СТАЛИНИЗМ В СОВЕТСКОЙ ПРОВИНЦИИ

К оглавлению

А. В. Чащухин (Пермь)

УЧАСТИЕ СОВЕТСКИХ ОРГАНОВ ВЛАСТИ В ПРОВЕДЕНИИ МАССОВОЙ ОПЕРАЦИИ В ПРИКАМЬЕ СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ

Выполнение приказа № 00447 наделило органы НКВД исключительными полномочиями. Принадлежность к партийной, советской или хозяйственной номенклатуре уже не могла служить охранной грамотой от террора. В этих условиях состав тройки — основного по приказу карающего органа — выглядел во многом формальным. Первый секретарь обкома, прокурор области явно были оттеснены на второй план фигурой начальника областного УНКВД, играя, по существу, роль послушных подручных. Тем не менее для реконструкции механизма террора представляется полезным рассмотреть проведение операции и с внешней по отношению к НКВД стороны — с точки зрения советских структур. В чем выражалась реакция официальных государственных органов власти на проводимую кампанию? Какие механизмы приспособления к ситуации пытались выработать люди, которые формально продолжали осуществлять властные функции, но фактически были отстранены от политических ресурсов? Рассмотрение всех государственных ведомств выходит за рамки данной статьи. Наше внимание будет сосредоточено прежде всего на тех структурах, которые непосредственно примыкали к проведению «кулацкой операции». Речь идет о прокуратуре, участие которой в операции в лице областного прокурора было оговорено в приказе. Кроме того, формально прокуратура была обязана выполнять надзорные функции по отношению к НКВД. Хозяйственные органы власти в этой статье будут представлены так называемыми отделами найма и увольнения при заводах (ОНУ). Созданные в 1934 г. с целью очистки заводов от социально чуждых элементов, ОНУ сыграли существенную роль в проведении массового террора. Наконец, в этой статье будут рассмотрены отдельные сюжеты, связанные с Советами и избирательными комиссиями. Рассмотрение этого направления необходимо по двум причинам. Во-первых, Советы и избиркомы выполняли важную для власти функцию формальной легитимации режима. Во-вторых, рассмотрение этих структур необходимо для демонстрации общего настроя властей в условиях массовых репрессий. В ходе исследования были использованы документы, отложившиеся в фондах двух областных архивов — Государственного архива Пермской области (ГАПО) и Государственного общественно-политического архива Пермской области (ГОПАПО). В отношении прокуратуры наиболее важными источниками стали хранящиеся в ГАПО документы фонда прокуратуры Камского бассейна. К сожалению, фонды городской и областной прокуратур слабо наполнены интересующими нас документами. В двух же фондах районных прокуратур вообще не содержится необходимой для нас информации. В целом источники по прокуратуре можно разделить на три типа: 1. руководящие материалы: внутренние циркуляры, приказы и распоряжения союзного и областного уровня; 2. отчеты и доклады; 3. внутри- и межведомственная переписка. В качестве необходимого дополнения в работе были использованы следственные дела репрессированных прокуроров, хранящиеся в фондах ГОПАПО. Кроме того, были привлечены документы партийной проверки прокуратуры Коми-округа. Материалы по ОНУ представлены в фондах как ГАПО, так и ГОПАПО. В связи с тем, что в количественном отношении рабочие были в Прикамье наиболее пострадавшей от операции1 категорией, мы рассмотрели прежде всего ситуацию на трех наиболее крупных заводах Перми: заводах им. Дзержинского (завод № 10), им. Молотова (завод № 172) и завод им. Сталина. Были привлечены материалы Чусовского и Лысьвенского металлургических заводов: материалы по этим заводам содержатся в фондах ГАПО. Помимо этого были обнаружены дополнительные материалы в фондах Мотовилихинского и Свердловского PK ВКП(б) в ГОПАПО. Наконец, в процессе исследования использована полная база репрессированных в Прикамье, хранящаяся в «партийном» архиве. Данные этой базы оказались крайне полезны для верификации тех гипотез, которые возникали в отношении работы ОНУ. Советы и избирательные комиссии рассмотрены прежде всего на примере Перми, Лысьвы и Чусового. Их деятельность реконструировалась на основе протоколов заседаний парткомов и пленумов. Использованы также следственные дела репрессированных советских руководителей.

1. Советы и избиркомы

В ответе на вопрос, почему органы советской власти оказались бессильны перед произволом НКВД, необходимо учитывать то обстоятельство, что удар по государственным органам власти был нанесен еще до операции. Летом 1937 г. в Свердловской области стало стремительно раскручиваться дело контрреволюционной организации правых. Вслед за свердловским начальством полетели головы руководителей всех уровней Прикамья. Обратим здесь внимание на то, что после ареста бывшего областного прокурора С. Г. Чудновского (работавшего с 1935 г. прокурором Ленинградской области, арестованного там 15 марта 1937 г. в качестве участника «уральской организации правых» и привезенного на допросы в Свердловск) последовал и арест его преемника Г, И. Леймана. Таким образом, к моменту начала операции представители прокуратуры имели наглядный пример, остерегавший их от тщательного выполнения надзорных функций. Еще раньше был арестован и 23 марта 1937 г. приговорен к ВМН председатель Свердловского облисполкома В. Ф. Головин. Дело Головина оказалось связанным с делом председателя Кизеловского горсовета В. М. Пыхтеева. Последний, в свою очередь, был связан с коллегами в Перми1.

Таким образом, мы видим, что за несколько месяцев до «кулацкой операции» местному начальству было устроено кровопускание, достигшее своего апогея летом 1937 г. Именно в этой обстановке в г. Чусовом происходят события, которые, с нашей точки зрения, характеризуют поведение официальных властных структур накануне и во время операции. Народные гулянья, организованные 12 июля по случаю открытия водной станции, закончились трагедией. Затонул перегруженный паром, в результате погибло два человека. Основанием для ареста ремонтировавшего паром Лузина стала 109-я статья УК, однако через неделю она превратилась в статью 58-7. После этого дело стремительно докатывается до Чусовского горсовета. Цепочка «работник горкомхоза Лузин — начальник горкомхоза Щербаков — председатель горсовета А. А. Гудков» соединяется следствием ровно за две недели (последний был арестован уже 27 июля)2. В этой истории наиболее примечательны для нас две вещи. Во-первых, следствие изначально велось не НКВД, а прокуратурой. Во-вторых, для данного случая весьма характерна реакция коллег и непосредственного начальства. Обратим внимание на то, что с подачи помощника облпрокурора отдела по спецделам Митрофанова через неделю после начала дело квалифицируется по 58-й статье. В последующую неделю начинают сажать городское начальство. Через четыре дня, 24 июля, на стол председателю Свердловского облисполкома И. И. Алексееву ложится докладная записка инструктора по кадрам Дамешека. Суть записки: как можно быстрее разобраться с вопиющим инцидентом в Чусовом и по всей строгости закона привлечь к ответственности виновных. Далее прилагался список городского начальства, состоящий из 27 чел. В их числе, помимо указанных выше, были зав. гороно, зав. горздравотдела, зав. горзо и т. д.3 Реакция Дамешека очевидна: Обзорная справка по архивно-следственному делу № 958818 от 15.05.1956 г.; Заключение, определение о реабилитации Пыхтеева В. М., 30.09.1956 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 12298. Л. 199-202,249-259. " Постановление о привлечении в качестве обвиняемого Лузина П. Н. от 20.07.1937 г.; протоколы допроса Лузина П. Н. от 13.07, 20.07.1937 г. // Там же. Д. 1284. Л. 1-13. Докладная записка инструктора по кадрам Дамешека, 24.07.1937 г. // Там же. Л. 77-84. необходимо как можно быстрее сбросить балласт, который способен утянуть на дно. Паника и сопутствующий ей маниакальный психоз в поисках вредителей, естественно, охватывает и Чусовской горсовет. 17 августа начался пленум, посвященный последним событиям. На заседании все 43 выступавших посчитали своим долгом «плюнуть» в сторону арестованных и указать на наличие врагов, которых необходимо раскрыть в самое ближайшее время1. Подобное поведение было к тому времени уже типичным2.13 сентября виновные были осуждены по статьям 58-7 и 58-14 на 6 и 10 лет. Лузин был приговорен к ВМН. В последующем, однако, все остались живы и не досидели положенного им срока. Судебно-надзорная коллегия Верховного суда СССР 25 июня 1938 г. переквалифицировала дела на статью 111, после этого «расстрельному» Лузину дали три года, остальным — по два3. Пока отметим смену прокурорской ретивости на милость, с тем чтобы позже вернуться к этому сюжету.

Одной из основных, помимо хозяйственных и социальных, функций Советов была организация легитимации власти посредством проведения выборов. По Конституции 1936 г., с точки зрения формального права, исчезала категория «лишенцев». Выборы же проходили в период апогея террора. Естественно, что обойтись без эксцессов было невозможно. Работа органов НКВД подчинялась собственным темпам и логике, не обращавшим внимания на проведение избирательных кампаний4. Объявленный сегодня кандидатом мог завтра быть арестован, что не могло не ставить в опасное положение партийную и советскую власть. Так, например, произошло в Чусовом с неким Языковым, оказавшимся в последний момент скрытым врагом, кандидатура которого была «выдвинута церковниками»1. Не лучшим образом дело обстояло и со списками избирателей. «Списки были составлены неправильно, до последнего дня в списках избирателей числились арестованная жена Самохвалова и осужденный на 5 лет один преступник»2. В целом можно выделить несколько взаимодополняющих друг друга условий, затруднивших работу избиркомов:

1. Стремительная работа НКВД, которая, как уже было сказано, подчинялась собственным ритмам, темпам и логике. 2. 3. Отсутствие нормальных для работы списков, многие из которых уже устарели. Судя по всему, избиркомы в принципе не могли знать, сколько избирателей должно прийти на участок для голосования. Представитель горсовета Кузнецов жаловался: «Хотя бы взять составление списков. Мы не имеем ни одной конкретной цифры, сколько у нас в районе избирателей, потому что нам запретили пользоваться цифрами последней переписи. Это нам дало большое затруднение. Списки стали составляться сразу путано [...]»3. 4. 5. Некомпетентность работников. В ответ на оправдания Кузнецова звучали обвинения в халатном исполнении обязанностей: «Горсовет к составлению списков подошел не серьезно. Поручили это дело машинисткам, которые по целым десяткам номеров пропускали при печатании списков»4. 6. 7. Запутанность и непонимание избиркомами того, что нужно делать вследствие изначального противоречия политического курса букве провозглашенной конституции. Представитель избирательной комиссии пытался оправдаться: «Хочу подчеркнуть, когда слушали нас на Горкоме, то мне сказали, зачем проводите работу со спецпереселенцами, а потом пришлось начинать сначала». 8. Протоколы заседаний пленума ГК и собраний партактива Чусовского ГК ВКП(б) Свердловской области. 05.01-23.12.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 1241. On. 1. Д. 273. 2 Там же. Л. 99.

3 Там же. Л. 19.

Каждая причина в отдельности и все, вместе взятые, приводили к опасным для партийных и советских властей ситуациям, когда кандидат и избиратель могли оказаться «врагами народа». Естественно, что те, кто стоял в отдалении от выборов, усматривали в этом вылазки классового врага, те же, кто непосредственно отвечал за процесс, сетовали на объективные трудности. Вообще, способ двойной трактовки действительности, который условно можно назвать «объективно-идеологическим», являлся универсальным для того времени. Авария на заводе и ошибка избиркома может трактоваться, с одной стороны, как следствие обстоятельств и некомпетентности, с другой — как акт сознательного контрреволюционного вредительства. К подобным трактовкам можно отнести следующие реплики выступавших на цитируемом здесь пленуме Чусовского горкома: «Мы имеем сопротивление классового врага. На 8-й избирательный участок парторгом пробрался кулак [...]»; «Вражеская практика в Чусовском отделении продолжается. План по узлу не выполняется. В ремонте паровозов много брака [...] Семьи арестованных разлагают лучших людей, надо их через органы прокуратуры через известное время убрать из квартир»1. В условиях проведения массовой операции «объективная» трактовка по силе воздействия должна была проигрывать идеологической, так как была, по существу, оправдательно-оборонительной тактикой. Когда же наметилось свертывание операции, ситуации, за которые сажали и расстреливали, стали трактоваться «объективно», действия же НКВД в последнем квартале 1937 г. — идеологически (несправедливые репрессии вызваны засевшими в НКВД «врагами народа»). Как видно из этого, метод трактовки действительности, оставшись прежним, просто изменил свою направленность. Инквизиторы оказались еретиками. Итак, аресты местных руководителей и начавшаяся операция вызвали шок у представителей местных властей. Методом преодоления страха стали активные поиски врагов в собственной среде. Навешивание ярлыков вредителей друг на друга вряд ли вело к обязательному аресту. Тем не менее подобные действия ослабляли органы советской власти перед лицом НКВД, создавая необходимые условия для дальнейшего террора.

2. Прокуратура

Как уже отмечалось, удар по советским органам власти, в том числе и по прокуратуре, был нанесен еще до «кулацкой операции». Арест областного прокурора С. Г. Чудновского, а затем и его преемника Г. И. Леймана должен был указывать на то, что принадлежность к следственно-надзорному ведомству сейчас уже не являлась охранной грамотой. На допросе 23 сентября 1937 г. Лейман «сдает» семерых Протоколы заседаний пленума ГК и собраний партактива Чусовского ГК ВКП(б) Свердловской области. 05.01-23.12.1938 г. // ГОПАПО. Ф. 1241. On. 1. Д. 27. Л. 20, 56. работников своего ведомства1. Двое из этого списка, М. И. Волнушкин и Никиенко, были соответственно прокурором и заместителем прокурора г. Перми. Непонятно почему, но с момента получения компромата до ареста М. И. Волнушкина прошло больше пяти месяцев (его арестовали только 5 марта 1938 г.). По данным полной базы репрессированных ГОПАПО, всего в Прикамье за время проведения операции пострадало 9 работников прокуратуры. Из них трое было арестовано в октябре 1937 г., один — в декабре того же года, трое — в январе и двое — в марте 1938 г. Таким образом, НКВД обеспечил отстранение прокуратуры от проводимой операции. В докладе о работе прокуратуры Камского бассейна за 1937 г. говорится: «Утверждать о правильности количества дел, находящихся в стадии расследования в органах НКВД, в данное время не представляется возможным вследствие того, что ряд дел органами НКВД направлялись оконченными следствием для просмотра и дальнейшего направления через УНКВД разных областей, а от последних о движении этих дел точно мне неизвестно»2. Говорить, однако, о полной отстраненности от проводимой операции мы не можем. Рассмотрим деятельность прокуратуры с двух точек зрения — внутриведомственной и со стороны взаимодействия с органами НКВД.

В начале операции НКВД проводил аресты без санкции прокурора. Однако в скором времени свердловское начальство потребовало соблюдения некоторых формальностей. «Будучи на оформлении следственных дел, последние в начале направлялись в УНКВД г. Свердловск, без санкции прокурора, а затем поступило распоряжение, что не завизированные прокурором следственные дела не высылать, и те, что уже были ранее высланы, также были возвращены»3. Примечательно, что в поисках «хорошего» прокурора ГО НКВД обратился не к городскому прокурору М. И. Волнушкину, а к и. о. прокурора Камского бассейна Щукину. Первому начальник ГО НКВД Левоцкий не доверял. На то были причины. Во-первых, Левоцкий не мог не знать, что в показаниях арестованного областного прокурора Леймана Волнушкин фигурировал как член контрреволюционной организации правых. Во-вторых, прокурор г. Перми был хорошо знаком по старому месту работы с репрессированным еще в октябре 1937 г. окружным прокурором Юркиным. В третьих, М. И. Волнушкин с 1935 г. оставлял после себя «дурной» след в местной прессе. К следственному делу аккуратно были приобщены вырезки из газеты «Звезда» за 1935-1937 гг., в которых Волнушкин критикуется за «бюрократизм»1. Ставить на человека, который вот-вот подвергнется аресту, Левоцкий не мог. Персона Щукина напрашивалась сама собой, тем более что осуществление «кулацкой операции» началось в Прикамье с дела Кандалинцева и репрессий на Камском речном пароходстве. Сержант госбезопасности Распопов давал в 1939 г. показания: «[...] Левоцкий вкратце рассказал Щукину, что заставляет его нарушать процессуальный кодекс, сославшись на то, что-де в начале массовой операции была установка аресты производить без санкции прокурора, а сейчас де предложил заручиться санкцией прокурора, а поскольку-де это уже является пост-фактом, то и задумываться над этим не стоит. Заручившись согласием Щукина, что он это сделает, и по его уходу из кабинета Левоцкого, последний в присутствии меня, Горчилина и т. Лизунова иронически бросил реплику: "С таким чудаком можно все сделать", а Горчилин добавил: "Щукин вообще любит подписывать и давать свою визу, так что мы его тут используем на все 100 %"»2. В дальнейшем можно проследить за процессом «штамповки», в котором принимали участие Щукин и его заместитель Сюркаев. «Процесс самой штамповки происходил следующим образом: готовили сразу 200-300 дел и в те сутки, когда нужно было отправлять дела в Свердловск, вызывали прокурора с печатью, когда он говорит, что [с] этим количеством не справиться, что ему нужно посмотреть, то здесь его уговаривали, что дела во что бы то ни стало необходимо сегодня же отправить, что ему помогут. Действительно, ему выделялось иногда 2-3 человека сотрудников, которые писали на постановлениях: "Арест санкционирую, и. о. прокурора Камского бассейна", а прокурор только расписывался и ставил печать, правда, слегка перелистывал дела и заносил в свой список, который он вел здесь же при просмотре, успевая только записать имя, отчество и фамилии». Интересно, что этот «список Щукина» потом, в 1938-1939 гг., так и не был обнаружен, поэтому судить о том, сколько конкретно дел было «проштамповано» прокурором Камского бассейна, невозможно. Известно только, что визировались в том числе и следственные дела, никакого отношения к Камскому пароходству не имеющие. В этом случае копии санкций направлялись М. И. Волнушкину. Но опять же потом ни санкций, ни списка обнаружить не удалось3. В октябре 1939 г. зам. областного прокурора Александров сообщал прокурору

Камского бассейна: «[...] ориентировочно возможно располагать — Сюркаевым до 600 (санкций), Щукиным до 100»1. Известно также, что в ряде областей работников водного транспорта могли привлечь и с санкции территориальных прокуроров2. Входили ли Свердловская область и Прикамье в разряд этих областей, неизвестно. Важно другое: работникам НКВД нужно было, чтобы какой-нибудь прокурор завизировал дело.

1 ГАПО. Ф.р-1195. Оп.2.Д. 10. Л. 160.

2 Там же. Л. 45-45 об.

3 Докладная записка и. о. помощника облпрокурора от 05.07.1939 г. // ГОПАПО. Ф. 641/1. Оп. 1.Д. 16800. Л. 108-110. 4 Из «Постановления прокурора следственного отдела прокуратуры РСФСР Хромова о привлечении к уголовной ответственности работников Лысьвенского Горотдела НКВД Корнилова В. Г. и Липкина в связи с делом Кукарских (бывшего прокурора г. Лысьвы)». 1937 г. // Там же. Л. 209-215. s Из протоколов партсобраний прокуратуры и суда Лысьвенского района. 1937г.//Там же. Ф.354. Оп. 1.Д. 1.Л. 12-15. 6 В материалах следственных дел арестованных прокуроров помимо к. р. компромата всегда присутствуют данные о бытовой связи прокуроров с местным начальством. См.: Архивно-следственное дело Задверняка Я. 3.1938 г. //Там же. Ф. 641/1. On. 1. Д. 1254; Архивно-следственное дело Волнушкина М. И. (прокурор г. Перми). 1938 г. // Там же. Не всегда прокурор становился послушным подручным для НКВД. Городской прокурор г. Лысьвы М. В. Кукарских усилиями начальника ГО НКВД Корнилова был в ноябре 1937 г. исключен из партии, а 8 января 1938 г. арестован. «Кукарских отказывал в арестах Корнилову, т. е. без предварительного просмотра материалов отказывал в санкциях на аресты, этим лишал возможности Корнилова создавать искусственные дела и не из врагов народа делать врагов», — будет писать в докладной записке помощнику прокурора РСФСР в июле 1939 г. бывший подчиненный Гилев3. Вряд ли возможно установить мотивы непослушания со стороны прокурора. Применительно к лысьвенскому энкэвэдэшнику, помимо очевидных мотивов (прокурор тормозил работу), можно усмотреть и другой мотив. Для Корнилова Кукарских был человеком, чрезвычайно тесно связанным со старым, арестованным летом 1937 г. начальством. В материалах дела М. В. Кукарских есть свидетельства того, что прокурор был в дружеских отношениях с секретарем горкома, пытался прикрыть редактора районной газеты Степанова, обвиняемого в изнасиловании домработницы, и оградить некоторых хозяйственных руководителей от террора4. Пьяная драка, затеянная его коллегой, народным судьей, во Дворце культуры, влекла за собой не более чем разбор на партсобрании с последующим строгим выговором5. Лысьва не была здесь исключением из правил. Подобная ситуация была и в Коми-округе, и в других районах Прикамья6. Этим объясняется то, что во всех рассмотренных следственных делах на арестованных работников прокуратуры вне зависимости от даты ареста четко обозначается связь арестованных с делом секретаря Свердловского обкома ВКП(б) И. Д. Кабакова. Рассмотрим теперь внутриведомственные изменения в прокуратуре. Уже 7 августа 1937 г. в циркуляре Прокурора СССР за № 5/051580 осуждается практика квалификации некоторых дел как хулиганских вместо статей 58-10 и 58-7. Из Свердловска этот циркуляр 21 августа был направлен районным и городским прокурорам1. В дальнейшем прокуратура пытается ускорить темпы своей работы. 11 сентября областное начальство с подачи Вышинского дает указание ускорить рассмотрение дел о фактах вредительства и диверсий в системе заготзерна, оканчивая дела в пятидневный срок и проводя их через суды по статье 58-72. В конце октября дается указание о пересмотре прошлых дел: «Предлагаем Вам под личную ответственность немедленно выбрать из архива дела, рассмотренные Вашим судом в период 1934, 1935, 1936 и 1937 гг. независимо от того, были они в рассмотрении в вышестоящих судебных органах или нет (вплоть до Верхсуда) по ст. 60, 61, 79, 79 п. 1, 2, 3, 4, 109, ПО, 111, 112, 113, 115, 116, 117, 120, 128, 78, 105, 62, 182 п. а, б, в, г и д, 169 п. 1-12»3. Большинство из представленных статей с легкостью переделываются в пункты 58-й статьи. На основании этого можно констатировать, что с началом массовой операции прокуратура как союзного, так и областного уровня пытается активизировать свои структуры в борьбе с «контрреволюцией». Подобную активизацию в форме переквалификации статьи (еще до распоряжения сверху) и последующего конструирования контрреволюционного дела можно усмотреть и в аресте председателя Чусовского горсовета Гудкова, о чем уже упоминалось в начале статьи. Однако, сколько вообще дел было переквалифицировано с обычных уголовных на контрреволюционные, по имеющимся данным сказать невозможно. В прокурорских отчетах таких данных не было обнаружено. Также чрезвычайно сложно говорить о работе районных прокуратур, материалы которых, за редким исключением, отсутствуют в фондах ГАПО. В наиболее полном виде в ГАПО представлены материалы прокуратуры Камского бассейна, поэтому судить об общих тенденциях работы ведомства приходится именно на основании этих весьма фрагментарных для Прикамья данных.

Если о масштабах переквалификации текущих и прошлых дел мы не можем говорить точно, то весьма подробную информацию об общем количестве контрреволюционных дел нам дает прокурорская статистика, отраженная в отчетах и докладах. В течение всего 1937 г. наблюдается рост количества привлеченных прокуратурой водного транспорта лиц по к.-р. делам. Если в первом квартале 1937 г. таковых было 188 чел., во втором — 323 чел., в третьем — 307, то в четвертом количество привлеченных практически удваивается и достигает 602 чел.1 Соответственно наблюдается и рост возбужденных к.-р. дел, что наглядно отображено в представленных таблицах. За вычетом дел, проведенных водной прокуратурой, мы получаем количество дел, проведенных НКВД. В табл. 1 представлена ситуация по всей прокуратуре водного транспорта. Данные этой таблицы демонстрируют резкую активизацию водной прокуратуры по линии возбуждения и проведения следствия по контрреволюционным делам в течение 1937 г. и особенно в 4-м квартале, т. е. во время проведения «кулацкой операции». В табл. 2 отражена ситуация в Прикамье. Как видно из представленных данных, в 1937 г. количество возбужденных контрреволюционных дел возрастает в 8 раз. В 1938 г. дела подобного рода прокуратура Камского бассейна вообще не возбуждает. К сожалению, форма отчетности прокурора Камского бассейна не предоставляет нам такую же поквартальную информацию, как данные по всей прокуратуре водного бассейна. Тем не менее представляется возможным допустить, что тенденции, характерные для всего ведомства, были характерны и для такой его части, как прокуратура Камского бассейна. Подобное рвение прокуроров в 1937 г., особенно в 4-м квартале, представляется неслучайным. Власть прокуратуры к осени 1937 г. становится номинальной в сравнении с полномочиями и властными ресурсами НКВД. В этих условиях надзорному ведомству остается послушно подписывать дела, параллельно пытаясь в соответствии с правилами самосохранения и межведомственной борьбы «соревноваться» с НКВД, используя собственные структуры. С другой стороны, из представленных в таблицах данных видно, что скорость ведения прокурорских дел сильно уступала скорости НКВД. Соревноваться на равных в то время прокуратура не могла. Во-первых, Из докладной записки о работе прокуратуры водного транспорта. 1937 г. //

ГАПО. Ф. р-1195. Оп. 2. Д. 6. Л. 152.

о

нельзя отбрасывать того, что прокуратура, в отличие от НКВД, была обязана все-таки хоть и формально, но оглядываться на существующее законодательство. Во-вторых, объективно прохождение дел через прокурорские и судебные инстанции требовало гораздо больше времени, чем прохождение дел через тройки. В-третьих, в большинстве случаев прокуроры районного и городского уровня были неспособны вести дела в ускоренном темпе в силу инертного стиля работы. В отношении проводимой операции прокуроры во многом становились заложниками советского законодательства. Реализация приказа № 00447 неизбежно ставила перед прокурорами много «мелких» вопросов. Как реагировать на увольнение родственника арестованного? Должна ли проводиться конфискация имущества и в каком объеме она должна осуществляться? О формулировке самого приказа районные, окружные и городские прокуроры имели, видимо, весьма смутные представления. Иначе не было бы необходимости областному прокурору отправлять 8 октября 1937 г. на места инструкцию следующего содержания: «Операция, проводимая органами УГБ НКВД по решениям тройки, регулируется рядом совершенно секретных указаний. Поэтому, если Вам что-либо непонятно в этой области, Вам надлежит предварительно запросить Облпрокуратуру, прежде чем принимать то или иное решение или давать предложение органам НКВД. Так как в противном случае Вы рискуете тем, что я буду вынужден отменять ваши решения, так как подтвердить их для выполнения НКВД я могу только в том случае, если это находится в соответствии с существующими на сей счет законами. В данном случае разъясняю Вам, что конфискация лиц, осужденных тройкой, проводится правильно, причем размеры ее должны быть такие же, как и по приговору суда. Никаких постановлений тройки семьям осужденных контрреволюционеров НКВД представлять не должно [..-]»1.

С февраля 1938 г. курс прокуратуры поэтапно изменяется на 180 градусов. Вслед за приказом Прокурора СССР от 7 февраля 1938 г. о восстановлении неправильно уволенных в 1937-1938 гг. прокуроров 25 февраля Вышинский в приказе № 187/7с требует от своих подчиненных прекратить порочную практику переквалификации обычных дел на дела по 58-й статье без достаточных оснований. Кроме того, райпрокурорам запрещалось возбуждать контрреволюционные дела без санкции областного прокурора. Чуть позже, в дополнение к приказу, райпрокурорам запретили выдавать санкции органам НКВД без разрешения областного начальства2. Наконец, с 3 мая 1938 г. приказом № 436/13с всем прокурорам было запрещено возбуждать дела о контрреволюционных преступлениях без санкции Прокурора СССР и производить аресты по всем делам без санкции областного начальства1. Таким образом, мы видим, что с февраля по март московское начальство упорно пытается ограничить рвение своих подчиненных. Эти усилия были результативны.

Таблица 3

Число лиц, привлеченных по контрреволюционным делам прокуратурой водного транспорта в 1937-1938 гг.2

1937 г. 1938 г. I квартал 188 I квартал 416 II квартал 323 II квартал 414 III квартал 307 III квартал 305 IV квартал 602 IV квартал - В табл. 3 отчетливо просматривается снижение активности прокуратуры в возбуждении контрреволюционных дел в течение 1938 г. В четвертом квартале 1938 г. лиц, привлеченных за этот вид преступления, в данном ведомстве уже нет. По всей видимости, прокурор Камского бассейна отличался большей чувствительностью к меняющемуся политическому курсу в сравнении со своими коллегами по другим регионам. В 1938 г. прокуратура Камского бассейна вообще не завела ни одного контрреволюционного дела, полностью уступая эту деятельность органам НКВД (см. табл. 2). Резкое снижение активности можно объяснить также с позиций межведомственной борьбы. Этим объясняется работа прокуратуры в г. Чусовом, о которой упоминалось в начале статьи (дело Гудкова). Напомним, что если обычная уголовная статья в июле 1937 г. быстро переделывалась на 58-ю, то 25 июня 1938 г., уже после обвинения, вновь произошла переквалификация обвинения на статью 111 УК. Выражаясь футбольным языком, резкое снижение активности со стороны прокуратуры ставило органы НКВД в положение «вне игры». Одновременно Вышинский организованно выводил из-под удара своих людей. С сентября 1938 г. надзор за НКВД со стороны прокуратуры усиливается, а после 17 ноября операция завершается: прокуратура начинает брать реванш за страх и бессилие августа 1937 — марта 1938 годов. Из инструкции Свердловской областной прокуратуры. 08.10.1937 г. // ГАПО. Ф. р-1365. Оп. 2с. Д. 14. Л. 22. 3. Отделы найма и увольнения

Новая заводская управленческая структура под названием «отдел найма и увольнения» возникает после оргпостановления ЦК ВКП(б) и приказа Наркомтяжпрома от 1 августа 1934 г. Этим распоряжением ОНУ был выделен из отдела кадров, полностью реорганизован и подчинен непосредственно помощнику директора по найму и увольнению1. Определенный свет на работу и структуру этой инстанции проливает первый доклад начальника ОНУ за период с августа 1934 по апрель 1935 г. В отделе найма и увольнения завода им. Дзержинского работало 22 чел. В ведении начальника находились его личная «канцелярия» — секретарь и машинистка, бюро найма и увольнения, учетно-плановое бюро, паспортный и военный стол. «Правой рукой» помощника директора по найму и увольнению был его заместитель, руководивший бюро. Именно его аппарат после личной беседы рабочего с начальником перепроверял и оформлял необходимые бумаги, проводил анкетирование и посылал запросы о выяснении его личности в местные органы НКВД и Советы2. В последующие три года, предшествовавшие «кулацкой операции», ОНУ отрабатывает процедуры работы с контингентом завода, взаимосвязи с НКВД, НКТП, местными партийными и советскими органами власти. За этот период центральной властью было проведено несколько кампаний, исполнение которых легло на плечи указанного отдела. Практически с момента возникновения ОНУ берутся за обмен паспортов на удостоверения у рабочих оборонных заводов, а после циркуляра НКВД и НКТП № 62 от 14 апреля 1935 г. «Об очистке 68 военных заводов особого списка от опасных для производства лиц» — за поиск и увольнение социально чуждых элементов. Последняя кампания, по всей видимости, и закрепила за этим ведомством те функции, которые пригодятся в дальнейшем НКВД во время «кулацкой операции». Выполнение циркуляра об «очистке» военных заводов заставляло ОНУ усилить работу по сбору компрометирующих материалов. О масштабах проделанной работы свидетельствует акт о приемке ОНУ новым начальником — лейтенантом госбезопасности Титовым 15 июня 1938 г. В третьей описи принимаемых документов упоминаются 1 054 личных дела, имеющих компрометирующий материал, три старых списка на социально чуждых лиц, две книги учета, 161 непроверенный донос1. Указанная чистка с самого начала была негласной. В апреле 1935 г. начальник ЭКО УГБ Миронов инструктировал «онушника» завода № 10 Лебедева: «Увольнение опасных для производства лиц должно носить исключительно негласный характер, необходимо на всех лиц, подлежащих, по мнению органов НКВД, увольнению с военных заводов, составлять списки и неофициально передавать их помощникам директоров по найму для доклада директору завода, по распоряжению которого производится увольнение [...] увольняемым ни в коем случае не объявлять основных причин, послуживших к их увольнению, например: харбинец, кулак и т. п., а увольнение производить под благовидным предлогом — несоответствие, за невозможностью использовать, за недисциплинированность и т. д.». К подобной секретности местные начальники ОНУ приспосабливались старым шпионским способом — договоренностью об условных знаках в документах. Таким знаком могли быть буквы «НИ» (невозможность использования) рядом с исходящим номером или определенные числа2. Еще с середины 1934 г. на основе приказов НКВД и НКТП № 004 централизованно начинают составляться и рассылаться в ОНУ при заводах «черные» списки лиц чуждого социального происхождения3. Указанные категории: «кулак», «белогвардеец», «сын священника» — позже точно воспроизведутся приказом № 00447. Отработка возложенных на ОНУ функций не означала, впрочем, что их начальники всегда справлялись с работой. «По имеющимся у нас данным Пом. директора по найму и увольнению рабсилы завода имени т. Молотова — тов. Шварц за последнее время значительно ослабил руководство по очистке завода от чуждого элемента, в частности ГО НКВД установлено на заводе до 1 000 чел., указавших при анкетировании неправильные адреса места своего происхождения, крайне медленно идет увольнение с завода выявленных НКВД чужаков из предложенных к увольнению 173 человек (причем значительное количество из них было предложено уволить еще в апреле, июне, июле, августе месяцах 1935 г.), до сего времени не уволено ни одного человека. В аппарате ОНУ имеется до 2 000 шт. анкет на лиц неизвестно работающих или нет на заводе. Все эти моменты являются прямым нарушением постановления ЦК ВКП(б) об очистке режимных заводов», — писал в 1936 г. начальник Пермского ГО НКВД

Лосос секретарю Молотовского ГК ВКП(б) Кузнецову1. Преемник Шварца, Ермолаев, в 1937-1938 гг. со своей работой справлялся, судя по всему, лучше. В феврале 1937 г. он, сообщая Молотовскому ГК ВКП(б), что им выявлено на заводе 279 чел. чуждого элемента, требует помощи в дальнейшей работе: «Этих лиц на заводе значительно больше. Выявить большее количество по нашим материалам не представляется возможным ввиду того, что весь состав завода анкетировался в 1934 году и лица, в то время состоявшие в партии, в последующее время исключались, а у нас же по анкетам числятся как члены ВКП(б). Для выявления более точного количества лиц, исключенных из ВКП(б), ранее состоявших в других политпартиях, прошу дать указания парторгам цехов и отделов о предоставлении Вам списков на лиц, ранее состоявших в ВКП(б) и других политпартиях. По мере поступления таких списков последние прошу высылать мне»2.

Изначально структура ОНУ создавалась как ведомство, наделенное особыми полномочиями. Помощник директора по найму и увольнению, как правило, был сотрудником НКВД. Таким образом, обеспечивалось покровительство отдела со стороны «синих кантов». Это могло проявляться, например, в требовании к директору завода № 10 начальника ГО НКВД Лососа дать лучшее помещение ОНУ. Уволить своего помощника директор завода не мог. Тем не менее, судя по всему, данный отдел был весьма сильно загружен социальной работой3. 1 Из «материалов НКВД на чуждых элементов», 07.01-02.11.1936 г. // ГОПАПО. Ф.620.Оп. 17. Д. 32. Л. 42. 2 Там же. Л. 18.

3 Косвенные свидетельства об использовании со стороны дирекции заводов ОНУ не по прямому назначению видны из текста приказа Рухимовича. См.: Материалы по заводу им. Ленина. 1937 г. // ГАПО. Ф. р-33. Оп. 2. Д. 122. Л. 52. 4 Из переписки помощника директора ОНУ с НКВД за 1938 г. //Там же. Ф. р-142. Оп. 2с. Д. 335. Рутинной обязанностью помощника директора по ОНУ было ведение переписки на предмет проверки и перепроверки кадров завода. Адресатами являлись ГО и РО НКВД, Наркомат оборонной промышленности и, естественно, коллеги в погонах с других оборонных заводов. В материалах завода им. Дзержинского нами была обнаружена переписка помощника директора ОНУ с различными ведомствами за 1938 г. Суть этой переписки в постоянных запросах и ответах по поводу социального происхождения того или иного рабочего в связи со слухами или доносами, плановые перепроверки в связи с литерой «Ч» (предположительно — это форма допуска). Помимо этого, лейтенант Титов переправлял своим коллегам на заводы им. Молотова и им. Сталина списки уволенных лиц с прилагающимся к ним компроматом4. Основные мотивы увольнения и интересующая Титова информация — родственная связь с кулаками, белыми, служителями культа, проживание родственников за границей. Чаще всего упоминается кулачество. На втором месте среди компроматов стоит служба в белой армии. На третьем — наличие родственников за границей, на последнем — принадлежность к служителям культа и «инонациональность». Мотивы часто не разделяются и сочетаются друг с другом. Естественно было бы предположить, что данные подобной переписки могли служить в дальнейшем основанием для арестов. Социальные категории, а точнее, ярлыки «кулак», «белогвардеец», «служитель культа» соответствуют букве приказа № 00447. Проверка упоминаемых фамилий по базе данных, однако, не обнаружила ни одного совпадения со списком лиц, прошедших через тройки. Переписка, касающаяся отдельных лиц, видимо, была слишком слабым подспорьем для проведения массовой операции. Изучение «плотности» переписки не обнаруживает какого-либо снижения после конца операции и лишний раз подтверждает, что подобные действия начальника ОНУ были, скорее, рутинным делом, а не основанием для ареста. Это не исключает, впрочем, того, что итогом этой переписки в отдельных случаях могло стать занесение человека в «список» или использование этой информации в конструировании следственного дела. Тем не менее некоторые документы переписки проливают определенный свет на механизм работы заводских структур. Речь идет здесь не об ОНУ, а о «родственной» ему инстанции на заводе — 1-м отделе. Летом 1938 г. начальник 1-го отдела завода № 10 Теплоухов отправил начальнику ГО НКВД Вайнштейну сообщение. В связи со снятием прежнего городского начальства НКВД (Левоцкого и других) Теплоухов просил проверить, сохранилась ли отправленная им корреспонденция. Список впечатляет: «О засоренности завода чуждым элементом вплоть до бывших эсеров» — 8 сообщений, «О попустительстве со стороны дирекции и непривлечении к ответственности лиц за разглашение секретных данных завода» — 4, «О преступных вредительских действиях со стороны бывшего руководства завода во всех областях х-ва завода» — 3 (включая доклад на 36 листах), «О фактах аварий на заводе и подготовке к авариям» — 101. Таким образом, за апрель 1937 — апрель 1938 гг. начальником 1-го отдела было отправлено 27 официальных сообщений в ГО НКВД. Помимо этого были еще и неофициальные доклады, о которых Теплоухов также упоминает. Интересно, что интенсивность его переписки с ГО НКВД резко возрастает в декабре и составляет 7 сообщений. Пока Переписка с НКВД о работе завода и личном составе завода им. Дзержинского. 1938 г. // ГАПО. Ф. р-142. Оп. 2с. Д. 186. Л. 104-107. можно только предположить, что это связано с наивысшим пиком террора в отношении рабочих.

Данные спецотделов заводов в НКВД, по всей видимости, были востребованы. Сержант госбезопасности Окулов С. Н. вспоминал об инструктаже Левоцкого: «[...] Кроме того, нужно задокументировать факты их "вредительства", для чего вызовите нач-ка спец. части завода № 172 и др. предприятий, скажите от моего имени, чтобы они выдали справки о имевшей место подобной аварии. В г. Молотове были посланы т.т. Борисов и Новиков или т. Каменских, точно не помню. Ими было привезено до 50 шт. справок, подписанных нач. спец. части, фамилии его не помню»1. Отработанные процедуры в сочетании с покровительством со стороны НКВД позволили ОНУ с началом репрессий усилить свое влияние. Вряд ли докладная записка начальника ОНУ Коваленко об аварии на заводе № 10 послужила бы началом дела главного инженера завода Далингера годом раньше: в обстановке раскручивания «кабаковского» дела2 записке дали ход3. Больше года начальник ОНУ К. А. Морзо (бывший томский чекист, уволенный из ОГПУ в конце 1920-х гг.) на заводе им. Сталина боролся с директором Побережским, его усилия увенчались успехом только в начале 1938 года. Накануне массовой операции ОНУ получают поддержку Наркомата оборонной промышленности, благодаря чему они в еще большей степени выводятся из-под власти директора завода. 28 июля 1937 г. нарком М. Л. Рухимович в своем приказе требует от дирекции заводов наведения порядка в организациях ОНУ. Из пунктов приказа можно выделить следующие: «[...] 4. Назначение и смещение начальников Отделов кадров производить исключительно приказами Начальника соответствующего Главного управления [...] 6. Начальникам Главных Управлений проводить назначение Начальников Отделов кадров лишь после личного ознакомления с ними [,..]»4. Возросший «политический вес» ОНУ не мог не вызывать конфликта между начальником этой структуры и директором завода. В фонде Свердловского PK ВКП(б) в ГОПАПО хранятся документы, связанные с продолжительным конфликтом между директором завода Побережским и его помощником по кадрам — Морзо. Суть достаточно типичного для того времени конфликта проста: директору для выполнения плана необходимы квалифицированные кадры из числа рабочих и инженеров, его помощнику необходимо найти и уволить лиц сомнительного социального происхождения, зачастую тех же самых, которые нужны директору. Анализ взаимоотношений между Побережским и Морзо мог бы стать отдельной темой для исследования. Нас интересует другое. Этот конфликт во многом проливает свет на участие ОНУ в массовой операции. Морзо в 1937 г. уже не довольствуется просмотром анкет и посылаемыми запросами. Он начинает вести допросы людей в специально отведенной комнате. Это пытался ставить ему в вину на заседании бюро Побережский: «[...] А что представляет комната № 2, которую Вы создали в ОНУ, ставшая притчей "во языцех". Вы молчите. Создаете комнату № 2, вызываете людей, допрашиваете "член ты организации и т. д.". Этим самым Вы встали на путь подмены органов НКВД [...]». Сам Морзо так пояснял свои действия: «Придя в ноябре 1935 г. на завод [...] я начал свою работу с проверки людей [...] Результатом проделанной работы было выявлено 500 чел. кулаков, белогвардейцев, попов, торговцев, харбинцев, бывших членов ВКП(б), троцкистов, правых и лиц немецкого, польского, латвийского происхождения и имеющих заслуживающие внимание связи с заграницей, явно подозрительных на шпионаж. Эти люди мною были уволены с завода. Уволил я их правильно, так как в 1937 г. из числа уволенных до 175 человек арестовано и они оказались врагами народа». Это говорил Морзо на заседании бюро Сталинского PK ВКП(б) 9 января 1938 г.1 Очевидно, гордость начальника отдела кадров за правильно выявленных врагов несколько лукава, более вероятно то, что именно на основании его списков, переданных НКВД, аресты и производились. В том же фонде был обнаружен список лиц, уволенных с завода2. Из 304 чел. по этому списку, уволенных с завода им. Сталина, 15 были арестованы. Аресты производились с декабря 1937 г. по апрель 1938 г., в связи с чем можно предположить, что список был предоставлен органам НКВД не позднее декабря 1937 г. (в деле нет точного указания времени составления списка и времени увольнения). С этим, возможно, связан достаточно низкий процент «попадания» людей в список арестованных. Масштабы репрессий в 1938 г. уступали масштабам 1937 г. Тем не менее есть свидетельства того, что именно этот список был задействован при арестах. Пять фамилий из числа арестованных в списке уволенных идут подряд, не в алфавитном порядке. Авторство же Морзо очевидно: к тому времени он еще не ушел с завода. Если вспомнить о тех цифрах, которые он приводил на бюро райкома 9 января 1938 г., становится очевидным и то, что этот список далеко не первый.

Примечательно, что среди арестованных нет людей, которые прошли через тройку. По отношению к большинству из них (13 чел.) дела были прекращены в 1938-1939 гг. за недоказанностью обвинений. Таким образом, на сегодняшний день можно считать, что списки, составляемые ОНУ, использовались НКВД, но ограниченно. Во всяком случае, пока не будет найдено большого списка ОНУ, совпадающего со списком репрессированных, говорить о массовом использовании материалов ОНУ преждевременно. Косвенные данные об их использовании НКВД есть1, но как использовались и обрабатывались они в дальнейшем — неизвестно. Основным итогом деятельности ОНУ было массовое увольнение людей с заводов по политическим мотивам. Иными словами, во время проведения операции ОНУ продолжали выполнять те же функции и процедуры, что и до августа 1937 г., с той лишь разницей, что теперь их деятельность была более активной в отношении работников и эффективней в борьбе с дирекцией заводов.

Заключение

Попытаемся подвести итоги. Рассмотренные нами советские органы власти были отстранены от проведения операции. В условиях, когда официальная должность человека слабо соотносилась с реальными политическими ресурсами, приходилось спешным образом искать стратегии поведения, которые помогли бы выжить в данной ситуации. Трагедия представителя власти в тот момент заключалась в том, что какого-то спасительного рецепта не существовало. В ситуации, когда закрытая от посторонних глаз деятельность НКВД подчинялась собственной логике и ритмам, среагировать правильно, найти спасительный выход было крайне сложно. Тем не менее определенные «движения», имеющие одну цель — самосохранение, представители власти совершали. Различный набор действий таких разных структур, как Советы, прокуратура и ОНУ, можно условно обозначить как действия «свиты». Несмотря на разнонаправленность действий этих структур, обратим внимание на то, что все они в той или иной степени пытались приобщиться к проводимому террору. Советы открыто ищут в своих рядах «паршивых овец». Прокуратура, уступая лидерство НКВД, усиливает свою активность на том же поле деятельности. Начальники ОНУ, используя наработанные процедуры, усиливают давление на рабочих и дирекцию заводов. На наш взгляд, наиболее автономной от НКВД среди них являлась прокуратура. По всей видимости, эта автономия во многом обеспечивалась прикрытием Вышинского. Остальные структуры не могли похвастаться выжившим во время террора и в конечном счете победившим начальством. Эти условия помогли прокуратуре распознать изменение ситуации задолго до завершения «кулацкой операции», изменить тактику, с тем чтобы впоследствии обрушиться на своего конкурента — НКВД. Отделы найма и увольнения стояли ближе всех к проводимой операции. Их участие в этой «свите» больше напоминает роль «оруженосцев», которые почувствовали фавор своего патрона. Используя силу НКВД, они пытались решить свои властные проблемы на локальном, заводском уровне. В отношении рабочих их действия выразились в массовых увольнениях по политическим мотивам. Приложение

И. А. Гридунова (Барнаул)

РОЛЬ ПРОКУРАТУРЫ В РЕАБИЛИТАЦИОННЫХ

МЕРОПРИЯТИЯХ 1939-1941 гг.

НА МАТЕРИАЛАХ АЛТАЙСКОГО КРАЯ

И НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ

Вопрос о том, какую роль играла прокуратура в реабилитационных мероприятиях 1938-1941 гг., почти не изучен1. Между тем исследование данной темы связано с поиском ответа на один из важнейших вопросов истории Большого террора: каким был механизм перекладывания вины за репрессии на НКВД и освобождения от ответственности партийного руководства, каким образом НКВД возвращался в рамки своих первоначальных полномочий, существовавших до 1937 года? В настоящей статье содержится попытка ответить на этот вопрос на основе анализа роли прокуратуры Алтайского края в реабилитационных мероприятиях, проводившихся после завершения репрессий по приказу № 00447. Источниковой базой данного исследования являются следственные дела репрессированных, хранящиеся в отделе спецдокументации управления архивного дела администрации Алтайского края (ОСД УАД АК) и материалы фонда прокуратуры Алтайского края, отложившиеся в Центре хранения архивного фонда Алтайского края (ЦХАФАК). К сожалению, данный фонд скуден. В нем представлено лишь несколько дел, датированных 1939 и 1940 гг. Более содержательным по количеству и составу документов является фонд прокуратуры Новосибирской области, отложившийся в Государственном архиве Новосибирской области (ГАНО). Часть документов, относящихся к рассматриваемой теме, содержится в фонде исполнительного комитета Алтайского краевого совета депутатов трудящихся в ЦХАФАК. Это приказы, директивные указания прокуратур СССР и РСФСР, краевого прокурора, материалы проверок прокуратуры, отчеты о работе следственного отдела.

1. Органы прокуратуры в период Большого террора

Прокуратура играла в советских органах юстиции двойственную роль. С одной стороны, она должна была осуществлять надзор за соблюдением законности при проведении следствия, судебного и вне-

судебного расследования дел. Многие прокуроры протестовали против открытого пренебрежения законами; верховная власть была явно заинтересована в том, чтобы за органами госбезопасности был хоть какой-то надзор. С другой стороны, прокуратура покрывала беззаконие ОГПУ-НКВД, поскольку прокуроры выступали обвинителями по сфальсифицированным делам в судах и участвовали в работе внесудебных органов.

Причина данной двойственности — законодательство, регулирующее взаимоотношения ОГПУ-НКВД и прокуратуры. Так, Положение о Прокурорском надзоре Союза ССР, принятое в декабре 1933 г., определило, что надзор за ОГПУ Прокурор Союза ССР осуществляет непосредственно. При Прокуроре Союза ССР состояла возглавляемая старшим помощником Прокурора Союза ССР прокуратура по специальным делам. Для надзора за работой органов госбезопасности выделялись так называемые прокуроры по спецделам — особо доверенные люди, члены ВКП(б), персонально утвержденные в этой должности соответствующими партийными комитетами (в центральном аппарате — ЦК ВКП(б))1. Тем самым достигалась обособленность этих работников от остальной части сотрудников прокурорских органов; они по своим функциям, служебным и личным связям гораздо ближе стояли к ОГПУ и НКВД, чем к прокурорской системе. И действовали, как правило, в интересах органов государственной безопасности, покрывая своим должностным авторитетом, как и прокуратуры в целом, совершавшиеся беззакония. 8 мая 1933 г. была направлена специальная правительственная инструкция «всем партийно-советским работникам, всем органам ОГПУ, суда и прокуратуры»2. В ней говорилось, что органы ОГПУ должны осуществлять аресты с санкций прокурора, за исключением дел о террористических актах, взрывах, поджогах и бандитизме. Таким образом, органы ОГПУ, по существу, были выведены из-под надзора прокуратуры, которая уже не могла влиять на аресты по наиболее важным делам. Постановлением ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. был образован общесоюзный Народный комиссариат внутренних дел. При нем создавалось Особое совещание, которому административным кодексом предоставлялось право применять ссылку, высылку, заключение до 5 лет и высылку за пределы СССР3. Это означало, что органы НКВД в административном порядке присвоили себе судебные и прокурорские функции. Важно подчеркнуть, что инструкция от 8 мая 1933 г., а затем Постановление ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. стали правовой основой репрессий в 1930-1940 гг., когда органы ОГПУ-НКВД фактически самостоятельно проводили не только дознание и следствие, но и аресты. Приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» от 30 июля 1937 г. изменил двойственную роль прокуратуры, которую она играла в органах юстиции. Прокуроры, в соответствии с приказом, либо входили в состав троек, либо должны были присутствовать на заседаниях троек, в составе которых прокурорских работников не было. Соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требовались. И как итог — прокурора обязывали содействовать активному прохождению операции1. Приказ № 00447 лишал работников прокуратуры возможности проводить какой-либо надзор за законностью действий НКВД. Более того, они сами приняли активное участие в кампании террора, так как требование найти и покарать «предателей» и «вредителей» стало для них вопросом жизни и смерти. Первые сигналы о том, что пришло время тормозить чистку и террор, руководство страны начало подавать уже в январе 1938 г. Январский пленум ЦК ВКП(б) подверг осуждению «огульные, массовые исключения из партии, которые часто приводили к арестам», и обвинил партийных руководителей в том, что допускались подобные факты. В том же духе изданный в январе 1938 г. приказ Прокуратуры СССР требовал от прокуроров республик и областей проверки обоснованности следственных дел, по которым подозреваемый находился в заключении2. Весной 1938 г. новые тенденции укрепились. Во-первых, в апреле Прокуратура СССР проинструктировала областные и республиканские прокуратуры о том, что для возбуждения новых дел по политическим статьям (статья 58 УК) необходимо получить согласие Прокуратуры СССР. 7 апреля 1938 г. вышел приказ Прокурора СССР, согласно которому дела о малозначительных хищениях фуража в колхозах необходимо было прекратить3. В то же время приказ Прокурора СССР давал право подвергать судебному преследованию «клеветников»4, а незаконное расходование колхозных средств — Цит. по: Стецовский Ю. И. История советских репрессий. Т. 1. М, 1997. С. 248.

Звягинцев А. Г., Орлов Ю. Г. Приговоренные временем. Российские и советские прокуроры. XX век. 1937-1953 гг. М, 2001. С. 81. Приказ прокурора СССР № 353 от 7 апреля 1938 г. // Центр хранения архивного Фонда Алтайского края (далее - ЦХАФАК). Ф. р. 1474. On. 1. Д. 668а. Л. 1з. 4 Приказ по прокуратуре СССР № 346 от 5 апреля 1938 г. // Там же. Л. 11. рассматривать как «измену Родине и помощь врагам народа»1. Таким образом, отдельные шаги, направленные на сворачивание репрессий, блокировались другими, их расширяющими. К тому же смесь инерции и страха подхлестывала необоснованные преследования.

Первоначально последствия этих новых сигналов для практической работы уголовного правосудия были ограниченными. Так как чистка продолжалась, а органы госбезопасности выполняли новые разнарядки, прокуроры в краях и областях попросту не верили, что стало безопасным приостанавливать эскалацию обвинений. На деле так и получалось. В течение второй половины 1937 г. и в начале 1938 г. «большая чистка» нанесла значительный удар по работникам советской юстиции. Около половины всех прокуроров и судей в СССР были смещены со своих постов. В большинстве случаев они подвергались аресту. Весной 1938 г. в отдельных районах Молдавии вообще не было прокуроров. В одном из районов Белоруссии в течение четырех месяцев органы юстиции работали без прокурора, судьи и следователя2. Чистка прокурорских кадров затронула и Алтайский край. Причина этого заключалась в том, что сознательные или несознательные действия прокурорских работников мешали органам НКВД в проведении в жизнь приказа № 00447. Обращения с жалобами о незаконных методах работы НКВД, с которыми выступал прокурор Алтайского края Н. Я. Поздняков, привели к его аресту 22 июня 1938 г. Вслед за Поздняковым были арестованы его помощник, два заместителя, прокурор Ойратской автономной области и его помощник, семь районных прокуроров3. Нужно заметить, что Поздняков сам принимал активное участие в репрессивной кампании. Он заседал в тройке, нацеливал подчиненных прокуроров на усиление борьбы с врагами народа. Парадокс в том, что в мире беззакония он оставался прокурором, то есть требовал исполнения существующего закона, который в азарте классовой борьбы многими игнорировался. И в первую очередь это касалось органов НКВД. В январе 1938 г. А. Я. Вышинский созвал совещание союзных и республиканских прокурорских работников, на котором были осуждены многие извращения правосудия, характерные для периода Большого террора. И все же эти вопросы не являлись главными на этом совещании. Вышинский в своем выступлении сосредоточился на таких проблемах, как текущее состояние органов юстиции, другие участники совещания подняли вопрос об эскалации обвинений и необоснованных преследованиях1. Конкретизируя новую линию, 1 июня 1938 г. Прокуратура СССР издала основополагающую директиву о перестройке своей работы. Директива однозначно предписывала следователям и прокурорам «прекратить все необоснованные преследования граждан по всем начатым делам» и «прекратить подобную практику в будущем». Этот приказ возвестил о начале периода, во время которого происходило снижение размаха необоснованных преследований и эскалации перевода обычных уголовных преступлений в политические2. Происходило это не без борьбы. Для отучения от навыков террора требовалось больше, чем простая директива. Прекращение массового террора было маловероятным без решительного вмешательства самого Сталина. В августе 1938 г. он назначил своего протеже Л. П. Берию на пост первого заместителя наркома внутренних дел СССР. Внутри наркомата Л. П. Берия возглавил Главное управление государственной безопасности. Целью этого шага была изоляция Н. И. Ежова и отрешение его от непосредственного руководства органами госбезопасности. В сентябре НКВД потерял многие свои прерогативы по ведению политических дел. Однако поворотный момент наступил 17 ноября 1938 г., когда было принято совместное постановление Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»3. Это секретное постановление, подписанное Молотовым и Сталиным, предписывало положить конец массовым арестам и высылкам; ликвидировать все тройки (отныне дела могли рассматриваться только судами и Особым совещанием при НКВД СССР); возродить практику проверки ордеров на арест со стороны прокуратуры; установить прокурорский надзор за следствием, которое вели все органы внутренних дел, в том числе и органы госбезопасности. Постановление возложило всю вину за террор исключительно на его исполнителей: пробравшиеся в органы НКВД враги народа и агенты иностранных разведок «сознательно извращали советские законы», производили «массовые и необоснованные аресты», работники НКВД забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать таким упрощенным методом, как практика массовых арестов, ориентировались на доказательства, полученные у обвиняемых во время допросов.

Постановление от 17 ноября сосредоточило свое внимание на исполнителях террора, а не на его вдохновителях. Так выглядел механизм «приписывания вины», ранее уже использовавшийся: постановление от 17 ноября 1938 г. было поразительно похожим на инструкцию от 8 мая 1933 г., которая призывала положить конец массовым арестам, связанным с коллективизацией1.

Важную роль в проведении курса на ограничение масштабов террора и перестройку работы следственных органов сыграли также постановления, ориентировавшие органы прокуратуры и НКВД на проведение реабилитационных мероприятий. 26 февраля 1939 г. прокурор РСФСР М. И. Панкратьев своим приказом призывал прокуроров союзных и автономных республик «в случае признания неправомерности вынесенного решения и необходимости его отмены [...] вынести постановление об отмене и прекращении дела». Далее следовало, что «опротестование может быть лишь в исключительных случаях, при явной незаконности и необоснованности приговора»2.1 июня 1939 г., внося изменения в постановление от 26 февраля, прокурор РСФСР в очередной раз подчеркнул это обстоятельство3. Это существенно ограничило рамки реабилитационных мероприятий. Вышеуказанные документы становились правовой базой для реабилитационных мероприятий, стимулируя поток протестов против несправедливых приговоров внесудебных органов и судов. 2. Участие прокуратуры в пересмотре дел в 1939-1941 гг.

После выхода постановления ЦК ВКП(б) и СНК от 17 ноября 1938 г. произошли изменения в работе прокуратуры по надзору за НКВД. Так, прокуроры спецотдела Новосибирской области большую часть времени проводили в управлении НКВД, осуществляя надзор по делам в процессе их расследования (до 17 ноября 1938 г. управление НКВД прокурорами спецотдела не посещалось). Для этого работникам прокуратуры в управлении НКВД была предоставлена специальная комната4. Но все же перестроить свою работу прокуратуре удалось не сразу. На бюро обкома ВКП(б) Новосибирской области 21 апреля 1939 г. работу по надзору за расследованием дел в органах НКВД признали неудовлетворительной. Прокурора Новосибирской области А. В. Захарова призывали «с большей энергией в кратчайший срок исправить все недостатки и нарушения». В свою очередь Захаров обратился к городским и районным прокурорам, обвиняя последних в том, что постановление ЦК ВКП(б) и СНК от 17 ноября 1938 г. не выполняется, «до сих пор надзор за расследованием дел в НКВД осуществляется весьма плохо [...] без достаточной проверки фактов и обстоятельств дела предъявляемые тому или другому лицу обвинения обосновываются на личном признании обвиняемого и не подтверждаются другими доказательствами (показаниями свидетелей, документами, экспертизами и т. д.), документы приобщаются к делам без протоколов выемки и без соответствующих постановлений, допросы свидетелей производятся незаконно, задаются наводящие вопросы, которые свидетель подтверждает, а впоследствии на суде начинается путаница [...]»'. И все же результаты в прокурорском надзоре за органами НКВД были. Так, за четыре месяца, с ноября 1938 г. по февраль 1939 г., в производстве прокуратуры Новосибирской области находилось 545 дел из НКВД, из которых 226 переданы в суд, а остальные отправлены на доследование2. В 1939-1940 гг. отмечался настоящий поток жалоб осужденных в годы Большого террора и их родственников. Так, за 9 месяцев 1940 г., с января по сентябрь, в прокуратуру Алтайского края поступило 27 253 жалобы, из них 12 845 — по спецотделу: сюда поступали жалобы на приговоры, вынесенные внесудебными органами: двойками, тройками, Особым совещанием3. Жалобы в спецотделе краевой прокуратуры рассматривались с большой задержкой. Это было связано, во-первых, с тем, что органы НКВД не высылали вовремя истребованные по жалобам дела; вовторых, районные прокуроры медлили с проверкой дел. Так, например, прокурор Змеиногорского района держал дело на «проверке» 3 месяца, Смоленского — 4 месяца, Павловского — б4. Со временем «производительность труда», как это было названо в одном из документов, увеличилась: если в 1939 г. проверялось 7-8 жалоб в день,

то в 1940 г. — 15-161, объяснялся этот рост соревнованием, в котором участвовали работники спецотдела краевой прокуратуры. В результате, если на начало 1940 г. приходилось 4 194 нерассмотренных жалобы, то к 1 октября этого же года их оставалось 1 367, в том числе 348 - с 1939 года2.

Однако ускорение разбора жалоб, связанное с необходимостью разбора их «залежей», зачастую приводило лишь к большему формализму при их рассмотрении. К тому же нужно заметить, что количество нерассмотренных жалоб в спецотделе было значительно большим, чем во всех других отделах, вместе взятых (на них к 1 октября 1940 г. приходилось всего 320 нерассмотренных жалоб)3, хотя, как было показано выше, спецотдел уступал по общему количеству поступавших жалоб. Порядок рассмотрения жалоб на приговоры, вынесенные внесудебными органами, был следующим. Если прокурор по спецделам усматривал нарушения в проведении следствия в отношении осужденного, от которого поступила жалоба, то выносил протест на предмет пересмотра дела. Часто такой протест был связан с итогами расследований, проводимых на местах районными прокурорскими работниками, в результате которых устанавливалась недоказанность вины осужденных. Инициировал данные расследования прокурор спецотдела. После вынесения прокуратурой протеста на предмет пересмотра дела органы НКВД приступали к доследованию: привлекали новых свидетелей, перепроверяли показания старых, вновь запрашивали справки о социальном происхождении, характеристики с места работы и пр. Иногда прокурор давал четкие указания, что необходимо доработать: каких свидетелей нужно передопросить и почему, какие справки приобщить к делу и т. д. Несмотря на это, доследование дел органами НКВД зачастую являлось процессом формальным, чего нельзя сказать о прокурорских расследованиях. Примером может стать следующее следственное дело. 1 ЦХАФАК. Ф. р. 1474. On. 1. Д. 1а. Л. 74.

2 Сведения о движении жалоб по 1-му отделению спецотдела прокуратуры Алтайского края на 20.01.1940 г. // Там же. Л. 74-75. Проверка спецотдела прокуратуры Алтайского края на 01.10.1940 г. // Там же. Ф. П. 1. Оп. 1.Д. 361. Л. 4. 23 ноября 1937 г. тройка НКВД по Алтайскому краю приговорила 9 жителей Хабарского района к различным срокам заключения за «вредительскую контрреволюционную деятельность». 2 марта 1940 г. от заместителя крайпрокурора по спецделам к прокурору Хабарского района было направлено следственное дело для дополнительного расследования, с указанием моментов, требующих наиболее тщательной проверки. В ходе прокурорского расследования вопросы свидетелю задавались таким образом, чтобы выяснить, откуда он знает ту или иную информацию, кто может подтвердить тот или иной факт, с тем чтобы обвинительные показания не являлись голословными. В ходе проверки работники прокуратуры повторно запросили справки о социальном положении, характеристики с места работы. Результаты следствия были таковы: свидетели не подтвердили показания, данные ими в 1937 г. «Все, что здесь написано, неправда. Я лишь подписал то, что писал следователь», — говорил свидетель Савченко. Справки о социальном положении осужденных были отличны от справок, приобщенных к делу работниками НКВД в 1937 г. Так, изначально все осужденные по делу проходили как кулаки, расследование прокуратуры в 1940 г. показало, что пятеро из 9 были середняками. На основании новой информации заместитель крайпрокурора по спецделам вынес протест на предмет пересмотра приговора. Следователи РО НКВД Хабарского района начинают уже свое повторное расследование. Показания свидетелей, справки о социальном положении осужденных, полученные в ходе следствия органами НКВД в 1937 г., в процессе доследования в 1940 г. просто дублировались и, соответственно, расходились с данными прокурорского расследования. Так, на допросе свидетеля Савченко спросили: «Вы свои показания, данные 12 ноября 1937, подтверждаете?» «Да, свои показания, данные 12 ноября 1937 года, я целиком и полностью подтверждаю», — отвечал Савченко. В ходе прокурорского расследования, как показано выше, он их опроверг. Другие свидетели также подтвердили свои показания, данные в 1937 г. Итог очевиден: факты вредительской контрреволюционной деятельности осужденных «подтвердились». Ссылаясь на результаты «доследования», начальник управления НКВД СССР по Алтайскому краю вынес заключение по делу, в котором говорилось, что решение тройки в отношении осужденных от 27 ноября 1937 г. остается в силе1. Следствие, проведенное прокуратурой, в ходе которого доказывалась невиновность осужденных, не стало причиной для более качественного доследования, проводимого органами НКВД, и не повлияло на пересмотр приговора. После 17 ноября 1938 г. органы НКВД были поставлены перед необходимостью изменить методы ведения следствия, применявшиеся в период Большого террора, привести их в соответствие с нормами УПК. Это происходило с трудом, особенно в районах. Поэтому в управлении НКВД по Алтайскому краю формальное отношение районных Следственное дело по обвинению Пугача и др. // Отдел спецдокументации управления архивного дела администрации Алтайского края (далее — ОСД УАД АК). Ф- Р. 2. Оп. 7. Д. 7391. следователей НКВД к работе вызывало критику. Их обязывали расследование проводить более тщательно. Но не всегда подобная критика приводила к отказу от формализма в работе районных чекистов. Да и сама критика зачастую была лишь формальностью. Так, после проведения, по протесту прокуратуры, доследования по одному из следственных дел Хабарский РО НКВД получил письмо от заместителя начальника следственной части УНКВД. В нем говорилось, что «краевая прокуратура, проведя дополнительное расследование, вынесла протест на необоснованный арест и осуждение тройкой Лезова, Шахтина, Ванцова, Рыболова. Вы же, проводя дополнительное расследование, небрежно отнеслись к исследованию преступной деятельности обвиняемых, что не дает правильного решения дела. Краевая прокуратура, проверяя социальное прошлое обвиняемых, истребовала и приобщила к делу справки Новоильинского сельского совета, из которых Лезов, Шахтин, Ванцов происходят из крестьян-середняков, избирательных прав не лишены. Из приобщенных вами справок Лезов, Шахтин, Ванцов — крепко зажиточные, избирательных прав лишены. Спрашивается, каким справкам верить? [...] В декадный срок все перепроверить». Районные следователи НКВД провели очередное доследование. По своим результатам оно ничем не отличалось от результатов основного следствия и первого доследования. Справки о социальном положении осужденных, показания свидетелей — все те же, лишь в очередной раз продублированы. Как итог, приговор, вынесенный тройкой НКВД в отношении Лезова, Шахтина, Ванцова, Рыболова, остался в силе1.

Не подлежала проверке законность осуждения тройками тех репрессированных, которые были приговорены к расстрелу, даже в том случае, если в результате доследования устанавливалась необоснованность осуждения лиц, которые проходили вместе с ними по групповым делам и были приговорены к заключению в исправительнотрудовой лагерь (обычно по их заявлениям и жалобам и проводилось доследование). Как правило, в этом случае еще до начала доследования следователь НКВД указывал на нецелесообразность проведения проверки в отношении «расстрельных» приговоров2. Следственное дело по обвинению Лезова К. Д. и др. // ОСД УАД АК. Ф Р 2 Оп. 7. Д. 7218. 2 См., например, заключение по результатам доследования дела о контрреволюционной эсеровской организации в Рубцовском уезде, проводившегося в 1940-1941 гг. (Там же. Д. 1896. Т. 4. Л. 394), заключение по делу С. Т. Кошель и др. (11 чел ) (Там же Д. 7640. Л. 257-258). Важнейшую роль при пересмотре приговора играло социальное происхождение осужденного. 4 декабря 1937 г. Игонькина Прасковья Ивановна, жительница с. Загайново Тальменского района, была осуждена на десять лет ИТЛ по статье 58-10 (за контрреволюционную агитацию). В ходе доследования, проведенного по ее жалобе в 1939 г., факт контрреволюционной агитации не подтвердился. Однако, как было сказано в постановлении прокурора спецотдела краевой прокуратуры, «принимая во внимание, что осужденная Игонькина является классово чуждой», жалобу ее «оставить без удовлетворения» и приговор тройки не отменять1. Не невиновность человека, а его социальное происхождение и решало исход дела. Данный факт наглядно свидетельствует о том, что главной целью репрессий 1937-1938 гг. было не пресечение политических преступлений, а «выкорчевывание» «социально враждебных элементов». В таких условиях становилось возможным преследование не по политическим мотивам, а исключительно по социальному, национальному и другим признакам. Поводом для пересмотра приговора могли стать «заслуги» перед советской властью, например доносительство. В качестве примера можно привести дело колхозника К. В 1937 г. за контрреволюционную деятельность, за распространение слухов о скорой гибели советской власти он был осужден на восемь лет заключения в ИТЛ. Из мест заключения колхозник К. написал жалобы в краевые органы НКВД, Прокурору СССР и прокурору Алтайского края. В жалобах он поведал о том, что начиная с 1933 г. под кличкой «Васильев» работал в качестве осведомителя НКВД. Обвинения, предъявленные ему, отрицал. Органы НКВД приступили к доследованию. Вновь допрошенные свидетели положительно отзывались о К., от своих показаний октября 1937 г. (они являлись главными уликами в вынесении приговора) отказывались. Справка, запрошенная с места работы, характеризовала К. как человека ответственного и исполнительного. По постановлению, утвержденному заместителем краевого прокурора и начальником УНКВД по Алтайскому краю, приговор подлежал отмене, а К. - освобождению из ИТЛ2. В некоторых случаях прокуратура вмешивалась и по фактам, связанным с притеснением местными властями семей осужденных. Так, после ареста мужа, который работал счетоводом в сельпо, М. П. Бондаренко, жительницу с. Ново-Песчанского Славгородского района, вызвали в сельсовет и предложили под угрозой конфискации имущества в 24 часа внести 1 240 рублей в погашение числившейся за мужем недостачи, в результате она вынуждена была занимать эту сумму у односельчан. Ее дочери, местной учительнице, сельсовет Следственное дело по обвинению П. И. Игонькиной // ОСД УАД АК. Ф. Р. 2. Оп. 7. Д. 1114. Т. 4. С. 44-45. отказал в обеспечении положенным ей по закону бесплатным топливом. Затем М. П. Бондаренко обложили индивидуальным налогом как единоличницу и за его неуплату конфисковали дом. Семья репрессированного вынуждена была покинуть родное село и переехать в Славгород. После этого М. П. Бондаренко обратилась с жалобой в краевую прокуратуру, из которой в Ново-Песчанский сельсовет поступило указание «прекратить издевательство над семьей учительницы». В результате с М. П. Бондаренко сняли налог, вернули дом, но мать и дочь не захотели жить в родном селе: продав дом, поселились в райцентре1.

Показательным для суждения о том, насколько результативной была реабилитационная кампания 1938-1941 гг., является дело об эсеровской повстанческой организации в Рубцовском уезде, по которому было осуждено 808 чел. Все они якобы являлись членами вышеназванной организации, стремившейся уничтожить существующий строй, проводившей вредительскую и диверсионную деятельность и т. п. В отдельное делопроизводство в рамках этого дела было выделено следствие в отношении 100 чел. Из них 32 чел. были расстреляны, а 68 осуждены к 10 годам заключения в исправительнотрудовом лагере. В ходе пересмотра материалов дела в 1940-1941 гг., проводившегося по протесту заместителя краевого прокурора по спецделам, был выявлен их сфальсифицированный характер. В апреле 1941 г. управление НКВД Алтайского края вынесло заключение о возбуждении ходатайства перед Особым совещанием НКВД СССР об отмене решения судебной тройки. Предлагалось в отношении 27 чел. приговор отменить и освободить их из заключения, а в отношении остальных осужденных приговор оставить в силе, но состав преступления переквалифицировать на статью 58-10, сняв обвинения по статьям 58-11 и 58-2. Однако дело Особым совещанием так и не было рассмотрено. И лишь в 1954 г. за отсутствием состава преступления решение тройки отменили. В принятом по этому делу заключении отмечалось, что «лица, осужденные по нему, отбыли свой срок наказания полностью»2. Таким образом, дополнительное расследование, проводившееся по этому делу в период реабилитационных мероприятий после завершения действия приказа № 00447, не изменило судьбы заключенных. В целом результативность реабилитационных мероприятий, проводившихся в 1939-1941 гг., была незначительной. Согласно сведениям, содержащимся в базе данных ОСД УАД АК, органы НКВД Алтайского края по протестам прокурора в 1939-1940 гг. вынесли постановления о прекращении дел в отношении 42 лиц, что составляло лишь 0,35 % от общего количества осужденных тройкой при УНКВД Алтайского края1.

3. Материалы прокурорских проверок как основание для «чистки» органов НКВД

Материалы прокурорских проверок, проводившихся в рамках пересмотра судебно-следственных дел в 1939-1941 гг., использовались как компрометирующие при проведении «чистки» в органах НКВД после завершения операции по приказу № 00447. В обзоре по делам НКВД, проходившим через Новосибирскую областную прокуратуру с ноября 1938 г. по февраль 1939 г., приведено несколько подобных примеров. Рассмотрим дело П. Палецкого, Я. Палецкого, К. Слободчикова, обвиненных по статье 58-7-11 УК в сентябре 1937 г. В ходе расследования они признались, что состояли в контрреволюционной организации и проводили в колхозе подрывную вредительскую деятельность. Осужденные проходили по делу как кулаки. Во время проверки (конец 1938 — начало 1939 г.), проводимой прокуратурой, выяснилось, что Палецкие и Слободчиков кулаками не являются, от своих показаний сентября 1937 г. они отказались, заявив, что насилие со стороны следователей НКВД вынудило их свидетельствовать против себя. Приговор подлежал отмене, а П. Палецкий, Я. Палецкий и К. Слободчиков — освобождению из ИТЛ. Материалы этого искусственно созданного дела стали основанием для возбуждения уголовного преследования против следователя УНКВД П. А. Черепанова2. Вскоре после выхода постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. вслед за арестом Ежова начались аресты и других работников НКВД. На Алтае аресты наиболее «отличившихся» фальсификаторов начались с начальника УНКВД С. П. Попова 24 декабря 1938 г. 28 января 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила его по статье 58-1 «а», 7, И УК к ВМН с конфискацией лично принадлежащего ему имущества и лишением звания капитана ГБ. В приговоре указывалось, что он «являлся активным участником а/с организации, существовавшей в органах НКВД» и по ее заданию «сохранял от разоблачения а/с правотроцкистское подполье, проводил массовые необоснованные аресты и фальсифици-

ровал следствие по делам арестованных, создавая дела на несуществующие контрреволюционные формирования»1. К высшей мере наказания 29 мая 1941 г. были осуждены также начальники отделов УНКВД, старшие лейтенанты ГБ П. Р. Перминов и И. К. Лазарев, начальник следственной части УНКВД, старший лейтенант ГБ И. Я. Юркин и его заместитель, лейтенант ГБ Т. К. Салтымаков, начальник Бийского оперсектора УНКВД, лейтенант ГБ В. И. Смольников, оперуполномоченный УНКВД, младший лейтенант ГБ Г. С. Каменских (позднее Перминов, Юркин и Каменских будут помилованы), а помощник начальника УНКВД, старший лейтенант ГБ Г. Л. Биримбаум, начальники отделов УНКВД, лейтенанты ГБ И. Я. Шутилин и А. Т. Степанов, начальник Бийской тюрьмы, лейтенант ГБ А. А. Жилков, оперуполномоченный УНКВД, сержант ГБ Т. У. Баранов — к различным срокам лишения свободы. В приговоре Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 мая 1941 г. указывалось: «Все эти лица [...] нарушали революционную законность, производили массовые необоснованные аресты советских граждан. В управлении НКВД к арестованным без всяких на то материалов как система применялись пытки, избиения, истязания, издевательства и провокации с целью добиться от арестованных заведомо вымышленных показаний.

Протоколы допросов фальсифицировались, составлялись подложные документы, справки, акты и пр. Путем измышлений, подлогов, провокаций арестованным приписывалась принадлежность к различным антисоветским организациям и вменялось в вину совершение тягчайших государственных преступлений»2. Многие сотрудники городских и районных отделений НКВД отделались лишь «легким испугом»: например, начальник и оперуполномоченный Шипуновского отделения НКВД С. М. Зарызков и Г. И. Черноокий за фальсификацию следственных дел, необоснованные аресты и извращение методов следствия в 1938 г. приказом начальника УНКВД по Алтайскому краю от 8 августа 1940 г. были арестованы на 15 суток каждый и уволены из органов НКВД. Как видим, наказание чисто символическое, оно, судя по тому, что Г. И. Черноокий сразу после увольнения перебрался в Барнаул и стал студентом пединститута, никак не отразилось на их дальнейшей судьбе3. Следует отметить, что после выхода постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г. среди работников НКВД чувствовалась растерянность. Дела, квалифицируемые по статье 58 (политические преступления), прекращались, а вместо них возбуждались новые — по статье 109 УК (должностные преступления). Характерным является дело по обвинению бывшего директора Черкасовской МТС Прокопьевского района Новосибирской области А. Н. Шабалина по статье 58-7-11 УК. Шабалина арестовали в сентябре 1938 г. При допросе он признал себя участником контрреволюционной организации. 25 декабря 1938 г. прокуратурой был вынесен протест на приговор и дело отправлено в органы НКВД на доследование. Изъяв показания осужденного, в которых он признавал себя участником контрреволюционной организации, органы НКВД передали дело в прокуратуру для направления в суд по 109-й статье УК. Суд дело прекратил1. О растерянности в органах НКВД, о желании избавиться от явно сфабрикованных дел говорит следующий факт. Работники областного управления НКВД в г. Новосибирске под предлогом «вновь открывшихся обстоятельств» с ноября 1938 г. по февраль 1939 г. изъяли из областного суда 56 дел. Часть этих дел возвращалась в суд с прежней квалификацией преступлений по 58-й статье УК, но большая часть поступала по статьям о должностных преступлениях. Нередко из дел изымались протоколы допросов обвиняемых, где они признавали себя участниками контрреволюционных групп, и проводились новые допросы, позволявшие квалифицировать дела по 109-й статье2. Малая результативность реабилитационных мероприятий 19381941 гг. в отношении жертв Большого террора в сочетании с активно проводившейся чисткой в органах НКВД показывает, что реабилитационная кампания проводилась вовсе не из гуманистических соображений, не из желания утвердить в стране социалистическую законность. Роль прокуратуры после прекращения массовых репрессий можно сформулировать так: осуществлять контроль за переходом органов НКВД от упрощенного порядка ведения следствия, который существовал в период Большого террора, к следственным действиям, основанным на соблюдении норм УПК, а также доказать многочисленные случаи фальсификации следствия работниками НКВД и этим получить необходимый материал для их ареста и осуждения. Таким образом, с помощью органов прокуратуры партийные вдохновители репрессий освобождали себя от ответственности за репрессивную кампанию и одновременно возвращали органы НКВД

в рамки своих первоначальных полномочий. Как и следовало ожидать, подобный крутой поворот вызвал страх, недоумение и растерянность у работников НКВД. И их можно было понять: ведь то, что еще вчера поощрялось, за что они получали ордена и звания, сегодня осуждалось, а особо отличившиеся в массовых арестах и фальсификациях дел сами попадали в разряд врагов, пробравшихся в органы НКВД с целью их дискредитации. Вместе с тем репрессии в отношении работников НКВД, участвовавших в реализации приказа № 00447, не носили массового характера, большинство из низовых работников отделались «символическим» наказанием.

ПАРТИЙНЫЕ ОРГАНЫ

А. А. Колдушко (Пермь) РОЛЬ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ В ОСУЩЕСТВЛЕНИИ МАССОВЫХ РЕПРЕССИЙ В СВЕРДЛОВСКОЙ ОБЛАСТИ В 1937-1938 гг.

Оценка места и роли партии в осуществлении массовых операций в рамках исследования «кулацкой операции» представляет значительный научный интерес. Работы, освещающие эту проблему, только начинают появляться. Как отмечают М. Юнге и Р. Биннер, «местные партийные кадры, по современным данным, приняли гораздо меньшее участие в массовых операциях, чем НКВД, и гораздо меньше были ими затронуты»1. А. Ю. Ватлин, исследуя историю Большого террора на территории одного района, обратил внимание на роль партийных органов в этом процессе. При этом он, отмечая крайнюю скудость источников, ограничился «отдельными фрагментами из истории взаимоотношений райкома ВКП(б) и райотдела НКВД, которые могут послужить в лучшем случае затравкой для будущих дискуссий»2. Таким образом, проблема влияния территориальных партийных комитетов на процесс репрессий, на характер проведения массовых операций исследована явно недостаточно. Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». Секретный приказ № 00447

и технология его исполнения. М, 2003. С. 232.

о

Ватлин А. Ю. Террор районного масштаба: «Массовые операции» НКВД в Кунцевском районе Московской области 1937-1938 гг. М., 2004. С. 73. См., например: Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 года // Вопросы истории. 1995. № 3; Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК. Решение от 2.07.1937 г. «Об антисоветских элементах» // Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». С. 78-79 и др. Источниковой базой исследования стали документы архивноследственных дел, а также протоколы и стенограммы партийных заседаний, переписка, информации, докладные записки, списки, составляемые партийными органами, и др., сосредоточенные в Государственном общественно-политическом архиве Пермской области (всего — около 80 дел). Кроме того, были использованы также и опубликованные источники3. При отборе следственных дел автор опирался на материалы, содержащиеся в электронной базе данных репрессированных, созданной сотрудниками Государственного общественно-политического архива Пермской области. Отбор дел проводился по одному критерию: отбирались дела, в которых органом, осуществлявшим репрессии в 1937-1938 гг., была Особая тройка при Свердловском УНКВД. Как известно, 2 июля 1937 г. Политбюро приняло постановление «Об антисоветских элементах». В постановлении указывалось: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернувшихся в свои области, — являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах, совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности». На этом основании партийным органам поручалось «взять на учет всех возвратившихся на родину "кулаков" и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через "тройки", а остальные менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД. ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав "троек", а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке»1. Таким образом, первоначально идея проведения «кулацкой операции» была рождена в недрах партии. И только 30 июля 1937 г. на утверждение Политбюро был вынесен оперативный приказ № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов».

1. Взаимоотношения партийных органов и НКВД

Прежде всего следует отметить, что до начала массовой репрессивной операции по приказу № 00447 органы НКВД подвергли разгрому руководящие партийные органы. По словам В. Роговина, «от репрессий не спасся почти ни один партийный секретарь (райкома, горкома, обкома и ЦК нацкомпартии), ни один председатель исполкома любого уровня, ни один директор крупного завода, ни один союзный или республиканский нарком»2. Цит. по: Выписка из протокола № 51 заседания Политбюро ЦК. Решение от 2.07.1937 г. «Об антисоветских элементах» // Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». С. 78-79. 2 Роговин В. 3. Партия расстрелянных. М., 1997. С. 155.

Динамика арестов секретарей райкомов, горкомов, окружкома ВКП(б) представлена в диаграмме. 00 СО

2 К

Ряд 1

00 СО

Он

Как видим, пик арестов партийной номенклатуры приходится именно на август 1937 г. — время начала операции по приказу № 00447. К концу августа 80 % арестов партийной номенклатуры уже было осуществлено. Таким образом, партийные организации к моменту реализации приказа № 00447 оказались обезглавленными, в партийных комитетах царила паника и неразбериха. Показательным в описании размаха репрессий в партийном аппарате является письмо секретаря Коми-Пермяцкого окружкома ВКП(б) в адрес секретаря ЦК ВКП(б) А. А. Андреева с просьбой о помощи в комплектовании кадров партийных и советских органов: «ЦК известно, что прошлое руководство Коми-Пермяцкого окружкома в лице Благонравова, Голика (секретарей и членов бюро OK Щукина, Червякова, Исакова и т. д.) было вражеское [...] Разоблачены также ряд секретарей райкомов, предриков, директоров леспромхозов, управляющий лесотрестом, а также работники окрпотребсоюза, заготзерно и т. д. [...] На сегодняшний день в составе бюро окружкома остались три члена, причем один член бюро учится в Москве [...] в данный момент аппарат окружкома не укомплектован. Вместо двух секретарей PK имеется один секретарь, вместо 7 чел. инструкторов имеется 2 инструктора. Нет зав. школьным отделом, нет зав. ОРПО. Фактически работаем сейчас вдвоем: зав. отделом агитации и пропаганды и я. Аналогичное состояние в окружном исполнительном комитете, где также нет ни одного зав. отделом»1. Таким образом, местный партийный аппарат был почти полностью разгромлен. Во взаимоотношениях партийных комитетов с отделами НКВД наблюдалось резкое снижение авторитета бывшей партийной элиты. Формально начальник отдела НКВД находился под партийным контролем: так, например, в 1937 г. начальник городского отдела НКВД г. Перми входил в номенклатуру горкома ВКП(б)1. В номенклатуре Молотовского горкома ВКП(б) за 1940 г. этой должностной единицы уже нет: она перешла в номенклатуру обкома ВКП(б). Однако фактически дело обстояло прямо противоположным образом: с начала 1937 г. каждый партийный руководитель являлся объектом неослабного контроля и манипулирования со стороны этих органов. Была узаконена практика обязательного получения партийными органами справок из НКВД на всех назначаемых руководящих работников. Все материалы следствия находились исключительно в руках органов НКВД, а на долю партийных секретарей оставалось только визирование представлений на аресты и приговоров. Так, в течение некоторого времени после ареста первого секретаря Ворошиловского горкома ВКП(б) Павловского подписывал протоколы заседаний пленумов и вел сами заседания начальник городского отдела НКВД Шейнкман. Основным источником анализа стала переписка партийных органов (горкомов, райкомов ВКП(б)) и соответствующих отделов НКВД. Особенное внимание было обращено на разнообразные списки, отправляемые горкомами и райкомами в отделы НКВД. Переписка велась по следующим направлениям. Исходящие из ГК и PK: отсылка сообщений, содержащих компрометирующие сведения на членов партии, запросы о проверке на наличие компромата, ответы на запросы из НКВД по исключению из ВКП(б) — отправка выписок из протоколов с соответствующим решением, посылка списков исключенных из партии с указанием причины и даты исключения. Входящие из НКВД: запросы на документацию о членах партии, сообщения об арестованных членах ВКП(б), сведения о намечаемых (курсив мой. — А. К.) к аресту лицах, прочие сведения (сводки о движении преступности, о заболеваемости, о состоянии хлебной торговли, об авариях и др.). Кроме того, в переписке Ворошиловского горкома ВКП(б) с отделом НКВД была найдена служебная переписка между отделениями городского отдела НКВД. Наиболее активную переписку партийные органы и отделы НКВД вели в городах Перми и Молотове, Ворошиловском районе, КомиПермяцком округе. Прослеживается четкая зависимость: чем интенсивнее аресты — тем обширнее переписка. Однако переписка местных партийных органов с отделом НКВД по вопросам оперативной работы НКВД с начала массовой операции См., например: Номенклатура Пермского горкома ВКП(б) // ГОПАПО Ф 1 Оп. 1.Д. 1674. Л. 530-535. была прекращена. В переписке отделов НКВД с соответствующими партийными органами было найдено всего несколько документов, характеризующих деятельность НКВД в борьбе с «контрреволюционными элементами»: докладная записка о нанесенном оперативном ударе по контрреволюционным шпионско-диверсионным и троцкистским элементам за время 1935/36 и 1937 гг. (от 22 апреля 1937 г.)1, докладная записка о контрреволюционных проявлениях со стороны троцкистских, фашистских, церковных, сектантских и кулацких элементов в Ворошиловском районе (от 25 апреля 1937 г.)2, спецсообщение о контрреволюционных проявлениях со стороны духовенства Ворошиловского района (от 19 мая 1937 г.)3, докладная записка по делу ликвидированной контрреволюционной организации в Кочевском районе (от 21 мая 1937 г.)4.

С начала августа 1937 г. мы находим лишь требования начальника горотдела НКВД выслать выписки из протоколов соответствующих партийных организаций об исключении арестованных из партии и ответы на них5. При этом начальник Ворошиловского ГО НКВД Шейнкман сетует, что его «не всегда понимают»: «Иногда я посылаю записки т. Зубареву [секретарь Ворошиловского горкома ВКП(б). —А. К.], например, о детворе пишу, на нее не реагируют, пошлешь еще какую-нибудь записку о состоянии котельного хозяйства в городе — этот вопрос важный, также не реагируют, хотя в конце записки я пишу, что нужно данный вопрос поставить на бюро горкома. На что реагируют? Когда я пишу, что такого-то арестовали, нужно его исключить из партии, на это сразу реагируют»6. С другой стороны, от лица партийных работников высказывается недовольство работой органов НКВД: «У нас имеется заявлений от членов и кандидатов партии десятка полтора, которые заявляют о том, что арестован брат, арестован тесть и всевозможные родственники. Запрашивали соответствующие органы, ни звука не отвечают»7.

2. «Черные списки»

1 ГОПАПО. Ф. 59. On. 1. Д. 302. Л. 108-114.

2 Там же. Л. 99-104.

3 Там же. Л. 105-107.

4 Там же. Ф. 200. On. 1. Д. 843. Л. 98-100 об.

5 См., например: Там же. Ф. 1. On. 1. Д. 1686. Л. 62-63,95.

6 Там же. Ф. 59. On. 1. Д. 308. Л. 51.

7 Там же. Ф. l.On. 1.Д. 1899. Л. 10-11.

Особенное внимание автора было обращено на разнообразные списки, отправляемые горкомами и райкомами в отделы НКВД. Структура списка включала в себя следующие персональные данные: фамилия, имя, отчество; год рождения; профессия или специальность; социальное происхождение и социальное положение; время вступления в ВКП(б) и время исключения из ВКП(б); причина исключения; состоял ли в других партиях; место службы и должность к моменту исключения из ВКП(б) и передвижение по службе после исключения из ВКП(б). Первый список датируется 15 августа, последний, отправленный в Молотовский ГО НКВД, — 31 октября 1937 года.

Верификация данных списков исключенных из партии дала следующие результаты. Список от 15 августа (71 фамилия) включает в себя исключенных из партии, но работающих в цехах и учреждениях: Молотовском торге, совхозе сельскохозяйственного треста, жилкомхозе завода, автогараже, ковочном и электрическом цехе завода1. Из них было арестовано 8 чел. (11 %): после ареста на 2-х чел. дело было прекращено за недоказанностью вины, тройкой был осужден только 1 чел. («мясниковец»), двойкой — 1 чел. (эстонец по национальности), 1 арестованный умер, 3 чел. были осуждены в 19401942 гг. Особым совещанием. Следующий список, отправленный в августе (84 чел.), состоит из работников электромонтажного, механического цеха № 2, 3, отдела технического контроля завода, а также сельскохозяйственного техникума, горздравотдела и горкомхоза, исключенных из партии2. Из этого списка было арестовано 17 чел. (20 %): на 13 арестованных дело было прекращено (почти все они ранее состояли в партии эсеров), 2 чел. (поляки по национальности) двойкой были приговорены к ВМН, два человека были осуждены в 1940-1942 годах. В более поздних списках исключенных из партии членов и кандидатов, арестованных органами НКВД, практически нет: в списке из 42 чел. имеются 1-2 арестованных (чаще всего как белогвардейцы). В списках за 25 сентября 1937 г. нет ни одного арестованного3, за 16 октября 1937 г. — 1 арестованный (дело прекращено)4, за 17 октября — 2 арестованных (один осужден тройкой к 10 годам лишения свободы, другой освобожден за недоказанностью вины)5. Подобная практика отправки списков существовала и в других регионах области1.

Как видим, списки исключенных из партии (именно в качестве списка) не использовались. Сам факт отправки подобных списков был обычной практикой как до массовой операции, так и после нее. Кроме списков исключенных из ВКП(б), в отделы НКВД отправлялись и списки людей, на которых имелись какие-либо компрометирующие сведения. Так, Ворошиловским горкомом ВКП(б) в ГО НКВД был отправлен список сотрудников Госбанка с перечислением фамилий тех, у кого арестованы родственники, имевших «чуждое» социальное происхождение (дети священников, кулаков и т. д.), а также ранее судимых2. Отдельно составлялись списки на членов и кандидатов в члены ВКП(б), ранее состоявших в других партиях; находившихся на территории белых; служивших в царской армии и у белых и др.3 Проверка списков показала, что 6 из 7 чел., состоявших ранее в других партиях, были арестованы, однако осуждены из них только двое, причем один приговорен 13 августа 1938 г. к высшей мере наказания Военной коллегией Верховного суда СССР, а другой — Особым совещанием 27 июля 1938 г. к 10 годам лагерей. Проверка списков членов и кандидатов в члены ВКП(б), находившихся на территории белых, служивших в царской армии и у белых, дала отрицательный результат: ни один человек из этих списков не был арестован. Отметим, что интенсивность сотрудничества партии и НКВД в разных районах Прикамья была неодинакова. Известно, что массовые репрессии мало коснулись юга региона. Так, к примеру, в Болыпе-Сосновском районе не были арестованы даже секретари райкома, что в условиях тотальных репрессий выглядит совершенно неожиданным. Красноречиво о масштабах распространения репрессий свидетельствует переписка секретаря райкома ВКП(б) Юркова и начальника РО НКВД Баранова. Дело за 1937 г. содержит всего несколько документов, один из которых был отправлен в разгар кампании против троцкистов в январе 1937 г. начальником Больше-Сосновского РО НКВД Барановым: «Довожу до Вашего сведения, что в дер. Буграх Таракановского с/совета колхозник [...] употребляет дохлый скот, и был случай [...] он зажарил и съел кошку, тогда как он же [...] имеет средства существования и имеет в наличии большую тушу свиного мяса, а прикидывается голодающим. Прошу Вас принять меры [...] для устранения подобных вылазок Безусловно, протоколы

партийных собраний содержат высказывания о необходимости борьбы с «врагами народа», но в глубинке партийный актив больше беспокоился о хозяйственных проблемах, чем о выискивании «чуждых элементов». Так, на общем закрытом партийном собрании в БольшеСосновском районе один из выступающих заявил: «Я сигнализировал о том, что в Левино есть враги и с конским поголовьем плохо»2.

3. Проблема инициирования репрессий

При оценке степени инициирования арестов партийными органами членов партии возникает вопрос: что было первичным — исключение из ВКП(б) или арест? В большинстве случаев этот вопрос решался органами НКВД: секретарю партийной организации направлялось сообщение о том, что член партии намечается к аресту и что необходимо разрешить вопрос о его партийности3. А начальник Ворошиловского ГО НКВД Шейнкман прямо заявил на заседании пленума Ворошиловского горкома ВКП(б) 4 августа 1937 г.: «Я считал удобнее, чтобы Бусыгина [председатель райисполкома. — А. К.] исключили, а потом его забрать»4. Иногда руководящие органы и вовсе в известность не ставились: «Дряннов [председатель горсовета. — А. К.] обижался, что я его не предупреждаю, кого я буду арестовывать [—]»5. Несмотря на то что операция имела крайне секретный характер, все же направления поиска «врагов» были известны. Изменение установок по осуществлению «кулацкой операции» косвенным образом отражалось и в выступлениях начальников отделов НКВД на заседаниях пленумов и бюро партийных комитетов. Если с начала 1937 г. общим направлением был поиск «врагов народа», «вредителей» и т. п., то к моменту завершения «кулацкой операции» тон выступлений меняется на противоположный.

4. Партийцы, репрессированные тройкой

Как ни странно, среди жертв операции по приказу № 00447 оказались два секретаря райкомов ВКП(б). Главным репрессивным органом, осуществлявшим расправу над партийной номенклатурой в регионах, была выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР. По специальному постановлению ЦИК СССР от 10 июля 1934 г. дела о государственных преступлениях, расследуемых НКВД и его местными органами, подлежали рассмотрению в Верховном суде СССР, а также в краевых и областных судах, где для рассмотрения этих дел образовывались специальные судебные коллегии. Дела об измене родине, шпионаже, терроре, диверсиях направлялись на рассмотрение Военной коллегии Верховного суда СССР и военных трибуналов округов1. Более половины секретарей райкомов и горкомов ВКП(б) было осуждено именно выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР. Исключительная адресность «кулацкой» операции в принципе исключала попадание представителей номенклатуры ЦК ВКП(б) в число «уголовников», «кулаков» и пр.2 Тем не менее два секретаря райкомов попадают на тройку. Факт наличия в жертвах «кулацкой операции» представителей партийной номенклатуры очень важен и показателен: это говорит о полной бессистемности действий сотрудников НКВД по приказу № 00447. Это Яков Александрович Ветошев, бывший секретарь Кудымкарского райкома ВКП(б)3, и Николай Федорович Тукачев, секретарь Гаинского райкома ВКП(б). Яков Александрович Ветошев, 1899 года рождения, рабочий по социальному положению, 9 августа 1937 г. был арестован как один из руководителей повстанческой организации на Урале, 7 сентября 1937 г. расстрелян. Тукачев Николай Федорович, 1903 года рождения, крестьянин по социальному положению, был арестован 23 августа 1937 г., 21 сентября 1937 г. приговорен тройкой к высшей мере наказания. Таким образом, в ходе Большого террора территориальные органы НКВД становятся полными хозяевами региона, а партийные комитеты теряют прежнюю лидирующую роль и вынуждены подчиняться. Местные партийные органы выступали в качестве своего рода «посредника» в осуществлении операции: они переправляли в отделы НКВД имеющиеся компрометирующие сведения, доносы и пр., причем не особенно охотно. Вместе с тем компрометирующие данные, отправляемые в отделы НКВД, не использовались как основание для ареста. В территориальных отделах НКВД существовали иные источники сбора информации для осуществления операции.

Отметим, что «кулацкая операция» носила сугубо ведомственный, секретный характер: местным партийным органам было указано лишь направление поиска «врагов». Сам термин «кулацкая операция» нигде в партийных документах не употреблялся. Связь между репрессиями партийного аппарата и массовыми репрессиями по приказу № 00447 очевидна. Идея существования на Урале повстанческой организации принадлежала Д. М. Дмитриеву, начальнику УНКВД по Свердловской области. Так, начальникам гори райотделов НКВД была дана директива, в которой говорилось, что «аппаратом управления вскрыта на Урале большая повстанческая организация, созданная по принципу формирования воинских частей, что эта организация делится на корпуса, полки, роты, взводы, со штабом организации в Свердловске, что повстанческие формирования имеют базы вооружения через организации Осоавиахима»1. Главами рот и корпусов в этой выдуманной организации и были «назначены» представители партийной номенклатуры, а рядовой состав должны были представлять «кулаки», «уголовники» и «другие антисоветские элементы». Ликвидация партийной верхушки стала звеном в общем репрессивном потоке 1937-1938 гг.: в чудовищном замысле идеи массового террора превращение бывших начальников во врагов народа, в руководителей «вражеских гнезд» и т. п., с точки зрения их создателей, было довольно продуктивным и выполняло несколько задач — от простого избавления от нерадивых руководителей до решения проблемы социального клапана. Переломный момент в постепенном возвращении партийной номенклатуры к прежним властным позициям наступает осенью 1938 г., когда руководители НКВД, прокуроры, секретари ВКП(б) республиканского, областного, городского и районного масштаба получили постановление Совета народных комиссаров СССР и Центрального комитета ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия»2. Маятник репрессий качнулся в обратную сторону: террор был направлен уже против исполнителей — сотрудников территориальных органов НКВД. С одной стороны, массовые аресты в НКВД в какой-то мере ослабляли фактическую власть карательных органов, с другой — выдвинутые Сталиным новые партийные руководители постепенно упрочивали свое положение.

ГОПАПО. Ф. 641/1. On. 1. Д. 10443. Л. 106.

Цит. по: Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия. 17 ноября 1938 г. // Там же. Ф. 85. Оп. 20. Д. 6. Л. 11-12. И. Е. Смирнова (Донецк)

ОТРАЖЕНИЕ «КУЛАЦКОЙ ОПЕРАЦИИ» В ДОКУМЕНТАХ ПАРТИЙНЫХ ОРГАНОВ ДОНЕЦКОЙ ОБЛАСТИ

30 июля 2007 г. исполнилось 70 лет со дня издания НКВД СССР приказа № 00447, который был порождением авторитарно-деспотического режима И. Сталина и знаменовал собой начало массовых репрессий. Миллионы жертв сталинского террора — это глубокая социальнопсихологическая и демографическая драма народа, которая осталась в памяти многих поколений. Поэтому желание исследователей объяснить природу злодеяний тоталитаризма и предотвратить возможность их повторения вполне закономерно и никогда не исчезнет. Инициируемая из центра «большая чистка», в частности «кулацкая операция», осуществляемая карательными органами под руководством Политбюро ЦК ВКП(б) и лично И. В. Сталина, была в 1937-1938 гг. поддержана и реализована партийными и силовыми структурами в регионах. И в каждом из них наблюдались свои особенности при проведении приказа. Донбасс — важнейший промышленный центр СССР, освоение которого требовало в годы первых пятилеток рабочих рук. Поэтому на промышленных предприятиях региона не только использовались квалифицированные рабочие кадры, но и вербовались все согласные работать здесь и при этом выносить каторжный труд периода индустриализации, терпеть отсутствие элементарных бытовых условий и лишения. Донбасс был местом, где легко затеряться, пристанищем для отбывших наказание в лагерях уголовников, выходцев из бывших кулаков, белогвардейцев, социальное прошлое которых при приеме на работу до поры до времени никого не интересовало. Результатом этих миграционных процессов стало формирование своеобразной социальной структуры, демографические и социальные характеристики которой содержали яркие черты деклассированности, маргинализации населения. Последствием явилась криминализация Донбасса, что привело к оперативному вмешательству карательных органов, руководимых ВКП(б). Социальная структура Донбасса обусловила специфику проведения «кулацкой операции» в регионе, которая может быть раскрыта лишь при полной реконструкции работы репрессивной системы, начиная с центральных органов ВКП(б) и заканчивая местными парторганизациями Донецкой области — обкомом, горкомами, райкомами, низовыми парторганизациями предприятий, которые превратились в винтики советского режима. Актуальность темы определяется необходимостью исследовать черты и особенности партийного руководства массовой «кулацкой операцией» как в центре, так и на местах. Изучение Большого террора на региональном уровне, в частности в Донецкой области, до сих пор не было предметом отдельной научной работы и позволит раскрыть специфику его проведения.

Проблематика, которая не исследована на местном уровне и за изучение которой взялся автор, — это роль партийных органов Донецкой области в проведении «кулацкой операции». Заслуживают внимания исследователя дискуссионные вопросы: особенности проведения «кулацкой операции» в Донецкой области; уровень информированности руководителей Донецкой области о приказе № 00447; степень самостоятельности партийных и карательных органов в регионе в практическом проведении «кулацкой операции»; внимание местных партийных руководителей к приказу № 00447 наряду с другими массовыми «операциями»; отношение партийного руководства области к репрессиям против «кулаков»; связь «кулацкой операции» с выборами в Верховный Совет СССР; борьба с кулацким элементом на промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве; роль областных органов партии и НКВД в «кулацкой операции»; характер сотрудничества между партийными и силовыми структурами при проведении приказа; степень подчиненности органов НКВД местным партийным властям; перегибы в работе карательных органов; противостояние отдельных представителей партийного руководства и силовых структур террору; влияние репрессий на менталитет советского человека. Без ответов на эти и многие другие вопросы, на наш взгляд, невозможно в полной мере изучить и понять особенности массовых операций, в том числе приказа № 00447. Цель работы — анализ специфики проведения партийными и карательными органами приказа № 00447 на территории Донецкой области в 1937-1938 годах. В Донбассе были свои внутренние особенности, обусловившие проведение «кулацкой операции». Одна из них заключалась в переселении в регион значительного количества уголовников, труд которых использовался в промышленности. Это было зафиксировано областным управлением милиции: «В 1937 г. был большой поток отбывших наказание в лагерях, которые хлынули в Донбасс, тогда как мы к этому подготовлены не были, не организован был и прием на работу, которую им сразу не предоставили, а другие не хотели работать, отсюда и грабежи»1. Видимо, наплыв уголовников был дестабилизирующим фактором в жизни Донецкого региона. Еще одна из причин начала «кулацкой операции» — политическая, она связана с принятием сталинской Конституции в 1936 г. После этого бывшие кулаки стали возвращаться из ссылки. Они надеялись, что либерализация законов даст им не только избирательные права, но и вернет экспроприированную собственность. Духовенство считало, что новая Конституция разрешила свободу вероисповедания. О возрастании активности бывших кулаков и представителей церкви свидетельствуют слова работника областной прокуратуры Надзиваного, высказанные на собрании парторганизаций горпрокуратуры, горсуда, пожарной команды НКВД г. Сталино 20 октября 1937 г.: «При утверждении Сталинской Конституции кулаки, попы развернули большую агитацию среди населения в своих интересах против советской власти»1. Можно выделить следующие социальные и политические причины проведения «кулацкой операции» в Донбассе: 1) переселение в регион в 1937 г. уголовного элемента, отбывшего наказание в лагерях; 2) угроза органам советской власти со стороны кулачества и духовенства, которые надеялись, что новая Конституция возвратит им утерянные права. Партийное руководство страны опасалось, что на предстоящих в декабре 1937 г. выборах в Верховный Совет СССР может быть избран враждебно настроенный к советской власти социально чуждый элемент. Разумеется, лишь этими причинами проведение широкомасштабной кампании террора объяснить нельзя. Все причины — и внутренние и внешние — лежат более глубоко, и следует рассматривать их в комплексе. Внешние — это угроза в предвоенный период со стороны пятой колонны, куда могли входить все группы населения, недовольные советской властью, в том числе и те социальные слои, против которых планировалась «кулацкая операция». Внутренние — связаны с глубокой трансформацией социальноэкономической жизни населения, которая произошла после коллективизации. Наиболее трудолюбивая группа сельского населения — т. н. кулаки — лишилась своего экономического базиса, но не была уничтожена и представляла угрозу советскому «бесклассовому обществу». Социальный антагонизм, порожденный политикой коллективизации, был придушен, «кулачество» разгромлено, но у него еще тлел огонь надежды на изменение жизни к лучшему, который мог воспламениться с новой силой, к чему нужен был лишь толчок, которым стала новая сталинская Конституция 1936 г. Кроме того, коллективизация способствовала росту широкого спектра маргинальных и деклассированных групп населения в социальной структуре, которые были лишены возможности легального труда и честного существования в рамках советского социума и встали на уголовный путь. Все

Протокол закрытого партсобрания обл. управления РКМ. 16.04.1938 // Государственный архив Донецкой области (далее - ГАДО). Ф. 903. On. 1а. Д. 14. Л. 45. Протокол объединенного закрытого ций прокуратуры, горпрокуратуры, горсуда, 20.10.1937 // ГАДО. Ф. 761. On. 1. Д. 2. Л. 94. партийного собрания иарторганизапожарной команды НКВД г. Сталино.

это обусловило проведение в СССР приказа № 00447, целью которого было окончательное уничтожение асоциальных элементов: «кулаков», уголовников, «бывших людей», церковников.

1. Источниковая база

В Государственном архиве Донецкой области автором были изучены материалы и документы Сталинского обкома КП(б)У (фонд 326). Среди партийных документов следует выделить стенограммы и протоколы партийных конференций, пленумов обкома, отчеты, которые содержат важную информацию для исследования. В этих документах фрагментарно указывается о начале «кулацкой операции», но содержится значительный материал о борьбе с «кулацкими элементами» в период подготовки к выборам в Верховный Совет СССР. В фонде обкома партии можно найти доносы на коммунистов, которых подозревали в кулацком происхождении. Значительный интерес представляют протоколы партийных собраний и конференций, материалы собраний партийных активов горкомов и райкомов Донецкой области (фонды 18, 566, 425, 195, 232, 565, 115, 79, 19, 570, 577, 68, 386, 98, 571, 95). В них отражены выступления партийных и хозяйственных работников, а также рядовых коммунистов по вопросу выявления врагов народа из кулацкой среды, что позволяет выяснить особенности коллективной психологии исполнителей массовых операций. Значительный интерес представляют выступления начальников местных отделений НКВД на партийных конференциях городских и районных партийных комитетов, которые проходили в мае 1938 г. Такие выступления раскрывают специфику проведения «кулацкой операции» на региональном уровне. Значительную ценность для исследования представляют документы первичных партийных организаций НКВД и милиции, которые также хранятся в Государственном архиве Донецкой области (фонды 903, 1862, 5181, 1496, 1219, 1081, 783, 3544, 2531, 445, 761). К группе таких документов относятся протоколы партийных собраний и отчеты о работе партийных организаций НКВД и РКМ, докладные записки, спецсообщения, направленные партийным органам, о вредительстве и обнаружении врагов народа. В протоколах партийных собраний и резолюциях отражается не только партийная жизнь работников НКВД и РКМ, но также их оперативная работа. Практически в каждом из таких документов есть обрывочные сведения о борьбе с «уголовно-преступными» и «кулацкими элементами». Исследователем репрессий на Украине, который дал их количественную характеристику на основе документов службы безопасности Украины, является В. Н. Никольский. В своей монографии «Репресивна д1яльшсть оргашв державно! безпеки СРСР в Укра'1ш (кшець 1920-х — 1950-i pp.): 1сторико-статистичне дослщження» он посвятил отдельные разделы проведению Большого террора в 19371938 гг. на Украине, и в частности в Донбассе. В. Н. Никольский уделил внимание и реализации приказа № 00447 на Украине. На основе статистической отчетности НКВД, которая хранится в Отраслевом государственном архиве СБ Украины, автор дал количественные характеристики репрессированных кулаков, «бывших людей», уголовников, церковников и сектантов по Донецкой области1.

Проблема участия партийных органов в проведении репрессий в Донбассе была поставлена 3. Г. Лихолобовой в статье «Самая большая чистка в Донбассе (середина 1937 — начало 1938 годов)», где анализируется выступление первого секретаря Донецкой области Э. К. Прамнэка на 3-м пленуме обкома КП(б)У 22 августа 1937 г. и делаются выводы о начале массовой операции на территории Донбасса. 3. Г. Лихолобова является автором монографии «Тотал1тарний режим та пол1тичш penpecii в Украпц у друпй половит 1930-х роюв», в которой уделено внимание репрессиям против партийного руководства Донецкой области2. Но приказ № 00447 остался за рамками ее научных интересов. В целом участие партийных органов Донецкой области в «кулацкой операции» не было предметом специального исследования и нуждается в разработке.

2. Подготовка «кулацкой операции»

в партийной организации НКВД и милиции

2 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об антисоветских элементах», которое предусматривало проведение по всему СССР операции против кулаков и уголовников. ЦК ВКП(б) постановил: в течение пяти дней представить в ЦК количество людей, подлежащих расстрелу и высылке, а также сформировать состав троек. Постановление было подписано И. В. Сталиным3. 3 4 июля 1937 г. всем начальникам управлений НКВД была разослана шифротелеграмма Н. И. Ежова № 266/15545, в которой давалось указание взять на учет всех осевших на территории области кулаков и уголовников4. Руководствуясь этим указанием, НКВД собирал необходимые данные на кулаков и уголовников по предприя- 5 2 тиям Донецкой области. Об этом свидетельствует одно из дел фонда Кировского райкома КП(б)У (Кировский район, г. Сталино). Дело называется «Список лиц, состоящих под судом и раскулаченных»1. В нем зафиксированы фамилии кулаков и уголовников, работавших на шахтах и промышленных предприятиях Кировского района, место их рождения, должность, социальная принадлежность: кулак или уголовник. Если работник был бывшим уголовником, то указывались статья, по которой он был осужден, и место отбывания наказания. По подсчетам автора, на шахте «17-17 бис» работало 80 «кулаков», 26 уголовников, 1 лишенный избирательных прав, по одному сыну священника, стражника, торговца, жандарма; по тресту «Сталинуголь» — 8 «кулаков», 1 сын станичного атамана, 3 уголовника; по шахте №31 треста «Сталинуголь» — 20 уголовников, 8 «кулаков», 1 сын торговца; по шахте № 30 треста «Сталинуголь» — 18 уголовников, 8 «кулаков», 1 сын торговца; по рутченковскому коксохимзаводу им. Кирова — 13 «кулаков», 1 «белогвардеец», 7 уголовников; по шахте Лидиевка — 8 уголовников, 6 «кулаков», 1 сын жандарма; по рудоремонтному заводу — 6 уголовников, 10 «кулаков», 1 сын попа, 1 евангелист, 1 белогвардеец, 1 сын торговца; по шахте № 19 — 16 уголовников, 7 «кулаков». На каждой странице перед указанием предприятия, по которому давались списки кулаков и уголовников, стояла дата 9 июля 1937 г. Видимо, на каждом предприятии заранее фиксировались социально неблагонадежные работники. Это позволило в недельный срок органам НКВД собрать нужную информацию и передать в центр. Можно предположить, что УНКВД Донецкой области в недельный срок собрало данные на социально чуждых лиц по всем промышленным предприятиям региона. Кто-то из них был вскоре осужден тройкой. О тех, кто не был осужден, можно только сказать: партия и на них имела соответствующую информацию, но в рамках приказа № 00447 ее не использовала.

11 июля 1937 г. было принято постановление Политбюро ЦК КП(б)У «О ходе выполнения директивы ЦК ВКП(б) от 3 июля 1937 г.», в котором давалось указание: «Послать первым секретарям такую телеграмму: органы НКВД выявили и учли кулаков и уголовных преступников, в частности I категории. ЦК КП(б)У предлагает приступить к работе»2. Список лиц, состоящих под судом и раскулаченных. 9.07.1937 // ГАДО. Ф. 425. Оп. 1.Д. 24. Л. 28. 2 Постановление Политбюро ЦК КП(б)У. 11.07.1937 // ПДАГО Украани. Ф. 1. On. 16. Д. 14. Л. 43; Бут О. М., Добров П. В. Економачна контрреволюшя в Украли в 20-30-i роки XX сташття: вщ нових джерел до нового осмислення. Донецьк, 2002. С. 184-185. 16 июля 1937 г. было проведено совещание начальников областных НКВД в Москве, на котором присутствовал и начальник УНКВД Донецкой области Д. M. Соколинский. После этого он должен был скоординировать деятельность органов НКВД Донецкой области, особенно наладить работу отстающих отделений. Видимо, таким был и Краснолиманский районный отдел НКВД, куда Д. И. Соколинский направил письмо о задачах работы органов НКВД и РКМ в борьбе с преступностью и уголовщиной в Донбассе. Его указания рассматривались на партийном собрании парторганизации НКВД Краснолиманского района 23 июля 1937 г. Характерно, что сами работники районного отдела признали свою же работу неудовлетворительной. Например, работник этого отделения Демьянцев высказывался так: «[...] мы работаем также плохо в борьбе с преступностью, у нас она проходила неудовлетворительно. Розыск не полностью занимался вербовкой осведомительной сети. Участковые инспектора также плохо работают с доверенными людьми». Руководствуясь письмом Д. И. Соколинского, партийное собрание районного отдела НКВД Краснолиманского района постановило: «1) Принять к неуклонному руководству и исполнению закрытое письмо нач. УНКВД ст. майора госбезопасности Соколинского к практической работе для перестройки работы РКМ в борьбе с преступностью и уголовным элементом по нашему району. 2) Наметить оперативный план по улучшению работы с доверенными людьми, с тем, чтобы решительно повести борьбу с преступностью и уголовным элементом»1.

В конце июля 1937 г. проведение секретной «операции» стало обсуждаться в НКВД на районном уровне. 29 июля 1937 г. первичная парторганизация отделения УГБ НКВД ст. Волноваха на своем партийном собрании рассматривала «приказ наркома внутренних дел СССР Генерального комиссара госбезопасности Ежова об очистке Донбасса от к/р элемента». Не подлежит сомнению, что обсуждался приказ № 00447, но его номер и содержание на тот момент еще не были известны местным органам НКВД. Эта гипотеза подтверждается высказыванием следователя Кабачного: «Данная операция проводится в настоящее время по всему СССР», что свидетельствовало о начале широкомасштабной акции террора. Следователь Юзвук в своем выступлении акцентировал внимание на серьезной очистке транспорта станции Волноваха от врагов, которых должны арестовывать на основе компрометирующих материалов: «[...] в этой операции использовать все ценные материалы, т. к. если мы в эту операцию не репрессируем весь к/р элемент по Донбассу, то после будет уже поздно. За оставшийся не репрессированный к/р элемент на участке 0[перативного]/П[ункта] ТО УГБ ст. Волноваха нас спросят, и мы Протокол № 15 партийного собрания первичной партийной организации Краснолиманского РО НКВД. 23.07.1937 // ГАДО. Ф. 506. On. 1. Д. 8. Л. 70, 74. за очистку транспорта в первую очередь несем ответственность». Следователь Клопков в своем высказывании обращает внимание на вопросы проведении такой операции: «Я хочу сказать, как оформляется к/р репрессированный элемент при обысках. Надо тщательно проверять всю имеющуюся литературу, в случаях обнаружения в квартире к/р литературы и других уличающих данных обвиняемого необходимо делать надписи, что изъято при обыске, и давать расписываться у кого проводится изъятие литературы и других материалов». Следователь Воронин попросил начальника ОДТО ГУГБ НКВД на ст. Волноваха Бобылева передать ему сведения о подучетном уголовном элементе для проведения арестов. В целом выступления следователей НКВД свидетельствовали о намерениях проводить аресты уголовного элемента на транспорте на основании собранного компрометирующего материала, арестовывать по заранее подготовленным спискам, что говорит о подготовке и тщательном планировании такой большой карательной операции. Начальник отделения НКВД на ст. Волноваха Бобылев в своем выступлении высказал решимость «перейти к политике наступательной на врага». В целях устрашения врагов, по его указанию, все сотрудники НКВД «на время работы с арестованными должны быть одеты в форму». Партсобрание постановило: «[...] боевой приказ Наркома внутренних дел СССР Генерального комиссара Госбезопасности т. Ежова по очистке Донбасса от к/р элемента принять к точному руководству и исполнению»1. Рассмотрение партийным собранием отделения НКВД станции Волноваха приказа № 00447 отражает первостепенную важность, которая придавалась очистке транспорта от уголовников. Обсуждение приказа и резолюция партийного собрания говорят о желании «показать образцы работы» и немедленно уничтожить всех врагов на транспорте. Высказывания чекистов свидетельствуют о том, что они несли личную ответственность за бесперебойную работу репрессивной машины в период осуществления «кулацкой операции» и над ними осуществлялся тотальный контроль центра. Рядовые работники НКВД на местном уровне не сомневались в приказах Москвы, готовы были к беспощадной борьбе с врагами, что способствовало эскалации репрессий.

С целью выполнения постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г. Н. И. Ежовым 30 июля 1937 г. был подписан приказ № 00447. Он предусматривал проведение «кулацкой операции» по всему Советскому Союзу2. Не подлежит сомнению ведущая роль И. В. Сталина и Политбюро ЦК ВКП(б) в организации Большого террора. 3. Реализация приказа партийным руководством и НКВД Донецкой области

Приказ № 0447 начал проводиться в Донбассе, как и по всей Украине, с 5 августа 1937 г. Выступление первого секретаря Донецкого обкома КП(б)У Э. К. Прамнэка на 3-м пленуме Донецкого обкома КП(б)У 22 августа 1937 г. свидетельствует о начале массовых операций, в том числе «кулацкой». В июле 1937 г. Э. Прамнэк занял место первого секретаря Донецкого обкома КП(б)У С. А. Саркисова, арестованного 7 июля 1937 г. и расстрелянного 2 сентября 1937 г. Тогда и другие партийные и хозяйственные руководители потеряли свои должности. В своей речи на пленуме Э. К. Прамнэк отметил: «Контрреволюционные организации врагов вскрыты и разгромлены, но враги пойманы еще не все и задача органов НКВД и всей партийной организации добивать оставшихся и притаившихся врагов». Затем Э. К. Прамнэк поставил задачу: «Пошире очистить Донбасс от кулаков, националистов и всякой прочей сволочи». По его словам, именно «сейчас началась серьезная и основательная очистка Донбасса. Можно сказать, что никогда в истории Донбасса такой глубокой работы по очистке еще не проводилось. Я думаю, что нам удастся так очистить и поднять бдительность в парторганизации, чтобы действительно превратить Донбасс в неприступную крепость для наших врагов»1. Как следует из этого выступления, партийное руководство Донецкой области, в частности первый секретарь Донецкого обкома КП(б)У Э. К. Прамнэк, приветствовало начало Большого террора, который давал возможность провести тотальную чистку Донбасса от врагов на всех уровнях, начиная от партийных и хозяйственных работников и заканчивая низами советского общества — кулаками, которые в период индустриализации пополняли ряды рабочего класса в этом важнейшем промышленном центре СССР. Сам 3-й пленум Донецкого обкома был посвящен разоблачению «врага народа» С. А. Саркисова и его приспешников — А. Холохоленко, Н. Иванова и других. Под оставшимися и притаившимися врагами в данном случае подразумевались троцкисты. Но первый секретарь Э. К. Прамнэк обратил внимание и на приказ № 00447. Заметно его стремление найти и уничтожить всех врагов раз и навсегда, как того требовал приказ, и превратить Донбасс «в неприступную крепость». В Донецком обкоме реализация начала «кулацкой операции» совпала с периодом массовых чисток от неугодных партийных работников, которых обвиняли в троцкизме и фашизме. Следует отметить, что с июля 1937 г. по ноябрь 1938 г. были репрессированы секретари Донецкого обкома Лихолобова 3. Г. Самая большая чистка в Донбассе. С. 5; Стенограмма 3-го пленума Донецкого обкома КП(б)У. 22.08.1937 // ГАДО. Ф. 326. On. 1. Д. 872. Л. 2. КП(б)У С. А. Саркисов, Э. К. Прамнэк, И. М. Пиндюр, а также было уничтожено большинство секретарей горкомов и райкомов области.

Массового обсуждения в городских и районных партийных организациях Донецкой области «кулацкая операция» не получила. Следуя указаниям Донецкого обкома, начало «кулацкой операции» отразил в своем постановлении лишь один Снежнянский райком. Его пленум 25 августа 1937 г. обсудил материалы 3-го пленума Донецкого обкома КП(б)У и, в свою очередь, принял решение: «Выкорчевать остатки врагов и очистить Донбасс от кулаков, националистов»1. Как видно, райком неукоснительно следовал указаниям областного партийного начальства, дублируя его решение в собственном постановлении. В документах остальных местных партийных комитетов этого периода преобладающее место занимали материалы борьбы с троцкистскими организациями и разоблачение врагов народа из партийной верхушки Донецкого обкома, местных горкомов, райкомов, входящих в эти организации. Видимо, это связано с обострением внутрипартийной борьбы на местном уровне. Интересно, что организатор «кулацкой операции» на районном уровне, первый секретарь Снежнянского райкома КП(б)У Грин, был арестован 30 апреля 1938 г. и осужден. Пристальное внимание на указания первого секретаря Донецкого обкома КП(б)У Э. К. Прамнэка от 22 августа 1937 г. обратили органы НКВД и милиции, которые занимались практическими вопросами реализации приказа № 00447. Темой партийных собраний отделений НКВД и РКМ стала борьба с уголовной преступностью и кулаками. В начале сентября 1937 г. все они провели обсуждение материалов 3-го пленума Донецкого обкома. Так, 3 сентября 1937 г. в постановлении партийного собрания областного управления РКМ по Донецкой области ставилась следующая цель: «Внедрить в сознание каждого работника ОУРКМ необходимость выкорчевывания всех уголовников, являющихся базой иностранных разведывательных органов, троцкистов, бухаринцев и националистов»2. Такие же задачи фигурировали в постановлении партийного собрания Тельмановского районного отделения НКВД от 5 сентября 1937 г.: «Необходимо бить и вскрывать врагов, своевременно выкорчевывать врагов, кулаков, уголовников»3. 5 сентября 1937 г. на партийном собрании Мариупольского городского отделения НКВД в том же духе отмечалось: «Не все еще корни выявлены, еще имеются замаскированные не выявленные бывшие кулаки, уголовники, на которых враги народа стремились опереться»1. В момент начала «кулацкой операции» можно проследить точное следование партийных организаций НКВД распоряжениям Донецкого обкома партии и их тесное взаимодействие. Разумеется, областное управление НКВД начало реализовывать приказ № 00447 в Донецкой области раньше, чем был проведен 3-й пленум Донецкого обкома КП(б)У, но в своей работе руководствовалось также указаниями первого секретаря Э. К. Прамнэка, признавая этим верховенство местных партийных организаций. Формальное подчинение органов НКВД обкому партии сохранялось на протяжении 1937 года. Частичный отход от репрессивной политики связан с январским (1938 г.) пленумом ЦК ВКП(б), решения которого некоторые партийные и советские работники восприняли как сигнал к прекращению массового террора. Эта тенденция отражена в выступлении прокурора Донецкой области Р. А. Руденко. 2 февраля 1938 г. на партийном собрании работников прокуратуры и народного суда он высказался следующим образом: «Нам, прокурорам и судьям, необходимо принять все меры к реабилитации людей, оклеветанных и неправильно снятых с работы». Партийное собрание постановило: «Вести решительную борьбу с неосновательным возбуждением уголовных дел и привлечением к уголовной ответственности»2. Сам Р. А. Руденко участвовал вплоть до сентября 1938 г. в заседаниях областной тройки и виновен в осуждении нескольких тысяч ни в чем не повинных людей. Но подобные тенденции тогда только начинали восприниматься элитой, а массовые операции продолжались. Реализация «кулацкой операции», прежде всего борьба с уголовной преступностью в Донбассе, отражена в партийных документах милиции и НКВД за 1938 г. На партийном собрании работников РКМ Донецкой области от 13 марта 1938 г. констатировалось: «Очень еще много в социалистическом Донбассе грабежей, воровства, хулиганства. Основная задача, поставленная в настоящее время перед нашей страной, — это то, чтобы всякая преступность у нас была ликвидирована окончательно». Поэтому партийное собрание областного управления милиции постановило: «Улучшить качество нашей работы, направив таковую на разоблачение и уничтожение всякой преступности в социалисти-

ческом Донбассе»1. Интересно свидетельство начальника райотдела РКМ Дзержинского района Н. Тарасовского об особенностях выполнения приказа № 00447, которое прозвучало 2 апреля 1938 г.: «Вся наша работа была направлена на выполнение приказа наркома внутренних дел т. Ежова, это борьба с уголовно-преступным миром». Н. Тарасовский в своем отчете отметил: «Наш район больше всего был поражен уголовно-преступными элементами, в особенности в последнем квартале 1937 г.». Затем он остановился на достигнутых успехах: «Грабежей раскрыто 5, спекуляций — 21, краж — 9, хулиганства — 22. Репрессировано по разным статьям и выслано за пределы района 626 человек. Это была проделана большая работа PK милиции по очистке предприятий». Партийное собрание РКМ Дзержинского района одобрило отчет Н. Тарасовского и отметило, что была «проделана большая оперативная работа по изъятию социально-чуждого элемента»2.

16 апреля 1938 г. партийное собрание управления РКМ по Донецкой области вновь обратилось к рассмотрению проблем борьбы с уголовной преступностью, на котором было заявлено следующее: «В борьбе с преступностью мы имеем положительные результаты, но приказ наркома мы все же не выполнили». Собрание постановило: обеспечить «оперативные мероприятия обл. упр. РКМ в борьбе с преступностью»3. Через неделю, 24 апреля 1938 г., партийное собрание областного управления РКМ опять поставило на повестку дня злободневный вопрос о борьбе с преступностью, при этом отмечалось: «Мы, работники милиции, еще не выполнили указания нашего наркома т. Успенского об окончательной ликвидации грабежей в Донбассе»4. Рассмотрение дважды в апреле 1938 г. на партийном собрании областного управления милиции вопросов о борьбе с преступностью свидетельствует о том, что республиканский наркомат внутренних дел во главе с А. И. Успенским требовал немедленных результатов по уничтожению любых проявлений уголовной преступности. Далеко не во всех районах борьба с уголовной преступностью давала положительные результаты. Так, партийное собрание работников 6-го отделения РКМ г. Сталино, которое проходило 26 апреля 1938 г., было не удовлетворено собственной работой по борьбе с преступностью. Это отражено в выступлениях работников милиции: «За последнее время увеличились кражи, ограбления». И находили этому следующие объяснения: «Наше отделение имеет свои особенности, район крупный, уголовных проявлений очень много». Но главной причиной роста преступности, по мнению ряда коммунистов, было отсутствие контроля партийной ячейки за этим вопросом: «Наша парторганизация плохо занималась вопросом борьбы с уголовным проявлением, ни разу организация не слушала вопросов о состоянии борьбы с преступностью, отсюда результаты, что в первом квартале 1938 г. преступность не уменьшилась»1. 23 мая 1938 г. на партийном собрании 5-го отделения РКМ г. Сталино была определена задача — провести чистку от деклассированных элементов перед выборами в Верховный Совет УССР, которые пройдут 26 июля 1938 г.: «Нужно заняться выявлением всех беспаспортных, уголовников, ведь уголовники — это прямой помощник классового врага»2. Если ранее провозглашалась борьба с такими уголовными преступлениями, как грабежи и кражи, то с мая 1938 г. на повестку дня была поставлена борьба со спекуляцией, которая приравнивалась к опасному уголовному преступлению. Этот вопрос 13 мая 1938 г. рассматривало партийное собрание областного управления милиции. В своем докладе начальник ОБХСС А. Левитан назвал количество уголовных дел по спекуляции: «За период 1937 г. заведено уголовных дел на спекулянтов — 4 465, по которым привлечено к уголовной ответственности 5 014 чел., из коих были арестованы 922 чел.». В его выступлении отмечалось: «[...] возглавляющую роль в спекуляции ведет враждебный нам элемент, с бывшим прошлым: торговцы, кулаки, уголовники»3. В мае-июне 1938 г. в области заметен резкий рост количества уголовных дел по спекуляции. Так, уже через месяц, 13 июня 1938 г., на партийном собрании работников областного управления РКМ тот же А. Левитан привел следующие цифры: «Нужно отметить, что по спекуляции заведено 8 тыс. дел, только за май месяц заведено до 900 дел»4. Показательно, что социальный состав спекулянтов — это деклассированные элементы: бывшие кулаки, уголовники, которые утрати-

ли все права и собственность и вынуждены были в целях выживания заниматься подпольной торговлей.

Важный этап проведения Большого террора на Украине был связан с 14-м съездом КП(б)У, который проходил 13-18 июня 1938 г. в Киеве. Четко прослеживается влияние этого съезда на решения партийных органов милиции и НКВД. 9 июля 1938 г. партийное собрание УГБ УНКВД по Сталинской области рассматривало материалы съезда, при этом отмечалось: «Решение 14 съезда войдет в историю народов, оно учит нас, как громить врагов». А в постановлении партийного собрания указывалось: «Основной разгром вражеских гнезд на Украине начался с момента присылки ЦК партии пламенного большевика и соратника Сталина Никиты Сергеевича Хрущева»1. Н. Хрущев был избран первым секретарем ЦК КП(б)У в январе 1938 г., и с его назначением можно связывать эскалацию Большого террора на Украине. Это подтверждает следующее выступление участника 14-го съезда КП(б)У Астраханя: «Хрущев первый вопрос, который задал, был такой. Любишь партию, врагов ненавидишь, иди в организацию НКВД, а знать, кому какую статью применять, это не надо, самое главное — это ненавидеть врагов и с этой меркой подходить к НКВД. Борьба с врагами народа только начинается»2. 1 Протокол № 5 общего закрытого партсобрания парторганизации УГБ УНКВД по Сталинской области. 9.07.1938 // ГАДО. Ф. 903. Оп. 1. Д. 64. Л. 125. 2 Стенограмма собрания городского партийного актива Сталинской городской партийной организации по вопросу итогов работы 14 съезда КП(б)У. 3-4.07.1938 // Там же. Ф. 18. On. 1. Д. 339. Л. 67. 3 Протокол закрытого партсобрания Мариупольской городской милиции. 10.07.1938 // Там же. Ф. 2531. On. 1. Д. 2. Л. 44. 14-й съезд КП(б)У способствовал росту репрессий против уголовной преступности, прежде всего против спекулянтов. Об этом свидетельствуют материалы партийных собраний милиции и НКВД, в которых обсуждались его решения. Так, рассматривая итоги 14-го съезда, первичная партийная организация КП(б)У Мариупольской городской милиции на собрании от 10 июля 1938 г. отметила «достижения в борьбе с уголовщиной — нет совершенно грабежей, понижены квалифицированные кражи, но плохо обстоят дела с карманными кражами, спекуляцией». Поэтому было принято следующее постановление: «Усилить борьбу с к/р и уголовным элементом путем очистки района от социально-вредного элемента. Мобилизовать партийную и комсомольскую организацию на беспощадную борьбу со спекуляцией»3. На общем партийно-комсомольском собрании 6-го отделения РКМ г. Сталино, которое проходило 19 июля 1938 г., также акцентировалось внимание на уничтожении спекуляции: «Мы должны мобилизовать свои силы на выполнение [решений] 14 съезда партии и особенно на борьбу со спекуляцией». Постановление партийного собрания отражает ужесточение репрессивных мер против преступников: «Каждый работник милиции должен проводить решительную борьбу с врагами народа, хулиганами и другими лицами, нарушающими рев. законность»1. «Провести решительную борьбу со спекуляцией по Сталинской области в разрезе решения 14 парт, съезда о борьбе со спекуляцией» постановила 13 августа 1938 г. первичная партийная организация областного управления милиции Центрально-Городского PK КП(б)У2. Характерными чертами всех этих постановлений является курс на окончательную мобилизацию всех сил милиции для «решительного» и «беспощадного» разгрома уголовной преступности. Как следует из приведенных выше документов, в 1938 г. карательные органы в своей повседневной работе уже не руководствуются решениями Донецкого обкома партии. Партийные организации НКВД и милиции главным образом обращают внимание на указания «верного соратника И. Сталина» — Н. Хрущева, присланного на Украину с целью усиления борьбы с врагами народа. Также они стремятся с точностью исполнять постановление 14-го съезда КП(б)У, в котором говорилось об усилении борьбы с уголовной преступностью, прежде всего со спекуляцией. Донецкий обком занимался в этот период лишь собственным самосохранением и не пытался контролировать карательные органы. Такое положение сохранялось до октября 1938 г., когда Донецкий обком КП(б)У развернул критику областного УНКВД и управления милиции за проведение незаконных арестов и нарушения революционной законности. Показательным в этом отношении является совещание работников суда, милиции и прокуратуры Донецкой области, проведенное 2 октября 1938 г. Секретарь обкома КП(б)У Новиков, выступая на этом совещании, отметил установленные специальной проверкой обкома партии нарушения революционной законности, незаконные аресты. Интересен доклад начальника милиции Сталинской области С. Голова. Он привел общее количество заведенных уголовных дел — 14 040, из которых на милицейскую тройку было передано 10 042, а на тройку, предусмотренную приказом № 00447, то есть «кулацкую» тройку, было передано 762 дела. С. Голов, в свою очередь, признал, что проводились незаконные аресты советских граждан и нарушения сталинской Конституции. В то же время некоторый поворот в репрессивной политике режима в сторону законности не означал свертывания «кулацкой операции». Об этом свидетельствует намерение того же С. Голова продолжать искоренение уголовников: «Нам надо общей работой нанести сокрушительный удар врагам, уголовным деклассированным элементам для того, чтобы изъять их из нашего общества. Мы должны к каждому преступлению подходить с таким расчетом, чтобы не нарушать Сталинской Конституции и одновременно вести беспощадную борьбу с врагами и уголовными деклассированными элементами»1. Уже видно: в начале октября 1938 г. заметны тенденции к приостановке репрессий, аресты должны теперь проводиться с соблюдением революционной законности, в рамках сталинской Конституции. Но до того как политика массового террора будет окончательно отменена, начальник управления милиции Донецкой области С. Голов стремился нанести «сокрушительный» удар уголовной преступности, что легче было сделать при упрощенной системе судопроизводства — работе «милицейских» и «кулацких» троек.

После издания известного постановления от 17 ноября 1938 г. «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» не все местные отделения НКВД сразу же прекратили свою репрессивную деятельность. Так, в резолюции закрытого партийного собрания Дзержинского районного отдела НКВД от 26 ноября 1938 г. отмечались успехи в проделанной работе, так как с апреля по ноябрь 1938 г. НКВД и милиция провели большую работу «в очистке наших шахт, заводов, колхозов, совхозов и МТС от всякого к/р отребья и уголовного элемента». Характерно, что резолюция партийного собрания датируется именно 26 ноября 1938 г., то есть временем, когда «кулацкая операция» была отменена. Но в Дзержинском отделении НКВД еще не уловили политических изменений в стране, связанных с приостановкой массовых операций. Поэтому «партсобрание считает проделанную работу парткомитета удовлетворительной и политическую линию правильной»2. Анализируя документы первичных партийных организаций НКВД и РКМ по Донецкой области за 1937-1938 гг., следует отметить, что они, как правило, решали не только проблемы партийной жизни, но и вопросы оперативной работы. Это нашло отражение в протоколах собраний, постановлениях, резолюциях, отчетах. Практически в каждом из приведенных выше документов дается оценка борьбы с уголовно-преступным миром. Учитывая частоту поставленных на повестку дня вопросов борьбы с преступностью и задач по ее «искоренению», можно заключить, что, видимо, в Донбассе криминогенная обстановка была непростой. Об этом свидетельствуют постоянные указания о борьбе с бандитизмом, грабежами, кражами, хулиганством, спекуляцией, в которых обвинялись «асоциальные элементы»: уголовники, бывшие кулаки. Постоянно карательные органы проводят зачистки от уголовников, причем в ряде районов это приводит к улучшению ситуации, а в других районах криминальные проявления остаются на прежнем уровне. Иногда в протоколах партийных собраний по различным отделениям НКВД и РКМ называются цифры раскрытых грабежей, убийств, зафиксированные случаи спекуляции, дается количество арестованных преступников. Такие документы фрагментарны и не показывают общего количества совершаемых по области преступлений. Однако постоянное обсуждение этих проблем в парторганизациях НКВД позволяет сделать предварительные выводы о том, что специфика «кулацкой операции» в Донбассе заключалась также и в борьбе с уголовной преступностью.

Эта особенность подтверждается данными Отраслевого государственного архива СБУ, обработанными В. Н. Никольским. По его подсчетам, по численности репрессированных в Донецкой области кулаки стояли на первом (14 832 чел.), «бывшие» — на втором (6 503 чел.), а деклассированные элементы — на третьем (2 065 чел.) месте1.

4. Выборы в Верховный Совет СССР и контингент «кулацкой операции»

Важный момент, частично обусловивший проведение «кулацкой операции», связан с подготовкой к выборам в Верховный Совет СССР. Вопросы подготовки к выборам рассматривались местными партийными органами уже в конце сентября 1937 г. Так, на пленуме Снежнянского райкома КП(б)У 28 сентября 1937 г., разбирая предвыборные мероприятия, начальник Снежнянского районного отдела НКВД Гармаш обратил внимание на угрозу со стороны духовенства: «Классовый враг не дремлет, использует всех церковников, которые создали свои советы и во всех населенных пунктах проводят работу, чтобы провести свои кандидатуры, параллельно с ними такую же работу проводят баптисты»2. Снежнянский райком сразу же отреагировал на инициативу районного НКВД. В постановлении пленума Снежнянского райкома КП(б)У «О подготовке к выборам в Верхов-

ный Совет СССР» от 28 сентября 1937 г. отдельным пунктом указывалось: «Особое внимание должно быть обращено на борьбу с попытками церковников проводить свою контрреволюционную работу»1.

Начиная с октября 1937 г. на повестке дня партийных собраний обкомов, горкомов, райкомов стояло рассмотрение решения октябрьского пленума ЦК ВКП(б) о подготовке выборов в Верховный Совет СССР. Так, на собрании актива Мариупольского городского партийного комитета от 25 октября 1937 г. были отмечены наиболее засоренные социально чуждым элементом участки г. Мариуполя. Это новая колония, где проживали «баптисты, евангелисты, кулаки, попы». На одном из избирательных участков «имеется 1 500 избирателей, из которых 170 торговцев, 40 баптистов, 1 полковник старой армии, 4 офицера», а на другом — «из 1 220 чел. имеется до 60 чел. людей, которые в прошлом лишались права голоса, как торговцы, попы, чиновники царского правительства». По мнению председателя Мариупольского горсовета Оголя, здесь будет развернута работа врагов народа. В постановлении Мариупольского городского партийного комитета указывалось: «Мы выкорчуем до конца буржуазных националистов, троцкистско-бухаринскую погань, церковников, сектантов и других врагов партии и народа, прикрывающихся маской советских демократов, старающихся пролезть в органы власти»2. Славянский городской партийный актив на собрании 25 октября 1937 г. также обсуждал решения октябрьского пленума ЦК ВКП(б). В выступлениях партийных руководителей было отмечено присутствие на участках уголовников, духовенства и бывших людей. Отмечалось, например, что бывшие уголовники стояли на учете: «Есть там такой тип Эсин, который был сослан, сужден. Есть по ул. Кирова тип Ковалевский, сын которого бандит, убил в сентябре надзирателя милиции». Сильно беспокоила накануне выборов партийные власти Славянска активизация представителей церкви: «В Былбасовке работают попы, которые свою работу перестроили и выходят на улицу с гармошкой вместо молитвы, собирают возле себя народ и тут же рассказывают контрреволюционные анекдоты. Есть еще один поп, который собирает у себя группы людей и, очевидно, проводит с ними контрреволюционную работу». Начальник Славянского городского отдела НКВД Черный разоблачил работу церковников и установил, что руководство деятельностью духовенства осуществлялось из ссылки: «Вот книжка, изданная духовенством, на обложке которой есть надпись: "христиане всех стран, соединяйтесь". Сектантство выпускает вот эту книжку и призывает к борьбе против нас. Вот директива, которую наше духовенство получило из ссылки, в которой говорится, что храмы хоть и закрываются, а церковь осталась и остается». В Славянском районе инициатором проведения репрессивных мер был горком, который отдал распоряжение: вскрыть белогвардейские и религиозные гнезда, изъять отдельных лиц и не давать собираться врагам1. В резолюции закрытого партийного собрания Куйбышевского РПК г. Сталино от 26 октября 1937 г. были отмечены «факты оживления сектантских и других а/с элементов на шахте № 10-бис, 8-Ветка, Азотный завод, химзавод» и ставились задачи: «[...] провести работу по выявлению всех а/с и политически неблагонадежных элементов, разоблачая их вражеские махинации, направленные на срыв выборов в Верховный Совет СССР»2. Вопрос о готовности к выборам в Верховный Совет СССР разбирался на IV пленуме Донецкого обкома КП(б)У, который проходил 22 ноября 1937 г. В прениях партийные руководители Амвросиевского, Лисичанского, Б. Янисольского, Старо-Каранского, Харцызского и других райкомов анализировали состав избирателей на своих участках. В своих докладах они выделили особенности засоренности районов кулацким элементом, акцентируя при этом внимание на агитации и антисоветской работе социально чуждых лиц и мерах борьбы с ними. Выделяются Б. Янисольский и Старо-Каранский районы, где много раскулаченных и уголовников. Делегат Мариупольского района Сыромятников отметил, что в Мариуполе есть специальный «кулацкий поселок № 5». Секретарь Старо-Каранского РПК Маркович акцентировал внимание на попытках бывших кулаков вернуть экспроприированную собственность: «Многие вернулись из ссылок, вернулись даже в свои дома, и если раньше там были батраки, бедняки, то под разными предлогами, незаконным способом их выгнали. Так что в этой части приходится проводить довольно серьезную работу». Руководитель Лисичанского района Корытник раскрыл деятельность врагов: «В селе Боровском оказался враг, который группировал вокруг себя враждебных людей, бывших кулаков, уголовников, и активно готовились к выборам, намечали кандидатуры для выборов в советы». Секретарь Амвросиевского РПК Куприянов обнаружил в своем районе «вылазки классовых врагов, кулацких элементов». Так, Протокол № 8 собрания Славянского городского партийного актива. 25.10.1937// ГАДО. Ф. 195. Оп. 1.Д. 169. Л. 29-30, 37-38. Резолюция по докладу т. Зарецкого о постановлении октябрьского Пленума ЦК ВКП(б) о выборах в Верховный Совет СССР. 26.10.1937 // Там же. Ф. 557. On. 1. Д-29. Л. 6. по его данным, один кулак отметил, что в СССР только на бумаге народ обладает правами, другой «кулацкий элемент» призывал на выборах в Верховный Совет голосовать за кулаков, чтобы «по-старому перевернуть жизнь». Эти люди были арестованы органами НКВД1. В целом в настроениях делегатов IV пленума Донецкого обкома КП(б)У преобладали ненависть и нетерпимость к кулакам и церковникам, которых называли «сворой, сволочью»; их деятельность характеризовалась как «подрывная, ползучая, контрреволюционная». На пленуме звучали решительные требования бороться с любыми вылазками классовых врагов. Приведенные документы показывают активную разоблачительную деятельность секретарей партийных комитетов, которые пытались играть на протяжении лета-осени 1937 г. ведущую роль в проведении репрессий. Но это не спасло секретарей райкомов от репрессий в 1938 г. Так, рьяный борец с врагами народа первый секретарь Амвросиевского райкома КП(б)У Куприянов, избранный на эту должность в апреле 1937 г., был арестован в начале апреля 1938 г. и расстрелян2.

Насильственное сопротивление «кулацкого элемента» предвыборным мероприятиям советской власти зафиксировано Краматорским горкомом. В отчете горкома сообщалось об избиении кулаками на одном избирательном участке семьи Поспеловых, которая занималась предвыборной агитацией. «Эти люди были настолько запуганы кулацкими бандитами, что боялись сказать о действительной причине избиения». Только благодаря умелому подходу агитатора удалось установить, что они были избиты за то, что жена Поспелова принимала активное участие в подготовке к выборам в Верховный Совет, привлекала женщин к изучению сталинской Конституции. «Кулацкие бандиты были привлечены к ответственности»3. Но массовых и организованных кулацких выступлений не наблюдалось. Указания горкомов и райкомов по выявлению врагов народа накануне выборов были реализованы городскими и районными отделениями НКВД. Борьба против кулацкого элемента была провозглашена главной задачей первичной партийной организацией районного отдела НКВД Тельмановского района 31 октября 1937 г.: «Нам необходимо выявить выступления антиколхозные, обратить внимание на участки, где много кулаков и сектантов, чтобы не выдвинули свои кандидатуры»1. В период подготовки выборов органы НКВД отслеживали факты агитации «кулаков» против советской власти. В докладной записке от 2 ноября 1937 г. на имя секретаря РПК Краснолиманского района Нечепуренко начальник Краснолиманского районного отдела НКВД Бродский привел факты «антисоветской» агитации бывших кулаков. Так, бывший кулак, член колхоза Калиниченко высказывался против избрания Сталина, а кулак Гергель выступал против кандидатов, которые должны быть избраны в Верховный Совет. Интересно, что, сигнализируя об этом, Бродский просил «принятия срочных мер, ибо ни один член партии и комсомолец о вражеских выступлениях на предвыборных собраниях не сообщит, а, наоборот, старается эти факты скрывать»2. Из этого высказывания следует, что НКВД собирал компрометирующий материал не только на кулаков, но и на бездействовавших партийных работников в целях контроля за ними. Таким путем местные отделения НКВД добивались слаженной работы партии и карательных органов по осуществлению приказа. Важная роль в вопросах организации выборов отводилась агитаторам и уполномоченным по избирательным участкам. Характерно, что Красноармейским райкомом КП(б)У в октябре-ноябре 1937 г. проводилась большая работа по учету и анализу социально чуждых избирателей. Данные по избирательным участкам Красноармейского района были автором обобщены и сведены в таблицу3:

Ряд лиц, которые упоминались в списках социально чуждых элементов, был изъят органами НКВД. Так, по Николаевскому сельсовету Красноармейского района в списке, составленном в октябре 1937 г., среди подозрительных избирателей указаны: махновец Микита Ведькол, белогвардеец Архип Ведькол и церковник Григорий Гладкий. Фамилии Ведьколов и Гладкого фигурируют в отчете начальника районного отдела НКВД Красноармейского района Бойченко (май 1938 г.) в качестве участников разоблаченных петлюровско-махновских формирований1. Исходя из этого, можно проследить связь «кулацкой операции» с предвыборной кампанией в Верховный Совет СССР. Протокол с материалами X Красноармейской районной партийной конференции. 20-24.05.1938 // ГАДО. Ф. 68. On. 1. Д. 875. Л. 37. Результаты выборов в Верховный Совет рассматривались на 5-м пленуме Донецкого обкома КП(б)У 2 января 1938 г. Докладчик, второй секретарь Донецкого обкома КП(б)У И. М. Пиндюр, обратил внимание на деятельность церковников: «У нас проявили свою активность некоторые секты, и в первую очередь, баптисты». Поэтому ставилась задача: «Усилить антирелигиозную работу, разоблачать эти вражеские гнезда, не давать им возможность вести свою подрывную работу»1. Следует отметить, что в период подготовки к выборам партийные органы Донецкой области уделяли первостепенное внимание задачам искоренения кулаков, белогвардейцев, церковников и других социально чуждых людей. Видимо, местное партийное руководство всерьез опасалось, что они могут быть избранными в органы власти, и их рассматривали как угрозу советскому режиму. Поэтому партийные власти проводили политику, направленную на уничтожение этих слоев населения. Прежде всего в протоколах партийных собраний, материалах пленумов горкомов, райкомов Донецкой области, связанных с выборами в Верховный Совет, и прослеживается явный отзвук постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г. и приказа НКВД СССР № 00447.

5. Очистка предприятий от кулаков

Активизации «кулацкой операции» способствовали постановления областных, городских и районных партийных комитетов о необходимости проверки и очистки предприятий от социально чуждого элемента. Такое решение было принято 22 августа 1937 г. 3-м пленумом Донецкого обкома КП(б)У, где отмечалось: «[...] группа вредителей подбирала председателей колхозов больше из кулацких элементов. Сейчас больше 50 % колхозов засорены кулацкими элементами». «Засоренность есть и в наших школах, там на 50 % поповская свора». Поэтому ставилась задача: «Областному комитету партии надо просмотреть всех людей во всех уголках нашего района»2. В конце августа 1937 г. пленум Центрально-Городского райкома КП(б)У г. Сталино постановил: «Предложить парторганизации проверить кадры, работающие в аппарате Донбассугля и облисполкома, приняв меры к очистке и изгнанию из аппарата всех классово-чуждых и вредительских элементов»3. Более конкретно направленность чисток опре- делялась первым секретарем Мариупольского ГПК У. Манохиным в выступлении на заседании городского актива Мариупольской парторганизации 29 августа 1937 г.: «Среди работающих у нас на заводах за последнее время значительное количество прибыло из концентрационных лагерей. Поэтому ответственность за воспитание и наблюдение за их работой партийной организацией увеличивается»1. Бюро Краснолиманского РПК от 27 сентября 1937 г. постановило очистить вагонное депо «Лиман» от «чуждых, сомнительных элементов». При этом «всесторонне проверять сигналы трудящихся, разоблачающие весь этот антисоветский элемент»2. Материалы городского партийного актива г. Сталино от 3-4 июля 1938 г. свидетельствуют о размахе проводимых чисток: «После выборов в Верховный Совет мы по одному заводу Куйбышевского района установили целую банду 200 чел., которых нужно немедленно с завода убрать. Там есть исключенные из партии эсеры, и вот эта шпана пробралась на предприятие военного значения. Здесь придется партийной организации при помощи горпарткома и обкома поработать крепко и очистить этот завод»3.

Видимо, местные партийные власти не были сразу же проинформированы о прекращении массовых репрессий. Поэтому даже в конце ноября 1938 г. они продолжали руководить очисткой предприятий. Такие указания зафиксированы в материалах 5-го пленума Сталинского горкома КП(б)У от 17 ноября 1938 г.: «Состав работников надо просмотреть, проверить. От всякой дряни надо аппарат очистить»4. И особенно четко эта линия проводилась в Горловском ГПК, о чем свидетельствует выступление первого секретаря ГПК Харченко на 4-м пленуме Донецкого обкома КП(б)У 25 ноября 1938 г.: «Мы много сделали в районе, чтобы очистить шахты от классово-чуждых людей. Органы НКВД крепко помогли нам в работе». Однако чистки проведены, по мнению Харченко, недостаточные, так как «на шахте им. Сталина работают 25 кулаков на механизмах и 146 кулаков на других работах, на шахте им. Ежова на механизмах 13 кулаков, на других работах 71. На шахте им. Калинина 16 кулаков на механизмах работают и 116 на разных работах»5. Размах борьбы с кулаками зависел также и от человеческого фактора, то есть от отношения к этому вопросу хозяйственных руководителей. На Еленовских рудниках репрессии осуществлялись по указанию директора Рыбцова: «Было репрессировано врагов народа более 200 чел., а также очищаемся от кулаков и проходимцев, которые занимали ответственные посты»1. На щебеночном заводе г. Харцызска руководство также проявляло рвение в ликвидации врагов народа: «Разоблачили 44 кулака, т.е. таких, которые, безусловно, вели работу, 31 чел. имеет судимость за воровство, за подделку документов, за расхищение соц. собственности»2. Инициировать аресты могли не только директора, но и работающие на предприятиях коммунисты, доносы которых попадали на благодатную почву. Об этом свидетельствует выступление работника шахты № 5 им. Косиора Киселева на пленуме Сталинского горкома КП(б)У 15 апреля 1938 г.: «По части бдительности наших коммунистов нужно сказать, что с участием всех наших трудящихся у нас некоторые люди забраны. Приведу пример: во время подготовки выборов в Верховный Совет СССР Ковалев сказал: зачем идти голосовать, вас там обманывают, коммунист об этом сообщил, в результате выяснилось, что этот Ковалев несколько раз судился, и в данное время этот человек изъят. Были на шахте урядники, полицейские, которых сейчас сняли с предприятия, все эти факты говорят о проявлении бдительности со стороны коммунистов»3. Бывшие кулаки могли возвращаться из ссылки в родные села, при этом они пытались интегрироваться в колхозную среду, вступали в коллективные хозяйства. После начала «кулацкой операции» районные партийные органы стали на путь преследования кулаков. Документы районных партийных комитетов свидетельствуют о намерении вычистить колхозы не только от рядовых кулаков, но и от председателей колхозов и совхозов, имевших социально чуждое прошлое, судимости, состоявших в эсеровской партии и т. п. Володарский PK КП(б)У занимался серьезной работой по очистке сел от чуждого элемента. Об этом докладывал на 5-м пленуме Донецкого обкома КП(б)У, который проходил 2-4 января 1938 г., секретарь PK Вертола: «Как не заменить председателей, когда, например, село Стародубовка засорено эсерами. В Захарьевке черносотенец был председателем колхоза, в колхозе "Новая жизнь" — цыганской артели — вор, в греческом колхозе — вор, осужденный на 5 лет». Их заменили на коммунистов и сочувствующих1. Затем Володарский PK вступил на путь репрессий. В совхозе им. Володарского была разоблачена «троцкистско-эсеровская группа во главе с бывшим директором совхоза Акишиным»2. Об этом сообщалось в отчете о работе Володарского райкома КП(б)У в мае 1938 года.

Не все директора коллективных хозяйств вовремя сориентировались и следовали партийной линии по их очистке от бывших кулаков. Возможно, «кулаки» представляли в колхозах значительную социальную прослойку, и сразу их ликвидировать было нелегко. Как свидетельствует донос одного из партийных работников, директор совхоза «Октябрьская революция» Ангерьяс «окружил себя в совхозе классово-чуждыми людьми и расставил их на руководящие посты». Комиссия, созданная для проверки совхоза «Октябрьская революция», в августе 1937 г. обнаружила следующие нарушения: «Начиная с 1929-30 гг. разбитые остатки раскулаченных классово-враждебных элементов имели возможность находить приют в совхозе. На сегодняшний день работает до 60 чел. бывших раскулаченных». «Директор совхоза Ангерьяс, располагая всеми документами на раскулаченных и лишенных, не принял мер к очистке от них совхоза»3. Ангерьяс был репрессирован в июне 1938 г. Затем он был исключен из ВКП(б) как «враг народа», арестованный органами НКВД4. В партийных документах, прежде всего в протоколах бюро обкома и райкомов по Донецкой области, повсеместно можно встретить случаи, когда человека исключали из партии уже после ареста с формулировкой: арестованный НКВД «враг народа». 1 Стенограмма V пленума Донецкого обкома КП(б)У. 2-4.01.1938 // ГАДО. Ф. 326. On. 1. Д. 1094. Л. 23-24. 2 Отчет о работе Володарского районного комитета КП(б)У за период май 1937 — май 1938 // Там же. Д. 1291. Л. 43. о

Докладные записки и переписка о фактах вредительства на предприятиях и разоблачении врагов народа. 20.08.1937 // Там же. Оп. 5. Д. 24. Л. 90-92, 114-116. 4 Протокол № 3 с материалами заседания бюро Сталинского горкома КП(б)У. 3.06.1938 // Там же. Ф. 18. On. 1. Д. 207. Л. 163. Большая часть хозяйственных руководителей вносила свой вклад в уничтожение «кулаков». Так, директор Селидовской МТС Ахтырский был очень бдительным в борьбе с врагами. Он обратил внимание на то, что бывшие кулаки, махновцы, белогвардейцы пытались скрыться от арестов на промышленных предприятиях Донбасса: «Куда делись люди, с которыми мы боролись 20 лет назад, — это махновцы, петлюровцы, кулаки, белогвардейцы. Они переоделись в колхозные и рабочие блузы». Его выражение об одевшемся в рабочую блузу кулачестве, которое продолжает творить свои черные дела, красноречиво объясняет дух времени, когда на происки врагов было принято сваливать малейшие аварии в промышленности и промахи в сельском хозяйстве. Его отношение к этой категории населения было характерным для периода Большого террора. Если кулак — значит, классовый враг, который будет вредить, его надо найти и уничтожить. Возможно, активная позиция Ахтырского способствовала обнаружению и разоблачению кулацкого элемента. Об этом говорят приведенные Ахтырским в выступлении на пленуме Сталинского горкома КП(б)У в июле 1938 г. цифры «кулаков» и прочих «врагов» на территории MTC: «По Селидовской МТС, как вам известно, в самом аппарате МТС изъято 30 врагов народа, а вокруг МТС 400 чел.»1. Сведения, которые собирал Ахтырский, могли использоваться органами НКВД. Активным борцом с «кулаками» был председатель Благодатневского сельсовета Закусилов, о чем он докладывал на III районной партийной конференции Амвросиевской партийной организации, которая проходила 15-18 мая 1938 г.: «В 1934 г. меня послали в Благодатневский сельсовет работать председателем сельсовета, я увидел, что в Благодатневском селе имеет место кулацкое засилье. Я об этом написал райпарткому и органам НКВД (тогда работал в РПК Сталь, а в НКВД Радзивилов), но они никаких мер не приняли, и лишь в 1937 г. бывший начальник НКВД Хомашко принял меры к изъятию кулаков, находившихся в Благодатном»2. Внутриколхозная борьба также могла быть причиной арестов бывших кулаков. Если председатели колхозов и их окружение сами являлись бывшими кулаками, имели раскулаченных или осужденных родственников, их участь была предрешена. Так, председатель колхоза «Ударник» Чубаревского сельского совета Г. Бибко устраивал своих раскулаченных родственников на работу. Член правления этого колхоза 3. Сук имел связи с бывшими кулаками, помещиками, белогвардейцами. Его родной брат был осужден за уголовное преступление и отбывал наказание на Севере. Колхозники с подозрением отнеслись к засилью в колхозе «кулацкого элемента», укрепившегося благодаря действиям председателя, и писали письма во все инстанции. НКВД отреагировал на жалобу колхозников колхоза «Ударник» и заметку селькора, напечатанную в конце сентября 1937 г., лишь в январе 1938 г. и провел расследование, предъявив Г. Бибко и 3. Суку обвинения «в развале колхоза, вредительско-разложенческой работе». Характерно, что одним из источников компромата для НКВД были сигналы снизу от рядовых тружеников и заметки местных газет3. 6. Взаимодействие партийных и карательных органов при проведении в жизнь приказа № 00447. Особенности в работе НКВД

В работе местных партийных властей и НКВД прослеживается тесное взаимодействие по проведению «кулацкой операции». В 1937 г. ряд районных партийных комитетов стремился к верховенству и контролю над НКВД. Так, в августе 1937 г. было заметно намерение руководителей Володарского райкома не упустить инициативу из своих рук и давать указания районному отделению НКВД и прокуратуре: «Обязать т. Самойлова (пред. РИКа) и т. Гнатюка (культ проп) пересмотреть весь педагогический состав Боевской НСШ, немедленно удалив со школы этого кулака Быковского и других непригодных и социально-чуждых элементов. Поручить прокурору т. Реброву завести следствие и виновных судить». В отношении председателя колхоза «Азовсталь» Дегтяря райком дал распоряжение: «Поручить т. Свистуну (НКВД) проверить, кто такой Дегтярь и служил ли он в махновских отрядах, и доложить РПК»1. В других случаях НКВД вынуждал партийных руководителей принимать необходимые меры. Так, начальник ОДТО ГУГБ НКВД станции Волноваха Бобылев, обеспокоенный широким присутствием кулацкого элемента на ст. Волноваха, требовал от РПК «оказать партийное воздействие на соответствующую администрацию», т. к. руководители станции «прием людей на работу не согласовывают с органами НКВД, нарушают в этой части приказ НКПС (по секретной линии), и в результате чего на транспорт имеет возможность пролазить ненадежный, преступный элемент»2. В 1938 г. начальники районных и городских отделений НКВД поставили под контроль партийную власть. Районное партийное начальство было запугано всесильным наркоматом внутренних дел. Так, начальник районного отдела НКВД Амвросиевского района Фрумнин представлял угрозу для секретарей райкома. Об этом свидетельствуют его слова: «Враг Куприянов боялся меня приглашать на бюро РПК, так как я ему крепко помешал повести враждебную работу». Партийные руководители в этот период жили под постоянной угрозой ареста. По свидетельству того же Фрумнина, его «удивило поведение 2 секретаря Амвросиевского РПК Пархоменко и в целом бюро РПК после разоблачения и ареста Куприянова, которые опустили руки и ничего совершенно не делали с 4.04 по 10.04.1938 г. Районная печать также проявляла политическую слепоту и близорукость». Можно проследить тенденцию в ряде районов Сталинской области, когда в апреле-мае 1938 г. руководство НКВД доминировало над партийными инстанциями1. В целом, рассматривая вопрос о взаимоотношениях партийных и карательных органов, следует говорить не о преобладающей роли партии или НКВД при проведении «кулацкой операции», а об их тесном сотрудничестве. В отдельных районах фиксируется преобладание той или иной властной структуры, что зависело от личностного фактора, авторитета партийного руководителя или начальника НКВД. Следует учитывать желание представителей власти или карательных органов выслужиться перед вышестоящими инстанциями или хотя бы обезопасить своими активными действиями себя самих от возможных преследований, от обвинений в невыполнении массовых операций. При рассмотрении реализации «кулацкой операции» в Донецкой области значительный интерес представляют доклады начальников местных НКВД на городских и районных партийных конференциях, проходивших в мае 1938 г. Следует отметить, что они присутствуют в стенограммах партийных конференций не всех районов, и не все начальники НКВД делали акценты на проведении «кулацкой операции». Сохранились выступления начальников городских отделов НКВД Макеевки, Славянска, Горловки, Краматорска, районного отдела Амвросиевки, районного отдела и станции Красноармейска, что свидетельствует о значительном внимании, которое уделяли проведению приказа № 00447 именно в этих районах. Публичные отчеты о своей деятельности руководителей городских и районных отделений НКВД на партийных конференциях говорят об их формальной подконтрольности партийным комитетам. Из отчета начальника городского отдела НКВД Макеевки А. Балычева следует, что он проводил репрессии против меньшевиков, кулаков и белогвардейцев. Особенностью их «контрреволюционной работы» было устройство диверсий на заводах: «Вот на заводе им. Кирова почему-то считалось, что, например, меньшевики диверсионной, шпионской и разрушительной работы не вели. Мол, меньшевики старая рухлядь, они только болтают языками, а ведь это далеко не так. Они вкупе с троцкистско-фашистскими бандитами вели прямую диверсионную работу. Шарпанский — начальник паросилового цеха завода им. Кирова, меньшевик, завербован в троцкистскую контрреволюционную организацию со специальной целью, а цель, товарищи, Протокол №18 заседания Володарского райпарткома. 11.08.1937 // ГАДО. Ф. 244. Оп. 1.Д. 181. Л. 24-26. 2 Секретарю Волновахского РПК т. Фуксу. 10.09.1937 // Там же. Ф. 577. On. 1. Д. 151. Л. 15. заключалась в том, устраивать, организовывать взрывы, вывести из строя, когда этого захотят фашисты, — завод». А. Балычев остановился на вопросе репрессий против кулаков и белогвардейцев: «Ряд вскрытых организаций и групп белогвардейских, кулацких и т. д. основной, повторяю, задачей ставили — устройство диверсий, а мы очень часто под авариями не видим организованную руку врага»1.

Как и для Макеевки, для Славянского района характерно раскрытие меньшевистских организаций, о чем отчитывался начальник городского отдела НКВД г. Славянска Главарев: «У нас в районе существовал меньшевистский комитет, который был связан с областным меньшевистским комитетом, в данное время меньшевистский комитет арестован, и они дают показания о своей гнусной контрреволюционной работе». Далее он привел выдержку из показаний организатора меньшевистского комитета Потоцкого, который был вовлечен в повстанческую организацию бывшим белым офицером в 1928 г. По свидетельству Потоцкого, меньшевистский комитет выполнял основную задачу — «подготовку к войне», и меньшевики «ориентировались на военно-троцкистский заговор и на интервенцию». Комитет меньшевиков занимался «вербовкой контрреволюционных кадров», которые «опирались на заграничные контрреволюционные фашистские организации». Важный акцент Славянское отделение НКВД делало на репрессиях против кулаков. Из отчета Главарева следует, что «вредительская диверсионная работа также проводилась в оборонных организациях Осоавиахима, в эти органы проникали и оседали кулацкие контрреволюционные элементы и проводили в этих организациях подрывную контрреволюционную работу»2. В Горловке борьба органов НКВД велась с кулаками, в массовом порядке прибывшими сюда из других регионов и работавшими на промышленных предприятиях. Кроме того, были обнаружены враги народа из «бывших людей». Начальник Горловского отделения НКВД С. Хает вскрыл повстанческие организации в «коксохимии, в азотно-туковом комбинате, машиностроении, с/х», которые состояли «из кулаков, бывших казаков, петлюровцев, белогвардейцев». Анализируя следственные материалы, С. Хает пришел к заключению, что «все это разгромленное кулачество хлынуло в Донбасс», так как «они организованно шли сюда, потому что они намечали восстание». С. Хает в своей работе обращал внимание на доносы: «У нас много сигналов. Нужно на эти сигналы своевременно реагировать, чтобы снизу доверху шла постоянная борьба со всеми мельчайшими проявлениями»1. В Красноармейском районе, как и в Горловском, сотрудники НКВД боролись с кулацким и петлюровско-махновским элементом. Особенностью в работе НКВД этого района было раскрытие повстанческих организаций, которые занимались диверсиями на транспорте. Начальник отделения НКВД станции Красноармейск Ткачев вскрыл ряд кулацких организаций, готовивших диверсии на станции. Так была разоблачена «контрреволюционная повстанческая кулацкая группировка, состоявшая из 8 человек». Ее руководителем был работник транспорта Кабан, который «группировал вокруг себя лиц кулацкого происхождения». Группировка ставила цель: «на случай войны производить террор над ответственными работниками». Еще одним руководителем кулацкой организации был бывший начальник Орджоникидзенской дороги Маевский, который, используя материальные трудности путевых обходчиков из среды кулаков, перебрасывал их «на более серьезные участки с заданием диверсионно-террористического порядка». Начальник райотдела НКВД Красноармейска Бойченко кроме кулацких вскрыл «петлюровско-махновские» группировки. На основе показаний «разоблаченных и репрессированных участников повстанческих формирований (Новаки, Ведькола, Гладкого)» он сделал вывод, что «кулацко-махновско-националистический элемент не прекращает борьбы с советской властью» и поэтому необходим его полный разгром2. Отличительная черта Краматорска — широкое присутствие и активность духовенства, что отмечалось в отчете начальника городского отдела НКВД Краматорска Черного (в 1937 г. начальник городского отдела НКВД Славянска): «Наш район был и продолжает оставаться одним из серьезных объектов и полем деятельности контрреволюционного троцкизма, шпионов, диверсантов и прочего сброда: сектантов, попов и монархического элемента». НКВД особо акцентировал внимание на том, что представители церкви постоянно проводят «работу против партии и советской власти»3. Интересно, что важность уничтожения прочего сброда — духовенства и бывших людей — в репрессивной политике карательных органов определяется последней позицией после троцкистов, шпионов и диверсантов, что характеризует цель «кулацкой операции» — изъять социально чуждые «от-

Стенограмма шестой Макеевской городской партийной конференции. 17.05.1938 // ГАДО. Ф. 79. On. 1. Д. 83. Л. 193-194. Протокол XVIII Славянской городской партийной конференции. 2025.05.1938 // Там же. Ф. 195. On. 1. Д. 189. Л. 53-55. Стенограмма IV Горловской городской партконференции. 10-13.05.1938 // ГАДО. Ф. 232. On. 1. Д. 16. Л. 178. Протокол с материалами X Красноармейской районной партийной конференции. 20-24.05.1938 // Там же. Ф. 68. On. 1. Д. 875. Л. 32, 37. Там же.

бросы», абсолютно не нужные бесклассовой структуре советского общества.

Характерной чертой работы отдела НКВД Амвросиевского района была борьба с кулацкими и эсеровскими повстанческими организациями. Об особенностях выполнения здесь приказа № 00447 свидетельствует отчет начальника районного отдела НКВД Амвросиевского района Фрумнина. Он отметил, что с приходом к руководству районным отделом НКВД тов. Хомашко со второй половины 1937 г. начался разгром «контрреволюционного подполья в цементной промышленности и сельском хозяйстве». В 1938 г. начальником районного отдела стал Фрумнин, который внес свой вклад в осуществление «кулацкой операции». Он значительное внимание уделял раскрытию эсеровских и кулацких организаций: «Несколько лет тому назад членом комитета эсеров Обаладзе в ряде сел были крупно организованы повстанческие и кулацкие контрреволюционные организации». Фрумнин указал и на разоблачение в селе Успенского сельсовета контрреволюционной эсеровской организации, которой руководил председатель колхоза Кириленко. Масштабы репрессий были значительны: «Мы имеем сотни раскулаченных, белогвардейцев, махновцев и др. бандитов, которые пытались нанести удар нашей партии». В заключение он остановился на деятельности сектантов: «организовали повстанческие диверсионные организации, которые ставили своей целью на случай войны выступить в тылу». Фрумнин, готовя обвинения против кулаков и других «антисоветских элементов», эксплуатировал идею угрозы со стороны пятой колонны на случай войны: «Кулачество у нас организовывало повстанческие организации, они вели вредительскую подрывную работу, готовили удар на случай войны в тылу». Закончил он свое выступление призывом: «У нас врагов много еще есть. Нужно работать и выкорчевывать их»1. В целом для работы всех отделений НКВД периода 1938 г. было присуще раскрытие и уничтожение не врагов-одиночек, а больших повстанческих вредительских и диверсионных организаций. Для деятельности НКВД были характерны перегибы, когда массово арестовывали невиновных. Эскалация террора и численность жертв непосредственно зависели от исполнителей — следователей и начальников районных отделов НКВД. Так, начальник районного отдела НКВД Дзержинского района Кудыш стремился выполнить лимиты центра по репрессиям любой ценой, судьбы осужденных его не интересовали. Он был вынужден на партийном собрании 11 ноября 1937 г. объясняться перед парторганизацией за свои неосторожно сказанные слова о приговорах троек: «Этому дали 10 лет, другому 10 лет, а этих расстреляли, за что я и сам не знаю». По словам Кудыша, Дзержинский район находился на третьем месте в Донецкой области по проделанной работе1. Его слова подтверждают, что была создана мясорубка, при которой работникам НКВД было все равно, кого и за что арестовывать и приговаривать. 27 февраля 1938 г. на партийном собрании первичной парторганизации районного отдела НКВД Старо-Каранского района разбирались факты преступной деятельности его бывшего начальника Воднева. Они были настолько вопиющими, что Воднев был арестован. Его обвинили в проведении массовых незаконных арестов. Коллега Воднева, следователь Трусов, дал следующие показания: «За время моей работы при Старо-Каранском PK милиции посылал Воднев меня в село Ласпу и делает распоряжение за 48 часов закончить 12 дел на кулаков, не подавая указание, на каких лиц и что конкретно подбирать. А в декабре месяце меня и Кононенко посылает в село Старую Ласпу и приказал арестовать 100 человек, указывая, заберите "всю сволочь", а что за сволочь, для меня не было известно, и ордеров, а также инструктаж не давал». Эти сведения подтверждают работники НКВД Елисеев и Дилиев: «Ордера выписывались, и получали справки от с/советов после арестов, справки, которые не носили характера компрометирующих материалов, Водневым рвались и бросались в мусорную кошелку, за отсутствием компрометирующих материалов арестованные освобождались, общая численность освобожденных 149 человек. Воднев давал указания "арестовывать всю сволочь"». Работник НКВД Дилиев причину повальных арестов видел в том, что «Воднев не имел учета социально-опасных элементов, не знал, кого нужно было арестовывать, а потому производил аресты незаконные, т. е. не имея компрометирующих материалов». Как осуществлялась совместная репрессивная работа Воднева и PK КП(б)У свидетельствовал секретарь Маркович: «Воднев, приходя в Райпартком, говорил: предстоит большая работа, нужно арестовывать несколько сот человек, так как раскрыта K.P. организация, что нужно арестовать членов K.P. организации, кулаков и других компрометирующих элементов, для этого просил помощи в РПК, коммунистов для операции и отправки арестованных, а когда арестованных освобождали, нас об этом никто в известность не ставил». В постановлении собрания первичной партийной организации НКВД СтароКаранского района указывалось, что арестам «подвергались бедняки, середняки, колхозники, ударники». Приведенные высказывания го- Протокол № 14 Закрытого партийного собрания при Дзержинском бюро НКВД. 28.11.1937 // ГАДО. Ф. 1219. On. 1. Д. 2. Л. 44. ворят о том, что характерными чертами работы одного из районных отделов НКВД были полная неразбериха, самоуправство, отсутствие письменных приказов и инструктажа начальника райотдела перед проведением массовых арестов, отсутствие учета социально чуждых элементов и компрометирующих материалов на арестованных, использование сил районного партийного комитета и коммунистов при проведении арестов, аресты лиц, не предусмотренных приказом: колхозников, ударников. Лишь после ареста Воднева собрание парторганизации районного отдела НКВД постановило: «В дальнейшем пребывание Воднева в партии считать недопустимым, из рядов ВКП(б) исключить»1. Воднев был арестован в феврале 1938 г. Возможно, его арест связан с временным поворотом под влиянием решений январского пленума ЦК ВКП(б) в сторону революционной законности.

Некоторые следователи НКВД и милиции проявляли свое рвение в октябре-ноябре 1938 г., когда началось свертывание политики репрессий. Так, следователь районного отдела РКМ Красноармейска Давыденко на партсобрании работников милиции 27 октября 1938 г. докладывал о своей деятельности и строил дальнейшие планы работы: «На шахте Димитрово еще много кулаков и осужденных, которые делают вред советской стране». Затем он выразил недовольство работой районного прокурора: «Я привел двух преступников, которые нигде не работают, а прокурор Моргун не дал санкции арестовать»2. После прекращения операции перегибы в деятельности отдела НКВД и милиции Красноармейского района продолжались. Тот же Давыденко на собрании первичной партийной организации при РКМ Красноармейского районного отдела НКВД от 7 декабря 1938 г. бодро рапортовал: «[...] немало составил следственных дел и очистил шахту Димитрово от преступного элемента». Коллеги отметили заслуги Давыденко, который «дал следственных дел больше, чем остальные участковые инспектора» и «как лучший работник РКМ заслуживает звание в работе стахановец»3. Полную противоположность Давыденко представлял следователь Славянского городского отдела НКВД Бабка. Его антипартийное поведение, которое прорабатывали на собрании партийного комитета 5 февраля 1938 г., свидетельствует о несогласии с линией органов НКВД. Партийному собранию были сообщены следующие факты: «Бабка, допрашивая кулака-врага, не отразил его социального прошлого, не разоблачил его к/р деятельности». Этот кулак был разоблачен позднее на допросе у следователя Розманича. Бабка не хотел разоблачать врагов, заявлял: «от арестованных ничего не добьешься, и те показания, которые они дают, ничего не стоят»; «у нас арестовывают большинство невинных». По словам его коллеги, следователя Шевченко, Бабка «за время следственной работы в Ворошиловграде имел 8 дознаний, в то время как другие следователи имели 40 дознаний». После январского пленума ЦК ВКП(б) Бабка с газетой в руках пришел к Розманичу и, показывая передовую «Правды», говорил «об изменении отношения к арестованным»1. Его высказывания свидетельствуют о некоторых надеждах, что после январского пленума ЦК ВКП(б) 1938 г. могут быть послабления в репрессивной политике карательных органов. Не характерная для этого времени антипартийная позиция следователя Бабки была подвергнута осуждению. Настроения в НКВД этого времени были совершенно иные — истребить всех врагов.

Если между НКВД и партийными органами наблюдалось взаимодействие по поиску врагов народа, то между НКВД и прокуратурой или судом заметны некоторые трения. Так, вопрос о поведении прокурора ст. Волноваха Веденина разбирался дважды на партийных собраниях первичной партийной организации ОДТО ГУГБ НКВД ст. Волноваха — 3 апреля и 3 июля 1938 г. Следователей районного отделения НКВД возмущало, что прокурор «как система возвращает следственные дела на доследование, жене репрессированного кулака за а/с деятельность говорил: "[...] органы НКВД производят огульные аресты, занимаются подшивкой дутых дел, я им уже возвратил дело Вашего мужа на доследование, и в ближайшем будущем он будет освобожден"». По словам следователя районного отдела НКВД ст. Волноваха Кабачного, Веденин употреблял фразы к/р содержания: «[...] органы НКВД занимаются испанской инквизицией 16 века, я концентрирую материалы и буду писать Вышинскому и Ежову». Веденин в административном порядке заставлял «отделы приема и увольнения принимать всех жен репрессированных и обиженных советской властью: кулаков, подкулачников»2. Партийное собрание Ольгинского районного отдела НКВД от 8 августа 1937 г. выразило осуждение судье Клепову, который

неосмотрительно принял к себе на работу в качестве секретаря некоего Кононенко. При проверке выяснилось, что Кононенко был сыном раскулаченного. Однако Клепов дал рекомендацию о приеме его в комсомольскую организацию. Кроме того, «Клепов в процессе суда оправдывал спекулянтов. Имел место случай со спекулянткой Бакуновской, где Клепов поверил этой спекулянтке, бывшей раскулаченной и бежавшей с места ссылки, поверил ее соучастнику в спекуляции, бывшему служителю религиозного культа, не выявил их классовое лицо, а вынес решение привлечь к уголовной ответственности члена ВКП(б), ведавшего следствием, Ломейку, на которого эти классовые враги проводили клевету. Клепов дело на спекулянтов прекратил, дал повод ей продолжать спекулировать, что и подтверждено теперь проверкой». Собрание осудило антипартийную деятельность судьи Клепова и постановило: «Клепова из партии исключить и просить Ольгинский РПК решение утвердить»1. Приведенные примеры отклонений от партийной и государственной линии при истреблении кулацкого элемента были скорее исключением из правила, однако личностный фактор в некоторой степени обуславливал различие показателей репрессий по отдельным районам.

17 ноября 1938 г. было принято постановление Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», которое запрещало проводить массовые операции по арестам и ликвидировало тройки2. Однако на протяжении ноября — декабря 1938 г. Донецким обкомом партии и областной прокуратурой фиксируются нарушения революционной законности, незаконные аресты и незаконное возбуждение уголовных дел. Приостановить репрессивную машину в Донецкой области удалось приблизительно к середине декабря 1938 года3. 28 января 1939 г. на партийном собрании УГБ УНКВД по Сталинской области разбирались нарушения в период проведения массовых операций, в том числе и по приказу № 00447. Выступления сотрудников областного управления НКВД позволяют выделить особенности проведения «кулацкой операции» в Сталинской области в 1937-1938 годах. Среди допущенных нарушений отмечались массовые незаконные аресты людей без санкции прокурора. На это обратил внимание заместитель начальника областного управления НКВД Лыфарь: «В области производства арестов были допущены ряд случаев, когда арестовывались по спискам, без санкции Прокурора, по маловажным причинам. В деле производства массовых арестов были даны указания из Центра, которые требовали все больше и больше арестов по тем или иным операциям, что в свою очередь приводило к ряду извращений». Показательно, что в своем выступлении Лыфарь говорил и о том, что готов понести наказание за допущенные искривления в работе. Были зафиксированы нарушения по ведению следствия и оформлению протоколов арестованных, на что обратили внимание следователи А. Добкин и Н. Вейлер: «Был почему-то принят принцип писать протоколы по 100 страниц, протоколы переписывались по несколько раз. Все это было показное»; «Еще один факт, который я заметил по вопросу писания протоколов, — это определенный шаблон, по которому писали протоколы по линии 8, 4 и других отделов, и по этому шаблону и составляли эти длинные протоколы. В отделе, где я работаю, такого шаблона не было, и мне приходилось писать протоколы и переделывать по несколько раз». Из выступлений работников НКВД следует, что фальсификация дел происходила из-за того, что дела оформляли одни лица, а повестки на тройку готовили другие, которые показаний свидетелей и арестованных не проверяли, а часто и выдумывали. Об этом говорил оперуполномоченный УНКВД по Сталинской области П. Кириенко: «Повестки по след-делам на тройку писали не те лица, которые допрашивали обвиняемых, а докладывали дела совершенно другие, что и привело к большим извращениям в работе тройки»; «Повестки на тройку готовили не совсем правильно, корректировались подчас не в соответствии с содержимым материалов след-дела, а выдумывались». Также он обратил внимание на соревнование между отделами НКВД по оформлению дел на тройку, идущих по первой категории: «В момент работы тройки имело место соревнование между отделами — погоня за тем, чтобы больше получили обвиняемые по первой категории. Зам. нач. VIII отдела тов. Турьянский в одной из бесед с Александровичем прямо сказал, что у меня инженера хорошо выдумывают, пишут хорошие повестки, "идущие по первой категории, а у тебя этого не могут делать"». Часть работников НКВД была согласна с тем, что нарушения в работе НКВД имели место, но, на их взгляд, численность людей невиновных, пострадавших от репрессий, была незначительной: «Члены тройки не занимались перепроверкой отдельных показаний, в результате чего наряду с явными врагами народа, о чем подтверждают нам ежеднев- но суды, могло попасть на тройку и осуждено часть невинных людей, хотя эти случаи были единичными»; «Во время приезда в УНКВД зам. наркома НКВД СССР Вельского он сказал, что там, где лес рубят, там щепки летят. Это не важно, если расстреляют 100 человек невиновных, так как при такой операции, возможно, какая-то часть людей могут быть ошибочно арестованы». Но большая часть работников НКВД считала, что в период массовых операций уничтожали настоящих врагов и приговоры троек были слишком мягкими: «Я не согласен с тем, что мы арестовывали всех подряд. Это не верно. Мы брали, прежде всего, во время массовых операций бывших офицеров, кулаков, людей с темным прошлым, но во время следствия мы объективно не подходили к каждому, не разоблачали до конца вражеское лицо этих арестованных»; «Нужно учесть, что система массовых операций приводила к тому, что мы не вскрываем всей деятельности врага, и сейчас мы это наблюдаем, что отдельные дела, которые слушались на тройке, при тщательной доработке их, приобретают совсем иное значение и вместо 5-8 лет, к которым их приговаривала тройка, суд осуждает их к ВМН».

Фальсификация дел велась по указанию начальника областного Управления НКВД П. В. Чистова. В этих делах антисоветская агитация заменялась на диверсионную работу, о чем свидетельствует высказывание начальника 1-го отделения по борьбе с правотроцкистским подпольем в 1937-1938 гг. Е. Сапожникова: «Считаю также неправильным подход т. Чистова к троечным делам, особенно там, где была антисоветская агитация. Я сам докладывал дела на тройку и знаю, что если было сознание в участии, скажем, в диверсионной организации и признание о проведении только антисоветской пропаганды, то т. Чистов швырял мне эти дела обратно, давая указания обязательно брать практическую диверсию. Понятно, что такой огульный подход и ориентировка, чтобы в каждом деле была диверсия, привела к тому, что все "старались" приходить на заседание тройки с делами, где, уж можете не сомневаться, была "диверсия"». Распространенным было явление, когда приговор на тройке выносился единолично П. В. Чистовым без участия областного прокурора Р. А. Руденко и первого секретаря Донецкого обкома КП(б)У А. С. Щербакова. На это указал в своем выступлении работник УГБ УНКВД по Сталинской области Гольберг: «Были и такие случаи, когда т. Чистов, без участия остальных членов тройки, сам рассматривал дела и выносил приговор, а осужденные вносились в общий список решений заседаний тройки». По свидетельству помощника начальника отделения VIII отдела УГБ УНКВД по Сталинской области Н. Значко, Р. А. Руденко и А. С. Щербаков если и присутствовали на заседаниях тройки, то они ни во что не вмешивались, во всем соглашаясь с П. В. Чистовым: «Во время работы тройки, где был секретарь обкома КП(б)У т. Щербаков, прокурор т. Руденко и т. Чистов, не было достаточно внимательного подхода к разбору дел и перепроверке отдельных фактов практической деятельности, указанных в протоколах и повестках. В отдельных случаях дело доходило до анекдотов, но все же факты не проверялись и обвиняемые были осуждены»1. Начальник УГБ УНКВД по Сталинской области П. В. Чистов фальсифицировал статистические отчеты по арестам, которые направлялись в центр, на что указывал начальник 3-го отдела УНКВД по Сталинской области Черный: «Чистов сам с потолка правил листы стат. отчетов, уменьшая рабочих и колхозников за счет кулаков и других социальночуждых прослоек, то есть вводил в заблуждение центральные органы, давая липовые цифры о социальном составе арестованных»2. О том, что аресты по «кулацкой операции» проводились по спущенным сверху лимитам, говорилось на партийном собрании в ОДТО ГУГБ НКВД ст. Волноваха 17 апреля 1939 г.: «По кулацкой операции там же на совещании прямо было сказано о преподнесенных лимитах, не имея в наличии материалов»; «По кулацкой операции ОДТО Волноваха представляло списки, на основании которых бывший начальник ДТО Вронский дал неправильные указания, то есть по арестам давал лимит»; «В практике работы по разгрому контрреволюционных банд отмечено ряд случаев, когда аресты по кулацкой операции производились по спискам, это вражеское действие врага Вронского». Волновахское отделение НКВД подчинялось ДТО НКВД ст. Ясиноватая, начальником которого был Н. М. Вронский. Повсеместно работники НКВД по отношению к арестованным применяли особый режим. Это проявлялось в работе ДТО НКВД ст. Ясиноватая: «Администрацией ДТО НКВД Ясиноватая, бывшим начальником Вронским и его заместителем Лопаевым, давались неправильные установки в ведении следствия, то есть без документации, только на основе показаний обвиняемых; к тому же указанные лица спекулировали именем т. Ежова в отношении зверского допроса»; «Вронский и Лопаев задавали тон допрашивать по-зверски и записывать в протокол то, что нужно, а не то, что говорит обвиняемый». Такого же жестокого отношения к арестованным руководство ДТО НКВД ст. Ясиноватая требовало и от работников отделения НКВД ст. Волноваха: «[...] на совещании ДТО обвинили ОДТО НКВД Волноваха, что проявляют мягкотелость к арестованным, либеральничают, не принимают жесткие меры к арестованным»3. В целом среди допущенных нарушений, о которых говорится в выступлениях работников областного и районных управлений НКВД, следует выделить: массовые незаконные аресты людей без санкции прокурора по спискам на основе лимитов; избиения арестованных; очень быстрое ведение следствия; отсутствие тщательного допроса свидетелей и обвиняемых; фальсификацию дел на промежутке от их оформления следователями и до представления повесток на тройку (дела оформляли одни лица, а повестки на тройку готовили другие, которые показаний свидетелей и арестованных не проверяли, зачастую выдумывали); написание толстых протоколов (60-100 страниц) по определенному шаблону, что приветствовалось начальниками отделов; соревнование между отделами НКВД по вопросу оформления расстрельных дел; фальсификацию дел по указанию начальника областного управления НКВД П. В. Чистова, в которых антисоветская агитация заменялась на диверсионную работу; вынесение приговоров на тройке единолично Чистовым без участия областного прокурора и первого секретаря Донецкого обкома; фальсификацию Чистовым статистических отчетов по арестам, которые направлялись в центр. Анализ партийных материалов по Донецкой области позволил прийти к следующим выводам: 1) В партийных документах Донецкого (с июня 1938 г. — Сталинского) обкома, горкомов, райкомов, а также органов НКВД, милиции и прокуратуры присутствуют лишь фрагментарные свидетельства о проведении «кулацкой операции». Ни в одном из документов она не фигурирует под № 00447. Видимо, это связано с уровнем информированности партийных руководителей. Приказ мог быть им известен в общих чертах. Более подробно с приказом были ознакомлены работники органов НКВД. Лишь по обрывочным свидетельствам, где говорилось о борьбе с кулацким элементом, можно заключить, что речь шла о «кулацкой операции». Однако уже наличие в партийных документах Донецкой области с июля 1937 г. по ноябрь 1938 г. решений о необходимости преследования, уничтожения кулаков, уголовников, церковников, белогвардейцев и других элементов, фигурирующих в приказе, говорит о влиянии постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г. и приказа № 00447 на решения местных партийных органов. Реализация приказа № 00447 представлена в партийных документах неравномерно. Так, в Старобешевском, Б. Янисольском районах ему практически не уделяли внимания (здесь преобладало проведение национальных операций), а в других, особенно в крупных промышленных центрах — Сталино, Краматорске, Мариуполе, Макеевке, железнодорожных станциях Славянске, Красноармейске, Волновахе, Володарском и Старо-Каранском районах — борьба с кулаками велась активно, что нашло отражение в источниках. 2) Местные партийные власти Донецкой области сразу же отреагировали на указания центра и при исполнении приказа проявляли значительную активность, что нашло отражение в партийных документах. Особенно прослеживается деятельность Донецкого обкома в период с августа по декабрь 1937 г. В конце августа 1937 г. состоялось выступление первого секретаря Донецкого обкома КП(б)У Э. К. Прамнэка, которое послужило для партийного руководства области сигналом к уничтожению кулацкого элемента. Но наряду с «кулацкой операцией» Донецкий обком, горкомы, райкомы области уделяли внимание борьбе с троцкистами, шпионами, националистами и т. д. С сентября по декабрь 1937 г. в парторганизациях области активно обсуждались вопросы подготовки к выборам в Верховный Совет СССР. Именно в этот период по документам Донецкого обкома, горкомов, райкомов прослеживается стремление партийных секретарей уничтожить бывших кулаков, белогвардейцев, уголовников, ликвидировать всех врагов, которые обманным путем пытались пролезть в советские органы власти. Партийных руководителей особенно сильно беспокоила активизация бывших кулаков, которые хотели вернуть свою собственность и «по-старому перевернуть жизнь», и церковников, которые проводили агитацию за свободу вероисповедания. Разоблачение и уничтожение таких врагов проводилось с энтузиазмом. В период подготовки к выборам в Верховный Совет следует отметить активную агитацию «кулаков» и духовенства за свои права, что обусловило их аресты. Арестам «кулацкого элемента» способствовала информация, собранная об избирателях в период проведения предвыборной кампании. Это позволяло органам НКВД проводить аресты на основе компрометирующих материалов. С весны 1938 г. в партийных документах Донецкого обкома, горкомов, райкомов крайне редко можно встретить обрывочную информацию о проведении «кулацкой операции». Это связано с репрессиями против самих партийных руководителей. Документы партийных органов свидетельствуют о жестокой внутрипартийной борьбе, которая велась в области, они насыщены настроениями взаимных обвинений, поиска врагов, о том времени, когда жизнь ни одного партийного работника не была в безопасности. Многие из партийных организаторов «кулацкой операции» 1937 г. в 1938 г. были репрессированы. 3) 4) Документы органов НКВД и милиции подтверждают, что в августе-сентябре 1937 г. их работа только набирала обороты. В сентябре 1937 г. работа многих отделений НКВД признавалась неудовлетворительной. Областное управление НКВД под руководством Д. И. Соколинского в короткие сроки перестроило свою работу, чтобы выполнить приказ. В высказываниях работников НКВД в 1937 г. прослеживается намерение проводить аресты на основе компрометирующих материалов, стремление изъять настоящих врагов. В то 5) 2) же время в ноябре-декабре 1937 г. началась эскалация репрессий, постоянно имело место соревнование между отделениями НКВД по выполнению лимитов. В этот период, по высказываниям работников НКВД, они сами не знали, в чем вина людей, осужденных тройками. С февраля 1938 г. под влиянием январского пленума ЦК ВКП(б) в ряде отделений НКВД разбирались перегибы при проведении массовых операций, что привело к осуждению некоторых начальников районных отделов за нарушение революционной законности. Их обвинили в нарушении революционной законности и проведении незаконных арестов лиц, не предусмотренных приказом, — рабочих и колхозников. Весной 1938 г. на первый план в НКВД выходит борьба с уголовниками. В апреле-мае 1938 г. партийные собрания местных органов НКВД повсеместно и регулярно, часто по два раза в месяц, обсуждали вопросы борьбы с уголовной преступностью. Видимо, такая установка исходила из республиканского наркомата — от А. И. Успенского, который требовал в максимально короткие сроки покончить с уголовной преступностью. Следует отметить, что в 1937 г. органы НКВД обращали внимание на указания Донецкого обкома КП(б)У, а в 1938 г. они в своей работе руководствовались указаниями исключительно центральных, а также республиканских партийных органов — Н. С. Хрущева и 14-го съезда КП(б)У. В целом партийные и карательные органы Донбасса не только создавали условия для проведения тотального террора в регионе, но и проявляли изобретательность в поиске врагов народа и раскрытии контрреволюционных организаций. При этом роль местных партийных властей заключалась прежде всего в идеологическом обеспечении «кулацкой операции». Их роль и активность возрастала по мере раскручивания маховика репрессий, в результате чего часть партийных функционеров превратилась в палачей, активных участников тоталитарной системы, а другая часть пала жертвой репрессивной машины. Всю организационную и практическую сторону реализации приказа № 00447 взяли на себя проявлявшие самостоятельность и инициативу органы НКВД, роль и статус которых в структуре власти в период проведения массовых операций существенно возросли. Взаимодействие местных партийных властей с органами НКВД по уничтожению врагов было плодотворным. Партийные документы хотя и фрагментарно, но демонстрируют слаженность работы репрессивной машины, начиная с Донецкого обкома КП(б)У, горкомов, райкомов, органов НКВД и заканчивая низовыми партийными ячейками промышленных предприятий и колхозов. В 1938 г. наблюдаются конфликты между начальниками некоторых районных отделов НКВД и партийными функционерами. Партийные документы апреля-мая 1938 г. отражают страх и растерянность партийных руководителей перед всесильным наркоматом внутренних дел, способным превратить в пыль любого. Руководители отделений

НКВД, сохраняя формальное подчинение партийным инстанциям, были фактически независимыми. НКВД стал решающей карательной силой, он мог найти и арестовать не только кулаков, но и членов партии, включая первых секретарей, если наверху было принято решение об их уничтожении. Поэтому постепенно НКВД превратился из силы, подконтрольной партии, в угрозу для самой партии, запуганные руководители которой в любой момент могли стать жертвами репрессивной машины. Это и обусловило остановку набравшего обороты Большого террора в ноябре 1938 года.

4) Специфика проведения «кулацкой операции» в области заключалась в борьбе с «кулацкими» и уголовными проявлениями, что представляет особенность реализации операции на региональном уровне. В Донбассе зафиксировано присутствие значительного количества уголовников, отбывших наказание в лагерях и работавших на промышленных предприятиях, бывших кулаков, вернувшихся из ссылок. Со стороны деклассированных элементов совершались уголовные преступления, что предопределило первостепенную важность борьбы с ними. Особенность «кулацкой операции» и в «раскрытии» петлюровско-махновских повстанческих организаций, что стало отличительной чертой реализации приказа № 00447 на Украине. Эта специфика определена ходом украинской национальной истории, один из периодов которой связан с революцией 1917-1920 гг. и ее лидером — С. Петлюрой. С революционными событиями связан и размах крестьянского повстанческого движения под руководством Н. Махно. Петлюровцы и махновцы не значились в приказе, но их автоматически относили к категории «бывших людей». Еще одной специфической чертой операции явилось раскрытие диверсионных организаций, что делалось по указанию начальника областного управления НКВД П. В. Чистова. От работников НКВД требовали фабриковать дела таким образом, чтобы в каждом из них присутствовала диверсия. Эта тенденция раскрытия диверсионных организаций прослеживается в отчетах практически всех начальников городских и районных отделов НКВД, подготовленных в мае 1938 года. 5) 6) Эскалации репрессий против кулацкого элемента способствовали первые секретари горкомов и райкомов партии, отдававшие распоряжения усилить чистку предприятий в своих районах. Виновны в них и хозяйственные руководители, которые проявляли рвение в разоблачении врагов народа на предприятиях. Таких врагов — кулаков и уголовников — было удобно обвинить в производственных авариях, невыполнении планов. Аресты проводились спланированно по специально подготовленным на предприятиях спискам, где фиксировались работники чуждого происхождения. В поисках врагов народа не отставали и рядовые коммунисты, видимо, искренне верившие в необходимость самой суровой расправы над вредителями и диверсантами из 7) 4) социально чуждой среды. Поведение как руководителей, так и рядовых членов партии было обусловлено атмосферой борьбы с врагами, созданной под влиянием советской пропаганды. Дух террора, культивировавшийся тоталитарным режимом, вынуждал каждого партийца быть бдительным к вражеским проискам и беспощадным в их уничтожении. Возвращение бывших кулаков в свои села, стремление вернуть собственность и занять руководящие посты в колхозах было дестабилизирующим фактором и приводило в колхозах к социальному антагонизму, который разрешался НКВД не в пользу социально чуждых слоев населения. Причиной арестов «кулацкого элемента» были не только их социально чуждое прошлое, но и социальные конфликты, антисоветские высказывания, что порождало почву для доносов.

6) Отношение участников репрессивной машины к проводимой операции было позитивным. «Кулаков», «белогвардейцев» рассматривали как остатки недобитых эксплуататорских классов, которые постоянно вредили советской власти. Поэтому они — враги и их нужно уничтожать всеми доступными средствами. Партийные и хозяйственные руководители на всех уровнях приветствовали проведение в жизнь приказа № 00447 и без колебаний выполняли указания центральных партийных органов. Работники НКВД, как правило, проявляли рвение в репрессиях против «кулаков» и уголовников, чтобы заслужить одобрение начальства и сделать карьеру. Наиболее жестокие исполнители «кулацкой операции» за свои заслуги переводились на работу из районных и городских в областные управления НКВД или РКМ, как, например, С. Хает, Н. Тарасовский. Отклонения от генеральной линии партии, направленной на уничтожение врагов народа, душились в недрах низовых парторганизаций. Партия была контролирующим звеном, которое не позволяло ни на шаг отступать от провозглашенной Сталиным политики террора. Уклонение от следственной работы, отсутствие признаний от арестованных рассматривались органами НКВД как отказ от борьбы с врагами и осуждались. Но такое поведение среди работников НКВД было редкостью и пресекалось.

3. РЕГИОНАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

СТАТИСТИКА

Г. Д. Жданова (Барнаул)

СТАТИСТИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ РЕАЛИЗАЦИИ ПРИКАЗА № 00447 В АЛТАЙСКОМ КРАЕ В ОКТЯБРЕ 1937 - МАРТЕ 1938 г.

Настоящий статистический анализ посвящен реализации приказа НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов» на территории Алтайского края в октябре 1937 — марте 1938 г. Основной целью стало исследование следующих ключевых моментов: — определить, кто стал жертвами в ходе реализации приказа в Алтайском крае; — — какие акценты делались при выборе, аресте и осуждении жертв репрессий; — — соотношение смертных приговоров и приговоров о лишении свободы в разные периоды проведения операции и в разных группах репрессированных; — — каковы были наиболее значимые периоды в ходе репрессий и их циклы; — — какие группы (социальные, возрастные, национальные и т. д.) подвергались более суровым преследованиям и приговорам; — — социальный состав репрессированных в целом и в различные периоды реализации приказа; — — какое обвинение предъявлялось при аресте и как часто к обвинению по другим пунктам ст. 58 УК добавлялось также обвинение во вредительско-диверсионной деятельности (пп. 7, 9 ст. 58 УК); — — значение (роль) предыдущих судимостей репрессированных, лишения их избирательных прав, а также политического прошлого (членство в контрреволюционных партиях, участие в Белом движении, местных крестьянских восстаниях); — — признание обвиняемыми своей вины в ходе следствия; — — особенности реализации приказа в крае. — В ходе настоящего исследования были отобраны, обобщены и проанализированы сведения на лиц, осужденных тройкой при УНКВД по Алтайскому краю в ходе проведения операции по приказу № 00447, по следующим параметрам: — пол; — — возраст; — — место рождения; — — национальность; — — образование; — — социальное происхождение; — — социальное положение на момент ареста; — — лишение избирательных прав и раскулачивание; — — имевшие место ранее судимости; — — политическое прошлое (партийность, служба в царской или белой армии, служба в карательных органах, участие в восстаниях); — — предъявленное при аресте обвинение; — — обвинение во вредительско-диверсионной деятельности; — — дата ареста; — — дата осуждения (вынесения приговора); — — мера наказания; — — дата расстрела; — — признание обвиняемым вины. — Основным источником для данной работы послужили протоколы заседаний тройки при УНКВД по Алтайскому краю. Всего в отделе спецдокументации управления архивного дела администрации Алтайского края (ОСД УАД АК) находится на хранении 382 дела, включающих 423 протокола заседаний тройки (первые или вторые, третьи экземпляры) за период с 30 октября 1937 г. по 13 ноября 1938 г.1 В рамках данной работы были обработаны и проанализированы 354 протокола заседаний за 30 октября 1937 г. — 15 марта 1938 г., т. е. протоколы тех заседаний тройки, на которых рассматривались дела в рамках реализации приказа НКВД СССР № 00447. Протоколы после 15 марта 1938 г. касаются преимущественно осуждений по «национальным» приказам (немцы, корейцы). В тех случаях, когда в протоколах отсутствовали те или иные сведения, они уточнялись по материалам архивно-следственных дел того же фонда2. Это в основном были такие сведения, как наличие судимостей в предшествующие осуждению годы, лишение избирательных прав и раскулачивание, политическое прошлое, а также социальное происхождение и образование. ОСД УАД АК. Ф. Р-2. Оп. 5. Д. 1 -354. Протоколы заседаний тройки при УНКВД по АК. В ходе настоящего исследования также использовалась автоматизированная тематическая база данных «Учет граждан, осужденных по политическим мотивам (ст. 58 УК РСФСР)», которая была создана в ОСД УАД АК в 1997-2005 гг. в ходе работы по подготовке книги «Жертвы политических репрессий в Алтайском крае». Указанная автоматизированная база данных (АБД) включает сведения на 46 226 чел., репрессированных в Алтайском крае в 1919-1965 гг. по политическим мотивам и впоследствии реабилитированных. Использование АБД позволило определить общие цифры арестованных в крае в июле 1937 г. — марте 1938 г. и осужденных тройкой при УНКВД по Алтайскому краю в октябре 1937 г. — марте 1938 года. Следует заметить, что на хранении в ОСД УАД АК находится не полный состав протоколов заседаний тройки: имеются только протоколы, в которых рассматривались дела по линии НКВД, и нет протоколов, по которым проходили осужденные в октябре 1937 — марте 1938 гг. по общеуголовным статьям (данные протоколы находятся на хранении в архиве ГУВД Алтайского края1). Отсутствуют также протоколы тех заседаний, в которых рассматривались дела, возбужденные Ойротским оперсектором НКВД (Ойротская автономная область входила в состав Алтайского края), которые находятся на хранении в архиве управления ФСБ РФ по Республике Алтай2. Данные о количестве осужденных по указанным протоколам включены в общую таблицу о работе тройки, но не вошли в выборку. Тройка при УНКВД по Алтайскому краю начала свою работу с октября 1937 г., первое ее заседание датировано 30 октября. На протяжении проведения операции по приказу № 00447 состав тройки не изменялся: председатель — начальник УНКВД по Алтайскому краю С. П. Попов, члены — первый секретарь Алтайского крайкома ВКП(б) Л. Н. Гусев, прокурор края Н. Я. Поздняков. Все протоколы заседаний тройки при УНКВД по Алтайскому краю выполнены машинописью, имеют единообразное оформление и весьма хорошую физическую сохранность бумаги и текста. Протоколы оформлены по следующей структуре: — дробный номер: номер заседания / номер протокола (1/2, 1/3, 1/4, 13/9, 13/10); 146 протоколов (34,5 %) за 1937 г. помимо цифровых имеют еще и буквенный индекс «к», а все протоколы по осуждению в рамках приказа по общеуголовным статьям имеют литер «у»;

Отдел реабилитации и архивной информации ИЦ при ГУВД Алтайского края. Ф. 16. Архивная коллекция дел протоколов заседаний тройки при УНКВД по АК. Архив УФСБ РФ по Республике Алтай. Ф. 8. Протоколы заседаний тройки при УНКВД по АК. — дата проведения заседания; — — указание состава тройки — фамилии председателя, членов и секретаря тройки; — — графа первая — номер обвиняемого по порядку (нумеровались обвиняемые в рамках одного протокола), количество обвиняемых, проходящих по одному протоколу, весьма различно — от одного человека до 296 (протокол № 20/4 от 29.12.1937 г.); — — графа вторая — «Слушали»: номер следственного дела, название районного отдела НКВД, оформившего дело, фамилия, имя и отчество обвиняемого, краткие биографические сведения (год и место рождения, сведения о социальном происхождении, о лишении избирательных прав, раскулачивании, судимостях и т. д.), краткое изложение сути предъявленного обвинения, указание на признание или отрицание обвиняемым вины и наличие изобличающих его показаний других обвиняемых или свидетелей, а также место временного содержания и дата ареста; — — графа третья — «Постановили»: фамилия, имя и отчество осужденного, приговор с указанием основной меры (ВМН, лишение свободы) и дополнительной (конфискация имущества, поражение в политических правах); — — в конце протоколов имеются подписи председателя, членов и секретаря тройки. — В графе второй «Слушали» в 98 протоколах имеются вводные справки, в которых кратко изложены данные по делу рассматриваемой контрреволюционной организации или группы. Например: «В Смоленском районе вскрыта и ликвидирована кулацко-повстанческая контрреволюционная организация, являвшаяся филиалом ликвидированной контрреволюционной казачьей повстанческой организации, ставившей своей целью свержение Соввласти вооруженным путем. В состав контрреволюционной организации входили 21 челов. кулаков и белогвардейцев»1. Именно эти вводные справки позволяют из всего массива рассмотренных тройкой в 1937-1938 гг. дел выделить дела по другим операциям, проходившим в рамках «кулацкой» или параллельно с ней: например, таких контрреволюционных организаций, как «Трудовая крестьянская партия» (ТКП) — 384 чел. (5 протоколов) и «Польская организация войсковая» (ПОВ) — 79 чел. (3 протокола). Крупнейшей в Западной Сибири, помимо «кулацкой», была так называемая «ровсовская» операция, или дело контрреволюционной эсеровско-белогвардейской организации «Российский общевоин- ский союз». «Ровсовская» операция стартовала с конца июня 1937 г., и какая-то часть «ровсовцев» в крае была «изъята» раньше и осуждена тройкой при УНКВД по Западно-Сибирскому краю в июле-октябре 1937 г. Далее операция по делу РОВС шла параллельно с «кулацкой», и дела в отношении членов этой организации проходят по 88 протоколам тройки УНКВД по Алтайскому краю, датированным 30.10.193715.03.1938 г.; всего по этим протоколам было осуждено 3 377 чел. Но если по протоколам 1937 г. «ровсовские» дела обозначены достаточно четко, то о протоколах 1938 г. этого сказать нельзя, т. к. «ровсовские» и «кулацкие» дела здесь теснейшим образом переплетаются и невозможно сказать однозначно, о какой именно из этих операций идет речь. Например, на заседании тройки 8 марта 1938 г., протокол № 25/9, было рассмотрено дело Краснозерского РО НКВД в отношении вскрытой в феврале 1938 г. «к-р эсеровской, повстанческодиверсионной, террористической организации, состоящей из эсеров, кулацко-эсерствующего и проч. к-р элемента»1; на заседании 15 марта 1938 г., протокол № 29/21, — дело «контрреволюционной эсеровской группы из местного кулачества»2. В других случаях на одном заседании рассматривались дела в отношении членов и «эсеровскоповстанческой», и «повстанческо-вредительской», и «повстанческой диверсионно-подрывной», и «кулацко-повстанческой» организаций, действовавших в ряде районов края3.

1 ОСД УАД АК. Ф. Р. 2. Оп. 5. Д. 277. Л. 1.

2 Там же. Д. 344. Л. 1.

3 Там же. Д. 334.

4 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939: Документы и материалы. Т. 5. Кн. 1. М., 2004. С. 378-381. 5 Там же. С. 387-393.

6 Там же. Кн. 2. М., 2006. С. 56-61.

Согласно целому ряду местных и центральных документов, «ровсовцы» шли сверх общих лимитов. Возможно, это так и было в первые два месяца проведения «кулацкой операции». В «Сводке об арестованных и осужденных судебной тройкой при УНКВД по Западно-Сибирскому краю по "массовым операциям" и приведенных в исполнение приговорах»4 на 5 октября 1937 г. упоминаются сверх лимита 9 689 чел., арестованных «по контрреволюционной организации РОВС» (из них осуждено 8 047). В сводках ГУГБ НКВД СССР № 29 на 1 января 1938 г.5 и № 33 на 1 марта 1938 г.6 говорится уже соответственно о 22 108 и 25 876 осужденных членах РОВС по Новосибирской области и Алтайскому краю. На первый взгляд, такой подход, когда «ровсовцы» шли сверх лимита, продолжался вплоть до окончания операции в середине марта 1938 г. Но данные о работе алтайской тройки это опровергают. Судите сами: общий лимит по «кулацкой операции» для Алтайского края составил 13 600 чел., согласно же протоколам тройки с 30 октября 1937 по 15 марта 1938 г. в крае осудили 14 876 чел. Где же те несколько тысяч «ровсовцев»? Анализируя протоколы заседаний алтайской тройки, можно с уверенностью говорить, что по крайней мере в период работы алтайской тройки «ровсовцы» в крае шли в рамках общих лимитов. Поэтому выборка проводилась по всем протоколам заседаний тройки с учетом «ровсовцев» и др. Согласно всем протоколам заседаний тройки УНКВД по Алтайскому краю (включая протоколы, хранящиеся в ОСД УАД АК, отделе реабилитации и архивной информации ИЦ при ГУВД Алтайского края и архиве УФСБ РФ по Республике Алтай1) в период проведения операции по приказу НКВД СССР № 00477 с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г. алтайская тройка работала следующим образом: Таким образом, в Алтайском крае в ходе проведения «кулацкой» операции и других тройкой УНКВД в период с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г. были осуждены 14 876 чел., из них по 1-й категории - 6 766 чел. (45,48 %), по 2-й - 8 ПО (54,52 %). Существуют некоторые расхождения в цифрах осужденных в рамках приказа по протоколам заседаний тройки УНКВД по Алтайскому краю и сводным данным НКВД СССР, которые были подведены по отчетам управлений НКВД краев и областей. Речь идет о двух опубликованных центральных сводках НКВД СССР, обобщающих данные с мест о ходе проведения «кулацкой операции». Согласно первой сводке ГУГБ НКВД СССР № 29, датированной «не ранее 1 января 1938 г.»1, лимит осужденных для Алтайского края составлял 5 500 чел. по 1-й категории, 5 100 — по 2-й, всего — 10 600. На момент составления сводки в Москве, по всей видимости, не было полных (точных) цифр с мест, поэтому количество арестованных и осужденных в сводке совпадает и по Алтайскому краю составляет 10 897, в том числе по 1-й категории — 5 500, по 2-й — 5 397. В действительности же согласно протоколам заседаний алтайской тройки в крае на 1 января 1938 г. было осуждено 10 045 чел., в том числе по 1-й категории — 4 687, по 2-й — 5 358. Нельзя, таким образом, полностью доверять документам центра и следует всегда тщательно перепроверять их по местным документам и источникам.

Следующая сводка ГУГБ НКВД СССР № ЗЗ1 датируется составителями сборника «не ранее 1 марта 1938 г.». Согласно этой сводке на 1 марта 1938 г. лимит осужденных для Алтайского края составил 13 600 чел., цифра же арестованных и осужденных в крае вновь совпадает и составляет теперь уже 12 183. Но алтайская тройка в период с 1 января до 4 марта 1938 г. не заседала, поэтому количество осужденных в крае на 1 марта было все то же — 10 045 чел. Разница, таким образом, между данными протоколов тройки и сводки ГУГБ НКВД составляет 2 138 чел. Возможно, дело здесь опять-таки в неточных данных в центре, и в сводке ГУГБ в графе «осуждено» указано количество не осужденных, а арестованных. Или же в сводку ГУГБ НКВД № 33 вошли данные не на 1 марта, а включая несколько первых дней месяца. В период 4-8 марта 1938 г. алтайская тройка осудила 1 398 чел., а включая заседания 11 марта — 2 170. Исходя из этого, можно предположить, что данная сводка составлялась где-то между 8 и И марта 1938 года.

Первоначально в соответствии с приказом № 00447 операцию предполагалось провести в течение четырех месяцев — с августа по декабрь 1937 г., полное ее завершение планировалось к 10 декабря 1937 г. Алтайская тройка с момента ее создания в конце октября 1937 г. самым активнейшим образом включилась в проведение операции, и в период с 30 октября по 10 декабря 1937 г. было проведено 16 заседаний, оформлено 311 протоколов, осуждено 9 544 чел., из них по 1-й категории — 3 693 (38,69 %). В соответствии с приказом в первую очередь тройка рассматривала дела на арестованных по первой категории: в период 30 октября — 6 ноября 1937 г. приговоры к ВМН составили в среднем более 71 %, в период 1 ноября — 10 декабря 1937 г. — 33 %. Затем выходит директива НКВД СССР № 50194 о продлении работы троек, действующих в соответствии с приказом № 00447, до января 1938 г. В период с И по 26 декабря 1937 г. алтайская тройка не заседала, но краевое управление НКВД вело напряженную «работу» по выявлению и арестам «контрреволюционных элементов». Согласно базе данных ОСД УАД АК в этот период в крае было арестовано более тысячи человек1. Следующие заседания алтайской тройки датируются 27, 28, 29 и 30 декабря 1937 г.; они стали, пожалуй, самыми «кровожадными»: в ходе этих четырех заседаний были осуждены 1 067 чел., из которых 994 — расстреляны, это составило 93,2 %. В январе-феврале 1938 г. заседаний тройки не проводилось. Решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 31 января 1938 г. вносит новые коррективы в вопрос о продолжении операции и устанавливает новые лимиты репрессированных для Алтайского края: 2 000 чел. — по 1-й категории и 1 000 — по 2-й2. Алтайской тройкой доведенный план был выполнен и перевыполнен: в январе-марте 1938 г. по всему краю шли массовые аресты, всего было арестовано более 4 700 чел.3 В период с 4 по 15 марта 1938 г. тройка заседала восемь раз, было оформлено 133 протокола и осуждено 4 831 чел., из них 2 079 (43 %) - к ВМН.

1. Статистика «кулацкой операции»

В рамках настоящего исследования были использованы только протоколы заседаний тройки УНКВД по Алтайскому краю, находящиеся на хранении в ОСД УАД АК (354 протокола). Всего по настоящим протоколам заседаний тройки за 30 октября 1937 г. — 15 марта 1938 г. проходят 12 195 чел. Выборка из этой совокупности производилась механическим способом — каждый двадцатый осужденный, всего были отобраны и обобщены сведения на 612 чел., что составляет 5 % от общего количества осужденных, выявленных по данным протоколам заседаний тройки.

По полу

Из 6121 осужденных:

— мужчин — 596 (97,4 %), из них расстреляны — 261 (43,8 %); — — женщин — 16 (2,6 %), из них расстреляны — 4 (25 %). — Возраст осужденных мужчин составил от 16 до 77 лет, женщин — от 21 до 66 лет. Из 16 осужденных женщин восемь по социальному происхождению значатся как «кулачки», шесть — монашки или родственницы священнослужителей (жена, дочь). Согласно имеющимся исследованиям, незначительное количество осужденных по приказу женщин характерно для всех регионов бывшего СССР. Например, авторы «Ленинградского мартиролога» приводят статистические данные о гражданах, расстрелянных в Ленинграде в 1937-1938 гг.: мужчины составляют в среднем 94,9 %, женщины — 5,1 %2. Подобные статистические данные по г. Москве выглядят следующим образом: мужчин — 19 903 (95,9 %), женщин — 858 (4,1 %)3. Причины этого были, вероятно, прежде всего социального характера (из-за низкого социального статуса женщин в России они не принимались в политическом смысле всерьез), затем чисто прагматические (на предприятия ГУЛАГа требовалась в основном мужская рабочая сила, а в стране разворачивалась борьба с беспризорностью). Что касается исследуемого периода, то небольшое число осужденных женщин весьма закономерно еще и потому, что согласно приказу № 00447 «семьи приговоренных по первой и второй категории, как правило, не репрессируются»4. ОСД УАД АК. Автоматизированная база данных «Учет граждан, осужденных по политическим мотивам (ст. 58 УК РСФСР)». Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». Секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003. С. 107. Таким образом, большинство осужденных — более 76 % — находились в самом трудоспособном возрасте 21-50 лет. Более 69 % стариков в возрасте от 61 года и старше были расстреляны (от 70 лет и старше осуждено — 4, расстреляны — 2), т. е. чем старше был осужденный, тем меньше он мог принести пользы на «великих стройках коммунизма» и системе было выгоднее избавиться от него. Анализ возраста осужденных по времени проведения операции выглядит следующим образом: Таким образом, более половины (56 %) осужденных тройкой УНКВД в рамках оперативного приказа № 00447 составляли уроженцы и коренные жители Алтайского края. Наибольшее число приговоров к ВМН получили уроженцы других стран (согласно выборке 100 % из них были расстреляны). Анализ проведения операции в крае по месяцам говорит о том, что прежде всего «изъяли» уроженцев других государств: все они были арестованы и осуждены в октябре-ноябре и в первых числах декабря 1937 г. Соотношение между количеством арестов и осуждений уроженцев Алтайского края и других территорий бывшего СССР в ходе проведения операции практически одинаково.

Осуждены 16-20 лет 21-30 лет 31-40 лет 41-50 лет 51-60 лет 61-70 лет Старше 70 лет Ноябрь 1937 г.1 5

(2,1 %) 51 (21,7 %) 67 (27,8 %) 71

(29,5 %) 28 (11,6 %) 15 (6,2 %) 4

(1,7%) Декабрь 1937 г. 1

(0,7 %) 24 (15,9 %) 50 (33,1 %) 41 (27,2 %) 28 (18,5 %) 7

(4,6 %) - Март 1938 г. 3

(1,4%) 31 (14,1%) 73 (33,2 %) 60 (27,3 %) 24 (15,5 %) 19 (8,6 %) - Всего: 9 106 190 172 90 41 4 Таким образом, возрастные показатели осужденных в разные месяцы проведения операции существенных изменений не претерпели, и на протяжении всей операции основное их количество составляли граждане в возрасте 21-50 лет. Учитывая тот факт, что более 91 % граждан нетитульных для России национальностей были расстреляны, можно с уверенностью говорить о том, что «инонациональность» обвиняемых в исследуемый период была одной из причин и для арестов, и для вынесения более жестоких приговоров. Это подтверждается и данными АБД ОСД УАД АК: в 1937-1938 гг. приговоры к ВМН среди осужденных «инонационалов» составляли в среднем 82,3 %. «Инонационалы» были привлечены и осуждены в первые месяцы проведения операции, т. е. в ноябре-декабре 1937 г. Среди осужденных тройкой в марте 1938 г. — исключительно русские и украинцы. — бывший дворянин, при власти Колчака был членом окружного суда; — — бывший прапорщик царской армии; — — бывший анархист, служил в армии Колчака; — — бывший помещик, был ранее, в 1921 г., судим за проведение контрреволюционной деятельности. — Среди имеющих среднее образование:

— по национальности венгр, бывший торговец; — — бывший мещанин, в 1918 г. активный участник «монархического комитета по спасению семьи Романовых»; — — бывший военнослужащий царской армии, в 1933 г. судился по ст. 58 УК РСФСР; — — бывший эсер, служил в царской армии. — Вряд ли при определении судьбы этих людей тройка обращала внимание на их образование. По мере реализации приказа с ноября 1937 г. по март 1938 г. сколько-нибудь заметных и значительных различий в очередности «изъятия» и осуждения по такому показателю, как образование или грамотность, не выявлено.

По социальному происхождению1

Несомненно, что социальное происхождение при вынесении приговора тройкой имело очень важное, а возможно, и определяющее значение. Имеющие «темное» социальное прошлое сразу попадали в категорию неблагонадежных и были виновны, что называется, «по определению». Образовательный уровень не указан в отношении 11 чел. 2 Fitzpatrick S. Stalin and the Making of a New Elite, 1928-1939 // Slavic Review. 1979. Vol. 38. № 3; Getty J. A., Rittersporn G. Т., Zemskov V. N. Victims of the Soviet Penal System in the Pre-war Years: A First Approach on the Basis of Archival Evidence // American Historical Review. 1993. October. P. 1029-1030. Таким образом, более половины, а точнее — более 62 %, осужденных тройкой при УНКВД по Алтайскому краю в рамках приказа № 00447 были либо малограмотными, либо неграмотными. Поэтому говорить о направленности операции прежде всего против интеллигенции и высокообразованной элиты советского общества, как это делают, в частности, такие исследователи, как Ш. Фицпатрик и А. Гетти, Г. Риттерспорн, В. Н. Земсков2, вряд ли возможно. А большое количество приговоров к ВМН среди лиц, имеющих высшее или среднее образование, в большинстве случаев не связано с уровнем их образования. Например, среди имеющих высшее образование и расстрелянных мы встречаем: Следует заметить, что высокий процент расстрелянных среди происходивших «из рабочих» (двое человек из трех) объясняется, вероятнее всего, не их социальным происхождением, а другими причинами: один из рабочих ранее состоял в партии эсеров, другой был объявлен перебежчиком из Румынии и осужден как «румынский шпион». Осужденные и расстрелянные лица крестьянского происхождения в большинстве случаев (в 17 из 28, т. е. более чем в 60 %) также имели «темное» прошлое, а именно: — имели судимость за совершение тяжких преступлений (убийство, хищение) — 6 чел.; — — имели судимость по ст. 58 УК — 5 чел.; — — состояли в партии эсеров — 5 чел.; — — были участниками крестьянских восстаний или контрреволюционных банд — 3 чел.; — — служили карателями — 1 чел.; — — служили в белой армии — 1 чел.; — — на момент ареста были священниками — 1 чел.; — — немец по национальности — 1 чел. — Такая же ситуация и с пятью расстрелянными «мещанами»: трое служили в армии Колчака, один был эсером и один в 1920 г. судился за контрреволюционную деятельность. Таким образом, «кулацкая» направленность террора в Алтайском крае не вызывает сомнений и подтверждается большим процентом (более 80 %) осужденных «кулаков», причем как «кулаков» настоящих, так и придуманных. В самом начале проведения операции в крае (ноябрь — первая половина декабря 1937 г.) были прежде всего арестованы и осуждены дворяне, затем военнослужащие, а также купцы и торговцы. Из бывших помещиков были осуждены: один — в ноябре и двое — в марте; из мещан: один — в ноябре, пятеро — в декабре и шестеро — в марте; среди священников: более 63 % были осуждены в ноябре-декабре 1937 г., остальные — в марте 1938 г.; примерно половина арестованных крестьян была осуждена и расстреляна в ноябре-декабре 1937 г., а другая половина — в марте 1938 года. Самая противоречивая ситуация складывалась с бывшими «кулаками». С ними чекисты были менее разборчивы, чем с другими социальными группами и, по всей вероятности, чаще попросту подтасовывали факты. Например, согласно протоколам тройки, количество осужденных, имевших «кулацкое» социальное происхождение, — 490 чел. От этого числа следует, вероятно, отнять тех, у кого в графе «социальное происхождение» записано «сын кулака», поскольку «раскулачиванию» и лишению избирательных прав подвергались главы и совершеннолетние члены семьи. Таких по протоколам тройки насчитывается 47 чел. Значит, «раскулаченных» должно быть 443 чел. Количество же осужденных, в отношении которых в протоколах заседаний тройки и по материалам архивно-следственных дел имеются сведения о «раскулачивании» и лишении избирательных прав, — 204 чел. Откуда же взялись среди тех, у кого в графе «социальное происхождение» значится «из кулаков», еще 239 чел.? Возможно, какая-то их часть, что называется, «самораскулачились», т. е., не дожидаясь формальной процедуры, попросту распродали свое имущество или передали его в создаваемые колхозы. Но, даже учитывая подобные факты, все равно остается достаточно большое количество осужденных, которые не были «кулаками». Анализ данных о наличии в протоколах заседаний тройки сведений о «раскулачивании» и лишении избирательных прав дает следующую картину.

Данные о лишении избирательных прав и «раскулачивании»

Ранее лишались избирательных прав, «раскулачивались» Из них расстреляны 204 чел. (33,3 %) 85 (41,7%) Следует заметить, что основным источником сведений для органов НКВД о том, что обвиняемый был ранее лишен избирательных прав и «раскулачен», служили справки (характеристики) райисполкомов и сельских советов, подавляющее большинство которых требует дополнительной проверки: было ли в действительности лишение прав? Подобных проверок органы НКВД, естественно, не проводили, тем более что именно они и инициировали эти справки и «характеристики». Это, впрочем, не мешало тройке приговаривать «кулаков», действительных или вымышленных, к высшей мере наказания. Анализируя и сравнивая данные по «кулакам» в графах «социальное происхождение» и «сведения о раскулачивании и лишении избирательных прав», мы находим еще одно несоответствие по данной социальной группе осужденных в рамках исследуемого нами приказа. В ходе реализации приказа и проведения операции в ноябре 1937 г. — марте 1938 г. бывшие «кулаки» по социальному происхождению «изымались» следующим образом: - в ноябре 1937 г. их осуждено 212 чел. (43,2 %); - - в декабре 1937 г. - 117 чел. (23,9 %); - - в марте 1938 г. - 161 чел. (32,9 %). - Таким образом, почти половина «кулаков» по социальному происхождению была осуждена в первой половине операции, т. е. до декабря 1937 года. Количество же осужденных, в отношении которых имеются сведения о «раскулачивании и лишении избирательных прав», по месяцам выглядит следующим образом: - ноябрь 1937 г. - 120 чел. (58,9 %); - - декабрь 1937 г. - 45 чел. (22 %); - - март 1938 г. - 39 чел. (19,1 %). - Думается, что если в ноябре-декабре 1937 г. арестовывали и судили более или менее реальных «кулаков», которые в большинстве случаев ранее действительно «раскулачивались» и лишались избирательных прав, то к концу операции, в марте 1938 г., в разряд «кулаков» по социальному происхождению записывали уже и тех, кто никогда таковыми не являлся.

По социальному положению на момент ареста

Члены колхозов и совхозов 320 чел. (52,8 %) ВМН - 102 (31,9%) Рабочие промышленных предприятий 118 чел. (19,5%) ВМН - 68 (57,6 %) Служащие 62 чел. (10,2 %) ВМН-31 (50%) Без определенных занятий 36 чел. (5,9 %) ВМН - 18(50%) Единоличники и кустари 30 чел. (4,9 %) ВМН - 17 (56,7 %) Служители религиозного культа 18 чел. (2,9 %) ВМН - 13 (72,2 %) Интеллигенция (учителя, преподаватели, врачи, фельдшеры) 15 чел. (2,5 %) ВМН - 9 (60 %) Домохозяйки 4 чел. (0,7 %) ВМН - 1 (25 %) Заключенные 3 чел. (0,5 %) ВМН-3(100%) Таким образом, более половины осужденных (более 52 %) — рядовые колхозники и рабочие совхозов, что вполне закономерно для сельскохозяйственного края. Вместе с тем репрессии коснулись (и достаточно значительно — почти 20 % осужденных) рабочих промышленных предприятий края. Из 438 осужденных колхозников и рабочих совхозов и промышленных предприятий 356 — бывшие кулаки (81,3 %). Достаточно много, около 6 % от общего количества осужденных в рамках приказа, было «изъято» и лиц без определенных занятий, а также священнослужителей — почти 3 %. Следует заметить, что из 18 осужденных священнослужителей шестеро (33 %) были приверженцами баптистской церкви и один (5,5 %) — старообрядческой. Наибольшее количество приговоров к ВМН получили представители следующих социальных групп: — заключенные были расстреляны в 100 %; — — служители религиозного культа — в 72,2 %; — — представители интеллигенции — в 60 %; — — рабочие — в 57,6 %; — — кустари и единоличники — в 56,7 %; — — служащие и лица без определенных занятий — в 50 %. — Необходимо отметить, что все трое приговоренных к ВМН заключенных были рецидивистами и в прошлом имели судимости за особо тяжкие преступления (ст. 58 УК, а также ст. 59 — бандитизм, ст. 164 — хранение и продажа похищенного огнестрельного оружия). На первый взгляд, более суровыми были приговоры и в отношении осужденных медицинских работников. Все четверо человек (два врача и два фельдшера), попавших в выборку, были расстреляны. Но, вероятнее всего, эти приговоры объясняются их «темным» социальным прошлым (из «кулаков», из «попов» и «сын офицера белой армии»). Хотя большое количество приговоров к ВМН среди медицинских работников подтверждается и данными АБД отдела спецдокументации: из 64 осужденных в крае в 1937-1938 гг. медработников (врачей, фельдшеров, медсестер, акушеров) были расстреляны 44 чел., или 68,8 /б1. По мере реализации приказа были арестованы и осуждены в первую очередь лица без определенных занятий, кустари и единоличники, а затем колхозники, рабочие и служащие.

Социальное положение: Осуждены:

в ноябре 1937 г. в декабре 1937 г. в марте 1938 г. Лица без определенных занятий 58,3% 8,3% 33,3% Кустари и единоличники 43,3% 23,3% 33,3% Члены колхозов, совхозов 41,3% 25,6% 33,1 % Рабочие 35,6% 22,9% 41,5% Служащие 27,4% 30,6% 41,9% Священники 33% 33% 33% Данные о прежних судимостях

Всего имеются сведения о предыдущих судимостях в отношении 209 чел. (34 %), в том числе ранее были осуждены: По общеуголовным статьям По ст. 58 УК РСФСР По ст. 61 УК РСФСР (отказ от выполнения гос. повинностей) По постановлению ЦИК и СНК СССР от 7.08.1932 г. 97 чел. (16%) 49 чел. (8 %) 48 чел. (8 %) 15 чел. (2,5%) из них расстреляны: 30 (30,9 %) 36 (73,5 %) 18 (37,5 %) 7 (46,7 %) Чаще других встречаются следующие общеуголовные статьи УК РСФСР (ред. 1926 г.1): ст. 59 — бандитизм, участие в массовых беспорядках; ст. 74 — хулиганство; ст. 79 — умышленное повреждение гос. имущества; ст. 101 — изготовление и сбыт спиртных напитков (самогона); ст. 109 — злоупотребление служебным положением; ст. 162 — кража чужого имущества. Таким образом, наличие в прошлом судимости по ст. 58 УК РСФСР вело к ужесточению приговора и в семи случаях из десяти означало расстрел. Большая часть лиц, имевших в прошлом судимости, были «изъяты» в первые месяцы проведения операции. В ноябре 1937 г. были арестованы и осуждены 46,9 % от общего количества лиц, имевших ранее судимости; в декабре 1937 г. — 25,8 % и, наконец, в марте 1938 г. - еще 27,3 %.

Данные о политическом прошлом

Всего тройкой УНКВД в рамках реализации приказа № 00447 было осуждено 136 чел. (22 %), отнесенных к категории «антисоветских элементов» (служба в белой армии, карательных отрядах, участие в контрреволюционных бандах и крестьянских восстаниях, принадлежность к оппозиционным политическим партиям). В том числе:

Служили в белой армии (упоминаются армии Колчака, Петлюры) 49 чел. (8 %) ВМН-31 (63,3 %) Служили в карательных отрядах или активно сотрудничали с карателями (чаще других упоминаются «отряды голубых улан атамана Анненкова»2) 24 чел. (3,9 %) ВМН - 19 (79,2 %) Хронологическое собрание законов, указов Президиума Верховного Совета и постановлений правительства РСФСР (на 1 марта 1940 г.). Т. 9. М., 1941. Белогвардейские карательные отряды, возглавляемые Анненковым Б. В. Анненков Б. В. (1889-1927) — из дворян Киевской губернии, в 1918 г. сформировал в Омске «партизанскую» антисоветскую дивизию, оперировавшую в Казахстане и Западной Сибири, был произведен Колчаком в генералы и назначен командующим Отдельной Семиреченской армией. Таким образом, учитывая политическое прошлое обвиняемых, тройка при УНКВД по Алтайскому краю вынесла приговоры к ВМН прежде всего членам оппозиционных партий (бывшие эсеры, анархисты — расстреляны все 100 %), затем бывшим карателям и членам банд (расстреляно более 70 %), участникам кулацких и крестьянских выступлений и тем, кто служил в белой армии (расстреляны более 60 %), и, наконец, бывшим военнослужащим царской армии (расстреляны более 47 %). В рамках реализации приказа в крае было осуждено сравнительно небольшое количество членов ВКП(б) — 3,3 % от общего количества осужденных тройкой, попавших в выборку. Согласно статистическим данным, приведенным в «Ленинградском мартирологе», число членов ВКП(б) составляло в среднем 12,6 % от общего количества расстрелянных в Ленинградской области в 1937-1938 гг.3 Такая разница легко объясняется тем, что в сельскохозяйственных краях и областях процент членов ВКП(б) был традиционно ниже, чем в развитых промышленных регионах. По мере проведения операции «изъятие» велось следующим образом:

Осуждены:

в ноябре 1937 г. в декабре 1937 г. в марте 1938 г. Участники крестьянских, кулацких восстаний 72,7% 9,1 % 18,2% Бывшие каратели 41,7% 16,7% 41,6% Военнослужащие белой армии 40,8% 30,6% 28,6% Члены банд 40% 10% 50% Военнослужащие царской армии 23,8% 28,6% 47,6% Члены ВКП(б) 10% 35% 55% Эсеры - 25% 75% Анархисты - 100% - Обвинение, предъявленное при аресте Участие в к.-р. организации, ставящей целью вооруженное свержение существующего строя (п.п. 2, 11 ст. 58 УК) 430 чел. (70,3 %) Антисоветская и к.-р. агитация (п. 10 ст. 58 УК) 155 чел. (25,3%) Проведение к.-р. деятельности, направленной на подрыв гос. промышленности (вредительство) (п. 7 ст. 58 УК) 11 чел. (1,8 %) Разрушение, повреждение с к.-р. целью государственного имущества (диверсионная деятельность) (п. 9 ст. 58 УК) Пчел. (1,8 %) Шпионаж в пользу иностранного государства (п. 6 ст. 58 УК) 3 чел. (0,5 %) К.-р. саботаж (п. 14 ст. 58 УК) 2 чел. (0,3 %) Наиболее распространенным обвинением при аресте было участие в к.-р. организации и (или) проведение антисоветской агитации. Обвинение в проведении вредительско-диверсионной деятельности при аресте было предъявлено весьма небольшой части арестованных (1,8%). При вынесении же приговора тройкой более чем половине арестованных за участие в к.-р. организации или проведение антисоветской агитации было предъявлено дополнительное обвинение в проведении разного рода вредительской и диверсионной деятельности — 348 чел. (57 % от общего числа осужденных тройкой). Возможно, это в какой-то мере связано с недостаточностью обвинительного материала, например, в участии в контрреволюционной организации. Найти же какие-то недостатки или упущения в работе можно практически у любого работника и затем эти недостатки и упущения отнести к «вредительской» или «диверсионной» деятельности. Сроки рассмотрения дел тройкой и вынесения приговоров

Была проанализирована информация о сроках рассмотрения дел, т. е. времени между датами арестов обвиняемых и датами вынесения приговоров тройкой УНКВД. Сроки рассмотрения дел тройкой УНКВД:

1-10 дней 11-20 дней 21-30 дней 31-40 дней 41-50 дней 51-60 дней Более 2-х месяцев 97 (15,8%) 225 (36,8 %) 128 (20,9 %) 77 (12,6 %) 24 (3,9 %) 5

(0,8 %) 56 (9,2 %) Минимальные сроки рассмотрения дел от 1 до 10 дней были характерны в ноябре-декабре 1937 г. На этот период выпадают и самые короткие сроки рассмотрения дел тройкой: два дела были рассмотрены в течение четырех дней, одно — за три дня и одно — в течение одного дня. В декабре 1937 г. было вынесено и максимальное количество приговоров к ВМН. Самыми «напряженными» для тройки УНКВД по Алтайскому краю стали дни 8 декабря 1937 г. и 14 марта 1938 г., когда в один день было вынесено более тысячи приговоров. Статистика дат арестов в рассматриваемый период, по протоколам заседаний тройки УНКВД, выглядит следующим образом:

Март-июнь 1937 г. 4 чел. (0,6 %) Июль 1937 г. 21(3,4 %) Август 1937 г. 15(2,5 %) Сентябрь 1937 г. 31 (5,1 %) Октябрь 1937 г. 54 (8,8 %) Ноябрь 1937 г. 219(35,8 %) Декабрь 1937 г. 62(10,1 %) Январь 1938 г. 46 (7,5 %) Февраль 1938 г. 147 (24%) Март 1938 г. 13(2,1 %) Всего: 612(100%) Пик арестов в крае по исследованным протоколам приходится на ноябрь 1937 г. и февраль 1938 г. Массовые аресты в крае начались уже в конце июля 1937 г. Согласно автоматизированной базе данных ОСД УАД АК статистика арестов в июле 1937 г. — марте 1938 г. в Алтайском крае выглядит следующим образом: Всего были арестованы 16 090 чел., из них в:

— июле 1937 г. - 3 ООО (18,6 %), - - августе 1937 г. - 932, - - сентябре 1937 г. — 1 516, - - октябре 1937 г. - 1 106, - - ноябре 1937 г. - 4 042 (31 %), - - декабре 1937 г. - 1 369, - - январе 1938 г. - 1 632, - - феврале 1938 г. - 2 178 (16,6 %), - - 1-15 марта 1938 г. -315. - Таким образом, пик арестов в крае приходится на июль, ноябрь 1937 г. и февраль 1938 г.1 Однако следует иметь в виду, что какую-то часть арестованных в крае в июле 1937 г. составляли члены РОВС (определение точных цифр арестованных и осужденных в крае членов контрреволюционной организации РОВС требует дополнительного самостоятельного исследования). Сложно сказать, откуда взялась такая мягкость в приговорах. Возможно, к тому времени уже были выполнены все доведенные Москвой лимиты. А возможно, сыграл свою роль тот факт, что большинство из осужденных к 5 годам заключения практически не имели «темного» прошлого и только половина из них происходили «из кулаков». Единственному же осужденному к направлению в трудколонию едва исполнилось 16 лет, он работал трактористом в колхозе, правда, отец его был беглым «кулаком».

Сроки исполнения приговоров к ВМН

Всего по приговору тройки УНКВД за интересующий нас период были расстреляны 265 чел. Сроки приведения приговоров в исполнение весьма различны:

В течение 15-30 дней В течение 11-14 дней В течение 8-10 дней В течение 1-7 дней Нет сведений о времени

исполнения приговора 108 чел. (40,8 %) 31 чел. (11,7 %) 67 чел. (25,3 %) 21 чел. (7,9 %) 38 чел. (14,3 %)

В ноябре 1937 г. приговоры тройки исполнялись в большинстве случаев в течение 10 дней (в 41,8 % случаев), в декабре 1937 г. — в течение 20-30 дней (54,3 %), в марте 1938 г. — также в течение 2030 дней (42,2 %). Приказ НКВД СССР № 00447 делил всех репрессируемых «кулаков, уголовников и др. антисоветский элемент» на две категории и предусматривал две меры наказания — расстрел и лишение свободы на срок от 8 до 10 лет. Вместе с тем тройка при УНКВД по Алтайскому краю приговорила 32 чел. (из попавших в выборку) к пяти годам лишения свободы и одного — к заключению в трудколонию без указания срока. Все эти приговоры были вынесены в ноябре (5 чел.) и декабре (27 чел.) 1937 года. Особо «снисходительными» члены тройки были на заседаниях 8, 9 и 10 декабря 1937 г., когда приговорили к 5 годам лишения свободы 27 осужденных. 10 декабря 1937 г. вообще не было вынесено ни одного приговора к ВМН, да и рассмотрели в этот день всего 12 дел, из которых по восьми вынесли приговор о лишении свободы на 5 лет. Признание обвиняемыми своей вины

Подавляющее число обвиняемых в ходе следствия свою вину признали полностью — 584 чел. (95,4 %), что говорит о том, что следственные органы УНКВД по Алтайскому краю, вероятно, ставили своей целью непременное получение в ходе следствия признательных показаний обвиняемых, а отсюда — широко и часто применяемые в крае пытки арестованных (методы получения признательных показаний достаточно полно описал в своих работах алтайский краевед В. Ф. Гришаев1). Свою вину не признали — 18 чел. (2,9 %). Признали вину частично — 10 чел. (1,6 %).

Вместе с тем ситуация с признательными показаниями обвиняемых в разных регионах бывшего СССР была различной. Основыва- Гришаев В. Ф. Реабилитированы посмертно. Барнаул, 1995; Он же. Невинно убиенные. К истории сталинских репрессий православного духовенства на Алтае. Барнаул, 2004. ясь на архивных данных, составители сборника документов «Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД» отмечают, что «в Мордовской АССР 96 % прошедших через тройку советских граждан не дали признательных показаний о своей вредительской деятельности»1, что вызывало нарекания со стороны руководства НКВД СССР.

Среди не признавших вину осужденных жителей края есть рабочие, колхозники, служащие, один заключенный (судился ранее по ст. 59 УК), а также 59-летний технический директор Алтметаллзавода M. А. Решетников.

Заключение

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать следующие основные выводы. Подготовка к проведению операции по приказу № 00447 в Алтайском крае началась еще в июле 1937 г., вероятно, сразу после проведения 25 июля в Новосибирске совещания УНКВД по ЗападноСибирскому краю, на котором его руководитель С. Н. Миронов рекомендовал сразу же провести аресты в больших масштабах, чтобы иметь «резерв» при распределении по категориям2. Всего в июле 1937 г. в крае были арестованы более 3 ООО чел., а в последние семь дней месяца, 25-31 июля — более 2 500 чел.3 Даже если учитывать, что какой-то процент этих арестов приходился на членов РОВС, все же думается, что основное их количество составили арестованные в рамках приказа НКВД № 00447. Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. Архив Сталина. Документы высших органов партийной и государственной власти. 1937-1938 / под ред. А. Н. Яковлева; сост. В. Н. Хаустов, В. П. Наумов, Н. С. Плотникова. М, 2004. С. 657, прим. 74. о

Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». С. 24.

о

' ОСД УАД АК. Автоматизированная база данных «Учет граждан, осужденных по политическим мотивам (ст. 58 УК РСФСР)». 4 Справочник административно-территориальных изменений на Алтае. 1917— 1980. Барнаул, 1987. С. 19. С начала операции в августе 1937 г. и до образования Алтайского края (образован постановлением ЦИК СССР от 28 сентября 1937 г. в результате разделения Западно-Сибирского края на Алтайский край и Новосибирскую область4) и создания в октябре 1937 г. тройки при УНКВД по Алтайскому краю дела в отношении жителей края рассматривались тройкой при УНКВД по Западно-Сибирскому краю, которая в период с 5 августа по 29 октября 1937 г. осудила 3 640 жителей края, из них 2 198 — к расстрелу (60,4 %)'. Правда, следует иметь в виду, что какую-то часть этих осужденных составляют члены «эсеровско-ровсовского заговора». В период с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г. тройка заседала 28 раз, было рассмотрено и утверждено 490 протоколов, осуждено 14 876 чел., из них 6 766 — к расстрелу, т. е. 45,5 %. В соответствии с приказом № 00447 в первую очередь были рассмотрены дела и вынесены приговоры в отношении осужденных по первой категории, т. е. «наиболее враждебных элементов», и в период 30 октября — начало ноября 1937 г. приговоры к ВМН составляли в среднем порядка 71 %. В целом наибольшее число вынесенных тройкой смертных приговоров, самые короткие сроки рассмотрения дел и приведения приговоров в исполнение приходятся на ноябрь-декабрь 1937 г. Самыми же напряженными для тройки стали дни 8 декабря 1937 г. и 14 марта 1938 г., когда было вынесено соответственно 1 285 и 1 320 приговоров, что, впрочем, вполне объяснимо: тройка торопилась отчитаться перед Москвой о выполнении планов и заданий. Анализ социальных групп осужденных по приказу № 00447, говорит о том, что жертвами приказа стали прежде всего не элита советского общества, не интеллигенция и не руководители, а самые что ни на есть рядовые граждане — члены колхозов и совхозов (52,8 %) и рабочие промышленных предприятий (19,5 %), из которых более 62 % были малограмотными или неграмотными. Вполне очевидна также «кулацкая» направленность приказа в крае: более 80 % осужденных тройкой в ходе проведения операции были отнесены к «кулакам». При вынесении приговоров и определении меры наказания тройкой учитывались такие факторы, как национальность, социальное происхождение, политическое прошлое обвиняемого (служба в белой армии, участие в крестьянских выступлениях, членство в оппозиционных партиях), наличие у него в прошлом судимостей, а также возраст. Наиболее суровые приговоры ожидали: — представителей нетитульных для России национальностей или «инонационалов» (в среднем расстреляны более 82 %); — — имеющих «темное» социальное прошлое — дворяне, помещики, священнослужители (в среднем расстреляны 96 %); — — ранее судимых за контрреволюционные преступления (расстреляны более 73 %); — — бывших карателей, бандитов и военнослужащих белой армии (в среднем расстреляны более 72 %), а также членов партий эсеров и анархистов (расстреляны 100 %); — — лиц в возрасте старше 61 года (расстреляны 71 %). — — В ходе проведения операции в крае изъяли прежде всего (октябрьначало декабря 1937 г.) «инонационалов» и уроженцев других государств (более 80 %), бывших участников крестьянских и кулацких выступлений (более 72 %), ранее судимых (более 72 %), бывших дворян, военнослужащих, купцов и торговцев (более 70 %), а также лиц без определенных занятий (более 58 %). В целом в процессе проведения операции алтайские чекисты точно и четко следовали указаниям Москвы и приказу НКВД. Однако реализация приказа в Алтайском крае имела и свои особенности. Это прежде всего большой процент осужденных «кулаков» (более 80 %), а также обвиненных тройкой во вредительской и диверсионной деятельности в сельском хозяйстве края. Операция по приказу № 00447 в крае в ходе ее проведения все больше становилась борьбой с «вредительством». Большинству обвиняемых (более 70 %) при аресте было предъявлено обвинение в участии в контрреволюционной организации и проведении антисоветской (контрреволюционной) агитации. В обвинительных же заключениях при вынесении приговора тройкой все большему числу обвиняемых начинает вменяться в вину проведение вредительской и диверсионной деятельности. Причем если в октябре-ноябре 1937 г. это составляло порядка 39,8 %, в декабре 1937 г. — 51,9 %, то в марте 1938 г. — уже 78,1 %. Возможно, это было в какой-то мере связано с недостаточностью обвинительного материала, например, в участии в контрреволюционной организации. В ходе следственных мероприятий, проводимых в рамках приказа УНКВД по Алтайскому краю, только 4,5 % обвиняемых либо совсем не признали своей вины, либо признали ее частично. Более 95 % обвиняемых свою вину «признали», что говорит о соответствующих методах ведения следствия алтайскими чекистами, целью которых было непременное получение признательных показаний обвиняемых. К особенностям проведения операции по приказу № 00447 в Алтайском крае следует отнести и проведение ее параллельно с другой крупной операцией, а именно по делу контрреволюционной эсеровско-монархической организации «РОВС». Необходимы, видимо, дополнительные исследования по материалам протоколов заседаний тройки УНКВД по Алтайскому краю и архивно-следственных дел с целью более четкого разделения этих двух операций и определения числа осужденных по ним жителей края. Сегодня с уверенностью можно сказать, что в период работы алтайской тройки с 30 октября 1937 г. по 15 марта 1938 г. «ровсовцы» шли в рамках общих лимитов «кулацкой операции». На вопрос о потерях населения Алтайского края в результате проведения операции по приказу № 00447 ответ на сегодняшний день, к сожалению, может быть дан весьма и весьма приблизительный. Это обусловлено тем, что цифры всесоюзной переписи населения 1937 г., во-первых, были изначально значительно скорректированы и не отражают действительной численности населения на тот период; вовторых, эти цифры касаются населения всего Западно-Сибирского края, и определение численности жителей, проживавших в населенных пунктах, которые в сентябре 1937 г. вошли в состав вновь созданного Алтайского края, требует опять-таки дополнительных исследований. Если сравнивать численность населения Алтайского края по результатам всесоюзной переписи населения 1939 г. (1 174 501 чел. мужского населения1) с количеством осужденных тройкой УНКВД Алтайского края в октябре 1937 г. — марте 1938 г. (И 909 мужчин), то потери мужского населения, вызванные репрессиями, составляют порядка 1,01 %. Если же учитывать тот факт, что цифры и этой переписи были в свое время скорректированы и, например, В. Б. Жиромская оценивает численность мужского населения на начало 1939 г. в 1 133 600 чел.2, то в этом случае процент потерь мужского населения в исследуемый период составляет порядка 1,05 %. С. А. Папков (Новосибирск) СТАТИСТИКА ПРИГОВОРОВ ТРОЙКИ УНКВД ЗАПАДНО-СИБИРСКОГО КРАЯ НОВОСИБИРСКОЙ ОБЛАСТИ

1 Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание: Документы и материалы. Т. 5. Кн. 1. М., 2004. С. 258. 2 В частности сводка ГУГБ НКВД СССР от 1 января 1938 г. «Об арестованных и осужденных на основании оперприказа НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г.» совершенно определенно разделяет статистику самого приказа и статистику «по РОВС», полученную из Западной Сибири. В ней говорится: «Всего на 1 января 1938 г. осуждено — 555 362 чел. Кроме того, осуждено УНКВД Новосибирской обл. и Алтайского края по контрреволюционной организации "РОВС" — 22 108 чел.» (см.: Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 387). 3 О лимите в операции РОВС для Западно-Сибирского края сообщал начальник УНКВД по ЗСК С. Н. Миронов на оперативном совещании в Новосибирске 25 июля 1937 г., а также зам. начальника УНКВД по ЗСК А. И. Мальцев в октябре 1937 г. (см.: Боль людская. Книга памяти томичей, репрессированных в 30-40-е и начале 50-х / сост. В. Н. Уйманов. Т. 5. Томск, 1999. С. 110-111; Юнге М., Биннер Р. Как террор стал «Большим». Секретный приказ № 00447 и технология его исполнения. М., 2003. С. 83; Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 377). Тройка УНКВД по Запсибкраю (ЗСК) была образована по постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 28 июня 1937 г.1 В ее первый состав входили: начальник УНКВД ЗСК С. Н. Миронов, секретарь крайкома ВКП(б) Р. И. Эйхе и краевой прокурор И. И. Барков. С августа 1937 г. председателем тройки был старший майор госбезопасности Г. Ф. Горбач, который вместе со своим заместителем И. А. Мальцевым являлся наиболее постоянным ее членом на протяжении всей массовой операции. Ввиду того что тройка ЗСК возникла на основе особого решения Политбюро, т. е. до появления приказа № 00447 и общесоюзных лимитов, ее деятельность приобрела ряд специфических черт. Основное отличие этой тройки состояло в том, что план уничтожения «кулацко-уголовных элементов» для нее был дополнен планом уничтожения в регионе «ровсовского подполья» — целенаправленной и полномасштабной чистки бывших участников Белого движения, служащих старого госаппарата, членов различных партий, служителей религиозного культа и т. д. Именно с операции по «делу РОВС» началась деятельность тройки ЗСК. «Ровсовская» составляющая предопределила особую форму учета и отчетности тройки в ходе всей массовой операции. Данные о приговорах «по делу РОВС» в органах НКВД учитывались отдельной строкой, как дополнение к статистике приговоров по приказу № 004472. Кроме того, для операции «по линии РОВС» Политбюро первоначально выделило отдельный лимит на репрессирование по первой категории (расстрел) 10 800 чел.3, но реально операция стала проводиться вне рамок каких-либо лимитов1. Все протоколы тройки ЗСК—НСО делятся на четыре основные категории в соответствии с литерным обозначением (см. табл. 3): к — «кулаки», у — «уголовные элементы», без буквы — к ним относятся протоколы по «делу РОВС» и другим крупным «организациям», таким, как «ТКП», «монархо-эсеровская», «кадетско-монархическая», «Союз спасения России», мусульманская и др. К безлитерным относятся также многочисленные протоколы с приговорами в отношении заключенных Сиблага. Отдельную — четвертую — категорию представляют протоколы с литерой «л» — очевидно, «линейные» («национальная операция»), которые характерны только для второй половины 1938 г. «Ровсовские» протоколы наиболее часто фигурируют до середины октября 1937 г., в период деятельности тройки ЗСК. В последующие месяцы упоминание собственно «дела РОВС» имеет меньшую периодичность. Сравнение конкретного содержания литерных и безлитерных протоколов позволяет установить определенную логику НКВД, по которой группы арестованных распределялись по разным литерным потокам. В то же время эта логика выдерживается недостаточно строго, что, вероятно, было связано с возможностями местных УНКВД проявлять собственную инициативу. В протоколах «к», «у» и безлитерных часто переплетаются однородные социальные группы; некоторые группы привязаны к соответствующей литере явно искусственно. Так, например, в протоколы категории «к» («кулаки») включены томские ссыльные дашнаки (№51/2-к от 25.10.1937) и «контрреволюционная нелегальная национал-социалистская организация, созданная германскими разведывательными органами» (№ 79/11-к от 07.12.1937). В отличие от них, «вредительская мусульманская организация Гаскери-Уешма» проходит по безлитерному протоколу (№ 80/17 от 08.12.1937). Протокол № 1 тройки ЗСК датирован 9 июля 1937 г. В этот день были утверждены первые приговоры в отношении 157 чел. — членов так называемой монархическо-эсеровской организации (РОВС) из бывших офицеров (подполковника И. П. Максимова, штабскапитана К. Л. Логинова, штабс-капитана князя А. А. Гагарина и др.). В течение месяца тройка интенсивно выносила массовые приговоры, в среднем по 50 чел. за одно заседание, и к 1 августа 1937 г. общее число приговоренных составило 980 человек. В современной литературе уже получили некоторую оценку статистические сведения о результатах заседаний тройки ЗСК за первые три месяца2. Опубликованные факты свидетельствуют о том, что к 5 октября 1937 г. в ходе массовой операции в крае было арестовано 25 413 чел.; из них осуждено тройкой 19 421 чел., в том числе 12 876 приговорены к расстрелу, 3 204 — к 10 годам лишения свободы, 2 889 — к 8 годам, 452 — к 5 годам. В данной публикации представлена картина карательной деятельности тройки до полного прекращения процедуры вынесения приговоров по «кулацкой операции», т. е. до 2 ноября 1938 г. Содержание основной таблицы 3 характеризует планомерную и какую-то необычайно кропотливую «работу», проводившуюся в недрах НКВД по отбору и систематизации жертв. Некоторые протоколы методично решают судьбу сразу 150 или 200 чел.; другие посвящены всего одному или двум-трем арестованным. Как показывает статистика приговоров, до конца ноября 1937 г. темпы массовой операции в Западной Сибири (НСО) с участием тройки УНКВД имели равномерную динамику — примерно по 6 500 осужденных в месяц. Но с декабря 1937 г. положение кардинально изменилось ввиду того, что руководство НКВД планировало завершить кампанию по приказу № 00447. Масштабы «работы» тройки в этот месяц значительно возрастают; цифры отдельных протоколов приобретают беспрецедентный характер: только за один день — 25 декабря — были утверждены приговоры в отношении 1 359 чел., из которых 1 313 чел. подлежали расстрелу. А 28 декабря активность тройки вылилась просто в фантастические формы: в течение этого дня были утверждены приговоры в отношении 2 021 чел., из них 1 687 чел. — к расстрелу. Общий же результат последнего месяца 1937 г. составил 9 520 осужденных, из них — 8 245 чел. приговорены к ВМН.

С протокола № 45 от 13 октября 1937 г. тройка ЗСК стала именоваться тройкой по Новосибирской области (в связи с упразднением края и образованием области). Тем не менее новый ее статус повлек за собой незначительные перемены. Хотя тройка переориентировалась на более узкую территорию, но продолжала действовать в том же составе (Мальцев, Эйхе, Барков) и с прежней интенсивностью, не прерывая нумерации своих протоколов. В последующие месяцы, вплоть до 29 декабря 1937 г., в названии тройки не было полной определенности: она именовалась то «тройкой по НСО», то «тройкой по ЗСК», в одном случае — даже «тройкой УНКВД Западно-Сибирской области». Со второй половины октября 1937 г. часть материалов бывшей тройки УНКВД ЗСК (выделившихся районов) начала поступать в новое управление НКВД Алтайского края, а 30 октября состоялось первое заседание «алтайской» тройки. До 13 апреля 1938 г. (протокол № 115/1-к) тройка НСО действовала как «кулацкая», а с 19 сентября 1938 г.1 — исключительно как «национальная», т. е. обслуживала «операцию по национальным группам». За это время состав тройки полностью сменился: вместо Миронова и Эйхе ее членами стали Горбач, Мальцев и секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) И. И. Алексеев. 14 марта 1938 г. член тройки прокурор Барков был арестован, а спустя месяц покончил с собой в ходе чекистского следствия, выбросившись из окна четвертого этажа. Вместо него в состав тройки вошел облпрокурор И. Д. Новиков. Но осенью 1938 г. Новиков тоже вынужден был покончить с собой (застрелился). В качестве временных членов областной тройки в 1938 г. фигурировали также прокуроры Старостенко и А. В. Захаров, заместители начальника УНКВД НСО А. С. Ровинский и Н. X. Мелехин (застрелился в апреле 1939 г.). Располагая полными и детализированными данными деятельности тройки УНКВД ЗСК — НСО до сентября 1938 г. (см. табл. 3), мы имеем возможность проследить особенности каждой фазы «кулацкой операции», включая также «дело РОВС». Один протокол серии «к» на 46 чел., датированный совершенно неопределенно — между датами 8 сентября и 2 ноября 1938 г., существа дела не меняет. Он — лишь исключение из правила. Именно его необычная датировка и небольшое (относительно других протоколов) количество жертв подтверждают, что основной массив «кулацких дел» закончился в апреле 1938-го, правильнее сказать, даже в марте. Таким образом, декабрь 1937 г. оказался апогеем «кулацкой операции». На этой стадии произошло не только резкое увеличение общего числа приговоренных жертв, но и резкое ужесточение в применении расстрелов — с 31,5 % в ноябре до 86,6 % в декабре. В январе 1938 г. в деятельности тройки НСО происходит спад активности почти в 10 раз. Лихорадка в рассмотрении дел и вынесении приговоров прекращается. Однако тенденция к наибольшему применению расстрелов закрепляется еще прочнее: к смерти приговариваются теперь почти все фигуранты, попавшие на тройку. О совокупных результатах деятельности тройки ЗСК — Новосибирской области за 1937 г. можно составить полное представление на основе ранее опубликованных данных (с 9 июля по 5 октября 1937 г.) и материалов помещаемой ниже табл. 3 (с 7 октября по 29 декабря 1937 г.). Сложение этих данных дает следующий итог: всего за 1937 г. тройкой УНКВД ЗСК-НСО были вынесены приговоры в отношении 42 834 чел. Из них осуждено 42 725, в том числе приговорено к ВМН - 26 772 человека. Таким образом, в нашем распоряжении имеется две группы источников, которые мы можем сопоставить в оценке последствий массовой операции: это официальная сводка № 29 ГУГБ НКВД СССР об итогах исполнения приказа № 004471 и первичная статистика, в которую входят развернутые (по районам) данные об итогах заседаний тройки УНКВД ЗСК с 9 июля по 5 октября 1937 г.2 вместе с данными табл. 3 (с 7 октября по 29 декабря 1937 г.). Сравнивая эти источники по двум основным видам операции на 1 января 1938 г., получим следующий итог: Таблица 2

См.: Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 387-393. 2 Трагедия советской деревни. Т. 5. Кн. 1. С. 378-381; Книга памяти жертв политических репрессий в Новосибирской области. С. 429-432. Итоги сопоставления официальных данных НКВД СССР и первичной статистики тройки УНКВД ЗСК - НСО о результатах массовой операции за 1937 год

Источник информации Осуждено в 1937 г.

Всего по «линии РОВС» (включая Сиблаг) по «кулацкой операции» («кулаки» и «уголовники») Центральная сводка НКВД СССР № 29 44 670 23 307* 21358 Первичная статистика тройки УНКВД ЗСК-НСО 42 725 21 018 21 707 * Данные учитывают осужденных по ЗСК-НСО и Алтайскому краю вместе. Они получены путем суммирования всех осужденных тройкой ЗСК (до 13 октября), а также тройками НСО и Алтайского края, а затем вычета из них жертв по «линии кулаков и уголовников» Алтайского края, что дало в итоге некоторое несовпадение общей суммы — всего на 5 чел. Табл. 2 показывает, что несовпадение первичного учета с данными центральной сводки составляет: по РОВС — минус 2 289 чел.; по «кулакам» — плюс 349 чел. Что касается суммарной численности осужденных, то здесь несовпадение достигает величины в 1 945 чел. Возникновение расхождений в цифрах, очевидно, следует объяснять не погрешностями учета с какой-либо стороны, а расхождениями в самих способах учета. Это расхождение обнаруживается прежде всего в учете основных категорий осужденных. Так, если обратиться к данным центральной сводки, можно увидеть, что все жертвы операции № 00447 распределялись на три категории: «бывшие кулаки», «уголовники» и «другой к. р. элемент». Отдельно к ним добавлялись еще две большие группы — по «делу РОВС» и «Сиблаг». Точно такой же способ учета осужденных тройкой присутствует и в раннем отчете УНКВД ЗСК — на 5 октября 1937 г.1, с той лишь разницей, что «другой к. р. элемент» именуется в нем как «прочие». Численность этих «прочих» на 5 октября 1937 г. составляет 8,6 % от общего числа осужденных тройкой, а на 1 января 1938 г. — 3,4 % (1 524 чел.). Но кто причислялся к этой группе? В общей массе протоколов тройки обнаруживается лишь один из них, ясно определяющий категорию «прочих», но он относится к 1938 г. Это — протокол № 117/1-проч. от 22 августа 1938 г., по которому проходит 38 священнослужителей — «участников церковно-монархической организации». Однако в протоколах 1937 г., вошедших в табл. 3, нет учета такой дополнительной категории. Стоит иметь в виду и то, что первичные материалы (протоколы) представляют собой вторые и третьи экземпляры. В них встречается немало исправлений в сопроводительных сводных табличках. Существуют и такие протоколы, которые остались незаверенными, а также не имеющие никакой нумерации, что ясно подчеркивает их значение как чернового рабочего материала2. В целом необходимо признать, что мы пока не в состоянии выяснить всей специфики учета в НКВД в ходе операции 1937-1938 гг., также как не обладаем всей полнотой самих источников для реконструкции деталей этой тайной политической кампании. Нам до конца не известно, как распределялись осужденные по различным потокам; кого могли исключить из проскрипционного реестра, а кого добавить в нужный момент; как формировались списки для подачи «наверх» и как «внизу» и «вверху» манипулировали цифрами. Несмотря на обилие опубликованных документов и проведенных оценок, в исследовании акции 1937-1938 гг. остается еще ряд пробелов. В марте 1938 г. «кулацкая операция» в Новосибирской области в основном была завершена. Председатель тройки УНКВД Горбач в телеграмме от 15 марта 1938 г. сообщал в НКВД, что всего по этой операции были осуждены 50 541 чел. Из них 33 893 чел. приговорены к смерти1. Данные, приводимые Горбачом, вновь обнаруживают некоторое расхождение с первичной статистикой протоколов тройки. Но если по итогам 1937 г. протоколы показывали общее количество осужденных на 1 945 чел. меньше, чем официальная сводка, то теперь — меньше на 654 чел. Таким образом, цифры первоисточника и отчетных данных УНКВД существенно сблизились, но все-таки до конца не совпали. Это еще раз указывает на то обстоятельство, что сведения о результатах массовой операции могли формироваться по-разному, а не только на основе приговоров троек. В совокупную статистику, обретавшую официальный статус, могли включаться также жертвы иных операций, в соответствии с собственными интересами региональных властей или по «заказу» центра. См. в настоящем сборнике статью А. Г. Теплякова «Органы НКВД Западной Сибири в "кулацкой операции" 1937-1938 гг.». Тройка под руководством Горбача продолжала выносить приговоры «кулакам» и после марта 1938 г. 10 и 13 апреля она оформила 7 «кулацких» протоколов на 50 чел., а затем наступили две затяжные фазы бездействия: первая продолжалась более четырех месяцев (с 13 апреля по 21 августа); вторая — около месяца (с 23 августа по 19 сентября). Между этими паузами тройка провела лишь одно заседание — 22 августа 1938 г., в ходе которого было утверждено 38 приговоров (35 — к ВМН) по делу «шпионско-церковно-монархической повстанческой организации». Последний протокол, регистрирующий 46 осужденных «кулаков», № 118/1-к, имеет необычную датировку: «от 8/IX — 2/XI-1938 г.». Он подводит своеобразный итог операции по приказу № 00447 в Новосибирской области. Вполне очевидно, что этот «кулацкий» протокол составлен уже после завершения всех циклов массовой операции, в том числе «национально-линейной», и собран из неких остатков дел. Он показывает, что до ноября 1938 г. от огромной массы «кулацких» и «ровсовских» следственных материалов, собранных в отделах УНКВД, оставались еще какие-то дела, не дошедшие вовремя до тройки, и теперь они «зачищались» в последний момент. Таким способом завершалась рутинная бюрократическая процедура. Очередной протокол, № 119/л, показывает, что заседания тройки — но уже как «линейной» или «национальной» — возобновились 19 сентября 1938 г. в виде нового массового потока приговоров представителям нацменьшинств. К казни и к заключению в лагеря приговаривались немцы, поляки, латыши и другие «агенты иностранных разведок» группами от 40 до 160 чел. Последний протокол тройки — № 215/л — датирован 2 ноября 1938 г. В нем зафиксированы приговоры в отношении трех человек (эстонцев) — «участников шпионско-диверсионной повстанческо-фашистской группировки». Ниже приводим полную редакцию протоколов тройки УНКВД ЗСК — НСО за октябрь 1937 г. — сентябрь 1938 г. Специфическими аспектами этой статистики (табл. 3) являются несколько протоколов, явно отклоняющихся от общего порядка делопроизводства всей операции № 00447. Их особенности заключаются в следующем. Вопервых, можно обнаружить, что нумерация протоколов не всегда выдержана в строгой последовательности. В частности, один и тот же номер — № 48/19 — присвоен одновременно двум протоколам, но с разным обозначением: один — категории «к» (на одного человека), другой — безлитерный (на трех человек). Это позволяет считать, что данные протоколы могли быть включены в общий реестр после оформления основной группы дел, к которой они также принадлежали. Во-вторых, отдельные протоколы составлены с явным нарушением хронологического порядка. Так, протоколы № 106/1106/4 датированы 27.02.1938, а следующий за ними № 106/5-у датирован 25.02.1938. Здесь — типичный пример манипулирования протоколами, а именно оформления их задним числом. Аналогичный образец демонстрируют также протоколы № 94/1 от 18.01.1938 и № 94/1-к от 21.01.1938, имеющие, как видно, одинаковую нумерацию, но разную дату. Публикуемая табл. 3 составлена на основании протоколов заседаний троек, хранящихся в архиве УФСБ по НСО. Все протоколы приводятся в той последовательности и с той датировкой, с какой они содержатся в подшитых делах. Тома протоколов архивной нумерации не имеют. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 п

41/26-к 6 1 4 1

1

41/27-к 4 1 1 2

1

41/28-к 10 3 4 3

1

41/29 7 4 2 1

1

41/30 26 24 1 1

1

41/31 31 27 1 3

1

41/32 27 20 5 2

1

41/33 12 6 6

1

41/34 44 43 1

1

41/35 17 17

1

41/36 20 17

3

1

41/37-к 25 10 1 5 9

1

41/38-к 22 5 6 6 5

1

41/39-к 20 13 6 1

1 Всего: 724 411 142 155 14

2

08.10.37 42/1 37 37

1

42/2 32 19 12 1

1

42/3-у 15 3 8 3

1

42/4-к 68 28 17 23

1

42/5 47 37 8 2

1

42/6-к 13 2 5 6

1

42/7-к 28 8 9 11

1

42/8-к 13 2 2 9

1

42/9 16 И 5

1

42/10-у 10 1 9

1

42/11-у 3

1 1 1

1

42/12-к 17 3 1 13

1

42/13 10 1 8 1

1

42/14 100 95 5

1

42/15-к 95 25 49 21

1

42/16 100 78 19 1 1 1

1 Всего: 604 350 158 93 2 1

09.10.37 43/1 11 3 1 2 4

1 1

43/2-к 3

2 1

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

43/3-к 8

8

1

43/4-к 22 2 4 15 1

1

43/5-к 5

2 3

1

43/6-к 28 2 6 20

1

43/7-к 8

3 5

1

43/8-к 39 13 10 16

1

43/9 53 41 12

1

43/10 54 43 8 3

1

43/11 18 17 1

1

43/12 13 6 7

1

43/13-к 10 5 3 1 1

1

43/14-к 12

3 9

1

43/15-к 6 2 2 2

1

43/16-у 11

1 10

1

43/17-у 9

6 3

1

43/18-к 26 1 1 24

1

43/19-к 31 9 13 9

1

43/20-к 50 5 13 32

1

43/21 12 7 5

1

43/22 8 5 2 1

1

43/23-к 20 5 14 1

1

43/24-к 14 1 6 7

1

43/25-к 14 2 1 5 6

1

43/26-к 6 1 1 4

1

43/27-к 4

1 3

1

43/28-к 23 7 5 И

1

43/29-к 10 со

14

1

43/30-к 9 4 1 4

1

43/31-к 16 4 1 11

1

43/32-к 13 1 3 9

1

43/33-у 27 1 5 21

1

43/34 9 7 2

43/35-к 1

1

1

43/36-к 9 2 4 3

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 и

43/37-к 4

4

2

43/38-к 6

1 4 1

2

43/39 107 76 26 5

2 Всего: 729 275 170 266 17

1

10.10.37 44/1-у 6 2 1 2 1

1

44/2-к 22 3 7 12

1

44/3-к 16 1 8 7

1

44/4-к И 2 4 5

1

44/5-у 21 1 4 10 6

1

44/6-к 20 1 7 12

1

44/7-у 32 3 2 22 3

2

1

44/8-у 25

7 14 3

1

1

44/9 3 3

1

44/10 22 22

1

44/11-к 11

7 4

1

44/12-к 23

3 13 7

1

44/13-к 41 13 4 24

1

44/14-к 64 12 9 38 5

1 Всего: 317 63 63 163 25

3

Итого*

7.10.37-10.10.37 2 374 1099 533 677 58 1 5 1

13.10.37 45/1 42 29 13

1

45/2 133 83 46 3 1

1

45/3 16 15 1

1

45/4 10 7 3

1

45/5 12 1 2 1 7

1 1

45/6 39 21 И 6 1

1

45/7 5 3

2

1

45/8 12 8 2 2

1

45/9 12 8 3 1

1

45/10 100 79 17 1 3

1

45/11 28 6 И 11

1

45/12 26 5 6 5 9 1

1

45/13 18

8 6 3 1

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

45/14 72 44 25 2 1

1

45/15 2 2

1

45/16-к 7

3 4

1

45/17 169 100 56 11 1

1 1 13.10.37

второй том 45/18-к 21

9 9 3

1

45/19-к 11

2 8 1

1

45/20-у 6

2 4

1

45/21-к 10

2 6 2

1

45/22-к 26 1 6 17 2

1

45/23-к 8 2

6

1

45/24-к 31

6 21 4

1

45/25-к 15 1 3 10 1

1

45/26-к 17

3 12 1 1

1

45/27-к 19 1 10 6 2

1

45/28-к 9

4 4 1

1

45/29-к 13 1 3 8 1

1

45/30-у 5

2 3

1

45/31-к 100 4 32 53 2 6 3

1

45/32-к 3

3

1

45/33-к 27 2 10 15

1

45/34-к 92 2 17 69 4

1

45/35-у 12

11 1

1

45/36-к 73

17 52 4

1

45/37-к 100

23 53 23

1 1

45/38-у 12

3 9

1 Всего: 1313 425 358 430 85 9 3 3

15.10.37 46/1-у 36 2 11 22 1

1

46/2-к 1 1

1

46/3-к 17 3 12 2

46/4 50 46 3 1

1

46/5-к 50 13 18 16 2

1 1

46/6 1 1

1

46/7-к 6

3 3

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 н

46/8-к 1

1

1

46/9-к 1

1

1

46/10-к 11

3 7

1 1 Всего: 174 66 49 51 6

2

16.10.37 47/1-к 10

5 4 1

1

47/2-к 39 1 10 27 1

1

47/3 5 5

1

47/4 6 2 1 3

1

47/5-к 8

4 4

1

47/6-к 8

1 3 4

1

47/7-к 3

1 1 1

1

47/8-к 9

2 7

1 Всего: 88 8 19 49 11 1

19.10.37 48/1-к 3

3

1

48/2 1 1

1

48/3-к 16

4 10 2

1

48/4-к 15

10 5

1

48/5 50 43 7

1

48/6 32 25 6 1

1

48/7 15 15

1

48/8-к 6

2 4

1

48/9-к 20

12 4 1

3 1

48/10-к 100

65 30

5

1

48/11 39 39

1

48/12 12 12

1

48/13-к 36

26 10

1

48/14-к 5

3 2

1

48/15 3 2 1

1

48/16 38 26 5 7

1

48/17 14 5 7 2

2**

48/18-к 16

6 10

2**

48/19-к 1

1

1 .

48/19 3 1 2

1

48/20-к 1

1

2

1 2 3 4 5

7 8 9 10 н

48/21 27 18 2 7

2

48/22-к 12

2 9

1

2 Всего: 465 187 148 114 6 7

3

21.10.37 49/1-к 22

13 8

1 1

49/2 10 8 2

1

49/3 67 56 10 1

1

49/4 27 23 4

1

49/5 31 29 2

1

49/6 18 14 4

1

49/7-у 5

3 2

1

49/8-у 5

4

1

1

49/9-у 7

7

1

49/10-у 4

4

1

49/11-у 9

3 6

1

49/12-у 21

10 11

1

49/13-к 6

СО

1

49/14-к 13

10 3

1

49/15-к 25

13 11 1

1

49/16-у 41

28 13

1

49/17-к 78

48 29 1

1

49/18 13 13

1

49/19-к 1

1

1

49/20-к 22 1 17 4

1

49/21-у 3

1 2

1

49/22-к 10

9 1

1

49/23-к 40

12 27 1

1

49/24-к 18

12 6

1 Всего: 496 144 198 147 5

1 1 1 23.10.37 50/1-у 12

5 7

1

50/2-к 38

31 7

1

50/3 50 46 4

1

50/4 73 64 6 3

1

50/5-к 20

19 1

1

50/6-к 3

2 1

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

50/7-к 2

2

1 Всего: 198 НО 67 20 1

25.10.37 51/1-к 4

2 2

1

51/2-к 9 9

1

51/3-к 25 3 16 6

1

51/4 80 76 4

1

51/5 42 42

1

51/6 27 25 2

1

51/7 10 9 1

1

51/8 18 16 2

1

51/9 15 14 1

1

51/10 13 12

1

1

51/11 3 2 1

1

51/12-к 14 6 7 1

1

51/13-к 8

5 3

51/14-к 4 1 2 1

1

51/15 2 1 1

51/16-к 22 3 1 12

6

1 Всего: 296 219 45 26

6

26.10.37 52/1 28 9 13 6

1

52/2-к 2

2

1

52/3-к 20 1 2 15

2

1

52/4-к 17 7 10

1

52/5-к 36 4 8 22 1 1

1 Всего: 103 21 33 45 1 3

28.10.37 53/1-у 17 4 10 3

1

53/2-к 13 7 6

1

53/3 43 37 6

1

53/4-к 44 17 23 4

1

53/5 65 64 1

1

53/6-к 30 7 13 7 3

1

53/7-у 51 11 24 16

1

53/8 6

6

2

53/9-у 99 99

1

1 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Всего: 368 246 89 30 3

29.10.37 54/1 16 14 1 1

1

54/2-к 1 1

1

54/3-к 22 10 8 4

1

54/4-к 50 8 39 3

1

54/5 57 55 2

1

54/6 12 7 5

1

54/7-к 15 14 1

1

54/8-к 17 2 13 2

1

54/9-у 3

3

1

54/10-к 21 1 13 7

1

54/11-к 9 4 5

1

54/12-к 7

1 6

1

54/13-у 9 1 2 6

1

54/14-у 27 1 8 18

1

54/15-к 14 2 9 3

1

54/16-к 32 13 15 4

1

54/17-к 20 1 7 12

1

54/18-к 27 5 10 12

1

54/19-к 6

1 2 3

1

54/20-к 18

1 11 2 3

1 1

54/21-у 1

1

1

54/22-к 7 2 2 3

1

54/23-у 2

2

1 Всего: 393 141 147 96 5 3

1

31.10.37 55/1 10 7 3

1

55/2-к 106 38 66 2

1

55/3 75 69 6

1

55/4-к 10 6 4

1

55/5-к 25 3 17 5

1

55/6-у 41 8 12 21

1

55/7-к 13 5 2 6

2

55/8-к 24 2 22

1 Всего: 304 138 132 34

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 01.11.37 56/1-к 25 10 15

1

56/2-к 31 5 21 5

1

56/3-к 13 2 1 10

56/4 19 18 1

1

56/5-к 89 21 63 5

1 Всего: 177 56 101 20

03.11.37 57/1 27 22 4 1

1

57/2 16 11 5

1

57/3 10 9 1

1

57/4 10 10

1

57/5-у 35 6 11 18

1 Всего: 98 58 21 19

04.11.37 58/1-к 17 17

1

58/2-к 12 2 10

1

58/3 66 64 1 1

1

58/4-к 30 8 21 1

1

58/5-к 13 3 8 2

1

58/6 13 3 9 1

1

58/7 15 15

1

58/8-к 99 15 82 2

1

58/9-к 38 10 27 1

1

58/10-к 5

4 1

1

58/11-у 10 1 9

1

58/12-к 10

1 6 2

1 1

58/13 8 8

1

58/14 17 15 2

1

58/15 12 11 1

1

58/16-к 16 4 11 1

1

58/17-к 21 2 17 2

1

58/18-к 4 1 3

1

58/19-к 5 1 4

1

58/20-к 17 4 12 1

1

58/21-к 6 1 5

1

58/22-к 9 4 5

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

58/23-к 53 15 35 3

1 Всего: 496 204 267 22 2

1

05.11.37 59/1 11 11

1

59/2 8 3 4 1

1

59/3 25 4 21

1

59/4 51 11 21 18

1

1

59/5 7 7

1

59/6 39 3 24 12

1

59/7 22 3 8 11

1

59/8 92 92

1

59/9 62 10 38 14

1

59/10 25

24 1

1

59/11 157 22 115 20

1

59/12 29 29

1

59/13 7 1 5 1

1 Всего: 535 196 260 78

1

09.11.37 60/1 59 58 1

1

60/2-к 25 1 21 3

1

60/3-к 32 10 21 1

1

60/4-к 20 3 16 1

1

60/5-к 30 1 26 3

1

60/6-у 2 2

1

60/7-к 30 1 26 3

1 Всего: 198 76 111 11

10.11.37 61/1-у 35 5 20 8 2

1

61/2 39 37 2

1

61/3 15 14 1

1

61/4 10 7 3

1

61/5 11 11

1

61/6-к 50 19 31

1

61/7-к 13 2 11

1

61/8-к 8 6 2

1

61/9-к 8

4 4

1

61/10-к 6 2 4

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

62/28-к 35 3 32

1

62/29-к 20

16 4

1

62/30-к 25 1 24

1

62/31-к 25 2 23

1

62/32-у 4

2 2

1

62/33-к 4 2 1 1

1 Всего: 489 107 337 42 2

1

14.11.37 63/1-к 15 1 12 2

1

63/2-к 20

19 1

1

63/3-к 12 1 11

1

63/4-к 5 1 2 2

1

63/5-к 8 1 7

1

63/6-к 8

8

1

63/7-к 17 2 13 2

1

63/8-к 155 14 137 4

1

63/9 50 40 8 2

1

63/10-у 13

8 2 2 1

1

63/11-к 72 2 40 29 1

1 Всего: 375 62 265 44 3 1

14.11.37 63/12-к 27 2 12 13

1

63/13-к 356 41 302 13

1

63/14-к 25 2 9 11 3

1 Всего: 408 45 323 37 3

15.11.37 64/1-к 8 1

7

1

64/2-у СП 1 2 2

1

64/3-к 55 1 52 2

1

64/4-у 2 1 1

1

64/5-к 28 2 23 3

1

64/6-к 27 2 22 3

1

64/7-к 13

1 12

1

64/8-у 48 6 15 27

1

64/9-к 2

2

1

64/10-к 1 1

1

64/11 14 13 1

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

64/12 6 4 2

1

64/13 3 1 2

1

64/14-к 7 1 6

1

64/15-к 17 1 12 4

2

64/16-к 6 4

1

1

2

64/17 12 9 3

2

64/18 76 35 30 9

2

2

64/19-к 2

2

2

64/20-к 14 13 1

1

64/21-к 28 2 23 3

1

64/22-у 3

1 2

1

64/23-к 13 1 10 2

64/24-к 22 5 11 6

64/25-к 64 8 47 9

1

64/26-к 16 4 12

1

64/27-к 23 6 17

1

64/28-к 15 со 12

1

64/29-к 44 3 35 6

1

64/30 16 16

1

64/31 10 10

1

64/32 23 22 1

1

63/33-к 21 1 4 14

2

1

64/34-к 27 3 21 3

1

64/35-к 12

12

1 Всего: 683 180 381 117

5

16.11.37 65/1-к 26 2 23 1

1

65/2-к 16 2 14

1

65/3-к 19 1 13 СП

1

65/4-к 5

5

1

65/5-к 18 2 16

1

65/6-к 4 1 3

1

65/7-к 23 1 11 11

65/8-к 37 4 31 2

1

65/9-к 3

1 2

1

1 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 Всего: 151 13 117 21

17.11.37 66/1-у 19

3 15 1

1

66/2-к 19 3 13 3

1

66/3-к 42 6 35 1

1

66/4-к 100 18 76 6

1

66/5-к 29 4 22 3

1

66/6-к 27 1 20 6

1

66/7-у 32 32

1

66/8-к 4 2 2

1

66/9-к 19 2 5 10

2

1

66/10-к 46 6 38 2

2

66/11-к 11

4 7

2

66/12-к 16

7 9

2

66/13-к 4

4

2

66/14-к 8 8

1 Всего: 376 82 229 62 1 2

19.11.37 67/1-к 40 4 33 3

1 20.11.37 67/2-у 2

1 1

1 19.11.37 67/3-к 13 13

1 20.11.37 67/4-к 14 3 11

1 19.11.37 67/5-к 52 8 40 4

1

67/6-к 28 9 17 2

1

67/7-к 10 3 7

1

67/8-к 4 2 1 1

1

67/9-у 5

3 2

1

67/10-к 17 4 12 1

1

67/11 19 19

1

67/12-к 47 3 40 4

1"

67/13-к 23 2 17 4

2

67/14-к 12

5 7

2

67/15-к 12 4 8

2

67/16-к 13 13

1

67/17 81 81

1

67/18 56 53 2

1

1

1 2

4 5 со 7 8 9 10 Н

67/19-к 14 2 11 1

1 Всего: 393 203 163 26

1

20.11.37 68/1 7 7

1

68/2-у 37 2 19 13

2 1

1

68/3-к 1

1

1

68/4-к 19 1 16 2

Всего: 64 10 36 15

2 1

21.11.37 68/5-к 2

2

1

68/6-к 24 3 18 3

1

68/7-к 25 1 23 1

1

68/8-к 6 4 1 1

1

68/9-к 10 6 4

1

68/10-к 14

13 1

1

68/11-к 27 1 25 1

1

68/12-к 18 6 7 5

1

68/13-к 4

3 1

1 Всего: 130 21 96 13

23.11.37 69/1-к 3 2 1

1

69/2-к 15

15

1

69/3-к 39 37 2

1

69/4 35 34 1

1

69/5-к 12 6 6

2

69/6-к 4 1 2 1

2

69/7-к 23

3 20

2

69/-8-K 6 3 2 1

2

69/9 15

12 3

2

69/10-к 14 5 9

2

69/11-к 24 4 6 13

1

2

69/12-к 28 4 17

7

2

69/13-к 6

6

2

69/14-к 3

1 2

2

69/15-у 12

9 3

2

69/16-у 2 1 1

2 Всего: 241 97 87 49

8

1 2 со 4 5

7 8

10 11 25.11.37 70/1 и 10 1

1

70/2 100 100

1

70/3 13 13

1

70/4-к 5 1 2 2

1

70/5-к 9

6 3

1 Всего: 138 124 3 8 3

27.11.37 71/1 20 19 1

1

71/2 9 9

1

71/3-к 108 12 93 3

1

71/4-к 52 6 45 1

1

71/5-к 5 4 1

1 Всего: 194 50 140 4

29.11.37 72/1 21 16 2 3

1 28.11.37 72/2-к 50 8 41 1

1

72/3-к 6 1 4 1

1

72/4 75 73 2

1

72/5-к 6 1 5

1

72/6-к 6

6

1 Всего: 143 83 58 2

29.11.37 73/1-к 13 8 5

73/2-к 4

4

73/3-к 3 1 1

1

73/4 2 2

73/5 5 5

73/6-к 10 3 6

1

2

73/7-к 15 4 4 1

6

2

73/8-к 7 1 6

1

73/9-к 30 9 19 2

1

73/10-у 6 4 1 1

1

73/11 17 14 3

1

73/12 43 33 6 4

1

73/13-к 10 10

1 Всего: 165 94 55 8

8

01.12.37 74/1 102 101 1

1

1 | 2 3 4 5 6 7 со 9 10 11 Всего: 96 61 18 16 1

04.12.37 77/1 9 9

1

77/2-к 4

3 1

1

77/3-к 1 1

1

77/4 6 1 1 4

1

77/5 65 64

1

1

77/6 35 35

1

77/7 71 70 1

1

77/8 10 9 1

1

77/9-к 43 43

1

77/10-к 28 10 16 2

1

77/11 5 5

2

77/12-к 13 8 2 3

2

77/13-к 4 4

2

77/14-к 5

5

2

77/15-к 15 15

1

77/16-к 12 4 7 1

1

77/17-к 20 7 6 3

4

1

77/18-у 56 17 30 9

1

77/19-к 16 5 9 2

1

77/20-к 1 1

1

77/21 45 44 1

1

77/22 28 28

1

77/23-к 1 1

1 Всего: 493 381 82 25

1 4

05.12.37 78/1 11 11

1

78/2 65 63 2

1

78/3-к 56 26 30

1

78/4 24 21 3

1

78/5 23 22 1

1

78/6-к 40 16 23

1

1

78/7-к 19 7 12

1

78/8 80 75 5

1

78/9 32 26 6

1 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

78/10-у 6 2 1 2 1

1

78/11-у 10

3 7

1

78/12-у 1 1

1 Всего: 367 270 86 9 2

07.12.37 79/1-к СП 10 2 3

1

79/2-у 6 1 3 2

1

79/3-к 2 1

1

1

79/4 22 10 12

1

79/5 58 58

1

79/6 52 45 7

1

79/7-к 3 2 1

1

79/8-к 6 3 2 1

1

79/9-к 4 1 3

1

79/10-к 4 3 1

79/11-к 33 33

1

79/12 11 11

1

79/13 25 23 2

1

79/14 51 51

1

79/15-к 1 1

1

79/16 31 31

1

79/17 98 96 2

1

79/18-к 27 15 10 2

1

79/19-к 8 8

1

79/20-к 11 10 1

1

79/21-к 2

1 1

1

79/22 39 39

1

79/23 28 28

1 Всего: 537 480 46 10 1

08.12.37 80/1 36 36

1

80/2 47 44 1 2

1

80/3 46 42 3 1

1

80/4 24 23 1

1

80/5 17 16 1

1

80/6 8 6 2

1

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Н

80/7 12 11 1

1

80/8 1 1

1

80/9 1 1

1

80/10-к 3 3

1

80/11-к 24 14 3 7

1

80/12-к 15 5 7 3

1

80/13-к 49 46 3

1

80/14-к 23 1 19 3

1

80/15 67 61 5 1

1

80/16 122 116 4 2

1

80/17 13 13

1 08.12.37

второй том 80/18 9 8 1

1

80/19 168 168

1

80/20-к 3

2 1

1

80/21 187 187

1

80/22 3 2 1

1

80/23 80 80

1

80/24 1 1

1

80/25 10 3 7

1

80/26 1

1

1

80/27-к 11 4 7

80/28-к 2

2

1

80/29-у 3 3

1 Всего: 986 895 71 20

09.12.37 81/1 104 89 15

1

81/2 38 31 7

1

81/3 10 9 1

1

81/4 3 3

1

81/5 43 42 1

1

81/6 40 34 5

1

1

81/7 1

1

1

81/8 10 10

1

81/9-к 7 1 5 1

1

1 2 3 4 5 6 7 8 —

СО 10 н

81/10-к 25 3 2 6

14

1

81/11-к 1

1

1

81/12 3 3

1

81/13-к 1 1

1

81/14 12 11 1

1

81/15 14 14

1 Всего: 312 251 38 8 1

14

17.12.37 82/1 33 32 1

1 19.12.37 83/1 1 1

1

83/2 130 117 11 2

1

83/3 71 64 4 3

1

83/4 4 4

1

83/5 30 29 1

1

83/6 16 16

1 Всего: 252 231 16 5

22.12.37 84/1 50 47 3

1

84/2 100 96 3 1

1

84/3 65 62 2 1

1 Всего: 215 205 8 2

23.12.37 85/1 33 30 со

1

85/2 127 111 16

1

85/3 21 19 2

1

85/4 18 18

1

85/5 53 44 8 1

1 Всего: 252 222 29 1

24.12.37 86/1 41 39 2

1

86/2 64 62 1 1

1 Всего: 105 101 3 1

25.12.37 87/1 58 54

1

1

87/2 70 67 3

1

87/3 50 49

1

1

87/4 50 49 1

1

87/5 28 27 1

1

87/6 34 18 12 4

1

1 2 3 4 5 6 7 со 9 10 Н

87/7 30 12 9 9

1 25.12.37

второй ТОМ 87/8 516 516

1 25.12.37 третий том 87/9 523 521 2

1 Всего: 1359 1313 31 15

26.12.37 88/1 26 19 7

1

88/2 38 35 3

1

88/3 43 43

1

88/4 14 9 3 2

1

88/5 30 20 10

1

88/6 32 24 7 1

1

88/7 26 18 8

1

88/8 18 12 5 1

1

88/9 85 59 22 4

1 Всего: 312 239 65 8

27.12.37 89/1 49 46 3

1

89/2 21 12 9

1

89/3 12 12

1

89/4 88 66 15 7

1

89/5 42 36 '4 2

1

89/6 29 27 2

1

89/7 50 45 3 2

1

89/8 209 181 23 5

1

89/9 1 1

1 Всего: 501 426 59 16

28.12.37 90/1 39 36 2 1

1

90/2 78 62 13 3

1

90/3 145 139 6

1

90/4 12 10 2

1

90/5 6 4 2

1

90/6 89 67 21 1

1

90/7 85 70 15

1 28.12.37

второй том 90/8 29 23 6

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

90/9 38 34 4

90/10 9 8 1

2

90/11 2 2

2

90/12 280 231 49

90/13 454 454

90/14 7 4 1 2

2

90/15 6 4 1

1

2

90/16 17 11 5 1

90/17 4 1 2 1

90/18 63 48 14 1

90/19 25 17 7 1

90/20 49 40 7 2

90/21 115 60 50 5

90/22 31 13 12 6

28.12.37 третий том 90/23 22 14 6 2

90/24 35 20 13 1 1

90/25 28 20 4 4

90/26 12 10 1 1

90/27 3 1 2

90/28 43 34 8 1

90/29 58 48 8 2

90/30 53 39 14

90/31 12 11

1

90/32 18 15 3

90/33 28 24 4

90/34 26 22 4

90/35 44 44

90/36 7 7

90/37 49 40 8

1

Всего: 2 021 1687 295 36 1 1 1

29.12.37 91/1 8 7 1

91/2 41 35 4 2

91/3 18 16 2

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 н

91/4 8 3 5

91/5 29 21 7 1

2

91/6 32 18 9 3

2

2

91/7 8 5 2 1

91/8 31 31

91/9 2 2

2

91/10 4 2 2

2

91/11 57 51 5 1

91/12 88 88

91/13 74 74

91/14 53 53

91/15 7 3 4

91/16 32 22 7 2 1

Всего: 492 431 48 10 1 2

11.01.38 92/1 58 58

92/2-у 100 100

Всего: 158 158

16.01.38 93/1 35 35

93/2-у 172 172

Всего: 207 207

18.01.38 94/1 1 1

21.01.38 94/1-к 25 25

2

95/2-к 55 53 2

2

95/3-к 7 3 1

2 1

95/4-к 25 19 1

5

2** Всего: 112 100 4

5 2 1

26.01.38 96/1-к 17 14 3

2

96/2-к 21 19 2

2

96/3-к 13 8 3

1 1

96/4-к 17 5 5 3

4

2

96/5-к 33 22 8 3

2

96/6-у 121 121

96/7-у 67 67

Всего: 289 256 21 6

1 5

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 28.01.38 97/1-у 50 43 4 2

1

97/2-у 29 24

1 1 2 1

97/3-у 100 100

97/4-к 26 25 1

2 Всего: 205 192 5 3 1 3 1

03.02.38 98/1-к 20 8 2

10

2

98/2-к 5 5

2

98/3 26 23 2

1

2

98/4 21 19 1 1

2

98/5 19 19

98/6-к 5 5

2

98/7-у 25 16 2 5 1 1

98/8-у 105 104

1

98/9 23 23

98/10 98 98

Всего: 347 320 7 6 1 12

1

07.02.38 99/1 56 56

99/2 88 88

99/3-у 73 58 8 5

2

99/4 28 28

99/5 24 24

99/6-у 49 48

1

Всего: 318 302 8 6

2

11.02.38 100/1-у 33 17 2 3 2 9

100/2 11 10

1

100/3-к 11 11

Всего: 55 38 2 4 2 9

13.02.38 101/1 53 53

101/2 25 25

101/3 22 21 1

101/4 65 65

101/5-к 18 17

1

101/6-у И 11

101/7-у 31 31

1 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 п Всего: 225 223 1 1

15.02.38 102/1 17 14 3

102/2 25 24

1

102/3 19 19

102/4 10 10

102/5 25 25

102/6-к 15 15

2

102/7-к 9 4 2 1

2

2 Всего: 120 111 5 1

3

21.02.38 103/1-у 39 22 14 2

1

ЮЗ/2-y 27 17 4 1

1 4

103/3 26 26

103/4 76 76

103/5 57 56 1

103/6-к 6 1 4 1

103/7 3 2

1

103/8 8 8

103/9-к 83 68 14 1

Всего: 325 276 37 5

3 4

23.02.38 104/1-у 82 80

2

104/2-у 38 38

104/3-у 33 33

104/4-у 33 33

104/5-у 21 17 2 2

104/6 90 84 6

104/7 28 27 1

104/8 42 38 3 1

104/9 24 24

104/10-к 28 13 8 7

104/11-к 27 25 2

104/12-к 20 14 5 1

104/13-к 30 30

Всего: 496 456 27 11

2

25.02.38 105/1 90 90

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11

105/2 75 75

105/3 18 18

105/4 19 17 2

2 Всего: 202 200 2

27.02.38 106/1 11 И

2

106/2-к 19 9 5 4

1

2

106/3-к 53 46 5 1

1

106/4 40 40

Всего: 123 106 10 5

1 1

25.02.38 106/5-у 20 20

02.03.38 107/1 59 57 2

107/2 53 52

1

107/3 12 12

107/4 42 37 5

107/5-5 23 21 1 1

107/6-к 11 7 2 2

2

107/7-у 15 11 3 1

107/8-к 26 25 1

107/9 23 20 1 2

Всего: 264 242 15 7

04.03.38 108/1-к 49 46 3

108/2-к 29 24 4 1

108/3 7 7

108/4 38 36 1 1

108/5-к 42 35 3 4

108/6 31 25 2 4

108/7-к 30 26 3 1

108/8-к 9 9

108/9-к 102 85 13 3 1

108/10-к 14 14

Всего: 351 307 29 14 1

07.03.38 109/1-к 81 70 8 3

109/2-к 4

1 3

109/3 44 43 1

1 2 3 4 5 6 7 8 —

СО 10 н

109/4-к 12 12

109/5 168 168

109/6-к 21 19 2

109/7 32 30 1 1

07.03.38

второй том 109/8 213 203 5 5

109/9 ИЗ 113

109/10-у 27 27

109/11-у 80 80

109/12 42 42

109/13-к 2 2

Всего: 839 809 18 12

10.03.38 110/1 44 44

12.03.38 111/1 97 97

111/2 180 175 4 1

111/3-к 10 10

111/4 125 125

12.03.38 второй том 111/5 39 39

111/6 120 120

111/7 175 163 8 4

111/8-к 31 23 6

2

111/9 187 185

2

12.03.38

третий том 111/10-у 4 4

111/11-у 33 33

111/12-у 20 И 6 2 1

111/13-у 41 34 1 3

2 1

111/14 18 18

111/15-к 97 89 6

2

111/16-к 99 90 8 1

111/17-к 40 36 4

12.03.38

четвертый том 111/18-к 100 98 2

1 2 со 4 5 6 7 8 9 10 и

111/19-к 102 73 22 7

111/20-к 52 44 6 2

111/21 66 66

111/22 67 59 5 3

111/23 160 151 8 1

111/24 28 27 1

Всего: 1891 1770 87 24 1 6 3

15.03.38 112/1 13 12

1

112/2 14 14

112/3 39 37 1 1

112/4-к 106 94 10 2

112/5-к 42 40 2

112/6-к 3 2

1

112/7-к 47 19 16 8

4

2

112/8-к 34 30 2 2

112/9-к 14 13

1

112/10 5 2

1 2

112/11-к 7 7

112/12-к 28 18 3 4

1 2

2

112/13 38 32 3 3

2

112/14-к 34 30 1 3

112/15 89 89

112/16-у 6

1 4

1

Всего: 519 439 39 29 2 7 3

14.03.38 Без

нумерации 22 19 1 2

1 **

Без

нумерации 13 11 2

^ ** Всего: 35 30 3 2

15.03.38 113/1-к 9 6 2 1

113/2-к 7 7

2 Всего: 16 13 2 1

Итого

Н.01-15.03.1938*: 7162 6 620 320 130 8 52 30 2

10.04.38 114/1-к 18 18

В. Н. Никольский (Донецк)

«КУЛАЦКАЯ ОПЕРАЦИЯ» НКВД 1937-1938 В УКРАИНСКОМ ДОНБАССЕ И ЕЕ СТАТИСТИЧЕСКАЯ ОБРАБОТКА

Вопросы политических репрессий в Советском Союзе уже давно являются объектом приложения усилий исследователей многих стран. Их работы имеют многовекторную направленность. Мы обобщили имеющиеся историографические разработки и выделили такие группы литературы: 1) работы общего методологического характера, в которых прослеживается эволюция взглядов ученых на сущность тоталитарного режима и его составляющих; 2) исследования историографического и источниковедческого характера; 3) изучение процессов создания советского государства как тоталитарного, развития правящей партии и государственной карательной системы; 4) исследования механизма функционирования карательной системы; 5) разработка конкретных направлений в деятельности органов государственной безопасности; 6) территориальные особенности репрессий; 7) анализ конкретных архивно-следственных дел и их комплексов; 8) освещение судеб жертв политических репрессий в СССР; 9) работы об исполнителях — работниках органов госбезопасности, прокуратуры, милиции, в том числе репрессированных по разным причинам; 10) публикации социологического, демографического и статистического характера; И) изучение процессов реабилитации жертв политических репрессий. Следует отметить, что в этом перечне, который не является завершенным и ждет специальных разработок и обоснований, пока отсутствует группа исследований комплексного характера, включающая в себя элементы других направлений, но выполненных на более высоком уровне. Вопросы «большой чистки» 1937-1938 гг. в СССР — как составляющей системы политических репрессий советских времен — давно привлекают внимание историков различных стран. До недавнего времени малоисследованным оставался комплекс проблем, связанных с реализацией одной из частей этой массовой репрессивной кампании — так называемой кулацкой операции, начатой и регламентированной оперативным приказом НКВД № 00447 от 30 июля 1937 года. Автор предлагаемого исследования, изучая политические репрессии в СССР, в свое время уделил определенное внимание вопросам «большой чистки», акцентируя внимание, как правило, на ее количественных оценках1. Однако эти разработки осуществлялись не целенаправленно, а лишь как элементы других проектов. При этом «кулацкая операция», ее количественные характеристики специально не выделялись из общего контекста репрессий 19371938 гг. Кроме этого, в публикациях приводились суммарные данные по «кулацким» и «особым» тройкам.

Цель данной работы — на основе достоверных архивных материалов установить количественные характеристики результатов деятельности троек при областных управлениях НКВД в украинском Донбассе. Этот аспект исследования позволяет с наибольшей достоверностью установить два момента: 1) масштабы репрессий в регионе; 2) их реальную направленность. Реализация названной цели предполагает решение таких задач:

? выяснить возможность исследования на основе сохранившихся документов и степень точности полученных результатов; ? ? проследить количественные изменения установленных лимитов; ? ? восстановить динамику вынесения приговоров тройками и ее особенности на различных этапах; ? ? сравнить итоги деятельности троек НКВД в Донбассе и других областях Украины; ? ? определить результаты реализации приказа НКВД № 00447 в регионе территориальными и отраслевыми подразделениями УНКВД; ? ш установить цифровые показатели по группам осужденных в зависимости от предъявлявшихся обвинений;

? рассмотреть данные по «изъятиям» репрессированных из отраслей народного хозяйства; ? ? сопоставить данные о национальном составе арестованных по «кулацкой операции» с данными других операций НКВД 1937-1938 гг.; ? ? сделать общие выводы по общим чертам и особенностям реализации приказа № 00447 в регионе. ? Мы рассматриваем результаты проведения органами НКВД «кулацкой операции» в украинском Донбассе, который территориально ограничивался Донецкой областью, 3 июня 1938 г. разделенной на Сталинскую и Ворошиловградскую1. Хронологические рамки исследования определены исходя из дат подписания основных документов: 8 августа 1937 г. (протокол № 1 тройки УНКВД по Донецкой области) — 27 сентября 1938 г. (протокол № 10 тройки УНКВД по Ворошиловградской области).

1. Источниковедческая база исследования

Документальную основу работы составляют материалы Отраслевого государственного архива Службы безопасности Украины (далее — ОГА СБУ), Архива временного хранения документов Управления Службы безопасности Украины в Донецкой области (далее — АВХД УСБУ в ДО) и Архива временного хранения документов Управления Службы безопасности Украины в Луганской области (далее - АВХД УСБУ в ЛО)2. В ОГА СБУ автором обобщены и проанализированы документы трех фондов: № 6 («Протоколы тройки УНКВД по Донецкой области», «Протоколы тройки УНКВД по Сталинской области»), № 16 и № 42 («Оперативно-статистическая отчетность»). При формировании фонда № 6 работниками архива были нарушены принципы комплектования отдельных дел. Так, в деле 78, опись 1 (протоколы «особой» тройки по национальным операциям) находятся протоколы «кулацкой» тройки: без номеров (от 27.02.1938 г., 28.02.1938 г. и 2.03.1938 г.) и протоколы № 6 (от 11.09.1938 г.) и № 7 (от 16.09.1938 г.). Особенность трех первых из названных протоколов (без номеров, но с подписями всех членов тройки) состоит в том, что это единственные протоколы, по которым пятеро арестованных были освобождены от наказания с отменой ранее принятых решений о заключении в лагеря, а дела на четверых были направлены на рассмотрение Особого совещания НКВД СССР3.

В фондах АВХД УСБУ в ДО находятся протоколы тройки УНКВД по Донецкой области № 1-5 (от 9/IV - 19/1V 1938 г.)1, № 6-9 (от 12/IV - 29/IV 1938 г.)2, протоколы № 87-88 (от 12/П, 28/II 1938 г.)3, протоколы № 4 и № 5 тройки УНКВД по Сталинской области (от 3/IX, 7/IX 1938 г.)4, протокол № 7 тройки УНКВД по Сталинской области (от 16/IX 1938 г.)5, № 1-9 (от 9/IV, 9/IV, 15/1V, 15/IV, 19/IV, 21/IV, 23/IV, 26/IV, 29/IV 1938 г.)6, протоколы № 10 (4/V 1938 г.), № 11 (9/IV 1938 г.), № 1 (3/VII1938 г.), № 2 (27/VIII1938 г.), № 3 (28/VIII 1938 г.)7. Все протоколы подписаны председателем тройки — начальником УНКВД по Донецкой области П. В. Чистовым, членами тройки — секретарем обкома партии Э. К. Прамнэком, прокурором области Р. А. Руденко и секретарем тройки Я. В. Соломоновичем. Документы АВХД УСБУ в ДО не подвергались принятой архивографической обработке, поэтому не имеют нумерации фондов, описей и дел. Исследователю можно ссылаться лишь на названия дел и номера, присвоенные при их комплектовании. Сквозная нумерация листов в делах отсутствует. В АВХД УСБУ в ЛО (фонд 51, оп. 4, пор. № 1) хранятся протоколы № 1-10 заседаний тройки при УНКВД по Ворошиловградской области (листы дела ненумерованные). Документы охватывают весь период работы этой тройки: с 9 по 27 сентября 1938 г. На обложке каждого протокола надпись: «Протокол № заседания Особой

1 Том № 1 (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует).

2 Том № 2 (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует).

3 Том № 15 (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует).

4 Том № 1 (55) (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует). ^ Том № 2 (56) (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует). " Дело 410 (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует).

7 Том № 3 (18) (номер фонда не указан, сквозная нумерация листов отсутствует).

8 Документ получен из Московского музея и общественного центра «Мир, прогресс, права человека» имени Андрея Сахарова. Л. 38. тройки [...]», хотя в заголовках самих протоколов слово «особой» отсутствует. Здесь следует отметить, что понятия «тройка» и «особая тройка» трактовались в документах НКВД УССР и областных УНКВД чаще всего как органы, выносившие приговоры по «кулацкой операции». Собственное значение, как уполномоченные рассматривать дела по «национальным операциям», «особые» тройки получили после постановления Политбюро ЦК ВКП(б) от 15 сентября 1938 г. о передаче «следственных дел, которые не рассмотрены на арестованных по к. р. контингентам, согласно приказов НКВД СССР № 00485,00439 и 00593 1937 года и № 302 и 326 1938 года, на рассмотрение особых троек на местах»8.

Протоколы Ворошиловградской тройки № 1 (9 сентября 1938 г.), № 2 (10 сентября) и № 4 (10 сентября 1938 г.) подписаны председателем тройки П. В. Чистовым (начальник УНКВД по Донецкой области с 26 февраля 1938 г. и начальник УНКВД по Сталинской области с 11 июня 1938 г.)1. Под протоколами тройки № 3 (10 сентября 1938 г.) и № 5-10 (13, 14, 15, 17, 20, 27 сентября 1938 г.) стоит подпись нового председателя — Г. И. Коркунова (начальник УНКВД по Ворошиловградской области с 25 июня 1938 г.)2. Все протоколы также подписаны секретарем Ворошиловградского обкома КП(б)У П. М. Любавиным, прокурором области П. Нощенко и секретарем Поповым. Определенную трудность при подсчете количественных данных представляют различия, имеющиеся в документах, а также несовпадения их с результатами подсчетов по протоколам заседаний троек. В протоколах троек при их подготовке были допущены механические опечатки, пропуски, ошибки в нумерации, выявленные автором при ручном подсчете. В частности в документах, хранящихся в ОГА СБУ, найдены такие несоответствия: 1) в протоколе № 6 (от 19/VIII 1937 г.) пропущены номера дел 72-81 (л. 95-96)3 , а общая нумерация осталась прежней, что привело к неверному общему количеству осужденных; 2) в протоколе № 7 (от 20/VIII 1937 г.) порядковый номер 65 присвоен двум делам (л. 13)4; 3) в протоколе № 8 порядковый номер 8 присвоен также двум делам (л. 22)5; 4) протокол № 69 (от 8/ХИ 1937 г.) печатался на разных машинках, на отдельных листах нет нумерации, отсутствует лист 7 (в результате ручного подсчета общее количество осужденных составляет 352 чел., а в протоколе номер последнего рассмотренного дела - 350)6. В делах АВХД УСБУ в ДО (ненумерованные) обнаружены такие неточности: 1) в протоколе № 54 (от 14/XI1937 г.) порядковые номера дел 42-46 использованы дважды7; 2) в протоколе № 57 (от 23/XI 1937 г.) пропущены порядковые номера дел от 162 до 210 (в результате проведенного нами подсчета общее количество осужденных составило 217 чел.)1.

В конечном итоге при определении количества осужденных тройкой УНКВД в Донецкой области (за август — декабрь 1937 г.) мы приводим данные собственного ручного подсчета. Кроме того, в отчетных и справочных документах 1937-1938 гг. имеются расхождения в отдельных данных, что вызвано несколькими причинами. Во-первых, это связано с различиями в датах отчетности (за 1937 г. количество осужденных тройками приводится по состоянию на 31 декабря 1937 г., 3 и 10 января 1938 г.). Во-вторых, нередкими были ошибки при итоговом суммировании данных, что фиксируется в документах разного рода исправлениями и добавлениями, подклейками и т. д. В целом имеющиеся в нашем распоряжении документы позволяют провести исследование, цели и задачи которого указаны выше.

2. Лимиты, их корректировка и выполнение

Согласно «Оперативному приказу народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 00447» от 30 июля 1937 г. по Донецкой области были определены такие контрольные цифры по «кулацкой операции»: подлежали высшей мере наказания — расстрелу (1-я категория) — 1 000 чел., заключению в исправительно-трудовые лагеря на срок от 8 до 10 лет (2-я категория) — 3 000 чел.2 Устанавливался срок исполнения приказа — четыре месяца, то есть к 10 декабря 1937 года. В Отраслевом государственном архиве Службы безопасности Украины хранится дело № 32 «Сведения и переписка о ходе операции кулачества и т. д. за 1937 г.»3. Документы этого дела позволяют достаточно полно проследить процесс подготовки и проведения «кулацкой операции» в Украине. В частности сохранились «Оперативный план изъятия кулаков и уголовников по 1-й категории»4 и «Оперативный план изъятия кулаков и уголовников по 2-й категории»5. Согласно первому документу в Донецкой области предполагалось арестовать 257 кулаков и 209 уголовников, а в целом по Украине, соответственно, 3 749 кулаков и 1 234 уголовника1. Можно предположить, что первоначально речь шла о так называемых «учетах», полученных из областных управлений НКВД, о чем свидетельствуют «неокругленные» данные. Как позднее выяснится, оперативным приказом № 00447 для Донецкой области цифры будут увеличены в 4 и 14 раз (расстрел — 1 000 чел., заключение в лагеря и тюрьмы — 3 000 чел.)2. Документы дела № 32, рассматриваемые в комплексе, позволяют восстановить процесс изменения (как правило, увеличения) лимитов тройкам по областям Украины. Источниковедческий анализ этого дела подтверждает, что оно подвергалось «пересмотру», то есть были изъяты отдельные документы, о чем свидетельствуют измененная нумерация листов и нарушение хронологической последовательности в комплектовании материалов. На основании имеющихся документов можно утверждать, что процесс изменения лимитов был двусторонним, с включением как инициативы «низов» (руководства УНКВД), так и корректив со стороны «верхов» (руководства НКВД УССР в лице наркомов И. М. Леплевского и А. И. Успенского). В деле сохранились подлинники ходатайств начальников УНКВД по Одесской области полковника (с ноября 1937 г. — комбрига) Н. Н. Федорова и Николаевской области капитана ГБ И. Б. Фишера3. Имеются также копии телеграмм наркома внутренних дел СССР Н. Ежова, наркомов внутренних дел УССР И. Леплевского и А. Успенского об увеличении лимитов. По Донецкой области сохранилась лишь одна копия документа с ходатайством об увеличении лимита — меморандум-телеграмма № 212 (дата не указана)4. Первое увеличение лимитов по Украине планировалось 17 октября 1937 г.: на 3 000 по 1-й категории и 5 100 — по 2-й категории, в том числе по Донецкой области — на 500 чел. (по 2-й категории)5. 21 октября 1937 г. нарком внутренних дел Украины И. Леплевский телеграммой № 89130 сообщает начальнику Донецкого областного управления НКВД, что в изменение предыдущей телеграммы (в деле отсутствует. — В. Н.) «[...] выделяется дополнительный лимит по 1 категории — 500, по 2 категории — 1 500. Таким образом, с ранее утвержденным лимитом всего по 1 категории — 2 300, по 2 категории — 4 500»6. К этому времени донецкая тройка приговорила

к расстрелу 1 365 чел., к 10 годам лагерей (ИТЛ) — 2 689 чел., к 8 годам — 347 чел. и к тюремному заключению — 4 чел., превысив, таким образом, лимиты на 365 чел. по расстрелам и на 40 чел. — по вынесенным приговорам о заключении в лагеря1.

13 ноября 1937 г. руководство НКВД УССР уменьшило Донецкому управлению лимит по 1-й категории на 435 чел. «Связи нахождением Сталино зам. наркома тов. Вельского дополнительный лимит будет вам разрешен на месте», — сообщалось в телеграмме, подписанной И. Леплевским2. До приезда Л. Н. Вельского донецкая тройка приговорила к расстрелу 1 865 чел., то есть уменьшение установленного ранее лимита (2 300 чел.) на 435 чел. фактически фиксировало статус-кво. Подпись замнаркома стоит первой (перед подписью председателя тройки) под четырнадцатью протоколами — от № 44 до № 573. Всего за время нахождения Л. Вельского в г. Сталино тройкой были приговорены 2 174 чел.: 1 066 — к расстрелу (49,03 %), 1 040 — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (47,84 %), 55 — к 8 годам лагерей (2,53 %), 3 — к 5 годам лагерей (0,14 %), 10 — к 10 годам тюремного заключения (0,46 %). ' Подсчитано по: Протоколы № 1-6 тройки УНКВД по Донецкой области от 8/VIII — 19/VIII-37 г.; Протоколы № 7-11 тройки УНКВД по Донецкой области от 20/VIII - 31/VIH-37 г.; Протоколы № 12-16 тройки УНКВД по Донецкой области от 4/IX — 14/IX-37 г.; Протоколы № 17-22 тройки УНКВД по Донецкой области от 22/IX - 28/IX-37 г.; Протоколы № 23-29 тройки УНКВД по Донецкой области от 1/Х — 10/Х-37 г.; Протоколы № 30-35 тройки УНКВД по Донецкой области от 13/Х — 20/Х-37 г.; Протоколы № 36-40 тройки УНКВД по Донецкой области от 22/Х — 29/Х-37г.; Протоколы № 41-46 тройки УНКВД по Донецкой области от 3/XI — 13/Х1-37г.; Протоколы №47-54 тройки УНКВД по Донецкой области от 14/XI — 20/XI-37 г.; Протоколы № 55-60 тройки УНКВД по Донецкой области от 21/XI — 26/XI-37 г.; Протоколы № 61-64 тройки УНКВД по Донецкой области от 27/XI — 29/XI-37 г.; Протоколы № 65-70 тройки УНКВД по Донецкой области от 1/XII — 9/XII-37 г.; Протоколы № 71-79 тройки УНКВД по Донецкой области от 9/XII — 25/ХП-37 г.; Протоколы № 80-86 тройки УНКВД по Донецкой области от 25/XII — 31/XII-37 г. Далее — Протоколы тройки УНКВД по Донецкой области от 8/VIII — 31/ХП-1937 г. // ОГА СБУ. Ф. 6. On. 1. Д. 1-14. 2 Там же. Ф. 42. Д. 32. Л. 146. Вельский Л. Н. — комиссар государственной безопасности 3 ранга, начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции, заместитель народного комиссара внутренних дел СССР. 3 13 ноября 1937 г. Л. Вельский подписал три протокола, 14-го — один, 15-го — три, 17-го — два, 19-го — два, 20, 21, 22 и 23 ноября — по одному протоколу. За период с начала работы донецкой областной тройки до приезда заместителя наркома СССР на 43-х заседаниях были осуждены 5 430 чел. (в среднем — 126 чел. за одно заседание). С 13 ноября по 23 ноября (с участием Л. Вельского) тройка осудила 2 174 чел. (в среднем — 155 чел. за заседание). То есть интенсивность вынесения приговоров выросла. Если до 13 ноября на сорока трех заседаниях были осуждены к расстрелу 1 852 чел. (43 чел. — на одном заседании), то с участием замнаркома на четырнадцати заседаниях осудили к расстрелу 1 066 чел. (76 чел. — на одном заседании). Процент расстрельных приговоров вырос с 34,11 % до 49,03 %. Нужно отметить, что протоколы, составленные по заседаниям тройки с участием Л. Вельского, структурно отличаются от тех, которые составлялись до его приезда. До 13 ноября 1937 г. начальники УГБ и милиции (городских, районных и областных подразделений) докладывали на заседании тройки вначале дела, предполагавшие приговор к высшей мере наказания — расстрелу, а затем те, по которым планировалось заключение в исправительно-трудовые лагеря. Каждый докладчик имел возможность лишь однажды на заседании тройки представить дела, подготовленные в его подразделении. В протоколах же, подписанных заместителем наркома, фиксируется совсем другой подход. Во-первых, приговоры не систематизированы: по одному районному или городскому отделу НКВД расстрельные решения перемежаются сроками заключения. Вероятно, представитель центра корректировал характер приговоров по отдельным лицам. Во-вторых, руководители структурных подразделений докладывали содержание рассматриваемых тройкой дел по нескольку раз. В частности, в протоколе № 46 от 13 ноября 1937 г. зафиксировано, что начальник областного управления милиции докладывал пять раз, Боково-Хрустальского районного отдела — четыре раза, Лисичанского, Серговского, Ворошиловского, Артемовского, Макеевского, Горловского и Краматорского городских и районных отделов НКВД — по три раза, Чистяковского, Рубежанского, Краснолучского, Мариупольского, Постышевского и двух транспортных отделов — дважды, и только начальники шести отделов милиции докладывали по одному разу1. Кроме того, приговоры не были систематизированы. Можно с большой степенью уверенности предположить, что представитель руководства НКВД СССР Л. Вельский проводил, говоря современным языком, «мастер-класс по натаскиванию» руководителей подразделений в подготовке материалов для рассмотрения на заседании тройки. Темпы «рассмотрения» дел тройкой с участием заместителя наркома внутренних дел СССР не отличались принципиально от пред- шествующей практики ее деятельности. Достаточно назвать затраты времени на рассмотрение дел. 13 ноября с участием замнаркома на трех заседаниях, судя по количеству протоколов, были рассмотрены 106, 204 и 90 дел. Самые простые подсчеты показывают, что если на рассмотрение одного дела затрачивать всего три минуты, то необходимо более двадцати часов непрерывной работы. Напомним, что 14 ноября тройка рассмотрела 360 дел, 15 ноября — 271 дело, 17 ноября - 159 дел, 19 ноября - 165, 20-го - 217, 21-го - 164, 22-го - 221, 23-го — 217 дел. Можно предположить, что в процессе заседания тройки лишь зачитывались краткие данные на «фигуранта» очередного дела, предлагаемая кара и проводилось голосование. Но даже в таком случае, при наличии сотен рассматривавшихся дел, невозможно выдержать такие темпы «судочинства».

Кроме того, как мы установили, за время пребывания в г. Сталино Л. Вельский единолично подписал решения так называемой двойки (то есть вместо наркома внутренних дел и Прокурора СССР), по которым были приговорены 1 337 чел., в том числе 1 203 — к расстрелу1. Находясь в Сталино, заместитель наркома внутренних дел СССР неоднократно увеличивал лимиты областной тройки. В примечаниях к «Сведениям о лимитах и осужденных областными тройками НКВД по приказу НКВД СССР № 00447-37 года», подписанных начальником 8-го отдела УГБ НКВД УССР Л. Мунвезом 22 ноября, отмечено, что по Донецкой области с разрешения зам. наркома Вельского лимит по 1-й категории увеличен на 652 чел.2 При этом, имея ранее лимит по 1-й категории на 1 865 чел., тройка приговорила к расстрелу 2 517 чел., то есть Л. Вельский увеличил лимит именно на эту разницу — 652 человека. В «Сведениях о лимитах и осужденных тройками НКВД по приказу № 00447-37 года. По состоянию на 22.XI.37 г.» зафиксировано, что по Донецкой области при лимите по 1-й категории на 1 865 чел. осуждены к расстрелу 2 517 чел., а при лимите по 2-й категории на 4 500 чел. были приговорены к различным срокам заключения 4 148 чел.3 Подсчеты реального количества осужденных, проведенные нами по протоколам донецкой тройки, показывают, что по состоянию на 17 ноября 1937 г. к Подсчитано по: Протоколы Наркома внутренних дел и Прокурора СССР. № 1/Д Москва - 16/Д Москва за 16-24 ноября 1937 г. // ОГА СБУ. Ф. 6. On. 1. Д. 20. Л. 242-361. Сведения о лимитах и осужденных областными тройками НКВД по приказу НКВД СССР № 00447-37 года // Там же. Ф. 42. Д. 32. Л. 91. Сведения и переписка о ходе операции кулачества и т. д. за 1937 г. // Там же.

расстрелу были приговорены 2 508 чел., а к заключению — 4 1111. Таким образом, данные почти совпадают.

В «Справке об осужденных областными тройками НКВД с начала операции по 9/XII-37 г.» 8-го отдела УГБ НКВД УССР увеличение Л. Вельским лимита по Донецкой области уже было иным: количество планировавшихся расстрельных приговоров увеличивалось на 1 822, а направлявшихся «на перековку» в лагеря — на 1 0302. В этом документе зафиксировано, что к расстрелу уже были приговорены 3 687 чел., а к различным срокам заключения — 5 530 человек3. Если обратить внимание на дату указанного выше документа, то становится ясным, что он составлялся к итоговому сроку, установленному приказом НКВД СССР № 00447 от 30 июля 1937 г. на выполнение «кулацкой операции». 11 декабря 1937 г. И. Леплевский телеграммой № 89183 докладывал наркому внутренних дел СССР Н. Ежову: «Сообщаю, что предоставленный Вами для Украины лимит по приказу № 00447 по 1 категории 24 150 и по 2 категории 47 800 исчерпан. Соответствии вашей телеграммой № 50194 от 11 декабря прошу дополнительно предоставить лимит для всех обл. упр. НКВД Украины по первой категории — 6 000, по второй - 10 ООО»4. По разверстке НКВД УССР от 17 декабря 1937 г. на Донецкую область было «выделено» по 1-й категории дополнительно 1 000 человек5. По итогам «кулацкой операции» в 1937 г. была составлена таблица, подписанная начальником 8-го отдела Л. Мунвезом, «Сведения об осужденных облтройками НКВД УССР в порядке приказа НКВД СССР № 00447». По Донецкой области плановые и итоговые данные о деятельности тройки УНКВД изложены по трем позициям: 1) по общему лимиту всего — 7 365 чел. (1-я категория — 2 865 чел., 2-я категория — 4 500 чел.); 2) по лимитам, предоставленным т. Вельским, — 5 172 чел. (1-я категория — 2 565 чел., 2-я категория — 2 607 чел.); 3) общий результат — 12 537 чел. (1-я категория — 5 430 чел., 2-я категория — 7 107 чел.)6.

1 2 со 4 5 6 7 8 26 9 октября 184

162 20

2 27 9 октября 70 36 33 1

28 10 октября 180

154 26

29 10 октября 84 48 34 2

30 13 октября 256

230 26

31 14 октября 138

ИЗ 25

32 16 октября 103 68 35

33 17 октября 43 41 2

34 19 октября 86 57 27 2

35 20 октября 32 26 6

36 22 октября 169 89 79 1

37 25 октября 228 96 127 4

1 38 27 октября 219 109 109 1

39 28 октября 70 21 47 2

40 29 октября 94 35 56 2

1 41 3 ноября 54 27 27

42 4 ноября 144 81 59 4

43 5 ноября 47 29 17 1

44 13 ноября 106 66 37 2 1

45 13 ноября 204 133 69

2 46 13 ноября 90 74 16

47 14 ноября 359 169 177 6

7 48 15 ноября 169 101 64 4

49 15 ноября 63 31 32

50 15 ноября 39 23 12 2 2

51 17 ноября 125 41 79 4

1 52 17 ноября 34 18 15 1

53 19 ноября 165 68 92 5

54 20 ноября 217 94 114 9

55 21 ноября 164 62 94 8

56 22 ноября 221 104 106 10

1

1 2 СО 4 5 6 7 8 57 23 ноября 217 81 129 5

2 58 25 ноября 122 54 63 4

1 59 26 ноября 166 69 89 8

60 26 ноября 75 42 31 2

61 27 ноября 141 60 76 5

62 28 ноября 134 54 78 2

63 29 ноября 210 96 107 7

64 29 ноября 100 83 17

65 1 декабря 149 85 53 10

1 66 2 декабря 231 112 112 7

67 3 декабря 220 103 92 24

1 68 7 декабря 490 175 265 49

1 69 8 декабря 350 176 162 12

70 9 декабря 37 15 9 13

71 9 декабря 132 65 56 И

72 13 декабря 259 93 163 3

73 15 декабря 88 13 48 27

74 19 декабря 72 25 43 4

75 20 декабря 130 65 65

76 21 декабря 149 53 95 1

77 22 декабря 32 27 5

78 23 декабря 40 29 10 1

79 25 декабря 233 192 37 4

80 26 декабря 60 44 16

81 26 декабря 163 139 24

82 27 декабря 269 210 55 3

1 83 28 декабря 270 170 96 4

84 29 декабря 207 141 60 5

1 85 30 декабря 24 12 11 1

86 31 декабря 224 80 114 30

Итого 12 383 5 394 6 303 655 3 28 В августе тройка заседала 11 раз. Количество осужденных в различные дни составляло от 26 чел. (11 августа) до 134 (28 августа). Расстрельные приговоры выносились практически на всех заседаниях, а их относительная часть в общей массе решений была такой: 75,3%, 75,3%, 85,3%, 80,8%, 70,8%, 76,1%, 45,7%, 45,2%, 77,4%, 47,8 %, 53,2 % (диапазон от 45,2 % до 85,3 %). При этом средний показатель составлял 64,4 %. В сентябре тройка вынесла почти в два раза больше приговоров, чем в августе, при равном количестве заседаний. Количество осужденных было в диапазоне от 54 чел. (5 сентября) до 270 (27 сентября). В этом месяце относительный показатель приговоров к высшей мере наказания был значительно меньше предыдущего (от 25,9 % до 58,7 %), при среднем показателе 21,2 %. В пяти протоколах расстрельных решений не было. Количество заседаний тройки в октябре увеличилось более чем на треть, а количество осужденных — почти в полтора раза. Подписав 1 октября второй протокол (№ 24), донецкая тройка практически перевыполнила установленный приказом НКВД СССР № 00447 общий лимит на 79 чел., а количество приговоренных к расстрелу было превышено на 89 чел. Относительный показатель расстрельных приговоров в октябре составил 30,02 %, что соответствовало приказу № 00447 для Донецкой области1. В ноябре 1937 г. было проведено 24 заседания тройки, а количество осужденных (по сравнению с предыдущим месяцем) увеличилось почти в полтора раза. Впервые были вынесены приговоры: «5 лет исправительно-трудовых лагерей»2. Средний показатель приговоров к высшей мере, расстрелу, составлял в ноябре 49,32 %. В декабре 1937 г. состоялось 22 заседания тройки. Количество осужденных увеличилось по сравнению с ноябрем на 11%. Во всех протоколах последнего месяца 1937 г. выносились смертные приговоры. Их относительный показатель был выше, чем в ноябре, — 52,86 %, а абсолютное количество приговоренных к расстрелу достигло максимального показателя за весь предшествующий период «большой чистки». В целом в 1937 г. «распределение» приговоров тройки УНКВД по Донецкой области по месяцам было таким: в августе осуждено 916 чел. (7,40 % от общего количества), в сентябре — 1 770 (14,29 %), в октябре - 2 502 (20,21 %), в ноябре - 3 366 (27,18 %), в декабре 3 829 чел. (30,92%). Таким образом, наибольший процент приговоров к расстрелу среди осужденных тройкой УНКВД Донецкой области в 1937 г. приходился на август — более двух третей осужденных. В следующем месяце этот показатель уменьшился более чем в три раза. Но с октября процент осужденных тройкой к расстрелу начинает повышаться, достигнув в декабре почти 53 %. Общий итог деятельности тройки в 1937 г. (август-декабрь) превысил первоначальный показатель, определенный приказом № 00447, более чем в 4 раза, а по количеству приговоренных к расстрелу — почти в 5,5 раза. 1 2 3 4 5 6 4 - 435 чел. 1 865 чел 4 500 чел. 6 365 чел. Л. Вельский 13.11.1937 г. Там же. Л. 82 5 +2 565 чел. 4 430 чел. +2 607 чел. 7 107 чел. +5 172 чел. 11 537 чел. Л. Вельский ноябрь 1937 г. Там же. Л. 50 6 + 1 000 чел. 5 430 чел. 7 107 чел. 2 537 чел. данные отсутствуют 17.12.1937 г. Там же. Л. 103

5 394 чел. 6 989 чел. 12 383 чел.

Подсчитано автором по протоколам тройки: Там же. Ф. 6. On. 1. Д. 1-14.

5 430 чел. 7 107 чел. 12 537 чел. Сводная таблица, подписанная Л. Мунвезом, январь 1938 г. Там же. Ф. 42. Д. 32. Л. 50 Таким образом, в «Сведениях...» 8-го отдела УГБ НКВД УССР, составленных в январе 1938 г., количество приговоренных к расстрелу на 157 чел. больше данных, полученных нами по пересчету протоколов, а приговоренных к различным срокам заключения больше на 126 чел. (разница составляет 2-3 процента). Здесь вряд ли нужно говорить о традиционных приписках советской системы. Причины, по нашему предположению, заключаются в спешке, с которой готовились отчеты. Об этом свидетельствуют сами протоколы, в которых нередко порядковый номер последнего рассмотренного дела больше или меньше общего количества осужденных. Многие протоколы печатались несколькими машинистками, что приводило к ошибкам в нумерации. Несколько протоколов вообще не имеют внутренней нумерации рассмотренных дел. Отметим, что пересчет количества дел по протоколам проводился нами трижды, — результаты остались неизменными. Их-то мы и использовали как один из документальных источников данной работы. 25 января 1938 г. И. Леплевский был освобожден от выполнения обязанностей наркома внутренних дел УССР. Новым наркомом назначили А. Успенского1. 31 января 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) рассмотрело вопрос «Об антисоветских элементах». Было принято решение «принять предложение НКВД СССР об утверждении дополнительного количества бывших кулаков, уголовников и активного антисоветского элемента по таким областям и республикам: [...] Украинская ССР — 6 ООО человек по 1-й категории»1.

Деятельность донецкой тройки возобновляется только в феврале. Было составлено четыре протокола. Они датируются 7, 27, 28 (два протокола) февраля и 2 марта. Протоколы 7 февраля и один 28 февраля продолжали нумерацию 1937 г., а три протокола номеров не имели. 17 февраля 1938 г. А. Успенский обратился к Н. Ежову с рапортом такого содержания: «Прошу Вашей санкции на создание при НКВД УССР судебной тройки под моим председательством (с заменой тов. Радзивиловским) в составе: тов. Бурмистенко (2-го секретаря ЦК КП(б)У) и и. о. Прокурора УССР тов. Яченина. Для рассмотрения дел на этой тройке прошу разрешить лимит по 1-й категории в количестве 15 ООО»2. Данными о деятельности этой тройки мы не располагаем. Можем лишь предположить, что предполагавшийся лимит был распределен между областными тройками. Согласно докладной записке исполняющего обязанности начальника 8-го отдела УГБ НКВД УССР А. Назаренко на имя наркома А. Успенского новый лимит по 1-й категории для Донецкой области составлял 3 300 чел. По состоянию на 19 апреля 1938 г. было осуждено 885 чел., оставалось 2 415 чел.3 Указанные цифры соответствуют суммарным данным протоколов донецкой тройки: с 7 февраля по 15 апреля 1938 г. включительно было осуждено 886 человек4. Как показывают подсчеты по протоколам тройки, в период с 1 апреля по 9 мая 1938 г. включительно было осуждено 2 419 чел., что примерно соответствует оставшемуся лимиту (2 415 чел.). То есть можно предположить, что обращение в НКВД УССР с просьбой увеличить лимит должно было произойти несколько раньше.

1 Составлено по: Протоколы тройки УНКВД по Донецкой области № 87 (от 7/II 1938 г.); без номера (от 27/И 1938 г.); № 88 (от 28/И 1938 г.); без номера (от 28/II 1938 г.); без номера (от 2/Ш 1938 г.); № 1-11 (от 9/1V, 9/1V, 15/IV, 15/IV, 19/IV,21/IV, 23/IV, 26/IV, 29/IV, 4/V, 9/V 1938 г.) // ОГА СБУ. Ф. 6. On. 1. Д. 63, 64, 68, 78; АВХД УСБУ в ДО. Т. 1; Т. 2; Т. 3 (18); Д. 410.

о

В январе 1938 г. заседания тройки УНКВД Донецкой области не проводились. Первое ее заседание в 1938 г. состоялось 7 февраля: были приговорены к расстрелу 45 чел. Кроме того, приняли решение о направлении трех дел для рассмотрения Особым совещанием НКВД СССР и три дела возвратили в подразделения УГБ для доследования. 26 февраля 1938 г. начальник УНКВД Донецкой области (председатель тройки) Д. И. Соколинский был назначен на такую же должность в Челябинскую область1. В этот же день начальником УНКВД Донецкой области назначили П. В. Чистова, бывшего до этого начальником УНКВД Челябинской области2. Руководство провело своеобразную рокировку кадров. 28 февраля состоялось второе в 1938 г. заседание донецкой тройки: рассматривались дела, представленные органами милиции. 27 28 февраля, 28 февраля и 2 марта 1938 г. были составлены протоколы тройки (без номеров), согласно которым пятерых осужденных 24, 25 и 26 декабря 1937 г., на основании поступивших новых фактов и в связи с проведенным расследованием, освободили от наказания (8 и 10 лет ИТЛ) и дела на четверых отправили для рассмотрения Особым совещанием при НКВД СССР3. 29 10 марта 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б), по просьбе Донецкого обкома партии, принимает решение о продолжении работы областной тройки, новым членом которой был утвержден исполняющий обязанности секретаря областного комитета КП(б)У И. М. Пиндюр4. Однако приступить к исполнению новых обязанностей он не смог, поскольку 8 апреля 1938 г. был арестован и обвинен как участник правотроцкистской организации, в которую якобы был завербован еще в 1931 г.5 29 августа 1938 г. Военная коллегия Верховного суда СССР в Москве приговорила И. Пиндюра к расстрелу6. Протоколы тройки УНКВД по Донецкой области под председательством нового начальники УНКВД по Донецкой области П. Чистова получили новую нумерацию; два первых ее заседания состоялись 9 апреля. В апреле 1938 г. было проведено девять заседаний донецкой тройки. Максимальное количество осужденных — 573 чел. (26 апреля), минимальное — 137 чел. (21 апреля). На проведение этих заседаний, с затратой времени на одного человека по 3 минуты, требовалось от 7 до 29 часов. Всех приговорили к расстрелу. На двух майских заседаниях осудили 603 чел., всех — к расстрелу (4 мая — 421 чел., 9 мая — 182 чел.). В это время в ход событий вмешались внешние обстоятельства. 3 июня 1938 г. указом Президиума Верховного Совета СССР Донецкая область была разделена на Сталинскую и Ворошиловградскую1. Вновь созданная тройка УНКВД по Сталинской области вначале «обслуживала» и соседнюю Ворошиловградскую область. Таблица 5Л

Данные о результатах деятельности тройки УНКВД по Сталинской области в 1938 г.

№ протокола Дата Всего рассмотрено дел (на чел.) Расстрел (чел.) 1 3 июля 156 156 2 27 августа 106 106 3 28 августа 210 210 4 3 сентября 199 199 Ol 7 сентября 98 98 6 11 сентября 138 138 7 16 сентября 195 195

Итого 1 102 1 102 Всего тройка УНКВД по Сталинской области провела семь заседаний: одно — в июле, два — в августе и четыре — в сентябре. На июльском заседании (3 июля, протокол № 1) были рассмотрены дела 156 чел., всех приговорили к расстрелу. В августе состоялось два заседания тройки (27 и 28 числа), рассмотрены дела соответственно 106 и 210 чел., всех приговорили к расстрелу. На четырех заседаниях в сентябре 1938 г. тройка осудила 629 чел., всех — к расстрелу. За период функционирования тройки УНКВД по Сталинской области в 1938 г. были рассмотрены дела 1 102 чел., всех приговорили к расстрелу.

Тройка УНКВД по Ворошиловградской области функционировала с 9 по 27 сентября 1938 г. Было проведено десять заседаний, осуждено 1 226 чел., все — к расстрелу. Всего в 1938 г. тройками УНКВД в украинском Донбассе были рассмотрены дела 5 659 чел., из них 5 633 чел. (99,54 %) были приговорены к расстрелу, 2 чел. — к 10 годам исправительно-трудовых лагерей (0,18 %), освобождены — 5 чел. (0,09 %). Дела на остальных 19 чел. были отправлены на доследование или в другие органы. В общей сложности тройками УНКВД по Донецкой (Сталинской и Ворошиловградской) области в 1937-1938 гг. по «кулацкой операции» были рассмотрены дела на 18 042 чел., из них были осуждены 18 018 чел.: 11 027 чел. (61,20 %) - к расстрелу, 6 991 (38,8 %) - к различным срокам заключения в лагеря и тюрьмы. Дела на 24 чел. были отправлены на доследование, а также на рассмотрение в другие судебные органы. Пять человек были освобождены от наказания тройкой УНКВД по Донецкой области. * jf j?

/ У у у У У У /

осуждено

Из диаграммы-графика видно, что «пики» осуждений тройкой приходились на декабрь 1937 г. (3 829 чел.), апрель 1938 г. (2 592 чел.) и сентябрь 1938 г. (1 856 чел.). С августа по декабрь 1937 г. и с марта по апрель 1938 г. фиксируется резкое возрастание количества осужденных тройкой. Значительное уменьшение количества приговоров было в январе-марте 1938 г. В январе, марте и июне 1938 г. заседаний тройки не было. В июле и августе 1938 г., как говорится, «подчищали хвосты», а сентябрь 1938 г. расставил точки над «i». То есть более двух третей осужденных по приказу НКВД СССР № 00447 в украинском Донбассе приходится на период деятельности тройки УНКВД под председательством Д. И. Соколинского. В 1938 г. (апрель-май) более половины приговоров «проходили» по протоколам тройки УНКВД по Донецкой области (председатель П. В. Чистов), а решениями троек УНКВД по Сталинской (председатель П. В. Чистов) и Ворошиловградской (председатель Г. И. Коркунов) областям приговоры были вынесены в отношении примерно равного количества людей.

3. «Кулацкая операция» в Донбассе

в контексте общеукраинской статистики

По нашим подсчетам, за период «большой чистки» 1937-1938 гг. органами НКВД в украинском Донбассе по всем операциям было репрессировано 38 310 чел., из них 25 381 чел. — в Донецкой (Сталинской) области и 12 929 — в Луганской (Ворошиловградской)1. Таким образом, «вклад» областной тройки (троек) в ходе реализации «кулацкой операции» составил 47,03 % от общего количества жертв репрессий в Украине. Проводя количественное исследование по «кулацкой операции», мы вынуждены констатировать факт расхождений в ряде документов. Например, согласно «Сведениям об осужденных областными тройками НКВД УССР за время с начала операции по 3 января 1938 г.»2 общее количество таковых составляло 82 752 чел.3 В «Справке о национальном составе репрессированных органами НКВД УССР по польской, немецкой, румынской, латвийской и кулацкой операции», подписанной начальником учетно-статистического отдела НКВД УССР Л. Мунвезом (занимал эту должность с 1 ноября 1937 г.), речь идет о 83 122 чел., репрессированных в рамках «кулацкой операции»4. Разница составляет 370 человек. 1 Подсчитано по: Реабштоваш icTopieio: У 27 т. Донецька область. Кн. 1. Донецьк, 2004. С. 49; Реабштоваш icTopiera. Луганська обл. Кн. 1. Луганськ, 2004. С. 12. 2 Речь шла о выполнении приказа НКВД СССР № 00447.

3 Сведения об осужденных областными тройками НКВД УССР за время с начала операции по 3 января 1938 г. (дата документа не указана) // ОГА СБУ. Ф. 42. Д. 33. Л. 91. 4 Справка о национальном составе репрессированнных органами НКВД УССР по польской, немецкой, румынской, латвийской и «кулацкой» операции (28 января 1938г.) //Тамже. Ф. 16. Оп.31.Д. 105. Л. 28. В «Сведениях о количестве арестованных по УССР, включая данные областей, за время с 1 января 1937 г. по 1 января 1938 г.», подписанных начальником учетно-статистического отдела НКВД УССР А. Назаренко (выполнял эти обязанности с 4 апреля 1938 г.), указано количество арестованных «в порядке приказа № 00447» бывших кулаков — 41 758, уголовников — И 194, прочего контрреволюционного элемента — 24 861 (суммарно — 77 813 чел.)1, а тройками по УССР, как мы уже указывали, было осуждено 83 122 чел. (или 82 752 чел.). Таким образом, количество осужденных превышало количество арестованных на 5 309 или на 4 (939 человек.

В «Сведениях о количестве осужденных по У ССР, включая данные областей, за время с 1.1. по 31.12.1937 г.», подписанных тем же А. Назаренко, за указанный период по Украине были осуждены «в порядке приказа № 00447» бывших кулаков — 38 687, уголовников — 10 581, прочего контрреволюционного элемента — 26 390 человек2. Начальник УНКВД по Донецкой области Д. И. Соколинский в «Докладной записке об оперативно-следственной работе за период с 1.VI-37 по 10.1.1938 г.» на имя наркома внутренних дел СССР Н. Ежова и наркома внутренних дел УССР И. Леплевского 12 января 1938 г. сообщал, что по Донецкой области с 1 июня 1937 г. по 10 января 1938 г. было репрессировано (вероятно — арестовано. — В. Н.) 27 475 чел., из них 10 722 — по «кулацкой операции». Осуждено за тот же срок 19 483 чел., в том числе по «кулацкой операции» — 10 160, из них 1 339 чел. — по контрреволюционным организациям и 1 800 чел. — по групповым делам3. Эти данные не совпадают с результатами наших подсчетов по протоколам тройки, а именно по количеству осужденных меньше на 2 223 человека. В «Сведениях о количестве арестованных по УНКВД Сталинской области за время с 1.1.37 по 1.1.38 г.»4 приведены такие данные: в порядке приказа № 00447 арестовано 4 770 бывших кулаков, 2 065 уголовников и 4 001 прочего контрреволюционного элемента5. За этот же период времени было осуждено по «кулацкой операции» 4 726 бывших кулаков, 2 065 уголовников, 4 335 прочего контрреволюционного элемента, всего — 11 126 чел.6 Это, согласно подсчетам по про- токолам, меньше количества осужденных тройкой на 1 257 чел., но больше данных, приведенных в докладной записке, на 966 человек.

По архивным документам за период с 1 января по 1 июля 1938 г. по Украине было арестовано 88 966 чел., из них «в порядке приказа № 00447» бывших кулаков — 10 379, уголовников — 1 586, прочего контрреволюционного элемента — 21 856, всего — 33 821 чел.1 Тройки в областях по «кулацкой операции» осудили 10 712 бывших кулаков, 1 074 уголовника и 22 043 прочего контрреволюционного элемента2. В Сталинской области в первом полугодии 1938 г. было арестовано 10 104 чел., в том числе в «порядке приказа № 00447» бывших кулаков — 1 247, уголовников — 37, прочего контрреволюционного элемента — 1 3763, всего — 2 660 человек. Областная тройка осудила 1 633 бывших кулака, 37 уголовников, 1 610 прочего контрреволюционного элемента, то есть 3 280 человек4. Согласно протокольным подсчетам, за этот период тройка УНКВД по Донецкой области вынесла приговоры в отношении 3 307 чел., то есть разница составляет 27 человек. Во втором полугодии 1938 г. по всей Украине было арестовано 17 071 чел., осуждено 3 862 чел.5 Данные о количестве арестованных и осужденных тройками по областям УССР за этот период в фондах ОГА СБУ нами не обнаружены. 1 Сведения о количестве арестованных по НКВД УССР (включая данные областей) за время с 1.1.38 по 1.7.38 // ОГА СБУ. Ф. 42. Д. 35. Л. 15. Сведения о количестве осужденных по НКВД УССР с включением данных по областям за время с 1.1.38 по 1.7.38 // Там же. Л. 14. 3 Сведения о количестве арестованных по УНКВД Сталинской области за время с 1 января 1938 г. по 1 июля 1938 г. // Там же. Д. 32. Л. 238. 4 Сведения о количестве осужденных по УНКВД Сталинской области за время с 1.1.38 по 1.7.38 // Там же. Л. 239. 5 Документы без названия. Начинаются текстами: «За 2-е полугодие 1938 г. всего арестовано 17 071 чел.», «Всего арестовано за 2-е полугодие 1938 г. 17 071 чел.» и «Аресты за 2-е полугодие 1938 года по месяцам (выборка делалась по имеющимся в делах 1938 г. сведениям)» (Документы составлены в 1964 г. и подписаны начальником 1-го отделения Учетно-архивного отдела КГБ при Совете министров УССР Фроловым.) См.: Там же. Д. 35а. Л. 6-9. Напомним, что в «рамках большой чистки» решения и приговоры выносили также областные «особые» тройки и так называемая «двойка НКВД и Прокурора СССР» — по «национальным операциям»; Военная коллегия Верховного суда СССР — по делам о военнофашистском заговоре, государственной измене, шпионаже; Особое совещание НКВД СССР — по делам членов семей изменников Родины; а также военные трибуналы округов, трибуналы войск НКВД, линейные на транспорте и областные суды. Масштабы результатов деятельности троек УНКВД в украинском Донбассе можно реально представить путем сравнения с результатами работы троек в других областях УССР. Таблица 8

Количество осужденных областными тройками УНКВД в 1937 г.

№

п/п Области Осуждено тройкой (чел.) % от общего количества по УССР 1 Донецкая 12 221 14,77 % 2 Киевская 11800 14,26% со Харьковская 9 850 11,90% 4 Одесская 9 650 11,66% 5 Днепропетровская 8 350 10,09 % 6 Винницкая 8 200 9,91% 7 Черниговская 5 150 6,22% 8 Житомирская 4 325 5,23% 9 Николаевская 3 856 4,66% 10 Каменец- Подо льская 3 650 4,41 % 11 Полтавская 3 400 4,11 % 12 Молдавская АССР 2 300 2,78%

Всего по УССР 82 752 100% В отчете, подписанном начальником учетно-статистического отдела НКВД УССР А. Назаренко, общее количество осужденных в порядке приказа № 00447 за время с 1 января 1937 г. по 31 декабря 1938 г. составляло 75 658 чел.2, то есть разница с данными приведенными выше — 7 094 человека. В первой половине 1938 г. по УССР областными тройками было осуждено 36 393 чел.3, а во второй половине 1938 г. — 3 862 человека.4 Суммированием приведенных выше данных получаем общее количество осужденных по «кулацкой операции» в двух вариантах: 123 007 чел. и 115 913 чел. (разница составляет 7 094 чел.). Данные по украинскому Донбассу выглядят следующим образом. В 1937 г. тройкой было осуждено 11 126 чел.1, в первом полугодии 1938 г. — 3 2802 и во втором полугодии — 2 328 чел.3 Всего за 1937— 1938 гг. — 16 734 чел. По протоколам же троек общее количество осужденных составляло 18 018 чел. (разница — 1 284 чел.). Причины таких расхождений, по нашему мнению, нужно искать в несовершенстве статистической отчетности в областных управлениях НКВД или в самом аппарате Наркомата внутренних дел. Для сравнения мы взяли данные всесоюзной переписи 1937 г., используя в качестве сравнительных данных только один из приведенных выше вариантов.

Таблица 9

4 Всесоюзная перепись населения 1937 г. Краткие итоги. М., 1991. С. 58-59. 812 Соотношение количества населения и осужденных тройками по «кулацкой операции» в областях УССР в 1937 г.*

№ п/п Области Количество населения Осуждено тройкой (чел.) Приходилось репрессированных на 1 000 населения 1 2 3 4 5 1 Донецкая 4 578 669 12 221 0,37** 2 Киевская 5 098 241 11 800 0,43 3 Харьковская 5 053 431 9 850 0,51 4 Одесская 2 925 399 9 650 0,30 5 Днепропетровская 3 721 228 8 350 0,45 6 Винницкая 3 918 736 8 200 0,48 7 Черниговская 2 522 371 5 150 0,49 8 Житомирская

4 325

9 Николаевская

3 856

1 2 3 4 5 10 Каменец- Подольская

3 650

11 Полтавская

3 400

12 Молдавская АССР 569 534 2 300 0,25

Всего по УССР 28 387 609 82 752 0,34 * Житомирская, Николаевская, Каменец-Подольская и Полтавская области были образованы в сентябре 1937 г., данные о численности их населения в кратких итогах всесоюзной переписи 1937 г. отсутствуют. ** Если считать верными данные о количестве осужденных в Донецкой области — 11 126 чел., то указанный показатель будет составлять 0,24 чел. на 1 000 населения. Из данных таблицы видно, что показатель количества осужденных областными тройками в украинском Донбассе в ходе «кулацкой операции», приходящегося на 1 000 населения, примерно равен общереспубликанскому. Если учесть, что отсутствуют данные о населении новых областей, созданных в сентябре 1937 г. за счет разделения существовавших областей, то можно предполагать, что указанный показатель по украинскому Донбассу будет значительно выше общеукраинского.

4. Активность структурных подразделений НКВД

Материалы для рассмотрения на заседание тройки представлялись: 1) отделами УГБ областного Управления НКВД, 2) территориальными подразделениями УГБ УНКВД, 3) транспортными структурами (ДТО ГУГБ) на железной дороге, 4) органами милиции, 5) структурами мест заключения. Статистика репрессий в этом ракурсе имеет такой вид.

Таблица 10

Показатели отделов УНКВД за 1937-1938 гг.

Подразделения Всего представлено на тройку (чел.) Осуждено к расстрелу (чел.) Осуждено к 10 годам

итл

(чел.) Осуждено к 8 годам

итл

(чел.) Осуждено к 5 годам

итл

(чел.) Осуждено к 10 годам тюрьмы (чел.) 1 2 3 4 5 6 7 4 отдел 560 399 145 15 - 1 Подсчитано по протоколам троек УНКВД по Донецкой, Сталинской и Ворошиловградской областям: ОГА СБУ. Ф. 6. On. 1. Д. 1-14; АВХД УСБУ в ДО. Д. 406, 407, 408, 410; АВХД УСБУ в ЛО. Ф. 51. Оп. 4. Д. 1. Из таблицы видно, что 4-й отдел УГБ УНКВД (секретнополитический) представил на тройку почти 48 % дел по этой группе. Часть представлений, сделанных контрразведывательным отделом (КРО, 3-й отдел УГБ), составляла почти 22 %, 6-м отделом (транспорта и связи) — 8,8 %. Относительно небольшое число дел, подготовленных 6-м отделом, можно, вероятно, объяснить последующей реорганизацией — созданием ДТО ГУГБ на железных дорогах. Это относится и к 11-му отделу, созданному И июля 1937 г. как отдел водного транспорта, шоссейных дорог и связи1. Всего по представлениям областных подразделений УГБ Управления НКВД было осуждено 1 420 чел., 7,8 %: примерно каждый четырнадцатый из репрессированных решением тройки.

1 2 со 4 5 6 7 Горловский 358 122 204 16

Серговский 345 153 176 16

Артемовский 301 115 171 13

2 Всего

по городским отделам 7 286 3 478 3 498 291

19 Районные отделы Лисичанский 658 500 146 10

2 Краснодонский 272 159 100 13

Снежнянский 256 170 82 4

Славянский 237 92 125 20

Амвросиевский 232 107 108 17

Харцызский 182 78 92 12

Кагановический 160 101 53 6

Постышевский 126 43 78 2

Ровенецкий 123 43 78 2

Болынеянисольский 118 61 53 4

Буденновский 117 64 47 6

Старокаранский 100 20 76 4

Краснолиманский 98 32 63 3

Старокерменчикский 82 33 46 3

Славянский 75 75

Ольгинский 70 25 44 1

Боково-Антрацитовский 115 82 30 3

Волновахский 62 28 31 3

Тельмановский 61 15 43 3

Старобешевский 52 30 21 1

Марьинский 49 14 27 8

Добропольский 47 21 25 1

Боковский 35 11 24

Александровский 26 8 17 1

Володарский 17 1 13 3

Сватовский 12 8 4

Покровский 8 2 6

Беловодский 3 1 2

1 2 3 4 5 со 7 Мостовский 3

2 1

Свердловский 1 1

Лозо-Александровский 1

1

Нижне- Дуванский 1

1

не указано 2 2

Всего

по районным отделам 3 401 1827 1431 141

2 Активность территориальных подразделений УГБ проявлялась в значительном количественном диапазоне дел, представленных на рассмотрение тройки. Наибольшее их число было подготовлено четырьмя межрайонными следственными группами, созданными в 1938 г., — на 3 149 чел. (22,76 % от общего количества по этой группе). Здесь необходимо отметить, что создание межрайонных следственных групп планировалось на Украине еще до начала «кулацкой операции» по «1 категории». Так, пунктом 7 предусматривалось: «Все арестованные находятся в тюрьмах, согласно прилагаемого списка, в местах организации межрайгрупп»1. Далее в документе указывалось: «п. 9. Учитывая значительные территории, охватываемые областями, и затруднения непосредственной связи со всеми районами, в бывших окружных центрах и др. пунктах, куда тяготеет ряд районов, за 5 дней до операции организовать оперативные группы, согласно прилагаемым дислокациям»2. В п. 10 было записано: «Межрайследгруппы возглавляются ответственными представителями Облуправления или начальником соответствующего горрайотделения или Окротдела по месту организации группы, по усмотрению Нач. Облуправления»3. Далее определялось, что аресты должны были санкционироваться начальниками межрайгоргрупп на основании материалов дела и согласовываться с прокурором4. Разработанным НКВД УССР планом предусматривалось создание 45 межрайгорследгрупп, в том числе пяти в Донецкой области. Местами их дислокации определялись города Сталино, Мариуполь, Артемовск, Ворошиловград и Старобельск5.

Протокол тройки УНКВД по Донецкой области № 1 от 9.04Л938 г. // АВХД СБУ в ДО. Д. 16 (нумерация внутренняя). пе, ДТО ГУГБ на Южно-Донецкой железной дороге — на 422 чел. (30,05 %), ОДТО на станции Старобельск - на 21 чел. (1,50 %). Общая часть транспортных отделов составляла 7,77 % от общего числа осужденных тройками в 1937-1938 годах.

Таблица 13^

Показатели территориальных органов милиции

Подразделения Всего представлено на тройку (чел.) Осуждено

к расстрелу (чел.) к 10 годам ИТЛ (чел.) к8 годам ИТЛ (чел.) к5 годам ИТЛ (чел.) к 10 годам тюрьмы (чел.) 1 2 3 4 5 6 7 Областное управление РКМ 239 106 116 17

Городские отделы Горловский 29 13 14 2

Макеевский 27 12 15

Мариупольский 23 15 5 3

Орджоникидзенский 20 8 И 1

Константиновский 19 16 3

Ворошиловградский 19 3 9 7

Серговский 17 8 9

Артемовский 10 8 2

Ворошиловский 10 6 4

Славянский 9 2 7

Краматорский 7 4 3

Дзержинский 6 3 3

По городским отделам 196 98 85 13

Районные отделы Старобельский 32 8 24

Лисичанский 20 14 4 2

Кагановический 16 4 12

Боково-Антрацитовский 15 6 9

Постышевский 7 4 2 1

Краснолиманский 6 3 3

1 2 3 4 5 6 7 Харцызский 6 3 2 1

Краснодонский 5 4 1

Рубежанский 4 3 1

Чистяковский 4 3 1

Амвросиевский 4 2 2

Краснолучский 3 3

Снежнянский 3 3

Старобешевский 2 1 1

Буденновский 2

2

Володарский 1 1

Мостовский 1 1

Ровенецкий 1 1

Старокерменчикский 1 1

Троицкий 1 1

Беловодский 1

1

Н-Астраханский 1

1

Ольгинский 1

1

Тельмановский 1

1

По районным отделам 138 66 67 5

Отделения на транспорте РКМ сджд 49 10 19 20

РКМ юджд 26 4 18 4

По транспорту 75 14 37 24

Органами милиции были представлены на рассмотрение тройки дела на 648 чел. (3,60 % от общего числа осужденных тройками). Наибольший показатель был у Донецкого областного управления милиции — 239 чел. (36,81 % по этой группе). Отдел милиции СевероДонецкой железной дороги подготовил 49 дел, Старобельский окружной отдел — 32 дела, шесть отделов — от 20 до 30 дел, семь — от 10 до 20, четырнадцать отделов — от 2 до 10 дел, а девять районных отделов милиции представили дела на одного человека. Места исполнения наказания (заключения) передали в тройку дела на 12 чел. (0,067 % от общего итога): промышленная колония НКВД — на 7 чел., Мариупольский исправительно-трудовой лагерь — на 5 человек. Можно выделить такой показатель, характеризующий деятельность местных органов НКВД и тройки в Донбассе, как их активность, то есть количество докладов по следственным делам на заседаниях тройки. В 1937 г. следственные дела на заседаниях тройки докладывали начальники 45 территориальных подразделений НКВД области, двух транспортных отделов, шести отделов УГБ УНКВД, двух структур мест исполнения наказания и 39 районных и городских отделов милиции, включая областное управление. По группе территориальных подразделений НКВД наибольшее количество представлений (докладов) на тройке было сделано начальником Макеевского горотдела НКВД (38), далее мы имеем такую статистику: Орджоникидзенский отдел — 30, Константиновский и Краснолучский — по 29, Ворошиловградский — 28, Краматорский — 26, Горловский — 25, Серговский — 24, Дзержинский — 23, Старобельский, Чистяковский, Ворошиловский, Артемовский и Славянский отделы — по 22. Четыре отдела докладывали 18 раз, два — 17, два — 16, два — 15, один — 14, два — 13, один — 12, два —11, три — 10, один — 9, два — 8, один — 6, один — 5, шесть — по одному разу. Максимально представленное количество дел в одном протоколе — 114 (Старобельский окротдел). Начальник Макеевского горотдела на одном заседании тройки доложил дела на 97 чел., Ворошиловградского — на 87, Чистяковского — на 77. Два районных отдела представляли дела на одного человека. Среднее количество дел, доложенных одним территориальным подразделением НКВД на одном заседании тройки в 1937 г., — 31. Из милицейских отделов наибольшее количество докладов сделали начальник областного управления милиции и его заместители — 37, начальник отдела милиции на Южно-Донецкой железной дороге докладывал 11 раз, его коллега по Северо-Донецкой дороге — 10, начальник Горловской милиции — 9. Начальники 13 районных отделов милиции докладывали по одному разу. Количество следственных дел, представленных на одно заседание тройки, колебалось от 24 до 1 (представили 8 райотделов). 3-й отдел УГБ УНКВД представлял дела на 28 заседаниях тройки, 4-й — на 27, 5-й — на пяти, 6-й — на четырех, 11-й — на двух. Максимально докладывалось по одному протоколу 49 дел (6-й отдел), 4-й и 3-й отделы — по 29 дел, 5-й и 11-й отделы — по 4 дела. Отдел мест заключения УНКВД представлял дела 7 раз, промколония и Мариупольский исправительно-трудовой лагерь — по одному разу. Докладывались на одном заседании от 15 до 7 дел. В 1938 г. подразделения УГБ и милиции сделали 323 представления (доклада) на заседаниях тройки. Заслушивались дела, подготовленные десятью отделами УГБ УНКВД, восемью межрайонными следственными группами, тремя транспортными подразделениями, шестью отделами милиции (включая областное управление) и тридцатью тремя городскими и районными отделами УГБ. Наибольшее количество раз представляли дела на тройку межрайонные следственные группы — 83 раза. Следующими по этому показателю были: Ворошиловградский горотдел (43 раза), Ворошиловский горотдел (16 раз), Краснодонский райотдел и 4-й отдел УГБ УНКВД (по 10 раз), 3-й отдел УГБ и Константиновский городской отдел (по 8 раз), Славянский, Мариупольский, Лисичанский и Краматорский отделы (по 6 раз), Макеевский горотдел, ДТО СДЖД, 8-й и 5-й отделы (по 5 раз). Два подразделения представили материалы к рассмотрению тройкой по одному разу. «Наполняемость» докладов, то есть количество представленных дел, характеризуется значительным диапазоном данных. Так, на одно заседание межрайонные следственные группы представляли от 1 до 267 дел, Лисичанский горотдел — до 63 дел, Старобельский окротдел — до 53, Константиновский горотдел — до 43 дел. В то же время 12 подразделений (пять отделов УНКВД, межрайследгруппы, ДТО СДЖД, три милицейских отдела и два территориальных УГБ) в ряде случаев докладывали на заседании тройки материалы на одного обвиняемого. По два дела докладывали семь подразделений, по три — семь, по четыре — девять. Наибольшее количество представлений (докладов) по следственным делам было сделано 24 апреля 1938 г. — 18 (протокол № 8). 29 апреля докладывали 17 подразделений; 28 февраля — 15; 4 мая — 12; 16 сентября и 9 мая — по 11; 9, 15 и 23 апреля — по 10. Но в пяти протоколах (от 27 и 28 февраля, 2 марта, 27 и 28 августа) тройки принимали решения по одному докладу. Это позволяет сделать вывод, что следственные дела на рассмотрение тройки часто готовились, как говорится, «с колес», впопыхах. Значительный разнобой в количестве докладов и представленных дел, по нашему мнению, свидетельствует о том, что местные подразделения НКВД имели соответствующие разнарядки по количеству подаваемых дел, которые контролировались областным управлением. Именно стремление выполнить эту разнарядку, показать свою активность подтверждаются данными, приведенными выше.

5. «Окраска» и обвинения

В отчетности НКВД данные об осужденных тройками вносились по таким категориям: а) принадлежность к антисоветским политическим партиям (троцкисты, правые, меньшевики, анархисты, эсеры, кадеты, монархисты, трудовая крестьянская партия, прочие), б) членство в контрреволюционных буржуазных националистических организациях (украинских, белорусских, армянско-дашнакских, еврейско- сионистских, тюркско-татарских, финно-венгерских, грузинских, панисламистских и других), в) фашисты, г) церковники-сектанты, д) белогвардейцы, е) по так называемым «национальным линиям» (польской, немецкой, финской, румынской, харбинской, эстонской, латышской, греческой, иранской, болгарской, чешской, французской, итальянской, литовской, прочим), ж) бывшие кулаки, з) уголовные элементы, и) прочий контрреволюционный элемент. В таблицах статистической отчетности три последние категории (выделено нами. — В. Я.) обозначались — «в порядке приказа № 00447»

Согласно сводным отчетам в 1937 г. из 12 221 осужденного тройкой УНКВД по Донецкой области 5 114 (41,85 %) были бывшими кулаками, 2 048 (16,76 %) — уголовниками, 5 059 (41,40 %) — прочим контрреволюционным элементом2. Можно констатировать, что по количеству осужденных бывших кулаков Донецкая область была на третьем месте среди двенадцати областей (после Харьковской и Киевской), по количеству осужденных уголовников — на втором (после Днепропетровской), по количеству осужденных категории «прочий контрреволюционный элемент» — на первом. По соотношениям между категориями осужденных по Донецкой области прослеживаются такие данные: бывшие кулаки составляли 41,85 % от общего количества осужденных тройкой (девятый показатель в Украине), уголовники — 16,76 % (пятый показатель в Украине), прочий контрреволюционный элемент — 41,40 % (четвертый показатель). Таким образом, в Донецкой области количество осужденных тройкой в 1937 г. кулаков и прочего контрреволюционного элемента было примерно одинаковым (немногим более 40 % по обеим категориям), что для Украины было нетипичным: в Полтавской, Черниговской, Харьковской и Житомирской областях бывшие кулаки составляли около двух третей от числа осужденных, в Николаевской, Каменец-Подольской и Винницкой — около трети. В то же время в Полтавской, Черниговской, Харьковской и Житомирской областях осужденные из категории прочего контрреволюционного элемента составляли от одной шестой до одной трети, а в Николаевской, Каменец-Подольской и Винницкой — от половины до двух третей. По группе осужденных уголовников показатель Донецкой области (16,76 % от осужденных тройкой в области) был близким к показателям Киевской, Черниговской, Одесской, Днепропетровской областей и Молдавской АССР, в то же время в Днепропетровской области осужденные кулаки составляли почти треть от общего количества, а в Житомирской, Полтавской, Николаевской и КаменецПодольской областях — от двух до восьми процентов. В первом полугодии 1938 г. тройка УНКВД по Донецкой области осудила по «кулацкой операции» 3 280 чел., в том числе бывших кулаков — 1 633 (49,79 %), уголовников — 37 (1,13 %), прочего контрреволюционного элемента — 1 610 (49,08 %)*. То есть, по сравнению Подсчитано: Там же.

с данными за 1937 г., соотношение между группами бывших кулаков и прочего контрреволюционного элемента не изменилось (около 49 % в каждой), хотя относительные показатели возросли на 8 %. В то же время резко уменьшилось количество осужденных уголовников — до 1 %.

Данные о принадлежности к указанным трем категориям осужденных тройками в 1938 г. в целом по Украине в архивах не выявлены. Отсутствуют соответствующие сведения по Сталинской и Ворошиловградской областям за второе полугодие 1938 года. Проанализированные нами показатели свидетельствуют, что, судя по протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 2 июля 1937 г., шифротелеграмме НКВД от 3 июля 1937 г. и оперативному приказу НКВД СССР № 00447, второстепенная, казалось бы, категория — «прочий контрреволюционный элемент» — по результатам деятельности тройки НКВД в Донецкой области (с августа 1937 г. по август 1938 г.) составила почти половину от общего количества осужденных. В протоколах тройки после объективных данных на осужденного (фамилия, имя, отчество, год и место рождения), как правило, помещались сведения о так называемой окраске. В Отраслевом государственном архиве СБ Украины нами найдено дело, документы которого позволяют более четко выяснить сущность этого понятия1. В «Списках дел по 1-й категории, представленных ДТО Сев.-Дон. ж. д. для рассмотрения тройкой УНКВД Д/о (по антисоветскому элементу)» имеются таблицы, состоящие из таких столбцов: «фамилия, инициалы», «дата ареста», «окраска», «где сидит», «результаты». Столбец «окраска» заполнен такими данными: «кулак», «антисоветский элемент», «сын кулака», «немец», «бывший полицейский», «бывший помещик», «диверсант», «евангельский христианин», «петлюровец», «баптист», «украинский националист». В смысловом отношении указанные формулировки свидетельствует о значительной неопределенности, расплывчатости самого понятия «окраска», поскольку понятия «вредитель», «диверсант», «участник организации украинских националистов» можно отнести к категории «характер обвинения». При изучении протоколов заседаний донецкой тройки в значительной части сведений об осужденных фиксируется наличие подобных характеристик — «окрасок».

Обобщение имеющейся в протоколах троек информации позволило, исходя из близких по характеру признаков, объединить имеющиеся данные в 29 групп «окраски». Из 18 018 осужденных тройкой 16 204 чел. имели «окраску» (89,93 %). Здесь следует учесть, что, как правило, многие обвиняемые были «отмечены» несколькими «окрасками». В группу «кулаки торговцы, дети кулаков и торговцев» были включены 8 024 чел. (44,54 % из общего числа осужденных, или 49,52 % из имевших «окраску»). Из них 6 499 чел. числились бывшими кулаками, а 1 525 — детьми бывших кулаков или другими членами их семей. К бывшим белогвардейцам и служившим в армиях украинской Центральной Рады, П. Скоропадского и Директории УНР отнесены 3 248 чел. (18,03 % от общего количества осужденных, или 20,04 % из имевших «окраску»). В группу уголовных элементов, рецидивистов включены 2 165 чел. (соответственно 12,02 % и 13,36 %). Таким образом, в указанных выше трех группах по «окраскам» суммарно были репрессированы три четверти осужденных тройкой. Из остальных групп относительно большими были «члены антисоветских партий» (более 4 % от общего числа), ранее судимые за контрреволюционные преступления (2,85 %), активисты религиозных организаций (2,12%), «бывшие люди» (1,64%), реэмигранты (1,61 %) и бывшие члены и кандидаты в члены ВКП(б) (0,94 %). Во всех остальных категориях «окраски» отосительный показатель их численности был менее 1 %. Количество осужденных за индивидуальные преступления

Обвинения, инкриминировавшиеся осужденным, можно разделить на две большие группы: 1) индивидуальные, 2) участие в разного рода антисоветских (контрреволюционных) организациях. По первой группе было репрессировано 12 107 чел. В результате обобщения и анализа протокольных материалов нами выделено 19 обвинительных формулировок1. Около половины осужденных за индивидуальные преступления обвинялись в контрреволюционной (антисоветской) агитации и пропаганде, каждый пятый был осужден за уголовные преступления, каждый шестой — за контрреволюционную деятельность. Один из шестнадцати обвинялся в фашистской деятельности, а примерно каждый 25-й из осужденных был признан вредителем. По всем остальным обвинительным формулировкам относительная часть репрессированных составляла от 2 % до 0,01 %. Таблица 17*

Подсчитано по протоколам троек УНКВД по Донецкой, Сталинской и Ворошиловградской областям: ОГА СБУ. Ф. 6. On. 1. Д. 1-14; АВХД УСБУ в ДО. Д. 406, 407, 408, 410; АВХД УСБУ в ЛО. Ф. 51. Оп. 4. Д. 1.

9

Подсчитано: Там же.

Количество осужденных за принадлежность к антисоветским ( контрреволюционным ) организациям

Типы организаций Осуждено за принадлежность к ним (чел.) % от общего количества 1 2 3 4 1 Диверсионно-вредительские 2 474 35,99 2 Российский общевоинский союз (РОВС) 1 152 16,76

1 2 3 4

Украинские националистические повстанческие 671 9,76 4 Повстанческо-террористические 592 8,61 5 Эсеровские 492 7,16 6 Фашистские (разного толка) 399 5,80 7 Кулацкие повстанческие 186 2,71 8 Контрреволюционные

(без уточнения направленности) 183 2,66 9 Сионистские и прочие еврейские 103 1,50 10 Сектантские 103 1,50 11 Белогвардейские повстанческие 86 1,25 12 Махновско-анархистские 70 1,02 13 Церковные (православные) 60 0,87 14 Меньшевистские 59 0,86 15 Шпионские 53 0,77 16 Казачьи (Войска Донского) 48 0,70 17 Организация в Осоавиахиме (военно-фашистский заговор) 36 0,52 18 Эсеровско-меныневистские 33 0,48 19 Вредительские 16 0,23 20 Правотроцкистские и троцкистские 16 0,23 21 Татарские националистические 12 0,17 22 Польская организация войсковая (ПОВ) 12 0,17 23 Дашнакские 8 0,12 24 Греческие националистические повстанческие 7 0,10 25 Монархические 3 0,04

Итого 6 874 100 С обвинениями в принадлежности к различным антисоветским (контрреволюционным) организациям были осуждены 6 874 чел. Мы выделили 25 типов этих организаций. Как видно из таблицы, более четверти осужденных были «приписаны» к диверсионновредительским организациям, пятая часть относилась к сети организаций, созданных закордонной агентурой Российского общевоинского союза. Каждый десятый был обвинен в принадлежности либо к повстанческо-террористическим, либо к украинским повстанческим организациям. Если исходить из анализа архивно-следственных дел, то можно с уверенностью заявить, что принадлежность к той или иной организации выяснялась на фоне достаточно смутного представления следователей о специфике подобного рода организаций.

6. Откуда были «изъяты» репрессированные1

В документах ОГА СБУ зафиксированы данные, «откуда изъяты» осужденные областными тройками. Они относятся к периоду с начала «кулацкой операции» до 3 января 1938 г. Сводная таблица, хранящаяся в фонде 42, позволяет провести определенные сравнения по областям. Составителями отчетной формы были выделены такие категории, по которым и обобщались данные: 1) колхозы, 2) совхозы, 3) промышленные предприятия, 4) военная промышленность, 5) транспорт, 6) советский аппарат, 7) строительство, 8) лица без определенных занятий, 9) прочие. Данные зафиксированы по трем группам: бывшие кулаки, уголовники, прочий контрреволюционный элемент.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 5 Днепропетровская 3 123 40,30 % 138 1,78% 943

12,17% 9

0,12% 377

4,86% 246 3,17% 98

1,26% 2 382 30,74 % 434 5,60% 6 Винницкая 2 765 33,72 % 92

1,12% 387 4,72% 16

0,20% 284 3,46 % 244 2,98 % 74

0,90% 3 376 41,17% 962

11,73% 7 Черниговская 1 189

23,09 % 75

1,46% 275

5,34% 7

0,14% 122 2,37 % 24

0,47% 118

2,29% 2 245 43,59 % 1 095 21,26% 8 Житомирская 2 258 52,21 % 25

0,58% 237 5,48% 29

0,67% 23

0,53% 337 7,79% 34

0,79% 882

20,39 % 500

11,56% 9 Николаевская 1 150 32,76 % 368

10,48% 240

6,84% 34

0,97% 109 3,11 % 306 8,72% 69

1,97% 393

11,20% 841

23,96 % 10 КаменецПодольская 1 564 49,65 % 1

0,03% 63

2,00%

94

2,98% 330

10,48 % 11

0,35 % 426

13,52% 661

20,98 % 11 Полтавская 1 225 36,03 % 261

7,68% 137 4,03 % 3

0,09% 142

4,18% 169

4,97% 59

1,74% 1 ПО

32,65 % 294

8,65% 12 Молдавская АССР 1 321 57,43 % 30

1,30% 75

3,26%

18

0,78% 106 4,61 % 27

1,17% 426

18,52 % 297

12,91 %

По УССР 25 716 32,60 % 2 730

3,46% 7 490 9,50 % 219 0,28 % 3 762 4,77 % 4 593 5,82 % 1 358 1,72% 23 480 29,77 % 9 526 12,08%

В целом по УССР из 83 122 осужденных имеются данные по «местам изъятия» на 78 874 чел., то есть на 94,89 %. Большинство из них из колхозов — 25 716 чел. (32,60 %, то есть около трети от общего количества); много лиц без определенных занятий — 23 480 (29,77 %, около трети), с промышленных предприятий — 7 490 чел. (9,50 %, почти каждый десятый), из советского аппарата — 4 593 чел. (5,82 %), с транспорта — 3 762 (4,77 %), из совхозов — 2 730 (3,46 %), со строительства— 1 358(1,72 %), из военной промышленности —219(0,28 %), к неопределенной группе — «прочие» — отнесены 9 526 чел. (12,08 %, то есть каждый восьмой). По Донецкой области цифровые показатели, характеризующие «места изъятия» осужденных, значительно отличаются от соответствующих как по УССР в целом, так и по другим областям. По общему количеству осужденных тройками в 1937 г. Донецкая область занимала первое место — 12 537 чел. В области был наибольшим в Украине показатель осужденных, «изъятых» с промышленных предприятий, — 2 740 чел. (25,5 % от общего количества осужденных в области и 36,58 % от общего количества изъятых по этой группе во всей Украине). Количество лиц без определенных занятий, осужденных в Донецкой области, меньше осужденных в Киевской, Харьковской, Одесской, Днепропетровской, Винницкой областях и лишь немного меньше количества осужденных этой категории по Черниговской области.

В Донецкой области было наибольшее количество осужденных по транспорту — 1 058 чел., то есть 28,12 % осужденных транспортников всей Украины. По количеству осужденных, изъятых из колхозов, Донецкая область была на пятом месте среди областей Украины — 2 560 человек. Приведенные цифровые данные позволяют определить реальные результаты «изъятий», отражающие особенности развития региона как ведущего промышленного центра Украины.

7. Национальный состав репрессированных

Сведения из статистической отчетности по репрессированным в соответствии с оперативным приказом НКВД СССР № 00447 в 1937 г. позволяют в обобщенном виде воссоздать такую этническую картину. Таблица 19^

Сравнительные данные о национальной принадлежности арестованных по «кулацкой операции» по УССР в целом и Донецкой области в 1937 г.

№ п/п Национальные группы Арестовано по «кулацкой операции» в УССР % от общего количества Арестовано по «кулацкой операции» в Донецкой области % от общего количества 1 2 3 4 5 6 1 украинцы 61060 78,47 5 079 46,87 2 русские 7 297 9,38 3 806 35,12 3 немцы 3918 5,04 807 7,45 4 поляки 2 529 3,25 199 1,84 5 евреи 555 0,71 6 0,06 6 белорусы 285 0,37 232 2,14 7 греки не указано - 267 2,46 8 румыны 220 0,28 - - Подсчитано по: Сведения о количестве арестованных по УССР (включая данные областей) за время с 1 января 1937 г. по 1 января 1938 г. (Дата документа не указана, предположительно — начало января 1938 г.) // ОГА СБУ. Ф. 42. Д. 32. Л. 9; Сведения о количестве арестованных по УНКВД Сталинской области за время с 1.1.37 по 1.1.38 // Там же. Л. 9; Д. 35. Л. 233. (Даты документов не указаны, предположительно — начало января 1938 г.)

1 2 3 4 5 6 9 армяне 23 0,03 - - 10 башкиры 18 0,02 - - И узбеки 17 0,02 - - 12 китайцы 14 0,02 - - 13 латыши И 0,01 - - 14 грузины 3 0,004 - - 15 финны 3 0,004 - - 16 эстонцы 3 0,004 - - 17 азербайджанцы 2 0,003 - - 18 туркмены 2 0,003 - - 19 киргизы 2 0,003 - - 20 литовцы 1 0,001 - - 21 татары - - 19 0,18 22 другие - - 421 3,89

Итого 77 813 100 10 836 100

Таблица 20

Сравнительные данные по национальной принадлежности арестованных УНКВД по Донецкой области в 1937 г. по всем «линиям», «кулацкой» и «национальным» операциям

№

п/п Национальные группы Всего арестовано в 1937 г. % от общего количества Арестовано по «кулацкой операции» % от общего количества Арестовано по немецкой, польской, латышской, румынской,

греческой, харбинской

операциям % от общего количества 1 украинцы 7 557 27,95 5 079 46,87 176 1,44 2 русские 4 960 18,34 3 806 35,12 119 0,98 3 немцы 5 732 21,20 807 7,45 4 647 38,13 4 греки 3 525 13,04 267 2,46 3 210 26,34 5 белорусы 463 1,71 232 2,14 187 1,53 6 поляки 3 689 13,64 199 1,84 3 407 27,95 7 татары не указано - 19 0,18 - - 8 евреи 213 0,79 6 0,06 46 0,38 9 латыши 333 1,23 - - 330 2,71 10 румыны 38 0,14 - - 35 0,29 11 корейцы 19 0,07 - - 19 0,16 12 китайцы не указано - - - 12 0,10 со другие 430 1,59 421 3,89 - -

Всего 27 042 100 10 836 100 12 188 100 Если сопоставить этническую принадлежность всех арестованных в Донбассе в 1937 г., арестованных по «кулацкой» и по «национальным» операциям, то можно увидеть значительные различия. Так, в общей массе арестованных украинцев было около 28 %, среди арестованных по «кулацкой операции» — почти 48 %, а по «национальным операциям» — несколько более одного процента. То есть относительная часть украинцев, арестованных в Донецкой области в 1937 г., была наибольшей именно по «кулацкой операции». Русские в общей массе арестованных в 1937 г. составляли более 18 %, среди «привлеченных» по приказу № 00447 — более трети, а относительный показатель их по «национальным» операциям составлял менее одного процента. Каждый пятый арестованный в Украине в 1937 г. был немцем; относительная часть их среди репрессированных по «кулацкой операции» составляла менее 8 процентов, а по «национальным» операциям приближалась к 40 процентам. Греки в общей массе арестованных в 1937 г. занимали четвертое место (более 13 % от общего количества), их часть по «кулацкой операции» была незначительной — несколько более двух процентов, а по «национальным» операциям каждый четвертый был греком. Сравнительные данные о национальном составе арестованных по УССР и Донецкой области в первой половине 1938 г.

На третьем месте по числу арестованных в 1937 г. в регионе украинского Донбасса были поляки (более 13 %), их относительный показатель среди репрессированных по приказу № 00447 был менее одного процента, а по «национальным операциям» они были вторыми после немцев, составляя почти треть от общего количества. Подсчитано по: Сведения о количестве арестованных по НКВД УССР (включая данные областей) за время с 1.1.38 по 1.7.38 г. (Дата документа не указана) // ОГА СБУ. Ф. 43. Д. 35. Л. 15; Сведения о количестве арестованных по УНКВД Сталинской области за время с 1 января 38 г. по 1 июля 38 г. // Там же. Ф. 42. Д. 32. Л. 238. (Дата документа не указана.)

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 6 белорусы 910 1,02 10 0,10 105 0,31 10 0,38 7 молдаване 804 0,90 - - - - - - 8 латыши 773 0,87 75 0,74 22 0,06 9 0,34 9 иранцы 433 0,49 100 0,99 320 0,95 - - 10 армяне 415 0,47 46 0,46 172 0,51 4 0,15 11 румыны 392 0,44 37 0,37 75 0,22 1 0,04 12 узбеки 127 0,14 - - - - - - 13 китайцы 115 0,13 29 0,29 13 0,04 9 0,34 14 литовцы 101 0,11 12 0,12 5 0,01 1 0,04 15 эстонцы 87 0,10 7 0,07 8 0,02 1 0,04 16 корейцы 77 0,09 45 0,45 - - - - 17 татары 31 0,03 23 0,23 15 0,04 15 0,56 18 финны 16 0,02 7 0,07 - - - - 19 болгары не указано

285 2,82 - - - - 20 японцы 4 0,004 2 0,02 - - - - 21 греки не указано

1483 14,68 - - 12 0,45 22 монголы 4 0,004 - - - - - - 23 турки 1 0,001 - - 1 0,003 - - 24 другие 4 095 4,60 137 1,36 103 0,30 10 0,38

Всего 89 025 100 10 104 100 33 862 100 2 680 100 В первой половине 1938 г. соотношение арестованных между этническими группами значительно изменилось. Процент украинцев в целом по УССР снизился с 78,47 % (в 1937 г.) до 51,82 % (первая половина 1938 г.), то есть с более чем трех четвертых до половины. Относительный показатель арестованных украинцев по Донецкой области практически не изменился: в 1937 г. он составлял 27,95 %, а в первой половине 1938 г. — 24,93 %. По «кулацкой операции» также изменения не наблюдались: в 1937 г. украинцы составляли 46,87 %, а в первой половине 1938 г. — 47,29 %. На втором месте по количеству арестованных в первой половине 1938 г. («кулацкая операция») были русские. Их процентный показатель увеличился с 35,12 % до 44,40 %. Значительно возросла часть арестованных евреев — с 0,06 % до 3,83%. Показатель немцев снизился с 7,45% до 1,32%, а поляков-с 1,84% до 0,45 %. К большому сожалению для исследователей, в кратких итогах всесоюзной переписи населения 1937 г. не приводятся данные о национальном составе населения областей Украины1. По данным Государственного архива Донецкой области, документы исследуемого периода не сохранились из-за событий, связанных с эвакуацией в восточные регионы СССР осенью 1941 г. Из фонда Областного статистического управления в бывшем архиве обкома КП Украины все материалы, касающиеся переписи 1937 г., были изъяты, о чем свидетельствуют штампы, проставленные в описях фонда2. Поэтому мы не можем в настоящее время выяснить соотношение количества жителей по национальным группам в Донбассе и данные о репрессированных по этим группам. Приведенные нами данные могут быть исходными для исследований в указанном направлении.

Вместо заключения

Проведенное исследование дает основания утверждать следующее.

Изучение документального материала позволило установить общее количество людей, осужденных тройками УНКВД в украинском Донбассе. Согласно подсчету по протоколам троек УНКВД в 1937-1938 гг. по «кулацкой операции» в регионе было осуждено 18 018 чел. Всего же было рассмотрено следственных дел на 18 042 чел. Соотношения между вынесенными приговорами были такими: расстрел — 11 027 чел. (61,20 % от количества осужденных), различные сроки лишения свободы — 6 991 чел. Были освобождены от наказания — 5 чел. Отправлены на дополнительное расследование дела на 3 чел. Направлены на рассмотрение в другие органы дела на 16 человек. Наибольшее количество осужденных приходится на 1937 г. — 12 383 чел. (68,73% от общего количества). В 1938 г. тройки вынесли приговоры в отношении 5 635 чел. (31,2 %). Количество репрессированных в украинском Донбассе составляло от 13 % до 15 % от осужденных тройками по Украине в целом (разница объясняется расхождениями в отчетных документах). Автор считает, что реально точное число осужденных в ходе «кулацкой операции» по всей Украине можно установить на основе обобщения данных на наиболее достоверной основе — протоколов троек УНКВД и НКВД Молдавской АССР. Проведенное исследование позволяет также установить степень ответственности различных подразделений УНКВД за подготовку соответствующих следственных дел и сопровождавших их на заседаниях троек материалов. Изученные нами данные об «изъятиях» людей по «кулацкой операции» позволяют выяснить общие тенденции в этих процессах. Национальный состав арестованных исследован достаточно полно, но мы не можем пока сопоставить соотношения национальных групп в общей массе населения и соответствующие данные по арестам в этих группах. Главный вывод из изложенного выше заключается в том, что планы партийной верхушки страны, их детализация руководством НКВД, ход и результаты реализации на местах в ходе «кулацкой операции» значительно отличались. Можно с достаточной уверенностью предположить, что, планируя проведение чистки страны как составляющей генеральной линии на построение нового общества, «верхи» исходили из предполагаемых масштабов «большой чистки». Отсюда — не только округленное количество задиректированных лимитов по областям, но и установление четырехмесячного срока для реализации намеченного. Пятидневный срок для установления контингента, подлежавшего репрессиям, был явно недостаточным, учитывая такие факторы, как: 1) недостаток грамотного, квалифицированного кадрового состава работников НКВД, 2) отсутствие необходимых средств для ведения мобильного учета предполагаемых «врагов». Директивные указания, предполагавшие упрощенный характер ведения следствия, деятельность троек, решавших судьбы зачастую сотен людей в течение нескольких часов на основании ограниченного перечня предоставленных следствием документов, отсутствие на заседании тройки не только адвоката, но и самого обвиняемого — все это было причинами разворота государственного «беспредела» невиданных масштабов. Даже если и были определенные причины для наведения порядка в отношении асоциального, с точки зрения партийных и карательных органов, элемента, технология организации этой кампании в общегосударственном масштабе уже не только предполагала определенные нарушения законодательства и норм морали, но и создавала условия для произвола со стороны органов государственной безопасности. В конечном итоге на материалах Донбасса можно увидеть, что первоначальное количество предполагаемых «врагов» было реально увеличено в четыре с половиной раза (по приказу № 00447), а сроки возросли до 14 месяцев. Показательно, что в процессе реализации приказа НКВД СССР № 00447, называвшегося «кулацким», оказалось, что его направленность существенно изменилась. В протоколе заседания Политбюро ЦК ВКП(б) и шифротелеграмме НКВД от 3 июля 1937 г. речь шла о двух категориях — бывших кулаках и уголовниках. В оперативном приказе № 00447 «контингент» будущих репрессированных расширяется за счет эсеров, грузинских меньшевиков, дашнаков, мусаватистов, иттихадистов (не столь распространенных в Донбассе), а также бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов, церковников и сектантов. Показательно, что этот перечень был расширен за счет неопределенной категории «т. п.», под которой можно понимать практически любую категорию населения, исходя из частных представлений партийно-государственной верхушки и сотрудников карательных органов. При этом факт выявления нами среди осужденных тройкой 2 263 чел. (13,46 % от всего количества осужденных), не имевших «окраски», является свидетельством того, что местные органы УГБ и милиции, а также члены троек выходили за рамки компетенций, определенных приказом № 00447, расширяя круг лиц, привлеченных к ответственности. Значительные коррективы в работу донецкой тройки в начале ее функционирования (а также, несомненно, и местных органов УГБ и милиции) внесло участие в ее работе заместителя наркома внутренних дел СССР Л. Н. Вельского. Анализ структуры протоколов «кулацко-уголовных» троек и «особых» троек (по национальным операциям) свидетельствует о том, что у первых более детализированными были так называемые окраски. Протоколы же «особых» троек (хотя они состояли из одних и тех же лиц) значительно отличались фиксацией дифференцирования характера обвинения, который, как правило, включал от двух до пяти пунктов. Без сомнения, целью приказа № 00447 была чистка страны. Однако, даже если ее воспринимать как объективную реальность, следует выделить два момента: 1) непродуманность операции, что проявилось в отсутствии четкого определения понятия «окраска»; плохая подготовка ее проведения; 2) достаточно вольное трактование цели и задач операции исполнителями на местах. Перспективы дальнейшего исследования данной тематики заключаются, на наш взгляд, в следующем. Во-первых, в возможности расширения документальной базы для количественных оценок различных аспектов «кулацкой операции» в масштабах Украины и СССР в целом за счет привлечения как наиболее достоверного источника протоколов областных троек. Кроме этого, для сопоставления данных важным является расширение источников путем выявления и изучения отчетности органов НКВД в масштабах всей страны. Во-вторых, необходимо и возможно с привлечением фондов центральных государственных архивов России и Украины изучить потери населения в ходе «кулацкой операции» 1937-1938 гг. в национальном разрезе по стране в целом и ее отдельным регионам и областям. В-третьих, было бы уместно провести масштабное исследование материалов архивно-следственных дел, оформленных по приказу НКВД СССР № 00447, сопоставив их с делами «национальных» операций и прочих составляющих репрессий 1937-1938 гг. в СССР. На наш взгляд, для более полного понимания сущности и хода «большой чистки» 1937-1938 гг. необходимо провести дополнительное исследование, включающее сравнительные характеристики, в том числе и количественного характера, по деятельности «кулацких», «особых» и «милицейских» троек, двойки НКВД и Прокурора СССР, Особого совещания при НКВД СССР, Военнной коллегии Верховного суда СССР, военных трибуналов, прочих судебных и внесудебных органов, всей системы НКВД в событиях «большой чистки» 1937-1938 гг. Только такой подход даст реальную картину происходившего.

Справки

Несколько слов о судьбах участников событий — членов областных троек. Первый секретарь Донецкого обкома Коммунистической партии большевиков Эдуард Карлович Прамнэк (Прамнек) (член тройки) был арестован без санкции прокурора 8 мая 1938 г., осужден Военной коллегией Верховного суда СССР 29 июля 1938 г. к высшей мере наказания — расстрелу. Обвинялся как участник правотроцкистской и националистической латышской организаций. Реабилитирован 5 мая 1956 года1. Первый секретарь Донецкого обкома партии Александр Сергеевич Щербаков (член тройки) позднее работал первым секретарем Московского горкома и обкома ВКП(б); с 1941 г. одновременно работал секретарем ЦК ВКП(б); во время войны был начальником Главного политического управления Красной армии, заместителем наркома обороны, начальником Совинформбюро, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б) с 1941 г., депутат Верховного Совета СССР с 1937 г. Умер в 1945 году2. Первый секретарь Ворошиловградского обкома партии Петр Митрофанович Любавин (член тройки) погиб в 1941 г. на фронте3. Заместитель наркома внутренних дел СССР Лев Николаевич (Абрам Михайлович) Вельский (Левин) арестован 30 июня 1939 г. и приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР 5 июля 1941 г. к расстрелу по статьям 58-1«б», 58-8, 58-11 Уголовного кодекса РСФСР. Не реабилитирован4. Прокурор Донецкой области Роман Андреевич Руденко (постоянный член тройки по Донецкой (Сталинской) области) позднее работал прокурором УССР, был главным обвинителем от СССР на Нюрнбергском процессе, с 1953 г. — Генеральный прокурор СССР, удостоен звания Герой Социалистического Труда (1972), член ЦК КПСС с 1961 г., депутат Верховного Совета СССР с 1950 г. Умер в 1981 году1. Начальник УНКВД по Донецкой области Давид Моисеевич Соколинский с 26 февраля 1938 г. по 20 апреля 1938 г. работал начальником УНКВД по Челябинской области, с 21 апреля 1938 г. по февраль 1939 г. — начальником управления морского нефтеналивного флота Наркомата водного транспорта СССР. Осужден Военной коллегией Верховного суда СССР 19 января 1940 г. к расстрелу как активный участник с 1934 г. антисоветской заговорщицкой террористической организации, существовавшей в системе НКВД СССР. Не реабилитирован2. Начальник УНКВД по Донецкой области Павел Васильевич Чистов работал начальником УНКВД в Сталинской области до 1 февраля 1939 г., затем — в системе ГУЛАГ, с 23 июля 1941 г. по 3 сентября 1941 г. — начальник Юго-Западного управления строительства оборонительных сооружений. Попал в плен, был военнопленным в лагерях 1-А, 1-Б (г. Сувалки, г. Гогенштейн), заключенным в концлагерях Штутгоф и Маутхаузен, освобожден американскими войсками, передан представителям Красной армии, проверялся в Подольском проверочно-фильтрационном лагере. 27 марта 1947 г. приговорен Особым совещанием МГБ СССР к 15 годам лишения свободы. Досрочно освобожден 5 ноября 1955 г. на основании указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 июля 1954 г. Не реабилитирован3. Георгий Иванович Коркунов до 14 января 1939 г. работал начальником УНКВД по Ворошиловградской области. Арестован в Москве 5 июня 1939 г. Осужден Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу 24 июля 1940 г. как участник заговорщицкой организации в НКВД СССР. Не реабилитирован4. Секретарь тройки УНКВД по Донецкой области Яков Владимирович Соломонович арестован 15 ноября 1938 г. Осужден военным трибуналом войск НКВД Харьковского округа 25 мая 1939 г. к трем годам лишения свободы без поражения в правах «за развал работы первого спецотдела УНКВД и халатное отношение к исполнению обязанностей»5. Данными о судьбах прокурора Ворошиловградской области П. Нощенко и секретаря тройки УНКВД по Ворошиловградской области Попова автор не располагает.