Яков Кротов. Богочеловеческая история.- Вера. Вспомогательные материалы.
Израиль Финкельштейн, Нил Ашер Зильберман
К оглавлению
Глава 4
Кем были древние израильтяне?
Библия не оставляет места для сомнений или двусмысленности об уникальном происхождении народа Израиля. Как прямые потомки патриархов Авраама, Исаака и Иакова, двенадцать колен Израиля являются биологическими потомками двенадцати сыновей Иакова на протяжении многих поколений. Несмотря на 430 лет рабства в Египте, израильтяне описаны как никогда не забывающие свои корни в Ханаане и свое общее достояние. В самом деле, Библия подчеркивает, что строгое поддержание Израилем своего отличительного образа жизни и особых отношений с Богом станет ключом к его будущему. Во Второзаконии Моисей пообещал израильскому народу, что если они будут строго соблюдать законы завета, избегать смешанных браков со своими соседями и тщательно избегать языческих обрядов Ханаана, то они всегда будут в безопасности, владея землей обетованной. Как только большое завоевание Ханаана было завершено, книга Иисуса Навина в мельчайших подробностях рассказывает о том, как израильский лидер разделил землю – теперь уже очищенную от коренного населения Ханаана - среди победивших израильских племен как их вечное наследие.
Тем не менее, в книге Иисуса Навина и следующей книге Судей есть некоторые серьезные противоречия в этом описании племенного наследования всей земли Израиля. Хотя книга Иисуса Навина в одном месте заявляет, что израильтяне овладели всей обещанной Богом землей и победили всех своих врагов (Нав. 21:43-44), другие места в книге Иисуса Навина и в книге Судей ясно описывают, что многие хананеи и филистимляне жили в непосредственной близости от израильтян. Как и в случае с Самсоном, смешанные браки не были чем-то неслыханным. И также были проблемы внутри клана. В Книге Судей племена Израиля объединяются, чтобы вести войну с племенем Вениамина, пообещав, что они никогда не породнятся с ними (Суд. 19-21). В конце концов, оказывается, что различные племена остались решать свои местные проблемы под руководством своих харизматических лидеров. Песнь Деворы (Суд. 5) даже перечисляет, какие именно племена были верными и прислушались к созыву собрания за дело всего Израиля, а какие племена предпочли остаться в своих домах.
Если, как предполагает археология, сказания о патриархах и Исходе были легендами, собранными в более поздние времена, и если нет убедительных доказательств единого вторжения в Ханаан под руководством Иисуса Навина, что же нам делать с утверждениями израильтян о древней государственности? Кто были эти люди, которые прослеживают свои традиции от общих исторических и культовых событий? Археология снова может предоставить некоторые неожиданные ответы. Раскопки деревень древних израильтян, а также их керамики, домов и зернохранилищ может помочь нам восстановить их ежедневную жизнь и культурные связи. И археология удивительно показывает, что люди, жившие в этих деревнях, были коренными жителями Ханаана, которые только постепенно развили этническую идентичность, которую можно было бы назвать израильской.
Наследование земли обетованной
Как только большое завоевание Ханаана закончилось, книга Иисуса Навина сообщает нам, что "земля успокоилась от войны" (Нав. 11:23). Все хананеи и другие коренные народы Ханаана были полностью уничтожены. Иисус созвал племена для раздела земли. Рувим, Гад и половина колена Манассии получили территории к востоку от реки Иордан, а все остальные получили свои части к западу. Неффалим, Ашер, Завулон, Иссахар поселились в нагорьях и долинах Галилеи. Другая половина колена Манассии, Ефрем и Вениамин получили основную часть центрального нагорья, простирающуюся от долины Изреель на севере до Иерусалима на юге. Иуде было отведено южное нагорье от Иерусалима до долины Беэр-Шевы на юге. Симеон унаследовал засушливый район долины Беэр-Шевы и прилегающей прибрежной равнины. Хотя Дан первоначально получил наследство на прибрежной равнине, племя изменило свой дом на другую область на севере страны. После той последней миграции карта Святой земли была завершена.
Или нет? Создавая загадочное противоречие с декларируемыми принципами полной победы, книга Иисуса Навина сообщает, что огромные территории в самом Ханаане, расположенные за пределами племенного наследия, еще предстоит завоевать. Среди них "все земли филистимлян" вдоль южного побережья страны, финикийское побережья дальше на север, и район долины Бекаа на северо-востоке (Нав. 13:1-6). Книга Судей идет еще дальше, перечисляя важные неподчиненные ханаанские анклавы на территории более половины племен. Большие ханаанские города прибрежной равнины и северных долин, такие как Мегиддо, Бет-Шеан, Дор и Гезер, перечислены в Книге Судей как незахваченные - хотя их правители в книге Иисуса Навина были включены в список побежденных ханаанских царей. Кроме того, аммонитяне и моавитяне, живущие по ту сторону реки Иордан, остались враждебными. И яростные мадианитяне и амаликитянские налетчики на верблюдах из пустыни всегда были угрозой для народа Израиля. Таким образом, угроза, с которой столкнулись только что поселившиеся израильтяне, была как военной, так и религиозной. Внешние враги угрожали физической безопасности израильтян и хананеи, оставаясь в стране, создавали смертельную опасность, заманивая израильтян в отступничество, и разрушая тем самым силу торжественного завета Израиля с Богом.
Все было готово для многих лет затяжной борьбы. Следующая за книгой Иисуса Навина, книга Судей представляет чрезвычайно богатую коллекцию захватывающих военных рассказов и историй индивидуального героизма в битвах между израильтянами и их соседями. Она содержит некоторые наиболее колоритные персонажи Библии и самые незабываемые образы. Гофониил из рода Халева в одиночку отбивает нападение сил таинственного врага Хусарсафема, "царя Месопотамии" (Суд. 3:7-11). Вениаминец Аод бесстрашно убивает Еглона, могущественного и комически тучного царя Моава, в его собственной комнате. (3:12-30). Самегар убивает шестьсот филистимлян рожном вола (3:31). Девора и Варак поднимают израильские племена против угрожающих ханаанских царей, оставшихся на севере, и героическая Иаиль, жена кенеянина Хевера, убивает спящего ханаанского военачальника Сисару, вонзив кол в его голову (4:1 - 5:31). Гедеон из племени Манассии очищает землю от идолопоклонства и защищает свой народ от налетчиков из пустыни мадианитян (6:1-8:28). И, конечно, она содержит знаменитую сагу о Самсоне, герое Дана, преданного и остриженного филистимской соблазнительницей Делилой, который идет на верную смерть в Газе, ослепленный и униженный, разрушая столпы большого филистимского храма Дагона (13:1-16:31).
Богословское значение этого раннего периода расселения ясно выражено в самом начале книги Судей, в его отрезвляющем исчислении отступничества и наказания. Если израильтяне останутся обособленными от коренного населения, они будут вознаграждены. Если они соблазнятся ассимилироваться, божественное наказание будет быстрым и суровым. Но они не слушаются. Только вмешательство боговдохновенных праведных лидеров, названых "судьями", спасает народ Израиля, по крайней мере временно, от потери всего:
И сыны Израилевы стали делать злое пред очами Господа и стали служить Ваалам; оставили Господа Бога отцов своих, Который вывел их из земли Египетской, и обратились к другим богам, богам народов, окружавших их, и стали поклоняться им, и раздражили Господа; оставили Господа и стали служить Ваалу и Астартам. И воспылал гнев Господень на Израиля, и предал их в руки грабителей, и грабили их; и предал их в руки врагов, окружавших их, и не могли уже устоять пред врагами своими. Куда они ни пойдут, рука Господня везде была им во зло, как говорил им Господь и как клялся им Господь. И им было весьма тесно. И воздвигал [им] Господь судей, которые спасали их от рук грабителей их; но и судей они не слушали, а ходили блудно вслед других богов и поклонялись им [и раздражали Господа], скоро уклонялись от пути, коим ходили отцы их, повинуясь заповедям Господним. Они так не делали. Когда Господь воздвигал им судей, то Сам Господь был с судьею и спасал их от врагов их во все дни судьи: ибо жалел их Господь, слыша стон их от угнетавших и притеснявших их. Но как скоро умирал судья, они опять делали хуже отцов своих, уклоняясь к другим богам, служа им и поклоняясь им. Не отставали от дел своих и [не отступали] от стропотного пути своего. (Суд. 2:11-19)
Рассказывает ли Библия такую версию истории, какой она была на самом деле? Действительно ли израильтяне поклонялись одному Богу на протяжении веков, но иногда сползали в многобожие своих соседей? В более общем плане, как они жили? Какова была их культура? Помимо рассказов о продолжающейся борьбе с идолопоклонством, Библия очень мало говорит нам о повседневной жизни израильтян. Из книги Иисуса Навина мы узнаем в основном о точных границах различных племенных наделов. В Книге Судей мы читаем о боях с врагами Израиля, но мы очень мало слышим о том, какие поселения израильтяне решили создать и как они себя обеспечивали. После столетий в качестве иммигрантов-работников в Египте и сорока лет блуждания в Синайской пустыне, они не могли быть хорошо подготовленными для того, чтобы начать возделывать узкие долины и неровные горные земли Ханаана. Как они научились тому, чтобы стать оседлыми земледельцами и так быстро адаптироваться к рутинам и тяжестям оседлой сельской жизни?
Переселенцы из пустыни?
Из стелы Мернептаха мы знаем о существовании народа по имени Израиль, живущего в Ханаане около 1207г. до н.э. До недавнего времени, несмотря на сомнения в исторической точности Исхода и рассказов о завоевании, немногие библейские историки и археологи сомневались в том, что израильтяне были переселенцами, которые проникли в Ханаан извне.
Видимые отличия между хананеями и израильтянами были наиболее явными в сфере материальной культуры. Непосредственно над слоями разрушения различных ханаанских городов позднего бронзового века археологи регулярно обнаруживали множество случайно вырытых ям и грубой керамики. Несомненным остается то, что они интерпретируются как временные палаточные лагеря "полукочевников". Многие ученые считали, что они распознали знакомую схему в этой археологической ситуации, а именно: массовое движение перемещенных жителей пустыни, которые вторглись в заселенные земли, потом начали расселятся и постепенно переняли оседлый образ жизни. Ученые, знакомые с набегами бедуинов на сельскохозяйственные регионы Ближнего Востока, считали, что между кочевниками пустыни и оседлыми крестьянами всегда существовал конфликт - постоянная борьба между пустыней и посевами. Хотя израильтяне, возможно, не вошли в Ханаан единой армией, признаки их прибытия казались явными. По сравнению с монументальными зданиями, ввозимыми предметами роскоши, и тонкими керамическими сосудами, выявленными в уровнях предыдущих хананейских городов, грубые лагеря и орудия прибывающих израильтян, казались находящимися на гораздо более низком уровне цивилизации, чем остатки замененного населения.
Такое сравнение образа жизни привело к тому, что стало называться моделью "мирного проникновения", впервые выдвинутой немецким библейским ученым Альбрехтом Альтом в 1920-х годах. Альт предположил, что израильтяне были скотоводами, которые бродили со своими стадами в постоянных сезонных миграциях между краем пустыни и заселенными землями. На некоторое время в конце эпохи поздней бронзы - по причинам, которые для него были не совсем ясными - они начали селиться в малонаселенных горных районах Ханаана.
По Альту, на самом деле этот процесс с самого начала был постепенным и вполне мирным. Прибывающие израильтяне-скотоводы очистили лес и начали заниматься мелким сезонным сельским хозяйством наряду с выпасом стад. Со временем они приняли более оседлый образ жизни, создавая постоянные деревни и сосредотачивая все больше своей усилий на сельском хозяйстве. И только в последующие дни, когда выросло количество новых поселенцев и выросла их потребность в еще большем количестве земли и воды (так выходило из теории), начались проблемы израильтян с хананеями. Конфликты за право на землю и водные ресурсы в конечном итоге привели к местным стычкам. Именно они были настоящим фоном борьбы между израильтянами и их соседями, которую книга Судей так живо передает. (Подробное описание теории мирного проникновения в Приложении C).
Таким образом, было предположено, что евреи были рассеянными группами прибывающих скотоводов, а не единой армией. "Израильская" стела Мернептаха не предлагает никакой дополнительной информации о точном местонахождении, размере или характере этого народа. Но другие выжившие египетские надписи - хотя предоставляют только маленький проблеск о том, о чем должен быть значительно более полный отчет - упоминают две группы посторонних, которые предпочли жить или были оттеснены проживать на окраинах ханаанского городского общества. Оба представляют особый интерес для поисков ранних израильтян.
Первые - Хабиру, группа, описанная различными нелестными способами в письмах четырнадцатого века до н.э. из Тель-эль-Амарна (а также в других текстах бронзового века). Проживая вне основной части Хананского общества, вынуждены покинуть свои дома в результате войны, голода или тяжелого налогообложения, они иногда называются преступниками или разбойниками, иногда в качестве наемных солдат. В одном случае даже сообщается, что они присутствовали в Египте в качестве наемных рабочих, трудящихся на государственных строительных проектах. Короче говоря, они были беженцами или мятежными беглецами от системы, живущими на социальной окраине городского общества. Никто не был таким бесправным, как они; худшее, что местный мелкий князь мог сказать о соседнем князе было то, что "он стал хабиру". В прошлом ученые полагали, что слово Хабиру (и ее альтернативные формы, Хапиру, Апиру) имело прямую языковую связь со словом Иври и поэтому Хабиру в египетских источниках обозначало ранних израильтян. Сегодня мы знаем, что эта связь не так проста. Широкое использование этого термина на протяжении многих веков и по всему Ближнему Востоку показывает, что он имеет скорее социально-экономическое значение, чем обозначение конкретной этнической группы. Тем не менее, такая связь не может быть полностью исключена. Вполне возможно, что феномен Хабиру могли помнить и в последующие века и, таким образом, включить в библейские рассказы.
Второй группой, упомянутой в египетских текстах, были Шасу. Они, по-видимому, были кочевниками-скотоводами, пастухами овец и коз, которые жили в основном в приграничных ройонах Ханаана и Трансиордании. Отчет египетского рейда против повстанцев на юге Ханаана в дни Рамсеса III в начале двенадцатого века до н.э. дает нам хорошее описание этих людей. Египетский писатель описывает разграбление их "палаточных лагерей для людей и имущества, а также, скот, который был без числа". Они были явно проблематичным и неконтролируемым элементом с особенно большим присутствием в пустыне и высокогорных границах. О них также известно то, что они иногда мигрировали в восточную дельту Египта, о чем свидетельствует папирус тринадцатого века о их перемещении через египетские приграничные крепости.
Могут ли они быть таинственным "Израилем", только названным по-другому?
Переселившиеся крестьяне?
Теория мирного проникновения Альта попала под яростную критику в 1970-х годах из-за новых и гораздо более подробных этнографических данных и антропологических теорий о связи между кочевниками-скотоводами и оседлыми общинами на Ближнем Востоке. Основная критика ранних идей о борьбе между пустыней и посевами содержалась в том, что фермеры и пастухи были гораздо более интегрироваными и не чужими друг для друга. По существу, они были элементами единого общества. Итак, в смелые 1960-х и 1970-х годы возникла еще одна уникальная теория о происхождении израильтян.
Сперва выдвинутая американским библейским ученым Джорджем Менденхоллом, а затем разработанная американским библейским историком и социологом Норманом Готвальдом, эта теория предположила, что ранние израильтяне не были ни вторгнувшимися захватчиками, ни просочившимися извне кочевниками, а были они крестьянскими повстанцами, которые бежали из ханаанских городов в пустую горную местность. Менденхолл и Готвальд на основе доказательств, содержащихся в египетских документах (в основном в табличках из Тель-эль-Амарна), утверждали, что в конце бронзового века Ханаан был многослойным обществом с нарастающими социальной напряженностью и экономическим неравенством. Городская элита контролировала земли, богатства и торговлю; крестьяне в деревнях были лишены благосостояния и прав. С ухудшением ситуации в Ханаане в поздней стадии позднего бронзового века тяжелое налогообложение, жестокое обращение со стороны помещиков и постоянные домогательства со стороны властей - как местных, так и египетских - стали невыносимыми.
Таким образом, Менденхолл и Готвальд предположили, что для многих не было другого выхода, кроме как покинуть свои дома и искать новые рубежи. Некоторые из них, возможно, стали Хабиру, то есть людьми, живущими на периферии общества, создавая проблемы властям. Многие переселились в относительно пустые леса нагорья, вдали от ханаанского и египетского контроля. И в их новой родине эти крестьянские повстанцы создали более равноправное общество - менее разделенное и менее жесткое. При этом они стали "израильтянами".
Готвальд далее предложил, что новые идеи равенства были импортированы в Ханаан небольшой группой людей, которые пришли из Египта и поселились в горной местности. Возможно, эта группа пребывала под влиянием оригинальных египетских религиозных идей, таких как те, которые стимулировали монотеистическую революцию Эхнатона в четырнадцатом веке до н.э. Следовательно, эта новая группа стала тем ядром, вокруг которого в нагорье кристаллизировались новые поселенцы. Поэтому рост раннего Израиля был социальной революцией обездоленных против своих феодалов, возбужденной прибытием новой дальновидной идеологии.
К сожалению, эта теория не имеет археологических доказательств в свою поддержку - и действительно, большая часть свидетельств категорически противоречит ей. Как мы видели, материальная культура новых деревень была полностью отличной от культуры ханаанской низменности, если поселенцы были беженцами из долин, мы ожидали бы увидеть по крайней мере больше сходства в архитектуре и стилях керамики. Что более важно, в последних археологических исследованиях городов позднего бронзового века стало ясно, что сельскохозяйственный сектор ханаанского общества начал становиться убогим в начале шестнадцатого века до н.э. В самом деле, это ослабление и менее населенная сельская местность - и, как следствие, падение сельскохозяйственного производства - возможно сыграло свою роль в развале городской культуры. Но оно, конечно, не могло бы обеспечить энергию для новой сильной волны поселений в горной местности. Наконец, даже после конца эпохи поздней бронзы и уничтожения ханаанских городских центров, большинство из равнинных поселений сумело выжить и продолжить свое существование, как и раньше. Это наблюдается в самом сердце ханаанской культуры: Изреельской и Иорданской долинах и южной прибрежной филистимской равнине.
Поэтому мы на самом деле не видим орд переселившихся людей, покидающих свои дома в низменностях в поисках новой жизни на горной окраине. Ответ на вопрос "Кем были израильтяне?" должен был прийти откуда-то еще.
Внезапный археологический прорыв
Ранние идентификации и более широкие социологические теории о ранних израильтянах были основаны в первую очередь на расшифровке рассеянных, фрагментарных надписей и на субъективной интерпретации библейского повествования – но не на археологии. Печально, но факт, что на протяжении десятилетий археологи искали ключи к разгадке происхождения израильтян во всех неправильных местах. Поскольку многие из них приняли рассказ Иисуса Навина за чистую монету, они сосредоточили почти все свои усилия на раскопках главных холмов ханаанских городов - таких, как Иерихон, Вефиль, Лахис, и Хацор. Сегодня мы знаем, что эта стратегия была ошибочной, в то время как эти главные холмы обнаруживают много свидетельств о городской культуре позднего бронзового века, они почти ничего не говорят нам о израильтянах.
Эти крупные ханаанские города были расположены вдоль прибрежной равнины и в долинах - далеко от лесистых горных районов, где появились ранние израильтяне. До конца 1960-х годов было предпринято только одно комплексное археологическое исследование для поиска доказательств чисто израильских мест. Оно было проведено израильским археологом Йохананом Ахарони в незначительной области - в самом северном краю области, которая позже перешла под контроль израильтян, в суровых и лесистых горах Верхней Галилеи. Ахарони обнаружил, что в районе отсутствовали селения позднего бронзового века и что он был заселен на счет малых, бедных мест первого железного века (около 12-11 в. до н. э.), которые он определил как первых поселенцев из колен Неффалима и Ашера. Казалось, что полевые работы Ахарони в Верхней Галилее должны были бы обеспечить поддержку теории мирного проникновения. Единственной проблемой было то, что его исследование происходило далеко к северу от центрального района израильского поселения.
Удивительно, как может показаться, что израильский центральный район в нагорьях западной Палестины между Изреельской долиной и долиной Беэр-Шевы - это практически археологическая terra incognita. Отсутствие археологических исследований в центральном нагорье было не только из-за научных предпочтений. С 1920 по 1967 годы война и политическая нестабильность на Ближнем Востоке препятствовали тщательному археологическому исследованию в сердце нагорья. Но позже, после войны 1967 года, археологический ландшафт полностью изменился. Молодое поколение израильских археологов под влиянием новых тенденций в мировой археологии вышли в поле с новыми методами исследований: их целью было изучить, нанести на карту и проанализировать древний ландшафт нагорья, а не только копать.
Начиная с 1940-х годов археологи признали важность региональных исследований, которые изучали, как существовали населенные пункты в течение длительного времени. Раскопки в отдельных местах производили сильно локализованные описания материальной культуры древнего населения, выявляя последовательности стилей керамики, ювелирных изделий, оружия, домов и могил конкретной общины. Но региональные исследования, в которых древние участки большой площади наносятся на карту и датируются по характерным керамическим черепкам, собранным на поверхности, изменяют масштаб понимания. Эти исследования показали, где селились древние люди и размер их поселений. Выбор некоторых топографических ниш (например, холмов, а не долин) и определенных экономических ниш (например, зерноводство, а не садоводство), легкость доступа к основным дорогам и водным источникам раскрывает многое о жизни и, в конечном счете, социальной идентичности населения больших областей, а не отдельных общин. Не менее важно то, что исследования, в которых наносятся на карту места из разных периодов, позволяют археологам отслеживать изменения в демографической истории данного региона в течение длительного периода времени.
В годы с 1967 года, центральный район поселений израильтян - традиционные территории племен Иуды, Вениамина, Ефрема и Манассии - были охвачены интенсивными исследованиями. Команды археологов и студентов прочесали практически каждую долину, хребет и склон в поисках следов стен и россыпей керамических черепков. Работы в поле был медленными, за один рабочий день охватывая в среднем около одной квадратной мили. Информация о любых признаках заселения, начиная с каменного века до времен Османской империи, была записана в целях изучения истории долговременного заселения нагорья. Статистические методы были использованы для оценки размера каждого населенного пункта в каждом из периодов заселения. Экологическая информация на каждом месте была собрана и проанализирована для того, чтобы восстановить природный ландшафт в разные эпохи. В нескольких перспективных случаях были проведены также раскопки.
Эти исследования произвели переворот в изучении раннего Израиля. Открытие на плоскогорье остатков густой сети деревень, все из которых по-видимому основаны на протяжении нескольких поколений, указало, что драматические социальные преобразования произошли в центральном нагорье Ханаана около 1200г. до н.э. Не существовало никаких признаков насильственного вторжения или даже мирного проникновения четко определенных этнических групп. Вместо этого оказалось, что это было изменением образа жизни. В прежде малонаселенном нагорье от Иудейской пустыни на юге до гор Самарии на севере, вдали от ханаанских городов, которые пребывали в процессе распада и дезинтеграции, внезапно выросло около двести пятьдесят горных общин. Это были первые израильтяне.
Жизнь на границе нагорья
Раскопки некоторых из небольших мест железного века, обнаруженных в ходе исследований, показали, какой удивительно равномерной была внезапная волна заселения нагорья. Типичная деревня, как правило, была расположена на вершине холма или на крутом хребте с видом на окружающий пейзаж. Она была основана на открытой местности в окружении природных лесов, состоящих в основном из деревьев дуба и терпентинного дерева. В некоторых случаях деревни были основаны на краю узкой долины между горами, видимо для облегчения доступа к сельскохозяйственным землям. Во многих случаях они были построены на самой восточной, вероятно плодородной, земле с видом на пустыню, рядом с хорошими пастбищами. В любом случае, деревни казались самодостаточными. Их жители брали воду из близлежащих источников или хранили зимнюю дождевую воду для постоянного использования в высеченных в скалах и оштукатуренных цистернах. Самым удивительным из всего был крошечный масштаб этих населенных пунктов. В большинстве случаев они были размером не более 1 акра и содержали, по оценкам, около пятидесяти взрослых и пятидесяти детей. Даже самые крупные поселения в горах достигали размеров только 3 или 4 акров, с населением в несколько сотен человек. Все население этих нагорных деревень на пике процесса заселения, около 1000г. до н.э., было не более сорока пяти тысяч человек.
В отличие от культуры ханаанских городов и сел в низменности, горные деревни не имели общественных зданий, дворцов, складов или храмов. Признаки любого сложного вида учета, такие как письма, печати и оттиски печатей, почти полностью отсутствуют. Почти нет предметов роскоши: нет заграничных керамических изделий и практически нет ювелирных изделий. Действительно, деревенские дома были весьма похожи по размерам, а это означает, что богатство среди семей было распределено довольно равномерно. Дома были построены из необработанных камней, с грубыми каменными столбами, которые подпирали и поддерживали крышу или верхний этаж. Обычное здание, размером около шестидесяти квадратных метров, предположительно размещало от четырех до пяти человек - размер среднестатистической семьи. Во многих случаях между домами были вырыты ямы для хранения зерна, которые были обложенные камнем. Эти хранилища, а также большое количество лезвий серпов и шлифовальных камней, найденных в каждом доме, показывают, что зерноводство являлось одной из основных занятий сельских жителей. Но скотоводство было по-прежнему важным; огороженные дворы возле домов, по-видимому, использовались для безопасного содержания животных в ночное время.
Удобства жизни были простыми. Керамика была грубой и простой, без фантазии или богато украшенных сосудов. Посуда включала главным образом кувшины и горшки - основная утварь для повседневной жизни. Кувшины по-видимому использовались для хранения воды, масла и вина. Мы почти ничего не знаем о погребальных обычаях, возможно потому, что могилы были просты и мертвых хоронили без жертвоприношений. Кроме того, почти нет никаких культовых указаний. Никаких святынь в деревнях найдено не было, так что их конкретные религиозные убеждения нам неизвестны. В одном случае в крошечном горном месте в северном нагорье, раскопанном Амихаем Мазаром из Еврейского университета, была обнаружена бронзовая фигурка быка, что указывает на поклонение традиционным божествам Ханаана. В другом месте, на горе Гевал, Адам Зерталь из Хайфского университета обнаружил необычную каменную структуру, которую он определил как алтарь древних израильтян, но точная функция этого места и его окруженных стенами корпусов является спорной.
Следует также отметить, - в отличие от рассказов Библии о почти постоянных войнах между израильтянами и их соседями - что деревни не были укреплены. Либо жители чувствовали себя в безопасности в своих отдаленных населенных пунктах и не считали нужным вкладывать в оборону, либо они не имели средств или надлежащей организации для проведения такой работы. Никакого оружия, такого как мечи и копья, обнаружено не было, хотя такие находки характерны для городов в низменностях. Не было никаких признаков сожжения или внезапного разрушения, которые могли бы указать на насильственное нападение.
Одна деревня первого железного века, Избет Сарта, расположенная на самом западном краю нагорья с видом на прибрежную равнину, была почти полностью раскопана и поэтому предоставила достаточно информации для надежного восстановления своего натурального хозяйства. Подробный анализ раскопанных данных Баруха Розена, израильского специалиста по древнему сельскохозяйственному производству и питанию, предположил, что деревня (с приблизительным населением около ста человек), вероятно поддерживалась около восмистами гектарами прилегающих земель, четыреста пятьдесят из которых культивировали, а остальные использовались под пастбища. В условиях раннего железного века, те поля с помощью около сорока волов для пахоты за год могли произвести до пятидесяти трех тонн пшеницы и двадцать одну тонну ячменя. Кроме того, жители, по-видимому, содержали стадо размером около трехсот овец и коз. (Следует отметить, однако, что эта деревня была расположена в плодородной области предгорий. Большинство деревень в горах не были такими "богатыми".)
Все это показывает, что основная борьба ранних израильтян происходила не с другими народами, а с каменистой местностью, густыми лесами нагорья и суровой, а иногда и непредсказуемой, окружающей средой. Но они, похоже, жили относительно мирно и были в состоянии поддерживать самодостаточную экономику. Они были совершенно изолированы от региональных торговых путей, а также, кажется, были весьма удаленные друг от друга. Нет никаких признаков того, что горные деревни обменивались между собой какими-то торговыми товарами. Это неудивительно, потому что в этих деревнях нет никаких доказательств значительного социального расслоения, никаких признаков административных зданий для сотрудников, больших резиденций высокопоставленных лиц или специализированных изделий высококвалифицированных ремесленников.
Древние израильтяне появились в горах около 1200 года до н.э. как пастухи и фермеры. Их культура была простой. Это все, что мы знаем. Но откуда они взялись?
Новые подсказки о происхождении израильтян
Как оказалось, ответ на вопрос о происхождении израильтян лежал в остатках их самых ранних поселений. Большинство раскопанных в нагорье деревень выявили свидетельства о жизни израильтян после нескольких десятилетий или даже века от их основания. За эти годы дома и дворы были расширены и реконструированы. Лишь в очень немногих случаях остатки начального поселения сохранились нетронутыми под позднейшими зданиями. Один такой случай был на месте уже упомянутой деревни Избет Сарта.
Самые ранние фазы этого места имели весьма необычный план, очень отличный от более поздней группы прямоугольных домов со столбами, которые возникли на этом месте позже. Первое поселение было построено в форме овала с рядом комнат, окружающих большой открытый двор (Рис.13). Эти внешние комнаты были связаны друг с другом таким образом, что образовали своего рода непрерывный пояс для защиты внутреннего двора. Большой, огороженный двор намекает на то, что жители имели стада, вероятно, стада овец и коз. Открытие нескольких хранилищ лезвий серпов и шлифовальных камней указывает на то, что они также занимались земледелием.
Подобные овальные усадьбы были обнаружены в центральном нагорье и в горах Негева на юге. Сравнительные места, которые датированы другими периодами, были найдены в Синае, Иордании и других районах Ближнего Востока. В общем, такой тип ограждения кажется особенностью селений в нагорье и на краю пустыни. План этой самой ранней деревни первого железного века похож не только на места бронзового и железного века в степных землях, но и на бедуинские палаточные лагеря, описанные и даже сфотографированные путешественниками в Иудейской пустыне, Трансиордании и Синае в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков. В таком типе лагеря ряд палаток окружают открытый двор, где стада оставались на ночь. Места нагорья и Негева железного века странно одинаковые по форме, размеру и количеству блоков. Хотя в древних поселениях каменные стены заменили переносные палатки, их форма ясно объясняет их функцию в обоих видах поселений. Люди, живущие в этих местах - как в прошлом, так и в настоящем - были скотоводами, заинтересованными в первую очередь в защите своих стад. Все это показывает, что большая часть первых израильтян были когда-то кочевниками-скотоводами.
Но они были кочевниками-скотоводами, переживающими глубокую трансформацию. Предполагаемый переход от ранних палаточных лагерей к деревням подобного плана из каменных сооружений и, позднее, к более постоянным прямоугольным домам со столбами указывает, что они отказались от своего мигрирующего образа жизни, отказались от большей части своих животных и переключились на постоянное сельское хозяйство. Преобразования, подобные этому, до сих пор можно увидеть на Ближнем Востоке. Бедуины в процессе оседания часто заменяют свои палатки на аналогичные каменные или кирпичные сооружения. Они также стремятся сохранить план традиционного палаточного лагеря в планировке своих первых постоянных селений. Позже они постепенно отходят от этой традиции и переходят к постоянным оседлым деревням. Очень похожая эволюция проявляется в остатках горных деревень железного века.
Существует еще одна подсказка, которая указывает в том же направлении: типы мест, которые поселенцы первого железного века выбрали для своего первого постоянного поселения, предполагают происхождение от кочевого скотоводства. Многие из горных селений, действующих от начала железного века, были расположены в восточной части региона, недалеко от края пустыни. Создание поселений в этом районе позволило сельским жителям продолжать выпас овец и коз до постепенного перехода к земледелию в качестве основного средства существования. Только потом они начали расширяться на запад, который менее восприимчивый к сельскому хозяйству и скотоводству и более подходящий для выращивания оливковых рощ и виноградных лоз.
Таким образом, многие из ранних израильтян были, по-видимому, кочевниками, которые постепенно становились фермерами. Тем не менее, кочевники должны были откуда-то прийти. Здесь также археологическим свидетельствам, обнаруженным в последнее время, есть что сказать.
Скрытые циклы Ханаана
Обширные горные исследования последних десятилетий собрали данные о природе человеческой оккупации в этом регионе на протяжении многих тысячелетий. Один из самых больших сюрпризов был в том, что драматическая волна скотоводов, осевших и ставших долговременными фермерами в двенадцатом веке до н.э., не была уникальным событием. В самом деле, археологические данные свидетельствуют о том, что до двенадцатого века до н.э. были ещё две предыдущие волны подобного заселения нагорья, обе из которых сопровождались возможным возвращением жителей к бродячему, скотоводческому образу жизни.
ТАБЛИЦА 1
ВОЛНЫ ЗАСЕЛЕНИЯ НАГОРЬЯ
ПЕРИОД
ДАТИРОВКА
ГЛАВНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
Ранний бронзовый век
3500 – 2200 гг. до н. э.
Первая волна заселения; зарегистрировано около 100 селений
Промежуточный бронзовый век
2 до н. э.
Кризис поселений; большинство селений запущены
Средний бронзовый век
2000 – 1550 гг. до н. э.
Вторая волна заселения; зарегистрировано около 220 селений
Поздний бронзовый век
1550 – 1150 гг. до н. э.
Кризис поселений; зарегистрировано только около 25 селений
Первый железный век
1150 – 900 гг. до н. э.
Третья волна заселения; зарегистрировано около 250 селений
Второй железный век
900 – 586 гг. до н. э.
Система заселения развивается и достигает более 500 селений (восьмой век до н.э.)
Мы теперь знаем, что первое заселение нагорья произошло в эпоху ранней бронзы, начавшейся более двух тысяч лет до возникновения ранних израильтян, около 3500 года до н. э. На пике этой волны заселения было зарегистрировано почти сто деревень и больших городов, разбросанных по центральному хребту. Более тысячи лет спустя, около 2200 года до н.э., большинство горных населенных пунктов были заброшены и нагорье вновь стало приграничной территорией. Однако вторая волна заселения, сильнее первой, начала набирать силу в среднем бронзовом веке вскоре после 2000 года до н. э. Эта волна началась с создания небольших, разбросанных деревень, которые постепенно превратились в сложную сеть около 220 населенных пунктов, в диапазоне от деревень до городов, до укрепленных региональных центров. Население этой второй волны заселения, по разным оценкам, было около сорока тысяч. Многие из главных, укрепленных центров этого периода - Хеврон, Иерусалим, Вефиль, Силом, и Сихем - станут важными центрами во времена израильтян. Однако вторая волна заселения нагорья подошла к концу где-то в шестнадцатом веке до н.э. И на этот раз нагорье будет оставаться малонаселенной приграничной зоной на протяжении четырех столетий.
И наконец - как третья главная волна - около 1200 г. до н.э. началось заселение древних израильтян. Как и её предшественники, волна началась с преимущественно небольших сельских общин с общим населением около 45 000 человек в 250 селениях. Она постепенно превратилась в развитую систему с крупными городами, средними местными торговыми центрами и небольшими деревнями. На кульминации этой волны заселения в восьмом веке до н.э. после создания царств Иудеи и Израиля, она охватывала более пяти сотен населенных пунктов с населением около 160 000 человек.
Этот резкий рост населения стал возможным благодаря полному использованию местного сельскохозяйственного потенциала. Нагорье имеет прекрасные местности для выращивания оливок и винограда - наиболее прибыльного сектора традиционной экономики Ближнего Востока. Во всех трех периодах интенсивного заселения нагорья излишки вина и оливкового масла, вероятно, отправлялись в низины и даже экспортировались за пределы Ханаана, особенно в Египет. Были исследованы найденные в Египте сосуды раннего бронзового века и обнаружилось, что они были сделаны из глины с ханаанского нагорья. В одном исключительном случае сосуд из Ханаана все еще содержал остатки виноградных косточек.
Таким образом, сходства между схемами заселения трех основных волн очевидны. Во многих случаях определенные места были заняты во всех трех периодах. Не менее важно то, что общие модели заселения во всех волнах разделяют определенные особенности. Во-первых, кажется, что южная часть нагорья всегда была менее населенной, чем северная часть, что, как мы увидим, было результатом их очень разных природных условий. Во-вторых, кажется, что каждая волна демографического роста начиналась на востоке и постепенно расширялась на запад. Наконец, каждая из трех волн характеризуется примерно одинаковой материальной культурой - керамикой, архитектурой и планировкой деревень - что, возможно, было результатом похожих экологических и экономических условий.
В периоды между пиками заселения нагорья, когда города, поселки и даже большинство деревень были заброшены, нагорье было далеко не безлюдно. Важное свидетельство этого пришло из неожиданного источника - не из надписей или раскопанных зданий, а из тщательного анализа раскопанных костей животных. Кости, собранные на участках, которые процветали в периоды интенсивного заселения нагорья, содержат относительно большую долю крупного рогатого скота - что обычно указывает на экстенсивное земледелие и использование плуга. Действительно, эти пропорции аналогичны тому, что мы видим в традиционной деревне крестьянских общин на сегодняшнем Ближнем Востоке.
Однако, резкое отличие можно увидеть в костях, собранных в нескольких местах нагорья, также занятых в периоды между основными волнами заселения. Поголовье крупного рогатого скота минимально, но присутствует исключительно большая часть овец и коз. Это похоже на структуру стад среди групп бедуинов. Для скотоводов, которые занимаются лишь незначительным сезонным сельским хозяйством и проводят большую часть года в поисках свежих пастбищ, тяжелый, медленный крупный рогатый скот является бременем. Он не может двигаться так же быстро и так далеко, как овцы и козы. Таким образом, в периоды интенсивного заселения нагорья большинство людей были заняты в сельском хозяйстве, а в кризисные годы люди занимались выпасом овец и коз.
Являются ли такие драматические колебания распространенными? На Ближнем Востоке люди всегда имели опыт быстрого перехода от деревенской жизни к животноводству - или назад от скотоводства к оседлому сельскому хозяйству - в соответствии с меняющимися политическими, экономическими и даже климатическими условиями. Многим группам в регионе удалось изменить свой образ жизни в соответствии с наилучшей выгодой в определенный момент. Дорога, соединяющая деревенскую жизнь и кочевое скотоводство, всегда был улицей с двусторонним движением. Антропологические исследования истории заселения в Иордании, юго-западной Сирии и средней долины Евфрата в девятнадцатом и начале двадцатого веков показывают именно это. Все чаще тяжелое налогообложение и угроза призыва в Османскую армию были в числе факторов, которые вынуждали бесчисленные деревенские семьи покинуть свои дома в сельскохозяйственных районах и исчезнуть в пустыне. Там они занимались животноводством, которое всегда была более устойчивым, хотя и менее удобным, образом жизни.
Обратный процесс происходит во времена, когда безопасность и экономические условия улучшаются. Бывшими кочевниками основываются оседлые общины , которые берут на себя специализированную роль в двухчастном, или диморфном, обществе. Один сегмент этого общества специализируется на сельском хозяйстве, в то время как другие продолжают традиционный выпас овец и коз.
Эта модель имеет особое значение для вопроса, кем были первые израильтяне? Потому что два компонента общества Ближнего Востока - фермеры и кочевники-скотоводы - всегда поддерживали взаимозависимые экономические отношения, даже если иногда между двумя группами существовали напряженности в отношениях. Кочевникам нужны рынки оседлых деревень с целью получения зерна и другой сельскохозяйственной продукции, в то время как фермеры зависят от регулярных поставок кочевниками мяса, молочных продуктов и шкур. Тем не менее, две стороны обмена не полностью совпадают: сельские жители для выживания могут полагаться на свою собственную продукцию, в то время как кочевники-скотоводы не могут существовать исключительно на продуктах их стад. Им нужно зерно, чтобы дополнить и сбалансировать свое очень жирное питание мясом и молоком. До тех пор, пока есть деревни, с которыми можно торговать, кочевники могут продолжать сосредотачиваться на животноводстве. Но когда зерно невозможно получить в обмен на продукты животноводства - кочевники-скотоводы вынуждены выращивать его для себя сами.
И это очевидно, что именно вызвало внезапную волну заселения нагорья. В Ханаане позднего бронзового века существование большого населения кочевников-скотоводов в нагорье и пустынных полосах было возможно только до тех пор, пока ханаанские города-государства и деревни могли производить достаточно избытков зерна для торговли. Такова была ситуация в течение трех веков египетского господства над Ханааном. Но когда эта политическая система рухнула в двенадцатом веке до н. э., ее экономические связи перестали функционировать. Логично предположить, что жители Ханаана были вынуждены сосредоточиться на местных средствах существования и не производить значительного избытка зерна сверх того, что им было необходимо для себя. Таким образом нагорным и пустынным скотоводам пришлось адаптироваться к новым условиям и производить свое собственное зерно. Вскоре требования сельского хозяйства приведут к сокращению пределов сезонных миграций. Стада должны были быть сокращены, так как период миграций становилась все короче, все больше и больше усилий вкладывалось в сельское хозяйство, и произошел необратимый переход на оседлость.
Процесс, который мы описываем здесь, по сути, противоположный тому, что мы имеем в Библии: появление древних израильтян было результатом распада ханаанской культуры, а не его причиной. И большинство израильтян пришло не извне Ханаана – они вышли из него. Не существовало массового исхода из Египта. Не существовало насильственного завоевания Ханаана. Большинство людей, которые стали ранними израильтянами, были местными жителями - те же самые люди, которых мы видим в нагорье на протяжении бронзового и железного веков. Ранние израильтяне сами были – ирония из ироний - по происхождению хананеями!
В каком смысле древний Израиль был уникальным?
В более плодородных районах нагорья к востоку от Иордана мы видим те же взлеты и падения в оседлой деятельности, тот же кризис в позднем бронзовом веке и точно такую же волну заселения в первом железном веке. Проведенные в Иордании археологические исследования показали, что история заселения территорий Аммона, Моава и Эдома в целом аналогична той, что и в раннем Израиле. Мы могли бы взять наше археологическое описание типичной израильской деревни первого железного века в нагорье к западу от реки Иордан и использовать его почти без изменений как описание ранней моавитской деревни. Эти люди жили в деревнях такого же типа, в похожих домах, использовали похожие гончарные изделия и вели почти одинаковый образ жизни. Но из Библии и других исторических источников мы знаем, что люди, которые жили в деревнях первого железного века к востоку от реки Иордан, не стали израильтянами, вместо этого, они позже сформировали царства Аммон, Моав и Едом. Итак, было ли что-либо особенное в деревнях людей, которые сформировали древний Израиль, что отличало их от соседей? Можем ли мы сказать, как кристаллизировалась их этническая и национальная идентификация?
Сегодня, как и в прошлом, люди демонстрируют свою этническую принадлежность по-разному: языком, религией, обычаем одеваться, практикой захоронения, а также разработкой пищевых запретов. Простая материальная культура, оставленная нагорными пастухами и крестьянами, ставшими первыми израильтянами, не дает четкого указания о их диалекте, религиозных обрядах, одежде или обычаях захоронения. Но была обнаружена одна очень интересная деталь об их привычках питания. Кости, извлеченные при раскопках маленьких деревень древних израильтян в нагорье, отличаются от костей селений в других частях страны в одном существенном отношении: нет свиней. Кости, собранные из более ранних поселений в нагорье, содержат останки свиней и это же касается и для последующих поселений (после железного века). Но в течение железного века - эпохи израильских царств - в нагорье свиней не готовили и не ели и даже не выращивали. Сравнительные данные из прибрежных филистимских населенных пунктов за тот же период – первого железного века - показывают удивительно большое количество свиней, представленных среди извлеченных костей животных. Хотя ранние израильтяне не ели свинину, филистимляне явно это делали, как и аммонитяне и моавитяне к востоку от реки Иордан.
Запрет на свинину невозможно объяснить только экологическими или экономическими причинами. Это может, в самом деле, быть подсказкой того, что мы имеем особую, коллективную идентичность среди нагорных деревень к западу от реки Иордан. Возможно, прото-израильтяне перестали есть свинину только потому, что окружающие народы, их противники – ели ее, и они начали рассматривать себя отличными. Отличительная кулинарная практика и пищевые обычаи являются двумя способами, в которых образуются этнические границы. Монотеизм, традиции Исхода и завета, по-видимому, пришли гораздо позже. Полтысячелетия до времени составления библейского текста с его подробными законами и диетическими правилами, израильтяне решили - по причинам, которые нам не совсем ясны - не есть свинину. Когда современные евреи делают то же самое, они продолжают древнейший, археологически подтвержденный, культурный обычай народа Израиля.
Книга Судей и Иудея в VII веке до н.э.
Мы никогда не будем знать, в какой степени истории Книги Судей основаны на подлинных воспоминаниях о местных героях и сельских конфликтах, сохранившихся на протяжении веков в форме эпических поэм или популярных рассказов. Но историческая достоверность Книги Судей не может быть определена из-за возможного включения героических рассказов из предыдущих эпох. Ее наиболее существенной особенностью является общая литературная модель, которая описывает историю Израиля в период после завоевания земли как повторяющийся цикл греха, божественного возмездия и спасения (2:11-19). Только в последнем стихе (21:25) есть намек, что цикл может быть разрушен - с основанием монархии.
Очевидно, что эта богословская интерпретация рассказов в Книге Судей была разработана несколько веков после событий, которые она якобы описывает. Хотя отдельные истории столкновений израильтян с филистимлянами, моавитянами, мадианитянами и аммонитянами показывают много различных установок и персонажей, все они используются для иллюстрации сложных отношений между Богом и своим народом. Яхве изображен как разгневанное, разочарованное божество, который избавил израильтян от египетского рабства и дал им землю обетованную в качестве вечного наследия только для того, чтобы обнаружить их греховными, неблагодарными людьми. Снова и снова они предавали Яхве, следуя за чужими богами. Поэтому Яхве наказывал их, отдавая их в руки врагов для того, чтобы они могли почувствовать боль от насилия и страданий - и молить Яхве о помощи. Принимая их покаяние, Яхве затем спасал их, назначая им среди них праведного лидера, чтобы привести их к победе против их противников. Главной является теология, а не история. Завет, обещание, отступничество, покаяние и искупление являются циклической последовательностью, которая проходит через всю Книгу Судей. И так оно и должно было казаться народу Иудеи в седьмом веке до н. э., когда такая же циклическая последовательность применялась к ним.
Библейские ученые давно признали, что Книга Судей является частью Девтерономической истории, которая, как мы утверждали, является большим выражением израильских надежд и политических устремлений, составленным в Иудее во времена царя Иосии в седьмом веке до н. э. Истории о заселении нагорья ранними израильтянами являются уроком людям и имели непосредственное отношение к современным делам. Так как Иосия и его сторонники смотрели на север с мечтами об объединении земли Израиля, то они подчеркивали, что завоевание было бесполезным без постоянного и исключительного послушания Яхве. Девтерономистическое движение видело языческое население в земле Израиля и во всех соседних царствах как смертельную опасность. Своды законов Второзакония и исторические уроки Девтерономистической истории давали ясно понять, что народ Израиля не должен поддаваться соблазну идолопоклонства, чтобы не страдать новыми бедствиями.
Глава, которая открывает Книгу Судей, создает четкую связь между прошлым и настоящим. Хотя многие ученые рассматривают ее как позднее добавление, библейский историк Барух Халперн причисляет ее к подлинной Девтерономической истории. В этой главе рассказывается о том, как племена, которые составляли ядро южного царства (Иуда и Симеон), прекрасно выполнили свою святую миссию завоевания всех ханаанских городов на их территории. Таким образом Иудейское царство было защищено от непосредственной опасности идолопоклонства в своей среде. Но в случае с племенами, которые позднее составили ядро северного царства Израиля, это было не так. Все они, как сообщается, потерпели неудачу в своем стремлении ликвидировать хананеев, и хананейские анклавы, сохранившиеся в каждой из их племенных территорий, подробно перечислены (Суд. 1:21, 27-35). Не удивительно то, что благочестивая Иудея выжила, а отступник Израиль был побежден. Действительно, большая часть рассказов в Книге Судей соглашается с грехом и наказанием северных племен. Ни одна история не обвиняет явно Иудею в идолопоклонстве.
Но Книга Судей неявно предлагает выход из бесконечного цикла греха и божественное возмездия. Она намекает на то, что цикл уже один раз был нарушен . Снова и снова, как мантру, она повторяет выражение "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым." (Суд. 21:25). Это напоминание о том, что вскоре после периода судей пришел великий царь править над всеми племенами Израиля - благочестивый Давид, который заключил вечный завет с Богом. Этот царь прогонит влияние чужих богов на сердца и ежедневные обычаи израильтян. Он учредит единую столицу в Иерусалиме и назначит постоянное место для ковчега завета. Один Бог, почитаемый в одном храме, расположенном в одной единственной столице, и один царь из династии Давида были ключами к спасению Израиля - как во времена Давида, так и во время нового Давида, царя Иосии. По искоренении любого следа поклонения чужим богам, которое привело Израиль к греху в прошлом, Иосия положил бы конец бесконечным циклам отступничества и стихийных бедствий и привел бы Иудею в новый золотой век процветания и надежды.
Тем не менее, как мы теперь знаем, волнующее библейское описание праведных израильских судей – хотя и могущественных и неотразимых - имеет очень мало общего с тем, что на самом деле происходило в нагорье Ханаана в раннем железном веке. Археология показала, что главной образующей силой в рождении Израиля был комплекс социальных преобразований среди скотоводов Ханаанского нагорья. И эта образующая сила была гораздо сильнее, чем более поздние библейские понятия греха и искупления.
