Елена Владимировна Кудина

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ОСОБЕННОСТИ НОВЕЛЛИСТИКИ ФРАНКО САККЕТТИ

Дипломная работа по итальянской литературе

Минск, 2004

См. Италия, XIV в. belpaese2000.narod.ru

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение…с.3-5

Глава 1.Идейно-художественное своеобразие новеллы итальянского Возрождения…………………………….с.6-11

Глава 2 Основные черты биографии Франко Саккетти………………с.12-17

Глава 3 ''Триста новелл'' Франко Саккетти - общая характеристика...с.18-21

Глава 4 Поэтика Саккетти………………с.22-28

Глава 5 Присутствие автора в новеллах с.29-30

Глава 6 Типология образов в новеллистике Франко Саккетти………с.31-42

Глава 7 Литературное наследие новелл Саккетти и его судьба……..с.43-48

Заключениес.49-51

Список использованных источников…..с.52-53

Приложение……………………………...с.54

ВВЕДЕНИЕ

Новелла родилась вместе с эпохой Возрождения. В ней более широко и наглядно, чем в лирике, выявился новый взгляд человека на самого себя, на окружающее его общество, быт, социальные и экономические отношения, на природу, на ценность и смысл земной жизни. Развитию и чрезвычайной распространенности новеллистики в 14 веке способствовали разные причины. Одной из них было свойство самого жанра, емкого и гибкого, способного в самых различных формах показать человека хорошего или плохого, достойного или порочного, но всегда нового, ставшего центральным героем истории. Новелла является одной из лучших форм ,чтобы запечатлеть мгновенные с исторической точки зрения изменения в жизни , и писатели-новеллисты этим с успехом пользовались.

На фоне иных прозаических жанров эпохи отличительными чертами новеллы являются краткость, содержательность, зачастую развлекательный и вместе с тем несколько морализаторский характер, сочетание реального и сказочного, фантастического, изобличение пороков общества. Произведения этого жанра читались людьми различных социальных слоев, так как сборники новелл часто представляли собой хроники современной писателям жизни.

Невиданному еще утверждению новеллы на итальянской литературной арене способствовало и восхищение, почти преклонение перед Боккаччо. Новеллисты 14 века отчетливо сознавали, что "Де камерон" является не только неиссякаемым источником структурных схем и повествовательных ситуаций, но и образцовой речевой моделью. Среди них и Франко Саккетти, основным произведением которого является ''Триста новелл'', хотя он написал еще ''Толкования Евангелий '', письма и книгу стихотворений ''Канцоньере''.

Саккетти нередко выставляют антиподом Боккаччо. Это не так. Склонность к просторечию и неприятие более благозвучной речи свидетельствуют лишь о личной культуре и вкусовых пристрастиях. Известно его уважение к Боккаччо. Но гуманизм, как идеологическое и эстетическое течение, его мало интересовал. Он предпочитал быт и ту городскую флорентийскую среду, в которой вырос. Новеллы его, часто смахивающие на частный житейский анекдот, были злободневны и пользовались спросом не только при жизни. Многие из новеллистов гораздо более позднего времени все еще обращались к Саккетти и охотно заимствовали у него не только сюжеты, но и способы их обработки.

Новеллистика этого писателя представляет собой огромный материал для филологического изучения. И первое, что привлекает современного читателя в новеллах Саккетти, это не столько их незамысловатые сюжеты, сколько целая галерея изумительных по своей яркости портретов, смело набросанных несколькими скупыми, но меткими штрихами и представляющих характерные типы людей всех слоев итальянского общества того времени. Итальянские исследователи неоднократно обращались к творчеству этого автора. Известны работы таких авторов, как Г. Вольпи, Б. Кроче, ди Франча, Камерини.

В связи с тем, что в современной критике на русском языке новеллистика этого писателя исследована очень поверхностно , в данной работе представляется целесообразным выдвинуть следующие задачи :

-изучить новеллистику Франко Саккетти в контексте новелл итальянского Возрождения;

-представить основные черты биографии Ф.Саккетти;

-дать общую характеристику главного произведения итальянского автора 14 века-сборника ''Триста новелл'' и отметить влияние личности писателя на структуру и содержание новелл;

-обосновать использование писателями Возрождения жанра новеллы и детально раскрыть поэтику новеллистики Саккетти;

-раскрыть типологию образов в основном произведении Франко Cаккетти;

-проследить судьбу литературного творчества автора ''Трехсот новелл''.

Глава 1

Идейно-художественное своеобразие новеллы итальянского

Возрождения

Новелла итальянского Возрождения – явление в мировой литературе, может быть, единственное. Единственное не в смысле абсолютного художественного достоинства, но в смысле долголетия, жанровой устойчивости и влияния на все виды и роды итальянской, да и не только итальянской литературы. Именно в новеллистике полнее всего выразились черты того движения, которое сопряжено с открытием «мира и человека» и с утверждением того великого переворота, который был вызван Возрождением.

Новеллистика итальянского Возрождения охватывает двести пятьдесят лет деятельной жизни этого жанра: от Джованни Боккаччо ди Шипионе Баргальи. «Сегодня эту долгую жизнь принято рассматривать двояко: либо видеть в ней единство, либо видеть раздор, непрерывное противоборство, борьбу за выживание. Все же главное в ней – единство, хотя была и междоусобица, спасавшая, впрочем, жанр от омертвения».[ 7 ,с.3]

У истоков итальянской новеллистики стоит титаническая фигура Джованни Боккаччо, являвшегося наряду с Петраркой отцом итальянского Возрождения. Именно они положили начало национальному литературному языку, национальной литературе, и, в духовном смысле, осознанию единства Италии.

Боккаччо не был создателем новеллы как таковой, если под ней понимать просто какой-то короткий несложный рассказ, имеющий характер некоторой новизны, сообщение чего-то до сих пор неизвестного в устной или письменной форме. Но именно этот автор создал литературную форму новеллы со своими повествовательными законами и языком. Мало того, что он создал жанр новеллы, он создал систему объединения новелл в нечто более целое, подчинив ее особому структурному элементу, который в последствии литературоведы назовут «рамкой» или «обрамлением». Он создал «Декамерон», книгу из ста придуманных и составленных новелл, в которой с невиданной еще в повествовательной литературе силой выразил мироощущение нового, свободного от средневековых пут человека; создал книгу, которая на целых двести пятьдесят лет стала образцом для всех итальянских и ряда европейских писателей, работавших в этом жанре. Так композиция и тематика «Декамерона» решающим образом повлияли на европейскую новеллу (уже в конце 14 века в полной мере это подтверждают «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера. И все же Боккаччо был неединственным новеллистом своего времени. Хронологически почти рядом выступают и безымянный Сер Джованни, по прозвищу Флорентиец, и Франко Саккетти. И как бы ни были несравнимы масштабы, и сэр Джованни и особенно Франко Саккетти, но не прошли бесследно для последующей литературной традиции. Сер Джованни прославился уже одним тем, что сюжетом его новеллы воспользовался Шекспир для своего «Венецианского купца». Новостью явилось и использование ими близких по времени исторических событий. Саккетти нередко выставляют антиподом Боккаччо, но это не так. Склонность Саккетти к просторечию, крепкому словцу и неприятие было более благозвучной речи свидетельствуют лишь о личной культуре и вкусовых пристрастиях. Саккетти предпочитал быт и ту городскую флорентийскую среду, в которой он вырос, и которую он досконально изучил. Новеллы его, часто смахивающие на житейский анекдот, а некоторые – на басню, были злободневны и пользовались спросом не только при жизни автора. Многие из новеллистов гораздо более позднего времени все еще обращались к Саккетти и охотно заимствовали у него не только сюжеты, но и способы его обработки.

В 15 веке, после некоторого ослабления интереса к новелле, внимание к ней возродится во второй половине века, сразу в двух центрах тогдашней ренессансной культуры – Флоренции и Неаполе. Во Флоренции это произошло в кружке Лоренцо Великолепного де Медичи, некоронованного властителя этого города. Следует упомянуть, что фабула «Новеллы о Джакопо», в которой автор высмеял монашеское лицемерие, оказала влияние на комедию Макьявелли «Мандрагора». Анджело Полициано написал сборник фацетий (коротких новелл – анекдотов), завоевавший популярность в кругу читателей, а Луиджи Пульчи – новеллу о сиенце, давнем предмете насмешек для любого флорентийца. К жанру фацетии обращались в то время такие авторы, как Поджо Браччолини, Аудовико Карбоне и другие. Но все это были частные эпизоды, хотя и очень примечательные для становления итальянской новеллы.

Самым же крупным новеллистом 15 века был, вне сякого сомнения Томмазо Гуардати, называвший себя Мазуччо Салернитанцем (так как он был родом из Салерно). Его «Новеллино» состоит из пятидесяти новелл, поделенных на пять декад. Мазуччо писал на итальянском языке, но не без охоты использовал и местный диалект. Это дает основание причислить этого автора к демократической струе итальянской ренессансной литературы. В его новеллах часто звучат горечь и резкость, а некоторые отличаются трагичностью, так как неаполитанская жизнь того времени давала для этого все основания.

Так как эпоха Возрождения в Италии заканчивается только в середине 16 века, необходимо обозначить особенности развития жанра новеллы в этот период. Чрезвычайной распространенности и популярности новеллистики в 16 веке (по-итальянски Чинквеченто) способствовали разные причины. Одной из них было свойство самого жанра, емкого и гибкого, способного в самых разных формах (комической и трагической, реалистической и сказочной) показать человека хорошего или плохого, достойного или порочного, но всегда нового. Невиданному еще утверждению новеллы на итальянской литературной арене способствовало и восхищение, почти преклонение перед Боккаччо. Быть может, оно было не меньшим в предшествующем веке, но теперь его обосновали теоретически и возвели как бы в абсолютную норму в лингвистическом плане усилиями Пьетро Бембо, поэта и теоретика, автора трактата в форме диалога в защиту национального языка (1525 г.) Новеллисты 16 века сознавали отчетливее своих предшественников, что «Декамерон» является не только неиссякаемым источником литературных схем и повествовательных ситуаций, но, и это важнее всего, образцовой речевой моделью.

«В 16 веке ренессансный индивидуализм в своем преимущественно буржуазном контексте нашел в новелле лучший – по сравнению с рыцарскими и мифологическими поэмами или биографиями знаменитых людей – способ самовыражения, а читатель – возможность узнать о себе и о своем времени»[ 7 ,с.5]. Авторы новелл любили подчеркнуть «реализм» своего повествования, правдивость описываемых событий. В отличие от предшественников новеллиста Чинквеченто не только любят создавать в своих повестях реальный фон, но и стремятся всячески подчеркнуть историческую достоверность описываемых событий (даже когда эти события являются плодом чистого вымысла). Достигается это с помощью вступительных предуведомлений или таких формул в самом повествовании как, «по обычаю», «как это водится у нас», «подобно бесконечному числу сходных случаев» и так далее.

С другой стороны, именно в 16 веке в литературу включается на равных правах материал народной сказки (фьябы). Этому способствовал Страпарола в своих «Приятных ночах», но и ей он старался придать реальное обличье. Входит в моду также и восточная сказка, к примеру у Фиренцуолы.

Из новеллистов 16 века обязательно надо упомянуть Луиджи да Порто, написавшего одну-единственную новеллу «История двух благородных влюбленных», которая его и прославила. Впервые она была напечатана в Венеции в 1530 году. Историю эту якобы рассказал новеллисту подчиненный ему лучник, но на самом деле новелла да Порте основана на трагической истории «О сиенце Мариотто, влюбленном в Граноццу». Автором же этой истории был Мазуччо Салернитанец. Да Порто перенес действие из Сиены в хорошо ему знакомую Верону. Потом эту фабулу обработал Банделло, а Герардо Больдьери переложил ее октавами в «Несчастной любви двух верных влюбленных, Джулии и Ромео» (Венеция, 1553). И, наконец, всемирную славу эта история обрела после написания Шекспиром трагедии «Ромео и Джульетта» .

Среди других новеллистов северной Италии нужно назвать Джанфранческо Страпарола, которому принадлежит сборник под названием «Приятные ночи», включающий 75 новелл, якобы рассказанных в течении тринадцати дней карнавала и сопровожденных каждый раз стихотворной загадкой. Один из лучших новеллистов Чинквеченто, Маттео Банделло оставил после себя целую панораму ярких, часто кровавых событий, отдавал дань непростому времени, и галерею сильных, жестоких, а порой и нежных, но всегда цельных людей своего удивительного века.

Среди новеллистов Флоренции 16 века выделяются Аньоло Фиренцуола и Граццини, а среди сиенских представителей этого жанра нельзя обойти вниманием Пьетро Фортини. Собрания новелл Фортини резко выделяются на фоне построения других новеллистических композиций эпохи отсутствием геометрической стройности «рамки» сборника, что более всего отдаляет его от общего образца, заданного «Декамероном».

Позже, новеллисты 17 и 18 веков продолжали именно «культивировать» жанр новеллы Возрождения, ставя перед собой задачи преимущественно литературные, стилизаторские и имитируя по личной прихоти то новеллистов 14 века (назад к Боккаччо) то 16 века, беря за образец Банделло.

Глава 2

Основные черты биографии и творчества Франко Саккетти

Начало жизненного пути Франко Саккетти пришлось на годы ,когда Флоренция пребывала в зените литературной славы .Увенчание Петрарки на Капитолии (1341); расцвет поэтического творчества Боккаччо ,создававшего в 40-е годы свои основные произведения на народном языке и приступившего к главной книге – ''Декамерону'' ; мощное влияние Данте ,граничащее с настоящим культом, - все это определяло особое место, которое занимали литературные занятия и интересы в жизни города. Несмотря на политические потрясения и бесконечные войны ,литературные дискуссии проникали в толщу городской жизни , а в поэтической практике стильновистская и петраркистская лирика не только не вытесняла лирику народную б но и давала ей новый импульс к развитию. Во Флоренции конца Треченто существовала разнородная , но оттого лишь более насыщенная литературная среда, и именно эта среда где дух складывающейся гуманистической учености соседствовал с живыми средневековыми традициями, вызвала творчество Саккетти, которого , вслед за Фр.Де Санктисом ,обычно называют ''последним тречентистом '' в итальянской литературе.

Франко ди Бенчи д Угучоне Саккетти родился около 1335 года в Рагузе (Далмация) ,где отец занимался купеческим ремеслом. Он принадлежал к старинному роду Флоренции , считавшему себя римским. Во всяком случае, Данте в шестнадцатой песне "Рая" причисляет Саккетти к древнейшим и известнейшим родам времен его предка Каччагвиды, наравне с фамилиями Джуоки, Фифанти, Баруччи, Галли. Семья этого писателя придерживалась гвельфской ориентации. Отец Франко, Бенчи дель Буоно, был купцом. Торговлей занялся уже в ранние годы своей жизни и сын. Семья Франко, таким образом, по роду своих занятий принадлежала к кругу влиятельных флорентийских семей, но по своему достатку она была связана, вероятно, больше со средними слоями городского общества.

Саккетти был самоучкой, поэтому его личная культура не представляется целостной и не всегда оригинальна. Тем не менее, она достаточно многогранна и вовсе не так поверхностна ,как он сам пытается ее представить называя себя ''невежественным и грубым'' (''discolo e grosso''). Еще совсем молодым человеком Саккетти выступил с рядом стихотворений. Это были сочинения любовного содержания, в которых чувствовалось влияние Петрарки. Его поэма в октавах ''Сражение флорентийских красавиц со старухами''(''La battaglia delle belle donne di Firenze con le vecchie'') написана в 1353 г. и представляет собой дань галантной тематике .Несмотря на определенную ограниченность в выборе художественных средств ,в ней можно обнаружить многие реминисценции литературной традиции, включая прозу Боккаччо.

''Книга стихотворений'' (''Il libro delle rime'') ,над которой автор работал всю жизнь ,-это канцоньере , в котором собраны малые произведения ,включая юношеские стихотворения и поэтические сочинения зрелого возраста ,которые представляют значительно больший интерес. В их числе есть достаточно большое число стихов предназначенных для исполнения в музыкальном сопровождении, комических и любовных стихотворений, но наиболее значимы сочинения на политическую и моральную тематику.

С женитьбой на Марии Феличе ди Никколо Строцци в 1354 году наступает для Саккетти новый период его жизни. Незадолго до этого, в связи с торговыми делами, он совершает ряд поездок: в Славонию (дата которой неизвестна) и в Геную (1353 год). Эти путешествия позволили ему познакомиться не только с новыми областями Италии, через которые ему пришлось проехать, с их бытом, нравами, невольно напрашивавшимися на сопоставление с флорентийскими, но и с такими далекими, находящимися вне Италии краями, как Славония. В 50-е и 60-е годы в связи с женитьбой, семейными заботами, занятиями торговлей, поездками по делам, Саккетти знакомится ближе, на собственном опыте, с борьбой за существование и получает, естественно, больше поводов задуматься над общественными отношениями, среди которых ему приходилось жить.

Однако, для лучшего понимания творчества этого писателя необходимо описать социально-политическую обстановку 70-х – 80-х годов 14 века. В 1375 году вспыхнула война с папской курией, вызванная попытками папских легатов прибрать к рукам некоторые области центральной Италии, зажившие слишком самостоятельно, в том числе и Тоскану. Закончилась война только благодаря наступившему после смерти Григория Х1 (1378) великому расколу, который поставил в первую очередь другие вопросы и ослабил интерес к борьбе с Флоренцией. Этот город на попытку церкви задушить Тоскану голодом и послание ее в пределы крупных вооруженных сил ответил сплочением своих граждан и организаций антипапской лиги, объединившей, кроме тосканских городов, Бернабо Висконти и неаполитанскую королеву Джованну. Во Флоренции был избран особый комитет из восьми членов, которому и была передана вся власть в республике. Комитет назывался "Восемь святых". "Война восьми святых", объединившая вокруг нового правительства население Флоренции, вызвала огромный подъем среди народных масс. Саккетти не только глубоко переживал несчастье, постигшее его родину, но и активно выступал в эти годы как гражданин и как писатель-патриот. Он в течение некоторого времени входил в состав постоянной флорентийской миссии в Болонье, организованной в целях поддержки непрерывной связи между Болоньей и Флоренцией со времени появления на театре военных действий кардинала женевского. Поездка и пребывание в Болонье, в непосредственном соседстве от мест, где развертывались ужасы папистских зверств, надолго оставили в памяти писателя впечатления об этих кровавых годах, и среди его новелл мы найдем целый ряд реминисценций о самой войне, ее участниках и руководителях. Но всеобщий подъем в годы войны, захвативший и Саккетти, пробудил в нем и поэта-патриота. Две канцоны и один сонет являются ярким выражением его возмущения папой – "порчей мира", как он называл Григория Х1. В этих стихах негодование поэта поднимается иногда до высоты благородного негодования Данте. Но при всем своем критическом отношении к современности Саккетти был очень добродушным и уравновешенным человеком. Он отлично понимал, что в жизни мало праздничного и много будней, так не превращать же и те немногие праздники, которые выпадают на нашу долю, в обычные дни. Последние десятилетия жизни были для него трудным временем. Писатель потерял жену; в 1379 году был казнен за уголовные дела его брат Джанноццо, человек способный, занимавшийся, как и Франко, поэзией, но сбившийся с пути. Этот эпизод решительным образом повлиял на дальнейшую жизнь Саккетти, вызвав в нем глубокий кризис идеалов. В это время он пишет ''Толкования Евангелий'', опубликованные изначально в1857 г. под неточным названием ''Sermoni Evangelici'' – ''Евангельские проповеди''. Произведение состоит из 49 глав, в которых писатель, омраченный семейными несчастьями, анализирует и комментирует фрагменты евангелий. ''Толкования'' носят поучительный характер: чтобы облегчить своим читателям восприятие самых сложных понятий Саккетти упрощает их иногда при помощи кратких рассказов. В этом произведении он охотно демонстрирует свою ученость не в области богословия ,как следовало бы ожидать, но в вопросах филологии, космографии, истории. В соответствии с законами жанра он иногда прибегает к аллегорическому толкованию евангельского текста, хотя в принципе его писательскому темпераменту аллегория чужда. Но подобно тому, как стержнем петрарковского эпистолярия выступает ''я'' его создателя, так и в ''Толкованиях…'' личность автора подчиняет весь их разнородный материал. Меняется лишь образ этого авторского ''я''. Петрарка ощущал себя ''поэтом-царем''; Саккетти, верный продолжатель дантовских традиций, ''поэтом -проповедником''. В этой последней формуле важны обе составляющие. Ибо в конечном счете оригинальность ''Толкований…'' и их подчеркнуто личная интонация достигаются благодаря введению в текст поэтической топики и той музыкальной стихии, которая отличала лирику Саккетти. Причины, по которым ''Толкования Евангелий'' остались незавершенными и неизвестными современникам, установить нелегко. Возможно, Саккетти охладел к своему замыслу ; кроме того ,разочарованный и одолеваемый заботами писатель способен был усомниться в своей миссии наставника в истине и счесть ее для себя слишком обременительной. В 1381 году во время своего с сыном возвращения из поездки в разные места по поручению правительства республики, он был ограблен в море пизанцами, а сын ранен. С 1384 года начинается его многолетняя служба в разных городах (Биббъене, Сан-Миниато, Фаэнце и в провинции Романья) в качестве подеста, а вместе с тем его начинают преследовать недомогания и болезни. Материальное положение Саккетти становится затруднительным, и он вынужден, превозмогая свои недуги, работать не покладая рук, в особенности в последние годы жизни, когда его благосостоянию был нанесен жестокий удар: в 1397 году, всего за три года до смерти, один из кондотьеров, бывших на службе у Милана, граф Альбериго да Барбьяно совершил набег на нижнюю долину Арно, причем он, сводя личные счеты с Саккетти, разорил его небольшое имение, Мариньолле. Это разорение оставило незаполнимую брешь в денежных делах писателя. Но даже и такое несчастье не озлобило его. Единственной местью было опубликование двенадцати сонетов, грубых, но откровенных, по признанию их автора, направленных против войны и тех наемных банд, которые жили ею.

Умер писатель, вероятно от чумы, в 1400 году. Франко Саккетти не был профессиональным писателем. Его литературные произведения, дошедшие до нас, – письма, книга стихотворений "Канцоньере", "Толкования Евангелий" и, наконец, незавершенны сборник трехсот "Новелл", – создавались им в часы досуга.

Глава 3

Общая характеристика ''Трехсот новелл'' Франко Саккетти

Саккетти сознавал, что по силе дарования и образованности далеко уступает ''трем флорентийским венцам'' ; и если он стремился следовать за Петраркой в лирике, продолжать Боккаччо в новеллистике и одушевлять дантовским пафосом свою гражданскую поэзию, то двигало им в первую очередь не желание личной славы. Вся его жизнь была подчинена служению родной коммуне: несмотря на то , что в предисловии к ''Тремстам новеллам'' он аттестует себя как ''человека грубого и невежественного'', он чувствовал свою персональную ответственность за сохранение и приумножение литературного величия Флоренции; в каком-то смысле можно сказать , что в творчестве он видел прежде всего не свое призвание , но свой гражданский долг. Новеллы были той работой Саккетти, которая сохранила его имя от забвения и отвела ему место среди писателей, которых продолжают читать и переводить и в наше время. Сборник новелл явился последним этапом его литературного пути. Книга была начата в 1392 году и окончена после 1395, хотя вполне допустимо, что он дорабатывал ее еще и в самые последние годы жизни, как допустимо и то, что отдельные новеллы могли быть написаны и до 1392. Автор задумывал сборник, состоящий из трехсот новелл, но до нас дошли только 223. Джон Денлоп положил начало сравнительному изучению этой книги. Но основной и новейшей работой о Саккетти в этом направлении является большая обстоятельная монография ди Франча. Автор приходит в ней к выводу, что большая часть новелл основана на фактах, действительно имевших место, а меньшая воспроизводит традиционные темы, переходившие из поколения в поколение; на грани между ними стоят несколько новелл, комбинирующих элементы истории и традиции. Хотя в предисловии к сборнику Саккетти пишет "e riguardanua in fini allo eccellente poeta fiorentino messer Giovanni Boccacciо"[15,с.13], его произведение значительно отличается от "Декамерона" Боккаччо. Структура книги Саккетти более свободна. Обычно это краткие рассказы, не связанные рамой, но расположенные в определенном порядке, основанном на их моральном значении. Создается впечатление , что автор группирует их по памяти ,т.е. структура всей книги , возможно, отражает хронологию их написания, которая также не имеет однозначного подтверждения. Не связанный национально-эстетической программой идеального общества рассказчиков книги Боккаччо, автор в "Новеллах" Саккетти судит о современной ему действительности идеологически менее широко, менее революционно, менее ренессансно и гуманистически, но зато более конкретно и несравненно более реалистически.

Автора, в отличие от Боккаччо и его последователей, интересует не столько чисто литературное, драматическое развитие сюжета, сколько задача как можно ярче и убедительнее передать свое непосредственное впечатление от реальной действительности. Для него главное – ситуация и характер.

Поэтому он почти никогда не перерабатывает и не использует книжную традицию, тем более античную, столь дорогую для всех писателей Возрождения, но всегда обращается либо к непосредственно ему доступной традиции, либо к своему личному опыту. Источники для написания новелл достаточно традиционны, многочисленны и разнообразны, как и темы , которые в них затрагиваются. Особое внимание писатель уделяет современности, городу Флоренции, жизни ''среднего'' горожанина – к этому социальному слою он сам принадлежит и лучше его знает. Он черпает материал для своих новелл из собственных воспоминаний и наблюдений, будь то живая уличная сценка, где-то услышанная им острота, игра слов, анекдот или просто городская сплетня. Он обладает необычайной для писателя того времени наблюдательностью и остротой глаза, позволяющей ему схватывать на лету самые мимолетные, но характерные внешние и внутренние движения изображаемого лица и воссоздавать при помощи нескольких ярких штрихов обстановку – время года и дня, погоду, движение уличной толпы, душную атмосферу судебного присутствия или постоялого двора, шелест сухих ветвей ночью в осеннем лесу. В этом отношении он ушел далеко вперед по сравнению со всеми новеллистами эпохи Возрождения. В отличие от Боккаччо, кругозор Саккетти исчерпывается панорамой, открывающейся с флорентийской колокольни. В сохранившемся фрагменте предисловия к своим новеллам автор говорит, что он взялся за сочинение этой книги, "учитывая наше время и условия человеческого существования, которому постоянно угрожают и чумная зараза и безвестная смерть, глядя на все разрушения, коими чреваты войны гражданские и внешние; размышляя о том, сколько народов и семей попало из-за этого в нищенское и бедственное положение и в сколь горьком поту приходится им выносить эти невзгоды, чувствуя при этом, что жизнь их уходит; а также, представляя себе, насколько людям всегда приятно услышать что-либо необычайное, особо же приятно всякое чтение, доступное их разумению, и больше всего – чтение, доставляющее им утешение тем, что к великому горю примешивается немного смеха"[14,с.4]. Также Саккетти предупреждает, что будет рассказывать о людях самых разнообразных общественных положений; "о королях (синьорах), маркизах и графах и рыцарях и о (людях) больших и маленьких, а также о дамах, больших, средних и маленьких и о людях всякого происхождения"[15,с.351]. В новеллах Саккетти преобладают люди средние, и это вполне оправдано интересами самого автора.

Еще одна существенная черта заключается в том, что заставив читателя посмеяться над каким-нибудь, казалось бы, нелепым, а иногда, с нашей точки зрения, и неприличным происшествием, автор, как правило, заканчивает новеллу обобщающим выводом или сентенцией, заключающими в себе моральную оценку описанного случая.

Писатель оценивает человеческие поступки с позиции высокой нравственности, основанной не столько на догматах католического учения, сколько, прежде всего, на здравом смысле и на безграничной любви к живому человеку.

Неиссякаемый юмор с тысячами оттенков – от едкого сарказма до мягкой, хитроватой улыбки – служат Саккетти грозным оружием в его борьбе во имя утверждения жизни, наперекор самым уродливым и страшным ее проявлениям, – например, лицемерию, которое для автора было всегда самым ненавистным людским пороком.

Глава 4

Поэтика Саккетти

«Новелла обычно обладает простой фабулой с короткой целью сменяющихся ситуаций или, вернее, с одной центральной сменой ситуаций».[11,с.321] В отличие от драмы новелла развивается не исключительно в диалогах, а преимущественно в повествовании. Отсутствие сценического элемента заставляет в повествование вводить мотивы ситуаций, характеристики, описания и так далее. Нет необходимости строить исчерпывающий диалог, так как есть возможность заменить его сообщением о темах разговоров.

«Поскольку новелла дается не в диалоге, а в повествовании, - в ней гораздо большую роль играет сказовый момент. Это выражается в том, что весьма часто в новеллу вводится рассказчик, от имени которого и сообщается сама история. Введение рассказчика сопровождается, во-первых, введением обрамляющих мотивов рассказчика, во-вторых, разработкой сказовой манеры в языке и композиции».[17,с.244] Но довольно много новелл написано в манере отвлеченного повествования, без введения рассказчика, без разработки сказовой манеры. Главным приемом концовки новеллы служит новизна, необычность завершения истории. Обычно это – ввод новых персонажей или сведений, отличающихся от манеры новеллистического повествования. Так в конце новеллы может стоять нравственная или иная сентенция, которая как бы разъясняет смысл произошедшего. Так, почти в каждой из своих новелл Саккетти использует этот прием, позволяющий добиться тона «благожелательного наставления», с целью запечатлеть в памяти читателя как можно больше полезной с моральной и практической точки зрения информации.

Жанровая специфика произведений понимается исследователями по-разному, порой весьма противоречиво. Во всяком случае, в концепции жанра опорными являются следующие моменты. Большинство современных литературоведов сходятся во мнении, что жанр, «с одной стороны, выступает как инструмент литературной классификации, с другой – как регулятор литературной преемственности»[18,с.203]. Таковы две основные жанровые функции. Еще в 30-е годы 20 века И.А.Виноградов, опираясь на диалектическое положение о том, что искусство раскрывает противоречия действительности, писал о том, что новелла дает эти противоречия в сконцентрированном, как бы сведенном к резкому и отчетливому противостоянию виде. Он говорил, о том, что новелла, если так можно выразиться, демонстрирует противоречие, тогда как роман раскрывает его с широтой и обстоятельностью. Таким образом, новелла всегда заостряет свое внимание на единичном явлении или случае, на какой-либо острой ситуации, завершающейся, как правило, самым

неожиданным образом.

Связь жанровых функций с концепцией личности отчетливо проявляется в особом историко-литературном и – шире – культурном явлении. Суть его в том, что определенные жанры актуализируются в определенные фазы общественной жизни. Давно замечено, что расцвет малого жанра совпадает с так называемыми переходными эпохами в жизни наций. Расцвет новеллы в Европе связан с начальным периодом эпохи Возрождения. Причем расцвет новеллистики в различных странах Европы совпадает не хронологически, а стадиально, то есть он обуславливается возникновением возрожденческих тенденций в разное время в разных европейских странах. «Декамерон» Боккаччо и «Кентерберийские рассказы» Джеффри Чосера появляются в 14 веке. «Назидательные новеллы» Сервантеса – полтора века спустя: с начала эпохи Возрождения в Испании. В аналогичных условиях возникла новелла во Франции (новеллы де ла Саль (15 век)), затем «Гептамерон» Маргариты Наваррской (16 век). Настоящий взлет пережил жанр новеллы в Германии в эпоху романтизма (Л. Тик, Гофман, Клейст). Видимо, о той же закономерности – о глубинном соответствии духа времени определенной жанровой системе – можно говорить и относительно развития жанра рассказа в России в 19 веке. В 20 же веке в русской литературе это тенденция проявляется необычайно ярко.

После катаклизмов конца второго десятилетия в 20-е годы «новая» русская литература начинается именно с рассказа (Шолохов, Зощенко, Замятин, Романов, Пришвин и другие).

Итак, в переходные периоды, когда происходит переоценка ценностей, когда меняется мировоззренческая ориентация и новая концепция личности только угадывается, нащупывается, на авансцену литературного процесса выдвигается малый жанр (новелла, рассказ). Исследователи особо выделяют такие свойства жанра новеллы (рассказа), как оперативность и мобильность. Эти качества позволяют ей значительно быстрее других жанров сосредотачиваться на злободневной проблематике, на том, что волнует ума и сердца людей здесь и сейчас. Эти качества и используют новеллисты, в том числе и Франко Саккетти, чтобы описать то, что является наиболее важным и значимым в их эпоху, там, где они живут. Эти особенности новеллы позволяют ему сосредоточиться на факте, на самой ситуации, а тематическая гибкость самого жанра делает возможным использование огромного количества тем, и бесконечно их варьирования. И, следует добавить, что в исторической борьбе жанре новелла не выдержала без конкуренции с романом, повестью, драмой, если бы не обладала присущими только ей и вместе с тем необходимыми особенностями для художественного осмысления времени.

Несмотря на то, что некоторые исследователи заявляют о свободной структуре сборника новелл Франко Саккетти, при внимательном изучении в его новеллистике обнаруживаются определенные внутренние связи. Несколько новелл (2-3 или больше) связаны у автора посредством краткого предисловия к одной из новелл этой группы, где он с помощью сопоставления дает обоснование для их написания. Так, например новеллы 23 и 24 связаны таким предисловием: «Если в предыдущей новелле дворянин не захотел обманывать других и показать себя таким, каким он не был, то в этой новелле мессер Дольчибене уверил некоторых иудеев и заставил их принять без малейшего сомнения ложь за правду»[15,с.49]. Иногда предыдущая новелла служит автору напоминанием о какой-либо ситуации, которую он решает представить на суд читателя в следующей новелле: «Прошлая новелла приводит мне на память замечательные слова и краткие выражения мессера Ридольфо из Камерино; некоторые из них я перескажу здесь ниже»[15,с.75]. .

Часто несколько новелл объединяет фигура главного персонажа, будь то военачальник или шут, представитель церкви или купец, причем клерики пользуются у автора особой «популярностью», так как заметно численное превосходство посвященных им историй. Причина этого, вероятно, кроется в злободневности и актуальности этой проблемы для простых граждан того времени. Связи между новеллами Франко Саккетти весьма прозрачны, но, все же, существуют. Так, автор удачно, и к месту, упоминает предыдущие новеллы, невольно заставляя читателя улыбнуться над шуткой и еще раз вспомнить, о чем говорилось выше.

Подобно художникам возрождения, писатель даже включает в «Новеллы» свой автопортрет (нов. 112), где примечательно использование автором то первого, то третьего лица в описаниях самого себя. Не пренебрегает Саккетти и автобиографическими элементами – иногда он рассказывает истории, которые происходили с ним некоторое время назад, например в 77 новелле он приводит в назидание читателю случай из своей жизни: «Я был правителем одной области, где писал вышеприведенные новеллы. В эту пору приходит ко мне поселянин этого края и …»[15,с.118]

Несмотря на то, что большинство новелл Саккетти основаны на реальных событиях, и лишь немного приукрашены автором, некоторые их них выглядят совсем неправдоподобно. От этой части новелл писателя, из-за их кажущейся надуманности и фальши можно высказаться словами самого автора: «Иногда хорошо обратиться временно к пустякам и рассказать о небывалых случаях сообщенным только что, в которых действуют любопытные люди. И хотя на первый взгляд случаи эти кажутся вздором и ложью, они вполне достоверны; человеческие свойства выражаются в самых разнообразных поступках в большинстве случаев, и пусть они выглядят неправдоподобно, они тем самым не менее существуют»[15,с.28].

Следует отметить, что Саккетти часто включает в новеллы личные наблюдения за особенностями поведения людей, за характерными чертами, свойственными богачам, шутам, клерикам, простым людям – за характерными чертами представителей всех сословий того времени: «От шутов часто получаешь подобные вещи: ты с ними шутишь, а они тебя позорят»[15,с.32]; «Велика изобретательность людей благородного происхождения, когда им хочется потешиться над людьми простодушными»[15,с.34]; «Весь мир развращен деньгами и ради них каждый готов на все»[15,с.44]; «Нередко бывает, что обманщик сказывается обманутым»[15,с.115]; «Послы должны быть людьми пожилыми и мудрыми, представительной наружности»[15,с.151];

«Из тщеславия женщина часто обманывается насчет самой себя»[15,с.154]; «Ничто так не подбадривает людей как страх»[15,с.257]; «Кто желает все иметь, все теряет, а обманщик часто оказывается проведен обманутым»[15,с.288]. Автор нередко показывает свой житейский опыт и призывает следовать его примеру, дает инструкции, которые намного облегчили бы жизнь людей всех сословий того времени: «Эта история сделала очень многих людей, которые слышали ее, благоразумными; и я, писатель, - один из тех, которые, приезжая в гостиницу и желая получить чистые простыни, прошу всегда, чтобы мне дали простыни после стирки»[15,с.54]. Почти все наставления и нравоучения Саккетти представляют собой развернутую пословицу или поговорку; иногда, соответственно ситуации, несколько измененную. Кроме того, автор часто обращается к читателю с просьбой поразмыслить над рассказанной историей и сделать для себя полезные выводы: «Так вот, читатель, подумай... И посмотри, не опасно ли это, ибо...»[15,с.99] Пословицы и поговорки Саккетти интересны по структуре содержанию, а также они отличаются от современных их эквивалентов: «Многие почитают больше видимость, чем сущность дела»[15,с.26]; «Нет худшего неведения, чем неведение самого себя»[15,с.27]; «Изгнанник гоняется за осужденным»[15,с.75]; «Для хорошей женщины и дурной женщины нужна палка»[15,с.139]; «Оказывай услугу, да не смотри, кому ее оказываешь и получишь вознаграждение»[15,с.168]; «Кто отроду плох, тому от этого никогда не измениться»[15,с.234]; «Опасность заставит скакать и старушку»[15,с.257]; «Не следует делать другому того, что ты не хотел бы, чтобы сделали тебе»,''один человек стоит другого ''(нов.98), ''шути со своими слугами , но не позволяй себе ничего со святыми''(нов.110), '' В известном смысле можно говорить , что флорентийский новеллист ищет опору в традиционных средневековых сборниках ''Exempla'', проповеднических ''примеров'' , - мысль тем более закономерная , что близкие к новеллам примеры он вводил в ''Толкования Евангелий''. Однако как ''Толкования не являются собственно проповедями, так и финальная ''мораль'' Саккетти никак не укладывается в рамки чистой дидактики, даже такой расплывчатой, какая была присуща, скажем, басням или фаблио. Прежде всего, морализация в ''Трехстах новеллах'' абсолютно конкретна : она не подводит рассказанный случай под ту или иную нравственную категорию, не превращает его в иллюстрацию общей истины, но всегда непосредственно вытекает из описанных обстоятельств и применима обычно только к ним . Языковыми особенностями новеллистики Франко Саккетти являются неприятие автором благородной речи, он показывает живой разговорный язык горожан Флоренции. Речь его героев повседневна , понятна , реалистична, однако лишена грубоватости. Автор часто прибегает к диалогу, придающему повествованию живость и непосредственность. Однако за внешней развлекательностью ,''игривостью'' изображаемых сцен прослеживается, тем не менее , критическая настроенность писателя к окружающему, меткость характеристик и острота наблюдений . Поражает также разнообразие ситуаций, описываемых автором: это и шутки, розыгрыши, и немного печальные истории, и назидательные примеры, и поучительные происшествия - поистине бесчисленные проявления итальянской жизни 14 века. Все используемые Саккетти средства дают возможность со всей полнотой раскрыть многочисленное характеры: в новеллистике присутствуют образы шутов, представителей церкви, купцов, бедняков, правителей города, женщин, крестьян и многих других.

Глава 5

Присутствие автора в новеллах

Личность автора в "Новеллах" Саккетти выявлена рельефно, четко, и автор в них все время на авансцене. Подобно художникам Возрождения, писатель даже включает в "Новеллы" свой автопортрет (новелла 112), где предстает как человек мудрый, рассудительный, наблюдательный, но в то же время не лишенный чувства юмора. Однако в данном случае вряд ли можно говорить о каком-либо типологическом сходстве. Субъективное начало, пронизывающее рассказы Саккетти и формирующее их жанровые признаки, не имело ничего общего с рождавшимся в 14 веке гуманистическим индивидуализмом. Во вступительной и заключительной частях Саккетти излагает свои собственные суждения, обращается к автобиографическим моментам, - в них ощутим подспудный пессимизм в восприятии окружающего мира . Он рождается от горького осознания несчастий и бед , столь часто происходивших в ту эпоху , сожаления о неоправдавшихся надеждах, возложенных когда-то именно на тот ''средний'' класс, который, как казалось, был носителем положительных и прочных ценностей .В конце каждой новеллы автор смело заявляет о своем присутствии, делая многозначительные и иногда пространные выводы и заключения, стараясь наставить читателя на путь истинный. Он то подчеркивает находчивость и остроумие своих героев, то выразительно критикует откровенную глупость служителей церкви, жадность богатых людей, чванливость знатных. Это придает новелле Саккетти поучительный характер басни или притчи, и, хотя концовка чаще всего бывает заключена в юмористическую форму, она всегда выражает сокровенное и глубокое раздумье автора над жизнью и человеком, его живую реакцию на людскую глупость или находчивость, подлость или благородство. Размышления морального характера у Саккетти подкрепляются внимательными наблюдениями и оценками исторического и социологического плана, принадлежащими человеку, который лично пережил период глубокого кризиса в коллективном и индивидуальном сознании. Поэтому смысл и цель книги Саккетти, вероятно, заключается в том, чтобы способствовать формированию критического отношения к окружающему у самих читателей, подталкивать к размышлению , к диалогу .

В каждом произведении Саккетти чувствуется, что автор здесь, рядом: то он вместе с нами наблюдает со смехом за диким бегом взбесившегося коня через весь город, то сидит в кругу с влиятельными гражданами города, то незримо присутствует у смертного одра умирающего человека, то вместе с нами смеется над проделками шутов и весельчаков. Писатель не оставляет читателя ни на минуту во время путешествия по удивительному миру своих рассказов.

Глава 6

Типология образов в новеллистике Франко Саккетти

"Художественный образ – феномен сложный. В нем как в целостности интегрированы индивидуальное и общее, существенное, равно как и средства их воплощения "[19,с.219]. Он предполагает максимальную емкость содержания, целостность и всегда несет в себе обобщение, т.к. имеет типическое значение. В творческой практике художественное обобщение принимает разные формы, окрашенные авторскими эмоциями и оценками. Все эти особенности четко проявляются в новеллах Франко Саккетти.

Как наблюдателя, гражданина и писателя, внимание Саккетти привлекает больше всего близкая ему обстановка. Географический горизонт автора, как уже было сказано, почти целиком ограничен стенами Флоренции. Внутри этих рамок он с особым вниманием следит за людьми, которые ему хорошо знакомы, и поэтому особенно близки; рядовые горожане и их жены, ремесленники, военные люди, кондотьеры и обычные бойцы, монахи и священники, шуты, художники и писатели, судьи и нотариусы, городские служащие, трактирщики, слуги и простой народ. Большие исторические фигуры, такие, как короли, крупные синьоры, встречаются среди новелл редко. Так, Карл Великий (новелла 125) характеризуется как один из самых отважных и великих христианских синьоров; английский король Эдуард 1 (новелла 3) описан как доблестный, славный и отличающийся необыкновенной справедливостью правитель, который не принимает лжи и лести; король Сицилии Фридрих П (новелла 2) представлен как благородный и милостивый государь. Крупные синьоры, вроде маркиза Аццо VIII д’Эсте (новелла 15), Каструччо Интерминелли, синьора Лукки (новелла 5) также встречаются нечасто. В некоторых случаях какой-нибудь французский король или бургундский герцог – простые, бледные антонимы, которых можно заменить любым иным лицом. Более других отчетливо и конкретно изображен писателем Бернабо Висконти, синьор Милана.

Этого жестокого человека, которого Саккетти знал лично и который интересовал его, он изображает не только с отрицательной (новелла 74), но и положительной стороны.

Про него он говорит так:"Ma de signori interviene come dul mare dove va l uomo con grandi pericoli e ne gran pericoli li gran guadagni Ed e gran vantaggio guando il mare si truova in bonaccia e cosi ancora il signore ma l uno e l altro e gran cosa di potresti fidare che fortuna tosto non venga"(новелла 4)[см.приложение,1]. В другой новелле автор представляет Висконти как человека мудрого и щедрого. Гораздо бледнее даны Мастино делла Скала (новелла 62), Лодовико Мантуанский (новелла 65) и Франческо де Медичи (новелла 88). Папы Бонифаций УШ (новелла 20, 35, 126) и Григорий Х1 (новелла 203) у Саккетти не столько действующий лица, сколько фигуры, к которым приурочен тот или иной анекдот или остроумное словцо. Наоборот, какой-нибудь Бассо делла Пенна, держащий гостиницу в Ферраре, остроумный и находчивый, является центральной фигурой целого небольшого цикла новелл (6, 18, 19, 20, 21). Этот образ представляет собой тип флорентийца-забавника, который то поет, сидя в клетке, для своего синьора (новелла 6), то завещает мукам корзину прелых груш, потому что они не покидают его во время болезни, а в общем, это веселый и остроумный оптимист. О знаменитом шуте, взведенном в сан "короля буффонов" императором Карлом 1У, мы знаем из произведений целого ряда новеллистов, начиная с Боккаччо; о нем рассказывает нам современник и знакомый Саккетти Джованни ди Герардо да Прато в своем "Парадизо дельи Альберти". Дольчибене оказывается героем целой "эпопеи буффона", исследованной Ф. Габотто, в которой посвященные этому персонажу грубоватые, но стильные новеллы Саккетти занимают одно из первых мест ( 10, 24, 25, 33, 117, 153, 156, 187). Автор описывает Дольчибене, как мстительного и злопамятного шутника и забавника в одних случаях (новелла 187) и довольно добродушного насмешника в других (новелла 25). Может быть, одними из лучших этого цикла являются новеллы 117 и 153, характеризующие Дольчибене как находчивого и остроумного буффона. Другой профессиональный шут – Гоннелла, вероятно существовавший на самом деле, но объединивший в своем лице анекдоты, связанные первоначально с другими аналогичными персонажами, и превратившийся в тип, в обобщенную фигуру (новеллы 27, 172, 173, 174, 211, 212 и др.). Так, Гоннелла предстает перед нами умным и смекалистым (новелла 27), когда маркиз приказывает ему не ступать на землю Феррары – тот приезжает к нему на тележке с землей из Болоньи. К шутам, выходки которых становятся в ту пору настоящим искусством и ценятся особенно в обстановке постоянных войн и социальной борьбы того времени, Саккетти возвращается очень охотно. Наряду с Дольчибене и Гоннеллой он рассказывает и о забавных приключениях и выражениях знакомого нам по "Декамерону" (день УШ, новелла 5) Риби (новелла 49, 50) и о Мазо делль Саджо, который выведен на цену уже Боккаччо (новелла 93). Наконец, шуты из забавников – Аньоло Моронти, шут из Казентино (новеллы 142, 225), боккаччевские Стекки и Мартеллино (новелла 144), Пополо из Анконы (новелла 162) и Беро Фольки, упоминаемый во флорентийских документах конца ХIV века (новелла 53, 130).

Рядом с буффонами и потешными людьми можно поставить забавных простаков, выходки которых вызывали взрывы смеха не менее, чем выступления профессиональных шутов. Таков, например, Альберто да Сиена, возможно тип, прототипом которого было реальное лицо, нам неизвестное, но обобщенный в порядке последующих наслоений, как это произошло в Гоннеллой. Саккетти представляет целый небольшой цикл новелл о нем ( 11, 12, 13, 14, 16). В одной новелле Альберто описывается как дрожащий от страха перед инквизитором простак, который не может даже промолвить молитву (новелла 11); в другой он в сражении пускает лошадь вперед, а сам, спешившись, идет следом, наивно рассчитывая получить за нее возмещение (новелла 13).

Довольно обширным циклом новелл представлены военные люди. Среди героев его можно встретить Джованни Агуто (Джон Хоквуд, известный в то время своей жестокостью кондотьер из лондонских портных, посланный с войсками церковью в Тоскану) и графа Джованни да Барбьяно (новелла 223, 224). Значительная группа новелл посвящена командующему флорентийскими войсками в войне "Восьми святых", Ридольфо да Камерино, изменившему, в конце концов, Республике и перешедшему на сторону папы (новеллы 7, 38, 39, 40, 41. 90, 104, 182). Саккетти знал лично Ридольфо, и содержание некоторых новелл о нем, возможно, построено на реальных эпизодах биографии генерала, хорошо известных писателю. Автор представляет его не военным человеком, а тем, что он называет "естественным философом", – каким, впрочем, изображают его часто и современники. Так, мессер Ридольфо (новелла 40) доказывает племяннику, который обучался праву, что он потратил время зря, и размышляет о роли силы и права в обществе.

Среди поэтов, выведенных Саккетти, следует отметить прежде всего Данте (новеллы 8, 114, 115), которого поклонник творца "Комедии", очевидно, в согласии с народной традицией, изображает как человека гордого, высоко ставящего поэзию, но в то же время остроумного. В восьмой новелле, например, находчивый поэт дает забавный совет незадачливому в любви и очень некрасивому генцэзцу: "Messer io farei volentieri ogni cosa che vi piacesse e di guello che al presente mi domandate no ci veggio altro che un modo e guesto e che voi sapete che le donne gravide hanno sempre vaghezza di cose strane e pero converrebbe che questa donna che cotanto amate ingravidasse'' [см.приложение 2] В новеллах (114-115) создатель ''Божественной комедии'' решительно защищает свое творение от искажений , которым оно подвергается, когда его исполняют невежды. Скорее всего , появление в сборнике этих двух сюжетов- прямой ответ автора не кому иному , как Петрарке, который в знаменитом письме к Боккаччо о Данте сетовал на ''теперешних бестолковых хвалителей'' великого поэта, ''которым в равной мере совершенно неведомо, что они хвалят и что ругают, и которые –худшее оскорбление для поэта !- коверкают и искажают его стихи'' .Кузнец и погонщик ослов у Саккетти , распевающие ''Комедию'' и безбожно коверкающие ее, конечно , те самые ''простецы'', о которых Петрарка пишет с неподражаемым презрением и чьи ''поощрения и хриплые восторги'' ему глубоко ненавистны. Однако новеллы –отнюдь не простая иллюстрация петрарковского послания ;больше того они строятся на внутренней полемике с ним . Ведь Петрарка , хотя и негодует , хотя и изъявляет желание отомстить невеждам ''от себя за это издевательство'', тем не менее ясно дает понять , что у него есть заботы поважнее, чем спорить с чернью, да еще относительно поэта которого он не может не ставить ниже себя (''что для него было пускай не единственным, но явно высшим произведением его мастерства, для меня было шуткой, развлечением и начальным упражнением ума'') .Но Данте , изображаемый Саккетти , и не нуждается в защите ''первого гуманиста'' : он защищает себя сам. Он - флорентийский гражданин, отстаивающий интересы коммуны даже в ущерб себе (новелла 114-это рассказ о якобы истинной причине, по, которой Данте ''был вскоре изгнан из Флоренции как белый'') и умеющий объясняться с горожанами как подлинный философ. Кузнеца он стыдит, опираясь на близкую ремесленнику цеховую этику :''у меня нет другого ремесла ,а ты мне его портишь'', и тот , не найдя что возразить, перестает видеть в комедии подобие кантари. Случай же с погонщиком ослов Саккетти подает как тонкую литературную игру. Заимствуя сюжет из 58 новеллы ''Новеллино'' – придворный, которому слуга показал фигу, отказывается отвечать ему тем же : ''Одну свою я не покажу и за сотню его '',- и, делая его героем Данте , писатель тем самым недвусмысленно отсылает к началу XXV песни ''Ада'', где вор Ванни Фуччи, помещенный в восьмой круг, обеими руками показывает кукиш Богу. ''Возьми-ка'' погонщика ослов , обращенное к Данте, становится (сознательной или неосознанной) цитатой из его творения; однако мудрый поэт, отвергая роль Бога, обязывающую его покарать ''ничтожного человека'', ''перевозившего тюки с каким-то мусором'' , а значит приравнять погонщика к одному из величайших злодеев и строптивцев, лишь бросает ему в ответ фразу придворного из ''Новеллино'' –то есть указывает простецу, кто он такой. ''О, сладкие слова, полные философского смысла !''- восторженно заключает рассказ Саккетти.

Гневливым и погруженным в свои мысли характеризует Саккетти Гвидо Кавальканти (новелла 68). За поэтами следуют художники, новеллы о которых изображают их нравы, рисуя их людьми веселыми, остроумными и доверчивыми. Особенно много места уделено эпизодам из жизни старых мастеров: по поводу Джотто, которого автор представляет как человека справедливого, благородного, рассказывается о том, как он проучил выскочку, желавшего похвалиться своим гербом, не имея на то никакого права (новелла 63), или приводится остроумное замечание, сделанное художником, когда его сшибла с ног свинья (новелла 75). Джотто, сбитый с ног свиньей, признает , что виноват перед этими животными, ибо заработал благодаря их щетине тысячи лир , а сам ''ни разу не дал им и чашки остатков какой-нибудь похлебки'' . В той же новелле довольно рискованная шутка художника, утверждающего, что Иосифа всегда изображают печальным, поскольку'' он видит свою жену беременной и не знает от кого она забеременела'', заставляет окружающих счесть его мастером во всех семи свободных искусствах и ''настоящим философом'' Природное остроумие - высшая сила , какой может быть наделено слово. Именно поэтому в новелле 254 Саккетти неожиданным для нас образом уподобляет остроту молитве: ''Из этой небольшой новеллы видно , какой силой обладают слова , если острота какого-то , можно сказать , простого моряка смогла разжалобить столь жестокого адмирала . Какой же силой должна обладать молитва, когда она обращена к тому , кто есть само милосердие! И ничто так не веселит душу, как то , что идет от сердца .''

Четыре новеллы о Бонамико Буффальмако посвящают в проделки художника в юности, когда он жил еще у своего учителя Андреа Таффи (новелла 191), или когда соседи его оказались людьми трудными для сожительства (новелла 192); две другие относятся к более позднему периоду его жизни и рассказывают, одна – о его отместке епископу ареццскому, Гвидо, оскорбившему его как флорентийца - патриота, вторая- об аналогичном акте , но по другому поводу по отношению к перуджинцам (нов.169 ). Несколько не названных по имени художников являются героями новелл 84, 106 и 136, которые одновременно характеризуют распущенность женщин и их пустоту. В новелле 170 дается пример остроумия современного Саккетти живописца Бартоло Джоджи ; нов. 229 напоминает юношеские проделки Бонамико Буффальмако.

Писатель не раз отмечает несправедливость синьоров (новелла 62), людей богатых или имеющих высокое общественное положение (новелла 88, 202) их произвол и капризы, которые заставляют его вспомнить недолговечность вина в бутылке: "signore e vino di fiasco la mattina e buono e la sera e guasto"[см.приложение 3] (новелла 65). Насмешкой отзывается он на вновь испеченных дворян или выскочек, играющих в рыцарство, над которыми он заставляет издеваться Джотто (новелла 163). Он иронизирует над вырождавшимися установлениями рыцарства , над тем, что каждый подеста должен обязательно быть рыцарем в момент его избрания или вступления в должность или стать таковым ,если он им не был. Он не без удовольствия констатирует, что ценность человека определяется не его положением, а фактическим его значением (нов.4). Защитник честного труда, он не скупится на краски, когда изображает ловкачей и обманщиков (новелла 148), и не без удовольствия рассказывает о том, как попадают впросак или бывают наказаны представители легкой наживы, всевозможные мошенники, спекулянты и их прихвостни (новеллы 52, 91, 92, 146, 147, 195, 198, 214, 228) . Автор критикует судей за их часто несправедливые решения (новеллы 9, 77, 127), смеется над глупыми подеста, невежественными врачами. Но в особенности доставалось духовенству. Духовенство Саккетти – это почти исключительно рядовое приходское духовенство, городское и сельское, и рядовое же монашество. Ему в книге отведено много места. Писатель был человеком религиозным, а потому предъявлял к представителям церкви повышенные требования, которым оно не соответствовало.

Саккетти не может смириться с развратом и стяжательством священников. Он не призывает небо покарать нечестивцев, но горячо приветствует желание большинства держаться от них подальше, и тем более всякую попытку причинить им ущерб. В новелле 25 он с удовольствием повествует о кастрации священника, произведенной шутом Дольчибене, который к тому же вынудил жертву заплатить за собственные ''зернышки''; ''пусть бы повырезали их у всех других священников, чтобы, выкупая их, они несли двойные убытки'', заключает Саккетти. В новелле 111 он весьма одобрительно отзывается о законах Венеции, согласно которым ''если кто-либо не может отомстить за жену или дочь, то каждому дается право безнаказанно ранить клерика, лишь бы он не умер от раны'' . Целому ряду новелл, дающих отрицательную оценку священниками и монахам и описывающих, в основном, глупость, ограниченность и невежество последних (новеллы 22, 35, 60, 72, 89, 101, 205) можно противопоставить только одну (новелла 128): о флорентийском епископе Антонии, отказавшем в погребении ростовщику. Под этим Антонием скрывается Антонио д Орсо ди Бильотто, которого и Боккаччо ( Декамерон, VI нов.3) характеризует как ''достойного и мудрого прелата'' ,но которого '' Хроника '' Дино Кампаньи называет человеком '' далеко не святой жизни''. Расхождение в оценке объясняется тем, что Саккетти и Боккаччо судили Антония по его писаниям , а не деяниям , о которых, вероятно, не были осведомлены. Из новеллы 128 видно , как высоко ценил Саккетти роль церковного руководства и с каким горьким чувством должен был он изображать тот реальный клир, образы которого наполняют его книгу.

В противоположность "Декамерону", новеллы Саккетти отводят совсем немного места женщине: несколько горожанок да монахинь в довольно однообразном репертуаре, развивающем главным образом мысль о слабости женской природы и о необходимости палки как для положительных, так и для отрицательных представительниц женщин. И показательно, что в отличие от средневекового короткого рассказа с его антифеминизмом , любовные истории как таковые в ''Трехстах новеллах'' совершенно отсутствуют. Изображенный Саккетти мир не то чтобы не знает адюльтера , но не воспринимает его как моральную проблему. Герой единственной (!) на весь сборник новеллы на адюльтерный сюжет ,при этом насыщенной реминисценциями из Боккаччо, обманутый и побитый женой живописец Мино(нов.84) рассуждает сам с собой :''Какой же я дурак! У меня было шесть распятий , и шесть у меня и есть ;у меня была одна жена , одна и есть . Лучше бы их у меня не было! Если начать заботиться обо всем, так оттого только увеличится ущерб, как это случилось со мной теперь.'' Еще выразительнее подобный нравственный стоицизм представлен в новелле 126, где мессер Росселлино делла Тоза, глубокий старик и отец постоянно уменьшающегося потомства, на вопрос папы о происхождении столь чудесной способности к деторождению , отвечает :''Пусть ягненок является откуда угодно, пусть он родится под моим пологом, мне все равно…У человека столько забот , сколько он их себе навязывает''. И Саккетти выказывает восхищение мудростью и достоинством старого рыцаря.

Измена жены или лишение девушки невинности трактуется в новеллах (крайне немногочисленных) как результат дурных намерений самого мужа или глупости родных девицы, но отнюдь не как следствие страсти. Рассказав о хитроумной проделке юноши , проникшего в постель дочери священника, автор одобряет его действия не потому , что тот был одержим любовью, но потому , что обманул священника : ''Священник же получил тот товар каким они платят другим'' Причина этого достаточно демонстративного отказа от, казалось бы, неотделимой от самого жанра новеллы любовной тематики, вернее, от изображения любви как мотивировки и объяснения поступков персонажей, лежит в религиозности Саккетти . Во всяком случае об этом можно судить по обмолвке в новелле111 , где автор говорит о себе и своих друзьях-стихотворцах : ''Мы сложили в прежнее время тысячи мадригалов и баллад, и за это нам не будет спасения''. Поэзия, любовная лирика ,по мнению автора, пагубны для души и противны истинной вере.

Писатель упрекает современных женщин в пустоте (новелла 99) и распущенности (новеллы 84, 86, 95, 106), страсти к нарядам, изобилующими украшениями, лентами, кружевами, мехами и пуговицами (новелла 137); он высмеивает, приводя суждение флорентийского маэстро Альберто, скульптора школы Андрея Пизанского, их косметическое мастерство, с помощью которого они умеют придать любой вид и выражение своему лицу: "А если попадется особа бледная и желтая, ее при помощи всяких искусственных красок превратят в розу. А ту, которая от природы или от времени кажется высохшей, они сделают свежей и цветущей…, но если у кого-нибудь из них лицо окажется нескладным и глаза на выкате, – они у нее тотчас же станут соколиные; нос будет кривой, – тотчас же выправят; плечи бугристые, – тотчас же их обстругают…" [14,с.56]

Саккетти, может, припоминались женщины прежних времен, сидевшие за прялкой и рассказывавшие про Трою. Эти времена безвозвратно ушли и едва ли он считал мыслимой их реставрацию. Но все же великое прошлое смущало патриота , опасавшегося за судьбы любимой родины и не видевшего большого толку от чрезмерных новшеств и разрыва с традицией. А что эта родина , несмотря на все тяжелые испытания судьбы , на большие нелады в общественной жизни и политике ,которые он критиковал, была ему по-прежнему дорога и, может быть , тем более дорога, чем больше она делала ошибок и сбивалась на неверный путь, показывает его новелла 161 , в которой рассказывается о том , что когда Гвидо, епископ Ареццо, поручил Бонамико изобразить орла, раздирающего льва, т .е. Ареццо, торжествующего над Флоренцией , то негодующий художник , отгородив место , где он работал над ней ,чтобы его не было видно, написал вместо этого большого гордого льва, терзающего орла. Окончив свою работу, он скрылся под предлогом возвращения во Флоренцию, предоставив разгневанному епископу угрожать ему и присудить к изгнанию . ''Так часто случается – заканчивает Саккетти свою новеллу, - что люди низкого положения побеждают с помощью разных ухищрений тех , кто стоит выше их….'' А так как оскорбленный епископ , в конце концов, простил Бонамико и обращался с ним впоследствии как со своим другом, то Саккетти прибавляет к только что приведенной фразе:''…и приобретают их расположение тогда, как имели бы основание ожидать неприязни''. Саккетти мог торжествовать вдвойне: земляк, флорентиец отстоял славу родины и, более того, заставил врага капитулировать.

Глава 7

Литературное наследие новеллистики Саккетти и его судьба

«Понимание и оценка каждого писателя имеют свою историю и тем более сложную, чем писатель крупнее. И так как чем он крупнее, тем больше у него связей с последующим развитием, то тем чаще воспринимается он в свете будущего и тем чаще встречаемся мы с его субъективной оценкой»[15,с.315].

В итальянской литературе примером литературной судьбы крупного писателя может служить Данте. Знакомясь с толкованиями комедии Данте или анализом его творчества и миросозерцания, мы знакомимся последовательно с веком Боккаччо, Томмазео, Россетти, де Санктиса и т.д.

Саккетти, гораздо менее крупная литературная фигура, нежели Данте и Боккаччо, имеет, естественно, и более скромную литературную историю.

Среди современников и земляков у Саккетти были и друзья и почитатели. Стихи Саккетти хвалил в своем сонете Филиппо дельи Альбицци, сравнивая поэта с трудолюбивой пчелой, перелетающей с цветка на цветок в поисках медоносной влаги; Бруно де Бенедетти да Имола характеризовал его как «милого Эрота»; Бенуччо да Орвьето посетил его во Флоренции и пошел его вполне достойным установившейся репутации.

Среди друзей и почитателей Саккетти можно найти большое количество поэтов и писателей, частью дилетантов, частью профессионалов: Альберто и Филиппо дельи Альбицци, Антонио дельи Альберти, Джованни де Америчо, Джованни Мендини да Пьянттоло. Антонио Пуччи называл Саккетти «живым источником прекрасной речи» и добивался того, чтобы его приятель вывел его в одной из своих новелл, что Саккетти и сделал, описав в новелле 175 шутку сыгранную его друзьями со знаменитым флорентийским поэтом-глашатаем. Другой приятель Саккетти, Джованни ди Герардо да Прато, вероятно дополнил новеллы автора, 10 и 24, изображающие проделки одного из добрых знакомых писателя-шута Дольчибене, возведенного императором Карлом IV в сан «короли буффонов Италии».

В 15 веке с ростом значения латинской литературы Саккеттти отходит в тень: гуманисты относятся к нему, как и к другим представителям литературы на народном языке, с пренебрежением, ято не помешало, однако, Поджо Браччолини использовать 14 новелл Саккетти в своей «Книге фацетий» на латыни. Одним из побочных результатов падения интереса к Саккетти было то, что новеллы и другие его произведения не были напечатаны; более того, многие из них пропали.

В 16 веке вместе с обновлением интереса к итальянской литературе заметно повысилось внимание и к Саккетти. Интересу этому мы обязаны, между прочим, сохранением списка его новелл. Во второй половине этого столетия имелась всего одна рукопись «Трехсот новелл». Винченцо Боргини, большой поклонник новеллиста, велел снять с нее копию и сам сверил ее с оригиналом. Оригинал был уже тогда в плохом виде, а позже, вероятно, совсем пропал. «Копия Боргини была разделена посередине новеллы 140, как о том свидетельствуют пометки самого Боргини. В том же 16 веке из новелл Саккетти был составлен сборник избранных новелл, куда вошло 100 новелл из первой части копии Боргини и к ним было затем добавлено из второй части 34 новеллы»[15,с.316].

Составление сборника избранных новелл было делом депутатов по исправлению текста «Декамерона» и имело в виду издание наиболее кратких и пристойных новелл Саккетти, причем исключались, как этого, видимо, требовали времена католической реакции, новеллы, в которых в неблагоприятном освещении выводилось духовенство. Об издании «Трехсот новелл» Саккетти думал, вероятно, и Боргини, но те же опасения предать любимого автора в руки инквизиционной цензуры заставили его отказаться от своей мысли. Тем не менее, сборник новелл этого автора, хотя бы частично, был известен писателям и читателям 16 века, так что высокая оценка его творчества является не только результатом знакомства понаслышке.

Таким образом, о Саккетти вспомнили и оценили его; но не надолго. 17 век сделал в этом отношении скорее шаг назад. Большинство писателей не принимали Саккетти всерьез, а те, кто ценили его, находили его писателем «со вкусом», любопытным, естественным, - были немногочисленны. Тем не менее 17 веку принадлежит первая попытка издания пьес, адресованных Саккетти его друзьями и первый опыт написания биографии Саккетти (Федериго Убальдини).

Положительные оценки Джан Винченцо Гравина и Джован Марио Крешимбени переносят нас уже в 19 век. Заслуга этого столетия, прежде всего в том, что оно дало первое издание новелл, которое вышло в 2 томах в 1724 году. Как бы ни оценивать эту книгу, она является моментом огромной важности в истории пробуждения интереса к Саккетти и к изучению его творчества. Церковь отнеслась к этой работе, несмотря на участие в ней епископа Боттари, по-своему, а именно так, как этого боялся Боргини: в 1727 году новеллы были внесены в индекс запрещенных книг. Но дело было сделано, и перед интересующимся Саккетти теперь открывалось широкое поприще для анализа его творчества.

До сих пор исследование новелл этого автора сосредотачивалось главным образом на вопросах языка и на фиксации текста. Работа эта связана с деятельностью Академии делла Круска, программа которой обращалась, прежде всего, к этим задачам. Чисто литературный анализ сводился к общим суждениям и суммарным наблюдениям под творчеством Саккетти и сопоставлением его с Боккаччо. В 18 веке начинаются попытки более глубокого проникновения в искусство Саккетти, осложняемые попытками учиться у него технике новеллы. С этой стороны подходил к Саккетти, например, Гаспаро Гоцци, стремившийся извлечь из пристального изучения этого автора практические указания, которые он и старался затем использовать в своих новеллах. Внимание Гоцци привлекал и язык Саккетти, но в первую очередь его стиль и трактовка тем и персонажей. Саккетти был для него «неиссякаемым источником остроумия и куртуазности для тех, кто хочет рассказывать с изяществом и касаться, так сказать, наиболее сокровенных струн нравов и характеризовать дефектные персонажи и обрисовывать их в произведениях пера»[8,с.215].

В 19 веке интересы занимающихся Саккетти сосредотачиваются, во-первых, на опубликовании его произведений, которые далеко не все еще увидели свет, хотя новеллы занимают и в ряду новых изданий по-прежнему первое место. Вслед за изданием Боттары, в пределах 19 века вышло в свет 12 полных изданий и свыше шести сборников избранных новелл.

Появление в свет вышеупомянутых изданий значительной мере облегчало работу историков литературы над Саккетти. В противоположность трем предшествующим столетиям, когда преобладали общие литературно-критические суждения о писателе, чувствовалось слабое знакомство с материалом, касающимся его биографии, и проявлялось воспитанное Круской по преимуществу филологическое отношение к его новеллам, в 19 веке отошли на второй план вопросы языка, их сменил всесторонний анализ творчества Саккетти.

Работа издателей и биографов подготовила почву для литературного анализа материала. При его осуществлении исследования проводились тремя путями, из которых на двух, по крайней мере, работа велась и раньше. Литературные критики старались вскрыть характерные черты Саккетти-писателя, историки литературы – определить его место среди других литературных явлений современной ему эпохи или, наконец, вскрыть источники, которыми он пользовался для своих новелл. Этот последний путь, показательный для историко-литературных исследований 19 века, и был новым третьим путем.

К наименее прочным результатам привел первый путь. В статьях

Э. Камерини, Р. Форначари, Э. Жебара и других можно найти, конечно, ряд тонких наблюдений, но создающие их часто субъективны, так как изолируют писателя от его среды и времени, и потому дают не всегда правильную оценку подмеченной черты, не всегда могут объяснить ее наличие и ее особенности в данном писателе. Нередко при этом сама характеристика бывает недостаточно исчерпывающей, и работа оказывается очерком с весьма субъективной окраской. В этом отношении особенно характерен известный этюд о Саккетти Э.Жебара (1899), вошедший затем в сборник «Средневековые флорентийские рассказчики». Автор сосредоточил свое внимание главным образом на тематике новелл Саккетти и его морали, очень бегло останавливаясь на том и другом вопросах и совершенно опуская ряд других, тесно с ними связанных, без привлечения которых нельзя надлежащим образом разобраться в выделенных им сторонах творчества Саккетти. Так, например, нельзя было опускать их для правильного понимания возникновения морали новелл на Западе, о которой сообщают нам «Толкования Евангелий» Саккетти. О политическом облике новеллиста автор тоже умалчивает, устраняя всякое движение мысли из миросозерцание Саккетти, которое засвидетельствовано, однако, в его стихотворениях. Из этого ясно, что воспроизвести облик Саккетти с наибольшим приближением к исторической истине можно, только корректируя данные новелл данными других произведений писателя, и, как мы видим сейчас, не одних даже ''Толкований Евангелий'', а всей совокупности его работ.

Начало сравнительного изучения новелл Саккетти положил Джон Денлоп, которого дополнили Ф. Либрехт, Р. Келлер. М. Ландау посвятил анализу Саккетти, с этой точки зрения, специальную главу своей истории итальянской новеллы. Но основной и новейшей работой о Саккетти является большая обстоятельная монография ди Франча.

Таким образом, после столетий забвения и периодов заинтересованности этим автором, литературное наследие Саккетти без особых потерь достигло XXI века. И теперь, благодаря работам зарубежных и русских исследователей творчество этого писателя не является загадкой для современных читателей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На основе проведенного исследования новеллистики эпохи Возрождения и Франко Саккетти, можно утверждать, что цель и задачи, поставленные перед изучением, выполнены. Результаты проведенного анализа позволяют сделать такие выводы:

-творчество Франко Саккетти значительно выделяется на общем фоне новеллистики эпохи Возрождения благодаря таким особенностям, как отсутствие обрамления в сборнике новелл, огромному количеству тем и сюжетов, «составленных» для последующих новеллистов, использованию в новеллах живого разговорного флорентийского языка;

-изучение особенностей жанра новеллы позволило установить закономерность соответствия этого жанра эпохе Возрождения не только в Италии, он и в других странах Европы. Это произошло благодаря необычайной гибкости и подвижности новеллы, ее способности мгновенно отреагировать на меняющуюся ситуацию и с блеском описать на нескольких страницах ее суть. Это и обусловило популярность этого жанра в то непростое время. Исследование поэтики новелл Франко Саккетти позволило обозначить способы и виды связей между новеллами, их внутреннее тематическое единство, а также детально изучить проявление личности автора в его произведении путем определения особенностей языка Саккети, его манеры общения с читателем и широкое использование пословиц и поговорок в концовках историй;

-литературное наследие Саккетти прошло нелегкий и тернистый путь. Были периоды, когда о нем совсем забывали, но и триумф не обошел стороной произведения этого талантливого писателя. Однако после всех перипетий этот автор прочно занял свою нишу в итальянской новеллистике эпохи Возрождения..

Исследовав новеллистику Франко Саккетти, мы установили, что его произведения обладают рядом особенностей, а именно:

– в них постоянно ощущается присутствие автора;

– мастерство Саккетти заключается в умении описывать несколькими меткими штрихами человека, его характер, создавать ощущение пространства, не вдаваясь в детали;

– герои новелл используют искрометный юмор (от легкой усмешки до обличающей сатиры), нещадно бичуя пороки общества;

– в новеллах Саккетти очень широко изображает современную ему действительность, употребляя не только традиционный материал, но и собственный опыт, преображенный неистощимой фантазией

– в произведениях представлено удивительное разнообразие образов из всех слоев современного автору общества: глупые и чванливые тираны, жадные и блудливые церковники, продажные юристы и судьи, великие поэты и живописцы, плуты, крестьяне и многочисленные шуты;

– новеллы уподобляются басням или притчам благодаря обобщающим выводам и сентенциям с назидательными нотками;

– в произведениях автора звучит живая флорентийская речь без аристократизма, глубоко чуждого писателю.

Детально изучив новеллистику Франко Саккетти можно утверждать, что этот писатель был по-настоящему оригинальным и, бесспорно, самым талантливым новеллистом своей культурно-исторической эпохи. В своем сборнике он действительно сумел показать типичные образы представителей всех слоев итальянского общества 14 века – от папы или императора до нищего слепца, и образы эти являются необычайно яркими и выразительными, так как писатель стремился к реалистичности, конкретности. Перед читателем новелл Саккетти вырисовывается облик автора как человека умного, честного и благородного, безгранично любившего свою родину и свой народ, обладавшего огромным жизненным опытом, острой наблюдательностью, тонким юмором и исключительным чутьем родного языка. Новеллы Франко Саккетти пользуются заслуженной славой как драгоценный художественный документ, в котором большой художник слова сумел отразить жизнь современной ему Италии с исключительной для того времени непосредственностью и правдивостью.

Список использованных источников

1 Андреев А.А. Целостный эстетический анализ художественного произведения. - Мн., 1996.

2 Андреев М., Хлодовский Р. Итальянская литература зрелого и позднего Возрождения. - М.; Наука, 1988.

3 Гиршман М. М. Литературное произведение: Теория и практика анализа. М.,1991.

4 Дима А. Принципы сравнительного литературоведения. М.,1977.

5 Европейская новелла Возрождения. - М.; ИХЛ, 1974.

6 Жебар Э. Средневековые флорентийские новеллисты.- СПб , 1905.

7 История всемирной литературы: в 9 т. - М, 1985. - Т.3.

8 История литературы Италии. Т 1. Средние века.- М.:''ИМЛИ-РАН'', Наследие, 2000.

9 Итальянская новелла Возрождения. – Мн.: "Мастацкая литаратура", 1985. 10 Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра. Свердловск, 1982.

11 Мелетинский Е.М. Историческая поэтика новеллы. - М.; 1990.

12 Минералов Ю.И. Теория художественной словесности. - М.;"Владос", 1999.

13 Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы . М., 1972.

14 Саккетти Ф Новеллы/пер. Габричевского А.-М.; 1956.

15 Саккетти Ф. Новеллы.-Ленинград, 1962.

16 Тимофеев Л.И. Основы истории литературы. -М.; "Просвещение", 1976.

17 Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. - М., 1996

18 Чернец Л.В. Литературный процесс. М.,1981

19 Чернец Л.В. Методология изучения литературных жанров,-М.;1992 20 Чернышев А.В. Средневековый городской фольклор Тверь 1990 21 Шубин Э.А. Современный русский рассказ .Л.,1984

22 Bonifetto M., Bovero S., Crespo I., Delfino K. La letteratura in Italia.– Milano: Bompiani, 1988.

23 Borlenghi A. Storia della letteratura italiana ,Milano ,1957.

24 Caretti L. Saggio sul Sacchetti;Bari, 1951.

25 Croce B. Il Boccaccio e F. Sacchetti , Bari 1933.

26 Di Francia L., F.Sacchetti novelliere, Pisa 1902.

27 Di Francia L., F.Sacchetti- ritratto letterario. Nuova antologia, Pisa,1906.

28 Di venuta M. Un mercante ’’Novelliero’’ Palermo, 1992.

29 Li Gotti E. Franco Sacchetti, uomo ’’discolo ’’ e grosso. Firenze, 1946.

30 Pratolini V. F.Sacchetti e la novellistica fiorentina del Trecento . Firenze,

1958.

31 Russo L. Studi sul Due e Trecento. Bari, 1951.

32 Scrivano R. Aspetti della narrativa sacchettiana. Firenze, 1960.

Приложение

1 "Ведь с синьорами бывает, как с морем: человек пускается в плавание с величайшей для себя опасностью, но в великих опасностях получает и великую выгоду. Большая удача, когда море спокойно – точно так же, когда спокоен синьор. Но доверяться тому и другому – страшное дело : того и гляди разыграется буря"/ Цит. по: Саккетти Ф. Новеллы / Пер. с ит. Габричевского А. – М., 1956. – С. 15.

2 "Сударь мой, я охотно исполнил бы любое ваше желание, но что касается вашей настоящей просьбы, я не вижу иного способа, кроме одного. Вы, конечно, знаете, что у беременных женщин всегда бывает потребность в самых странных вещах, и поэтому было бы хорошо, если бы та дама, которую вы так любите, забеременела" / Цит. по: Саккетти Ф. Новеллы. – М., 1956. – С. 19.

3 "Синьор – что вино в бутылке : утром оно хорошо, а вечером испорчено" / Цит. по: Саккетти Ф. Новеллы / Пер.Габричевского А. – М., 1957. – С. 32.