КЬЕРКЕГОР КАК ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНЫЙ МЫСЛИТЕЛЬ Источник: Киркегор С. Наслаждение и долг. Киев: Air Land, 1994. Пер. Т.И.Вевюрко. Тот же перевод в изд. 1995 года.За девять лет, в течение которых я наблюдаю развитие теологии — в Америке, я заметил, что интерес к творчеству Киркегора и влияние его мысли на старое и молодое поколение теологов возросли. Этот процесс обусловлен как внутренними, так и внешними причинами. Я бы хотел сказать несколько слов и о тех, и о других. Наименее важной внешней причиной стало прибытие в США многих европейских мыслителей, которые в течение последних десятилетий, проведенных ими в Европе, подверглись мощному воздействию, оказанному творчеством Киркегора на континентальные философию и теологию. На них в большой мере повлияла так называемая «экзистенциальная» позиция, которую Киркегор выразил в наиболее радикальной и вызывающей форме. И они не могут так просто отделаться от этой позиции, даже если бы попытались. Другой и более важной причиной возросшего интереса к Киркегору во всех англо-говорящих странах стало появление в течение последних нескольких лет большинства его работ по-английски. Таким образом большая часть его работ доступна сегодня американскому студенту. Помимо переводов произведений Киркегора, в последнее время появилось несколько важных и необходимых для изучения его наследия исследований. Если мы вглядимся внимательно в список трудов Киркегора, то мы сразу обнаружим, что прежде всего он был практическим религиозным писателем, который хотел поучать, «наставлять в христианстве», побуждать к «самоизучению» и содействовать новому пониманию библейских текстов. Такие его произведения неоценимы для проповедников, но не только они, потому что «гомилетические» компоненты можно обнаружить во всех его книгах. Другая группа его произведений — психологические работы; психологию при этом следует понимать как диалектическое описание некоторых основополагающих элементов человеческого существования, таких как «страх», «отчаяние», «индивидуальность», «меланхолия» и т. д. Никогда еще конечность и греховность человека не подвергались столь глубокому психологическому анализу. Третью группу составляют этические работы Киркегора, в которых он проводит различие между эстетической и этической позициями, ставит нас перед «либо-либо» и ведет через «стадии жизненного пути» и «повторения» к ситуации этического и религиозного выбора. К этой группе относится ряд его самых замечательных работ. Они свидетельствуют о том, в какой мере Киркегор жил на границе между разными областями и стадиями человеческого существования. Две его в основе своей философские книги — «Философские крохи» и «Окончательный ненаучный постскриптум»— два главных источника идеи «экзистенциального мышления». Они лежат в основе современной «философии существования». II Однако существуют не только внешние, но и внутренние причины того, что значение Киркегора в американской теологии и философии возрастает. Интеллектуальная ситуация, в которой около ста лет тому назад возникло представление об экзистенциальном мышлении, стала понятной благодаря этому развитию, которое получила западная цивилизация начиная со второго десятилетия двадцатого века. Американская теология стала восприимчивей к тем идеям, которые, как казалось, имели значение только для европейского континента, а точнее — для Центральной Европы. Одна из таких идей — необходимость «экзистенциального мышления» в теологии и философии. Слово «экзистенциальный», полное особого смысла у Киркегора и в так называемой «философии существования», не имеет похожих коннотаций в английском. Поэтому, возможно, краткое объяснение того, каким образом этот термин приобрел свое сегодняшнее значение, было бы небесполезным Старое схоластическое развитие между тем, «что есть» и тем, «чем это является», другими словами — между сущностью и существованием, составляет основу такого особого использования слова «существование». В Боге, в отличие от всех конечных существ, нет различия между сущностью и существованием, считали схоласты. Когда Гегель превратил мир в самораскрытие Бога, он отказался от различения сущности и существования и для конечного бытия: конечное находится в диалектическом тождестве с бесконечным, а сотворенность человека преодолевается в совершенной философии. На такое метафизическое высокомерие, которое явилось глубочайшим выражением рационального гуманизма, ополчилось целое поколение мыслителей; особенно мощным их выступление было в период между 1840 и 1850 годами. Упомяну лишь Шеллинга (в поздний период его жизни), Фейербаха, Маркса и Киркегора. Они и многие другие настаивали на существовании разрыва между сущностной природой человека и его действительной ситуацией. Они нанесли удар по предполагаемому единству между бесконечным и конечным со всех сторон: Фейербах — с антропологической, Маркс — с социологической, Киркегор — с этической позиции. И все они сделали это во имя существования, противопоставленного сущности. Таким образом, экзистенциальное мышление — это мышление, которое сознает конечность и трагедию всякого человеческого существования, в том числе, и человеческой мысли. Для Киркегора это означает, что человеческая мысль не может быть обособлена от его этического существования, а это делает беспристрастную позицию невозможной, так как требует страсти и решений по отношению к истине. (Подобным же образом Маркс отрицал, что теория может быть обособлена от практического существование человека, потому что такое представление требует, чтобы мир изменялся в то самое время, когда он осмысляется). Слово «экзистенциальный», таким образом, обозначает мышление в сфере этических решений, политического радикализма, предельной захваченности, то есть обозначает мышление, происходящее со страстью и заинтересованностью. Я приведу высказывание Фейербаха, которое наиболее ясно выражает общую позицию экзистенциальных мыслителей: «Не стремись быть философом в противовес своему бытию человека — не думай как мыслитель— думай как живое, реальное существо — думай в существовании» («Основные положения философии будущего»); близость такой позиции к американскому прагматизму, например, Уильяма Джемса, очевидна. Для Киркегора Сократ — величайший пример экзистенциального философа: «... Сократическое незнание, которого Сократ придерживался со всей страстностью своего существа, было выражением принципа, согласно которому вечная истина соотнесена с существующим индивидом» («Постскриптум»). Каждое слово этой цитаты пронизано антирационалистической и антигуманистической страстью Киркегора. В окружающем мире произошло нечто такое, что вызвало протест экзистенциального мышления, направленный как против идеалистического, так и натуралистического идеализма: победа подавляющего механизма технического производства и то дегуманизирующее воздействие, которое это оказало на все индустриальное общество. Наиболее важным последствием стало то, что Ницше назвал «смертью Бога», а именно исчезновение христианского опыта и христианских символов из массового сознания западной цивилизации. Утрата «объективного» мира как осмысленной реальности предполагает возникновение «экзистенциальной» субъективности. Экзистенциальная позиция могла проявиться как попытка изменить невыносимый объективный мир с помощью революционной трансформации, основанной на страстной субъективности его главных жертв, — таков путь Маркса. Либо она могла проявиться как попытка избавиться от гнета рациональной объективности с помощью страстной воли высших человеческих существ, — таков путь Ницше. Либо она могла проявиться как уединение страстного религиозного индивида в своем духовном центре с целью обнаружить там то, что невозможно обнаружить где-либо в объективном мире — предельный смысл жизни, Бога — таков путь Киркегора. Идеи этих людей стали реальностью мировой истории лишь в первой половине XX века, в то время как во второй половине XIX века они не оказывали никакого воздействия. Причина такого запоздания очевидна: лишь с началом нашего столетия истинный характер нашей исторической эпохи и свойственных ей противоречий стали всем заметны, в то время как на протяжении XIX века власть техники и ее оптимистическое истолкование продолжали возрастать. III Таков всемирно-исторический контекст, в котором нужно рассматривать Киркегора как экзистенциального мыслителя. Он не просто отдельно взятая личность. Его невозможно понять, исходя лишь из его протестантского наследия, либо из его индивидуального характера, либо из его философской позиции. Он представляет ту ситуацию, в которой находится западная цивилизация как целое. Он, подобно многим пророческим душам XIX столетия, предваряет и, предваряя, способствует формированию ситуации XX столетия. Им всем была свойственная смесь духовного ужаса, пророческого гнева, меланхолической покорности, этической страсти, интеллектуальной агрессивности. Всех их бросало от исступленной надежды к мучительному отчаянию. Любое из этих качеств можно обнаружить у Киркегора. Однако историческая ситуация — это лишь место, где следует искать гениальную личность. Сама эта личность трансцендирует ситуацию и творит нечто, что важно для любой исторической эпохи. Моей задачей было рассмотреть не истину, содержащуюся в мысли Киркегора, а почву, из которой эта истина произрастает. КОММЕНТАРИЙ Перевод публикуется по изданию: Tillich Paul. Kierkegaard as existential thinker // Union Review. - Vol. IV. - Dec., 1942. - P. 5-7. Небольшая статья, которой мы завершаем наше издание, — один из немногих текстов, в которых Тиллих непосредственно высказывает свое отношение к философской концепции Киркегора, его личности и породившей его философской ситуации. Вторая половина 30-х годов и, особенно, 40-е годы были временем открытия Киркегора американской интеллигенцией (см Библиорафию в настоящем изданий) и особенно пристального внимания к проблемам, которые через некоторое время послужат основанием экзистенциалистского бума Внешним поводом к этому послужила эмиграция в США крупнейших европейских философов и теологов после прихода к власти в Германии нацистов. Именно их сочинения (в том числе, написанные уже по-английски) и привлекли внимание американцев к философскому учению, вполне соответствовавшему настроениям времен Второй мировой войны. Главным пропагандистом идей Киркегора в Америке был Карл Барт, но Пауль Тиллих, занимавший особую позицию по отношению к бартианству, также испытывал потребность дать свою рецепцию киркегоровской философии В 1942 г. он публикует две статьи, одна из них посвящена достаточно узкой проблеме английских переводов Киркегора (Kierkegaard m English // American-Scandinavian Review — XXX. — 1942. — Р. 254-257), вторую мы предлагаем вниманию читателей.
|
