Яков Кротов. Путешественник по времени. Вспомогательные материалы.

О ТРЕХ ОБМАНЩИКАХ

Опубликовано в 1753 г. (см. справку Коробочко). Комментарий Вороницына, 1929 (см. и о более раннем тексте).

Оп. в кн.: Анонимные атеистические трактаты. Переводы И.И. Кравченко и К.А. Майковой. М.: Мысль, 1969.

Содержание книги:

А. Гулыга и К. Майкова. Забытые страницы истории свободомыслия. - Бич веры. - Мысли Спинозы. -
О трёх обманщиках. Год 1598. - Fleo de la foi.

Издательская аннотация: В настоящем издании впервые публикуется на русском языке и на языке оригинала (франц.) трактат «Блаженство христиан, или Бич веры». Предполагается, что он был написан в XVIII в. немецким атеистом Арпе. В этом произведении содержится не только критика религии, но и ряд глубоких философских высказываний. Острую критику религии читатель найдёт и в двух других памфлетах: в «Мыслях Спинозы», пропагандирующем идеи выдающихся материалистов XVII в., и в наиболее раннем из публикуемых произведений - знаменитом трактате «О трёх обманщиках».

Бог существует и следует почитать его – так утверждают многие, не зная при этом, ни что такое бог, ни что такое существование, не зная в одинаковой ли степени последнее присуще телам и духам, отличающимся друг от друга, ни что означает почитание бога. А между тем люди уподобляют почитание бога тому почтению, которое оказывается знатным особам.

Что такое бог, люди определяют в соответствии со своим невежеством. Ведь для того, чтобы сказать, чем бог отличается от прочих вещей, за отсутствием положительных понятий по необходимости прибегают к отрицательным. Бога называют бесконечной сущностью, то есть такой, пределы которой неизвестны. Утверждают, что он творец неба и земли, но не говорят, кто же сотворил его самого, потому что этого никто не знает и не понимает.

Другие считают, что он сам себе начало и происходит только сам от себя; Этим они снова говорят нечто такое, чего не понимают. Мы не понимаем начала бога, говорят они, значит, бог не имеет его, но почему бы не сказать: мы не понимаем бога, значит, его нет). И это первое основание невежества.

Нет прогресса в бесконечность. А почему? Потому что человеческий разум должен где-то остановиться. А почему? Потому что такова его природа, потому что он не может представить себе ничего выходящего за его пределы. Как будто бы можно было сделать вывод: я не понимаю бесконечного, значит, оно не существует!

Однако по опыту известно, что некоторые последователи Мессии утверждают, будто бы существует бесконечный ряд божественных свойств или воплощений, о пределах которого все ещё спорят, и таким способом подтверждают, что это продолжается до бесконечности. Ибо именно из бесконечности рождается сын, из бесконечности исходит дух святой.

Порожден в бесконечности, в бесконечность уходит. Ведь если рождение или исход имели бы начало или конец, то это нарушило бы понятие вечности.

Даже если согласиться с теми, кто утверждает, что сотворение людей не может продолжаться до бесконечности (умозаключение, к которому приводит ограниченность разума), то разве не следовало бы отсюда заключить, что и боги родились подобно людям на Земле, хотя и на свой лад? Кого же тогда из них почитать за верховного бога? Ведь каждая религия допускает существование богов – посредников, хотя и не под одинаковыми названиями. Но тогда окажется нарушенным принцип, гласящий, что существо, вознесённое над человеком самой своей природой, должно быть единым. Поэтому можно сказать, что из различия порождённых божеств возникли разные религии и разные культы, на чём покоится благочестие язычников.

Толкуют о кровавых злодеяниях и разврате языческих богов. Но помимо того, что мудрейшие из язычников уже объяснили это аллегорически, разве подобное же обвинение не падает и на других богов? По повелению божию Моисей и Иисус Навин истребляли целые народы. А бог Израиля даже потребовал от \Авраама человеческой жертвы. Правда, принесение её было вовремя задержано, но бог не мог бы приказать и Авраам не мог бы серьёзно поверить приказанию, если бы оно само по себе совершенно противоречило природе божества. Магомед в награду своим последователям обещал весь мир. А христиане повсюду пророчествуют об истреблении своих противников, о порабощении врагов церкви, что имело немалое значение с тех пор, как христиане получили доступ к управлению государством. А разве не разрешают многожёнство Магомед, Моисей и, как говорят, в какой-то мере даже Новый Завет? Разве бог-дух святой не породил бога-сына путём своеобразной связи с уже обручённой девой?

Упрекают язычников в смехотворном идолопоклонстве, в злоупотреблении культом, но ведь в этом же можно упрекнуть и другие религии, да и стоит ли доказывать, что злоупотребления ведут своё начало скорее от служителей, чем от основателей религий, больше от учеников, чем от учителей, в чем легко можно убедиться.

Впрочем, вернёмся к тому, с чего начали. Существо, ограничивающее деятельность разума, одни называют природой, другие - богом. Некоторые с этим согласны, другие – нет. Одни полагают, что мир вечен, и называют богом связь вещей; другим хочется, чтобы бог был обособленным (от мира) существом, которого нельзя ни видеть, ни постигать; среди последних противоречия также не редкость. В религии, поскольку она проявляется в культе, одни видят страх перед невидимыми силами, другие – любовь. И коль скоро эти незримые силы оказываются ложными, одна сторона обвиняет другую в идолопоклонстве, исходя из своих принципов.

Любовь, как полагают, возникает из желания делать добро и сводится к благодарности, хотя она скорее всего рождается из взаимной природной склонности. Ведь благодеяния врагов вызывают еще большую ненависть, и ни один лицемер не посмеет этого оспаривать. Можно ли утверждать, что любовь порождена желанием добра со стороны того, кто наградил людей свойствами львов, медведей и прочих свирепых зверей, создал их такими, что они оказались по своей природе совершенно противоположными замыслу творца? Кто же, как утверждают некоторые, зная прекрасно слабость человеческой натуры, поставил людей перед пресловутым древом, которое, как богу было определённо известно, должно было стать причиной смертного греха для них и всего их потомства? И хотят, чтобы столь поразительная милость обязывала к почитанию и признательности. Ифак хочет того и т.д.

Возьми смертоносное оружие, например меч. Ведь если ты заранее вполне уверен (однако многие считают, что богу не дано такое предвидение, поскольку это касается случайного и возможного), что человек, которому ты покажешь это оружие, возьмёт его и обречёт на ужаснейшую смерть всё своё потомство, то, если у тебя осталась хоть капля человечности, ты отпрянешь в ужасе. Возьми, говорю я, меч, о отец или друг, и если ты подлинный друг и отец, то дай его в руки друзьям или детям, запретив им пускать его в ход, хотя ты заранее знаешь, что это всё же случится или что это приведёт к ужасному кровопролитию среди его близких, вдобавок ещё ни в чём не повинных. Подумай. если ты отец, разве ты поступишь так? Не насмешка ли подобный запрет? И, однако, богу приписывается подобный поступок!

Некоторые хотят, чтобы бог заслуживал почитания своими милостями, ибо, говорят они, если бог есть, то его следует почитать. Но подобным же образом можно сказать: существует Великий Могол, значит, его следует почитать. Воздают же ему почести его подданные. Но зачем? Разумеется, чтобы удовлетворить тщеславие его и его приближённых – не более. Могущественному воздаются почести из страха перед видимой силой (после его смерти его тут же забывают) и в надежде на будущее вознаграждение. Таков же смысл почитания родителей и прочих власть имущих.

Поскольку невидимым силам приписывается большее могущество, чем видимым, поэтому, полагают люди, их следует больше почитать. Но, говорят они, бога следует почитать за его любовь к людям; однако что же это за любовь, если невинные потомки за предвиденное и поэтому предопределённое грехопадение одного (грех минимальный уже в силу предопределённости) обрекаются на вечные муки? А как же искупление – спросишь ты. Но какой ценой? отец заставил единственного сына перенести самые тяжкие страдания и, чтобы искупить его грехи, предаёт другого подобным же мучениям.

Даже варвары не говорили такой нелепости. Но почему же всё-таки следует любить бога, за что почитать его? За то, что он создал нас. Ради какой цели? Чтобы мы впали в грех, ибо он заранее предвидел грехопадение, иначе зачем бы он подсунул запретное яблоко, без которого не свершилось бы грехопадения, И, однако, бога нужно почитать, потому что всё возникшее происходит от него и, как прибавляют некоторые, от него зависит всякое бытие и сохранение.

Но ради какой цели следует почитать бога? Разве он сам нуждается в поклонении, или оно нужно для того, чтобы умилостивит его? Мы, например, почитаем родителей и благодетелей. Но что это за почитание? Человеческое общество заботится об удовлетворении взаимных нужд, и уважать следует того, кто благодаря своему высокому и значительному положению способен нас поддержать. Но никто не захочет поддерживать другого без надежды на соответствующую помощь в случае собственной нужды. Признание благодеяния называется также благодарностью; при этом требуется еще большее воздаяние, облагодетельствованный должен быть слугой благодетеля, прославляя его знатность и превознося его великодушие для того, чтобы больше воздать. Конечно, нам лестно, когда люди думают, что мы можем помочь в беде одному или многим, наше тщеславие раздувается, как павлиний хвост, и дело доходит до того, что это великодушие возводится в добродетель. Но кто не увидит здесь несовершенства нашей природы? Кто посмеет сказать, что бог, высшее совершенство, нуждается в чём-то? Разве бог, который сам по себе совершенен и заключает в себе всю полноту достоинств и / который стоит / выше всяких почестей, нуждается ещё в знаках внимания? Стремление к почестям есть признак несовершенства и немощи.

Некоторые настойчиво приводят в качестве доказательства / необходимости почитать бога / «единодушное мнение всех народов». Так, по-видимому, толкуют те, кто-либо поговорил со своими земляками, да и то не со всеми, либо прочёл три-четыре книги, рассказывающие обо всём на свете. Они, однако, не задумываются над тем, знакомы ли авторы с обычаями всего человечества. Кроме того, такие ограниченные люди знают далеко не всех авторов. И кстати, здесь речь идёт о почитании бога, основанном на самом боге и его делах, а не на каком либо интересе человеческого общества. В этом заключается вопрос, ибо ведь никто не сомневается, если посмотреть на религию со стороны, что она, прежде всего, нужна правителям и богачам для обуздания народа.

Кто бы мог, кстати, предположить, будучи озабоченным данным вопросом, что в Италии, главном центре христианства, скрывается столько вольнодумцев, чтобы не сказать атеистов. И кто же после этого посмеет говорить о единодушном мнении всего человечества, что бог есть и что следует почитать его? Говорят, потому что так, по крайней мере, утверждают самые мудрые. Но кто же они, эти мудрые? Главный понтифик, авгуры и гаруспики древних, Цицерон, Цезарь, правители и окружающие их жрецы? И откуда же явствует, что они искренне высказывают своё мнение, а не говорят так из корысти? Ведь люди, сидящие у кормила государственного правления, угрожая легковерному народу возмездием невидимых сил, с которыми они якобы тесно связаны, вытягивают у него огромные деньги для своей роскошной жизни. И нет никакого чуда в том, что к этому сводятся все поучения священников: ведь именно таков смысл их существования. Вот вам и мнение мудрых!

Пусть эта Вселенная следует по тому направлению, по которому направил её перводвигатель, но это всего лишь первоначальная зависимость. Что же препятствует нам представить себе первоначально сложившийся порядок, данный богом, как таковой, в силу которого всё происходит в раз и навсегда установленной последовательности вплоть до определенных, заранее обозначенных границ? Тогда не будет необходимости предполагать дальнейшую заботу бога о Вселенной, зависимость последней от него или подражание им её, поскольку бог в состоянии всякой вещи с самого начала дать достаточные для развития силы. Ведь нельзя же считать, что бог следит за всеми элементами и частями Вселенной, как врач за своими больными.

Но что же сказали бы мы о проявлениях совести? Откуда бы возник этот страх души, отягчённой преступлением, если бы у нас не было убеждения в том, что над нами есть всевидящее око и карающая десница бога, которому не нравится всё, что противоречит его почитанию. Впрочем, я не намерен распространяться о сущности добра и зла, об опасности предрассудков, о тщетности многих страхов, проистекающих от предвзятых мнений. Скажу только, что эта совесть возникает так: все дурные поступки ведут своё начало от расстройства и нарушения гармонии, помогающей во взаимных нуждах и соединяющей человечество. По этой причине тот, кто усугубляет указанные нужды, вместо того чтобы уменьшать их, считается, по общему мнению, ненавистным. Отсюда и выходит, что каждый опасается навлечь на себя отвращение и презрение других и встретить отказ, когда сам будет нуждаться в помощи или потеряет возможность помогать себе и другим, в той же мере ему следует бояться, что другие лишат его возможности вредить им.

Говорят, что так поступают те, кто, не зная света Священного писания, следует естественному свету и внимает повелениям совести; и это доказывает. что бог заронил искру своего познания и своей воли во всякий человеческий разум; и если поступки людей соответствуют тому и другому, то говорят, что люди поступают правильно. Какой же ещё может быть смысл в почитании бога, если не этот? Впрочем, спорили, приводя множество доводов, о том, руководствуются ли животные в своих действиях разумом, но этот спор не разрешился, Ия не касаюсь его. Кто тебе сказал, что это невозможно или что это обученное животное не превосходит разумом и способностью суждения грубого и неотёсанного человека? И я говорю, касаясь сути дела: множество бездельников, имеющих время всячески поразмыслить над превосходящими возможностями разума вещами, дабы удовлетворить своё тщеславие и корыстолюбие, измыслило много хитроумных правил, а у какого-либо Фирсиса или какого-либо Алексиса для этого не нашлось бы времени, так как они постоянно заняты заботами о своих стадах и полях.

Потому они и поверили этим праздным умникам, которые якобы умнее их и, добавим от себя, способны оказывать впечатление на невежд.

Ступай же, добрый Алексис, поди, поищи панов, сильванов, сатиров, Диан и прочих. Те же великие философы оповестят тебя о снах Нумы Помпилия, расскажут о его страсти к нимфе эгерии, и захотят. чтобы ты стал идолопоклонником; в награду же за то, что они помогут тебе заручиться благосклонностью невидимых сил, эти мудрецы потребуют у тебя жертвоприношений от тучных стад твоих и плодов твоего тяжкого труда. И поскольку Тит верил, что надо поклоняться Пану, а Алексис – фавнам, Рим чтил каких-то марсов, а Афины – неведомых богов, следует ли думать, что эти добрые люди получили такие познания с помощью естественного света?

Да ведь все это праздные измышления и выдумки бездельников, чтобы не сказать нечто ещё худшее о чужих религиях.

И почему бы разуму точно не установить, что они заблуждаются в своём смехотворном поклонении статуям и камням, полагая, будто боги пребывают в них. Если благонравные бабёнки благоговеют перед Франциском, Игнатием, Домиником*(8) и другими им подобными, значит ли это, что действительно надо верить, будто разум предписывает, чтобы хотя-бы одного из этих святых почитали, и / полагает /, что упомянутые выше люди, следуя естественному свету, признали нужным почитать какие-то высшие, невидимые силы. Ведь всё это выдумки наших досужих служителей культа, которым нужно потуже набивать свои карманы.

Значит ли это, что бога нет? Пусть он существует. Значит, мы должны его почитать? Но это следует не из того, что бог требует почитания, а из того, что бог запечатлел это в нашем сердце. Что же дальше? Последуем же влечению нашей природы. Но разве не видно её несовершенство? В каком отношении? Ведь ее достаточно для того, чтобы человеческое общество благоденствовало, пребывая в относительном спокойствии. Разве последователи других религий, основанных на откровении, живут более счастливо? Однако то, чего требует от нас бог, более значительно, а именно он требует, прежде всего, ясного познания его сущности. Но ты, утверждающий это, какова бы ни была твоя религия, не дашь мне ответа. Вопрос, чем является бог в действительности, в результате всякого рода откровений становится ещё более неясным, чем раньше. Разве с помощью разума ты можешь сделать ясным то, что есть предел всякого разума? И как представляешь ты себе объяснения подобных утверждений: никто никогда не знал бога, или никогда не видал его глаз человеческий, или он пребывает в незримом свете, или даже после откровения он остается загадкой? А насколько ясны эти загадки, я думаю, знает всякий. Но почему ты уверен, что бог требует именно этого? Может быть, из побуждения разума преодолеть свою ограниченность и постигнуть всё более совершенно, чем он это делает? Откуда же ещё?

Из особого откровения? Кто ты, изрекающий это? Боже праведный, что за смесь откровений! Можно начать с оракулов язычников. Но ведь над ними смеялись уже в древности. Доказательства таких священников? Но я покажу тебе других, говорящих противоположное. Пусть они поспорят. А кто же будет судьёй в этом споре? И чем он кончится? Ты скажешь – книги Моисея, пророков и апостолов? Но против тебя будет свидетельствовать Алкоран, который утверждает на основе нового откровения, что (эти книги) ложны, причём его автор, ссылаясь на указания бога, данные посредством чудесных знамений, похваляется, что сокрушит мечом христианскую порчу и соблазны, подобно тому как Моисей говорил то же самое про язычников. Силой подчинял себе Магомед, и силой тоже Моисей покорил Палестину. И оба при этом использовали великие чудеса. А последователям этих двух сект будут противоречить и Веды, и Брахманы, отдалённые от нас 1300 поколениями, не говоря уже о преданиях китайцев. И ты, затерянный здесь, в уголке Европы, отворачиваешься от этого, ты всё это отрицаешь. По какому праву? Сам посуди. Ведь так же легко отвергнуть всякие твои взгляды. О скольких чудесах могли бы узнать обитатели земли из трёх первых книг Вед, и о том, что мир возник и развивался из яйца скорпиона, и о том, что земля покоится на голове быка, и о первоосновах вещей, если бы какой-то завистливый сын богов эти три первые книги не похитил. У нас над этим посмеялись бы, но для / индийцев / это оказалось бы новым доводом в пользу религии. Так, однако, не случилось бы, если бы это не имело обоснования в умах их священников.

Откуда же явилась эта масса томов о языческих богах, эти возы лжи? Моисей оказался умнее /многих/, научившись премудрости от египтян, то есть астрологии и магии, он с оружием в руках прогнал царьков Палестины и. делая вид, как Нума Помпилий, будто беседует с богом, повёл преданное ему войско против мирных людей. И всё это для того, чтобы сделать себя самого великим правителем, а своего брата верховным жрецом, стать самому государем и повелителем большого народа.

Другие действовали ещё более ловко и старались привлечь народ на свою сторону показной святостью (содрогаюсь при мысли о том, как бы не сказать более); их приверженцы благочестивым обманом на тайных сборищах прельщали невежественное языческое простонародье, а потом благодаря успехам новой религии поработили и дрожавших от страха правителей, хотя они и ненавидели эту новую религию. Наконец, другой пророк с помощью фальшивых чудес покоряет воинственные, дикие народы Азии, которым плохо жилось при христианских императорах. Обещанием разных благ и побед /Магомет/ по примеру Моисея подчинил себе князьков Азии, ослабленных распрями и бездельем, и с оружие в руках основал свою религию. Сначала один реформировал язычество, затем второй реформировал иудаизм, а третий поправил дело обоих своих предшественников. Посмотрим, кто же исправит Магомета и магометанство?

Конечно, человеческое легковерие ведёт к заблуждениям, а использование последних в корыстных целях по заслугам именуется обманом. Говорить далее о разновидностях и природе этого обмана было бы скучно, да и противно мне. Впрочем, допустив однажды естественную религию и положенное почитание бога, насколько оно диктуется природой, мы должны иметь ввиду, что всякого основателя новой религии следует заподозрить в обмане, тем более всему миру известно, до какой степени надувательства служили распространению всякой религии; это бросается в глаза после всего, что мы уже сказали и ещё скажем далее.

Всё же остается неопровержимый довод: религия и почитание бога, согласно естественному свету, соответствует истине и справедливости. Но если кто-то захочет ввести новые догмы, религию, отличную от прежней религии, ссылаясь на волю высших, невидимых сил, то реформатору неизбежно придётся обосновывать свой авторитет, если он не хочет прослыть обманщиком, идущим наперекор общему мнению и не опирающимся при этом ни на доводы естественного разума, ни на авторитет особого откровения. Прежде всего, он должен быть в своей нравственной жизни безупречным, чтобы толпа сочла его достойным почитания, принимая его за божество, исключительного человека, которого не прельстит ничто нечистое. И всё же его собственных признаний, прежней подвижнической жизни или каких-нибудь чудес, то есть необыкновенных действий, недостаточно для доказательства его призвания.

Ведь всё это, в конце концов, мы находим и у искусных магов, мошенников, лжецов, лицемеров, действующих ради корысти или славы. И не надо забывать, что многие в своём безумии доходили даже до того, что шли на смерть, чтобы о них думали, будто они выше всего, как, например, многие философы древности. И не следует вовсе думать, что им помогал божественный промысел в том, чего они достигли благодаря своим пустым фантазиям и посулам, рассчитанным на ограниченность людского суждения. Ведь они не умели судить здраво о вещах и они не истинные учители. Я скажу. что недостаточно только их собственных свидетельств, нужно ещё сопоставить последние между собой и сравнить с другими свидетельствами, как с известными,, так и с неизвестными, как с мнением друзей, так и с мнением врагов. И только после того, как будут собраны все свидетельства – и то, что было сказано учителем о самом себе, и то, что было сказано другими, - можно будет добраться до истины. Если нам неизвестны сами свидетельства, то нужно допросить свидетелей, знавших тех свидетелей, и т.п. При этом следует выяснить свои возможности правильно судить, решить, способен ли ты отличить истинное от ложного, которое прикрыто теми или иными близкими к истине обстоятельствами; ты должен исследовать, откуда он извлек доказательства или свидетельства для обоснований своих суждений. Наконец, следует прибегнуть к суждению другого /человека/ и проверить, основывается ли оно на подобном же доказательстве или свидетельстве. Тогда можно будет решить, действительно ли он является провозвестником божественной воли, как он утверждает, и надо ли следовать его заповедям, но при этом необходимо опасаться попасть в своих умозаключениях в порочный круг.

Ведь сущность основных религий состоит в том, что каждая исходит из прежней: религия Моисея – из язычества, религия Мессии – из иудаизма, а религия Магомета – из христианства, в том, что последующая отвергает предыдущую не в целом, а лишь частично, она опирается на предшествующую, о чем свидетельствуют действия Мессии и Магомета. Поэтому необходимо тщательно исследовать не только последнюю, среднюю и первую, но и все религии, каждую из них в отдельности, тем более, что каждая секта привыкла обвинять других в обмане. Так, Мессия обвинил древних в нарушении закона, Магомет обвинял христиан в том, что они извращают Евангелие; в этом нет ничего удивительного, потому что любая секта христиан упрекает другую в извращении текста Нового Завета.

Чтобы точно установить, действительно ли тот, о ком идёт речь, является основателем истинной религии, следует выслушать всех, кто выступает со своими претензиями. Тут нельзя пренебрегать ни одной сектой, все их следует подвергнуть испытанию, без предвзятого мнения. Ведь если пренебречь какой-либо из них, то может статься, что именно она наиболее права, чем все остальные. По учению христиан, последователи Моисея находятся на пути к истине, но они не должны оставаться приверженцами лишь его учения, а должны искать пути к истинам христианской религии.

Каждая секта уверяет, будто подлинные учители на ее стороне и лучших не может быть, это твердят по всякому поводу и продолжают доказывать и ныне. Отсюда следует: либо надо верить всем /сектам/, что достойно осмеяния, либо ни одной, что всегда надежнее, до тех пор, пока не будет познан истинный путь, при этом, сравнивая, не следует оставлять без внимания ни одной секты. Нет необходимости созывать всех математиков, чтобы доказать, что дважды два – четыре. Но в данном случае речь идёт не о чём-то подобном, ибо ведь никто ещё не видел сомневающегося в том, что дважды два – четыре, тогда как, наоборот, нельзя найти хотя бы двух религиозных учений, совпадающих в целях, принципах и средствах. Допустим, что я не знаю истинного пути к спасению и в поисках его следую Брахманам или Корану; разве не скажут мне Моисей и остальные: «Что мы тебе сделали плохого, почему ты от нас уходишь, ведь мы лучше всех, ведь мы самые истинные /учители/?» Что им ответить? Я верю Магомету или гимнософистам(10), учения, которых мне с рождения преподносили, и они внушили мне, что твоя религия и сменившее её христианство давно уже не те, что они испорчены и обе ведут к совращению. Разве они не возразили бы мне, что ничего не знают об этих учениях и не ведают об их пути к спасению, а знают лишь то, что /Магомет и гимнософисты/ - обольстители и обманщики, совращающие народ при помощи лжи и фальшивых чудес. Нельзя просто так доверяться одному человеку или религиозной секте, не исследуя все остальные. С таким же правом эфиоп, никогда не выезжавший за пределы своей страны, стал бы утверждать, что под солнцем живут одни чернокожие.

Знакомясь с учением прочих религиозных сект, нужно, кроме того, стараться подходить ко всем с одинаковой меркой, отнюдь не отдавать предпочтения какой-нибудь одной, пренебрегая остальными только потому, что сначала вам показалось что-то неверным, или что о репутации ее основателя ходили дурные слухи. Нельзя принимать за догму или бесспорное доказательство то, что может сказать о чужой религии первый попавшийся бродяга. Ведь сначала именно по этой причине христианская религия вызывала в общем мнении одним названием своим то ужас, то насмешки: одни думали, что христиане поклонялись ослиной голове, другие считали, что они едят и пьют своих богов и т.д.(11); отсюда и заключили, что христиане смертельные враги бога и людей.

подобные россказни – результат недоразумения или чудовищной лжи, но они появились и получили распространение потому, что противники этой религии, не будучи в достаточной мере знакомы с самими христианами, в особенности с образованными, доверились первым попавшимся непосвящённым, отступникам или врагам этой религии. Но если предлагаемый способ исследования связан с такими трудностями, то как же быть с женщинами, детьми и большинством простого народа? Ведь все дети беспечны в отношении религии и бОльшая часть женщин лишена знания религиозных истин, им непонятно даже то, что самым ясным образом выводится из основных принципов религии. Как показывает их образ жизни, они, за исключением немногих, не могут постичь таинств религии. О массе простого народа или крестьян и говорить не приходится: ведь у них главная забота – это поддержание своего существования, а прочее они либо принимают на веру, либо отбрасывают. Поэтому на свете остаётся очень немного людей, способных вдуматься в доводы всех религий, сопоставить с ними свою точку зрения и точно различить истинное и ложное, которые в действительности так часто переплетаются; большинству же людей в вопросах веры приходится полагаться на мнения профессоров богословия, известных своими познаниями в религиозных вопросах.

Обычно в каждой религии большинство верующих состоит из людей, либо не умеющих ни читать, ни писать, либо таких, кому читать нечего. И необходимо считать установленным, что если только учитель религии обладает достаточной способностью суждения и определёнными знаниями, чтобы отличать истинное от ложного, то этого мало – он должен не только быть способен к этому, но и стремиться к этому. Разумеется, мы должны быть, прежде всего уверены, что тот, кто нам предлагает свои знания и услуги такого рода, сам не является жертвой обмана и не имеет намерения обманывать других.

На ком же должны мы остановить свой выбор, если в каждой секте столько учёных наставников? Ведь когда мы обратимся к собратьям и единомышленникам такого наставника, то окажется, что они во многом отличаются друг от друга в своих мнениях, несмотря на дружеские, в общем, отношения; различие во мнениях происходит либо от слабости интеллекта, что указывает на недостаток способности суждения, либо от того, что человек упрямо цепляется за свои мысли, что означает недостаточную любовь к истине. Допустим, что разногласия касаются лишь второстепенных вещей, но ведь из-за них и остальное начинает внушать подозрения, ибо в обоих случаях истина одна и та же, но если человек отклоняется в чём либо от истины частично по недостатку способа суждения или по (злой) воле, то его мнения и во всем остальном будут вызывать подозрения. Вот почему, если ты захочешь судить о способностях и искренности какого-нибудь вероучителя, ты должен быть таким же способным, как и он, иначе он может легко подчинить тебя себе; далее, если ты его не очень хорошо знаешь, то необходимы свидетельства со стороны, а о них в свою очередь /другие свидетельства/, и так далее до бесконечности. Кто-то должен удостоверить не только правдивость сообщаемых сведений, но и их искренность? Что же касается свидетелей, то тут тоже необходимо подобное испытание искренности их мнений. Однако, где же ты положишь конец /такой проверке/. Мало сказать, что учение вызывало споры; надо самому видеть, каким образом ведётся спор. Ведь обычно доказательства в том виде, как они публикуются, не имеют ни достоверности, ни очевидности; часто они обосновывают сомнительные вещи другими, еще более сомнительными. Таким образом, ты оказываешься в роли тех, кто бегает по кругу и всегда возвращается к тому месту, откуда начал(12).

Чтобы определить, имеем ли мы дело с истинным учителем религии или с обманщиком, на либо необходим собственный опыт, которого у нас просто нет в отношении трёх великих основателей религий – иудейской, христианской и магометанской, поскольку они отдалены от нас во времени и умерли до нашего рождения; либо нам нужен опыт других, который нам сообщают и который мы называем свидетельством. Есть ещё и промежуточный путь: узнать о ком-нибудь по его сочинениям, которые можно считать свидетельствами о самом себе. Но в этом отношении Христос ничего не оставил. Оставил ли что–нибудь Моисей – сомнительно. Магомет оставил Коран(13). Свидетельства других исходят либо от друзей, либо от врагов. Третьего не дано. согласно часто приводимому выражению: «кто не со мной, тот против меня»(14). что же касается собственных свидетельств, то Магомет выдает себя в своих сочинениях за истолкователя божественной воли и приписывают её себе так же, как Моисей и любой другой. В остальном друзья и приверженцы Магомета писали о нем то же, что и приверженцы прочих религий о своих пророках, враги же других религий равным образом дурно отзывались об этой, как и её приверженцы о чужой. Отсюда следует, что собственные свидетельства ничего не стоят, они недостоверны. не имеют никакого значения и лишь окончательно запутывают легковерного слушателя. Утверждения друзей имеют подобную же ценность; ведь это всего лишь отзвук речей пророка; нельзя слушать и речи врагов: интересы их противоположны нашим. Однако, несмотря на все это, последователи трех религий выискивают всевозможные неосновательные места, чтобы доказать ошибочность принципов противников и истинность своих, и опираются только на свою собственную славу, утверждения друзей или упреки врагов. Тем не менее, Магомет у нас, бесспорно, считается обманщиком. А почему? Вовсе не потому, что он сам или его друзья так себе говорили. Такое суждение основано на обвинениях его врагов. Напротив, у мусульман он почитается святым пророком. Основанием для этого служат его слова о самом себе, отчасти слова его друзей. Те, кто принимает Моисея за обманщика, и те, кто считает его святым учителем, идут одним и тем же путём. И для обвинения в обмане, и для оправдания доводы одинаковы для Магомета и прочих: если одни считаются святыми, то других можно объявить обманщиками, и то и другое противоречит справедливости. Следуя схоластическому методу, можно сделать строгий вывод:

всех тех, кого подобно Магомету либо обвиняли в обмане, либо защищали от этого обвинения, со всей справедливостью можно отнести к тому же сорту людей, что и Магомет.

Но Моисей относится к этому сорту людей.

Следовательно, если к нему приложимо то же представление о справедливости, что и к Магомету, то нельзя считать Магомета обманщиком.

Доказывается это посредством отведения от Моисея обвинения в обмане: мы располагаем соображениями, которые выше уже приводились; они одинаковы как для Магомета, так и для Моисея, что видно хотя бы из написанных о них сочинений или из того, что говорят последователи об основателе каждой религии Из этого по справедливости следует:

1.Если доводы последователей Моисея достаточны для того, чтобы оправдать его, то и доводы последователей Магомета должны быть достаточны для того, чтобы отвести от него обвинение в обмане.

Но последователи Моисея в своих благоприятных отзывах оправдывают его и т.д.

2. И если книг Моисея достаточно для этой цели, то, значит, такой же силой должен обладать и Коран.

Но… и т.д. Следовательно,… и т.д.

Прибавь к этому, что мусульмане даже из книг Нового завета (хотя они считают, что там многое искажено) извлекают многое в пользу своего Магомета; в частности, они хотят взять оттуда предсказание Христа о будущем явлении утешителя, желая, чтобы это предвещало появление их пророка, который разоблачит соблазны христианства и заключит с богом новый союз. И хотя Корану приписываются многие нелепости, басни и нечестивые сказки, их можно понять и истолковать аллегорически и даже смягчить; в то же время там остаются главы, проповедующие самую образцовую святость и правила совершеннейшей морали, особенно умеренность и воздержание от вина. На это возражают, что вино – дар божий, но ведь можно сказать, что и яды тоже, однако их следует остерегаться. Что касается другого часто встречающегося упрёка, будто Коран насыщен излишней чувствительностью, рисует вечную жизнь в виде одних только плотских удовольствий, разрешая к тому же неограниченное многоженство, то этот упрёк совсем не так серьёзен, потому что и Моисей допускал многожёнство, да и в Новом завете вечная жизнь рисуется в виде пиршеств. Например: «И воссядете за столом Авраама Исаака…», «И не отведаю более вина, как только в царстве отца моего». Про «Песнь Песней» Соломона нечего и говорить… лишь толкуя ее аллегорически {можно предположить, что} она ничего дурного не содержит. Но тогда и о Коране говорите то же. Уж если мы так строги к Корану, то и к писаниям Моисея и прочих надо относиться так же. ведь аргументы, которые берутся у самого Моисея, дабы снять с него обвинение в обмане, не выглядят ни справедливее. ни основательнее.

О сношениях Моисея с богом свидетельствовал только он сам и его друзья, поэтому эти доводы в лучшем случае могут стоить не больше, чем подобные же свидетельства мусульман о сношениях Магомета с Гавриилом. Больше того, встречи Моисея (с богом), судя потому, что говорит о них сам Моисей (если только всё это написано им, как нас уверяют), определённо вызывают подозрения в обмане, как мы покажем ниже.

Что касается святости Моисея, то она внушает большие сомнения из-за тяжких преступлений, совершённых им, и вот они:

а). Грабёж. Который можно оправдать только в глазах его друзей. Но справедливости их суждений нельзя верить; нельзя принимать и свидетельство Луки из «Деяний апостольских», достоверность и искренность которого сомнительны;

б). Подстрекательство к мятежу; ведь не доказано, что его подстрекал сам бог, скорее, вероятно противоположное, потому что другое место книги запрещает сопротивляться даже тиранам;

в). Войны (называйте их, как хотите), противоречащие его собственным заповедям (5-я и 7-я), убийства, разбойничьи набеги и т.д. Совершенно таким же образом верховный жрец в Индии или Магомет у себя в стране, злоупотребляя именем божьим, изгоняли прежних хозяев из их владений. Моисей истребил многих якобы ради безопасности своей и своих единоплеменников;

г). Поучения о захвате чужого имущества под видом взятия взаймы;

д). Обет претерпеть за свой народ вечные муки, данный Моисеем богу; кстати, подобное требование со стороны бога противоречит его сущности (см. исход 32 глава ст.31-32);

е). Пренебрежение Моисея к заповеди божьей об обрезании (Исход 4-я глава ст. 24, 25, 26.). И, наконец,

ж). Главный порок Моисея – его полное, грубое неверие, за которое он, сотворивший именем божьим столько чудес, заслужил от бога тяжкие укоры и угрозы (см. числа 20-я гл. ст.12).

Что касается доказательства второго положения, то есть обвинения в обмане то об этом можно сказать так: ни наш собственный опыт, ни свидетельства друзей Магомета не убеждают нас в том, что он был обманщик, мы это знаем только от его врагов, Ибо в эту группу попадают все немусульмане, согласно изречению: «Кто не со мной…» и т.д. Отсюда мы делаем вывод:

если, судя о каком-либо человеке, мы считаемся со свидетельством его врага, то так же мы должны поступать и судя о другом. Иначе нас обвинят в несправедливости, поскольку мы осуждаем одного на основании свидетельств врагов, но не делаем этого же по отношению к другому. Так всякая справедливость оказалась бы нарушенной.

Но свидетельства врагов Магомета позволяют объявить его обманщиком.

Следовательно,… и т.д.

я скажу далее: подозрения, что Моисей был обманщик, основываются на многих указаниях. Этот обман можно обнаружить при помощи его собственного свидетельства или свидетельств его преемников, До сих пор нет согласия в решении вопросов:

1. написал ли Моисей священные книги, приписываемые ему,

2. или это труд компиляторов,

3. в частности Ездры(15),

4. был ли подлинник написан на самаритянском наречии или

5, он был написан на языке коренного еврейского народа; а если это не так, то

6. в состоянии ли мы понять этот язык?

Всё это вызывает множество возражений. Особенно много подозрительного в первых главах книги Бытия, и это означает, что правильно понять их мы уже не в состоянии.

однако я не собираюсь вдаваться в эти вопросы, но хочу рассуждать с человеческой точки зрения, основываясь просто:

На самих свидетельствах Моисея

а). об образе его жизни и нравах, о чём выше уже говорилось, Если своими воинственными наклонностями он превосходил Магомета, истребляя невинных, то в остальном он ничем от него не отличался;

б). о силе его учения. Не будем повторять уже сказанного о его разговорах с богом, которого он прославлял, как нам кажется. с излишней угодливостью.

Ведь всякий, кто выставляет напоказ подобные отношения с божеством – отношения невозможные, - внушает подозрения вполне естественные.

Но Моисей… и т.д.

Следовательно,… и т.д.

Это доказывается тем, что он похвалялся, будто он, как ему угодно выражаться, лицом к лицу видел того, о ком в Ветхом и Новом завете много раз говорилось, что его никто не видел (Исход 32-я глава ст.3 числа 12-я глава ст.8). Так, он видел бога наяву в его собственном облике, а не в каком либо другом образе или во сне; Лицом к лицу, как друг видит друга, когда говорит с глазу на глаз.

всякое видение бога, если оно таково, что совершается лицом к лицу, подобно тому, как друзья видят друг друга и говорят друг с другом, и. если встреча подобна, как говорят, встрече блаженных в другой жизни, может быть названо подлинным видением бога.

Но Моисей… и т.д.

Следовательно,… и т.д.

Меньшая посылка доказывается соображениями, приведёнными выше, и словами апостола: «Но тогда лицом к лицу…» и т.д. Тем не менее, слова Моисея противоречат и словам апостола. Христиане определённо считают, что никогда в этой жизни никто не мог видеть бога. Кроме того, это ясно сказано (Исход гл. 33, ст. 20): «Лица моего не можно тебе увидеть». Эти слова бога, обращенные к Моисею, явно противоречат только что приведённым стихам и не могут быть объяснены иначе, как тем, что были вставлены неискусным компилятором. Тем самым всё это становится весьма сомнительным;

в). самим учением Моисея, считать ли его законом или евангелием. Среди законов, которых мы ради краткости касаться не будем, выделяются десять заповедей, которые именуются особым делом божьим и заветом на горе Хорив.

Они, впрочем, скорее выдумка Моисея, чем творение бога, ибо в своей сути его заповеди далеки от божественного совершенства. Это доказывается тем, что они либо излишни, а именно три последние, в силу слов Христа (Матф.5гл.) кажутся повторением первых; девятая не должна отделяться от десятой, или же надо отбросить и десятую. 2) либо они несовершенны. Не вводите чужих богов, не хулите имени бога, соблюдайте субботу, не обижайте ваших ближних и т.д.; зачем же ещё оговаривать, что бог особо запретил желать ещё что-то, если он повелел не желать дома, поля и добра ближнего своего? что касается ссылок Евангелия на учение Моисея, то в последнем (Второзаконие гл.18 ст.21,22) есть довольно туманное и двусмысленное указание насчёт будущего явления великого пророка, или Мессии; оно подрывает всякую веру в пророчества на веки вечные. По смыслу этого пророчества, Христа, предсказывавшего разрушение Иерусалима, нельзя считать истинным пророком, пока слова его не сбудутся (то же можно сказать и про Даниила, пока не исполнятся его предсказания), поэтому и нельзя всех евреев, живших между явлением Христа и падением Иерусалима, упрекать в том, что они в него не уверовали; однако Павел предал анафеме всех кто не стал на сторону Христа до разрушения города.

Отсюда следует, что указание, предоставляющее волю на долгие времена верить или не верить в Мессию, не могло исходить от бога, и поэтому оно вполне заслуженно вызывает подозрения.

Но такое указание есть… и т.д.

Следовательно…. и т.д.

То, что говорится о других исполнившихся предсказаниях, значения не имеет. Ведь самый главный признак всякого великого пророка в том и состоит, что сбывается то, что предрекал. Естественно, что по самой сути он и не мог до этого считаться таким пророком. Здесь обнаруживается ещё и другая нелепость: признак, который должен был быть мерилом божественности для всех пророков, к некоторым из них неприменим из-за явной неопределённости, а больше всего из-за туманного смысла слов (как, например, в скором времени, скоро, близко и т.д.). Многие, к примеру, предсказывали близкий конец мира; Петр говорил, что день этот близок, но так как он не наступил, то Пётр уже не может считаться истинным пророком, Это с точностью вытекает из цитируемых слов Моисея;

г). О рассказах Моисея. Если уж в Коране, как говорят, много сказок, то и в книге Бытия многое вызывает сомнения у внимательного читателя. Таковы сотворения человека из комка глины, которому бог дал дыхание; Ева, созданная из мужского ребра; говорящие змеи, соблазняющие разумнейших мужей, которые не понимают, что в змее скрывается отец лжи(16); яблоко, погубившее весь мир, - акт, ограничивающий один из атрибутов бога (который, однако, отождествляется с его сущностью), а именно его милосердие, коль скоро прощение грешников делает гнев божий, а значит, и самого бога конечным; ведь гнев божий и есть сам бог; люди в возрасте 800 и 900 лет; плавание животных в Ноевом ковчеге; Вавилонская башня; смешение языков и прочее. Эти россказни и тысячи других побуждают вольнодумца видеть тут только сказки, именно сказки раввинов, потому что еврейский народ очень склонен к ним; но не меньше нелепого и в рассказах Овидия (17), в Ведах, у китайцев и индийских брахманов, как, например. рассказ о том, что мир произошёл от прекрасной девы, родившейся из яйца, и тому подобном. Моисей, кажется, особенно усердно внушал, что бог сам себе противоречит; именно, всё было хорошо, однако нехорошо, что Адам был один. Отсюда следует, что над Адамом существовал некто, кто не был благ и мог умалить его совершенство, в то время как само одиночество Адама было делом бога, потому что бог не только создал благим всё сущее, но и все качества его, ибо всё, что создал бог, было благом по своим свойствам.

Я доказываю:

Что всякое творение бога может быть только совершенным.

Но одиночество Адама… и т.д.

Следовательно,… и т.д.

Если кому угодно вдаваться в генеалогии Ветхого завета, то в книгах Моисея он встретит много противоречий. Обо всех уж мы не говорим: достаточно того, что Павел (1-е к Тимофею 1,4) учил, что генеалогии бесполезны, а изучение их бесплодно, он даже говорил, что надо остерегаться такого изучения. К чему же столько разных генеалогий у Моисея и почему они так часто повторяются? Так, перечисление жён Исава позволяет заподозрить, что-либо текст был испорчен, либо недосмотрел компилятор.

ЖЁНЫ ИСАВА.

а). Кн. Бытия 26гл.ст.34: Иегудифа, дочь Беэра-хеттеянина, Васемафа, дочь Элона - хеттеянина.

б). Кн. Бытия 28 гл. ст.9 Мхалафа, дочь Измаила, сестра Наваиофа, не считая двух первых.

в). Кн. Бытия 36 гл. ст.22. Ада, дочь Элона-хеттеянина, Оливема, Васемафа, дочь Измаила, сестра Наваиофа.

Таким образом, Ада из 36 главы книги Бытия названа Васемафой в главе 26, и Васемафа из 36 главы Бытия получает имя Махалафы в главе 28-й, тогда как Махалафа из 28-й главы становится женой Исава только после Иегудифы и Васемафы в книге Бытия в главе 26-й. Я не вижу, как можно согласовать эти противоречия(18). Это и многое другое усугубляет подозрения в том, что книги Моисея в том виде, в каком они дошли до нас, были записаны компиляторами и что в список вкрались ошибки. Последний упрёк, который ещё можно сделать Моисею, - это бесконечные тавтологии, бесполезные повторения, и всегда с разными вариантами, которые выдают разные источники.

Моисей вызывает к себе подозрения на основании свидетельства не только людей чужих и не только враждебных, но даже тех, кто открыто называет себя его преемниками и приспешниками. Так:

Пётр в Деяниях апостольских (25-10) называет закон Моисея невыносимым игом, вследствие чего бог оказывается тираном, а этого быть не может. Отсюда вытекает: либо Пётр лжёт, либо законы Моисея не были творением бога.

Павел всегда отзывается презрительно о законах Моисея. Он говорил бы иначе, если бы считал их божественными. Так, в Послании к Галатам (4) он называет их а) рабством (ст.3,4.). Кто посмел бы так отзываться о законах, данных богом? б) жалкими наставлениями (ст.9); в) в ст.30 он пишет: «Изгони рабу (Агарь) и сына её».

Раба (Агарь) – это завет на горе Синай, другими словами, это закон Моисеев (ст.24) Ну кто же позволит себе так выражаться: откажитесь с сыновьями и последователями от законов бога? Хотя сам же Павел говорит о них в следующей главе (Галл.5 ст.2,3), но и он этого не выполняет, потому что подвергает /Тимофея обрезанию в Деяниях (гл. 16-я ст.2) г). Павел называет закон Моисея мёртвой буквой и говорит, что его предписания не имеют силы (2 Кор.гл.3-я, ст.6). Он же говорит, что они не имеют заслуживающей доверия ясности (там же ст.10).

Кто же посмел бы в подобных выражениях говорить о пресвятом законе божьем? Если он (закон Моисея) исходит от бога и является благовестью, то он должен обладать подобной же ясностью и т.д.

Остаются ещё свидетельства тех, кто не принадлежит к иудейской или христианской церкви.

Однако довольно!

* * *

А. Коробочко. Справка о трактате.

«О ТРЁХ ОБМАНЩИКАХ» («De tribus impostoribus») — трактат, анонимно изд. в Германии в 1753 (под вымышл. датой 1598) на лат. яз., боевой антирелиг. памфлет, в к-ром утверждается, что Моисей, Христос и Мухаммед — великие обманщики и что, т. о., в основе иудаизма, христианства и ислама лежит ложь. Мысль о «трех обманщиках» выдвинута вольнодумцами ср. веков (см. также Обмана теория). Она возникла в пределах Арабского халифата в X в., а на рубеже XII— XIII вв. распространилась в Зап. Европе, была известна при дворе сицилийского короля и немецкого ими. Фридриха II (1194—1250), при котором были сильны арабско-визант. влияния. Фридриха II долгое время считали автором памфлета. Трактат «О т. о.», написанный под влиянием философов-материалистов Гоббса, Спинозы и Матиаса Кнутцена (1646—1675), отвергает т. н. онтологическое доказательство бытия божия и указывает, что вернее утверждать: бог непостижим, следовательно, он не существует. Распространение религии объясняется тем, что это выгодно тунеядцам, сидящим у кормила правления, и соответствует эгоизму попов. Трактат указывает на несообразности Библии, изображающей бога жестоким и кровожадным, опровергает библ. генеалогию. Вслед за Спинозой, автор трактата «О т. о.» утверждает, что «Пятикнижие» — это труд компиляторов, а не Моисея. Большое внимание в памфлете уделяется разоблачению христ. морали. Трактат дает острую критику безнравственности и варварства служителей культов. Трактат «О т. о.» является замечат. памятником атеистич. мысли.

Лит.: О трех обманщиках Моисей — Христос — Магомет). М., 1930. Гулыга А. В. Из истории нем. материализма. М., 1962.

А. И. Коробочко