Тамбовские епархиальные ведомости, 1890 г.

Церковно-приходская летопись

Павел Богословский

Село Дракино, Спасского уезда, Тамбовской губ.

Оп.: П.П. Богословский. Село Дракино, Спасского уезда, Тамбовской губ. // Тамбовские епархиальные ведомости, 1890, № 18, с. 924-948.

Автор: Павел Платонович Богословский ? священник Покровской церкви в селе Дракино с 26 февраля 1887 года.

Село Дракино лежит в 14 верстах на северо-восток от уездного города Спасска, от губернского же г. Тамбова в 205 верстах; так называемая большая Саровская дорога проходит через с. Дракино. Ближайшие села к Дракину: на северо-восток в 4 верстах Жуково, на северо-запад в 9 верстах Салазгорь, на юге в 5 верстах Тимашево, на юго-востоке в 8 верстах. Хомутовка и на западе в 7 верстах Никольское ? всё села уезда Спасского, на востоке же село Пензенской губ., Норовчатовскаго уезда, Ивановка.

Местность, занимаемая селом Дракиным с его полями, малолесна и безводна, если не считать реки Парцы, протекающей с юной стороны поля по незначительной окраине. Бесспорно, лет 200 тому назад, местность эта была покрыта густыми и непроходимыми лесами, где в отдаленные времена находили себе приют мордва и мещера [1]. Дракинские старожилы и поныне передают рассказы отцов и дедов, если не о дремучих, то о густых лесах, каковые впоследствии были повырублены и поочищены. В настоящее время от прежнего лесного величия остались лишь следы ? несколько незначительных рощ; но и на вырубку последних в наше время было поползновение со стороны владельцев; к счастью, уездная власть не допустила окончательного опустошения. По поверхности местность неровная и бугорчатая, изрезанная довольно глубокими и обрывистыми оврагами. Само село Дракино расположено хотя на местности низменной, но неровной; по середине его, точнее сказать главной улицы, проходит глубокий и обрывистый овраг, который своими разветвлениями с двух сторон ? восточной и западной, отделяет по одному небольшому уличному порядку; центр же села от бугорчатых скатов имеет как бы котлообразную форму. Полвека тому назад, этот овраг был полон воды, в последней даже водилась рыба, так что собою он вполне заменял жителям реку, но в позднейшее время, по нерадению и незанятию жителей, овраг не запружается, а потому пересох. Теперь дракинские жители довольствуются водою из колодцев и родников, да двух грязных болот. Почва местности черноземная, за небольшими исключениями, на возвышенностях глинистая; по своему плодородию может быть отнесена к среднему разряду, по уездному же распределению причислена к первому.

Прошедшее села Дракина очень темно, так что ? когда и откуда оно получило свое начало, о том точно и определенно трудно сказать в виду отсутствия каких-либо исторических документов и письменных памятников. И понятно. Жители села Дракина, как мордва, по своему невежеству и неразвитию, не имели и не имеют каких-либо литературных памятников, так что в устах их нет даже национальных песен. Существующие же песни имеют чисто-русское содержание и поются чисто русским языком. Впрочем, о былом села в устах народа есть некоторые сказания, каковыми, при случае и надобности, мы будем пользоваться.

Исторически известно, что лесная местность при Парце, в каковой расположено Дракино, в исходе XVII столетия представляла собою «Мордовско-Мещерское захолустье» [2]. А если так, то можно полагать, что в указанное время Дракино не существовало, как относительно благоустроенное селение, потому что только в последних годах XVII столетия, началась «относительно правильная гражданская жизнь в Мордовско-Мещерском захолустье» [3]. По общему же местному народному преданию, жители села Дракина первоначально обитали в Темниковском крае, но около 200 лет тому назад пришли на настоящее место; в народном сказании даже точно определяется место первоначального жительства дракинцев, это село Шокша Темниковского уезда, где и поныне живет соплеменная им народность. Переселение же это могло быть не ранее последней четверти XVII столетия, так как до того времени край при Парце, в котором лежит Дракино, представлял собою глухую лесную местность. Сопоставляя с вышесказанным местное предание о переселении дракинцев за 200 лет до нашего времени, мы должны придти к тому заключению, что село Дракино получило свое начало или в последних годах XVII столетия, или в начале прошлого XVIII столетия.

Название села «Дракино» ? давнее; так как в надписях богослужебных книг, присланных к дракинской, церкви в 1752 году, село это, наряду с названием «Покровское», именуется «Дракино тож». Чисто русское же название села дает основание предполагать, что оно дано ему русскими по какому-либо поводу. По общему народному объяснению, село Дракино будто бы получило свое название от беспокойного и не миролюбивого характера дракинских предков, точнее, от производимых дракинскими предками грабежей, соединенных с насилием и драками. В начале XVIII столетия село Спасское (ныне г. Спасск), в то время вотчина Новоспасского московского монастыря, как исторически известно, производило значительную торговлю с городами: Темниковым, Кадомом и Касимовом [4]. Вероятно, предки дракинские грабили спасские товары в окрестностях своего села, чему способствовала глухая лесная местность, где можно было вовремя и безнаказанно укрыться; грабежи же в то время, действительно, по Спасскому краю были не редкость. По другому объяснению село Дракино получило свое название от ссор и драк, возникавших между дракинцами и их соседями в споре из-за земли, ? но оно, кажется, не имеет за собою давности: споры из-за земли, действительно, существовали у дракинцев с соседями и сопровождались драками, но гораздо позднее 1752 года, когда село было уже известно под назвавшем «Дракино». Как бы то ни было, а название села «Дракино» свидетельствует о беспокойном и буйном характере его первоначальных жителей, почему село и получило такое неблагозвучное и нелестное название.

При столь относительно не отдаленном происхождении села Дракина, жители оного, должно полагать, при основании и развитии села были язычниками. В селе существует языческое кладбище, как место определенное, с которым у жителей связаны многие воспоминания о родственниках ? язычниках. Деды же, по местным рассказам, будучи христианами, ходили на могилы этого кладбища поминать погребенных родственников ? язычников, каковой помин выражался в потреблении большого количества пищи и хмельного пития. Язычество, однако, не могло долго держаться среди дракинских эрзян, потому что в данное время само правительство принимало меры к распространению христианства среди мордвы, да и село Спасское, как вотчина Новоспасского московского монастыря, нужно полагать, имело некоторое просветительное значение. В какое же именно время принято христианство в Дракине эрзянами, о том не имеется документальных сведений на месте, но есть свидетельство местного крестьянина А.А. П-на, семидесятилетнего старика, ? личности заслуживающей доверия. А.А. П-н передает, как лично слышавший от своего дела, умершего 88 лет (в 1841 году), что отец последнего, а его, А.А. П-на, прадед, бы крещен 12 лет с именем Иоанна, а до того времени носил языческое имя «Иняй». Допустим теперь, что дед А.А. П-на родился от своего отца через десять лет по принятию последним христианства, а умер, как известно, в 1841 году 88 лет, то от начала христианства в Дракине до 1841 года прошло 98 лет, да с 1841 года по настоящее время 48 лет, всего следовательно от начала принятия христианства в Дракине до нашего времени протекло 146 лет. Таким образом, христианство дракинскими эрзянами, по свидетельству крестьянина А.А. П-на, приблизительно принято в 1744 году. Свидетельство крестьянина А.А. П-на подтверждается и другими местными рассказами: все они относят начало христианства в Дракине не далее полутораста лет тому назад. А что действительно в указанное время могло быть принято христианство дракинскими эрзянами, так это можно уяснить некоторыми историческими сведениями. Несомненно то, что во 2-й половине XVII столетия большинство Тамбовской мордвы оставалось в язычестве [5], в христианство же окончательно мордва обращена в царствование Елизаветы Петровны [6]. По мнению же Темниковского протоиерея Петрова, о котором упоминает в своей «истории Тамбовской епархии» протоиерей Березнеговский, мордва-эрзяне была крещена с 1744 г. по 1746 г. С мнением о. Петрова протоиерей Березнеговский хотя не вполне соглашается, т. е. не соглашается с тем, что мордва-эрзяне крещена с 1744 г. по 1746 г. в большом количестве, однако и он не отрицает принятия христианства в означенные годы эрзянами сравнительно в незначительном их количестве [7]. Кроме того, при церкви села Дракина хранится напрестольное евангелие, которое имеет следующую надпись по листам: «Сiя книга Евангелiе напрестольное Ея императорскаго величества казенное выданное изъ конторы новокрещеныхъ Делъ вкеренской уездъ всело Покровское дракино тожъ вцерковь божiю священнику якову михайлову сентября 21 дня 1752 года». На основании этой надписи можно заключить, что евангелие прислано было спустя малое время после принятия христианства дракинскими эрзянами и что приняли они христианство между 1740 и 1746 г.г.

Со времени принятия христианства о селе Дракине имеются сведения более точные и определенные: по крайней мере, сохранившиеся документы при церкви дают о селе статистические сведения и указывают на факты, имевшие место в жизни дракинцев. Построенная около 1749 года церковь, имевшая вместе с алтарем 15 аршин в длину и 8 1/2 аршин в ширину, нам думается, говорит о немноголюдном населении села Дракина в то время. В 1772 году село Дракино, как видно по плану дракинской земли, при межевании имело всей удобной и неудобной земли, за исключением 38 десятин церковной, 3049 десятин и вся эта земля была распределена между 360-ю ревизских душ; впрочем, на лицо было душ ? 460 мужского пола и 457 женского пола; дворов же числилось 124. К 1830 году село значительно возросло народонаселением: оно имело 1630 душ обоего пола при 228 дворах. В виду такого значительного прироста народонаселения жители с. Дракина стали ощущать недостаток в количестве земли, а вследствие того, и материальный недостаток. Следствием сказанного было то, что в 1831 году из Дракина выселились в Саратовскую губернию 72 двора с 419 душами обоего пола, а в следующем 1832 году на тоже место выселились 33 двора с 220 душами обоего пола. Несмотря на такое половинное выселение жителей, с. Дракино в 1861 году имело уже 1610 душ обоего пола при 214 дворах, а в настоящее время оно имеет 2400 душ обоего пола при 340 дворах.

Как самостоятельный приход село Дракино существует с 1749 года. На месте нет документального сведения времени построения первого храма в с. Дракине, но есть указание на год его освящения. В описи церковного имущества за 1833 г. за скрепою, шнуром и печатью Темниковского духовного правления сказано: «церковь во имя Покрова Божьей Матери деревянная, одноэтажная, построена по грамоте или указу и в каком году, о том сведений не имеется, освящена в 1749 году». Несомненно, что освящение храма последовало вскоре за его построением. До построения же храма приходом Дракино было причислено к селу Ваче, отстоящему от Дракина в двух верстах. Ныне село Вача не существует, но в плане дракинской земли за 1772 год Вача упоминается, как граница села Дракина, так: «село Вача, ныне пустопорожнее место». При уничтожении села Вачи, как передает предание, дракинские новокрещенцы перенесли из него храм в свое село. Вероятно, этот храм, как упоминается в описи, освящен в 1749 году, построен же он мог быть ранее на один или два года.

Первоначальный храм не отличался ни внешним, ни внутренними благолепием, наоборот ? в нем все было скудно и ветхо. Он был построен из старого леса, одноэтажный, с малыми окнами, покрыт и обшит снаружи тесом, выкрашенным желтою вохрою; внутри ни чем не обит и не оштукатурен, кроме алтаря, обшитого тесом и окрашенного розовою краскою. Колокольня при храме была трехъярусная, снаружи обитая тесом и выкрашенная желтою вохрою. Сохранившиеся иконы свидетельствуют о грубой их живописи; ризница имелась бедная и в недостаточном количестве; утварь была или медная, или оловянная, даже сосуды употреблялись при священнодействии таинства евхаристии до 1830 г. оловянные. Но с 1830 г. дракинские прихожане начинают заботиться об улучшении и украшении храма, приобретают серебряные сосуды, приличную ризницу, подсвечники, хоругви и другие предметы церковной утвари. Более капитальное приобретение было в 1836 году, когда жители на свои средства купили в Москве колокол во 107 пудов и 32 фунтов, а в следующем, 1837 году их усердием храм внутри был обтянут холстом и весь обелен. Спустя два года у дракинских прихожан явилось желание распространить храм, почему последовал указ из Тамбовской духовной консистории от 30 июня 1839 года за № 4702 о распространении трапезы на обе стороны по 4 аршина с подведением фундамента под весь храм. В следующем, 1840 году старанием прихожан на правой стороне придела была устроена церковь во имя святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца (по грамоте епископа Арсения, выданный в 1840 году апреля 7 дня за № 3051).

Настоящий храм в том виде, как существует ныне, построен в 1853 году по указу Тамбовской духовной консистории, согласно плану выданному из строительной комиссии. Колокольня при постройке храма не была возобновлена, а возобновление ее совершилось спустя уже лет пять. Здание храма по наружному виду четвероугольное, несколько продолговатое; продолговатость является от расположения на западной его части колокольни. Увенчан храм глухим куполом, по форме четверугольным и в высоту продолговатым, с тремя окнами ? на северной, южной и западной сторонах. Окна храма в один ярус, по величине соразмерны величине храма и защищены крепкими железными решетками. Кровля храма железная, на два ската, а купола ? полуовальная; та и другая кровля окрашена медянкою. Снаружи стены храма обиты тесом и выкрашены белилами, а двери и углы обведены голубою краскою. Входных дверей трое; с западной стороны: наружные, общие ? в храм и на колокольни и внутренние, двойные ? в самый храм; с северной и южной сторон двери одинарные. Крест храма малый, железный, четвероконечный, утверждающийся на незначительной по величине главке; был позолочен, но от позолоты в настоящее время остались лишь следы. Здание храма холодное, стенами прочное. Внутри стены храма не подштукатурены и ни чем не обиты. Потолки ровные, из соснового накатника, также без штукатурки или обивки. Пол сосновый, неокрашенный. Площадь храма без алтарей занимает 36 кв. саженей, а площадь алтарей 13 кв. саженей. Солея храма возвышена над поверхностью пола на четверть аршина, а в ширину имеет два аршина; по средине солеи незначительно выдается полукругом амвон, по концам же её расположены клиросы с дощатыми перегородками. Алтарь храма трехчастный, при трех престолах; части алтаря разделяются между собою капитальными стенами с открытыми дверями. Главный престол в память Покрова Пресвятой Богородицы, алтарная площадь при нем четвероугольна и достаточно просторна. Правый придел в честь Рождества Иоанна Предтечи, а левый в честь святителя Николая, Мир Ликийских чудотворца; площади обоих придельных алтарей ? продолговатые четвероугольники, малые пространством. Горние места при всех трех престолах не обозначены возвышениями, а определяются своим противо-престольным положением, с помещением икон Спасителя. Все три престола липового дерева; над главным престолом устроен балдахин на четырех позолоченных колоннах, а над придельными престолами ? висячие сени. Иконостас храма в один ярус, простой резной работы; общий фон его темно-голубой; на лицевой стороне его шестнадцать гладких позолоченных колонн. Вазы, карнизы и разного рода резные украшения преимущественно лиственной формы и по полименту вызолочены. Над царскими вратами устроены арки, которые украшены, кроме вставленных икон Тайной вечери, позолоченными резными звездочками; общий фон полукругов темно-зеленый. Царские врата резные, вызолоченные; резьба их в форме виноградных лоз, выходящих из вазы; над ними изображение св. Духа в виде голубя ? в золоченом сиянии. Как бы продолжением иконостаса служит восточная сторона купола, украшенная иконами в позолоченных рамах, золоченою резьбою и карнизами; в верху же устроено обрезное изображение Воскресения Христова в позолоченном сиянии. Над средней частью солеи потолок расписан священными изображениями и украшен местами позолотою. Иконы иконостаса обложены медными, посеребренными ризами и в приличных рамах. По стенам храма размещены иконы иконостаса старой церкви: все они ветхи и грубой живописи.

Колокольня пристроена к храму и нераздельна с ним; крыша ее пирамидальной формы; обита снаружи тесом и выкрашена одинаково со зданием храма.

Храм обнесен чугунною оградою, прочною и довольно красивою. На углу ограды расположена каменная караулка, малопоместительная и темная. Внутри ограды есть могильные памятники ? чугунные и каменные, но замечательных по древности или ценности между ними нет. Настоящее приходское кладбище находится на западной стороне села в 400 саженях от него; оно обрыто канавою и обсажено еще молодыми деревьями.

Утварью храм небогат и ценных предметов имеет мало. Два серебряные сосуда с полными принадлежностями к ним, лучший из которых дар помещика ? прихожанина г-на Дьяконова, серебряное кадило, пожертвованное крестьянином М. Балаевым и серебряный крест ? вот и все вещи относительно ценные. Ризница имеется приличная; священнических облачений в избытке, но дьяконских в недостаточном количестве. Лучшим украшением храма, несомненно, служит колокол, весом в 240 пудов, имеющий мягкий и приятный звук. По желанию и усердию дракинцев отливка колокола была произведена в 1887 году на месте ? в селе Дракине. Всех колоколов при храме имеется семь, ? есть между ними современные постройке первоначального храма.

В 1882 году у прихожан явилась благая мысль ? иметь более лучший и благолепный храм, почему быстро и усердно начали они производить постройку каменного храма. Кладка доведена почти до окон, как неожиданно явилось недовольство планом новостроющегося храма. За недовольством последовали ссоры и несогласия общества с попечительством, а затем приостановилась самая кладка храма, каковая не производится и по настоящее время. Между тем у дракинцев заготовлено около 400 тысяч кирпича и 1000 пудов извести; теперь весь этот материал гибнет и расхищается, как неубранный и неохраняемый должным порядком. Не мало общество возбуждало судебных дел по этому предмету с попечительством, но, кроме траты значительных общественных сумм мироедами ходатаями, оно до сего времени не пришло ни к какому результату. В настоящее время более зажиточные и благонамеренные прихожане согласны строить храм по начатому плану и при том же составе попечительства, но часть противной стороны вовсе не соглашается продолжать кладку храма, другая же часть, если и соглашается продолжать постройку, то по новому плану и при другом составе членов попечительства; на том дело о построении храма теперь и обстоит.

До 1780 года состав причта при церкви села Дракина неизвестен; упоминается в надписях богослужебных книг за 1752 г. священник Яков Михаилов, но сколько лет он священствовал в Дракине и кто были его преемники, о том сведений нет. С 1780 г., как видно из церковных документов, в приходе села Дракина было два штата. Священники, преемственно служившие с 1780 г., были следующие: по первому штату ? Стефан Яковлев (1780 ? 1801 г.), Яков Стефанов (1801 ? 1815 г.), Логгин Алексеев (1816 ? 1819 г.), Иоанн Федоров (1819 ? 1822 г.), Афанасий Леонтьев (1822 ? 1836 г.), Петр Андреев (1836 ? 1846 г.) и Василий Потьминский (1846 ? 1854 г.), по второму штату: Иоанн Федоров (1780 ? 1809 г.), Спиридон Иванов (1809 ? 1832 г.), Николай Алексеев Карамзин (1833 ? 1836 г.), Спиридон Иванов (по отрешении снова священствовавший с 1836 г. по 1839 г.) и Иоанн Словцев (1838 ?1849 г.). В 1849 г. при священнике Василии Потьминском один штат был упразднен; после него были священники: Афанасий Иванов Ильинский (1854 ? 1860 г.), Василий Димитриев Щеглов (1860?1881 г.) и Георгий Васильев Щеглов (1881 ? 1886 г.). Дьяконами были следующие лица: Леонтий Афанасьев (1780 ? 1810 г.), Афанасий Леонтьев (1810 ? 1823 г.), Иван Павлов (1823 ? 1854 г.), Александр Кринский (1854 ? 1864 г.) и Алексей Кринский (1864 ? 1876 г.). Наличный состав причта при сей церкви составляют: священник Павел Платонов Богословский с 26 февраля 1887 года, дьякон Михаил Михаилов Успенский с 22 февраля 1888 года и псаломщик Андрей Алексеев Гагаринский с 22 января 1890 года.

Содержанием причта служили и служат поныне: 33 десятины земли, денежная плата за требоисправления и сбор печеным хлебом. Обеспечение причта двумя последними способами, можно сказать, достаточное, но сопряжено с большими неудобствами. Дракинский прихожанин, при всякой случившейся у него требе, всегда заявляется к священнику, с радости и горя, достаточно выпивши, так что от него священнику приходится выслушивать не особенно приятные речи, но в виду того, как бы прихожанин не отказал, не говоря лишней копейки, а всей платы, священнику приходится переносить и смалчивать. Только при совершенном бескорыстии со стороны духовенства могут быть уничтожены эти ненормальные отношения прихожан к причту. Понятна отсюда и оценка духовенства со стороны прихожан: не по деятельности и нравственным его достоинствам, а по количеству взимаемой с них платы за требоисправления.

Село Дракино состоит из четырех улиц, из них каждая носит свое название, как то: Романовка, Чиглы, Козловка и Новый поселок. Улицы все широкие и обсажены деревьями, что в летнее время придает им привлекательный вид. Строения расположены правильно и поставлены из хорошего леса, преимущественно старой рубки; срубленные же в позднейшее время такого достоинства не имеют; с внешней стороны постройки содержатся сравнительно чисто и опрятно. Большая часть дракинцев строит избу курную, одним окном на улицу, а другим во двор, к избе непосредственно примыкают сени, а к последним пристраивается холодная изба (горница), где, обыкновенно, сохраняется все домашнее имущество и съестные припасы. Внутреннее устройство избы простое: одна комната, в переднем углу божница с одним ила двумя образами, в том же углу стол, в противоположном черная печь, по стенам неподвижные лавки, а около печи возвышение над полом в поларшина (керьшпнель), довольно поместительное. Впрочем, ныне дракинские жители не все придерживаются типа старинной постройки: некоторые стали строить избу с несколькими окнами на улицу, печь с трубою, а возвышение над полом иногда вовсе не делают. Насколько дракинские постройки приличны с внешней стороны, настолько они неприглядны внутри: грязь, беспорядок и тяжелый воздух царят в мордовской избе во всякое время года. Мордва привычна к этим неудобствам, даже более: нужно удивляться, например, как мордвин или мордовка сидят в натопленной избе летом, имея на себе овчинный полушубок и валяные сапоги. Грязь и неопрятность мордвы замечаются особенно в содержании домашней посуды: столы, блюда, ковши, стаканы и другие предметы домашнего обихода чистятся и моются редко и кое как, а вытираются непременно грязною тряпкою.

По племенному происхождению жители села Дракина исключительно мордва-эрзяне. Отличительных физических особенностей своего племенного происхождения эрзяне не имеют, они даже мало чем отличаются от русского крестьянина: за мордвина дракинца можно признать только тогда, когда он заговорит на родном своем наречии. Обрусению мордвы не мало способствуют смешанные браки мордвина с русскою женщиною. Есть предание, что при расселении жителей села Вачи, приходом к которому было причислено Дракино, двенадцать семейств первого села вошли в состав дракинских жителей, с которыми впоследствии сроднились и слились. За достоверность сказанного предания говорят существующие в Дракине семейства, где женщины, хотя по языку и обычаям неразличны от мордвы, но сохранили свой русский костюм, другие же семейства удержали за собою прозвание «русские», что, по народному объяснению, указывает на русское происхождение этих семейств. Замечается среди дракинских эрзян, что мужчины имеют черты лица более приятные, чем женщины, последние даже как то особенно некрасивы.

По темпераменту дракинские эрзяне флегматичны: в разговоре они хладнокровны и отчасти скрытны, в поступках тверды и решительны. Характер дракинцы имеют простодушный: странник или прохожий всегда найдет у них радушный прием, хлеб и соль. Гость в доме хозяина пользуется особым уважением и неприкосновенностью: обидеть его он не только себе, но и другому не позволит. Наряду с такими прекрасными чертами характера, дракинцы не чужды грубости и задора: ссоры и тяжбы среди них возникают при малейшем поводе. В общем дракинские эрзяне сдержаны, просты и честны.

Язык эрзянский, на котором говорят дракинцы, произошел от смешения мокшанского языка с мещерским, почему он сходен с языком мокшан. Эрзянский язык груб и негармоничен: высокие мысли и чувства на нем невозможно выражать. По ограниченности своего словаря эрзянский язык заимствует многие слова и выражения из русского языка, а потому с последним значительно смешан. На родном эрзянском наречии говорят более женщины, мужчины же часто употребляют русскую речь, почему последнею в разговоре владеют свободно; впрочем, русскую речь хорошо понимают и женщины, только они не так свободно говорят по русски, как мужчины.

В умственном отношении мордва-эрзяне мало развиты, особенно женщины-мордовки. Отсутствие литературных памятников, как, например, песен, достаточно говорит о невежестве эрзян. Замечается, что мыслительная способность у эрзян слаба, но памятью они обладают хорошею.

По своему невежеству эрзяне не имеют любви и стремленияк образованию, а потому грамотность среди них прививается туго. Отсюда понятно, почему школы со стороны их поддержки и сочувствия не находят. Распространению грамотности среди дракинских эрзян положило начало местное духовенство, которое, хотя и в ограниченном количестве, оставило по себе грамотных эрзян. Первая школа, официально утвержденная начальством, возникла в Дракине в 1868 году, но как церковно-приходская; впоследствии она переименована была в земскую, каковою существует и поныне. Наряду с земскою школою в селе Дракине существует церковно-приходская школа грамотности, открытая в 1888 году. Число учащихся в обеих школах каждогодно не превышает 60 человек. Успехи этих школ не могут быть названы достаточными: причина тому ? плохое знакомство мордовских детей с русским языком. Учителю при начале обучения приходится знакомить детей с русскою речью, а затем уже приступать к самому обучению. Понятно, по ограниченному знакомству и знанию русского словаря, дети во весь школьный курс затрудняются выражать свои мысли на языке русском, отчего, естественно, успех обучения тормозится.

Национальный костюм среди мордвы сохранился только у женщин, мужчины же его не имеют: мордвин по одежде тот же, что русский простолюдин. Женщина-мордовка носит узкие холщовые шаровары и таковую же длинную рубаху. Оплечья, рукава и подол рубахи вышиваются черною шерстью, а у зажиточных мордовок даже шелком. Застегивается рубаха особым медным треугольником (сюльгам), а опоясывается очень низко черным шерстяным поясом, спускающимся почти до пят. На шее поверх рубахи, носится, в виде украшения, медный или роговой большой крест на чёрном шнуре или медной цепочке; украшением шеи служат также разнообразные ожерелья. Грудь девушки и молодых женщин украшается особою сетью (коргань-перьфь) из переплетенных проволоками кружочков или монет, смотря по состоянию, медных или серебряных. Головным убором девушки служит платок, наложенный на лоб и подвязанный у затылка так, что верхняя часть головы остается открытой. У женщины замужней головной убор особой формы. Мордовки зажиточные и молодые по праздникам носят головной убор под названием «золотная». Убор «золотная» состоит из узкой продолговатой дощечки и лопатки, первая из них обтягивается полотном и накрывается шелковым платком, а вторая переплетается газом и разноцветными ленточками; весь убор налагается горизонтально на затылок. Бедные и пожилые мордовки имеют и носят лишь «ласник», который тоже, что и «золотная», только не имеет лопатки, при том обтягивается полотном, а накрывается простым платком или утиркою. Мордовки-старушки этого головного убора не носят, а покрываются обыкновенно простым пеньковым платком. Обувь, как мужчины, так и женщины, одна и та же ? лапти и сапоги, последние у молодых делаются с набором. Верхней одеждой одинаково у мужчины и женщины служат: летом зипун или поддевка, а зимою ? тулуп или полушубок. Мордовки верхнюю одежду носят отличительно от мужчин: они надевают на один только левый рукав, так что правая сторона корпуса полуоткрыта.

По сословию жители села Дракина крестьяне, а по занятию земледельцы. Землепашество у дракинских крестьян, по недостатку собственной земли, мало развито, в последнее время среди них даже замечается уклонение от этого рода занятия на месте, как не приносящего достаточных средств к жизни. Понятно, отсюда происходит упадок в скотоводстве, так что добрая половина дракинцев не только не имеет лошади, но и рогатой скотины. Промысловых и ремесленных занятий крестьяне дракинские не имеют и не знают, да и не видно в них к тому стремления. Есть в селе Дракине некоторые промысловые заведения и простые ремесленники, но число их незначительно и круг деятельности ограничивается лишь своим селом. Единственным источником приобретения необходимых средств к жизни служат у дракинцев заработки на стороне в степных местах, куда не малая их часть ежегодно уходит в начале весны. С степною жизнью многие из мордвы так свыкаются, что по несколько лет проживают на стороне; оставшиеся же семейства они не покидают без помощи им, обыкновенно, высылается часть заработанной платы, впрочем, большинство из уходящих на заработки осенью возвращаются на родину. Торговля среди дракинцев мало развита, но лет пятьдесят тому назад они были хорошими торговцами кульком и рогожею. Немаловажным и прибыльным занятием в Дракине служило прежде пчеловодство, о котором в настоящее время осталось лишь одно воспоминание ? несколько пчельников. В позднейшее время дракинцы обратили внимание на садоводство, так что очень многие из них имеют свои сады, разумеется, небольшие. В общем, жители села Дракина непредприимчивы и необоротливы, к труду непривычны и ленивы.

В семейном и домашнем быту у дракинских эрзян муж и жена равноправны: жена не испытывает деспотизма от мужа, но пользуется должным с его стороны уважением. Ссоры и драки между мужем и женою в дракинской семье явление необычайное и редкое. Естественно, отсюда, что женщина мордовка в домашнем хозяйстве, даже в хранении и расходовании денежных сумм, принимает полное участие наравне с мужем. Глава семьи, бесспорно, отец или дед, но каждый из них сохраняет за собою это право до того времени, пока способен к труду, по неспособности же к последнему, за болезнью или старостью, он теряет свое право: его место заступают один или несколько сыновей; зато мордовка-вдова нередко сохраняет за собою право семейной главы до смерти и дети ? работники ей подчиняются беспрекословно. При столь сравнительно правильном устройстве домашнего быта, дракинские семейства не чужды семейных разделов, но их причина лежит не в отсутствии повиновения младших членов старшим, а в несогласии между собою женщин ? снох.

Общественная жизнь дракинцев выражается на частных сходках и на общих, так называемых, мирских сходах. Частные сходки составляются из нескольких домохозяев; они вызываются нуждами известного числа семейств или особым каким-либо неожиданным случаем. Явилась нужда у некоторой части села в найме пастуха, вот и собирается сходка из нескольких домохозяев, которые тотчас же и решают, кого нанять пастухом и сколько ему дать платы; из этой платы, между прочим, выговаривается водка, почему к ночи вся сходка едва передвигает ноги. Выговаривать водку и пить ее сообща ? излюбленное дело дракинцев, почему они не пропускают ни одного удобного случая, где предстоит возможность с кого-либо спить. Так попался кто-нибудь из односельчан, взявший, например, у соседа клок сена, его немедленно тащат на мирской суд, где двадцать или более мироедов определяют виновнику наказание «купить полведра или ведро водки», чем дело и кончается. Или проехал татарин в половодье или грязь не по дороге, а позади строений, его непременно остановят и задержат до тех пор, пока не соберутся десятка два мироедов и не сопьют с него четверти водки. Но ущерб, нанесенный общественному или церковному благосостоянию, вызывает на этих сходках расправу другого вида: виновный никогда не минует тяжеловесных мирских кулаков и всевозможных побоев, пока не потеряет сознания и сил; здесь водка ни под каким уже видом не имеет места. Мирские сходы вызываются нуждами и делами целого общества. Эти сходы всегда собираются по праздничным дням, как более свободным в крестьянском быту от занятий. Сельский староста и старшина мало имеют начальственного влияния на мирской сход: их присутствию не придается значения от «мира». Понятно, порядка на мирских сходах бывает мало: споры и замечания, укоризны и перебранки, совместный говор на языках эрзянском и русском всегда производят на сходах смутный и непонятный гам. Самое дело на мирском сходе решается не большинством голосов, а, по обыкновению, двумя, тремя кучками мироедов. Но как бы то ни было, а мирской сход что решит и постановит, то становится обязательным законом как для целого общества, так и для каждого домохозяина, и каждый из общественников подчиняется беспрекословно этому постановлению. Крестьяне многолюдно посещают лишь те сходы, на которых ожидается или предстоит выпивка, как например, при найме церковного сторожа, сдаче участка земли и прочее. Много дела делается на этих сходах, но много и злоупотреблений...

Из нравов и обычаев дракинских эрзян от времен язычества мало что сохранилось: христианство и соседство с русскими многое вытеснили из языческой мордовской жизни. Из сохранившихся нравов и ныне существующих обычаев некоторые, между прочим, не лишены интереса. В дракинской семье муж и жена не называют друг друга по имени, а разнообразными кличками, как например, ей, атякш (кочет), ей иора (перепел) или ей шафара (дура) ей, катка (кошка) и т. п.; назвать же настоящим именем мужу свою жену, а жене мужа, по мордовскому понятию, считается неприличным, даже более ? у молодых вызывает неудовольствие, если какая-либо сторона назовет другую по имени, что бывает в шутку. При рождении младенца мордва всегда топит баню, в которой моются не только новорожденный и роженица, но и вся семья. В доме новорожденного собираются родственники и приносят с собой ломоть хлеба; около же дома толпятся дети, собравшиеся со всех концов села, им обыкновенно раздаются: мальчикам крестики, а девочкам колечки. По крещении младенца родственники и знакомые приходят в дом новорожденного уже обедать, причем каждый из домохозяев с собою приносит целый хлеб. При браках каждый молодой мордвин, задумавший при согласии семейства жениться, сам приискивает невесту и заручается ее согласием еще до сватовства. Сватовство ведет отец жениха с двумя, тремя своими родственниками; с ними он приходит в дом невесты и приносит водки; переговоры бывают успешны, если отец невесты пьет водку, если же он не пьет, то тем выражает свое несогласие выдавать дочь в тот дом. Приданым невесты со стороны жениха служат выговариваемая водка от двух до пяти ведер и денежный выкуп от 10 до 25 рублей. Во время венчания невеста накрывается красным шелковым платком, так что лица ее совершенно не видать. Когда же молодая вступает в дом мужа, то она около недели ни с кем из семейства не говорит, а ест и пьет одна в каком-либо уголке. Около года той же молодой считается неприличным сидеть вместе с семейством за столом во время обеда и ужина, поэтому она ест стоя, причем смотрит в сторону от сидящих. Пиршества свадебные всегда сопровождаются обильным и беспорядочным возлиянием Бахусу: водки иногда выпивается до 15 ведер. Тело покойника мордва не кладет на стол, а на лавку. В могилу вместе с гробом кладется мерка ? это палка, которой измеряется тело покойного для выделки гроба. В сороковой день душа умершего провожается из дома: мордовка берет блюдо с пирогами и блинами и выходит с воплем и причитанием за ворота, после чего ломает содержимое в блюде на куски, каковые и раздает окружающим и проходящим. Однако нравы и обычаи, которые имеют место в жизни дракинцев, нужно заметить, ныне начинают слабеть и терять свое значение.

Игры и хороводы у дракинской мордвы бывают очень редко и не имеют оживленности. В праздничные дни девушки, обыкновенно, собираются около какого-нибудь жилья, где рассаживаются и поют, за неимением национальных, русские песни. Пение у мордвы нестройное и крикливое; при ограниченном запасе русских песен, последние у нее поются, повторяясь несколько раз сряду. Иногда мордовские девушки собираются в большие хороводы, тогда они с пенями ходят по улицами, причем идут на две стороны ? лицом к лицу, от того одной из сторон приходится идти задом. Совместные собрания парней и девушек бывают очень редко; в таковых случаях одна часть молодежи сходится с другою с двух противоположных концов села и затем уже при бое в заслон или ведро молодежь с шумом и гиканьем уходит куда-либо за село. Вообще все удовольствия дракинской молодежи отличаются нестройностью и выражаются грубо.

Религиозная жизнь прихожан села Дракина имеет свои как хорошие, так и дурные стороны. Вольнодумства и бредней в религиозном отношении дракинцы чужды, поэтому сознательного искажения и превратного понимания христианских истин среди них не встречается. Но, с другой стороны, дракинцы недостаточно еще проникнуты сущностью и важностью христианских истин, с последними они даже мало знакомы. Насколько дракинцы невежественны в познании истин религии, судить можно по тому, что весьма немногие из них знают символ веры, а мордовки-женщины, кроме молитв «Господи помилуй» и «Богородице», более ничего не знают. Вся суть религии дракинскою мордвою полагается в исполнении внешних обрядов и церковных постановлений, почему религиозное настроение прихожан выражается в исполнении внешней обрядовой стороны. К храму дракинцы не особенно усердны: многолюдно храм ими посещается только в такие великие праздники, как Пасха, Рождество Христово и престольный праздник Покров Пресвятой Богородицы, в остальные же праздничные дни они посещают Богослужение редко и в малом количестве. При совершении Богослужения прихожане стоят в должном порядке и подобающей тишине: шума, говора и смеха не бывает. Любят они чтение и пение громкое и более протяжное, не без внимания слушают поучения. Такое же религиозное выражение чувств, как подаяние просфор и постановка пред иконами свечей, по возможности ими исполняется, но нельзя сказать, чтобы было развито; равным образом молебны, по собственному их желанию, как на дому, так и в храме, служатся очень редко. При праздничных молебствиях по домам редкий домохозяин считает нужным встретить священника и выслушать молебен, в этом случай молящимися являются одни женщины. Христианскую обязанность ? принятие исповеди и святых Тайн, как мужчины, так и женщины выполняют, но среди некоторых мужчин замечается уклонение от каждогоднего выполнения этой христианской обязанности, преимущественно избалованных жизнью на чужой стороне. В тяжкой болезни прихожане всегда принимают таинство елеосвящения, причем родственники, даже знакомые, долгом считают присутствовать и помолиться при совершении этого таинства. Поминовение умерших служит предметом особых забот и приготовлений каждого семейства. Почтить память покойного служением заупокойных литургий в 3, 20, 40-вой день, промежуточные шесть суббот и в годовщины первого трехлетия считают своею обязанностью даже бедные семейства. Темною стороною этого прекрасного и распространенного обычая служат «поминки-обеды», на которых, к сожалению, чрезмерное употребление водки и объедание составляют обычное, если не необходимое явление.

При недостаточном религиозном развитии дракинцы в нравственном отношении стоят не на должной высоте. Полагая выполнение христианских истин и обязанностей в исполнении внешней обрядности, они тем и ограничиваются, почему евангельские истины и церковные постановления редко служат руководительным началом их нравственной жизни. Впрочем, грубых пороков, как, например, крупного воровства и разврата, прихожане, справедливо сказать, совершенно чужды.

Немаловажным недостатком религиозно-нравственной жизни дракинцев служат суеверия. В каждом почти дракинском семействе найдется женщина-покликуша, появление которой мордва приписывает порче колдунов. Верит мордва в домовых, которые, по объяснению ею, если не возлюбят где какую скотину, то там и переведут ее, почему цвету шерсти животного придается особое значение. Особенно много веры и значения придается мордовками ворожбе; к ворожеям они часто ездят верст за тридцать и более. Вообще, должно сказать, что мордва очень суеверна, ? оно и понятно: мордва в христианской вере еще народ юный.

В заключение о Дракине, как селении мордовском, не лишне сказать, что в будущем оно придет к полному обрусению: ибо соседство и знакомство мордвы с русскими при христианском единоверии, хотя и медленно, но видимо сближают и роднят эти два народа.

К селу Дракину, как приходу, причислена деревня Тарбеево, отстоящая в двух верстах. Тарбеево получило свое начало и название от ее первого помещика Андрея Тарбеева. Население деревни русское, бывшее прежде крепостным; при 54 дворах. Тарбеевцы народ трудолюбивый и честный; по недостатку земли они занимаются извозом, чем не мало поддерживают материальное свое благосостояние. В религиозно-нравственном отношении тарбеевцы стоят не выше мордвы села Дракина.

Литература

1. И. И. Дубасов. Очерки из истории Тамбовского края. Вып. I, 1883, стр.10.
2. Там же, стр.10.
3. Там же, стр.10.
4. Там же, стр. 165.
5. Там же, стр. 95.
6. Там же, стр. 165.
7. Прибавления к Тамбовским епархиальным ведомостям. 186? ., т. 1-й, стр. 16.