Леонид Милов

ВЕЛИКОРУССКИЙ ПАХАРЬ

К оглавлению

Очерк пятый. ЧТО ТАКОЕ "САМ-3" ИЛИ "САМ-7"?

КАКИЕ УРОЖАИ БЫЛИ В РОССИИ

Как уже говорилось, урожайность в России различалась прежде всего по качеству плодородия почв.

Но не меньшее значение имели погодные условия. Во всем Нечерноземье почвы были "посредственного" и "худого" плодородия, однако "дождливое время, чрезмерные жары, ранние морозы делают вред хлебу, отнимая у оного много питательных соков, препятствуют рости и вызревать совершенно". Таким образом, урожай здесь "зависит от удобрения, а более от погоды". Тем не менее попытаемся прежде всего выявить разницу урожайности на удобряемых и не удобряемых землях.

Навоз Бога не обманет

Обзор сведений об урожайности во второй половине XVIII столетия мы начнем с данных топографических описаний. Этот источник специфичен, поскольку офицеры, составлявшие их, интересовались в первую очередь потенциальным плодородием, то есть что, например, может дать земля в благоприятный год и на плодородной, удобренной почве. Разумеется, такая оценка расходится с реальностью, так как хорошая погода была изредка, а удобренных земель — очень мало.

Рассмотрение материалов начнем с Московской губернии. О Московском уезде, где основной грунт земли был глинистый, сказано следующее: "Что ж касается до плодородия, то об оном положительно сказать не можно". На обычных или "посредственных" землях рожь рождалась втрое или вчетверо против посева. Иначе говоря, при посеве на казенную десятину 12 четвериков (12 пудов) получалось 36 или 48 четвериков или пудов (24 или 36 пудов чистого сбора, то есть 3,8 ц или 5,7 ц с га). На хорошо удобренных землях — впятеро (сам-5, или 7,7 ц). Урожайность овса была неплохой (сам-4 и сам-5). Ячмень давал маловато (сам-3, иногда сам-4). Горох рождался сам-5, и это очень неплохо, а греча давала низкий урожай: сам-2 и сам-3. Урожай конопли — сам-3, яровой пшеницы и яровой ржи не более как втрое и вчетверо. В наиболее плодородном северном Дмитровском у., где холмистый рельеф создавал скатистые поля и влага в дождливое лето не скапливалась на полях, урожаи ржи были на обычных ("посредственных") землях сам-5 и сам-6 в хороший год. а на удобренных землях и в хороший год рожь рождалась вдесятеро. Яровые большей частью давали сам-4 и сам-5, и это был очень высокий уровень, так как позволял крестьянину часть зерна продавать.

В Клинском у. урожай прямо зависел "от удобрений, а более от погоды". Поэтому рожь давала сам-3, ячмень — сам-3, овес был самым плодородным (сам-4 и сам-5). Горох, конопля, лен рождались вчетверо, а иногда и больше. Яровая пшеница давала урожай сам-5, но сеяли ее очень мало. В Волоколамском уезде урожаи ржи были чуть выше (сам-4), но овес, греча, лен и конопля рождались лишь втрое, и редко их урожай был больше. Пшеница давала урожай сам-3 и сам-4. В Богородицком уезде на "посредственных" землях урожай озимых был лишь сам-3, яровых — побольше. Вместе с тем "по удобрении, а особливо по хорошему местоположению", урожай бывал сам-4 и сам-5. В Звенигородском уезде урожаи основных культур не поднимались выше сам-3 и сам-4. На удобренных полях они повышались, но вся беда была в том, что в уезде "не токмо, чтоб вся земля в поле каждый раз была унавожена, но у редкого земледельца и половина унавоживается". В Можайском у. глинистые подзолы давали урожай ржи сам-4, овса — сам-4 и сам-5, ячменя и гороха тоже сам-4; пшеница, греча, лен и конопля рождались на уровне сам-3. В Никитском уезде обыкновенные урожаи были сам-3, сам-4, иногда сам-5. В Верейском и Рузском уездах на посредственных и каменистых почвах озимые рождались втрое, а редко вчетверо. И лишь на хорошо удобренных землях озимые давали сам-4 и сам-5 (яровые в хорошее лето рождались вчетверо и впятеро, в обыкновенное лето — сам-3, иногда сам-4).

Из южных подмосковных уездов худшее плодородие было в Подольском у. ("урожаи большею частию сам-3, а редко более", хотя озимь в хороший год могла дать всемеро, а яровые — всемеро и ввосьмеро). В Воскресенском у. на обычных землях, каких большинство, озимые "урожались" в сам-3, а яровые в хороший год — сам-3 и сам-4. Лишь на удобренных землях озимые давали сам-4 и редко сам-5. В Коломенском уезде "о плодородии положительно сказать не можно" (обычный урожай озимых большей частью на посредственных землях не выше сам-4, как и яровых). И только на удобренных полях озимые давали сам-5 и даже сам-6. В Серпуховском уезде урожаи были, как снова особо подчеркнул автор описания, зависимы "от удобрений, а более от погоды". Лучшие урожаи озимых были сам-6. Ячмень давал сам-3, а горох, лен и конопля — сам-4 и более.

Времени дома не выберешь

Очень схожей была ситуация в Тверской губернии. Самой неприхотливой и выносливой к болезням культурой и здесь была рожь. Правда, в дождливое лето рожь зарастала "метлой". А в теплую осень всходы ее сжирал червь. При густых посевах рожь иногда сопревала под снегом. Пшеница-ледянка, "требуя больше теплоты, не всегда совершенно вызревала". Пшеницу губили медвяные росы, мгла (туманы), такие болезни, как "черная пядь" (почернение зерен изнутри), делянки с пшеницей забивал куколь и т.д. "Овес, горох и греча по свойству своему совсем не могут снести ни малейшего мороза", случавшегося в конце августа и начале сентября. Лишь лен здесь "рос изрядно".

В самом Тверском уезде урожаи ржи были наиболее устойчивыми, а в долинах р. Шоши посевы ржи удобряли весенние разливы, и урожай был сам-10. Ячмень здесь родился лишь втрое, овес был урожайнее (сам-4 и сам-5); горох, лен и конопля давали сам-3. На юге уезда яровая пшеница рождалась сам-5, а в остальных местах была мелка и забивалась куколем.

По уездам губернии урожайность распределялась следующим образом. Рожь давала урожаи сам-3, иногда сам-4 в Калязинском, Кашинском, Ржевском и Новоторжском уездах. Ржаные урожаи в сам-4, иногда в сам-5 были в Краснохолмском, Вышневолоцком, Зубцовском, Старицком и Бежецком уездах (в Зубцовском и Старицком уездах выше сам-4 не было). Урожай ржи в сам-5 был в лесистом Весьегонском уезде. В части Корчевского уезда ржаные урожаи доходили до уровня сам-5, сам-6. А самый низкий урожай был в Осташковском у. (сам-3).

Наблюдения Василия Приклонского по одному из двух самых плодородных уездов губернии — Кашинскому (вторым был Ржевский у.) — более суровы. Обычным для ржи урожаем в уезде он считал сам-2 и сам-3 и лишь иногда сам-4 (только последнее совпадает с приведенными цифрами).

С урожайностью овса было заметно хуже. В Осташковском у. урожай его был всего сам-2, в Бежецком у. — сам-2,5. В Корчевском, Краснохолмском и Ржевском уездах урожаи овса были сам-2, иногда сам-3. В Вышневолоцком, Зубцовском, Старицком и Новоторжском уездах уровень урожая достигал сам-3. В Кашинском уезде он был сам-3, сам-4, и лишь в Калязинском у. урожаи овса был наивысшим (сам-4, сам-5). И вновь поправка В. Приклонского по Кашинскому у. — овес давал там обычно сам-2, сам-3.

Урожаи ячменя были лучше. В Осташковском уезде его, правда, почти не сеяли, так как он здесь не рос из-за плохого качества почвы (тяжелые болотные земли). В Калязинском уезде ячмень рождался втрое. В Новоторжском и Бежецком уездах уровень урожайности был сам-3, иногда сам-4. Вполне приличный урожай вчетверо был в Старицком и Краснохолмском уездах. Сам-4, иногда сам-5 собирали в Вышневолоцком уезде. В Кашинском, Ржевском и Весьегонском уездах ячмень рождался впятеро. Сам-5 и сам-6 ячмень давал в Корчевском уезде, и от сам-4 до сам-6 урожаи ячменя были в Зубцовском у.

Интересна оценка офицерами-составителями описания урожайности гороха. Урожай его не выше сам-2 и сам-3 был в Калязинском, Старицком, Осташковском и Бежецком уездах. В Ржевском у. он имел уровень урожайности в сам-3, иногда сам-4, в Краснохолмском н Весьегонском уездах горох рождался вчетверо42. В Зубцовском у. — впятеро и вчетверо. А в Кашинском, Вышневолоцком и Новоторжском уездах — впятеро. Урожайность гороха в сам-7 была в Корнетском уезде.

Греча в тверских уездах едва росла (гибла из-за ранних морозов, и сеяли ее мало). Урожайность этой культуры в сам-2, сам-3 была в Корчевском, Новоторжском и Зубцовском уездх. В Вышневолоцком уезде отмечен наиболее высокий уровень в сам-5.

Перейдем теперь к обзору материала по северу Европейской России, хотя зерновое производство там по масштабам своим было незначительным. Это прежде всего Озерный край, составляющий северо-восточную оконечность Прибалтийской низины и Двино-Печерскую низменность. На этом пространстве располагаются две довольно отличные друг от друга климатические области.

Посев ржи

при северном ветре

родит крепче

В Архангельской губ. все поля, как правило, удобрялись навозом (и паровое, и яровое поля). Лучший урожай ржи в Архангельском у. был сам-4, в Холмогорах устойчивая урожайность ржи — сам-6 и сам-7, иногда и выше. В Шенкурске рожь всегда давала сам-6, а на Мезени "с четверти посева жнут 100 снопов в лучший урожай" (считая посев в снопах из расчета 90 снопов на десятину, то урожай с десятины в 200 снопов составит чуть выше сам-2). Ячмень имел высокую урожайность в Архангельском уезде (от сам-6 до сам-10), в Онежском у. урожайность его — сам-6, в Холмогорах и Шенкурске гораздо ниже (сам-4, сам-5). В Шенкурске лишь в некоторых селениях сеяли в малых дозах овес (сам-3), горох (сам-4) и даже пшеницу (сам-3),

Самый ранний материал по Вологде есть по вотчинам Кирилло-Белозерского монастыря (30-е годы XVIII в.). Средняя урожайность пшеницы доходила здесь до сам-4,2, что для севера очень неплохо. Для 60-х годов есть данные А. Олишева: яровая пшеница родится не менее сам-7. Однако условия при этом должны быть на редкость благоприятные: на унавоженной земле и при идеально глубокой вспашке до 4-х вершков (ок. 18 см). Eсть данные по Вологодскому у. для 80-х годов: на лучших землях урожай здесь был сам-4, сам-5. Что же касается озимой ржи, то она была на юго-западе губернии наиболее урожайна. В 30-х годах в деревнях и селах Кирилло-Белозерского монастыря средняя урожайность ржи была примерно сам-6, сам-7. По данным А. Олишева, на навозных землях она доходила до сам-8 и сам-10. Однако на ненавозных землях получали всего сам-5, сам-6. На новораспашных землях рожь, по сведениям А. Олишева, давала сам-8, сам-10. Для 70-х годов материалы Засецкого для посевов ржи по росчистям и выжженным подсекам свидетельствуют, что урожаи доходил даже до сам-12.

Урожаи овса на Вологодчине были очень скромными. В 30-х годах по всем вотчинам Кирилловского монастыря получали от сам-1,5 до сам-3. Ячмень давал неровные урожаи (сам-1,6, сам-8,6 и т.д.). Средний уровень был примерно сам-4. Горох здесь родился плохо, как и конопля.

В Петербургской губернии на хорошо удобренных землях в удачные годы помещики получали урожаи сам-15. В Нарвском у. Петербургской губ. на удобряемых навозом землях можно было иметь урожай сам-6, "а в ненавозных местах — всего в сам-2,5 и в сам-3".

Существенная разница в урожайности для новораспашных или хорошо удобряемых земель и обычных пашен наблюдается даже для Орловской губ. Наблюдатели отмечают, что "в хозяйских руках, где земля или новь хорошо унавожена", урожайность зерновых (видимо, основных культур — ржи, озимой пшеницы и гречи) — сам-10, сам-12. Обычная же, "средственная" урожайность — сам-5, сам-6. В лучшие годы в Елецком уезде урожайность — сам-8, а обычно меньше сам-5 не бывает. В лучшие годы в Дмитровском у. получали сам-6 для ржи и гречи, а для пшеницы и ячменя — сам-5.

Интереснейший материал встречается у А.Т.Болотова по Каширскому уезду. Разница здесь между навозными и ненавозными землями — огромная. В нормальные по урожайности годы рожь на навозных каширских землях в 60-е годы XVIII в. давала урожай от сам-6 до сам-8, а на ненавозных и "пресных" землях — от сам-2 до сам-4. Овес на навозных землях — от сам-4 до сам-6, а на "простых" и лучших ненавозных землях — от сам-2 до сам-3. Болотов отмечает, что при прекращении унавоживания те же самые земли через 3—4 года резко снижают урожайность.

Эффективность интенсификации за счет одного лишь удабривания была, таким образом, наиболее существенна для серых хлебов, повышая их урожай в 2—3 раза. Отсюда становится более понятным упорное стремление крестьянства на громадных пространствах Нечерноземья класть навоз прежде всего под рожь или только под рожь. Экономический результат этого акта имел громаднейшее значение.

И богат мужик, да без

хлеба не крестьянин

Вместе с тем для XVIII столетия удабривание навозом имело для роста урожайности некоторые ограничения. Правда, эти ограничения для крестьянского хозяйства практического значения не имели. Во второй половине века они стали реальностью лишь для помещичьего хозяйства, вставшего на путь товарного производства. Именно в этот период помещичье хозяйство Нечерноземья и районов, смежных с черноземно-степной зоной земледелия, столкнулось с парадоксом навозного удобрения. Он в том, что излишние дозы унавоживания не вели к автоматическому повышению урожайности, так как зерновые хлеба при этом быстро идут в рост и при малейшем дожде (и даже и без него) полегают и прорастают, в итоге чего гибнет весь урожай. Это было и с пшеницей, и с рожью, и даже с овсом. Именно это свойство господствовавших тогда сортов зерновых удерживало от унавоживания деградированные черноземы, где сильно развитое скотоводство вполне обеспечивало крестьянское хозяйство удобрением. П.-С. Паллас замечает: "Есть ли бы похотели сию тучную землю унавоживать, то бы хлеб выбежал очень скоро и высоко, после того повалился и погнил бы до созрения". Столь парадоксальная ситуация удерживала в самых хлебородных районах рост урожайности, как правило, на уровне сам-10, сам-15, что для XVIII в. само по себе было "чрезвычайной" урожайностью. От негативных последствий обильного удобрения пашен страдало прежде всего помещичье хозяйство Нечерноземья, которое раньше всего стало использовать формирующийся рынок. А. Олишев с горечью писал о следствиях излишнего удобрения даже в Вологодском уезде: "На удворине от весьма тучной земли рожь, и другие жита, при малом дожде ложится и прорастает". В помещичьих хозяйствах под Петербургом в 90-е годы на обильно удобренных землях "в хорошие лета рожь... валилась". В Каширском у., по наблюдениям А.Т.Болотова, урожаи овса были, как правило, невысокими, но посевы его на навозных землях приводили к тому, что овес во время созревания падал и прорастал. В итоге у помещиков урожаи овса на навозных землях сам-4 и сам-6 были редкостью. И овес сеялся обычно на лучших ненавозных землях с урожайностью всего сам-2, сам-3, то есть большей частью для соломы (для помещичьего скота и навоза).

Пестрота почв —

пестрота урожая

Другим важным моментом в изучении урожайности был контраст между лучшими и худшими землями.

В Костромском у. особенно урожайными были районы Волжского правобережья, где были пространства заливных земель. Поскольку здесь были и отличные пастбища, и сенокосы, то верхний слой глинистых земель, обогащенный речным илом и удобренный навозом, давал отличный по тем временам урожай. В конце XVIII в. здесь сеяли главным образом яровые хлеба, лен и небольшое количество ржи. Урожайность ржи, пшеницы и ячменя была сам-6, овса, ярицы и гороха — сам-5, льна — сам-3 и сам-4. В то же самое время на правобережных и на высоких местах урожайность ржи была сам-3, пшеницы и ячменя — сам-4, овса и ярицы — сам-3, гороха — сам-4, льна — сам-3 и гречи, на самых удобных для нее землях, — сам-2 и сам-3. Как видим, разница в урожае в полтора раза, а по овсу и ярице — еще больше.

А.Т.Болотов пишет, что в Каширском у. Тульской губ. греча на худших ненавозных землях давала урожай сам-3, сам-4, и это считалось "нарочито хорошей" урожайностью. На более плодородных землях ее урожайность повышалась сразу же до сам-5 и даже сам-6.

На Урале, в Пермской губ. в 80-х годах урожайность на отдельных участках лучших новораспашных земель могла в удачный год достигать сам-15, а в обычные годы на старопахотных, хорошо обрабатываемых и удобряемых участках — сам-10. На неудобряемых землях урожайность могла достигать сам-6, а в неурожайные годы сбор зерна снижался до сам-3, сам-4 и ниже. На обширных площадях типично высоким урожаем был сбор зерна сам-5, средним урожаем, что было чаще, — сам-3, а плохим урожаем — сам-2. Эти уровни были характерны для Пермского, Осинского, Оханского, Красноуфимского, Обванского, Екатеринбургского, Алапаевского уездов. В остальных районах урожайность была намного ниже (Долматов, Камышлов, Ирбит, Чердынь и др.)*1*. В Кунгурском уезде наличие глинистых почв делало "неудобство" в хлебопашестве и приводило к "средственной" урожайности. В Верхотурье — плохие почвы, и в результате — "плодородие земли... весьма неизобильное", т.е. урожай хлеба был, по резкой оценке современника, "весьма недостаточен".

К качеству почв неизбежно добавлялись и климатические условия. Так, в Ирбите попытка сеять гречу провалились "по причине в здешних краях холодного воздуха". Больше того, при посредственном урожае озимой ржи яровые всегда давали здесь "малой" (плохой) урожай, "ибо ныне (речь идет о 80-х годах, — Л. М.) каждогодно вызябает". В Шадринском у. часты были неурожаи ржи, что вызвало увеличение посевов ярицы. В Чердыни неурожаи нередки из-за "недоспелости" ввиду морозов. Там же, где рожь поспевала к августу (Пермский, Обванский, Оханский и др. уезды), "жатва начинается в августе, оканчивается [же] по удобности погоды... А по большей частью в половине сентября, для того, что в августе обыкновенно бывают холодные и мокрые погоды, препятствующие снимать хлеб..." В итоге спелый хлеб стоял 2—4 недели и, конечно, терял зерно, уменьшая урожай, хотя практика такого рода была вековой и можно предположить, что земледельцы Урала имели сорта ржи, стойкие к осыпанию.

Это различение по разнообразию почв чрезвычайно важно, ибо нельзя изучать урожайность "вообще". Как уже говорилось, в XVIII в. в производственный оборот в нечерноземной зоне было вовлечено громадное количество земель худшего и посредственного плодородия, которые в более ранние эпохи вообще не могли быть использованы. Поэтому получение на них урожайности, внешне выглядевшей весьма скромно, было большим достижением крестьянской агрикультуры и агротехники. В Галицкой провинции в 60-е гг. на глинистых тяжелых почвах в лучшие годы урожай ржи был сам-3, а для овса — сам-2. И практически та же урожайность была в конце века. Лишь пшеница и горох, посевы которого были незначительны, имели урожайность сам-3 и сам-4. В Костромской губ. наибольшую площадь посевов занимали такие культуры, как рожь, овес и "немало к рукоделию потребной лен". Однако урожайность ржи и овса в Кинешемском, Ветлужском, Нерехтском, Юрьевец-Повольском, Буйском, Кадыйском и Солигаличском уездах была сам-2 и сам-3. Исключением, как уже говорилось, были лишь заливные пойменные земли Костромского у., где урожай ржи и овса был на уровне сам-5, сам-6, и Кологривского у., где рожь имела урожайность сам-3, сам-4. Что касается льна, то в большинстве уездов, в том числе таких, как Кинешемский и Нерехтский, урожайность семени не поднималась выше сам-2 и сам-3 (только в низких местах Костромского у. она поднималась до сам-3, сам-4). Тем не менее лен был важнейшей товарной культурой региона. А хлеб в губернию ввозился В объеме до 120 тыс. четвертей из Нижегородского, Пензенского, Рязанского и Саратовского наместничеств.

В Ярославской губернии наиболее "хлебородными" были лишь три уезда (Мышкинский, Ярославский и Даниловский). Иначе говоря, здесь хватало на год своего хлеба, "для себя и на продажу". В целом же по губернии урожайность большей частью была сам-3 и сам-4, в редкие годы — сам-5. В лучшие сухие годы в Кашинском у. урожай яровой пшеницы был сам-2, сам-3, а гречи также сам-2, сам-3. Во Владимирском уезде в 50-х годах обычная урожайность в "песчаных местах" была по ржи сам-3, а по яровым — сам-2. На менее плодородных землях рожь давала сам-2, а яровые — сам-1. Эти сведения уточняются данными конца 60-х годов. В обычные годы на лучших землях (а их везде в уезде больше половины) урожайность основных зерновых культур была сам-4, сам-5, а на менее плодородных землях (это меньшая часть уезда) — сам-2. Наконец, в лучшие, т.е. урожайные, годы там, "где земля влажнее", урожайность была "в пятеро и более", а на менее плодородных землях урожаи в лучшее время были сам-4.

При общинном

трехполье — ростки

специализации

Третьим весьма существенным аспектом изучения урожайности был выбор лучшей земли для той или иной культуры или лучшей культуры для данной земли. Несмотря на господство натуральной основы крестьянского хозяйства и консервативность трехпольного севооборота, эти явления агрикультуры постепенно пробивают себе дорогу. В Новоторжском у. Тверской губ. лучшая рожь была в селе Стужна, лучшая гречиха — в деревне Маслово, а лучший ячмень — в селе Упревичи, сельце Голубино и деревнях Пожитово и Млевичи. В Оренбургской губ. лучшая пшеница родилась в Сентовой слободе, где урожай ее был сам-6, сам-7, а изредка — и сам-10. Выше уже подробно говорилось о специализации ряда крупных районов на той или иной культуре (псковский и великолукский лен, калужская, орловская, курская конопля, рязанский "моченец" и т.д.). Помимо конопли в Орловской губ. были и другие предпочтения. "Сеется пшеница (озимая, — Л.. М.) во многом количестве", "рожь также составляет немалой прибыток", "сеют... в большом количестве гречиху", а такие культуры, как "просо, ячмень, яровая пшеница, мак, горох — все сии хлеба не составляют знатной торговли".

При общей высокой плодородности земель Воронежской губ. (плохая урожайность здесь была в 80-х гг. XVIII в. лишь в Бирючском, Беловодском, Ливенском уездах) в ряде уездов наибольшие по площади посевы занимали более урожайные культуры. В Воронежском у. сеяли больше ржи и овса (лучший урожай ржи и овса — от сам-10 до сам-15, а средний — сам-5, сам-7). В Задонском у. предпочтение отдавали ржи, овсу и грече (наибольший урожай ржи и овса — сам-10, а гречи — сам-6, средний или "обыкновенный" урожай ржи и овса — сам-7, а гречи — сам-5), правда, и пшеница в лучшие годы давала сам-6, а в средние — сам-5. В Землянском и Бобровском уездах "большей частью сеется рожь, овес, греча и просо" (лучший урожай ржи — сам-12, овса — сам-15, гречи — сам-10, проса — сам-40), а средний урожай — вдвое меньше", хотя урожаи ячменя (сам-8) и пшеницы (сам-10) тоже были высокими. В Нижнедевицком у. большей частью сеяли рожь, овес, гречу (лучший урожай ржи и овса — сам-8, гречи — сам-6, средний ржи и овса — сам-6, а гречи — сам-4, урожайность остальных культур хуже). В Богучарском у. предпочтение отдавали ржи и озимой пшенице (лучшая урожайность ржи — сам-5, пшеницы — сам-4, средняя — вдвое меньше).

Даже в сравнительно малоплодородных уездах Воронежской губ. отдавали предпочтение урожайным, по здешним меркам, культурам. В Бирючском у. — это рожь, овес и греча (наибольшая урожайность — сам-3 и сам-4, а средняя — вдвое хуже), Беловодском и Ливенском — рожь ( в Беловодском у. лучшая урожайность ржи — сам-4, а средняя — сам-3) . А в недород почти всюду урожай был сам-2.

Однако в целом ряде уездов не было жесткого преобладания каких-либо немногих культур. Объяснялось это, пожалуй, сравнительно высокой или одинаковой урожайностью и ржи, и пшеницы, и ячменя, и проса, и овса. Лучший урожай ржи был сам-10, проса и овса — от сам-12 до сам-15, пшеницы, ячменя, а также гречи, гороха, конопли и льна — от сам-3 до сам-7. Средний урожай был вдвое ниже. В Острогожском у. внимание уделялось ржи, пшенице, просу, овсу, ячменю, грече, маку и анису, который тоже сеяли в поле. Рожь давала лучший урожаи от сам-10 до сам-15, средний — сам-6, худший —сам-3. Пшеница, горох и лен — от сам-7 до сам-10 (средний — сам-5, худший — сам-2). Просо и мак: лучший урожай— сам-50, а средний — всего сам-20. В Коротоякском у. рожь, озимая пшеница, овес, ячмень, греча в лучшие годы имели урожай от сам-10 до сам-15, а в средние — вполовину меньше. Яровая пшеница, горох, чечевица, лен в лучшие годы имели урожайность от сам-7 до сам-10 (в средние годы — сам-5, в худшие — сам-2). Просо имело лучшую урожайность сам-50, среднюю — сам-25, худшую — сам-5. Наконец, в Калитвенском у. впереди шли посевы ржи, пшеницы, овса, ячменя, проса, гороха, конопли и льна (лучшая урожайность ржи сам-5, пшеницы — сам-4, ячменя — сам-4, овса — сам-3, проса — сам-10, гречи — сам-3). В худшие годы, т.е. в неурожайные, в Павловском, Калитвенском, Валуйском, Беловодском, Бирючском уездах получали лишь семена. В Острогожском у. в неурожай разные культуры давали урожай от сам-3 (рожь) до сам-1. В Воронежском, Коротоякском уездах низший уровень — сам-2 (лишь просо в Коротояке давало сам-5). В Задонском у. худший урожай (если верить источнику!) ржи и овса — сам-4, а пшеницы, гречи, проса, ячменя и гороха — сам-3. В Землянском и Бобровском уездах примерно та же картина: рожь — сам-3, овес— сам-4, просо — сам-10, ячмень — сам-2, пшеница — сам-2,5 . В Нижнедевицком у. рожь и овес — сам-4, а греча — сам-2. Трудно определить, что было в основе феномена земледелия четырех вышеназванных уездов: сравнительная слабость засух или наличие устойчивых к засухе сортов и особая система приемов агрикультуры. Так или иначе, но это факт, что земледельцы этого края имели устойчивость урожайности основных культур.

В нечерноземной зоне, в Галицкой провинции пшеницу сеяли только на подсеках. В Тверской губернии на подсеках и росчистях главной урожайной культурой была репа. То же самое наблюдалось и для Ингерманландии (Петербургской губ.), где на росчистях и палах наибольшую прибыль приносила так называемая плоская сладкая репа. На росчистях в Костромской губернии репа давала урожай до 60 четвертей с десятины при условии своевременной прополки ее от сорняков.

В Вологодском уезде относительно лучше урожай овса был лишь в 6 волостях, а рожь была лучше около города и в 13 волостях. В Старицком у. Тверской губ. "на лядах" лучшие урожаи давала рожь (до сам-10), а на "моложах" — яровые. В Кашинском у. той же губернии урожаи ржи на росчистях достигали сам-10 в течение первых двух лет. В Вышневолоцком уезде на новых землях урожаи ржи, пшеницы и ячменя достигали сам-8, сам-9 и выше при обычном для уезда нормальном урожае ржи и ячменя сам-4, сам-5, а овса сам-3 и сам-4. Примерно то же самое было и в Новоторжском у., где на росчистях рожь давала в первые два года урожай сам-8, сам-9 при обычном для уезда урожае сам-3 и сам-4 (в редкие урожайные годы он поднимался до сам-5 и сам-6). В Весьегонском у. рожь на росчистях в течение трех лет давала урожай сам-10 и выше при обычном в уезде урожае ржи и ячменя сам-5 и более.

Недороды местами

 Особую проблему в изучении урожайности составляют неурожайные годы и так называемые "недороды". О них меньше всего сведений в источниках. Однако неурожаи играли не только огромную социальную роль, сказываясь на и без того тяжелом положении крестьянства, но нередко влияли на саму агрикультуру.

В XVIII в. неурожайных лет, как уже говорилось, было очень много, но захватывали они, как правило, сравнительно некрупные регионы. Так, в Псковской губ. "в прошедшем 785-м и 786 годы [были] двугодичные повсеместные в наместничестве неурожаи". "Как владельцы (т.е. помещики), так и грацкие жители и поселяне принуждены были покупать хлеб в белорусских и смоленских наместничествах [по] высоким ценам. В хорошие ж слетья взаимно покупают и жители тех губерний". Надо сказать, что неурожайных лет в псковской округе было большинство, так как "в дождливыя и не-настливыя или чрезвычайно жаркие слетья во многих местах и семян не собирают". "В хорошие времена года не более как в четверо" собирают.

Тяжкими всеобщими недородами отмечены для второй половины века 1767, 1778 и 1786—1787 годы. По Переяславль-Залесской провинции 60-х годов современник отмечает: "Урожай всякому хлебу бывает переменной. По большей части года через три, но в прочие два года собирают с нуждою семена". О чрезвычайно частых недородах этих лет в Каширском уезде пишет А.Т. Болотов, касаясь урожайности ржи и овса. Говоря о крестьянском хозяйстве, Болотов замечает: "От ржи получает крестьянин худую прибыль. Ибо в самые лучшие года не приходится и сам-5, а обыкновенно сама друга (сам-2, — Л. М.) и меньше". В 60-е годы на огромных пространствах, главным образом Нечерноземья, сложилась тяжкая метеорологическая ситуация. Примерно с 1763 г. в течение, по крайней мере, пяти лет шли многомесячные дожди. Неурожаи этих лет далеко не самое главное бедствие. О более существенных последствиях такого рода погодных циклов очень точно пишет Василий Приклонский: "Когда же с 1762 года сделались почти всегда дожливая лета..., низкия пашни от долго на них стоявшей воды зачали вымокать, а старая земля выпахиваться..., хлебы стали хуже родится". Интенсивное переувлажнение пашни приводило, таким образом, к самому худшему последствию — вода вымывала даже отнюдь не низко расположенные поля от накопленного годами органического компонента. Поэтому плодородие ухоженных старопахотных земель — основного фонда агрикультуры — стало стремительно падать. Дренаж полей, окаймление их канавами, был земледельцу крепостной России не под силу. К тому же дренаж периметра полей на суглинистых, глинистых, иловатых почвах был бы малоэффективен. "Крестьяне пробавились еще год или два старыми семенами, — пишет В. Приклонский. — Неурожаи не переставали, но еще более умножались. Наконец, хлеба у них не стало. Они принялись за скот, но которой к пущему несчастью неоднократно помирал поветрием, что их и последнего лишило пропитания". Падеж скота, и без того очень частое явление в этой природно-климатической зоне, катастрофически усугубляет трагедию земледельца. К моменту, когда длительный цикл дождливых сезонов стал завершаться, у крестьянина резко уменьшилось количество скота. "Они стали мало содержать скоту. Следовательно, и земля навозу прежнего получать не стала. Выпашка от дурных лошадей и бороньба переменилась и пашня сделалась еще хуже". Налицо резкое падение общего уровня производства. Такие метеорологические циклы, подобные дождливым годам 1762— 1767 гг., время от времени повторявшиеся в XVIII столетии, имели громадные последствия для всей аграрной экономики страны в целом. В частности, именно на 60-е годы в России приходится наиболее стремительный взлет цен на хлеб, зерновые продукты и "съестные припасы". В эти периоды резко повышается тяга крестьян к эксплуатации росчистей, выжженных залежей и т.п., поскольку там был "живой резерв органического компонента почвы, способного дать высокий, хотя и не постоянный урожай.

В этих условиях урожайность зерновых даже сам-2 была итогом упорного и тяжкого труда русского земледельца. В 80-х гг. XVIII в. во Владимирской губернии общая урожайность в Суздальском, Покровском, Переяславском, Юрьев-Польском, Ковровском, Меленковском, Гороховецком, Муромском, Александровском, Шуйском, Вязниковском и Судогодском уездах в урожайные годы была сам-4, сам-5, иногда и больше. А в малоурожайные годы — сам-2 *2*. В Нижегородской губ. урожайность в лучшие и худшие годы колебалась по-разному. В лучшие годы высокую урожайность имел Лукояновский у. (сам-6 и более). В Починковском и Княгининском уездах "в хорошее время" урожайность достигала уровня сам-5, сам-6, в Горбатовском у. — сам-4 и сам-5. В остальных уездах губернии даже в "хорошее время" урожайность была низка (в Нижегородском, Балахнинском, Васильском, Арзамасском, Макарьевском, Ардатовском, Перевозском уездах —сам-3 и сам-4). В Сергачском у. даже в южной черноземной Запьянской округе в хорошее время урожайность была лишь сам-3 . В лесном и песчаном Семеновском у. в хорошее время рожь, греча и лен давали сам-3, а пшеница, овес, ячмень и горох — сам-4.

В неурожайные годы, т.е. в неблагоприятное, "противное", как выражается автор описания, время, лишь в Княгининском и Починковском уездах собирали урожаи сам-2 и сам-3. В Нижегородском, Васильском, Балахнинском, Макарьевском, Горбатовском, Сергачском, Арзамасском, Перевозском, Ардатовском и даже Лукояновском уездах урожай был сам-2 и меньше. В Семеновском у. собирали лишь семена. Во всех этих уездах были годы, когда не собирали и семян. В Ярославской губернии в малоурожайные годы получали "по большей части" сам-2. Так же было и в Костромской губернии.

На севере, в частности в Вологодском у., малоблагоприятные годы давали уровень урожая более высокий. Засецкий сообщает об урожае ржи сам-4, овса — сам-3 (в урожайные рожь дает вдвое больше, а овес лишь на 25—70%).

Засушливые лета бывали и в Нечерноземье, но неизмеримо чаще они были в черноземных и степных районах. Бич засухи обусловил здесь резкие скачки, неравномерность по годам в урожайности, характерные для Тамбовской, Пензенской, Саратовской, Оренбургской, Орловской, Воронежской, Курской губерний, Области Войска Донского и других. В частности, известно, что неурожаи 1744 и 1772 годов в Орловской губ. приводили в ряде районов к массовому голоду (например, в Луганской округе).

Выборочная неурожайность

Немалым злом для земледелия России была  своего  рода   "выборочная  неурожайность", т.е.   недороды  какой-либо  одной  —  двух культур, иногда или озими, или яровых. Эти обстоятельства порождались либо сильными отклонениями в календаре рабочего сельскохозяйственного цикла (поздний сев, поздняя уборка и т.д.), либо стихийными эксцессами природы (весенние поздние заморозки, ранние заморозки осенью, болезни растений, медвяные и мучные росы, ржавчина, мгла, туманы, резкие пики размножения сорных трав, выедание озимых всходов червями и т.п.). На севере, в частности в Шенкурском у. Архангельской губ., посевы весной на низких местах вымокали, "летом от жаров хлеб ссыхается" и "град выбивает". Засухи бывали даже в Холмогорах. Для севера вообще большим злом были ранние заморозки ("калинники"), случающиеся даже в июне. От них страдали посевы ячменя, гороха, овса. Поздняя уборка овса на севере приводила к тому, что он "крошился от стужи". Озимь "будучи долго под снегом весною подопревает, а осенью без снегу на горах (т.е. возвышенных местах, — Л. М.) от морозов вызябает", как это было в том. же Шенкурском уезде. В Калужской провинции нередко крестьяне убирали овес в мороз и в снег. В Каширском уезде часто осенние заморозки заставали гречу в цвету, либо она гибла в наливе — от поздней косьбы. В Воронежской губернии греча, наоборот, гибла на всходах от поздних весенних утренников. В Оренбургской губернии греча, просо и горох иногда гибли на стадии созревания от ранних заморозков, хотя чаще лишь снижалась урожайность. Таким образом, контрасты даже умеренно континентального климата создавали тяжелые условия для жизни русского крестьянства.

Где же было

благополучно, хотя

и не всегда

Урожайность обычных лет, пожалуй, наиболее важный показатель уровня развития земледелия. Конечно, в худородных районах он и не мог быть в массовом масштабе сколько-нибудь высоким. В Петербургской губернии, например, наиболее плодородным был Новоладожский уезд, где грунт земли "глиновистой и пещаной, а в других местах и чернозем. Хлеб по большей частью сеют: рожь, овес, пшеницу, жито, горох. Урожай бывает по примеру; рожь сам-5, а яровые сам-3". В Луге "рожь родится сама четверта, овес — сам-треть, горох, ячмень и греча тож число". В собственно Петербургском у., где "материк земли пещаной, а в некоторых местах болотливый, и на оной сеют по большей части рожь, овес, ячмень, которому против посеву урожай бывает втрое". В Софийском у. "как то примечено, что противу посева рожь втрое и четверо, а овес, ячмень, греча, горох и лен вдвое и трое" бывают. Наконец, в Шлиссельбургском у. "снимают против посеенного втрое, а в четверо весьма редко случается". Следовательно, урожай сам-15 — это просто рекорд.

В некоторых южных, черноземных и степных районах обычная урожайность была весьма высокой. В степной зоне донских степей урожай пшеницы был сам-10, сам-20. Пшеница-арнаутка давала сам-15 и более. Рожь в Слободской Украине и части Воронежской губернии имела обычную урожайность сам-10, сам-12. В Тамбовской губернии обычный благоприятный год давал в Моршанском уезде по основным культурам урожай впятеро, в Усманском — сам-8, в Борисоглебском — не менее сам-8.

Резкими контрастами отличалась урожайность в Пензенской губ. Важнейшая культура ржи давала лучший урожай сам-6 в Пензенском, Инсарском, Чембарском, Мокшанском и Наровчатовском уездах. Урожай вчетверо был в Саранском, Троицком, Краснослободском и Шешкеевском уездах. В самом неплодородном Керенском у. рожь давала лишь сам-3. Урожайность пшеницы в Нижне-Ломовском и Пензенском уездах была наивысшей (впятеро), а в Мокшанском, Инсарском, Краснослободском, Наровчатовском и Чембарском — средней (вчетверо). В Керенске пшеница давала всего втрое.

Колебания урожайности овса, гречи и проса были самыми резкими. Высший уровень (сам-9, сам-10) по овсу имели Пензенский, Инсарский, Чембарский, Наровчатовский и Мокшанский уезды. Урожай впятеро и всемеро был в Шешкеевском, Городищенском и Троицком уездах, а низший урожай (сам-3, сам-4) — в Краснослободеком, Керенском и Саранском уездах. Высший уровень урожайности гречи — восьмикратный и десятикратный — был в Инсарском, Пензенском, Чембарском и Краснослободском уездах, средний уровень (сам-5, сам-6) был в Троицком, Саранском, Наровчатовеком, Мокшанском и Шешкеевском уездах. Минимум в сам-4 давал Нижне-Ломовский уезд. Наконец, наивысшая урожайность проса (сам-20) была в Инсарском, Чембарском и Пензенском уездах. В остальных пяти уездах урожайность проса была намного ниже (сам-6, сам-7, сам-8). Самый малый урожай (вчетверо и впятеро) был в Керенском, Шешкеевском, Троицком и Саранском уездах.

Главный фактор, обусловливающий столь сильные контрасты урожайности в Пензенской губернии, — почвенные условия. Там были и тучные черноземы, и глинистые, иловатые и песчаные почвы, требующие удобрений. Погодные условия создавали двойную разницу урожая по одним и тем же землям. Так, в Краснослободском у., где плодородие земли было "посредственным", в лучшие годы урожайность ржи, овса, пшеницы и полбы была сам-4, а в "средственные", т.е. нормальные годы — сам-3. В лучшие годы греча и просо давали сам-8, а в "средственные" — сам-4. Лучшим годом в Пензенской губ. считалось, конечно, "дождливое и благотворенное хорошее" лето, а не сухое, засушливое.

В Курской губернии в благополучный год в Фатежском у. урожаи были очень высокими (рожь — сам-9, овес — сам-8, ячмень — сам-6, пшеница и просо — сам-5, греча и конопля — сам-4, горох — сам-3, мак — сам-40, и только лен едва давал семена). Столь же обильным был урожай в Льговском уезде. Здесь рожь рождалась восьмикратно, а овес давал урожай еще больше (сам-9); просо рождалось в сам-12, пшеница — вшестеро, греча и горох имели урожайность впятеро. По урожайности двум названным уездам не уступал Старооскольский уезд, где рожь давала урожай восьмикратный, овес — девятикратный, пшеница — вшестеро, просо — сам-12, греча и горох — сам-5, а ячмень и конопля — сам-7. В Щигровском у. урожай ржи и гороха был семикратный, овса — десятикратный, ячменя и конопли — сам-6, пшеницы и гречи — сам-8, проса — сам-20, а мака — сам-40. В самом Курском уезде рожь рождалась всемеро, пшеница — впятеро, у овса, ячменя и гречи урожай был сам-8, у гороха — сам-7, у конопли — сам-6 и, наконец, у мака — сам-40. В Судженском уезде рожь, овес, просо имели урожайность восьмикратную, греча и горох — семикратную, конопля и ячмень — шестикратную, а мак вновь давал урожай в сам-40. В Дмитриевском уезде урожай ржи и гречи составлял всемеро, овса — вдевятеро, ячменя, пшеницы и конопли — впятеро, проса — сам-18, мака — сам-30, а гороха — сам-6. Последний из плодороднейших уездов — Рыльский, где урожай ржи и конопли был восьмикратный, овес давал урожай девятикратный, ячмень — семикратный, пшеница — шестикратный, а просо — двенадцатикратный. Остальные уезды по урожайности главных культур заметно уступали. Это Богатовский, Карочанский, Белгородский, Обоянский уезды. Урожай ржи в них был в пределах сам-5, сам-6, пшеницы — сам-3, сам-5, овса — сам-5, сам-6. В Обояни все яровые выше сам-5 не рождались. В Богатове ячмень даже не сеяли, а просо давало урожай лишь сам-4. Ниже всех в губернии была урожайность в Новооскольском уезде (рожь — сам-4, овес, ячмень, горох — сам-3, греча и просо — сам-2). Во всех уездах губернии лен давал семена лишь в сам-1,5 и сам-2.

Таким образом, Курская губерния была в XVIII в. одним из самых плодородных краев России, где раньше всего стали расставаться с трехпольем.

Оренбургский край не принадлежал к числу наиболее плодородных, так как здесь часты засухи. Но в благополучные годы по отдельным культурам урожай здесь был огромным. Просо урождалось сам-60, мак — сам-100. В обычный год просо давало сам-20. Греча и горох рождались вдесятеро. Однако урожаи ржи были скромными (впятеро, вшестеро и более). А овес, пшеница, полба, ячмень и ярица рождались также пятикратно и шестикратно.

На быстро засоляющихся землях Северного Кавказа (Кизлярский у.) в удачные годы урожай озимой пшеницы и гороха был втрое, проса — вдевятеро, вдесятеро, ячменя, которого сеяли мало, — вдвое. На лучших землях урожай зерновых (яровых) мог быть девятикратный и десятикратный. В землях Моздокского полка, где не было солонцов и земледелие было в благоприятных условиях, особые приемы обработки земли иногда давали очень высокие урожаи (просо — сам-125, горох — сам-35, гречи — сам-30, овес — сам-18, озимая пшеница — сам-16, конопля — сам-15). Однако товарный выход этой продукции был очень невелик.

В более северных районах, например в Рязанской провинции, в "благополучный год" урожай основных зерновых шестикратный, семикратный и более. В Калужской провинции в "обыкновенные годы" урожай ржи впятеро, ячменя — всемеро, овса — вчетверо, конопли — так же. В Каширском уезде ячмень в "посредственные годы" давал урожай сам-5, сам-6, сам-7, горох — сам-6, овес — сам-3, греча — сам-5, яровая пшеница — сам-4, сам-6, озимая пшеница — сам-3.

Суровая статистика массовых данных

Итак, изученный архивный материал по урожайности земель, заселенных русским крестьянством и казачеством, представляет весьма сложную и пеструю картину, отражающую чрезвычайное разнообразие собственно подзолистых, серых лесных почв, деградированных и обыкновенных черноземов.

Специфичность наших основных источников, как упоминалось выше, состоит в том, что составители топографических описаний стремились отразить принципиальную возможность плодородия тех или иных пашенных угодий, причем в наиболее благоприятных условиях. На этом сделан акцент, хотя одновременно указывались и результаты урожайности и неблагоприятных лет, и плодородие худших почв. Но подобный подход к фиксации материала лишает исследователя возможности узнать практический итог великорусского земледелия, ибо лучшие земли и лучшие урожаи терялись в огромной массе земель "посредственных", дающих низкие урожаи в обыкновенное лето.

Лишь в конце XVIII столетия материалы губернаторских отчетов и специальной ведомственной статистики, переведенной в "самы", стали давать реальные итоги по собираемым в губерниях массовым сведениям о реальной урожайности. Этот материал более надежен и систематичен, хотя сохранность его оставляет желать лучшего, так как твердые суждения об уровне производства могут быть основаны как минимум на непрерывных данных за восемь — десять лет.

Урожаи Нечерноземья

В таблице № 1.9 приведены данные по урожайности в "самах" по семи губерниям Нечерноземья за 80-е — 90-е годы XVIII в. Хуже всего представлены материалы по Московской (1782 г. и 1795 г.), Ярославской (1796 г.), Костромской (1788 г.) и Олонецкой (1795 г.) губерниям. Правда, пробелы восполняются изысканиями И.Д. Ковальченко, опубликовавшего по некоторым из этих губерний сведения по общему соотношению посевов и сборов. Таким образом по Олонецкой губ. мы имеем общий итог урожайности в "самах" за 1785 г. — сам-3,5; за 1789 г. — сам-2,7; за 1790 г. — сам-3,2; за 1791 г. — сам-3; за 1792 г. — сам-3,87; за 1793 г. — сам-3,8. По Московской губ. общая урожайность за 1788 г. была сам-2,2; за 1789 г. — сам-2,6; за 1793 г. — сам-2,5. По Костромской губ. у И.Д. Ковальченко есть данные за 1796 г. (сам-2,0). Общий итог довольно однозначен — общая урожайность была крайне низкой (сам-2, иногда сам-3). Лишь в Олонецкой губ. ситуация была лучше, ибо чаще всего урожайность здесь была выше сам-3.

По данным В.И. Крутикова, в период 1784 — 1859 гг. по Туле малоурожайные годы составляли 35%, высокоурожайные — всего 15%, а на годы со средним урожаем в сам-3, сам-4 приходилось 50% всех изученных лет. Выше уже приводилась общая традиционная оценка соотношения неурожайных и урожайных лет 60-х годов XVIII в. по Переяславль-Залесской провинции (из каждых трех лет два года были неурожайны). Таким образом, обе оценки близки, то есть как минимум каждый третий год — неурожайный.

По Тверской губернии сведения более полные (1788, 1789, 1790, 1791 гг.). Есть также сведения и об общей урожайности за 1792 г. (сам-2,3). Следовательно, за пятилетие урожайность основной культуры — ржи — была на уровне сам-2 и сам-2,5. Урожаи овса были немного выше, и неплохо было с ячменем, гречей и горохом. Сведения за 4 года по Новгородской губернии, дополненные общей урожайностью за 1792 г. (сам-2,8), дают лишь один малоурожайный год для ржи. Остальные культуры удерживались в интервале урожая сам-2, сам-3 (кроме гречи). По Калужской губернии сведения самые полные (за 6 лет), могут быть приумножены обобщенными данными еще за три года (1790 г. — сам-3,9; 1791 г. — сам-3,4; 1792 г. — сам-2,8). Из них 1782 год был очень не плохим для озимой ржи (сам-4,2) и ячменя (сам-4,2). 1783 год был удачен для овса (сам-4,7), а 1794 г. — для гречи (сам-7,8). В целом же урожайность удерживалась около уровня сам-3, сам-3,5 или немного ниже. По Рязанской губернии имеющиеся у Н.Л. Рубинштейна данные за 4 года могут быть пополнены сведениями об общей урожайности также за четыре года (1786 г. — сам-2,5; 1787 г. — сам-1,8; 1788 г. — сам-2,5; 1790 г. — сам-3,3). Удачным для ржи здесь был 1783 год (сам-4), и еще более удачен для овса (сам-5,4) был 1782 год. Очень хорошим для ржи (сам-3,9), ячменя (сам-4,8) и гречи (сам-3,5) был 1789 год. В целом же реальность вырисовывается достаточно суровая: постоянные равновесные колебания неурожайных лет (сам-2, сам-2,5) и сравнительно неплохих (сам-3,3; сам-4).

Таким образом, восьмидесятые—девяностые годы для Рязанской губернии были неоднозначны и очень неплохи для Калужской губернии (рожь в течение четырех лет имела урожай от сам-3 до сам-3,4). Последнее подтверждается систематическими обобщениями урожайности за 80-е — 90-е годы XVIII в., собранными по Тульской губернии В.И. Крутиковым. За 1781—1789 гг. рожь имела здесь урожайность сам-2,5, озимая пшеница — сам-2,2, яровая пшеница — сам-2,5; урожайность овса и гречи была сам-2,2. В то же время в 90-х годах положение резко улучшилось. За 1790—1799 гг. урожайность озимой ржи была сам-4,9, пшеницы — сам-3,8, яровой пшеницы — сам-3,1, овса и гречи — сам-3,3. В первые десятилетия XIX в. положение ухудшается, но не кардинально.

Реальные урожаи Черноземья

В таблице № 1.10 собраны систематические данные погубернского  масштаба  по  четырем губерниям   Черноземья   и    Нижегородскому краю, который не был однородным по качеству земель и включал как нечерноземные, так и черноземные районы. По Нижегородской губернии есть данные за трехлетний период (1792—1794 гг.), дополненные сведениями за 1790 г. (сам-4). Как и в Нечерноземье, здесь урожайность (кроме урожайности 1790 г.) очень низка: рожь и овес, как правило, давали урожай на уровне сам-2 и сам-3,2 (лишь овес в 1794 г. был на уровне сам-4,6, что очень неплохо). Ячмень и греча по урожайности имели колебания от сам-1,8 до сам-3, сам-3,5. В южных районах губернии лишь 1793 год дал очень хороший урожай проса (сам-21) на фоне двух очень низких урожаев.

Таблица 1,9. Урожайность в Европейской России (в самах)

Сведения нашей таблицы по Черноземью довольно сильно контрастируют с данными топографических описаний. Обобщение массовых данных сместило показатели урожайности до уровня урожайности самых неблагоприятных лет. Сведения за 4 года по урожайности в Тамбовской губернии существенно дополняются обобщенными данными за 5 лет (1786 г. — сам-2,65; 1787г. — сам-2,2; 1788 г. — сам-3,57; 1790 г. — сам-4,0; 1792 г. — сам-2,3). В итоге за девять лет было три года сильных неурожаев (сам-2,2, сам-2,3), два вполне урожайных (сам-3,9, сам-4,0) и четыре года "средственных" (сам-2,65, сам-3,6). По отдельным культурам есть сведения по неурожайному 1794 году. Из этих данных видно, что и пшеница, и ячмень, и греча, и горох также имели ничтожную урожайность, как и озимые. И это было существенной особенностью черноземных и степных районов, где колебания урожайности синхронны и для озимых, и для яровых (в Нечерноземье соотношение было обратным).

Таблица 1.10. Урожайность в Европейской России (в самах)

По Орловской губернии есть сведения за семь лет (с 1780 по 1797 гг.), дополняемые данными еще за три года (1789 г. — сам-3,4; 1790 г. — сам-4,4; 1791 г. — сам-3,7). Это дает довольно прочную основу для суждений. Основной вывод весьма важен: усреднение массовых данных даже не приближается к уровню хороших урожаев ржи и пшеницы. За исключением неурожая ржи в 1787 г., стабильный уровень урожайности этой культуры тяготеет к сам-4.

Для пшеницы (видимо, яровой) это двадцатилетие менее благоприятно, ибо три года весьма неурожайны, и лишь два года дают урожаи в сам-3,4 и сам-3,6. Овес лишь в 1793 г. дал хороший урожай в среднем сам-4,4. Хорошие стабильные урожаи были у гречи (сам-3,5; сам-4,5). Просо на Орловщине дало замечательный урожай (сам-28) лишь в 1797 г. и хороший — в 1788 г. В целом же уровень земледелия на Орловщине, видимо, не отвечал представлениям о ней как благодатной житнице, но немалую роль в этом играли и факторы социального характера.

По Курской губернии данные нашей таблицы по пяти годам могут быть дополнены сведениями об общей урожайности за три года (1788 г. — сам-5,4; 1789 г. — сам-3,5; 1791 г. — сам-3,9). Из восьми лет три были явно неурожайными (сам-2,6; сам-3,5). Остальные годы были вполне приличными для этих краев (сам-3,9; сам-5,4). Вместе с тем среднегубернская урожайность весьма далека от тех урожаев, которые фигурируют в топографических описаниях (сам-9, сам-8 и т.д.). Для пшеницы 90-е годы были почти все неурожайны. Для овса из пяти лет — два резко неурожайны, а остальные на приемлемом минимуме (сам-3,2; сам-4,5). Ячмень и греча по урожаю были очень слабыми, а просо приличный урожай дало лишь в 1795 г. (сам-14,7). Наконец, самые обстоятельные сведения есть по Воронежской губернии (за 9 лет!). По этому благодатнейшему краю в среднем по губернии мы видим за отдельные годы высочайшие урожаи ржи (1785 г. — сам-7,5; 1790 г. — сам-6; 1791 г. — сам-5,7). Для пшеницы лишь один 1785 год был связан с великолепным урожаем (в среднем по губернии — сам-6,9), но вместе с тем шесть лет были малоурожайны и неурожайны. Овес в Воронежской губ. лишь в 1790 — 1791 гг. дал подряд два великолепных урожая (сам-6, сам-6,4) и один хороший (сам-4,9). Но вместе с тем три года были катастрофическими (1785, 1787, 1789 гг.), а остальные близки к урожайности в сам-3. Ячмень и греча в 1785 г. дали великолепный результат (сам-8,9, сам-9,1), а греча еще дважды приносила на уровне сам-6 и сам-6,5. Однако яровые в целом очень часто приносили мизерные урожаи. И губительную роль здесь играла погода.

Урожаи Поволжья и Урала

В следующей нашей таблице (см. табл. 1.11) отражен уровень земледельческого производства по Пензенской, Симбирской, Саратовской, Пермской и Оренбургской губерниям. Начнем наш разбор с Поволжья. По Пензенской губ. сведения за 1793, 1795 и 1796 годы можно дополнить данными по общей урожайности за 1790 г. (сам-2,96) и 1792 г. (сам-3,75). Таким образом, из пяти лет лишь 1796 г. был урожайным (рожь — сам-5, овес — сам-4,4, греча — сам-6,2, горох — сам-7,3, просо — сам-12,1). Три года были неудачны (сам-2,9, сам-3,1). И лишь два года принесли приличный для этого края урожай (сам-3,75, сам-5). Правда, только рожь давала сам-3, а с овсом, пшеницей, ячменем было плохо (сам-2,5, сам-2 и ниже). В 1793 г. просо тоже прилично уродилось (сам-6,2), да греча дала приемлемый урожай (сам-3,1), По Симбирской губернии Н.Л. Рубинштейном собраны сведения за семь лет. Они могут быть дополнены материалом еще по трем годам (1790 г. — сам-2,99; 1791 г. — сам-2,7; 1792 г. — сам-2,45). Из них следует, что рожь была неурожайна в течение трех лет (сам-1,5, сам-1,9). В остальные годы ее урожай был в пределах сам-2,6 и сам-3. Пшеница ни разу не принесла приличного по меркам России прибытка, и два года на делянках пшеницы едва собирали семена. В те же два года (1789 г. и 1795 г.) катастрофа была и с овсом, так как не собирали даже на семена, да и в остальные годы урожай был около сам-2. Ячмень лишь в 1793 г. имел хороший урожай (сам-4,5). В 1789 г. и 1795 г. не собрали и ячменные семена. Та же беда была и с гречей. По остальным культурам та же безрадостная ситуация. Если обобщить сведения за все 10 лет, беря за основу урожайность ржи и овса, то средняя урожайность составит всего сам-2,08.

По Саратовской губернии есть сведения по пяти годам. В отличие от Симбирска, в 1787 г. в Саратовской губернии был урожай (рожь — сам-5, пшеница — сам-5, ячмень — сам-6,9, греча — сам-8,9, просо — сам-8,1, полба — сам-7). 1794 г. был в Саратове, как и в Симбирске, неурожайным. Кроме того, неурожай озимой ржи был и в 1792 г. Яровые в Саратовской губ. в большинстве случаев давали приличные и неплохие урожаи. А овес из пяти лет четыре года имел урожай сам-5 и сам-6.

Таблица 1.11. Урожайность в Европейской России

Наконец, об урожайности Уральского края. В Пермской губернии из трех лет, по которым есть систематические обобщенные данные, два года был неплохой урожай (рожь — около сам-4, овес — около сам-3 и сам-4,5; ячмень — сам-3, сам-4). А в Оренбургском крае за шесть лет, по которым есть сведения, два года были неурожайные, да и остальные немногим лучше. Крестьянство и казачество этого края, видимо, в эти годы едва держалось, если полагать, что годы, по которым нет данных (1780—1784, 1790—1793, 1796—1800), были гораздо более удачными.

Подводя общий итог, необходимо подчеркнуть, что если данные топографических описаний донесли до нас сведения о неустанных стараниях великорусского пахаря повысить урожайность своих полей, и частично им это удавалось, и удавалось неплохо (особенно когда благоволила природа), то сводные данные статистики урожайности за 80—90-е годы XVIII в. безжалостно обнажают основную тенденцию — более или менее постоянный низкий уровень урожайности, статистической модой которого был уровень сам-3 и даже сам-2.

1).  В Ирбите яровые каждый год "вызябали", Камышлове урожай был сам-3. И это — удача, так как тогда совсем "нет прибыли".

2).  В Киржачском у. "урожай онаго бывает вдвое", зато отмечен чрезвычайно хороший лен.

Очерк шестой. "СЕМЬ ПОТОВ" ВЕЛИКОРУССКОГО КРЕСТЬЯНИНА

(КАКИМ ТРУДОМ ДОБЫВАЛИ ХЛЕБ)

Очень сложно сколько-нибудь определенно ответить на вопрос: много ли труда и времени тратил русский земледелец в XVIII в. (не говоря уже о более ранних временах!) на хлебопашество. Ведь дворянство, помещики в основной своей массе в данный период не интересовались этим настолько, чтобы фиксировать какие-либо сведения на этот счет в своем делопроизводстве (а, так сказать, "крестьянского делопроизводства" не было вовсе). Правда, исключения все же были.

В конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. правительство проводило подготовительные работы к очередной, на этот раз самой кардинальной, реформе монастырского землевладения. Они закончились, как известно, секуляризацией монастырских земель при Екатерине II, то есть изъятием у основной массы монастырей земель, селений, крестьян и передачей их в руки государства. Так образовалось сословие "экономических" крестьян, насчитывавшее во II половине XVIII в. свыше 2 млн душ мужского пола.

В ходе подготовительных работ специальные офицерские чиновные комиссии описывали монастырские владения, составляли подробные описания их экономики. В ходе этих описаний фиксировались и натуральные повинности крестьян в пользу монастырей, с тем, чтобы потом более обоснованно назначить платежи уже в пользу государства. В частности, офицеры учитывали затраты труда на монастырской барщине, и особенно на земледельческих работах. Этот уникальный материал и есть единственное, что может использовать историк для оценки трудоемкости сельскохозяйственных работ той поры.

Конечно, барщина является классическим примером принудительного труда, то есть труда с низкой производительностью. В своем хозяйстве крестьянин работал более старательно, более быстро и т.п. Однако думать, что разница была весьма существенной, вряд ли правильно. Во-первых, крестьянин стремился быстрее сделать господскую работу, чтобы успеть вовремя управиться и со своим хозяйством. Во-вторых, за ним на барщине смотрели специальные распорядители-приказчики и т.п. В этих условиях явная недобросовестная работа вряд ли была реальностью.

Вместе с тем нужно подчеркнуть, что посевные площади тех или иных монастырей не были сколько-нибудь значительными. Как правило, это были небольшие запашки, призванные удовлетворить потребности самого монастыря. В конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. монастыри, по которым у нас есть материалы источников, не занимались товарным производством хлеба и не расширяли посевные площади во имя получения прибыли.

Однако, имея большой резерв крепостной рабочей силы, монастыри обладали полной возможностью обрабатывать свои, как правило, небольшие поля, соблюдая традиционные агротехнические требования. Поэтому землю обрабатывали весьма тщательно, с максимальным соблюдением норм и правил.

В свое время Н.И. Павленко, изучая монастырские инструкции, пришел к выводу об архаичности способов хозяйствования в монастырях. Главный его аргумент — отсутствие в инструкциях подробных агротехнических предписаний. Однако отсутствие таковых в инструкции еще не является аргументом в пользу отсутствия их по существу. Против мнения Н.И. Павленко свидетельствует и его собственное наблюдение о существовании в монастырских вотчинах "повсеместного и жестокого контроля... на монастырском поле, скотном дворе, конюшне и гумне". Конечно, принудительный характер работ препятствовал реализации строго рациональных затрат труда на той или иной пахотной площади. Видимо, монастырские власти часто направляли на барщину большее количество людей, чем это было необходимо. В этом случае используемые нами документы могут отразить в какой-то мере и излишнюю насыщенность рабочей силой. А реально за ней мог скрываться неполный рабочий день. Уловить это трудно, хотя и возможно. Поэтому при обработке историком материалов "офицерских описей" следует подвергать их критике и корректировке, чтобы четче уяснить уровень наиболее типичных затрат труда в самом крестьянском хозяйстве.

Итак, перейдем к цифрам. Хотя они и скучноваты, но за ними скрывается реальный труд русского крестьянина, его пот и кровь.

Какова почва —

такова и пахота

Начнем с оценки трудоемкости самого главного вида хлебопашенных работ — вспашки, боронования, сева и заделки семян.

Решающий фактор здесь — механические свойства почвы. "Супеси", то есть почвы с большой примесью песка, были наиболее мягкими для вспашки и бороньбы и требовали меньше сил и времени, чем тяжелые "иловатые", плотные, часто крепко ссыхающиеся грунты. Самыми тяжелыми были "суглинки" и глинистые почвы.

Из-за разнообразия почв в зоне Нечерноземья затраты труда были очень разными. Они могли значительно варьировать даже в пределах одного уезда, и иногда даже одной волости. Возьмем Подмосковье. В селе Рахманцеве на вспашку, боронование и сев шло 10 человеке- и коне-дней в среднем на одну десятину пашни в двух полях — яровом и озимом, в дер. Филимонове — 15 чел.- и коне-дней, в селе Кесове — 22 чел.- и коне-дня, а в подмосковных селах Былове и Звягине — 30—31 чел,- и коне-дней. Как видим, разница между ними очень большая.

В Дмитровском у. в сельце Поромонове затраты на вспашку, боронование и сев достигали всего 5,3 чел.- и коне-дня, а в селах Турбичеве и Бебякове — от 17,7 до 18,3 чел,- и коне-дней. На юг от Москвы, в Оболенском у. в деревнях Муровицы, Кудрявцево, Башмаково, Дворец, Бабинка и Леонове снова затраты довольны низкие — от 8 до 12 чел.- и коне-дней на десятину.

Суглинки

Подмосковья

На запад от Москвы, где в целом преобладали глинистые, очень тяжелые для пашни почвы (в Клинском, Волоколамском, Можайском уездах), общий уровень затрат труда намного выше, чем на легких почвах. Иногда эти цифры столь велики, что кажутся, на первый взгляд, нереальными. Но, поскольку в целом сведения документов довольно четко согласуются с известными нам характеристиками почв, цифры эти правдивы. Так, в клинском селе Петровском на десятину пашни шло 16 чел.- и коне-дней; в Бреневской вотчине, охватывавшей целую группу селений, — 20 чел,- и коне-дней, а в старинных волоколамских селах Отчищево и Буйгород от 25,4 до 27 чел.- и коне-дней. В можайском селе Мышкино трудоемкость обработки почвы достигала огромных размеров (32 чел,- и коне-дня на десятину пашни в двух полях), а в рузском селе Новом даже 40 чел.- и коне-дней. Конечно, простой крестьянин вряд ли мог всегда так тщательно (а указанный уровень затрат несомненно связан с многократностью и пахоты, и боронования!) обрабатывать землю, как монастырь или помещик. Затраты его чаще были ниже последних. Однако на тяжелых грунтах и его затраты были близки к этому уровню.

Суглинки Твери

Что же касается господских пашен, то на глинистых почвах они могли быть еще выше(!). Так, в Тверской губ. в Бежецком у., в огромной Присецкой вотчине Троице-Сергиева монастыря на трех разных участках монастырской пашни затраты достигали соответственно 35,8 чел,- и коне-дней, 38,8 чел.- и коне-дней и 43,4 чел.- и коне-дней.

В Кашинском у. в ряде мест, где преобладали иловато-песчаные, сравнительно легкие грунты, трудоемкость работ по сравнению с тверскими, можайскими и т.п. сильно снижались. В Негодяевской вотчине на вспашку, бороньбу и сев с заделкой шло всего 10,3 чел,- и 9 коне-дней, в селе Городище тратилось еще меньше — 7 чел,- и коне-дней, в селах Константиновка, Крутец и Красное на эти операции шло соответственно 7,4 чел.- и коне-дня, 9,6 чел,- и коне-дня и 12,6 чел.- и коне-дня. Правда, в том же Кашинском у. на тяжелых почвах нормы затрат неизменно высоки или очень высоки. Например, в подмонастырной Слободе Троице-Рябова монастыря — 17,2 чел.- и коне-дней, в Белеутовскон вотчине — 39,8 чел.-дней при 37,8 коне-днях, в Воскресенской вотчине — 30,5 чел.-дней при 27,1 коне-днях.

В Старицком у. в селах Льгове и Глебове трудоемкость пашенных работ была тоже сравнительно велика. В первом селе на десятину шло 22,8 чел.- и коне-дней, и во втором — 28,8 чел.- и коне-дней. А на супесях и песчано-иловатых почвах ряда районов Угличского у. в частности в селе Прилуки с 21 деревней, трудоемкость работ в расчете на десятину снова чрезвычайно мала — 8,6 чел.- и коне-дней.

В Костромском крае, как уже говорилось, почвы также были разными. В поймах рек Волги, Костромы и других преобладали плотные иловатые почвы, а на "горных" местах почва была легче. В Костромском у. в селах Малое Яковлевское и Грудево затраты труда и конной тяги достигают 24— 25,6 чел.- и коне-дней на десятину. В то же время в ряде других селений (например, селах Ильинском, Карабановке, Исаковском, Костеневе, Ширяеве, Медведкове, в сельце Нефедове, деревне Филипцове) трудоемкость колебалась в пределах от 5 до 10,6 чел.- и коне-дней.

Ополья Владимира и Суздаля

В районе опольев Владимирской губ. почвы, как уже упоминалось, были в основном легкие.

Соответственно этому и "офицерские описи" дают нам в целом сведения, свидетельствующие о преобладании сравнительно невысокой трудоемкости полевых работ. В юрьев-польских селениях (деревни Товарково, Тлятки-на-Колодезях, Тимошкино, сельцо Кузминское) затраты были в пределах от 12 до 17 чел.- и коне-дней. В ряде суздальских сел они еще ниже: в селе Фомиха — 3,4 чел.-дня при 6,8 коне-днях (то есть здесь пахали и боронили даже на легких землях на двух лошадях). При переводе на одноконные дни получается примерно 5,1 чел.- и коне-дней. В суздальском селе Обакомлево затраты были 3,7 чел.-дня при 7,5 коне-днях (в одноконных — 5,6 чел.- и коне-дней). В древнейших владениях Троице-Сергиева монастыря селах Мордош и Омуцкое тратилось на обработку почвы и сев с заделкой соответственно 13,2 чел.-дней при 14,4 коне-днях и 10,2 чел.-дней при 20,4 коне-днях (в одноконных — 15,3 чел.- и коне-дней). В муромских селах Дуброва, Новки, Талызино уровень затрат труда и конной тяги достигали 16,2—17,1 чел.- и коне-дней, а в переяславском селе Сокольничево и деревне Криушино — уже 17,3—19,3 чел.-дней при 26—38,6 коне-днях (в одноконных днях это составляет 22,8—28,9 чел,- и коне-дней).

Таковы основные сведения по Нечерноземному центру России.

Что лучше:

соха или косуля?

Что кроется за этими сухими цифрами? Ответим сразу — огромный напряженный труд.

Если пахать сохой прямоугольный участок пашни, геометрически равный по площади одной десятине (80 саж. х 30 саж.), то, учитывая ширину захвата земли сошниками и отвалом (полицей) сохи, равную примерно 20 см, мы придем к выводу, что для того, чтобы вспахать этот участок, крестьянину нужно прошагать приблизительно 53 км (48 верст). И не просто прошагать по вздыбленной земле, а одновременно управлять, удерживая в руках трудовой инструмент. Если же лошадь слабосильна, капризна или неопытна, то нужно и помогать ей, и понукать ее, подхлестывать и т.п. При этом еще необходимо было время на ремонт постоянно рвущихся, трущихся друг о друга деталей сохи, время на отдых и т.п. Если же соха захватывала (как это часто бывало) 17,5 см, то маршрут увеличивался примерно до 63 км (57,6 версты). Однако даже 24 версты для крестьянской лошади были непосильной нагрузкой. При этом лошадь могла брать глубину вспашки не более двух вершков (ок. 9 см).

В дмитровском селе Турбичеве на однократную пахоту сохой шло 4,5 чел,- и коне-дня в среднем на десятину в двух полях. В кашинской подмонастырной слободке Троице-Рябова монастыря на ту же работу шло 4,3 чел.- и коне-дня. В другом же кашинском селе — Воскресенском — затраты были намного больше — 6,8 чел.- и коне-дней на десятину. Во всех этих случаях почва была отнюдь не самой легкой, и крестьянин вышагивал за сохою в день всего лишь по 8—12 км.

На легких почвах в суздальском селе Хрепелеве на однократную вспашку сохой одной десятины пашни шло 2,3 чел.- и коне-дня. То есть на "супеси" или песке крестьянин мог "отмахать" по пашне в день около 18—19 км. Вряд ли эта работа на песчаных почвах была более легкой. Скорее наоборот. Но максимальным напряжением сил здесь можно было экономить время, а это делало возможным посев в лучшие сроки. Вспашка косулей обычно шла на тяжелых почвах, но в суздальских селах (о которых у нас есть наиболее точные сведения) косулей пахали и на "супесях". В селе Обакомлеве была "земля черная с песком", и при однократной вспашке косулей с двумя лошадьми требовалось всего лишь 1,3 чел.-дня при 2,5 коне-днях (в одноконных это составит 1,9 чел.- и коне-дней). В другом суздальском селе — Фомиха — "земля иловатая с песком", и затраты труда еще меньше — 1,2 чел.-дня при 2,3 коне-днях или 1,8 чел.- и коне-дней в одноконных днях (здесь также пахали косулей, запряженной двумя лошадьми).

Надо учесть, что при вспашке косулей захват земли примерно в полтора раза шире, чем у сохи. Поэтому маршрут вспашки участка размером в десятину сокращается до расстояния приблизительно в 30—35 км. Правда, крестьянин управляет здесь уже двумя лошадьми, что сложнее, и иногда требуется помощник. Да и сама косуля весила 2 пуда. Однако тяга двух лошадей повышает скорость пахоты, и в итоге крестьянин пашет десятину на легкой почве, как мы видели, скорее, чем сохой (затраты на десятину 1,2—1,3 чел.-дня при 2,3—2,5 коне-днях). Преимущество в экономии времени здесь совершенно очевидно, хотя и это была тяжелейшая работа.

Как уже говорилось, косули гораздо чаще употреблялись на тяжелых почвах, при подъеме целины или залежи (т.е. драли дерн или так называемую "дебру"). На самых тугих, "отягтительных" грунтах косули употреблялись лишь после плуга на второй и третьей вспашках. Поэтому практически затраты труда и конной тяги и на косуле были большей частью очень велики. В Юрьев-Польском у. в сельце Куэминском Спасо-Симонова монастыря однократная обработка ярового поля требовала 8 чел.- и коне-дней, то есть в 6—7 раз больше, чем на легких землях. В ряде других селений (в деревнях Товаркове, Глятки-на-Колодезях, Тимошине) примерно 5,8 чел.- и коне-дней на десятину. В труднейшем "единоборстве" с землей крестьянин, управляя двухпудовой косулей и двумя лошадьми, в рабочий день проделывал здесь путь по пашне не более чем в 4—6 км. И все это только для того, чтобы лишь один раз вспахать землю! А ведь мы видели, что озимые поля по всей России, как правило, не просто вспахивали, а "двоили", а иногда и "троили", то есть пахали два и три раза. Под важнейшие яровые культуры (кроме овса) почти всюду пашню также "двоили" и даже "троили". В ряде местностей "двоили", а подчас и "троили" под все без исключения яровые культуры.

Следовательно, тяжесть работ, затраты труда фактически возрастали многократно. Это значит, что при двукратной обработке пашни сохой путь пахаря удлиняется с 53 км примерно до 106 км, при трехкратной — до 159 км, а четырехкратной — до 212 км.

Правда, нагрузка при второй, третьей и т.д. вспашке уменьшается и скорость возрастает (при второй тратится 75%, а при третьей — 50% первоначального времени), но в целом затраты остаются очень большими. Это была тяжелейшая работа. Тяжесть ее становится непосильной и для человека, и для рабочего скота при необычайной краткости сельскохозяйственного сезона в России. Русский крестьянин почти никогда не пахал зябь, так как октябрь был уже преддверием зимы, земля раскисала или, наоборот, твердела от заморозков и т.д. По этой же причине особых климатических условий он не мог пахать под яровые ни в феврале, ни в марте, как это могло быть в Англии, и даже в апреле, как пахали в Польше. "Троение" пашни при одной лошади было в условиях России максимумом возможностей физических усилий крестьянина. Подобная интенсификация возделывания почвы практически достигала здесь своего предела и применялась лишь в силу крайней необходимости. Причем, как мы видели, "троили" землю не только под прихотливые культуры, но иногда и под рожь. Так, описывая село Алабузино с 33 деревнями Бежецкого у. Тверской губернии, офицер-ревизор скупо и лаконично отметил весьма трагическую ситуацию: "поселение они имеют на весьма тяжелой к пахоте и скородьбе земле и требует та земля и пахоты, и скородьбы, и удобрения довольным навозом, которую завсегда пашнею (курсив мой,— Л. М.) они одобряют к севу неточию дважды (т.е. не только дважды, — Л. М.), но и трижды. А ежели когда пашнею и навозом не удобрят, то многие и хлеб, за недостатком, покупают". Иначе говоря, при малых дозах навоза малейшее ослабление интенсивности обработки земли сразу же ведет к резкому падению урожайности и нехватке хлеба.

Пахота плугом

Такое орудие, как двухколесный плут, запряженный двумя лошадьми, применялось, как мы уже говорили, только лишь на "тугих", "отяготительных" иловатых и глинистых почвах. Иначе говоря, использование его диктовалось отнюдь не стремлением к повышению плодородия (хотя изредко встречалась и эта мотивировка), а суровой необходимостью — иначе землю просто не вспахать, — да и дорог был плуг, и необходимая для него тяга не под силу каждому.

Конечно, при захвате плугом, чуть более широком, чем у косули, пахарь вышагивал приблизительно тот же путь, что и с косулей, но трата труда и времени все равно оставалась очень высокой из-за крепости грунта. А если глинистый или иловатый с глиною грунт пахали с опозданием и земля усохла, то, по свидетельству И. Чупрова, такую землю не всегда одолевали плугом даже с упряжью трех лошадей. И. Чупров сравнивает такую землю с железом: засыхая, она "садилась крицею", т.е. становилась столь же твердой, как выплавленный из руды полуфабрикат железа. Разумеется, на это шло огромное время и силы. Кроме того, и работников на плуг требовалось вдвое больше, а тяжелый малороссийский плуг часто требовал даже трех работников (правда, двое из них бывали, как правило, подростками).

Приведем ряд конкретных примеров затраты труда при вспашке плугом, В дер. Борисовской Переяславль-Залесского у. была "земля иловатая з глиною", т.е. почва не из легких, и десятину здесь однократно вспахивали плугом с двумя лошадьми за 4 чел.-дня при 8 коне-днях (или за 6 одноконных чел.-дней). В селе же Веселою на это шло 6,7 чел.-дней при 13,4 коне-днях (или 10 чел.- и коне-дней). В селе Соломидине затраты еще выше — 7,4 чел.-дня при 14,8 коне-днях (или 11,1 одноконных человеко-дней). В другом районе, в Тверской губ., в соловецкой вотчине — селе Пузырево Бежецкого у. на глинистой почве "в работе пашни по тугости оных оной отягтительных" (т.е. очень тяжелой) вся обработка земли (двойная перепашка, боронование и сев) требовала 25 человеко-дней при 50 коне-днях. Выделив из этой суммы затраты труда только на однократную вспашку, получим не менее 8 чел.-дней при 16 коне-днях или 12 одноконных чел.-дней.

Естественно, что двойная перепашка требовала и труда вдвое больше и т.д.

Легка борона, да

боронить тяжело

Конечно, пользуясь информацией нашего источника, очень трудно установить чистые трудозатраты на боронование, так как не исключено, что под первой или второй "бороньбой" офицеры-наблюдатели, создававшие описи монастырских имений, имели в виду всего лишь первый этап боронования или второй этап боронования и т.п., не оговаривая, сколько же раз "скородили" землю при каждом бороновании. Таким образом, далеко не всегда "первая бороньба" — это однократное боронование. Не случайно, хотя скорость боронования выше скорости пахоты, по сведениям "офицерских описей", на боронование выделялось столько же времени, сколько на пахоту. Следовательно, каждый этап боронования может состоять из многократного боронования. Например, в кашинском селе Белеутове при первой вспашке и бороновании расходуется 15,4 чел.- и коне-дней на десятину. При вторичной вспашке и бороньбе затраты труда такие же. При условии равных долей времени на пахоту и боронование на первое боронование шло примерно 7—8 чел.- и коне-дней. На второй этап бороньбы шло столько же. В то же время мы знаем, что на заделку семян боронованием тратили всего 2 чел.- и коне-дня на десятину. Иначе говоря, если допустить, что семена заделывали лишь однократным боронованием, то на первом этапе боронования (после первой вспашки поля) фактически боронили минимум 3—4 раза. Точно так же поступали и на втором этапе боронования. Таким образом, под "первым" и "вторым" боронованием фактически подразумевается многократная обработка поля под бороной.

Естественно, что кратность боронования также главным образом зависела от механических свойств почв. Но немаловажным фактором было также и стремление сделать землю мягче, т, е. тщательнее обработать. В упомянутой Белеутовской вотчине многократность боронования была связана как раз с тщательностью обработки, так как "грунт земли здесь был "в прибрежных деревнях песчаной, а в прочих — иловатой с песком", иными словами, почвы были легкими. Другое дело, в клинском селе Боршеве с деревнями. Здесь почвы преобладали иловатые, "тугие" для пашни. На боронования и сев здесь в общей сложности тратилось 26,6 чел.-дней и столько же коне-дней, и только на одно боронование шло примерно около 20 чел,- и коне-дней. Затраты труда огромны.

Иногда помещики "проще" решали проблему умягчения пашни. На поле посылались бабы и дети с колотушками, и они разбивали комья земли. Но в подавляющем большинстве случаев комья оставались не мельче 4,5 см в диаметре.

Напомним, что на полях России в XVIII в., как правило, боронили исключительно деревянными боронами, которые были слишком легки и непрочны (то и дело вываливались или ломались зубья). Железные наконечники зубьев были в это время большой редкостью и применялись в заметных масштабах лишь на Урале, в Пермской губернии. Дополнительное утяжеление борон землей или пнями — широко распространенная практика от архангельского севера до степей Предкавказья. Но утяжеление бороны резко осложняло, замедляло работу. Если же боронили подростки, то утяжеление борон могло быть и нереальной затеей. Для крестьянина оставался лишь один путь: многократное боронование. Отсюда и огромные затраты труда и времени.

Где кучка навозу —

там и кучка хлеба

Вспашка, боронование и сев — важнейший по трудоемкости, но не единственный цикл земледельческих работ. Были еще жатва, возка снопов, скирдование и обмолот. В Нечерноземье была еще и вывозка из скотных дворов на поля навоза и разбрасывание его по полю.

Последнее оценить с точки зрения затрат труда очень сложно. Ведь данные "офицерских описей" сообщают сведения о затратах труда только на барских (монастырских) полях. Если в таких операциях, как вспашка, боронование и сев отличия затрат труда на барщине и на крестьянском поле в целом выявить можно, то на примере вывозки навоза сделать это гораздо сложнее. И прежде всего потому, что монастырские поля удобряли тщательнее и больше, чем крестьянские. Причем удобряли независимо от того, далеко или близко поле от скотного двора. А ведь крестьяне удобряли поля навозом "по возможности", т.е. только при наличии самого удобрения, да и, как правило, только одворишные , т. е, ближние, поля.

И все же попытаемся прояснить картину.

Сведения "офицерских описей" прежде всего поражают разнообразием данных о затратах труда по возке и разбросу навоза. В Подмосковье, например, в селе Былове расход на десятину в двух полях равен 5,4 чел.-дней и столько же коне-дней, а в сельце Коробове того же владельца — всего одному чел,- и коне-дню. В деревне Никольской, например, этот расход труда и времени равен 0,9 чел.- и коне-дня, а селе Еремееве — целых 12 чел.- и коне-дней. В Клин-ском у. в дер. Бренево он равен 2,5 чел.- и коне-дням, а в селе Петровском — уже 4 чел.-дням при 2-х коне-днях. В том же уезде в Зеленцынском погосте расход времени и труда на вывозку навоза достигает невероятно высокой цифры — 18 чел.-дней при 14 коне-днях. Разница эта может объясняться и различной степенью унавоживания, и неодинаковой удаленностью полей. В дер. Жабино Ярославского у. затраты по вывозке навоза достигают примерно того же уровня, что и в Зеленцынском погосте (15,6 чел.- и коне-дней на десятину), но известно при этом, что удобрение везли за 4 версты!

Итог многочисленным, хотя и выборочным наблюдениям по трудоемкости этого вида крестьянских работ на господских полях примерно следующий. По Подмосковью среднеарифметическая по 21 имению дает нам затраты в 5,1 чел.-дня при 4,7 коне-днях. Севернее Москвы (главным образом Кашинский у., где учтено всего 35 имений) затраты выше — примерно 6,6 чел.-дней при 6,6 коне-днях. В районе будущей Владимирской губ. (наблюдения по 24 имениям) затраты гораздо ниже — всего 3,4 чел.-дня при 3,2 коне-днях.

Много это или мало для нормального воспроизводства в XVIII в.?

Чьи же поля хорошо

удобрялись?

Для того чтобы заставить наши данные "заговорить" и дать нам реальное представление о степени удобренности земель при названных затратах труда и конной тяги, привлечем ряд данных от середины XIX в. Для этого времени средней для России нормой удобрения считалось внесение 1200 пудов навоза на десятину пара в нечерноземном регионе. В современной литературе эта норма повышена до 1800 пудов (т.е. 30 т на га). Если взять за ориентир среднюю от этих цифр величину, то это составит примерно 1500 пудов на десятину. Грузоподъемность крестьянской телеги с учетом того, что кубометр полупрелого навоза весит около 7 ц, а на телегу (а в XVIII в. это двуколки, а иногда и колышки) более половины кубометра не поместится, будет составлять около 20 пудов. Следовательно, на десятину необходимо вывезти около 80 телег навоза. Возьмем среднюю дальность от поля в 1 версту, так как чаще всего монастырские поля были ближайшими к скотному двору, конюшням и т.п. Затраты труда на такую работу находим в подготовительных материалах (так называемых "урочных положениях") реформы 1861 г., освободившей, как известно, помещичьих крестьян от крепостной зависимости. Поскольку по этой реформе крестьяне выкупали землю (и повинности!) у помещиков, то в ходе подготовки реформы были исследованы сами повинности, т.е. затраты труда и времени на барщинных работах крестьян в середине XVIII в. Данные эти очень подробны. В частности, по "урочным положениям" Костромской, Владимирской, Нижегородской и Смоленской губерний в рабочий день (т.е. за 12 часов непрерывной работы) одному работнику можно было перевезти при средней дальности пути — 12 возов навоза". Современники скептически относились к таким расчетам норм дневных затрат труда, считая их годными лишь для людей богатырской силы. Поэтому мы вправе снизить этот ориентир в затратах для XIX в. до 8 возов в день (к тому же именно этот показатель есть и в поправках начальника Могилевской губернии Беклемишева к Могилевскому "Урочному положению"). Учитывая, что в середине XVIII в. интенсивность работ была ниже, примем за среднюю величину нормы затрат труда на возке навоза — 10 возов в день". В итоге 1500 пудов навоза можно перевезти за 8 рабочих дней, и, таким образом, норма внесения удобрения на десятину пашни будет равна 8 чел.- и коне-дням.

Следовательно, мы видим, что затраты труда и конной силы на вывозке навоза на господском поле в Подмосковье и в более северных районах были чуть выше нормальных (5,1—6,6 чел.-дней при 4,7—6,5 коне-днях). А в районе Владимирской губ. — даже меньше нормы, т. е, примерно 70% этой нормы (3,4 чел.-дня при 3,2 коне-днях).

Для барского (монастырского) поля эта ситуация далека от идеала, т.е. норма являлась здесь практически лишь минимумом. Помещичьи инструкции требуют гораздо больших доз для удобрения. Так, в известной инструкции Анд. Шестакова для дворцового села Бобрики (1763 г.) предписывалось на ржаное поле (под рожь) вывозить по 400 возов навоза на десятину, а в подмосковном дворцовом селе Софьине вывозилось до 450 возов на десятину (т.е. по 20 чел.- и коне-дней и больше на десятину). И действительно, в ряде монастырских сел почти столько и вывозили. В ярославском селе Мельнитном — 15,3 чел.- и коне-дня на десятину. В Присецкой вотчине Бежецкого у. — 13,4 чел.- и коне-дня и т.д. Но так бывало очень редко, ибо такие дозы удобрения могли быть обеспечены не столько за счет монастырского (господского) скота, сколько еще и за счет крестьянского. Идти на это в XVIII в. еще не часто решались.

А сколько же навоза мог завозить на поле крестьянин? Сразу же ответим: намного ниже нормы. Ведь вывоз 1200 пудов на десятину требовал в расчете на паровое поле наличия 6 голов крупного рогатого скота. А в Нечерноземье по расчету лишь средний крестьянин имел от силы 4 головы в пересчете на крупный скот, и норма навоза была в полтора раза ниже. Очень редко кто на практике один раз в шесть лет удобрял пашню. Даже в монастырских хозяйствах примерно в 60% случаев удобряли пашню один раз в 6 лет, а в 30% случаев — один раз в 12 лет. А. Болотов для Тульской губернии отмечал, что у крестьян каждое из трех полей удобрялось один раз в 9—12 лет. Терпеливое русское крестьянство ценило даже такой уровень удабривания земли (согласно пословице, "добрая земля назем раз путем примет — да девять лет помнит"). Таким образом, сейчас отметим главное: в общей сумме затрат труда и времени на полевых работах вывозка и разброс навоза занимали у крестьян в общей сумме незначительную часть: в среднем от 2 до 3 чел.- и коне-дней на десятину в двух полях.

Бабья страда — жатва

Касаясь затрат труда и времени на жатвенных работах, следует подчеркнуть преимущественное участие в этих работах женщин, что для крестьянского бюджета времени было очень существенно. Хотя нередко жатва была "поголовной". Сразу же отметим, что в XVIII в. на жатву уходило времени намного больше, чем в середине XIX в. (Возможно, рабочий день был несколько меньше, возможно, жали только в "ведро", а в зачет шли все дни недели и т.д.). По данным 42 имений монастырей в Подмосковье в расчете на десятину на жатве тратилось от 5 до 11 чел.-дней. Столько же тратилось в 30 имениях Тверского, Ростовского, Юрьев-Польского, Суздальского, Переяславль-Залес-ского, Костромского и Галицкого уездов. Подчеркнем, что эта производительность труда практически совпадает с нормами, зафиксированными в ходе подготовительных работ комиссий по отмене крепостного права в России в 1861 г. А ведь эти нормы, как уже отмечалось, были сильно завышены. Следовательно, в монастырских имениях упомянутых районов интенсивность затрат труда на жатве была очень высокой. Но вместе с тем в ряде мест этого же региона (в 39 имениях Подмосковья и к северу от него) интенсивность была ниже, а затраты времени — почти вдвое больше (от 12 до 20 чел.-дней). В собственно Московской провинции этот уровень равен 14,4 чел.-дням, а в районах Бежецкого и Кашинском уездов Тверской губ. — 16,4 чел.-дням. При этом важно указать на совпадение этих затрат с установками помещичьей инструкции Тимофея Текучева 1755 г., по которой на десятину жатвы озимого идет 12 чел.-дней, а на жатву десятины ярового — 15 чел.-дней. Норма 15 жниц на десятину дает инструкция Соликамского помещика первой четверти XVIII в.

Следующая операция — возка и скирдование. В очень большом количестве монастырских селений (в 44 из 103-х) затраты на возку снопов и скирдование были близки к нормам середины XIX в. (когда на десятину шло от 2 до 4 чел.- и коне-дней). В районе к северу от Московской провинции эти затраты достигают 5,7 чел,- и коне-дней. В регионе будущей Владимирской губ. уровень трудоемкости этих работ резко ниже (2,8 чел.-дня при 2,7 коне-днях). Наконец, повсюду встречаются имения, где затраты на эти работы самые низкие — от 0,7 до 2 чел.- и коне-дней (27 имений).

Молотьба

Наконец, последняя операция — сушка и обмолот снопов. Здесь в наших данных также немало неточностей и неоговоренных моментов.

Во-первых, часть материалов фиксирует затраты на этих работах не в рабочих днях, а в так называемых человеко-овинах, т.е. офицеры называют число работающих в овине и число обмолоченных овинов. В таких случаях важно знать, в какое время укладывается цикл работ, начиная с развешивания снопов в овинах и кончая обмолотом.

Чаще всего это занимало сутки. Так, в анкете по Переяславль-Залесской провинции говорится: "Всякой хлеб сажается для сушки в овин всегда с половины (т.е. с середины дня, — Л. М.) и сушится по обыкновению ночным временем, который в ту ночь часов в 8 высушивается; а часа за три до света начинают оной молотить обыкновенными своими цепами, даже до половины дня... и так всякой хлеб со всем, как в сушке, так и в молотьбе обращается работою в сутки".

Во-вторых, следует отметить, что молотьба часто тянулась до зимы и занимала даже весь зимний период. Лишь самые бедные крестьяне молотили сразу же после жатвы. Это был момент, затрудняющий точный учет работы при создании описей офицерами. Поэтому данные об обмолоте носят приближенный характер, который усугубляется тем, что мы не всегда знаем число снопов, помещающихся в овине. В тех же случаях, когда это число известно, необходимо его сопоставить с количеством снопов, снимаемым с десятины при среднем урожае. Тогда можно работы по обмолоту оценить путем расчета числа рабочих человеко-дней на обмолоте и сушке в среднем на десятину двух полей (озимого и ярового). Правда, чаще всего в "офицерских описях" имеются сведения и о размерах обоих полей, и о числе обмолоченных овинов, и о числе работников и даже о числе рабочих дней, израсходованных на обмолот.

В большинстве своем и в Подмосковье, и в северных районах, и в районе Владимира и Суздаля затраты труда на этом виде работ колебались от 12,5 чел. -дней до 30 чел. -дней. Причем в 26 монастырских владениях затраты труда были в интервале 20 — 30 чел. -дней, а в 41 владении в интервале 12,5 — 20 чел. -дней. Для сравнения скажем, что в середине XIX в. нормы затрат труда на сушке и молотьбе были не выше 12 чел.-дней на десятину. Хотя, на наш взгляд, столь стремительный прогресс следует отнести прежде всего на счет усовершенствования овинов, внедрения риг со специальными печами. Вследствие этого сушка шла быстрее и партии снопов стали крупнее.

Нечерноземье — работа

до седьмого пота

Итак, рассматривая каждую операцию земледельческих хлебопашенных работ в Нечерноземье, мы убеждаемся, что почти все они (кроме, быть может, молотьбы) требовали напряжения всех физических сил, обязательности выполнения их в возможно более краткие сроки. В целом же затраты труда здесь были высокими.

Если подвести итог не в однозначной категоричной форме, а оценить наши данные по 109 владениям как итог статистической вполне представительной выборки, которая отражает в какой-то степени реальные затраты труда на монастырской пашне во всем Нечерноземье, то можно сделать расчет интервальной оценки с использованием некоторых математических приемов. В частности, применяя формулу так называемого "распределения Стьюдента"*1*, можно полагать, что искомые средние нашей выборки отклоняются (с вероятностью 90%) от средней так называемой "генеральной совокупности (под которой мы имеем в виду реальную историческую действительность XVIII в.) в пределах следующих интервалов:

1) по нечерноземным губерниям (кроме района опольев)

На 1 дес. трата труда: от 72,6 чел.-дней до 73,61 чел.-дней.

На 1 дес. трата конной силы: от 33,0 коне-дней до 34,4 коне-дней.

2) по Владимире-Суздальскому ополью

На 1 дес. трата труда: от 45,28 чел.-дней до 46,72 чел.-дней.

На 1 дес. трата конной силы: от 18,92 коне-дней до 20,68 коне-дней.

Разумеется, не нужно думать, что это точные показатели (сотые доли — это всего лишь следствие специфики самого расчета), они лишь очень примерны. Однако близость их к истинным затратам вполне удовлетворительна. Поэтому мы вправе рассчитать и общий показатель затрат по Нечерноземью в целом. Он будет равен 59,55 чел.-дням и 26,75 коне-дням.

Подчеркнем, что это затраты труда в крупном сельскохозяйственном производстве, затраты "коллектива" барщинных монастырских крестьян. Мы вправе предположить, что доля "избытка" труда за счет незаинтересованности и лени не была сколько-нибудь существенной и комплекс работ отвечал общим стандартам земледельческих работ, дающих оптимальный в условиях России урожай.

Пахота "низового" мужика

Обработка земли в Черноземье заметно отличалась. Здесь не было овинов, а был "сыромолот", да и удобряли пашню навозом далеко не всюду.

На вспашку, боронование и сев по 8 владениям монастырей в районе будущей Рязанской губ, в конце 50 — начале 60-х годов XVIII в. тратилось от 11,4 до 20 чел.- и коне-дней. В орловском селе Архангельском (Ливенский у.), дер. Большой Верх (Елецкий уезд), в тамбовских дер. Троице-Дубовки и Троице-Вихляйки, в новосельском селе Березовец и других затраты на эти работы были в пределах 12—16 чел.- и коне-дней. Там, где преобладали легкие супесчаные почвы с обильными элементами известняка (запад Орловской губ., часть Тульской губ. и др.), эти работы требовали еще менее значительных затрат (слободка Гремячная и Пластовая Карачевского у., села Костомарове и Богоявленское Мценского у., деревни Березовка, Мясоедово, Бубнове, село Бунырево Алексинского у., дер. Городище, Филатове, село Богоявленское Тульского у. и др.), всего от 2 до 8,0 чел.-дней при 2—7 коне-днях. Таким образом, разнообразие в затратах труда было и в южных районах России, но средние показатели в целом удерживаются в пределах 8—15,3 чел.-дней при 7,7—15,3 коне-днях. Это разительно меньше, чем в Нечерноземье России.

Меньше времени в черноземных районах шло и на жатву. Объясняется это технологией и климатом (что взаимосвязано). Как уже говорилось, многие культуры здесь не жали серпом, а косили косой с крюком. Снопы делали крупные и не так тщательно, как в более северных районах, так как чаще всего их не сажали в овины, а прямо молотили на току.

В большинстве рязанских сел (с. Глебово, Троицкое, Анюшево, Бахмачево, Погост Кобылинский, с. Путково, с. Спасское и др.) на десятину шло 6—13,4 чел,-дня. В тульских, орловских, тамбовских селениях за редким исключением (данные по 34 владениям), жатвенные работы занимали от 2,7 до 16,4 чел.-дней. Фиксируя средние ориентиры по районам, отметим, что для будущей Рязанской губ. на жатву в среднем было необходимо примерно 9,8 чел.-дней. Для чернозема более южных районов — 13 чел.-дней (при больших урожаях трата труда существенно возрастала). А для районов выщелоченных супесей — 6,7 чел.-дня на десятину. Таким образом, общий уровень затрат снова резко ниже, чем в более северных районах.

Обмолот зерна также занимал существенно меньше времени, поскольку это был только обмолот (без сушки). Средняя трата труда по 33 владениям — 12,1 чел.-дней, т.е. вновь разница с Нечерноземьем весьма заметна.

Чернозем —

"подрайская землица"

Наконец, два слова об общем уровне затрат труда и времени по всему циклу хлебопашенных работ. Приведем лишь итоговые цифры. В целом по району будущей Рязанской губ. средние нормы затрат в конце 50-х — начале 60-х годов XVIII в. составляли 41 чел.-день при 21 коне-днях, по району будущих Орловской и Тамбовской губ. (а частично и юга Тульской губ.) — 40 чел.-дней при 22,9 коне-днях; по западной окраине Черноземья затраты достигали 45,7 чел.-дней при 19,8 коне-днях.

Интервальная оценка по параметру ? (мю) с использованием распределения t (Стьюдента) по атому региону следующая:

На 1 дес. пашни от 41,35 чел.-дней до 43,45 чел.-дней.

На 1 дес. пашни от 21,9 коне-дней до 22,5 коне-дней.

Из этих обобщающих данных вполне очевидно, что всего в черноземных регионах затраты труда в земледелии были существенно ниже. Однако, как мы могли убедиться, эта экономия достигалась главным образом за счет снижения интенсивности обработки земли. После жатвы могли, лишь проборонив, вновь засеять семенами и т.п. Да и пахота могла быть глубиной в вершок или даже в полвершка и т.д. Разумеется, в своем хозяйстве крестьянин работал лучше, быстрее, но не надо забывать, что делал он все это (если он был барщинным крестьянином) в худшие агрономические сроки (поздняя пахота в сушь или в дождь, поздняя жатва в дождь и т.п.).

Сколько стоил труд

пахаря на рынке

Чтобы хоть как-то освободиться от ненужных для наших целей информационных отягчений (т.е. сведений об излишних затратах рабочего времени за счет принудительного характера труда) и выявить подлинную производительность крестьянского труда, применим следующий методический прием. Мы используем экономическую оценку затрат труда на монастырской барщине, данную самими крестьянами. Такая оценка была связана с распространенной практикой найма самими барщинными, но более состоятельными крестьянами на барщину других работников вместо себя.

Итак, состоятельный крестьянин для реализации своей обязанности выполнять барщинные работы на монастырь, в частности выполнять земледельческие хлебопашенные работы, мог нанять кого угодно — соседа, пришлого человека и т.д. На такие работы постепенно сложились цены, отражавшие спрос и предложение. Подчеркнем, что это был вольный рынок труда, который объективно отражал реальные затраты на все виды хлебо-пашенных работ (кроме молотьбы) в расчете на десятину пашни в двух полях. Если работы оценены не в расчете на десятину, а в расчете на взрослого работника, то эти данные можно пересчитать на десятину, зная среднее число затрат человеке- и коне-дней на десятину в данном районе.

Документальные подтверждения стоимости работ в расчете на десятину в двух полях есть по следующим селениям и монастырским вотчинам. В Ярославском у. в деревнях ярославского духовенства Малина и Выгоцкая "в двух полях всею работою полагают они, крестьяне, деньгами за каждую десятину по 7 руб." В вотчинах Спасо-Преображенского монастыря в ярославских селах Пахомское с деревнями и Балакиреве с деревнями за десятину также платили 7 руб. В Вологодском у. в вотчине Спасо-Прилуцкого монастыря в селе Ильинском платили по 4 руб., а в селе Ивановском — по 5 руб. за десятину. А в селе Сергиево и дер. Парицыно того же монастыря платили по 6 руб. В дер. Рыкуля Глушицкого монастыря десятина по всем видам работ стоила те же 6 руб. В селе Грезовицы, вотчине Корнильева монастыря, куда входило еще 59 деревень, цена десятины была 7 руб. Эта же плата была в обычае у крестьян с. Домнино Прилуцкого монастыря и дер. Дор Лопотова монастыря, у крестьян села Ананьино с 7 деревнями (вологодского архиерея), села Троицкого с 46 деревнями Николо-Озерского монастыря, села Погодиева Московского Угрешского монастыря и дер. Старой Суздальского Ефимьева монастыря. Во многих селениях плата за эти же работы была 8 руб. В частности, в дер. Гризино Подольского монастыря, селе Лопутково Прилуцкого монастыря, сельце Гледенево Спасо-Репной пустыни, архиерейском селе Реброво и дер. Углецкой Тотем-ского у. В селе Ивановском с 8 деревнями (вологодского архиерея) платили по 9 руб. Наконец, в селах Богородицкое, Коровничье, Выпрягово, Тчанниково, Воскресенское Прилуцкого монастыря, дер. Бубырево Сямского монастыря, в некоторых селах Тотемского у. за десятину крестьяне платили по 10 руб. В вологодском селе Карповском Ферапонтова монастыря и в дер. Бурниха Тотемского у. (Угрешский монастырь) платили по 12 руб. за десятину, а в полусельце Милославль (в 65 верстах от Вологды) — даже по 15 руб. за десятину. У нас есть и один пример по Подмосковью. В верейском селе Андреевском платили по 6 руб. 78 коп. за десятину, т.е. уровень работ близок к ярославским селам.

Если суммировать площадь запашек монастырей во всех этих селениях и подсчитать стоимость всех работ на них, опираясь на цены каждой из них, то можно вывести среднеарифметическую стоимость работ на десятине пашни. Она равна 7 руб. 60 коп. (всей пашни было 1094 дес., а общая стоимость работ равнялась 8341 руб.).

Таким образом, несмотря на большую пестроту показаний затрат труда, отражающих и различие почвенных условий, и разную интенсификацию барщинных работ, мы получили обобщенный ориентир для реальной оценки работ в нечерноземном регионе. В переводе на человеко-дни (при соответствующих затратах конной силы) по нормам Московской провинции это составит от 70 до 100 чел.-дней при 30—50 коне-днях. Но эта оценка очень приблизительна, хотя она охватывает огромный регион. Если же опираться на точные данные (размер пашни и ее стоимость) по районам Галича, Костромы, Ростова и Углича, то средневзвешенная затрата труда будет равна 54 чел.-дням при 20,0 коне-днях. Если же брать в расчет данные по найму в рамках более широкой территории, то итог будет иным. По северным районам перерасчет расценок в человеко-дни даст затраты в пределах от 70 до 120 чел.-дней (при 30—50 коне-днях). Затраты по Московской провинции будут где-то на уровне 60 чел.-дней при 25—30 коне-днях, затраты по Ярославской и Угличской провинции — около 70 чел.-дней при 30—35 коне-днях и затраты по территории будущей Владимирской губ. — 46 чел.-дней при 20 коне-днях. Грубое усреднение этих примерных показателей даст 64 чел.-дням при 28 коне-днях. Таким образом, перерасчет, в основе которого расценки стоимости работ на десятине в двух полях, дал результат, очень близкий к первоначальному (59,5 чел.-дней при 26,75 коне-днях). При этом необходимо подчеркнуть, что данный уровень трудозатрат присущ крупному барскому (монастырскому) хозяйству, которое способно, так или иначе, концентрировать рабочие руки для проведения работ в кратчайшие сроки, диктуемые суровыми природно-климатическими условиями территории исторического ядра Российской империи.

Объективность и достоверность полученных нами сведений может подтвердить сравнение русского материала с аналогичными данными по Северной Франции. В частности, по Парижскому региону (1750 г.) уровень затрат труда на обработке земли, удобрении полей, посеве, жатве и обмолоте пшеницы почти полностью совпадает с установленным нами первоначальным обобщенным нормативом: это те же 59,5 чел.-дней на гектар французского пшеничного поля. Разница лишь в том, что в обобщенный показатель по Франции включены еще затраты на прополку всходов. Если принять во внимание, что на десятине посевов затраты на прополку в России занимали, по А.В. Чаянову, чуть более 4-х дней, то затраты труда на монастырской барщине в России должны были быть на 4,2—4,4 чел.-дня больше, чем затраты труда по Парижскому региону в 1750 г.

Несколько более низкий уровень трудозатрат, чем по району Парижа (до 52,4 чел.-дней для твердых грунтов и 44,6 чел.-дня для легких почв в расчете на гектар), дает нам усреднение показателей по крупным хозяйствам семи районов Северной Франции ("Север", Бретань, Париж, "Запад", Берри, Лотарингия и Шампань). Таким образом, вполне очевиден вывод не только о достоверности наших данных, но и том, что уровень затрат в крупном хозяйстве России близок по нормативам к практике крупного производства на Западе Европы.

Однако сходство на этом и кончается. Ведь во Франции вся нагрузка на крестьян, средний уровень которой можно свести к 48,5 чел.-дням, распределяется на десять месяцев, а в России, как уже говорилось, срок сельскохозяйственных работ был вдвое меньше. Буквально за ничтожно короткое время наши пахари были вынуждены обрабатывать почву и под яровые, и под озимые, включая два сева и две жатвы. В XVIII в. видный русский агроном И.И.Комов писал об этом следующее: "У нас... лето бывает короткое и вся работа в поле летом отправляется... В южных странах Европы, например, в Англии (!) под ярь и зимою пахать могут, а озимь осенью в октябре, в ноябре сеять,.. Поэтому у нас еще больше, нежели в других местах, работою спешить должно". За этими скупыми, сдержанными оценками скрывается колоссальное различие с Западом не только в возможностях земледелия, но и в укладе, и в уровне всей жизни крестьянина, в типе самой культуры.

О трудовых

возможностях

мужика на поле

В индивидуальном крестьянском хозяйстве возможности концентрации рабочей силы не было, так как основные тяглецы (а в каждом тягле взрослые работники — это муж и жена) не имели на это не только сил, но и времени. Природой в Центральной России и во всем Нечерноземье начало сельскохозяйственного сезона определено сроком примерно с половины апреля (по старому стилю). Так, в Краснохолмском, Кашинском, Вышневолоцком, Корчевском уездах Тверской губ. сев пшеницы-ледянки начинался "в исходе апреля" (а ведь землю необходимо вспахать и проборонить). Так было и в других губерниях. Что касается окончания работ, то жатва и скирдование завершались к середине сентября, реже к концу месяца. Следовательно, за вычетом воскресений, когда работать было запрещено обычаем, на весь сезон приходится 128—130 рабочих дней. Из них на сенокос минимально необходимо было 30 дней, и на все полеводство оставалось 100 рабочих дней. Больше того, барщинные крестьяне весенней порой полтора месяца работали вообще без выходных. Примером здесь может быть текст уникальной по детальности разнарядки работ инструкции Т. Текучева Кашинского имения Н.П. Львова. Бюджет времени расписан здесь с точностью до одного дня. Работы начинались предположительно 28 апреля. Вспашка шла 8 дней, пока "всю паровую пашню не вспашут". Четыре последующих дня шли крестьянские работы (30 апреля — 2 мая). Далее взметанный пар боронили 2 дня, и следующие 2 дня (5 и 6 мая) были крестьянскими. С 7 мая пахали перелог и сеяли овес на барина в три приема, каждый из них занимал 2 дня (1 день пахота, 1 — бороньба и сев), работы крестьян шли между барщинными работами (по 2 дня). Итак, 7—8 мая — на барина, 9—10 мая — на себя, 11—12 мая — на барина, 13—14 мая — на себя, 15—16 мая — на барина, 17—18 мая — на себя. Следующий день мог быть свободным. А с 20 мая начинался сев пшеницы, конопли, льна, гороха. На барина пахали, сеяли и боронили 2 дня, а 3 дня работали на себя (22—24 мая). С 25 мая начинался сев ячменя, посевы которого были очень большие. Как и сев овса, он был в три приема, чередуя 2 дня барщины и 2 дня работы на себя (с 25 мая по 6 июня). 3 дня шло на починку изгородей (6—8 июня). А с 12 июня начиналась вывозка навоза и пахота пара. Дни с 9 по 12 июня, а может быть, и на Троицу, видимо, были свободны.

Итак, весенние работы шли без перерывов с 22 апреля по 6 июня (где-то здесь, около 10 июня, видимо, сеяли и гречу). На барина в целом весной работали 24 дня, на себя — около 21 дня. Максимум выхода на работу — 32 тягла, т.е. 32 рабочих дня, и, как минимум 32 лошади. Но проработать 45 дней подряд с полной нагрузкой лошадь не могла! Через каждые 4 дня работы ей необходим был день выгула. В инструкции же это не предусмотрено! Реальность плана можно проверить следующим образом. Точно известен размер высева овса (70 четвертей) и норма высева (3,3 четверти на десятину). Следовательно, овсяной клин составил 21,2 дес. Известны размеры пахоты под пшеницу, коноплю, лен и горох (6,5 дес.), а также площадь пашни под ячменем (13,25 дес., 14,25 дес. и 19 дес.). В последнем поле 4,75 дес. отдали под овес. По нормам высева ячменя и по количеству семян (10 четвериков, 11 четвериков и 12 четвериков и, соответственно, количество семян в первом случае — 17 четвертей 6 четвериков, 19 четвертей 4 четверика и 23 четверти) можно уточнить размеры полей (14,2 дес., 14,2 дес. и 15,3 дес.). Таким образом, яровые занимали 71,5 дес. Из них на перелоге было 16,45 дес. И какая-то часть на пару. Допустив, что под паром было все остальное, т.е. площадь, равная 55,05 дес., в итоге получаем общее количество обрабатываемой весной пашни (126,55 дес.). Поскольку общее количество тягол, привлекаемых к работе, равнялось 32 тяглам, то весенней пахоты приходилось по 4 десятины на тягло. На боярскую пахоту потрачено примерно 16 дней или по 7,9 дес. в день (на 32 тягла), т. е, по 0,247 дес. на работника в день. Это точно соответствует нормативной установке инструкции: "на десятину 4 сохи в день". Если это хозяйственные десятины, то в пересчете на казенные десятины всего весенней пахоты было 168,79 дес. (или по 5,2 дес. на тягло, или по 0,32 дес. пахоты в день). Нагрузка поистине непосильная! Можно сравнить эти нормативы с близкими по времени нормами сельскохозяйственных барщинных работ в Польше. Общая установка в польских имениях затрат труда на пахоте: две сохи за день вспахать обязаны один морг, а заборонить (за день) — "одной бороной". Поскольку морг равен 0,51 дес., то речь идет о вспашке казенной десятины за 4 дня. Но в данном случае, видимо, имеются в виду легкие земли. А на "сухих", то есть твердых, грунтах в имении Тизенгауэена в 1839 г. вспашка одного морга по первому разу требовала 8 дней, а по второму — 6 дней. Иначе говоря, на казенную десятину вспашки требовалось от 12 до 16 дней. Возможно, что здесь (у Тизенгаузена) пахали новину. Однако даже третья ее вспашка требовала тем не менее 8 дней на десятину.

Таким образом, инструкция Т. Текучева является образцом рекомендации самого жесткого режима крестьянского труда. Вполне очевидно, что о какой-либо интенсификации земледелия здесь практически не могло быть и речи. Принцип один — сделать как-нибудь, а там, дай Бог, вырастет.

По поводу подобных непомерных нагрузок на барщине А. Олишев писал: "Что ж от обширнейших полей и великого посева происходит? Ничего, кроме лишнего и бесполезного труда, а крестьянам крайнего разорения и самой нищеты. Так, что, не имея времени перетроить землю, возят навоз на целину", где он и "пропадает без пользы". П. Рынков убеждал помещиков не заставлять крестьян на барщине обрабатывать больше 1,5 дес. на тягло во всех трех полях (то есть 1 дес. посева на тягло), иначе "землю нехорошо вспашете и будете безвременно жать и убирать в гумно". Недаром Т. Текучев наставляет: "А работы их надзирать приказчику почаще, чтоб порядочно пахали, целиною не покидали". В жатву же барин на поле сгонял всех, кого только можно: "мущин и женщин с робятами поровну". Разумеется, при такой чрезвычайной нагрузке на барщине крестьянин вынужден и на своем поле трудиться ценой напряжения всех сил, привлекая к работе и старых, и малых. В этих условиях однотяглый крестьянин с одной лошадью просто физически не мог выработать необходимый объем работ. А.Т. Болотов прямо заявлял, что "на одной лошади нельзя обработать землю ни про себя, ни господскую и успеть исправить все домашние нужды". И тем не менее, по инструкции, на пахоту, боронование и сев ячменя на площади, по крайней мере, 46,5 дес. отводилось 9 дней, а крестьянам оставалось 3 дня. Другие три дня (6—8 июня) шли на починку барских изгородей, а с 12 июня уже вывозили навоз на паровые поля. На барина возили 3—4 дня, и крестьянам оставалось примерно столько же. А с 20 июня уже пахали пар. У барина его было примерно 21,7 дес. Это около 6 дней работы, а крестьянам на свой пар оставалось примерно 4 дня. Итак, на вспашку, боронование и сев озими на помещика шло 9 дней, а крестьяне имели 4—5 дней. Таким образом, на все работы по обработке земли крестьянин должен был тратить 25—27 дней (из них весной — 21 день). По инструкции Т. Текучева, на всю жатву крестьянам было достаточно 28 дней ("а им крестьянам на свое жнитво достанется 27 или 28 дней"). Следовательно, общий бюджет крестьянского времени, включая жатву (без обмолота), — 54 рабочих дня. Барщина занимала 56 рабочих дней.

Следовательно, 100 рабочих дней российского календаря природы и реального режима работы помещичьего хозяйства совпадают с большой точностью. Основной вопрос сводится теперь к тому, а на какой по размеру пашне великорусский крестьянин использует или может использовать этот бюджет времени. Причем совершенно очевидно, что у оброчного и барщинного крестьянина он был различным, хотя оброчник существенную часть своей продукции должен был в итоге везти на рынок, дабы уплатить оброк и налоги.

Во второй половине XVIII в., по данным Генерального межевания, обработанным Н.Л. Рубинштейном, средняя примерная обеспеченность пашней в Нечерноземье достигала в целом 3,4 дес. в трех полях на ревизскую (мужскую) душу*2*. В этом случае на тягло (а это семья из 4-х человек, из них двое мужского пола, но лишь один взрослый работник) приходилось приблизительно 6,8 дес. пашни. Из них посев составлял в среднем 4,54 дес. При бюджете времени барщинного крестьянина по инструкции Т. Текучева (54 дня) на обработку земли оставалось 26 дней, то есть около 6 дней на десятину.

На фоне всего изложенного ситуация складывается абсурдная. О какой агрикультуре может идти речь применительно к крестьянской пашне, если он за эти дни даже кое-как не мог обработать свой надел? Ведь монастырское хозяйство расходовало 59—64 чел.-дня на десятину (а на одну только обработку земли шло 39,5—42 чел,-дня), имея в итоге очень небольшую урожайность сам-3, сам-5.

Не легче было положение и оброчного крестьянина. Имея 100 рабочих дней, он мог на вспашку, боронование и сев потратить в расчете на одну десятину (без жатвы и обмолота) 22 рабочих дня, что почти вдвое меньше, чем у барина.

Находясь в столь жестком цейтноте, пользуясь довольно примитивными орудиями, крестьянин мог лишь с минимальной интенсивностью обработать свою пашню, и его жизнь чаще всего напрямую зависела только от плодородия почвы и капризов погоды. Реально же при данном бюджете рабочего времени качество его земледелия было таким примитивным, что он не всегда мог вернуть в урожае даже свои семена. Выход из этой по-настоящему драматической ситуации был один. Великорусский пахарь должен был в 22 рабочих дня (не говоря уже о том, когда у него на все работы было 10 рабочих дней) реально вложить в землю такой объем труда, который в более благоприятных условиях господского хозяйства на барщине занимал около 40 рабочих дней. Практически это означало для крестьянина неизбежность труда буквально без сна и отдыха, труда днем и ночью, с использованием всех резервов семьи (труда детей и стариков, использование на мужских работах женщин и т.д.). А для тех, кто не мог выдержать такого режима труда, оставалось обрабатывать пашню кое-как и ждать чудес от природы. Именно этих бедолаг имел в виду князь М.М. Щербатов, когда писал о "чуть не пятой доле крестьян, которые питаются мякинным хлебом, живя скорее как животные, а не как люди".

1). Правомерность применения "распределения Стьюдента" опирается на вполне удовлетворительные критерии нормального распределения. Меры асимметрии и эксцесса по нашим выборкам имеют следующие параметры: а) по району нечерноземных губерний As =+0,66;+0,58; Е= -0.9;+0.1: б) по району Владимиро-Суздальского ополья As =+0,05:+0,82: Е=+0,52;-1,11; в) по черноземным губерниям As =+0,58;+0,45; Е= -0,96; -1,51 (первый коэффициент всюду дан по дисперсии чел.-дней, а второй — по дисперсии коне-дней).

Интервальная оценка параметра ? (мю) с использованием распределения t (Стьюдента) рассчитана следующим образом: x-t?(?)S/vn < ? < x+t?(?)S/vn , где x — среднее арифметическое выборки, n — число вариантов (площадь выборки в десятинах), S — исправленное среднее квадратнческое отклонение, t?(?) — критическое значение распределения Стьюдента, взятое с достоверной вероятностью 1-? (?=0,10).