Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Катакомбная церковь. .

Игуменья Евфросиния (Махрова)

[ВОСПОМИНАНИЯ О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ]

Запись И.Осиповой. http://www.histor-ipt-kt.org/vosp.html

Рассказывает игуменья Евфросиния,
в миру Елизавета Махрова[1]

Как раз на Казанскую Божью Матерь, двадцать второго октября девятнадцатого года меня крестили и назвали Елизаветой. А мой отец умер еще в гражданскую войну, мама у меня тогда вышла замуж за другого, и были у нее дети, я с ними водилась. Родного отца я не знала, жила с неродным. Жила, конечно, плохо, обижал он меня. Потом в семье братишка был, взяли его на войну и убили. А отчим умер. Так вот и жили.

В детстве мы ходили в церковь в селе Семикеево Кайбицкого района, это в Татарии[2], а в войну ее закрыли. После войны открыли церковь в Гарях, и я туда с подругой Анной ходила и приходила на покаяние. Мы с ней ходили по болящим юродивым, которые все знали, и у них допытывались, можно или нельзя ходить в церковь. Они все нам говорили, что в эту церковь, которую после войны открыли, ходить нельзя. Но мы все же ходили, ведь поп у нас старинный был, он нас уважал. Потом, когда умер Сталин, мы услышали, что в церкви отслужили по нему панихиду. Вот тут-то мы и засомневались, обратили еще внимание, что в церквах молятся о властях и воинстве. Как же так? Власти-безбожники. Какое воинство? С того времени как разрубили, больше ходить в церковь не стали. А поп нас вызывал и спрашивал, почему Анна с Елизаветой перестали ходить? Мы пришли к нему на квартиру в дом и сказали, почему. Но он нам ответил, что нет, пока еще можно ходить. Мы ему говорим, как же можно, ведь провозглащаете вы так и так? А он говорит: «Я, вроде, не упираю на это. Я только о воинстве, а о властях, вроде, и не упоминаю». Мы ему: «Как же, поминаешь». И все, больше не стали туда ходить. А все равно было жалко, ходили еще, проверяли, можно или нет. Без церкви-то как же?

А уж потом стали искать тайных священников. Конечно, трудно найти было, ведь они скрытые были. Первый священник Иоанн служил у себя дома в деревне, стали к нему ходить. А корни у него откуда? Мы тогда еще не понимали. Долго мы к нему ходили, пока мне не указали, что надо бы узнать, кем он рукоположен. Спросила, а он мне сказал, что вот таким-то отцом Серафимом рукоположен, но не в священники, а в дьяконы. Я спросила: «А как же вы служите священником-то?» Он говорит: «Что ж, священников-то нет». Ну, мы и бросили его, стали искать еще. Одна монашка сидела в тюрьме, а брат ее жил возле нас. Он пришел как-то к нам и говорит маме моей: «Тетя Оля, у меня сестра приехала и ищет, где верующих найти. Она из тюрьмы пришла, сидела за голосование. Голосовать не ходила, ее и забрали. Теперь она освободилась и вот пришла». Мама сказала: «Пусть придет, нам тоже хочется поговорить с ней». Вот монашка эта пришла к нам, и мы с ней долго беседовали. Потом она еще раз пришла, мы говорили. Опять пришла к нам, а потом мы добились, и она сказала, что есть у них священник, отец Амвросий[3].

Мы стали к ней приставать, спрашивать, как к нему попасть. Долго просили, потом она сказала: «Ладно, поеду и спрошу, разрешит ли он, или нет». Ведь он тайный был. Мы ждали, конечно, долго ждали. А она потом письмо прислала: «Готовьтесь». И было это в середине пятидесятых годов. Она предупредила нас, когда поедем, чтобы дали телеграмму на адрес, который дала, чтобы нас встретили. Мы дали телеграмму и поехали, я и еще один старик. Встретили нас на станции Мазурка, тогда отец Амвросий жил у монаха Мелетия[4] в селе Поворино. Встретила нас там старушка, а они сидели в саду. Мы в сад прошли, я к нему не подошла, только кланяюсь издалека. Ведь все делали втихую, украдкой, это сейчас вольно. Вот покланялись мы. А скоро должна была быть электричка, мы и поехали, они впереди, а мы за ними. Доехали все до станции Калмык, они пошли на квартиру к одной монашке, а мы к другой. Потом за нами приехали молодые ребята и повезли всех на лошади. Поехали, когда стемнелось, они батюшку Амвросия и этого старика, приехавшего со мною, положили на телегу и накрыли. Доехали до села, забыла какое, кажется, Варваринка. И вот там всю ночь молились, батюшка Амвросий, отец Мелетий и ребята, пять человек.

Вот с тех пор мы к отцу Амвросию и стали ездить. Батюшка Амвросий был высоким, худощавым, и совсем белым, так поседел весь. И он человека сразу всего видел, лишь взглянет… Он рассказывал нам, что до двадцать восьмого года он в церкви служил, потом собрали все духовенство и предложили: кто будет служить в церкви, то дайте подписку[5], а кто не будет, отойдите в сторону. И тех, кто дал подписку, оставили, а тех, кто в сторону отошел, посадили в машину "черный ворон" и увезли. Много тогда священников погибло[6]. Наверное, через год, году в пятьдесят шестом или пятьдесят седьмом, отец Амвросий тайно постриг меня, стала я инокиней Евникией, а мама моя приняла пострижение с именем Олимпиада. У нас много было инокинь, а монашка была всего одна, она была из монастыря за Свияжском. А игуменьей нашей в Воронеже была схимонахиня Агния, постриг она еще до революции приняла. Когда мы принимали пострижение, так она была при этом. Мы к ней, бывало, ездили за духовными советами. Как пост, так и едем, спрашиваем у нее, как и что делать, как жить и все прочее. Но к ней далеко было ездить. Тогда батюшка Анувий постриг в мантию Веру, потом она и схиму приняла. И мы стали ездить к ней. Да, много было монахинь и духовных ребят у отца Амвросия…

Когда схимонахиня Агния умерла, то мне поручили возить от христиан покаяния, а у батюшки Амвросия получать Святые Дары и передавать людям. Батюшка Амвросий благословил меня на это. Я знаю, что духовником у батюшки Амвросия был иеромонах Иларион[7], и когда отец Иларион помирал, то он батюшку нашего призвал и возложил на него поручение это[8]. А на Покров шестьдесят шестого года он отслужил всенощную и сказал своей прислужнице: «Митродора, мне плохо. Так плохо». И через два часа умер. Вызвали врача, тот проверил и сказал: «Ох, какой! Это не человек. Это ангел». Вот посторонний человек, а сразу увидел. Пришлось нам искать другого священника. Нашли отца Никиту[9], он после тюрьмы жил тайно у верующих в Харькове. Его посадили в тюрьму и присудили к расстрелу. А потом предложили сесть в одиночку на много-много дней. В такой столп холодный сесть, там места было только чуть-чуть присесть, а так лишь стоять можно было. И он там простоял долго, а когда открыли столп, думали, что он умер, а он живой был, но как мертвец упал. Его подняли, начальник назвал его "молодцом" и выпустил. У него были жена и дети, они в миру жили, наряжались и все такое прочее. Он спросил свою матушку: «Будем жить для детей или для Бога?» Она ответила, что детей не бросит, тогда он ушел из дома. И отца Никиту приютили добрые люди, больше двадцати лет он там прожил и умер накануне дня Святой Екатерины[10].

Потом монашки нашли отца Михаила, где он жил и фамилии его не знаю[11]. Я у него лично не была, но наши монашки возили ему покаяние, а Святые Дары у нас были еще после батюшки Амвросия. После смерти отца Никиты стали мы опять искать священника, и я поехала в Воронеж к матушке Маргарите[12], она игуменьей была после матушки Веры. Приехала я к ней, она мне и говорит: «Матушка Евникия, старайтесь к отцу Гурию[13] попасть». Верующие из Чувашии ездили к нему, одна из них и рассказала матушке Маргарите, что есть такой отец Гурий. Вот матушка мне и передала, я и старалась его найти. Как я его искала!.. К нему тоже еле-еле попала, ведь никак не допускали. Потом уж в Чебоксарах он приехал к одним верующим, а я им наказала, как он появится у вас, сразу же предупредите. Когда отец Гурий приехал в один дом, там старик со старухой жили, за мной приехал парень. Тут же я с ним поехала, и вот, наконец, встретилась я с отцом Гурием и подошла под его благословение…

[1] Игуменья Евфросиния, в миру Елизавета Махрова. В середине 1950-х —приняла иноческий постриг с именем Евникия, в 1997 — пострижения в мантию с именем Евфросиния и возведена в игуменьи. В 2003 — скончалась.
[2] Кайбицкий район граничит на востоке с Чувашией, районный центр — поселок Большие Кайбицы.
[3] Иеросхимонах Амвросий, в миру Андрей Антонович Капинус.
[4] Иеромонах Мелетий, в миру Матвей Ефимович Щеглов.
[5] Имеется в виду подписка о сотрудничестве.
[6] Священство и монашество в Серпуховском районе Московской области было арестовано осенью 1930 года. 5 февраля 1931 — приговорено к расстрелу или к заключению на 5-10 лет в лагеря.
[7] Иеромонах Иларион, в миру Иван Ардалионович Андриевский.
[8] Имеется в виду, очевидно, церковное управление и поиски архиереев.
[9] Священник Никита Авксентьевич Лехан.
[10] 24 ноября/7 декабря 1985 года.
[11] Михаил Васильевич Рождественский, родился в 1901 в Петербургской губ. Окончил духовную семинарию, посвящен во иерея, позднее — посвящен в протоиерея. С 1921 — настоятель Спасо-Преображенской церкви в Стрельне под Петроградом. В 1924 — пд следствием «за дезертирство из Красной армии». В 1930 — арестован по делу Ленинградского "филиала" ИПЦ, 8 октября 1931 — приговорен к 10 годам ИТЛ и отправлен в лагерь. После освобождения из лагеря и ссылки служил тайно по домам верующих в Ленинградской области.
[12] Маргарита Чеботарева.
[13] Иеромонах Гурий, в миру Симеон Павлович Павлов.