Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы.
Ю. В. Клиценко (Москва)
Доклад на Уваровских чтениях муромского музея, 2005. www.museum-murom.ru
Одно из красивейших преданий православной веры и глубоких произведений древнерусской литературы – повесть о Петре и Февронии, муромских святых. Феврония, добродетельная девица, стала женой князя, излечив того от болезни, которой он страдал после победы над змеем, успевшим отравить воина перед самой своей погибелью. Прожив благочестивую жизнь, перед смертью Петр и Феврония приняли ангельский образ – постриглись в монахи. Вместе и отошли в мир иной, предали дух свой Господу.
Записанная в XV-XVI вв. повесть о муромских святых Петре и Февронии, живших на рубеже XII – XIII столетий, является одним из ярких примеров древнерусского восприятия православной веры. Исследования подчеркивают связь «Повести о святых Петре и Февронии Муромских» с фольклорными традициями.1 При этом сказочные мотивы повести подчинены духовным идеалам церкви Христовой.
В одном из крестьянских домов в селе Ласково близ Рязани гонец, посланный на поиски врача для заболевшего князя Петра, увидел странное зрелище: за ткацким станом сидела дева по имени Феврония и ткала холст, а перед нею скакал заяц. Говоря загадками, Феврония испытывала гостя на знание «языка мудрости». Первое иносказание Февронии – «плохо, когда дом без ушей, а горница без очей» – содержало сообщение о том, что Феврония – незамужняя девушка, не имеющая ребенка;2 у нее есть заяц, но нет собаки: «Если бы был в нашем доме пес, то учуял бы, что ты к дому подходишь, и стал бы лаять на тебя: это - уши дома. А если бы был в горнице моей ребенок (текстовые варианты “отроча”, “детище”), то, увидев, что идешь в горницу, сказал бы мне об этом: это – очи дома».3
Анализируя загадку Февронии, Ю. М. Смирнов пишет: «Демонические существа самого разного ранга нередко принимают облик собаки. Отсутствие собаки в доме Февронии подчеркнуто отрицает ее связь схтоническим миром».4 Но вряд ли отсутствие собаки может указывать на суеверное отношение Февронии к этому животному.5 Напротив, слова мудрой девы «плохо, когда дом без ушей, а горница без очей» свидетельствуют о ее желании выйти замуж, родить детей, а также завести собаку, которая стережет дом. В одной из редакций повести святая Феврония говорит: «Пес в доме слышание и уши, а очи в доме – кошка».6
Феврония Муромская не единственная в истории христианства святая, имевшая ручного зайца. Зайцы упоминаются в житиях святой Мелангеллы Уэльской7 (VI-VII вв., память 17/30 мая) и блаженной Оринги(Христианы) Менабуой из Санта Кроче Суль Арно8 (Италия, 1237-1310). Друзьями зайцев были также святые Брендан Мореплаватель (484-577) и Ансельм Кентерберийский (1033-1109). Мелангелла и Оринга приручили зайцев при сходных обстоятельствах – валлийская и итальянская девы были вынуждены скрываться в лесах, чтобы избежать принуждения к замужеству. Ночевавшей в лесу Оринге заяц помог преодолеть страх, а утром показал путь в город Лукку. Мелангелла считается покровительницей зайцев. В заповедной долине, где святая Мелангелла спасала зайцев от охотников, запрещена охота, а святая Феврония хранит природный заказник «Муромский». Изображения зайцев присутствуют в иконографиях Февронии, Мелангеллы и Оринги. По преданию, уэльская отшельница называла своего зайца «агнцем», поэтому на иконах заяц святой Мелангеллы похож на ягненка, а заяц в Уэльсе известен как «маленький агнец Мелангеллы» («Oen bach Melangell»). Сходство зайца с агнцем отмечено и в русском фольклоре, где заяц именуется «лесным барашком». Правда, в муромскойиконописи заяц святой Февронии чаще напоминает играющую собачку или дремлющего кота. Житие блаженной Оринги сравнивает зайца с котенком и щенком (см. приложения).
Став супругой князя, Феврония не оставила народного обычая собирать крошки после трапезы. Обычно остатками пищи сельские жители кормят домашних животных и птиц, а у Февронии был заяц. Но в средние века кормление зайца (а также змеи, жабы и др.) могло вызвать подозрения в колдовстве: «Дьявол в облике жабы, который нашептывал в ухо праматери Евы в раю, всегда сидит среди райских цветов около храма, ожидая, что кто-нибудь накормит его крошками просфоры».9 «В ряду животных с очевидными демоническими свойствами в славянской мифологии оказывается и заяц. Нечистая сила часто принимает облик зайца».10
Повесть о святых Петре и Февронии рассказывает: «Однажды некто из прислуживающих княгине Февронии пришел к благоверному князю Петру и наговорил на нее: “Каждый раз, - говорил он, - окончив трапезу, не по чину из-за стола выходит: перед тем как встать, собирает в руку крошки, будто голодная!” И вот благоверный князь Петр, желая ее испытать, повелел, чтобы она пообедала с ним за одним столом. И когда кончился обед, она, по обычаю своему, собрала крошки в руку свою. Тогда князь Петр взял Февронию за руку и, разжав ее, увидел ладан благоухающий и фимиам. И с того дня он ее больше никогда не испытывал».11 Возможно, что чудо превращения крошек в церковные благовония не только оправдало деревенскую привычку Февронии, но и спасло от подозрений зайца благоверной княгини. Как известно, бесы бегут от ладана и фимиама. Следовательно, заяц Февронии не имел никакого отношения к магическим ритуалам.12 Церковь прославляет Петра и Февронию как «обычаев злых и суемудрий языческих искоренителей».13
Возвращаясь к беседам Февронии со слугой князя, отметим, что вторая загадка мудрой девы связана с темой памяти смертной: «Отец и мать мои пошли взаймы плакать, брат же мой пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть». Интуитивно предугадывая состояние князя Петра, православная целительница заговорила о грани между жизнью и смертью: «А то, что я сказала про отца и мать, что они пошли взаймы плакать - это пошли они на похороны и там оплакивают покойника. А когда за ними смерть придет, то другие их будут оплакивать: это - плач взаймы. Про брата же так сказала потому, что отец мой и брат - древолазы, в лесу по деревьям мед собирают. И сегодня брат мой пошел бортничать, и когда он полезет вверх на дерево, то будет смотреть сквозь ноги на землю, чтобы не сорваться с высоты. Поэтому я и сказала, что он пошел сквозь ноги смерти в глаза глядеть».14
Ю. М. Смирнов указывает на факт, приведенный в «Повести о водворении христианства в Муроме»: “И по мертвых ременная плетения древолазная с ним и в землю погребающии“. Древолазные приспособление, как видим, напрямую связываются с образом смерти, а, поскольку погребальный инвентарь всегда имел определенное функционально-символическое значение, то первое, что приходит на ум в этой связи -эти “плетения” нужны покойнику, чтобы с их помощью взобраться на небо по стволу мирового древа.15
История исцеления Петра содержит муромские и рязанские параллели к стихам Великого канона святого Андрея Критского (VII в.). В покаянном «Андреевом стоянии» упоминаются и «яд змея», и «раны», и даже «целительная баня»:«Облекохся в раздранную ризу, южа истка ми змий… Приложих язвам струпы себе… Омый мя, Владыко, банею моих слез, молю Тя, плоти моея одежду убелив, яко снег».16 Снег, в церковной традиции символизирующий очищение и преображение,17 на Руси издревле считался полезным для здоровья. В рязанских легендах о святой Февронии исцеление Петра завершается снегопадом в летнее время.18
В этом символическом контексте представляется обоснованным предложенное А. Л. Бегловым истолкование болезни князя Петра: «Змей повержен, но перед смертью он обрызгал Петра своей ядовитой кровью, и Петр заболевает. Болезнь князя Петра, то есть на языке аллегорий: некая ущербность его естества вообще, - и является завязкой “Повести о Петре и Февронии”. Причем недуг Петра настолько серьезен, неполноценность его природы настолько существенна, что если не исправить ее, для Петра невозможна сама жизнь. Условием исцеления Петра оказывается брак с Февронией. А на языке аллегории этот брак сам есть лекарство, восполняющее недостаток природы Петра, Господень замысел о нем».19
При встрече с посланцем князя юная Феврония ткала холст. В церковной традиции прядение, ткачество и шитье считаются ремеслом мудрых жен.20 Во времена пророка Моисея мудрые жены создали украшенные шитыми изображениями херувимов ткани для Скинии.21 Позже мастерство мудрых жен процветало при Иерусалимском храме, что отражено в иконографии Благовещения Пресвятой Богородицы. Согласно апокрифическому Евангелию Иакова, Святая Дева Мария получила воспитание при ветхозаветном храме и в момент Благовещения пряла пурпурную нить для храмовой завесы.
В преклонном возрасте, приняв монашеский постриг, Феврония вышивала лики святых на воздухе для соборного храма Пречистой Богородицы. Знаменательно, что покрытый язвами и струпьями от «крови змея» Петр попросил Февронию «учинить» ему новую одежду: «Послал он к ней с одним из своих слуг небольшой пучок льна, говоря так: “Эта девица хочет стать моей супругой ради мудрости своей. Если она так мудра, пусть из этого льна сделает мне сорочку, и одежду, и платок за то время, пока я буду лечиться в бане”».22
Смена одежд, «отравленных змеем», на ризы спасения – общепринятый в христианстве знак духовного исцеления. Тело Петра, во время болезни покрытое язвами и струпьями, было полностью исцелено при жизни, а во гробе - обретено нетленным и благоуханным. В Акафисте святым благоверным князю Петру и княгине Февронии, Муромским чудотворцам, говорится: «Радуйтеся, багряницу княжескую на власяницу иноческуюпременившии; радуйтеся, восприявшие святую схиму в броню спасения; радуйтеся, облеченные в ризу благодатного нетления».23
Пучок льна, в шутку посланный Февронии князем Петром, стал золотой нитью, навеки связавшей жизни двух подвижников, к концу жизни по взаимному согласию облачившихся в ангельские ризы: «В то время, когда преподобная и блаженная Феврония, нареченная Ефросинией, вышивала лики святых на воздухе для соборного храма Пречистой Богородицы, преподобный и блаженный князь Петр, нареченный Давидом, послал к ней сказать: “О сестра Ефросиния! Пришло время кончины, но жду тебя, чтобы вместе отойти к Богу”. Она же ответила: “Подожди, господин, пока дошью воздух во святую церковь”. Он во второй раз послал сказать: “Недолго могу ждать тебя”. И в третий раз прислал сказать: “Уже умираю и не могу больше ждать!” Она же в это время заканчивала вышивание того святого воздуха: только у одного святого лик уже вышила, а мантию еще не докончила: и остановилась, и воткнула в воздух иглу свою и замотала вокруг нее нитку, которой вышивала. И послала сказать блаженному Петру, нареченному Давидом, что умирает вместе с ним. И, помолившись, отдали они оба святые свои души в руки Божии».24
Множество богомольцев посещают Свято-Троицкий женский монастырь в Муроме, чтобы поклониться честным мощам святых Петра и Февронии, которые по воле Божиейпокоятся во едином гробе. Богослужения у чтимой иконы благоверных Петра и Февронии совершаются в московском храме Вознесения Господня на Большой Никитской («Малое Вознесение»). Храм и гробница святой девы-отшельницы Мелангеллы в поселке Pennant Melangell в Уэльсе известны православным христианам Англии, возрождающим древние традиции паломничества.
Ссылки:
1 Повесть о Петре и Февронии. - Л., 1979. – С. 35-48; Тодоро-ва Е. Д. Сложение архетипа Девы Премудрости в древнерусской литературе // Адам и Ева. Альманах гендерной истории. Институт всеобщей истории РАН. – М., 2003. – № 5. – С. 33-55; Felmy K. C. Die Erzahlung von den Heiligen Petr und Fevronija von Murom // Ostkirchliche Studien. – Wurzburg, 1997. - Band46. – Р. 142-171.
2 Смирнов Ю. М. Повесть о благоверной деве Февронии, христианском и языческом менталитете и о реабилитации муромских «святогонов» // Уваровские чтения - IV. Богатырский мир: эпос, миф, история. Муром, 14-16 апреля 1999 г. - Муром, 1999. – С. 75-80.
3 Житие преподобных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев, с акафистом. - Муром, 2004. – С. 9; Повесть о Петре и Февронии... - С. 209-326.
4 Смирнов Ю. М. Указ. соч. – С. 78.
5 В контексте статьи речь идет не об отношении Февронии к собаке , а о суеверном восприятии собаки читателем «Повести» того времени . – Прим. ред.
6Повесть о Петре и Февронии…С. 318.
7 Baring-Gould S. Lives of the Saints. – London, 1898. - Vol. XVI. – P. 225 - 226; Baring-Gould S., Fisher J. Lives of the British Saints. – London, 1911. – Vol. III. – H. 463-466; Evans G. E., Thomson D. The Leaping Hare. - Newton Abbot, 1974. - P. 223-224; Pennant Melangell. The Montgomeryshire Collections // Journal of the Powysland Club. – 1994. - Vol. 82.
8 Baring-Gould S. Lives of the Saints, January. – London, 1872. – Vol. I. - P. 146-147; Vita della Beata Cristiana, vergine, fondatrice del monastero di Santa Maria Novella e di San Michele Arcangelo in Santa Croce (oggi monastero della Beata Cristiana). Scrittada un anonimo contemporaneo della Beata. Prima traduzione italiana integrale (con testo latino a fronte) in occasione del VII Centenario del Monastero 1279-1979. – San Miniato, 1978. - P. 32-34; Papasogli Giorgio. Uno core et anima in Dio: la beata Cristianada Santa Croce. - Milano, Ancora. - 1969.– P. 48-49.
9 Kittredge G. L. Witchcraft in Old and New England, Cambridge. - MA: Harvard University Press. – 1929. - P. 181-182.
10 Смирнов Ю. М. Указ. соч. – С. 77.
11 Житие преподобных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев…– С. 13.
12 Смирнов Ю. М.Указ. соч. – С. 79.
13 Житие преподобных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев… – С. 31.
14 Там же. – С. 9.
15Смирнов Ю. М. Указ. соч. – С. 78.
16 Великий канон. Творение святого Андрея Критского. – Церковь Рождества Пресвятой Богородицы с. Льялово, 2003. – С. 8, 15, 46.
17 Пс. 50:9; Ис. 1:18; Мк. 9:3.
18 Пашина О. А. К вопросу о реконструкции семантики снега в русской традиционной культуре // Текстология Священного Писания и язык богослужения. Ученые записки Российского православного университета апостола Иоанна Богослова. – М., 1998. – Вып. 4. – С. 153-160; Повесть о Петре и Февронии.– С. 35-48.
19 Беглов А. Л. Святые Петр и Феврония Муромские // Альфа и Омега. – М., 1998. -№ 1(15). – С. 247-261.
20 Пс. 50:9; Ис. 1:18; Мк. 9:3; Притч. 31:13-26.
21 Исх. 35: 25-26.
22 Житие преподобных князя Петра и княгини Февронии, Муромских чудотворцев…– С. 11-12.
23 Там же. – С. 33, 39.
24 Там же. – С. 17.
25 Evans G. E., Thomson D. Указ. соч. – С. 223-224.
26 Baring-Gould S. Указ. соч. - С. 146-147.
Приложение 1. Святая Мелангелла, дева-отшельница Уэльская (VI-VII в.)
В Уэльсе есть район, в котором издавна зайцев называют Oen bach Melangell (малые агнцы Мелангеллы). Это название восходит к увлекательному сказанию о святой Мелангелле (Монакелле), которая стала покровительницей зайцев. В течение столетий никто в ее приходе – Пеннант Мелангелл в графстве Монтгомеришир – никогда не убивал зайцев. Если случалось так, что собаки пускались в погоню за зайцем, то следовало в таком случае кричать: «Бог и святая Мелангеллада будут с тобой!» («Duw a Melangell a’th gadwo!»), – чтобы заяц смог спастись.
Согласно одному из вариантов легенды, Мелангелла была дочерью ирландского короля. Отец выбрал ей знатного мужа, но отказываясь от замужества, Мелангелла бежала из Ирландии и поселилась в княжестве Повис в Уэльсе.
Другой историк писал: «Мелангелла, дочь Тадвала Тадглайда, из рода Максена Вледига, была основательницей прихода Пеннант Мелангелл в графстве Монтгомеришир. Она была сестрой Риддерха Хаэля сына Штратт Клайда; ее мать звали Этни, ее фамилия была Уидделес или Ирландка. Память святой празднуется 27 мая». Риддерх Хаэль одержал победу в битве при Ардеридде в 573 г. Мелангелла, возможно, была его племянницей.
Генеалогия отшельницы указывает на время ее жизни. Согласно рукописи XVII в., в 604 г. произошел случай, в память о котором и был основан приход в Пеннант Мелангелл: «Принц Брохвел Айсгитрог жил в княжестве ПенгернПовис. Однажды принц охотился недалеко от Пеннанта, где его собаки вспугнули зайца. Заяц скрылся в ближайшей чаще. Преследуя зайца, принц увидел в лесу деву необычайной красоты, которая самозабвенно молилась Богу; а заяц, спрятавшийся под краем ее одежды, повернулся к охотникам и смотрел на них со смелостью и бесстрашием. Принц закричал: “Хватайте его, собачки, хватайте его!” («Prendite, caniculi, prendite!»). Но чем громче Брохвел Айсгитрог кричал и требовал, чтобы собаки напали на зайца, тем дальше испуганно скулившие гончие отступали от святой девы и зайца. В конце концов, принц обратился к Мелангелле и узнал о том, как она убежала из родной земли, и как Бог привел ее в это место. Глубоко потрясенный принц пожаловал святой Мелангелле землю в вечное владение для постройки храма и монастыря. Мелангелла прожила тридцать семь лет; дикие зайцы жили рядом с ней всю ее жизнь, как домашние животные».
В XV в. случай, произошедший с принцем, Мелангеллой и зайцем, был изображен на алтарной преграде, которая и по сей день находится в церкви Пеннант-Мелангелл.1
Приложение 2. Блаженная Оринга (Христиана) Менабуой из Санта Кроче Суль Арно (1240-1310)
Блаженная Оринга Менабуой родилась в Санта Кроче, на реке Арно, в 1240 г. в семье крестьян. Ее родители умерли, когда она была еще маленькой. Оринга ухаживала за скотом на ферме, которой владели два ее брата. Она водила коров в лес на пастбище, и коровы стали настолько послушными, что повиновались ей во всем по звуку ее голоса. По достижении Орингой брачного возраста братья силой принуждали сестру стать женой местного фермера. Но невесте удалось убежать, переплыв реку, после чего она направилась в город Лукку.
Когда наступила ночь, девушка сбилась с пути и бродила по лесу. Ночной лес рождал в ее воображении страшные картины, пугавшие ее. Оринга могла бы умереть от страха, не окажись рядом с ней маленького зайчика, игравшего с краем ее одежды и казавшегося ей совсем ручным, как любимый котенок. Заяц сидел у нее на коленях всю ночь, когда она упала без сил от усталости. На следующее утро зайчик резвился перед ней, а затем вывел на дорогу в Лукку.
