Когда рассказываешь о наших диспутах, слушателям, да и нам, кажется, что это было в какой-то далекой эпохе, в мезозойской эре, а на самом деле, всего-то лет пятнадцать назад. Просто время, нравы, способ мышления у верующих и неверующих были тогда совсем иными, как любят повторять старики: "Молодежь этого не поймет". Пожалуй, это так.
Но историю полезно вспоминать не только ради просветительства, но и для того, чтобы иллюстрировать те или другие Божьи истины. Из чего Бог делает добро? Исключительно из зла. Помните загадку Самсона: из горького получилось сладкое?
В1984-85 годы руководители КВАТа (клуб воинствующих атеистов при институте имени Герцена) стали регулярно приглашать на диспуты или, как это они называли, на практическое учебное занятие молодежь церкви на Поклонной горе. Профессора-безбожники хотели высмеять и морально уничтожить нас на глазах своих студентов. Возможно, им надоело играть в одни ворота, захотелось увидеть и послушать живых верующих, а тем более молодежь. Из взрослых был допущен только наш верный и кроткий пресвитер Александр Степанович Волокиткин.
Самыми первыми храбрецами были Вячеслав Морозов — руководитель молодежного объединения церкви и Вячеслав Мылов. Как на диспуты стала ходить я, сама не знаю, "молодежью" меня совсем было не назвать, активным членом церкви — тем более. Меня только что, в 1983 году, уволили из "Ленинградской правды" как верующую, и я самым примитивным образом боялась какой-либо общественно-церковной деятельности. Очень хорошо помню тот телефонный звонок. В трубке, как всегда, спокойный, тихий, глуховатый голос Славика Морозова. И приглашал он меня не на чай с бубликами, а на этот страшный диспут, о котором слышала всякие жуткие вещи. Но в интонации моего молодого друга была такая уверенность, что я не откажу, такое уважение к моим якобы очень ценным знаниям. Конечно, я дрогнула, и мы с моей дорогой сестрой Мариной Сергеевной Каретниковой стали встречаться, готовиться с молодежью в церковной котельной, вместе ходить на диспуты, а потом и выступать. Не будь этих диспутов, возможно, я бы до сих пор тихо сидела на собрании.
Диспут? Бойня, вот что это было. Стояли на сцене под светом "юпитеров" (снимали на кинопленку, не знаю, для каких целей) наши молодые, застенчивые христиане, наши мальчики, терялись от глупых вопросов, а на них, как лютые тигры, набрасывались профессора научного атеизма. Зал был переполнен — зрелище! Верующие, оказывается, симпатичные! И улыбаются!
Раздевали не в общем гардеробе, где студенты буквально облепляли верующих, брали в плен, не выпускали, спрашивали (в зале они помалкивали, никому не хотелось получать плохую отметку по научному атеизму). Запрещали останавливаться на улице, в скверике около Герценовского института, "вести агитацию", как это тогда называлось. Позже встречи перенесли подальше, в Дом атеизма.
Диспуты шли — удивительное дело! — до самого 1989 года, когда уже вовсю подули ветры свобод и перестройки.
Перелистываю толстую стенограмму одной такой словесной баталии, длившейся по обыкновению пять-шесть часов (помню, на обратном пути никто из нас не мог и слова сказать, так изматывались).
"Откуда у вас любовь к Богу? А любовь к Богу взялась из бессилия человека в борьбе с природой, если бы человек не был бессилен, не было бы и любви к Богу!"
"Те, у которых было больше подлецов, с менее развитой совестью, те и погибали, тех медведи и съедали, понимаете?"
Так изощрялись в остроумии профессор Гордиенко и доцент Никитин. Как сейчас вижу их приторные улыбки, а то и искаженные лица, когда они буквально наскакивали на наших ребят, требуя молниеносного ответа. "Поцелуете сейчас Гитлера? Поцелуете или нет?" "Отдали бы нашу Родину фашистам?" "Поцеловали бы насильника, который убил вашу дочь?"
Ребята терялись. Иные, как Виктор Авдеев, сердились и горячились. Другие, как Женя Недзельский, входили во вкус дискуссии, за словом в карман не лезли. Лекторы же "показывали на фактах", какие мы все социально неразвитые, невежественные, мало передовиков труда, в театр не ходим и, мол, баптистам запрещено улыбаться. Последний тезис опровергался на месте. Ослепительные улыбки Славика Морозова, Вити Авдеева, вечные шуточки весельчака и придумщика Славы Мылова — ребята наши имели успех. Но что было сказать на другие обвинения?
Что фотографии с досок почета тут же снимались, как только узнавали, что передовик — верующий, а тем более — баптист? Дети верующих родителей, особенно, церковных служителей, не могли поступить в институт, служба "Большого дома" не дремала, и Гордиенко с Никитиным это прекрасно знали, но все передергивали.
Обычно к диспутам мы готовились. Наши эрудиты и "книжники", такие как Юра Цыганков или Роман Носач, постоянно приносили в котельную, где мы собирались, то одну, то другую "новую" книгу. Книги были "новые" оттого, что "это" в то время было запрещенной литературой, наши ребята с давних пор были настоящими подпольщиками и самиздатчиками. К тому же мы были наивными, нам казалось, вот, найдем неопровержимое доказательство, удачную цитату — и сломим трескучего Гордиенко! Но, как правило, трогало аудиторию совсем другое.
Тихим голосочком говорила Верочка Таран с кафедры: "Я стою перед вами только по той причине, что моя мама — христианка. Я в семье седьмой ребенок, мама не делала абортов, хоть мы и жили очень бедно". (Верочка Таран-Журавлева сейчас — заместитель Е.Н. Недзельского в ЕРЦ, а ее младший братик, Стефан Таран — пресвитер Волховской церкви).
Другой раз на кафедре, сверх всякой установленной программы, появился щуплый паренек. Он храбро, звонко, на весь переполненный зал, заявил, что война в Афганистане — преступление и что он как христианин не пойдет на эту войну. Что тут началось! Одни требовали вызвать спецтранспорт, другие стаскивали его с кафедры, третьи истерично кричали про интернациональный долг. Наш пресвитер А.С. Волокиткин, бледный, с дрожащими губами, объяснял, что это частное мнение, а не позиция церкви. Паренек оставался невозмутимым. Это был Паша Дамьян, ныне директор издательства "Библия для всех" и президент одноименного Общества, чье десятилетие мы сейчас отмечаем. Познакомились мы с ним впервые там, на "передовой".
Благодаря общительности Славы Мылова, встречи со студентами, но уже без преподавателей продолжались на "нашей" территории. По средам в церковной чайной собиралась весьма пестрая публика, Слава умел шутить и разговаривать даже с самыми "отпетыми". Иногда чайная была переполнена, иногда — никто не приходил. Но Слава в любую погоду был на посту — на дороге около церкви, чтобы встретить, подбодрить, по-свойски улыбнуться тем, кто шел, но робел войти в церковные ворота.
Очень редко, но иногда Господь дарит нам "продолжение" сюжета. Недавно я выступала с воспоминаниями о блокаде в одной из школ. Учительница присматривалась ко мне, а потом и говорит: "Помню вас по диспутам в Герценовском институте, я тогда студентка была, сидела в зале. И больше всего на меня произвели впечатление не ваши проповеди, а вид ваших мальчиков, они стояли побитые, но не сломленные, они не уходили со сцены, не сдавались! Особенно одного помню, такой высокий, руки опущены, краснел, смущался, но видно было, хоть режь его, он останется с Богом. Кто давал силы ребятам? Конечно, только Бог! С тех пор и я стала искать и нашла Господа".
По всей вероятности, краснел и смущался Валерик Морозов, ныне магистр богословия, директор миссии переводчиков Библии "Виклиф".
Чем больше били нас на диспутах, тем больше мы сдруживались, вместе росли и развивались. Оттуда, из церковной котельной, благодаря диспутам, общему делу, дружбе, общению, вышли многие наши нынешние лидеры. Господь все делает вовремя. Так что спасибо нашим оппонентам — товарищам Гордиенко и Никитину. Кстати, Гордиенко большой специалист религиоведения. Так теперь "это" называется.
Какие же самые благоприятные условия для появления лидеров? "Котельная" — в прямом и переносном смысле. Теснота и неудобства. Прозаический труд. Битье на диспутах. Битье с оттяжкой, как это у нас в России умеют делать с незапамятных времен. В советских коридорах власти, когда почти в течение года нам отказывали под благовидными предлогами и без всяких предлогов в официальной регистрации родившегося и действующего христианского просветительского общества "Библия для всех". А поддержал нас А.А. Собчак!
Там, в котельной, ковались кадры первых преподавателей Библии в общеобразовательных школах. Года три-четыре, наверное, до 94-95 годов — это было, как пожар — директора школ требовали преподавать Библию во всех классах, вести уроки нравственности, мировой культуры, словом, вводить христианство — через музыку, экскурсии, уроки литературы. Те, кто откликнулись на этот призыв, были востребованы — с утра до вечера, и только остается удивляться, как Бог давал силы, мудрости, выносливости при перегрузках.
Из маленькой домашней группы разбора Библии Марины Сергеевны Каретниковой возникли весьма солидные и авторитетные межконфессиональные учебные курсы на Звездной. Сколько интересных лекторов мы тогда слушали — и своих, и зарубежных, эти сладостные субботы христианского общения, где мы одновременно и учились, и учили других. Конференции, куда собирались учителя со всей страны. Христианский университет, ректором которого и сегодня — Виктор Авдеев.
Со всей страны шли письма в миссию "Актуально-насущно", к Роману Носачу — и старый, и малый с восторгом смотрели тогда по телевизору "Супер-книгу". Веселое было время, хоть и очень трудное — как всегда у первопроходцев... Первые издательские успехи — вначале "Библия для всех", потом "Мирт". Не зря занимался самиздатом в котельной "подпольщик" Роман Носач, а тихий Юра Цыганков — первыми переводами с английского. Первые частные христианские школы — Ирина Косюга, Надежда Герман, Людмила Фомина-Моллер. Да разве перечислишь всех и все! Дух просветительства, сотрудничества, дружбы — у Миши Полубояринова, Володи Шило, Евгения Недзельского — тоже оттуда, из котельной, из чайной. Птицы одного гнезда, разлетевшиеся как бы в разные стороны. Нам приятно встречаться — и это не просто теплые воспоминания юности, но особое братство, понимание, поддержка.
И не зря мы вспомнили сегодня те самые диспуты, где мы были как бы биты и разбиты. Нам казалось, что мы не способны защитить имя Божье, поругаемое надмевающимися профессорами атеизма... Все пригодилось потом, все оказалось полезным.
Другое дело, что иногда, особенно мне, на склоне лет, иногда приходят в голову грустные мысли. На наших глазах, при нашем участии был этот пик востребованности, живейшего интереса к Библии, к христианским книгам, к живому Богу. Казалось, еще чуть-чуть, и наш город, наша страна повернется лицом к Тому, Кто Сущий, без Которого ничего и никого нет. Но оглянемся вокруг себя. Что и кто правит бал? Отчего зло растет на глазах, словно и не было живительных лет христианского просветительства? Господи, мы делали, мы и сегодня делаем все, что возможно, а некоторые и сверх того. Знаю одно — нельзя унывать, опускать руки, становиться пассивными зрителями. Только не спать и не лениться! Так говорю себе — всем нам...
Ольга КОЛЕСОВА,
член Санкт-Петербургского
Союза журналистов
