К оглавлению
Глава шестая К победам военным и дипломатическим: Дмитрий Иванович (1359—1389)
Кончина Ивана Ивановича 13 ноября 1359 г. совпала с началом новой, теперь продолжительной, "замятии" в Орде1. По смерти хана Бердибека сменивший его Кульпа царствовал всего пять месяцев и был убит Наврузом. К последнему и отправились "вси князи Роусьскыи"2. К этому их вынуждала как смена хана, так и кончина великого князя владимирского: требовалось подтвердить свои владельческие права. Главным же вопросом была судьба великого княжения. Новому московскому князю, сыну Ивана Ивановича Дмитрию было всего 9 лет (р. 12 октября 1350 г.), и Навруз предпочел ему нижегородского князя Андрея Константиновича (сына Константина Васильевича). Андрей (не имевший склонности к государственной деятельности) отказался от ярлыка в пользу своего младшего брата Дмитрия, князя суздальского; 22 июня 1360 г. Дмитрий Константинович занял владимирский стол3.
Потеря великого княжения означала, что из-под власти московского князя уходит обширная территория великого княжества Владимирского (с городами Владимиром, Переяславлем, Костромой, Юрь-евом-Польским, Дмитровом, Ярополчем). Одновременно Галицкое княжение было передано ханом Дмитрию Борисовичу, сыну последнего дмитровского князя, а Сретенская половина Ростова, которой завладел еще Иван Калига в 1332 г. (когда к нему отошло все великое княжение) была возвращена ростовским князьям4. Фактически владения князей Московского дома вернулись почти к границам 1327 г. — времени до получения Иваном Калитой ярлыка на великое княжение владимирское (за исключением юго-запада - "мест рязанских", вошедших в состав именно Московского, а не великого Владимирского княжества).
Тем временем (еще до прихода Дмитрия Константиновича во Владимир) Навруз был убит другим претендентом на ордынский престол Хызром (Хидырем). В 1361 г. его посетили Дмитрий Московский, Дмитрий Константинович с братом Андреем и Константин Ростовский. Дмитрий Иванович уехал из Орды ранее других князей (о каких-либо
' О ее социально-экономических и политических корнях см.: Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973. С. 145-153.
2 ПСРЛ. М., 1965. Т. 15, вып. 1. Стб. 68; СПб., 1913. Т. 18. С. 100.
3 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 68-69; Т. 18. С. 100.
4 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 69; Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. М., 1984. С. 244-248, 269.
80 пожалованиях летописные известия молчат - очевидно, новый хан только подтвердил существовавшее положение), и тем самым избежал участи быть свидетелем новой вспышки замятии: Хызр был убит, и появилось сразу несколько претендентов на престол; сильнейшими из них стали Мюрид (Мурат) и Абдулла, от имени которого действовал эмир ("князь ординьскыи") Мамай. Кроме того, два представителя ордынской знати, не принадлежавшие к ханскому роду, стали фактически независимы от центральной власти: Болактемир начал править в Волжской Булгарии, а Тагай в Наручади (район современного Наровчата)5.
В следующем, 1362 г. Дмитрий Иванович и Дмитрий Константинович "сперлися о великом княжении", отправив каждый своих послов к Мурату. На этот раз московское влияние взяло верх "и принесоша яр-лыкъ княжение великое по отчина и по дедина князю великому Дмит-рею Ивановичю Московскому"6. Суздальский князь, однако, не собирался оставлять великого княжения, видимо, надеясь на перемену конъюнктуры в Орде. Но военное превосходство было явно на стороне Москвы - 30-летний период великого княжения Калиты и его сыновей не прошел даром. Дмитрий Константинович вынужден был удалиться в отчинный Суздаль, и в начале января 1363 г. Дмитрий Московский въехал во Владимир7. Московское правительство (в котором ведущую роль играли, по-видимому, тысяцкий Василий Вельяминов и митрополит Алексей8) подстраховалось, получив ярлык и от другого хана -Абдуллы9. Не исключено, что именно факт обращения Москвы к сопернику Мурата привел к перемене настроения последнего — в 1363 г. он выдал ярлык на великое княжение Дмитрию Константиновичу10. Тот занял было Владимир в отсутствие там Дмитрия Ивановича, но вновь был вынужден отступить перед военной силой и, будучи осажден в своем Суздале, признать переход великого княжения к московскому князю11. Тогда же была возвращена половина Ростова и Галицкое княжество12. Таким образом, за три года, используя собственный накопленный потенциал и "неустроение" в Орде, Москва восстановила позиции, существовавшие до смерти Ивана Ивановича.
В Орде к 1363 г. ситуация несколько прояснилась: отныне в ее западной части - от Днепра до Волги правил, используя ханов-
5 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 70-71. О перипетиях внутриордынекой борьбы см.: Насонов А.Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940. С. 117-122; Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 112-122; Егоров ВЛ. Золотая Орда перед Куликовской битвой // Куликовская битва. М., 1980. С. 181-195; Григорьев А.П. Золотоордынские ханы 60-70-х годов XIV в.: хронология правлений // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Л., 1983. Вып. 7. С. 20-32.
6 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 72; Т. 18. С. 101.
7 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 72-73; Т. 18. С. 101.
8 См.: Кучкш В.А. Дмитрий Донской // ВИ. 1995. № 5-6. С. 63,67-68.
9 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 74; Т. 18. С. 101-102.
10 Ср.: Вернадский Г.В. Монголы и Русь. Тверь, 1997. С. 256.
11 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 74; Т. 18. С. 102.
12 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 74; Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой // Куликовская битва. С. 62-64.
81 марионеток, Мамай. До 1370 г. ханом считался Абдулла, затем его сменил Мухаммед-Булак (Бюлек)13. В заволжской же части14 (со столицей Сараем) происходила частая смена ханов (от 8 до 13 с 1363 по 1380 г., согласно разным мнениям); Мамаю несколько раз удавалось захватить Сарай (1363, 1367-1368, 1372—1373), но удержать его он не смог15.
Зимой 1364-1365 гг. сын Дмитрия Константиновича Василий пришел от сарайского хана Азиза с ярлыком отцу на великое княжение владимирское. Суздальский князь, однако, отказался от ярлыка в пользу Дмитрия Московского и попросил за это у последнего военной помощи против своего младшего брата Бориса16. Борис взошел на нижегородское княжение после того, как старший Константинович — Андрей — окончательно устранился от политической деятельности17. Дмитрий Константинович в это время был великим князем владимирским. Будучи в 1363 г. вынужден капитулировать перед Москвой, он отправился в Нижний, рассчитывая вступить на нижегородский стол. Но Борис "не съступися ему княжениа". Москва в лице митрополита Алексея выступила было в поддержку Дмитрия Константиновича, но когда его сын Василий "изнима бояр", посланных Борисом на переговоры в Москву, "мирный процесс" прервался; военной же силой Москва Дмитрия тогда не поддержала18. Очевидно, после этого Василий Дмитриевич и был отправлен в Сарай с жалобой на действия Бориса и за ярлыком на Нижний Новгород19. Но хан Азиз не захотел лишать Бориса нижегородского княжения, и решил, по-видимому, в пику Мамаю выдать собственный ярлык на великое княжение владимирское. Дмитрий Константинович не собирался возобновлять борьбу с Москвой за Владимир и предпочел, используя ярлык как козырь, добиться теперь от нее более реальной поддержки в возвращении отчинного нижегородского стола. Такая поддержка была оказана. Борис оказался вынужден под угрозой нападения превосходящих воинских сил капитулировать и удалился на княжение в свой удельный Городец20.
В последующие три года контакты Москвы и Орды не засвидетельствованы источниками. Но именно в это время рязанские и ниже-
13 Григорьев А.П. Указ соч. С. 37-38, 41-43, 46-47; Кучкин В.А. Ханы Мамаевой Орды //90 лет Н.А. Баскакову. М., 1996. С. 118-120.
14 Не считая Хорезма и Южной Сибири, ставших с этого времени неподвластными правителям Орды.
15 См.: Сафаргалиев М.Г. Указ соч. С. 124-133; Егоров ВЛ. Указ. соч. С. 191-192, 199-203; Григорьев А.П. Указ. соч. С. 32-54.
16 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Об. 77-78; Т. 18. С. 103.
17 См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. С. 226.
18 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 74-75.
19 По мнению В.А. Кучкина, Василий отправился за ярлыком на великое княжение владимирское (Кучкин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 66; Он же. Дмитрий Донской. С. 65). Это представляется маловероятным, так как к этому времени у Дмитрия Константиновича уже были союзнические отношения с Москвой, и все усилия он направлял на овладение Нижним Новгородом.
20 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 77-78; Т. 18. С. 103.
82 городские князья наносят военные поражения ордынским князьям-"сепаратистам", напавшим на их владения: в 1365 г. Олег Рязанский с Владимиром Пронским разбивают Тагая, а в 1367 г. Дмитрий Константинович Нижегородский прогоняет Болактемира21. Это первые после 1327 г. случаи разгрома татарских воинских контингентов, и первые вообще за все время ордынской власти на Руси факты победы над "чисто татарскими" войсками в открытом сражении22.
В 1368 г. обострились московско-тверские отношения. Князь Михаил Александрович, закрепившийся к этому времени на тверском столе, был приглашен в Москву на переговоры и "пойман". Но когда в Москве узнали о предстоящем приезде ордынского посла, с Михаилом было заключено докончание, и его отпустили в Тверь23. По-видимому, посол шел от Мамая и его ставленника Абдуллы, так как в конце 1367 - начале 1368 г. они овладели Сараем24 и других реально властвующих правителей в Орде не было. В этой ситуации в Москве не хотели обострять отношения с Ордой. В том же году Дмитрий Иванович "посылал рать" на Михаила Тверского, последний бежал в Литву и инициировал поход Ольгерда (женатого на его сестре) на Москву, окончившийся трехдневной безуспешной осадой только что отстроенного каменного Кремля25.
В 1370 г. Дмитрий Константинович Нижегородский совершил поход на княжившего "в Болгарех" Асана. Но это было действие, совершенное с ведома Мамая - войско сопровождал "царев посол" Ачихожа. Асан капитулировал, и на его место был поставлен ставленник Мамая26. Обострение в том же году отношений Москвы с Тверью привело к новому отъезду Михаила Александровича Тверского в Литву (в августе). В его отсутствие ордынские послы привезли в Тверь ярлык Михаилу на тверское княжение27. Необходимость обновления ярлыков была связана с тем, что в 1370 г. Мамай посадил на престол нового хана - Мухаммед-Бюлека28. В сентябре великий князь Дмитрий повоевал тверские волости, и, узнав об этом, Михаил из Литвы отправился в Орду, "прииде к Мамаю, печалуя и жалуя, и тамо многы оукоры изнесе и многы вины изложи, паче же всего въсхотеся ему самому княжениа
21 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. сгб. 80, 85; Т. 18. С. 104,106.
22 Ранее имели место только успешные оборонительные бои (Даниил Галицкий против Куремсы), победы (Дмитрия Александровича в 1285 г., Даниила Александровича в 1300 г., Михаила Ярославича в 1317 г.) над татарскими отрядами, сопровождавшими войска русских князей, избиение ордынских контингентов в ходе городских восстаний (Ростов - 1289 г., Тверь - 1327 г.).
23 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 87; Приселков МД. Троицкая летопись: Реконструкция текста. М.; Л., 1950.
24 См.: Сафаргалиев М.Г. Указ. соч. С. 125; Егоров ВЛ. Указ. соч. С. 191,201.
25 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 88-90; Т. 18. С. 107-109.
26 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 92; Приселков МД. Указ. соч. С. 389-390.
27 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 92-93.
28 Там же. Стб. 92; Григорьев А.П. Указ. соч. С. 54; Кучкин В.А. Ханы Мамаевой Орды. С. 118.
83 великаго и многы дары раздавъ и многы посулы рассуливъ княземъ ординскымъ и рядцам (сановникам. - А.Г.)"29. Мамай пошел навстречу Михаилу и выдал ему ярлык на великое княжение владимирское; поводом для недовольства московским князем могла быть неявка его послов к новому хану. Однако москвичи не дали Михаилу возможности вернуться в Тверь: "не тъкмо же не приаша его, но и переимали его по заставамъ и многыми пути гонялися за нимъ, ищуще его, и не стигоша его. И тако едва утече не въ мнозе дружине и прибъже пакы въ Литву"30. Тверской князь вынужден был вновь прибегнуть к помощи Ольгерда. Великий князь литовский опять сумел подступить к стенам Москвы и после восьмидневной осады пошел на заключение мира31.
Не добившись успеха с литовской помощью, Михаил снова поехал в начале 1371 г. в Орду и 10 апреля пришел в Тверь с ярлыком на великое княжение владимирское в сопровождении посла Сарыхожи. Сарыхожа послал Дмитрию Ивановичу требование приехать во Владимир "к ярлыку". На это московский князь ответил: "Къ ярлыку не еду, а въ землю на княжение на великое не пущаю (Михаила. — А.Г.), а тебъ послу путь чист"32. Тем не менее Сарыхожу зазвали в Москву. После переговоров здесь с послом Дмитрий отправился 15 июня в Орду: настойчивость, с которой Мамай пытался лишить его великого княжения, требовала ответных мер и решено было прибегнуть к испытанному средству. Ценой богатых даров Дмитрий добился того, что Мамай вернул ему великое княжение, одновременно передав Михаилу следующее: "княжение есмы тебе дали великое и давали ти есмы рать и ты не понялъ (т.е. не взял. — А.Г.), реклъ еси своею силою свети, и ты сяди съ КеМЪ ти либо"33. Михаил отказался взять вспомогательное татарское войско, очевидно, опасаясь непопулярности такого шага: ведь с зимы 1327-1328 гг. земли Северо-Восточной Руси татарскими войсками не разорялись, а в условиях жесткого противостояния с Москвой военный конфликт был неизбежен. Но своих сил и поддержки Литвы для закрепления на великом княжении было недостаточно.
Осенью 1371 г. Дмитрий вернулся из Орды "съ многыми длъжни-кы"34 — ярлык стоил дорого. Михаил продолжал удерживать за собой часть территории великого княжества Владимирского, и московско-тверской конфликт продолжался. Весной 1372 г. союзные Михаилу литовские войска повоевали Переяславль и Новоторжскую волость. В конце мая Михаил учинил разгром Торжку (городу, в котором имелись новгородская и великокняжеская половины), а в июле вместе с Ольгер-дом двинулся на Москву. На сей раз московские войска не пропустили Ольгерда к столице. Войска сошлись у Любутска (на Оке, между Калу-
29 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 93.
30 Там же.
31 Там же. Т. 15, вып. 1. Огб. 94-95; Т. 18. С. 110.
32 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 95.
33 Там же. Стб. 96-97.
34 Там же. Стб. 98.
84 гой и Алексиным) и здесь был заключен мир35. Текст перемирной грамоты сохранился36. Договор содержит примечательную черту: великое княжение именуется "очиной" Дмитрия Ивановича37. Великий князь литовский признавал права московского князя на Владимирское великое княжество, отказываясь от поддержки претензий своего шурина Михаила Тверского. Таким образом, впервые великое княжение было оценено как политическое образование, статус которого не зависит от воли ордынского хана.
Однако отношения Москвы с Мамаевой Ордой в 1372 г. были вполне дружественными. Послам Дмитрия удалось выкупить находившегося там сына Михаила Тверского Ивана, и его стали держать в Москве "в истоме"38. Князь Михаил Васильевич Кашинский, двоюродный брат Михаила Александровича, еще в 1371 г. перешедший на сторону Дмитрия, а в начале 1372 г. в условиях литовского наступления вновь подчинившийся тверскому князю, после Любутского мира приехал в Москву и оттуда отправился в Орду39, очевидно, для закрепления своего независимого от Твери статуса.
Таким образом, Дмитрию Ивановичу в конце 60-х — начале 70-х гг. удалось с успехом выйти из сложного положения. Поначалу его наступление на тверского князя едва не привело к тяжелым последствиям: Михаил заручился поддержкой двух могущественных правителей — Ольгерда и Мамая и стал реально претендовать на великое княжение владимирское. Правда, Ольгерд и Мамай тогда напрямую не сотрудничали40, а Михаил не решился прибегнуть к военной помощи татар, рассчитывая в этом отношении на литовцев. Дмитрию удалось отбить наступление Ольгерда и вновь обрести поддержку со стороны Мамая41.
35 Там же. Об. 99-104.
36 ДДГ. М.; Л., 1950. № 6. О дате грамоты см.: Кучкин В А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С 89-91.
37 ДДГ. № 6. С. 22.
38 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Огб. 104.
39 Там же. Огб. 98-100,104.
40 Флоря Б Н. Литва и Русь перед битвой на Куликовом поле // Куликовская битва. С. 151-152.
41 По мнению А.И. Плигузова и А.Л. Хорошкевич, в конце 60-х - начале 70-х гг. "Дмитрий Московский задумал нечто подобное Куликовской битве", а "Ольгердово нашествие сорвало эти планы" (Плигузов А.И.. Хорошкевич АЛ. Русская церковь и антиордынская борьба в XIII-XV вв. (по материалам краткого собрания ханских ярлыков русским митрополитам) // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 96). Аргументом в пользу такого предположения являются слова из послания константинопольского патриарха русским князьям, выступившим на стороне Ольгерда, что "князья русские все согласились и заключили договор с великим князем всея Руси кир Димитрием, обязавшись... чтобы всем вместе идти войною против... врагов креста, не верящих в Господа нашего Иисуса Христа, но скверно и безбожно поклоняющихся огню (См.: РИБ. СПб., 1908. Т. 6. Приложение. Стб. 117-120). Но в послании имеется в виду война с Ольгердом, о которой далее и говорится в тексте (патриарх упрекает своих адресатов, что они нарушили вышеуказанный договор, поддержав литовского князя); "враги креста, поклоняющиеся огню", т.е. язычники, - это, разумеется, литовцы, а не татары (последние уже давно являлись мусульманами).
85 Мир с Литвой в последующие годы сохранялся, а вот отношения с Ордой вскоре изменились.
В 1373 г. татары "отъ Мамая" напали на владения Олега Рязанского. Дмитрий в связи с этим стоял на Оке "со всею силою", а его двоюродный брат Владимир Андреевич Серпуховский специально приехал из Новгорода42. Олег Иванович был в это время союзником Дмитрия. В декабре 1371 г. московские войска разгромили Олега под Скорнищевым, и на рязанский стол был возведен Владимир Прон-ский43. Но вскоре Олег вернул себе власть, а в московско-литовском договоре июля 1372 г. и Олег, и Владимир выступают как союзники Дмитрия Ивановича44. Известно, что во время похода Мамая на Русь 1380 г. Олег согласился платить Орде дань45; следовательно, ранее он этого не делал. Возможно, как раз междоусобица в Рязанской земле 1371—1372 гг. вызвала приостановку сбора дани в Орду и поход татар Мамая был следствием прекращения выплат.
Зимой 1373—1374гг. произошло примирение с Михаилом Тверским: в обмен на возвращение из московского плена сына Михаил отказался от претензий на великое княжение владимирское; тогда же новый кашинский князь Василий Михайлович признал себя вассалом Твери46. А в 1374 г. "князю великому Дмитрию Московскому бышеть роз-мирие съ тотары и съ Мамаемъ"47.
Никогда ранее термин "розмирие" не употреблялся при характеристике русско-ордынских отношений - он использовался только при описании конфликтов между русскими князьями. Не вызывает сомнений, что "розмирие" сопровождалось отказом от уплаты выхода48. Но следует подчеркнуть, что это явно не было пассивное уклонение от поддержания даннических отношений (что случалось, как увидим, впоследствии): слово "розмирие" указывает на то, что разрыв был открытым. Что могло привести к этому?
В 1374 г. Мамай и Мухаммед-Бюлек потерпели поражение в войне с одним из претендентов на ордынский престол и потеряли Сарай, которым овладели в 1372 г.49 По вероятному предположению В.Л. Егорова, в связи с этой войной он послал Дмитрию "запрос" - требование экстраординарной выплаты, на что великий князь ответил отказом50. Представляется, что факт требования Мамаем, "нелегитимным" правителем, средств для борьбы с Чингизидом мог сыграть роль последней
42 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 104.
43 Там же. Стб. 98-99; Т. 18. С. 111-112.
44 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 100; Т. 18. С. 112; ДДГ. № 6. С. 22.
45 ПСРЛ. Л., 1925. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 314.
46 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 105.
47 Там же. Стб. 106.
48 Ср.: Кункин В.А. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 96.
49 См.: Насонов А.Н. Указ. соч. С. 131; Егоров ВЛ. Указ. соч. С. 201. Перипетии этого конфликта остаются не вполне выясненными (см.: Григорьев А.П. Указ. соч. С. 44-45).
50 Егоров ВЛ. Указ. соч. С..
86 капли, переполнившей чашу. Здесь уместно нарушить хронологическое изложение и обратиться к вопросу, как вообще воспринималась на Руси иноземная власть.
После похода Батыя и установления зависимости русских княжеств от монголо-татар к их правителю в русских источниках начинает применяться титул "царь" ("цесарь"). Первоначально так именуется преимущественно великий хан в Каракоруме, а с 60-х годов ХIII в., после утверждения полной самостоятельности западного улуса Монгольской империи — Орды — хан, правящий в этой последней51. Факт этот примечателен, поскольку никогда прежде царский титул не применялся на Руси к предводителям кочевников; со времени принятия христианства "царством" в глазах образованных кругов Древней Руси была Византийская империя, именно к византийскому императору в русских источниках последовательно применяется титул "царь" ("цесарь")52. Только силой монгольского государства и присвоением его правителем верховной власти над Русью перенос царского титула на ордынского хана объяснить трудно: вполне могло бы подойти и тюрко-монгольское слово "хан", тем более что в первые годы ордынского владычества оно встречается в русских источниках (как обозначение великого хана)53. Очевидно, решающим для присвоения монгольским ханам хорошо известного на Руси титула было другое обстоятельство.
В 1204 г. столица Византии Константинополь — "Царьград" - был захвачен крестоносцами. На Руси это событие было расценено как "погибель царства": "И тако погыбе царство богохранимого Костянти-няграда и земля Гречьская въ сваде цесаревъ, ею же обла-дають фрязи", — завершает свой рассказ автор "Повести о взятии Царырада"54. Нет данных, чтобы Никейская империя, наследовавшая Византийской в период, когда Константинополь находился в руках латинян (1204—1261), рассматривалась на Руси как полноценный преемник последней - для русских людей "царствующим градом" был Константинополь. Именно на этот период "отсутствия царства" пришлось монголо-татарское завоевание. Перенос царского титула на правителя Орды, по-видимому, свидетельствует о том, что Орда определенным образом заполнила лакуну в мировосприятии, заняла в общественном сознании место "царства" (на момент завоевания пустующее).
51 См.: Насонов А.Н. Указ. соч. С. 30.
52 С конца XII в. встречаются также случаи обозначения царским титулом императора Священной Римской империи: ПСРЛ. М., 1962. Т. 2. Стб. 666-667 ("цесарь немецкыи", под 6698 г.), 723 ("цесарь римьскыи", под 6715 г.), 776 ("Фридрихъ цесарь", под 6733 г.), 814 ("цесарь", под 6760 г.); Н1Л. М.; Л., 1950. С. 46-47 ("цесарь н-ьмечьскыи", под 6712 г.).
53 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 745 (о Чингисхане), 785 (о Гуюке); Т. 1. Стб. 470-472 (40-е гг.); Серебрянский Н Н. Древнерусские княжеские жития // Чтения ОИДР. 1915. Кн. 3. Приложение. С. 55 ("Сказание о убиении в Орде Михаила Черниговского" в редакции отца Андрея).
54 Н1ЛС.49.
87 Восстановление Византийской империи в 1261 г. не только не изменило положения, но скорее закрепило сложившуюся ситуацию: императоры и константинопольский патриарх вступили тогда с Ордой в союзнические отношения и тем самым как бы легитимировали положение этого государства в Восточной Европе, в том числе зависимость от него русских земель, подчинявшихся Константинополю в церковном отношении55.
С появлением татарского "царства" появляются новые черты в применении термина "царь" к русским князьям. В домонгольский период он не использовался как официальный титул, но употреблялся иногда при прославлении князя (причем не обязательно верховного правителя Руси) с использованием византийских образцов красноречия, для подчеркивания политического престижа умершего князя, в связи с главенством князя в церковных делах и с культом князя - святого56. Всего известно десять достоверных случаев употребления термина "царь" непосредственно к русским князьям57. После нашествия картина меняется: в период середины ХII-XIV вв. современные русские князья поименованы "царями" всего три раза58. Примечательно употребление термина "царь" галицким летописцем в рассказе об унижениях, которые пришлось испытать Даниилу Романовичу в ставке Батыя: "Дани-лови Романовичи), князю бывшу велику, обладавшу Рускою землею, Кыевомъ и Володимеромъ и Галичемъ со братом си, инеми странами, ньне седить на колену и холопом называеться, и дани хотять, живота не чаеть, и грозы приходять. О злая честь татарская! Его же отець бе царь в Рускои земли, иже покори Половецькую землю и воева на иные страны вс-Ь. Сынъ того не прия чести"59 - т.е. Роман Мстиславич, отец Даниила, был "царем", а Даниил, несмотря на все свое могущество, им не является, так как он стал вассалом хана. Утверждается, таким образом, представление о царе как правителе, не имеющем над собой сюзерена, а русские князья теперь не подходят под это определение.
До второй половины XIV столетия сюзеренитет Орды над Северо-Восточной Русью не оспаривался ни политическими деятелями, ни деятелями общественной мысли. Акты сопротивления татарам, как мы видели, были связаны с междукняжескими конфликтами на Руси (князья могли оказываться в конфронтации с ханом, поддерживавшим
55 См.: Meyendorff I. Byzantium and the Rise of Russia: A Study of Byzantino-Russian Relations in the XlV-th Century. Cambridge, 1981. P. 69-73.
56 См.: Vodoff W. Remarques sur la valeur du terme "tsar" applique aux princes russes avant le milieu du XVе siecle // Oxford Slavonic Papers. New series. Oxford, 1978. Vol. 11; см. также: ТолочкоО.П. 3 Icropii полггичноГ думки Pyci XI-XII ст. // УЖ. 1988. № 9.
57 См. VodoffW. Op. cit. P. 8-14. "Царями" названы семь русских князей - Ярослав Мудрый, Борис и Глеб, Мстислав Владимирович (сын Мономаха), Изяслав и Ростислав Мстиславичи, Рюрик Ростиславич (не учитываем в данном случае факты употребления по отношению к русским князьям слов "царский" и "царство").
58 Vodoff W. Op. cit. P. 14-17. "Царями" именуются волынский князь Владимир Василькович и Михаил Ярославич Тверской.
59 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 807-808.
88 их соперников), а не с осознанной борьбой на полное уничтожение зависимости. Лишь в "Повести о Михаиле Тверском" (1319-1320) можно усмотреть мысль о временном характере татарского господства над Русью, но проводится она крайне завуалированно, в виде намека, путем использования примеров из истории Древнего Рима и Византии60.
В произведениях русской письменности второй половины XIII -первой половины XIV в. почти нет уничижительных эпитетов по отношению к законным правителям Орды - "царям". При этом в литературе Северо-Восточной Руси встречается всего два исключения из этого правила: в "Повести о Михаиле Тверском" хан Узбек именуется "беззаконным", "законопреступным" и "окаянным", а в тверском рассказе о восстании 1327 г. и последующем походе на Тверь - "беззаконным"61; два первых эпитета -достаточно мягкие, всего лишь констатирующие, что Узбек (сделавший государственной религией в Орде мусульманство) не знает истинного Закона, т.е. не является христианским "царем".
Но с началом в Орде замятии сложилась принципиально новая ситуация. Во-первых, обычным стало положение, когда в Орде было два "царя" (а временами и более). Во-вторых, самым могущественным политиком в этом государстве стал (впервые) человек, не принадлежавший к "царскому" роду. "Цари" при нем превратились в марионеток, которых Мамай менял по своему усмотрению. На Руси такая ситуация осознавалась очень четко. Хан, от лица которого правил Мамай, мог быть пренебрежительно назван "Мамаевым царем"62, прямо говорилось, что Мамай "у себе въ Ордe посадилъ царя другаго"63. Полновластие Мамая особо подчеркнуто в следующих летописных характеристиках: "...царь ихъ не владеяше ничимъ же, но всяко стар-ь-ишинство держаше Мамай"64; "Некоему убо у них худу цесарюющу, но все деющу у них князю Мамаю"65.
Таким образом, к 1374 г. уже более десятилетия государственное устройство Орды находилось в "ненормальном" состоянии: цари реальной властью не обладали, она принадлежала узурпатору. После того как к этому факту добавилось стремление Мамая передать великое княжение Михаилу Тверскому и, наконец, потеря им Сарая, в Москве решились, вероятно, в ответ на денежный "запрос", пойти на разрыв и не соблюдать с незаконным, ненадежным в плане поддержки великого князя и к тому же не контролирующим всю территорию Орды правителем вассальных отношений.
В том же году Мамай отправил в Нижний Новгород тысячный отряд во главе с Сары-акой (Сарайкой). Очевидно, правитель рас-
60 См.: Кучкин В.А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 254.
61 Там же. С. 251-252; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 38-39, 42-43.
62 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1, Стб. 74, 95.
63 Там же. Стб. 92; Приселков МЛ. Указ. соч. С. 389.
64 Приселков МД Указ. соч. С. 416.
65 Н1Л. С. 376.
89 считывал, что нижегородский князь будет более сговорчив в отношении выделения средств в Орду66. Но Дмитрий Константинович проявил солидарность с московским князем (с января 1367 г. являвшимся его зятем): татарский отряд был перебит, а Сарайка и его окружение взяты в плен67.
В ноябре 1374 г. в Переяславле состоялся княжеский съезд. Считается, что на нем русские князья договорились о совместной борьбе с татарами68. Вероятно, что решения съезда касались все же более широкого круга вопросов, речь шла о совместных действиях вообще, в том числе и против Орды. Отношения с последней при этом, скорее всего, строились так, как это зафиксировано в следующем году в договоре Дмитрия с Михаилом Тверским: "А с татары оже будет нам миръ, по думе. А будет нам дати выход, по думe же, а будет не дати, по думе же. А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с единого всемъ противу их. Или мы пойдем на них, и тобе с нами с единого пойти на них"69. С одной стороны, здесь допускается возможность мирных отношений с Ордой и уплаты выхода. С другой, это первый дошедший до нас факт договорного закрепления обязательств о совместных военных действиях против Орды, причем как оборонительных, так и наступательных.
В марте 1375 г. состоялся еще один княжеский съезд, место проведения которого неизвестно70. Во время него Василий, сын Дмитрия Нижегородского, попытался ужесточить содержание Сарайки и его людей; татары оказали сопротивление (у них не было отнято оружие) и были перебиты. Во время схватки Сарайка выстрелил в епископа Дионисия, но стрела лишь задела мантию71.
В ответ на избиение посольства отряды Мамая повоевали нижегородские волости - Киш и Запьянье72.
Тем временем к Михаилу Тверскому перебежали Иван Васильевич, сын последнего московского тысяцкого Василия Вельяминова (умершего в 1374 г.) и Некомат Сурожанин. Михаил отправил их в Орду, и вскоре оттуда пришел посол Ачихожа (тот самый, что ходил с Дмитрием Нижегородским на Булгар в 1370 г.) с ярлыком тверскому князю на великое княжение владимирское73. В ответ на Тверь двинулось не-
66 По мнению В.Л. Егорова, Мамай хотел предоставить Дмитрию Константиновичу ярлык на великое княжение владимирское, как годом позже - Михаилу Тверскому (Егоров ВЛ Указ. соч. С. 205). Но Михаил сам отправлял посольство в Орду, здесь же инициатива принадлежала Мамаю. Скорее речь шла о попытке сбора с Нижегородского княжества дани, в которой отказал Дмитрий Иванович.
67 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 106; Приселков МЛ Указ. соч. С. 396.
68 Греков И Б Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 63-64; Кучкин В А Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 97.
69 ДДГ. № 9. С. 26.
70 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 109; Т. 18. С. 115; Кучкин В А Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 98-99.
71 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 108-109; Т. 18. С. 15.
72 Там же. Т. 15, вып, 1. Стб. 109; Т. 18. С. 115.
73 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 109-110
90 виданное по масштабам войско. Перечень участвовавших в походе князей дает возможность определить круг участников Переяславского съезда, т.е. князей, договорившихся о совместных действиях и признававших верховенство Москвы. Это (помимо самого Дмитрия Ивановича и его двоюродного брата Владимира Андреевича Серпуховского) суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович, его сын Семен и братья - Борис и Дмитрий Ноготь, ростовские князья Андрей Федорович и Василий и Александр Константиновичи, князь Иван Васильевич из смоленской ветви (правившей, в Вязьме74), ярославские князья Василий и Роман Васильевичи, белозерский князь Федор Романович, кашинский князь Василий Михайлович (перешедший на сторону Москвы), моложский князь Федор Михайлович, стародубский князь Андрей Федорович, князь Роман Михайлович Брянский (Брянском он тогда уже не владел, тот был в руках Ольгерда), новосильский князь Роман Семенович, оболенский князь Семен Константинович и его брат тарусский князь Иван75. Таким образом, сюзеренитет Дмитрия Ивановича признавали не только все княжества Северо-Восточной Руси (кроме Тверского, за исключением его кашинского удела), но также князья трех верховских княжеств Черниговской земли (новосиль-ского, оболенского и тарусского), Роман Михайлович, считавшийся великим князем черниговским76 и вяземский князь. Последний перешел под руку Дмитрия еще в 1371 г., когда его дядя и сюзерен - великий князь смоленский Святослав Иванович был союзником Литвы77. Но в 1375 г. Святослав уже являлся союзником Дмитрия78, поэтому если Иван и терял на некоторое время контроль над Вязьмой, к середине 70-х гг. он его наверняка вернул79.
В результате похода80 Михаил Тверской признал себя "молодшим братом" Дмитрия Ивановича, а великое княжение - его "отчиной": "А вотчины ти нашие Москвы, и всего великого княженья, и Новагорода
74 См.: Горский А.А. Русские земли в XIII-XIV веках: пути политического развития. М., 1996. С. 37-38.
75ПСРЛ.Т. 15, вып. 1.Стб. 110-111; Т. 18. С. 115-116.
76 См.: Флоря Б Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в. // Проблемы исторической географии России. М., 1982. Вып. 1. С. 71-73.
77 РИБ. Т. 6. Приложение. Стб. 137-140. 147-148.
78 ДДГ. № 9. С. 26; Флоря Б.Н. Борьба московских князей за смоленские и черниговские земли во второй половине XIV в. С. 73-74.
79 В 1386 г. сын Ивана Михаил был вяземским князем (Смоленские грамоты XIII-XIV вв., М., 1963, С. 74).
80 По мнению Г.М. Прохорова, войска русских князей были собраны для похода в степь, на Орду, но Мамай выдачей ярлыка Михаилу расстроил этот план, вынудив их повернуть на Тверь (Прохоров Г.М. Повесть о Митяе. Л., 1978. С. 36-37). То, что Мамай рассчитывал вызвать рознь среди русских князей, сомнений не вызывает, но предположение о подготовке похода в степь выглядит фантастично. Все время конфликта с Мамаем Дмитрий придерживался хотя и достаточно активной, но в принципе оборонительной тактики. И сам поход к Куликову полю в 1380 г. был ответом на выступление Мамая, а вступление в ходе него в пределы степи диктовалось тактическими соображениями - необходимостью предотвратить соединение Мамая с Ягайлой.
91 Великого, блюсти, а не обидети. А вотчины ти нашие Москвы, и всего великого княженья, и Новагорода Великого, под нами не искати, и до живота, и твоим детем, и твоим братаничем". Он также отказался от сюзеренитета над Кашинским княжеством, взял на себя обязательство по совместным с Москвой действиям в отношении Орды (см. выше) и отказался впредь принимать ярлыки от татар на великое княжение (в обмен на обязательство Дмитрия не делать того же в отношении Твери)81.
Ответом Мамая был удар по союзникам Москвы: в конце 1375 г. его отряды вновь повоевали Запьянье и разорили Новосиль - столицу князя Романа Семеновича. В 1376 г. великий князь "ходилъ за Оку ратию, стерегася рати тотарьское"82. Выход с войском за Оку, т.е. за пределы московских владений, - серьезная акция: очевидно, Дмитрий имел тогда основания ожидать ордынского похода на Москву и хотел встретить противника вне своей территории (как он сделал затем и в 1378, и в 1380 гг.).
В начале 1377 г. соединенные силы Московского и Нижегородского княжеств (московскую рать возглавлял сын Корьяда-Михаила Гедиминовича Дмитрий Боброк, перешедший на службу в Москву, нижегородскую — сыновья Дмитрия Константиновича Василий и Иван) отправились в поход "на Болгары". Здесь правителями были тот же Асан, на которого был направлен поход 1370г., и некий "Махмат-Солтан". Остается неясным, тождествен он "Салтан Бакову сыну", посаженному Дмитрием Константиновичем и Ачихожой в 1370 г., или самому хану Мухаммед-Бюлеку (который в сообщении о его воцарении в 1370 г. назван в летописи практически идентично - "Мамат Солтан"), и, соответственно, были ли Асан и Махмат-Солтан в 1377 г. зависимы от Мамая или самостоятельны83. Булгарские правители вынуждены были капитулировать, выплатить контрибуцию (2000 рублей двум великим князьям и 3000 - "воеводам и ратемъ") и принять даругу (сборщика дани) и таможенника84. Волжская Булгария, таким образом, оказывалась в зависимости от Нижнего Новгорода и Москвы.
Очевидно, что в отношении ордынских "князей" великий князь московский действовал так же, как в отношении русских князей. Фактически он попытался как бы занять в отношении первых место, какое
81 ДДГ. № 9. С. 25-26.
82 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 112-113,116.
83 В.А. Кучкин уверен в тождестве Мухаммед-Бюлека и "Махмата Солтана" (Кучкин В.А. Ханы Мамаевой Орды. С. 121). Но последний в летописном известии назван без титула и после Асана, поименованного "князем Болгарским" ("И выела изъ города князь Болгарьскыи Осанъ и Махматъ Солтанъ и добиста челом князю великому..." - ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 116). Крайне сомнительно, чтобы так было сказано о "царе". Скорее всего, мы в данном случае имеем дело с двумя разными Мухаммедами; вторая же половина имени - "солтан" - является титулом, русским эквивалентом которого был "царевич" (См.: Усманов МЛ Жалованные акты Джучиева улуса. Казань, 1979. С. 197). Не исключено, что "Махмат Солтан" 1377г. - сын Мухаммед-Бюлека, носивший то же имя, что и отец.
84 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1.Сгб. 116-117; Т. 18. С. 117-118.
92 занимал правитель Орды. Однако видеть здесь стремление Дмитрия стать равным "царю" было бы рискованно - скорее подобными действиями великий князь ставил себя на один уровень с Мамаем, семью годами ранее приводившим Волжскую Булгарию к покорности.
Летом того же года московско-нижегородское войско (московскую часть возглавляли воеводы, нижегородскую - Иван Дмитриевич), ожидая нападения пришедшего из Заволжья "царевича" Арабшаха (Арапши), пропустило удар татар из Мамаевой Орды и потерпело поражение на р. Пьяне (Иван Нижегородский погиб), вслед за чем ордынцы разорили Нижний Новгород. В том же году Арабшах повоевал Засурье85.
Воодушевленный успехом, Мамай летом 1378 г. решил нанести удар непосредственно по Московскому княжеству, направив на Дмитрия Ивановича сильное войско под командованием Бегича. 11 августа на р. Воже, в пределах Рязанской земли, московско-рязанское войско нанесло Мамаевым татарам сокрушительное поражение. Несколько ранее, в конце июля, ордынцам вновь удалось разорить Нижний Новгород86. Остается, впрочем, неясным, были ли это татары из Мамаевой Орды87.
В отместку за поражение на Воже Мамай напал в том же году на Рязанскую землю. Ее столица Переяславль-Рязанский был сожжен, а великий князь рязанский Олег Иванович спасся, бежав за Оку88.
Летом 1379 г. Мамай "ял" проезжавшего через степь на постав-леное в митрополиты в Константинополь Митяя - ставленника Дмитрия Ивановича. Вскоре, однако, Митяй был отпущен, причем Мамай (точнее, хан его "мыслию"89) выдал ему ярылк по типу тех, что предоставлялись ханами прежним митрополитам90.
Относительно недавно в отечественной историографии имела место дискуссия по поводу того, какие позиции в вопросе об отно-
85ПСРЛ.Т. 15, вып. 1.Сгб. 118-119; Т. 18. С. 118-119.
86 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 134-135; Т. 18. С. 126-127. О битве на Воже см.: Назаров В Д. Русь накануне Куликовской битвы // ВИ. 1978. № 8. По-видимому, русские войска состояли только из великокняжеских и рязанских полков: в бою центром командовал сам великий князь, флангами - его окольничий Тимофей и князь Даниил Пронский.
87 По мнению В.А. Кучкина, Мамаевы войска не могли практически одновременно быть на Воже и у Нижнего, на последний скорее всего напали татары из Волжской Булгарии или Сарая (Кучкин ВЛ. Русские княжества и земли перед Куликовской битвой. С. 107-108). Это не исключено, но отнюдь не кажется невозможным, чтобы Мамай мог послать одновременно войска на московского князя и его главного союзника.
88 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 135; Т. 18. С. 127.
89 Кем был хан "Тюляк", от чьего имени выдан ярлык, - вопрос дискуссионный. А.П. Григорьев отождествляет его с Мухаммед-Бюлеком (Григорьев А.П. Указ. соч. С. 41-43,46-47). По мнению же В.А. Кучкина, Тюляк был поставлен Мамаем в ханы во второй половине марта 1377 г., после того как Мухаммед-Бюлек капитулировал перед русскими войсками в Булгаре (Кучкин ВЛ. Ханы Мамаевой Орды. С. 121-123).
90 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 129; Т. 18. С. 124; ПРП. М., 1955. Вып. 3. С. 467-468; РФА. М., 1987. Вып. 3. С. 585-587.
93 шениях с Ордой занимали церковные партии, вступившие в конфликт в связи с вопросом о новом митрополите. Г.М. Прохоров высказал мнение, что митрополит Киприан (он был поставлен в 1375 г., еще при жизни Алексея, умершего 12 февраля 1378 г., в митрополиты русских земель, входивших во владения Великого княжества Литовского, с тем, чтобы по смерти Алексея распространить свою юрисдикцию на всю Русь), не принятый Дмитрием Ивановичем, и поддерживавшие его епископ Дионисий Суздальский, троицкий игумен Сергий Радонежский и игумен Феодор Симоновский, были сторонниками решительных антиордынских действий, а ставленник Дмитрия недавний священник Митяй выступал за соглашение с Мамаем. В начале 1379 г. великий князь под влиянием Митяя пошел на компромисс с Ордой, согласился платить ей дань в размерах, существовавших до "замятии" (почему перед Куликовской битвой Мамай и требовал того выхода, что шел при Джанибеке), но осенью (в отсутствие Митяя), под влиянием Сергия и Феодора вернулся к антиордынской политике91. Это мнение было подвергнуто критике А.С. Хорошевым, который, наоборот, посчитал, что именно Киприан, Сергий, Дионисий и Феодор стояли за покорность Орде, а Митяй поддерживал освободительную борьбу Дмитрия92. Насколько убедительно аргументированы эти точки зрения?
Аргументы Г.М. Прохорова следующие: 1) Дионисий Суздальский участвовал в редактировании Лаврентьевской летописи, во время которого в рассказ о нашествии Батыя было вставлено прославление погибших князей как павших за православную веру; 2) в Дионисия послал стрелу в 1375 г. посол Сарайка; 3) Митяй, оказавшись у Мамая, получил от него ярлык, не отличавшийся от прежних ханских ярлыков митрополитам, следовательно, признал власть Орды над Русью, и, продолжает Г.М. Прохоров, это скорее всего было сделано с санкции Дмитрия, желавшего мира с Ордой ввиду обострения отношений с Литвой; 4) указание раннего летописного рассказа о Куликовской битве, что Дмитрий отправился в поход "за всю землю Русскую" свидетельствует, что он принял программу Киприана—Сергия—Дионисия— Феодора, подразумевавшую единую русскую митрополию (включавшую русские земли, вошедшие в состав Великого княжества Литовского), отказавшись от плана создания митрополии только для Северной и Восточной Руси (что было бы реализовано, если бы митрополитом стал Митяй - западнорусские земли остались бы тогда под юрисдикцией Киприана)93.
Все эти аргументы представляются несостоятельными. Гипотеза о вставках в Лаврентьевскую летопись сомнительна, скорее всего дошедший до нас текст рассказа о нашествии Батыя был уже в своде
91 Прохоров Г.М. Указ. соч. С. 23-39,70-74, 80-85, 101-107.
92 Хорошев А.С. Политическая история русской канонизации (XI-XVI вв.). М., 1986. С. 112-119.
93 Прохоров ГМ Указ. соч. С. 71-74, 83-85, 106-108.
94 1304 г.94 Сарайка и его люди стреляли не только в Дионисия; к тому же для людей, пытающихся спасти или хотя бы дорого отдать свои жизни, естественно желание вывести из строя наиболее заметные фигуры противоположной стороны. Если Митяй и принял от Мамая ярлык, находясь в Орде (не исключено, что ярлык был выдан ранее поездки Митяя, в феврале 1379 г.95), то это было вызвано его желанием освободиться от плена, никаких указаний на то, что он специально ехал к Мамаю с политической миссией, источники не содержат; после успеха на Воже у великого князя не было причин идти на уступки, отношения с Литвой не носили в начале 1379 г. угрожающего для Москвы характера. Летописное "вся земля Русская" не имеет никакого отношения к проблеме единства митрополии: еще со второй четверти XIV в. это понятие стало (в литературе Северо-Восточной Руси и Новгорода) прилагаться не ко всем землям, входившим до Батыева нашествия в Киевскую Русь, а только к территориям, находившимся под властью великого князя владимирского, т.е. к Северо-Восточной Руси и Новгородской земле96.
Оснований для того, чтобы предполагать в период между сражением на Воже и Куликовской битвой два резких поворота в политике Дмитрия Ивановича - от противостояния Мамаю к признанию его власти и затем вновь к борьбе с Ордой — у нас нет. 30 августа 1379 г. в Москве был казнен Иван Васильевич Вельяминов97. По сообщению Никоновской летописи (источник которого неизвестен), Вельяминов был схвачен в том же году в Серпухове по пути из Орды98. Возможно, он был послан в Тверь с целью, как и в 1375 г., посеять рознь между русскими князьями99.
Но нет оснований и полагать, что Митяй был сторонником активной борьбы с Ордой, а его противники склонялись к необходимости ей покориться. А.С. Хорошев ссылается на "Сказание о Мамаевом побоище", в котором митрополит Киприан советует Дмитрию умилостивить Мамая дарами100. Но, во-первых, митрополит, согласно тексту "Сказа-
94 См.: Лурье Я С Общерусские летописи XIV-XV вв. Л., 1976. С 28-32,55-56,97-99.
95 РФА. Т. 3. С. 580-582.
96 См.: Флоря Б Н Исторические судьбы Руси и этническое самосознание восточных славян в XII-XV веках (к вопросу о зарождении восточнославянских народностей) // Славяноведение. 1993. № 2. С. 53-55; Горский А Л. Указ. соч. С. 102, примеч. 159. Кстати, само представление о Киприане, Сергии, Феодоре и Дионисии как о единомышленниках сомнительно (См.: Лурье Я С Россия Древняя и Россия Новая. СПб., 1997. С. 159 163).
97 Приселков МЛ Указ. соч. С. 418; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 137.
98 ПСРЛ. М, 1965. Т. 11. С. 45.
99 Г.М. Прохоров считает, что Вельяминов был послан, чтобы способствовать "восстановлению подчинения Руси Орде" (Прохоров ГМ Указ. соч. С. 102). Остается неясным, как это мог бы осуществить человек, изменивший московскому князю; очевидно, что посылка Вельяминова была антимосковской акцией. Загадкой остается и другое предположение Прохорова, что Вельяминов "скомпрометировал сторонников церковного обособления и протатарской ориентации Великой Руси" (Там же. С. 104); ведь сам автор констатирует, что с Митяем (которого автор считает сторонником такой ориентации) Вельяминов в Орде не мог видеться (Там же. С. 102-103).
100 Хорошев А С Указ. соч. С. 115.
95 ния", в конце концов все же благословил великого князя "противиться" татарам101 Во-вторых (и главное) "Сказание о Мамаевом побоище" создано (в дошедшем до нас виде во всяком случае) не ранее конца XV в., скорее всего в начале XVI в.102 Наиболее же ранние источники, свидетельствующие о позиции одного из противников Митяя в московско-ордынском конфликте - "Житие Сергия Радонежского" (первоначальная редакция создана Епифанием Премудрым в 1418— 1419гг.103) и Повесть о Куликовской битве Новгородской IV и Софийской I летописей (конец 10-х или 20-е годы XV в.) говорят о благословении Сергием великого князя на сопротивление Мамаю104.
В целом можно заключить, что водораздел между Митяем и его противниками проходил не по вопросу об отношении к Орде, и нет данных для предположений, что великий князь в конце 70-х гг. принимал решения о действиях против Мамая под решающим влиянием тех или иных лиц духовного звания — он продолжал политику в отношении правителя Орды, определившуюся ранее (еще при жизни митрополита Алексея).
К лету 1380 г. Мамай основательно подготовился к решающей схватке с Москвой. Не надеясь после Вожи только на собственные силы, он заключил союз с новым великим князем литовским Ягайлой Ольгердовичем. Власть Мамая признал Олег Иванович Рязанский, видимо, желая избежать нового разгрома своего княжества (в то же время он предупредил Дмитрия Ивановича о выступлении Орды)105. Поход Мамая по своей масштабности не имел прецедентов в XIV столетии106.
101 Сказания и повести о Куликовской битве. Л., 1982. С. 29. Этот эпизод вымышлен: в действительности в 1380г. Киприана в Москве не было, он вернулся туда, примирившись с великим князем, только в мае 1381 г. (ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 142).
102 См.: Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле // ВИ. 1980. N» 9. С. 7; Он же. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы // Церковь, общество и государство в феодальной России. М., 1990. С. 109-114; Класс Б.М. Об авторе и времени создания "Сказания о Мамаевом побоище" // In memoriam: Сборник памяти Я.С. Лурье. СПб., 1997.
'"' Новейшее исследование и издание Жития см.: Класс Б.М. Избранные труды. М., 1998. Т. 1: Житие Сергия Радонежского.
104 Там же. С. 369-370, ПСРЛ. Пг., 1915. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 316; СПб., 1853. Т. 6. С. 94. Упомянутое в Житии Сергия благословение во время поездки Дмитрия в Троицкий монастырь, возможно, имело место перед битвой на Воже 1378 г., а с Куликовской битвой было связано только в "Сказании о Мамаевом побоище" (См.: Кучкин В.А. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы; Он же. Сергий Радонежский // ВИ. 1992. № 10. С. 85-87; Это мнение оспорено Б.М. Клоссом: Класс Б.М. Избранные труды. Т. 1.С. 58-59). В летописной же Повести говорится о присылкб Сергием грамоты с благословением на Дон накануне битвы.
105 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 311-312; Т. 6. С. 90. Остается неясным, посылал ли Олег войска на помощь Мамаю. В рассказе о Куликовской битве Рогожского летописца и Симеоновской летописи говорится, что до Дмитрия дошла весть такого рода (Там же. Т. 15, вып. 1. Огб. 140; Т. 18. С. 130). Повесть Новгородской IV - Софийской I летописей более определенно говорит, что Олег начал "силоу свою слати" к Мамаю (Там же. Т. 4, ч. 1,вып. 1.С. 314; Т. 6. С. 92).
106 Летописная Повесть о Куликовской битве Новгородской IV - Софийской I летописей, видимо, не впадает в большое преувеличение, вкладывая в уста Мамая
96 В начале кампании, когда Мамай с войском кочевал за Доном, а Дмитрий находился в Коломне, Мамаевы послы привезли требование платить выход как при Джанибеке, "а не по своему докончанию. Христолюбивый же князь, не хотя кровопролитья, и хотн ему выход дати по крестьяньскои силн и по своему докончанию, како с ним докончалъ. Он же не въсхотн"107. Под "своим докончанием" имеется в виду определенно соглашение, заключенное Дмитрием с Мамаем во время личного визита в Орду в 1371 г. Но тогда Дмитрий преследовал цель задобрить Мамая, чтобы вернуть себе ярлык на великое княжение. Следовательно, он соглашался на большие выплаты, чем те, что имели место до 1371 г. По мнению В.А. Кучкина, с начала "замятии" русские княжества вовсе перестали платить дань108. Это вряд ли возможно: лояльность к Орде сохранялась и во время "замятии", в 1368 г. в Москве отнеслись с почтением к ордынскому послу. Скорее всего, выход платился, но в условиях наличия одновременно нескольких ханов и борьбы между ними выплаты были нерегулярными и размеры их сократились. В 1371 же году Дмитрий обещал постоянную выплату выхода в Мамаеву Орду, но оговоренный размер дани все же уступал тому, который существовал при Джанибеке. С 1374 г. Москва перестала соблюдать это докончание; теперь, в условиях приближения Мамая в союзе с Ягайлой, Дмитрий соглашался вернуться к его нормам. Но Мамай, рассчитывая на перевес в силах, не уполномочил своих послов идти на уступки, и в этом была его ошибка.
Остается не вполне ясным вопрос, какие князья принимали участие в Куликовской битве. Помимо Дмитрия Ивановича и Владимира Андреевича Серпуховского, из ранних источников (к которым относятся "Задонщина" и летописные повести Рогожского летописца - Си-меоновской летописи и Новгородской IV - Софийской I летописей) следует, что в поход отправились белозерские и тарусские князья, а также братья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи (перешедшие на службу к великому князю московскому соответственно в 1378 и 1379 гг.)109. Подробные перечни князей (и воевод) — участников сражения содер жат поздние источники - "Сказание о Мамаевом побоище", а также Новгородская летопись Дубровского (середина XVI в.) и Архивская летопись (дошедшая в списке XVIII в.). "Сказание" содержит много недостоверных подробностей, в том числе явные анахронизмы в
заявление о намерении повторить поход Батыя ("яко же при Батый было"): ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 311, Т. 6. С. 90. В составленном много позднее "Сказании о Мамаевом побоище" намерение Мамая подано иначе, со стремлением усилить драматизм ситуации: здесь Мамай уже заявляет о желании превзойти Батыя ("Аз не хощу тако сътворити, яко же Батый") - не только разорить Русь, но и непосредственно осесть на Русской земле (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 25-26).
107 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 314; Т. 6. С. 92.
108 Кучкин В А Победа на Куликовом поле. С. 5.
109 См.: "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966. С. 536, 542; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 140; Т. 18. С. 130; Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 314, Т. 6. С. 92-93.
97 перечне князей110. Иное дело — летопись Дубровского и Архивская летопись, восходящие к новгородскому своду 1539 г. В них содержится, по сути дела, разрядная роспись военачальников, участвовавших в
битве111. Происхождение этой росписи неясно, и в литературе высказывались разные мнения по поводу ее достоверности112 .
Перечень князей, сражавшихся на Куликовом поле, в летописях Дубровского и Архивской очень близок к перечню участников похода на Тверь 1375 г. (восходящему к Троицкой летописи). С одной стороны, это порождает подозрение, не сконструирован ли он на основе этого последнего (тем более, что в летописях Дубровского и Архивской перечень 1375 г. имеется)113. С другой стороны, отличия перечня летописей Дубровского и Архивской от списка участников похода 1375 г. довольно хорошо объясняются политической ситуацией 1380 г. Не названо все семейство суздальско-нижегородских князей, которые после двукратного разорения Нижнего Новгорода в 1377 и 1378 гг. должны были быть озабочены в первую очередь охраной своих владений114. Не названы два из трех князей ростовской ветви - сыновья Константина Васильевича. Именно этого князя свели москвичи с ростовского стола в 1363 г. и заменили Андреем Федоровичем; Константин вынужден был довольствоваться княжением в Устюге, здесь же правили его потомки115. В походе 1375 г. на Тверское княжество Константиновичи участвовали, а при нашествии Мамая могли воздержаться от выступления в силу отдаленности своих владений от театра военных действий. Отсутствует также один из двух ходивших на Тверь ярославских князей (какой — неясно, так как в списке фигурирует лишь отчество - "Васильевич") и вместо Романа Новосильского в походе,
110 См.: Бегунов Ю.К. Об исторической основе "Сказания о Мамаевом побоище" // "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла. М.; Л., 1966. С. 492-494; Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле. С. 7; Он же. Дмитрий Донской и Сергий Радонежский в канун Куликовской битвы. С. 109—113.
111 ПСРЛ. Л., 1925. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 496; РГАДА. Ф. 181. № 20. Л. 366 об.-367.
112 Скептический взгляд см.: Тихомиров М.Н. Куликовская битва 1380 г. // Повести о Куликовской битве. М., 1959. С. 355; Салмина М.А. Еще раз о датировке "Летописной повести" о Куликовской битве // ТОДРЛ. Л., 1977. Т. 32. С. 21; Кучкин В.А. Победа на Куликовом поле. С. 15; Скрынников Р.Г. Куликовская битва: проблемы изучения // Куликовская битва в истории и культуре нашей Родины. М., 1983. С. 63-65. Доводы в пользу достоверности перечня см.: Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 501-502; Азбелев С.В. Повесть о Куликовской битве в Новгородской летописи Дубровского // Летописи и хроники. 1973 г. М., 1974. С. 167, 172; Кирпичников А.Н. Куликовская битва. Л., 1980. С. 49-51.
113 Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 64.
114 По мнению И.Б. Грекова, накануне Куликовской битвы отношения ни-жегородско-суздальских князей с Москвой ухудшились, они сблизились с Мамаем (Греков И.Б.Указ. соч. С. 93—94, 104). Оснований для такого рода суждений в источниках нет.
115 См.: Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. С. 270, 276-279.
98 согласно летописям Дубровского и Архивской, участвовал его сын. Последнее весьма правдоподобно, так как Новосильское княжество лежало на пути Ягайлы (двигавшегося с запада к верховьям Дона на соединение с Мамаем), и Роману Семеновичу было естественно остаться оборонять свою землю116, отправив в помощь Дмитрию отряд во главе с сыном.
Если перечень князей в летописях Дубровского и Архивской достоверен117, можно констатировать, что возглавляемый великим князем московским союз князей Северо-Восточной Руси с участием части верховских и смоленских князей, оформившийся в 1374— 1375 гг., продолжал существовать, но в Куликовской битве приняли участие несколько меньшие силы, чем в походе на Тверь. В войну с Мамаем, помимо великокняжеских войск и отрядов Ольгердовичей, вступили: Федор Романович Белозерский с сыном, Иван Васильевич Вяземский, Андрей Федорович Ростовский, Андрей Федорович Ста-родубский, один из ярославских князей Васильевичей, Федор Михайлович Моложский, Семен Константинович Оболенский, Иван Константинович Тарусский, Роман Михайлович (бывший князь Брянский), Василий Михайлович Кашинский и сын Романа Семеновича Новосильского.
Русское войско, стремясь не допустить соединения Мамая с Ягай-лой, выдвинулось в верховья Дона и 8 сентября 1380г. полностью разгромило силы Мамаевой Орды118. Бежав с поля битвы, Мамай собрал "останочную свою силу, еще въсхоте ити изгономъ пакы на великаго князя Дмитрея Ивановича и на всю Русскую землю", но вынужден был выступить против воцарившегося (с помощью Тимура) в заволжской части Орды Тохтамыша119. Эмиры Мамая перешли на сторону нового хана, временщик бежал в Крым и был вскоре убит120.
116 Родословные книги свидетельствуют, что Роман перенес столицу княжества из Новосиля в Одоев "от насилья от татарского" (РИИР. М., 1977. Вып. 2. С. 112), очевидно, после разгрома Новосиля Мамаем в 1375 г., а согласно "Сказанию о Мамаевом побоище", именно до Одоева дошли в 1380г. литовские войска (Сказания и повести о Куликовской битве. С. 35).
117 В составлении Новгородского свода 1539 г. участвовали представители боярского рода Квашниных (См.: Насонов А.Н. История русского летописания XI-XVIII веков. М., 1969. С. 354—358), а согласно летописи Дубровского и Архивской, их предок Иван Родионович Квашня играл видную роль в Куликовской битве. Возможно, источник, к которому восходит роспись полков, связан именно с родом Квашниных.
118 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 139-140; Т. 18. С. 129-130; Т. 4, ч. 1, вып. 1-2. С. 311-324; Т. 6. С. 90-98; Н1Л. С. 371-377. Анализ военной стороны конфликта см.: Ку-чкин В.А. Победа на Куликовом поле; Кирпичников А.Н. Указ. соч. Скрынников Р.Г. Указ. соч.
119 Тохтамыш овладел Сараем еще в 1379 г. (Григорьев А.П. Указ. соч. С. 48).
120 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 141; Т. 18. С. 130; Тизенгаузен ВТ. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. СПб., 1884. Т. 1. С. 391; Т. 2. М.; Л., 1941. С. 109, 150-151; Бегунов Ю.К. Указ. соч. С. 518-523.
99
Противостояние Московского великого княжества с Мамаевой Ордой завершилось крахом последней. Дмитрий Донской не позволил Мамаю восстановить власть над русскими землями. Но другим, невольным результатом Куликовской победы стало нарушение существовавшего почти 20 лет неустойчивого равновесия между двумя частями Орды: разгром Мамая способствовал объединению их под властью законного хана. Объективно более всего конкретной политической выгоды от поражения Мамая на Куликовом поле получил Тохтамыш.
События, имевшие место в московско-ордынских отношениях в начале 80-х годов XIV в. в историографии всегда были как бы в тени Куликовской победы. Традиционно принято считать, что успешный поход Тохтамыша на Москву 1382 г. восстановил зависимость Северо-Восточной Руси, ликвидированную при Мамае121. Поскольку до разрыва Дмитрием Ивановичем вассальных отношений с Мамаем зависимость от Орды существовала около 130 лет, а после похода Тохтамыша - еще без малого сто, этот последний выглядит при таком подходе по сути дела событием, сопоставимым по своим последствиям с нашествием Батыя. Между тем слабое исследовательское внимание к конфликту 1382 г. привело к тому, что недостаточно выясненными остались два комплекса вопросов: 1) каковы были отношения русских князей с Тохтамышем до похода и чем была вызвана военная акция хана; 2) почему последствия поражения оказались такими мягкими для Москвы — Тохтамыш не попытался лишить Дмитрия великого княжения владимирского (Мамай делал это трижды и, сумей он победить, наверняка реализовал бы на практике свое неотмененное решение об отнятии великого княжения у московского князя).
В самом конце 1380 г. Тохтамыш прислал послов к Дмитрию и другим русским князьям, "повадая имъ свои приходъ и како въцарися, и како супротивника своего и ихъ врага Мамая поба ди". Зимой и весной 1381 г. русские князья, отпустив послов "съ честию и съ дары", "отъпустиша коиждо своихъ киличеевъ со многыми дары ко царю Токтамышю"; в том числе Дмитрий Иванович "отьпустилъ въ Орду своихъ киличеевъ Толбугу да Мохшая къ новому царю съ дары и съ поминкы"122. Что означал этот акт? Свидетельствовал ли он о признании вассальных отношений с Тохтамышем? Положительный ответ
121 См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1993. Т. 5. С. 44-45, 47, 53; Греков БД. Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.; Л., 1950. С. 243-244; Каргалов В.В Конец ордынского ига. М., 1980. С. 59-60; Буганов В И От Куликовской битвы до освобождения от ордынского ига (1380-1480 гг.) // Куликовская битва. М., 1980. С. 246-248; Пашуто В.Т., Флоря Б.Н., Хорошкевич AЛ Древнерусское наследие и исторические судьбы восточного славянства. М., 1982. С. 45.
122 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 141-142; ср. Т. 18. С. 130-131.
100 давали А.Е. Пресняков, Б.Д. Греков, Л.В. Черепнин123, отрицательный - Н.М. Карамзин, А.Н. Насонов, И.Б. Греков124. Полагаю, что посылка "даров и поминков" означала констатацию факта восстановления законной власти в Орде и формальное признание Тохтамыша сюзереном. Но вопрос о выплате задолженности по выходу, накопившейся за годы противостояния с Мамаем, московская сторона не собиралась поднимать (дары и "поминки" - не выход). Очевидно, после разгрома Мамая Дмитрий не спешил восстанавливать даннические отношения с Ордой, но в то же время не имел оснований не признать царское достоинство (и следовательно, формальное верховенство) нового правителя Орды, к тому же только что добившего его врага. Великий князь занял выжидательную позицию, решив посмотреть, как поведет себя хан.
В Никоновской летописи сообщается, что 1 ноября 1380 (6889 сентябрьского) г. "вси князи Русстии, сославшеся, велию любовь учи-ниша между собою"125. Источник этого свидетельства неизвестен; если оно достоверно, следует полагать, что после смены власти в Орде произошло подкрепление того союза русских князей, который сработал в 1375 и 1380 гг.126
Отношение московских правящих кругов к Орде в период между Куликовской битвой и столкновением с Тохтамышем отражено в договорной грамоте Дмитрия Донского с Олегом Рязанским. После поражения Мамая Олег, опасаясь удара со стороны Москвы, бежал, и Дмитрий посадил на рязанском княжении своих наместников127. Но к лету 1381 г. союзнические отношения Москвы и Рязани восстановились, что было закреплено тогда договором128. В нем имеется специальный пункт об отношениях с Ордой. При его сопоставлении с аналогичной статьей московско-тверского докончания 1375 г. (договор 1381 г. в целом является соглашением того же типа - Олег, как и Михаил, признает себя "молодшим братом" Дмитрия и "братом", т.е. равным, Владимиру Андреевичу Серпуховскому) выявляются расхождения.
123 Пресняков А Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 325; Греков БД, Якубовский А.Ю. Указ. соч. С. 323; Черепнин Л.В. Образование Русского централизованного государства в XIV-XV веках. М., 1960. С. 628,630.
124 Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. 5. С. 47; Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 136; Греков И Б. Указ. соч. С. 147. 125ПСРЛ. Т. 11. С. 69.
126 И.Б. Греков (Греков И.Б Указ. соч. С. 147) датировал этот факт (именуемый им "съездом" князей) 1 ноября 1381 г. и увязывал с переменами в Литве (поражением Кейстута от Ягайлы). Единственное основание - невозможность участия в этом мероприятии Олега Рязанского до установления им мира с Дмитрием Донским летом 1381 г. Но слова о "всех князьях" не следует понимать как указание на всех до единого лиц, носивших княжеский титул, включая непременно и Олега; речь идет, скорее всего, о князьях Северо-Восточной Руси, входивших в коалицию, возглавляемую Дмитрием. При этом княжеского съезда не было - князья "сослались" друг с другом, т.е. обменялись мнениями через послов.
127 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Огб. 140-141; Т. 18. С. 130.
128 О справедливости датировки докончания 1381 г. см.: Греков И.Б. Указ. соч. С. 144-145.
101
Договор 1375 г. А с татары оже будет нам миръ, по думе. А будет нам дати выход, по думе же, а будет не дати, по дум-Ь же. А пойдут на нас татарове или на тебе, битися нам и тобе с оди-ного всемъ противу их. Или мы пойдем на них, и тобе с нами с единого пойти на них129
Договор 1381 г. А с татары оже будет князю великому Дмитрию миръ и его брату, князю Володимеру, или данье, ино и князю великому Олгу миръ или данье с единого со княземъ с великимъ з Дмитреемъ. А будет немиръ князю великому Дмитрию и брату его, князю Володимеру, с татары, князю великому Олгу быти со княземъ с великим съ Дмитриемъ и сь его братомъ с единого на татаръ и битися с ними130.
Договоренность по поводу дани при некотором словесном отличии принципиально не различается: возможность ее выплаты допускается, но не выглядит обязательной. А вот договоренность по поводу совместных военных действий сформулирована в московско-рязанском договоре по-иному: не оговорены отдельно оборонительные и наступательные действия, вместо этого применена формулировка общего характера "быти... с единого... и битися с ними" (последние слова в договоре 1375 г. относились к оборонительным действиям). Вероятно, предусматривать наступательные действия против Орды, возглавляемой законным правителем, казалось недопустимым.
Летом 1381 г. на Русь отправился посол "царевич" Акхожа с отрядом в 700 человек. Он дошел до Нижнего Новгорода "и возвратися воспять, а на Москву не дръзнулъ ити"131.
Вряд ли миссия Акхожи имела цель вызвать русских князей в Орду132. Представляется, что наиболее естественной причиной появления посольства было то, что приспело время получить "выход" за 1380 год (в котором Тохтамыш, владея заволжской частью Орды, уже был вправе считать себя ханом). Однако в Нижнем к Акхоже поступила, по-видимому, информация, что Дмитрий Иванович не настроен выплачивать дань, посол вернулся и доложил Тохтамышу о сложившейся ситуации, после чего хан и стал готовиться к военным действиям. Его поход нельзя расценивать как месть за поражение Мамая на Куликовом поле (хотя среди бывших мамаевых татар, вошедших в войска Тох-тамыша, такой мотив наверняка имел место), поскольку, разгромив
129 ДДГ. № 9. С. 26.
130 Там же. №10. С. 30.
131 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 142; Т. 18. С. 131.
132 Такое мнение высказывалось: Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. 5. С. 47; Экземплярский А.В Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г. СПб., 1889. Т. 1. С. 115; Буганов В.И. Указ. соч. С. 247.
102 узурпатора, Дмитрий фактически оказал (не желая того, разумеется) Тохтамышу услугу, облегчив ему приход к власти, и гневаться хану было не на что. Только когда Тохтамыш понял, что воодушевленные Куликовской победой москвичи не собираются выполнять вассальные обязательства (при том, что формально великий князь признал хана сюзереном), он решил прибегнуть к военной силе, чтобы заставить Дмитрия соблюдать их.
Тохтамышу удалось обеспечить внезапность нападения. Дмитрий Константинович Нижегородский, узнав о приближении хана, отправил к нему своих сыновей Василия (Кирдяпу) и Семена. Олег Рязанский указал Тохтамышу броды на Оке. Дмитрий Иванович покинул Москву и отправился в Кострому. Тохтамыш взял и сжег Серпухов и подошел 23 августа 1382 г. к столице. Оборону возглавлял литовский князь Остей, внук Ольгерда (он сумел прекратить беспорядки, возникшие в Москве после отъезда великого князя). После трехдневной безуспешной осады Тохтамышу удалось 26 августа обманом выманить Остея из города (ханские послы поклялись, что Тохтамыш не собирается разорять Москву, что его цель - найти Дмитрия; справедливость этих слов подтвердили находившиеся в войске хана суздальско-нижегород-ские князья), после чего он был убит, а татары ворвались в Москву и подвергли ее разгрому. После этого Тохтамыш распустил свои отряды по московским владениям: к Звенигороду, Волоку, Можайску, Юрьеву, Дмитрову и Переяславлю. Но взять удалось только последний. Отряд, подошедший к Волоку, был разбит находившимся там Владимиром Андреевичем Серпуховским. После этого Тохтамыш покинул Москву и двинулся восвояси, по дороге взяв Коломну. Переправившись через Оку, он разорил Рязанскую землю; Олег Рязанский бежал133.
В трактовке событий лета 1382 г. сохраняются два спорных вопроса. Первый - относительно "розни в русских князьях" как причине поражения. Она упоминается ранее всего в так называемой пространной Повести о нашествии Тохтамыша, дошедшей в составе Новгородской IV и Софийской I летописей. Попытка на основе этого известия говорить о распаде возглавляемой Дмитрием Донским княжеской коалиции134 вызывает сомнение. Указание на "рознь" являет собой вставку в текст более ранней краткой Повести о событиях 1382г. (дошедшей в составе Рогожского летописца и Симеоновской летописи), на основе которой была создана Повесть Новгородской IV -Софийской I летописей135. Скорее всего, перед нами попытка объяснения хода событий, появившаяся в протографе этих летопи-
133 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 143-146, Т. 18. С. 131-133; Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 326-338, Т. 6. С 98-103, Памятники литературы Древней Руси. XIV - середина XV века. М., 1981 С. 190—207 (текст Новгородской Карамзинской летописи).
13" Греков И Б Указ. соч. С. 157-159
135 См.: Салмина М А Повесть о нашествии Тохтамыша //ТОДРЛ. М., 1979. Т. 34 С. 143-144.
103 сей136. Быстрота продвижения Тохтамыша исключала возможность какого-то широкого совета князей Северо-Восточной Руси137.
Другой вопрос - мотивы поведения Дмитрия Донского, точнее -оставления им столицы. Здесь мнения колеблются от признания отъезда необходимым тактическим маневром, имеющим целью сбор войск138, до объявления его позорным бегством139.
Если рассматривать действия великого князя на широком историческом фоне, так сказать, "истории осад", то его поведение оказывается типично. Известно немало случаев, когда правитель княжества в условиях неизбежного приближения осады его столицы покидал ее и пытался воздействовать на события со стороны140. Очевидно, существовало представление, что правитель должен по возможности избегать сидения в осаде — наиболее пассивного способа ведения военных действий141. Дмитрий действовал в соответствии с этими тактическими правилами. Белокаменный московский Кремль выдержал две литовские осады, и великий князь явно рассчитывал на его неприступность (собственно, расчет был верным — штурмом татары не смогли взять город).
На пути из Москвы в Кострому Дмитрий останавливался в Переяславле142. Этот город в 1379 г. получил в держание перешедший на службу московскому князю Дмитрий Ольгердович143. Внук Оль-герда Остей, возглавивший оборону Москвы, появился в столице уже после отъезда великого князя144. Скорее всего, он был сыном Дмитрия Ольгердовича, которому Дмитрий Донской, находясь в Переяславле, поручил организацию обороны столицы145 (в самой московской
136 Для этого свода характерно осуждение усобиц и идея единства русских князей, см.: Лурье Я.С. Две истории Руси 15 века. СПб., 1994. С. 116-117. '" Ср.: ЧерепнинЛ.В. Указ. соч. С. 634.
138 Греков И.Б. Указ. соч. С. 159; Буганов В.И. Указ. соч. С. 247.
139 Прохоров Г.М. Указ. соч. С. 122-123.
140 См., напр.: ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 200-201; Н1Л. С. 73-74. Подобное явление (так называемые "регифугии") было распространено во многих странах Европы (см.: Долманьош И Политика личной безопасности и военной защиты великих русских князей в средневековье: Русские аналогии некоторым европейским "регифугиям" // Etudes historiques hongroises 1985 publees i 1'occasion du XVI Congres international des Sciences Historiques par le Comite National des Historiens Hongrois. Budapest, 1985. Bd. 1).
141 В Московском княжестве вероятность применения такой тактики была закреплена в междукняжеских договорах: "Тако же и городная осада, оже ми, брате, самому СеtСТИ в городt, а тобе ми послати из города, и тобе оставити своя княгини, и свои двти, и свои бояре. А будеть ми тобе оставити в городе, [а самому] -вхати ми. из города, а мнъ, брате, оставити своя мати, [и свою братию] молодшюю, и свои бояре" (ДДГ. № 13. С. 38 - договор Василия Дмитриевича с Владимиром Андреевичем, 1390 г.).
142 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 328.
143 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 138.
144 Там же. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 329 ("...и потомъ привха к нимъ в городъ некоторый князь Литовский, именемъ Остеи, внукъ Олгердовъ").
145 Утверждение, что Остей был приглашен в Москву городским вечем (Вернадский Г.В. Указ. соч. С. 271; ЧерепнинЛ.В. Указ. соч. С. 639; Буганов В.И. Указ, соч. С. 248), опоры в источниках не имеет. В Повести Новгородской IV - Софийской 1 летописей горожане, "ставшие вечем", определены как "мятежники" и "крамольники", а
104 династии кроме Дмитрия был тогда только один взрослый князь -Владимир Андреевич, перед которым была поставлена другая задача). Возможно, факт взятия татарами именно Переяславля после овладения Москвой связан с ролью Остея в ее защите.
Но есть другая сторона вопроса - как мотивировали отъезд Дмитрия современники после того, как его тактический план не удался -Москва была разорена и кампания проиграна.
Наиболее раннее повествование следующим образом объясняет поведение великого князя: "Князь же великий Дмитреи Ивановичь, то слышавъ, что сам царь идеть на него съ всею силою своею, не ста на бои противу его, ни подня рукы противу царя, но поеха въ свои градъ на Кострому"146. Это суждение летописца верно лишь в том смысле, что Дмитрий не стал принимать открытого генерального сражения, а не в том, что он вообще отказался от сопротивления: великий князь не поехал на поклон к хану, не пытался с ним договориться; Владимир Андреевич разбил татарский отряд у Волока; по словам того же летописца, Тохтамыш "въскоре отиде" из взятой им Москвы, "слышавъ, что князь великий на Костроме, а князь Володимеръ у Волока, поблюдашеся, чая на себе наезда"147. Фактически московские князья "стали на бой" и "подняли руку" против "царя". Они отказались только от встречи с ним в генеральном сражении. Как же понимать летописное объяснение действий Дмитрия Донского?
Мнение, что данная характеристика содержит обвинение великого князя в малодушии (поскольку принадлежит, возможно, сводчику, близкому к митрополиту Киприану, враждовавшему с Дмитрием)148, не представляется убедительным. Весь тон летописного рассказа о нашествии Тохтамыша - сочувственный к московским князьям. Автор с симпатией говорит о победе Владимира Андреевича, о мести Дмитрия принявшему сторону хана Олегу Ивановичу Рязанскому, пишет даже фактически о страхе Тохтамыша перед московскими князьями, заставившем его быстро уйти из Северо-Восточной Руси ("чая на себе наезда, того ради не много дней стоявше у Москвы"); сочувственно изображено и возвращение Дмитрия и Владимира в разоренную Москву ("князь великий Дмитрии Ивановичь и брать его князь Володимеръ Андреевичь съ своими бояры въехаша въ свою отчину въ градъ Москву и видъша градъ взятъ и огнемъ пожженъ, и церкви разорены, и людии мертвых бещисленое множьство лежащихъ, и о сем
про Остея сказано, что он, придя в Москву, усмирил мятеж (ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 1. С. 329; Т. 6. С. 99; Памятники литературы Древней Руси: XIV - середина XV века. С. 194). Это ясно свидетельствует, что Остей не был заодно с вечниками.
Неясно, из каких оснований исходит В.А. Кучкин, полагая, что Остей был сыном Андрея Ольгердовича (История Москвы. Т. 1: ХII-XVIII века. М., 1997. С. 56)
146 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 143-144; ср. Т. 18. С. 132.
147 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 146; ср. Т. 18. С. 133.
148 Будовниц И.У. Общественно-политическая мысль Древней Руси (XI-XIV вв.). М., 1960. С. 460.
105 з~Ьло сжалишася, яко расплакатися има..."149. Поэтому характеристику мотивов поведения Дмитрия Донского нельзя считать уничижительной. Речь может идти о том, что объяснение отказа от открытого боя нежеланием сражаться с "самим царем" было лучшим в глазах общественного мнения оправданием для князя, более предпочтительным, чем констатация несомненно имевшего место недостатка сил после тяжелых потерь в Куликовской битве150. Заметим, что поход Тохтамыша был первым случаем после Батыева нашествия, когда в Северо-Восточную Русь во главе войска явился сам хан улуса Джучи; а если учесть, что Батый в современных русских известиях о его походах 1237-1241 гг. царем не называется, то это вообще первый приход на Русь "самого царя". Отношение русских авторов - современников событий к Тохтамышу — совсем иное, нежели к Мамаю151. Последний, в отличие от прежних правителей (законных "царей") щедро награждается уничижительными эпитетами: "поганый", "безбожный", "злочестивый"152. По отношению к Тохтамышу такие эпитеты отсутствуют (причем не только в рассказе Рогожского летописца и Си-меоновской летописи, но и в Повести Новгородской IV — Софийской I). Очевидно, что представление об ордынском царе как правителе более высокого ранга, чем великий князь владимирский, как о его законном сюзерене, не было уничтожено победой над узурпатором Мамаем.
Взятие столицы противника — несомненно победа, и Тохтамыш выиграл кампанию. Однако факт разорения Москвы несколько заслоняет общую картину результатов конфликта. Тохтамыш не разгромил Дмитрия в открытом бою, не продиктовал ему условий из взятой Москвы, напротив, вынужден был быстро уйти из нее. Помимо
149 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 146; ср. Т. 18. С. 133. В пространной повести о нашествии Тохтамыша некоторые черты позитивного изображения московских князей оказались сняты: там не говорится, что разбитые Владимиром Андреевичем татары прибежали к Тохтамышу "пострашены и биты", что царь ушел от Москвы, "чая на себе наезда" (Там же. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 337).
150 В пространную повесть о нашествии Тохтамыша хотя и вставлено объяснение отказа Дмитрия от генерального сражения "рознью" между русскими князьями, но при этом и прежняя мотивировка сохранена и даже усилена: "Слышав же князь великий таковую весть, како вдеть на него сам царь въ множестве силы своеа... и убояся стати в лице самого царя, и не ста на бои противу его, и не подня руки на царя" (ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 328; Памятники литературы Древней Руси: XIV - середина XV века. С. 192; в Софийской I летописи - "Великыи же князь Дмитрии Ивановичь слыша таковую весть, оже и деть на него сам царь во множестве силы своея... не хотя стати противу самого царя" - ПСРЛ. Т. 6. С. 99). По мнению В.Н. Рудакова, в Пространной повести ярко выражена тенденция к осуждению действий Дмитрия (Рудаков В.Н. Поведение Дмитрия Донского в оценке автора "Повести о нашествии Тохтамыша" // Проблемы источниковедения истории книги. М., 1997. Вып. 1).
131 На это обратил внимание Ч.Дж. Гальперин, особенно подчеркивающий лояльность Москвы в конце XIV в. законным ханам-Чингизидам и статус Мамая как узурпатора (HalpermCHJ. The Russian Land and the Russian Tsar // Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. Berlin, 1976. Bd. 23. S. 38-57; Idem. The Tatar Yoke. Columbus (Ohio), 1986. P. 94-136).
152 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Сгб. 134,139; Т. 18. С. 127,129.
106 столицы, татары взяли только Серпухов, Переяславль и Коломну. Если сравнить этот перечень со списком городов, ставших жертвами похода Едигея 1408 г. (тогда были взяты Коломна, Переяславль, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород и Городец), окажется, что без учета взятия столицы масштабы разорения, причиненного Тохтамы-шем, выглядят меньшими. А события, последовавшие за уходом хана из пределов Московского великого княжества, совсем слабо напоминают ситуацию, в которой одна сторона - триумфатор, а другая - униженный и приведенный в полную покорность .побежденный.
Осенью того же 1382 г. Дмитрий "посла свою рать на князя Олега Рязанского, князь же Олегъ Рязанскыи не во мнозе дружине утече, а землю всю до остатка взяша и огнемъ пожгоша и пусту створиша, пуще ему и татарьскые рати"153. Но главной проблемой был Михаил Тверской; поражение Дмитрия оживляло его, казалось бы, похороненные в 1375 г. претензии на великое княжение владимирское.
Опасность союза Михаила с Тохтамышем осознавалась в Москве уже в самый момент нападения хана: вряд ли случайно Владимир Андреевич Серпуховский находился со своими войсками не где-нибудь, а у Волока, т.е. на пути из Москвы в тверские пределы; скорее всего, его целью было препятствовать ордынско-тверским контактам. Серпуховский князь только частично справился с этой задачей: подошедшие к Волоку татары были разбиты, но посол Михаила сумел добраться до Тохтамыша и возвратиться154; после этого тверской князь выехал к хану, "ища великого княжения"155, но двинулся "околицею, не прямицами и не путма"156. Поскольку отправился Михаил в путь 5 сентября157, очень вероятно, что он не знал об уходе хана из Москвы, и уж во всяком случае рассчитывал застать его еще в русских пределах158, но будучи вынужден из опасения перед москвичами идти окольным путем, не сумел этого сделать.
Той же осенью к Дмитрию от Тохтамыша пришел посол Карач159. Целью этого посольства, несомненно, был вызов великого князя в Орду, естественный в сложившейся ситуации. Таким образом, Дмитрий
153 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 146; ср. Т. 18. С. 133.
154 В Тверском сборнике, где помещен особый (тверской) рассказ о нашествии Тохтамыша, говорится, что татары "хотеша ити ко Тверии, и посла князь великий Михайло Гурленя; они же изымавъ биша, и поставиша Гурлена предъ царемъ, и царь повелъ грабежъ изыскати, и отпусти его съ жалованиемъ къ великому князю Михаилу, съ ярликы" (ПСРЛ. М., 1965. Т. 15. Огб. 442). Очевидно, Тохтамыш благосклонно отнесся к послу Михаила и отправил ярлык-послание с приглашением тверскому князю явиться к нему лично.
155 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 339; Н1Л. С. 379.
156 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 147.
157 Там же. Т. 15. Стб. 442.
158 Москва была взята 26 августа; для того, чтобы после этого татарские отряды достигли Звенигорода, Волока, Можайска, Юрьева, Дмитрова и Переяславля и все возвратились, необходимо было не менее пяти-шести дней. Следовательно, Тохтамыш не мог уйти из Москвы ранее первых чисел сентября.
159 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 147; Т. 18. С. 133-134.
107 после ухода Тохтамыша не только не поехал в Орду сам, но не отправил туда первым даже посла - фактически это означает, что великий князь продолжал считать себя в состоянии войны с Тохтамышем и ждал, когда хан сделает шаг к примирению. Не торопился Дмитрий и после приезда Карача - только весной следующего, 1383 г. он отправил в Орду своего старшего сына Василия, "а съ нимъ бояръ старе-иших"160.
Этот ход был политически точен. Если бы великий князь отправился сам, во-первых, его жизнь была бы в опасности - если не от хана (что, впрочем, должно было представляться вполне реальным -Михаил и Александр Тверские были казнены за куда меньшие провинности, им и в голову не приходило воевать с "самим царем"), то от бывших мамаевых татар, желающих отомстить за позор Вожи и Куликова поля, или находившихся в Орде людей Михаила Тверского. В случае гибели Дмитрия Московское княжество попало бы в сложную ситуацию: его старшему сыну было 11 лет. В убийстве же Василия заинтересованных не было: для хана оно означало бы усугубление конфронтации с Дмитрием, для мамаевых татар не имело смысла, так как княжич не участвовал в Куликовской битве, для тверичей означало бы навлечь на себя месть Дмитрия, от которой, как показал пример Олега Рязанского, покровительство Орды не спасет. Во-вторых, поехав в Орду лично, Дмитрий поставил бы себя вровень с Михаилом Тверским и признал бы свое полное поражение. С другой стороны, послать кого-либо рангом ниже великокняжеского сына было бы в данной ситуации чрезмерной дерзостью.
Михаил Тверской, несмотря на личную явку, великого княжения владимирского не получил, оно было оставлено за Дмитрием Ивановичем161. В качестве причин такого решения хана в историографии назывались богатые дары, полученные от москвичей, и реалистическая оценка Тохтамышем соотношения сил на Руси162. Исходя из общих соображений подобного рода, можно еще вспомнить, что Тохтамыш уже готовился к войне с Тимуром163 и ему невыгодно было иметь в тылу сильного врага. Но представляется, что сложившуюся в 1383 г. ситуацию можно рассмотреть более детально, обратив должное внимание на известие Новгородской IV летописи, что "Василья Дмитре-евича приа царь въ 8000 сребра"164. Что означает эта сумма? Известно, что в конце правления Дмитрия Донского дань с его владений (т.е. с территорий собственно Московского княжества и Владимирского великого княжества) составляла 5000 рублей в год165, в том числе с
160 Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 148; Т. 18. С. 134.
161 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 339; СПб., 1851. Т. 5. С. 238.
162 Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 648-650; Клюг Э. Княжество Тверское (1247-1485 гг.). Тверь, 1994. С. 221.
163 См.: Егоров В Л. Историческая география Золотой Орды в ХII-ХIV вв. М., 1985. С. 218-219.
164 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 339.
165 ДДГ. № 12. С 35-36 (духовная Дмитрия Донского).
108 собственно Московского княжества 1280 рублей (960 с владений Дмитрия и 320 с удела Владимира Андреевича)166 или (если в этот расчет не входит дань с самой Москвы) несколько больше — около 1500 рублей167. Цифра 8000 рублей близка к сумме выхода за два года за вычетом дани с собственно Московского княжества; последняя была равна за этот срок 2560 рублям или около 3000, а без учета дани с удела Владимира Андреевича - 1920 или немного более 2000. Следовательно, очень вероятно, что Василий привез в Орду дань за два года с Московского княжества (может быть, за исключением удела Владимира, особенно сильно пострадавшего от ордынских войск и потому малоплатежеспособного), а уже в Орде была достигнута договоренность, что Дмитрий заплатит за те же два года выход и с территории великого княжества Владимирского (8000 рублей)168. Таким образом, Москва признала долг по уплате выхода с Московского княжества за время правления Тохтамыша после гибели Мамая (6889 - 1381/82 и 6890 — 1382/83 мартовские годы). Выплата же задолженности выхода с великого княжества Владимирского была поставлена в зависимость от ханского решения о его судьбе: в случае оставления великого княжения за Дмитрием Ивановичем он гарантировал погашение долга, а если бы Тохтамыш отдал Владимир Михаилу Тверскому, Москва считала себя свободной от этих обязательств - выполнять их должен был бы новый великий князь владимирский. Тохтамыш предпочел не продолжать конфронтацию с сильнейшим из русских князей: передача ярлыка Михаилу привела бы к продолжению конфликта и сделала бы весьма сомнительными шансы хана получить когда-либо сумму долга. Настаивать на уплате выхода за 1380 г. и тем более за период правления в Орде Мамая Тохтамыш не стал. Таким образом, в 1383 г. был достигнут компромисс: Тохтамыш сохранил за собой позу победителя, но Дмитрий оказался в положении достойно проигравшего.
Произошло ли в 1383 г. возвращение к нормам выплаты дани, принятым при Джанибеке и Узбеке? Имеется единственное свидетельство о ее размере в "дотохтамышеву" эпоху: дань с Тверского 166 ДДГ. № 11. С. 31 (договор Дмитрия с Владимиром Андреевичем).
167 См.: Павлов П.Н. К вопросу о русской дани в Золотую Орду // Ученые записки Красноярского пед. ин-та. Красноярск, 1958. Т. 13, вып. 2. С. 101.
168 Для выплаты этой дани, по-видимому, брались деньги в долг у русских и му сульманских купцов (Водов В. "Долгь бесерменьскыи и проторъ и русский долгь" в договорной грамоте Дмитрия Донского с Владимиром Андреевичем Серпуховским // Russia mediaevalis. Munchen, 1977. Т. III). Примечательно, что во время своего похода на Новгород зимы 1386-1387 гг. Дмитрий требовал с новгородцев за различные провинности общую сумму именно в 8000 рублей (ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С. 345-347); очевидно, он стремился таким образом восполнить собранную в 1383-1384 гг. с разоренной войной территории великого княжения и ушедшую в Орду сумму. При принятии предположения о "сопряженности" этих двух выплат делается понятным, почему известия о них обеих содержатся именно в Новгородской IV летописи (т.е. у новгородского летописца конца первой трети XV в.): в Новгороде, видимо, хорошо осознавали наличие связи памятных для новгородцев событий зимы 1386-1387 гг. с задолженностью великого князя хану.
109 княжества в начале 20-х гг. составляла 2000 рублей, причем, скорее всего, это сумма выхода за один год (см. гл. 2). Московское княжество было примерно одних размеров с Тверским, следовательно, вряд ли с него требовались меньшие выплаты. А это значит, что около полутора тысяч рублей, причитавшихся с Московского княжества при Тохта-мыше, были меньшей суммой, чем та, которая поступала в Орду при Узбеке и Джанибеке. По-видимому, это сумма, которую обязался платить Дмитрий по докончанию с Мамаем 1371 г., или несколько ббль-шая, о которой договорились Дмитрий и посол Тохтамыша в конце 1382 г. Вероятно, и дань с территории великого княжения уступала в размерах той, что выплачивалась до "замятии" в Орде.
Осенью 1383 г. во Владимире побывал "лют посол" Тохтамыша Адаш169. Очевидно, он и привез Дмитрию ярлык на великое княжение. Михаил Тверской тогда еще находился в Орде: он вернулся 6 декабря170, и вскоре после этого был убит Некомат Сурожанин, в 1375 г. добывший тверскому князю от Мамая великокняжеский ярлык: "тое зимы убьенъ бысть некий брехъ, именем Некоматъ, за некую крамолу бывшую и измену"171. По-видимому, эти два события связаны между собой: в Москве санкционировали устранение Некомата (из летописного известия неясно, была это казнь или убийство) тогда, когда стало окончательно ясно, что Михаил не получил в Орде желаемого.
Впрочем, тверской князь вернулся все же не с пустыми руками. 6 мая 1382 г. умер кашинский князь Василий Михайлович172, а в 1389 г. в Кашине скончался сын Михаила Тверского Александр173; следовательно, между 1382 и 1389 гг. Кашин оказался под властью тверского князя. Это противоречило одному из пунктов договора 1375 г.: "А в Кашин ти (Михаилу. - А.Г.) ся не въступати, и что потягло х Кашину, ведает то вотчичь князь Василеи. Ни выходом не надобе тобе ко Тфери Кашину тянути. А его ти не обидети. А имешь его обидети, мне его отъ тобе боронити"174. В грамоте не оговорена судьба Кашина в случае бездетной смерти Василия Михайловича; но поскольку его отчина высвобождалась из-под юрисдикции Твери и кашинский князь становился непосредственным вассалом Дмитрий Ивановича, в такой ситуации должно было действовать древнее право великого князя владимирского на выморочные княжества. Тем не менее Кашин достался не ему, а тверскому князю.
1399 г. датируется дошедший до нас текст докончания Михаила Александровича с Василием Дмитриевичем Московским175. Здесь, в
169 Приселков ММ- Троицкая летопись. С. 427; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 149.
170 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 149; Т. 18. С. 135; М.; Л., 1925. Т. 25. С. 211.
171 Приселков МД. Троицкая летопись. С. 427; ср.: ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 149.
172 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 143.
173 Там же. Т. 15. Стб. 444.
174ДДГ.№9.С.26.
173 О дате см.: Назаров В.Д. Дмитровский удел в конце XIV - середине XV в. // Историческая география России: XII - начало XX в. М., 1975. С. 50-51, примеч. 27; Клюг Э. Указ. соч. С. 230-232.
11О дотличие от договора 1375 г., тверской князь именуется просто "братом", а не "молодшим братом" московского; сохранено обязательство тверских князей не претендовать на великое княжение владимирское, даже если татары будут им его "давати"176. Поскольку дошедшая до нас грамота адресована Василием Михаилу, обязательства московских князей по отношению к тверским не сохранились. Но в договоре 30-х годов XV в. Василия II с Борисом Александровичем Тверским (в этом случае имеется, наоборот, грамота тверского князя московскому) теми же словами, какими в грамоте 1399 г. говорится об отказе тверских князей от претензий на Москву, великое княжение и Великий Новгород, декларируется отказ московских князей претендовать на "Тферь и Кашин"177; поэтому можно полагать, что не сохранившаяся грамота 1399 г. с перечнем обязательств московских князей также содержала признание принадлежности Кашина Тверскому княжеству.
Таким образом, докончание 1399 г. касалось, по-видимому, обоих пунктов соглашения 1375 г., нарушенных Тверью после похода Тох-тамыша. В отношении великого княжения владимирского была подтверждена договоренность 1375 г., пункт же о Кашине был сформулирован прямо противоположным образом. Кроме того, московский князь признавал независимость Твери: это выражалось в именовании Михаила Александровича "братом" и признании за ним права самостоятельных сношений с Ордой178. Однако можно ли считать, что урегулирование московско-тверских отношений новым договором состоялось только в 1399 г.? Есть основания для отрицательного ответа на этот вопрос.
В докончании 1399 г. имеется пункт: "А что есмя воевал со царем, а положит на нас в том царь виноу, и тобе, брате, в том намъ не дати ничего, ни твоим детем, ни твоим внучатом, а в том намъ самимъ ведатися"179. У Василия было в XIV столетии лишь одно столкновение с Ордой — поход его брата Юрия Дмитриевича "на Болгары"180. Но, во-первых, это не была война с самим ханом, а договор 1399 г. в другом своем пункте четко разделяет вообще "рать татарскую" и рать, возглавляемую "царем": "А по грехом, пойдет на нас царь ратию, или рать татарьская..."181. Во-вторых, и главное, этот поход имел место в конце 1399 г.182, уже после смерти Михаила Александровича (26 августа 1399 г.)183. Очевидно, что упоминание "войны с царем" может иметь
176ДДГ.№15.С41.
177 Ср.: Там же. № 15. С. 41; № 37. С. 105-106.
178 Там же. №15. С. 41.
179 Там же.
180 По мнению А.Л. Хорошкевич, в договоре 1399 г. имелось в виду именно это событие (автор относит его к 1395 г.) (Хорошкевич АЛ. Политични наслидки Куликовськои битви // У1Ж. 1980. № 4. С. 54).
181 ДДГ. № 15. С. 41.
182 См. гл. 7.
183 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. Об. 389.
111 в виду только события 1382 г., когда действительно "сам царь" явился с войском в Северо-Восточную Русь, и московские князья, хотя и не приняли генерального сражения, оказали ему вооруженное сопротивле ние. Следовательно, пункт договора 1399 г. о возможных последствиях войны московского князя, от лица которого исходит грамота, с царем взят из докончания Михаила Александровича и Дмитрия Ивановича, заключенного после похода Тохтамыша184. Нарушение Михаилом обязательства не претендовать на великое княжение и неясная после смерти Василия Михайловича судьба Кашина требовали обновления договора. Датировать это не дошедшее до нас московско-тверское докончание следует, скорее всего, 1384 г., временем вскоре после возвращения Михаила из Орды, где Тохтамыш отказался отдать ему великое княжение владимирское, но, очевидно, предоставил право на выморочное Кашинское княжество и дал санкцию на независимость Твери от московского князя. Михаил вынужден был подтвердить свой отказ от претензий на великое княжение, а Дмитрию пришлось признать равный статус тверского князя и его права на Кашин.
Примечательно, как в целом сказано в договоре 1399 г. (а следовательно, очень вероятно, уже в 1384 г.) об отношениях с Ордой: "А быти нам, брате, на татары, и на Литву, и на немци, и на ляхи зао-динъ. А по грехомъ, пойдет на нас (т.е. на московских князей. — А.Г.) царь ратию, или рать татарьская, а всяду на конь самъ и своею братьею, и тобе, брате, послати ко мне на помочь свои два сына да два бра-танича, а сына ти одного у собя оставити... А что есмя воевал со царем, а положит на нас в том царь виноу, и тобе, брате, в том намъ не дата ничего, ни твоим детем, ни твоим внучатом, а в том намъ самимъ ведатися"185. С одной стороны, оборонительная война с татарами, в том числе и с их царем, воспринимается как само собой разумеющееся дело. С другой стороны, наступательные действия (как в договоре 1375 г.) не предусматриваются, и разграничиваются два варианта татарских походов: просто "рать татарская" и поход, возглавляемый самим царем. Война с царем, несмотря на ее допустимость, расценивается как провинность перед сюзереном, за которую тот вправе потребовать особую плату ("вина" в данном случае имеет смысл именно платы за вину, т.е. штрафа за совершенную провинность186).
Сопоставление "ордынских статей" договоров 1375 г. с Тверью, 1381 г. с Рязанью и 1399 (1384) гг. с Тверью показывает "медленное отступление" с позиции, занятой после "розмирья" с узурпатором-
184 Повтор данного пункта в договоре Василия с Михаилом был связан, очевидно, с тем, что Тохтамыш в 1399 г. пытался вернуть себе престол в Орде с помощью Витовта и вполне мог предъявить в случае успеха претензии к Василию, враждебно настроенному в этот период к великому князю литовскому (см. гл. 7).
185 ДДГ. № 15. С. 41. Упоминание "ляхов" следует считать вставкой 1399г.: до польско-литовской унии 1385 г. они вряд ли могли быть упомянуты в качестве потенциальных противников.
186 См. о значении слова "вина": Словарь древнерусского языка (Х1-Х1Увв.). М., 1988. Т. 1.С. 424-428.
112 Мамаем: от допустимости наступательных действий против Орды через формулировку общего характера (с уклоном в оборону) к чисто оборонительному соглашению. Тем не менее, это отступление не было возвратом к ситуации, существовавшей до "замятии": война с татарами рассматривается в общем ряду с войной против других иноземных соседей.
Таким образом, поход Тохтамыша, при всей тяжести понесенного Москвой удара, не был катастрофой. С политической точки зрения он не привел к капитуляции Москвы, а лишь несколько ослабил ее влияние в русских землях. Что касается сферы общественного сознания, то неподчинение великого князя Дмитрия узурпатору Мамаю еще не привело к сознательному отрицанию верховенства ордынского царя. С приходом к власти в Орде законного правителя, правда, была предпринята осторожная попытка построить с ним отношения, не прибегая к уплате выхода (формальное признание верховенства, но без фактического подчинения). Война 1382 г. привела к срыву этой попытки, но данный факт не оставил непоправимо тяжелого следа в мировосприятии: фактически было восстановлено "нормальное" положение — законному царю подчиняться и платить дань не зазорно.
Несмотря на то, что в 1384 г., явно для погашения взятых Москвой обязательств по уплате выхода, собиралась "дань тяжелая"187, Василий Дмитриевич продолжал удерживаться в Орде: вероятно, Тохтамыш опасался новых проявлений нелояльности со стороны Дмитрия Донского. В конце 1385 г. Василий сумел бежать в Подолию, оттуда перебрался в Литву и 19 января 1388 г. вернулся в Москву188. После этого великий князь почувствовал себя раскованнее и сразу же вмешался в нижегородские дела, до этого находившиеся под контролем Тохтамыша.
Уходя из русских пределов в 1382 г., хан отпустил одного из находившихся у него сыновей Дмитрия Константиновича Нижегородского — Семена — со своим послом (ханским шурином Шихматом) к отцу, а другого — Василия - увел с собой. Это было в начале сентября, а еще той же осенью 1382 г. брат Дмитрия Константиновича Борис, княживший в Городце, поехал в Орду. На следующий год к нему присоединился сын - Иван Борисович, и тогда же Дмитрий Константинович послал в Орду Семена189. По-видимому, Борис Константинович предъявил претензии на Нижний Новгород, стараясь обвинить старшего брата, тестя Дмитрия Донского, в союзничестве с московским князем, а Дмитрий Константинович пытался противодействовать проискам брата. Неизвестно, какое решение принял бы Тохтамыш, но 5 июля 1385 г. Дмитрий Константинович умер, и "царь же Тохтамыш то слы-шавъ въ Орде преставление его вдасть княжение Нижнего Новагорода
187 Приселков МЛ. Троицкая летопись. С. 427-428; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 149; Т. 4, ч. 1,вып. 1.С. 341.
188 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 152-153; Т. 18. С. 136-137. 189Там же. Т. 15, вып. 1. Стб. 147-148; Т. 18. С. 133-134.
ИЗ князю Борису" 190. Борис, как следующий за Дмитрием по старшинству среди князей суздальско-нижегородского дома, теперь с полным правом занял главный из столов, принадлежащих этой княжеской ветви.
Весной 1386 г. Борис Константинович вновь ходил в Орду и вернулся "тое же осени"191; в том же году Василий Дмитриевич пытался бежать из Орды, но был схвачен192. Очевидно, визит Бориса преследовал цель способствовать нейтрализации племянника — возможного соперника. Примерно в конце следующего, 1387 г. Борис послал в Орду своего сына Ивана, и после этого "прииде из Орды князь Василеи Дмитреевичь Суждальскыи, и поручи ему царь, вда ему Городець"193. Городец был прежде уделом Бориса Константиновича: очевидно, Борис хотел передать его сыну, но Тохтамыш не пожелал чрезмерно усиливать нижегородского князя и пожаловал Городец Василию. Сразу же после этого Василий и его брат Семен "собравше вой многи съ своей отчины, Суждальцы и Городчане, а у князя великого Дмитрия Ивановича испросиша себе силу, рать можайскую и звенигородскую и волотьскую, и приидоша къ Новугороду Нижнему на своего дядю въ великое говенье, марта въ 10 день, во вторникъ на похвальной недели, и стояша 5 день и умиришася; князь Борись сступися имъ волостей Новогородскихъ, а они ему отступишася его уделовъ"194. Исследователи единодушно считают, что после мартовского 1388 г. похода на Нижний Новгород нижегородским князем стал Василий Дмитриевич, а Борис вернулся в Городец195. Но летописный рассказ не дает оснований для такого вывода - в нем говорится не о занятии Василием нижегородского стола196, а об уступке Борисом племянникам "волостей новогородских", т.е. какой-то части территории Нижегородского
190 Приселков ММ- Троицкая летопись. С. 427 и примеч. 1.
191 Там же. С. 430 и примеч. 2; ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Сгб. 151; Т. 18. С. 136.
192 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Огб. 151; Т. 18. С. 136.
193 Там же. Т. 15, вып. 1. Сгб. 154; Т. 18. С. 137. В Рогожском летописце и Симеоновской летописи эти события помещены под 6896 мартовским годом, но следом за ними говорится о походе Василия в его брата Семена на Нижний Новгород, происшедшем в марте. Очевидно, что весь этот комплекс "нижегородских известий" датирован по последнему событию; следовательно, поездка Ивана в Орду и возвращение оттуда Василия имели место в конце 1387 - начале 1388 г.
194 Приселков МД. Троицкая летопись. С. 432 и примеч. 4; ср.: ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 154; Т. 18. С. 137. Из этого известия следует, что Семен Дмитриевич княжил в Суздале.
195 Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. 5. С. 59; Соловьев СМ. Соч. М., 1988. Кн. 2. С. 282; Экземплярский А.В. Указ. соч. СПб., 1891. Т. 2. С. 419; Пресняков А.Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 276; Насонов А.Н. Монголы и Русь. С. 136-137; Черепнин Л.В. Указ. соч. С. 648; Кучкин В А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. С. 230; Федоров-Давыдов ГА. Монеты Нижегородского княжества. М., 1989. С. 27-28,65.
196 Когда Борис вернулся из Орды в 1391 г., летописи говорят о его приезде без указания на то, что он после этого сел в Нижнем на княжение (ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 160; Т. 18. С. 141); это также свидетельствует, что в промежутке 1388-1391 гг. Борис нижегородского княжения не терял.
114 княжества197. В обмен Борису были возвращены "его уделы" — очевидно, какие-то территории в пределах Городецкого или Суздальского княжеств198. Правда, существует серия монет, приписываемых Василию Дмитриевичу, в которых он именуется "великим князем"199. Но даже если их атрибуция Василию Кирдяпе верна (есть и точка зрения, что это монеты Василия Дмитриевича Московского200), это может свидетельствовать не о вытеснении Василием Бориса из Нижнего Новгорода, а о том, что после получения "волостей новгородских" он стал считаться совладельцем Нижегородского княжества и тоже обрел право на титул великого князя.
Под 6897 г. в Рогожском летописце и Симеоновской летописи читается известие о новой поездке Бориса в Орду: "Того же лета князь Борисъ Костянтиновичь ходилъ въ Орду, а въ то время царь Токтамышь пошелъ на воину ратию на Темирь Аксака, князь же Борисъ стаже его на пути и иде съ нимъ въ дорогу 30 дней и потомъ царь, пощадевъ его, и уверну его отъ места, нарицаемого отъ Оурукътана, и повелъ ему безъ себе пребыти и дождати своего пришествиа въ Сарае, и самъ шедъ воева землю Темиръ Аксакову и градъ его далнии повоева, а самого не возможе дойти и възвратися пакы въ свои улусъ"201. Традиционно этот визит связывается со смертью Дмитрия Донского 19 мая 1389 г.: великий князь московский и владимирский в 1388г. поддержал Василия и Семена Дмитриевичей, придав им воинскую силу для похода на Нижний Новгород, теперь, когда Дмитриевичи лишились своего зятя и покровителя, Борис отправился к Тохтамышу с целью отмены невыгодного для него соглашения с племянниками марта 1388 г.202 Но дело в том, что хотя в летописях о поездке Бориса говорится после сообщения о смерти Дмитрия Ивановича, на самом деле она имела место ранее: поход Тохтамыша на Тимура, в котором пришлось принять участие нижегородскому князю, датируется концом 1388 - началом 1389 г.203; летописец поставил сообщение о поездке Бориса и походе Тохтамыша между известиями, имеющими даты 19 мая и 21 июля 6797 г., очевидно, потому, что именно в этот отрезок времени пришла весть о возвращении Тохтамыша "в свой улус". Таким образом, Борис отправился за помощью к хану вскоре после столкновения с племянниками в 1388 г.,
197 Возможно, речь идет о землях по р. Суре, которые позже, в 1393 г., уже после перехода Нижнего Новгорода к московскому князю, находились под властью Бориса (см.: Акты феодального землевладения и хозяйства М., 1951. Т. 1. № 229).
198 Позже, в XV в., потомки Бориса имели владения близ Суздаля (см.: АСЭИ. М., 1958. Т. 2. № 436,438, 444,446,450; М., 1964. Т. 3. № 480).
199 Орешников А.В. Русские монеты до 1547 г. М., 18%. С. 183-186. № 864-867, 869, 873, 874; Федоров-Давыдов ГЛ. Монеты Нижегородского княжества. С. 59-66.
200 См.: Федоров-Давыдов ГА Монеты Московской Руси. М., 1981. С. 58-59.
201 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Сгб. 156-157; ср. Т. 18. С. 139.
202 Карамзин Н.М Указ. соч. Т. 5. С. 71; Экземплярский А.В. Указ. соч. Т. 2. С. 420; Пресняков А Е. Указ. соч. С. 276; Кучкин ВА. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X-XIV вв. С. 230.
203 См.: Тизенгаузен В Г Указ. соч. Т. 2. С. 156-158.
115 еще при жизни Дмитрия Донского. Очевидно, он нес жалобу на племянников и их зятя и покровителя - великого князя.
В Новгородской IV и Софийской I летописях под 6897 г. имеется известие: "Князь Василеи Дмитреевичь оуеха отъ царя Тахтамыша за Яикъ"204. На это сообщение недавно обратил внимание Я.С. Лурье. Не сомневаясь, что речь идет о сыне Дмитрия Донского, он предположил, что в момент смерти отца Василий Дмитриевич находился в Орде; с этим обстоятельством, по мнению Я.С. Лурье, связано ограничение наследственных прав Василия в духовной грамоте Дмитрия Ивановича: судьба его старшего сына была неясна205. Но в Северо-Восточной Руси было два князя Василия Дмитриевича — московский и нижегородский; прежде всего нужно определить, какой из них имеется в виду205.
И летописи, восходящие к Троицкой (или ее протографу) - Рогожский летописец, Симеоновская летопись, Московский свод конца XV в., Ермолинская летопись, — и Новгородская первая летопись младшего извода (содержащая новгородский свод начала XV в.), и Новгородская IV с Софийской I летописи, имевшие общий протограф, в котором был соединен материал новгородского свода начала XV в. с текстом, восходящим к Троицкой летописи, указывают, что сын Дмитрия Московского вернулся в Москву 19 января 1388 (6795 мартовского) года207. 16 мая 1389 г., за три дня до смерти Дмитрия, у великого князя родился сын Константин, "и крести его князь Василеи, брать его старейший, да Мария Васильева тысяцского"208. Очевидно, что старший сын Дмитрия в момент кончины отца находился при нем, никакой неясности по поводу его судьбы не было. 15 августа 1389 г. Василий был посажен Тохтамышевым послом Шихматом на великое княжение Владимирское209. Промежуток от 19 мая до 15 августа, может быть, и достаточен, чтобы совершить поездку за Яик и обратно. Но Тохтамыш летом 1389 г. был в Поволжье, и в это время уехать от него за Яик означало отправиться в противоположном от Руси направлении. Речь явно идет о ситуации конца 1388 - начала 1389 г., когда Тохтамыш находился в походе на Тимура и пребывал восточнее Яика.
Если предположение о том, что под Василием Дмитриевичем, уехавшим от Тохтамыша за Яик, имеется в виду московский князь, на-
204 ПСРЛ. Т. 4, ч. 1, вып. 2. С 367; Т. 5. С. 243.
205 Лурье Я.С. Две истории Руси 15 века. СПб., 1994. С. 39,42,44,49, 86.
206 В Сокращенных сводах конца XV в. и Устюжской летописи (XVI в.) князь Василий, отъехавший за Яик, трактуется как Василий Московский (ПСРЛ. М.; Л., 1962. Т. 27. С. 257, 335; Л., 1982. Т. 37. С. 37). Но нет оснований видеть в этом нечто большее, чем интерпретацию позднейших сводчиков.
207 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 153; Т. 18. С. 137; Т. 25. С. 214; СПб., 1910. Т. 23. С. 131; N. 4, ч. 1, вып. 2. С. 348; Т. 5. С. 242-243; НШ. С. 381.
208 ПСРЛ. Т. 25, С. 215; Т. 15, вып. 1. Стб. 155-156; Т. 18. С. 138 (точная дата в Московском своде; в Рогожском летописце и Симеоновской летописи указано только время года - весна). Сообщение о рождении Константина помещено в статье 6896 мартовского года, но в перечне событий, происшедших позже зимы, т.е. весной уже 6897 (1389/90) г.
209 Там же. Т. 15. вып. 1. Сгб. 157; Т. 18. С. 139; Т. 25. С. 218; Т. 23. С. 132.
116 талкивается на неразрешимые хронологические противоречия, то при допущении, что речь идет о Василии Кирдяпе, все становится на свои места. Василий отправился в Орду одновременно со своим дядей, Борисом Константиновичем, чтобы попытаться воспрепятствовать его перетензиям. Увидев благосклонное отношение Тохтамыша к Борису, он предпочел уехать и вернуться на Русь210.
Пока Борис Нижегородский находился в Орде, а Тохтамыш ходил против Тимура, скончался великий князь Дмитрий Иванович; это произошло 19 мая 1389 г.211. В завещании Дмитрия (написанном незадолго до смерти) в связи с темой московско-ордынских отношений привлекают внимание два пункта. Во-первых, Дмитрий, в отличие от отца и деда, передает своему старшему сыну Василию власть не только над Московским княжеством, но и над великим княжеством Владимирским: "А се благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, вели кимъ княженьем"212. По мнению В.Д. Назарова, такой пункт не мог быть внесен без ведома Орды213. Если речь идет об утверждении в Орде духовной грамоты, это явно невозможно: нет оснований говорить о подобном акте даже в отношении духовных Ивана Калиты214. Если подразумевается ярлык, выданный Василию на великое княжение зара нее, при жизни Дмитрия (что не без оснований можно предполагать для Василия II и Ивана Ш), это также сомнительно: Василию пришлось бежать из Орды, после его возвращения в Москву нет данных об обмене посольствами с Тохтамышем, а вступление Василия на владимирский стол сопровождалось приездом посла (причем высокопоставленного - шурина Тохтамыша)215; последний, очевидно, и привез ярлык. Что можно предполагать - это то, что будущая передача великого княжения Дмитрием по наследству была оговорена соглашением, заключенным посольством Василия Дмитриевича в Орде в 1383 г. Передача великого княжения по завещанию в качестве отчины как бы завершила процесс слияния Московского и Владимирского княжеств, вехами которого были признание этого факта Литвой (1372) и Тверью (1375 и, после нарушения соглашения Михаилом Тверским, 1384).
Во-вторых, в духовную вошел следующий пункт: "А переменитъ Богъ Орду, дети мои не имуть давать выхода в Орду, и который сынъ мои возмет дань на своем уделе, то тому и есть"216. Незадолго до этого в докончании Дмитрия с Владимиром Андреевичем (25 марта 1389 г.)
210 Для этого из крупных рек Василию Кирдяпе действительно надо было форсировать только Яик, так как далее до Нижнего и Городца можно было добраться по Волге; а вот московскому князю пришлось бы переправляться и через последнюю, поэтому в отношении него указания об отъезде "за Яик" было бы явно недостаточно.
211 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Сгб. 156; Т. 18. С. 138.
212 ДДГ. № 12. С. 34.
213 История России: С древнейших времен до конца XVII века. М., 1996. С. 284.
214 См.: Мазуров А.Б. Утверждались ли духовные грамоты Ивана Калиты в Орде // ВИ. 1995. № 9.
215 ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Стб. 157; Т. 18. С. 139. 216ДДГ.№12.С. 36.
117 уже говорилось о возможном освобождении от власти Орды, но несколько иными словами: "А оже ны Богъ избавит, освободит от Орды, ино мне два жеребия, а тебе треть"217 (речь шла о распределении доходов с территории Московского княжества). Таким образом, в 1389 г. впервые фиксируется надежда, что при жизни нынешнего или следующего поколения отпадет необходимость уплаты выхода. Имеется в виду, скорее всего, повторение ситуации, реально имевшей место в 1374-1380 гг.: новое "неустроение" в Орде должно будет повлечь прекращение платежа дани.
Дмитрий Донской был тем правителем, при котором первенствующее положение Москвы в северных и восточных русских землях перестало жестко, напрямую зависеть от позиции Орды. Усилия Дмитрия Ивановича по превращению великого княжества Владимирского в "отчину" московских князей увенчались успехом. Восемь лет, с 1374 по 1382 г., Дмитрий правил фактически независимо, в том числе шесть - с 1374 до 1380 - даже формально не признавал власти ордынского правителя, бывшего, по представлениям того времени, незаконным. Но идея верховенства законного и реально правящего в Орде хана -"царя", его более высокого в сравнении с великим князем владимирским статуса сомнению еще не подвергалась.
Значение военных побед Дмитрия Донского над Ордой - в первую очередь на Куликовом поле - вышло далеко за рамки конкретных политических последствий (которые как раз были неоднозначны - разгром Мамая ускорил восстановление единства Орды, а понесенные русскими войсками потери не позволили эффективно противостоять Тохтамышу); Куликовская битва стала на века примером воинской доблести и вообще одним из ключевых пунктов исторического самосознания великорусской народности. Но, как это ни парадоксально, фактическое признание Ордой своей неспособности поколебать главенствующее положение Москвы в Северо-Восточной Руси стало результатом не Куликовской победы, а в целом неудачного для Дмитрия конфликта с Тохтамышем: законный "царь" был вынужден сделать то, что отказывались делать как прежние легитимные правители, так и Мамай — признать закрепление великого княжества Владимирского за московскими князьями. Дмитрию удалось обернуть военное поражение крупнейшей политической победой.
217 Там же. №11. С. 31.
