Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Россия, 21 век.

Ольга Крыштановская

К оглавлению

Введение

Эта книга — о переменах, которые произошли с российским обществом за последние 20 лет, об элите, которая эти перемены совершила и которая изменилась сама. Кто они — нынешние правители России: старые люди в новом обличье или новое племя, пытающееся вспомнить советское прошлое?

Эта книга — итог моей многолетней работы в качестве руководителя департамента изучения элиты Института со­циологии РАН. Этот департамент был создан в 1989 году — первое подразделение в стране, специализирующееся на исследованиях столь закрытой группы общества.

До 1989 г . любые вопросы, связанные с изучением пра­вящей группы страны, были тайной за семью печатями. Тогда не только исследования, но и употребление самого слова «элита» были запрещены в СССР. Книга М.Восленского «Номенклатура» имела гриф «совершенно секрет­но» и хранилась в единственном экземпляре в библиотеке ЦК КПСС. Советские люди не должны были знать о жизни тех, кто управлял страной. Идеологические мифы заменя­ли правду. «Первые отделы» (эти ячейки КГБ, функциони­ровавшие в каждом трудовом коллективе) неустанно сле­дили за тем, чтобы социологи не спрашивали население об отношении к руководителям партии и правительства. Каждого, кто нарушил бы это требование, ожидали большие неприятности: конец научной карьеры, репрессии или даже тюрьма.

Перестройка, начатая М.Горбачевым, все изменила. Началась либерализация жизни, которая затронула и Акаде­мию наук СССР, в которой я тогда работала младшим на­учным сотрудником. В Институт социологии пришел новый директор, слывший большим либералом — Владимир Ядов. В Институте социологии впервые был объявлен открытый конкурс проектов.

Активность ученых была невысока: все были уверены, что фанты дадут только «красной профессуре» — идеологически выдержанным и морально устойчивым членам

10

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

КПСС, которые возглавляли крупные отделы. Но я реши­ла попробовать. Друзья и коллеги удивлялись моей наивно­сти и не верили в успех. Я тоже не особенно надеялась, но все же подала заявку на проект под названием «Админист­ративная система СССР и ее субъекты» (термин «элита» все же выглядел слишком рискованно). И каково же было мое ликование, когда проект утвердили и эта тема вошла в ре­естр государственных тем, финансируемых Академией наук.

Нашей маленькой группе, состоящей из 5 человек, дали комнатку и компьютер. И мы начали работать. Мы горели энтузиазмом — ведь мы были первыми и занимались чем-то почти запрещенным, таким таинственным и важным. Мы проводили на работе по 12 часов, спорили о полити­ке, о номенклатуре, придумывали, как получить доступ к людям, находящимся на самой вершине власти. Все стены нашей каморки были покрыты портретами членов Полит­бюро и ЦК КПСС.

Конечно, мы знали, что на Западе существуют совето­логические центры, которые давно и успешно исследуют нашу элиту. Мы чувствовали себя их робкими учениками, с восторгом читая статьи и книги, которые удавалось достать.

Прошел не один год, прежде чем я и мои коллеги по­чувствовали уверенность в своих силах — ведь мы были в гуще событий, имели значительно лучший доступ к объек­там своего изучения, чем западные аналитики, чувствова­ли атмосферу происходящих перемен. Постепенно был на­щупан свой метод, который мы в шутку называли «детек­тивно-социологическим». Стандартные социологические опросы по анкете почти не применимы в исследованиях элиты. Бессмысленно сложить мнение Путина с мнением Явлинского, а затем посчитать среднюю арифметическую. Социология элиты — это особая наука, объектом которой является «штучный товар» — руководители страны. И цена неудач здесь иная: каждая ошибка это захлопнувшаяся дверь, это утрата доступа к информации.

Я написала несколько писем западным советологам, и к нам стали приезжать иностранцы. Это вызвало насторо­женность наших спецслужб.

Введение

11

Как-то осенью 1990 г. раздался звонок из КГБ. Офицер был очень вежлив, он сказал, что у них есть аспирант, интересующийся проблемами элиты, который хочет про-. консультироваться у меня. Могла ли я отказать? На следу­ющий день пришел бледный молодой человек с незапоми-нающимся лицом. Он сказал, что хочет постажироваться в нашей группе. И стал ходить каждый день на работу. Он приходил, молча садился в углу, и слушал все, что мы говорили, ровно в 17.00 доставал бутылку водки. Посколь­ку я знала, какая организация его направила «на стажи­ровку», то не раз спрашивала, не занимаемся ли мы чем-то запрещенным. Но он всякий раз отвечал: «Нет-нет, все в порядке. Нас интересуете не вы, а те, кто к вам приезжа­ет». Мы боялись, но интерес к исследованиям элиты был таким всепоглощающим, что мы стерпелись с присутстви­ем «стажера» и стали почти не замечать его. Через полгода он стал появляться все реже, а в 1992 г. этот бесцветный молодой человек бесследно исчез. (Интересно, чем он за­нимается сейчас?!)

Первое большое исследование, посвященное генеало­гии Брежневской элиты, мы провели совместно с британ­скими учеными Стивеном Уайтом и Эваном Модели из Глазго университета (Великобритания). Мы взяли на себя обязательства проинтервьюировать всех живых на тот мо­мент членов ЦК КПСС Брежневского времени.

Мы очень хотели это сделать, но еще плохо понимали, как получить доступ к этим людям. Адреса высшей номен­клатуры были засекречены, и их не было ни в адресных книгах, ни в городских справочных. Но в стране началась перестройка, номенклатура рухнула, в бюрократических организациях царил хаос. Никто больше не знал, что мож­но, а что нельзя. Мы отправились в центральный офис Мос­ковского городского справочного бюро. Оказалось, что «сек­ретные адреса» теперь можно купить по 4 рубля за штуку. Так мы стали обладателями уникальной информации, став­шей основой нашей базы данных, которая с годами росла и развивалась.

А дальше надо было пытаться получить согласие этих людей на интервью. Мы нашли нескольких бывших членов Политбюро ЦК КПСС, которые были настроены добро­

12

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

желательно, и они стали нам помогать — звонили своим хорошим знакомым — бывшим министрам, первым сек­ретарям обкомов партии, и просили принять нас. Это была неоценимая помощь, без нее доступ ко многим высшим руководителям был бы просто невозможен.

Очевидно, что для того, чтобы расположить высокопо­ставленного собеседника к себе, надо было хорошенько подготовиться. Мало было знать его биографию, надо было выучить учебник «История КПСС». Иначе ничего не полу­чалось. Если собеседник говорил: «Помните, как на ап­рельском пленуме ЦК...», мы должны были реагировать, а не спрашивать у него: «А что там было?» Наша некомпе­тентность дорого стоила: собеседник закрывался, понимая, что мы несерьезные люди и говорить с нами не о чем.

Вскоре мы обнаружили, что и этого недостаточно. Важ­но было учитывать «этнический фактор». Не секрет, что антисемитские настроения были распространены среди со­ветской элиты. Поэтому, чтобы не рисковать, мы вынуж­дены были заняться выяснением пятого пункта наших ин­тервьюеров. Хороший эффект давало этническое совпаде­ние интервьюера и респондента, и мы стали посылать к украинцу — украинца, а к армянину — армянина. Часто у наших сотрудников складывались теплые человеческие от­ношения с респондентами: им дарили рукописи воспоми­наний, кормили обедами, помогали консультациями.

Постепенно мы научились работать с элитой, приобре­ли необходимые для этого связи и навыки, выработали свой метод. Каждый раз, приступая к новому исследованию, тщательно подбирали и готовили сотрудников. Исследуя банковскую элиту, нам пришлось изучать «птичий язык» финансистов, так как первые же интервью показали, что мы не понимаем многое из того, о чем говорят банкиры. Вскоре каждый член нашей команды легко мог опериро­вать понятиями «инкассо», «маржа» и отличал счета «лоро» от счетов «ностро». Для того чтобы быть в курсе всех ново­стей, мы выписывали горы газет и журналов. А поскольку прочитать одному человеку это было невозможно, мы де­лили издания поровну и два раза в неделю устраивали «по­литинформации», где обменивались наиболее важными све­дениями. Мы завели друзей в администрации президента,

Введение

13

среди силовиков, губернаторов и людей из правительства. Наверное, это было похоже на «агентурную сеть», кото­рую использовали спецслужбы. Но нами-то двигало чисто научное любопытство, ведь только так можно было прово­дить сложнейшие исследования российской элиты.

Основными методами изучения элиты были: неформа­лизованные глубинные интервью членов элиты, форма­лизованные интервью; экспертные опросы; наблюдения (как невключенные, так и включенные); изучение офици­альных биографий; контент-анализ прессы; анализ доку­ментов и статистики. Использование всего комплекса со­циологических методов неизбежно из-за особенности объек­та исследования, доступ к которому чрезвычайно сложен. Полученная разными способами и из разных источников информация о социально-демографических характеристи­ках элиты, ее профессиональном бэкграунде, мнениях и суждениях по многим вопросам должна быть проанализи­рована по единой схеме. Это обусловливает необходимость не только аккумуляции данных, но и их постоянной коди­фикации и унификации. Эту задачу и выполняет база дан­ных, куда попадают результаты всех исследований, прове­денных сектором изучения элиты Института социологии РАН. За 15 лет исследовательской работы в этом направле­нии было проведено более 50 исследований, наиболее зна­чимые из которых представлены в таблице 1.

Таблица 1. Социологические исследования, проведенные центром изучения элиты Института социологии РАН под руководством О.В.Крыштановской ¹*

* Все примечания, указанные цифрами, см. в конце соответствующих глав.

** М — массовый опрос; Э — экспертный опрос; Б — биографическое исследование; ФГ — фокус-группы; С — анализ статистики.

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Продолжение таблицы 1

Введение

15

16

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Берясь за написание этой книги, я выбрала период с 1981 по 2003 г. Именно в это время произошли глобальные изменения российского общества: распад СССР и социа­листического лагеря, крах номенклатуры, перестройка, гласность, становление рынка, многопартийной системы, а затем сворачивание демократических реформ и реставра­ция бюрократического государства. Эти изменения были вызваны самой элитой, и они изменили ее.

Для меня очень важным было зафиксировать характе­ристики советской элиты в последние годы «застоя», что­бы иметь точку отсчета для последующих изменений. Та­ким годом был избран 1981-й — последний год правления Л.И.Брежнева, год расцвета застоя, когда в последний раз элита была сформирована по классическим традициям но­менклатуры. В этот год прошел XXVI съезд КПСС, и сфор­мированные органы власти еще не имели никаких примет скорых перемен.

Следующей точкой стал 1990 г., в котором перемены политической системы стали очевидны, основы номен­клатуры были подорваны, Политбюро ЦК КПСС форми­ровалось по новым принципам.

Третьей точкой был избран 1993 г., год укрепления Ель­цина на президентском посту, его победы в противостоя­нии с Верховным Советом РСФСР, год изменения Кон­ституции страны.

Четвертая точка тренда — 1999 г., год «позднего Ельци­на», когда политическая система, которую он создал, была видна во всей очевидности.

И, наконец, пятая точка — 2002 г., третий год правле­ния Путина, когда его команда была в общих чертах сфор­мирована и внесены изменения в стиль управления. К это­му времени президент Путин понизил статус губернато­ров, ввел новый «этаж власти» — аппараты полномочных представителей президента в федеральных округах, моби­лизовал военных и офицеров спецслужб на государствен­ную службу.

Итак, последний год правления Брежнева стал бере­гом, от которого отплыла лодка перемен. А последний год первого срока Путина — берегом, к которому мы прича­лили и с удивлением осматриваемся по сторонам. Что с

Введение

17

нами произошло? Куда и почему мы приплыли? Какой пейзаж откроется нашему взгляду, когда рассеется утрен­ний туман?

Для сравнения динамики характеристик были сформи­рованы четыре когорты элиты, которым даны условные имена: «Брежневская», «Горбачевская», «Ельцинская-1», «Ельцинская-2» и «Путинская».

Я отношу к элите людей, принимающих общегосудар­ственные решения. Чаще всего это люди, занимающие выс­шие государственные должности. Но иногда в эту группу попадали те, кто оказывал огромное влияние на полити­ческий процесс благодаря своему богатству. К элите мною были отнесены следующие группы: 1) высшее руковод­ство страны («Политбюро»); 2) правительство; 3) парла­мент; 4) региональная элита. При этом я не включаю в элиту лидеров партий, которые не имеют парламентского статуса, так как российские реалии свидетельствуют, что после неудачи на выборах такие партии перестают сущест­вовать.

Какова численность изучаемой группы?

Советская элита представляла собой жестко институци-онализованную группу, списочный состав которой утвер­ждался высшими партийными инстанциями — Политбю­ро, секретариатом и отделами ЦК КПСС. Круг высших чиновников был строго очерчен: в номенклатуру ЦК КПСС входило примерно 400 тыс. чел.². Высшая номенклатура (но­менклатура Политбюро ЦК КПСС) включала в себя в раз­ные периоды от 800 до 1800 чел. Номенклатура секретари­ата ЦК состояла из списка в 14—16 тысяч должностей. Учет-но-контрольная номенклатура (то есть номенклатура отде­лов ЦК КПСС) включала 250 тыс. чел. Остальную часть составляла номенклатура нижестоящих партийных коми­тетов — обкомов, крайкомов, горкомов и т.п. Таким обра­зом, политический класс в советское время составлял при­мерно 0,1% от общей численности населения страны.

За изучаемый период численность политического клас­са увеличилась в три раза³, в то время как численность населения снизилась в два раза. Это привело к существен­ному росту удельного веса бюрократии (см. таблицу 2). В то

18

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

же время соотношение численности элиты и политическо­го класса изменилось за время реформ в 2,5 раза в сторону относительного сокращения круга лиц, допущенных к при­нятию общегосударственных решений.

Таблица 2. Численность элиты и политического класса в 1981-2000 гг.⁴

Особняком стоит проблема определения круга лиц, вхо­дящих в бизнес-элиту. Исследования по определению круга лиц, входящих в бизнес-элиту, проводились в несколько этапов. На первом этапе проводился анализ статистики, банковских рейтингов и рейтингов крупнейших предприя­тий страны, после чего составлялся список кандидатов на вхождение в группу бизнес-элиты. Первый такой список был составлен в 1991 г. На втором этапе проводился опрос экспертов, позволяющий выделить из группы крупнейших бизнесменов наиболее влиятельных. Необходимость учета личного авторитета отражает российскую специфику, где политические связи бизнесмена, его включенность во вла­стные обоймы подчас имели большее значение, нежели непосредственный размер капитала. Экспертами были пред­приниматели, главы бизнес-ассоциаций, чиновники, ку­рирующие экономическую политику и вопросы предпри­нимательства, журналисты, специализирующиеся на эко­номической тематике. По мнениям экспертов составлялся рейтинг предпринимателей. После этого начинался третий этап работы, который заключался в сборе биографической

Введение

19

информации. В связи с тем, что в первые годы исследова­ний биографии бизнесменов никому не были известны и публикаций на этот счет практически не было, источни­ком биографий были сами респонденты. Мы встречались с крупнейшими предпринимателями страны для того, что­бы записать рассказ об их жизни. На четвертом этапе все полученные таким образом биографии формализовались и вносились в базу данных, которая год от года пополнялась и совершенствовалась.

Итак, изучаемая группа за указанный период представ­лена пятью когортами, каждая из которых состоит из сле­дующих субэлитных групп:

Последняя советская когорта⁵ Высшее руководство    22 чел. Политбюро ЦК КПСС, из­бранное на XXVI съезде КПСС 03.03.81 г. (14 членов и 8 кандида­тов в члены)

Правительство Парламент

Региональная элита

115 чел. на 01.01.81 г.

1500 депутатов Верховного Совета СССР 11-го созыва, 1984 г.

174 первых секретарей ЦК компар­тий союзных республик, крайко­мов, обкомов, горкомов (Москов­ского и Киевского) и окружкомов партии по состоянию на 01.1985 г.

Бизнес-элита

Не было

Горбачевская когорта⁶ Высшее руководство    19 членов и кандидатов в члены

Политбюро ЦК КПСС, избранное на XXVII съезде КПСС 06.03.86 г. (12 членов и 7 кандидатов в члены)

Правительство 85 чел. на 01.03.90 г.

Парламент, всего        2245 народных депутатов СССР со­зыва 1989 г.

20

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Региональная элита

Бизнес-элита

174 первых секретарей ЦК компар­тий союзных республик, крайко­мов, обкомов, горкомов (Москов­ского и Киевского) и окружкомов партии на сентябрь 1989 г.

Не было

Ельцинская когорта — 1993⁷ Высшее руководство    15 членов Совета Безопасности РФ

на 1993 г.

Правительство Парламент

Региональная элита Бизнес-элита

35 чел. на 01.03.93 г.

628 чел. (178 депутатов Совета Фе­дерации и 450 депутатов Государ­ственной Думы 1993 г.)

178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на конец 1993 г.

100 чел., 1993 г.

Ельцинская когорта — 1999⁸ Высшее руководство    28 членов Совета Безопасности РФ

на 1999 г.

Правительство Парламент

Региональная элита

50 чел. на 01.04.1999 г.

450 депутатов Государственной Думы созыва 1995 г.

178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на начало 1999 г.

Бизнес-элита

100 чел. 1999 г.

Введение

21

Путинская когорта — 2002⁹ Высшее руководство    24 члена Совета Безопасности РФ

на 2002 г.

Правительство Парламент

Региональная элита

58 чел. на 01.04.02 г.

628 чел. (178 депутатов Совета Фе­дерации на 02.2002, когда закон­чилось формирование палаты по новому принципу, и 450 депута­тов Государственной Думы созыва 1999 г.

178 чел.: 89 глав администраций и 89 глав законодательных собраний субъектов Российской Федерации по состоянию на 02.2002 г.

Бизнес-элита

120 чел., 2002 г.

Таблица 3. Численность элитных групп 1981—2003 гг.

22

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Я хотела бы искренне поблагодарить своих коллег, без которых книга не могла бы быть написана. Это, прежде всего профессор Владимир Александрович Ядов, который, будучи директором Института социологии, поддержал мой проект в 1989 году, когда никто еще не осмеливался начать подобные исследования. Это люди, в разные годы работав­шие в секторе изучения элиты и проводившие вместе со мной безумно трудные, а иногда и опасные исследования: Валентина Малова, Алексей Павлюков, Павел Салдин, Владимир Артюх, Виктория Агаянц, Игорь Куколев, Вера Владыцкая, Нонна Свищенкова, Мария Хохлова и др. Боль­шое спасибо тем, кто были нашими респондентами, со­ветниками, консультантами. Я не в состоянии перечислить их всех, но с благодарностью и уважением вспоминаю каж­дого. Приношу искреннюю благодарность моему другу и коллеге из Великобритании профессору Стивену Уайту, с которым вместе мы провели не одно исследование и напи­сали не одну статью. И, наконец, благодарю моих близких, которые поддерживали и верили в меня.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Данные о численности, составе, номенклатуры должностей, утверждаемых Политбюро, секретариатом и отделами ЦК КПСС, предоставлены Г.П.Разумовским, который в 80-е годы куриро­вал кадровые вопросы, будучи секретарем ЦК КПСС. Интер­вью 15.11.2001 г.

2. За численность политического класса в советское время берет­ся количество номенклатурных должностей в стране, а за чис­ленность политического класса в постсоветское время — чис­ленность госслужащих. Источник: Статистический бюллетень Российского статистического агентства. Август 1999. № 8 (58).

3. Данные исследования «Трансформация российской элиты» (1994-2002).

4. Политбюро (Президиум) ЦК партии в 1917—1989 гг.: Персо­налии. М.: ВКШ при ЦК ВЛКСМ, 1990; Чернев А.Д. 229 крем­левских вождей. Политбюро, Оргбюро, Секретариат ЦК Ком­мунистической партии в лицах и цифрах. Справочник. М.: Роди­на, 1996; Государственная власть СССР. Высшие органы власти и управления и их руководители. 1923—1991 гг. Историко-био-графический справочник / Сост. В.И.Ивкин. М.: РОССПЭН, 1999. Стр. 23—187; База данных сектора изучения элиты Инсти­тута Социологии РАН.

Введение

23

5. Совет Министров СССР. Справочник серии «Кто есть кто». М.: Внешторгиздат, 1990; Народные депутаты СССР. Справочник. М.: Внешторгиздат, 1990; Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. стр. 51-85.

6. Барсенков А.С. и др. Политическая Россия сегодня. (Исполни­тельная власть, Конституционный суд, лидеры партий и дви­жений). Справочник. М.: Моск. рабочий, 1993. стр. 78—117; Фе­деральное Собрание России: Совет Федерации и Государствен­ная Дума. М.: Фонд Форос, 1995. стр. 13—212, 213—540, 582-583; Политическая Россия сегодня: исполнительная власть, Кон­ституционный суд, лидеры партий и движений. М.: Москов­ский рабочий, 1993. стр. 117—266; База данных сектора изуче­ния элиты Института социологии РАН.

7. Федеральное собрание — парламент Российской Федерации. Думский вестник, № 1 (16). М.: Госдума, 1996. стр. 5—29; База данных сектора изучения элиты Института социологии РАН.

8. База данных сектора изучения элиты Института социологии РАН.

ГЛАВА 1

ОСНОВЫ ТЕОРИИ ЭЛИТЫ

1.1. Обзор классических теорий элиты

Теория элит была основана в конце XIX — начале XX столетия итальянскими социологами Вильфредо Парето (1848—1923) и Гаэтано Моска (1858—1941). В обществе про­исходили важные изменения — устанавливался избиратель­ный коллективизм, который стремился вытеснить инди­видуалистический либерализм. Гражданские службы стано­вились все более бюрократическими. Делались шаги по де­мократизации правительства и внедрению более открытых принципов работы бюрократии. Возникли общественные настроения оптимизма, основанные на вере в то, что ка­рьера открыта для талантов. И в то же время бюрократия все в большей степени претендовала на роль главного по­литического актора. Это породило опасность бюрократи­ческого абсолютизма. Реакцией на эти процессы была пуб­ликация блестящих работ Макса Вебера о роли бюрокра­тии в обществе¹. Это открыло новую тему исследований власти за фасадом истеблишмента, реального распределе­ния властных ресурсов в обществе.

В научном мире возникла потребность разобраться «объективно» в проблеме власти и ее субъекта, причем без этических комментариев, за что и взялись Г.Моска и В.Па-рето. Оба итальянца были последователями Н.Макиавел­ли. Они мечтали превратить политику из искусства управ­лять в науку об управлении. Вместо религиозных и этичес­ких соображений теперь за основу были взяты законы и факты.

Понять характер дискуссии по поводу концепта элиты невозможно без осмысления влияния работ Карла Маркса на науку того времени. Классические элитисты — Моска и

Глава 1. Основы теории элиты

25

Парето — были сконцентрированы на том, чтобы опро­вергнуть теорию Маркса. Критика работ Маркса шла сразу на двух уровнях: идеологическом и научном. Маркса упре­кали в том, что он не был объективен в научном смысле этого слова и жертвовал логикой в угоду интересам рабо­чего класса. В то же время и сами элитисты не остались бесстрастными: современники упрекали их в том, что они жертвуют фактами ради идеологической поддержки пра­вящего класса (Райт Миллз). Марксову Подходу к истории как к конфликту между экономическими классами элити­сты противопоставляли политическую интерпретацию ис­тории. Для Парето и Моски властная структура любого об­щества детерминировала все остальные процессы подобно тому, как для Маркса экономическая структура определя­ла вектор общественного развития. Маркс выводил власть из экономического господства, которое для него означало собственность на средства производства. А элитисты утвер­ждали, что борьба происходит между доминирующей по­литической элитой и конкурирующими элитами, стремя­щимися прийти к власти. Вместо Марксова классового кон­фликта эксплуататоров и эксплуатируемых, элитисты пред­лагали другую модель общества, движимого конфликтом между конкурирующими элитами.

Моска в 1881 г. сформулировал теорию правящего клас­са. Парето в 1897 г. ввел в научный оборот термин «элита». Теория правящего класса Г. Моски основывается на впол­не очевидном постулате: «Во всех обществах, начиная с едва приближающихся к цивилизации и кончая современ­ными передовыми и мощными обществами, всегда возни­кают два класса людей — класс, который правит, и класс, которым правят. Первый класс, всегда менее многочислен­ный, выполняет все политические функции, монополизи­рует власть, в то время как другой, более многочисленный класс, управляется и контролируется первым»². Правящий класс существует при любой форме правления: в деспоти­ческих режимах он будет создаваться сверху — деспотом, которому необходимы посредники для управления госу­дарством, а в либеральных — снизу, самим народом, в качестве координирующего органа. Хотя правящий класс и составляет меньшинство населения, но это меньшинство

26

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

лучше организовано, чем большинство, и поэтому оно образует весьма замкнутую и устойчивую группу³.

Хотя для Моски основным критерием для выделения правящего класса является его отношение к власти, он отмечает и некие особенности правящего класса: «пред­ставители правящего меньшинства неизменно обладают свойствами, реальными или кажущимися, которые глубо­ко почитаются в обществе, в котором они живут»⁴. Правя­щий класс может представлять себя в качестве носителя Божьей воли избранников, отличающихся необыкновен­ными личностными качествами, людей, особенно лояль­ных по отношению к общественным устоям и традициям или наиболее рьяно оберегающих заветы харизматическо­го лидера⁵.

Г.Моска рассматривает принципы элитной рекрутации. Главным критерием отбора выступает то, что Моска на­зывает «способностью управлять». Причем это не только психологическая склонность одного человека властвовать над другими и не только личные качества, обеспечиваю­щие высокий профессионализм в управленческой деятель­ности, но и наличие характеристик, наиболее подходящих в определенный исторический период⁶. Тенденции разви­тия правящего класса зависят от изменения под давлением объективных признаков качеств, необходимых для управ­ления членам правящего класса. Если эти качества меня­ются медленно, преобладает аристократическая тенденция. Если изменение происходит относительно быстро, то де­мократическая. Но даже после революции «некоторые эле­менты, более или менее многочисленные, старого правя­щего класса войдут в состав нового»⁷. Моска считает, что правящий класс наличествует в любом обществе, вне за­висимости от соблюдения или несоблюдения им неких моральных принципов, положительного или отрицатель­ного влияния на общество. Идеалом для Моски является совмещение в обществе аристократических и демократи­ческих тенденций, их равновесие, которое может быть до­стигнуто путем рассредоточения власти, недопущения ее монополизации в руках какой-либо одной группы.

Парето впервые ввел в научную практику термин «эли­та», раньше употреблявшийся для обозначения чего-либо

Глава 1. Основы теории элиты

27

лучшего, исключительного качества. Впрочем, выбор это­го термина был для Парето во многом случаен, он не обо­сновывал его этимологическими изысканиями. Напротив, Парето пишет, что вместо слова «элита» «подошло бы лю­бое другое название или даже простая буква алфавита»⁸. Элита, по Парето, — это совокупность лиц, имеющих наи­высшие индексы в своих профессиональных сферах дея­тельности. Например, «тому, кто сумел заработать милли­оны, мы поставим 10; человеку, заработавшему тысячи франков, — балл 6, тем, кто едва избежал дома для бед­ных, — 1, оставляя 0 тем, кто туда попал»⁹. Элита, таким образом, имеется не только во властных структурах, но и в любой области деятельности: элита юристов, элита воров, элита шахматистов и т.д. Разница в индексах у различных людей обусловлена их психологическими характеристика­ми, интеллектом, складом ума. Вследствие изначального неравенства людей деление общества на элиту и массы неизбежно.

Определение правящей элиты Парето очень близко к понятию правящего класса Моски и, возможно, было со­здано под влиянием его идей. Он определял элиту как лю­дей, «занимающих высокое положение соответственно сте­пени своего влияния и политического и социального могу­щества». Парето наделяет тех, кто входит в элиту, незау­рядными качествами, которые и обеспечивают ей власть»¹⁰. Подход Парето имеет внутренние противоречия. С одной стороны, люди, обладающие высокими профессиональны­ми индексами, могут никак не сообщаться между собой. В то же время Парето понимает элиту именно как замкну­тую группу, оказывающую влияние на массы. Такая группа будет неизбежно обладать высокой организованностью вследствие уровня компетентности своих членов, и ее ав­торитет будет признаваться большинством вследствие при­знания им способностей каждого из членов группы.

Парето выводит теорию циркуляции элит, которая сво­дится к рассмотрению политической жизни общества в виде постоянной смены элитных группировок, каждая из кото­рых переживает периоды становления, расцвета и упадка, после чего сменяется, мирным или насильственным пу­тем, другой группировкой — «контрэлитой». Все много­

28

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

образие правящих элитных группировок Парето сводит к двум основным типам: спекулянтов и рантье, или «львов» и «лис»¹¹. Спекулянты — люди «обычно возбужденные, гото­вые к принятию новшеств, готовые к экономическому дей­ствию; они любят опасные экономические авантюры и их ищут... При их упорной настойчивости и остром инстинкте комбинаций они преодолевают все препятствия. Их взгля­ды всегда соответствуют наибольшей выгоде момента». Ран­тье — напротив, люди «в основном замкнутые, осторож­ные, неуверенные, избегающие всякой авантюры... Ими весьма легко могут управлять и так же легко обирать те, кто умело использует свойственные им инстинкты...»¹² То, представители какого типа — спекулянтов или рантье — занимают элитные позиции, определяется потребностями общества в данной исторической ситуации. Результатом цир­куляции элит является их динамическое равновесие, необ­ходимое для общественного прогресса.

Объявляя принцип выдвижения правящего класса уни­версальным принципом человеческой истории, Парето оценивает его негативно, полагая, что при любом полити­ческом режиме правящий класс причиняет бедствия всей нации. Особенно резко Парето относится к демократии: при ней правящий класс точно так же, как и при других режимах, узурпирует власть, но делает это цинично, при­крываясь лозунгами свободы и равноправия. Поэтому де­мократия, согласно Парето, — миф, сентиментальная иде­ология. Общество всегда управлялось и будет управляться элитами, преследующими свои корыстные интересы, не соответствующие интересам народа. Демократия — это «наи­более пустое из всех пустых понятий». Существующие де­мократические режимы на самом деле — «плутодемокра-тические», при них властью владеет элита «спекулянтов», поддерживающая свою власть пропагандой, политически­ми комбинациями и маневрированием¹³. Любая попытка установить «истинно демократический режим» оборачива­ется установлением авторитаризма со стороны тех, кто наиболее активно проповедовал демократические идеалы.

К классическим работам по теории элит, безусловно, следует отнести труды ученика М.Вебера Роберта Михель-са. Михельс исследовал структуру; власти в политических

Глава 1. Основы теории элиты

29

партиях и профсоюзах, собрал обширный материал по их структуре, известной ему на основе собственного опыта в качестве партийного функционера. Михельс пишет: «Чем более расширяется и разветвляется официальный аппарат, чем больше членов входит в организацию... тем больше в ней вытесняется демократия, заменяемая всесилием ис­полнительных органов. Формируется строго обособленная бюрократия со множеством инстанций»¹⁴. Эта ситуация не зависит от личностных качеств членов партии и партийной идеологии, но диктуется принципом целесообразности: «Нет сомнения в том, что бюрократизм олигархической партийной организации вытекает из практической формаль­ной необходимости»¹⁵.

Михельс выводит новый социальный закон, названный им «железным законом олигархии», который можно сфор­мулировать так: любой демократический строй для дости­жения стабильности вынужден создавать бюрократическую организацию или же избирать лидеров, облеченных высо­кими полномочиями. В любом случае результатом будет узур­пация власти лидерами или бюрократией и превращение демократии в олигархию. Весь ход мировой истории пока­зывает, что «любая система лидерства несовместима с глав­нейшими постулатами демократии»¹⁶; «большинство, та­ким образом, совершенно неспособно к самоуправлению... Всегда непременно из масс выделяется новое организо­ванное меньшинство, которое поднимает себя до положе­ния правящего класса». Но не все так плохо: хотя демокра­тия и недостижима, отдельные демократические нормы могут быть установлены, если общество к ней стремится: «Ничто, кроме прямого и честного исследования опаснос­тей демократии со стороны олигархии, не поможет нам минимизировать эти опасности, даже если полностью их избегнуть невозможно»¹⁷.

Согласно концепции групповых интересов, в партии не должно быть оснований для выделения элиты: партия есть сплоченная общность, сама призванная отстаивать инте­ресы более широкой общности. Значит, здесь действуют другие, более глубинные отношения, психологическая потребность одних людей в господстве, а других — в под­чинении: «Массой овладеть (для вождей) легче, чем не­

30

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

большой группой слушателей, поскольку свое одобрение она выражает более темпераментно, спонтанно и катего­рично»¹⁸. Партийная элита — не выразитель интересов эко­номически господствующего класса, напротив, она дек­лассируется. Так, вождь рабочего происхождения — это уже профессиональный политик, ему привычнее не стоять у станка, а агитировать рабочих за революционную борьбу; то же происходит с выдвиженцами из других классов. Итак, элита — это уже не часть правящего класса, а самостоятель­ная группа, действующая в своих собственных интересах.

В.Парето, как это было показано выше, выводил суще­ствование элит из естественных психологических импуль­сов и стремления людей объединяться в замкнутые группы на основе успеха в своих сферах деятельности. То есть он объяснял структуру общества при помощи поведенческих стереотипов индивидов. В этом же русле развивал свою кон­цепцию элиты и американский ученый Хэродц Лассуэлл.

Суть социологической концепции Лассуэлла заключена в выведенной им универсальной формуле социального процесса: «Человек стремится к Благам через Институции при помощи Ресурсов»¹⁹. Лассуэлл выделяет восемь таких благ (values): это власть (power), знание (enlightenment), бо­гатство (wealth), здоровье (well-being), умение (skill), при­вязанность (affection), уважение (respect) и моральность (rectitude)¹⁰. Также выделяются восемь типичных институ­ций, через которые распределяются блага: власть сконцен­трирована в правительстве, здоровье — в здравоохрани­тельных учреждениях, богатство — в бизнесе, и т.д. Элита, по Лассуэллу, и есть те люди, которые обладают благами в наибольшей степени, или «те, кто получает большую часть из всего, что можно получить»²¹. Таким образом, элиту можно разбить на восемь групп, по числу благ. Каждая из элитных групп обладает в высокой степени соответствую­щим благом: так, элиту воров или элиту шахматистов можно отнести к элите умения, а личностей, имеющих духовный авторитет, — к элите моральности. Восемь элитных групп пересекаются, и конкретный индивид может одновремен­но входить в несколько групп.

Анализ правящих элитных групп должен подразумевать, по Лассуэллу, изучение личностных характеристик, кото­

Глава 1. Основы теории элиты

31

рыми обладают члены правящей элиты. Существует некий «политический тип» личностей, базовая характеристика которого — «ориентированность на власть по сравнению с другими благами»²². Подобно Моске, Лассуэлл выделяет «символы», являющиеся, наряду со средствами производ­ства, средствами насилия и пр., одним из средств осуще­ствления власти, которые правящая элита стремится мо­нополизировать.

Результатом конкретного исследования правящих элит, по Лассуэллу, должно стать создание «концептуальной кар­ты», в которой будет отражено, «какие сообщества они (элиты) представляют или возглавляют, представителями или продуктами каких классов они являются, какие инте­ресы... они отражают, представители каких личностных ти­пов скорее будут ими приняты в свои ряды, а каких — нет, и какие обстоятельства времени и места наиболее удобны или представляют наибольшую трудность для тех, кого мы называем элитами»²³.

Итак, Лассуэлл предлагает общесоциологическую тео­рию, позволяющую выделять элиты в любой сфере обще­ственной деятельности, причем вне связи с какими-либо формальными учреждениями. Влияние, по Лассуэллу, тож­дественно власти: власть — это либо влияние индивида на других индивидов, либо влияние индивида на процесс принятия решений. Тут Лассуэлл ставит знак равенства между элитой и правящей группой. Причастность к власти определяется влиянием, реальным или потенциальным, на принятие решений. Лассуэлл подчеркивает, что правя­щая элита не обязательно активно пользуется своей влас­тью, это — среда, из которой берутся лидеры. Исходя из этого, Лассуэлл определяет правящую элиту предельно широко, она включает в себя: а) лиц, занимающих важ­ные посты во властных структурах; б) лиц, ранее зани­мавших эти посты и оставшихся после отставки лояльны­ми существующему режиму; в) лиц, не входящих в фор­мальные институты власти, но имеющих большое влияние на принятие решений в этих институтах; г) членов оппо­зиции, обладающих большим политическим весом, с ко­торыми вынуждена считаться власть; д) членов семей вла­стей предержащих²⁴. Тем не менее Лассуэлл исключает из

32

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

правящей элиты оппозицию, которая не принимается все­рьез верховной властью, и бывших членов элиты, порвав­ших связи с режимом, если они не входят в круг влиятель­ных оппозиционеров.

Подход к элите как к группе, выполняющей некую кри­тически важную для существования общества функцию, был заложен в 1940—1960-х гг. Первым в этом направлении стал немецкий социолог Карл Маннгейм, который в своей ра­боте «Мап and Society in an Age of Reconstruction* (1941) характеризовал элиты как часть системы коллективной ответственности и обязательств, чье существование опре­деляется не жаждой к власти отдельных индивидов, а об­щественной потребностью в исполнении стратегических функций особо квалифицированными людьми. В соответ­ствии с характером различных общественных функций эли­ты могут быть разделены на интегративные, к которым относятся политическая, экономическая, административ­ная и т.п. элиты, и сублимативные (т.е. сублимирующие разрушительную энергию толпы) — это религиозная, ин­теллектуальная, «эстетическая» элиты²⁵.

Взгляды К.Маннгейма были дополнены американским социологом Сьюзанн Келлер. С.Келлер жестко увязывает факт существования элиты с социальной функцией, кото­рую она исполняет. По Келлер, «понятие элиты относится прежде всего к меньшинству индивидов, предназначенно­му служить коллективу общественно полезным путем. Эли­ты — это эффективные и ответственные меньшинства»²⁶. Келлер делит элиты на стратегические и сегментарные. Стратегические элиты — это «те, чьи суждения, решения и действия имеют важные и определяющие последствия для многих членов общества»²⁷. Прочие элиты можно отне­сти к сегментарным. Эта мысль Келлер близка к традици­онному разделению элиты на правящую и неправящую. Важным здесь представляется необязательность вхождения келлеровских стратегических элит в правительственные круги. В своей главной работе «Beyond the Ruling Class* Кел­лер изучает именно стратегические элиты. Ключевыми по­нятиями для нее являются характер принимаемых реше­ний и функциональность. По поводу первого Келлер заме­чает, что важен не род деятельности элиты, а «размах ее

Глава 1. Основы теории элиты

33

деятельности, то есть на скольких членов общества они оказывают влияние и каким образом»²⁸.

Келлер заимствует классификацию общественных функ­ций из структурно-функциональной теории Т.Парсонса, а цель своей работы видит в приложении теории элит к пар-соновской теории социальных систем. Из четырех ос­новных, по Парсонсу, типов социальных систем выводит­ся четыре типа элиты: 1) «система выполнения задач» дает элиту, определяющую цели, к выполнению которых долж­но стремиться общество; 2) «адаптивная система» дает эли­ту, определяющую средства для выполнения этих целей; 3) «интегративная система» дает элиту, выражающую об­щественные нормы и традиции и 4) «традиционная систе­ма» дает элиту, создающую общую мораль членов обще­ства {pattern maintenance elites)¹⁹.

По мысли Келлер, в современном обществе происхо­дит «стратегическая элитизация» общества. Келлер выво­дит некий вектор общественного развития, проявляющийся в дроблении и специализации правящих кругов. Келлер постоянно подчеркивает функциональность элит, как бы мы их ни определяли. Элита стратегическая, то есть очень важная для поддержания общественной структуры, явля­ется таковой, потому что выполняет стратегическую фун­кцию. Прочие, сегментарные элиты отличимы от масс тем, что функция каждого их члена важнее, чем функция рядо­вого обывателя.

Подход элитистов противостоит классовому подходу, основы которого были заложены К.Марксом. Как пишет Энтони Гидденс, «путаница между понятиями классовой и элитной теорий усугубилась, когда были введены такие термины, как «правящая элита», «управляющая элита» и т.д., без четкого обозначения того, как они соотносятся с более традиционной классовой концепцией»³⁰. Централь­ное место среди классовых теорий занимает, конечно, те­ория Маркса, хотя, как это ни парадоксально, Маркс не посвятил ни одной специальной работы классовой теории и не дал четкого определения класса. В разных работах Мар­кса встречаются пассажи, косвенно показывающие нам, что Маркс имел в виду под классом, но и тут имеются противоречия, анализу которых посвящены специальные работы³¹.

2 Анатомия российской элиты

34

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Наиболее известный подход — экономический — мож­но обнаружить в «Капитале» Маркса³². Его суть — в разде­лении на классы по признаку отношения к средствам про­изводства. В самом общем виде мысль Маркса можно изло­жить так: классовая структура, наблюдавшаяся в разных обществах в ходе исторического развития, в капиталисти­ческом обществе упрощается, остается только два антаго­нистических класса: буржуазия (господствующий класс) и пролетариат (подчиненный класс). Они различаются своим отношением к средствам производства, что определяет их классовое сознание.

Структура власти представлялась Марксу следующим образом. Существует буржуазия — господствующий класс. Внутри этого класса образовывается политическая верхуш­ка, подчиненная этому классу. Конечно, внутри нее, рав­но как и внутри самого господствующего класса, суще­ствуют некоторые противоречия, но классовое единство оказывается сильнее этих противоречий, правящая верхуш­ка объединяется, дабы не допустить в свой состав предста­вителей угнетенного класса. Правящая верхушка служит интересам господствующего класса — буржуазии, потому что она рекрутируется из этого класса. Для Маркса тип рек-рутации правящей группы целиком определяет то, в чьих интересах она будет принимать решения.

Концепция Маркса не исключала использование тер­мина «элита», который вполне мог быть применен по от­ношению к правящей группе господствующего класса. Это было подмечено некоторыми учеными, попытавшимися найти компромисс между марксизмом и элитизмом, ин­корпорировать элиты в макет общества, предложенный Марксом. Самый известный из них — Чарлз Райт Миллз. Основной труд этого американского социолога озаглавлен «The Power Elite*³³. Властвующая элита, в понимании Мил-лза, охватывает лиц, занимающих высшие позиции в «боль­шой тройке» — государственных структурах, крупных кор­порациях и армии. Властвующая элита обнаруживает высо­кую степень горизонтальной мобильности — одни и те же люди в течение своей карьеры часто переходят с ведущих постов в одной из этих структур на ведущий пост в другой или же совмещают эти посты. Сами эти люди образуют зам­

Глава 1. Основы теории элиты

35

кнутую социальную группу, насквозь пронизанную нефор­мальными патрон-клиентскими отношениями и обнаружи­вающую так называемые «три С», выведенные Джеймсом Мэйзелем: групповое Сознание (group conscience), Спло­ченность (cohesion) и Сговор (conspiracy)³⁴. Властвующая элита в США, по Миллзу, представляет собой господству­ющий общественный класс, имеющий свои интересы и способный диктовать свою волю массам.

Другую попытку синтезировать подходы Маркса и Па­рето предпринял Р.Арон. Он свел противостояние между социологией «классов» и социологией «элит» к принципи­альному вопросу: «Что представляют собой взаимоотно­шения между социальной дифференциацией и политичес­кой иерархией в современном обществе?»³⁵ Он понимал под элитой «меньшинство, которое в любом обществе вы­полняет функции управления сообществом»³⁶. С точки зре­ния Арона, никакой «власти пролетариата», о которой писал К.Маркс, быть не может в принципе, это не более чем «метафора или символ». Он полагал, что в обществе могут быть изменения двух типов: первый тип влияет на устройство элиты, а второй — на рекрутацию элиты. Арон выделяет пять субэлитных групп: политические лидеры, правительственные администраторы, экономические ди­ректора, лидеры масс и военачальники.

Наряду с двумя основными подходами к социальной стратификации — классовой (Маркс) и элитистской (Па­рето, Моска) — можно выделить еще один подход, выде­ляющий элиту по профессиональному признаку. Том Бот-томор называет эти группы интеллектуалами, менеджера­ми и правительственными чиновниками³⁷. Интеллектуалы являются самой расплывчатой и трудноопределимой из тех групп, которые называют возможными преемниками пра­вящего класса. Особую роль интеллектуалов и менеджеров как потенциальной господствующей социальной группы впервые зафиксировал Торнстейн Веблен, который в сво­ей монографии «Engineers and the Price System» показы­вал, что неэффективность капиталистического строя при­ведет не к созданию бесклассового общества, но к перехо­ду власти от капиталистов к «инженерам» — технологичес­ким специалистам³⁸. Близкие к Веблену взгляды выражал

36

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

известный американский экономист Дж.К. Гэлбрейт³⁹. Одно из главных мест среди поствебленских концепций (также их называют технократическими) занимает концепция «менеджерской революции» еще одного американского экономиста Джеймса Бёрнхэма. Бёрнхэм остался верен мар­ксистской идее экономического детерминизма, согласно которой экономически господствующий класс также дер­жит бразды политической власти⁴⁰. Правящей группой он называет группу, «которая, по сравнению с остальным обществом, в большей степени контролирует доступ к сред­ствам производства и распоряжается распределением то­варов»⁴¹; «самый легкий путь увидеть, что есть правящая группа в любом обществе — это посмотреть, какая группа получает наибольшие доходы»⁴².

В отличие от К.Маркса Дж.Бёрнхэм считал, что после капитализма должен наступить не социализм, а «менед­жерское общество», в котором управляющие, выпадаю­щие из классовой структуры буржуазного общества, возьмут на себя роль экономически, а следовательно, и полити­чески господствующего класса. Смена экономически гос­подствующего класса влечет за собой перераспределение властных функций между общественными институтами. Если раньше функция политической власти находилась преимущественно в руках парламента, то сейчас она пере­ходит в руки госаппарата⁴³. По Бёрнхэму, «именно менед­жеры, а не бюрократы являются ведущим звеном нового правящего класса»⁴⁴. Бюрократы же «не могут сами по себе составить эффективный и стабильный правящий класс»⁴⁵, так как у них нет экономической базы.

По мнению Бёрнхэма, гипотеза о всесилии бюрокра­тии несостоятельна. Другие же ученые считают истинной именно ее. Прежде всего надо сказать о работах Макса Ве-бера, посвященных идее «рациональной бюрократии»⁴⁶. Но не следует забывать, что рационально-бюрократическая система, при которой государственное управление дости­гает максимальной эффективности за счет честных чинов­ников, пекущихся лишь об общем благе и не занимаю­щихся коррупцией, у Вебера — всего лишь идеальный тип. На практике же реализуется другая модель — «патроними­ческая бюрократия». Она обладает определенными черта­

Глава /. Основы теории элиты

37

ми рациональной бюрократии, но ей свойственны суще­ственные недостатки, возникающие из-за распростране­ния неформальных «патриархальных» отношений между чиновниками и их морального разложения. Вебер опасал­ся, что именно такая система, в которой бюрократия возьмет полный контроль над политикой, установится в социалистических государствах.

М.Вебер положил начало подходу, согласно которому классы определяются не только исходя из отношений к средствам производства. Он полагал, что существуют раз­личия, не связанные прямо с собственностью. Не отрицая марксистских критериев выделения классов, он предлагал дополнить анализ стратификации еще двумя переменными. Первую переменную он называл «статус» (понимая под ним уровень социального уважения), вторую — «партия» (под­разумевая степень политической активности человека).

Идеи Вебера были продолжены в теории «нового клас­са» югославского ученого Милована Джиласа. По Джила-су, уничтожение старого господствующего класса привело не к созданию бесклассового общества, но лишь к возник­новению «нового эксплуататорского класса»⁴⁷. Этот новый класс, обладающий всеми характеристиками предыдущих господствующих классов, Джилас отождествляет с «поли­тической бюрократией», выделившейся из обычного ад­министративного аппарата и вставшей над ним. Концеп­ция «нового класса» в социалистических странах, состоя­щего из бюрократической номенклатуры, пользовалась популярностью, особенно в работах постсоветского пери­ода, посвященных истории СССР⁴⁸.

Заканчивая этот краткий обзор классических теорий элиты, я перехожу к изложению основ собственной кон­цепции.

/. 2. Политическая стратификация

Обобщая сказанное выше, скажу, что имеются три ос­новные парадигмы: авторы, придерживающиеся «линии Маркса», считают, что главным стратифицирующим при­знаком является экономическая составляющая; «линия эли­

38

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

тистов» — берут за основу политическую составляющую. Третью парадигму можно назвать «профессиональной», так как в ней речь идет не о единой правящей элите, а о мно­жестве отраслевых элит.

В марксистской парадигме концепт элиты или не при­сутствует вообще, или выступает лишь в качестве назва­ния для группы людей, имеющих высшие позиции в поли­тической сфере. Этот термин носит явно вторичный харак­тер. По Марксу, господствующим классом является класс собственников, который и формирует власть. Классовая идентификация тесно связана с наличием или отсутстви­ем экономического капитала, и деньги движут миром. В элитистской парадигме экономическая стратификация вто­рична, а главный нерв разделения общества находится в сфере политического. Здесь элита — важнейшее понятие, так как именно она является правящим классом общества. Концепт элиты здесь играет ту же роль, что у Маркса класс собственников. Элитисты, по сути дела, заменили Марксо-ву дихотомию «собственники — рабочие» дихотомией «эли­та — массы» (Г. Моска) или «правящий класс — народный класс» (А.Турен). В обеих стратификационных парадигмах первые представляют собой меньшинство, владеющее боль­шинством ресурсов, а вторые — большинство, не имею­щим почти ничего. Но если у Маркса история представля­ется в виде перманентной борьбы между классами богатых и бедных, то для элитистов она — бесконечное сражение элит за власть, а человеческое общество проходит циклы взлета и падения правящих групп. Важнейшими категория­ми для марксистского анализа являются экономическая ге­гемония и собственность, а для элитистского — власть, го­сударство и политическое доминирование.

Зададимся вопросом: а имеет ли смысл спорить о том, какой тип стратификации «правильнее»? И означает ли, что членение общества на классы по их отношению к соб­ственности не допускает существование классов, вычле­ненных по их отношению к власти? Согласимся, что суще­ствует проблема первичности экономического и полити­ческого в различные эпохи развития человеческой циви­лизации. Возможно, в определенных обществах и в опреде­ленные периоды экономическое превалирует над полити­

Глава 1. Основы теории элиты

39

ческим, как возможно и обратное. Но бесспорным фактом остается то, что обе плоскости общественного бытия су­ществуют всегда и везде, и они связаны друг с другом.

Марксовы классы собственников и рабочих вполне адек­ватно описывают капиталистическое общество в стадии его становления. Но и классы управляющих и управляемых Парето также имеют право на существование, и являются не менее (а, на наш взгляд, даже более) эффективной теоретической конструкцией. Конфликт между классами в марксистском понимании может быть причиной глубин­ных изменений, революций, меняющих как господствую­щие отношения собственности, так и самих собственни­ков. Но и конфликт между политическими классами также приводит к серьезным общественным катаклизмам, в ре­зультате которых меняется политическое устройство, ре­жим и сами правители. Причем политическое напряжение ощущается в современном мире значительно сильнее, чем напряжение по поводу отношений собственности. Грани­цы между классами собственников в развитых странах те­перь, в начале XXI века, более размыты, чем раньше. Это обусловлено и тем, что Бёрнхэм называл «менеджерской революцией», и тем, что с развитием фондового рынка собственность стала настолько размытой, что практически каждый житель развитой страны имеет больше или мень­ше акций предприятий и банков, являясь, тем самым, со­владельцем собственности. Таким образом, вопрос о клас­совой принадлежности в марксистском смысле в совре­менном мире часто не имеет ответа.

Власть же в постиндустриальных обществах, напротив, стала более очевидной, распознаваемой в связи с развити­ем политий и ростом легитимности государственных ин­ститутов. Про каждого человека можно сказать, занимает он пост в государственной системе или не занимает. Клас­совая идентификация по политическому признаку имеет четкие показатели и возможность их верификации. Р.Пат-нэм писал, что «мало какие положения в науке могут быть доказаны столь же строго»⁴⁹.

40

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Политические и экономические общества

Кроме того, существует и еще одно обстоятельство, которое необходимо учитывать — история демонстрирует примеры обществ, где экономический фактор и рациональ­ность на протяжении столетий являлись доминирующими. Эти общества часто называют западными в отличие от вос­точных, где превалирует политический фактор и патримо-ниализм. К.Маркс писал об азиатском обществе и азиат­ском способе производства. К.Виттфогель посвятил анали­зу общества этого типа работу «Восточный деспотизм», где он утверждает, что бюрократия в восточных обществах яв­ляется правящим классом⁵⁰. Еще Г.Гегель в свое время пи­сал о России, что в ней «есть одна масса — крепостная и другая — правящая»⁵¹, подчеркивая тем самым, что для данного общества политическая ось является ключевой. Рос­сийский исследователь М.Афанасьев пишет о «властоцент-ризме», присущем России, который выражается в «зацик­ленное™ социума на власти»⁵².

Последнее столетие становление рыночных отношений было в центре общественных изменений, и демократиза­ция была признана наиболее адекватной формой полити­ческого правления, обеспечивающей свободу рынка. Раз­витие рынка (маркетизация) и развитие демократии (де­мократизация) были двумя составляющими одного про­цесса, который получил название модернизации. В модер­низирующихся обществах западного типа (будем называть их экономическими обществами) политические изменения были простимулированы классом собственников — наи­более активной частью общества. Здесь действительно власть формировали те, кто имел капитал. Но в то же время су­ществовали общества другого типа, которые мы будем на­зывать политическими. В этих обществах никогда экономи­ческие акторы не представляли собой серьезной социаль­ной силы. Главным видом капитала был капитал полити­ческий, который не только приносил доход, но и был га­рантом богатства. Размер доходов был связан с местом в политической иерархии, образовывавшей политическое пространство, на котором шли активные процессы обмена

Глава 1. Основы теории элиты

41

и торга. Экономическое развитие не только не было само­довлеющим и определяющим политический процесс, но, напротив, детерминировалось политикой. Власть имущие, а не собственники экономического капитала, определяли приоритеты экономического развития. Политика стимули­ровала экономику, а не наоборот. В отличие от процесса модернизации в обществах этого типа происходила стиму­ляция экономического политическим. Политические обще­ства отличаются от экономических тем, что в них получе­ние богатства, как правило, следует за получением влас­ти, в то время как в экономических обществах, напротив, приход во власть становится возможен только после полу­чения определенного уровня благосостояния. Главными инструментами на пути к богатству тут являются ресурсы государства, а не рынка.

Россия, на мой взгляд, представляет собой общество, в котором длительные периоды политической стимуляции сменялись относительно короткими периодами экономичес­кой модернизации. Причем попытки экономизации, как пра­вило, заканчивались большой политической реформаци­ей, восстанавливающей «порядок» и усиливающей роль государства. Периоды жестких авторитарных режимов на­ступали всегда после «экономических периодов», когда государство ослабляло контроль над экономикой и в стра­не появлялся относительно независимый от власти класс собственников. Так, последствием экономизации конца XIX века были революции 1905—1907 и 1917 гг., послед­ствием нэпа — сталинский тоталитаризм. Становление клас­са собственников в России вносило хаос в государствен­ное управление, приводило к политическому кризису, вызывало ощущение опасности у правящего класса. Подобно маятнику, Россия, освобождая рынок от государственного контроля, затем спохватывалась, что народившаяся бур­жуазия станет угрожать целостности государства. Чем даль­ше заходил процесс экономизации, тем сильнее потом был «термидор», призванный восстановить порядок и государ­ственность. Для такого типа обществ, которым является Россия, экономический подход не может открыть всей полноты картины общественного развития, истинных при­чин трансформаций. Поэтому именно политический под­ход я считаю базовым.

42

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Классы и слои в политической стратификации

Социальная стратификация фиксирует неравенство, сло­жившееся в ходе исторического развития, при котором одни группы людей имеют больше ресурсов, чем другие. Класса­ми я буду называть большие группы людей, вычлененных по одному макросоциальному критерию. В том случае если таким критерием выступает отношение собственности, тогда можно говорить об экономических классах, если же речь идет о политическом неравенстве, об отношениях по поводу власти, тогда мы имеем дело с политическими клас­сами. Группой я называю любую общность людей, выделен­ную по одному или нескольким критериям, а слоем (или стратой) — такую группу (или часть класса), которая за­нимает фиксированное место в иерархии. Можно говорить о слоях лишь в том случае, если имеется некий континуум значений переменной, по которой производится страти­фикация. Например, если речь идет об обладании собствен­ностью, то слои образуются по уровню богатства (в англо­язычной литературе их обозначают как «иррег class», «иррег middle class», «middle class* и т.п.), а если речь идет об обла­дании ресурсами власти можно выделить слои политичес­кого класса, высшим из которых и является элита.

При политической стратификации общества я говорю о классе власть имущих, и называю его политическим клас­сом, и о классе, не имеющем власти, который в класси­ческой элитологии называют массой, народом или народ­ным классом. Иногда эти классы называют правители и уп­равляемые. Первый класс — правящий — всегда представ­ляет собой меньшинство населения страны, а второй — большинство. Политический класс активен и является субъектом политического процесса. Масса, как правило, пассивна, и ее роль в политике зачастую сводится лишь к участию в выборах. При таком подходе исчезает противоре­чие между правящим классом и правящей элитой, которое было камнем преткновения при попытках соединить марк­систский и элитистский подходы. Правящий класс здесь — не класс собственников, который участвует в формирова­нии власти и правящей элиты. Правящий класс — это и есть политический класс, так как в его руках находится власть.

Глава 1. Основы теории элиты

43

Итак, политическая стратификация, которая является более адекватной для описания организации политических обществ, дает нам классовую дихотомию, представленную классом политическим (управляющим) и классом не по­литическим (управляемым). Однако, лишь обозначить этот подход — явно недостаточно для задач дальнешего анализа. Необходимо определить родовые понятия, какими в дан­ном случае являются государство, власть и ее ресурсы, поли­тика, политическое пространство, политический капитал.

1.3. Государство. Власть и ее ресурсы

Государство — это среда, в которой существует полити­ческий класс, это организация политического класса, ко­торая имеет двойственные функции — организовывать жизнь общества, и в то же время защищать привилегиро­ванное положение политического класса. Э. Гидценс пола­гает, что «государство существует там, где есть политичес­кий аппарат, управляющий определенной территорией, чья власть опирается на законодательную систему и возмож­ность использовать силу для реализации своей политики»⁵³. Я придерживаюсь сходного подхода, понимая под государ­ством организацию, созданную для оптимизации управле­ния, наделенную рычагами господства и ресурсами власти. Власть есть функция и прерогатива государства, которое обладает, по выражению М.Вебера, монополией на гос­подство⁵⁴.

Центральной проблемой государства является пробле­ма порядка, которая на социологическом уровне трансфор­мируется в проблему контроля. Государство упорядочивает жизнь членов общества и объединений, контролируя их деятельность, направляя ее в общественно полезное русло и запрещая под угрозой санкций то, что наносит обществу вред. «Государство находится на оси порядка и изменениям, полагает А.Турен⁵⁵. Для моего анализа элиты как правящей группы политического общества (каким является Россия) наиболее важным аспектом государства является не его деятельность, направленная вовне, деятельность по упо­рядочению общественной жизни, а «государство-для-себя»,

44

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

которое служит правящему классу гарантом его статуса и привилегий, которое является машиной для осуществле­ния власти.

Государство одновременно является и организацией, управляющей обществом, и главным инструментом поли­тического принуждения. Государство включает в себя все наиболее значимые институты политической власти и уп­равления. Поэтому служащие государства являются глав­ной политической силой общества. Они и есть политичес­кий класс, пронизывающий общество сверху донизу: ведь управленческие уровни государства доходят до самого ни­за — муниципалитетов.

Одним из наиболее сложных является вопрос границ государства и сущности политической деятельности субъек­тов, находящихся вне государственной корпорации. Госу­дарство стремится полностью присвоить себе функции по­литической власти и противодействует другим формам вла­сти, имеющим частное происхождение. Но этому стремле­нию противопоставлено стремление акторов гражданского общества, которое тем заметнее ограничивает объем госу­дарства, чем большими ресурсами они располагают. Даже если государство полностью присвоило себе политическую власть, но в обществе сохранились силы, контролирую­щие большие объемы ресурсов другого рода, они стано­вятся сдерживающим фактором для государства, так как эти ресурсы потенциально могут быть конвертированы в политический капитал.

В обществе, где нет частной собственности на средства производства (например, в СССР с 1917 по 1987 г.), влас­ти государственных акторов не противостояла ни одна дру­гая социальная сила. Экономические классы вовсе не су­ществовали, и все были равны перед отсутствием собствен­ности. Но такое общество в то же время не может считать­ся и бесклассовым. Напротив, классовое напряжение в нем чрезвычайно велико, но конфликт происходит не между собственниками и рабочими, а между классами полити­ческими. Причина этого напряжения — существующее не­равенство между правящим и народным классами. При от­сутствии экономического противостояния, противостоя­ние политическое становится самодовлеющим. Власть по­

Глава 1. Основы теории элиты

45

литического класса не ограничивается ничем, так как нет иной общественной силы, способной противопоставить свои ресурсы ресурсам элиты. Гражданское общество реду­цируется настолько, что ограничивается мельчайшими кор­пускулами семьи и трудовых коллективов. Вся жизнь сме­щается в политическое пространство, любые события при­обретают политический смысл. Экономика полностью под­чиняется политическим задачам правящего класса и ста­новится зоной администрирования. Если еще возможен спор о критериях стратификации в обществах экономического типа, то в таких обществах правит, бесспорно, политичес­кий класс, так как больше там править некому.

Государство становится организацией, функции кото­рой расширяются беспредельно. Оно не только регулирует взаимоотношения между общественными институтами, устанавливает правила коммуникации, отвечает за безо­пасность, но и становится хозяйствующим субъектом. Граж­данское общество как зона, свободная от государства, по сути дела, перестает существовать, так как в социуме нет места для частной инициативы. Общество, где нет частной собственности и собственников, поглощается государством. Государственное тело разбухает, вбирая все новые и новые зоны для своего контроля. В обществах без частной собствен­ности государство стремится к тоталитарности, что в конце концов ведет к перегрузке государства и его кризису.

Государство как организация может иметь несколько центров власти, каждая из которых устроена иерархически. В развитых демократиях эти центры институционализиро­ваны и представлены «ветвями власти«: законодательной, исполнительной и судебной. В реальности центров власти может быть больше, что связано как с текущей политичес­кой конъюнктурой, так и персональным фактором (яркий влиятельный политик, возглавивший политический инсти­тут, может на время своего руководства сделать его цент­ром власти в силу того, что из этого института будут исхо­дить стратегические идеи, или на время ему удастся до­биться перераспределения властных полномочий в свою пользу). Государство со множеством центров власти Роберт Дал называл полиархией⁵⁶. Существуют и государства с цен­трализованной властью — моноархии, геометрия которых

46

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

подобна пирамиде. Здесь единая иерархия пронизывает го­сударственную корпорацию сверху донизу, что, правда, не исключает возникновения латентных центров власти, влияние которых основано не на институтах политической системы, а на неформальных образованиях.

В политических обществах власть отдельных индивидов есть лишь производная от власти государственной корпо­рации, к которой они принадлежат, а государственные акторы — то есть индивиды, которые избрали политику своей профессией — всегда обладают властью временно, лишь пока они занимают свои посты. Они обладают влас­тью не потому, что имеют какие-то особые преимущества по сравнению с другими людьми, а потому, что являются частью государственной машины. Государственная систе­ма награждает их особыми полномочиями, и обеспечивает гарантии господства. Располагая системой мер насилия и ограничения, которые составляют важную часть государ­ственной машины, эти люди способны принудить других делать то, что им кажется правильным или полезным: ра­ботать, платить больше налогов, служить в армии и проч. Но сами государственные акторы лишены средств управ­ления и потому полностью зависят от государственной кор­порации. У них нет собственности, кроме политического капитала, который является также атрибутом их статуса, и, следовательно, преходящ. Об опасности попыток при­ватизировать государство писал еще Г.Гегель: «Стремле­ние превратить власть государства в частную собственность есть не что иное, как путь к распаду государства, к уничто­жению его в качестве силы»⁵⁷. Каждый политический ак­тор, временно обладая политическим капиталом, стремится стать его собственником, закрепить свою власть. Поэтому имманентным стремлением элиты политического общества является приватизация государства и наследование статуса. Патримониальные государства, о которых писал Вебер, и есть осуществленная модель этого устремления. В тех случа­ях, когда это невозможно, чиновники пытаются конверти­ровать свой политический капитал в иные формы капитала.

В политическом пространстве действует не только госу­дарство, но и партии (под которыми мы будем обобщенно называть любые организации, ставящие политические цели).

Глава 1. Основы теории элиты

47

Партии, до тех пор, пока они не приобретут парламент­ского статуса, не являются государственным институтом. В тоталитарных государствах партии создаются государством. Более того, как правило, там имеется лишь одна партия, которая сливается с государством.

В Советском Союзе компартия была одним из институ­тов государства. После 1991 г. в России начала складывать­ся многопартийная система, в которой реальный полити­ческий вес приобретали только парламентские партии. Все те организации, которые создавались в период выборов как избирательные машины одного или нескольких лидеров, не имели влияния в обществе. Число их сторонников было столь незначительно, что не позволяло им быть равно­правными партнерами на политическом рынке. В современ­ной России политические партии могут быть реальной си­лой лишь после победы на выборах, когда они становятся частью политической системы. Партии, не сумевшие при­обрести парламентский статус, вскоре исчезают с полити­ческой арены. Это значит, что политическое пространство этатизировано и в нем фактически действует только госу­дарство. Конечно, и это есть достижение демократических реформ и большой шаг от тоталитарной системы прошлО'-го. Но необходимо помнить, что все негосударственные акторы или чрезвычайно слабы, или отсутствуют вовсе.

Государство можно анализировать как своеобразную корпорацию. Г.Домхофф описывал государственную орга­низацию как корпорацию, членство в которой так или иначе фиксируется. Он считал одним из важнейших при­знаков элиты корпоративную принадлежность и индиви­дуальную позицию в элитной корпорации⁵⁸. Корпорация в данном случае — это организация, призванная не только осуществлять вмененные функции, но и способная вби­рать капиталы своих создателей и членов. Политическая корпорация создана для решения конкретных задач, и ее коллективный капитал зиждется на инвестициях ее созда­телей. Создателем политических корпораций является го­сударство, оно инвестирует в них свой капитал и свои ре­сурсы либо способствует мобилизации капиталов из раз­личных негосударственных источников. Политические кор­порации являются лишь производными государства, зави­

48

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

сят от его инвестиций и его санкций. Как писал Дж. Гэлб-рейт, «корпорация ограждает интересы тех, кто снабжает ее капиталом»⁵⁹. Это вполне относится и к государственной корпорации, которая для политического класса является не только формой организации его деятельности, но и га­рантом статуса.

Политические корпорации являются не только круп­ными организациями для осуществления определенных функций, но часто они распространяют свою деятельность на области, находящиеся вне сферы ее «уставной«дея­тельности. Корпорациями могут быть министерства, партии, постоянно действующие комитеты и комиссии, админис­трации, которые имеют юридическую легализацию. Кор­порации могут заниматься разными вопросами, но их объе­диняет одно — все они работают на государство, подчиня­ясь его верховной власти и занимаясь свойственными или несвойственными функциями по мере того, какая надоб­ность в этом возникает у государства. У всех государствен­ных корпораций есть одна общая цель — сохранение госу­дарства и его элиты.

Стимул действия любой корпорации — получение при­были, то есть увеличение своего капитала. Стимул действия политической корпорации тот же: она жаждет увеличить свой капитал в политической либо в экономической форме. Капитал увеличивается в случае производства товара и его последующего обмена. Государство на рынке представлено не как единичный субъект, а как множество корпораций, которые могут находиться в состоянии конкуренции друг с другом. Однако конкурентная борьба государственных кор­пораций друг с другом не обязательно означает полиархи-ческое устройство. Если верховная власть сохраняет свои позиции тотального арбитра и заказчика, даже при нали­чии организационного плюрализма все же следует гово­рить о моноархии.

Верховная власть в политическом обществе осуществля­ет контроль над деятельностью и прибылью корпораций. Но верховная власть всегда должна оставлять у себя стратеги­ческий ресурс, который позволяет ей возвышаться над все­ми другими корпорациями. Этот стратегический ресурс — легитимное насилие и инструменты его осуществления. Ар­

Глава 1. Основы теории элиты

49

мия, правоохранительная система и спецслужбы являются святая святых верховной власти. Пока у нее есть это ору­жие, она позволяет развиваться другим корпорациям до тех пор, пока они не посягают на то, чтобы приобрести собственные атрибуты власти.

Политика

Умение управлять государством называется политикой, которая является особым видом деятельности по поводу осуществления власти. Политика — это основное занятие политического класса. В то же время политика — это функ­ция государства. Деятельность политических партий, кото­рые находятся вне государства, является политической лишь в том смысле, что ее главной задачей является достижение государственного статуса. Деятельность других негосудар­ственных акторов (например, независимых средств массо­вой информации или «мозговых команд») может считать­ся политической лишь постольку, поскольку ее целью яв­ляется выполнение запросов государства или оказание вли­яния на государственные институты. Те СМИ, которые име­ют государственный статус, надо признать не чем иным, как государственным властным институтом.

Под политикой в узком смысле слова мы будем пони­мать деятельность государственных институтов. Когда по­литической называют деятельность негосударственных ак­торов, это означает, что она направлена на получение го­сударственного статуса или оказание влияния на государ­ство. В политических обществах сфера политики не может простираться далеко за пределы государственных институ­тов. Сфера вне государственной политики является здесь скорее протополитикой и включает в себя лишь институ­ты, непосредственно соприкасающиеся с государством. В тоталитарных режимах политическое пространство нахо­дится под полным контролем государства.

Политика является прерогативой политического клас­са, а для его представителей она становится профессией, но профессией особого рода. Как правило, на политичес­кое поприще приходят люди, достигшие определенных высот в своей первой профессии. Не существует вузов, го­

50

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

товящих политиков. Политике нельзя научиться, окончив какое-либо учебное заведение. Политика для большинства людей является второй профессией, куда они приходят тогда, когда достигают довольно зрелого возраста. Моло­дость для политика — это 40 лет, в то время как для других профессий это возраст зрелости. Средний возраст полити­ков большинства стран мира составляет 50—55 лет. Обще­ства, где политики значительно старше этого возраста, называют геронтократиями. Общества, где политики зна­чительно моложе, как правило, являются революционны­ми или постреволюционными.

Власть и ресурсы власти

Литература, посвященная анализу проблем власти, на­считывает тысячи томов, и мы, безусловно, не ставим за­дачу сделать обзор ее концепций. Мне близок подход Пар-сонса, который считает, что власть играет в политике ту же роль, которую в экономике играют деньги. Он полага­ет, что, подобно тому, как обладание деньгами дает воз­можность приобретать различные блага и услуги, так и обладание властью обеспечивает выполнение широкого набора политических обязанностей и функций⁶⁰. Власть, таким образом, перестает быть атрибутом акторов и стано­вится ресурсом систем. Власть производится социальной системой аналогично тому, как богатство производится экономической организацией. Как и деньги, власть не пред­ставляет ценности сама по себе. Насилие же является не непременным атрибутом власти, а лишь ее аспектом, при­менимым исключительно в случае неповиновения. Я со­глашусь с Луманом, полагающим, что власть, как ограни­чение пространства выбора, необходима в любом обще­стве, так как она, по выражению Ж.Баландье, есть «сред­ство борьбы с энтропией», которая угрожает беспорядком обществу⁶¹. В такой трактовке власть тождественна полити­ческой власти, а система, порождающая властные отно­шения, суть не что иное, как государство. Как писал М.Рот-бард, политическая власть есть прерогатива государства⁶².

Субъект властных отношений имеет ресурсы, а тот, кто вынужден подчиняться из-за их отсутствия, является объек­

Глава 1. Основы теории элиты

51

том власти. Если у субъектов, вступающих во взаимодей­ствие, равные ресурсы, то взаимоотношения между ними будут обменом, а не осуществлением власти. Рассматривая политическое пространство как специфический рынок, ресурсы власти мы видим в нем в виде товара, который оценивается и обменивается. Политические акторы на этом рынке могут увеличить или уменьшить политический ка­питал, присваивая большие или меньшие ресурсы.

Ресурсы власти могут быть стимулирующими, выполня­ющими функцию награды, и репрессивными, угрожающи­ми негативными санкциями в случае нарушения рекомен­дованных форм поведения. Луман говорит о позитивных и негативных санкциях власти: «Власть... покоится на том, что существуют возможности, реализации которых стара­ются избежать. Избежание... санкций для функционирова­ния власти необходимо»^. В отличие от репрессивных ресур­сов позитивные санкции власти базируются на ожидании определенных действий со стороны лиц, претендующих на получение награды: воздержание от нелояльных высказы­ваний, поддержка начинаний власти, неразглашение пла­нов элиты и проч. Эти образцы поведения признаются вла­стью не просто лояльными, а конструктивно-лояльными. Они почитаются за доблесть служения государству и при­обретают на политическом рынке свою цену. Награда вы­дается согласно символической цене доблести — для од­них это будет повышение по службе, для других орден или почетное звание, доступ в элитные сообщества, разреше­ние на привилегированную деятельность или материаль­ное вознаграждение. Инкорпорация в элиту также является наградой, дача которой сопровождается присвоением пер­воначального политического капитала. Все разновидности наград являются видами инвестиций, которые элита вкла­дывает в индивида, группы или организации, повышая их капитализацию на политическом рынке.

Негативные ресурсы власти имеют, как правило, ха­рактер угрозы и возможности наказания. Сама угроза мо­жет осуществляться редко, и ее целью будет не столько наказание как таковое, сколько демонстрация силы и урок для других, обозначающий красную черту, за которую переступать нельзя. Власть не может всегда оформляться

52

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

лишь как возможность негативных санкций. Для актуализа­ции власти время от времени необходимо реализовать санк­цию, продемонстрировав обществу свое могущество. Но осуществление угрозы имеет отрицательные последствия: оно разрушает отношения с представителями той группы, к которой санкция была предпринята. Происходит раскол группы: одна ее часть гарантируется от репрессий взамен отказа от нежелательных образцов поведения; другая часть ставится в ситуацию прямой угрозы по прецеденту. Прак­тически всегда власть при этом обращается к правовым процедурам для камуфлирования своего насилия. Луман метко называет этот процесс «модализацией коммуника­тивных интеракций»⁶⁴.

Для того чтобы репрессивные ресурсы власти могли быть осуществлены, в государстве создаются контрольные и ка­рательные институты, которые следят за соблюдением ус­тановленных норм и в случае необходимости переходят к репрессивным действиям: изолируют провинившегося от общества, лишают его статуса и любого капитала, подвер­гают остракизму, запрещают деятельность и проч. Экскор-порация из элиты также является репрессивным ресурсом, которым монопольно владеет государство.

Властные ресурсы также связаны с функцией, которую призван исполнять тот или иной государственный служа­щий. В этом ракурсе ресурсы могут быть экономическими (право собирать налоги и контролировать хозяйственную деятельность), военными (право наводить порядок силой), информационными (право на пропаганду и формирова­ние общественного мнения) и проч. Но особую роль игра­ет ресурс, который возникает благодаря контролю над уп­равленческими сетями. Эту возможность организовывать любой процесс я называю административным ресурсом. Административный ресурс в отличие от других ресурсов власти представляет собой само право мобилизации любых других ресурсов и поэтому является самым дефицитным в обществе. Административным ресурсом обладает любая организация, но административный ресурс сильного го­сударства носит абсолютный характер, так как его моби­лизационная способность несопоставима с возможностя­ми всех других организаций.

Глава 1. Основы теории элиты

53

Использование ресурсов власти образует кумулятивное неравенство (термин Р.Дала⁶⁵), то есть асимметричную си­туацию, при которой контроль над одним из ресурсов общества ведет к контролю над другими видами социальных ресурсов, таких как богатство, военная мощь, информа­ционная компетентность и т.п. На этом и зиждется могу­щество политического класса — они имеют власть, что по­зволяет им мобилизовать любые силы, капиталы, инфор­мационные потоки. За эту способность привлекать все ре­сурсы государства в тоталитарном обществе советский по­литический класс можно назвать этакратией.

М.Ротбард определяет собственность как «исключитель­ный контроль над ресурсами»⁶⁶. В этом смысле политичес­кий класс владеет государством, так как распоряжается им и его ресурсами. Для оправдания такого положения эта-кратии нужна государственная идеология, которая долж­на быть внедрена в общественное сознание. Создание иде-ологем также является функцией и ресурсом власти. Разра­ботка мифов (как государственно утвержденных идеоло-гем, созданных для поддержания государственной стабиль­ности) становится необходимой формой деятельности го­сударства, так как для обеспечения управляемости обще­ством необходимо «легитимировать» существующее поли­тическое и экономическое неравенство, и гарантировать сохранение существующей системы распределения влас­ти, привилегий и собственности. Необходимо постоянно объяснять людям, далеким от политики, что это делается во благо общества. Идеологи — важная часть политичес­кого класса — становятся весьма востребованными в тота­литарном государстве, особенно в период его становления.

7.4. Политический рынок и капитал

Политическое пространство, исследуемое с ракурса от­ношений обмена властными ресурсами, может быть рас­смотрено как рынок, на котором совершаются торги и сделки. Это рынок, субъектами которого являются пред­ставители политического класса, обменивающие одни ре­сурсы на другие. Ресурсы в аккумулированном и персони­

54

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

фицированном виде представляют собой политический ка­питал. Соглашусь с П.Бурдье, который писал, что «в поле всякая компетентность... является не просто технической способностью, а капиталом»⁶⁷. Если ресурсы власти явля­ются атрибутом систем, то политический капитал присва­ивается акторами и становится их личным или групповым свойством. Капитал имеет способность накапливаться не только за счет интеграции ресурсов, но и за счет сложения капиталов разного типа, а также благодаря кумулятивному эффекту, возникающему в процессе закрепления неравен­ства между политическими игроками. Подобно капиталу в марксистском смысле, политический капитал есть само­воспроизводящаяся стоимость, которая включена в непре­рывный процесс кругооборота.

Исследуя власть как вид социальной коммуникации, мы не можем не обратить внимание на то, что отношения между государством в лице его служащих и народом существенно отличаются от отношений между самими представителями политического класса. Политический рынок разделен на два сегмента: назовем их инсайдерский и аутсайдерский. На рынке первого типа сделки происходят между членами полити­ческого класса — то есть между людьми, обладающими политическим капиталом. Эти люди являются инсайдера­ми, так как находятся внутри государственной организа­ции, а отношения между ними и образуют поле власти. На рынке второго типа отношения развиваются между инсай­дерами (то есть теми, кто внутри политики) и аутсайдера­ми (теми, кто вне ее, то есть «народом», или «массой»). Аутсайдеры хотят от инсайдеров получения ресурсов, ко­торыми те распоряжаются. Взамен они готовы предложить имеющийся в их распоряжении капитал, который чаще всего не имеет политической природы. При этих сделках политический капитал инсайдеров обменивается на дру­гие виды капитала аутсайдеров. Инсайдерский политичес­кий рынок не только уже аутсайдерского. Он принципи­ально иной. Ведь именно здесь — внутри государственной машины — производятся ресурсы власти, и именно это пространство является источником их получения для всех тех, кто вне ачасти. Обмены же на инсайдерском полити­ческом рынке связаны с иерархическим устройством госу­

Глава 1. Основы теории элиты

55

дарственных организаций, а также с его функциональной дифференциацией. Инсайдеры могут испытывать дефицит отдельных ресурсов по причине того, что в их юрисдик­цию не входит контроль за ними. Или же инсайдер, стре­мясь увеличить свой политический капитал, нуждается в помощи вышестоящего иерарха, который способен удов­летворить желание своего подчиненного в обмен, предпо­ложим, за его преданность.

Аутсайдерский политический рынок

На аутсайдерском политическом рынке сделки осуще­ствляются между властными субъектами и объектами вла­сти. Субъекты власти — инсайдеры — обладают ресурсами, в которых нуждаются аутсайдеры: это могут быть разреше­ния, лицензии, должности, награды, материальные блага и услуги элитарного качества и проч. Государственные слу­жащие, наделенные правом награждать или карать, разре­шать или не разрешать, давать или брать, контролировать или нет, могут осуществлять свои права, а могут этого не делать. Дефицитные ресурсы, в которых ощущается острая потребность у аутсайдеров, выступают в виде привилегий, социальная цена которых всегда относительна и связана с престижем. Привилегированными являются те ресурсы, которые недоступны для других, которые символизируют особый статус тех, кто ими обладает. Поскольку возмож­ность распоряжаться привилегиями как дефицитными ре­сурсами появляется после приобретения элитного статуса, позиция в государственной корпорации является старто­вым условием накопления политического капитала. Как пишет В.Радаев, именно занятие должности предоставля­ет «различные возможности мобилизации и распределения ресурсов, а также регулирования доступа к ресурсам дру­гих агентов. Они также обеспечивают привилегии или воз­награждения, привязанные к должностной позиции»⁶⁸. Но инкорпорация в политический класс — это не просто за­нятие должности, это и приобщение к капиталу во всех его формах (в том числе и экономической), аккумулиро­ванных в этой должности.

Поэтому одной из целей, которые преследуют прото-политические круги, является инкорпорация в политичес­

56

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

кий класс, сопровождающаяся занятием государственной должности. Тот, кто принимает решение об инкорпорации, ожидает, что инкорпорируемый будет как минимум лоя­лен (т.е. не критичен) к нему лично, а также будет эффек­тивно исполнять свои функции, что повлечет, в свою оче­редь, увеличение политического капитала инсайдера. Про­исходит обмен, где инсайдерским ресурсом является дол­жность, а аутсайдерским — лояльность и компетентность. Потребительская стоимость обоих ресурсов в данном слу­чае признается эквивалентной. Любой пример инкорпора­ции может быть рассмотрен как покупка должности, хотя далеко не всегда аутсайдер платит за нее деньгами.

В период выборов игроки политического рынка ощуща­ют наиболее острый дефицит в голосах избирателей. Эти голоса отчасти уже превращены в политический капитал, которым владеют ведущие партии, имеющие устойчивый пул своих сторонников. Партия может обменять свой капи­тал, который выражен в голосах избирателей, на государ­ственную должность для своего лидера. Тогда заключается сделка между государственной бюрократией, капитал ко­торой выражен в возможности распоряжаться должностя­ми, и партией. Во время выборов не бюрократическая партия может передать свои голоса бюрократической (пар­тии власти), за что ее лидер и получает искомую долж­ность. В ходе переговоров может выясниться, что стоимость голосов избирателей оценивается одним из участников торга выше, чем предлагаемая должность, и тогда сделка не уда­ется. В другом случае такое соглашение покажется взаимо­выгодным сторонам торгов и произойдет обмен ресурса­ми: лидер партии отдаст голоса своих сторонников, а ли­дер организации, получивший голоса в свою поддержку, отдаст имеющийся в его распоряжении высокий пост. Та­кие торги проводятся постоянно во время выборов. Так, на президентских выборах 1996 г. в России 15% голосов сто­ронников генерала Александра Лебедя стали эквивален­том должности секретаря Совета Безопасности РФ, пре­доставленной ему Борисом Ельциным в благодарность за снятие своей кандидатуры. А 8% голосов сторонников Г.Яв­линского в той же избирательной кампании были оценены ниже, чем пост премьер-министра, на который претендо­вал лидер «Яблока».

Глава 1. Основы теории элиты

57

Как видим, и здесь дефицитным ресурсом для инсайде­ров является политическая поддержка и лояльность. Именно это делает возможным существование политического рынка: ведь власть имущие обычно владеют многим, а народ — малым. Сделки были бы невозможны, если бы члены по­литического класса не нуждались в том, что не может ро­диться в недрах государственной организации, — в массо­вой поддержке. Политики не могут существовать без сто­ронников, так же как руководитель не существует без под­чиненных. Государственная политика не может осуществ­ляться без поддержки со стороны населения страны, ина­че цена такой политики непомерно возрастает. Сила любо­го члена политического класса измеряется числом его сто­ронников, доверием, которое к нему испытывают вверен­ные в его управление люди. А существование института выборов делает такую поддержку жизненно необходимой не только для инкорпорации, но и для сохранения статуса.

Можно сказать, что на аутсайдерском политическом рынке основными обмениваемыми товарами являются привилегии, которыми инсайдеры могут наградить аутсай­деров, и лояльность, преданность, послушание и доверие, которыми аутсайдеры могут расплатиться. Конечно, суще­ствуют и сделки с участием экономического капитала в виде денег, материальных благ и услуг, которыми обмени­ваются стороны торгов. Например, аутсайдеры ждут от инсайдеров бюджетных ассигнований в социальную сфе­ру, а инсайдеры от аутсайдеров — уплаты налогов или спон­сорства социальных проектов. Возможны и другие типы обменов с предоставлением административного ресурса для обеспечения безопасности, сохранения стабильности, по­рядка и проч. Но все же самым дефицитным ресурсом для политического класса является преданность сторонников, что и делает возможными и взаимовыгодными отношения между властью и народом.

Политическая система государства устроена таким об­разом, что капитал в ней накапливается неравномерно. Есть точки концентрации капитала, которые располагаются в местах, являющихся источником наградных или репрес­сивных решений власти. Чиновники, контролирующие (име­ющие право решающей подписи) выдачу всякого рода раз­

58

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

решений или запускающие механизм репрессивных дей­ствий, располагают большим политическим капиталом, чем те, которые занимают должности, не связанные с вне­шними контактами. В дальнейшем мы будем называть этих чиновников вето-группами.

В то же время и в аутсайдерской среде не все акторы активно контактируют с государством. Здесь существуют приграничные зоны, в которых группы находятся в посто­янных контактах с политическим классом: это политичес­кие партии, крупный бизнес и его лоббисты, правитель­ственные эксперты и пр. А основная масса населения ком-муницирует с политическим классом только на выборах, становясь электоратом. Большинство сделок аутсайдерско-го рынка рождается именно на этом протополитическом пространстве. Вспомним, что М.Вебер выделял три груп­пы людей по степени их политического участия: политики «по случаю», политики «по совместительству», «профес­сиональные политики»⁶⁹. В нашей концепции первые две веберовские группы и составляют приграничное простран­ство, которое в дальнейшем мы будем также называть око­лоэлитными зонами.

Р.Патнэм выделял пять политических страт: 1) навер­ху — индивиды, прямо включенные в политику, те, кто непосредственно принимает решения. Большинство этой страты занимают официальные политические посты; 2) ни­же — «влиятельные«индивиды, оказывающие непрямое или имплицитное влияние. Эта страта может включать выс­ших бюрократов, крупных земельных собственников, про­мышленников, финансистов, лидеров групп давления, чи­новников и неформальных консультантов, а также тех, кто формирует общественное мнение («opinion makers»); 3) тре­тья страта включает большое число граждан, которые при­нимают сколько-нибудь активное участие в политике и правлении (члены партий, бюрократы среднего уровня, редакторы местных газет, составители национального за­конодательства). Эту страту можно назвать «активисты»;

4) наиболее многочисленная страта — это «электорат» (vo­ters). Их политическое влияние ограничивается выборами;

5) и, наконец, на самом дне — неголосующая часть насе­ления, политически совершенно пассивная⁷⁰. Понятно, что

Глава 1. Основы теории элиты

59

когда мы говорим о приграничной политической зоне или о протополитическом пространстве, мы должны включить в него вторую страту Патнэма, которую он называет «вли­ятельными», и лишь отчасти третью страту «активистов». Политическая стратификация общества как раз демонст­рирует нам композицию аутсайдерского рынка, участие в котором тем выше, чем выше на шкале политического кон­тинуума находится та или иная группа.

Инсайдерский политический рынок

Отношения между инсайдерами образуют политический рынок второго типа, который отличается от первого тем, что его участники обмениваются капитализированными политическими ресурсами, а не конвертируют один капи­тал в другой. Этот рынок отличается однородностью това­ра, хотя каждый его актор располагает разным его количе­ством. Здесь обмен политическими ресурсами может но­сить паритетный характер, а сделки отличаются большей «надежностью», по выражению Дж.Коулмена, означающей, что «обязательства будут исполнены»⁷¹. Коулмен вводит даже понятие «доверительной расписки», понимая ее как обя­зательство за услугу⁷². В случае неисполнения обязательств возникает ситуация внутригруппового конфликта, кото­рый разрешается репрессивными действиями по отноше­нию к нарушителю: от уголовного преследования до груп­пового остракизма. Репрессии к должникам-инсайдерам редко приводят к наказаниям общего порядка, которые применяются для аутсайдеров. Наказания «своих» обычно носят характер статусной девальвации той или иной сте­пени вплоть до экскорпорации, то есть изгнания их пра­вящего класса.

Удачные сделки среди инсайдеров предполагают неза­медлительный обмен ресурсами, главным из которых счи­тается карьерный рост. Это и понятно, ведь ресурсом обла­дает система, и индивид распоряжается этим ресурсом лишь постольку, поскольку занимает должность, обеспечиваю­щую ему властные функции. Поэтому государственная долж­ность имеет особый смысл для каждого инсайдера, она — гарантия его власти, знак особых полномочий, символ

60

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

могущества. Для других инсайдеров должность является чет­ким указателем положения в политическом пространстве, ее смысл прочитывается безошибочно. Должность — это код, которым зашифровано место индивида во властной иерархии, его принадлежность к той или иной корпора­ции, к тому или иному патрону. В то же время аутсайдеры могут интерпретировать статус должности как верно, так и ошибочно, в зависимости от своей осведомленности о статусной иерархии корпорации. Высокоосведомленные аутсайдеры способны расшифровывать код должности, и их понимание внутреннего устройства корпорации может приближаться к верному. Такие аутсайдеры получают ста­тус экспертов.

Занимая должность, инсайдер может гарантированно «решать вопросы» (так говорила советская номенклатура), а теряя ее, теряет и большую часть своего политического капитала. Для инсайдера политический капитал неразрыв­но связан с его должностями — как с теми, что он зани­мал прежде, так и с нынешним статусом. Ведь совершив определенное движение в политическом пространстве, ин­сайдер приобретает связи, являющиеся составляющей его политического капитала. Его отношения с другими инсай­дерами тем масштабнее, чем дольше он находится во вла­сти и чем обширнее был его опыт. Перемещаясь в полити­ческом пространстве как горизонтально (меняя географию своей службы), так и вертикально (перемещаясь по ступе­ням служебной иерархии), инсайдер осваивает отношения, правила игры, эзотерические нормы поведения в системе. Растет число его «доверительных расписок» — обязательств, которые он дал, а также тех, что дали ему. Он становится вовлеченным во все большее число сделок. Он опутан пау­тиной связей и историй политического пространства. Для homo politicus в карьере нет прошлого, так как оно не пре­вращается в мертвый груз прошедших лет, а постоянно востребуется в новых сделках на инсайдерском рынке. Свя­зи в старой корпорации подчас играют столь же активную роль в его торгах на рынке, как и текущие позиции. Они могут быть актуализированы в любой момент, и потому должны быть «живыми», действующими. Именно поэтому межгрупповые, межслоевые контакты в элитной среде

Глава 1. Основы теории элиты

61

интенсивнее, чем в других средах, что и приводит к кон­солидации и сплоченности группы, о которой говорят все элитологи. Политический человек — это человек с обшир­ными связями в инсайдерском пространстве, которые и являются необходимым условием роста его капитала. Ко­нечно, свойством аккумулировать опыт обладают и другие профессии: слесарь, став бригадиром, затем мастером и, наконец, начальником цеха, также использует весь опыт предыдущей работы для лучшего исполнения обязаннос­тей начальника цеха. Но ни в одной другой среде опыт не становится политическим капиталом, дающим власть.

Должность дает инсайдеру базовый, формальный капи­тал, обеспеченный его функциями. Возникающие в про­цессе пребывания в политическом поле связи создают воз­можность самовозрастания капитала. Формальный капитал выдается инсайдеру системой, в то время как неформаль­ный капитал приобретается им самим, благодаря его ком­петентности, коммуникативным способностям, интуиции и стечению обстоятельств. Но даже самые выдающиеся спо­собности не дадут индивиду власти, если он лишен базо­вой государственной должности. Поэтому на инсайдерском рынке самым дефицитным товаром являются должности, которые могут быть приобретены. Продавцами должностей на этом рынке являются руководители, набирающие себе подчиненных из числа инсайдеров, вербующие сторонни­ков в корпоративной среде.

Служебный рост чиновника может выглядеть как дар патрона. Но на самом деле это одна из самых распростра­ненных инсайдерских сделок, в которой участники торгов выставляют должность, с одной стороны, и компетент­ность и преданность, с другой. Именно эти два товара и здесь являются наиболее востребованными теми, кто сто­ит в политической иерархии на верхних ступенях. Лояль­ность — это общее обозначение отношений, необходимых для любого осуществления политических действий. Ведь властные отношения заключаются в способности актора мобилизовать ресурсы на решение цели, что подразумева­ет наличие сторонников. Никакая мобилизация не может быть осуществлена без сторонников, так как иначе прихо­дилось бы платить за нее слишком высокую цену, что еде­

62

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

лало бы ее нерентабельной. Насилие, которое можно было бы использовать для мобилизации, грозит системе чрез­мерным напряжением и кризисом. Если силы противодей­ствия постоянны и мощны и политический курс идет воп­реки настроениям объектов власти, требуются постоянные затраты на проведение репрессий. Карательные меры, жест­кая пропаганда, преследование инакомыслящих, тоталь­ный контроль — это возможные, но дорогие методы реше­ния политических задач. Гораздо легче осуществлять поли­тику, имея сторонников. Следовательно, создание пула сто­ронников всегда является задачей правящего класса в це­лом и каждого его члена в частности.

Политические сторонники могут быть пассивными или активными. В первом случае принято говорить о лояльно­сти, то есть о некритическом отношении, о непротиводей­ствии. Активные сторонники должны не просто не выска­зываться критически, не мешать действовать, а позитивно работать на поставленную цель. Преданность — вот высшее проявление лояльности, она заключает в себе личное от­ношение не только к системе, к ее целям, но и к конк­ретному иерарху. Преданность подразумевает безусловное подчинение и признание авторитета патрона вне зависи­мости от занимаемой им должности и от политической конъюнктуры. Патрон, перемещаясь в политическом про­странстве, тянет за собой группу «своих людей», обойму — группу сторонников, объединенных вокруг своего лидера. Именно это и является важнейшим ресурсом инсайдеров, делающих карьеру в политическом пространстве (замечу, что термин «обойма» стал широко использоваться в среде партийной номенклатуры еще в Сталинское время). Это определяет и неформальную организацию политического класса, его скрытую клановую структуру, где формальный должностной статус всегда дополняется статусом патрона, к обойме которого принадлежит инсайдер. Обойма может иметь организационное оформление (например, когда на­чальник использует сотрудников своего отдела как обой­му), а может и не иметь такового. Она, по сути дела, явля­ется группой вассалов, служащих сеньору. Обойма переме­щается вместе со своим патроном, меняя свою числен­ность, должностные статусы, но неизменно сохраняя ему

Глава 1. Основы теории элиты

63

персональную верность. В отличие от бюрократической су­бординации, неформальная клановая система не закреп­лена в должностных статусах входящих в нее индивидов.

Обоймытакжс необходимы политическим лидерам, как и сторонники в среде аутсайдеров. Только электоральные пулы сторонников важны для той части политического класса, которая связана с выборами, а клановые пулы — для тех, кто работает в аппарате. Развитие такой системы инсайдерских взаимоотношений в принципе противоречит бюрократическому устройству формальных государствен­ных институтов, но в той или иной мере всегда сосуще­ствует с ним.

Вторым важным товаром на инсайдерском рынке явля­ется компетентность, которую надеется приобрести пат­рон взамен продаваемой им должности. Любой руководи­тель хочет полагаться на своих сотрудников в качестве ис­полняемых ими функций. Иначе возглавляемая им органи­зация потеряет авторитет и, следовательно, ее политичес­кий капитал девальвируется. Качество подчиненных есть элемент политического капитала патрона. Но далеко не всегда бывает так, что компетентность и преданность схо­дятся в одном работнике. Гораздо чаще руководителям при­ходится делать выбор между компетентными и преданны­ми сотрудниками. Поэтому организация никогда не состо­ит лишь из верных сторонников. В ней всегда есть место для функционеров, в лояльности которых патрон будет посто­янно сомневаться. Два этих множества — обойма и фор­мальная группа подчиненных — редко совпадают.

1.5. Структура политического класса

Итак, в политическом пространстве действуют акторы, которые владеют политическим капиталом и находятся внутри государственной корпорации, являясь ее инсайде­рами. Эти акторы и составляют политический класс. В него входят люди, занимающиеся политикой профессионально. Политический класс является правящим, так как он зани­мается управлением и распоряжается ресурсами власти. В англоязычной литературе применяются три термина для

64

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

обозначения этого класса: ruling class (правящий),power class (властвующий), governing class (управляющий). В русском языке термины «правящий» и «управляющий» не тождествен­ны друг другу и имеют различную смысловую нагрузку. Ког­да говорят о правящем классе, подразумевается, что членам этого класса принадлежит власть. Называя этот классуправ-ляющим, подчеркивают, что люди, занимающиеся управле­нием, не обязательно имеют власть, которая может при­надлежать и кому-то другому. Соотношение между понятия­ми «правящий» и «управляющий» класс подобно соотно­шению терминов «собственник» и «менеджер»: первые яв­ляются реальными властителями, которые могут, однако, оставаться и за кулисами процесса. Управляющие не явля­ются собственниками и, осуществляя функции управления и контроля, действуют по доверенности собственников.

В экономических обществах политический класс может быть лишь «управляющим», который действует согласно указаниям настоящего правящего класса — собственников. Но в политических обществах, где собственники, незави­симые от государства, отсутствуют, политический класс и является правящим.

Политический класс неоднороден: внутри себя он име­ет группы, различающиеся функциями, характером дея­тельности, объемом властных полномочий, способами рек-рутации и проч. Его структура зависит от политической системы, действующей в настоящее время, и меняется каж­дый раз, когда она реформируется. Но в любом государ­стве политический класс институционализирован, так как связан с должностными статусами, составляющими мат-рицу государственной корпорации. Индивид, становясь чле­ном политического класса, занимает государственную дол­жность. Такое занятие должности и означает для него вступ­ление в класс. Это накладывает определенный отпечаток на его деятельность. Социальный порядок в государстве понимается самим политическим классом как бесперебой­ное функционирование системы, где каждый инсайдер за­нимает свое место и выполняет надлежащую работу. Турен утверждал, что «господствующий класс всегда стремится противопоставить порядок, с которым он себя отождеств­ляет, и отклонение от нормы, в каковом он обвиняет всех

Глава 1. Основы теории элиты

65

тех, кто ему противостоит...»⁷³. Такое отождествление пред­полагает, что действующий инсайдер сливается со своей должностью, она становится его alter ego, и порядок уже немыслим без нее. Должность — это элементарная части­ца, ячейка функционирующей матрицы государства. По­литический класс институционализирован в системе госу­дарственных должностей, которая представляет собой зда­ние, населенное официалами (от латинского officialis). Я использую этот термин для обозначения индивидов, зани­мающих должности в государственных властных институ­тах любого типа и уровня. Я буду так называть любое долж­ностное лицо в системе государственной власти, то есть любого члена политического класса, любого инсайдера.

Официалы состоят из двух основных групп, выделен­ных по типу их инкорпорации. Первая группа включает лиц, назначаемых на должность (их называют бюрократией). Вто­рую группу составляют те, кто приходит во власть с помо­щью выборов. Эта группа неоднородна и состоит из двух подгрупп: первую я буду называть электократией, так как она объединяет тех, кто, победив на выборах, становится во главе иерархической организации, то есть после выбо­ров становится чиновником. Вторую подгруппу составляют те, кто наполняет легислатуры различных уровней, и по­этому я называю их легислократией (от латинского legisla-tura— выборный орган). Иначе говоря, политический класс состоит из бюрократии — назначаемых чиновников, элек-тократии — избираемых чиновников, и легислократии — депутатов.

Бюрократия, элсктократия, лсгислократия

Понятие бюрократии исследовано значительно лучше других, связанных с политическим классом, главным об­разом благодаря работам М.Вебера⁷⁴. Разрабатывая теорию «идеальной» бюрократии, М.Вебер считал ее основными признаками следующие. 1. Иерархический характер, при ко­тором задачи в организации распределяются как служеб­ные обязанности. Бюрократия предстает в виде пирамиды, где положение, означающее высшую власть, соответству­ет вершине. Каждый более высокий слой руководит и кон-

3 Анатомия российской элиты

66

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

тролирует слой, на ступень ниже его в иерархии. 2. Уста­новленные правила определяют поведение должностных лиц на всех уровнях организации. 3. Должностные лица заняты полный рабочий день и получают должностной оклад. При­чем от индивида ожидается, что он будет делать карьеру в организации. 4. Существует разделение между обязанно­стями должностного лица внутри организации и его жиз­нью вне ее. 5. Никто из членов организации не владеет ресурсами, которыми распоряжается⁷⁵. Вебер пишет, что чиновник, являясь носителем власти, «никогда не осуще­ствляет ее от своего лица, а всегда от имени безликого «учреждения»⁷⁶.

Важнейшим понятием для анализа бюрократии являет­ся компетенция, которая представляет собой ограничен­ную область власти конкретного чиновника⁷⁷. Власть в иерар­хической организации диверсифицируется, так как вер­ховный правитель не может осуществлять всю власть еди­нолично. Власть делегируется нижестоящим чиновникам, каждый из которых несет ответственность за свою зону. Эта область применения властных функций и есть компетен­ция. Зоны компетенции разных чиновников должны быть согласованы друг с другом и иногда образуют сети, кото­рые называют «инстанциями». Для решения определенной проблемы задействуются, как правило, несколько бюро­кратических этажей и подразделений, что и привело к об­разованию идиомы «пройти по инстанциям». Пересечение компетенции различных ведомств и чиновников рождает конфликты, поэтому для политического класса одним из важнейших условий эффективной деятельности является разграничение полномочий.

Есть и другой подход к бюрократии. Так, Д.Кэлхаун по­лагал, что основной функцией бюрократии является соби­рание дани со всех других социальных групп, перераспре­деление денег в форме сбора налогов и их дальнейшего использования. Он писал: «При всей своей малочисленно­сти государственные служащие и правительственные чи­новники образуют ту часть общества, которая является ис­ключительным получателем собираемых налогов. Все со­бранные налоговые суммы, за вычетом потерь, достаются им в форме расходов или выплат»⁷⁸. Для политического

Глава 1. Основы теории элиты

67

класса налоги являются благом, в то время как для всех остальных — бременем. В этом заключено одно из главных классовых противоречий. Налоги, таким образом, являют­ся одним из важнейших властных ресурсов государства, которым распоряжается политический класс. Именно бла­годаря тому, что государство имеет этот финансовый ре­сурс, оно может осуществлять вмешательство в дела своих граждан и, собственно, осуществлять власть в подавляю­щем большинстве случаев.

Электократия представляет собой часть политического класса, инкорпорация которой происходит при помощи механизма выборов. Победив на выборах, политик зани­мает государственный пост и, следовательно, становится должностным лицом, отвечающим по крайней мере, че­тырем из пяти вышеперечисленных признаков М.Вебера: он встраивается в иерархическую государственную орга­низацию, работает по установленным правилам, получает должностной оклад и не владеет ресурсами, которыми рас­поряжается. Таким образом, электократа также можно считать чиновником, но чиновником избранным.

Организации, возглавляемые электократами, состоят из бюрократов, и избранный политик, занявший должность в иерархии, сразу же воспринимается аппаратом как на­чальник, которому надо служить. То есть избранник, заняв после победы на выборах свой пост, превращается в бю­рократа для своих подчиненных, оставаясь электократом для прочих властных организаций. Его положение проти­воречиво: он возглавляет иерархию и подчиняется ее зако­нам, но в то же время не подотчетен ей. Контроль за его деятельностью осуществляют другие организации и, отча­сти, его избиратели. Если деятельность электократа неэф­фективна или выходит за рамки закона, его невозможно уволить, как это было бы с чиновником. Экскорпорация в данном случае связана с процессом импичмента, который обычно имеет столько осложняющих факторов, что реаль­но маловыполним. Поэтому в крайних случаях государство прибегает к уголовному преследованию, истинной целью которого является не столько наказание за проступок, сколько лишение статуса. Электократы, возглавляющие иерархии, практически несменяемы, и к тому же часто

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

пользуются юридической неприкосновенностью, что де­лает их почти неуязвимыми в течение срока полномочий.

Другой тип избранных официалов, которых я называю легислократами, представляют те, кто инкорпорирован в систему власти не для того, чтобы занять пост в иерархи­ческой организации, а для того, чтобы войти, в легислату­ры (см. рисунок 1).

Государственные организации ОФИЦИАЛЫ

Иерархии

ЧИНОВНИКИ

Назначения

Бюрократы

Легислатуры

ДЕПУТАТЫ

Выборы

Электократы

Выборы

Легислократы

Рисунок 1. Структура политического класса

Легислатуры являются организациями, не имеющими сквозной иерархии: теоретически все депутаты равны и базовый политический капитал каждого из них составляет один голос. На практике же парламенты, как и любая боль­шая организация, имеют тенденцию к бюрократизации своей деятельности. Изначально равные депутаты объеди­няются во фракции, комитеты и комиссии, которые, в свою очередь, дробятся на руководителей, их заместите­лей и подчиненных. Фракционная дисциплина требует кон­солидированных действий, что подразумевает ограничение свободы выбора для членов групп. Процесс бюрократиза­ции легислатур во многом схож с процессом бюрократи­зации политических партий, описанным Р.Михельсом.

Между этими частями политического класса — бюро­кратией, электократией и легислократией — есть существен­ные различия. Первое различие касается продолжительно­сти пребывания в должности. Бюрократы — это «оседлое» население государства, а электократы и легислократы —

Глава 1. Основы теории элиты

пришельцы, населяющие государственные институты вре­менно. Политики избираются на срок 4—5 лет, а чиновни­ки могут занимать свои посты сколь угодно долго. В некото­рых странах существует пожизненный наем на государствен­ную службу. В Советском Союзе времен застоя многие ми­нистры занимали свои посты 20—30 лет. После каждого избирательного цикла возникает конфликт между старым бюрократическим аппаратом и вновь избранными электо-кратами. Бюрократы воспринимают государство как свой дом, куда внедряются «варяги» — новые люди, которые поступают в организацию после выборов. Бюрократы бо­лезненно воспринимают необходимость удовлетворять по­требности избранных новичков — предоставлять им поме­щения, оборудование, а главное — информацию и паути­ну связей, которая является важнейшим властным ресур­сом в инсайдерской среде.

Второе различие связано с легитимацией статуса. Леги­тимация есть признание законности права на полномочия, то есть узаконение власти. Признание полномочий назна­ченного чиновника осуществляет его начальник, в то вре­мя как полномочия электократа подтверждается тысячами голосов его избирателей. Легитимность избранников явля­ется легитимностью высшего порядка по сравнению с ле­гитимностью бюрократов. Это дает основание первым смот­реть на вторых как на подсобных рабочих государства, ощу­щая свое превосходство. Считая себя «народными избран­никами», они уверены, что аппарат должен их обслужи­вать и не вмешиваться в высокую политику. Электократ подотчетен своим избирателям, а бюрократ — патрону. Поэтому организация больше опирается на бюрократов, судьба которых в ее руках: одного могут повысить, а друго­го — снять с работы. С электократом этого сделать нельзя, для прекращения его полномочий нужны веские основа­ния, которые необходимо предъявить обществу.

Третье различие заключается в том, что деятельность бюрократа закрыта от общественного контроля и обезли­чена, в то время как электократы являются публичными политиками. Бюрократы прилагают усилия, чтобы депер-сонифицировать политический процесс, в то время как электократы, напротив, всячески стараются его авторизо­

70

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

вать. Бюрократы служат организации, а электократы могут не служить никому. Поэтому для бюрократа самое важное в развитии карьеры — быть нужным своему патрону, в то время как для электократа — создать свой привлекатель­ный имидж. Электократы воспринимают бюрократов как безликих интриганов и мастеров политического закулисья. А бюрократы обвиняют электократов в нескромности, же­лании работать на себя и постоянной саморекламе. П.Бур-дье верно заметил, что существует «неслучайная структур­ная общность между аппаратом и определенной категори­ей людей... Аппарат обычно возносит на пьедестал людей надежных»⁷⁹, иначе говоря — коллективистов. Человек яр­кой индивидуальности, склонный к самовыражению, не может существовать в аппаратной атмосфере без риска за­дохнуться или потерять свое «я». Напротив, победа на вы­борах достается ярким личностям, отличным ораторам, об­ладающим силой убеждения и внешним обаянием. Публич­ный политик должен обладать качествами, прямо проти­воположными тем, что востребованы на бюрократическом поприще: политик должен быть ярким, чиновник — неброс­ким; политик должен уметь зажигательно говорить, чинов­ник — тонко манипулировать; политик работает на соб­ственный имидж, чиновник — на авторитет своего учреж­дения; политик харизматичен, чиновнику харизматичес­кие качества не только не свойственны, но и противопо­казаны; политик — индивидуалист, в то время как чинов­ник обязан быть коллективистом. Поэтому противоречия между бюрократами и легислократами носят еще и психо­логический характер, что, впрочем, не мешает им сосу­ществовать в едином политическом пространстве.

Иерархическая структура политического класса

Политический класс имеет еще и вертикальное члене­ние. Раз существует государственная пирамида, то суще­ствуют и ее уровни. Н.Луман писал, что «общество оказы­вается перед необходимостью развивать субституты для точного сравнения властных уровней и что эти субституты сами становятся фактором власти»⁸⁰. Из всех иерархий, как отмечал Ж.Баландье, «иерархия власти является домини­

Глава 1. Основы теории элиты

71

рующей в большинстве обществ, а другие иерархии (соци­ально-профессиональные, сословные, этнические, элемен­тарные) соподчинены ей»⁸¹. Поскольку политический класс в нашем понимании — это класс государственных служа­щих, то властный континуум задается иерархией должнос­тей. Эта институциональная оболочка, конечно, не исчер­пывает полностью содержание статуса, так как она только подразумевает иные — не формальные — критерии, по которым выстраивается властная пирамида. В реальности же не только должность, но и размер контролируемого политического капитала определяет, к какой политичес­кой страте принадлежит тот или иной официал.

Слои образуют вертикальную стратификацию полити­ческого класса, которая большинством элитологов ассо­циируется с пирамидой. Что властная корпорация имеет вид пирамиды, писал еще Х.Лассуэлл со своими коллегами⁸². Однако сравнение устройства политического класса с пи­рамидой оправданно лишь в бюрократических государствах, где иерархия пронизывает все сферы политической орга­низации. Такой тип государства можно назвать моноцент­рическим. Типичным примером этого является советское государство, в котором политический класс был институ­ционализирован в форме номенклатуры.

Номенклатура представляла собой перечень должнос­тей, назначение на которые утверждалось верховной влас­тью. Номенклатура охватывала все сколько-нибудь значи­мые должности страны, руководителей всех уровней и сег­ментов общества. Политический класс был гипертрофиро­ван, так как тоталитарное государство вобрало в себя по­чти весь социум. Политизированным оказалось руководство не только собственно органами управления, но и хозяй­ственными объектами, организациями науки, искусства и культуры, общественными организациями. Все они управ­лялись из единого центра — Политбюро. В этом смысле весь политический класс представлял собой монолитное образо­вание, расчлененное на четыре основные группы: (1) само Политбюро ЦК КПСС, (2) номенклатура Политбюро ЦК КПСС, (3) номенклатура секретариата ЦК КПСС, (4) учет-но-контрольная номенклатура. Иерархия не имела исклю­

72

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

чений, охватывала все сферы, все отрасли и территории страны. В зависимости от степени концентрации власти вер­хний угол пирамиды правящего класса будет более или менее острым. Чем ниже к основанию пирамиды, тем не­различимее становятся границы слоев⁸³. Л.Шевцова назы­вает это «пирамидальным конституционным каркасом», который может скрывать любую начинку⁸⁴.

Сложнее обстоит дело с вертикальной структурой по­литического класса в полицентрических государствах, к каковым следует отнести западные демократии. Концеп­цию множественности центров власти выдвинул Р.Дал, который называл этот тип государственного устройства полиархией. Дал считал, что только там, где царит диктату­ра, власть сконцентрирована в одном центре⁸⁵. Принцип разделения властей разрушает тотальную государственную вертикаль, возникает прерывание иерархической суборди­нации. В обществе возникают сектора, не имеющие едино­го центра управления. Институт частной собственности так­же способствует диффузии власти, так как разрушает мо­нолитную собственность элиты на стратегические ресурсы общества. В полиархичном обществе образуется несколько властных пирамид. Однако и здесь на уровне вершины по­литической системы происходит конвергенция топ-групп. Образуется небольшая группа официалов, оказывающая преобладающее влияние в большинстве секторов социаль­ной жизни (см. Рисунок 2).

А. Геометрия моноцентрического   Б. Геометрия полицентрического политического класса политического класса

Рисунок 2. Иерархическая структура политического класса

Глава 1. Основы теории элиты

73

Но и в том, и в другом случае образ пирамиды приме­нительно к иерархиям разного рода должен восприниматься как условность. Р.Патнэм предупреждал, что образ пира­миды может ввести в заблуждение, так как неверно ду­мать, «что система политической стратификации строго иерархична, подобно армейской. И члены высшей страты не могут решать вопросы членов низшей страты»⁸⁶. Реаль­ность, безусловно, богаче и сложнее условных образов. Но главный вывод, который надо сделать, анализируя страти­фикацию политического класса, заключается в том, что его верхний слой (будь то моноцентрическая модель госу­дарства или полицентрическая) и есть правящая элита.

1. 6. Элита — высшая страта политического класса

Я вслед за Х.Лассуэллом считаю, что «политическая элита — это верхушка правящего класса»⁸⁷. Моя дефини­ция такова: элита — это правящая группа общества, являю­щаяся верхней стратой политического класса. Элита стоит на вершине государственной пирамиды, контролируя основ­ные, стратегические ресурсы власти, принимая решения об­щегосударственного уровня. Элита не только правит обще­ством, но и управляет политическим классом, а также со­здает такие формы организации государства, при которых ее позиции являются эксклюзивными. Политический класс формирует элиту и в то же время является источником ее пополнения.

В нашем понимании термин «элита» свободен от ценно­стных суждений: указанная группа не обладает никакими выдающимися качествами «лучших людей», и к ней не применим тот же подход, который используется при се­лекции животных, растений или предметов роскоши. При­числяя индивидов к элите, мы вовсе не подразумеваем их особых достоинств, как, впрочем, и отсутствия этих дос­тоинств. Будучи ценностно нейтральной, элита является понятием, вычленяющим функциональную группу, к кото­рой относятся как люди выдающихся способностей, так и

74

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

вовсе бездарные, как образцы нравственности, так и жу­лики. Критериями, по которым одни люди относятся к эли­те, а другие нет, лежат в иной плоскости. Элита — это высшая страта политического класса, это группа, облада­ющая максимумом власти. Элита не только формирует и изменяет политическую систему общества, она распоря­жается государственной машиной, и в этом смысле явля­ется собственником государства.

Об элите говорят в единственном (элита) и во множе­ственном числе (элиты). Второй подход называют плюра­листическим. Плюралисты полагают, что в демократичес­ких обществах существует как минимум две элиты — пра­вящая и не правящая, и между ними происходит постоян­ная конкурентная борьба, исход которой решается путем выборов. Такого мнения придерживался В.Парето, считая, что в «главном классе есть два подкласса»: правящая элита и не правящая⁸⁸. Не правящую элиту также называют контр­элитой. П.Бахрах считал, что важнейшим признаком де­мократии являются выборы, на которых электорат выби­рает между конкурирующими элитами⁸⁹.

Моя непозиция несколько иная. Я считаю, что элита — единая правящая группа общества. При таком понимании говорить о «не правящей элите» бессмысленно, так как, на наш взгляд, если элита не правит, значит, это не элита. Конечно, в правящей группе могут возникать противобор­ствующие группировки, кланы, клики и прочие формаль­ные или неформальные образования. Однако это не может изменить сути концепта элиты, дающего нам возможность понять, как осуществляется управление обществом и по­литика в целом. Борьба же за власть на выборах происходит не между двумя элитами, а между элитой и активными группами политического класса, стремящимися войти в элиту, или между частями элиты за сохранение своих по­зиций или их перераспределение.

Употребление термина элита во множественном числе происходит также оттого, что элитами называют отдель­ные части, подгруппы элиты, выделенные по иерархичес­кому или отраслевому признаку. Так появились региональ­ная, военная, политическая, экономическая, культурная и проч. элиты. Причем эти понятия употребляются в двух

Глава 1. Основы теории элиты

75

смыслах: во-первых, для обозначения реальных субэлит­ных групп, а также для обозначения групп, не имеющих к элите в нашем понимании никакого отношения. Так, под культурной элитой в первом смысле понимают тех деяте­лей культуры, которые вошли во властные структуры и контролируют политику государства в области культуры (так, в СССР отобранные писатели и артисты входили в ЦК КПСС). Во втором случае под культурной элитой по­нимают верхушку профессиональной группы, выдающих­ся представителей культуры — певцов, композиторов, ху­дожников, артистов. Этот второй подход представляется нам неоправданным, так как в его рамках происходит анниги­ляция самого концепта. Элита из специфической социаль­ной группы превращается в этом случае в символический ярлык для обозначения лучших по профессии: лучшие сле­сари образуют «слесарную элиту», лучшие библиотекари — «библиотечную элиту» и т.п. Вспомним Паретовскую «эли­ту воров». Смысл рассыпается, распадается на множество корпускул, каждая из которых существует сама по себе. Поэтому я никак не связываю элиту с оценочными кате­гориями «лучший», «выдающийся» и т.п. Как и любая дру­гая социальная группа, она имеет в своем составе людей разных способностей. Эта группа отличается от других вов­се не достоинствами, а функциями, которые и наделяют ее особым статусом, властными ресурсами, способностью навязывать свою волю другим. Для нас словосочетание «властвующая элита» является тавтологией, так как эли­та, по определению, есть правящая группа общества. В рамках моего подхода не имеет ровно никакого значения, каких высот добился тот или иной индивид в своей про­фессии; для меня важно лишь одно — вошел ли он в струк­туры власти, стал ли причастен к принятию общегосудар­ственных решений.

Строго говоря, неверно говорить об «элитах» как о груп­пах, между которыми происходит борьба за власть. Эти противоборствующие группы, безусловно, существуют, но являются не «элитами», а различными частями единой правящей элиты — то есть субэлитами. Однако для стилис­тического упрощения и благозвучия я иногда буду опус­кать приставку «суб», подразумевая всякий раз, что тер­

76

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

мин «элита», употребленный с прилагательными или во множественном числе, означает внутриэлитную, а не само­стоятельную группу. Так, я буду говорить не «бизнес-суб­элита», а «бизнес-элита», не «топ-субэлита», а «топ-элита».

Формальная структура элиты. ' «Элита с прилагательными»

Обычно говорят об элите как о меньшинстве населения в отличие от большинства, называемого массой. Однако не надо воспринимать элиту как малую группу, подобно тем, что становятся объектом изучения социальных психологов. Элита — полноценная социальная группа, которая имеет сложную внутреннюю структуру. В ней можно выделять под­группы по различным критериям, как формальным, так и неформальным. Формальные субэлитные группы могут быть отраслевыми (политическая, экономическая, военная суб­элиты), функциональными (идеологи, силовики, админист­раторы и пр.), иерархическими (субэлитные слои), рекрута-ционными (назначенцы, избранники).

Отраслевых субэлитных групп можно выделять столько, сколько требуется детальностью анализа. Так, изучая ми­нистров, можно говорить о правительственной субэлите, изучая военных, находящихся на высоких государствен­ных постах, — о военной субэлите и проч. Группы, вычле­ненные по разным основаниям, могут пересекаться, на-кладываясь одна на другую. Так, военный, член правящей элиты, одновременно может относиться как к военной элите, так и к правительственной (если он министр), или к региональной (если он губернатор), или к одной из фун­кциональных групп (поскольку он силовик). Словосочета­ние «политическая элита» является тавтологией, так как, согласно вышеизложенному подходу, элита не может не быть политической. Однако я буду иногда пользоваться им для обозначения субэлитной группы, в функции которой входит непосредственное управление политическим про­цессом, для того чтобы отличить ее от экономической суб­элиты, которая ведает государственной экономической политикой. Ф.Фехер называет эту группу «собственно поли­тической элитой»⁴⁰.

Глава 1. Основы теории элиты

77

Элита, в свою очередь, может быть разделена на груп­пы, соответствующие ветвям власти, — законодательная, исполнительная и судебная, а также по ее местоположе­нию — федеральная (или центральная) и региональная (или локальная). Экономическая субэлита может быть разделена в соответствии с отраслями, экономики, которые она ку­рирует: промышленная, аграрная, банковская и проч.

Функционально элита также подразделяется на множе­ство подгрупп. Здесь можно обнаружить администраторов, которые координируют деятельность разных государствен­ных органов и совершают документооборот; идеологов, вклю­чая разработчиков стратегических программ, пропаганди­стов и агитаторов; налоговиков, собирающих налоги; разре­шителей, в функции которых входит выдача разрешений и лицензий разного рода; силовиков, кто имеет в своих руках инструменты силового воздействия на непокорных; зако­нодателей, принимающих законы, постановления и ука­зы; международников, которые осуществляют представи­тельство интересов национального государства на межго­сударственном уровне, и т.п. В разные периоды важнейшую роль в обществе играют разные субэлитные группы. Х.Лас-суэлл считал, что при становлении режима главенствую­щую роль играют идеологи, которые должны убедить насе­ление следовать за вождями. Вслед за этим наступает пери­од, когда «власть передается от специалистов по убежде­нию к специалистам по принуждению»⁹¹. В первый период возрастает роль спикеров, писателей, журналистов, групп давления, парламентских дебатов, философии, обществен­ных наук. Во второй период на авансцену выходят «специ­алисты по принуждению»: возрастает роль вооруженных сил, полиции, спецслужб, их связи с партиями.

Вето-группы

Термин «вето-группы» был введен американским по­литологом Д.Рисменом в его книге «Одинокая толпа»⁹², посвященной анализу современной ему американской элиты. Рисмен полагал, что никакой единой унифициро­ванной элиты нет, а есть «группы интересов», одни из которых могут принимать политические решения, а дру-

78

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

гие — только влиять. Первый тип «групп интересов» он называл «вето-группами»⁹³.

В моем подходе вето-группы понимаются иначе — как внутриэлитные образования, в функции которых входит принятие решений по поводу разрешения или запрета ка­кого-либо действия. Понятно, что не вся элита в одинако­вой мере задействована в вето-процессе, а только та ее часть, которая имеет право подписи на разрешительных или запретительных документах. Эта функциональная группа элиты постоянно, в силу своих обязанностей, контактиру­ет с акторами внешнего для элиты мира, которые обраща­ются к элите за разрешениями. Чиновники, входящие в вето-группы, в наибольшей степени подвержены корруп­ции, так как занимают «доходные места», где аутсайдеры (а иногда и инсайдеры), заинтересованные в положитель­ном решении их вопроса, настойчиво предлагают вознаг­раждение за разрешительную подпись.

Топ-элита

Особой общностью внутри правящей элиты является небольшая сплоченная группа официалов, стоящих на са­мом верху властной пирамиды. Эту группу Т.Заславская называет «верхним (субэлитным) слоем»⁹⁴, а М.Бёрд ис­пользует термин «верхушечная элита»(apex elite)⁹⁵. Л.Шев­цова говорит о «суперэлите»⁹⁶. М.Дюверже, анализируя эли­тарную верхушку партийных структур, называет «внутрен­ним кругом» ту часть элиты, которая отличается олигар-хичностью и замкнутостью⁹⁷.

Глава 1. Основы теории элиты

Я буду называть эту группу топ-элитой, или высшим руководством страны. Эта группа насчитывает, как прави­ло, 20—30 человек в каждой стране и является самой зак­рытой, сплоченной и труднодоступной для исследований. Находясь на вершине пирамиды, она ограничивает свои связи с внешним миром, чтобы оградить себя от лавино­образных информационных потоков, а также в интересах безопасности. Чем острее угол политической пирамиды, чем больше концентрация власти, тем более закрытой яв­ляется топ-элита.

К ней вполне применимо понятие карцерной группы — то есть группы, постоянно живущей в изоляции. Хотя в отличие от всех других карцерных групп изоляция топ-элиты является добровольной. Термин «карцерная группа» впервые был применен И.Гоффманом, который изучал индивидов, долгое время пребывающих в отрыве от внеш­него мира⁹⁸. Тюрьмы, клиники для душевнобольных и иные карцерные системы коренным образом отличаются от других организаций своим полностью закрытым харак­тером. Закрытый образ жизни вносит свои особенности в менталитет карцерной группы: из-за постоянного взаим­ного контроля у ее членов возникает культ privacy (личной жизни, скрытой от посторонних глаз) и психологическая дистанция между ее членами увеличивается. Из-за ограни­чения информации, поступающей из внешнего мира, их мировосприятие претерпевает изменения и перестает быть адекватным. В элитных карцерных группах царит атмосфера напряжения, связанная с необходимостью постоянно по­мнить о мерах безопасности, о потенциальной угрозе их жизни и статусу. Часто это вызывает повышенную тревож­ность и мнительность, которая тем выше, чем более зак­рытой является группа. Конечно, топ-элита не так отреза­на от внешнего мира, как заключенный в одиночную ка­меру. Но все же доступ к ее членам жестко ограничен уста­новленным числом обслуживающих ее людей. Общение «на равных» также ограничено соратниками и членами топ-элит других государств. Атмосфера на вершинах, где обита­ют высшие руководители государств, разряжена, и чем дольше на этой вершине пребывает политик, тем большее воздействие на его личность оказывает власть. Степень ин­

80

А НА ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

карцерации является величиной, прямо пропорциональ­ной как времени пребывания в «элитной резервации», так и высоте элитного статуса. Подобно тому, как молодые люди, входящие в жизнь, проходят этап социализации, жители политического Олимпа десоциализуются, утрачи­вая множественные и стихийные социальные связи с ми­ром «простых людей».

Об инкарцерации советской номенклатуры в свое вре­мя метко писал М.Восленский⁹⁹:

«...Начиная с определенного уровня номенклатурные чины живут как бы вовсе не в СССР, а в некоей спецстране. Рядовые советские граждане отгорожены от этой спец­страны так же тщательно, как и от любой другой загра­ницы... Номенклатурное семейство в СССР может прой­ти весь жизненный путь — от родильного дома до могилы: работать, развлекаться, учиться и лечиться, не соприка­саясь с советским народом, на службе которого якобы на­ходится номенклатура».

Изоляция высшего руководства усиливается в тотали­тарно-бюрократических обществах, подобных советскому, где верховный правитель вынужден ограждать себя не только от рядовых членов политического класса, но и от своих товарищей по Политбюро. Отсутствие легитимного меха­низма перехода власти в обществах такого типа приводит к тому, что для верховного правителя опасными соперника­ми становятся все члены топ-элиты как возможные узур­паторы власти, которую генсек желал бы (но не может) длить вечно. Особо опасными для правителя являются та­кие члены его команды, которые моложе его и пользуются популярностью среди элиты. Если к тому же потенциаль­ный соперник еще и контролирует силовые ведомства, он становится внутренним врагом № 1 правителя. Поскольку подозрения в возможном преемничестве возникают у гла­вы тоталитарного государства попеременно то в отноше­нии одного коллеги, то в отношении другого, создается атмосфера общей подозрительности. Формируется неглас­ная «презумпция виновности» всякого члена высшей иерар­хии, являющегося потенциальным соперником лидера. Это еще более увеличивает дистанцию между членами топ-эли­ты, усугубляя царящее на вершине напряжение¹⁰⁰.

Глава 1. Основы теории элиты

81

Неформальная структура элиты

Кроме групп, выделенных внутри элиты по формаль­ным критериям, связанным с должностью, можно прове­сти классификацию по неформальным критериям, кото­рые связаны с внутригрупповыми отношениями и ролями. Кланы, клики, стратегические группы и группы давления, внутренние партии, обоймы образуют неформальную струк­туру элиты. В идеальном бюрократическом государстве та­кого рода связи не должны существовать, так как они ме­шают эффективной и безличной работе функционеров-бюрократов. Вебер рассматривал патримониальное государ­ство как противоположное бюрократическому¹⁰¹. Если пер­вое строит свои внутренние связи на основе рационально­сти функционирования, то второе зиждется на клиентист-ских отношениях, отношениях личной преданности, кото­рые становятся доминирующими. Между двумя полюсами идеальных типов государств находятся реальные государ­ства, в которых в той или иной степени присутствуют от­ношения патрон — клиент.

Вся система неформальных политических связей обра­зует клиентелу. МАфанасьев определял клиентелу как фор­му «социальной — персональной или коллективной — за­висимости, происходящей из неравномерного распреде­ления ресурсов власти»¹⁰². Дж.Виллертон писал, что даже самое развитое бюрократическое государство не может из­бежать патронажа при рекрутации и мобильности элитных кадров¹⁰³.

Клиентелизм изнутри разрушает бюрократический ме­ханизм управления, так как вводит дополнительный фак­тор мотивации для членов элиты. Политические связи и «доверительные расписки» образуют иную совокупность связей между членами группы, формируя группы интере­сов и группы давления, происхождение которых никак не может быть объяснено функциональными обязанностями официалов. Клиентелистская модель политической группы объясняет поведение инсайдеров политической системы и наполняет само содержание власти дополнительным объе­мом. Поскольку клиент и патрон a priori находятся на раз­

82

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

ных уровнях иерархии, тесная связь между одним патро­ном и множеством его клиентов усиливает асимметрию неравенства, создает мини-пирамиды, не вписанные в гео­метрию формальной организации. Такие мини-пирамиды в лексиконе советской элиты получили название обойм.

Обоймы

Границы обоймы проходят вне силовых линий бюрокра­тической субординации, и их образование приводит в дей­ствие механизм саморазрушения организации, построен­ной на рациональных правилах. Сосуществуя, обоймы и формальные иерархические группы постоянно борются между собой, так как сами принципы их функционирова­ния и целеполагания несовместимы. Клиентелистские свя­зи, не являясь легальными, а тем более легитимными, иног­да становятся важным механизмом существования целого политического режима. Так было с советской властью, в которой патронаж, связи и протекции играли не меньшую роль, чем действующие законы и постановления¹⁰⁴.

В интервью, которое дал мне бывший кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС 1988—1990 гг. Г.П.Разумовский, он сказал, что статус официала в системе номенклатуры оп­ределяла формула «должность плюс личность»¹⁰⁵. Сильная личность с могущественными и обширными связями при­обретала подчас статус, значительно превышающий тот, который подразумевала его должность. И наоборот, слабая личность как бы принижала должность, делая ее в глазах других инсайдеров менее значимой. Этот личностный ас­пект, постоянная персонификация политического процесса даже в иерархических корпорациях создавали эффект «двой­ного дна»: внешне бюрократическая организация была на­полнена латентными образованиями, создающими «возму­щения» в процессе рационального принятия решений. Это и было одной из причин существования в СССР не только «второй экономики», но и «второй политики» (термин Дж.Виллертона¹⁰⁶). Из-за широко распространенной прак­тики патронажа, советская политическая система может быть признана одновременно и бюрократической, и пат­римониальной, что и делает ее столь сложной для научно­го исследования.

Глава 1. Основы теории элиты

83

Кланы

Кланы складываются вокруг влиятельного лидера и спо­собствуют тому, что руководящие посты монополизиру­ются этой неформальной группой элиты. К кланам вполне применимо Гидденсовское понятие «групп взаимопомощи», которые отличаются неиерархической структурой, отсут­ствием фиксированных должностей, непостоянным член­ством, наличием некоторых моральных принципов и об­щих интересов, связывающих группу¹⁰⁷. Они совместно уча­ствуют в разработке проектов, накапливают информацию и полезные контакты. Такие клановые группы взаимопо­мощи создаются вопреки бюрократической разобщеннос­ти различных институтов власти и являются, по сути дела, межинституциональными неформальными общностями, существующими параллельно с формальными иерархизи-рованными группами.

В российской политической практике 90-х годов XX века клиентелизм получил мощное развитие в связи с тем, что иерархические оболочки были ослаблены постоянными преобразованиями. Клиентелизм вышел наружу и обнару­жил себя в такой яркой и недвусмысленной форме, что его приоритет над рациональной бюрократией стал очеви­ден. Новая российская элита стала стремительно возвра­щаться к патримониальным устоям политий прошлого. Но в отличие от номенклатурных обойм с их геометрией мини-пирамид, встроенных в большие пирамиды политических иерархий, российский клиентелизм приобрел иные фор­мы. Возникшие множественные центры власти раскололи элиту на кланы, которые были устроены по типу слоено­го пирога: верхний слой такого «пирога» представлен пуб­личным политиком, являющимся символом клана. Вто­рой слой — группа его политической поддержки. Третий — группа экономической поддержки, представленная финан­сово-промышленным капиталом. Далее — обслуживающие интересы данной группы средства массовой информации. И, наконец, частные армии и спецслужбы — приватизи­рованные (юридически или фактически) части государ­ственных силовых структур (см. рисунок 4).

84

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

^РУппа политической поддерж**^. ^РУппа экономической подд^¹^^ ^^^нтеллекгуальной поддер^^ Группа, силовой поддержки

Рисунок 4. Структура политического клана

В отличие от обойм кланы функционируют вне рамок какой-либо одной властной корпорации, пронизывая мно­гие структуры. Клан формируется вокруг одного или не­скольких политических деятелей, вербует сторонников, разрастается, стремясь к покрытию всего политического поля. Чем больше членов клана работает в разных иерархи­ях, тем больше его капитализация.

В России начала 90-х годов одним из самых могуще­ственных был клан АЛубайса, политика, занимающего в разные годы высшие государственные должности от вице-премьера правительства до руководителя президентской администрации. Начало «команды Чубайса» положила так называемая санкт-петербургская группа, состоявшая из самого А.Чубайса и его земляков С.Беляева и Д.Васильева. Эта группа начала формироваться в Госкомимуществе (ГКИ) — ключевом ведомстве начала 90-х гг., ведающем приватизацией. После отставки Чубайса с поста руководи­теля ГКИ началось преобразование петербургской группы в элитный клан, который вбирал в себя новых коллег Чу­байса по работе в избирательном штабе Б.Ельцина на вы­борах 1996 г., в правительстве, где Чубайс занял пост пер­вого вице-премьера, и администрации президента, кото­рую он возглавлял с 1996 по 1997 г. По мере своего карьер­ного перемещения Чубайс использовал малейшую возмож­ность для того, чтобы перевести в подведомственную ему структуру как можно больше своих людей. Круг «своих» людей расширялся. Нынешний президент В.Путин в тот период также был членом «клана Чубайса», занимая раз­личные посты в администрации президента. Чубайс обза­

Глава /. Основы теории элиты

85

велся дружескими контактами и среди финансовой оли­гархии, которая именно ему обязана назначениями на го­сударственные посты В.Потанина и Б.Березовского. Чубайс имел поддержку высших политических кругов США, ко­торые способствовали развитию карьеры членов его ко­манды. Так за несколько лет небольшая группа молодых и образованных реформаторов во главе со своим лидером А.Чубайсом превратилась в наиболее могущественный элит­ный клан страны.

Стратегические группы

Впервые термин «стратегическая элита» был введен Сью-занн Келлер, которая предложила так называть професси­ональных политиков, «чьи суждения, решения и действия имеют важные и определяющие последствия для многих членов общества»¹⁰⁸. Роберт Патнэм причислял к стратеги­ческой элите высших гражданских чиновников; директо­ров важнейших промышленных предприятий; лидеров мас­совых организаций; высших военных чинов; ведущих про­фессионалов¹⁰⁹. Мой подход несколько иной: под страте­гической элитой я понимаю одну из неформальных субэлит­ных групп, которая берет на себя функции стратегического планирования и проектирования. Эта группа является мозго­вым центром, источником новых идей, принципиальных сценариев развития. Ее, как правило, составляют инсайде­ры, занимающие высокие государственные позиции, хотя главным условием вхождения в эту группу является не столько статус, сколько интеллектуальный потенциал и способность генерировать новые подходы. Таких стратеги­ческих групп внутри элиты может быть несколько, и каж­дая специализирована на определенном круге вопросов.

В России 90-х годов стратегическая группа находилась в зоне экономической политики: ее составляли высокопос­тавленные чиновники — экономисты по образованию, та­кие как Е.Гайдар, А.Чубайс, Е.Ясин, А.Кох и др. При В.В.Путине стратегический центр перемещается из сферы экономики в сферу безопасности, что непосредственно свя­зано с предыдущим опытом работы президента. Приори­тетными сферами политики становятся военная реформа,

86

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

международное положение России, участие в антитерро­ристической коалиции и вопросы безопасности. Стратеги­ческий центр теперь составляют министры-силовики и бывшие офицеры спецслужб, находящиеся в ближайшем окружении президента Путина {см. об этом в главе 4).

Характеристики элиты

Джеймс Мэйзел в своей книге «Миф правящего клас­са», исследуя характеристики элиты, вывел знаменитую формулу «трех С»: «Conscience — Cohesion — Conspiracy» (Со­знание — Сплоченность — Сговор)¹¹⁰. Эта формула содер­жит в себе утверждение, что элита суть социальная группа, насквозь пронизанная неформальными патрон-клиентски­ми отношениями, которой имманентно присущи такие черты, как групповое сознание, замкнутость, сплоченность и автономия от других страт общества. По Мэйзелу, элита— внутренне гомогенная, сплоченная группа, обладающая самосознанием, которая вовсе не является объединением изолированных индивидов. Принадлежность к элите боль­ше похожа на членство в эксклюзивном клубе, чем на фор­мальную идентификацию себя с абстрактным классом. Каж­дый в элите знает каждого, его бэкграунд, степень лояль­ности и интересы. Элита объединена сговором и тайной «круговой порукой». Элита — самосохраняющийся (а иног­да и самовоспроизводящийся), эксклюзивный, замкнутый сегмент общества. Власть в ней репрезентируется богатством и престижем.

Сплоченность

Сплоченность, на мой взгляд, является ключевой харак­теристикой элиты, которая вытекает из логики ее суще­ствования. Элита, будучи группой, конституирующей со­циальное неравенство и пользующейся его плодами, заин­тересована в неравном распределении ресурсов. Власть, являющаяся функцией элиты, не сможет быть осуществ­лена, если у одних будет столько же ресурсов, сколько у других. Контроль над большинством ресурсов является не­обходимым условием существования как самой власти, так

Глава 1. Основы теории элиты

87

и группы власть имущих. Поэтому сущностной чертой эли­ты, выражением ее внутренней природы становится охра­на неравенства, что и делает ее группой, отгороженной от масс, с вожделением взирающих на привилегии элиты.

Индивид, инкорпорируясь в элиту, мгновенно наделя­ется политическим капиталом, который он наращивает на протяжении своей карьеры. Получив контроль над ресурса­ми при инкорпорации, он становится по другую сторону неравенства, приобретает привилегированное положение, с которым уже не хочет расстаться. Он узнает «тайну» эли­ты, заключающуюся в том, что она, провозглашая лозун­ги о социальной справедливости и равенстве, по сути, яв­ляется группой, которая может существовать исключительно в условиях неравенства. Элита оказывается в опасном ок­ружении людей, которые стремятся к равенству распреде­ления общественных ресурсов. Эти люди являются классо­выми врагами элиты, и от них требуется защита. И такая защита возводится в виде законов или иных правил игры, выражающих интересы элиты, в виде системы санкций для нарушителей принятых установлений. Оборона своих пози­ций и является тем обстоятельством, которое вызывает к жизни внутригрупповую сплоченность.

Подобно тому, как консолидируются угнетаемые груп­пы, элита испытывает ту же потребность к сплочению для противодействия давлению масс. Однако такое единение против угроз внешнего мира не делает элиту абсолютно монолитной группой. Ее внутригрупповые интересы под­час приобретают такую остроту, что становятся предметом общественного внимания. Поэтому, когда мы говорим о сплоченности как об одной из ключевых характеристик эли­ты, мы имеем в виду лишь то, что значение этого показате­ля здесь гораздо выше, нежели у других групп общества.

Групповое самосознание

Консолидация на основе защиты своего привилегиро­ванного положения способствует возникновению группо­вого самосознания. По сравнению с ментальностью других социальных групп элитное сознание отличается большей мерой идентификации. Понятие «номенклатура» было клю­чевым словом для идентификации членов политического

88

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

класса в СССР и означало наличие некоей ментальной, а не только институциональной общности. Эта ментальная общность формировалась на разных уровнях осмысления групповых интересов и далеко не всегда означала простую идентификацию себя с классом, группой, стратой или ста­тусом. Сознание элиты подразумевало некий эзотерический дискурс — скрытые от сторонних наблюдателей коммуни­кативные коды, играющие роль паролей для распознава­ния «своих». Но не только язык кодировал смыслы, вся совокупность коммуникаций в элитной сфере была зашиф­рована. Правила игры, нигде не прописанные и не зафик­сированные, представлялись ребусом непосвященным, но были ясны и прозрачны для инсайдеров.

Эзотерические нормы регулировали все без исключе­ния сферы деятельности элиты и обнаруживали себя лишь тогда, когда кто-либо осмеливался нарушать их. Карцер-ный характер элиты как социальной группы приводил к тому, что новичок, оказавшийся внутри системы, чувство­вал себя в Кафковском «Замке» и должен был сам рас­шифровать скрытые смыслы, сам понять неписаные пра­вила. Он оставался в группе, если ему это сделать удава­лось, или выбывал из нее, если его интуиции было недо­статочно, чтобы читать между строк.

Назначение на должность или избрание были лишь пер­вой ступенью капитализации инсайдера. Его дальнейший путь полностью зависел от элитной социализации (инкар-церации), которая была второй в его жизни важнейшей попыткой адаптации к новой среде. Но если первая — юно­шеская — социализация открывала индивиду новый мир бесконечного выбора, то вторая этот мир закрывала, хотя взамен предлагала новый — маленький, но бесконечно при­влекательный мир элиты. Этот новый мир означал высо­кий престиж, причастность к общегосударственным реше­ниям, высокую степень защищенности, многочисленные привилегии, групповую поруку, взаимопомощь, обмен ресурсами и проч. Только войдя в инсайдерский полити­ческий рынок, индивид открывал для себя возможности, о которых он раньше и не подозревал. Постепенно ему ста­новились доступны все ресурсы власти — даже те, которы­ми он непосредственно не распоряжался.

Глава 1. Основы теории элиты

89

Связи

Фактор сплоченности усиливается небольшим размером группы, что неизбежно приводит к возникновению мно­жественных неформальных связей, личных отношений меж­ду членами группы, где каждый знает каждого. Неформаль­ные связи возникают из-за включения в активные процес­сы обмена ресурсами и принимают вид накопления «дове­рительных расписок». Поскольку действующий в элитной среде инсайдерский политический рынок требует посто­янной интенсификации коммуникаций, размывается гра­ница между служебной деятельностью и частной жизнью. В отличие от веберовских идеальных бюрократов, представ­ляющих собой «общество с ограниченной ответственнос­тью», элита функционирует в режиме «ненормированного рабочего дня». Ее право на privacy растворяется в необхо­димости постоянно быть на связи с другими членами эли­ты для того, чтобы исполнить неожиданный приказ или удовлетворить просьбу своего коллеги, должником кото­рого он является. Тягость такого положения вызвала к жиз­ни специальные меры по ограничению доступа к высоко­поставленным лицам.

«Общество с безграничной ответственностью», которым является элита, стало одновременно и самым коммуника­бельным, и самым закрытым. Причем интенсивность ком­муникаций обратно пропорциональна статусу: чем более узким и специализированным ресурсом располагает тот или иной член элиты, тем большие связи нужны ему для осу­ществления накопления капитала и своего статусного рос­та. Исполнение его «доверительных расписок» означает раз­витие такой сети инсайдерских связей, которая позволит ему совершать требуемые обменные операции. Чем более высокий ранг у инсайдера, чем более универсальными ре­сурсами он располагает, тем в меньших связях он нуждает­ся, так как не испытывает потребности в обмене. Напро­тив, в его услугах нуждаются другие. Следовательно, низ­шие страты элиты стремятся к развитию коммуникатив­ной сети, а высшие страты — к ее ограничению. Иными словами, специализированные ресурсы власти рождают ком­

90

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

муникативность, а универсальные — замкнутость. Карцер-пая mon-элита вообще перестает испытывать необходимость в расширении связей, и становится самой труднодоступ­ной группой общества.

Таким образом, важнейшими характеристиками элиты как социальной группы надо считать сплоченность, осоз­нание своих групповых интересов, развитую сеть нефор­мальных коммуникаций, наличие эзотерических норм по­ведения и кодового языка, а также отсутствие четкой гра­ни, разделяющей служебную деятельность и частную жизнь.

Открытая и закрытая элита

Многие присваивают элите свойство закрытости, хотя в некоторых странах элита — действительно закрытая груп­па, а где-то она может быть открытой и конкурирующей. Вопрос в том, что понимать под закрытостью. Обратимся к трудам Х.Лассуэлла: «Мы говорим «открытая элита», ког­да все или многие члены политических органов включены в нее. «Закрытая элита», с другой стороны, включает в себя лишь немногих из них»¹¹¹. При таком понимании различие между открытой и закрытой элитой заключается лишь в размерах: большая элита, составляющая значительный про­цент политического класса, дает основания говорить о ее «открытости», а маленькая — о «закрытости». Тут речь идет о степени концентрации власти, и если группа лиц, при­нимающих стратегические решения, сосредоточена на са­мом верху властной пирамиды, мы имеет пример закры­той элиты.

Рисунок 5. Открытая и закрытая элита по Х.Лассуэллу

Глава 1. Основы теории элиты

91

Выделяя каждому члену политического класса зону ком­петенции, элита вынуждена отдать ему и часть своих власт­ных полномочий. Следовательно, при открытой элите власть диверсифицируется и в разные периоды то в большей сте­пени концентрируется на верху пирамиды, то, напротив, делегируется все большему числу представителей полити­ческого класса. Периоды центростремительного распреде­ления власти сменяются периодами центробежными, при которых происходит рост роли локальных и отраслевых групп, а вслед за этим следует редукция, свертывание их власти вплоть до полной зависимости от центра. Класси­ческим примером закрытой элиты может быть советская система, где власть концентрировалась в коллективном орга­не, насчитывающем всего 20—25 человек, — Политбюро.

Есть и другое понимание открытости элиты. Закрытость и открытость можно трактовать под ракурсом исследова­ния рекрутации элиты. Закрытой в таком случае надо счи­тать элиту, которая формируется исключительно из пред­ставителей нижестоящих страт политического класса. В этом случае восхождение во властной иерархии совершается постепенно и существует преемственность в обновлении элиты. Проникновение наверх людей случайных, не про­шедших управленческую школу государства, исключается. Открытой, напротив, будет называться такая элита, рек-ругация в которую позволяет использовать несистемные каналы.

Периоды открытой и закрытой элиты сменяют друг друга и зависят от циклов становления политических режимов. Новые режимы, испытывающие кадровый голод и имею­щие ограничения на привлечение представителей старого политического класса, как правило, широко используют аутсайдеров для пополнения элиты. Чем старше и стабиль­нее режим, тем меньше шансов у «чужаков» попасть в си­стему власти, тем более постепенное восхождение нужно совершать инсайдерам, чтобы добраться до вершины. Сис­темный (то есть закрытый) тип рекрутации означает, что объем внешней инкорпорации невелик и пополнение про­исходит с одной ступени политического класса на другую (см.рисунок 6).

92

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

Рисунок 6. Различия в формировании закрытой (А) и открытой (Б) элиты

Открытый тип рекрутации особенно распространен при смене режимов, когда временно двери элиты открывают­ся, чтобы впустить туда «свежую кровь», новичков — раз­ночинцев, не запятнавших себя связями со старым режи­мом. Этот период длится недолго, и как только режим ста­билизируется, элита пытается вновь «закрыть двери». Од­нако ей не всегда это удается сделать быстро. Период от­крытой элиты рождает надежды у наиболее активных и амбициозных групп, что приводит к возникновению на­пряжения у «закрывающихся дверей». В такие периоды обостряется конфликт между теми, кто уже инкорпори­рован, и теми, кто рассчитывал продвинуться, но не ус­пел. Эта «обиженная» часть политического класса, не су­мевшая совершить победоносный рывок и остановленная у самого входа, может стать серьезной угрозой для элиты. Контрэлита становится лидером идеологической оппози­ции и начинает кампанию против ее недавних соратни­ков и коллег.

Смена режимов приводит к фрагментации политичес­кого класса, к возникновению «старой» и «новой» элиты, отчаянно сражающихся за власть. Целью первой является удержание власти, которая утекает из их рук, а целью второй — захват всех ключевых позиций в государстве, который неизбежно требует вытеснения со своих постов «стариков». Фрагментация может привести к настоящей войне внутри элиты, которую сторонний наблюдатель под­час вовсе не замечает. В.May и И.Стародубровская называ­

Глава 1. Основы теории элиты

ли этот феномен «предреволюционной фрагментацией об­щества»¹¹².

В периоды открытия элиты в нее проникают аутсайде­ры, которых мы будем называть разночинцами (то есть пред­ставленных разными «чинами»). Разночинцы, проникая в элиту, делают ее гетерогенной, вызывают к жизни новые неформальные образования и способствуют фрагментации. Разночинцы привносят в элиту новые взгляды и коммуни­кативные нормы, которые размывают традиционные ус­тои правящей группы. Их ассимиляция в элиту проходит более или менее конфликтно, но рано или поздно закан­чивается. Тогда разночинцы растворяются в группе и спо­собствуют тому, чтобы элита вновь закрыла двери. Именно разночинцы, ставшие официалами, выступают главными поборниками строгого контроля над инкорпорацией, су­жения рекрутационных каналов и восстановления жестких ограничений при подборе кадров. Революционеры стано­вятся консерваторами и, желая сохранить достигнутое status quo, вступают в борьбу с другими революционерами, не успевшими попасть в элиту.

Правда, такой путь характерен лишь для недемократи­ческих обществ или обществ с неразвитой демократией. Идеальная модель демократического общества подразуме­вает наличие множественных каналов для вертикальной мобильности, в том числе и для рекрутации в элиту. По­этому элита демократических обществ a priori более откры­та, чем в иных обществах. Однако в реальности зачастую этот постулат оказывается не более чем мифом, так как конкуренция на выборах развертывается не между свобод­ными независимыми кандидатами, а между лидерами двух доминирующих партий. Выбор в таком случае ограничива­ется альтернативой «элита — контрэлита», а не «элита — неэлита». Однако в любом случае наличие альтернативных выборов делает процесс инкорпорации более открытым и менее контролируемым бюрократией.

94

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

ПРИМЕЧАНИЯ К ГЛАВЕ 1

1. Weber М. Max Weber on the methodology of the social sciences / Transl. and ed. by EA. Shills and H.A. Finch. Glencoe, 111: The free press of Glencoe, 1949.

2. Моска L Правящий класс // Социс. 1994. № 10. стр. 187.

3. Mosca G. The Ruling Class. N.Y., London: McGraw-Hill, 1939. P. 53.

4. Моска Г. Правящий класс // Социс. 1994. № 10. стр. 189.

5. Mosca G. Teorica dei governi e governo parlamentare. Turin, 1925. P. 36-37.

6. Mosca G The Final Version of the Theory of Ruling Class. P. 388—389.

7. Ibid. P. 390.

8. Pareto V. Mind and Society. N.Y., 1935. V. 4. P..

9. Там же.

10. Pareto V. Sociological Writings. Transl. by D. Merfin. London: Pall MallPress,1966.P.51.

11. Pareto V. Sociological Writings. Transl. by D. Merfin. London: Pall Mall Press, 1966. P. 57-60.

12. Pareto V. The Mind and Society. V.4. New York: Dover Publications, Inc., 1963. P. 2313.

13. Pareto К The Mind and Society. V. 3. New York: Dover Publications, Inc., 1963. P. 1431.

14. Михельс P. Необходимость организации //Диалог. 1990. №3. стр. 58—59.

15. Там же. стр. 59.

16. Michels R. Political Parties. P. 400.

17. Ibid. P. 408.

18. Михельс P. Необходимость организации //Диалог. 1990. № 3. стр. 56.

19. Lasswell H.D. Power and Personality. Norton: The Norton Library, 1976. P. 17.

20. Lasswell H.D. Harold D. Lasswell on Political Sociology. Ed. by D.Marwick. Chicago-London, 1977. P. 117.

21. Lasswell H.D. Harold D. Lasswell on Political Sociology. P. 36.

22. Lasswell H.D. Power and Personality. P. 22.

23. Lasswell H.D. Power and Personality. P. 39.

24. Ibid.

25. Mannheim K. Man and society in an age of reconstruction. Studies in modern social structure. London: Paul, Trench, Trubner & со., 1941.

26. Keller S. Beyond the Ruling Class. Strategic Elites in Modern Society. NY: Random House, 1969. P. 4.

27. KellerS. Beyond the Ruling Class. P. 21.

28. Keller S. Beyond the Ruling Class. P. 21.

29. Ibid. P. 260.

30. Giddens A. Preface // Elites and Power in British Society. Ed. by P.Stanworth and A.Giddens. L.: Cambridge University Press, 1976. P. IX.

Глава 1. Основы теории элиты

95

31. Например: Giddens A. The Class Structure of the Advanced Societies. London: Hutchinson University Library, 1973. P. 23—138; Aron R. Social Structure and Ruling Class // British Journal of Sociology, Vol. 1. No. 1. March 1950.

32. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 23.

33. Mills С. W. The Power Elite. New York: Oxford University Press. 1959.

34. Meisel J H The Myth of the Ruling Class. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1958. P. 4.

35. Aron R. Social Structure and Ruling Class // British Journal of Sociology, Vol. 1. No. 1. March 1950. P. 2.

36. Ibid. P. 9.

37. Bottomore T.B. Elites and Society. London: Penguin Books. 1964. P. 69.

38. Veblen T. The engineers and the price system. New York: The Viking press, 1936.

39. ГэлбрейтДж. Новое индустриальное общество. М.: Прогресс, 1969.

40. Burnham J. The Managerial revolution. What is happening in the world. New York: Day, 1941. P. 56.

41. Ibid. P. 59.

42. Ibid. P. 60.

43. Ibid. P. 147.

44. Ibid. P. 158.

45. Ibid. P. 278.

46. Weber M. Bureaucracy // From Max Weber / Eds. H.H.Gerth, C.W.Mills. London: Routledge, 1957.

47. Djilas M. The New Class. London: Allen and Unwin, 1957. P. 197.

48. Например, под влиянием М.Джиласа была написана книга М.Восленского «Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза», опубликованная и в нашей стране. М.: Советская Россия, 1991.

49. Putnam R. The comparative study of political elites. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1976. P. 8-9.

50. WittfogelK. Oriental Despotism. New Yaven: Yale University Press, 1963.

51. Гегель Г.В.Ф. Сочинения. Т. 7. M., 1934. стр. 320.

52. Афанасьев М. От вольных орд до ханской ставки // Pro et Contra. Том 3. № 3.1998. стр. 9.

53. Гидденс Э. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. стр. 325.

54. Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft. Tubingen: Mohr, 1976. S. 125—126; Вебер M. Избранные произведения. M.: Прогресс, 1990. стр. 645—646.

55. Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социо­логии. М.: Научный мир, 1998. стр. 109.

56. Дал Р. О демократии / Пер. с англ. А.С.Богдановского; под ред. О. А Алякринского. М.: Аспект Пресс, 2000. стр. 90.

АНАТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

57. Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М.: Мысль, 1978. стр. 65.

58. Domhoff G. W. Who rules America? New Jersey: Prentice-Hall, 1967. P. 325.

59. ГэлбрейтДж. Новое индустриальное общество. М.: Прогресс, 1969. С. 114.

60. Parsons Т. Power and the social system // Power / Ed. S.Lukes. Oxford: Blackwell, 1986. P. 103-104.

61. Баландье Ж. Политическая антропология. М.: Научный мир, 2001. С.43.

62. Ротбард М. Власть и рынок: Государство и экономика / Пер. с англ. Б.С.Пинскера под ред Гр.Сапова. Челябинск: Социум, 2003. стр. 343.

63. Луман Н. Власть / Пер. с нем. А.Антоновского. М.: Праксис, 2001. стр. 40.

64. Там же. стр. 42.

65. Dahl R. Modern Political Analysis. New Haven, 1963. P. 34.

66. Ротбард M. Власть и рынок, стр. 280.

67. Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократи­ческого поля // S/L'98. Поэтика и политика. М., 1999. стр. 136; Бур­дье П. Начала. Choses dites. М.,1994 стр. 205; Бурдье П. Социология политики. М., 1993.

68. Там же. стр. 13.

69. Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. стр. 72.

70. Putnam R. The comparative study of political elites. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1976. P. 11-12.

71. Коулмен Дж. Капитал социальный и человеческий // Обще­ственные науки и современность. 2002. № 3. стр. 127.

72. Там же.

73. Турен А. Возвращение человека действующего. Очерк социо­логии. М.: Научный мир, 1998. стр. 75.

74. Weber М. Economy and society: An Outline of Interpretive Sociology (2 vols). Berkeley: Univ. of California Press, 1978.

75. Ibid.

76. Вебер M. Избранное. Образ общества. M.: Юрист, 1994. стр. 67.

77. Там же.

78. Calhoun J.С. A Disquisition on Government. N.Y.: Liberal Arts Press, 1953. P. 16-17.

79. Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993. стр. 257.

80. Луман Н. Власть / Пер. с нем. А.Антоновского. М.: Праксис, 2001. стр. 20,

81. Баландье Ж. Политическая антропология. М.: Научный мир, 2001. стр. 95-96.

82. Lasswell H.D., Lerner D., Rothwell C.E. The Comparative Studies of Elites (An Introduction & Bibliography) Stanford Univ. Press, 1952. P. 12.

Глава 1. Основы теории элиты

83. Lasswell H.D., Lerner D._f Rothwell C.E. The Comparative Studies of Elites (An Introduction & Bibliography) Stanford Univ. Press, 1952. P. 13.

84. Шевцова Л. Россия: логика политических перемен // Россия политическая / Под общ. ред. Л.Шевцовой. М.: Московский центр Карнеги, 1998. стр. 321.

85. Dahl R. Modern Political Analysis. New Haven, 1963. P. 8.

86. Putnam R. The Comparative Study of Political Elites. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1976. P. 13.

87. Lasswell H.D., Lerner D., Rothwell C.E. The Comparative Studies of Elites (An Introduction & Bibliography) Stanford Univ. Press, 1952. P. 13.

88. Pareto V. The Rise and Fall of the Elites. An application of theoretical sociology. The Bedminster Press, 1968. P. 248.

89. Bachrach P. The Theory of Democratic Elitism; A Critique. Boston: Little, Brown, 1967. P. 7.

90. EeherE, Heller A., Markus G. Dictatorship over needs: an Analysis of Soviet Societies. Oxford: Basil Blackwell, 1984. P. 122.

91. Lasswell H.D., Lerner D., Rothwell C.E. The Comparative Studies of Elites (An Introduction & Bibliography) Stanford Univ. Press, 1952. P. 15.

92. Riesman D. The Lonely Crowd. New York: Doubleday Anchor Edition, 1953.

93. Ibid. P. 257-258.

94. Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: Деятельностно-структурная концепция. М.: Дело, 2002. стр. 459.

95. Beard М. A Histiry of the Business Man. N.Y.: Macmillan, 1938. P. 20.

96. Шевцова Л. Указ соч. стр. 329.

97. Дюверже М. Политические партии. М.: Академический про­ект, 2002. стр..

98. Goffman Е. Asyluns: Essays on the Social Situation of Mental Patients and Other Inmates. Harmondsworth, 1961. P. 283.

99. Восленский M.C. Номенклатура. Господствующий класс Со­ветского Союза. М.: Советская Россия совм. с МП «Октябрь», 1991. стр. 317-318.

100 Об этом подробнее см.: Крыштановская О. В., Радзиховский Л.А.. Каркас власти: опыт политологического исследования //Вестник Российской Академии наук. Том 63, N 2, февраль 1993, с. 94—101.

101 Weber М. Wirtschaft and Gesellschaft. Tubingen: Mohr, 1976. S. 133.

102 Афанасьев M.H. Клиентелла в России вчера и сегодня // По­лис. 1994. № 1.стр. 121.

103 Willerton J.P. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, New York, Sydney: Cambridge University Press, 1992. P. 5.

104 Этому посвящена монография: Willerton J.P. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge, New York, Sydney: Cambridge Uni­versity Press, 1992.

4 Анатомия российской элиты

98

AHA ТОМИЯ РОССИЙСКОЙ ЭЛИТЫ

105 Интервью Г.П.Разумовского в рамках исследования сектора изучения элиты Института Социологии РАН «Трансформация рос­сийской элиты», 31.10.2001 г.

106 Wilkrton J.P. Ibid. P. 10.

107 Гидденс А. Социология. М.: Эдиториал УРСС, 1999. стр. 284— 285.

108 Keller S. Beyond the Ruling Class. P. 21.

109 Putnam R. The comparative study of political elites. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall, 1976. P. 14.

110 Meisel J.H. The Myth of the Ruling Class. Ann Arbor: University of Michigan Press, 1958. P. 4.

111 Lasswell H.D., LernerD., Rothwell C.E Ibid. P. 13.

112 Стародубровская И.В., MayB.A. Великие революции: от Кром­веля до Путина. М.: Вагриус, 2001. стр. 39.