поколения, которые вполне справедливо назвали его "отцом либерализма".

Система Гегеля

После критики Канта оставался открытым еще один путь - согласиться с ним, что разум ставит свою печать на всем полученном знании, но не считать это доказательством ограниченности разума, а рассматривать его как самостоятельную реальность. Разум не есть нечто, существующее в нашем мозгу и используемое нами для понимания реальности. Разум - сам по себе реальность, единственная реальность.

Именно такой путь избрал Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831). Сперва Гегель занимался исследованиями в области богословия, но затем решил, что богословие - слишком ограниченное поле деятельности и что необходимо попытаться понять не только религию, но и реальность в целом. Реальность надо рассматривать не как бессвязный ряд событий и фактов, а как единое целое. В качестве основания для такого умозаключения он предложил теорию о тождественности разума и реальности. Дело не в том, что разум способен понять реальность или что реальность ставит какие-то ограничения для разума. Дело в том, что разум и есть реальность и что единственная реальность есть разум. По утверждению Гегеля, "то, что разумно, существует, и то, что существует, разумно".

Но, говоря о "разуме", Гегель имел в виду не просто способность рассуждать или делать определенные выводы, а сам процесс мышления. Процесс мышления заключается не в изучении какой-то представшей перед нами идеи. Наоборот, мы сами выдвигаем идею, изучаем ее, пытаясь усовершенствовать или отвергнуть ее в пользу какой-то другой, и, наконец, находим третью идею, содержащую в себе все преимущества двух первых. "Разумом" Гегель называл именно этот процесс выдвижения "тезиса", противопоставления ему "антитезиса" и, наконец, достижения "синтеза". Таким образом, разум динамичен, он постоянно движется вперед. Кроме того, разум существует не только в мозгу человека. Всемирный разум (Дух, как иногда называл его Гегель) присутствует во всей реальности. Все сущее есть выражение этого диалектического и динамического самопознания Духа.

На этом основании Гегель разработал впечатляющее учение, в котором все историческое развитие выглядит как результат самопознания Духа. Различные религиозные, философские, социальные и политические системы - не что иное, как очередные проявления самопознания Духа. Прошлое в нем никогда не теряется, но всегда совершенствуется и становится частью синтеза. Таким образом, в настоящем заложено прошлое, поскольку оно его выражает, и будущее, поскольку оно представляет собой разумное продолжение настоящего.

Гегель был убежден, что христианство - "абсолютная религия". Но это не означает, что христианство есть отвержение других религий; оно просто их высшее достижение, завершившее процесс религиозного развития человечества. Основная тема любой религии - взаимосвязь между Богом и человеком. Кульминации пункта эта взаимосвязь достигла в христианском учении о воплощении, когда божественное и человеческое начала полностью соединились. Соединение божественного и человеческого, не выражавшееся достаточно ясно в более ранних религиях, со всей очевидностью проявилось в воплощении. Равным образом, учение о Троице - наивысшее выражение представления о Боге, так как оно показывает динамичную природу конечной реальности. Диалектический смысл учения о Троице проявляется трояко. Во-первых, Бог есть вечность Сам по Себе, даже без учета развития той разумной реальности, которую мы называем творением. Это - "Царство Отца", то есть Сам Бог, отделенный от всех других существ. "Царством Сына" мы обычно называем "творение", то есть мир, существующий во времени и в пространстве, кульминационным событием в котором стало воплощение Бога, показавшее конечную взаимосвязь между божественным и человеческим. "Царство Духа" закрепляет эту связь божественного и человеческого и проявляется в присутствии Бога в обряде евхаристии. Все это вместе есть "Божье Царство", находящее историческое выражение в нравственной жизни людей и в государственном управлении, - у Гегеля были достаточно возвышенные представления о роли государства. Результат такой постановки вопроса Гегель видел в появлении философии, полностью лишенной ограниченности, свойственной всем догматическим и однобоким системам.

Эта широкомасштабная схема реальности приобрела множество сторонников. Говорили, что люди наконец-то смогут увидеть реальность в целом. Для придания системе еще большего веса последователи Гегеля старались показать, как в нее вписываются различные составные элементы реальности. В знак протеста против той популярности, которой пользовалась система Гегеля, датский философ и богослов Серен Кьеркегор в шутку говорил, что все проблемы будут решены "прямо сейчас, если Система уже приняла завершенный вид, а если нет, то к следующему воскресенью, когда она будет окончательно готова". Но даже многих из тех философов и богословов, кто с ней не согласился, система Гегеля побуждала серьезно относиться к истории. После Гегеля история перестала быть второстепенным делом для исследователей вечных реалий и стала рассматриваться ими как сфера познания этих самых вечных реалий. Такой подход, с помощью которого богословы следующих поколений вернулись к библейским позициям, - одно из наследий Гегеля и XIX века.

Работа Кьеркегора

Серен Кьеркегор (1813-1855) - одна из интереснейших фигур XIX века. Он родился в датской лютеранской семье строгих правил, оставившей глубокий отпечаток на всей его последующей жизни, и в молодости был очень несчастным человеком. Хилое телосложение и небольшая кривобокость сделали его объектом насмешек, которые преследовали его всю жизнь. Но очень скоро он пришел к убеждению, что обладает несомненными интеллектуальными дарованиями, предназначающими его к исполнению особой миссии, и что перед лицом этого призвания все остальное должно отступить. Исходя из этого он разорвал помолвку с женщиной, которую глубоко любил. Он полагал, что счастливый брак мог помешать ему оставаться одиноким рыцарем веры, которым он призван быть. Много лет спустя это свое тягостное решение он сравнил с готовностью Авраама принести в жертву Исаака, а также заявил, что некоторые свои книги написал "из-за нее".

Кантовская критика рационализма давала возможность пойти еще по одному пути, отличному от путей Шлейермахера и Гегеля: да, разум не способен постичь конечную истину, но это может сделать вера. Кантовский "чистый разум" не способен ни доказать, ни опровергнуть бытие Бога; вера же знает Бога напрямую. При таком подходе христианство строится не на разумном основании, не на почетном месте в системе, разработанной Гегелем, и даже не на чувстве абсолютной зависимости. Христианство - это просто вера, вера в Бога, раскрывшего Себя в Писании и в Иисусе Христе.

Но это еще не все - до сих пор Кьеркегор не говорил ничего больше того, что всегда принималось теми, кто видел в вере прибежище, защищающее от превратностей времени. Но "вера", о которой говорил Кьеркегор, по сути своей не такова, ибо истинная вера - нелегкое дело и отнюдь не путь к спокойной жизни. Напротив, вера - это всегда риск, приключение, требующее самоотвержения и отказа от всех радостей неверных. На этом основании Кьеркегор подверг уничижительной критике одного из самых известных проповедников того времени, заявив, что смешно называть "свидетелем истины" человека, который добился мирских благ, проповедуя христианство.

Самым большим врагом христианства Кьеркегор считал христианский мир, который всеми силами старается сделать процесс становления человека христианином как можно более простым. В результате, чтобы считаться христианином, достаточно не быть иудеем или мусульманином. Но по сути люди, воспринимающие христианство таким образом, - обыкновенные язычники. Такое "дешевое" христианство, принимаемое без внесения определенной платы и без достаточных страданий, подобно военным играм, в которых армии как будто бы двигаются и производят большой шум, но без всякого риска понести потери и тем самым добиться реальной победы. То, что называется "христианством", - просто "игра в христианство". И многие проповедники, пытающиеся упростить христианство, делают эту игру еще более издевательской. Именно в этом заключается "преступление христианского мира", играющего в христианство и "принимающего Бога за глупца". Трагедия в том, что лишь очень немногие понимают, насколько смешно говорить о Боге в таких категориях.

Учитывая трагическое положение христианского мира, Кьеркегор выступил с призывом "затруднить принятие христианства". Это не означало, что он хотел убедить людей в ошибочности христианской веры. Он просто хотел сказать им, что проповеди и учения, которые они слышат, не соответствуют истинной христианской вере. Иными словами, чтобы стать истинным христианином, надо осознать цену веры и заплатить за нее. Без этого человек может быть членом христианского мира, но не христианином.

Истинное христианство связано с самим существованием человека, а не только с его разумом. Поэтому Кьеркегор отвергал иллюзии "Системы", как он саркастически называл философию Гегеля. Гегель и его последователи построили внушительное здание, в котором нет места для подлинной человеческой жизни, проходящей в страданиях, сомнениях и отчаянии. Они построили роскошный дворец и решили жить в сарае, так как этот дворец слишком хорош для них. Бытие - фактическое мучительное существование человека - первично по сравнению с сущностью и важнее ее. Этот упор на бытии сделал Кьеркегора основоположником экзистенциализма, хотя впоследствии экзистенциалисты преследовали совершенно иные цели, нежели он. Бытие - это постоянная борьба, борьба, чтобы стать кем-то, чтобы родиться. Если человек ставит бытие во главу угла, он должен отвергнуть не только гегельянство, но и любую другую систему и даже надежду на создание какой-либо стройной системы. Реальность, вероятно, выглядит системой в глазах Бога, однако она не может считаться таковой с точки зрения человека в окружающем его бытии.

Но Кьеркегора интересовала конкретная форма бытия: христианская жизнь. Она тоже не может быть сведена в какую-то систему. Трагедия христианского мира, легкого христианства, заключается в том, что жизнь в нем перестала быть приключением, постоянным риском в присутствии Бога и приняла форму нравственных принципов и вероучительной системы. Таким образом, основная проблема, которую ставил Кьеркегор, сводилась к следующему: как стать истинным христианином, находясь в таких невыгодных условиях, как жизнь в христианском мире.

Христианство и история

Характерный для XIX века интерес к истории отразился и на библейских и богословских исследованиях. В Тюбингене Фердинанд Кристиан Баур (1792-1860) стремился объяснить развитие новозаветного богословия по гегелевской схеме. Баур и его последователи полагали, что в самой основе Нового Завета заложен конфликт между иудействующим христианством Петра и более универсалистскими взглядами Павла. Противоречие между тезисом и антитезисом было преодолено в синтезе, который одни считали четвертым Евангелием, а другие христианством II века. Основная концепция Баура и ее разные варианты в сочетании с общим интересом к истории в то время вызвали длительные ученые споры относительно даты написания и авторства каждой книги Библии. К таким дебатам и к неожиданным выводам, которые они влекли за собой, многие относились как к угрозе для веры. Но во всяком случае эти дискуссии способствовали совершенствованию методов исторических исследований и лучшему пониманию Библии и библейских времен.

Изучение истории церкви следовало параллельным курсом. Камнем преткновения для многих была мысль о том, что в течение столетий христианские учения видоизменялись. Одни утверждали, что эти изменения были всего-навсего развитием идей, заложенных уже в раннем христианстве. Другие же - среди них ведущий историк Адольф фон Гарнак (1851-1930) - в развитии догматики видели постепенный отход от веры ранней церкви, переход от учения Иисуса к учению об Иисусе. По Гарнаку, Иисус учил об отцовстве Бога, о всеобщем братстве, о бесконечной ценности человеческой души и о заповеди любви. Лишь позднее, в ходе процесса, продолжавшегося много лет, центральное место в христианском послании заняли Иисус и вера в Него.

Многие идеи в этом направлении исходили от одного из наиболее влиятельных богословов XIX века Альбрехта Ритчля (1822-1889), которого Гарнак назвал "последним отцом церкви". Подобно Шлейермахеру, в ответ на вызов Канта Ритчль помещал религию за пределами чистого, или когнитивного разума. Но теорию Шлейермахера о "чувстве абсолютной зависимости" он считал слишком субъективной. По его мнению, главное в религии, в частности в христианской, не рациональное знание и не субъективное чувство, а практическая жизнь. Умозрительный рационализм он считал слишком холодным, не требующим преданности вере. С другой стороны, он отвергал и мистицизм, так как в нем слишком много субъективизма и индивидуализма. Христианство конкретно, поскольку оно выражается в практической нравственной жизни.

Но конкретность христианства должна основываться и на фактическом знании событий, в частности событий, связанных с Иисусом. Первостепенное значение для практической жизни имеет Божье откровение, данное в Иисусе. Забывая об этом, богословие впадает либо в рационализм, либо в мистицизм. Отвергая оба эти заблуждения, исторические исследования показывают, что в центре учения Иисуса стояло Божье Царство и его этические нормы, "построение человеческих отношений на принципах любви". Именно эта сторона богословия Ритчля послужила основанием для "социального Евангелия" Раушенбуша, о котором мы говорили в главе 25.

Интерес к историческим исследованиям привел в XIX веке к "поиску исторического Иисуса". Считалось, что для понимания самой сути христианства необходимо определить, каким в действительности был Иисус, образ Которого теряется в вере церкви и даже в евангельских рассказах. Трудность, однако, заключалась в том, что историки в своих оценках и представлениях о реальности исходили из любых раздобытых сведений. Поэтому в начале XX века известный богослов, музыкант и миссионер Альберт Швейцер пришел к выводу, что, по сути, ведется поиск не образа Иисуса, а человека XIX века.

Упомянутые в этой главе богословы - лишь немногие из достойных внимания, ибо мало какие другие периоды истории были отмечены такой богословской активностью, как XIX век. Но даже упомянутых имен достаточно, чтобы получить представление о большом разнообразии точек зрения и позиций, появившихся в протестантизме, и о духовном подъеме, следствием которого и стало это разнообразие. Разумеется, при такой лихорадочной духовной деятельности многие делали заявления и занимали позиции, которые впоследствии требовали пересмотра. Неоспоримо одно: XIX век показал, что среди протестантов немало тех, кто не побоялся ответить на интеллектуальный вызов своего времени.

Католическое богословие

Мы приходим в ужас, досточтимые братья, когда видим все эти чудовищные учения, - вернее, колоссальные заблуждения, удручающие нас. Они все шире распространяются, изложенные во множестве книг, книжечек и брошюр, небольших по объему, но огромных по тому злу, которое в них заключено.

ГРИГОРИЙ XVI

В то время как многие протестантские богословы шли по пути либерализма, иерархи католической церкви старались не допустить, чтобы ее богословы последовали этому примеру. Главной причиной тому была форма, в которую облекались новые идеи, - в таком виде они угрожали авторитету церкви и подрывали его.

Папство и Французская революция

В начале Французской революции папой был Пий VI. В 1775 году он начал свой понтификат с буллы, в которой подверг резкой критике философов, выступавших за установление нового общественного и политического порядка. Поэтому с самых первых дней революции папа всячески старался воспрепятствовать ее развитию. Ко времени принятия французским правительством "Гражданского устройства духовенства" его отношения с Римом обострились до такой степени, что переговоры вряд ли были возможными. В отместку за поддержку папой консерваторов французское республиканское правительство стремилось ослабить позиции папского престола, и это стало одной из причин появления "культа Разума". В самом Риме французские агенты подрывали авторитет папы, распространяя республиканские идеи. В 1798 году французская армия захватила Рим, провозгласила республику и объявила, что папа лишается светской власти в городе. Пий VI умер год спустя, находясь фактически в плену у французов.

Затем кардиналы собрались в Венеции под покровительством противника Французской республики австрийского императора Франца II и избрали Пия VII. Приход к власти Наполеона смягчил напряженность в отношениях между новым папой и Францией, и в 1801 году между ними было достигнуто соглашение. Хотя Наполеон не отличался особой религиозностью, он не видел необходимости тратить силы на борьбу с папством, и восстановленный на престоле Пий VII получил несколько лет относительно спокойной жизни. В 1804 году он отправился в Париж на коронацию Наполеона императором, во время которой Наполеон выхватил корону из рук папы и возложил ее себе на голову, продемонстрировав тем самым свое нежелание принимать властные полномочия от церкви. В следующем году императорские войска вторглись в Италию и в 1808 году захватили Рим. Папа отказался бежать и отлучил от церкви всех, кто проявил насилие в отношении его самого или церкви. Французы взяли его в плен, и свободу он получил только после падения Наполеона. Он вернулся в Рим, где первым его официальным решением стало прощение противников.

Пий VII умер в 1823 году, через два года после смерти Наполеона, и его сменил Лев XII. Время правления Льва и его преемников Пия VIII и Григория XVI было мирным периодом. Но память о Французской революции постоянно побуждала их к политическому и богословскому консерватизму, и они неоднократно пресекали попытки католиков оказать поддержку республиканским и демократическим идеям. Наиболее известной фигурой, подвергшейся осуждению, был французский богослов Фелисите Робер де Ламенне, упорно сопротивлявшийся попыткам Наполеона использовать церковь в собственных целях. После долгих духовных поисков Ламенне пришел к выводу, что абсолютные монархии всегда подвергаются искушению использовать церковь в своих целях и что поэтому христианам надо поощрять движения за ограничение власти абсолютных монархий. Происходить это должно при поддержке папства и под его руководством. В рамках этого широкого политического проекта папы должны отстаивать свободу слова, ибо она сыграет роль провозвестника нового порядка. Ламенне был убежден, что, если папы возглавят это движение, церковь сможет затем претендовать на подобающее ей место в новой социальной иерархии. До этого момента Ламенне выступал как защитник церкви против абсолютистских правительств, не уважающих ее прерогативы, и Лев XII хотел даже сделать его кардиналом. Но когда Ламенне начал ратовать за союз папства с политическим либерализмом, он потерял всякую поддержку в Риме, где еще не изгладилась память о Французской революции. Он отправился в Рим в надежде убедить папу в разумности своего плана. Но Григорий XVI, который в то время был папой, осудил его идеи в двух энцикликах. Тогда Ламенне покинул церковь, унеся с собой много других идей в том же роде.

Тем временем в Италии крепло национальное движение. Значительная часть итальянских патриотов надеялась, что папство станет центром, вокруг которого будет складываться новое объединенное государство. Но страх пап перед всем, что имело хотя бы малейший намек на подрывную деятельность, и желание нравиться тем самым монархам, которые стремились не допустить объединения Италии, вскоре лишили папство всякой поддержки со стороны итальянских патриотов.

Пий IX

Понтификат Пия IX (1846-1878), самый продолжительный в истории, был для папства парадоксальным временем. Самый большой парадокс заключался в том, что одновременно с принятием догмата об их непогрешимости папы потеряли светскую власть. Революция 1848 года дала о себе знать и в Риме, где в следующем году была провозглашена Римская республика. Изгнанный из города папа смог вернуться туда лишь после вмешательства французов. Вместо того чтобы продолжить начатые республиканцами реформирование и либерализацию, Пий IX по возвращении на престол попытался править как абсолютный монарх. Кроме того, он вступил в конфликт с Кавуром, крупным государственным деятелем Пьемонтского королевства, поставившим цель объединить Италию. В конце концов 20 сентября 1870 года войска вновь созданного Итальянского королевства захватили папские государства. Хотя папы в течение долгого времени отказывались признать новую реальность, эти события ознаменовали конец их светской власти, так как она распространялась теперь всего на несколько дворцов, которые им предоставила Италия, в частности на Ватикан. Примерно в то же самое время Бисмарк в Германии принимал меры по ограничению власти церкви, и его примеру следовали другие европейские державы. Таким образом, при понтификате Пия IX папы лишились политической власти, достигшей высшей точки развития в XIII веке при Иннокентии III.

Теряя власть, Пий IX в то же время пытался укрепить ее - пусть даже хотя бы только в религиозных вопросах. Так, в 1854 году он провозгласил догмат о непорочном зачатии Девы Марии. Согласно этому догмату, сама Мария, будучи избранной стать матерью Спасителя, была ограждена даже от тени греха, в том числе первородного. Этот вопрос католические богословы обсуждали в течение многих веков, так и не сумев прийти к согласию. Но самый знаменательный факт с исторической точки зрения состоит в том, что, провозгласив этот догмат официальным учением церкви, Пий IX стал первым папой, который самостоятельно, без участия собора, сформулировал догмат. В определенном смысле булла "Ineffabilis", провозгласившая догмат о непорочном зачатии Девы Марии, была попыткой прощупать, как на это отреагирует мир. Булла не встретила больших возражений, и тем самым была подготовлена почва для провозглашения непогрешимости папы.

Тем временем папа не прекращал борьбы с новыми политическими идеями, распространявшимися в Европе и в Америке. В 1 864 году он выпустил энциклику "Quanta cura" с приложением - "Силлабус" или, "Перечень заблуждений нашего времени", содержавшим восемьдесят утверждений, которые католики должны отвергать. Содержание некоторых из этих пунктов показывает, каких принципов придерживалось папство в XIX веке. Неверно:

13) что методы и принципы, на основании которых схоласты прошлого строили свое богословие, несовместимы с современными потребностями или с научным прогрессом;

15) что каждый человек волен принимать и исповедовать ту религию, которая ему кажется наиболее соответствующей его разумным представлениям;

18) что протестантизм - просто иная форма той же самой христианской религии и что в нем можно быть столь же угодным Богу, как и в истинной католической церкви;

21) что у церкви нет права провозглашать в качестве неоспоримого догмата, что ее вероучение - единственно правильное;

24) что церковь не имеет права использовать силу или что она не обладает светской властью...

30) что неприкосновенность церкви и ее служителей основывается на гражданском законе;

37) что законно учреждать национальные церкви, отделенные и независимые от римского понтифика;

38) что произвольные действия пап способствовали разрыву между восточной и западной церквами;

45) что руководство школ, в которых молодежь учится в христианском государстве, за единственным и частичным исключением семинарий, может и должно находиться в руках гражданских властей, чтобы к управлению этими школами, разработке программ обучения в них и присвоению степеней, а также подбору и подготовке учителей не допускались никакие другие организации;

47) что установление надлежащего порядка в обществе требует, чтобы государственные школы, доступные для детей всех слоев общества, а также все общественные институты занимались преподаванием литературы и науки и образованием молодежи без участия церкви и без ее сдерживающего влияния, чтобы молодежь подчинялась только гражданским и политическим властям и вела себя в соответствии с воззрениями гражданских должностных лиц и общепринятыми в данное время нормами;

55) что церковь должна быть отделена от государства, а государство от церкви;

77) что в наше время нельзя более считать правильным, что католическая религия должна быть единственной государственной религией, и что всякая другая религия должна быть исключена;

78) что следует считать достойным похвалы, что в некоторых католических странах иммигрантам разрешается открыто проводить богослужения по их собственным обрядам;

79) что ошибочно мнение, согласно которому, если всем религиям предоставить гражданскую свободу и разрешить открыто выражать свои взгляды и идеи, какими бы они ни были, это будет способствовать нравственному и интеллектуальному разложению и распространению такого бедствия, как индифферентизм;

80) что римский понтифик может и должен примириться и согласиться с идеями прогресса, либерализма и современной цивилизации.

Итак, в последние десятилетия XIX века папство открыто противостояло таким новым идеям, как отделение церкви от государства, свобода слова и государственный контроль за работой школ. В то же время папа настаивал на незыблемости своего авторитета и подчеркивал, что неповиновение ему приведет к печальным последствиям. Кульминации все это достигло на I Ватиканском соборе, прошедшем под руководством Пия IX. В "Pastor aeternus" собор провозгласил догмат о непогрешимости папы:

С верностью сохраняя полученное от начала христианской веры предание, во славу Бога, нашего Спасителя, для возвеличивания христианской религии и спасения христианского народа, с одобрения святого собора, мы учим и провозглашаем раскрытое свыше откровение: когда римский понтифик говорит ех cathedra, то есть когда он проводит служение пастыря и учителя всех христиан в силу своей высшей апостольской власти, он дает определение учению о вере или морали, которому должна следовать вселенская Церковь, и с Божьей помощью, обещанной ему святым Петром, обладает непогрешимостью, которой божественный Искупитель пожелал наделить Свою Церковь при определении учения о вере или морали; таким образом, эти определения не подлежат изменению и обсуждению в Церкви²⁵.

Это - официальное заявление о непогрешимости папы, как ее понимает католическая церковь. Важно отметить, что в тексте говорится о непогрешимости папы не во всех случаях, а только в тех, когда он выступает "ех cathedra" ("с амвона"). Эти слова были включены в официальный текст, дабы отвести возражение тех, кто заявил бы, что папа Гонорий, например, был еретиком. В ответ можно было бы сказать, что Гонорий действительно придерживался ложного учения, но что он не выступал с ним "ex cathedra". Как бы там ни было, из более чем шестисот присутствовавших епископов 522 проголосовали за, двое - против и более ста воздержались. (После принятия этого решения папа воспользовался предоставленной ему властью только один раз. Это произошло в 1950 году, когда Пий XII провозгласил догмат о телесном вознесении Девы Марии, согласно которому в конце земной жизни Мария была телесно взята на небо.)

Провозглашение непогрешимости папы вопреки ожиданиям не произвело особого волнения. В Нидерландах, Австрии и Германии некоторые представители католицизма порвали с Римом и основали старокатолические церкви. Но в целом протесты и критические выступления были сдержанными - потерявшее политическую силу папство уже не казалось таким несокрушимым, как прежде. В давней борьбе между галликанами и ультрамонтанами (см. главу 18) конечную победу одержали последние. Но эта победа стала возможной благодаря тому, что папство в значительной степени утратило ту силу, которой раньше опасались галликане. Догмат о непогрешимости папы был принят 18 июля 1870 года, а 20 сентября Рим сдался армии Итальянского королевства. Пий IX объявил себя пленником короля Виктора-Эммануила и отказался признать новый порядок. Ведь папы теряли Рим много раз до этого, и всегда кто-нибудь вмешивался, дабы возвратить его папскому престолу. Но на этот раз никто не вмешался, и в 1929 году Пий XI наконец признал то, что было фактом в течение уже более полувека.

Лев XIII

Пия IX сменил Лев XIII, который тоже занимал папский престол очень долго (с 1878 по 1903 год). Учитывая политическую ситуацию в Италии, Лев XIII, продолжавший отстаивать право на светскую власть в Риме и близлежащих районах, объявил, что католики не должны принимать участия в избирательной кампании. Этот запрет, остававшийся в силе вплоть до начала XX века, по сути лишал католиков возможности участвовать в процессе формирования итальянского государства. В то же время, проводя такую консервативную политику в Италии, Лев не видел необходимости проявлять особое упорство в других странах. Так, ему удалось достичь молчаливого соглашения с Германией, в результате которого были отменены некоторые из враждебных католикам постановлений, принятых Бисмарком. Во Франции Третья республика тоже приняла ряд антиклерикальных законов, но папа решил, что разумнее всего проводить примиренческую политику. В 1892 году он даже посоветовал французскому духовенству прекратить сопротивление республиканскому строю, хотя всего несколько лет назад в булле "Immortale Dei" он объявил, что демократия несовместима с церковной властью. Таким образом, Лев XIII хотя и признавал необходимость принимать во внимание новые реалии и современные понятия, тем не менее понимал роль папы в том же ключе, что и Пий IX, и не отказывался от мечты о католическом обществе, основанном на принципах, сформулированных папством.

Это явствует из наиболее значительного документа времен понтификата Льва - "Rerum novarum", буллы, которую он обнародовал 15 мая 1891 года. В ней он затронул тему, которую до него поднимали очень немногие папы: отношения между трудящимися и их работодателями. Булла показывает, что Лев прекрасно сознавал несправедливость, порожденную пропастью между "огромными богатствами немногих и крайней нищетой народных масс". Поэтому пришло время "определить взаимные права и обязанности богатых и бедных, капитала и рабочей силы". Их взаимоотношения стали тем более нетерпимыми после исчезновения в последнее время рабочих организаций, в результате чего "небольшие группы очень богатых людей получили возможность надеть на массы бедных трудящихся ярмо, мало чем отличающееся от рабского". Ошибочно думать, что отношения между богатыми и бедными могут выливаться только в классовую борьбу, но тем не менее защита интересов бедных заслуживает особого внимания, поскольку у богатых есть множество способов защитить себя своими силами, тогда как бедные могут рассчитывать только на защиту государства. Поэтому необходимы такие законы, которые гарантировали бы права бедных. В частности, это относится к праву каждого трудящегося на заработок, позволяющий содержать себя самого и свою семью, не будучи вынужденным работать сверх разумной меры. Все это необходимо, поскольку "Бог на стороне обездоленных".

С другой стороны, это не означает, что взгляды социалистов правильны, ибо частная собственность и возможность ее наследования - право, установленное Богом. Более того, существующие в общественном устройстве различия объясняются, по крайней мере частично, естественными различиями между людьми. Таким образом, призыв папы сводился прежде всего к тому, чтобы богатые проявляли милосердие. Это означает, что никто не обязан урезать средства, необходимые ему для жизни или даже для сохранения определенного жизненного статуса. Вместе с тем, обеспечив эти свои потребности, "человек обязан отдавать нуждающимся остаток". Бедным же не следует ненавидеть богатых, они должны помнить, что бедность - вполне почетное положение и что добродетельная жизнь ведет к материальному благополучию.

Лев хорошо понимал, что благотворительности и любви недостаточно для установления справедливых отношений в обществе, поэтому он призвал всех христиан защищать бедных, а также выступил за создание профсоюзов для защиты прав трудящихся. Учитывая, что эти права подразумевают справедливую оплату труда, разумную продолжительность рабочего дня и право беспрепятственно исповедовать католическую религию, Лев призвал создать католические профсоюзы, заявив, что в таких союзах не будет ненависти и расколов, которые возникают, когда бедность отделена от религии. Резюмируя свою позицию, он заявил в булле: "Злободневны и вопрос современности - положение рабочего класса... Но христианские работники легко решат его, создавая ассоциации, подбирая разумных лидеров и продвигаясь по пути, проложенному их предками с большой пользой для себя и для общества".

Эта энциклика дала новый импульс многим католикам, уже искавшим решение проблем, поставленных промышленной революцией и ростом капитализма. Некоторые из тех, кого булла побудила к действиям, впоследствии пришли к выводу, что предложенные в ней решения были слишком упрощенными. Другие выступали против профсоюзного движения на том основании, что Лев имел в виду католические союзы, а не какие-то другие. Таким образом, булла "Rerum novarum" хотя и ознаменовала начало современного католического профсоюзного движения, вместе с тем продемонстрировала противоречивое отношение Льва к проблемам и требованиям современного мира.

Такая же противоречивость проявилась и в его отношении к современным научным исследованиям. Лев открыл архивы Ватикана историкам, так как был убежден, что результаты исторических исследований укрепят авторитет церкви. Но в булле "Providentissimus Deus", признав большое значение исторического исследования Библии, он в то же время предостерег против использования его результатов для ослабления авторитета Библии или церкви. В результате на разные разделы энциклики могли ссылаться как сторонники большей свободы критического анализа Писания, так и их противники.

Пий Х

Льва сменил Пий X (1903-1914), возглавлявший католическую церковь вплоть до начала Первой мировой войны. Он проводил гораздо более консервативную политику, чем Лев, и черпал вдохновение у Пия IX. Результатом стал еще больший разрыв между основными течениями современной мысли и обществом, с одной стороны, и католичеством - с другой. Следуя указаниям папы, Конгрегация священной канцелярии (бывшая инквизиция) издала декрет, осуждавший тех, кто осмеливался применять новые методы исследования к изучению Писания или богословских вопросов. Это были так называемые модернисты, наибольшей известностью среди которых пользовались француз А. Луасси, англичанин Джордж Тирелл и немец Герман Шелл. Вскоре после этого в энциклике "Pascendi Domini gregis" Пий X утвердил действия Священной канцелярии. В результате многие модернисты покинули церковь, а среди остававшихся в церкви католиков росло число тех, кто перестал обращать особое внимание на указания понтифика.

В заключение можно сказать, что в период между Французской революцией и Первой мировой войной христианство, как протестантское, так и католическое, столкнулось с новыми политическими, экономическими, социальными условиями, новой духовной атмосферой. В целом протестантизм искал возможности, позволившие бы учесть новые реалии, тогда как католичество следовало противоположным путем. Разумеется, в этом общем правиле было много исключений. Тем не менее одним из последствий такого положения дел стало то, что к началу Первой мировой войны протестанты и католики отдалились друг от друга, как никогда раньше. Протестанты относились к католической церкви как к пережитку прошлого, а католики были убеждены, что протестантизм подтвердил свой еретический характер, капитулировав перед вызовом, брошенным современным миром. И пока такая картина сохранялась, надежд на сближение двух ветвей западного христианства было очень мало.

Географическая экспансия

Развитие более совершенных средств связи значительно облегчило работу по донесению Благой Вести и распространение благотворного и многообещающего влияния западной цивилизации, но в то же время сближение разных народов и рас - следствие этого прогресса - сделало возможным более стремительное распространение тенденций, враждебных Царству Христа.

ВСЕМИРНАЯ МИССИОНЕРСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ, Эдинбург, 1910 год

По размаху географической экспансии XIX век сравним только с XVI веком. Но если XVI век был великой эпохой католической экспансии, то в XIX веке аналогичную роль сыграл протестантизм. Хотя общие последствия этого широкомасштабного предприятия до сих пор не совсем ясны, бесспорно, что с точки зрения истории христианства самым важным событием XIX века стало образование подлинно вселенской церкви, в которую влились народы, представляющие все человеческие расы. Вместе с тем необходимо оговориться, что все это происходило в условиях развития колониализма и экономического империализма, оставивших свой отпечаток и на жизни церкви.

Колониальная экспансия

В начале XIX века вполне можно было считать, что эпоха европейского колониализма уже прошла пик своего развития. Такое представление было тем более оправданным в отношении западного полушария, где в предшествующие столетия европейская экспансия добилась особенно впечатляющих успехов. Но после завоевания независимости Соединенными Штатами у

Британии в Америке не осталось других колоний, кроме Канады, нескольких островов в Карибском море и сравнительно небольших владений в Центральной и Южной Америке. Французы потеряли Гаити - до того времени свою самую плодоносную колонию. А Испании пришлось отказаться от всех своих американских земель, за исключением Кубы и Пуэрто-Рико, которые она тоже потеряет на стыке веков. Кровавые события, связанные с наполеоновскими войнами, казалось, положили конец европейской гегемонии в мире.

Но произошло как раз противоположное. Наполеоновские войны побудили Британию обратить внимание на колонии, принадлежавшие ее противникам. Когда Наполеон стал хозяином европейского континента, Британия выжила благодаря превосходству своего флота. Самые мощные ее эскадры защищали страну от вторжения, а другие занимались перехватом судов, обеспечивавших торговые связи наполеоновской Европы - Франции, Испании, Португалии и Нидерландов - с заморскими колониями. Англичане привыкли получать плохие новости о сражениях с Наполеоном на суше и хорошие с моря, где их корабли причиняли ему большие неприятности. Когда война закончилась, в руках Британии оказались несколько бывших французских и голландских колоний.

Эти события вписывались в общий контекст колониальной экспансии XIX века, основной движущей силой которой была промышленная революция. Для технологического развития промышленного производства требовалось все больше капиталовложений и рынков сбыта. Какое-то время в качестве рынков сбыта вполне хватало неразвитых в промышленном отношении регионов Европы. Но затем индустриальным державам пришлось искать иные возможности, и они нашли их в Латинской Америке и в Азии.

В Латинской Америке это вылилось в "неоколониализм". Как только бывшие испанские колонии добились независимости, Великобритания, Франция и Соединенные Штаты повели борьбу за новые рынки сбыта. Поначалу иностранные компании интересовали главным образом города. Но к 1870 году они уже сражались за контроль над сельскохозяйственной продукцией, производимой во внутренних отдаленных районах. В новых условиях требовались уже не столько рынки сбыта, сколько сырье для промышленного производства. Алчный взгляд обратился на то, чего раньше почти не замечали, и значительная часть иностранного капитала теперь вкладывалась в строительство и эксплуатацию железных дорог, портов и перерабатывающих предприятий. Эти капиталовложения делались с согласия и при поддержке стоявших у власти крестов, размеры и ценность земельных владений которых значительно возросли. Иностранный и национальный капиталы заключили союз, интересы которого отстаивали олигархические правительства, в свою очередь получавшие от них поддержку. Ввиду крепости этого союза радикальные изменения в социальных и политических структурах происходили редко.

В Азии европейская промышленная революция приводила к аналогичным последствиям, хотя там колониализм принимал обычно более традиционную форму военных завоеваний и открытого политического господства. Поначалу западные развитые державы довольствовались открытием новых рынков. Однако осуществлению экономических интересов каждой из них мешали политическая нестабильность в регионе, слабость местных правительств и конкуренция других таких же держав, что раз за разом побуждало эти страны к военному вмешательству и к прямому захвату власти.

Колонизация черной Африки, до тех пор проходившая относительно медленно, ускорилась в последние десятилетия столетия, когда Европу охватила империалистическая лихорадка. Многим тогда казалось, что великая держава обязательно должна иметь заморскую империю. К тому времени Великобритания, Франция и Нидерланды уже обладали такими империями, и теперь в яростную борьбу за захват любого клочка земли включились Бельгия, Италия и Германия.

Это стало возможным благодаря еще одному следствию промышленного развития: росту военной мощи. Западные державы располагали оружием, с помощью которого они могли разгромить гораздо более сильные в численном отношении армии. Даже такие гордые и многочисленные народы, как китайцы и японцы, были вынуждены склониться перед странами, которые в ином случае можно было бы считать второразрядными. В Африке и Азии политическую независимость удалось сохранить лишь очень немногим народам, но даже им пришлось отказаться от экономической независимости. Китай и Японию, например, которые никогда не были полностью завоеваны западными странами, буквально принудили открыть торговлю с Западом. Впервые в истории мир стал большим экономическим рынком.

В западном мире многие понимали смысл происходящего. Одни выступали против конкретных колониальных предприятий на том основании, что они противоречат национальным интересам. Другие - главным образом христиане глубоких убеждений - протестовали против жестокого обращения с коренными жителями некоторых колонизированных районов. Но в целом колонизаторы были убеждены, что их дела оправдываются полезностью их цивилизаторской миссии для местного населения. По их представлениям, Бог вложил блага западной цивилизации и христианской веры в руки белых - европейцев и североамериканцев, - дабы они поделились ими с остальным миром. Выполнение этой задачи было "бременем белого человека": донести до всего мира блага индустриализации, капитализма, демократии и христианства.

Для таких представлений были определенные основания. Медицинское обслуживание, например, дошло до многих отдаленных районов и спасло огромное число жизней. Торговля и промышленное развитие повысили благосостояние во многих частях света и по этой причине получили поддержку со стороны некоторых слоев местного населения. Но в то же время все это вызывало недовольство широких народных масс, лишавшихся земли, приводило к разрушению многих культурных традиций, веками скреплявших общество, и к увеличению разрыва между уровнем жизни богатых и бедных во всем мире. Во всяком случае, расовое и культурное высокомерие, лежавшее в основе всего этого предприятия, не могло не вызвать антиколонизаторской реакции, проявившейся в середине XX века.

Миссионерская деятельность

Все эти события и идеи оказали глубокое влияние на церковь. Однако взаимоотношения между колониальными властями и миссионерами были очень сложными. Часто выдвигается обвинение, что миссионеры были агентами колониализма, но это не совсем так, поскольку некоторые из них выступали против колониальной политики в целом, а многие критиковали различные ее аспекты. Не совсем соответствует действительности и утверждение, что миссионеры вошли в дверь, открытую колониализмом, - многие из них действительно работали в колонизированных странах, но во многих других случаях миссионеры добирались до районов, в которых до них не появлялись ни торговцы, ни колонизаторы. Кроме того, миссионерская работа часто вступала в противоречие с политикой колониальных властей и с коммерческими интересами, так как возникало опасение, что религиозные конфликты могут повредить торговле. Суть в том, что колониальная экспансия Запада - в частности, протестантского Запада - совпала по времени с миссионерской экспансией и что эти два движения в одних случаях помогали, а в других мешали друг другу.

Одной из самых существенных характеристик миссионерского предприятия XIX века было образование миссионерских обществ. Одни из них набирали членов из какой-то определенной конфессии, другие ломали конфессиональные границы. Все общества были добровольными, поскольку церкви, как правило, не оказывали миссиям материальной поддержки. Предтечами движения были Общество распространения христианского знания, основанное в 1698 году, и Общество распространения Евангелия в зарубежных странах, основанное в 1701 году. Оба они были англиканскими и какое-то время проводили работу в основном среди британских эмигрантов. В XVIII веке под влиянием пиетистов, моравских братьев и методистов были созданы несколько других подобных организаций. Но расцвет миссионерских обществ наступил в конце XVIII века и продолжался в течение всего XIX века. В 1792 году благодаря усилиям Уильяма Кэри, которого часто называют "отцом современного миссионерства", было основано Общество частных баптистов по распространению Евангелия среди язычников (позднее название сократили, и оно стало называться Баптистским миссионерским обществом). Три года спустя, отчасти по примеру баптистов, методисты, пресвитериане и конгрегационалисты создали Лондонское миссионерское общество. Церковное миссионерское общество, основанное в 1799 году, набирало членов среди евангельского крыла англиканской церкви. Создавались также другие общества с более конкретными целями, такие как Британское и зарубежное библейское общество, основанное в 1804 году. Затем движение распространилось на другие страны, и вскоре протестантские миссионерские общества появились в Нидерландах, Швейцарии, Дании, Германии и в некоторых других странах. Во Франции существовали как протестантские, так и католические общества. В Соединенных Штатах конгрегационалисты основали Американский совет представителей зарубежных миссий. Когда один из этих миссионеров, Адонирам Джадсон, стал баптистом, для помощи ему и другим миссионерам было организовано Баптистское миссионерское общество, послужившее в конечном счете основанием для создания Американской баптистской конвенции.

Появление этих обществ указывает на еще одну характерную черту миссионерского движения XIX века: широкую его поддержку. Раньше в течение столетий миссионерская работа проводилась при официальной поддержке государства. Но в XIX веке большинство западных правительств почти или совсем не имели официальных связей с миссионерским движением. Британская Ост-Индская компания в течение многих лет пыталась удалить миссионеров с находившихся под ее властью территорий. Большинство европейских правительств и Соединенные Штаты занимали нейтральную, а в некоторых случаях - отчасти враждебную позицию по отношению к работе миссионеров и ее целям. По крайней мере теоретически миссионеры могли рассчитывать только на ту защиту, которая предоставлялась их согражданам, занятым другими делами. Но самое разительное отличие от современного миссионерского движения касалось финансовой поддержки. Средства для работы выделяли лишь немногие правительства и немногие церкви. Не имея поддержки со стороны гражданских властей и церкви, миссионеры были вынуждены обращаться к общественности, благодаря помощи которой миссионерские общества начали расти и распространяться.

Таким образом, впервые за много столетий миссионерская работа привлекла широкий интерес членов церквей. Разумеется, и тогда многие не обращали на этот вопрос никакого внимания. Но все, у кого было такое желание, и стар и млад, могли вносить свой вклад в проповедь Евангелия в дальних странах. Со своей стороны, миссионерские общества доносили сведения о том, что происходило в самых отдаленных районах Азии и Африки, и это становилось одним из основных источников информации и учебных материалов о других странах и культурах.

Важную роль во всем этом играли женщины. Во многих конфессиях, как в Соединенных Штатах, так и в Европе, женщины организовывали собственные миссионерские общества и собирали средства и продовольствие для работы за рубежом. Поначалу все миссионеры были мужчинами, хотя многие из них были женаты и брали жен с собой. Но вскоре стало ясно, что женщины могут играть большую роль в зарубежных миссиях. Некоторые женские миссионерские общества начали посылать собственных миссионеров. У католиков такими миссионерами были обычно монахини, и на миссионерском поле они занимались примерно той же работой, что и на родине, - обучением, уходом за детьми и престарелыми и так далее. У протестантов же женщины начали заниматься делами, которые дома им были запрещены, такими как проповедование и организация церквей. (В условиях подспудного расизма того времени казалось вполне приемлемым, что женщины имеют над "аборигенами" власть, которой сексизм лишал их у себя дома.) В конечном счете пример этих женщин и известия о достигнутых ими успехах побудили других женщин в Европе и в Соединенных Штатах требовать возможности делать то же самое. Таким образом, миссионерское движение стало одним из источников феминистского движения среди западных протестантов.

Наконец, еще одним важным последствием миссионерского движения был дух сотрудничества между разными конфессиями. Соперничество, казавшееся вполне естественным в Европе и в Соединенных Штатах, стало камнем преткновения для миссионерской работы в Индии или в Китае. Поэтому многие миссионеры, а вслед за ними и их обращенные, предпринимали меры для устранения преград, отделявших конфессии одну от другой. Некоторые миссионерские общества начали приглашать работников из разных конфессий. Трудившиеся на миссионерском поле постоянно направляли усилия на то, чтобы доносить общее свидетельство и избегать конкуренции. Таким образом, экуменическое движение, во всяком случае - среди протестантов, одним из своих корней уходит в миссионерский опыт XIX и XX веков.

Азия и Океания

В течение многих веков воображение Европы завораживали древние цивилизации Дальнего Востока. В средние века из книги в книгу кочевали неясные слухи о странных обычаях и необычайных чудовищах. Затем Марко Поло и другие путешественники рассказали о сказочных богатствах дворов Китая и Индии. В XVI веке португальцы открыли в этом регионе постоянные торговые базы, и вскоре подобными опорными пунктами стали пытаться обзавестись и другие европейские страны. Торговые интересы и необходимость их защищать часто приводили к военным и политическим завоеваниям, и к началу Первой мировой войны в Азии и в Тихом океане осталось очень немного стран, не подпавших под колониальное управление. Хотя это не всегда происходило в согласии с колониальной политикой, тем не менее миссионеры и основывавшиеся ими церкви становились частью процесса европейской экспансии.

В Азии новую волну колониальной экспансии первым испытала на себе Индия как историческая цельность - сейчас это Индия, Пакистан, Бангладеш и Шри-Ланка. Христианство существовало там с древних времен, а католичество появилось в XVI веке. В начале XVIII века туда прибыли первые протестантские миссионеры под покровительством датского короля, на которого большое влияние оказывал пиетизм. Но самое большое протестантское миссионерское наступление произошло в XIX веке, когда резко возросло британское влияние.

Британская Ост-Индская компания проводила операции в Индии с начала XVIII века. Примерно сто лет спустя она овладела практически всем ее восточным побережьем. Чуть раньше англичане захватили Цейлон. К середине XIX века практически весь регион оказался в руках Великобритании. В 1858 году по постановлению парламента управление Индией было отобрано у компании и передано напрямую британской короне.

В первое столетие своей деятельности Британская Ост-Индская компания противилась миссионерской работе, так как опасалась, что христианская проповедь вызовет трения и беспорядки, нанеся тем самым ущерб торговле. Такая политика не встречала особого сопротивления в Англии, где тогда мало кто интересовался миссионерской работой. Ситуация изменилась отчасти в результате усилий Уильяма Кэри, так что его совершенно справедливо называют "отцом современного миссионерства".

Уильям Кэри воспитывался в англиканской семье, но затем стал баптистом. По профессии он был учителем и сапожником, и его завораживали известия об открытых капитаном Куком новых землях в акватории Тихого океана. Под влиянием веры и того, что ему было известно о существовании далеких земель, он пришел к необычному в то время выводу, рассудив, что христиане обязаны проповедовать Евангелие жителям дальних стран, которые не слышали его. Встретившись с большим сопротивлением, он все же сумел объединить людей, придерживавшихся тех же взглядов, и создать Общество частных баптистов по распространению Евангелия среди язычников. Когда Общество не смогло найти миссионера, Кэри решил взяться за дело сам и в 1793 году прибыл в Калькутту вместе с семьей и врачом, который должен был помогать ему в работе. Трудности встретились немалые. Характерно, что однажды он написал своим сторонникам в Англии, что он на каждом шагу натыкается на препятствия и поэтому не видит другой альтернативы, кроме как продолжить свою работу! Его решимость и, в частности, его письма в Англию пробудили новый интерес к миссионерской деятельности, и вслед за ним отправилась группа миссионеров. Поскольку Ост-Индская компания не разрешила вновь прибывшим поселиться в Калькутте, Кэри перенес свою резиденцию в Серампур, превратившийся в организационный центр всей проводившейся работы. Вместе со своими помощниками, среди которых был печатник, он решил, что одна из первоочередных задач заключалась в том, чтобы сделать Библию доступной индийскому населению. Кэри обладал необычайными способностями к языкам и ко времени своей смерти перевел Библию, полностью или частично, на тридцать пять языков. Он также всеми силами искоренял обычай сжигать вдов на костре вместе с их умершими мужьями. Во всех этих делах он добился замечательных успехов. Работа Кэри и сообщения о ней, поступавшие в Англию и в Соединенные Штаты, побуждали многих следовать его примеру. Многие миссионерские общества, возникшие в начале ХГХ века, своим существованием обязаны именно его влиянию. Все больше было христиан, которые, узнавая о достижениях Кэри, чувствовали призвание, как и он, стать миссионерами. В 1813 году, при пересмотре устава Ост-Индской компании, парламент внес в него положение о свободном доступе миссионеров на территории, находящиеся под ее контролем.

В самой Индии усилия Кэри на первых порах не приводили к большому числу обращений. Но к концу его жизни стало ясно, что там создана церковь и что его работу надо продолжить. В следующем поколении известность своей деятельностью в сфере просвещения приобрел шотландец Александр Дафф, убежденный, что именно распространение образования - наилучший путь для проникновения в Индию. В результате работы его самого и его последователей ко времени, когда век спустя Индия завоевала независимость, многие лидеры нового государства были либо христианами, либо людьми, на которых христианская вера оказала глубокое воздействие.

Между тем среди низших слоев населения обращения были массовыми. Протестантские миссионеры настаивали на несправедливости кастовой системы в Индии. В соответствии с индийской традицией, сам факт преломления хлеба во время евхаристии истолковывался как разрушение кастовых границ. Поэтому многие "неприкасаемые" и некоторые племена, традиционно исключавшиеся из общественной жизни, относились к протестантизму как к освободительной силе и присоединялись к нему. Равным образом, многие женщины видели в христианстве луч свободы и под его влиянием начинали заниматься общественными делами. Самой известной среди них была Рамабаи, совершившая поездку в Англию и в Соединенные Штаты и по возвращении в Индию посвятившая остаток жизни женскому образованию. В результате ее работы многие женщины смогли внести значительный вклад в жизнь церкви и индийского общества.

В Юго-Восточной Азии во владения колониальных держав вклинилось когда-то могущественное королевство Сиам (ныне Таиланд). К востоку от него возникли французские колонии, названные впоследствии Французским Индокитаем, а англичане, западнее Сиама, захватили Бирму. Во французской зоне католические миссионеры селили своих обращенных в отдельных деревнях, где они могли жить в соответствии с католическими учениями. В результате регион разделился на католические и буддистские населенные пункты, и такое положение дел сохранялось и в XX веке. В Бирме самым известным миссионером был Адонирам Джадсон, американский кон-грегационалист, отправленный Американским советом представителей зарубежных миссий и по пути на миссионерское поле ставший баптистом. По примеру Кэри он вместе с женой перевел Писание на бирманский, тайский и другие языки. Они обратили немногих, но один из обращенных, Ко Тха Биу, впоследствии организовал движение массового обращения в своем племени каренов. В Сиаме, единственной стране Юго-Восточной Азии, которой удалось сохранить независимость, работали как католические, так и протестантские миссионеры. Их работа затруднялась кратковременными периодами преследований, но к концу века они сумели создать достаточно сильные церкви.

Китай был великой империей Дальнего Востока. Христианство неоднократно пыталось пустить там корни, но каждый раз отступало из-за суровых гонений и изоляции. Наконец Риччи и сопровождавшим его иезуитам удалось создать небольшую церковь (см. том 1, с. 381-382). Но затем наступил очередной период изоляционизма, и в начале XIX века положение немногочисленной католической общины в Китае было очень шатким. Протестантские миссионеры давно мечтали проникнуть в Китай. К тому времени один из соратников Кэри уже начал монументальный труд по переводу Библии на китайский язык. Затем в Кантоне обосновался шотландец Роберт Моррисон, посвятивший жизнь переводу Библии и других книг на китайский язык. Прошло семь лет, прежде чем у него появился первый обращенный, которых у Моррисона никогда не было много. Но его пример и то, что уже существовал китайский перевод Писания, поддерживали мечту принести в эту обширную страну послание христианства. Трудность, однако, заключалась в том, что китайское правительство нетерпимо относилось к присутствию иностранцев на территории империи. Лишь немногих из тех, кого китайцы считали западными варварами, допускали на строго определенные четко означенные территории, и именно через эти порты осуществлялись торговые связи.

Затем началась Опиумная война (1839-1842). Она стала одной из самых позорных страниц в истории западного колониализма - англичане развязали войну с Китаем для защиты якобы имевшегося у британских купцов права ввозить опиум в Китай, что было явным нарушением китайских законов. По условиям Нанкинского договора, положившего конец военным действиям, англичане получили остров Гонконг и открыли пять крупных торговых портов. После этих событий примеру англичан последовали другие страны, чтобы с помощью военной силы добиться от китайцев еще больших уступок. Многие договоры о таких уступках включали положения о допуске миссионеров на китайскую территорию. Некоторые из них предусматривали также их защиту. В конечном счете особые меры были приняты даже в отношении китайских христиан. Вскоре в Китай прибыли миссионеры из разных стран и конфессий, и их начальный успех вселял большие надежды.

Неожиданным косвенным последствием христианской проповеди стало Тайпинское восстание с созданием "Небесного царства". Основателем движения был школьный учитель, прочитавший несколько христианских трактатов и решивший, что пришло время для установления "Небесного царства великого благоденствия", царем которого станет он. В этом царстве все будет общим, не будет дискриминации по половому признаку и будут приняты законы, направленные на искоренение проституции, прелюбодеяния, рабства, ношения девушками колодок, употребления опиума, табака и алкоголя. В 1850 году движение вылилось в открытое восстание, и войска "Небесного царства" одержали ряд впечатляющих побед. В 1853 году повстанцы сделали Нанкин "Небесной столицей" и угрожали даже императорскому Пекину. В конце концов императорская армия с помощью западных держав подавила восстание. Оно продолжалось пятнадцать лет и унесло двадцать миллионов жизней.

Именно во время Тайпинского восстания в Китае впервые появился Хадсон Тейлор. Вскоре из-за слабого здоровья он был вынужден вернуться в Англию и там сосредоточить свои усилия на создании Китайской внутренней миссии и ее руководстве. Затем в качестве ее представителя он вернулся в Китай. Целью этой организации была евангелизация Китая, не предполагавшая, однако, привнесения различных течений европейского и американского протестантизма. Китайская внутренняя миссия принимала миссионеров из всех конфессий, и благодаря ей возникли сотни церквей в разных частях страны. Она не пожелала обзавестись мнимыми преимуществами, которые якобы сообщало покровительство иностранных государств, поскольку Тейлор сознавал, что такого рода привилегии вызовут недовольство китайцев и в конечном счете обойдутся очень дорого.

Предсказания Тейлора сбылись. Боксерское восстание в 1899-1901 годах стало мощным проявлением недовольства китайцев иностранным вмешательством. Были убиты тысячи миссионеров и их обращенных. Иностранные дипломаты, спорившие о разделе добычи в Китае, оставались в осажденном Пекине, пока им на выручку не пришла объединенная армия западных держав. В конце концов западные страны подавили восстание, и китайское правительство было вынуждено пойти на еще большие уступки, в том числе - уплатить огромные расходы по возмещению понесенных убытков. Некоторые миссионерские агентства, извлекшие урок из восстания, отказались принять платежи. Все эти беспорядки в конечном счете привели к падению империи. В 1911 году, когда вспыхнуло новое восстание, император был вынужден отречься от престола, и открылся путь для создания Республики объединенных китайских провинций. К тому времени число протестантских миссионеров составляло десятки тысяч, в каждой провинции были процветающие церкви, и руководящие позиции в церкви все чаще занимали китайцы. Будущее казалось таким светлым, что некоторые западные наблюдатели заговорили об обращении всей страны - подобно тому, как это произошло в Римской империи при Константине.

В первой половине XIX века Япония оставалась абсолютно закрытой для контактов с Западом. В 1854 году коммодор американских ВМС Мэттью Перри вынудил японцев подписать первый торговый договор с западной державой. Затем его примеру последовали Великобритания, Франция, Нидерланды и Россия. В 1864 году объединенные силы стран Запада положили конец всякому сопротивлению иностранному влиянию. Результатом стало признание японцами технологического превосходства Запада и их стремление как можно большему научиться у него. К концу века Япония превратилась в индустриально развитую и сильную военную державу, нанесшую поражение китайцам и русским, а в 1910 году она аннексировала Корею. Этот процесс быстрого развития по западным образцам облегчал работу миссионеров, устремившихся туда вскоре после достигнутого коммодором Перри прорыва. Во всех главных городах страны появлялись церкви, для руководства которыми готовились кадры из числа местного населения. Любопытно отметить, что в районе Нагасаки протестантские миссионеры обнаружили около ста тысяч человек, сохранявших остатки веры своих предков, переданной несколько веков назад Франсуа Ксавье и другими иезуитскими миссионерами.

Японцы усвоили урок коммодора Перри и в 1876 году принудили Корею подписать свой первый торговый договор. Вскоре аналогичные договоры Корея подписала с Соединенными Штатами (1882), Великобританией (1883) и Россией (1884). Это открыло путь в Корею для первых протестантских миссионеров, методистов и пресвитериан из Соединенных Штатов, прибывших туда в 1884 году. Их цель заключалась в создании церквей, которые с самого начала были бы самостоятельными, и в подготовке руководителей для этих церквей из числа местного населения. Результаты были поразительными. Несмотря на трудности, вызванные японской оккупацией в 1910 году, эти церкви продолжали процветать, и вскоре Корея стала страной с самым большим в процентном отношении христианским населением на Дальнем Востоке, за исключением Филиппин.

Филиппины были завоеваны и колонизированы испанцами гораздо раньше, и к началу XIX века население там стало в основном католическим. Но пример испанских колоний в Америке пробудил надежды на независимость, которая была провозглашена в 1896 году. Два года спустя в результате испано-американской войны Испания уступила Филиппины Соединенным Штатам. Это не остановило борьбу за независимость, продолжавшуюся до 1946 года, когда острова стали наконец независимыми. Во время борьбы против испанского владычества католическая церковь была инструментом в руках колониального правительства, и это привело к созданию Филиппинской независимой церкви, на которую впоследствии оказал влияние протестантизм, в результате чего она еще больше отошла от католичества. Протестанты пришли на острова в период американской оккупации, но к 1914 году созданных ими там церквей было еще мало.

Индонезия, первоначально колонизированная португальцами, к началу XIX века находилась в основном в руках голландцев. Голландская Ост-Индская компания, которая до 1798 года отвечала за проведение колониальной политики, к миссиям относилась враждебно. Поэтому энергичные усилия по работе с коренным индонезийским населением предпринимались главным образом в XIX веке. Христиане в Нидерландах подвергали резкой критике коррупцию колониальных властей и откровенную эксплуатацию местных жителей, и в 1870 году были приняты определенные меры по исправлению положения. Тем временем английский авантюрист Джеймс Брук провозгласил себя раджой в Сараваке. Он сам и его преемники Чарлз и Винер Бруки приглашали на свои территории миссионеров в надежде, что они улучшат положение дел в сфере образования и медицинского обслуживания. Они также поощряли иммиграцию китайских христиан. Таким образом, к концу XIX века число христиан в Индонезии значительно возросло.

К востоку и югу от этих стран располагались земли, смутное представление о которых европейцы имели еще с XVI века и которые привлекли внимание англичан благодаря экспедициям капитана Джеймса Кука, совершенным с 1768 по 1779 год. Самые крупные из них, Австралия и Новая Зеландия, были вскоре колонизированы англичанами, создавшими там церкви, подобные тем, которые существовали у них на родине. Коренные жители Австралии и маори в Новой Зеландии уничтожались европейскими иммигрантами и гибли от принесенных ими болезней, поэтому церкви протестовали против жестокого отношения к ним и их эксплуатации. В Новой Зеландии в таких движениях, как Хау-Хау и Рингату, древние традиции маори сочетались с христианскими учениями и стремлением к справедливости и защите своих прав. Широкой поддержкой среди маори эти движения продолжали пользоваться и в XX веке. Более мелкие острова Тихого океана поначалу привлекали внимание авантюристов и мечтателей. Затем там появились миссионеры. Наконец, когда после 1870 года началась безумная колониальная лихорадка, на сцену вышли великие державы. К концу века на каждый из этих островов претендовало то или иное иностранное государство. К тому времени большинство населения Полинезии стало христианским, и церкви уже были почти на всех островах Меланезии и Микронезии. Имя Христа еще не было донесено лишь до самых отдаленных мест - таких как внутренние районы Новой Гвинеи.

Африка и мусульманский мир

Мусульмане веками препятствовали европейской экспансии на юг и на юго-восток. За мусульманскими владениями на северном побережье Африки располагались бесплодные засушливые земли, а за ними - тропические районы, климат которых казался европейцам нездоровым. Поэтому Европа привыкла относиться к Африке и к мусульманскому миру просто как к препятствиям на пути к богатствам Востока. Но в ходе XIX века такой взгляд на вещи претерпел радикальные изменения. В начале столетия большая часть Ближнего Востока и северное побережье Африки принадлежали Османской империи со столицей в Стамбуле (бывший Константинополь). Но к началу Первой мировой войны Великобритания, Франция и Италия завладели северным побережьем Африки, а Османская империя стояла на грани исчезновения. В связи с этим открылись возможности для начала миссионерской работы в этих и других традиционно мусульманских землях.

Но в этих районах уже были другие христиане - ведь зародилось христианство именно там. Поэтому прежде всего западным миссионерам надо было установить контакт с этими старыми церквами. Католики обычно стремились приобщать целые церкви восточных христиан к католичеству и повиновению папе. Члены таких групп, хотя они и сохраняли свои обряды и предания, фактически становились католиками и получили название "униатов". Для рассмотрения относящихся к ним конкретных вопросов в 1862 году в Риме была образована "Конгрегация восточных обрядов". Католики пытались обращать и мусульман, но добились сравнительно небольших успехов. Протестанты, со своей стороны, нередко стремились сотрудничать со старыми восточными церквами в надежде, что такое сотрудничество приведет к обновлению в жизни этих церквей. Эта программа принесла определенные результаты, но в конечном счете вызвала трения между старыми церквами, которые затем раскололись. Консервативное крыло вернулось к старым обычаям, а более прогрессивное просто стало протестантским. Именно вследствие этого раскола протестантизм получил наибольшее число первых приверженцев, хотя затем он начал приобретать обращенных и из числа мусульманского населения. Наибольших успехов эта работа принесла в Египте, Сирии и Ливане.

В начале XIX века европейских анклавов в черной Африке было немного. Власть португальцев, владевших Анголой и Мозамбиком, распространялась не очень далеко в глубь материка. В 1652 году голландцы основали колонию на мысе Доброй Надежды. Вслед за этим французы открыли торговую базу в Сенегале. В 1799 году англичане основали колонию Сьерра-Леоне для приема освобожденных рабов, возвращавшихся в Африку. К этому сводились все европейские колониальные владения в Африке в начале века. К 1914 году положение резко изменилось - на всем континенте независимость сохранили только Эфиопия и Либерия, причем последняя возникла благодаря усилиям раннего аболиционистского движения в Соединенных Штатах.

В первые годы XIX века процесс колонизации шел довольно медленно. Англичане отобрали у голландцев мыс Доброй Надежды, и те двинулись на север, создавая новые колонии. В 1820 году первые американские чернокожие прибыли в Либерию, ставшую независимым государством в 1847 году. Тем временем миссионеры проникали на территории, на которые раньше не ступала нога европейца, и рассказывали о процветавшей там работорговле и об экономических ресурсах внутренней Африки. В 1867 году в Южной Африке были открыты залежи алмазов. Франция стремилась соединить свои владения в Алжире с Сенегалом. Германия включилась в гонку в 1884 году, завладев Намибией. Бельгийский король Леопольд II, чья власть в собственной стране была ограниченной, отнесся к колонизации Конго как к личному делу, и в 1908 году страна получила официальное название Бельгийского Конго. В 1885 году Испания захватила Рио-де-Оро и Испанскую Гвинею. Затем Италия завладела Эритреей. К тому времени остаток континента был поделен между Великобританией, Францией и Германией.

Все эти события возбуждали миссионерский интерес в Европе и в Соединенных Штатах. В целом католические миссии добивались больших успехов в колониях католических стран, а протестанты приобретали больше приверженцев в колониях Великобритании и Германии. Кроме того, работе католиков препятствовали споры по вопросу о юрисдикции - Португалия продолжала настаивать на своих древних правах патроната над всей африканской церковью, а Франция и Бельгия не могли поделить долину реки Конго. Самым известным протестантским миссионером в Африке был Дэвид Ливингстон, чьи путешествия в качестве миссионера и представителя британского правительства привлекли большой интерес к черной Африке и чьи отчеты о бедственных последствиях работорговли в значительной степени способствовали ее отмене.

К 1914 году почти вся Африка стала колониальной, но вместе с тем на всех этих территориях появились христианские церкви. Они были как в крупных городах, так и внутри континента, где церкви создавались во многих захолустных деревушках. К тому времени многие из этих церквей начали готовить собственное руководство и распространять работу на другие районы.

Латинская Америка

Последствия завоевания независимости странами Латинской Америки для католической церкви были рассмотрены в главе 27. В то же время обретение независимости привело к созданию протестантских церквей на всей территории Латинской Америки. Сначала этому способствовала иммиграция. В необходимости поощрять иммиграцию новые правительства были убеждены по ряду причин. Прежде всего, поставив перед собой цель развивать промышленность, ориентируясь на такие страны, как Великобритания, они надеялись, что иммиграция привлечет необходимые для этого опытные кадры. Во-вторых, еще оставалось очень много невозделанных пахотных земель. Иммигранты могли селиться на этих землях и обрабатывать их, повышая тем самым благосостояние страны. В-третьих, необходимо было внедрять и распространять новые идеи в противовес тем, которые исходили из Испании и которых продолжали придерживаться многие члены католической церкви. Поэтому на протяжении всего XIX века многие латиноамериканские правительства поощряли иммиграцию из Европы и из Соединенных Штатов.

При проведении этой политики следовало иметь в виду, что многие потенциальные иммигранты были протестантами, не желавшими отказываться от своей веры. Попытки принудить их к отречению способствовали бы притоку беспринципных лицемеров, а такой горький урок Мексика уже усвоила в Техасе. С учетом этого многие правительства, даже в странах, не предоставлявших такой свободы собственным гражданам, приняли законы, гарантирующие иммигрантам свободу вероисповедания. Вскоре, однако, они осознали нелепость такого положения и были вынуждены предоставить равные права собственным гражданам. Тем самым политика поощрения иностранной иммиграции в конечном счете способствовала распространению протестантизма среди коренного населения.

Большинство иммигрантов первой волны прибывали из Европы. Из Соединенных Штатов приезжали очень немногие (если не считать тех, кто перебирался на территории, захваченные у Мексики), так как это было временем североамериканской экспансии на запад, где имелось вполне достаточно земель, которые можно было получить, не эмигрируя в Латинскую Америку. Большое число шотландцев поселились в Аргентине, Уругвае и Чили, где климатические условия приближались к тем, к которым они привыкли на родине, а экономические во многих случаях были более благоприятными. Таким образом, протестантские службы на английском языке совершались в крупных городах юга Латинской Америки задолго до обращения в протестантизм первых латиноамериканцев.

Особенно интересным случаем миссионерской деятельности иммигрантов была работа Джеймса Теодора Холли и его товарищей, 110 чернокожих членов Епископальной церкви, эмигрировавших из Соединенных Штатов на Гаити в надежде найти там больше свободы и проповедовать Евангелие гаитянам. В течение полутора лет сорок три человека из этой группы умерли от разных болезней. Большинство оставшихся в живых решили вернуться в Соединенные Штаты или перебраться на Ямайку. Но Холли остался вместе с горсткой людей и основал церковь. В 1876 году он был посвящен Епископальной церковью в сан первого епископа Апостольской ортодоксальной церкви Гаити, впоследствии ставшей Епископальной церковью Гаити.

В конечном счете волна иммиграции привела к началу миссионерской работы среди коренных латиноамериканцев. Первым прибывшим туда миссионером был, вероятно, шотландец Джеймс Томсон, баптистский представитель Британского и зарубежного библейского общества, приехавший в Буэнос-Айрес в 1818 году. В течение нескольких следующих лет он посетил разные страны - от Аргентины и Чили до Кубы и Мексики, - а затем отправился в другие края. Его работа заключалась главным образом в распространении Библии на испанском языке и в личных беседах со священниками и другими людьми. Целенаправленная миссионерская работа протестантов началась в большинстве стран лишь во второй половине столетия. Первая протестантская проповедь на испанском языке, о которой нам известно, была прочитана в Буэнос-Айресе в 1867 году. Примерно в то же время пресвитерианская церковь начала работу в Чили. В общем и целом миссионерские агентства Соединенных Штатов начали проявлять активный интерес к Латинской Америке после 1870 года.

Одним из факторов, препятствовавших практическим делам, было присутствие в регионе католической церкви. Организация миссий в Латинской Америке подразумевала бы, что католики - не христиане, а на это многие протестантские агентства и церкви идти не хотели. Особенно сильное сопротивление создание миссий в католической среде встречало со стороны англикан и епископалов, поэтому первые англиканские миссии в Латинской Америке работали среди индейцев на Огненной Земле.

Тем не менее к началу XX века протестантские миссии добились в Латинской Америке больших успехов. Большинство первых миссионеров проявляли заботу не только о спасении душ, но и о материальном благосостоянии и интеллектуальном развитии человека. Благодаря этому протестанты приобрели известность своей работой в области образования и медицинского обслуживания. Кроме того, по мере роста престижа Соединенных Штатов рос и авторитет связанных с ними церквей. И если большинство первых миссионеров были представителями крупных конфессий, к началу XX века появлялось все больше миссионеров, представлявших небольшие консервативные церкви.

Религиозные разногласия в Латинской Америке привели к образованию новых церквей. В Мексике и Пуэрто-Рико группы, порвавшие с католической церковью, стали епископалами. В Чили небольшая харизматическая группа, изгнанная в 1910 году из методистской церкви, образовала Методистскую пятидесятническую церковь, превзошедшую вскоре по численному составу материнскую церковь. Таким образом, к началу Первой мировой войны в 1914 году во всех странах Латинской Америки насчитывалось значительное число протестантов, принадлежавших либо к церквам, появившимся там вместе с ними, либо к тем, которые родились в самой Латинской Америке.

Экуменическое движение

При рассмотрении истории христианства в XIX веке можно сделать вывод, что самым значительным явлением этого периода стало зарождение подлинно вселенской церкви. До тех пор христианство было почти исключительно западной религией. Но к 1914 году церкви появились почти во всех странах света, и эти церкви начали развивать самостоятельную деятельность, понимая христианство применительно к своим конкретным условиям. В результате зародилось экуменическое движение в двояком смысле. Во-первых, само слово "экуменический" означает "распространяющийся на всю обитаемую землю". То есть христианство никогда раньше не было таким "экуменическим", каким оно стало в XIX веке. Во-вторых, если под "экуменизмом" понимать единство христиан, становится ясно, что одной из движущих сил, ведущих к объединению христиан, является миссионерское движение.

В Соединенных Штатах, где члены разных христианских конфессий жили бок о бок, экуменические настроения развивались в результате постановки вопросов, выходивших за рамки отдельных конфессий, - таких как аболиционизм, трезвость, фундаментализм, либерализм и так далее. Но, учитывая, что конфессиональная принадлежность обычно не препятствовала решению конкретных задач, даже там обоснованность разделения церквей редко ставилась под сомнение. Наиболее серьезной такой попыткой было, пожалуй, основание церкви "Учеников Христа" (см. главу 25).

В зарубежных же миссиях сотрудничество было неизбежным. Переводы Библии, сделанные миссионерами одной конфессии, использовались и другими, и скоро стало ясно, что координация усилий - хороший способ, чтобы распоряжаться ограниченными ресурсами. Кроме того, на обширных землях, еще не услышавших евангельского слова, имело смысл договориться, какая церковь или миссионерская организация возьмет на себя ответственность за тот или иной район. Но что самое главное - трудно было доносить Благую Весть до людей, раньше ее не слышавших, если им предлагались разные ее истолкования, каждое из которых претендовало на истинность. Различия, казавшиеся вполне естественными в Европе или в Соединенных Штатах, теряли смысл в Южной Индии или в Японии. Поэтому люди, снедаемые пламенной страстью обращения мира, быстро приходили к убеждению, что христиане разных конфессий должны работать сообща.

Великим предтечей экуменического движения был не кто иной, как Уильям Кэри, предложивший созвать в 1810 году в Кейптауне международную миссионерскую конференцию. Он надеялся, что на этой конференции соберутся миссионеры и миссионерские организации со всего мира для обмена информацией и координации планов. Но в то время многие придавали слишком большое значение собственным заботам, поэтому предложение Кэри не встретило понимания. К его призыву прислушались ровно сто лет спустя, на протяжении которых проводились менее масштабные конференции, как в странах, посылавших миссионеров, так и на миссионерском поле.

Наконец, в 1910 году, в Шотландии, в Эдинбурге, собралась Всемирная миссионерская конференция. В отличие от предшествовавших конференций на ней присутствовали официальные делегаты миссионерских обществ, причем их число определялось пропорциональным (в финансовом отношении) вкладом каждой организации в общую миссионерскую работу. Было также определено, что конференция должна заниматься рассмотрением вопросов, касающихся исключительно работы с нехристианами, и что поэтому миссионерская деятельность протестантов среди католиков в Латинской Америке или среди православных на Ближнем Востоке обсуждаться не будет. Кроме того, организаторы конференции приняли решение не обсуждать вопросы "веры и порядка", понимая, что это может привести лишь к еще большему отчуждению. В подготовке к конференции участвовали сотни людей во всем мире, проводивших сбор данных и анализировавших общую картину путем переписки и участия в региональных или местных конференциях. Большинство делегатов конференции представляли Великобританию и Северную Америку. Присутствовало также значительное число делегатов из других европейских стран. От молодых церквей было всего семнадцать представителей, трое из которых прибыли по специальному приглашению Исполнительного комитета.

Конференция полностью достигла основной поставленной цели - обмена информацией и ознакомления с планами, но ее значение выходит далеко за эти рамки. Впервые была проведена конференция такого размаха, в работе которой участвовали официальные представители миссионерских обществ разных конфессий. Это само по себе подготовило почву для организации новых подобных встреч с целью обсудить другие вопросы. Во-вторых, конференция назначила Постоянный комитет, показав тем самым, что начавшееся движение имеет все предпосылки для дальнейшего развития. Работа этого комитета вылилась в проведение исследований, конференций и в конечном счете - в образование Международного совета миссионеров. В-третьих, благодаря этой конференции международную известность приобрели многие из тех, кто в первых десятилетиях XX века станут лидерами экуменического движения, самым видным среди которых был методистский мирянин Джон Мотт. Наконец, Эдинбургская конференция имела важное значение даже в тех вопросах, которые она исключила из повестки дня, - благодаря этим исключенным пунктам получило развитие движение "Вера и порядок" и был создан Комитет по сотрудничеству в Латинской Америке. Движение "Вера и порядок", наряду с прочими, привело к созданию в 1948 году Всемирного совета церквей. Короче говоря, Эдинбургская конференция 1910 года была самым значительным предвестником современного экуменического движения.

Между тем международная напряженность возрастала, и христиане чувствовали необходимость собираться не только для обсуждения церковных вопросов, но и для поиска путей сохранения мира. 2 августа 1914 года в городе Констанце была создана всемирная церковная организация защиты мира. В тот самый день началась Первая мировая война.