А.И. Демьянов

ИСТИННО ПРАВОСЛАВНОЕ ХРИСТИАНСТВО

Воронеж, 1977.

Введение

Глава I.
Социальные и идеологические предпосылки формирования истинно православного христианства

Глава II.
Особенности религиозного сознания и культа истинно православных христиан

Глава III.
Пути преодоления антиобщественной идеологии и деятельности последователей ИПХ

Заключение

Приложение

Литература

Введение

Одной из главных задач идеологической работы КПСС на современном этапе является преодоление пережитков прошлого в сознании некоторых советских людей и формирование всесторонне развитого человека коммунистического общества. "Без высокого уровня культуры, образования, общественной сознательности, внутренней зрелости людей,— указывал Л. И. Брежнев,— коммунизм невозможен, как невозможен он и без соответствующей материально-технической базы" (1). Наиболее живучими пережитками прошлого являются религиозные предрассудки и суеверия, которые уводят верующего в нереальный мир иллюзий и переживаний, мешают его активному участию в строительстве коммунизма.

Работа по преодолению этих пережитков требует строго научного подхода и применения самых разнообразных форм, методов и средств в системе атеистического воспитания. "Чтобы действовать с какими-либо шансами на успех,— писал К. Маркс,— надо знать тот материал, на который предстоит воздействовать" (2). Для успешного преодоления религиозности в сознании верующих необходимо учитывать не только пол, возраст, образование, социальную и национальную принадлежность, психологические особенности, но и особенности конфессиональные, т. е. к какому религиозному направлению относится тот или иной человек. "...К массам надо научиться подходить особенно терпеливо и осторожно,— писал В. И. Ленин,— чтобы уметь понять... своеобразные черты психологии каждого слоя, профессии и т. п. этой массы" (3). Очень важно в осуществлении дифференцированного подхода знание специфических особенностей последователей разнообразных групп, толков и направлений в современном религиозном сектантстве.

Достоверные сведения о религиозном сознании и поведении верующих атеисты получают в результате социологических исследований, широко проводимых в последние годы в нашей стране. Однако отдельные стороны мировоззрения верующих, а также некоторые религиозные группы и организации все еще недостаточно изучены. Одним из малоисследованных течений в современных религиозных верованиях является так называемое истинно православное христианство (ИПХ).

Истинно православное христианство начало складываться в самостоятельное религиозное течение в первые годы после Октябрьской революции. Оно явилось отражением в сознании наиболее темной и неразвитой части крестьянства той острой классовой борьбы, которая развернулась в советской деревне в годы гражданской войны и коллективизации. С другой стороны, оно представляло собой продукт раскола, происшедшего в русской православной церкви по вопросу об отношении к Советской власти, к новому, социалистическому,
строю.

Контрреволюционная деятельность православного духовенства хорошо изучена советскими исследователями религии и атеизма и в достаточной степени освещена в атеистической литературе. По этой теме написано несколько диссертаций (4), много содержательных статей и брошюр (5). Однако все эти работы не показывают, как отразилась церковная контрреволюция в обыденном сознании верующих масс, какое нашла проявление в жизни и деятельности приверженцев тихоновщины, так называемых истинно православных христиан.
Можно назвать лишь несколько статей и брошюр (6), в которых дана характеристика антисоветской деятельности федоровцев, иоаннитов, еноховцев и других групп православных верующих периода 20—30-х годов, составляющих в своей совокупности только часть истинно православного христианства.

Указанная литература представляет ценность для исследователя в том отношении, что ее авторы опирались в своих выводах на достоверные факты, взятые из жизни, из общения с верующими. Но, рассматривая деятельность религиозно-монархических групп с классовых позиций, в их связи с кулачеством и контрреволюцией, атеисты 20-х годов уделяли мало внимания изучению мировоззренческих вопросов, выявлению культовых, обрядовых и других отличий новоявленного течения от ортодоксальной православной церкви.

Недостаточная изученность процессов, происходящих в сознании наиболее темных и фанатичных масс верующих, характеристика их деятельности вне связи с церковной контрреволюцией и поспешность в терминологии и классификации приводили к тому, что некоторые атеисты 20-х годов необоснованно зачисляли все враждебно настроенные к Советской власти группы верующих, даже еще не успевших отпочковаться от православной церкви, в разряд сектантов. В результате искусственного деления православных верующих на секты и присвоения каждой из них своего наименования на территории Центрального Черноземья, если судить по архивным и литературным источникам, существовало более тридцати вновь образовавшихся сект (7). Классификация религиозных групп без должного изучения приводила к путанице их наименований и отличительных признаков. Так, федоровщина была известна под названиями краснодраконовцев, массаловцев. самарян, самосвятов, летунов и Федоровцев (8). Наблюдалось частое смешение новых православных течений с бегунством, скрытничеством и странничеством старообрядческого толка.

Со второй половины 30-х — вплоть до 60-х годов в атеистической литературе, за исключением двух-трех статей и брошюр (9), ИПХ не уделяется внимания. "...История их возникновения, их состав, организация, идеология, деятельность,— отмечает А. И. Клабанов,— оставались в научной, литературе "белым пятном" (10).

Впервые вопрос об изучении данного религиозного течения (в связи с его активизацией в послевоенные годы и усилением в нем мракобесия и фанатизма) был включен в программу исследований, проводившихся в 1959—1961 годах на территории Центрального Черноземья научными сотрудниками Института истории АН СССР под руководством известного исследователя и историка религиозного сектантства А. И. Клибанова.

По материалам исследований опубликовано несколько статей (11), в которых отражены организационные и методические вопросы проведения исследований, раскрыта реакционная сущность идеологии и антиобщественная деятельность . ИПХ, прослежены генетические связи с тихоновщиной, впервые дана правильная оценка истинно православного христианства как "внецерковного религиозного течения в православии" (12).

Однако усилия экспедиции АН СССР были направлены на изучение религиозного сектантства вообще, а не одного только истинно православного христианства, поэтому ее участники не имели возможности всесторонне и глубоко проанализировать особенности религиозного сознания приверженцев данного религиозного течения. Как отмечает один из участников экспедиции Л. Н. Митрохин, характеристики "истинного" православия на территории Центрального Черноземья и выводы о нем "...имеют строго локальное значение и было бы ошибкой распространять их без предварительного анализа на другие области" (13).

Истинно православное христианство не представляет собой единого течения с централизованным руководством, оно существует в виде групп, толков и направлений, имеющих свои специфические особенности. Поэтому по материалам изучения только ряда грунт трудно дать характеристику религиозного течения в целом.

Таким образом, истинно православное христианство за время своего существования не подверглось всестороннему изучению, на основе чего можно было бы иметь полное представление об этом явлении в русском православии. Многие вопросы, как например, вопрос о времени возникновения, о соотношении групп, толков и направлении в истинно православном христианстве, о его классификации являются не только малоисследованными, но и довольно запутанными. Так, одни атеисты утверждают, что группы ИПХ возникают в первые послереволюционные годы и оформляются в самостоятельное религиозное течение в середине 20-х годов, другие относят возникновение истинно православного христианства к периоду коллективизации, третьи — к середине 40-х годов.

Недостаточно изучены и многие стороны мировоззрения ИПХ, в особенности их эсхатологические и антихристологические (14) воззрения. Не вскрыты социальные и гносеологические корни возникновения и существования данного религиозного течения в условиях социалистического общества. Совершенно не отражены вопросы изменения религиозного сознания истинно православных христиан, не обобщены наиболее приемлемые формы и методы воспитательной работы с ними.

В результате малоизученности истинно православного христианства атеистам трудно выработать правильную, научно обоснованную методику воспитательной работы с его приверженцами, что помогло бы с наибольшей эффективностью преодолевать антиобщественные настроения в данном религиозном течении.

В предлагаемой работе на основе многолетнего опыта пребывания автора в одной из наиболее фанатичных и изуверских групп ИПХ, материалов проведенных им исследований, архивных документов и литературных источников делается попытка восполнить в какой-то степени пробел в изучении истинно православного христианства и осветить по мере возможности вопросы, не нашедшие отражения в атеистической литературе. Главное внимание обращается на такие вопросы, как: история возникновения и становления истинно православного христианства, его социальные и идеологические предпосылки, современное состояние и причины его существования в условиях социалистического общества; дается характеристика особенностей религиозного сознания, вероучения и культа ИПХ, соответствующее внимание уделяется методике проведения исследований и совершенствованию воспитательной работы с последователями этого религиозного течения.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Материалы XXIV съезда КПСС. М, 1972, с. 83.

2. Маркс К.и Энгельс Ф. Соч., т. 16, с. 195.

3. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 192.

4. См. Плаксин Р. Ю. Церковная контрреволюция 1917 — 1923 годов и борьба с ней. Л., 1968; Лягушина Э. Я. Борьба против антинародной деятельности православной церкви в годы гражданской войны иностранной интервенции. М., 1965, и др.

5. См. Кандидов Б. Церковь и гражданская война. М., 1931; ?е?сиц М. М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР. М., 1958; Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка "обновленческого" раскола русской православной церкви. Казань, 1970, и др.

6. См. Зарин П. Работа сектантов в Воронежской губернии.— "Антирелигиозник", 1928, № 1, 3; Навагинский С. Церковное подполье. Воронеж, 1929; По очагам сектантского мракобесия. М. — Л., 1931; Путинцев Ф. М. Политическая роль и тактика сект. М., 1935, а др.

7. Партийный архив Воронежской области (ПАВО). ф. 1, оп. 1, д. 1359, л. 32.

8. См. По очагам сектантского мракобесия. M — Л., 1931.

9. См. Абросенко К. П. Религия на службе контрреволюции в Сибири. Иркутск, 1938; Тубанов С. Церковь на службе врагов народа. Свердловск, 1940; Юрин А. Под маской религии. М, 1939.

10. Клибанов А. И. Религиозное сектантство в прошлом и настоящем. М., 1973, с. 168.

11. См. Клибанов А. И. Современное сектантство в Тамбовской: области.— "Вопросы истории религии и атеизма", т. VIII. М., 1960: Он же. Современное сектантство в Липецкой области. — Там же, т. X. М., 1962; Митрохин Л. Н. Реакционная идеология "истинно православной церкви" на Тамбовщине. — Там же, т. IX, М.. 1961; Никольская 3. А. К характеристике течения так называемых истинно православных христиан. — Там же.

12. Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность. М, 1969, с. 5.

13. Митрохин Л. Н. Изучение сектантства в Тамбовской области.— "Вопросы философии", 1960, № 1, с. 144.

14. Под этим термином мы подразумеваем взгляды на антихриста, бытующие среди последователей ИПХ.

ГЛАВА I
СОЦИАЛЬНЫЕ И ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФОРМИРОВАНИЯ
ИСТИННО ПРАВОСЛАВНОГО ХРИСТИАНСТВА

§ 1. СТАНОВЛЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ТЕЧЕНИЯ ИПХ

Социально-идеологические предпосылки возникновения ИПХ

Истинно православное христианство возникает и оформляется в самостоятельное религиозное течение на территории нашей страны не одновременно. Процесс выделения приверженцев "истинного" православия из лона православной церкви, начавшийся в первые годы после Октябрьской революции, закончился только к 40-м годам. Формирование же идеологии, в особенности эсхатологических и антихристологических воззрений в сознании темных верующих масс, .начинается в период первой русской революции, когда церковь с ее многочисленным аппаратом служителей культа прилагала все усилия к тому, чтобы отвлечь широкие народные массы от активного участия в революционной борьбе, сделать верующих ее непримиримыми врагами.

Православная церковь в царской России вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции была крупнейшим собственником и эксплуататором, она владела огромными земельными наделами, промышленными предприятиями, торговыми и учебными заведениями. В брошюре "К деревенской бедноте" В. И. Ленин писал, что "...у церквей и монастырей — около шести миллионов десятин земли. Наши попы проповедуют крестьянам нестяжание да воздержание, а сами набрали себе правдой и неправдой громадное количество земли" (1). Вполне естественно поэтому, что с первых же дней революции 1905 года церковь встала на защиту господствующих классов, на защиту своих собственных интересов.

Стараясь оказать наибольшее влияние на религиозное сознание верующих, церковники внушали им, что революция является "исчадием ада", делом рук сатаны и антихриста, запугивали скорым светопреставлением, грозили страшным судом и геенной огненной участникам крестьянских бунтов и восстаний.

Именно в этот период появляются многочисленные книжонки, статьи и брошюры (2), авторы которых — реакционеры всех мастей, стремятся опровергнуть учение марксизма, показать неосуществимость идей социализма в жизни. Почти в каждом церковном журнале, газете и даже листке можно было встретить статьи с апокалиптическими пророчествами об антихристе и светопреставлении.

Запугивая темное религиозное крестьянство страшными мифами и пророчествами, часть духовенства и сама воспринимала упадок и разложение прогнившего монархического строя, его деморализацию, как первые симптомы и признаки конца мира. "Теперь они, небо и земля,— писал один из церковников, напуганный революционными событиями 1905 года,— можно полагать, еще далеко не в старом возрасте, но и теперь слишком уже заметны в них следы разложения, следы ослабления производительной силы, частые землетрясения... Но все это только начало болезни, лишь предвестники страшных явлений на земле и на небе" (3). В серии статей под общим названием "О признаках кончины мира", опубликованных в "Рязанских епархиальных ведомостях", отмечалось, что "...кончина еще не наступила, а обнаружились ее первые симптомы" (4). "Везде все отцвело, одряхлело,— вторили им тамбовские церковники,— неспособно к дальнейшему движению" (5).

Картину страшных апокалиптических пророчеств церковники увязывали с приходом в мир антихриста. "Самым ясным признаком близости страшного суда,— вещали они, — будет пришествие в мир антихриста, который будет противником Христу и станет истреблять христианство" (6). Церковники старались внушить верующему, что идеи социализма являются лжеучением, а революционеры и большевики — лжепророками и предшественниками главного антихриста, готовящими ему смутами и революциями путь к воцарению (7).

Верующим внушалось, что только царское самодержавие, пока оно остается в силе, способно сдерживать распространение беззакония и противостоять пришествию в мир антихриста. "Если жидам, безбожникам и революционерам удастся сломить этот оплот православия,— утверждали церковники,— то они откроют широкий путь к предстоящей погибельной деятельности в мире последнего врага Христова на земле — антихриста" (8). Поэтому, проповедуя, что "...борьба с революцией есть борьба с дьяволом и его слугами (интеллигентами, социалистами, инородцами)", церковники призывали верующих во имя спасения монархии и веры христианской принимать участие в черносотенных погромах и грабежах, в расправе над революционерами.

Широкие народные массы, как известно, активно участвовали в борьбе не только против помещиков, но и против наиболее реакционной части духовенства. В период 1905—!907 годов наблюдалось много случаев, когда крестьяне самовольно отбирали и запахивали монастырские земли, избивали и прогоняли из приходов ненавистных им попов-черносотенцев, поджигали их имения, разрушали часовни (9). Однако некоторая часть запуганного апокалиптическими пророчествами крестьянства вместе с мелкой буржуазией,, служащими, лавочниками, кустарями, кулаками оказалась втянутой в русло церковной реакции. Именно из этой среды и формируются в русском православии группы илиодоровцев, иннокентьевцев, еноховцев, иоаннитов и некоторые другие.

Все эти дореволюционные новообразования явились следствием бессилия духовенства, которое в условиях разложения монархического строя и самой церкви встало на позиции клерикализма, усиленного насаждения эсхатологических и антихристологических воззрений среди верующих масс. Организаторами и руководителями этих групп были реакционнейшие черносотенцы-мракобесы — протоиерей Андреевского собора в Кронштадте Иоанн Кронштадтский, иеромонахи Илиодор, Иннокентий и другие официальные представители русской православной церкви.

Запугивая своих последователей пророчествами о близости конца света и пришествии в мир антихриста и проповедуя среди них отречение от земных благ, сами проповедники не гнушались брать приношения и путем всевозможных махинаций умножать свои богатства. Так, после смерти Иоанна Кронштадтского между его наследниками и Иоанновским монастырем возникла тяжба из-за сколоченного им с помощью различных махинаций огромного состояния (10).

В атеистической литературе до сих пор нет единого мнения о классификации еноховцев, иоаннитов и, других групп православных верующих, возникших в дооктябрьский период. Одни авторы считают их православными верующими, другие — сектантами, третьи воздерживаются от решения данного вопроса. "Лет сорок назад,— пишет, например, А. Юрии, - в Петербурге объявились полуцерковники, полусектанты иоанниты, называвшие себя так по имени своего руководителя Иоанна Кронштадтского" (11). А. Долотов отмечает, что "...было бы правильнее иоаннитов отнести к так называемым православным религиозным течениям, так как это течение являлось одним из видов поповщины последних лет царизма" (12). Среди церковников того времени также не было единого мнения по вопросу классификации иоаннитского движения. "Некоторые попы до революции,— писал по этому поводу Ф. Путинцев,— старались доказать, что иоанниты не секта, но остальные попы не соглашались признать иоаннитов православными. Так и остались они, православные люди, вне православной церкви" (13).

Вопрос о классификации иоаннитов, как и других толков в истинно православном христианстве, мы рассмотрим несколько ниже. Здесь же только отметим, что руководители и организаторы иоаннитства не ставили перед собой цели ревизовать или обновить официальное православное вероучение, расколоть церковь на группы и течения, а, наоборот, стремились сплотить ее в борьбе с революционным движением, иоаннитов же и подобных им фанатиков сделать опорой
наиболее реакционной клерикальной части духовенства. Иоанниты полностью сохранили православное вероучение, усилив в нем элементы эсхатологии и антихристологии.

В то же время иоаннитство является сложным новообразованием. Его последователи вышли далеко за рамки, которыми их хотели ограничить церковники. Если последние запугивали верующих только близящимся светопреставлением, то темная и суеверная масса религиозных фанатиков восприняла события 1905—1907 годов как начало свершения апокалиптических пророчеств. Усиленная пропаганда "чудес" Иоанна Кронштадтского привела к обожествлению его личности. Иоанниты считали Иоанна не святым пророком и чудотворцем, как того желало духовенство, а самим Иисусом Христом. После того как церковь и правительство начали преследовать иоаннитов и отлучать от церкви, некоторые из них вынуждены были отойти от нее и объявить царя антихристом, а священников лжепророками.

Однако в целом иоаннитство не вылилось в самостоятельную секту. Направляемое опытной рукой черносотенцев в русло церковной реакции, оно принесло царскому самодержавию и церкви определенную пользу в борьбе с революционными настроениями масс. "Благодаря своевременно принятым нами мерам пастырского воздействия, — высказывался по этому поводу один из священников Вятской губернии,— движение это не выродилось у нас в секту иоаннитов, так что результаты этого движения оказались для церковно-приходской жизни самые желательные" (14).

Имеют ли какое-нибудь отношение к истинно православному христианству эти дореволюционные новообразования? Авторы некоторых статей и брошюр указывают на родство и близость групп ИПХ с имяславцами, еноховцами, иоаннитами и другими православными группами этого толка. Но изучая только отдельные группы, большинство авторов рассматривают их не в плане возникновения и формирования идеологии "истинного" православия, а как различные сектантские направления, хотя и родственные друг другу.

На наш взгляд, между процессами, происходившими в русском православии в дооктябрьский период и в первые годы после Октябрьской революции, существует прямая связь. В годы первой русской революции выковывался идеологический арсенал церкви, к которому она прибегала несколько позже в борьбе против Советской власти, в это же время как продукт деятельности церковников-мракобесов возникают группы фанатиков, продолжившие свою черносотенную деятельность после революции. Восприняв приход к власти большевиков как приход в мир главного антихриста, иоанниты и другие подобные им оказались на стороне реакционной, открыто монархической части духовенства. Можно привести множество примеров антисоветской деятельности иоаннитов и еноховцев, которые выступали в авангарде иосифлянства, буевщины и других тихоновских группировок (15).

Как показывают архивные документы и литературные источники, только некоторые группы иоаннитов и еноховцев существовали обособленными толками в истинно православном христианстве. Основная же масса их приверженцев, внеся в "истинное" православие элементы обожествления Иоанна Кронштадтского, растворилась в нем. При проведении исследования нам не удалось обнаружить на территории Центрального Черноземья существовавшие здесь ранее группы иоаннитов.

Из бесед выяснилось, что ни в культовом, ни в догматическом отношении ИПХ и иоанниты не отличаются друг от друга. Единственным различием между ними когда-то являлось обожествление иоаннитами Иоанна Кронштадтского. Однако обожествление отдельных лиц — явление характерное и для других групп и толков ИПХ. Тем более, что и это различие, в результате особого почитания культа Иоанна всеми без исключения разновидностями "истинного" православия, постепенно сошло на нет. У многих приверженцев ИПХ имеется рукописное сочинение "Видения Иоанна Кронштадтского", во многих домах рядом с иконами висят портреты этого черносотенного иерея.

Таким образом, дооктябрьский период в жизни русской православной церкви является предысторией возникновения и формирования так называемого истинно православного христианства. Именно в это время формируются эсхатологические и антихристологические воззрения в идеологии "истинного" православия, возникают первые группы его предшественников.

Возникновение и деятельность ИПХ в 20-е годы

Анализ церковно-монархической и черносотенной литературы показывает, что если в преддверии революции церковники запугивали верующих якобы приближающимся светопреставлением, то после революции они объявили, что страшные апокалиптические пророчества свершились, в мир, в лице Советской власти, пришел антихрист. "Воцарившийся антихрист,— внушали они верующим,— всех до единого будет принуждать к принятию начертания, всячески будет склонять к отвержению креста Христова" (16). Стараясь вызвать у верующих ненависть к Советской власти, монархисты всех мастей проповедовали: "Колокольный звон тогда смолкнет, святые таинства совершаться не будут, покойники будут зарываться в, землю не отпетыми" (17). В одной из листовок, составителем которой был реакционер Сперанский, говорилось, что "...придут комиссары, которые наложат всем начертание на чело их, на руку их. Никому нельзя будет ни продавать, ни покупать, если кто не имеет этого начертания" (18).

Церковная контрреволюция, как известно, заключалась не только в запугивании верующих мифами об антихристе и скорой кончине мира, но и в активном противодействии всем мероприятиям Советской власти "Церковь должна поднять и крест и палицу свою против этой гидры,— говорилось в одном из воззваний,— как подняла бы она все оружие свое против антихриста (19). Глава православной церкви патриарх Тихон объявил Советскую власть властью апокалиптического зверя, сатаны и антихриста. Он заклинал "...верных чад не вступать с. таковыми извергами рода человеческого (т. е. большевиками.— А. Д.) в какое-либо общение" и звал все православное христианство идти на защиту "оскорбляемой и угнетенной" церкви от антихриста (20). В послании, распространенном в годы гражданской войны на Юго-Востоке России, говорилось, что "государство Российское становится царством зверя, державой антихристовой. Русский народ должен разрушить это царство зверя и восстановить православное
царство под водительством церкви Христовой" (21). Местным священнослужителям давалось указание "...разъяснять всем православным не только в храмах, но и на рынках, площадях и везде, где можно, что церковь православная терпит гонение, и создавать из истинных сынов церкви духовных борцов" (22).

Лишенное богатств и привилегий духовенство не за страх, а за совесть всеми силами старалось противодействовать проведению в жизнь мероприятий Советской власти. Большую роль в распространении эсхатологических воззрений сыграло монашество. Значительная часть не привыкших к труду тунеядцев после закрытия монастырей осела в их окрестностях у всякого рода близких им по духу людей, сделав своей основной профессией кликушество и распространение слухов об антихристе и кончине мира.

Под непосредственным влиянием церковников в этот период возникают многочисленные группы религиозных фанатиков, состоящие в основном из лавочников, торговцев, кустарей, кликуш, а также некоторой части наиболее темного, забитого религиозными предрассудками крестьянства.
Особую активность в борьбе против мероприятий Советской власти на территории Центрального Черноземья проявляли группы верующих тихоновского направления, известные в атеистической литературе 20-х годов под названиями федоровцев, массаловцев, самарян, чердашников, имяславцев, еноховцев и др. Усиление "истинного" православия в этом районе можно объяснить следующими причинами.

Центрально-Черноземная область была одной из наиболее отсталых аграрных областей нашей страны. В общем валовом доходе доля сельского хозяйства в 1927 году составляла 74%. Население было сосредоточено главным образом в сельской местности (90,5%) (23). После окончания гражданской войны сельское хозяйство здесь пришло в упадок. "Более половины крестьянских дворов не имели лошадей. Соха и деревянная борона стали основными орудиями обработки земли. Посевные площади сократились на 44 процента. Резко снизилась урожайность. Хозяйство крестьян принимало полунатуральный характер" (24).

Низким был и культурный уровень населения ЦЧО. Так, если в стране уровень грамотности населения по переписи 1926 года в среднем составлял 39,6%, то в ЦЧО —37,8%, т. е. немногим более одной трети населения было грамотным25. Более 45% детей школьного возраста в эти годы не учились в школе. Намного меньше по сравнению с другими областями РСФСР было здесь и культпросветучреждений. Так, если по РСФСР одна изба-читальня приходилась на 8046 человек, то по области — на 18436, одна библиотека соответственно— на 6243 и на 14340 человек (26).

В тяжелых условиях послевоенной разрухи на территории Центрального Черноземья продолжалась острая классовая борьба. Так, в Тамбовской губернии вспыхнул эсеровский мятеж под руководством Антонова, в результате которого и без того обескровленная губерния дошла до полного разорения. В Воронежской губернии, в районе Калитвы, орудовали банды Колесникова. На территорию ЦЧО совершали налеты банды из соседних Харьковской губернии и Донской области. Бесчинствовали, терроризируя население и уничтожая работников органов власти, местные банды (27).

Большую численность приверженцев "истинного" православия в Центральном Черноземье можно объяснить также активной деятельностью церковников тихоновского направления. Так, в Воронежской губернии к концу 1925 года было 7778 групп и обществ тихоновского направления и 259 обновленческого (28). Такое же примерно соотношение сохранилось и к 1928 году. В отдельных уездах губернии перевес сил тихоновского направления был еще более значительным. Например, в Богучарском уезде, откуда распространилось федоровское движение, тихоновских церквей было 136, а обновленческой ни одной (29).

В условиях послевоенной разрухи и белого террора тихоновцам всех мастей легче было проводить антисоветскую агитацию среди темного и малокультурного верующего крестьянства. Значительная часть престарелых ИПХ Центрального Черноземья в беседах с автором так ответила на вопрос о причинах их вступления в антиобщественные организации.

"Время было смутное. Изо дня в день ожидали, что вернутся белые, отберут землю и повесят. Лучше было отойти от всего и молиться богу".

Этими, а также рядом других причин можно объяснить распространение эсхатологических настроений среди части верующего крестьянства, активизацию антисоветской деятельности монархических групп тихоновского направления на территории Центрального Черноземья.

В рамках данной работы мы не имеем возможности показать все многообразие контрреволюционной деятельности религиозных группировок тихоновского направления.

Рассмотрим кратко деятельность лишь некоторых из них.

Одной из первых групп истинно православного направления, именовавшей себя "Правильный путь ко спасению", была группа верующих бывшего Никитовского района ЦЧО (ныне Алексеевский район Белгородской области). Она возникла в 1921 году. Группа насчитывала около 300 человек, руководил ею некий Поддубный с Северного Кавказа. Значительная часть приверженцев группы, уйдя от "загаженного антихристом мира", жила в лесу, где под видом богослужений устраивала антисоветские сборища. Наиболее активные из ее приверженцев проповедовали среди верующего населения скорое падение Советской власти и светопреставление.

В ходе следствия, которое велось по поводу антисоветской деятельности этой группы, выяснилась идеология ее последователей. "Я считаю себя христианином истинно православной церкви,— заявил на допросе один из активистов группы Степанов.— Читая слово божье, я пришел к убеждению, что колхозы — это дело рук нечистого, и они богом не благословлены" (30). С самого начала своего существования члены группы встали на сторону тихоновцев. "Я узнал, что церковь раскололась на разные течения,— заявил Поддубный,— тогда я решил отойти от церкви и остаться христианином истинно православной церкви, какая была до революции" (31).

В своей антисоветской деятельности фанатики старались всеми силами организовать верующих для отпора Советской власти, защитить "истинную" веру Христову "от поругания" и мечтали о возврате к монархическому строю. "Наш народ неорганизован,— заявлял Степанов,— а если бы он был организован, то не разоряли бы церковь и не раскулачивали бы людей. Мы, как христиане истинно православной церкви, составляя меньшинство, являемся людьми организованными" (32)

Наибольшее распространение в южных районах ЦЧО в 20-е годы имело религиозно-монархическое движение федоровцев. Организаторами данного новообразования были монахи Ново-Донского монастыря во главе со священником Новолиманской церкви Вениамином и местные кулаки. Для разжигания антисоветских настроений среди верующих масс они использовали "чудеса" и "пророчества" полусумасшедшего монаха Федора Рыбалкина.

Основу деятельности федоровцев составляла борьба против всех мероприятий Советской власти. Надеясь на скорый приход "белых всадников", т. е. белогвардейцев, федоровцы закупали и прятали оружие, поджигали дома активистов и не вступивших в религиозные группы жителей. Они проводили агитацию против хлебозаготовок, самообложения, советской школы, культпросветучреждений, тракторных колонн и колхозов. "СССР в конце концов рухнет,— проповедовали они,— и будет плохо тем, кто шел против нашего закона. Поступайте в ряды федоровцев, только измените закон, кушайте и молитесь обыкновенно. Нам идет помощь из-за границы. Долой Советскую власть (33).

Возникновение и деятельность федоровщины совпали с борьбой церковных группировок, в которой федоровцы, как ярые сторонники тихоновщины, приняли активное участие. Они бойкотировали обновленческих священников, распускали о них самые меленые слухи, а в ряде случаев изгоняли их из приходов. Так, когда в Новую Калитву прислали попа-обовленца, федоровцы не только отказывались от посещения церкви, но и направили одного из вожаков к Воронежскому епископу Владимиру с просьбой о восстановлении в правах священника-тихоновца. Поэтому нет ничего особенного в том, например, что в Богучарском уезде не было ни одного обновленческого прихода (34). Отношение федоровцев к обновленческой церкви высказал на одном из допросов Аторкин, заявивший, что "федоровцы, хотя и связаны с церковью, но не каждого попа признают за наставника, потому что многие попы закрутили с Советской властью и отошли от православия" (35), В ходе судебного процесса, состоявшегося над федоровцам в Воронеже в 1928 году, была вскрыта социально-политическая направленность идеологии федоровщины и контрреволюционная деятельность ее последователей. Общественные обвинители дали оценку федоровщины, как "сконцентрированного проявления церковной контрреволюции", "одного из подпольев тихоновской церкви" (36).

Однако и после распада основного ядра федоровщинг не прекратила своего существования. В 1930 году на юге ЦЧО была раскрыта вторая, родственная ей организация, опирающаяся в своей деятельности на антисоветские элементы Северного Кавказа, Кубани, Украины. Если в первой организации для разжигания религиозного фанатизма и антисоветизма в массах церковниками и кулачеством были использованы "чудеса" и проповеди Рыбалкина, то во второй — "чудесно" спасшиеся члены царского дома.

Активную борьбу против мероприятий Советской власти на территории ЦЧО в 20-е годы проводили также стефановцы, массаловцы, самаряне, чердашники, иоанниты, имяславцы, последователи групп "Ревнителей церкви", "Козловского подполья" и другие, в своей антисоветской деятельности прикрывающиеся лозунгами защиты "истинного" православия от пришедшего якобы в мир антихриста.

Истинно православное христианство начинает формироваться в период 20-х годов не только на территории Центрального Черноземья, но и в ряде других районов нашей страны. Так, в начале 20-х годов возникают группы "истинных" в Татарской и Мордовской АССР (37), в Брянской области начинают свою деятельность евлампиевцы (38), в Вологодской — ерофеевцы (39), в Иваново-Вознесенской — скрытники и васильевцы (40).

В результате успешного восстановления народного хозяйства и упрочения Советской власти контрреволюционная деятельность церковно-монархических группировок тихоновского направления постепенно сошла на нет. Наиболее реакционные вожаки и организаторы "истинного" православия из среды кулачества, монашества и духовенства за антисоветскую деятельность были преданы суду и наказаны в соответствии с законодательством. Но созданные ими группы не прекратили своего существования, их последователи не измелили своих взглядов, а лишь временно отступили и притаились. С периода коллективизации начинается новый этап в деятельности истинно православного христианства.

Кратко подводя итоги сказанному, следует отметить, что группы последователей "истинного" православия начинают возникать при непосредственном участии наиболее реакционной части монашества, кулачества и духовенства в первые годы после Октябрьской революции. Как показывает история церковной контрреволюции, сначала в религиозном сознании "истинных" формируются эсхатологические и антихристологические воззрения и тесно связанные с ними антисоветские убеждения, а потом уже, по мере отхода части духовенства от борьбы против Советской власти, и антицерковные взгляды.

Одной из особенностей большинства разновидностей истинно православного христианства периода 20-х годов является то, что их антисоветская деятельность шла в общем русле церковной контрреволюции. Считая "истинными" только церкви тихоновского направления, приверженцы ИПХ по-прежнему посещали их и вместе с реакционным духовенством боролись против Советской власти и обновленчества.

Являлись ли религиозно-монархические группы верующих этого периода отдельными сектами в русском православии, как утверждают многие атеисты?

Все перечисленные нами группы верующих вплоть до незначительных мелочей и тонкостей, за исключением своих особых наименований и обожествления некоторыми из них новоявленных "святых", похожи друг на друга. Марфы, Вениамины, Иваны, Федоры и прочие религиозные фанатики к монархисты не внесли ничего нового в официальное церковное вероучение, наоборот, они отстаивали чистоту "веры евангельской" в борьбе против обновленчества и антихриста. Поэтому по одному только признаку контрреволюционной деятельности и различиям в названиях (которые часто давали им сами же атеисты), без глубокого анализа вероучения и культа нельзя искусственно зачислять православных верующих в разряд сектантов.

Имеют ли какое-нибудь отношение рассматриваемые группы 20-х годов к современному истинно православному христианству? Многие атеисты утверждают, что группы федоровцев, самарян, иоаннитов и другие распались, а в 40-е годы на их обломках в русском православии возникло новое религиозное течение, похожее в идеологическом отношении на своих предшественников. Так ли это? На наш взгляд, нельзя делить последователей "истинного" православия обоих периодов на разные, хотя и похожие друг на друга, религиозные организаций. Во-первых, они не имеют различий ни в культовом, ни в мировоззренческом отношениях. Во-вторых, часть групп ИПХ, возникших в 20-е годы, сохранилась до настоящего времени под своими названиями. Они, как и раньше, являются разновидностями религиозного течения ИПХ, И, в-третьих, живы многие члены религиозно-монархических групп 20-х годов, по-прежнему сохранившие в своем сознании основные принципы идеологии "истинного" православия. Так, из 1360 обследованных автором ИПХ 707 человек, что составляет свыше 50%, в возрасте от 60 лет и старше. Из бесед выяснилось, что большинство верующих этого возраста стали приверженцами "истинного" православия в 20—30-е годы.

Истинно православное христианство в период коллективизации и в годы первых пятилеток

С момента прихода к церковному управлению митрополита Сергия и опубликования его известного послания "Пастырям и пастве" (41) начинается новый период в деятельности истинно православного христианства. Это — последний этап открытой борьбы тихоновских группировок против Советской власти и духовенства Сергиевской ориентации, примирившегося с социалистическим строем. Данные события церковной жизни совпали с острой классовой борьбой, развернувшейся в деревне в годы коллективизации.

Наиболее махровые церковники-мракобесы, несмотря на предсмертное раскаяние патриарха Тихона, осудили Сергия за его лояльное отношение к Советской власти и на этой основе порвали с ним. Новую оппозицию возглавили Ленинградский митрополит Иосиф Петровых и один из кандидатов в патриаршие местоблюстители митрополит Агафангел. В послании Сергию от 4 марта 1928 года группа реакционных иерархов писала: "Отныне отделяемся от Вас и отказываемся признать за Вами и за Вашим "Синодом" право на управление Церковью ... Мы остаемся во всем верными и послушными чадами Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви..." (42).

Участники новой оппозиции стремились вернуть церковь на прежний контрреволюционный путь. "Ваше государство,— писал в воззвании епископ Вениамин,— открыто начертало на своем знамени безбожие, борьбу до победного конца, до смерти религии. Церковь никогда не сможет сказать такому правительству: я с вашим правительством, я с вашим народом" (43). По мнению мракобесов, "церковь должна определить себя в духовной борьбе с такой властью" (44).

Объявив себя единственными хранителями неповерженного православия, церковные группировки во главе с Иосифом Петровых повели ожесточенную борьбу против коллективизации и других мероприятий Советской власти. Под видом борьбы с "сатанизмом" иосифляне организовывали кулаков и мелких торговцев на борьбу с победоносным социалистическим строительством. Они бросили сотни монахов, иоаннитов, юродивых и "блаженных" в села для проведения там разнузданной агитации об антихристе и скором конце света (45).

Однако последняя вспышка церковной контрреволюции длилась недолго. После смерти Агафангела Сергий упразднил так называемую Ярославскую церковную область. В 1930 году раскололась и Ленинградская автокефалия, возглавляемая Иосифом Петровых, сам же он за антисоветскую деятельность был предан суду. Таким образом, реакционное духовенство не создало, да и не могло создать в условиях нового, социалистического строя "истинно православной церкви" как таковой. Следуя предписанию митрополита Сергия (46), оно могло только отказаться от управления церковью. Порвав с церковью Сергиевской ориентации и признав ее греховной и безблагодатной, реакционные священники объявили только себя единственными представителями "Святой соборной и апостольской церкви" тихоновского направления, которая на всем протяжении существования истинно православного христианства являлась и является идеалом для его последователей.

После поражения последних тихоновских группировок, наметившийся в 20-е годы отход "истинных" христиан от церкви принимает более определенный характер. Если раньше они порывали только с обновленческой церковью, то теперь вслед за реакционным духовенством порывают и с церковью сергиевской ориентации. Для того чтобы скомпрометировать в глазах верующих церковь, ставшую на лояльные позиции по отношению к Советской власти, фанатики используют различные измышления, сновидения, "святые письма", "обновление икон" и т. д. "Какой-то голос сказал мне,— проповедовала одна из активисток иосифлянства,— уйди из обновленческого храма, уйди и из Сергиевского" (47). Большую роль в отходе истинно православных христиан от церкви сыграло распространенное среди них рукописное сочинение "Видение Иоанна Кронштадтского", в котором излагались клеветнические измышления против Советской власти и обновленческой церкви.

Против нового курса митрополита Сергия выступили не только ярославские и ленинградские реакционеры. Подобные выступления наблюдались на Урале, Нижней и Средней Волге, в Горьковской, Ивановской, Барнаульской, Курской, Иркутской и других епархиях русской православной церкви (48).

В Центральном Черноземье в это время также возникает контрреволюционная религиозная организация, получившая по имени ее руководителя Воронежского епископа Алексея Буя наименование буевщины. Деятельность и связи данной организации распространяются на территорию Украины, Дона, Кубани, Северного Кавказа (49), прослеживаются связи с ленинградской церковной оппозицией.

Буевщина, как и иосифлянство, была одним из локальных выступлений церковников против Советской власти, одним из звеньев общей цепи церковной контрреволюции на последнем этапе ее существования. В своей антисоветской деятельности буевцы ориентировались прежде всего на кулачество, которое так же, как и реакционное духовенство, ожесточенно сопротивлялось всем мероприятиям Советской власти.

Программа буевской организации в конце 20-х — начале 30-х годов, направленная на срыв коллективизации, осуществлялась самыми различными способами. Например, для этой цели использовались имеющиеся в распоряжении буевцев православные храмы. Известно, что из храмов, числившихся в Центрально-Черноземной области в конце 20-х годов, некоторая часть были буевскими (50). Инструктируемые Алексеем Буем священники во время исповеди обязывали крестьян порывать с колхозами, в противном случае не давали им отпущения грехов. Так, один из священников заявил: "Много приходило колхозников, которые каялись нам в грехах, что они состояли в колхозе, грех мы им прощали, и они после этого выходили из своих колхозов" (51).

Наиболее излюбленным приемом буевцев в работе с темным религиозным крестьянством было запугивание антихристом, скорым концом света и геенной огненной. "Надо разъяснять и убеждать народ в том,— поучал епископ Буй,— что Советская власть, как власть безбожная, и дело творит безбожное, только угодное антихристу. Истинный христианин не должен слушаться Советской власти, а главное не идти в колхоз" (52). Следуя таким наставлениям, десятки юродивых, кликуш и "пророков" расходились по селам и распускали среди крестьян самые нелепые слухи о том, что в колхозах будут общие жены и все будут спать под одним одеялом, что детей будут отбирать и ставить им на лоб печать антихристову, что стариков будут перегонять на мыло, а волосы, вместо шерсти, менять в Америке на тракторы и т. д. (53)

В результате активной буевской агитации наиболее темная часть крестьянства по религиозным убеждениям не вступила в колхозы. Наблюдались случаи выхода верующих из колхозов. Буевцам в союзе с кулачеством удалось спровоцировать на религиозной почве и ряд антиколхозных выступлений (54). Однако срыва коллективизации и развала колхозов им добиться не удалось. Не удалось добиться буевцам и объединения всех групп, толков и направлений "истинного" православия Центрального Черноземья в одну централизованную организацию. К 1932 году активная деятельность буевщины прекратилась.

Наряду с буевщиной в начале 30-х годов в ЦЧО активизировались группы стефановцев, последователей "Правильного пути ко спасению", "Ревнителей церкви" и др.(55) Наиболее активным в это время являлось истинно православное христианство "Козловского подполья", которое примыкало к буевщине и было одним из его объединений.

Усиление и активизация последователей "истинного" православия города Козлова (ныне Мичуринск) объясняется следующими причинами. Во-первых, на территории города до революции располагались два монастыря и 14 церквей, после закрытия которых многочисленное монашество и духовенство тихоновского направления осело в городе, неся в массы эсхатологические и антихристологические воззрения. Во-вторых, в 20—30-е годы в Козлов из окрестных деревень переселилось значительное число раскулаченных элементов, а также не вступивших в колхозы религиозных фанатиков. Как показали результаты исследований, только около 20% мичуринских "истинных" являются коренными жителями, остальные переселились сюда из соседних районов.

Родословная мичуринской группы ИПХ идет не от буевщины, а от организованного священником Сосновским и архимандритом Кольцовым (Илларием) в 1921 году так называемого "Никитовского раскола", последователями которого были тихоновские священники, монашествующие элементы, торговцы, кулачество и просто фанатичные верующие. С 1928 года истинно православное христианство Козлова раскололось на два течения. Одна часть "истинных" посещала церкви вплоть до 40-х годов, т. е. до того времени, пока в некоторых из них служили священники-тихоновцы. Другая после опубликования послания Сергия сразу же порвала с церковью. "Наша организация стала существовать с того момента,— заявила одна из активисток этого направления,— как закрылась Никитовская церковь (центр религиозной контрреволюции в Козлове.— А. Д.). Мы считаем все те церкви, которые подчиняются митрополиту Сергию, не православными, так как они перешли на сторону Советской власти" (56). Некоторые группы этого направления состояли в тесной связи с буевщиной. "Мы, истинно православные христиане, как ученики Петра (Крутицкого.— А. Д.) и епископа Алексея (Буя.— А. Д.),— заявила П. Филатова,— тоже являемся противниками Советской власти и не должны признавать ее как власть" (57).

Ортодоксальной православной церкви Сергиевской ориентации истинно православные христиане противопоставили домашние "церковки" и "монастырьки", так называемые "святые" места и источники, где они справляли богослужения, произносили проповеди антисоветского содержания, осуществляли связи с другими группами своих единомышленников.

Некоторая часть духовенства, порвавшая с церковью Сергиевского направления, нашла себе пристанище в истинно православном христианстве. В ряде групп ИПХ был свой священник, который исполнял религиозные потребности "истинных" и содержался за их счет. Священники выступали в роли идеологов, фактическими же руководителями, как правило, являлись владельцы "монастырьков" и "молелен". 1Нежду последними шла постоянная непримиримая борьба из-за духовных наставников. Ведь в той группе, где имелся свой священник, было больше последователей, а значит к больше доходов. Некоторые попы, скомпрометировавшие себя антисоветской деятельностью, сребролюбием и аморальным поведением, часто меняли место пребывания и проповедовали "истинное" православие во многих группах ИПХ, Наглядной характеристикой подпольной деятельности священников-тихоновцев является высказывание Тимофеевой, одной из активисток мичуринских ИПХ. "Батюшки у нас теперь нет,— говорила она,— он далеко уехал, ему тут быть нельзя. Он у нас как сеятель, в одном месте посеет православие, уезжает в другое, в другом месте посеет — уезжает в третье, а как настанет время, жатва поспеет, тогда и будет пожинать ее" (58).

Деятельность истинно православного христианства Мичуринска в связи с арестами вожаков к проповедников к концу 30-х годов несколько затихает, однако вновь усиливается к концу 40-х годов. Часть его последователей остается на позициях "истинного" православия и в настоящее время.

Разоблаченное в глазах народа и прекратившее активную деятельность в одном районе страны, истинно православное христианство с новой силой вспыхивает в другом. Надолго затихнув после ряда судебных процессов в Воронежской области, просуществовав в активной форме вплоть до 40-х годов в Мичуринске, ИПХ усиливают свою антиобщественную деятельность с середины 30-х вплоть до 50-х годов на территории Липецкой области. Сюда, после распада федоровщины, буевщины, "Козловского подполья", перемещается наиболее мощный очаг истинно православного христианства.

Идеологом и организатором липецких ИПХ был епископ Уар и его ближайшие сподвижники кулаки Фарафонов, Заволюев, Федор и Дмитрий Чесноковы. В поучениях и наставлениях епископ Уар говорил, что "пришло то время, о котором говорилось две тысячи лет тому назад господом богом и учениками. Антихрист наставил свои сети-колхозы и хочет втянуть, опутать этими сетями всех православных. Но православные этого делать не должны, надо бороться с лукавым" (59). Вместе с этим Уар давал практические советы по организации групп ИПХ. "Мы должны выполнять волю божью,— говорил он,— собирать верующих и молиться вместе, читать и распространять учение Христа. Молиться должны тайно" (60).

Первые группы истинно православных христиан начали возникать и формироваться на территории Липецкой области в годы коллективизации (61). С благословения епископа Уара они создавались в Трубетчинском, Лебедянском, Липецком районах области. Активистам удалось привлечь в свои группы не только единоличников, но и некоторых колхозников. Уже к середине 30-х годов в области насчитывалось свыше 300 активных приверженцев ИПХ (62). В 1935 году за организацию массовых выступлений и агитацию против колхозов епископ Уар и его сподвижники были привлечены к уголовной ответственности. После этого деятельность липецких ИПХ несколько затихает, однако вновь усиливается к концу 30-х годов. В это время группы приверженцев "истинного" православия создаются в Добровском, Краснянском и других районах области. Численность их доходит до 400 человек.

После успешного завершения коллективизации и ликвидации кулачества как класса, открытая антисоветская деятельность "истинных" прекращается. Однако группы их последователей продолжали существовать. "Если церковники и сектанты,— отмечал Ф. Олещук,— сейчас меньше, чем раньше, открыто ругают Советскую власть, открыто призывают население не подчиняться декретам Советского правительства, то ни в коей мере не значит, что они ту же самую работу не проводят другими, более скрытыми, более завуалированными методами. Времена иные и методы иные" (63).

Непрекращающаяся подпольная деятельность групп ИПХ заметно оживляется со второй половины 30-х годов в связи с выборами в Верховный Совет СССР и Всесоюзной переписью населения. Так, среди верующих ЦЧО, Мордовской, Чувашской, Татарской АССР, Пензенской, Саратовской, Томской, Рязанской и других областей снова начали распространяться слухи о кончине мира и антихристе, появились "святые" письма и послания (64). Вожаки истинно православного христианства тем самым стремились разжечь фанатизм среди верующих масс и объединить своих единомышленников в одно религиозное течение. Но попытки эти каждый раз оканчивались неудачей, и истинно православное христианство продолжало вырождаться в замкнутые группки сектантского типа.

Таким образом, 30-е годы характеризуются усилением антисоветской деятельности всех групп, толков и направлений истинно православного христианства и началом массового выделения его последователей из православной церкви Сергиевского направления. Этот процесс проходит не одновременно. Начинаясь в 20-е, он заканчивается в отдельных группах только в 40-е годы. Дело в том, что ИПХ отрицали и продолжают отрицать не саму православную церковь как таковую, а только "красных" священников, якобы предавшихся антихристу. Поскольку же тихоновцы служили в некоторых приходах до конца 30-х годов, посещала церковь и часть последователей "истинного" православия. Существуют и другие обстоятельства, в зависимости от которых эти верующие отходили от церкви. Так, в процессе исследования выяснилось, что опрошенные нами ИПХ до тех пор посещали церкви (с "хорошими", по их мнению, священниками), пока они не были закрыты. Во вновь открывающиеся в 40-е годы церкви ИПХ уже не возвращались. Закрытие церквей, как известно, проходило не сразу, а постепенно, по мере разрыва верующих масс с религией (65). Так же постепенно, начиная с 20-х годов, истинно православное христианство отходит от ортодоксальной православной церкви.

Особенностью данного этапа в развитии истинно православного христианства является то, что с начала 30-х годов церковная контрреволюция в лице порвавшего с церковью духовенства смыкается с кулачеством и фанатичными верующими различных групп ИПХ, составляя вместе с ними единое продолжение тихоновщины в ее угасающем по мере укрепления социалистического строительства состоянии.

Истинно православное христианство в годы Великой Отечественной войны и в первые послевоенные годы

Тяжелые испытания, выпавшие на долю советского народа в годы Великой Отечественной войны, явились одной из причин оживления религиозности среди верующих. Некоторое усиление эсхатологии, мракобесия и фанатизма наблюдалось в это время и в истинно православном христианстве. События военных лет по-разному отразились в сознании православных верующих и последователей так называемого "истинного" православия.

Подавляющее большинство православных верующих, восприняв войну как величайшее бедствие для советского народа, всеми силами старались помогать фронту. В то время как их родные и близкие сражались на фронте, они самоотверженно трудились в тылу. Но суеверный страх перед повседневно ожидаемым несчастьем, тяжелые жизненные условия заставляли верующих идти в церковь и искать там утешение, надежду на то, что "всемогущий бог" может избавить их мужей, сыновей и братьев от гибели на фронте. Духовенство также призывало своих прихожан на защиту Родины от врага, осуществляло сбор денежных средств в помощь фронту.

Истинно православные христиане, в составе групп которых в основном находились середняки, с самого начала коллективизации не вступившие в колхозы, некоторая часть лиц кулацкого происхождения, бывшие служители культа, кустари и монашки по-иному восприняли события Великой Отечественной войны. Они не принимали участия в строительстве нового социалистического общества и ничем не были связаны с ним. Они ничего не теряли в войне и в отличие от основной массы православных верующих не имели такого страха перед грозными событиями военных лет. Более того, с самого начала существования Советской власти они жили надеждами на возврат старого монархического строя. Восприняв войну как свершение апокалиптических пророчеств, фанатики ИПХ объявили, что это возмездие, посланное богом на "антихристову" власть и отступивших от него людей. Считая, что безбожную власть защищать грешно, значительная часть мужчин из групп ИПХ отказались от явки на сборные пункты, дезертировали с фронта и прятались долгие годы в погребах и подвалах. На оккупированной врагом территории наблюдались случаи, когда истинно православные христиане сотрудничали с фашистами, помогая им устанавливать "новые" порядки (66).

Наибольшее проявление антиобщественных настроений в "истинном" православии первой половины 40-х годов можно наблюдать на примерах липецких ИПХ, которые рассматривали нападение фашизма на СССР, как карающий меч господень, посланный богом для уничтожения Советской власти (67). Когда на Курско-Орловской дуге, в непосредственной близости от Липецка, шла битва не на жизнь, а на смерть, так называемые "истинные" изо дня в день ожидали прихода гитлеровцев и готовились к нему. После срыва немецкого наступления, боясь, что участники организации воспримут это событие как поражение меча господня и слабые духом могут отойти от "истинного" православия, вожаки и проповедники начали "обход" верующих с разъяснением: "Господь удаляет свой меч, чтобы этим испытать свое стадо, насколько оно твердо верит в него, нет ли среди этого стада слабых духом и что господний меч удален потому, что мы не от всей души каялись в грехах своих" (68).

Липецкие ИПХ в этот период выходили из колхозов, срывали сельскохозяйственные и оборонные работы, уклонялись от призыва в ряды Советской Армии, отказывались от займов, не платили налоги. В 1944 году несколько десятков наиболее активных ИПХ были выселены за пределы области, но антиобщественная деятельность оставшихся на территории Липецкой области фанатиков продолжалась вплоть до 50-х годов.

В первые послевоенные годы начинается новый этап в развитии истинно православного христианства. Он характеризуется усилением проповеднической деятельности фанатиков и заметным ростом групп ИПХ за счет единоличников и некоторой части верующих колхозников.

В Центральном Черноземье наблюдались три волны оживления антиобщественной деятельности ИПХ: с середины 20-х — по 30-е годы — в Воронежской области, с начала 30-х — до середины 40-х годов — в Липецкой, с середины 40-х — по 50-е включительно — в Тамбовской области (кроме Мичуринского района, где деятельность "истинных" начинается в 20-е годы и продолжается вплоть до 50-х годов).

Усиление истинно православного христианства Тамбовской области в послевоенные годы можно объяснить следующими причинами. Во-первых, для области были характерны трудности первых послевоенных лет. В колхозах и совхозах не хватало техники, тягловой силы, рабочих рук. Резко уменьшилась площадь обрабатываемой земли, низкими были урожаи зерновых и других культур. Особенно неблагополучно было в животноводстве, которое даже к 50-м годам отставало от дореволюционного уровня (69). Невысокой была и оплата труда колхозников, в результате чего население уходило на сезонные работы. Со стороны некоторых руководителей наблюдались случаи грубого администрирования, нередкими были нарушения внутриколхозной демократии (70).

Во-вторых, на низком уровне находилась антирелигиозная пропаганда. Работники местных органов власти не всегда осуществляли контроль за соблюдением законодательства о культах. Некоторые из них, недопонимая важности этого вопроса, разрешали верующим совершать молебны в поле. Были случаи, когда сельские Советы выдавали верующим справки на право заниматься поделкой киотов и обряжением икон (71).

Третья причина состояла в следующем. В Воронежской, а немногим позже и в Липецкой области, "истинные" полностью скомпрометировали себя в глазах народа. Крестьянские массы видели, что под личиной федоровщины и буевщины скрывается злобный враг Советской власти. В таких условиях группы ИПХ не могли расти за счет колхозного крестьянства. В Тамбовской области истинно православные христиане не проявили себя в 30-е годы открытой контрреволюционной деятельностью. Поэтому сеятелям "истинного" православия было легче здесь, не встречая препятствий со стороны общественных организаций и пользуясь трудностями первых послевоенных лет, заниматься проповеднической деятельностью. Не разобравшись, куда в конечном счете приведет идеология "истинного" православия, некоторые единоличники и даже колхозники в это время примкнули к группам ИПХ.

Истинно православное христианство локализуется в северных районах области, где, в свою очередь, сложились три его основных очага. Первый очаг, активно действующий с 20-х годов, был на территории Мичуринского района. К нему примыкали ИПХ Первомайского, Глазковского, Шехманского и Никифоровского районов. Второй очаг сложился на территории Дегтянского, Сосновского, Ламского, Староюрьевского и Моршанского районов. И третий — в Тамбове и прилегающих к нему районах: Рассказовском, Бондарском иТамбовском.

В Мичуринском и примыкающих к нему районах наибольшую известность в 40-е годы получили группы так называемых "Юношей" (72). Интересно, что новый подъем возглавили здесь не вожаки мичуринской группы ИПХ, а их липецкие единомышленники. Это объясняется тем, что местные проповедники, уставшие от долгих лет бесплодной борьбы с "антихристовой" властью и потерявшие всякую надежду на возрождение "истинного" православия, ушли, как говорят они сами, на покой. В группах липецких ИПХ все еще продолжали процветать мракобесие и фанатизм. Потерпев поражение в Липецкой области, вожаки усилили проповедническую деятельность в соседних районах Тамбовщины.

"Юноши" не представляли собой отдельной организации с какими-либо отклонениями от идеологии "истинного" православия. Члены этой молодежной группы в основном были детьми ИПХ или сочувствовавших им единоличников. Их деятельность направлялась опытной рукой "старцев" или "стариц". Молодые люди являлись лишь исполнителями воли проповедников и продолжателями традиций "истинного" православия и поэтому не могли иметь с ними больших разногласий.

Растеряв к 40-м годам значительное число приверженцев, руководители ИПХ сделали свою последнюю ставку на молодежь. "Над нами пронеслась буря и повалила многие столпы наши,— говорил в беседе с Умрихиным (одним из вожаков молодежи ИПХ.— А. Д.) Титов (липецкий проповедник.— А. Д.),— надежда осталась на молодых. Молодое древо гибкое и устойчивое от всякой бури" (73). Молодежь, по мнению вожаков, должна возродить "истинное" православии во всей его чистоте и в духе заветов патриарха Тихона. Старшие братья утверждали, что юноши — это воины Христовы, на которых возложена особая миссия по спасению рода человеческого, что в их лице проповедуют среди грешного мира библейские пророки Илья и Енох приближение "царства небесного".

Следуя наставлениям старших, активисты из числа молодежи развернули проповедническую деятельность по вовлечению в группы ИПХ новых последователей. По далеко не полным данным в конце 50-х годов среди истинно православных христиан было больше 200 человек молодежи (74). Они отказывались работать в колхозах и совхозах, не ходили сами и не разрешали другим ходить в школу, уничтожали как печать антихристову свои документы, не посещали клубы и кинотеатры. Большинство из них приняли на себя обет безбрачия, смертельным грехом были принятие присяги и служба в рядах Советской Армии. Во многих отношениях "Юноши" пересмотрели умеренные позиции старших и взяли бразды правления в некоторых группах ИПХ в свои руки. Разжигание антиобщественных настроений и религиозного фанатизма среди молодых верующих привело к тому, что некоторые из них, готовые пострадать за "истинную" веру Христову, совершали террористические акты. Так, один из проповедников липецких ИПХ, Василий Ряховских, бежавший от советского правосудия за отказ от службы в рядах Советской Армии и укрывшийся у мичуринских единоверцев, объявил себя живым воплощением Христа. Проповедуя обет безбрачия, он изнасиловал в своем подполье дочь Невзоровой, но убедил ее в безгрешности совершенного, так как якобы от них должен родиться "сын божий". Опасаясь огласки связи с Невзоровой и того, что изо дня в день его постигнет справедливое возмездие за содеянные им ранее преступления, Ряховских начал проповедовать среди своих приближенных скорое светопреставление. Он внушил верующим, что господь отдаст всех нечестивых в их руки и что исполняя волю господню, надо покарать колхозников огнем и мечом. Перед "кончиной мира" фанатики несколько дней подряд молились, готовя себя к предстоящему злодеянию. На рассвете 30-го августа 1953 года дошедшие до безумия фанатики, решив, что наступил день второго пришествия Христа, подожгли 14 домов, убили и ранили 6 человек колхозников, в том числе грудного ребенка (75).
Усиление антиобщественных настроений в это же время наблюдается в группах ИПХ Ламского, Сосновского и Дегтянского районов (.втором очаге "истинного" православия Тамбовщины). Наибольшее распространение здесь получили группы молчальников и седминцев.

Молчальничество — явление не новое для истинно православного христианства. Отдельные случаи, когда его приверженцы порывали с миром, уединялись и переставали разговаривать с другими людьми, наблюдались еще в 20—30-е годы (76). Но обет молчания не был в то время массовым, он часто нарушался или сводился к попыткам ухода от мирской жизни.

Молчальничество в его современном виде оформляется на территории Сосновского района с середины 50-х годов. Основательницей этого течения в "истинном" православии считается Л. Кислякова. Отличаясь крайним религиозным фанатизмом и экзальтацией, она быстро нашла общий язык с полусумасшедшей Настей Вирятинской, проживающей в селе Вирятино Сосновского района и считавшейся среди верующих "ясновидящей". Толкуя ее сновидения, Кислякова старалась внушить собирающимся у нее фанатикам ИПХ, что спастись в этом мире, полном соблазнов и искушений, и заслужить вечное блажество в потусторонней жизни можно• лишь полностью порвав с миром.

Немногословие, крайняя подозрительность ко всем: мирскому, замкнутость в тесном кругу единомышленников, характерные для истинно православного христианства вообще, проявились в молчальничестве в концентрированном виде. Ничем особенным, кроме обета молчания и фанатизма, молчальники не отличаются от обычных ИПХ. По характеристике 3. А. Никольской, "они провозгласили смерть благом, "богоподаваемом" человеку. Они повели себя в быту как живые покойники, объединившись на основе обета молчания. Они прекратили общение не только с окружающим населением, но и с теми единоверцами по ИПХ, которые не. пожелали связать себя изуверским обетом" (77).

Характерными чертами молчальников являются крайний аскетизм и изуверский образ жизни. Перестав работать и. отказавшись от приусадебных участков, они сделали своим основным занятием: летом — собирание хвороста, грибов и. ягод, зимой — вязание и вышивание. Это и являлось источником их существования. Они вели полуголодный образ жизни, большую часть времени проводили в постах и молитвах. Стараясь полностью изолировать себя от греховного мира, они заложили окна кирпичом и глиной, заперли двери на тяжелые засовы, на улицу старались выходить только по ночам. Группы молчальников не были многочисленными: даже в период наибольшей активности их было 137 человек (78). В начале 60-х годов эти группы стали распадаться. В настоящее время остались единицы упорствующих в своем нежелании примириться с социалистической действительностью молчальников.

Не уступали молчальникам по степени мракобесия, фанатизма и седминцы, обосновавшиеся в Сосновском и Староюрьевском районах Тамбовской области. Проповедниками этих групп были О. Мерзлякова и А. Мерзляков, придерживающиеся идеологии "истинного" православия с начала 20-х годов. В 1959 году они объявили, что библейская седмина, в которой надлежит свершиться всему, предсказанному в свое время Иисусом Христом и пророками в Ветхом и Новом заветах (См. Дан., IX, 24—27; Апок., XI, 2—3; XIII, 1-18 ((79), начинается с Всесоюзной переписи населения и семилетнего плана развития народного хозяйства и должна закончиться в 1965 году. Вместе с окончанием седмины, по мнению проповедников, должен наступить конец света.

Запуганные пророчествами седминцев, их последователи спешили вывести своих близких и родственников из колхозов и оградить от переписи. В результате такой агитации группы ИПХ (седминцев) пополнились более чем наполовину. Всех верующих, прошедших перепись населения и не вышедших из колхозов до 1959 года, седминцы объявили обреченными на верную гибель. На этой основе они порвали с основным, более умеренным крылом в истинно православном христианстве.

Седминцы объявили запрет на промышленные товары, на все произрастающее после 1959 года не только на колхозных полях, но и на личных участках. Принимать в пищу, по их мнению, можно было только продукты, заготовленные до переписи населения, т. е. еще не оскверненные "антихристом". Как и молчальники, они стремились порвать все связи с окружающим их "антихристовым" обществом. С этой целью седминцы перестали пользоваться водой из одного колодца с колхозниками, мололи оставшееся у них зерно на мельницах-самоделках, отказались от пользования деньгами, многие из них, как и молчальники, перестали разговаривать с окружающими их людьми, запретили своим детям ходить в школу.

На протяжении этого периода седминцы во главе с новоявленным "пророком" А. Пенягиным неоднократно назначали сроки кончины мира. Однако время не стояло на месте, кончались запасы, сделанные фанатиками до 1959 года, а конца света все не было. Некоторые, наиболее фанатичные седминцы, следуя евангельским словам "блаженны мертвые, умирающие в господе" (Апок., XIV, 13), так и не вкусив мирской пищи, умерли. Среди основной массы их последователей начался идейный разброд. Большая часть верующих после 1965 года (т. е. намечавшегося светопреставления — А. Д.) порвала с этой реакционной группой и возвратилась к общественной жизни, остальные перешли на позиции так называемого "духовного" учения в истинно православном христианстве.

Антиобщественная деятельность ИПХ на Тамбовщине не ограничивалась деятельностью охарактеризованных выше группировок. Последние являлись лишь наиболее ярким примером проявления религиозного фанатизма в "истинном" православии. По ориентировочным данным в Тамбовской области в 40—50-е годы было свыше 1000 человек активных приверженцев данного религиозного течения (80).

Усиление антиобщественной деятельности истинно православных христиан, повлекшее за собой отходничество, массовые паломничества к "святым" местам, сказалось на трудовой дисциплине колхозников. Так, в одном только Сосновском районе за три дня религиозных праздников в 1959 году (вешний Никола, второй и третий день Пасхи) не вышло на работу 28266 человек. Убытки, понесенные колхозами района, составили 86983 рубля за каждый такой праздничный день (81).

В первые послевоенные годы в области появилось много странствующих проповедников, кликуш и "пророков", в основном из ранее высланных активистов "истинного" православия. "Прозорливые" и "юродивые", в дни религиозных праздников отправлялись к "святым" местам и предсказывали скорое падение Советской власти и кончину мира. Распространялись так называемые "святые" письма и послания (82).

Однако к середине 60-х годов в результате укрепление экономической основы колхозов и улучшения материального благосостояния колхозников временное оживление антиобщественной деятельности истинно православных христиан пошло на убыль.

Несбывшиеся пророчества о гибели Советской власти и скором конце света заставили многих ИПХ задуматься над тем, как жить дальше. Большую роль в преодолении религиозности верующих сыграло правильное сочетание научно-атеистической работы общественных организаций с применением ряда административных мер в рамках советского законодательства о культах к вожакам групп ИПХ и фанатикам, ведущим антиобщественный, паразитический образ жизни. Встретив среди колхозного крестьянства вместо сочувствия и поддержки гнев и осуждение, "истинные" замыкаются в себе, изолируются от общества и, теряя с каждым годом все больше последователей, вырождаются в карликовые группки, не имеющие никакого общественного значения. Наглядный пример тому — история групп "Юношей", молчальников и седминцев.

Период первых послевоенных лет, характеризующийся усилением фанатизма в истинно православном христианстве, имеет ряд особенностей. Во-первых, все группы ИПХ к этому времени окончательно выделяются из православной церкви, во-вторых, почти полностью исчезают священники тихоновского направления, на протяжении ряда лет являвшиеся их духовными наставниками. Активизация проповедников совпадает с пассивностью рядовых ИПХ первого поколения. Стараясь сохранить в "чистоте" истинность веры и не осквернить себя пребыванием в греховном мире, пожилые верующие в то же время стараются как-то приспособиться к нему, сжиться с ним. Поэтому, используя трудности послевоенных лет, проповедники обращают свое внимание на религиозную часть колхозников и единоличников, не состоящих в группах ИПХ. В данном случае они преследовали две цели. Во-первых, возродить "истинное" православие за счет новых последователей и расширить, таким образом, свое влияние. Во-вторых, с этим сочетались и сугубо личные и корыстные интересы. Проповедникам все труднее становилось жить за счет давно отошедших от мирской жизни и не пользующихся ее благами верующих. Новые же приверженцы имели значительные сбережения, которыми вожаки распоряжались по своему усмотрению.

Влившаяся в истинно православное христианство новая часть верующих внесла заметное оживление, а вместе с тем и некоторые изменения в привычную жизнь его последователей. Если ИПХ старшего поколения, не один раз обманываемые проповедниками и усомнившиеся в близости светопреставления, старались действовать более осторожно, то вновь прибывшие, только что поверившие в близость конца света, стремились как можно быстрее пострадать за веру Христову и получить "венец мученический". В результате между двумя поколениями происходили разногласия, которые привели многие группы ИПХ к расколу. Пожилые, более умеренные верующие не могли теперь уже "и быть авторитетом для молодых фанатиков, жаждущих "царства небесного", ни тем более руководить ими. Бразды правления во многих группах, перешли в руки молодых верующих. Этим отчасти и объясняется временный разгул фанатизма там, где было наибольшее число молодых, вновь пришедших в "истинное" православие приверженцев.

Что нового внесло молодое поколение в истинно православное христианство? Оставив без изменения основные положения идеологии "истинного" православия, оно лишь уточнило и сделало более определенными некоторые стороны своего отношения к обществу и государству. Так, если в 30-е годы считалось греховным участие только в колхозном производстве, то в 40—50-е годы — во всех без исключения государственных предприятиях и учреждениях, а в отдельных случаях объявлялась греховной работа по найму у частных лиц. Если в довоенные годы детям ИПХ все же разрешалось учиться до 4-х классов, то в первые послевоенные годы большинство "истинных" совсем запретили им ходить в школу. В результате уменьшающегося числа посвященных в тот или иной духовный сан лиц руководство, а вместе с этим и исполнение отдельных богослужений и обрядов, взяли на себя миряне, считая, что через наиболее достойных из них благодать также может сходить на верующих. В конце 60-х — начале 70-х годов в связи с начавшимся распадом истинно православного христианства изменению подвергаются и другие стороны мировоззрения, идеологии и культа ИПХ.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 7, с. 146.

2. Епископ Алексей. Две морали. Казань, 1911; Митрополит Владимир. Наша пастырская задача в борьбе с социал-демократией. СПб, 1907; Соколов В, Дьявол и революция. СПб, 1907. и др.

3. "Рязанские епархиальные ведомости", 1905, № 1, с. 4.

4. Там ж е, 1909, № 3, с. 92.

5. "Тамбовские епархиальные ведомости", 1911, № 11, с. 638.

6. "Рязанские епархиальные ведомости", 1912, № 3, с. 91.

7. См. "Воронежские епархиальные ведомости", 1904, № 2, с. 167.

8. "Рязанские епархиальные ведомости", 1912, №18, с. 763.

9. См. ?мелях Л. И. Антиклерикальное движение крестьян в период первой русской революции. М.— Л., 1965.

10. См. Дубровский М. Черный отец и желтые братцы. М., 1930.

11. Юрин А. Под маской религии. М., 1939, с. 18.

12. Долотов А. Церковь и сектантство в Сибири. Новосибирск, 1930, с. 101.

13. Путинцев ? Политическая роль и тактика сект. М., 1935, с. 460.

14. "Тамбовские епархиальные ведомости", 1909, № 6, с. 325.

15. См. Платонов ?. ?. Православная церковь в 1917—1935 гг.— "Ежегодник МИРА", т. 5. М. — Л., 1961; Юрин А. Указ, соч., и др.

16. Попов М. Сектантство ИПО прежде и теперь. Иваново, 1931 с. 35.

17. "Церковные ведомости", 1918, № 3—4.

18. "Антирелигиозник", 1929, № 10, с. 35.

19.Цит по кн.: ?лаксин Р. Ю. Церковная контрреволюция 1917—1923 гг. и борьба с ней. Л., 1968.

20. Деяния собора 1917—1918 гг. Кн. 6, вып. 1. Пг., 1918, л. 15.

21. Цит. по кн.: Кандидов Б. Церковь и гражданская война. М., 1931, с. 285.

22. "Церковные ведомости", 1918, № 1, с. 14.

23. Организация и современное состояние ЦЧО. Воронеж, 1928, с. 17.

24. Очерки истории Тамбовской организации КПСС. Воронеж, 1970, с. 129.

25. "Коммуна", 1928, 29 мая.

26. "Хозяйство ЦЧО", 1928, № 1, с. 86.

27. Очерки истории Воронежской области, т. 2. Воронеж, 1967, с. 83.

28. Государственный архив Воронежской области (ГАВО), ф. 1, оп.. 1, д. 21, л. 79.

29. Там же.

30. Отдел рукописных фондов (ОРФ) Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 73, л. 48.

31. Там же.

32. ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 73, л. 49.

33. Цит. по кн.: Лунин А. Федоровцы-крестоносцы. М., 1930, с. 5.

34. ГАВО, ф. 5, оп. 1, д. 21, л. 79.

35. "Коммуна", 1929, 13 ноября.

36. "Коммуна", 1929, 22 ноября.

37. Религия без маски. Казань, I960; "Ленинское знамя", 1959,
5 июля.

38. "Брянский рабочий", 1959, 16 июня.

39. "Лесная промышленность", 1960, 26 января.

40. "Антирелигиозник", 1927, № 5.

41. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947, с. 61.

42. Цит. по кн.: Шишкин А. А. Сущность и критическая оценка "обновленческого" раскола русской православной церкви. Казань, 1970, с. 311.

43. Цит. по кн.: Попов М. Рясники и сектанты. Иваново, 1930, с. 63.

44. Цит. по кн.: Попов М. Церковь в годы реакции и революции. Иваново, 1931, с. 83.

45. См. Платонов ?. ?. Православная церковь в 1917—1935 гг.— "Ежегодник МИРА", т. 5, М.—Л., 1961.

46. См. Патриарх Сергий и его духовное наследство. М., 1947.

47. Ежегодник Музея, истории религии и атеизма, т. V. M—Л., 1961, с. 26.

48. См. 3арин П. Политическая маскировка религиозных организаций. М., 1934.

49. Там же.

50. ПАВО, ф. 1, оп. 1, д. 1359.

51. ОРФ Института истории АН СССР. ф. 1, оп. 1, д. 39, л. 11.

52. Там же, д. 7, л. 42.

53. ????, ф. 835. оп. 1, д. 259, л. 25—28.

54. См. Митрохин Л. Н. Реакционная идеология "истинно православной церкви" на Тамбовщине.— "Вопросы истории религии и атеизма,", т. IX. М ., 1961.

55. ????, ф. 835, оп. 1, д. 259, л. 27; ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 18, л. 14.

56. ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 7, л. 42.

57. Там же.

58. Там же, д. 66, л. 34.

59. ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 2, д. 53, л. 17.

60. Там же.

61. Там же, д. 73, л. 3.

62. Там же, д. 53, л. 11.

63. Олещук Ф. Борьба против религии на новом этапе. М., 1933, с. 40

64. "Антирелигиозник", 1937, № 2; "Приволжская правда", 1937, 29 октября; "Омская правда", 1937, 24 июня; "Орловская правда", 1937, 30 мая; Ю?ин А. Под маской религии. М., 1939; "Волжская коммуна", 1937, 24 июня.

65. ЦГАОР СССР, ф. 2563, оп. 10, д. 29, л. 1a, 24а, 34б, 33.

66. См. "Коммуна", 1963, 5 октября; "Кировская правда", 1961, 28 июля; "Крымская правда", 1959, 6 июля; "Коммунист", 1963, б октября, и др.

67. ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 3, д. 53. л. 15.

68. Там же.

69. См. Очерки истории Тамбовской организации КПСС. Воронеж. 1970.

70. Там же.

71. ????, ф. 5220, оп. 1, д. 11294, л. 10—12.

72. См. Клибанов А. И. Религиозное сектантство и современность.

73. ОРФ Института истории АН СССР, ф. 1, оп. 1, д. 73, л. 3.

74. Там же.

75. ????, ф. 5220. оп. 1, д. 184, л. 8.

76. См. Зарин П. Сектанты против рождения детей.— "Безбожник", 1934, №6

77. Никольская 3. А. К характеристике течения так называемых истинно православных христиан.— "Вопросы истории религии и атеизма", т. IX, М., 1961, с. 173.

78. ????, ф. 1045, оп. 1, д. 11294, л. 59.

79. Дан., Апок., и т. д. — сокращенные названия книг пророка Данила, Апокалипсиса и др; римской цифрой обозначены главы библейских книг, арабской — стих той или иной главы.

80. ????, ф. 5220, оп. 2, д. 188, л. 118, 141, 149. 158.

81. Там же. л. 187.

82. Там же, оп. 4. д. 18, л. 99.
[ Вернуться к списку ]