Cр. календарь.

Избранные сочинения: Очерки истории астрономии в Древней Руси.// Историко-астрономические исследования. Вып. VII - IX. - М.: Физматгиз, 1961-1966.

VI. Представления об устройстве вселенной
VII. Первые наблюдения неба
VIII. Комета как бич божьего гнева
IX. Астрономическая книга "Шестокрыл" на Руси XV в.
 
 

Мы попробуем исторически проследить смену взглядов на мироздание в древней Московской Руси, существовавших в культурных слоях того времени среди книжников, "списателей" различных книг, монахов-летописцев и наиболее образованных представителей духовенства.

Астрономия, предметом которой является мироздание вообще, ближе, чем какая-либо другая наука, соприкасалась с религией и потому казалась опаснее всякой другой науки. Ее смешивали с астрологией, она представлялась подозрительной и нечистой, еретической "прелестью". В поучительных наставлениях Древней Руси делались предостережения от занятия "науцей смрадною -- халдейской остронумией". "Богомерзостен перед богом всяк любяй геометрию, а се душевнии греси учитися астрологии и еллинским книгам...; проклинаю прелесть тех, иже зрят на круг небесный: своему разуму верующий, удобь впадает в прелести различныя; люби простыню (простоту) паче мудрости",-- так наставительно предостерегает один из русских книжников своих читателей.

Однако, несмотря на то, что на астрономию в Московской Руси смотрели очень подозрительно, все же очень чувствовалась потребность объяснить мироздание, составить определенный взгляд на устройство вселенной, но такой, чтобы он не расходился со священным писанием и святоотеческими толкованиями!

В Византии еще с конца VI в. появилась рукопись купца из Александрии, по торговым делам предпринимавшего путешествия, а позднее сделавшегося монахом, Космы Индикоплова, т. е. пловца в Индию, под названием "Христианская топография". В этой книге Косма сделал попытку изложить представление о системе мира на основании священного писания. В самой Византии эта книга не пользовалась особой популярностью. Патриарх Фотий писал болгарскому царю Михаилу о ней как не заслуживающей внимания, указывал на абсурдность заключенных в ней представлений о небе и видел в авторе "более рассказчика басен, чем повествователя истины". Тем не менее книга эта получила в средние века широкое распространение в Западной Европе, а на Русь проникла еще в домонгольский период и приобрела потом широкую популярность среди богобоязненных русских книжников. Это была как раз та книга, которую так хотелось иметь "невысокоумствующему", чуждому "еллин-ских борзостей философии" русскому читателю. В ней он нашел ответы на все свои недоуменные вопросы, касавшиеся мироздания. С XIV в. книга Индикоплова становится как бы обязательным чтением в христианских семьях. В русских списках она носит название "Книга, нарицаемая Козма Индикоплов, избранна от божественных писаний благочестивым и повсюду славимым кир Козмою". В XVI и XVII вв. книга Космы еще пользовалась на Руси значительным авторитетом и вошла даже в состав Четьи-Минеи Макария под 23--31 августа, а в так называемой Кирилловой книге, где были приведены списки полезных и вредных книг, книга "Кир Космы" была внесена в список "свято отеческих творений".

Косма Индикоплов является ярым противником птолемеевой системы мира, поскольку в этой системе утверждалась шарообразность Земли и неба; Косма непримирим в отношении этой "круглообразной ереси" и самым решительным образом отрицает существование "противноходцев", т. е. антиподов. В своем сочинении Косма поместил даже иронический рисунок -- Землю в виде шара и четырех человек с четырех ее сторон, с надписью "что всуе излагаете от внешних противноходци, како убо мощно прияти сия лжая изложения?" В тексте Косма говорит: "ноги бо человеку инем ногам человека исподе противно прикасаеми, како обрящутся обои прави? Како убо един просто по естеству стоит, другий же чрез естество стоит, долу главою обретаяся -- аще бо стремглав хожение".

По мнению Космы, учение о "круглообратности" небесного свода ведет начало от вавилонского столпотворения. С верху вавилонской башни первым людям могло, действительно, казаться, что "ово убо звезды приходяще (из-под земли), ово отходяще (под землю), и мнеша первии: кругло-обратно быти небеси!" Но если небо кругло, то, следовательно, оно не имеет конца, рассуждает Косма, а в Писании сказано: "от конец небес исход его (бога) и сретение его до конец небес". Ангелы при втором пришествии будут созывать трубным звуком народы также "от конец небес до конец их". Далее, если небо "круглообратно" и, следовательно, не прикасается краями к земному шару, то как же тогда люди при всеобщем воскресении будут всходить от земли на небо, в будущую жизнь, уготованную им в небесном раю? Этими по-детски наивными аргументами Косма думал сокрушить учение о шарообразности Земли и "круглообратности" неба.

Славянский переводчик книги Космы осыпает последователей "круглообразной" ереси всякими нелестными эпитетами: "кощунами", "нечестивыми", "невеждами", "льстящимися христианами". Учение же Космы предлагается как единственно правильное мировоззрение, согласное с духом священного писания.

Вселенная Космы Индикоплова -- несложный механизм. Земля имеет форму прямоугольника, длина которого между востоком и западом вдвое больше ширины -- между севером и югом. Сверху прямоугольник Земли возвышается в гору, верхушка которой наклонена к северо-западу, и по склону этой земли-горы от севера до юга живут разные народы. Между прочим, на севере живут гипербореи, а несколько южнее "великая русь". Восточные страны находятся у подошвы земли-горы; солнце, шествуя в своем дневном пути вокруг земли-горы и склоняясь к югу, проходит ближе к южным, нежели к северным странам; поэтому первые "зело согреваеми суть". Северные же и западные страны, расположенные на верхушке земли-горы, "далече от солнца стояще, студена суть, тем и телеса тамо живущих бела суть от студени". По той же причине --"не вся земля живо-ма есть; северные убо части до конца студены неживома есть, и полуденные страны от зельные теплоты неживома остала".

Кругом земли-горы обтекает море, "зовомое океян", с четырьмя "пучинами", вдающимися в сушу. Это, во-первых, море, "от греческой земли исходящее до западной" (Средиземное море), во-вторых, "Иаровейское море, нарицаемое Чермное" (Красное море), в-третьих, "Перское море Ливанские земли" (Аравийское море) и, в-четвертых, "от северные страны, нарицаемое
Каспийское", "Окрест же окея-на, идеже живяхом человецы на востоке, прежде бывшего потопа при Ной рай есть".

Таким образом, Земля делилась океаном на две части -- землю-гору, "на ней же живем ныне вси человецы", и землю заокеанскую, где находится рай. И благочестивый москвитянин, слушая в церкви молитву священника: "Упование всех концов земли и сущих в море далече", понимал землю совсем не так, как понимаем ее мы, -- в смысле материков и островов, а воображал ее
четырехсторонней площадью с райским островом, находящимся где-то недоступно далеко за морем-океаном.

На краю заокеанской земли, по учению Космы, возвышается твердая, но прозрачная стена небесного свода, она непосредственно соединена с землей --"край с краем связана, друг с другом совокуплена и неподвижно пребываста". Так как земля четырехугольна, то и прилегающее к ней небо имеет вид комары -- четырехстороннего шатра: "кома-рою сотворь широты край земли и небеси, от долу до высоты стену сотворь и загради вместо дом".

Этот небесный шатер является первым небом, созданным в первый день. Второе же небо -- твердь, создано во второй день. Оно имеет вид кожи, простирающейся над первым небом. Косма об этом повествует так: "Исайя поставль небо, яко комару, и распрострь яко сень пребывати; ово убо, яко комару -- о первом небеси, а еже распростер яко сень -- о втором небеси: являя яко дом, идеже живут; и паки Давид, прострый небо, яко кожю, о тверди глаголя, яко покрывания сверху покрываема на сени, якоже аще суть или власяны ризы -- кожа бо в истину наричается".

Поверх тверди, по словам Космы, находятся воды, отделенные от тех, которые остаются на земле: "и бысть твердь посреде воды, разлучающи воду, иже бе над твердию, от воды, иже бе под твердию".

Немного ниже тверди помещаются небесные светила -- Солнце и Луна. Солнце движется с востока на запад, затем скрывается за землей-горой и тем "творит нощь, дондеже, окружая вверху океяна по северным странам, приидет паки на востоки".

Солнце является "присно светящимся". Луна же "овогда облачается светом, овогда совлагает доброту света. Луна не сама по естеству убывает, но зрак света своего спряты-вает, егда бо приступает к солнцу, отступая же паки являет виден". Тут можно подумать, что Косма правильно объясняет фазы Луны, всегда наполовину освещенной Солнцем, но нам кажущей только часть своей освещенной половины, кроме дня полнолуния. Однако дальше оказывается, что Луна светит вовсе не отраженным от Солнца светом, а каким-то мифическим "светом первого дня творения", который бог в четвертый день, при создании небесных светил, создал, "размесив -- светлейшее в солнце, прочее же в луну и звезды".

Солнце, Луна и звезды, по воззрениям Космы и вообще авторитетов седой церковной старины, "от словесных сил течение и чин совершает", т. е. движутся при помощи ангелов: "хождение звездам кругоносно от невидимых ангел строимо".

Вселенная, по представлениям Индикоплова, соответствовала в точности скинии Моисея, которая была своего рода моделью и масштабом мироздания,-- "яко образ и написание быша всему миру". Моисей, располагая так или иначе предметы в устроенной им скинии или соблюдая известные относительные размеры их, руководствовался, по мнению Космы, планом вселенной. Завеса, отделявшая святилище от святое святых,-- это царство небесное, помещающееся над твердью небесной. Святилище скинии -- это вся поднебесная. Здесь стояли, как известно, в южной стороне светильник с семью лампадами "по чину недельному, образ имуща светил (т. е.семи известных древним планет, соответствующих дням недели) и светящих над трапезою, лежащею на севере, еже есть на землю, на ней же повелевает положить дванадесять хлеба предложения, по чину дванадесять месяцев на кийждо край трапезы по три хлеба" -- это 12 месяцев и четыре времени года. Трапеза была окружена венцом -- это символ годового круговорота; "благословиши венец лета благости твоея, господи" -- этими словами древние люди московские встречали новолетие 1 сентября каждого года. Трапеза в скинии имела длину в два локтя и ширину в один, потому что Земля, говорит Косма, имеет форму прямоугольника, длина которого вдвое больше ширины. Кругом трапезы Моисей устроил "ограждение: се множество вод, сиречь океян", обтекающий Землю.

Такова была вселенная в представлении Космы. Основной принцип устройства этой вселенной -- неподвижность Земли и неба, под сводами которого течение светил управляется ангелами. Ангелы, по представлениям старины, управляли механизмом вселенной. Ветрами четырех главных румбов заведовали, по словам Космы, также четыре ангела или эола, которые, дуя в трубы, производили ветер. Один из этих ангелов-эолов находится у пролива, ведущего от океана на восток, в рай, и своим дуновением не пускает тех, кто пытается проплыть в запретную райскую страну.

Теперь нам все это кажется детской наивной сказкой, а ведь наши предки читали эту книгу с благоговением!

Другой авторитет в Древней Руси по части космографических представлений -- Епифаний Кипрский, творения которого не менее уважались, полагал, что ангелы, управляющие на небе движением небесных светил, собирают трубами морскую воду, чтобы пустить ее снова в виде дождя на землю. До какой степени все это было житейски просто и по-детски понятно!

которого не менее уважались, полагал, что ангелы, управляющие на небе движением небесных светил, собирают трубами морскую воду, чтобы пустить ее снова в виде дождя на землю. До какой степени все это было житейски просто и по-детски понятно!

Русский летописец также отдает дань этому верованию. Так, под 6618 г. Начальной летописи находим следующее описание небесного знамения, с любопытными комментариями к нему: "В 11 день февраля месяца в Печерстем монастыре явился столп огнен от земли до небеси, а молния осве-тиша всю землю, и в небеси погреме в час первый нощи; се же столп первее ста на
трапезнице каменной, яко не ви-дети бысгь креста, и постояв мало, соступи на церковь и ста над гробом феодосьевым, и потом ступи на верх, аки к востоку лицеи, и потом невидим бысть. Се же беша не огненный столп, но вид ангелеск: ангел бо сице является, ово столпом огненным, ово же пламенней, якоже рече Давид: "творя ангелы своя духи и слуги свои огонь палящ".

Явление, описанное летописцем, могло быть огнями св. Эльма, появляющимися в виде огненных языков на остроконечных предметах, но они бывают тихим разрядом электричества, без грома. Упоминание же о громе скорее дает повод думать, что огненный столб -- это след метеора, пролетевшего над монастырем. След этот мог держаться долго после полета, деформироваться и перемещаться на небе от одного церковного креста до другого. Но монах-летописец использовал это "знамение" по-своему, как указание особенного благоволения ангелов к святости Печерского монастыря.

Одновременно с книгой Космы в Древней Руси обращалось и другое религиозно-космографическое сочинение, составленное по разным источникам Иоанном, экзархом болгарским, и носившее название "Шестоднев". Оно дошло до нас в древней рукописи, восходящей к 1263 г. Но это сочинение на Руси было менее популярно.

Просматривая "Шестоднев", трудно даже сказать, придерживался ли автор его столь примитивного и несложного мировоззрения, как Косма? Наряду с рассуждениями о "прилеплении небеси к земли", мы находим в нем и вполне здравые астрономические представления и рассуждения. Встречается даже признание Зодиака, который не нравился Косме: "Солнце единый живот минует и на скончание двою-надесять месяцев проходит круг, иже зовут животным" (зодиакальный, от слова гооп -- животное), так говорится в "Шестодневе" и тут же прибавляется: "яве иже хытрость сувыкли астрономийскую, мы же не быхом николи же прилагали к церковному учению сего разума, аще не быхом ведели стройна суща на разумения временная и летнаа". Это звучит уже оправдательной оговоркой на случай упрека в ереси.

Солнце, по словам Иоанна, свое шествие совершает в ночное время "под земный пол" и "на восточный предел приходе и пакы повыше земнаго поля гредет на запад -- та-ко бо круговное обхождение небеснаго величьства от въсхода на западное". Здесь не говорится, однако, какую форму имеет этот "земной пол" -- круглую или прямоугольную, но, по-видимому, автор "Шестоднева" -- сторонник круглой площади, так как ему небезызвестно разделение Земли по климатическим поясам. "Во всей земли пять плас,-- говорит он,-- две есть крайние, на нею же никто не живет, рекше -- на северной и на южной, идеже изрядная студень есть" (Арктика и Антарктика). Посреди же находится "третья пласа"; на ней будто бы тоже никто не живет, но по другой причине: "жегуй есть на ней зной -- равноденный, того бо пояс зовут пожженный. А по двумя пласами вси живут живости, имже добра есть растворени ни зело студене, ни зело топле".

Из сравнения этого отрывка с подобным же вышеприведенным местом космографии Космы видно, что автор "Шестоднева" смотрит более здраво на распределение климатических поясов, чем Косма, не знавший о существовании южного полушария. Автору же "Шестоднева" знакомо и такое явление, как отклонение тени в южном полушарии к югу. От жителей северной пласы, говорит он,-- на ней же и мы живем, стеневе (тени) на северную страну преклонены суть, а жители южные пласы на южную страну преклонены имуть стени своих телес".

Соответственно делениям "земного пола на пять плас" автору "Шестоднева" знакомо и деление небесной сферы: "един круг, его же зовут арктик от утвержденных звезд на нем медведных (Arktos -- название медведя), другый же пакы противу тому антарктик". Здесь употребляются уже прямо астрономические термины и впервые на Руси упоминается "книжное" название созвездия Большой Медведицы, известное в народе более под другими именами [об этом см. часть I, гл. V, Историко-астрономические исследования, вып. VII].

От звезд автор отличает планеты -- "рекше, плавающие, иже не прямь грядут, но аки заблудившие шествие творят от запада к востоку".

К астрологии Иоанн относился отрицательно, но вполне допускал возможность предсказания погоды по светилам, приводя целый ряд существовавших в его время примет, так называемых теперь местных признаков погоды, по виду Солнца и Луны, причем упоминаются явления "ложных солнц" -- "егда видят оба полы солнца акы две солнцы" и венца вокруг Луны --"егда акы венец се вскружит от луны".

Третье космографическое сочинение Древней Руси находится в книге Иоанна Дамаскина: "Точное изложение православной веры". Взгляды, изложенные в ней, уже прямо противоположны взглядам Космы. В книге Иоанна Дамаскина Зодиак принимается во всех подробностях, называются 12 зодиакальных знаков и говорится "через тыя дванаде-сят зодий планеты, солнце и луна преходят"; в этом, однако, наши предки видели посягательство на учение об управлении механизмом вселенной ангелами. "Звезды движутся не зверями, а ангелами божиими", говорили они, даже в более позднее время, в XVII в., во времена прений по поводу новшеств, привезенных братьями Лихудами из Вильно в Московскую славяно-греко-латинскую академию.

В книге Дамаскина мы встречаем хорошо и верно описанные солнечные и лунные затмения: "Тогда бо оскудение или затмение солнечное бывает, егда луна телом своим, аки некими средствием, застеняет солнце и не попускает от него подаватися нам свету. И того ради коликую величину телом своим луна закрывает солнце, толикая и затмительная величина бывает; что же меньшия величины есть тело лунное, не чудися: зане солнце от некиих глаголется много большее быти, неже земля, от святых же отец земле равное, и многажды случается, яко и малый облак, или мал холм или стена закрывает е. Лунное же затмение от осенения земли бывает, егда будет 15-я луна, сиречь к пятнадесятому дню приближающаяся, насопротив себе в самом крайнем центре солнце под землею, а луна над землею обрящется: тогда бо земля осенение творит и препятствует солнечному свету освещати луну, почесому она и оскудевает, или затмевается...".
 
 

Книга Дамаскина заходит даже настолько далеко, что перечисляет и астрологические "домы планет", но к астрологии относится отрицательно: "поведают убо еллини, яко планет сих, солнца сиречь и луны, восхождением и захождением и противостоянием вся у нас сущая управляются (в сих бо астрология или звездословие упражняется), мы же вопреки глаголем, яко знамения убо из них бывают дождя и вёдра, стужи и теплоты, мокроты и суши, ветров и сим подобных: наших же деяний никакого же". Таким образом, значение астрологии ограничивается только влиянием небесных светил на погоду.
 
 

По вопросу о форме Земли книга Дамаскина не высказывает определенного взгляда, приводя оба боровшиеся представления, но все же заметна уже определенная симпатия к "круглообратности": "Кругловидну же неции глаголют землю быти, инии кончатую.
Много меншая, неже небо, аки бо малейшая некая в средине его висящая точка".

Небесный свод казался Косметвердым. В книге Иова сказано: "небеса тверды, как литое зеркало" (XXXVII, 18). Северная, епископ Гавальский, которого сочувственно цитирует Косма, полагал, что "твердь держит на себе верхние воды, яко да не разрушится теплотою звезд, но снабдится студенью вод", вследствие чего он называет ее "составлением леденовидным от воды, яко хрусталь". Другие, однако, полагали, что "естество небесного свода составлено от четырех стихий или иное некое от сих четырех".

В книге Дамаскина, отличающейся вообще большой терпимостью в космографических мнениях, приводятся все воззрения на "естество неба", но сочувственно цитируется взгляд Василия Великого: "сего небесе божественный Василий тонкое быти, глаголет, естество, аки дым", а немного ниже говорится: "нецыи убо возмниша, яко весь мир окружает небо, и само кругловидно есть, и везде превышшую часть имать; яко оное равномерно отстоит и не касается земли ни с вышше, ни с боков, ни снизу; яко небо кругодвижно обтекает землю, и сообносит быстрейшим движением своим солнце, луну и звезды; и егда над землею светит солнце, тамо бывает и день, егда же под землею, тогда нощь; и вопреки: егда под землею зайдет солнце, зде нощь, а тамо день".

Вслед за этим птолемеевским пониманием мироздания приводится, однако, воззрение, родственное Косме: "Инии же полукружие небо возмечташа отсюду, яко богоглаголивый Давид рече: простирали небо, яко кожу", и затем примирительно добавляется:
"Впрочем, аще тако, аще же ина-ко, вся сия божиим повелением быша и утвердишася".

Семь небес Птолемея с яростью отрицал и проклинал Косма, как ересь, и признавал только два неба: "твердь" и "комару". Книга Дамаскина уже не считается с этим взглядом и положительно утверждает: "Еще же седмь поясов глаголют небесных быти; и на коемжде поясе по единой планете имеется; седмь бо планет рекоша быти: солнце, луну, Иовиша (т. е. Юпитера), Меркуриа, Марса, Венеру, Сатурна. Венеру же оную овогда денницею, овогда вечерницею нарицают".

Таким образом, компромиссная система книги Иоанна Дамаскина явилась у нас на Руси проводником птолемеевых взглядов на мироздание.
 
 

Первичные проблески астрономических знаний возникли, несомненно, еще в доисторическую эпоху, у людей каменного века. Грозные явления природы должны были производить сильное впечатление, а звездное небо по ночам уже в очень отдаленное время показывало, что взаимное расположение звездных групп остается постоянным и неизменным, и что звездами можно
пользоваться, узнавая направление к своему жилищу при отдаленных отлучках от него и определяя время суток и года. Практическая полезность этих знаний заставляла ценить их и передавать из поколения в поколение. Так зародилась астрономия, считающаяся древнейшей наукой у всех народов.

Следы первобытных познаний доисторического человека, некогда населявшего нашу страну, раскрывает нам археология. Среди них есть и некоторые намеки, показывающие интерес человека каменного века к звездному небу. В археологии известны большие каменные плиты или маленькие изделия из кремня или. других камней с изображением на них чашеобразных углублений, сочетающихся в разнообразные группы. Некоторые археологи допускали, что эти изображения представляют собою как бы доисторические звездные карты. Два таких камешка были найдены П. А. Путятиным еще в 80-х годах прошлого века в неолитической стоянке на берегу Бологовского озера. Он считал их пастушескими амулетами. На одном из них, более крупном, среди ряда ямочек можно выделить наиболее отчетливые в своем сочетании, действительно представляющие фигуру Большой Медведицы, причем Мицар изображен двойным. Другой, меньший камешек представляет собой группу ямочек, напоминающую фигуру Плеяд. Изображение этого камешка приводится здесь среди других подобных же изображений Плеяд, на камнях и доисторических вазах по данным археологов Бодуэна и Путятина, причем для сравнения под №2 помещена действительная конфигурация Плеяд, как они видны простым глазом.

Отчетливое изображение Б. Медведицы уже более позднего времени, эпохи бронзового века, можно видеть на кованой медной игле из собрания В. И. Бястова в юго-западной Руси.

Кроме этих археологических изображений и данных фольклора, которыми мы в достаточной степени уже пользовались, до нас не дошло других памятников древнейших астрономических познаний наших предков, но с XI в. мы располагаем уже другими, несравненно более богатыми и ценными источниками для суждения об этом,-- это наши русские летописи.

Авторами летописей, их редакторами и переписчиками были главным образом монахи. Под монашеской одеждой летописца часто скрывались культурные люди того времени из княжеско-дружинной среды, как, например, Нестор, киевский летописец. Это были наиболее знающие и образованные люди своей эпохи, они много читали, собирали старые рукописные книги и записки отдельных лиц и в тиши монастырских келий обрабатывали весь этот материал, присоединяя и свои личные впечатления и собранные наблюдения, которых авторы их приводят сообщения о наблюдавшихся "знамениях небесных".

Повествуют о них летописцы, в большинстве случаев "не мудрствуя лукаво", описывая небесные явления так, как видели их на небе. Иногда же, пускаясь в рассуждения и приводя мнения других, они отражают старинные верования и заблуждения, также представляющие большой интерес для истории знания.

Обычай летописцев указывать не только год (лето) явления, но и дату и даже час, в который оно наблюдалось, оказывается особенно ценным при решении вопросов хронологической достоверности описываемых ими исторических событий, давая возможность чисто астрономическим путем проверить как само описание явления, так и время его наблюдения.

Мы уже видели выше, что первое солнечное затмение, отмеченное автором Лаврентьевской летописи, относится к 1064 г. или 6572 г. от сотворения мира¹⁾.

1) До реформы Петра, в 1700 г., во всех литературных русских источниках датировка событий велась от "Сотворения мира", которая условно начиналась за 5508 лет до начала современной эры счисления. Таким образом, чтобы перевести года наших летописей на современное летосчисление, из первых надо всегда вычитать 5508 лет (6572--5508= 1064). При этом, однако, надо помнить, что если летопись велась по сентябрьскому стилю (т. е. новый год считался с сентября), то для событий, случившихся в сентябре-декабре, следует вычитать 5509, чтобы получить верную датировку. Если же летопись велась по мартовскому стилю (т. е. новый год считался с марта), то для событий, случившихся в январе и феврале, следует вычитать из данного числа 5507, чтобы получить верную современную дату.

Большинство записей затмений в наших летописях стояло в с связи с различными политическими событиями того времени. Так, солнечное затмение 21 мая 1091 г., по мнению летописцев, предзнаменовало смерть Всеволода I Ярославича, затмение 23 января 1115 г. -- смерть Олега Святославича. Затмение 4 сентября 1187г. произошло в то время, когда иерусалимские депутаты вели переговоры с Саллах-Эддином, обложившим Иерусалим осадою. Оно произвело большое впечатление на умы юго-западной Руси как потому, что там оно было полным, так и потому, что дела Востока на юге России были лучше известны, чем на севере.
"Солнце погибе,-- пишет киевский летописец,-- и небо погоре облаки огнепрозрачными. Таковая бо знамения не на добро бывают. В той бо день взят бысть Иерусалим безбожными сарацины... В Галиче [Галиция] солнцу померкшу и звезды видети среди дня". В 1236 г. солнечное затмение 3 августа оказалось предвестием "пленения земли христианской от безбожных измаелит", так как оно произошло всего за полгода до несчастной битвы русских с татарами при реке Сити.

Под 1161 г. в летописи подробно описано лунное затмение, сведения о котором более скудны, вероятно, потому, что лунное затмение не производило столь сильного впечатления на наших предков, как солнечное. Но это затмение Луны ставилось тогдашними политиками в связь с судьбою киевского князя Изяслава Давидовича, вступившего в Киев как раз в день затмения --
12 февраля. Поэтому-то летописец и останавливается на затмении очень подробно. "В то же время,-- говорит он,-- бысть знамение в луне страшно и дивно: идяше бо луна через все небо от въстока до запада, изменяючи образы своя: бысть первое (т. е. первая четверть) и убывание (т. е. ущерб) помалу, дондеже вся погибе, и бысть образ ея яко сукно черно, и паки бысть яко
кровава, и потом бысть яко две лици имущи, едино зелено, а другое желто". До сих пор у летописца верно и картинно изображен весь ход лунного затмения. Но затем уже начинается то, что видел в затмении суеверный глаз истолкователя небесного знамения в зловещем для князя смысле: "И посреде ея (Луны) яко два ратьная секущееся мечена, и одному ею яко кровь идяше из главы, а другому бело акы млеко течаще. Сему же рекоша старии людие: не благо есть сяково знамение, се прообразует княжю смерть -- еже и бысть". Последняя приписка показывает, что запись о затмении сделана была уже после смерти князя, и потому-то
первоначальное наблюдение разрослось в целую фантасмагорию. Но кровавый цвет затмившейся Луны -- характерная подробность лунного затмения -- играла главную роль в созданной фантасмагории. Через год Изяслав был убит в сражении; сталитогда вспоминать, не было ли каких-нибудь божественных предупреждений, и нашли его в грозном небесном знамении 12 февраля 1161 г., которое, правда, случилось целый год назад, но зато обратили внимание, что оно произошло в день вступления князя в Киев.

Самым интересным затмением, отмеченным в летописях, надо признать солнечное затмение 1185 г. О нем сохранились обстоятельные и ценные даже в научном отношении записи наших "книжных" монахов, как оказывается, -- внимательных наблюдателей небесных явлений. Это затмение связано с судьбой князя Игоря Святославича; о нем же упоминается и в "Слове о полку Игорове", этой драгоценной жемчужине светской древнерусской поэзии, где рассказывается о несчастном походе князя против половцев, окончившемся полным поражением и взятием в плен Игоря.

"Тогда Игорь воззре на светлое солнце и виде от него тьмою вся своя воя прикрыты. И рече Игорь к дружине своей:  Братие и дружина! Лучше ж бы потяту быти, неже полонену быти! А всядем, братие, на свои борзые комони, да позрим синего Дону!". Спала князю ум похоть, и жалость ему знаменье заступи'искусити Дону великого".

Итак, по "Слову" выходит, что затмение Солнца было как бы поводом объявить поход на половцев. Но эта поэтическая вольность автора "Слова" расходится с действительностью. На самом же деле, как это видно из повествования Ипатьевской летописи, где под 6693 (1185) годом описан поход Игоря, последний выехал в поход из Новгорода Северского еще до затмения и постепенно к нему стали присоединяться его братья. Около реки Донца союзники соединились и хотели уже переходить ее в землю половецкую, как вдруг Игорь, посмотревши на небо, увидел знамение: "...идущим же им к Донцу реке, в год (в час) вечерний, Игорь же, воззрев на небо и виде солнце, стояще як месяц, и рече бояром своим:  Видите ли, что есть знамение се?". Они же узревше и ви-диша вси и поникоша главами и рекоша мужи:  Княже, се есть не на добро знамение се". Игорь же рече: Братья и дружина, тайны божия никтоже весть, а знамению творец бог и всему миру своему, а нам что сотворит бог или на добро, или на наше зло, а тоже нам видити"".

Как видим, Игорь пытается развивать мысли, расходящиеся с общенародным взглядом на значение знамений небесных, опасаясь, чтобы предпринятый поход не расстроился. Поход решено было продолжать, и войска перешли Донец. Половцы разбили союзников и взяли в плен самого князя. Автор Ипатьевской летописи, приводя речь Игоря, этим хочет показать, что взгляд, развивавшийся князем, противоречил византийскому миросозерцанию, по которому "бывают сица знаменья не на добро... Знаменья бо в небеси или звездах, ли солнци на благо бывают, но знаменья сица на зло бывают" (Лаврентьевская летопись под 6572 г.).

В Новгородских летописях, совершенно независимо от судьбы Игоря, о которой даже ничего не рассказывается, описывается, однако, то же самое затмение по наблюдениям, по-видимому, самого автора летописи, в Новгороде: "Месяца Майя в 1 день, в звонение вечернее, бысть знамение в солнци: морочно бысть вельми, яко на час и более, и звезды виде-ти, и человеком воочию яко зелено бяше, и в солнци учинися яко месяц, из рог его яко угль жаров исхожаше: страшно бе видети человеком знаменье
божие".

Отсюда заключаем, что когда Игорь видел на берегу Донца, в пределах современной Курской области, частное затмение, летописец в Новгороде наблюдал его полным в то же самое время ("в год вечерний"--"в звонение вечернее"). Что затмение было полным в Новгороде, это следует из указания на видимость на небе звезд. Действительно, I мая 1185 г. центральная линия полного затмения пересекала Новгородскую область по направлению с Финского залива на Кострому и Казань. Новгород лежал в полосе тени, и полная фаза затмения, по вычислениям М. А. Вильева, продолжалась там три минуты. В Курской же области, на берегу Донца, затмение это могло наблюдаться, конечно, только как частное, хотя и в большой фазе (0,8 диска Солнца), так что действительно "солнце стояше, яко месяц". Но полной темноты и звезд на небе уже не могло быть. Историк Татищев, выписавший в своей рукописи описание затмения из Ипатьевской и Новгородской летописей рядом, в печатном издании своей истории слил их в одно целое: "(Игорь) продолжал путь свой к Донцу; на вечер же майя 1 дня увидел затмение солнечное, которого осталась часть, яко луна трех дней, в рогах его, яко уголь горящий был, и звезды были видимы, и в очах было зелено..." В примечании к этому месту он говорит, что в Новгороде затмения быть не могло. Он думал, по-видимому, что Новгородская запись сделана по рассказам, идущим с Донца. Астрономические вычисления, однако, разъяснили, в чем тут дело: новгородская запись оказалась совершенно самостоятельным, местным! наблюдением, и ее никоим образом нельзя смешивать с тем, что описано в Ипатьевской летописи. Вот прекрасный пример того, как астрономия может выяснить историческое недоразумение.

Подобно Татищеву совершил ошибку и поэт А. Н. Майков в своем поэтическом переводе "Слова о полку Игореве". Кроле самого "Слова", он пользовался также и летописями, но не понимал того, что в Новгородской летописи описана картина полного затмения, наблюдавшегося в Новгородской же области. Поэтому у него тоже получилось, будто Игорь на берегу Донца видел полное затмение:

У Донца был Игорь, только видит, Словно тьмой полки его прикрыты, И воззрел на светлое он солнце -- Видит: солнце -- что двурогий месяц, А в рогах был словно угль горящий, В темном небе звезды просияли, У людей в глазах позеленело.

С научной точки зрения описание летописцем новгородского наблюдения нгоревского затмения имеет большую ценность, так как оно заключает в себе указание на большой протуберанец, выступивший от Солнца из-за диска Луны даже еще до наступления полной фазы -- "из рог его яко угль жаров исхожаше".

Розоватый язык протуберанца автор летописи вполне мог сравнить с "жаром", как и до сего времени в народе называются красноватые, уже начинающие тлеть угольки. Рога затмившегося Солнца могли быть упомянуты летописцем еще и потому, что этим он хотел указать тот край солнечного диска, из-за которого он потом, во время полной фазы, увидел протуберанец.

Замечательно, что это вообще первое историческое упоминание о протуберанце, наблюдавшемся простым глазом. Подобное же наблюдение, записанное в западноевропейских хрониках, относится к затмению 1239 г., как об этом говорит Секки. Вообще же протуберанцы были открыты для науки лишь в XIX в.

Необходимо отметить, что в 1185 г. китайцы наблюдали на Солнце простым глазом пятна 17 и 21 февраля, 4 марта, а в 1186 г. 31 мая и 22 июля. Таким образом, 1185--1186 гг. были эпохой чрезвычайно напряженного максимума солнечной активности, протуберанцы на Солнце могли быть крупные и, следовательно, была большая вероятность их видеть простым глазом во время затмения.

Другое солнечное затмение, произведшее сильное впечатление, произошло 14 мая 1230 г. Оно подробно описано в Лаврентьевской летописи: "Солнце нача погибати, зрящим всем людем, мало остася его и бысть аки месяц три дня, и нача опять полнится, и мнози мняху месяц идуще через небо, зане бяшеть межимесячье то, а друз и мняхуть солнце идуще вспять, понеже оболоцы малии, частии, с полуношные страны борзо бежаху на солнце, на полуденную страну. Того же дни и часа бысть тако и того грознее в Кыеве, всем зрящим, бывшую солнцу месяцем, явишася столпове черлени, зелени, синий, обаполы солнца; таче сниде огнь с небеси аки облак велик над ручай Лыбедь, людем всем отчаявшимся своего житья, мняще уже кончину сущю, целующе друг друга прощение имаху, плачюще горко, возопиша к богови слезами; и милостью своею бог проведе страшный той огнь через весь град без пакости, и паде в Днепр реку, ту и погибе; тако сказаша нам самовидци, бывший там".

Здесь следует различать описание затмения, наблюдавшегося, судя по фазе, где-то на севере, вероятно, в Новгородской области, и затем описание его, переданное летописцу каким-то очевидцем, прибывшим из Киева. Полоса полного затмения проходила в Швеции и Финляндии, а по всей России оно могло наблюдаться только как частное, и поэтому никоим образом нельзя думать, что "огнь с небеси аки облак велик" было явление солнечной короны, как это думал П. И. Мельников-Печерский. Здесь, по-видимому, имеется в виду совпадение трех небесных явлений, наблюдавшихся в Киеве одновременно -- солнечного затмения, радужных столбов (паргелиев) и, вероятно, метеорита, пролетевшего по небу. Солнце во время затмения в Киеве было на востоке, ручей же Лыбедь протекает к югу от Киева (Печерска), и находившееся над ним загадочное облако уже никак, по одному своему местоположению, не могло быть солнечной короной. Поэтому правдоподобнее думать, что здесь описывается огненный шар или метеорит, как это предполагал А. Ф. Гебель ("Об аэролитах в России", стр. 89), быть может, даже наблюдавшийся и не одновременно с затмением, но впоследствии соединенный в одно описание.

1230 г. оказался вообще богат "знамениями". 3 мая произошло большое землетрясение, охватившее всю Россию того времени. Оно было замечено в один и тот же момент, во время литургии и наблюдалось в Киеве, Владимире, Переславле, Новгороде, Ростове и Суздале. В Киеве, в Печерском монастыре, церковь "на четыре части расступися". В ПереславлеЗалесском обвалился потолок в церкви и разбил иконы и люстры. Все эти события, вместе взятые, действительно могли навести ужас на суеверных людей, и эту панику и смятение летописец прекрасно характеризует в своем описании. Любопытно, что русский проповедник того времени Серапион Владимирский произнес поучение, текст которого дошел до нас: "Слышасте, братие, самого господа, глаголаша в Евангелии: и в последняя лета будет знаменья в солнци, и в луне, и в звездах, и труси (землетрясения) по местом, и глади. Тогда реченном господом нашим ныне збысться при последних людех. Колико видехом солнца погибша и луну померькшу, и звездное премененье! Ныне же земли трясение своими очима видихом; земля от начала утверждена и неподвижима, повеленьем божиим ныне движеть, грехы нашими колеблется, беззакония нашего носити не может...".

По-видимому, поучение это было сказано вскоре же после землетрясения 3 мая, но до затмения Солнца 14 мая, потому что Серапион вспоминает небесные явления, бывшие до того "при последних людях", вероятно, имея в виду затмения Солнца и Луны в 1207, 1208, 1216 и 1218 гг., описания которых не все дошли до нас; дождь падающих звезд 1202 г., описанный в наших летописях, и комету Галлея при ее появлении в 1222 г. Затмение Солнца, паргелии и метеорит 14 мая 1230 г. в Киеве могли поселить панику у людей, уже убедившихся в том, что наступают "последние времена", и люди начали плакать и прощаться друг с другом.

Под 1366 г. в наших летописях имеется "Повесть умильна зело" о нападении султана египетского на Антиохию, Иерусалим, Синай, избиении монахов и распятии Антиохийского патриарха Михаила. "И, сего не терпя,-- повествует летописец,-- солнце луча свои скры месяца августа в 7 день, в 3 часа дня, и бысть тогда солнце аки трех дней месяц, щербина убо ему с полуденныя страны, и мраку синю и зелену от запада приходящу, и пребысть тьма велия час един, и обратися солнце на полдень, аки месяц млад, таже обра-тися солнце роги к земле, и бысть аки месяц, и тьма велия, и потом помалу свет своей припущаще, дондеже исполнится солнце все и свет свой паки яви и обычно лучами светлость сияше". Здесь, как мы видим, с величайшей подробностью описан весь ход затмения. Полоса кольцеобразно-полного затмения 7 августа 1366 г. проходила южнее Москвы, близ Тулы и Рязани. Летописное описание, судя по фазе и по положению затмившегося серпа Солнца на небе, относится к Новгородской области, где оно было частным.

Любопытное явление заревого кольца было подмечено летописцем при затмении 7 июня 1415 г. "Тьма бысть по всей земли и звезды явишася, и заря явися утренняя и вечерняя и паки по едином часе господь бог даст просвещение всему миру".

При полном затмении Солнца 24 января 1544 г. наблюдатели заметили, что Солнце во время полной фазы оставалось видимо только "на ножовое тыльце", и на небе появились две звезды--"одна бела, другая червоная". Это затмение было видимо как полное только в Литовской Руси, и потому описания его находятся в летописях юго-западной Руси и в польских хрониках. Выражение "на ножовое тыльце" можно понять, как намек на светлое кольцо солнечной короны вокруг затмившегося Солнца, поскольку тыловая часть черенка ножа иногда окружала деревянную круглую рукоятку. Двумя звездами возле затмившегося Солнца, как показывают вычисления, были Меркурий и Венера.

Обычно в летописях описываются затмения с большой фазой, затмения частные в большинстве случаев проходили незамеченными. В этом отношении любопытно описание затмения 30 сентября 1475г., наблюдавшегося в Коломне, о котором сказано, что "треть его изгибла", т. е. около 0,3 солнечного диаметра. Оно уступает только одному затмению, найденному Ф. Гинцелем в арабских хрониках, которое было отмечено при восходе Солнца в Багдаде и достигало всего 0.2 солнечного диаметра. Однако Гинцель предполагает, что на него обратили внимание только потому, что оно было уже заранее предсказано, что вполне возможно при тогдашнем положении астрономии у арабов. Кроме того, на него могли обратить внимание еще и потому, что при восходе Солнца на него легче бывает смотреть. В Коломне затмение также заметили через час после восхода Солнца.

При описании лунных затмений летописцы почти всегда отмечают окраску затмившейся части луны. Французский астроном А. Данжон обратил внимание на то обстоятельство, что на изменение этой окраски оказывает, по-видимому, влияние пятнообразовательная солнечная деятельность: в течение двух лет, которые следуют за минимумом ее, тень Земли на Луне очень темна, сера и мало окрашена, но по мере удаления от минимума Луна остается в течение затмения все более и более яркой и сильнее окрашенной в красные тона. Таким образом, окраска лунного затмения является индикатором солнечной активности. Просматривая с этой точки зрения лунные затмения в наших летописях, мы видим, что одни затмения характеризуются определенными указаниями на кровавый цвет, в других же случаях об этом умалчивается или определенно указывается темный цвет. Затмения первого типа произошли в 1146, 1161, 1248, 1291, 1360, 1378, 1395, 1406,1471, 1536, 1566, 1682 годах: "луна кровава", "темною кровью покровена", "в кровь приложись", "яко кровь", "аки медь красная". Затмения второго типа были в 1150, 1208, 1276, 1280, 1389, 1399, 1465, 1624 годах: "луна вся погыбе", "помрачена вся", "погибе месяц и долго не бысть", "погибе весь -- не видети его было, оста его мало, аки сукно черно".

За 665 лет, с 1060 по 1715 гг., в России было видно 283 солнечных затмения, из них 147 для Новгородско-Киевской Руси имели фазу 0,5 солнечного диаметра и более. Судя же по летописным указаниям, в России наблюдалось 49 затмений, т. е. 33%, остальные же не попали в летописи; их не заметили, либо было пасмурно, либо, наконец, их описания не дошли до нас, так как многие летописи были утрачены. Что же касается лунных затмений, то за тот же период времени из 618 затмений, бывших в России, попало в летописи только 40, т. е. только 6.3%.

В некоторых случаях в летописях встречаются лишь краткие замечания, в роде "бысть знамение в солнце иль луне и звездах". Если же, при проверке, на указываемую дату не падает солнечного или лунного затмения, остается допущение, что имелись в виду атмосферные явления галосов или паргелиев, которые вообще в летописях также отмечались. Однако в двух случаях "знаменья в солнце" оказались исключительно интересными. Так, в 1365 г. "бысть знамение на небеси, солнце бысть, аки кровь, и по нем места черны и мгла стояла с поллета, и зной, и жары бяху велицы, лесы и болота и земли горяше, и реки презхоша, иныя же места водяные до конца исхоша; и бысть страх и ужас на всех человецех и скорбь велиа". В Никоновской летописи далее под 1371 г. опять встречаем подобное же указание: "Бысть знамение в солнце, места черны по солнцу, аки гвозди, и мгла велика была..." и дальше опять подробное описание грандиозной засухи и лесных пожаров.

В обоих случаях, несомненно, летописцем отмечаются солнечные пятна, сравниваемые с черными шляпками старинных гвоздей, как бы вбитых в солнечный диск. Они были замечены как вследствие своей большой величины, так и благодаря мгле, сквозь которую Солнце проглядывало в виде кровавого диска, который можно было рассматривать без вреда для глаз. Большие солнечные пятна, наблюдавшиеся простым глазом на Солнце, служат хорошим указанием на эпоху повышенной активности Солнца. Исходя из таких наблюдений в Китае, которых не мало было записано в китайских летописях, Вольф и другие астрономы пытались дать схему колебания солнечной активности в историческом прошлом.

В каталоге, составленном по китайским летописям японским астрономом Ш. Хираямой, отмечены солнечные пятна в 1370--1376 гг., причем в 1371 г. одно из них наблюдалось 22 июня, как раз, очевидно, то, о котором говорит наша летопись, т. е. во время летней засухи. О ряде северных сияний, также свидетельствующих о напряженной солнечной активности, находим известие в наших летописях под 1370 г., когда осенью "по многи нощи видяху человецы аки столбы по небу, небо червлено, аки кроваво". Эти сияния как раз соответствуют осенним солнечным пятнам по китайским летописям. Эпоха максимума (7-я для XIV в.) была, как полагал Р. Вольф, вероятно, в 1372 г. (четыре наблюдения пятен в Китае). Что же касается 1365 г., то из Китая известий до нас не дошло, и русское, наблюдение является единственным указанием на время предшествующего (6-го) максимума солнечной активности XIV в.

О северных сияниях, падающих звездах и полете болидов, описанных летописцами, мы говорили в других очерках.

Известны ли были людям в Древней Руси четыре главные и наиболее яркие планеты -- Венера, Юпитер, Марс и Сатурн, т. е. отличали ли они их на небе от звезд и знали ли они особенности их движения? Теоретически "книжные" люди Древней Руси, несомненно, были с ними знакомы, судя по всевозможным описаниям планет, дошедшим до нас в древних рукописях, где они носили названия: для Венеры -- Афродит, она же Чигирь-звезда, Денница; для Юпитера -- Иовиш, звезда Ивока, Зевес; для Марса -- Аррис, для Сатурна --Крон, для Меркурия -- Ермис. Мифологическими изображениями планет, или "заблудших звезд", любили даже украшать царские палаты, называя их "беги небесные" наряду с "кругом животным", т. е. зодиаком, но практически, кроме Венеры, наши предки, по-видимому, с ними не были знакомы. По крайней мере, нигде мы не нашли хотя бы отдаленных указаний
на это: ни в фольклоре, ни в литературных источниках, в том числе и в летописях.

Что же касается Венеры, то в качестве утренней и вечерней звезды или Зорницы, Заряницы, Зорянки она хорошо известна в нашем фольклоре, хотя народ часто принимает за нее какую-нибудь другую планету или даже яркую звезду, находящуюся на утреннем или вечернем небосклоне близко к Солнцу, особенно в эпохи соединения Венеры с Солнцем, когда сама она не видна ни утром, ни вечером.

В словаре Даля под именем Чигирь-звезды разумеется Венера и в то же время "чигирь" на Кавказе -- это бадья для поливки виноградников, а чихирь -- красное вино. Г. Н. Потанин еще приводит название для Плеяд у ингушей "чехгэр". Академик А. И. Соболевский считал, что слово "чигирь" имеет еврейское происхождение. Слово "цигр", по-видимому, не что иное, как еврейское название планеты Венеры Zohar в каком-нибудь местном произношении. В "1001 ночи", в сказке о Мудрой Симпатии (268-я ночь) упоминается Эль-Зограт--Венера. В одной русской рукописи "Сказание царя Соломона" название Чигирь определенно производится е "сирского языка": "солнечное восхождение Чигири-звезды, именовавшееся сирским языком". Академик Н. Я. Марр, которого мы спрашивали о значении слова Чигирь, также согласен, что это сирийское название Венеры и имеет прототипом своим вавилонскую Иштар. В упомянутой русской летописи о Чигире еще сказано: "Чигир бо звезда -- пред царем боярин", и проводится сравнение царя и боярина с Солнцем и утренней звездой. Как появление боярина знаменует приход царя, так и блеск Чигирь-звезды знаменует восход Солнца. В этом описании мы действительно узнаем Венеру.

Старинное русское название Венеры, вероятно, было "Денница". Так, в славянском переводе Библии употреблено взамен Венеры именно это слово. У сербов же и до сих пор Венера называется Даницей. Это название указывает на отличительную особенность этого яркого светила,-- на то, что оно бывает видимо среди белого дня.

Венера бывает видна днем лишь в то время, когда ее положение относительно Земли и Солнца бывает для этого наиболее благоприятным. Вычисления и наблюдения показали, что наилучшая видимость Венеры простым глазом соответствует моментам ее удаления от Солнца на 40° к востоку или западу. Эти положения Венеры, когда она может стать Денницею, повторяются приблизительно через каждые 29 месяцев; случаи же наилучшей возможной видимости днем повторяются приблизительно через восемь лет.

В наших летописях встречаются два указания на дневную видимость Венеры на небе. Первый случай относится к XIVв. В новгородских летописях под 6839 (1331) годом читаем: "Месяца Иуня, пойде преподобный Василий в Волынскую землю к митрополиту на поставление... и паки пришедшим им в Володимер Волынский, и абие... поставиша его на память святого апостола Тита. Тогда явися на небеси знамение, звезда светла над церковию стояща, весь день светяся". Память Тита падает на 25 августа старого стиля. Венера утром, вовремя поставления, могла стоять высоко на небе ("над церковью") только в том случае, если она была в это время удалена к западу от Солнца и, следовательно, светила в качестве утренней звезды. Эти соображения, действительно, подтвердились вычислениями М. А. Вильева. Оказалось, что 25 августа 1331 г. Венера находилась почти в наибольшем удалении от Солнца (-- 42°) и видна была по утрам.

Второй случай относится уже к началу XVIII в. и имел место в Чернигове. Он описан в Черниговской летописи, которую вел какой-то монах Троицкого черниговского монастыря, внимательный наблюдатель неба, занесший на свои немногочисленные страницы летописи ряд небесных знамений. Самое интересное из них -- это видимость Венеры и Луны днем в 1703 г. Описание это сделано в форме, могущей показаться нам загадочной: "Июль месяц небесный настал в пяток июня 5 числа, и зараз, в неделю о полудню, 7 числа того же месяца, на небе виденный был, и две звезды были близко него, и потом, пред заходом солнца, не видеги было его аж до своего часу звычайного -- в вечер до повня". Вспомнив сказанное нами выше о лунном календаре наших предков, переведем эту запись на современный язык следующим образом: "Новолуние произошло 5 июня в пятницу "книжного" (календарного) месяца, когда родился июльский "небесный" месяц, и сразу же, в воскресенье, в полдень 7 июня, месяц стал быть виденным (на небе недалеко от Солнца), и две звезды были около него, а потом, перед заходом Солнца, месяц был не виден ("утерян из поля зрения") вплоть до своего обычного времени, когда он вновь стал быть виден (после захода Солнца) вечером до петухов (около полуночи месяц уже скрылся под горизонтом)".

Вычисление М. А. Вильева показало, что новолуние было 3 июня в 11 час. 35 мин. гринвичского времени, причем день этот падал на четверг, а 5 июня, следовательно, приходилось в субботу. Если монах действительно наблюдал в пягницу, то это было не 5, а 4 июня 1703 г. Значит, в воскресенье 6 июня наш летописец видел соединение Луны с какими-то яркими звездами, видимыми даже в полдень недалеко от Солнца. Естественно было допустить, что по крайней мере одной из этих звезд была Венера в периоде, близком к видимости ее в качестве Денницы. М. А.Вильев, предпринявший соответствующее вычисление, пришел к этому же заключению. Оказалось, что в воскресенье 6 июня действительно имело место соединение Венеры с Луною около 4 час. вечера для Чернигова, причем Луна прошла на расстоянии 2° от Венеры. Никакой другой яркой звезды в это время не было, так как Луна проходила созвездие Рака, бедное яркими звездами; других планет близко также не было. Таким образом, остается думать, что наблюдатель был просто введен в заблуждение и принял одну и ту же Венеру в разных ее положениях относительно молодого серпа месяца в полдень и вечером, после захода Солнца, за две разные звезды.

Кроме звезд и планет, внимание предков должны были привлекать кометы,-- эти волосатые или хвостатые звезды. В народе их
обычно называют метлами, причем на Украине ходило поверье, что "тильки явиться на неби метла, то буде вийна"; в Белоруссии говорили в народе, что бог посылает метлы на небе, чтобы смести грешников с лица Земли, а в остальной части России о кометах говорилось: "метлы небо подметают перед божьими стопами". Вообще, мнение о том, что кометы появляются по велению свыше и побуждают людей к покаянию, было общераспространенным; оно, однако, не является подлинным народным мнением и, по-видимому, навеяно старинной апокрифической письменностью византийского происхождения; слово же "метлы" встречается для комет и в Китае и могло быть занесено оттуда монголами во время их нашествий.

В рукописной "Арифметике" XVIII в., хранящейся в библиотеке Академии наук СССР, кто-то из старинных "книголюбцев" сделал выписку мнений о кометах, озаглавив ее: "О звездах комидах, кои с прочими звездами течения не имеют, но особливо являются". Этой выпиской вполне может быть охарактеризован византийско-русский взгляд на кометы, поддерживавшийся в древности русскими церковниками и монахами-летописцами: "Объявляется в писании, в книге Григория Писидийского, звезда комида, образом яко копие или яко меч от нея или хобот и разноявляется... первая является копейным видом, вторая хвостатым-- к бранем (войнам), третья --пресветло блистающая дает блистание от себя, егда царство пременитеся имать... Григорий Писидийский об оных глаголет, никакоже с протчими звездами ходят, но егда царство пременитеся хощет или рати злопагубные. А в книге Златый бисер во главе 55 глаголется: звезда комида никакоже с протчими звездами ходит или, рещи, не блистает, якоже писание повествует, но егда царство которого великого монарха пременитеся судбами всесильного бога имать или брани на стране той и кровопролитию, гладу и тому подобному гневу божию. Когда всесильный бог воздвигает своею властью на воздусе яко свещу с лучем огненным, являя праведного гнева на ны пришествия, яко человеколюбец показуя и претя нам пристати от злоб наших, да не погибнем зле, но видяще такое знамение... покаемся. А в Практике домостроительной, в изъявлении 74, в шестом положении объявляется: кометы или метлы великия и долго пребывающия, великия и все-сильныя свирепыя ветры за собой тягнут; в 18 изъявлении, положении 1, к сему же обычно об великих и долго пребывающих кометах или метлах, на небе бываемых, последует трясение земли, о чем и в истории свидетельствуется".

В Лаврентьевской летописи по 6572 (1064) г. летописец излагает свои воззрения вообще на "знамения" и приводит целый ряд сообщений о небесных и других явлениях, заимствованных им из греческих хроник. Между прочим, есть указания и на кометы: "Се же бывають сице знаменья не на добро, мы бо по сему разумеем... При Нероне цари в Иерусалиме возсия звезда на образ копийный над градом; се же проявляше нахоженье рати от Римлян. И паки еще же бысть при Устиньяне цари, звезда возсия на западе, испускающи луча, юже прозываху блистаницю, и бысть блистающи дней 20... Се же проявляше крамолы, недузи, человеком умертвие бяше... Знаменья бо в небеси, или звездах, ли солнци, ли птицам, ли етером (воздухом) не благо бывають, но знаменья сица на зло бывають, ли проявление рати, ли гладу, ли смерть проявляють".

Из этого отрывка вполне ясно, что взгляд летописца на кометы сложился вполне под влиянием византийского миросозерцания, и самые термины для названия кометы: "на образ копийный" и "блистаница" -- заимствованы из Григория Писидийского. Сведения, приводимые летописцем, относятся к знаменитой комете Галлея, появлявшейся при Нероне в 66 г. нашей эры и при Юстиниане I в 530 г. Первое заимствовано летописцем, вероятно, из Иосифа Флавия, второе почерпнуто у греческого историка Зонареса. Первое же свидетельство того же автора Лаврентьевской летописи о комете, наблюдавшейся в связи с русскими событиями, относится к 6419 (911) г.: "явися звезда велика на западе копейным образом". По-видимому, здесь разумеется опять-таки комета Галлея, появлявшаяся в 912 г., но известие нашей летописи о комете не представляло собою самостоятельного наблюдения, а взято непосредственно из греческой хроники Амартола.

История кометы Галлея такова. В 1682 г. на небе Европы наблюдалась величественная комета. Английский астроном Эдмунд Галлей, изучив ее, орбиту, заметил, что орбита эта очень похожа на орбиту кометы, наблюдавшейся за 75 лет до этого,-- в 1607 г. По описанию эта комета также напоминала наблюдаемую. Невольно напрашивалась мысль о тождестве их. Если это так,-- думал Галлей,-- то за 75 лет до предпоследнего появления ее, комета также должна была наблюдаться. И вот он роется в западноевропейских хрониках, стараясь найти подтверждение своему мнению. Действительно, для 1531 г. он встречает упоминание о комете, также напоминавшей ту, которая наблюдалась в его время. Тогда Галлей, уже не сомневаясь, объявляет ученому миру о своем открытии и указывает 1758 г., когда его комета должна снова явиться. Галлей не дожил до своего триумфа и умер в 1742 г. В 1758 г. комета появилась и астрономы, дав ей имя Галлея, увековечили тем славу английского астронома. С тех пор комета появлялась еще два раза, в 1835 и 1910 гг., и ожидается вновь около 1986г. Средний период ее обращения равен 76 годам, но в зависимости от возмущения больших планет сокращается или увеличивается, и каждый раз требуется новое тщательное вычисление.

После галлеевой кометы была установлена периодичность и многих других, но почти все они телескопические. Кроме кометы Галлея, ни об одной из больших комет, появлявшихся в прошлом и обращавших на себя общее внимание, нельзя утверждать с уверенностью, что она наблюдалась в солнечной системе более одного раза. Поэтому-то комета Галлея может быть названа кометой исторической, очень помогающей в разного рода хронологических разведках в прошлом. Астрономы Коуэлл и Кроммелин перед появлением этой кометы в 1910 г. занимались специальным исследованием наблюдений ее в прошлом и смогли проследить комету по разного рода историческим источникам вплоть до 467 г. нашей эры. За последнюю тысячу лет комета Галлея появлялась 14 раз, а именно в следующие годы:
 

Выше мы видели, что появление кометы в 912 г., хотя и не по местным наблюдениям, но отмечено было нашим летописцем. Следующее ее появление в 989 г. прошло незамеченным, и запись наблюдений над нею, произведенных в России, начинается только с 1066 г.

Комета 1066 г. вообще была первой достоверной кометой, наблюдавшейся на Руси. О ней говорится в Лаврентьевской и Новгородской летописях: "В си же времена бысть знаменье на западе, звезда превелика, луче имущи акы кровавы, восходящи с вечера по заходе солнечней, и пребысть за семь дней, се же проявляше не на добро: посем бо быша усобице много и нашествие поганых на Русскую Землю, си бо звезда бе акы кровава, проявляющи кровопролитье".

Комета эта описана летописцами почти всех стран. В Англии она сияла с начала апреля до конца мая. В Константинополе и на Востоке ее заметили в начале мая; греки наблюдали ее 40 дней, итальянцы и немцы 20--30 дней, китайцы 67 дней, а французы даже три месяца. 2 апреля комета была утренней звездой, а 24 стала вечерней звездой и следовала за Солнцем. К началу мая комета не заходила до утренней зари и 40 дней двигалась к востоку.

Воспоминанием об этом появлении кометы Галлея остались два любопытнейших памятника. Первый -- это ковер с ее изображением, вышитый супругой Вильгельма Завоевателя, хранящийся во Франции в музее города Байэ, а второй -- это грузинская надпись о ее появлении на Кавказе, в Абхазии, сделанная в храме XI в. в с. Лыхнах, гласящая следующее: "Это случилось в лето 6669, корони-кона 286, в царствование Баграта, сына Георгия, в 38 индикт, в месяце апреле: показалась звезда, из чрева которой выходил большой луч, связанный c нею. Это продолжалось с Вербной недели до полнолуния". При переводе хронологических дат на обычный счет явление должно быть отнесено к 1066 г. Баграт царствовал с 1027 по 1072 г. Ввиду того, что Вербная неделя начиналась 2 апреля, а полнолуние было 13 апреля, в Абхазии комету, очевидно, наблюдали в утренний период ее видимости, между 2 и 13 апреля, тогда как русский летописец обращает внимание на период ее вечерней видимости в конце апреля и начале мая.

В приведенной грузинской надписи для астронома чрезвычайно любопытно указание на луч, выходивший "из чрева звезды", но связанный с нею. В этих образных выражениях замечательно точно изображается, по-видимому, тот светлый придаток, который, кроме общего хвоста, бывает виден в комете Галлея выходящим непосредственно из ядра кометы, причем голова кометы, вследствие ее внешней округлости, удачно названа "чревом" звезды. Светлый придаток наблюдался во время двух последних появлений кометы. Его же можно рассмотреть и на изображении кометы на знаменитом ковре Матильды.

О появлении кометы Галлея в 1145 г. имеется краткое замечание в Ипатьевской летописи, а о появлении в 1222г.-- целый ряд записей. Так, Густинская летопись под 6730 г. отмечает страшную звезду, светящую 18 дней, простиравшую лучи (хвост кометы)
к востоку -- "иже знаменова новую пагубу христианом, яже по двою лету сотворися нашествие новых враг, си есть безбожных татар, их же в стране нашей не знаху". Здесь имеется в виду известная несчастная для русских битва на Калке лётом 1223 г. В других летописях описание кометы значится позже битвы, например, в Лаврентьевской, что дало повод некоторым историкам видеть здесь две кометы; но сравнение наших описаний с западноевропейскими, китайскими и арабскими описаниями показывает, что речь идет об одном и том же появлении кометы Галлея осенью 1222 г., действительно, предшествовавшем битве на Калке, что и могло повести к пониманию ее появления как предзнаменования. Польский историк Меховский пишет: "Эта комета в продолжение 18 дней была видима над землею половцев, над рекою Доном и над Русью и предвещала нашествие татар". Ибн-эль-Атир в своем описании нашествия татар на кавказские и черноморские страны в 1220--1224 гг. также говорит о комете, наблюдавшейся сначала на востоке утром, потом в начале ночи на западе в сентябре и октябре 1222 г. В нашей Лаврентьевской летописи отмечены любопытные подробности: "и бе от нея (кометы) луча не во зрак человеком, но яко к полуденью, по две, восходящи с вечера по заходе солнечном и бе величеством паче инех звезд", т. е. у кометы был двойной хвост, не прямо вверх от нее идущий, а отклонявшийся к югу, и комета была ярче всех других звезд.

Появление кометы Галлея осенью 1301 г. также отмечено в ряде наших летописей. В Лаврентьевской летописи сказано: "во осенине явися звезда на западе, луча имущи яко и хвост к горе, к полуденью лиць", т. е. лучи и хвост (то же, по-видимому, двойной хвост, по терминологии Бредихина,-- хвосты II и I типов) были направлены вверх, а лицевая сторона кометы, т. е. ее голова, находилась к югу.

Следующее появление кометы Галлея было в 1378 г., но под этим годом мы не находим в наших летописях указаний на комету, хотя положение ее на небе в это появление было благоприятным для наблюдений. Однако под 6890 (1382) годом, т. е. через четыре года после кометы, в IV Новгородской летописи вставлена целая повесть "О пленении и прихождении Тахтамыша царя и о московском взятьи". Она прямо начинается с описания наблюдавшейся перед этим кометы: "Бысть некое проявление, по многие нощи являшеся таковое знамение на небеси: на востоце, пред раннею зарею, звезда некая, аки хвостата и якоже копейным образом, овогда (иногда) вечерней заре, овогда же во утренней, тоже многажды бываше. Се же знамение проявляше злое пришествие Тахтамышево на Русскую землю и горькое поганых татар нахождение на крестьяны".

Здесь следует обратить внимание на то, что повесть "О пленении и прихождении", начинаясь рассказом о комете, совершенно не упоминает о времени, когда наблюдалась комета. Если вся повесть вставлена под 6890 г., то это только потому, что разгром Москвы действительно произошел в этом, т. е. 1382 г. Яркая комета, поразившая наших предков, наблюдалась за несколько лет до нашествия татар, и даже до Куликовской битвы, бывшей в 1380 г., но тогда комете не придали особенного значения, потому что Куликовская битва была поражением татар. Зато после разгрома Москвы в 1382 г. о ней вспомнили, и тот монах, который спустя, конечно, несколько лет после Тохтамышева нашествия описал ужасы пережитого, счел самым подходящим для своей особой повести начать именно с небесного знаменья, следуя византийской традиции. Точно года появления кометы он мог уже не помнить, да и не в его целях было отодвигать его слишком далеко от разгрома. Вот почему, маскируя дату кометы, он и начинает свою повесть неопределенным указанием: "бысть некое проявление, по многий нощи являшеся таковое знамение на небеси", изменяя в этом случае обычаю летописцев указывать "лето" и время года. Сравнение же общего его описания кометы вполне удовлетворяет условиям видимости кометы Галлея в 1378 г. по китайским наблюдениям.

В 1456 г. комета Галлея появилась вскоре после падения Константинополя (1453 г.) и навела ужас на всю Европу. Христиане видели в ней турецкую изогнутую саблю, а турки -- крест.

При всем своем великолепии (хвост ее, разветвляясь, напоминал хвост павлина) комета на этот раз вовсе не попала в русские летописи. Причина этого, однако, вполне ясна. Свой перигелий комета проходила как раз в эпоху летнего солнцестояния и из-за белых ночей не могла быть видима во всей северной России.

Появление кометы Галлея в 1531 г. отмечено нашей Воскресенской летописью: "7039. Августа, явлышеся звезда велиа над летним восходом солнечным по многиа зари утрениа, лучь сиаше от неа вверх велий, а идя не по обычному течению на полуночную страну; и последи, того же месяца, явлышееся та же звезда в вечерний зари по захождении солнечном червленым образом, и лучь от нея сиаше червлен вверх же над летним западом".

В Китае комету увидели за три недели до перигелия, 5 августа, в созвездии Близнецов, которое всходит действительно над "летним восходом солнечным" (т. е. северовосток), потом она прошла через Б. Медведицу и Волосы Вероники, действительно "идя не по обычному течению [звезд, а] на полуночную страну", где находится Медведица. Потом она направилась к созвездию Девы, в котором бывает Солнце в сентябре, где комета и появлялась еще в конце августа, в лучах вечерней зари, окрасившей ее в "червленый цвет", причем хвост ее простирался над "летним западом", т. е. был отклонен к северо-западу.

Следующее появление кометы Галлея в октябре 1607 г. не было отмечено нашими летописями. В XVII в. комет боялись не меньше, чем и раньше. У нас на Руси тогда было Смутное время, и находившиеся здесь иностранцы, наблюдая комету, ставили ее в связь с событиями того времени. Так, купец из Аугсбурга, Ганс Пейерле, проживавший в Москве, пишет в своих записках: "25 сентября мы видели комету. Каждую ночь она являлась через час по захождении Солнца на севере и стремилась к востоку, скрываясь за 2 или 3 часа до рассвета. Впрочем, не более 11 ночей ее было видно. Время покажет, что она предвещает. Помилуй нас, боже милосердный".

Появление кометы Галлея в 1682 г. отмечено в Тобольске, в летописи. Черепанова, а появления в 1758 и 1835 гг. сопровождались уже научными наблюдениями.

Из ряда других больших комет, наблюдавшихся в Древней Руси, обращают на себя внимание кометы 1264, 1402, 1472, 1533, 1618, 1664 и 1680 гг. О комете 1264 г. сообщает наша Ипатьевская летопись: "Явися звезда на востоце, образом страшным, испущающе от себе луче великы, си же звезда наречаеться власдтыя; от видения же сея звезды страх объя вся человекы и ужасть; хитреци же смотревше, тако рекоша: "ожо мятежь велик будет на земле", но бог спасе своею волею, и не бысть ничтоже".

Здесь любопытно упоминание о "хитрецах", т. е. астрологах-предсказателях, потерпевших неудачу, равно как и название "власатая", являющееся переводом на русский язык греческого слова котШз, что указывает уже на знакомство автора с иностранным названием этих блуждающих звезд. Комета 1264 г. наблюдалась целых три месяца .(июль--сентябрь) и настолько хорошо описана различными .хрониками, что удалось потом вычислить ее орбиту и определить перигелий (19 июля).

Комета 1402 г. замечательна тем, что благодаря своей необычайной яркости она соперничала с блеском Солнца и была видима днем рядом с Солнцем в конце марта. Ее наблюдали на огромном пространстве от Индии до Рейна. Наша южнорусская Супрасльская летопись описывает появление ее следующим образом: "В великое говение месяца марта знамение бысть на небеси, являшеся в вечернюю зарю на западе звезда велика аки копейным образом являшесь, верху же ея яко луча сияше, иже на востоце восходящи, на западе летнем явлыпеся, юже видихом все говение великое, в пятницу великую идяше та звезда весь день пред солнцем -- вси мы видихом ея идуще". По-видимому, комета шла обратным движением (т. е. слева направо) к Солнцу, следуя в суточном движении за ним, тогда она наблюдалась по вечерам на западе. Потом, когда она приближалась к Солнцу, голова ее заходила одновременно с ним, но яркий хвост поднимался прямо вверх на северозападной части небосклона. Хвост этот виден был по вечерам в том же месте небосклона, и тогда, когда комета прошла мимо Солнца, когда она очутилась от него по правую сторону, и восходила вся уже на востоке, перед восходом солнечным.

Комету 1472 г. хорошо описывает I Псковская летопись: "Месяца генваря явися на небеси звезда хвостатая, и была генварь месяц весь да с неделю была февраля, и изгибла; а шествие той звезде предивно вельми, а овогда бо преди власи ея, а овогда назади, а шествие творяше не по обычаю инех звезд, аможе хотяше туде шествие творяше, овогда к полудню, овогда к полунощию, а видение ея бледовидно, такожде и власы ея овогда мали, овогда велицы от нея; тем бо по всем странам ея, но (токмо) всей Руси, и в Немцех видевшие". Другие же летописи говорят о двух кометах: одной -- в конце декабря 1471 г., другой -- в начале января 1472 г., причем хвосты их были расположены "сопротив" друг друга. Так как хвосты этих комет были направлены в противоположные стороны, то многие думали, что это разные кометы. Но псковский летописец, очевидно, более внимательный и просвещенный наблюдатель, знакомый с западным термином "власи"-- komi,-- понял, что "вторая звезда" -- в сущности та же "первая", но изменившая свое движение и откинувшая в обратную сторону свой хвост. Рассмотрение эфемериды кометы 1472 г. дает возможность понять указание летописей о взаимоотношении обеих "звезд" и даже определить, к каким датам оно относится. Любопытной особенностью этой кометы, по указанию IV Новгородской летописи, было то, что "конец луча того аки пгичь хвост распростерт". По-видимому, кроме прямого "луча" или хвоста I типа, у этой кометы замечалось на конце его разветвление, что наблюдалось, например, у кометы Шезо 1744 г. и у первой кометы 1910 г. По теории Бредихина, это не что иное, как результат ряда отдельных истечений, располагающихся в пространстве при отделении их от ядра кометы наподобие веера или павлиньего хвоста.

Комета 1533 г. описана Воскресенской летописью: "Месяца иулия явльшеся звезда четыре часа нощи над посадом славного града Москвы, промежь святого пророка Ильин Богоявления за торгом, не велика и не добре светима, но луч от нея сиаше долг и широк на зимний восток, а видима бываше по многия нощи". Софийская II летопись описывает ту же комету по новгородским наблюдениям, определяя положение "звезды" уже по странам света, а не при помощи церковных глав, как это наивно делал московский летописец, не указывая своего собственного местонахождения во время наблюдения. Приходится догадываться, что если московский наблюдатель видел комету над посадом Москвы, то сам он смотрел, очевидно, из "града", т. е. из Кремля, откуда указанное им направление по церквам соответствует на плане старой Москвы северо-востоку.

В Новгороде комету видели испускавшей от себя "луч велик на полдни, и являшеся на утренней заре на востоце, а иногда на вечерней заре".

Из западноевропейских и китайских наблюдений видно, что комета появилась в конце июня в созвездии Тельца под Персеем и двигалась в течение июля по созвездиям Кассиопеи и Лебедя. Из Воскресенской летописи следует, что в 4-м церковном часу, т. е. в 9--10 вечера, комета появлялась над посадом Москвы, т. е. на северо-востоке, где в это время действительно стояло созвездие Кассиопеи, а правее -- и Лебедя. Ввиду того, что Солнце находилось за северным горизонтом, хвост кометы простирался к "зимнему востоку" или даже "на полдень", т. е. к югу, как отмечает новгородский наблюдатель. Он также указывает, что комета
сначала наблюдалась на утренней заре на востоке, а позже на вечерней заре, но не сказано "на западе", потому что комета в начале июля, проходя под созвездием Персея, которое в указанное время восходило перед утром, действительно наблюдалась на востоке перед утренней зарею; в конце же июля, когда комета уже достигла созвездия Лебедя, стоявшего на востоке в начале вечера, она становилась видимой уже в то время, когда на западе горела еще вечерняя заря. Таким образом, обозначение новгородского наблюдателя: "на вечерней заре" -- относится не к точке неба, а ко времени наблюдения.

Комета 1618 г. описана в "Новом летописце": "В лето 7127 году бысть знамение велие: на небеси явися над самою Москвою звезда. Величною ж она быше, как и протчие звезды, светлостию же она тех звезд светлее. Она же стояще над Москвою, хвост же у нее бяше велик. И стояше на Поля-скую и на Немецкие земли хвостом. От самой же звезды поиде хвост узок л от часу ж нача распространятися; и хвосту распространившуся, яко на поприще. Царь же и людие все, видя такое знамение на небесех, вельми ужасошася. Чаяху, что сие есть знамение к Московскому царству, и страшихуся от королевича, что в тое же пору пришел под Москву. Мудрые ж люди философы о той звезде стаху тол-ковати, что та есть звезда не к погибели Московскому государству, но к радости и к тишине. О той же звезде толкуется: как она стоит главою над которым государством, и в том государстве подает бог вся благая и тишину; никоторова же мятежа в том государстве не живет, а на кои государства она стоит хвостом, в тех же государствах бывает всякое нестроение и бывает, кроворазлитие многое и междуусобные брани и войны великие меж ими. Також толкование и збысться: в Литовской земле бывши войне великой, в немецких же государствах такоже быша меже ими войны великия и кровопролития, и друг у друга многие грады поимаху меж себя, и многия места запустеху и бывшим у них меж себя войнам великим по 7138 год, а впредь об них богу сведущу, покаместа у них бог велит быти войнам".

Яркая комета 1618. г. была открыта Кеплером 1 сентября нов. ст. в созвездии Льва в виде слабой звезды и потом, развившись, прошла к 20-м числам до созвездия Б. Медведицы, которая в сентябре по вечерам видна в Москве высоко на северо-западе; и комета действительно направляла хвост свой в страны польские и немецкие. В Летописи появление кометы обозначено 7127 г. по сентябрьскому счету времени. Королевич Владислав, претендовавший на московский престол, подошел к Москве в сентябре и 20 числа расположился в селе Тушине как раз в то время, когда комета стояла в Б. Медведице.

Об,этой же комете 1618 г. находим запись в Киевской летописи: "Месяца Листопада, з дня на ночь 30-го указалось дивное видение на небе, которое кометою албо звездою с лучою зовуть; кгды такая звезда была в року 1500 видена, стало се през мор в немцах гнев божий неслыханный, же товар и люди поветрием были караны. Ведомо тож то всим с писма кроничного, што року 1577 сталось по такой звезде, якое крови розлияние, якое было великое людей мордование праве в тот час в царстве Московском. Одно бог ведает, як много войною през меч и огонь людей погинуло; не один там город, место, поле кровью сплынуло". Таким образом, мы видим, что киевский летописец по поводу появления в 1618 г. кометы вспоминает и кометы 1500 и 1577 гг., из которых в особенности подчеркивает значение последней, как знамения ливонских войн Ивана Грозного. Эту же комету отмечает и Ливонская хроника Рюссова.

Появление кометы 1577 г. можно считать эпохой, с которой начинается новый период в исследовании комет, так как Тихо Браге нашел из наблюдений, что комета должна быть гораздо дальше Луны, не имея суточного параллакса, и для двух наблюдателей, разделенных пространством во много сотен миль, является одновременно на одном и том же месте среди звезд. Поэтому Тихо Браге пытался представить движение кометы в предположении, что она вращается за орбитой Венеры по кругу, в середине которого находится Солнце.

В одном из рукописных сборников Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде имеется поучение, сказанное по поводу появления яркой кометы, оставившей сильное впечатление у современников. По своей структуре и
содержанию поучение это имеет характер трактата о кометах, в котором автор его излагает слушателям господствовавшие в его эпоху астрономические и астрологические представления о кометах и проводит мысль о том, что появление этой кометы не безразличное явление, а знаменует собой грядущее несчастие, избавиться от которого можно только покаянием. Сделанный мною анализ трактата показал, что автор его обладал большой эрудицией и
хорошо был знаком с астрологией. Ввиду того, что в трактате упоминается также появление кометы 1577 г., после которой "разорение зелное (сильное) всей земли чрез Москвитина наступило", и что в этом году родился автор, является возможность установить, что комета, вызвавшая поучение, по-видимому, есть та, которая появилась в 1618 г. и.вызвала большие толки в народе, нашедшие отражение в "Новом летописце" и в "Киевской украинской летописи" (см. выше). Автором же поучения мог быть известный Мелетий Смотрицкий, составитель первой славянской грамматики, действительно родившийся в 1577 г.

Следующая яркая комета наблюдалась в 1664 г. Она связана с именем патриарха Никона и его ссорой с царем Алексеем Михайловичем, о чем будет сказано далее. В наших летописях о ней имеются только краткие заметки. Так, в одном хронографе читаем: "В лето 7173 (1664) в декабре месяце явилось на небеси знамение: звезда хвостоватая"; в сводной Галицко-русской
летописи: "От дня 4 грудня аж до месяца цветня стояла на небе великая звезда с метлою".

Комета 1680 г. отличалась необыкновенно длинным и широким хвостом и яркостью своего ядра, почему произвела сильное впечатление на современников и отмечена очень многими летописцами. Приведем некоторые из этих описаний.

В одном из хронографов говорится: "7189 лета, ноября в 18 день, явися на небеси знамение -- звезда хвостоватая великая, подобна трубе и была с сего числа два месяца, всходила в вечерней заре от запада на восток"; в украинской "Летописи Самовидца": "15 декабря на небе у ноче комета великая явилась, т. е. от захода Солнца з малой звезды столп страшно великый,
ясный, который до полнеба досягал, а в той ясности през три ночи тривал, а напртом на многие ночи по заходе Солнца являлася, тилко не так юже светел стоял".

В рукописном Барониевом летописце библиотеки им. В. И. Ленина в Москве об этой комете имеются приписки скорописью с любопытным изображением самой кометы на лицевой стороне листа: "7189 году, декабря в 15день: явися сия великая комета на западе солнца, в среду против четвертка в вечерней заре, близ солнца. И ходила сия великая комета генваря до 18 числа. Величество тоя кометы было семьдесят пять градусов. Сия же комета в немецких странах явилася ноября в 27 день. Та же комета явилась в Астрахни декабря в 10 день".

Комета 1680 г. впервые была открыта Кирхом 4(14) ноября, затем ее наблюдал Гевелий 22--24 ноября (2--4 декабря) как утреннее светило, потом комета скрывается в лучах Солнца и проходит через перигелий 7(17) декабря, а 14(24) декабря Гевелий наблюдает ее, но уже вечером, причем хвост кометы он рисует прямым, проходящим через созвездия Орла, к концу расширяющимся. Голова кометы заходила вскоре после захода Венеры, бывшей также в вечерней своей видимости. 15(25) и 16(26) декабря голова кометы была под горизонтом, а длинный хвост стал слегка изгибаться в сторону близ созвездия Лебедя. Комету можно было наблюдать до 31 января (10 февраля) 1681 г.

Сравнивая наши русские наблюдения с наблюдениями западноевропейскими, мы видим, что они в общем очень хорошо согласуются, наблюдение же в Астрахани является наиболее ранним из эпохи вечерней видимости кометы, когда Гевелий кометы еще не видал. Запись в Барониевом летописце сделана, несомненно, каким-то очень просвещенным человеком того времени, так как: 1) указывается длина хвоста в 75° и 2) делается ссылка на немецкие наблюдения, да и самый рисунок кометы, относящийся к 15 декабря, очень похож на рисунок Гевелия 14(24) декабря. Падение яркости и величины хвоста после 18 декабря, видное на рисунках Гевелия, хорошо подмечено и у нас в наблюдении "Самовидца", летопись которого велась, повидимому, где-то на
севере Украины.

Мы ограничились здесь приведением наиболее выдающихся описаний различных комет, далеко не исчерпав всего имеющегося материала. Но и эти сведения показывают, что комет было не мало на протяжении хода русской истории с X до XVII вв., и по поводу каждой из них современники всегда могли указать то или иное политическое событие, причину которого с успехом можно было свалить на комету. Мы видели случаи, что даже -расхождение в хронологии не очень смущало наших предков. Вера в зловещее значение комет была всеобщей, церковники же всячески поддерживали и развивали эту веру в своих проповедях. Боязнь комет характерна и для XVIII и XIX вв. и долго не изживалась, перейдя потом в боязнь столкновения с кометой.

В истории нашей культуры есть одно чрезвычайно любопытное явление -- это ересь "жидовствующих", возникшая в XV в.

"Вопрос о сущности ереси жидовствующих, при скудности наличных данных,-- говорит акад. А.И.Соболевский,-- должен считаться неразрешимым". В самом деле, до нас не дошло ни одного сочинения какого-либо представителя этой "ереси", о ней можно судить лишь по тем обличительным посланиям, которые принадлежат Иосифу Волоколамскому и Геннадию Новгородскому -- ярым противникам "жидовствующих". Таким образом, исследователь находится в таком же положении, в каком оказываются историки, пытающиеся по обличительным сочинениям отцов церкви судить о сущности ересей первых веков христианства, так как сочинения еретиков были тщательно истреблены самими же отцами церкви. С так называемой "ересью жидовствующих" дело обстояло еще хуже потому, что эта мнимая, как нам кажется, "ересь" и не могла оставить никаких письменных следов своего вероучения за отсутствием таковых. Акты расследования этой ереси и судебное делопроизводство также до нас не дошли.

Как излагали обличители учение "жидовствующих"? В общих чертах содержание ереси заключалось будто бы в том, что "жидовствующие" отрицали в боге троичность лиц. Иисуса считали простым человеком, отвергали его чудесное рождение от девы, воскресение, таинства церкви, порицали монашество, восставали против почитания икон,. принявшего в Древней Руси характер настоящего идолопоклонства. Но представить все это в виде какой-нибудь стройной философской системы обвинители' еретиков не могли, очевидно, потому, что ничего подобного и не было. В самом крайнем случае можно было говорить лишь о вольнодумстве, рационализме известной группы лиц. Принадлежность евреев к этой группе лиц "подала повод православным,-- говорит акад. А. И. Соболевский,-- подозревать, что еретическое учение имеет еврейскую, окраску, и превратило невинные, по-видимому, мнения о чрезмерности почитания у православных богородицы, святых и икон (в ущерб почитанию бога) -- почти что в отступничество от христианства". Действительно, если оставить в стороне евреев, невозможно думать, чтобы такие лица, как протопоп Алексей, Дионисий, впоследствии священники двух главных соборов в московском Кремле, и, наконец, сам митрополит московский Зосима, обвиняемые в ереси, совершали Пасху по еврейскому закону и признавали обрезание, в чем их подозревали. Наряду с этим чрезвычайно важно узнать, что Геннадий, обличавший "жидовствующих", в одном из своих посланий указывает на то, что "своих еретических мыслей они не открывали никому без особенной цели; если их призывали к суду, они клятвенно уверяли судей в своем православии и проклинали все ереси". На Соборе 1492 г., где была впервые официально осуждена ересь, все обвиняемые "тех своих ересей запре-шася", как сказано в летописи. Ересь была осуждена.. Но, во всяком случае, смертной казни еретики не были подвергнуты.

В чем же сущность так называемой ереси? "Одно не подлежит сомнению,-- говорит акад. А. И. Соболевский,-- "жидовствующие", как русские, так и евреи, были людьми для своего времени образованными, любившими науку и книг и. Новгородские еретики имели в своих руках большое число книг, между прочим, таких, каких архиепископ Геннадий не мог отыскать у новгородских православных. Позволительно догадываться, что они владели сводом обращавшихся тогда в России библейских книг, и что Геннадий воспользовался их списком этих книг для приведения в порядок церковного свода библейских книг".

Есть хорошая поговорка: "Скажи мне, что ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты". Ее вполне можно применить и к "жидовствующим". Оставив в стороне библейские книги, которые сами по себе ничего еретического в себе заключать, конечно, не могли, обратим все свое внимание на другие, дошедшие в разных списках до нашего времени; они хорошо описаны акад. А. И. Соболевским, обнаружившим их в сборнике XVI в. Холмского музея. Мы видим здесь, с удивлением, "Логику", "Космографию", затем "Шестокрыл", "Тайная тайных" и некоторые другие. Конечно, это далеко не все, что дошло до нас. И несмотря на то, что это не есть какие-либо собственные произведения "жидовствующих", а просто переводы с еврейских и греческих произведений тогдашней западноевропейской литературы, сделанные любознательными людьми русской интеллигенции средины XV в., все эти книги после вторичного осуждения жидовствующих попадают в индекс -- список запрещенных православной церковью книг -- и яростно уничтожаются.

Наряду с этим любопытна'фигура астролога Захарии Скара, который (под именем Схарии) считается летописцами и нашими историками главным ересиархом и основателем ереси "жидовствующих". Иосиф Волоколамский говорит о нем: "сей бяше диаволов сосуд и изучен всякому злодейскому изобретению, чародейству же и чернокнижию, звездозаконию же и со астрологии живый во граде, нарицаемом Киев". В лице Захарии Скара --. караима, крымского уроженца из Кафы (ныне Феодосия), мы имеем высокообразованного по тому времени человека -- астронома и астролога. Отличительной особенностью караимства являлось уважение к науке, особенно к философии, математике и астрономии. О существовании в это время в Киеве лиц, занимавшихся науками, мы узнаем из сообщения караима Соломона бен Авраама, который пишет из Кафы в Киев своим единоверцам в 1481 г.: "Мне давно известно, что в ваших (киевских) общинах, как в караимской, так и в раббанитской, много людей, отдающихся знаниям и наукам". В 1471 г. Скара в свите князя Михаила Олельковича переехал из Киева в Новгород, где сближается с местной интеллигенцией -- боярством и духовенством. Образуется тесный кружок любознательных людей, интересующихся западноевропейской наукой, которые, по словам летописца, "начаша учитися. волшебским книгам" или, как выражался один современник,-- "звездозаконию и волхованию упражняющеся". В состав этого кружка скоро вошли два новгородских священника -- Денис (Дионисий) и Алексей, известные в городе своей ученостью. В чем же состояли занятия этого кружка? Вероятно, беседы придворного астролога Скары об устройстве мироздания и возможности предсказания солнечных и лунных затмений могли показаться очень занятными новгородской интеллигенции, уровень развития которой в то время стоял много выше, чем в других городах Руси, вследствие частых общений Новгорода и Пскова с заграницей. Но, конечно, кружок. Скары занимался астрономией вместе с астрологией. Нужно помнить, что той резкой грани, которая была проведена между астрономией и астрологией впоследствии, в XV в. не существовало, и астрологией занимались позже даже такие видные астрономы, как Тихо Браге и Кеплер. Иосиф Волоколамский в. своем "Просветителе" прямо говорит: "...баснословие некое и звездозаконие учаху, и по звездам смотрети и строити рожение и житие человеческое".

Теперь обратимся к астрономической литературе, бывшей в обращении среди новгородских еретиков.
 
 

Прежде всего "Космография". Содержание "Космографии" показывает, что "жидовствующие" должны были в то время иметь представление о мироздании, ничем не отличающееся от тогдашнего западноевропейского. Система мира, конечно, была птолемеева ("яко же рече Пталомей"). Кругов небесных девять. "Первый тот, што нет у нем звезд, а другой под тым, а у нем же 12 домово задейных, а уси иные звезды у том же; а седм планит, каждаа у своем небе. Первая планита Крон; под тою же Зевес, а под тою Аррис, под тою солнце, а под тою Авфродис, а под тою Ермис, а под тою Луна, она же меньшей усех... Земля бо у самой середине неба, а-не выходит николиже из местьца своего... Уси же небеса один ув одном, как цибуля (украинское название лука, слоистости которого уподобляется концентрическое расположение сфер Птолемея)... А под кругом задейным (зодиакальным) ходят семь звезд переходных (планеты). Крон (Сатурн) обыиходит зодияка за 30 лет, Зевес (Юпитер) за 12, Аррис (Марс) за 2 года, солнце за 365 ден и за четвертую долю дня, Афродит же (Венера) и Ермис (Меркурий) яко солнце, Луна за семь и за 20 ден и за восемь годин (часов) путем близким... Имена же задеям си суть: Овен, Юнець (Телец), Близнец, Рак, Лев, Дева, Ярем (Весы), Скоропиа, Стрелець, Козий рог, Водолий, Рыбы. А всякаа задея делится на 30 степен (градусов), каждаа степень на 60 дробниць (минут), а каждаа дробница на 60 уторых (секунд), а каждый уторый на 60 третих (терций)...".

Наиболее любопытно в "Космографии" "Слово о гибели лунной и солнечной (затмения), ис чего то: ведай, ижь солнце болше земли 166 частей; протожь осиаеть болши половицю землю. Погибель луннаа, коли она полна и подле главы змииной или подле хвоста его противу солнца. Но тогды земля посреди их, а тень тот падеть на луну. Але коли солнце и луна от главы или от хвоста менший 12 степений, то гибель не по всему месяцю. А такежь коли солнце и луна посполу у главе или у хвосте или межю двунадесять степеней; коли ся нарожаеть он, тогды закрываеть нам солнце; и луна от земли сорокаа доля". Из этого отрывка на первый взгляд может показаться, что в нем повторяется древнейший предрассудок о том, что затмения -- "гибель" Солнца или Луны -- происходят от проглатывания их на время змием или драконом. Загадочный "змий" упоминается также и в другой книге -- "Шестокрыле", о которой речь будет дальше, и А. И. Соболевский в недоумении в примечании на стр. 415 спрашивает по поводу змия: "что значит?". Дело же объясняется просто. Узлы эклиптики в астрономии обозначаются символом, который есть не что иное, как иероглифическое изображение дракона или змия. Это -- наследство, оставшееся современной астрономии от древнейших представлений, так как затмения происходят именно тогда, когда в точках узлов или близ них находится Солнце или Луна, где их, по верованиям далекой старины, подстерегал дракон. Отсюда же и термин: "драконический" месяц. Загадочный "змий", упоминавшийся в "Шестокрыле", конечно, понимался не буквально, а фигурально, как terminus technicus. Это, между прочим, можно видеть из одной русской рукописи (собр. Публичной библиотеки, F. VI, № 19), в которой на лл. 317 и 318 с астрологической целью приводятся условные обозначения небесных светил, среди которых встречаем ... и ... с пояснениями: "глава змиева" и "ошиб (хвост) змиев" -- верхний и нижний узлы эклиптики, в которых происходят затмения светил. А. И. Соболевский, воспроизводя в своем труде в качестве факсимиле одну из страниц рукописи "Шестокрыла", сам того не подозревая, дал нам иллюстрацию этой древней аллегорической борьбы светил с драконами. На ней мы видим как объяснение солнечного и лунного затмения путем отбрасывания теней светил, так и самих символических драконов.

"Космография" была у "жидовствующих" теорией "звездозрительной прелести", как в то время иронически величали астрономию, настоящим же практическим курсом ее являлся "Шестокрыл", комментатором которого был итальянский еврей Иммануэль бен-Якоб, живший в XIV в. "Шестокрыл" -- не что иное, как шесть лунных таблиц, откуда и появилось его название, позволяющих путем несложных математических приемов ("заведи палцами от ширины страници и от должины страници, штоб ся на одной строце споткали") вычислять вперед с известной точностью лунные фазы и затмения. Чтобы иметь некоторое представление о характере комментариев к этим таблицам, приводим некоторые наиболее ясные выдержки. "Крило первое. Аще хощеши ведати поновлениа (новолуния) ровное (точное) или противление (противостояние, т. е. полнолуние) ровное, которому месяцю коли схочешь, пойди собе к первому крилу...' а всякий круг... держит 19 год, а тый 19 год словеть круг лунный... Возми тую строку всю, а еще возми числа против лета (года)... а еще возми собе числа против того месяца, што ты ищешь ему поновлениа или противления, простым против простых, прибыточным против прибыточных, да пиши собе дробли против дробли (минуты дуги), ступли против ступли (градусы), зодии против зодии, да протягни под тыми черт-ку, да избери их (подведи черту, да сложи) ... После яко зберешь всех числ и подпишешь под чертою, выйдет тобе окоммигненья поновление или противление ровное". Последние слова, напечатанные разрядкой, можно перевести: "точный момент новолуния или полнолуния"; здесь любопытно видеть, что современное выражение "во мгновение ока" в XV в. имело форму "оком мигненья" и употреблено переводчиком для обозначения "момента".

Во втором крыле указывается способ находить "у конь луне" или "уконь змию", по-видимому, склонение Луны и ее узла. Третье, четвертое, пятое и шестое крылья указывают способы вычисления времени затмений и величины их фазы. Например, "Крыло четвертое. Аще хощешь ведати меру темность лунного и часы его, пойди до четвертого крыла, а вниди удолжь крыла и змеем лунным, да возми, што выйдеть числа пальцы, темность и дробли их. А только будет мера темность, а еще возми, што выйдеть от часов и от дробли, от строкы писано наверх, праваа веремя, оно будет:) веремя от початок темности до половины, или от половины' до конца".

"Шестокрнл" переведен с еврейского. Об этом говорят названия знаков зодиака русские и еврейские (русскими буквами): Овен -- тале, Телец -- шорь, Рыбы -- дагим, Водолей -- дели и т. д. Язык "Шестокрыла" -- западнорусский с немногими церковнославянизмами.

Просматривая текст комментариев "Шестокрыла" и его таблицы, с одной стороны, нельзя не удивляться тому, что у нас уже в XV в. возможен был факт обращения и широкого распространения подобных сочинений, свидетельствующий о высоком культурном уровне тогдашней киевской, новгородской и московской интеллигенции. С .другой же стороны, вполне ясно, каким ужасом веяло со страниц "Шестокрыла" для читателя, односторонне воспитанного

Нам кажется, что "Шестокрыл" был едва ли не самой главной и интересной книгой у группы лиц, любознательность которых была раздута до степени ереси. По-видимому, "Шестокрыл" в руках Захарии Скары и был тем главным орудием, с которым он, владея им в совершенстве, мог предсказать лунные и солнечные затмения. Одного-двух таких удачных предсказаний было достаточно для любознательных новгородцев, чтобы заставить их познакомиться с новой замечательной книгой, привезенной ученым евреем из Киева, и научиться "звездозрительной прелести", делающей возможным вперед предсказывать день и час "солнечной или лунной гибели". А ведь эти знаменья небесные всегда возбуждали любопытство новгородцев, как это видно хотя бы из наших летописей, сохранивших нам добросовестные описания их, и ведь никому другому, как новгородскому летописцу, принадлежит первое в мире наблюдение простым глазом солнечного протуберанца во время полного солнечного затмения 1 мая 1185 г.

Имя Скары было так тесно связано с "Шестокрыл ом", что впоследствии оно, по-видимому, появляется даже в богослужебных книгах, где помещались лунные таблицы. Так, в молитвослове 1536 г. в конце имеется "Пасхалия с луновником" и на листе 286 стоит: "Типикь Скаре сие ведомо да есть, яко луннии круг начинаеть от 1 генуария и держить 19 лет". Что это за "Скаре", спрашивает акад. В. Н. Перетц и тут же делает вполне вероятное предположение: "не есть ли это оригинал таинственного "Схарии", которого считают проповедником и насадителем ереси жидовствующих"?

"Шестокрыл" приковывал к себе внимание и обличителей мнимой ереси. Не довольствуясь одними догматическими, искусственно нанизанными обвинениями, они хотели, быть может, обличить просвещенных новгородцев в  чародействе, чтобы тем легче покончить с ними. Какой-то поп Наум выдал Геннадию существование группы лиц, интересовавшихся "звездозрительной прелестью", наговорил, вероятно, всякого вздора, очевидно прикрасил существовавшее в этой группе вольнодумство яркими красками богоотступничества и ереси, и с этого времени "началось дело". Насколько кружок новгородской интеллигенции был осторожен, можно судить по тому, что существование его открылось только случайно. "И только бы поп Наум не положил покаяния,-- писал Геннадий,-- ино бы како мощно уведати си по их клятве". Наум же принес Геннадию и некоторые книги, обращавшиеся в кружке Скары; в числе их Геннадий называет и "Шестокрыл", который он принимается тщательно изучать,--"испытно проходит", очевидно, считая его главным орудием чародейских приемов еретиков. Будучи умным и образованным человеком своего времени, владея способом исчисления пасхалии и зная, очевидно, схему лунных таблиц, Геннадий скоро разочаровывается, конечно, в своих предположениях, что видно из одного его послания (1489 г.): "а что Шестокрыл они себе изучив, да тем прелещают христианство, мня, яко с небесе знамение сводять, ино то не их составлениа бысть, Шестокрыл бо взят от острономии, яко капля от моря". Но это свидетельство для нас очень ценно с другой стороны, так как подкрепляет наше соображение о том, что интерес любознательного ума к "Шестокрылу" заключался именно в том, что книга эта научила "сводить с небес знаменья", т. е. предсказывать затмения. Вместе с тем это отчасти бросает свет на вольнодумство просвещенных новгородцев, быть может, смеявшихся над теми "невегласями", которые в "гибели лунной или солнечной" видели перст божий -- предзнаменование грядущих бед, как, например, автор I Псковской летописи, .сделавший при описании затмения Солнце 1476 г. характерное замечание: "Сицевая знамения проявляеть бог на многыа пагубы людем".

Для полного уяснения факта быстрого развития и распространения так называемой ереси надо вспомнить, что в то время кончалась седьмая тысяча лет "от сотворения мира". С истечением 6999 года --, 1491 г. по-нашему счислению, -- наши предки на Руси ждали светопреставления, и в тогдашних пасхалиях исчисления доводились лишь до этого критического года, а в конце пасхалий писали в особом кружке: "горе, горе достигшим до конца веков" или "зде страх, зде скорбь, аки в распятии Христове сей круг бысть, сие лето и на конце явися, в нем же чаем и всемирное твое пришествие" (рукопись из новгородской Софийской библиотеки, N1421). Дальше, по верованиям наших предков, заниматься исчислениями праздников не было ника-кого смысла, так как в поднебесной должен был раздаться ужасный звук трубы архангельской, земля должна была сгореть, а небо со звездами свернуться, как свиток с письменами. Зловещая комета, светившая над Новгородом в январе 1491 г., грандиозное северное сияние 8 ноября 1490 г., описанное в IV Новгородской летописи, и, наконец, почти полное для Новгорода затмение Солнца 8 мая 1491 г., конечно, укрепляли веру в скорый конец мира. Светопреставления ждали в ночь на 25 марта 1492 г., потому что по Епифанию Премудрому (умер в 1419 г.) в марте Христос пострадал и воскрес -- "марта же месяца паки чаем воскресения мертвых и второго пришествия". Феодосии, архиепископ Ростовский, впоследствии митрополит, еще в грамоте 1455 г. писал: "яко же ныне прилучися седмыя тысяща последнего ста 63-го лета". На одной рукописи переписчик написал: "писах к вечеру солнечного дне захода, ссдморичного, реку, века". Книга окончена была в 1489 г., когда "началось" трехлетнее царство антихриста, которое должно было предшествовать светопреставлению. Вера в светопреставление в конце седьмой тысячи лет была в то время на Руси почти всеобщей: известно, что этот взгляд разделяли иерархи Фотий и Филипп. Из послания Геннадия Новгородского к Иоасафу Ростовскому и Ярославскому видно, с какой тревогой обсуждался в 6997 г. этот вопрос,-- за три года до рокового срока. Геннадий просит Иоасафа, "да чтоб еси послал по Паисия да по .Нила (крупные авторитеты того времени в вопросах веры), да с ними бы еси посоветовал" "придут три лета, кончается седмая тысяща". Ино и яз слыхал у Алексея: "и мы де тогды .будем надобны. Ино еретицы себе надежно чинят, да и "Шестокрылие" есми учил того для и обретох.в нем ересь".

"Ересь" "Шестокрыла" заключалась в том, что в нем была принята иудейская эра от сотворения мира, в Древней же Руси признавалась византийская, разница между которыми составляет 1748 лет, а именно--в 6999 г., по счислению наших предков, заканчивался только 5251 г. по "Шестокрылу", что значительно отодвигало момент светопреставления. "Ино то учат,-- говорит Геннадий,-- лета христианского летописца скратишася, а наши пребывают. А что хотят ту прелесть явити, како изойдет наша пасхалия". На данных "Шестокрыла" и основывали наши вольнодумцы свои возражения, с ними в руках они и смеялись над существующими страхами. Этот момент в истории мнимой ереси недостаточно оценивался писавшими о "жидов-ствующих". А между тем астрономическое искусство "сводить знамения с неба", т. е. предсказывать затмения, и сделал? наших вольнодумцев популярными в широких массах. Геннадий писал: "И о сем молва была в людях, не только в простых, но и преимущих, о сем многим сомнение бысть". Иосиф Волоколамский в своем "Просветителе" также замечает: "И в домех и на путех и на торжищах иноци и мирстии и вси сомнятся и вси о вере пытают" (т. е. о вере в светопреставление), и в другом месте: "Приспе к концу и седмая тысяща лет от сотворения всего мира, еретицы же глаголаху, якоседмтысящулетокончася ипасхалиа прейде, а второго Христова пришествия несть". Вот почему, невзирая на ужасы ожидавшегося светопреставления и несмотря на состоявшееся затем постановление Собора 1492 г., ересь не только не заглохла, а расцвела, т. е. скептицизм и вольнодумство нашли себе благоприятную почву в массах, не желавших катастрофы. Слова о прочности мироздания, исходившие из кружка Скары, очевидно, жадно ловились, к людям, смело рассеивавшим страхи, стали внимательно прислушиваться,--умирать никому не хотелось.

Духовенство спохватилось, но уже с большим опозданием. Три епископа -- Геннадий Новгородский, Филофей Пермский и сам митрополит Московский Зосима, считавшийся тайным последователем ереси, спешно принялись за вычисления продолжения "Паскалии", на "осмую тысящу лет"; в исчислениях их, произведенных в три руки, получилось полное согласие. "Паскалия" была представлена Собору 1492 г. и утверждена, когда роковая 7-я тысяча лет уже исполнилась. Любопытна эволюция взглядов самого Иосифа Волоколамского. В своем "Просветителе", написанном уже после Собора, принявшего пасхалию, он доказывает несостоятельность мнения о кончине мира в 7000 г., тогда как раньше, находясь в пустыне в 1489 г. и переписывая "Богородичник", он сделал на нем приписку: "написах последнего ста седьмитысячного века, девяносто седьмого лета". Следовательно, за три года до Собора, принявшего новую пасхалию, он тоже еще разделял веру в скорый конец мира.

Новгородские вольнодумцы к тому времени перебросили свою деятельность в Москву благодаря счастливому стечению обстоятельств. Имя Скары, правда, исчезает. Указание В. Н. Татищева, что Скара был казнен при усмирении мятежа в Новгороде, необоснованно. По-видимому, Скара уехал одновременно с князем Михаилом Олельковичем, пробывшим в Новгороде всего четыре месяца, и затем через некоторое время отправился в Крым. К 1487--1488 гг. относится переписка Иоанна III с таманским князем евреи-няном Захарией Скарою (Гуйгурсисом), просившим разрешения переселиться в Москву. Е. Е. Голубинский и другие думали, что это и есть тот самый Схария, который был в Киеве и затем в Новгороде. Захарий Скара писал Иоанну III; "аще осподарствие твое восхощет прияти единого слугу, аки мене, есмь хотящь и готов токмо слышанья ради великих доброт и хвалу, юже имееши ино всей земли". На это Иоанн отвечает: "а как будешь у нас, ож даст бог, наше жалованье к собе увидишь. А похочешь нам служити, и мы тебя жаловати хотим, а не похочешь у нас быти, а всхочешь опять в свою землю поехати, и мы тебя отпустим добровольно, не удержав". На какую же "службу" просится Захарий Скара, и почему Иоанн III так радушно и охотно трижды приглашает его, обещая полную свободу? Вероятно, речь шла о службе придворного врача и астролога, к которым так были падки московские цари. Любопытно с этим сопоставить то, что еще в 1480 г. попы Денис и Алексей, понравившиеся Иоанну III своей ученостью, были взяты им в кремлевские соборы, и в Москве образовался подобный же новгородскому кружок вольнодумцев, нашедший себе высокое покровительство в лице самого великого князя через тогдашнего фаворита -- посольского дьяка Федора Курицына, который в. 1488 г. возвратился из Венгрии. Захарии Скаре перебраться в Москву не пришлось, несмотря на то, что были приняты к этому все меры через тогдашнего нашего посла в Крыму Д. В. Шеина. Специальный охранный отряд из татар ждал Захария на границе до мая 1491 г., но он, ссылаясь на обремененность семьею, в конце концов отказался.

Теперь центральной фигурой московского кружка становится Федор Курицын. Это был человек весьма образованный и влиятельный. Геннадий с сокрушением писал об этом в 1490 г. митрополиту Зосиме: "А то се, господине, стала беда, с тем мест, как Курицын из Угорские земли (Венгрии) приехал, да отселе еретицы сбежали в Москву... Да приехал с Федором с Курицыным из Угорской земли угрянин, Мартынком зовут". Быть может, этот Мартын из Венгрии тоже был астрологом. Курицын и протопоп Алексей хорошо были знакомы с астрологией, как это видно из слов Иосифа: "толикож дерзновение тогда имеяху к державному (т. е. великому князю) протопоп Алексей и Федор Курицын, як никтож ин, звездозаконию бо прилежаху и многих баснословием и острологи чародейству и чернокнижию научиша".

Из этих слов видно, что московский кружок вольнодумцев также занимался астрономией и астрологией, как и новгородский. Нам думается, что и в Москве это тоже не была какая-либо ересь, а просто группа свободомыслящих; это видно из того, что впоследствии, при розыске еретиков, когда Иосиф получил влияние при дворе и сумел убедить Иоанна III в необходимости жестоко расправиться с еретиками, великий князь говорил ему, что он знал, "которую ересь держал протопоп Алексей и которую Федор Курицын". Здесь, несомненно, заключается указание на различие взглядов и убеждений тех, которые были затем объединены под общей кличкой "жидовствующих".

Историк Н. М. Никольский говорит: "Первое, что мы должны отметить, заключается в пестроте социальной базы ереси. В Новгороде -- это сторонники московской партии из мелких людей и клирошан, в Москве -- это, с одной стороны, приближенные князя, с другой -- гонимое им боярство. Другими словами, к ереси примыкали и тогдашние "левые", поскольку московский князь проводил политику борьбы с удельным феодализмом и северным городским партикуляризмом, а с другой стороны, и тогдашние "правые", поскольку боярство боролось за сохранение своих земель и привилегий. Противоречивость обычная, сплошь и рядом возникающая в моменты переходных эпох. Поэтому мы поймем сущность ереси и ее причудливые извивы только в том случае, если постоянно будем оглядываться на социально-политическую борьбу эпохи и на ее острые моменты. Появление ереси в Новгороде совпало с ожесточенной борьбой новгородских партий перед вторым походом Ивана III на Новгород... Москва казалась боярству и его религиозным идеологам антихристовым царством. Когда падет Новгород, восторжествует антихрист, и вскоре настанет кончина мира...

Из двадцати трех новгородских еретиков 15 человек-- попы и клирошане или сыновья попов, а остальные принадлежали к московской партии, состоявшей главным образом из черных людей, которые ожидали от соединения с Москвою дешевого хлеба. Новгородское белое духовенство, так же как черные люди, было в полном подчинении у боярства и архиепископа. Вот откуда причины московских симпатий церковной части новгородских еретиков".

Е. Е. Голубинский задается вопросом: "как Курицын успевал держать великого князя в убеждении, будто никакой ереси нет?" и дает на это такого рода ответ: "Курицын мог уверить великого князя, что, действительно, были в Новгороде немногие лица, которые от приходящих из Литвы евреев заимствовали не только знание астрологии, а и самую еврейскую веру, но что они наказаны Собором 1492 г., а есть только люди, занимающиеся исключительно астрологией, в которой еврейского единственно лишь то, что она заимствована от евреев... Принадлежа к числу усердных почитателей астрологии, великий князь не только не мог иметь охоты разыскивать, не скрывается ли чего за астрологией, но, напротив, мог иметь весьма нарочитую охоту препятствовать сему, чтобы вследствие разоблачений не пришлось ему отказаться от самой астрологии". Догадка, конечно, остроумная, и мы вполне принимаем ее, с тою только разницей, что уверения Курицыным великого князя нам представляются вполне искренними. Разгром московского кружка свободомыслящих произошел лишь тогда, когда на великого князя начал влиять Иосиф Волоколамский, настоявший на созыве второго Собора над еретиками, который и состоялся в начале декабря 1505 г. Иоанн же скончался в октябре того же года. Собор вынес смертный приговор еретикам, которого с такой кровожадностью домогались Геннадий и Иосиф. Еще на первом Соборе огненная казнь над еретиками висела в воздухе. Пример испанской инквизиции пришелся чрезвычайно по вкусу нашим иерархам. Геннадий с удовольствием отмечал, "как шпанский король очистил от еретиков свою землю". Еще после первого Собора, в бессильной злобе на запрещение Иоанном смертной казни, Геннадий устроил над осужденными публичное глумление: при въезде в Новгород на них надели берестовые шлемы с надписью: "се сатанино воинство", повернули одежды их задом наперед, на головы их надели соломенные венки, навешали мочал и в заключение сожгли на головах их шлемы, заточив затем осужденных в тюрьмы. Каково было их положение в тюрьмах, можно судить по тому, что поп Денис (Алексей умер до -Собора) через месяц кончил буйным умопомешательством. Сошел вскоре с ума также чернец Захар. На втором Соборе, в 1505 г., Иосиф, требовавший казни, доказывал, что "грешника или еретика руками убити, или молитвою, едино суть". Главные из обвиняемых, дьяк Иван Волк Курицын, брат умершего Федора, Дмитрий Коноплев, Иван Максимов, были сожжены в клетках всенародно в Москве. Некрасу Рукавому был вырезан язык, и затем его отослали в Новгород, где он был также сожжен вместе с Кассианом-- юрьевским архимандритом. Таким образом, и у нас на Руси были свои костры, и на них горели свои Джордано Бруно за увлечения астрономией, астрологией и за свободомыслие в делах веры.

Однако литературное наследие "жидовствующих" --"Шестокрыл", внесенный впоследствии в список "отреченных" книг, еще долго после того обращался среди книжных людей, как любопытная запрещенная книга. Интересен путь проникновения этой книги к нам, как он обрисовы вается на основании всего сказанного выше. Сначала "Шестокрыл" завозится, по-видимому, морскими путешественниками в Кафу на Крымский полуостров, с которой Италия вела в то время оживленные торговые сношения. Из Кафы "Шестокрыл" попадает вместе с Захарией Скарой в Киев, а отсюда привозится в Новгород в 1471 г. Путешественник Амвросий Контарини в 1474 г., бывший в Киеве всего через три года после отъезда оттуда в Новгород Скары с князем Михаилом Олельковичем, пишет: "Город Киев находится на границе Татарии. Сюда съезжается множество купцов из Великой России с различными мехами, которые они отправляют в Кафу с караванами; но эти караваны весьма часто подвергаются в пути нападению татар".

Захарий Скара тоже в одном из писем к Иоанну IH, просясь к нему на службу астролога, писал о неудаче первой своей поездки из Кафы вследствие нападения в пути волошского воеводы. Степана, который мучил его "только что не до конца" и ограбил начисто.

Все это показывает, что, несмотря на опасности, торговый путь Италия -- Кафа -- Киев -- Новгород или Москва в XV в. был налажен и по этому-то пути, наряду с другой западноевропейской литературой того времени, попал к нам и "Шестокрыл", заключавший в себе премудрость "сводить знаменья с неба", т. е. предсказывать солнечные и лунные затмения.

    VI. Представления об устройстве вселенной

Святский Д. О., Как наши предки представляли себе устройство вселенной, "Светоч", 1910.
Индикоплов Косма, Христианская топография, Хромолитограф, издание О-ва любителей древней письменности, СПб., 1886.
Редин Е. К., Христианская топография Козьмы Индикоплова по греческим и русским спискам, М., 1916, ч. 1.
Калайдович К. Ф., Иоанн, экзарх Болгарский, М., 1824.
"Шестоднев", составленный Иоанном, экзархом Болгарским,-- полный текст, "Чтения в Обществе истории и древностей российских", М., 1879, кн. 3-я.
Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры. С греч. пер. Александр Бронзов, СПб., 1894.

    VII. Первые наблюдения неба

Святский Д. О., Астрономия в русской археологии. О созвездиях Б. Медведицы и Плеяд на камнях, "Известия Русского о-ва любителей мироведения", 1915,  IV, стр. 280; 1916, V, стр. 150; "Мироведение", 1918, VII, стр. 98.
Святский Д. О., Астрономические явления в русских летописях с научно-критической точки зрения, Пг., 1915, стр. 1--214;
"Известия Отделения русского языка и словесности Имп. А. Н.", 1915, XX, кн. 1 и 2.
Святский Д-0., Астрономические явления в украинских летописях, "Известия Русского о-ва любителей мироведения", 1917, VI, стр. 273.
Мельников-Печерский П. И., Солнечные затмения, виденные в России до XVI ст., Полное собрание сочинений, 1909, VII; в более полной редакции статья эта была напечатана в "Отечественных записках", 1842, т. XXII.
Погодин М. П., О затмениях в отношении к хронологии летописей, "Исследования, замечания и лекции о русской истории", М., 1850, IV.
Schoeder J., Sonnenfinsternisse von 600 bis 1800 N. Chr. Kri-stiania, 1.923.
Swiatskу D., L'astronomie dans les chroniques russes. "Astronomic", 1923, X; Astronomic in the russian chronicles, "Journ. Brit. Astr. Ass.", XXXIII, 1923.
Святский Д. О. Солнечное затмение в эпоху Смутного времени, "Мнроведение", 1922, XI, стр. 134.
Linnег Е., Geschichte der Sternkunde, "Die Sternkunde der Sla-ven", Berlin, 1931 (О работах Д. Святского).
Святский Д. О., Проверка гипотезы Данжона на лунных затмениях русских летописей, "Мироведение", 1922, XI, стр. 85.
Святский Д. О., Полное затмение Луны во время восстания Стеньки Разина в 1671 г., "Мироведенне", 1929, № 2.
Святский Д. О., О протуберансе русских летописей, "Мироведение", 1924, № 1, стр. 80; "Journ. Brit. Astr. Ass.", XXXIV, 1924, № 7.
Святский Д. О., Небесное явление, наблюдавшееся в Чернигове 6 июня 1703 г., "Известия Русского о-ва любителей миро-ведения", 1915, IV, стр. 153.
Святский Д. О., Денница, "Природа и люди", 1915, № 50. ..

    VIII Комета как бич божьего гнева

Святский Д. О., Астрономические явления в русских летописях, Пг., 1915, гл. III, "Кометы", стр. 123--168.
Субботина Н. М., История кометы Галлея, СПб., 1910.
Святский Д. О., Комета Галлея в 1066 г. на Кавказе, "Мироведение", XVII, 1928, стр. 373; XVIII, 1929, стр. 214.
Святский Д. О., Чудесность и естественность в небесных явлениях по представлениям наших предков. Затмения и кометы, "Мироведение", XIX, 1930, № 2, стр. 91.
Титов А. А., Рукописи славянские и русские, VI, М., 1907, стр. 213--214 (О комете Галлея в 1607 г.).
Покровский К. Д., Кометы в русских летописях, "Мир божий", 1903, № 4. Поучение о комете. Рукопись Публичной библиотеки в Ленинграде из собрания Погодина, № 1584.
Святский Д. О., Трактат о кометах XVII в. и возможный автор его -- Мелетий Смотрицкий. Рукопись в архиве Института истории науки и техники.
Святский Д. О., Комета 1680 г. в России, "Мироведение", 1929, стр. 350.

    IX. Астрономическая книга "Шестокрыл" на Руси XV в.

Соболевский А. И., Переводная литература Московской Руси XIV-XVII в., СПб., 1903, VI, стр. 396--436.
Святский Д. О., Астрономическая книга "Шестокрыл", "Мироведение", 1927, № 2.
Панов И., Ересь жидовствующих, "Журнал Министерства народного просвещения", 1877, № 3, стр. 37.
Архангельский А. С., Нил Сорский и Вассиан Патрикеев, СПб., 1882, стр. 271.
Архангельский А. С., Образование и литература в Московском государстве конца XV--XVII стол., "Учен. зап. Имп. Казанского университета", LXVII, Казань, 1900, № 4, 8, 10;
О "Шестокрыле" в № 9, стр. 41--45.
Руднев Н. А., Рассуждение о ересях и расколах, бывших в русской церкви, М., 1838.
Хрущов И., О сочинениях Иосифа Санина, СПб., 1868; Труды Восточного отделения Археологического о-ва, 1866, стр. 19--21.
Цинберг С., Авраам Крымский и Моисей Киевский, "Еврейская старина", XI, Л., 1924, стр. 102.
Перетц В., Материалы к истории апокрифа и легенды, СПб., 1903, II, стр. 43, 44, 141.
Историко-астрономические исследования, вып. VIII
Шевырев, История русской словесности, М., 1859, III, стр. 181, 332, 356; IV, стр. 82-83.
Покровский М. Н., Очерки истории русской культуры, М.,1918.
Никольский Н. М., История русской церкви (взгляд на жидовствующих), М., 1931, стр. 101.
Голубинский Е. Е., История русской церкви, М., 1900,.II, стр. 578-600, 889.
Грамоты Иоанна III Захарию Скаре, "Записки Одесского о-ва истории и древностей", V, стр. 202-203, 272-274.
Белокуров С. А., О ереси жидовствующих, М., 1902.
О сношениях Шеина со Скарою, "Русская историческая библиотека", VI, стр. 772; XLI, стр. 114.
 

Ист. (с иллюстрациями): , 2002.