СОВРЕМЕННЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ БИБЛИИ

К оглавлению

IV НОВЫЙ ЗАВЕТ

БИЗЛИЯ И ЛИТЕРАТУРА АНТИЧНОСТИ

8. ДЭВИД ОУН

БИБЛИЯ И ЛИТЕРАТУРА АНТИЧНОСТИ: ГРЕКО-РИМСКИЙ ПЕРИОД

Эллинистическая литературная культура

Ранний иудаизм и раннее христианство существовали в условиях преобладания эллинистической культуры. Эта культура, наследие Александра Великого, сформировалась на основе древнегреческой мысли, традиций и образа жизни. В Римской империи, которая с 41 года до н. э. была основой политического и экономического единства и стабильности всего древнего Средиземноморья, существовало множество малых национальных культур, большинство из которых стремились сохранить свои самобытные традиции. Одной из таких этнических культур была еврейская, существовавшая в двух формах — в Палестине и в диаспоре. Еврейская эллинистическая литература, написанная в основном на древнегреческом языке с использованием литературных форм и традиций, присущих литературному искусству Эллады, сохранилась лучше других национальных литератур греко-римского периода. Это произошло благодаря не столько иудаизму, сколько христианам, сохранившим и переработавшим основной пласт ранней еврейской литературы, написанной в период с 200 года дон. э. по 100 год н. э. История этой литературы ярко демонстрирует возрастающее преобладание эллинистической литературной традиции.

Эллинизм и иудаизм были традиционными культурами, в рамках которых на основании тщательно сохраняемых образцов литературных текстов формировались культурные и религиозные

ценности того времени. В эллинизме к таким текстам относился Гомер (произведения которого называли»Библией греков*) и произведения более восьмидесяти классических авторов, которые составили так называемый александрийский канон (куда вошли работы пяти эпических поэтов, десяти ораторов, девяти поэтов-лириков, пяти поэтов-трагиков и т. д.). Избранных авторов переписывали снова и снова, изучали в школах, использовали в качестве образцов литературы и риторики. Произведения же других авторов были менее известны и в основном оказались утерянными. В1 веке н.э. как у греков, так и у римлян возникла ностальгия по прошлому. Эллинистические авторы стали увлекаться подра- . жанием архаическому литературному стилю аттических писателей-прозаиков классического периода (450—330 г. до н. э.).

Ранняя еврейская литература

В раннем иудаизме (начиная с 250 года до н.э. и до составления Мишны, примерно в 200 году н. э) возникла многообразная литература, большая часть которой (за исключением произведений Филона Александрийского, Иосифа Флавия, рукописей Мертвого моря и раввинистической литературы) сегодня ассоциируется с двумя собраниями — апокрифами и псевдоэпиграфами. Апокриф (в переводе с греческого значит «потаенный*) — термин, относящийся к собранию из тринадцати-пятнадцати книг (или дополнений к книгам) еврейского происхождения, сохранившихся (за исключением 2-й Ездры) не в еврейском Ветхом Завете, а в Септуагинте, т. е. христианском Ветхом Завете на греческом языке. Хотя некоторые из этих книг были написаны на еврейском и арамейском языках (например, 1-я книга Маккавейская, книга Сираха, книга Товита, книга Иудифи), они дошли до нас только в переводе. Поскольку греческие варианты этих книг обычно входили в Септуагинту, они почитались в качестве священныхнеко-торыми евреями диаспоры, а позднее и христианами. Двенадцать из этих книг были включены св. Иеронимом в латинскую Вульгату как часть римско-католического Ветхого Завета. Среди литературных жанров, представленных в апокрифах, можно найти историографию (1-я книга Ездры, 1-я и 2-я книги Маккавейские), художественную литературу или новеллы (книга Товита, книга Иудифи, дополнения к книге Есфири и книге Даниила), послания или проповеди (Послание Иеремии), апокалиптику (2-я книга Ездры) и молитвы (Молитва Манасии, Молитва Азарии в Песне трех юношей).

148

Дэвид ОУН

БИБЛИЯ И ЛИТЕРАТУРД АНТИЧНОСТИ

149

Слово псевдоэпиграф значит «подделка*, это общее название разнообразных еврейских произведений (52 из них собраны в «Ветхозаветных псевдоэпиграфах»), которые неизвестные авторы пытались выдать за произведения известных в древности евреев. Псевдоэпиграфы включают в себя большое количество откровений (например, Откровения Авраама, Адама, 1-я Еноха, 2-я и 3-я Варухэ) и заветов (например, Заветы двенадцати патриархов, Завет Моисея и так называемая Молитва Иосифа). В них представлены и другие жанры, включая молитвы (Молитва Иакова), гимны (псалмы Соломона, оды Соломона), художественные произведения (4-я книга Маккавейская), книги Премудрости, дополнения к ветхозаветным текстам (Юбилеи, произведения Псевдо-Филона), откровения (книги Сивилл) и наставления (4-я книга Маккавейская).

Раннее христианство и эллинизм

Раннее христианство произошло от иудаизма, который, в свою очередь, находился под сильным влиянием эллинизма. Таким образом, история ранней христианской литературы отражает движение от эллинизированных еврейских культурных традиций к усилению эллинизма. С исторической точки зрения раннее христианство было эллинистической религией. К середине Г века н. э. стало заметно расти противоречие между обращенными в христианство язычниками и евреями-христианами. Оно продолжало усугубляться до тех пор, пока христианство полностью не отделилось от иудаизма и не стало самостоятельной религией.

На первый взгляд, в Новом Завете присутствуют пять основных литературных жанров: биография (четыре евангелия), история (Деяния апостолов), послания (ап. Павла и общие послания), проповеди (1-е Иоанна и, возможно, Послание к евреям) и апокалипсис (Откровение Иоанна). Если биографии и послания были более характерны для греко-римской литературной культуры, то исторический жанр присутствует как в греко-римской, так и в еврейской историографии; проповеди восходят корнями к еврейской синагоге и к нравственным наставлениям в популярной эллинистической философии, а жанр апокалиптики связан исключительно с традициями ранней еврейской литературы. Для того чтобы более точно определить роль каждого из литературных жанров в сложных взаимоотношениях, которые существовали в римский и эллинистический период между греко-римской и еврейской литературными культурами, нужно рассмотреть их подробнее,

Историческая литература

В древнем мире только в еврейской и греческой культуре возникли похожие формы исторических писаний. Их развитие в обеих культурах произошло примерно в одно и то же время, независимо друг от друга (VI—V вв. до н. э.) и в схожих исторических и политических условиях (столкновение с могущественной Персидской империей в 539—332 гг. до н. э.).

Греко-римская историография

Слово история произошло от греческого «historian — «исследование», «поиск данных» и со временем стало использоваться в более узком смысле «исследования прошлого». Греко-римские историки часто размышляли о проблемах, задачах, методах и целях историографии и включали обсуждение этих вопросов в предисловия и приложения. Еврейский историки, напротив, редко высказывались на эти темы. Греко-римские историки придавали особое значение точности своих рассказов и говорили о том, что сами авидели» или «слышали», тем самым ограничиваясь описанием современных им или недавно произошедших событий. Историки не имели специальной подготовки. Они просто применяли общую подготовку в области риторики (третьей ступени в греко-римском образовании, позволяющей заниматься риторикой или философией). В результате заимствованные из риторики цели и формы оказали большое влияние на историографию. Типичным было стремление «улучшить» источники в процессе их тщательного переписывания, ввести в текст специально составленные речи как образец ораторского искусства, использовать эмоционально увлекательные драматические эпизоды, а также повлиять на взгляды и поведение читателя, изображая исторических героев в качестве примеров добродетели или порока.

Существовало несколько малых жанров греко-римских исторических повествований (например, генеалогия, этнография, история края, летопись-хронология). Самыми популярными были жанры исторической (военной) монографии, общей или всеобщей истории н древней истории. Военная монография, рассказывавшая о наиболее важной для того времени войне, строилась на том убеждении, что политические и военные кризисы являются основными способами изменения истории. В древности образцами этого жанра были военные монографии Геродота и особенно Фукидида(Ув.дон. э.). Общая или всеобщая история начиная

151

150 Дзвид ???

с IV в. до н. э. описывала греческую или римскую историю от первого известного события до современного автору периода. Поли-бий (200—118 гг. до н. э.) — самый ранний представитель жанра всеобщей истории, чьи труды дошли до нас. Древняя история (древний вариант социальной истории) сочетала различные формы систематического исследования прошлого (этнологию, географию, генеалогию, историю края) с хронологической классификацией исторических личностей, уделяя особенное внимание внутренним (политическим) и внешним (военным) событиям. «Римские древности*- Дионисия Галикарнасского (конец I в. до н. э.) — пример этого жанра.

Эти три крупные формы греко-римской история, особенно всеобщая и древняя история, охватывали все многообразие малых форм. Некоторые крупные литературные формы исторических сочинений содержат исторические предисловия (прологи), драматические эпизоды, прямое или косвенное изложение речей (они часто составляют от 20 до 30% повествования) и отступления от темы. Идеальная цель историка — быть правдивым, полезным и занимательным. Очевидно что гораздо легче было быть полезным и занимательным, чем правдивым, поскольку историческая правда требует тщательного исследования. Многие эллинистические историки (за исключением Полибия) были «кабинетными» учеными, которые больше полагались на свои риторические таланты, чем на углубленные исследования первоисточников.

Ранняя еврейская иаориография

Повествование, историческое или художественное, — это жанр, наиболее типичный для Ветхого Завета, где Пятикнижие (книги от Бытия до Второзакония), продолженное ранними пророками (книги от Иисуса Навина до 4-й Царств), представляют собой непрерывный рассказ об истории евреев от сотворения мира до последствий падения Иерусалима в 586 году до н. э. Постепенное начиная с III века до н. э. придание этому повествованию статуса священного привело к тому, что оно автоматически стало считаться образцом и тематическим источником как для художественной, так и для документальной литературы. Если греческие историки различали «мифологический» (опирающийся на недостоверные источники) и «исторический» периоды в истории, то еврейские историки не только не делали подобного различения, но, по-видимому, вообще не думали о нем.

Библия и ПИТЕР*ТУРА АНТИЧНОСТИ

Некоторые очень различные между собой исторические сочинения являются апокрифическими (1 -я и 2-я книга Маккавейс-кая; 1-я книга Ездры). Единственные «исторические» сочинения, которые входят в псевдоэпиграфы, — это те, которые содержат толкования, переработку или дополнения ветхозаветных исторических книг (например, Юбилеи, произведения Псевдо-Филона). Во времена Птоломея I Египетского (умер около 282 г. до н. э.) Гекатей Абдерский написал заказное произведение «Aigyptiaka* («О египтянах») — приукрашенный пропагандистский труд, который оказал большое влияние на эллинистическую историографию. Некоторые эллинистические еврейские историки середины II века дон. э., фрагменты произведений которых дошли до нас в изложении более поздних авторов, использовали историю Гека-тея как образец для своих собственных пропагандистских толкований библейской истории. Они стремились показать древность и превосходство еврейской культуры и цивилизации над всеми остальными. Все эти авторы, как и многие эллинистические историки того времени, использовали «исторические» данные в националистических интересах.

Первая книга Маккавейская (около 100 г. до н.э.) —-анонимный труд, в оригинале написанный на еврейском или арамейском языке. Автор, использовавший нарочито архаичный стиль, скорее всего, задумывал книгу как продолжение трудов Летописца (1-й и 2-й Паралипоменон, Ездра и Неемия). Внимание в ней сосредоточено на причинах и ходе восстания Маккавеев в 175 году до н. э., начиная с убийства сирийского царя Антиоха IV и выступления Маттафии и его сыновей и до смерти последнего оставшегося в живых сына Маттафии Симона в 534 году до н. э. Эта книга отражает взаимосвязь между библейской и эллинистической историографией. 2-я книга Маккавейская представляет собой анонимное изложение пятитомного произведения Иасона Киринейс-кого, которое описывает историю палестинских евреев с 180 по 161 годдо н. э., частично совпадая с 1-й книгой Маккавейской. В ныне существующей форме эта книга — типичный пример описания истории в жанре трагедии, хотя по содержанию она глубоко еврейская. 1-я книга Ездры представляет собой серьезную проблему для исследователей. Она во многом повторяет 2 Пар. (35:1-36:23), книгу Ездры и часть Неемии (7:38-8:12). Иосиф Флавий (примерно 37—100 гг. н. э.) — древнееврейский историк, написавший два крупных исторических произведения на греческом языке в рамках традиции эллинистической историографии. Пер-

152

Дэвид ОУН

вое произведение —»Иудейская война* (по типу военной монографии Фукидида) — описывает первое иудейское восстание 66—73 годов до н.э. Более объемный труд (состоящий из двадцати книг) — «Иудейские древности» — написан по образцу «Римских древностей» Дионисия Галикарнасского. Иосиф Флавий следовал традициям типичного трагического исторического повествования того времени.

Евангелие отЛуки и Деяния апостолов

как эллинистическая история

Евангелие от Луки и Деяния апостолов были написаны как двухтомное произведение, где обе книги (Деян. 1:1) примерно одинаковы по объему (древнегреческий и латинский термины logos и volumen — «книга» соответствовали объему одного папирусного свитка). Хотя Евангелие от Луки является одним из четырех евангелий, его надо рассматривать как единое литературное произведение вместе с Деяниями апостолов. Другие евангелия можно сравнивать с греко-римскими биографиями, но первая книга Луки, как часть более крупной литературной формы, не является биографией. До недавнего времени большинство исследователей считали автора Евангелия от Луки и Деяний историком. Затем были изучены некоторые связи между Деяниями и греческими художественными повествованиями. Сравнительно недавно в исследованиях был сделан особый упор на теологические взгляды автора этих книг. Эти три точки зрения не исключают друг друга. Прежде всего, большинство греко-романских историков позднего эллинистического периода были действительно «трагическими историками». Под влиянием риторики они стремились увлечь читателя и подчиняли этому стремлению изучение и описание подлинных исторических фактов. Кроме того, по сути, все древние историки писали либо с целью нравственного наставления, либо выражали ту или иную идеологию, либо решали пропагандистские задачи.

Лука пишет на изысканном греческом, на что указывают два пассажа (Лк. Ы-4; Деян. 15:24-26). Всвоем произведении (Евангелие, Деяния) он использовал многие литературные жанры включая исторические прологи (Лк. 1:1-4; Деян. 1:1-5),генеалогиюв типично эллинистической форме (восходящей от последнего потомка к самому раннему предку, Лк. 3:23-38), беседы (7:36-50; 11:37-54; 14: i -24), рассказы о путешествиях, рассказы от первого лица множественного числа, речи (в Деяниях содержится трид-

153

Бивлия и ЛИТЕГДТУРА АНТИЧНОСТИ

цать две речи, составляющие 25% всего повествования), цитаты, драматические эпизоды (Лк. 4:16-30; 24:13-25; Деян. 25:13-26:32), отступления от темы (Лк. 3:23-38; Деян. 17:21; 18:24-25) и обобщения (Деян. 2:46-47). Следуя тогдашней традиции использования архаизмов, он писал крупные отрывки на греческом языке Септуагинты (Лк. 1:5-2:52). Лука по-новому использовал древние историографические традиции, рассматривая ранние христианские общины как аналогию этнической общности. Подобно древним и новым еврейским историкам, он уделял основное внимание Палестине и особенно Иерусалиму, но, кроме того, следуя греко-римской историографической традиции всеобщей истории, он рассматривал некоторые эпизоды истории раннего христианства разных частей древнего Средиземноморья.

Апокалиптическая литература

Термин «апокалипсис» (от греческого слова, обозначающего «откровение») широко используется в качестве названия жанра, который, главным образом, является описанием сверхъестественных видений. Апокалипсис лишь один из многих видов древней литературы откровения. Наряду с апокалиптикой в иудаизме существовали канонические книги пророков (конечный результат редактирования собраний пророчеств), заветы, беседы (диалоги), повествования и переосмысления Писания в духе откровения. В греко-римском мире также существовали предсказания, собрания пророчеств, пророческие беседы, повествования о снах или видениях и описания процесса получения магических откровений. Ныне существующие апокалипсисы появились в раннем иудаизме в периоде 200 года дон. э. по 100 год н. э., но аналогичные формы откровений создавались и в Персии, и в Египте, и в эллинистическом мире. Иранские и эллинистические апокалипсисы зачастую включались в более крупные литературные собрания в противоположность еврейским и греко-египетским апокалипсисам, которые представляют собой отдельные литературные произведения. Некоторые апокалипсисы могли отражать подлинный опыт видений, но многие представляют собой вымышленные рассказы о видениях, в которых используются приемы, характерные для апокалиптической литературы. Некоторые произведения (еврейская 4-я книга Ездры — другое название 3-14 глав 2-й книги Ездры, христианское Откровение, «Пастырь» Гермы), представляют собой сочетание описания видений и литературного вымысла.

154

Д51ИД ОУН

БибЛМЯ И ЛИТЕРАТУРА АНТИЧНОСТИ

155

Ранние еврейские апокалипсисы

Книга пророка Даниила — единственный апокалипсис в Ветхом Завете, хотя отдельные части таких пророческих книг, как книги Исайи. ИезекииляиЗахарии, отражают переход от пророчеств к апокалипсису. Еврейские апокалипсисы в основном содержат «автобиографические» рассказы об откровениях, переданных неким потусторонним существом. Хотя обычно они написаны от первого лица, все еврейские откровения псевдонимичны, т. е. написаны от имени известных в древности евреев. По времени написания они обычно отнесены к более раннему периоду, чем это было на самом деле. Содержание апокалиптических видений глубоко символично и является диалогом (вопрос — ответ) между тем, кто получает видение, и ангелом-истолкователем. Видения, которые открывают события конца света и тайны Вселенной, обычно передаются по ходу путешествия по Небесам, конечной целью которого чаще всего является видение самого Бога (например, 1 Енох 1-13,2 Енох). В других апокалипсисах видения приходят в земной обстановке (например, Дан. 7-12; 4 Ездр.; .2 Варух). Еврейские и другие ближневосточные апокалипсисы обычно были литературным и религиозным ответом на социальные потрясения, на политическое и экономическое давление со стороны иноземных оккупантов. Царство в древнем Ближнем Востоке считалось священным институтом, от которого зависело мирское благосостояние. Когда национальные цари были низвержены, вначале греками, затем римлянами, последовавшие в результате иностранного господства притеснения и лишения объяснялись нарушением Божественного порядка. Эсхатологические фантазии исправляли это положение вещей, в них появлялся назначенный Богом правитель или мессия, призванный победить иностранных завоевателей и установить эру мира и благоденствия.

Ранние христианские апокалипсисы

В раннем христианстве, как и в древнем иудаизме, существовало стремление к описанию эсхатологических событий (например, Мк. 13 и параллельные места; 2 Фес. 2:1-12). Откровение Иоанна, единственный новозаветный апокалипсис, — самое длинное из подобных повествований, содержащее описание одного видения (с 4:9 по 22:11). Автор создал цельное литературное произведение, объединив целый ряд еврейских, христианских и греко-римских источников и преданий. В отличие от еврейских апо-

калипсисов, Откровение не псевдонимично, поэтому автор не скрывает истинные обстоятельства написания произведения, а, скорее, предпринимает попытку связать свою собственную концепцию конца (эсхатона) с конкретной ситуацией в семи церквях, к которым он обращается (Откр. 2-3). В трех ранних христианских апокалипсисах присутствует тенденция использования приемов эллинистической литературы откровения. Очевидна проеврейс-кая направленность Откровения Иоанна. «Пастырья Гермы (первая половина II в. н. э.) сочетает еврейские традиции литературы откровения с эллинистическими, а Откровение Петра в основном следует эллинистической модели литературы откровения.

Евангелия и биография

С начала нынешнего века среди исследователей Нового Завета преобладало мнение, согласно которому евангелия представляют собой уникальный литературный жанр, созданный ранними христианами для выражения своей веры, который не был связан с древней биографической литературой. Согласно этому мнению, Евангелие от Марка возникло в результате дополнения устной керигмы (греч. «провозглашение») об Иисусе (встречающейся в некоторых евангелистических проповедях в Деяниях апостолов, напрмер, 10:34-43) разнообразным повествовательным материалом. Но недавние исследования показали, что по форме и назначению евангелия гораздо ближе к греко-римской биографической литературе, чем считалось раньше. Каждое из четырех евангелий является своеобразной христианской переработкой греко-римского биографического жанра, сохраняющего типичные черты христианской литературы.

Особенности древних биографий

В литературной традиции древнего Израиля не существовало биографии как особого жанра, хотя в ветхозаветных повествованиях большое внимание уделялось жизни и деятельности известных политических и религиозных личностей. Формы литературной биографии, встречающиеся в раннем иудаизме, в большинстве своем были заимствованы из эллинистической традиции • (например, жизнеописания Авраама, Иосифа и Моисея у Филона). «Жизнеописание пророков», анонимное сочинение I в. н. э., содержащее истории различных еврейских пророков, вероятно, было написано по-гречески (возможно, в Палестине), и его форма аналогична жизнеописаниям греческих поэтов (в обоих случаях

156

Дэвид ???

БИБЛИЯ И ЛИТЕРАТУРА АНТИЧНОСТИ

157

информация извлечена из трудов самих поэтов или пророков). Древний восточный и западный способ характеристики персонажей имеет некоторые общие черты: во-первых, их общественной деятельности уделяется большее внимание, чем личной; во-вторых, им придаются типические черты (т. е. они рассматриваются в качестве образцов общественных ценностей, а не как личности); в-третьих, их характер не развивается, остается неизменным. Эти три фактора отличают древнюю биографию от современной.

Греческая биография появилась в V веке до н. э. и продолжала развиваться до конца античности. Биография служила для того, чтобы изобразить типическую личность, чья жизнь была примером эллинистических социальных и культурных ценностей и, следовательно, была достойна подражания. Античные литературоведы четко различали историю и биографию, но в греко-римский период, когда роли личности в истории придавалось особое значение, это разграничение стало условным. Известный немецкий ученый XIX века Фридрих Лео предложил двойную типологию античной биографии, которая, несмотря на некоторую упрощенность, получила широкое признание: первый тип, перипатетическая биография (например, «Жизнеописания» Плутарха), — это хронологическое описание деятельности военачальников и политиков. Слова и дела персонажей служили основанием для их прославления и преподнесения в качестве образцов для подражания. Второй тип — александрийская биография (например, «Жизнеописание двенадцати цезарей» Светония), в которой большое внимание уделялось систематическому или тематическому описанию деятельности того или иного персонажа. Этот тип особенно подходил для жизнеописания писателей и художников. В нем подчеркивались специфически эллинские добродетели (смелость, справедливость и т. п.) и соответствующие им деяния.

В жанр греко-римской биографической литературы входили некоторые малые формы. Характерной чертой древней биографии было использование различных типов анекдотов, так как существовало мнение, что характер человека раскрывается в его словах и делах. Анекдот (по-гречески это слово буквально означает ? непечатное», т. е. переданное устно) — общее название формы, в которую входят хреи (chreiai) — анекдоты, гномы (gnomai) — афоризмы и апомнемоневматы (apomnemoneumata) — воспоминания. Многие собрания анекдотов из жизни известных людей (которые иногда просто приписывались тем или иным персонажам) использовались как материал для написания биографии.

Признаки биографического жанра в евангелиях Евангелие от Марка, самое раннее из евангелий (примерно 70 год и. э.), имеет с греко-римской биографией больше общих черт, чем е любым литературным жанром иудаизма. Недавние исследования языка Евангелия от Марка показали, что оно было написано популярным литературным стилем, который не совпадал ни с повседневным языком, зафиксированным в некоторых папирусах, ни с изысканным языком богатых и образованных греков. В евангелиях отМатфея и Луки четко прослеживается стремление придать Евангелию от Марка более литературный вид путем усовершенствование его стиля и добавления материала в начало и конец рассказанной Марком истории: о рождении Иисуса, его явлении после Воскресения и его вознесении (у Луки). По форме Евангелие от Марка и другие евангелия являются греко-римскими биографиями, а по содержанию онн определенно следуют иудео-христианским концепциям. Таким образом, литературные особенности евангелий являются результатом слияния приемов эллинистической биографии с уникальными христианскими воззрениями на значение Иисуса.

Синоптические евангелия (от Матфея, от Марка и от Луки), как и другие эллинистические биографии, включают в себя многие литературные формы, такие, как истории о чудесах, анекдоты (хреи и апомнемоневматы), поговорки н афоризмы (гномы), притчи и истории об Иисусе. Содержанием евангелий является религиозное утверждение об Иисусе с позиций христианства, подобно тому, как содержанием эллинистических биографий философов было утверждение их учений. Иисус, изображенный в евангелиях, является образцом, поскольку он олицетворяет и устанавливает христианское вероучение и христианские ценности, образцом, аналогичным персонажам греко-римских биографий.

Эпистолярная и проповедническая литература

Послание было одним из наиболее выразительных литературных жанров древности. Практически любой письменный текст мог получить эпистолярную форму и считаться посланием.

Ранние еврейские послания

В еврейской литературе послания никогда не являлись самостоятельным жанром. Единственное апокрифическое послание — Послание Иеремии, скорее, является проповедью. Часто посла-

158

Дэвид OYH

БИБЛИИ И ЛИТЕРАТУР» АНТИЧНОСТИ

159

ния являются частью исторических или художественных произведений. В отличие от античных греческих и латинских посланий (главным образом, папирусов), которые издавна были предметом интенсивных исследований, на арамейские и еврейские послания до недавнего времени обращали мало внимания, главным образом, из-за небольшого количества уцелевших экземпляров. Общее количество сохранившихся арамейских посланий около ста двадцати, в основном они относятся к V—IV вв. до н. э. Кроме того, шесть из них входят в арамейскую часть Ветхого Завета; восемь посланий, написанных по-арамейски около 132—135 годов н.э., приписывают еврейскому революционеру Бар-Кохбе. До нас дошло также около пятидесяти еврейских посланий, большинство из которых датируется 630—583 годами до н. э.; одиннадцать входят в ветхозаветные тексты; еще пять — послания Бар-Кохбы, написание на древнееврейском языке.

Греко-римские послания

Сохранившиеся со времен античности греко-римские послания делятся на три вида: документальные — обыкновенные письма того времени, в основном извлеченные археологами из-под груд мусора во время раскопок в Египте греко-римского периода; литературные — они были написаны образованными людьми античности, сохранились в собраниях сочинений и считались образцами эпистолярного жанра и художественного литературного стиля; служебные или официальные послания, составленные в царских или имперских канцеляриях. Они содержат дипломатические, административные и другие правительственные вопросы, и сохранились благодаря тому, что были вырезаны на камне или цитировались в исторических произведениях.

Ранние христианские послания и проповеди Двадцать одна из двадцати семи новозаветных книг являются посланиями. Двенадцать из пятнадцати сочинений других ранних христианских деятелей (так называемых «апостольских отцов»), не вошедшие в Новый Завет, также являются посланиями. Очевидно, что послание было самым популярным литературным жанром раннего христианства. Послание как наиболее гибкая форма было заимствовано христианами у греко-римской культуры. Во многих литературных жанрах использовались эпистолярные вступления и заключения. Откровение Иоанна написано в форме послания 0:4-5; 22:21), хотя является апокалипсисом. Один из

ранних христианских текстов, «Мученичество Поликарпа», также написан в форме послания. Два новозаветных текста, считающихся посланиями, первоначально были написаны как наставления или проповеди: 1-е Послание Иоанна не имеет особенностей, присущих эпистолярному жанру, а в Послании к Евреям единственным признаком эпистолярного жанра является постскриптум. Большинство древних послании, так же как и современные, были написаны с тем, чтобы заменить устное общение между автором и читателем в тех случаях, когда оно было невозможным. Ранним христианским посланиям были присущи как типично эллинистические, так и ярко выраженные семитские черты. Например, характерное для Павла приветствие — «благодать и мир» — представляет собой игру слов: сочетание типично греческого эпистолярного приветствия chairein («приветствие») и арамейского/еврейского приветствия шалом — «мир». В иудаизме существовали религиозные циркулярные письма, или энциклики, которые использовались как в административных, так и в литургических целях (например, Есф. 9:20-32; 2 Мак. 1:1-10; 1:11-2:18). Когда начался период восстановления после падения Иерусалима в 70 году н. э., раввинистические лидеры, например Гамалиил II, направили энциклики различным группам евреев диаспоры (2 Варух 7:19-26; 78:1-86:3); их можно сравнить с Посланием Иакова, с 1-м и 2-м Посланиями Петра и Посланием Иуды, которые являются псевдонимичными христианскими энци кликами.

Ранние христианские послания сложнее, чем большая часть документальных, литературных или официальных греко-римских посланий. Так же, как биографии и основные типы исторических писаний, они принадлежат комплексному литературному жанру, который вмещает в себя множество малых литературных форм. Новозаветные послания составлены из многих литературных форм, и некоторые из них, скорее всего, передавались устно, прежде чем были включены в то или иное послание. Среди них литургические формы (благословения, славословия, гимны, покаяния, евхаристические и крещенские формулы), керигматические формулы и наставления (перечисления добродетелей и пороков, нормы повседневной этики).

Некоторые из новозаветных посланий являются псевдоэпиграфами, т. е. в целях более широко признания они написаны от имени таких известных христианских лидеров, как Павел, Иаков, Петр и Иуда. Псевдонимичность — литературный феномен древности, встречающийся, главным образом, в греко-римской лиге-

160

Дз в ид ОУЧ

ратурной культуре. Характерной чертой еврейской литературы была анонимность, поэтому псевдонимичность вошла в моду лишь в эллинистический период в связи с написанием апокалипсисов от имени известных древних евреев. Авторы псевдоэпиграфических сочинений времен раннего христианства, как и в греко-римский период, выступали под чужим именем. Широкое распространение этого феномена в древности и особенно во времена раннего христианства позволяет предположить, что многие авторы считали псевдонимичность вполне оправданной, если цели их сочинений были достаточно важными. Исследователи согласны в том, что некоторые из посланий Павла, например Послание к Ефеся-нам и пасторские послания (1 и 2 Тим., Титу), псевдонимичны. Возможно, то же самое относится к Посланию к Колоссянам и 2-е Фессалоникийцам. Четыре из семи общих посланий также часто считаются псевдонимичными — Иакова, 1-е и 2-е Петра и Иуды. Псевдономичность, присущая десяти из двадцати семи новозаветных текстов, была способом решения проблемы кризиса авторитетов, возникшей в связи с уходом апостольского поколения.

Взаимосвязь композиции и структуры новозаветных посланий с греко-римскими риторическими традициями лишь недавно стала предметом исследований. Греческие риторы подразделяли риторику на три вида: судебную — попытку объяснить суду смысл событий, произошедших в прошлом; делиберативную — попытку повлиять нэ будущее развитие событий; эпидиктическую — торжественную риторику, провозглашающую общественные идеалы. Более или менее образованные античные авторы писем автоматически использовали риторические навыки при их составлении. Сохранились некоторые руководства по эпистолярной теории, в которых чувствуется влияние риторики и приводятся образцы посланий (например, Псевдо-Деметрий «О стиле», Псев-до-Либаний «Эпистолярные стили»).

Для большинства ранних христианских посланий характерна делиберативность, хотя часто в них присутствует несколько эпистолярных функций. Послание к Филимону и 3-е Иоанна — образцы эпистолярного жанра, содержащие, главным образом, наставления. То же самое относится к 1-му Фессалоникийцам, но в нем важное значение придается также утешению (4:13-18). Некоторые исследователи считают Послание к Галатам апологетическим (т. е. вариантом судебной риторики), другие — письмом-советом (т. е. составленным по правилам делиберативной ритори-

БИБПИЯ и литердтурд АНТИЧНОСТИ I61

ки), а третьи — сочетанием этих двух видов. Жанр Послания к римлянам также является спорным. Некоторые исследователи считают его эпидиктнческим, другие — апологетическим, наставительным или сочетающим все три вида риторики. Вероятно, это прояснится в ходе дальнейших исследований. 1 Aune D. The Bible and the Literature of Antiquity: The Greco-Roman

Period. HBC. P. 43—49.

Автор — профессор религиоведения, Loyola University, Chicago,

Illinois, USA.

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

16В

9. КРИСТОФЕР ТАККЕТ1

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

Сущность евангелий

Четыре книги Нового Завета, называемые евангелия, имеют определенное сходство. Все они написаны с целью рассказать о событиях из жизни Иисуса из Назарета. Они подробно повествуют о ходе событий, приведших к смерти Иисуса через распятие, и завершаются рассказом о могиле Иисуса, найденной пустой, и (или) о явлении Иисуса после Его смерти некоторым ученикам. Евангелия, несомненно, отличаются, например, от Деяний апостолов, книги, которая описывает дальнейшую жизнь христианских общин, а также от новозаветных посланий, которые являются обращением некоторых людей к различным группам в христианских общинах I века. По крайней мере, на первый взгляд, евангелия являются жизнеописаниями Иисуса, во всяком случае, многие считают их основным источником информации о жизни Иисуса. Действительно, они могут и должны быть использованы для получения этой информации.

Однако к подобным утверждениям нужно относиться с осторожностью. Трудно усомниться в том, что евангелия являются основным источником сведений об Иисусе. С другой стороны, мы не должны игнорировать ценность других источников, как внутренних (новозаветных), так и внешних, для получения сведений об Иисусе. Далее, и это особенно важно, мы должны понимать, что евангелия не дают нам непосредственных сведений об Иисусе. Более того, нельзя забывать о том, что чтение евангелий с целью узнать об Иисусе — далеко не единственный способ их использования. Цель данной статьи — описать некоторые из многочислен-

ных подходов современных исследователей к проблеме «Иисус и

евангелия*.

Евангелия являются в высшей степени необычными литературными произведениями. Мы привыкли использовать слово «евангелие», хотя само это название по многим причинам довольно странно. Неясно, почему они были так названы. Некоторые исследователи утверждают, что название появилось»очень рано»; однако, в данном случае, это «очень рано» не могло быть раньше, чем в конце I или в начале II века. Маловероятно, что сами евангелисты рассматривали свои литературные произведения как «евангелия». Скорее всего, в I веке словом «евангелие» называли такое провозглашение, которое люди услышали и которому поверили (Мк. 1:14; 1 Кор. 15:3), а не что-то записанное или прочитанное вслух. Более того, для таких людей, как Павел, насколько об этом можно судить по его немногочисленным высказываниям, существовало одно-единственное «евангелие* (Гал. 1:6), которое было связано не с жизнью и учением Иисуса «допасхального» периода, а со смыслом Его смерти и воскресения. Таким образом, слово «евангелие», использованное в качестве названия литературного текста, описывающего жизнь Иисуса, очень многозначно. Сегодня очевидно, что евангелиями во времена раннего христианства называли не только нынешние евангелия. Мы сегодня имеем доступ к некоторым другим подобным текстам, особенно со времени открытия библиотеки Наг-Хаммади2. Среди них — Евангелие от Фомы, Евангелие от Филиппа, Евангелие Истины и др. Мы знаем и о существовании других произведений, поскольку они цитировались ранними христианскими авторами, хотя не имеем их полного текста. Например, рассказывая о явлении воскресшего Иисуса Иакову, св. Иероним цитирует параграф из Евангелия от Евреев, но мы не располагаем таким текстом. Некоторые считают, что существовали и другие неизвестные нам тексты. Конечно, в конце концов церковь исключила эти древние евангелия из канона Писания, оставив в нем только евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна. Здесь нет необходимости подробно говорить о каноне, а вопрос о важности неканонических текстов для получения сведений об Иисусе будет рассмотрен позднее. Однако следует отметить, что неканонические евангелия сильно отличаются от четырех канонических. Например, Евангелие от Фомы, содержащее более ста высказываний (логий) Иисуса, ничего не рассказывает о жизни, смерти и явлении Иисуса после Воскресения. Евангелие Истины представляет собой пространное размышление о

164

КВИСТОФЕР ТАККЕТ

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

165

Боге и мироздании, в котором вообще отсутствуют упоминания об Иисусе (хотя, вероятно, имеются аллюзии на речи Иисуса). Таким образом, утверждение о том, что литературный текст, называющийся «евангелием», есть некий документ, содержащий связный рассказ о жизни и смерти Иисуса, не подтверждается наличием других так называемых евангелий. Тем не менее это утверждение вполне применимо к каноническим евангелиям, которые мы и будем рассматривать.

Жанр

Главный вопрос по поводу канонических евангелий заключается в том, что это за документы, к какой литературной категории или жанру они принадлежат?

Проблема классификации евангелий с точки зрения жанра многие годы была предметом широкого обсуждения среди исследователей. В некотором смысле проще сказать, чем евангелия не являются: это не послания, не пьесы, не апокалипсисы (вероятно). Евангелия во многом не похожи на другие произведения древней литературы, поэтому многие годы евангелия считались sui generies, т. е. особым жанром. И сегодня многие исследователи придерживаются того же мнения.

Однако другие считают, что подобное определение слишком расплывчато. Они полагают, что точное определение жанра существенно для понимания текста. Если мы хотим понять текст, мы должны знать, что это: поэма или пьеса, детектив или некролог. Действительно, автор врядли смог бы написать текст, не имея . хотя бы предварительного понятия о типе произведения, которое он пытается создать. Отнесение текста к sui generies слишком неопределенно.

По этой причине в последние годы предпринималось множество попыток найти место евангелий среди других литературных произведений древнего мира, особенно среди биографий. Ясно, однако, что евангелия не являются биографиями в современном смысле слова. Прежде всего, в них ничего не сказано о детстве и воспитании Иисуса (по крайней мере, в Евангелии от Марка, которое считается самым ранним), ни о развитии его личности (см. ниже: «Критический анализ форм и Иисусч). Тем не менее все яснее становится, что и древние биографии не всегда содержат подобные сведения. Биография сегодня рассматривается как широкая литературная категория, в рамки которой могут уместиться и новозаветные евангелия. С литературоведческой точки зре-

ния, такой подход мог бы разрешить проблему отнесения евангелий к sui generies. Но, с другой стороны, ввиду широты категории биографии, отнесение к ней евангелий не обязательно поможет в интерпретации текста.

Евангелия как христианские тексты

Необычное содержание евангелий и присущее им очарование частично объясняются тем, что они были написаны людьми, неравнодушными к той личности, чью жизнь они описывали. Все авторы евангелий были сторонниками Иисуса и христианами. Вообще почти нет произведений того времени, авторы которых относились бы к Иисусу нейтрально или отрицательно.

Авторы евангелий разделяли веру христианской церкви в то, что Иисус, о котором они писали, каким-то образом одержал победу над смертью. Ни одна история не заканчивается смертью Иисуса на кресте: он был воскрешен Богом из мертвых к новой жизни. Таким образом, Иисус был жив и присутствовал в своей общине, продолжал обращаться к ней и направлять ее жизнь после своей смерти на кресте. Разные авторы по-разному говорили о его присутствии: одни утверждали, что Иисус сам был со своим народом (Мф. 8:20); другие говорили о «Святом Духе», направляющем и ведущем церковь (Лк.т Иоан.); третьи, как Павел, писали о христианах, пребывающих «во Христе!•. Но все верили в то, что присутствие и влияние Иисуса не ограничивалось прошлым и не заканчивалось его распятием. Учение, приписываемое Иисусу, не воспринималось как учение человека, жившего в прежние времена. Скорее, оно было учением Того, Кто был жив и направлял христианскую общину как Господь. Поэтому четкое разграничение, которое нам хотелось бы провести между событиями до Пасхи и после Пасхи, для христиан I века, включая н авторов евангелий, не имело бы смысла. Для них учение Иисуса было учением того, кто жил, учил и умер в Палестине примерно в 30 году н. э., но оставался живым и царствовал по правую руку Бога, того, кто продолжал вести и направлять своих последователей.

Пришедшее из традиции учение Иисуса христиане могли свободно изменять, приспосабливая его к своей собственной жизни. Самой важной чертой учения Иисуса была его актуальность для настоящего, а не его происхождение. Возможно, некоторые предания сохранялись только потому, что люди испытывали почтение к прошлому; но в большинстве случаев они сохранились по той причине, что их можно было применить к настоящему. Мы

166

КРИСТОФЕР TSKKET

ясно видим это на примере Павла, который ссылался на учение Иисуса именно тогда, когда его можно было применить к той ситуации, о которой он писал. Например, в 1 Кор. 7:10, где Павел говорил о разводах в Коринфе, он цитировал учение Иисуса о разводе; в I Кор. 9:14 Павел, говоря о праве апостолов получать финансовую поддержку, ссылался на учение Иисуса о проповедующих евангелие. Более того, очевидно, что Павел достаточно свободно обращался с этим учением. Например, он заявлял о своем праве не разделять учение Иисуса в этом последнем случае (1 Кор. 9:15). Возможно, отчасти это происходило потому, что Павел называл себя апостолом, следовательно, его точка зрения являлась авторитетной; однако, по мнению самого Павла, авторитет всегда возникает вследствие обладания Духом Святым (I Кор. 7:40), и это мнение разделяли все христиане.

Свобода в применении учений Иисуса, обусловленная, несомненно, прежде всего верой церкви в Воскресение и в то, что живой Иисус продолжал непосредственно обращаться к своим последователям, затрудняет решение вопроса о соотношении Иисуса и евангелий. Неясно, до какой степени доходила эта свобода у ранних христиан. Но факт остается фактом: евангелия неодинаковы. Они по-разному рассказывают о событиях жизни (и смерти) Иисуса. Некоторые рассказы относятся к одному и тому же эпизоду из жизни Иисуса, и тогда различие в рассказах говорит о том, что кто-то когда-то внес в них некоторые изменения. Таким образом, различия или, точнее, сходства и различия в евангелиях породили множество проблем, с которыми столкнулись критические исследования.

Различия в евангелиях

Наиболее очевидные различия существуют между Евангелием от Иоанна и тремя остальными. Евангелия от Матфея, Марка и Луки во многих отношениях очень близки. В них в основном описываются одни и те же события, часто в одинаковой последовательности: действительно, они настолько сходны, что удобнее рассматривать их вместе и параллельно, т. е. синоптически (греческий предлогsyn («с») указывает на.совместимость, слово optic связано с понятием «смотреть*, отсюда «синоптически» означает возможность анализа, прочтения евангелий на основе общих элементов). Поэтому эти три евангелия называются синоптическими.

167

ИИСУС И ???? ГЕЛИЯ

Евангелие от Иоанна во многом сильно отличается от синоптических. По поводу времени и места событий: по Иоанну, служение Иисуса продолжалось довольно долго (три года) в основном в Иерусалиме и Галилее; из синоптических евангелий следует, что его служение продолжалось только год, и лишь последнюю неделю Иисус провел в Иерусалиме. Одинаковые события описаны по-разному: изгнание Иисусом торговцев из храма в Евангелии от Иоанна происходит в самом начале его служения (Ин. 2:13-22), а в синоптических — за несколько дней до его смерти (Мк. 11:15-19). В Евангелии от Иоанна пропущены некоторые важные события, например в рассказе о последней вечере нет установления евхаристии. И наоборот, другие не менее важные события, описанные у Иоанна, не упоминаются в синоптических евангелиях (например, воскрешение Лазаря). Точно так же отличаются интерпретации понятий и методов, которыми пользовался Иисус в своем учении. В синоптических евангелиях Иисус высказывается кратко, акцентирует внимание на Царстве Бога, широко использует притчи и очень мало говорит о самом себе; в Евангелии от Иоанна Иисус произносит длинные речи, сконцентрированные вокруг проблемы вечной жизни, и ясно говорит о своей собственной роли (например, известное высказывание «Я еcмь»).

Конечно, эти различия были замечены давно. Попытки согласовать различные евангельские рассказы между собой предпринимались еще до возникновения критической исследовательской школы. В частности, предпринималась попытка доказать, что в тех случаях, когда евангельские рассказы отличаются друг от друга, они говорят о разных эпизодах из жизни Иисуса. Например, различие в рассказах об изгнании торговцев из храма указывает на то, что Иисус проделал это дважды; два разных рассказа об учении Иисуса о главных заповедях (Мк. 12:28-34; Лк. 10:25-28) соответствуют двум разным случаям в служении Иисуса. Конечно, возможно, что Иисус, как любой хороший учитель, не раз повторял важные положения своего учения. Другие отличия междуИоанном и синоптическими евангелиями можно объяснить разницей между слушателями: Иисус обращался к толпе иначе, чем

к своим ученикам.

Сегодня ясно, что попытки согласовать евангелия таким образом являются искусственными. Удвоение эпизодов из жизни Иисуса может ответить на некоторые вопросы (Иисус мог не один раз говорить о главных заповедях), но в целом подобный подход может привести к абсурду. Следует ли считать, что Иисус дважды

16В

КРИСТОФЕР

И иcvc и ЕВАНГЕЛИЯ

169

или трижды въезжал на ослице в Иерусалим при сходных обстоятельствах и что евангелисты точно записали каждый из этих случаев? Другие примеры делают эти попытки еще более нелепыми: не могло быть двух тайных вечерей (одна с установлением евхаристии, как у синоптиков, вторая — без евхаристии, как у Иоанна), не говоря уже о трех разных тайных вечерях с несколько отличными формами установления евхаристии, каждая из которых точно описана в одном из трех синоптических евангелий! Но меньше всего мы можем представить себе Иисуса, умирающего не один раз! Гораздо более правдоподобной представляется точка зрения, согласно которой разные евангельские рассказы являются разными изложениями одних и тех же событий, а их отличия могут многое сказать нам о способе передачи и использования того или иного предания.

Что касается проблемы Иисуса и евангелий, сегодня признано, что, скорее всего, основные сведения о жизни и учении Иисуса находятся не в Евангелии от Иоанна, а в синоптических евангелиях. Это не значит, что Евангелие от Иоанна не содержит ценных исторических данных (некоторые из них мы рассмотрим позже). Но большая его часть, содержащая возвышенную хрис-тологию, в основном отражает предания об Иисусе, переработанные более поздними христианскими авторами. Это отражение отличается чрезвычайной глубиной, но здесь представлен, главным образом, собственный взгляд евангелиста на христианское понимание Иисуса, а не собственно учение Иисуса допасхального периода. Для рассмотрения последнего нужло обратиться к синоптическим евангелиям.

В этом случае мы сразу же обнаруживаем, что несоответствие имеется не только между Евангелием от Иоанна и синоптическими евангелиями, сами по себе синоптические Евангелия являются примером как совпадений, так и противоречий. Уже указывалось на удивительные совпадения в синоптических евангелиях. Тем не менее в них есть и значительные расхождения. Выше уже отмечались некоторые из них, например разные варианты истории о двух главных заповедях в Мк. 12 и Лк. 10 или три очень похожих, но отличающихся друг от друга рассказа об установлении евхаристии Иисусом в Мф. 26, Мк. 14 и Лк. 22. Многие отличия в синоптических еангелиях незначительны и заключаются не в содержании высказываний, а в небольшой разнице формулировки. Но и незначительные расхождения важны, так как это затрудняет возможность приписать их к различным ситуациям в жизни

Иисуса, в противном случае Иисус должен был бы постоянно повторяться.

Природа соответствий дает возможность объяснить их наличием общих источников, используемых евангелистами. На исследование источников было потрачено много усилий, и данная область исследования получила название «критического анализа источников».

Критический анализ источников

Тесная связь между синоптическими евангелиями, отличие Евангелия от Иоанна от синоптических евангелий дают возможность отдельно рассматривать синоптические евангелия. Рассмотрим сначала проблему источников и взаимосвязь между синоптическими евангелиями, которую обычно называют «синоптической проблемой».

Синоптическая проблема

Большое количество совпадений в синоптических евангелиях дает основание считать, что эти три евангелия литературно связаны между собой. Иногда приводятся доводы в пользу того, что соответствия между ними основаны на общей зависимости от устных греческих или арамейских преданий. Но очень близкие, иногда дословные совпадения греческих текстов евангелий (Мф. 3:7-10/Лк. 3:7-9), которые выходят далеко за пределы того, что можно почерпнуть из устных преданий, опровергают эти доводы. Например, в рассказе в Мк. 2:10 есть разрыв в повествовании, когда Иисус, разговаривая с толпой, вдруг внезапно обращается к парализованному человеку. Точно такой же поворот в тех же обстоятельствах встречается в параллельных рассказах у Матфея и Луки. Подобные совпадения в содержании и деталях вряд ли могли появиться только в результате общей зависимости от устных преданий. Такое совпадение может быть объяснено взаимосвязью на уровне греческих текстов: либо одно из евангелий использовалось авторами других как источник, либо евангелисты имели доступ к некоему общему источнику.

Наиболее распространенное решение проблемы синоптических еаангелий сегодня — это так называемая «теория двух источников». Эта теория доказывает, что синоптическое Евангелие от Марка — самое раннее, оно использовалось как источник для написания евангелий от Матфея и от Луки, что объясняет совпадения во всех трех евангелиях. В евангелиях от Матфея и Луки

170

КРИСТОФЕР ТДККЕТ

содержится дополнительный пласт материалов, что в теории двух источников объясняется тем, что оба автора использовали другой источник или другие материалы, которыми мы не располагаем. Он получил название Q (от немецкого слова Quelle, «источник»). Матфей и Лука использовали и свои собственные материалы, которые называются источниками ? и L (неясно, являются ли ? и L отдельными источниками).

Здесь не место подробно обсуждать синоптическую проблему или обосновывать теорию двух источников. В этой теории остаются невыясненными некоторые вопросы, например точное содержание и объем Q. Был ли Q единым документом? Использовали ли Матфей и Лука одну и ту же форму Q? Насколько отличаются друг от друга источники ? и L? Существует достаточное количество мест из Марка, в которые Матфей и Лука, по-видимому, внесли одинаковые изменения (так называемые малые соответствия) — довольно странный факт в рамках теории двух источников, поскольку, согласно ей, Матфей и Лука не знали друг друга. Некоторые исследователи подвергают сомнению всю теорию. Например, некоторые из них пытаются вернуться к старому решению проблемы, связанному с именем ученого XIX века И. Грис-баха3, который считал, что Евангелие от Матфея было написано первым, затем Лука использовал рассказ Матфея, а Марк писал последним, используя произведения Матфея и Луки в качестве источников. Другие исследователи придерживаются различных вариантов теории двух источников: например, некоторые признают первичность Марка, но ставят под вопрос необходимость ссылаться на утерянный источник Q, чтобы объяснить соответствия в евангелиях от Матфея и Луки. Эти исследователи считают, что соответствия могут быть объяснены тем, что Евангелие от Луки напрямую зависит от Евангелия от Матфея. Третьи защищают более сложное решение проблемы, указывая на существование множества промежуточных стадий возникновения евангелий.

В критической литературе подробно освещены эти вопросы. Безусловно, современные дискуссии выявили слабые и неубедительные аргументы, использовавшиеся в прошлом в теории двух источников. Это особенно касается некоторых более «формальных» аргументов по поводу самого наличия соответствий и несоответствий. Например, при доказательстве первичности Евангелия от Марка некоторые исследователи ссылаются на то, что практически ко всему Евангелию от Марка имеются параллельные места в евангелиях от Матфея или Луки или в том и другом вмес-

171

ИИСУС И ЕВДН ГЕЛИЙ

те. Все это скорее указывает на некоторую литературную взаимосвязь, чем доказывает, что Евангелие от Марка было источником для Матфея и Луки. То же самое касается широко обсуждаемой недостаточности аргументов в пользу того, что в евангелиях от Матфея и Луки действительно повторяется последовательность и построение фраз Евангелия от Марка: это не доказывает, что Матфей и Лука использовали Евангелие от Марка как источник, но лишь указывает на то, что Евангелие от Марка есть нечто среднее между двумя другими.

Самые серьезные аргументы основаны на конкретном сравнении отдельных текстов, что дает возможность понять, как на самом деле развивалось то или иное предание. Например, эпизод, когда Петр признает Иисуса Христом в Кесарии Филипповой, в Евангелии от Марка записан так: Петр говорит: «Ты — Христос» (8:29). В Евангелии же от Матфея: «Ты — Христос, Сын.Бога Живого» (16:16). Более вероятно, что Матфей расширил короткий вариант Марка, чем то, что Марк сократил расширенный вариант Матфея с характерной для Матфея ссылкой на Иисуса как Сына Бога, вытекающей из тех интересов и христологическнх задач, которые преследует Матфей. Однако определение Иисуса как Сына Бога у Матфея было бы очень близко по духу и Марку, поскольку для Марка Иисус тоже был очень важен как Сын Бога; поэтому маловероятно, что Марк опустил бы эту фразу, если бы она существовала в источнике, который он использовал. Таким образом, в данном случае предположение о первичности написания Еаангелия от Марка лучше объясняет развитие предания, чем теория, в которой Евангелие от Марка считается зависимым от Евангелия от Матфея.

По поводу преданий из Q сторонники теории двух источников утверждают, что ни Матфей, ни Лука не воспроизводят точно раннюю форму общих для их евангелий преданий. Иногда к первоисточнику ближе Матфей, иногда Лука. Вероятно, Матфей стоит ближе к оригиналу в своей версии проклятия («Горе вам!») в отрывке об очищении внутренности и внешности чаши, в то время как в Евангелии от Луки в этом же эпизоде вдруг появляется призыв подавать милостыню (Мф. 23:26; Лк. 11:41). Но в своей версии о заповедях блаженства Лука, возможно, ближе к оригиналу, у него Иисус говорит, что «блаженны нищие и алчущие», а не «нищие духом» и «алчущие правды*, как у Матфея (Мф. 5:3,6; Лк. 6:20,21). Подобные примеры в большом количестве приво-

172

КРИСТОФЕР ТДККЕТ

дятся для подтверждения той или иной теории, и читатель может обратиться за ними к дополнительной литературе.

Некоторые исследователи, в особенности сторонники теории И. Грисбэха. опираются на высказывания о евангелиях отцов церкви. Действительно, сторонники теории двух источников чаще всего не принимают в расчет соображения «отцов*, поскольку их высказывания, конечно же, мало что {если вообще что-то) дают для подтверждения теории первичности написания Евангелия от Марка, так как они почти всегда утверждают, что первым было написано Евангелие от Матфея. Однако неясно, насколько эти утверждения достоверны: большинство из них появились сравнительно поздно, и все они. в свою очередь, восходят к более раннему (примерно II век) утверждению Папия. Но давность данного утверждения не есть доказательство его достоверности. Поэтому большинство современных ученых для определения природы взаимосвязи между евангелиями предпочитают полагаться на сами евангелия.

Источники Евангелия от Иоанна

В определенном отношении проблема источников, использованных Иоанном, является наиболее сложной. Некоторые ученые считают, что Иоанн пользовался своим собственным источником, особенно рассказывая истории о чудесах. Возможно, Иоанн имел доступ к так называемому «источнику о знамениях» (semeion — слово, которое часто используется в Евангелии от Иоанна, когда говорится о чудесах, сотворенных Иисусом). Здесь исследователи ссылаются на»первое чудо» (Иоан. 2:11) и «второе чудо» (4:54), совершенные Иисусом, а также на Иоан. 20:31: «много сотворил Иисус других чудес». Некоторые пытались провести различие между собственно историями о чудесах (где чудеса, сотворенные Иисусом, были следствием его изумительного дара) и аналогичными историями из других евангелий (в которых решающей оказывалась вера в самого Иисуса). Некоторые исследователи критикуют эту теорию, и вопрос о чудесах в современном изучении Евангелия от Иоанна по-прежнему остается открытым.

Кроме того, существует проблема взаимосвязи между Евангелием от Иоанна и синоптическими евангелиями. Несмотря на различия, в них есть и много общего, в том числе удивительные дословные совпадения (например, общее для всех упоминание друх-сот динариев в рассказе о насыщении пяти тысяч в Мк. 6:37 и Иоан. 6:7). Одно время считалось, что Евангелие от Иоанна впол-

173

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

не независимо от синоптических, но в последние годы многие исследователи полагают, что Иоанн, возможно, знал синоптические евангелия и использовал некоторые из них. Если это так, то при этом он чувствовал себя гораздо свободнее, чем, скажем, Матфей и Лука в использовании Евангелия от Марка. Более того, в Евангелии от Иоанна содержится значительное количество материалов, которые не могли быть заимствованы у синоптиков, поэтому аргументация любой теории о зависимости Иоанна от синоптических евангелий очень затруднительна.

Критический анализ источников и проблема историчности Иисуса

Решение синоптической проблемы может быть важным шагом в процессе поиска сведений об Иисусе. Наличие в синоптических евангелиях трех параллельных (но не совпадающих полностью) вариантов одного и того же высказывания Иисуса делает вполне вероятным тот факт, что не существовало трех отдельных свидетельств; скорее, имелась одна традиция, представленная в одном из евангелий, которая затем была использована двумя другими евангелистами. Поэтому вторичные варианты не говорят ничего нового об Иисусе, и основным источником остается самый ранний вариант. Если встать на позицию теории двух источников, то Евангелие от Марка окажется в большинстве случаев более точным источником сведений об учении Иисуса, чем евангелия от Матфея и Луки в тех случаях, когда одна и та же история присутствует во всех трех евангелиях. Так, в Мк. 9:1 Иисус предсказывает, что некоторые из стоящих подле него не вкусят смерти «до того, как не увидят Царствие Божие, пришедшее в силе», а в Мф. 16:28 — «до того как не увидят Сына Человеческого, грядущего в Царствие Своем». Согласно теории двух источников, версия Матфея была вторичной по отношению к версии Марка, следовательно, Иисус не упоминал о «Сыне Человеческом». В этом случае теории, которые пытаются выяснить очень сложный вопрос о том, что имел в виду Иисус под «Сыном Человеческим», не могут ссылаться на данный стих из Матфея в качестве доказательства.

Но даже если считать Евангелие от Марка более точным, чем Матфей и Лука, нельзя заходить слишком далеко в выводах по поводу подлинности приводимых в нем сведений об Иисусе. Можно поддаться искушению (как некоторые) считать свидетельства Марка и Q основными, поскольку они являются самыми ранними источниками. Мы бы не сказали, что материалы ? и L менее цен-

174

КРИСТОФЕР ТАККЕТ

ны. Источник ? мог быть таким же ранним, как Марк и Q. Вполне возможно, что известное предание из ? в Мф. 16:17-19, где Иисус благословляет Петра, является очень ранним (хотя не менее вероятно, что первоначально этих слов в рассказе об исповедании Петра не было). Многие известные притчи Иисуса, возможно, относятся к источнику L, что ие снижает их значения для учения Иисуса.

Несмотря на все это, верным все-таки остается тот факт, что Евангелие от Марка и Q (согласно теории двух источников) являются более ранними источникам, чем езангелия от Матфея и Луки. Тем не менее нельзя утверждать, что Евангелие от Марка и Q абсолютно достоверны, хотя, возможно, они являются более достоверными источниками о жизни Иисуса, чем евангелия от Матфея и Луки. Мы не можем считать Евангелие от Марка, так сказать, точным описанием жизни Иисуса, Согласно общепринятой датировке написания евангелий, Евангелие от Марка скорее всего было написано в 65—75 годах н. э. (Вопрос о том, было ли это евангелие написано до или после падения Иерусалима в 70 году, является дискуссионным.) Датировка Q неясна, хотя многие датируют «окончательный* вариант Q (если вообще можно говорить об «окончательности^) временем не ранее середины 50-х годов н. э. Конечно, евангелия от Матфея и Луки являются более поздними. Практически все исследователи единодушны в том, что стихи в Мф. 22:7 и Лк. 21:20 совершенно определенно говорят о падении Иерусалима в 70 году н.э. Следовательно, период между смертью Иисуса (около 30 года н. э.) и написанием евангелий составляет, вероятно, более тридцати пяти лет, а между смертью Иисуса и составлением Q —¦ двадцать пять лет или более. Кроме того, сегодня становится все более очевидным тот факт, что ранние евангельские источники Марк и Q подверглись такому же влиянию христианского учения, возникшего после смерти и воскресения Иисуса, как и более поздние Евангелия от Матфея и Луки. Изменение и переработка евангельских преданий об Иисусе в свете последовавших затем событий характерны не только для Матфея и Луки: работа В. Вреде о тайне Евангелия от Марка, написанная в 1901 году, заставила ученых согласиться с этим и в отношении данного евангелия4. Недавние исследования Q показали, насколько много в этом источнике специфических, характерных только для него черт. Таким образом, чтобы иметь достоверные сведения об Иисусе, мы должны попытаться заглянуть в период до написания евангелий, на целое поколение назад, когда еван-

175

ИИСУС и ЕадигЕгия

гельские предания передавались главным образом в устной форме. Это направление исследований называется «критическим анализом форм«(«историей форм»).

Критический анализ форм

Формы и условия

Критический анализ форм (нем. Formgeschichte) включает в себя множество направлений. Само название связано с одним из этих направлений, которое заключается в попытке выявить общие «формы» отдельных элементов предания об Иисусе. Один из основных выводов большинства современных исследований евангелий заключается в том, что основным элементом предания является изложение отдельных эпизодов (перикоп): устанавливая связную последовательность этих эпизодов, евангелисты выполняли роль редакторов. Следовательно, чтобы заглянуть назад, в периоддо написания евангелий, нужно рассмотреть отдельные элементы преданий. Некоторые из этих элементов представляют собой общую структурную модель или форму того, как было принято рассказывать эти истории. Более того, считается, что на основе знания этих общих форм можно представить себе те условия, в которых рассказывались эти истории. Предполагается, что сходные условия могли породить истории, которые рассказывались одинаковым способом (имели одинаковую форму). И наоборот, выявив одинаковые формы, можно сделать выводы об условиях, в которых распространялись эти истории (эти условия по-немецки называются Sitz im Leben).

В ранний период исследования новозаветных форм много Бремени и усилий было потрачено на классификацию элементов преданий. Но ученые не достигли единства ни по поводу выявленных категорий или форм, ни по поводу предполагаемых условий возникновения каждой формы. Некоторые (например, М. Дибели-ус5) оперировали достаточно широкими категориями, которые соответствовали столь же общим условиям. Другие (например, Р. Бультман6) стремились к большей точности ? определении форм и соответственно к более точному выявлению условий их существования. Возникли различные методы корреляции форм с теми или иными условиями. Днбелиус использовал широкие понятия, опиравшиеся на его собственное понимание условий (например, проповедование, учение, обряды). Бультман мыслил более конкретно, часто выводя условия из самой истории: например, изло-

176

КРИСТОФЕР ТДККЕТ

жение неоднозначных споров между Иисусом и еврейскими властями рассматривалась этим исследователем как отражение подобных же споров между христианами и их современниками в период написания евангелии. Оба эти подхода можно оспорить. Тщательно разработанные выводы Бультмана несут в себе опасность попадания в логический круг: есть ли другие источники, кроме евангелий, подтверждающие, что христиане вступали в споры, подобные спорам Иисуса? Широкий подход Дибелиуса (который сам по себе есть предмет критики) может привести к предвзятым представлениям о том, какой была ранняя церковь. (Было ли проповедование основным содержанием жизни ранней церкви? Что оно собой представляло?) Наконец, можно подвергнуть сомнению само предположение о том, что та или иная форма могла появиться только в одних-единственных условиях. Одинаковые обстоятельства могли определить появление множества форм, и, наоборот, одна форма истории могла использоваться в разных условиях. Поэтому сама попытка установить точное соотношение формы и условий может оказаться неудовлетворительной.

Однако это не единственный и не самый важный аспект критического анализа форм. Эти исследования, по крайней мере, в том виде, в каком ими занимались немецкие ученые, всегда были более разноплановыми. Частично это отражено в самом немецком понятии Formgeschichte: Geshichte — одно из немецких слов, со значением «история», поэтому Formgeschichte включало в себя не только анализ форм (элементов предания), но и попытку проанализировать историю их развития.

Иаория преданий: критический анализ Этот аспект критического анализа форм есть попытка определить, как предание развивалось во времени и каково было его происхождение. Проблемой здесь является история предания, а весь подход иногда называется критическим анализом преданий. В этом случае часто подвергается сомнению сам предмет критического анализа форм, поскольку многие исследователи настроены чрезвычайно скептически по поводу историчности большинства преданий. Некоторые считают необходимым вообще выйти за пределы критического анализа форм, так как полагают, что проблема форм и условий — это совсем не то же самое, что проблема исторической достоверности или аутентичности евангельских текстов.

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

С одной стороны, такое разграничение вполне обосновано, и эти две проблемы нельзя смешивать. Вопрос об определении конкретных условий возникновения того или иного предания в ранней церкви — совершенно иной вопрос, чем проблема аутентичности. Предполагать, что евангельский спор Иисуса с фарисеями по поводу соблюдения субботы отражает споры в ранней церкви о том, должны ли христиане соблюдать субботу, .— это совсем не то же самое, что отвечать на вопрос о достоверности самой евангельской истории. Вполне возможно, что таким образом христиане стремились оправдать свое поведение; но эта история могла отражать и реальный конфликт, с которым столкнулся Иисус и который оставался актуальным и в более поздней ситуации.

С другой стороны, сам по себе вопрос о достоверности является вполне правомерным в рамках критического анализа форм, если под последним понимается Formgeschichte, т.е. история их возникновения. Скептицизм же некоторых исследователей — это совсем другая проблема. Независимо от результатов вопросы, поставленные в процессе критического анализа форм, являются не только обоснованными, но и очень важными для тех, кого интересует соотношение Иисуса и евангелий.

Аутентичность

Немногие исследователи сегодня стали бы отрицать важность проблемы достоверности. Совсем немногие утверждали бы, что каждое предание об Иисусе во всех евангелиях в том виде, в каком мы их имеем, является подлинным рассказом о том или ином событии в жизни Иисуса. Мы уже видели это на примере параллельных евангельских рассказов: параллельные, но не одинаковые варианты историй в двух и более евангелиях не являются точным описанием многочисленных событияй из жизни Иисуса. Скорее, они (по крайней мере, некоторые из них) представляют собой позднейшие христианские переработки более ранних преданий.

Более того, маловероятно, что процесс редактирования начался только тогда, когда Матфей и Лука воспользовались Евангелием от Марка (и Q). Возможно, некоторые предания Евангелия от Марка являются позднейшими христианскими переработками более ранних преданий. Классический пример этого можно найти в Мк. 2:18-22 (особенно в ст. 20), где Иисуса спрашивают о посте. Из Его ответа в ст. 19а и 21-22 можно понять, что поститься не нужно, поскольку ситуация изменилась по сравнению с прошлым. Новая ситуация сравнивается со свадьбой, во время кото-

178

КРИСТОФЕР ТЛККЕТ

ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ

179

рой не постятся (ст. 19); новая ситуация совершенно отличается от старой (ср. образы одежды и заплаты, вина и мехов в ст. 21-22). Но в ст. 20 появляется совершенно нной оттенок: отсутствие поста — временный период, ибо придет время, когда отнимется жених и вновь будут поститься. Ст. 20 как бы выпадает из контекста, и это очень похоже на позднейшую христианскую попытку изменить учение Иисуса в свете возобновления обычая поститься.

В других местах Евангелия от Марка также можно заметить следы того, как христиане (сам Марк или предшествовавшие ему редакторы) переписывали и изменяли текст в свете последующих событий. Например, очень подробное предсказание страданий в ' 10:32-33, точно соответствующее страданиям Иисуса (суд Синедриона и смертный приговор, за которыми следуют суд язычников, издевательства и бичевание), кажется недостоверным в Его собственных устах. (Если Иисус действительно предсказал все настолько подробно, почему же, когда все это произошло, Его ученики было так потрясены?) Более вероятно, что христиане изложили эти предсказания в свете последовавших событий, хотя возможно и то, что они расширили обобщенное предсказание самого Иисуса о грядущих страданиях и смерти (например, 9:31).

В обоих случаях мы имеем примеры того, как христиане могли изменять и расширять подлинные высказывания Иисуса в свете позднейших событий. Трудно сказать, были ли эти высказывания заново созданы христианами (поскольку трудно провести грань между «изменением» и «сочинением»), но мало кто из исследователей Нового Завета стал бы утверждать, что события вообще не происходило. Например, высказывание в Мф. 18:20 («где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них*) предполагает продолжающееся присутствие Иисуса в христианской общине. Вместе с тем это высказывание, приписываемое Иисусу, сравнимо с Шехиной7 Бога (ср. с хорошо известной еврейской параллелью в m.'Abot3:2, которая говорит о Шехине, о Боге, присутствующем там, где двое или трое собираются для изучения Закона). Все это затрудняет возможность приписать данное высказывание самому Иисусу во время Его жизни. Возможно, что оно является «сочинением» ранней церкви. Точно так же Мф. 18:17 («если же не послушает [согрешивший] их, скажи церкви; а если и в церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь») вкладывает в уста Иисуса требование исключения из общины, что кажется несовместимым с обычной открытостью Иисуса ко всем людям;

здесь также предполагается, что «язычники» и «мытари» — это прототипы людей, отвергнутых обществом, что опять же мало согласуется с известной открытостью и приветливостью Иисуса по отношению к мытарям. (Сложнее определить отношение Иисуса к язычникам, хотя скорее всего можно предположить, что оно было таким же открытым, по крайней мере, в принципе.) Таким образом, высказывание в Мф. 18:17 вряд ли можно приписать историческому Иисусу. В некоторых случаях очевидно, что неаутентичное высказывание было приписано Иисусу позднейшими христианами.

Критерии аутентичности

Каким образом мы можем отличить аутентичное высказывание от неаутентичного? Для этого было предложено множество критериев, которые до сих пор интенсивно обсуждаются. Отчасти критерии зависят от исходной ситуации и от того, что исследователи подразумевают под «доказательствами». Можно ли считать предание аутентичным, если не доказано обратное? Или предание должно считаться позднейшим созданием христиан, если не доказано, что оно аутентично? Для многих «скептически настроенных» исследователей (т. е. тех, кто положительно ответит на второй вопрос) очень важным является так называемый «критерий отличия». Суть его в том, что предание об Иисусе может считаться достоверным а том случае, если оно отличается от представлений как иудаизма, так и ранней церкви. Этот критерий вызвал наиболее жаркие споры. Трудно отрицать, что этот критерий действительно дает некоторую оценку аутентичности предания об Иисусе: именно предания, не заимствованные из иудаизма и не созданные ранней церковью, могут соответствовать истинным высказываниям Иисуса.

Однако этот критерий подвергается серьезной критике, поскольку создает опасность возникновения искаженного образа Иисуса. (Насколько Иисус в действительности отличался от представителей ранней церкви или иудаизма?) Этот критерий также предполагает, что наши знания об иудаизме и ранней церкви достаточно глубоки для определения отличного от них явления. Но сегодня совершенно ясно, что наши знания о них на самом деле фрагментарны. Следовательно, нельзя использовать только этот

критерий.

Коротко о других критериях. Был предложен критерий «связи»: то, что связано с материалами, считающимися аутентичными

ISO

КРИСТОФЕР ТАККЕТ

ИИСУС И Е>ДНГЕЛИЯ

181

по другим параметрам, может быть также определено как аутентичное. Но хороший вымысел всегда связан с чем-нибудь подлинным. Некоторые ученые часто ссылаются на арамейские идиомы, на семитские или палестинские языковые способы выражения, которые являются аутентичными. Например, использование пассивного залога в Заповедях блаженства, вероятно, отражает грамматические особенности языка, с помощью которых можно было бы избегать прямого упоминания о Боге у семитов. Некоторые евангельские высказывания построены на основе параллелизма, что, возможно, отражает форму семитских идиом. Способ построения притчей отражает существование определенных социальных структур и четко указывает на то, что предание возникло именно в палестинском обществе. Все это очень важно. Однако главная проблема данных аргументов в том, что если даже в предании действительно отразились особенности арамейского языка и (или) социальные условия Палестины, Иисус был не единственным, кто жил в Палестине и говорил на арамейском языке. Таким образом, тот факт, что предание отражает семитскую среду, указывает только на то, что оно восходит к обществу, жившему в Палестине и говорившему на арамейском языке.

Некоторые исследователи предложили критерий многократного подтверждения, согласно которому предание, изложенное не в одном из основных источников (Евангелии от Марка, Q, М, L) или в нескольких различных формах, может считаться аутентичным. Б этом тоже есть определенная ценность, но данный критерий имеет мало практической пользы, поскольку очень немногие предания излагаются несколько раз. Тем не менее этот критерий может быть приложим к общим темам преданий.

Можно утверждать, что ни один из предложенных критериев не является достаточным, их нельзя использовать по отдельности, поскольку они относятся к разным аспектам евангельских историй. Например, ссылка Иисуса на две главные заповеди характерна как для иудаизма (они взяты из еврейского Писания.), так и для ранней церкви (ср.: Рим. 13:9); к тому же выделение этих заповедей выражает открытость Иисуса ко всем членам общества и его очевидное пренебрежение другими частями еврейского Закона. Следовательно, эта ссылка может быть аутентичным свидетельством. Каждое предание должно рассматриваться по существу, все факторы и критерии должны оцениваться справедливо и тщательно. Радикальный скептицизм в отношении историчности преданий вряд ли уместен. Трудно утверждать, что в евангелиях

ничего не говорится об историческом Иисусе. Некоторые стороны учения Иисуса отличаются как от современного ему еврейского учения, так и от учения ранней церкви (например, проповедь Царства Божьего). И наоборот, многие стороны жизни ранней церкви не отражены в евангелиях: широко распространенное исповедание Иисуса «Господом» редко встречается в самых ранних евангельских преданиях; разногласия по поводу обрезания, которые преобладали в спорах о следовании иудейским обычаям в общинах, созданных Павлом, вообще не отражены в евангелиях; в евангельских преданиях очень редко идет речь об обладании христианами Духом Святым. Следовательно, нельзя полностью отрицать аутентичность преданий. Тем не менее нельзя отрицать и то, что в евангелиях отразились некоторые изменения, внесенные христианами в предания об Иисусе, поэтому вопрос о достоверности остается существенным. Критический анализ форм и проблема историчности Иисуса

Итак, что же нам дают результаты критического анализа форм в поисках исторического Иисуса? Главный вывод критического анализа форм заключается в том, что основными составляющими элементами предания являются отдельные перикопы, а связное повествование есть результат деятельности позднейших редакторов. Из этого следует, что тщательно разработанная последовательность изложения материала в евангелиях ничего не может нам сказать о хронологии реальной жизни Иисуса. Нам не хватает данных для того, чтобы восстановить точную последовательность событий. Следовательно, мы не можем отделить истории о раннем периоде служения Иисуса от историй, относящихся к более позднему периоду, и тем самым мы не можем проследить хронологию жизни Иисуса, Таким образом, традиционные «жизнеописания Иисуса«(популярные в XIX веке), не выдерживают критики в свете анализа форм. (Единственным исключением может быть история страстей, в которой хронологическая последовательность вытекает из самой сути описываемых событий: арест — суд — смерть — явление после Воскресения. Такая последовательность просто не могла бы быть иной!)

Тем не менее большинство ученых сегодня согласны с тем, что скептическое отношение к оценке достоверности информации об Иисусе не имеет достаточных оснований. Даже если мы не можем связать события служения Иисуса в единое целое, имеется много общих тем, о которых с уверенностью можно сказать,

182

KPHCTO*FJ> ТЛШЕТ

что они действительно присутствовали в служении самого Иисуса. Сюда относятся проповедование Иисусом Царствия Божьего, использование им притчей, его открытость к «отверженным» включая мытарей и «грешников», его споры с еврейскими лидерами, в том числе, вероятно, с фарисеями, и, возможно, использование им выражения «Сын Человеческий» (хотя это очень спорный вопрос). В любом случае, сомнения и разногласия по поводу аутентичности каждого отдельно взятого предания будут всегда. Но трудно отрицать, что критический анализ новозаветных евангелий помогает нам открыть важные стороны жизни и служения Иисуса.

Несиноптические свидетельства об Иисусе

До сих пор, обсуждая возможности нахождения достоверной информации о земном служении Иисуса, мы рассматривали в основном синоптические евангелия. Каковы же другие возможные источники?

Евангелие от Иоанна

Очевидно, что одним из основных источников является четвертое евангелие. Как уже говорилось, большинство современных исследователей считают, что четвертое евангелие свидетельствует, главным образом, о верованиях и идеях евангелиста, которого мы называем Иоанном, но не об историческом Иисусе. Конечно, это слишком общая оценка. Многие считают, что в Евангелии от Иоанна сохранились некоторые элементы исторических преданий. Эти элементы очень различны. Например, согласно Иоанну, служение Иисуса длилось дольше, чем один год, как об этом говорят синоптические евангелия, и он находился в Иерусалиме дольше, чем одну последнюю беспокойную неделю; более того, возможно, что Иисус действовал одновременно с Иоанном Крестителем и, может быть, даже крестил людей (4:1). Имеет своих сторонников и версия Иоанна о том, что тайная вечеря и распятие произошли накануне еврейской Пасхи (а не в сам праздник Пасхи, как об этом говорят синоптики). Некоторые- высказывания, вошедшие в четвертое евангелие, могут быть подлинными высказываниями Иисуса, хотя евангелист тщательно переработал и развил их. Например, слова в Иоан. 5:19 («Сын ничего не может творить Сам от Себя, если не увидит Отца Творящего») могут отражать более раннее и менее христологическое высказывание самого Иисуса