Ю.И. Трощенко

Св. Иероним говорит о Мефодии как о епископе и мученике, который имел епархию в Олимпе, маленьком городке в Ликии, и умер в конце последнего гонения в Халкиде, в Греции /«De viris illustrib.», 83/. Кроме Ликии, в которой, однако, он провел большую часть своей жизни, мы можем еще назвать Патары и Гермес, а также /согласно F. Diekamp/ Филлипы в Македонии — города, входящие так или иначе в ареал либо служения Мефодия епископа, либо влияния его учительного слова (стоит добавить еще г. Термесс, из которого родом таинственная Дама, которую Музурилло называет покровительницей Мефодия и которой посвящен основной труд — «Пир десяти дев»). 

Св. Мефодия называют епископом, можно сказать, по традиции, ибо достоверно это не известно. Пусть так, но традиция эта оправдана тем, что св. Мефодий нес ответственность за души его чад в Ликии и наверняка она была связана с пастырским служением. А также оправдана глубиной и авторитетностью мефодиевского слова, чистотой, силой и зоркостью его православной «науки». Высказываются о св. Мефодии св. Иероним как о «красноречивейшем мученике», Епифаний Кипрский как о «муже учительном», Анастасий Синаит как о «богатом мудростью». Андрей Кесарийский, Иоанн Фессалоникийский и патриарх Фотий называют св. Мефодия «великим». 

Филарет Черниговский оставил такой отзыв: «Св. Мефодий отличается блистательным и ясным красноречием, склонностью к диалектическому исследованию предмета, любовию к логическому построению мыслей — аристотелевскою. Пышность греческого языка истощена в «Пире». Таков «наш прекрасный старец и блаженный муж Мефодий», по словам св. Епифания /последний умер около 403 г./. 

Наличие в имени святого сразу двух названий городов объясняется древним церковным правилом, которое разрешало в виде исключения переходить в другие епархии, когда «будет некоторая вина благословная, яко могущаго большую пользу обитающим тамо принести словом благочестия» /14 правило Апостольское/. Патары в Малой Азии упоминаются еще Геородотом в его истории, позже названы Арсеноей Ликийской — это был цветущий торговый город и даже некоторое время столица области. Патары известны еще и как отчизна св. Николая Мирликийского Чудотворца, как место, где он начал служение в сане пресвитера и епископа. Олимп же — маленькое селение, почти общинное поселение — находится близко от Патар. Св. Мефодий, по его же словам, «ходил /из Олимпа/ в Патары, желая видеть Феофила» (см. слав. перевод св. Мефодия «О Воскресении»). 

Даже на первый взгляд становится ясно, что св. Мефодий был высоко образованным человеком, мастерски владеющим логикой. Он опровергал Оригенову доктрину о предсуществовании души и его спиритуалистическую концепцию о воскресении тела и об обожении /феозисе/. К сожалению, очень немногое сохранилось из большого числа его трудов. Главным образом из «Пира» мы знакомы с учением св. Мефодия о девстве, об обожении, о Церкви; более того, здесь мы найдем практические наставления (скорее всего для женской общины в Ликии) по толкованию Писания, учение о характере окончательного царствования Христа, о Воплощении и Искуплении, о молитве и искушении. Таким образом, этот труд /»Пир десяти дев или О девстве»/ стал сводом христианской доктрины и настольной книгой против ошибок гностицизма и энкратицизма, против увлечения астрологией и др. Это своего рода сумма теологии, в которую вошли все главные вопросы послеапологетической доникейской эпохи. 

В диалоге «Пир десяти дев», фрагмент которого, состоящий из десяти глав восьмой речи, представлен нами читателю, св. Мефодий развертывает тему обожения, используя в том числе и положительный опыт Оригена в толковании Песни Песней, его образы брака Церкви со Христом и брака души со своим Женихом, активно используемые далее в богословии. В целом этот отрывок «Пира» содержит в себе важные рассуждения, находящиеся на стыке богословия и аскетики: о божественности девства, о нетлении, о Церкви, рождающей народ Божий, и о том, как человек преобразуется в Церкви. 

Св. Мефодий Олимпский (Патарский) 

ПИР ДЕСЯТИ ДЕВ 

(фрагмент восьмой речи) 

«После того, как вот это сказала Прокилла, Фекла1 произнесла: «Мой жребий — состязаться сразу за ней. И я радуюсь, имея /такую/ собеседницу, мудрости услышанных слов; я чувствую, что она настраивает меня изнутри, наподобие кифары, и /тем самым/ готовит меня говорить последовательно и стройно». 

170. АРЕТА. О Фекла, это выраженное усердие — лучше всего, и я верю, что ты по возможности ответишь мне надлежащими речами. Ибо ты не уступишь никому вокруг ни в философии, ни в образовании /т.е. в других науках/ и, с другой стороны, ни в евангельском, ни в божественном /учении/, когда будешь мудро беседовать, сообразуясь с Павлом, и говорить то, что должно. 

I глава 

171. Итак /начала Фекла/, давайте будем говорить, начав прямо с имени: по какой причине этот наивысший и блаженный образ жизни назван девством, каков он есть, когда случится, какую силу имеет и какаие плоды в итоге приносит. Ибо, кажется, почти никто, за исключением немногих, не познал его, тогда как оно отличается от тысяч других преимуществ добродетели, над которыми мы усердно трудимся для очищения и украшения души. «Девство» же, при изменении одной единственной буквы, уже именуется «подобобожественным»2, как единственное, что уподобляет Богу того, кто обладает /Девством/ и кто посвящен в таинство его нетления3 . Больше Девства невозможно найти блага, удаленного от радости и печали. И то в душе, что окроплено4, поистине растет и поднимается крылом и изо дня в день приучается отрешаться от человеческих стремлений. 

172. Когда мудрые сказали, что жизнь наша — праздник, а мы приходим в театр, чтобы представить драму истины, /стремясь/ к праведности, — нам следует, закидывая головы вверх, восходить, будучи окрыленными, и бежать чар прелестного голоса их и внешнего /их/ вида, снаружи отдаленно напоминающего целомудрие, а также использования воображения /следует избегать/ больше, чем гомеровских Сирен5. Ибо прельщенные наслаждениями /земными/ в заблуждении теряют крылья6, и многие из приходящих, как и мы, в эту жизнь, будучи расслабленными ими /т.е. земными наслаждениями/, отягощаются, ослабив усилия, посредством которых-то природа крыльев целомудрия и удерживает свои свойства, облегчая то, что клонит вниз к тлению тел. 

173. Откуда же ты, Арета7, имеешь это имя: сама ли по себе или через то, что поднимаешь и возвышаешь к небу души, или оттого, что Добродетель всегда исходит от чистейших помышлений. Так будь помощницей в речи, которую ты сама предназначила мне говорить. 

II глава 

174. Потерявшие же крылья и впавшие в удовольствия не избавляются от печали и тягостей раньше: пока же они /будут/ восполнять нужду невоздержанности влечением к /губительной/ страсти, они — непосвященны и несовершенны, когда, удаляясь /от/ драмы истины, вместо благоговения и целомудрия деторождения в диких удовольствиях любовных страстей беснуются. Те же, которые хорошо окрылены и легки, возвысились над жизнью в надмирное место и подлинно увидели издалека /самые/ луга нетленности — то, чего никто другой из людей не созерцал, неизъяснимые красоты и цвет несущие и /ими/ преисполненные. /Те, кто видели эти луга,/ всегда к этому зрелищу оборачиваются, и поэтому-то они почитают за меньшее то, что здесь признается за добродетели: богатства и почести, происхождение и брак, — ничто из вышеперечисленного они более не ценят выше всего. 

175. Но если кто-то из них предпочел предать тела зверям или огню и быть истязаемым, они готовы не заботиться о мучениях из-за любви к тем изумительным лугам; так что кажется, что они, будучи в мире, не суть уже здесь, но мыслью и ревностью желания оказались уже в собрании /звезд/ на небесах8 . Крыльям девства, благодаря их собственной природе, нет закона гнуться к земле, но /им свойственно/ вверх возносить в чистый эфир, в жизнь, граничащую /с жизнью/ ангелов. Поэтому те /девы/, воспитавшиеся в девстве для Христа истинно и верно, первые /среди/ других после призвания и переселения отсюда получают награды за состязания, увенчанные цветами нетления перед Ним. Как только души оставят мир, так говорят, навстречу девам идут ангелы, которые после многих славословий провожают их в предвещанные луга, в которые прежде они сильно желали придти, в те самые луга, которые были показаны /им/ издали, когда еще они жили телесно, и им являлось божественное9. 

III глава 

176. Говорят, что пришедшие сюда в самом деле созерцают некие чудесные, сияющие и блаженные красоты, о каковых трудно высказаться по-человечески. Ибо там есть сама праведность, само целомудрие, сама любовь там и истина, и разумение, и другие точно так же явные цветы и все, ею насажденное. Всего этого только тени мы здесь видим, подобные видению, когда мы спим, и считаем, что от дел человеческих /они/ образуются. /Это так,/ потому что здесь невозможны никакие изображения; но мы воспринимаем чувствами одни невидимые отображения, да и их самих часто неясно уподобляя. Ибо еще никто никогда не видел глазами величие, вид и красоту самой праведности или разумения или покоя: там же, по сути, они вполне ясно видимы, как есть. 

177. /Там/ есть некое дерево самого целомудрия, есть дерево10 любви, есть дерево познания — совершенно как здешние растения /таких/ плодов, как винограда, граната или яблок, — так говорят. Известно также, что те, кто плоды тех /деревьев/ видят и едят, не умирают и не чахнут; но срывающие /плоды/ прославляются в бессмертии и божественности. Таким же образом, тот, из которого мы все есть, до того как упасть и повредиться, в раю находясь, собирал плоды пред очами Бога, который присудил и поставил человека возделывателем и стражем растений мудрости. Ибо таким и был первый Адам, которому было доверено выращивать плоды. И Иеремия, увидя, узнал, что оказался в некоем месте, удаленном на большое расстояние от нашей вселенной, вот что сказал, сострадая тем, которые выскользнули из вечных благ: «Научися, где есть смышление, где есть крепость, где есть мудрость; еже разумети купни, где есть длогожитие и жизнь, где есть свет очес и мир; кто обрете место ея, и кто вниде в сокровища ея?» /Вар.3; 14,15/ 

179. Так, говорят, что девы, вошедшие в сокровищницы добродетелей, собирают плоды таковых, будучи окропляемы обильным и во благо определенным светом, который наподобие источника изливается на них; и Бог освещает тот мир недоступным /т.е. священным/ светом11. Они же постоянно /и/ стройно прославляют и чтят Бога. Ибо их обнимает чистый воздух, не оседланный солнцем12. 

IV глава 

180. Итак, теперь, о девы, дочери чистого целомудрия, у нас есть рвение ради жизни обильной и царства небес. В самой славе святости вы ревностно будьте единомышленниками тем, кто /были/ до вас, мало заботясь о жизни /земной/. Ибо нетленность и святость — в облегчение весьма; они, несясь вверх, возвышают плоть к вершине13; и влажность ее и бренную тяжесть14 высушивают влечениями более сильными. Пусть же не отягощает слуха нечистота, перевешивающая к земле, и не мешает радости печаль, истребляющая надежды на лучшее; но неутомимо стряхивайте с себя несчастья, сопутствующие вам, чтобы не смущать ясность разума рыданиями. Пусть побеждает вера повсюду, и пусть ее свет отгоняет призраки, являющиеся близь сердца со стороны зла. Это как если бы луна, сияющая своим светом, наполнила бы им небо, и воздух сделался бы прозрачным, и вдруг откуда-нибудь завистливые тучи, набежав с запада, ее свет затемнили бы немного, но не похитили бы /совсем/, так как тотчас порывом ветра /духа/ были бы выгнаны, — таким, высвечивая святость в мире, /хоть/ и обеспокоены угнетениями и трудами, о девы, не ослабевайте в надеждах. Ибо духом разгоняются прочь толпы злодеев, если и вы, как Матерь ваша, эта Дева, родившая /младенца/ мужеского пола в небе15, не побоитесь подстерегающего и пытающегося остановить змея. Я вам расскажу о Ней, в известной мере /что-то/ объясняя, ибо сейчас удобный случай для этого. 

182. «И знамение велие явися на небеси, — говорит в Апокалипсисе Иоанн, идущий впереди ея, — жена облечена в солнце, и луна под ногами ея, и на главе ея венец от звезд двоюнадесяте. И во чреве имущи, вопиет болящи, и страждущи родити. И явися ино знамение на небеси, и се змий велик чермен, имея глав седьм, и рогов десять; и на главах его седмь венец; и хобот его отторже третию часть звезд небесных, и положи в землю. И змей стояше пред женою хотящею родити, да, егда родит, снесть чадо ея: И роди сына мужеска, иже имать упасти вся языки жезлом железным; и восхищено бысть чадо ея к Богу, и престолу его. А жена бежа в пустыню, идеже име место уготовано от Бога, да тамо питается дний тысящу двести шестьдесят» /Ап.12;1—6/. 

183. То, что известно о жене и о драконе, в /данном/ извлечении заканчивается; истолковать это и высказать — больше, чем в наших силах. Все-таки нужно дерзнуть, поверив Повелевшему /нам/ исследовать Писание /Ин.5,39/. Если вы все также думаете, уже ничто не затруднит приступить /к толкованию/; во всяком случае вы будете снисходительны, если я не смогу /в речи/ быть вполне сообразной с величайшей точностью Писания. 

V глава 

184. Явившаяся жена на небе, облеченная в солнце и с венком на голове из двенадцати звезд, — и луна находилась в ногах ее как основание — мучимая родами и пытающаяся родить16, — она и есть вполне, по точному слову, Матерь наша, являющаяся некой силой самой по себе отличной от детей /своих/; которую пророки, согласно общему обозрению предстоящих /событий/, то Иерусалимом, то Невестою, то горою Сионом, то храмом и скиниею Бога называли17 . Ибо эта сила, побуждаемая светиться в пророке: «Светися, светися, — /когда/ Дух воскликнул ей, — Иерусалиме, прииде бо твой свет, и слава Господня на тебе возсия. Се тьма покрыет землю, и мрак на языки, на тебе же явится Господь, и слава его на тебе узрится. И пойдут царие светом твоим, и языцы светлостию твоею. Возведи окрест очи твои, и виждь собранная чада твоя: се приидоша вси сынове издалеча, и дщери твои на рамех возьмутся» /Ис.60,1—4/ — есть Церковь, рожденные же от нее окончательно в крещении после воскресения все целиком отовсюду к ней придут, стекаясь; она, принимая свет невечерний, одевается в сияние Слова, как в одежду, и радуется. Ибо каким другим более ценным и дорогим украшением царице следовало быть /еще/ украшенной, чтобы ее как невесту привели к Господу, ее, «свет яко ризу» /Пс. 103,2/ одевающую; не поэтому ли ее и призвал Дух? 

186. Так придите, вошедши, и созерцайте умом, словно девы /явившиеся/ к браку, великую жену, чистую и незапятнанную, всю целиком и неизменную красоту ее, блистающую и нисколько не умаленную величием света, /жену/ вместо платья одетую в самый свет, украшенную на голове вместо драгоценных камней сияющими звездами. Ибо что для нас одежда, то для нее — свет, что для нас золото или прозрачные камни, для нее — звезды, звезды не те, которые расставлены на определенных местах на небе, но такие, которые лучше и прекраснее сияют, так что эти /что в небе/ больше считаются образами и отображениями тех18. 

VI глава 

187. Сказано «вступив на луну»; я полагаю, что «луна» в переносном смысле — это вера, вера освобождающихся от тления крещением; наверное, по причине того, что свет луны весьма похож на теплую воду, а все, что по сути своей текуче, зависит от нее /луны/. Таким образом, Церковь стоит на вере и на /самом/ приобретении /ею/ нас, по общему взгляду на луну; она, испытывающая муки рождения и возрождающая тленных в духовных, пока «исполнение языков внидет» /Рим.11,25/, сообразно с этими словами, есть Матерь. Ибо, совершенно как жена, принявшая безобразное семя мужа, в свой черед полноценного человека рождает, также, можно было бы сказать, Церковь, всегда зачиная прибегающих ко Христу, в свой черед делает их гражданами тех блаженных миров. 

188. Поэтому по необходимости должно, чтобы она, породившая омываемых, стояла у купели; таким образом, ее энергия вокруг купели названа «луною», когда омоложенные возрожденные светятся новым сиянием, которое есть новый свет, поэтому они называются новопросвещенными, другими словами; /Церковь/ должна быть для них духовным полнолунием, соответственно с периодом страдания и с новым воспоминанием всегда подле сияющей, до тех пор пока сияние и совершенный свет великого дня не взойдет19 . 

VII глава 

189. Если же кто-то — не трудно точнее выразиться — недовольный возразит на сказанное /выше/: почему вам, о девы, предназначено /это/ толкование по смыслу Писания, когда Откровение различает мужеский пол потомка Церкви, вы же приняли ее предродовые муки /Ап.12,2/ за /появление/ омываемых, исполняющих /число/ крещеных? Мы на это скажем: но, любитель поспорить, даже у тебя нет доказательств, что сам Христос есть то рожденное; ибо задолго до Откровения таинство вочеловечения Слова исполнилось, Иоанн же произносит пророчества о настоящем и будущем. Христос же, давно зачатый, не был восхищен, когда родился, к престолу Бога, из-за страха того, чтобы змей не повредил бы Ему. Но поэтому Он родился и сошел вниз сам с престола Отца, чтобы дракона покорить, выдержав его нападки на плоть20 . Так что поневоле ты должен согласиться, что Церковь мучается и рождает освобожденных за выкуп; так где-то у Исайи Дух говорит: «Прежде неже чревоболети ей, роди, прежде неже прийти труду, чревоболения избеже, и породити мужеск пол. Кто слыша сицевое, и кто виде сице; аще родила земля с болезнию во един день, или и родися язык весь купно; яко поболе и роди Сион дети своя»./Ис.66,7—8/ Кого она «избеже»? — дракона; чтобы духовный Сион родил народ мужеского пола, достигшего единения с Господом и сделавшегося мужественным по усердию; «избеже» таких женских болезней рождения и расслабленности21 . 

VIII глава 

191. Итак, давайте, повторив сначала, снова по порядку все изложим, дойдем до конца, объясняя сказанное. Подумай, не кажется ли тебе верным суждение, что Слово исполнилось. Я признаю то, что сказано о Церкви и о рожденном ею, мужеского пола; так как все просвещаемые приобретают несмешанно22 черты, отпечатки и мужественность Христа, то есть в них отпечатывается образ по подобию Слова, который в них рождается сообразно ведению в точности и вере; так что в каждом духовно рождается Христос23. 

192. Поэтому Церковь полнеет и страдает от мук рождения, пока «вообразится» в нас «Христос» рожденный /Гал.4,19/, чтобы каждый из святых, имея часть во Христе, сам стал бы /родился бы/ Христом /т.е. помазанным/. Вот что в Писании соответствует этой мысли: «Не прикасайтеся помазанным моим, и во пророцех не лукавнуйте» /Пс.104,15/. Крестившиеся во Христа по участии Духа сделались помазанными, /тогда как/ Церковь содействует здесь прояснению и преображению их в Слове. Подтверждает же это Павел, ясно поясняющий, там, где он говорит: «Сего ради преклоняю колена моя ко Отцу Господа нашего Иисуса Христа, из негоже всяко отечество на небесах и на земли и именуется; да даст вам по богатству славы своея, силою утвердитися духом его во внутреннем человеце. Вселитеся Христу верою в сердца ваши» /Еф.3,14—17/. Ибо необходимо, чтобы в душах возрождаемых запечатленный Логос истины вычеканился24. 

IX глава 

193. Кажется, сказанному более всего подобно и согласно то, что изречено свыше от самого Отца Христу, пришедшему на Иордан для очищения воды: «Сын мой еси ты, аз днесь родих тя» /Пс.2,7/. Ибо смотри, что /Он/ «Сын» Его «есть», сказано без указаний границ и времени. Ибо «Сын /мой/ еси», — Ему говорит /Отец/, а не «стал», показывая, что Он не только что, как новый, получил усыновление и прежде существуя, не имел, в свою очередь, после этого завершение. Но, быв рожденным, будет и есть тот же самый. Слова «аз днесь родих тя» значат «я пожелал /тебя/ преждесущего прежде веков в небесах, и в мире родить, то есть прежде непостижимое сделать явным». 

194. Конечно, для тех из людей, которые еще находятся в пренебрежении к многоразличной мудрости Божией, Христос еще не родился, то есть /для них/ Он еще не сделался хорошо явным, еще не сделался известным, еще не открылся. Если же и они узнают таинство благодати, тогда же и для них, когда обратятся и уверуют, Он родится сообразно ведению и разумению25 . Поэтому и о Церкви надлежащим образом с тех пор говорится, что она беспрестанно образует и рождает в освященных «сына мужеска» /Ап.12,5/, то есть Логос26. 

Так, о рождении ее сказано, что было в наших силах. Здесь пора переменить тему и говорить обо всем, касающемся дракона и прочих. Разве не дерзнем мы, о девы, каким-нибудь способом прояснить /этот предмет/, не теряя мужества пред величием загадок Писания; если же что-то трудное попадется в этих словах, я снова вас как будто бы /через/ реку переправлю. 

X глава 

195. Этот «дракон», этот «великан», «цветом огненный», многоликий /хитрый/, многоразделенный, семиглавый, рогоносый, тащущий «треть звезд»; тот, который стал, подстерегая, чтобы «рожденное» в муках «пожрать», — это есть диавол, и он, подстерегая, вредит верному Христу уму просвещенных и рожденному в них Словом, тому, что запечатлено /отпечатано/ и прояснено /в них/. Но он не попадает в цель и обманывается насчет добычи, тогда как возрожденные восхищаются вверх к вершине, «к престолу Бога»: то есть вверх, к подножию божественного седалища и неизменного основания истины возносится /их/ дух обновленных, научаемый на все, что там находится, взирать и всему тому уподобляться, чтобы не быть обманутыми со стороны дракона, отягченного долу; ибо ему не позволено похищать идущих вверх и обращенных горе. 

196. Звезды же — это те, которых он /дракон/, касаясь краешком своего хвоста по /их/ макушкам /м.б.: сущностям, зенитам/, стаскивает до земли, — суть скопища ересей, ибо нелишним будет указать, что эти неясные и вращающиеся на низких орбитах звезды суть «созвездия» неправо верящих, так как и они желают в самом деле быть ведущими в небесном и уверовать во Христа и иметь пристанища для души на небесах и быть близкими к звездам, словно «чада света». 

197. Но они, будучи увлеченными хитростями дракона, падают /на землю/, потому что они не остались внутри /в пределах/ троических образов /форм/ почитания и тем самым ввели себя в заблуждение по поводу благочестия и ортодоксального богопочитания, откуда и слывут они «третью частью звезд», они по отношению к одному /из/ Лиц Св. Троицы заблуждаются: то /по отношению/ к Отцу, как Савелий, говоривший, что пострадал сам Пантократор, то по отношению к Сыну, как Артема и те, которые заявили свое мнение, что Он /только/ казался воплотившимся и явился призрачно, то по отношению к Духу, как евиониты, доказывающие, что пророки говорили из собственного вдохновения; а Маркиона, Валентина и всех, кто с Елкесеем, и всех прочих лучше и не вспоминать27.