Михаил Шкаровский

ИОСИФЛЯНСТВО

К оглавлению

Номер страницы после текста на ней.

«Буевское» течение

По материалам следственных дел

Вторым по значению после Ленинградской епархии районом распространения иосифлянского движения стала территория огромной Центрально-Черноземной области (включавшей нынешние Воронежскую, Липецкую, Тамбовскую, Белгородскую и Курскую), где возникло так называемое «буевское»* разделение. Его история излагается, в основном, по материалам двух следственных дел, недавно рассекреченных и переданных в Центр документации новейшей истории Воронежской области (ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2). Их использование требует особенно критического подхода.

Архивно-следственное дело № П-24705 «Церковно-монархической организации "буевцы"» в Центрально-Черноземной области (февраль—июль 1930) возбуждено ПП ОГПУ по ЦЧО, состоит из семи томов. В феврале-марте арестованы 134 человека, а всего привлечено 492 человека. Обвиняемые содержались в Воронежской тюрьме, следствие вело ПП ОГПУ по ЦЧО. К делу в качестве вещественных доказательств приобщены документы: более десяти воззваний, писем, обращений, брошюра «Что должен знать православный христианин» и другие. Обвинительное заключение составлено на 38 человек (от 23.07.1930), подписано Н.Алексеевым. Постановлением КОГПУ (от 28.07.1930) 12 человек: иеромон. Косьма (Вязников), архим. Тихон (Кречков), еп. Алексий (Буй), свящ. Сергий Гортинский, свящ. Феодор Яковлев, прот. Иоанн Стеблин-Каменский, свящ. Александр Архангельский, свящ. Георгий Никитин, миряне Г.Д.Пожаров, М.П.Тымчишин, Е.Н.Гребенщиков, П.М.Вязников, - приговорены к высшей мере наказания, остальные — к различным срокам заключения. 2 августа 1930 одиннадцать обвиняемых расстреляны1. Постановлением КОГПУ (от 03.09.1931) еп. Алексию (Бую) высшая мера наказания заменена 10 годами заключения.

Второе архивно-следственное дело. П-17699 «Церковно-монархической организации "буевцы"» в Центрально-Черноземной области (10.1932-03.1933), возбуждено 23.10.1932 ПП ОГПУ в ЦЧО,

* «Буевское» (по фамилии еп. Алексия Буя) - термин следственных органов; самоназвания религиозных объединений и групп, как правило, образовывались по имени возглавлявших их архиереев - иосифляне, дмитриевцы, викториане и др.

состоит из семи томов. С 4.10.1932 по 4.01.1933 арестовано 202 человека. Арестованные содержались в Воронежской тюрьме, следствие вело ПП ОГПУ по ЦЧО. К делу в качестве вещественных доказательств приобщены документы - несколько воззваний и листовок. Первая партия подследственных - 64 человека — осуждены 25.01.1933 Тройкой ПП ОГПУ по ЦЧО, приговорены к заключению в лагерь и ссылке. Материалы на 63 человека выделены в отдельное производство. Обвинительное заключение ПП ОГПУ по ЦЧО (от 05.03.1933) по основному делу составлено на 75 человек. Постановлением КОГПУ (от 28.03.1933) 56 человек приговорены к разным срокам заключения. Другим постановлением КОГПУ (от 02.04.1933) приговорены 19 человек: пятеро - иеромон. Вассиан (Молодцкой), иеродиак. Варсонофий (Фурсов), свящ. Димитрий Загуменных, свящ. Александр Дубинин и мирянин Ф.П.Лузганов - к высшей мере наказания, остальные - к разным срокам заключения. Постановлением КОГПУ в конце апреля 1933 высшая мера заменена на 10 лет заключения.

Движение возникло на рубеже 1928-1929. В послании еп. Козловского Алексия (Буя) от 9/22 января 1928 к духовенству и мирянам Воронежской епархии говорилось: «Своими противными духу Православия деяниями митрополит Сергий отторгнул себя от единства со Святой, Соборной и Апостольской Церковью и утратил право предстоятельства Русской Церкви... Высокопреосвященнейшего Иосифа (Петровых) избираю своим Высшим духовным руководителем...»2

Послание, подписанное представителями воронежского духовенства, было доставлено келейником еп. Алексия, священником Стефаном Степановым, митр. Ленинградскому Иосифу и, несмотря на отказ административно возглавить воронежское духовенство, получило его одобрение.

Позднее в материалах следственных дел инициатором антисер-гианского движения в Воронеже было названо ссыльное духовенство, которое формировало тогда общественное мнение в городе: о. Николай Пискановский, о. Иоанн Стеблин-Каменский, о. Иоанн Андриевский, о. Илия Пироженко, о. Петр Новосельцев, о. Евгений Мар-чевский и о. Сергий Гортинский; «...они создали то твердое настроение массы, которое за собой увлекло все воронежское духовенство» (протокол допроса о. Сергия Бутузова)3.

В протоколе допроса о. Николая Дулова указано, что осенью 1927 еп. Алексий (Буй) первоначально признал Декларацию митр. Сергия, но на него оказали влияние о. Николай Дулов и воронежский прот. Николай Пискановский4.

27 января 1928 митр. Сергий и Временный Патриарший Священный Синод приняли постановление по делу «о раздорнической

деятельности» еп. Алексия (Буя), он был предан архиерейскому суду, запрещен в священнослужении и уволен на покой5, однако еп. Алексий Синоду не подчинился.

В конце января еп. Богучарский Владимир (Горьковский) объявил клиру и прихожанам об «отпадении» еп. Алексия от Церкви и заявил, по указанию митр. Сергия, о своих претензиях на управление епархией, но еп. Алексий, в свою очередь, не благословил общение с еп. Владимиром6. А 14 февраля Заместитель Патриаршего Местоблюстителя назначил еп. Егорьевского Павла (Гальковского) временно управляющим Воронежской епархией7.

Центром иосифлянской активности в ЦЧО стал Алексеевский Акатов мужской монастырь в Воронеже, а кроме него Покровский Девичий монастырь и, в первой половине 1928, Вознесенская и Пятницкая (Рождества Богородицы) церкви. Всего же в епархии отделилось от митр. Сергия более 80 приходов, в основном в Острогожском, Усманском и Борисоглебском округах.

Реальную численность «буевского» духовенства точно установить невозможно. По данным ОГПУ, в 1929 «активных членов» организации насчитывалось около 700 человек, в 1930-1931 их было «раскрыто» до тысячи, в 1932 «выявили» еще 27 групп общей численностью 202 человека. Сведения о социальной принадлежности в следственных делах 1930 и 1932 имеются на 567 человек, из них 97 были священниками, 120 — монашествующими и один - епископом. В 1928-1929 арестовано не менее 33 священнослужителей. Таким образом, общая численность «буевского» черного и белого духовенства, вероятно, доходила до 400 человек.

Движение охватило около сорока районов Центрально-Черноземной области. Так, 17 марта в Воронеж приехал из Ельца священник Владимирской церкви о. Сергий Бутузов. Он встречался с еп. Алексием и переписал у него иосифлянские воззвания и послания. Вскоре еп. Алексий прислал в поддержку Бутузову игум. Питирима (Шумских), который помог в организации монашеской общины при Владимирской церкви, а затем и в отделении от митр. Сергия расположенного вблизи Ельца Знаменского монастыря.

В Задонском районе Елецкого округа иосифлянское духовенство возглавил архим. Никандр (Стуров), а в начале сентября 1928 сам еп. Алексий ездил в Задонск.

Немало приходов в окормляемом еп. Алексием с февраля 1926 Козловском округе отошло от митр. Сергия, в том числе Никитская церковь в Козлове (ныне Мичуринск Тамбовской обл.), храм в с. Из-бердей, Петропавловская кладбищенская церковь в Тамбове.

Весной и летом 1928 к еп. Алексию присоединилась значительная часть приходов Старооскольского округа во главе с благочин-

ным прот. Афанасием Шмигалевым, храмы в селах Дроново и Те-ребрино Белгородского округа, в Курске и на юге Курского округа.

18 марта 1928 к еп. Алексию приехал руководитель антисер-гианских, уже перешедших на автокефальное управление приходов Майкопского, Черноморского и Армавирского округов Северо-Кавказского края и значительной части Восточной Украины еп. Майкопский Варлаам (Лазаренко). Еп. Варлаам признал еп. Алексия руководителем и духовным вождем и разослал воззвания к духовенству с указанием о переходе под руководство еп. Алексия. Из протокола допроса о. Сергия Бутузова (1930): «Объехав юг России, еп. Варлаам объединил на платформе организации целый ряд приходов на Полтавщине, Харьковщине, на юге Курской губ. и, в частности, группу Сумского округа, возглавляемую свящ. Василием Подгорным. Не имея абсолютности самому управлять, Варлаам передал их в полное руководство еп. Алексию. Это было начало объединения вокруг Алексия южных приходов России»8.

После майского 1928 совещания руководителей движения в Ленинграде еп. Алексий стал управляющим всеми иосифлянскими приходами юга России и исполняющим обязанности экзарха Украины. Еп. Димитрий передал еп. Козловскому Алексию (Бую) окормляемое им ранее духовенство Кубани и Ставрополья (все назначения были проведены с благословения митр. Иосифа). Летом 1928 к еп. Алексию присоединились бывшие сергианские приходы юга России и Украины: в Елисаветграде (Зиновьевске), Купянском округе, различных районах Кубани (в том числе в Ейске).

Еп. Алексий в мае 1928 был выслан из Воронежа и с 20 мая жил в Ельце. Своим представителем в Воронеже, епархиальным благочинным, он назначил прот. Александра Палицына, а его помощником - прот. Иоанна Стеблина-Каменского. «После водворения на жительство в Ельце еп. Алексия, началась волна присоединений. Моя квартира стала вроде странноприимного дома, так как каждый день ночевало от двух до трех священников. Большую массу присоединений дал Сумской округ, куда еп. Алексий рукоположил не один десяток священнослужителей» (протокол допроса о. Сергия Бутузова)9.

Бурное развитие «буевского» движения встревожило власти, и вскоре последовали репрессии. В 1928 были высланы из Центрально-Черноземной области протоиереи Петр Новосельцев, Илия Пи-роженко (по постановлению ОСО при КОПТУ от 17.02.1928), Николай Пискановский, Иоанн Андриевский (по постановлению КОГПУ от 31.08.1928).

В Ельце 21 июля 1928 был арестован, а 12 сентября выслан из города о. Сергий Бутузов. Еп. Алексий направил его в Вознесенскую церковь Воронежа, но его там не приняли, храм уже заняли сергиане,

и о. Сергий со 2 января 1929 стал настоятелем церкви в с. Нижний Икорец Лискинского района.

После смерти прот. Александра Палицына в конце 1928 еп. Алексий назначил епархиальным благочинным прот. Иоанна Стеб-лина-Каменского, высланного в Воронеж, где тот служил в церкви Девичьего монастыря и фактически руководил им.

В обвинительном заключении по делу прот. Иоанна Стеблина-Каменского (1929) говорилось: «Благодаря распускаемой монашками "святости" Каменского, последний стал пользоваться большим авторитетом среди кликушествующего элемента и вообще верующих антисоветски настроенных. К Каменскому не только стали ходить верующие г. Воронежа, но даже много ездили крестьяне из селений ЦЧО с просьбой полечить от головной [болезни] и т.п.»10

«Буевцы» поддерживали общение с иосифлянами Ленинграда и Москвы. Осуществлялась оно в основном через прот. Николая Дулова и о. Стефана Степанова, который в сентябре 1928 несколько раз встречался с еп. Димитрием (Любимовым), ездил с ним в п. Тайцы под Ленинградом, где существовало тайное место хранения иосиф-лянской литературы1'.

Весной 1929 последовали новые репрессии: 7 марта в Ельце был арестован еп. Алексий, 2 мая закрыта церковь Девичьего монастыря, а 19 мая арестован о. Иоанн Стеблин-Каменский12. Тогда же прекратил существование действовавший параллельно с сергианским легальный иосифлянский епархиальный благочинный совет.

Согласно материалам следственных дел, для осуществления практического руководства «буевским» движением в Воронеже вместо легального благочиннического совета была создана тайная коллегия по управлению епархией (пресвитерианский совет) из пяти человек. Председателем ее стал прот. Иоанн Стеблин-Каменский, членами - священники о. Сергий Гортинский, о. Евгений Марчев-ский, о. Иоанн Житяев и архим. Игнатий (Бирюков) - епархиальный духовник, возглавлявший иосифлянское монашество Центрально-Черноземной области13. Коллегия имела в епархии широкую сеть разъездных пропагандистов-связистов, главными из которых названы архим. Тихон (Кречков), игум. Иоанникий (Яцук), иеромон. Мелхесидек (Хухрянский), миряне Поляков, Карцев, Карельский.

После ареста о. Иоанна тайную коллегию возглавил священник Сергий Гортинский, в ее состав в качестве секретаря ввели настоятеля церкви Алексеевского монастыря свящ. Феодора Яковлева. Удалось наладить общение и с находившимся в лагере еп. Алексием.

Одним из основных пунктов обвинения на следствии являлась агитация среди крестьян и непосредственное участие «буевского» духовенства в массовых крестьянских выступлениях. Алексеевскому

монастырю следствием была отведена роль места, где в 1929 — начале 1930 периодически проводились совещания «буевского» руководства для координации работы среди крестьянства.

Согласно протоколу допроса свидетеля - церковного старосты храма Алексеевского монастыря Гочаскова (весна 1930), на одном из совещаний в декабре 1929 священник Феодор Яковлев говорил: «...духовенство и верующие сейчас терпят большие насилия от Советской власти. Церкви закрываются, священники арестовываются, а крестьян насильно загоняют в колхозы. Крестьяне страшно озлоблены против Советской власти, а поэтому духовным нужно еще больше разжечь недовольство крестьян против власти»14. Присутствующие на совещании пришли к мнению, что самым удачным способом агитации среди крестьянства являются исповеди, кроме того, большое значение имеют беседы монахинь с верующими. Поэтому «на исповеди духовенство должно внушать верующим, особенно женщинам, что колхозы есть фактическое закрытие церкви, лишение верующих общения с богом, лишение получения благодати, что колхозы есть не что иное, как дело рук сатаны. Когда же крестьянство будет восставать против колхозов, то неизбежно будет и то, что правительство вынуждено будет пойти на уступки или же ему будет грозить крах»15.

Далее по версии следствия решения, принятые на совещаниях, проводились в жизнь десятками сельских священников. Так, в протоколе допроса о. Петра Корыстина зафиксировано получение руководящих указаний от архим. Тихона (Кречкова): «...через монашек и странников растолковывать крестьянам, что колхоз и Советская власть есть дьявольское дело, что у вступающих в колхозы церкви будут закрыты и верующим нельзя будет отправлять религиозные требы, а поэтому надо поднимать крестьян против всего этого, и если крестьяне поднимутся в одном-другом и нескольких местах, то власть вынуждена будет сделать послабление в религиозном вопросе»16. Игум. Яцук проповедовал, что «теперь наступили времена антихриста, власть борется с богом, поэтому все, что Соввласть старается навязать крестьянам: колхозы, кооперация и т.д. - не нужно принимать»17.

Действительно, насильственная коллективизация в Воронежской губернии привела в начале 1930 к целому ряду крестьянских выступлений18. Большая часть подобных выступлений в Острогожском, Усманском, Борисоглебском, Козловском, Елецком, Белгородском и других округах была приписана влиянию «буевцев». Так, в Острогожском округе с 4 января по 5 февраля в двадцати селах (Нижний Икорец, Песковатка, Капанище, Платава и др.) восставшие громили здания сельсоветов, избивали советских и партийных ра-

ботников, разбирали колхозный инвентарь. А в с. Нижний Икорец (в деле - «опорный пункт движения») 21-22 января 1930 сотни крестьян, в основном женщин, разгромили сельсовет, сорвали красный флаг, уничтожили портреты вождей и ходили по улицам с черным флагом и криками: «Долой колхозы! Долой антихристов-коммунистов!»19.

Мон. Макрина (Масловская) была арестована как активная участница этих выступлений: «Везде проповедовала Христа... Чтобы граждане боролись с отступниками от бога, которые являются посланниками антихриста и чтобы не шли крестьяне в колхозы, так как идя в коллективы, они отдают душу антихристу, который явится вскоре... В с. Н.-Икорец верующие не идут и не пойдут в колхоз... За 1929 г. обошла очень много мест и везде агитирую против коммунистов»20.

Деятельность «буевцев» осложнялась отсутствием постоянного Владыки. Первоначально после ареста еп. Алексия воронежских иосифлян окормлял еп. Серпуховский Максим (Жижиленко), в храмах поминали еп. Алексия за обычным богослужением, а еп. Максима и архп. Димитрия - на сугубой ектенье. Однако 24 мая 1929 еп. Максим был арестован. После чего среди воронежского духовенства начались разногласия.

Большую часть «буевских» приходов епархии с августа окормлял иосифлянский еп. Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов), который жил в Новомосковске бывшей Екатеринославской губернии21. Прошение о присоединении к нему написал епархиальный духовник архим. Игнатий (Бирюков) «с братнею»22.

В то же время управлявший Задонским округом архим. Никандр (Стуров) подал прошение архп. Димитрию с просьбой принять духовенство округа под свое окормление и получил его письменное согласие23. Архп. Димитрий окормлял Задонский округ вплоть до ареста в ноябре 1929. В июле к нему из Воронежа за рукоположением приезжали игум. Питирим (Шумских) и иеродиак. Мелхесидек (Хухрянский), но получили отказ, так как нарушали монашеский устав. Тем не менее, еп. Иоасаф (Попов) возвел их в сан соответственно архимандрита и иеромонаха. Так как Новомосковск находился значительно ближе, чем Ленинград, то основная часть «буевцев» была вынуждена окормляться у еп. Иоасафа, иногда даже против желания, например, о. Феодор Яковлев выступал за присоединение к архп. Димитрию, активно переписывался с ним, но в августе все же согласился с циркуляром еп. Иоасафа, что во главе управления делами епархии будут находиться он и о. Сергий Гортинский.

Поначалу деятельность малоизвестного еп. Бахмутского Иоасафа (Попова) вызвала недоверие у иосифлян, однако еп. Алексий в

декабре 1929 передал управление епархией еп. Иоасафу24, этот акт санкционировал и архп. Гдовский. Но «многие воронежские священнослужители все равно ездили к архиеп. Димитрию, известному на всю Россию своей стойкостью Православию» (протокол допроса о. Сергия Бутузова)25. Сам о. Сергий Бутузов получил предложение Владыки принять место под его руководством и 6 ноября 1929 переехал в Ленинград. Архп. Димитрий хотел отправить о. Сергия в Вятку или Серпухов, но прихожане Моисеевской церкви на Пороховых добились оставления о. Сергия в своем храме, где он и был арестован 19 марта 1930.

Еп. Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) окормлял основную часть иосифлян до массовых арестов начала 1930. Так, еще 5 марта 1930 бобровский благочинный свящ. Александр Архангельский послал ему письмо с просьбой назначить священников в шесть сельских храмов округа, а 7 марта еп. Иоасаф написал послание к духовенству и мирянам Тамбова.

Летом 1929 был арестован о. Сергий Гортинский по обвинению в присвоении прав управления епархией, но доказательств оказалось недостаточно, и он был освобожден. Еще один член иосифлянской коллегии, о. Иоанн Житяев, был арестован в августе, затем ненадолго освобожден, в декабре снова арестован и по обвинению в «воровстве церковных вещей» приговорен к 2 годам лишения свободы. А уже в феврале-марте 1930 было сфабриковано дело «Церковно-монархической организации "буевцы"».

Согласно обвинительному заключению, эта организация якобы была построена в соответствии с церковно-иерархической структурой, периферийные группы создавались около приходских советов. «Опорные пункты» во главе с местными священниками существовали в большинстве крупных сел и во всех городах области. Работа, нацеленная, в первую очередь, против коллективизации, проводилась в трех направлениях: распространение антисоветских воззваний, брошюр и листовок по опорным пунктам; посылка по районам пропагандистов-связников из духовенства; прием с мест руководителей опорных пунктов и составление им директив. И конечно, «буевцам» приписывалась организация многих десятков выступлений крестьянства. Здесь явно преувеличивались как степень централизации и организованности движения, так и его антисоветская, контрреволюционная направленность.

Еп. Алексий (Буй), протоиереи Иоанн Стеблин-Каменский и Николай Дулов, находившиеся на Соловках, были арестованы 20 февраля и уже с 5 марта находились в воронежской тюрьме. На последнем протоколе допроса еп. Алексия собственноручная подпись: «Виновным себя ни в чем не признаю»26.

По постановлению КОГПУ (от 28.07.1930) были осуждены 38 человек: 12 из них были приговорены к высшей мере наказания, 14 — к 10 годам лагерей, 10 - к 5 годам, один был выслан на 5 лет в Северный край и один приговорен к 3 годам лагерей условно. Приговор к высшей мере в отношении еп. Алексия (Буя) не был приведен в исполнение. Он и прот. Николай Дулов были привлечены по делу всесоюзного центра «Истинное Православие» и до начала сентября 1931 находились в Бутырской тюрьме. Затем еп. Алексия отправили на 10 лет в Свирские лагеря.

В мае 1930 прошла новая волна арестов истинно-православных. Так, 20 мая в воронежскую тюрьму был доставлен новый настоятель церкви Алексеевского монастыря о. Петр Струков. В обвинительном заключении сказано, что он «собирал деньги на заключенных в ИТЛ руководителей из духовенства "буевской" организации, также давал деньги из общей кружки духовенства церкви Алексеевского монастыря и на протесты других... Духовенство Алексеевского монастыря в лице руководителей... Струкова Петра и других было против колхоза и этому учило крестьян, чтобы те не шли в колхозы»27. Постановлением Тройки ПП ОГПУ по ЦЧО (от 13.07.1930) о. Петр Струков приговорен к высшей мере наказания. Вместе с ним расстреляно еще несколько священнослужителей, в том числе иеромон. Мелхесидек (Хухрянский).

Однако еще почти год еп. Бахмутский и Донецкий Иоасаф (Попов) руководил воронежскими иосифлянами. Во второй половине 1930 он через назначенных новых благочинных - священников Алексия Попова, Феодора Авдеева, Александра Чуева, Иоанна Маз-кина - окормлял около тридцати приходов епархии. В апреле—июне к еп. Иоасафу присоединились двенадцать иосифлянских приходов на Кубани. 16 января 1931 еп. Иоасаф был арестован. При обыске у него был изъят архив, состоявший в основном из документов по управлению Воронежской епархией28, что не могло остаться без последствий - вновь начались аресты. В июне 1931 был закрыт Алексеевский Акатов монастырь в Воронеже, а некоторые монахи арестованы.

С 4 октября 1932 по 4 января 1933 в Воронежской епархии прошли массовые аресты по новому делу «Церковно-монархической организации "буевцы"». По данным следствия, находившиеся некоторое время в подполье воронежские иосифляне с января 1932 снова активизировались. Инициаторами воссоздания руководящего «бу-евского» центра в епархии в материалах следствия значатся иеромон. Вассиан (Молодикой) из быв. Алексеевского монастыря и мон. Анатолия (Сушкова), отбывшая наказание в Свирлаге и к 1932 вернувшаяся в Воронеж. Воссозданный за короткий срок «буевский» епархиальный центр объединил 27 групп в Воронеже, Козлове и 25

селах, в большинстве из которых еще легально действовали отделившиеся от митр. Сергия приходы.

Основными пунктами обвинения иосифлян были агитация против создания колхозов, антицерковной политики властей и распространение соответствующих воззваний. Так, кустарь-портной Е.З.Воронин сочинил две листовки и раздавал их крестьянам29.

В следственном деле иосифлянам кроме «антиколхозных» настроений предъявлены и другие политические обвинения: «По своему политическому мировоззрению к существующему строю в России настроена враждебно по следующим причинам: Советская власть есть власть безбожная, которая ведет борьбу с религией и закрывает церкви, репрессирует духовенство и этим самым производит гонение на веру. Мы же, буевцы* , ведем непримиримую борьбу с Советской властью и ея мероприятиями, создавая наиболее подходящий кадр истинно-православных христиан, которые могли бы быть стойкими борцами за веру христианскую в России...» (протокол допроса мон. Анатолии (Сушковой) от 3 ноября)30.

В апреле 1932 к еп. Алексию на свидание в Свирлаг ездил мон. Серафим (Протопопов). Владыка «при приеме Серафима поручил нам не падать духом и продолжать дело защиты истинно-православной церкви и вести борьбу с гонительницей православия - Советской властью»31 (протокол допроса иеромон. Вассиана (Молод-цкого).

В августе уже сам иеромон. Вассиан вместе с мон. Серафимом ездил на свидание в Свирлаг, во время этой встречи еп. Алексий наградил его набедренником, утвердил постриг в монахи о. Серафима, назначил благочинным Воронежской епархии настоятеля Углянец-кой церкви священника Василия Кравцова и указал продолжать возношение своего имени за богослужением. В протоколе допроса иером. Вассиана значится: «...Отметив наши достижения, преосвященней-ший Владыка Алексий нас благословил на дальнейший тяжелый подвиг по защите и укреплению дела истинного православия и при этом сказал нам, чтобы мы продолжали свою работу и больше привлекали на свою сторону народа, которому надо разъяснять и убеждать в том, что Советская власть... дело творит угодное только антихристу и враждебное истинному христианину, и что истинный христианин не должен смущаться Советской власти, а главное не идти в колхозы...»32

Еп. Алексий не мог знать, что священник Василий Кравцов был завербован ОГПУ и с марта 1932 под кличкой «Мартов» давал сек-

* Слово «буевцы» не являлось самоназванием, что дополнительно характеризует Данный документ как малодостоверный (Ред.).

ретные донесения. 19 декабря еп. Алексий на Соловках был заключен под стражу, а 21 декабря в воронежской тюрьме состоялся первый допрос. По словам священника Василия Кравцова, 28 декабря еп. Алексий в камере заявил: «Они хотят при моей помощи ликвидировать... истинное православное течение; этого я никогда не сделаю, хотя бы они и пугали меня смертью. Я готов помереть за святую церковь с чистой совестью...»

Сохранились воспоминания о пребывании «буевцев» в Соловецком лагере. Так, бывший узник Соловков академик Д.С.Лихачев, находившийся в заключении на Соловках в 1928-1931, писал об общем духовнике иосифлян в лагере прот. Николае Пискановском: «Светлым человеком был... о. Николай Пискановский. Он был другой. Его нельзя было назвать веселым, но всегда в самых тяжких обстоятельствах он излучал внутреннее спокойствие. Я не помню его смеющимся или улыбающимся, но всегда встреча с ним была какой-то утешительной... У о. Николая был антиминс, и он шепотом совершал литургию в 6-й ("священнической") роте... О. Николай знал, что его жену также арестовали, и очень беспокоился о детях: что если возьмут в детдом и воспитают атеистами? И вот однажды, когда его вывозили из лагеря, в Кемперпункте он стоял в мужской очереди за кипятком. С другого конца к этому же крану подходила женская очередь. Когда о. Николай подошел к крану, он увидел у крана свою жену. Их заслонили заключенные (разговаривать мужчинам с женщинами было строго запрещено) и о. Николай узнал радостную для него весть - детей взяли верующие знакомые... Жизнь о. Николая была сплошным мучением, а может быть, и мученичеством»33. Умер о. Николай Пискановский в середине 1930-х уже в ссылке в Архангельске от туберкулеза. Еп. Алексий (Буй) был расстрелян 3 ноября 1937 по приговору Тройки У НКВД Ленинградской области. Но, несмотря на смерть руководителя и жесточайшие репрессии, уничтожить движение до конца так и не удалось.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т. 1, л.88.

2 Польский М. Указ. соч. Т.2. С.68, 69.

3 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.4, л.456, 457.

4 Там же, т.5, л.819.

5 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. С. 569.

— 48 -

6 Акиньшин А.Н. Церковь и власть в Воронеже в 1920-1930-е годы (Процессы Петра Зверева и Алексия Буя) // Церковь и ее деятели в истории России. Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1993. С. 136.

7 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. С.986.

8 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т. 1, л. 18.

9 Там же, л.50.

10 Там же, л.219 а-в. '

11 Там же, т.4, л354.

12 Там же, т. 1, л.б/н.

13 Там же, л. 15-17.

14 Там же, л.26.

15 Там же.

16 Там же.

17 Тамже,л.9, 10.

18 ЦГА СПб, ф. 1000, оп.88, д.9.

19 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т. 1, л.29-31.

20 Там же, л.30, 31.

21 Центральный государственный архив общественных объединений Украины (ЦГАООУ), ф.263, оп. 1, д.65744, т. 10, л.4-4об.

22 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.З, л.309.

23 Там же, т.4, л. 115.

24 ЦГАОбУ, ф.263, оп. 1, д.65744, т. 10, л.4-4об.

25 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705, т.4, л.446.

26 Акиныиин А.Н. Указ. соч. С. 138.

27 Справка ЦДНИ ВО №703-716 от 27.06.1995 (ф.9323, оп.2, д.П-22583).

28 ЦГАООУ, ф.263, оп. 1, д.42779, т. 10, л.21-37.

29 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.П-17699, т.7, л.44.

30 Там же, т.2, л.42; т.7, л.2,3.

31 Там же, т. 1, л.7, 9.

32 Там же.

33 Из новейшей истории Русской церкви // Православная Русь. 1995. №14. С.7.

«Викторианское» разделение

Третьим по значению центром иосифлянского движения стали Вятская, Вотская и Казанская епархии, охватывавшие территорию бывшей Вятской губернии и Вотской (Удмуртской) автономной области и Татарской АССР.

Здесь самостоятельно и первоначально независимо от Ленинградской епархии возникло антисергианское движение, как уже указывалось, получившее название викторианского по имени еп. Ижевского и Боткинского, управляющего Боткинской епархией Виктора (Островидова). Уже в начале 1928 викториане наладили тесные отношения с иосифлянами и практически слились с ними1.

Еп. Виктор имел большое влияние и авторитет у своей паствы на северо-востоке Европейской части СССР. С 1924, после освобождения из ссылки, он временно управлял Вятской епархией, был вновь арестован 14 мая 1926 и освобожден через 3,5 месяца с прикреплением на 3 года к определенному месту жительства, за исключением центральных городов и Вятской губернии. В сентябре 1926 ему было поручено управление соседней Боткинской епархией, но в периоды пребывания в Синоде правящего архиерея Вятской епархии архп. Павла (Борисовского) еп. Виктор фактически управлял и ею.

В конце августа — начале сентября 1927 еп. Ижевский получил Декларацию 1927, предназначенную для оглашения ее духовенству и верующим Боткинской епархии. Будучи глубоко возмущен ее содержанием и не желая оглашать, еп. Виктор запечатал ее в конверт и отправил обратно митр. Сергию. О своих настроениях он написал знакомому архиерею в Москве. Декларация была оглашена в Вятской епархии, ее не приняли в основных храмах Вятки и некоторых благочиниях, но общения с правящим еп. Павлом не прервали2.

Вскоре последовал указ Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Синода о разделении Боткинской епархии на пять частей между соседними епархиями, и в октябре 1927 еп. Виктор обратился к митр. Сергию с пока еще достаточно почтительным письмом, пытаясь его убедить изменить занятую позицию: «Дорогой Владыко. Ведь не так давно Вы были доблестным нашим кормчим, и для всех нас вожделенным нам первопастырем... И вдруг - такая печальная для нас перемена... Души наши изнемогают, ужас созерцания того,

что теперь происходит кругом в Церкви, подобно кошмару давит нас, и всех охватывает жуткий страх за будущее Церкви. Там, далеко, задумал отложиться Ташкент, тут бурлит и возмущается Ленинград, здесь стенет и вопиет к Небу Вотландия и опять бунтует Ижевск, а там в скорби недоумения приникли к земле Вятка, Пермь и пр. пр. города... Владыко, пощадите Русскую Православную Церковь...»3

В ответ из Синода еп. Виктору сначала было сделано предупреждение о том, чтобы он как викарий Вятской епархии «знал свое место» и во всем подчинялся бы правящему архиерею, а затем последовал указ о назначении его еп. Шадринским с правом управления Свердловской епархией. Поездка депутации к митр. Сергию с просьбой отменить указ закончилась безрезультатно. В итоге еп. Виктор отказался выполнить указ Синода, в Шадринск не поехал4.

В ноябре он написал второе, уже значительно более резкое письмо митр. Сергию: «От начала и до конца оно* исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующего глумление над Святой Православной Церковью и над нашим исповедничеством за истину Божию. А через предательство Церкви Христовой на поругание "внешним", оно есть прискорбное отречение от своего спасения или отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует Слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший... По страху же Божию для меня явилось теперь неприемлемым уже и ваше распоряжение о моем перемещении...»5

В начале декабря еп. Виктор обратился с «Письмом к ближним», в котором называл Декларацию явной «изменой Истине» и предупреждал паству, что если подписавшие воззвание не покаются, то надо «беречь себя от общения с ними»6.

Вскоре состоялось совещание Духовного Управления Воткин-ской епископии, на котором было принято постановление о прекращении епархией молитвенно-канонического общения с митр. Сергием и единомышленными ему епископами как предавшими Церковь Божию на поругание впредь до их раскаяния и отречения от Декларации. Постановление было утверждено еп. Виктором и отправлено 29 декабря в третьем письме Заместителю Патриаршего Местоблюстителя. Когда известия о событиях в Боткинской епархии дошли до Вятки, часть местного духовенства, оставшаяся на стороне митр. Сергия, прекратила поминать за богослужением еп. Виктора. Однако большинство верующих города объединились вокруг пяти храмов, в том числе двух главных соборов, не принявших Декларации7.

Встревоженный глава епархии срочно выехал из Москвы. Накануне посещения им Вятки еп. Виктор прислал своим сторонникам в

* Послание, иначе - Декларация 1927 года.

городе телеграмму (от 11 декабря): «Ввиду приезда в Вятку архиепископа Павла, необходимо предложить ему принести покаяние и отречение от "Воззвания", как поругания Церкви Божией и как уклонение от истины спасения. Только при исполнении сего условия можно входить с ним в молитвенное общение. В случае же упорства прекратить поминовение его имени при Богослужении, что допускалось лишь, как до его приезда и выявления ожесточения его сердца»8.

В результате как кратковременный визит архп. Павла в Вятку, так и его архипастырское послание от 14 декабря с разъяснением положительных результатов для Церкви, достигнутых митр. Сергием и Св. Синодом после легализации, оказались безуспешными.

Еп. Виктор сообщал об этом визите в конце декабря своему знакомому в Москве: «Я писал Вам, что арх. Павел приехал "казнить", а его встретили предложением покаяться и отречься от "Воззвания". Он отказался и весьма жалок был в своем оправдании - тогда, говорит, меня ожидает тюрьма и всякие лишения. Один священник гарантировал ему полное обеспечение, но он не согласился. Из поставленных ему вопросов выяснилось, что действуют они без благословения митр. Петра и сознают, что если он придет, то удалит их — и мы уйдем - так и сказал, а что за это время они столько зла наделают и тысячи душ погубят, от этого и глазом не моргнут. Сознался, что сделали они это по настоянию гражданской власти, а на вопрос, чего достигли, отвечал, что он чувствует себя архиереем легальным. О, слепота! А не чувствует, что изглажен из книги жизни. Его злобные выпады против истинно верующих и в частности против меня и неудачные оправдания тем, что он не обновленец, окончательно оттолкнули от него паству, и движение против "Воззвания" охватило всю епархию»9.

Вернувшись в Москву, архп. Павел обратился в Синод с жалобой на еп. Виктора. Синод ультимативно потребовал от еп. Виктора немедленного выезда в Свердловскую епархию и 15 декабря назначил Онисима (Пыляева) еп. Боткинским с поручением временного управления Вятской епархией. Назначение на место еп. Виктора нового архиерея лишь ускорило окончательное отделение. После получения сообщения о назначении еп. Онисима, 22 декабря, Духовное Управление Глазовской епископии постановило до покаяния и отречения митр. Сергия от Декларации воздержаться от общения с ним и разделявшими его взгляды епископами, а также признать еп. Виктора своим духовным руководителем. На протоколе еп. Виктор наложил резолюцию: «Радуюсь благодати Божией, просветившей сердца членов Духовного Управления в сем трудном и великом деле избрания пути истины. Да будет решение его благословенно от Господа...»10

Руководствуясь распоряжением Синода, еп. Онисим начал запрещать в священнослужении отделившееся духовенство, в частности в Ижевске.

В ответ еп. Виктор прислал в главный храм города - Покровский собор две телеграммы с сообщением о прекращении общения Боткинской епархии с митр. Сергием и указанием, что «запрещение Онисима и других архиереев, отпавших через "Воззвание" от Православной Церкви, никакого значения для нас не имеет»11. Не помогло и принятое 23 декабря постановление митр. Сергия и Св. Синода по делу о «раздорнической» деятельности еп. Виктора.

Таким образом, к концу 1927 антисергианское движение охватило несколько районов Вятской и Боткинской епархий: Глазовский, Слободской, Котельнический, Яранский, крупнейшие города - Вятку, Ижевск, Воткинск, Глазов с многими десятками приходов.

Подъем викторианства продолжался в 1926—1927: еп. Поречский, управляющий Смоленской епархией, а также еп. Яранский Нектарий (Трезвинский), находившийся в Соловецком лагере, затем 4 марта 1928 от митр. Сергия отделился еп. Котельнический Иларион (Вельский). Кроме того, в 1928-1929 в Казани служили сторонники викториан: архп. Феодор и архим. Иларий, настоятель Тихоновской пустыни; отдельные иосифлянские приходы появились и в соседней Башкирии, Перми, Бугурусланском округе.

12 марта еп. Виктор написал еще одно резкое антисергианское «Послание к пастырям». В нем говорилось, что митр. Сергий «в силу нового своего отношения к гражданской власти вынужден забыть каноны Православной Церкви, и вопреки им он уволил всех епископов-исповедников с их кафедр, считая их государственными преступниками, а на их места он самовольно назначил не признанных и не признаваемых верующим народом других епископов. Для митрополита Сергия теперь уже не может быть и самого подвига исповедничества Церкви, а потому он и объявляет в своей беседе по поводу "Воззвания", что всякий священнослужитель, который посмеет что-либо сказать в защиту Истины Божией против гражданской власти, есть враг Церкви Православной. Что это разве не безумие, охватившее прельщенного?»12.

Уже в начале 1928 викториане влились в иосифлянское движение. Это облегчалось тем, что все три отделившихся от митр. Сергия вятских архиерея были выходцами из Петрограда (Ленинграда): еп. Виктор в годы гражданской войны являлся наместником Александро-Невской Лавры (1918), еп. Нектарий - ее архимандритом, а еп. Иларион - игуменом, экономом Лавры.

В начале января еп. Виктор наладил письменное общение с ленинградскими иосифлянами, получил от них разного рода антисер-

гианскую литературу. Затем он лично съездил в Ленинград и стал направлять к еп. Гдовскому Димитрию своих кандидатов для рукоположения во священников13.

Власти - и церковные и гражданские - решили принять срочные меры. 11 апреля 1928 было вынесено постановление митр. Сергия и Временного при нем Патриаршего Священного Синода по «делу о настроениях в Ленинградской, Ярославской, Боткинской и Воронежской епархиях». Согласно постановлению, еп. Виктор был уволен от управления Шадринским викариатством и Свердловской епархией, предавался каноническому суду епископов и запрещался в священнослужении. В постановлении в качестве вины указывалось, что он рукополагал клириков для епархий, ему не подчиненных, а также вместе с еп. Никольским Иерофеем (Афоником) получил благословение митр. Иосифа на рукоположение в сан епископа игум. Антония. А еще за неделю до этого, 4 апреля, в Глазове был арестован еп. Виктор. Постановлением Особого Совещания при КОГПУ от 8 мая он был осужден на 3 года концлагерей, согласно приговору, «за проведение антисоветской агитации, за сочинение и распространение письма с просьбой защитить каноны Русской Православной Церкви... терпеть гонения от новой власти, как это делали митрополит Филипп или Иван, так называемый "Креститель"»14.

Еп. Виктор был отправлен в Соловецкий лагерь. Свои приходы в Боткинской и Вятской епархиях он передал еп. Димитрию, который стал непосредственно управлять ими, рассылая указы и рукополагая священников.

Из заключения еп. Виктор во второй половине 1928 передал своей пастве послание, осуждающее митр. Сергия: «Являясь во всей своей деятельности еретиком антицерковным, как превращающий Святую Православную Церковь из дома благодатного спасения верующих в безблагодатную плотскую организацию, лишенную духа жизни, митр. Сергий в то же время через свое сознательное отречение от истины и в своей безумной измене Христу является открытым отступником от Бога Истины...»15

Одновременно с еп. Виктором на Соловках находился еп. Нектарий. В письме от 8 мая 1928 он писал из Кемского пересыльного пункта: «После молитв и долгих размышлений я прекратил церковное общение с м. Сергием... как вошедшим в блок с антихристом, нарушившим церковные каноны и допустившим равносильное отступничеству от Христа малодушие и хитроумие... Синод же собран из так называемых подмоченных или ссученных епископов. Назначение епископов на кафедры происходит с ведома или одобрения начальника Московского отдела №6. Может ли быть это приемлемо православными людьми, а тем более епископами?.. Надеюсь и верю,

что эта церковная нижегородская ярмарка под неообновленческим флагом потерпит полное посрамление и православно верующие все уйдут от этой печальной церковной авантюры, затеянной для уничтожения и поругания Церкви Христовой»16.

В Соловецкий лагерь был отправлен и арестованный в апреле 1928 приговоренный к 5 годам лишения свободы еп. Иларион (Вельский). Непримиримый враг политики Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, он доходил до отрицания совершенных сергианами таинств, вторично крестил младенцев и венчал уже венчанных в сер-гианских церквах.

После ареста в ноябре 1929 архп. Димитрия по указанию еп. Виктора, переданному с Соловков, его паства стала обращаться к проживавшему с конца 1929 в ссылке в с. Помоздино Усть-Куломского р-на Коми АССР духовнику своего Владыки - еп. Стефану (Беху)17.

Несмотря на все репрессии, викторианское движение ив 1930 не только продолжало существовать, но и привлекало в свои ряды свя-щеннослужителей-сергиан. Еп. Ижевский Синезий (Зарубин), уволенный 26 февраля 1930 постановлением Синода от управления епархией, обвинил митр. Сергия в обновленчестве и служил в Успенской церкви Ижевска без согласия епархиального архиерея. Узнав об этом из сообщения нового ижевского епископа, Заместитель Местоблюстителя на заседании Синода от 9 мая 1930 вынес постановление о запрещении еп. Синезия в священнослужении и предложил ему в двухнедельный срок представить в Патриархию объяснение своей «раздорнической деятельности»18. А через месяц, 4 июня, Синод постановил: «Ввиду того, что епископ Синезий опрашивавшему его Преосвященному Ижевскому определенно заявил о разрыве общения с Заместителем и в указанный срок объяснения в Патриархию не представил, епископа Синезия (Зарубина)... предать суду православных архиереев, оставив его под запрещением вплоть до раскаяния или постановления о нем суда»19.

Еп. Синезий покаяния не принес, оставшись в отделении от митр. Сергия. 24 мая 1931 он был арестован по обвинению в том, что «являлся руководителем Удмуртского филиала контрреволюционной церковно-монархической организации "ИПЦ" - проводил контрреволюционную деятельность среди населения Нижкрая по заданиям этой организации»20. Постановлением Коллегии ОГПУ от 26 января 1932 еп. Синезий был приговорен к 10 годам концлагеря. Вместе с ним были осуждены настоятель Успенской церкви о. Павел Мерзин, диак. Григорий Остроумов и другие священнослужители и миряне.

30 августа 1930 в Казани был арестован поселившийся в городе после освобождения, 28 ноября 1928, с Соловков еп. Нектарий (Трезвинский) по делу о «филиале Всесоюзного политического и админи-

стративного центров контрреволюционной церковно-монархическои организации "Истинно-Православная Церковь" в Татарии и Нижегородском крае» (в состав которого в тот период времени входила Вятская епархия)21.

В 1930 открыто действовавшие иосифлянские храмы еще существовали в Боткинской, Казанской, Вятской епархиях. В самой Казани подобных храмов насчитывалось шесть: Петропавловский собор, церкви - Вознесенская, Богоявленская, Покровская, Грузинской иконы Божией Матери и Ярославских чудотворцев на Арском кладбище22. Казань в конце 1920-х - 1930-е, в связи с именем митр. Казанского Кирилла (Смирнова), привлекала многих ссыльных священников, не разделявших позиций митр. Сергия, выбиравших этот город для поселения. В республике противники Заместителя Местоблюстителя разделялись на представителей двух направлений: приверженцев митр. Иосифа (Петровых) и митр. Кирилла, которые значительно более мягко оценивали действия митр. Сергия и никогда не отрицали благодатности таинств, совершаемых сергианским духовенством. Последних возглавлял еп. Чистопольский Иоасаф (Уда-лов), долгое время являвшийся заместителем митр. Кирилла по управлению Казанской епархией23.

Летом 1929, после трехлетней ссылки в Туруханском крае, еп. Иоасаф поселился в Козмодемьянске Марийской республики. Не прерывал он и своих связей с Казанью. От него с различными поручениями к митр. Кириллу в ссылку (в Енисейск) ездили монахини Казанского Богородицкого монастыря Агрипина (Кукарникова), Вероника (Бусыгина), Виталия и Калерия (Терсинские) и др. Они отвозили ссыльным священнослужителям епархии продукты, письма, вещи и возвращались с посланиями митр. Кирилла. Эти же монахини организовывали обеды для арестованного духовенства, находившегося в казанских тюрьмах24.

Другая часть духовенства группировалась вокруг проживавшего на поселении еп. Нектария: ссыльные священники Аркадий Волокитин, Евлампий Едемский-Своеземцев, монахини закрытых казанских монастырей - Мария (Преображенская), Степанида (Макарова), Анна (Баранова), Агафия (Липина), Мария (Верясова), Мария (Егорова) и другие. Эти священнослужители совершали тайные богослужения в частных домах, принимали приходивших к ним за советами крестьян и при этом жестко проводили деление на «своих» и «чужих», причем в число последних попадали и некоторые представители кирилловцев. Видную роль играли о. Иаков Галахов, бывший профессор Томского университета, в 1918-1919 член «Высшего Временного Церковного Управления сибирских церквей», а также его сын Николай, до ареста в августе 1930 являвшийся заведующим Ар-

ским кладбищем. Церковь Ярославских чудотворцев на кладбище выделялась среди казанских храмов. Здесь часто служило ссыльное духовенство, которому из треб разрешалось совершать только панихиды25.

В здании управления Арским кладбищем собирались многие бывшие профессора Казанской Духовной Академии: В.И.Несмелов, И.М.Покровский, Я.М.Полянский, М.Н.Васильевский, И.И.Сатрапинский и другие, а также ссыльные священнослужители. Основные темы бесед были - состояние Церкви в условиях советского государства, вопрос о том, как оценивать многочисленные прещения, накла-дывамые митр. Сергием на архиереев, его интервью иностранным журналистам и Декларация 1927 года. Почти все считали, что действия митрополита, несомненно, на руку власти, а интервью, фактически оправдывавшее репрессии ОПТУ против духовенства, является актом безнравственным, недостойным совести православного архиерея. В изъятом у о. Иакова Галахова ОГПУ дневнике было записано: «Это интервью произвело на меня угнетающее впечатление, столь оно позорно для главы Церкви, что до сих пор я не могу прийти в себя. Обидно читать его, стыдно перед иностранцами, стыдно перед обновленцами, сектантами... Повторились гонения, началось мученичество, продолжающееся доселе. В тюрьмах и ссылках оказалась лучшая часть духовенства и мирян... Это - беспросветная, затяжная, перманентная духовная пурга, бесовская свистопляска... Церковь фактически уже поставлена в дониконовские условия жизни. Она должна уйти в пустыню»26. Его сын Николай Галахов в конце лета 1930 дал еп. Нектарию согласие на принятие сана и отъезд в с. Падерино Вятской епархии на место арестованного и сосланного иосифлянского священника Иоанна Фокина. Однако рукоположение не успело состояться.

Следует указать, что о. Иоанн Фокин был в конце 1927 назначен еп. Виктором благочинным 5-го округа и после ареста Владыки, с декабря 1928, окормлялся у еп. Нектария. О. Иоанн был арестован 16 октября 1929 и постановлением Особого Совещания при КОГПУ от 1.12.1929 был приговорен к 3 годам высылки в Северный край. В обвинительном заключении говорилось: «Как староцерковный благочинный, имея связь с местным кулачеством, являлся центральной фигурой в кулацко-зажиточной и антисоветски настроенной прослойке. Являясь представителем епископа Нектария, в свое время за а/с деятельность высланного в "СЛОН", Фокин, в условиях села Падерино и всех селений, входящих в состав 5-го благочинного округа, на протяжении ряда лет держался консервативной косности и, используя свое влияние на верующее население, тормозил ряд не только чисто политических, но и культурных начинаний»27.

Еп. Нектарий привлек на свою сторону и объединил не только наиболее радикальную часть кирилловцев, но и проживавших в Казани андреевцев, сторонников архп. Уфимского Андрея (Ухтомского). Так, миряне А.Ф.Соловьева, Е.А.Антипина, О.М.Антипина были в 1925 осуждены вместе с архп. Андреем и после отбытия тюремного заключения, в феврале 1930, поселились в Казани на положении административно ссыльных. Они стали окормляться еп. Нектарием и распространять его послания среди крестьян. В материалах дела зафиксированы и характеристики действий советских карательных органов. В протоколе допроса О.Антипиной: «ГПУ нарушило действующие законы Советской власти, свободу совести, вероисповедания и религиозной пропаганды, таким образом я заключаю, что как ранее жандармерия душила свободную мысль, так и ГПУ теперь делает, с той только разницей, что Жандармское управление делало это откровенно и наглее, ГПУ же под прикрытием хороших законов и похитрее»28.

Интересные факты в этой связи приводятся в биографии еп. Гурия (Павлова), известного руководителя одного из течений ката-комбной церкви в 1970-1990-е. Рукоположенный 31 октября 1928 во иеромонаха о. Гурий был направлен еп. Вениамином по просьбе архп. Андрея (Ухтомского) из Уфимской епархии к группе не признававших митр. Сергия христиан-чувашей. В 1930 он жил в столице Татарии у прот. Аркадия Волокитина. «В это время в Казани находился сосланный епископ Нектарий Яранский, которого ГПУ лишило права священнодействовать. Но епископ Нектарий тайно служил в Казани и тайно совершал хиротонии. Отец Гурий вошел в общение с епископом Нектарием и несколько раз исповедовался у него... Епископ Нектарий отправил о. Гурия ночевать к протоиерею Аркадию. Среди ночи раздался стук в дверь. О. Аркадий быстро уничтожил все, что могло вызвать подозрения у ГПУ. После этого о. Аркадий открыл дверь... Чекисты не заметили ни каноник, ни о. Гурия. Когда Владыка Нектарий услышал рассказ о. Гурия обо всем этом, он сказал: "Это чудо, покровительство Божие". Было все это перед Пасхой, в Великую Субботу. Несмотря на то, что все были под угрозой ареста, Пасхальную Службу о. Гурий провел в укромном месте, в другом доме»29.

Аресты по делу Казанского филиала ИПЦ начались 3 июня 1930 и продолжались до 31 августа 1931. Обвинительное заключение было составлено на 33 человека. Согласно версии следствия, в Казани с середины 1920-х существовала контрреволюционная церковно-мо-нархическая организация, вдохновителем создания которой якобы являлся известный ученый, доктор богословия, проф. Духовной Академии В.И.Несмелов. В 1929-1930 эта организация была преобразо-

вана в филиал «Всесоюзного центра ИПЦ». Затем в ИПЦ влился и созданный настоятелем Вознесенской церкви Казани прот. Николаем Троицким «Союз христианской молодежи», активно действовавший в среде студенчества. В частности один из активистов Союза, студент сельскохозяйственного института Н.Н.Соколов, подготовил массовое выступление учащихся против закрытия Варваринской церкви. К филиалу «Всесоюзного центра» примкнула и группа из пяти административно ссыльных священнослужителей и мирян, проживавших в Козьей слободе Казани во главе с прот. Аркадием Волокитиным. Почти все участники организации распространяли контрреволюционные листовки и воззвания. Некоторые обвинялись даже «в агитации в пользу выступления Папы Пия Римского за крестовый поход против Советской власти»30. Организация поддерживала контакты не только с викторианцами, ленинградскими и московскими иосифлянами, митр. Кириллом (Смирновым), но и с заграницей. Так, священник Петропавловского собора Андрей Боголюбов обвинялся в том, что осуществлял связь с белоэмигрантом в Китае купцом Унжениным, «от которого в 1930 г. получил 2400 червонных рублей денег и контрреволюционные листовки, в том числе молитву о возвращении царя, распространенную среди молодежи гор. Казани»31.

Глава же иосифлян в Татарии, еп. Нектарий (Трезвинский), согласно обвинительному заключению, «а) осуществил связь Казанской к/р организации церковников с церковно-административным и церковно-политическим центрами каэр организации "Истинно-православной церкви" и фактически преобразовал организацию в филиал упомянутых центров, б) Проводил большую вербовку в к/р организацию "Истинные" по гор. Казани, ее окрестностям, а также на территории Маробласти, Вотобласти и быв. Вятской губернии, вдохновляя повстанческие движения среди крестьянства, в) Имел непосредственную связь с архиепископом Дмитрием Гдовским в церковно-ад-министративном центре к/р организации «истинные» и с деятелями церковно-политического центра упомянутой организации в Москве, которых осведомлял о состоянии и деятельности Казанского филиала Всесоюзной к/р организации "Истинно-православной церкви"»32.

В обвинительном заключении руководящая роль приписана также и В.И.Несмелову, престарелому профессору, чьим учеником и многолетним почитателем был еп. Виктор (Островидов), - на основе протокола допроса, где зафиксированы его антисергианские убеждения: «Принадлежу к тихоновской ориентации. С политикой - церковной - митрополита Сергия совершенно не согласен. Прежде всего из-за администрирования, а затем и потому, что Церковь поставлена в рамки ведомства православного исповедания... Мероприятия со-

ветской общественности, касающиеся Церкви, одобрить ни в коем случае не могу. Считаю, что духовенство властию притесняется»33.

Сходные взгляды отражены в протоколах допросов и других обвиняемых: «Заместителю патриаршего местоблюстителя митрополиту Сергию не подчиняюсь до тех пор, пока он не распустит незаконный при нем Синод, а затем еще потому, что не согласен с порядком управления им Церковью, который он подчиняет требованиям светской власти... Считаю, что Церковь гонима советской властью, потому что масса епископов и священников сослана в ссылки, а некоторые храмы стираются с лица земли. Все это сеет страшную тревогу в сердца истинно верующих. Выход из положения я вижу только один: искреннее сознание своих ошибок советской властью в форме всенародного "покаяния"» (протокол допроса о. Евлампия Едемского-Своеземцева от 13 июля 1931)34; «В доме у себя устраиваю моления, бывают молящиеся из граждан Казани, кто они и какое количество, фамилии их сказать отказываюсь, не желая их выдавать... Разрешения на богослужения у меня не имеется, и я не нахожу нужным... доводить до сведения НКВД и получать разрешения»35. По словам о. Аркадия (Волокитина), после смерти патриарха Тихона он подчиняется митр. Петру, хотя законным преемником патриаршего престола считает митр. Кирилла (протокол допроса прот. Аркадия Волокитина от 2 сентября 1930).

5 января 1932 ОСО при КОГПУ вынесло решение о судьбе 32 обвиняемых: еп. Иоасаф (Удалов), о. Евлампий Едемский-Своеземцев, прот. Аркадий Волокитин и еще пять человек приговорены к 3 годам концлагеря; 15 человек - в том числе Н.Я.Галахов, А.И.Боголюбов, настоятельница Феодоровского женского монастыря в Казани игум. Ангелина (Алексеева) - приговорены к ссылке на 3 года в Северный край, а девять, в основном бывшие профессора Казанской Духовной Академии, - к 3 годам ссылки в Казахстан. Правда, в отношении В.И.Несмелова, учитывая его преклонный возраст, тяжелую болезнь и «революционные заслуги» его сына, власти ограничились условным сроком наказания. Зато еп. Нектарий постановлением КОГПУ от 26.01.1932 был приговорен к 10 годам лишения свободы и отправлен в Прорвинский лагерь Западно-Казахстанской области36.

Однако деятельность истинно-православных в Казанской епархии продолжалась и после процесса 1932. Иеромон. Гурий (Павлов) открыто служил в 1932-1933 в храмах сел Шутнеево и Езобакино, причем поминал архп. Андрея (Ухтомского), митр. Кирилла (Смирнова) и еп. Нектария (Трезвинского). Затем, после ареста и бегства из концлагеря, перешел на тайное служение в чувашских селах37.

Массовое же закрытие храмов и разгром иосифлянского движения в Вятской епархии произошли лишь в середине 1930-х. Хотя еще весной 1932 в протоколе допроса иеромон. Серафима (Борисова), арестованного по делу «контрреволюционной группировки» ИПЦ в Костромском округе, зафиксировано: «К ИПЦ примыкает ряд церквей бывшей Пензенской губернии... В Вятской епархии в настоящее время до 150 приходов, и о положении их я узнал из бесед с о. Павлом... священником из Вятки. О. Павел рассказал, что живет пока спокойно, церкви сохранены, верующие за нами, информировал об аресте епископа Виктора»38. Показательна церковная ситуация в г. Котельничи. Здесь все три храма вплоть до закрытия в 1934— 1935 оставались викторианскими, причем верующие пресекали все попытки отдельных священников перейти в Патриаршую Церковь. Последний храм города, Никольский, был закрыт 22 октября 1935, а его настоятель, прот. Леонид Несмелое, арестован только в 1948 (после освобождения 16 ноября 1950 перешел в Московскую Патриархию)39. С конца 1934 викториан окормлял сосланный в Северный край еп. Дамаскин (Цедрик), он назначил несколько благочинных. Один из них — священник церкви с. Пищалье Оричевского района Василий Перминов (арестован 24 апреля 1936). Он обвинялся в том, что «в 1935-1936 входил в к-р группу, представляющую нелегальное руководящее ядро Вятской епархии. Являлся нелегальным благочинным - уполномоченным епископа Дамаскина, ознакомлял духовенство с воззванием епископа Дамаскина и посылал ему доклады»40. О. Василий Перминов был приговорен к 5 годам лагерей.

В 1935-1936 в Казань вернулись после отбытия трехлетнего срока в ссылке и лагерях некоторые из осужденных по делу филиала «Всесоюзного центра ИПЦ», в том числе еп. Иоасаф (Удалов), игум. Ангелина (Алексеева), прот. Николай Троицкий, о. Николай Дягилев. Они по-прежнему не признавали Декларацию митр. Сергия. Еп. Иоасаф не прекращал переписываться с митр. Кириллом (сохранились их письма осени 1936), он изредка служил в кладбищенской церкви Ярославских чудотворцев, поминая новых мучеников и исповедников. К епископу постоянно приезжали крестьяне из Чувашии, Татарии, Марийской области за советами. Один из осведомителей НКВД в августе 1937 докладывал, что еп. Иоасаф «стал людей от церкви отвлекать, чтобы в Сергиевскую церковь не ходить, игу-мения Ангелина и другие монахини того же монастыря не стали ходить по церквам. Удалов иногда бывает на кладбище и служит там панихиды»41.

Вскоре последовали репрессии. Еп. Иоасаф был арестован 16 октября 1937 за «активную деятельность по созданию антисоветского Кирилловского церковного подполья» и то, что он якобы «дискре-

дитировал Сталинскую Конституцию, пропагандировал фашистские идеи». 2 декабря епископ был расстрелян. Другого «участника церковного подполья», прот. Н.Троицкого, кроме того, обвинили в создании нелегального молодежного кружка, совершении венчаний, крещений и отпеваний «без всяких регистрационных документов», «клевете об экономическом и правовом положении населения». Он также был расстрелян 2 декабря. 15 декабря была приговорена к высшей мере наказания и «ближайшая помощница, связистка» еп. Иоасафа шум. Ангелина (Алексеева). Приговор приведен в исполнение 21 декабря42.

В 1937-1938, в годы «большого террора», репрессии вновь коснулись викториан в Вятской епархии. Так, 31 июля 1937 был арестован и 14 октября расстрелян проживавший в Кирове на поселении известный ленинградский иосифлянин прот. Измаил Рождественский. Осенью 1937 расстреляны и многие другие священники ИПЦ -Алексий Папырин, Николай Кочешков, Стефан Алалыкин и др. А 23 февраля 1938 расстреляны осужденные по большому групповому делу «контрреволюционной церковно-монархической организации "Вятская епархия - ИПЦ"»43.

Следует отметить, что в конце 1930-х подобные репрессивные акции были проведены и в других районах распространения викторианского движения. Например, в Ижевске 15 октября 1937 был арестован вернувшийся в 1935 после отбытия трехлетнего срока заключения о. Павел Мерзин. Он обвинялся «в соучастии организации автокефальной церкви, задачей которой ставили... объединение вокруг себя молодежи в кружки богословия, пения, с целью отрыва ее из-под влияния комсомола, коммунистического воспитания и противопоставления Советской власти». 20 декабря 1937 о. Павел был приговорен к 10 годам лагерей44.

Викторианские общины почти полностью перешли на тайное положение, некоторые из них уцелели и в 1930-е, а после Великой Отечественной войны влились в катакомбную церковь.

Необходимо сказать несколько слов и о судьбе еп. Виктора и его сторонников-иерархов. С весны 1928 до конца 1930 еп. Виктор находился в Соловецком лагере и работал бухгалтером канатной фабрики. Здание бухгалтерии, в котором он жил, располагалось вне стен Кремля, на опушке леса. Иосифлянские епископы Нектарий (Трез-винский), Иларион (Вельский), Максим (Жижиленко) и некоторые священники часто приходили к нему якобы «по делам» и совершали тайные богослужения в соседнем лесу. Их участник проф. И.М.Андреевский (Андреев) позднее вспоминал: «В глубине леса на расстоянии одной версты была полянка, окруженная березами. Эту полянку мы называли "Кафедральным собором" нашей Соловецкой

катакомбной церкви в честь Пресв. Троицы. Куполом этого собора было небо, а стенами - березовый лес. Здесь изредка происходили наши тайные богослужения. Чаще такие богослужения происходили в другом месте, тоже в лесу, в "церкви" имени Св. Николая Чудотворца... Господь хранил наши "катакомбы", и за все время с 1928 по 1930 г. включительно мы не были замечены... Владыко Виктор был оптимист и верил в возможность короткого, но светлого периода, как последнего подарка с неба для измученного русского народа»45.

Воспоминания о еп. Викторе (Островидове) оставил также и академик Д.С.Лихачев: «Духовенство на Соловках делилось на "сергианское"... и "иосифлянское", поддерживавшее митрополита Иосифа, не признавшего декларации. Иосифлян было громадное большинство. Вся верующая молодежь была также с иосифлянами. И здесь дело было не только в обычном радикализме молодежи, но и в том, что во главе иосифлян на Соловках стоял удивительно привлекательный владыка Виктор Вятский... Он был очень образован, имел печатные богословские труды, но вид имел сельского попика... От него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, т.к. к нему все относились хорошо и его слову верили... Однажды я встретил владыку (между собой мы звали его "владычкой") каким-то особенно просветленным и радостным... Вышел приказ всех заключенных постричь и запретить ношение длинных одежд. Владыку Виктора, отказавшегося этот приказ выполнить, забрали в карцер, насильно обрили, сильно поранив лицо, и криво обрезали снизу его одежду... Думаю, что сопротивлялся наш "владычка" без озлобления и страдание свое считал милостью Божией»46.

В апреле 1931 еп. Виктор (Островидов) был сослан на 3 года в Северный край, затем в мае 1933 - в республику Коми, где и умер 2 мая 1934. Еп. Иларион (Вельский) освобожден из лагеря в 1933, поселился в Козьмодемьянске Марийской АССР, служил тайно, в августе 1937 был арестован и расстрелян. В сентябре 1937 в Гурьеве расстрелян и еп. Нектарий (Трезвинский), который перед этим 5 лет находился в лагерях Западно-Казахстанской области.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Иоанн (Снычев), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия... С.248.

2 Там же. С.238, 239.

3 Польский М. Указ. соч. Т.2. С.72, 73.

4 Иоанн (Снычев), митрополит. Указ.соч. С.239.

5 ПольскийМ. Указ. соч. Т.2. С.73, 74.

6 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России.

С.542-544.

7 Иоанн (Снычев), митрополит. Указ. соч. С.239, 240.

8 Там же. С.240, 241

9 В объятиях семиглавого змия. С.76.

10 Луч света в защиту Православной веры, в обличение атеизма и в оп-дрвержение доктрины неверия. Джорданвилль, 1970. Часть II. С.7.

11 Иоанн (Снычев), митрополит. Указ соч. С.244

12 Польский М. Указ. соч. Т.2. С.77.

13 Иоанн (Снычев), митрополит. Указ.соч. С.248.

14 Ожегин П. Гонения на епископов // Вятский епархиальный вестник. 1992. №3(23). С.4.

15 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России. С.635; Журавский А. Казанская церковь в эпоху гонений: Страницы жизни. Казань, 1994. С.22.

16 В объятиях семиглавого змия. С. 102, 103.

17 Архив еп. Готского Амвросия (Сиверса).

15 Иоанн (Снычев), митрополит. Указ. соч. С.249, 250.

19 Журнал Московской Патриархии. 1931. №4. С. 1, 2.

20 Справка Министерства безопасности Удмуртской республики №М-878 от 24.07.1995.

21 Архив Комитета Государственной безопасности республики Татарстан (АКГБТ), ф.арх.-след.дел, д.2-18199, т. 1, л.75.

22 Там же, л.55-68.

23 Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии // Православная Русь, 1995, №10. С.9,10.

24 Там же. С. 10.

25 Журавский А. Указ. соч. С.21.

26 Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии. СП.

27 Архив Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Кировской области (АУФСБ РФ по Кировской обл.), ф. арх.-след. дел, д.СУ-4947.

28 АКГБТ, ф.арх.-след.дел, д.2-18199, т.1, л.66, 67, т. 3, л.531, 532.

29 Биография архимандрита Гурия (Павлов Семен Павлович). М., 1991. (Рукопись). С.2, 3.

30 АКГБТ, ф.арх.-след.дел, д.2-18199, т. 1, л.58

31 Там же, л.60.

32 Там же, л.56.

33 Журавский А. Указ. соч. С.22.

34 Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии. СП.

35 Там же.

36 АКГБТ, ф.арх.-след.дел, д.2-18199, т.1, л.74-76; Ожегин П. Узник Соловков//Вятский епархиальный вестник. 1992. №5(25). С.6

37 Биография архимандрита Гурия. С.3-6.

38 Хлебников М. Движение истинно православных в Костромской губернии //Православная Жизнь. 1997. №5. С.2.

39 Архив Санкт-Петербургской епархии, личное дело Л.В.Несмелова.

40 АУФСБ РФ по Кировской обл., ф.арх.-след. дел, д.СУ-9730.

41 Оппозиция митрополиту Сергию в Казанской епархии. СП.

42 АКГБТ, ф. арх.-след. дел, д.2-15145.

43 Ратов В. Расстрелянный в праздник // Вятский Епархиальный Вестник. 1996. №9(77). С.4.

44 Справка Министерства безопасности Удмуртской республики №М-878 от 24.07.1995.

45 Польский М. Указ. соч. Т.2. С.71, 72

46 Из новейшей истории Русской Церкви // Православная Русь. 1995. №14. С.7.

— 65 -

«Истинно-православные» в Московской и Тверской епархиях

По материалам следственных дел

Помимо Центрально-Черноземной области, Ленинградской, Вятской и Казанской епархий иосифлянским движением были охвачены и многие другие районы огромной страны. Важное место в этом смысле занимало Подмосковье. Благодаря своему географическому положению оно являлось связующим звеном между Украиной, Кубанью, ЦЧО и Европейским Севером России. История движения в Московской области излагается в значительной степени по материалам двух следственных дел, хранящихся в Государственном архиве Российской Федерации (ф. 10035, оп. 1).

Архивно-следственное дело №28850 «Церковно-монархической организации "Истинное Православие"» в Московской области возбуждено 19.08.1930 ПП ОПТУ по Московской области, состоит из семи томов. С августа 1930 по январь 1931 арестовано более 100 человек, следствие велось ПП ОГПУ по Московской области, обвиняемые содержались в Бутырской тюрьме. К делу приобщены документы — несколько обращений и воззваний духовенства, брошюры: «Что должен знать...», «Беседа двух друзей», «О двух путях современной церковной жизни» и др. Обвинительное заключение ПП ОГПУ по Московской области составлено 4.02.1931 на 63 человека (17 священников, 23 монашествующих, 23 мирянина). Постановлением КОГПУ (от 18.02.1931) 17 человек - иеромонахи Серафим (Бубликов) и Кирилл (Дубровный), о. Николай Ищенко, прот. Александр Кремышенский, еп. Максим (Жижиленко), прот. Александр Левковский, о. Владимир Бартоломей, о. Николай Троицкий, о. Арсений Фессалоницкий, иеромонахи Семион (Козорез), Горгоний (Анисимов), Феофан (Ишков), миряне Н.А.Кувшинов, Н.Н.Кувши-нов, Н.М.Бесфамильный, Б.К.Андронников, С.Х.Кузнецов - приговорены к высшей мере наказания и 4 июня 1931 расстреляны.

Архивно-следственное дело №П-60406 «Церковно-монархической организации "Истинных христиан"» в Московской области (1931) возбуждено ПП ОГПУ по Московской области, включает четыре тома. В марте-апреле 1931 арестовано более 120 человек, следствие велось ПП ОГПУ по Московской области, обвиняемые со-

— 66 -

держались в столичных тюрьмах. Обвинительное заключение ПП ОГПУ по Московской области составлено 18.05.1931 на 60 человек (4 священника, 41 монашествующий, 15 мирян). На 37 человек дело выделено в отдельное производство, остальные (около 30 человек) освобождены. Постановлением Коллегии ОГПУ (от 6.06.1931) 51 человек был приговорен к разным срокам заключения и ссылки, а девять основных обвиняемых: иеромонахи Мелхиседек (Лихачев), Дионисий (Петушков), Нафанаил (Алексеев), Макарий (Моржов), о. Иоанн Инюшин, диак. Николай Аристов и миряне И.А.Марков, П.Л.Юдин, Д.С.Шестерин - к расстрелу.

Недовольство Декларацией митр. Сергия в Москве возникло в конце лета — осенью 1927. Оппозиция Заместителю Патриаршего Местоблюстителя в столице вылилась в основном в так называемые «мечевский» и «даниловский» уклоны движения непоминающих, представители которых формально не порывали с митр. Сергием и Св. Синодом.

Московские архиереи не разделяли позиции иосифлян, и иосифлянские приходы Москвы* возглавил прот. Валентин Павлович Свенцицкий, известный деятель русского религиозного возрождения начала XX века, писатель.

12 января 1928 о. Валентин отправил митр. Сергию резкое письмо:

«...Сознавая всю ответственность перед Господом за свою душу и за спасение душ вверенной мне паствы, с благословения Димитрия (Любимова), епископа Гдовского, я порываю каноническое и молитвенное общение с вами и с организовавшимся при вас совещанием епископов, незаконно присвоившим себе наименование "Патриаршего Синода", а также со всеми, находящимися с вами в каноническом общении... И "Живая Церковь", захватившая власть Патриарха, и григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и вы, злоупотребивший его доверием, - вы все делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причем вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более, чем нарушение отдельных канонов! Я не создаю нового раскола и не нарушаю единства Церкви, а ухожу и увожу свою паству из тонкой обновленческой ловушки...»1

В своем храме «Никола Большой Крест» на Ильинке прот. Валентин Свенцицкий вместо «О богохранимой стране нашей, о вла-стех и воинстве ея, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте» стал возглашать в ектеньях: «О многостра-

* По данным автора, 7-8 приходов.

дальней стране Российской, граде нашем <...> Господу помолимся!»2.

До осени 1928 столичных иосифлян окормлял непосредственно еп. Гдовский Димитрий, 12 октября 1928 им совместно с еп. Сергием (Дружининым) был хиротонисан первый иосифлянского поставления епископ - Владыка Серпуховский Максим (Жижиленко). С января 1929 еп. Максим служил в Серпухове, а весной того же года вплоть до ареста, не оставляя Московской, окормлял и Воронежскую епархию.

Он был известен в Москве как «Таганский старец» (несколько лет работал врачом таганской тюрьмы), с его именем связано много легенд: «...сам Патриарх Тихон якобы указал на него как на будущего Патриарха Церкви Православной в освобожденной России. Слух этот имеет основание лишь в том, что он пользовался горячей любовью первого Местоблюстителя Патриаршего Престола, который лично знал его хорошо и, по всей вероятности, высказывал где-нибудь свое мнение об епископе Максиме как достойнейшем призвания Патриарха»3. Ему также приписывалось авторство «Молитвы о Святой Церкви» (известной как «Молитва относительно большевиков»), которая была введена в литургийный чин ленинградских иосифлян4.

19 мая 1928 был арестован и 13 июля сослан на три года в Сибирь прот. Валентин Свенцицкий. После него настоятельство в храме «Никола Большой Крест» принимали бывшие прихожане о. Валентина, которых рукополагал в Казани в своей домовой церкви архп. Феодор (Поздеевский). Служили эти священники недолго, их быстро арестовывали и ссылали. Первым из них был о. Алексий, затем о. Никодим, о. Максим, о. Георгий Смирнов и о. Иосиф5.

В декабре 1928 к оставшимся на свободе московским иосифлянским священникам меры прещения применил митр. Сергий6, на что еп. Димитрий (Любимов) в письме от 12 декабря призвал причт трех основных окормляемых им приходов «не смущаться» никакими карами сергиан7.

В январе 1929 был арестован и выслан из Москвы прот. Сергий Голощапов, ближайший помощник о. Валентина Свенцицкого в руководстве московскими иосифлянами, настоятель храма Пресв. Троицы (Грузинской иконы Божией Матери) в Никитниках; вскоре этот храм был закрыт.

Репрессии среди московских иосифлян весной 1929 стали массовыми. Еп. Серпуховский Максим был арестован 24 мая 1929. «На допросах Владыка Максим неизменно повторял одно и то же, а именно: тайное монашество он принял потому, что не хотел афишировать перед советской властью свои личные религиозные убежде-

— 68 -

ния. На вопрос же о том, какой епархией он управлял, Владыка Максим отвечал, что никаких административных обязанностей у него не было и что он жил как "епископ на покое". О своих религиозных убеждениях и о своей духовной жизни и деятельности он категорически отказался рассказывать, мотивируя свой отказ слишком интимной областью, в которую он не может посвящать никого»8.

Еп. Максим был осужден на 5 лет лагерей и отправлен на Соловки, где работал врачом, заведовал тифозным бараком. В то же время он участвовал в тайных службах и рукоположениях. И.М.Андреев позднее вспоминал: «Несмотря на чрезвычайные строгости режима Соловецкого лагеря, рискуя быть запытанными и расстрелянными, Владыки Виктор, Иларион, Нектарий и Максим* не только часто сослужили в тайных катакомбных богослужениях в лесах острова, но и совершили тайные хиротонии нескольких новых епископов. Совершалось это в строжайшей тайне даже от самых близких, чтобы в случае ареста и пыток они не могли выдать ГПУ воистину тайных епископов»9.

В мае 1929 была арестована и постановлением Коллегии ОГПУ от 5.06.1929 приговорена к различным срокам заключения большая группа священнослужителей Серпухова: иеромон. Парфений, настоятель Высоцкого монастыря архим. Пантелеймон (Орлов), игум. Никон (Хрилоковин), настоятель Спасо-Занарской кладбищенской церкви прот. Николай Боголепов и многие другие10.

Летом и осенью 1929 были отправлены в лагеря и ссылки москвичи: иеромон. Александр (Носков), священники Петр Григорович, Александр Троицкий, иеромон. Иринарх (Белявский), служивший в Покровской церкви, а затем в храмах Серпухова. В сентябре арестован игумен монастыря в Кашире Александр (Каледин). Он был приговорен к ссылке в Казахстан и после двухмесячного этапа, с июля 1930, жил в Семипалатинске11.

28 октября 1929 был арестован известный московский протоиерей, князь Николай Дулов. Он примкнул к московским иосифлянам еще в начале 1928 и часто посещал духовенство Ленинграда, Казани, Тамбова и Воронежа12. Еп. Алексий принял его под свое архипастырское покровительство и неоднократно предлагал переселиться к нему в Воронеж, а затем в Елец: «В Елец я привез письма митрополита Кирилла и архим. Неофита, лично мне адресованные, выписку из заграничного сербского журнала "Гласника" по поводу того, что Патриарх Сербский воспрещает общение сербам с церковью, возглавляемой митрополитом Сергием. Затем английскую газету "Дей-ли-Телеграф". Выписку из "Гласника" я передал лично еп. Алексию.

* Виктор (Островидов), Иларион (Вельский), Нектарий (Трезвинский).

Ему же показал и газету, обращая внимание его на иллюстрацию похорон б. императрицы Марии Федоровны» (протокол допроса Дулова, 1930)'з. F w

Часть московских сторонников движения, группировавшихся вокруг проф. А.Ф.Лосева, о. Александра Сидорова и архим. Давида, даже предложили в 1929 о. Николаю Дулову принять сан епископа, но он отказался14. О «буевцах» о. Николай сообщал московскому духовенству и митр. Казанскому Кириллу (Смирнову), с которым сблизился во время общей ссылки 1922-1925. Ездил о. Николай в начале 1928 и к митр. Иосифу (Петровых), участвовал в майском совещании руководителей иосифлян в Ленинграде.

До 1929 о. Николай Дулов служил в московском храме Св. Трифона мученика, а затем в Крестовоздвиженской церкви на Воздвиженке, причем в сентябре 1929, во время приезда в Ленинград, архп. Димитрий назначил его временно исполняющим обязанности настоятеля этого храма. После Ленинграда о. Николай съездил в Воронеж и, вернувшись в Москву, сразу был арестован. 23 ноября 1929 он был приговорен к 5 годам лагерей и отправлен на Соловки.

Аресты по делу «Всесоюзного центра церковно-монархической организации "Истинное Православие"», будто бы существовавшему в Москве, начались с апреля 1930 и продолжались по февраль 1931. 28 января 1931 был выпущен циркуляр о препровождении обвинительных заключений по местным иосифлянским организациям начальнику секретного отдела Я.Агранову. И со всей страны в Москву полетели шифрограммы о ликвидации филиалов ИПЦ. Следствие велось более года, в столицу свозились руководители движения из различных епархий Советского Союза: митр. Иосиф (Петровых) из Череповецкого округа, еп. Алексий (Буй) из Воронежа, о. Анатолий Жураковский и его жена Н.С.Жураковекая из Киева, архп. Димитрий (Любимов), о. Алексий Никитин и вдова прот. Феодора Андреева Н.Н.Андреева из Ленинграда.

Из Суздальского политизолятора доставили находившегося там с мая 1929 М.А.Новоселова. Подавляющее большинство обвиняемых (25 человек из 32) составили москвичи. Одним из первых 18 апреля 1930 был арестован А.Ф.Лосев. А вскоре в Бутырской и Лубянской тюрьмах оказались священники Владимир Воробьев, Измаил Сверчков, монахи Михаил (Коробков), Борис (Туголесов), художник Ф.С.Булгаков, астроном В.М.Лосева-Соколова, а также преподаватели и научные сотрудники московских вузов - Д.Ф.Егоров, Н.В.Петровский, А.Б.Салтыков, А.В.Сузин, Е.Ф.Ушакова, П.А.Черемухин, В.Н.Щелкачев и др.15

По данному делу наряду с иосифлянами Московской епархии были привлечены и участники течения имяславцев, по мнению ОГПУ,

находившихся на тождественных церковных позициях. Это лишний раз демонстрирует основной критерий репрессивных акций властей - нелояльность к советскому строю.

В действительности это течение оказало лишь определенное влияние на московских иосифлян. Так, архим. Давид еще с дореволюционных времен возглавлял в Москве имябожников, или имяславцев. Многие имябожники полагали, что обрушившиеся на Россию войны, революции - наказание за оскорбление имени Божия Св. Синодом* в 1913. Они резко отрицательно отнеслись к советской власти, считая Ленина антихристом, а коммунистов - слугами его. Был близок к имяславцам и настоятель главного иосифлянского храма столицы — Крестовоздвиженского на Воздвиженке — о. Александр Сидоров. Некоторые идеи «имябожников» были созвучны взглядам выдающегося философа, профессора Московской консерватории и 2-го университета А.Ф.Лосева. Не чужд им был и известный издатель религиозно-философской литературы проф. М.А.Новоселов - тайный иосифлянский епископ Марк. В 1928 он жил в основном в Ленинграде, а к 1929 вновь переселился в Москву, где и был 22 марта арестован16.

Стержнем дела «Всесоюзного центра "Истинное Православие"» являлось полностью сфальсифицированное утверждение о существовании с конца 1927 в Москве нелегального антисоветского политического и идеологического центра иосифлянского движения во главе с профессорами М.А.Новоселовым, А.Ф.Лосевым и Д.Ф.Егоровым, который будто бы руководил легальным административным центром в Ленинграде, возглавляемым архп. Димитрием (Любимовым).

Решающую роль сотрудники ОГПУ отвели еп. Марку (Новоселову), который проявлял значительную активность в объединении антисергианского духовенства, написал около 20 различных воззваний и циркуляров и был сторонником перехода иосифлянских приходов на нелегальное положение.

Пребывание М.А.Новоселова в течение нескольких лет в подполье, его таинственные приезды под чужими фамилиями в Самару, Серпухов, Тверь, Вышний Волочек, Ленинград вызвали повышенное внимание следователей. Следует отметить, что открытые письма еп. Марка в 1920-е действительно широко распространялись в самиздате. Впервые они были опубликованы только в 1994. Например, в письме от 31 декабря 1927 еп. Марк (Новоселов М.А.) так характеризовал политику митр. Сергия: «...нас постигло в истекшем году ис-

* Св. Синод в 1913 осудил течение имябожников, что расценивалось ими как оскорбление имени Божия.

пытание, значительно, можно сказать - несравненно тягчайшее*: накренился и повис над бездной весь церковный корабль. Небывалое искушение подкралось к чадам Церкви Божией. Новые сети раскинул князь мира сего - и уже уловил множество душ человеческих»17.

В следственном деле утверждалось, что «Всесоюзный центр» сумел за короткое время создать свои ячейки и филиалы почти на всей территории СССР. Его практическая работа якобы выражалась в повстанчестве, проведении террористических актов, массовых выступлений, изготовлении и распространении листовок, контрреволюционной литературы, пересылке за границу материалов о разгроме Церкви в Советском Союзе. Агитация велась главным образом в деревне, так как ставилась задача борьбы с коллективизацией сельского хозяйства18.

Вся богослужебная деятельность иосифлян была объявлена антисоветской: «Подчинив легальную церковную деятельность главной цели - нелегальной контрреволюционной работе - организация последовательно проводила принцип использования легальных возможностей для нелегальных целей: передвижение активных работников связи, распространение контрреволюционной литературы, организационная работа и пр. - все делалось под видом назначения попов на приход и поездок за благословениями, рукоположениями и других "богоугодных" целей»19.

Идеологией организации было названо имяславие. Согласно протоколу допроса А.Ф.Лосева: «Советская власть и социализм рассматриваются имяславием как проявление торжества антихриста, как дело рук сатаны, восставшего против бога. Политический идеал имяславия - неограниченная монархия, всецело поддерживающая православную церковь и опирающаяся на нее. Имяславие - наиболее активное и жизнедеятельное течение внутри церкви. Резко отрицательное отношение имяславия к Советской власти породило у его сторонников положительную оценку вооруженной борьбы, направленной на свержение Советской власти и сочувствие как вооруженным выступлениям, так и иного рода активной антисоветской деятельности»20.

На основе этого документа следствием было сформулировано основное обвинение: «...руководящий центр имяславия, ставивший себе целью восстановление монархии путем вооруженного восстания крестьянства против Советской власти, методом подготовки вооруженного восстания избрал пропаганду своих идей под прикрытием религиозной пропаганды»21.

* Имеется в виду: чем закрытие Саровского и Дивеевского монастырей.

— 72 -

Постановлением Особого Совещания Коллегии ОГПУ от 3.09. 1931 большинство обвиняемых приговорено к разным срокам заключения в концлагерь. А.Ф.Лосев, архп. Димитрий, еп. Алексий (Буй) были осуждены на 10 лет, еп. Марк (Новоселов М.А.) - на 8 лет. Декан МГУ, президент Московского математического общества, ученый с мировым именем Д.Ф.Егоров, сосланный в Казань, в начале 1932 объявил там политическую голодовку. Он умер в местной больнице. Последние слова Егорова были: «Принесите Библию»22.

А.Ф.Лосев и в письмах из заключения формулировал свою церковную позицию. 22 марта 1932 он писал своей жене В.М.Лосевой из Свирлага о главе «даниловской» группы непоминающих архп. Феодоре (Поздеевском), критикуя его взгляды: «...этот объективизм переходит в формальную точку зрения, когда [архп. Феодор] говорит, что сергиане и иосифляне одинаково будут судимы на будущем Соборе, хотя, по его мнению, последние безусловно будут оправданы, или когда сам он, фактически разорвавши [только в 1930 году! -примечание Лосева] с С. [митр. Сергием], формальное отложение все же считает не только не нужным, но и невозможным, ибо отложить может только Бог. Тут же начинается прореха, свидетельствующая о некоем формализме мысли, не видящем существенные черты борющихся сторон...»23

В октябре-ноябре 1930 в Московской области прошли аресты по делу «Церковно-монархической организации "Истинное Православие"», по которому, наряду со священнослужителями и мирянами Серпухова, Твери, Орехово-Зуевского и других округов Московской епархии, проходило и 15 москвичей, правда, в основном не иосифлян, а представителей других течений непоминающих: иеромон. Тимон (Надеждин), игум. Олимпиада (Кабанова), священники Ипполит Красновский, Василий Скворцов, Григорий Лысяк, Николай Троицкий, служивший в церкви Воскресения Словуща на Таганке, настоятель храма Успения на Гончарах о. Алексий Вознесенский и др. А в 1931 была закрыта и снесена Крестовоздвиженская церковь на Воздвиженке.

Следует отметить, что о. Валентин Свенцицкий в сибирской ссылке написал книгу «Диалоги», которая была по частям переслана в Москву, где от руки переписана его духовными детьми. Уже тяжело больной, 11 сентября 1931 он принес покаяние, отправив из ссылки письмо митр. Сергию (Страгородскому), который принял его в общение. Соответствующее послание Свенцицкий написал и своим духовным детям. Оно встретило у многих его бывших прихожан негативное отношение, и о. Валентин уже при смерти написал им второе письмо: «Не думайте, ради Христа, что я не понимаю всех страш-

ных последствий моего покаяния для окружающих. Все понимаю, все пережил до последней черты, но в этом вопросе нельзя ничем иным руководствоваться, кроме совести. Это страшно - это непосильно человеку - совесть. Такая страшная вещь»24. 20 октября 1931 о. Валентин Свенцицкий умер. Его тело было разрешено перевезти и захоронить в Москве25.

Бывший храм о. Валентина «Никола Большой Крест» закрыт, вскоре было сфабриковано дело «Московской организации "Истинно-Православная Церковь"». Согласно фабуле следствия, уцелевшие после разгрома «Всесоюзного центра "Истинное Православие"» последователи ИПЦ в Москве, Ленинграде, Ивановской промышленной, Центрально-Черноземной областях, Нижегородском крае и других местах с осени 1931 вновь активизировались и приступили к воссозданию организации в подполье. В Москве такую воссозданную к концу года организацию, состоявшую из нескольких ячеек, построенных по принципу «пятерок», возглавили тайный епископ Лазарь (Любимов) и врач В.П.Прошков. Еп. Лазарь ранее служил вместе со Свенцицким, в 1930 был тайно хиротонисан иосифлян-скими архиереями во епископа и с мая 1931 являлся настоятелем церкви «Никола Большой Крест».

Еп. Лазарь и В.П.Прошков неоднократно ездили в Ленинград, поддерживая тесные связи с влиятельным местным иосифлянским протоиереем Филофеем Поляковым и бывшим до революции директором департамента МВД Г.Б.Петкевичем. Им стало известно, что после ареста всех ленинградских истинно-православных архиереев ИПЦ «во всесоюзном масштабе» возглавил еп. Клинский Гавриил (Красновский), проживавший с весны 1927 на положении административно ссыльного в Крыму. Это был известный иерарх, в 1925 -апреле 1927 (с перерывом) временно управлявший Московской Патриаршей областью26. Московские иосифляне провели совещание, на котором решили направить еп. Лазаря (Любимова) в Крым для получения «руководящих указаний». В декабре 1931 еп. Лазарь побывал у еп. Гавриила в Бахчисарае и получил его согласие возглавить «Московскую организацию ИПЦ». Еп. Гавриил предложил москвичам также установить контакты с еп. Дмитровским Серафимом (Звез-динским), принадлежавшим к «мечевской» группе непоминающих и проживавшим в Меленках Ивановской обл. Они были близки еще со времени учебы в Московской Духовной академии и регулярно переписывались. И в конце декабря прот. Николай Дулов (приговоренный 3.09.1931 по делу «Всесоюзного центра "Истинное Православие"» к 5 годам лагерей условно и выпущенный на свободу) действительно ездил к еп. Серафиму. Была установлена связь и с высланным в Казахстан митр. Иосифом (Петровых)27.

Интересно отметить, что с московскими иосифлянами, проходившими по данному делу, был тесно связан о. Михаил Польский, автор знаменитой книги о российских новомучениках. В конце 1929 он бежал из ссылки в республике Коми и несколько месяцев жил в Москве на нелегальном положении, посетил в Дивеевом монастыре о. Павла Боротинского, а затем при содействии иосифлянина архитектора В.Н.Максимова в 1930 навсегда покинул СССР. По делу 1932, кроме истинно-православных, проходило и несколько священнослужителей, принадлежавших к «мечевской» группе, в частности настоятель храма Свв. Кира и Иоанна на Солянке (быв. при Сербском подворье) прот. Димитрий Крючков и настоятель церкви Свт. Николая в Кленниках прот. Александр Ильин. Служивший в храме Сербского подворья близкий к еп. Афанасию (Сахарову) иеромон. Иеракс (Бочаров) смог избежать ареста, так как выезжал в Казахстан (впоследствии он 11 лет тайно служил в различных городах Московской обл.)28.

К этому делу был привлечен проживавший в Подмосковье еп. Арсений (Жадановский), а также катакомбный архиепископ Андрей (Ухтомский). Владыка Андрей 7 октября 1931 был освобожден после трехлетнего пребывания в одиночной камере Ярославского полити-золятора и поселился в Москве. В это время в столице оставалось всего четыре храма непоминающих и иосифлян. Первоначально архп. Андрей молился в Никольской церкви на Солянке, но 6 декабря ее настоятель иеромон. Григорий попросил его удалиться. Позднее архиепископ вспоминал, что он молился в двух московских храмах, а «в двух других сочли мою молитву небезопасною и очень вежливо попросили меня эти храмы не посещать»29. В январе 1932 священнослужители всех четырех храмов были запрещены митр. Сергием (Страгородским).

С 5 по 28 апреля было арестовано около 60 человек, в том числе 20 представителей духовенства. Обвинительное заключение составлено на 21 человека, постановлением Особого совещания при КОГПУ от 7.07.1932 епископы Гавриил (Красновский) и Арсений (Жадановский), а также В.П.Прошков и В.Н.Максимов приговорены к 3 годам концлагеря. Епископы Серафим (Звездинский), Андрей (Ухтомский) приговорены к 3 годам высылки в Казахстан, протоиереи Димитрий Крючков, Александр Ильин в числе пяти обвиняемых - к 3 годам высылки в Западную Сибирь, остальные освобождены из-под стражи с лишением права проживания в 12 населенных пунктах30.

После закрытия осенью 1931 храма «Никола Большой Крест» часть общины перешла в Никольскую церковь на Солянке, просуществовавшую до конца 1933, часть - в последний иосифлянский храм

Московской обл. - Благовещения вблизи ст. Мичуринец по Киевскому направлению железной дороги, а большинство стали посещать тайные богослужения, их совершал и вернувшийся в Москву после освобождения еп. Лазарь (Любимов).

* * *

Город Серпухов Московской обл. в эти годы играл немаловажную роль в истории Церкви, именно здесь особенно остро проходила борьба разных церковных позиций духовенства и жизненных установок верующих. Среди мирян города еще в 1926 возникло острое недовольство действиями Заместителя Местоблюстителя в связи с переводом в Рыльск еп. Алексия (Готовцева). Делегации верующих дважды просили митр. Сергия (Страгородского) оставить еп. Алексия в Серпухове, но получили резкий отказ.

30 декабря 1927 часть серпуховского духовенства отправила заявление на имя митр. Сергия: «Декларация ваша от 16 июля, указ от 20 октября и все, что известно о вашем управлении Церковью, с очевидностью говорит о том, что вы поставили Церковь в зависимость от гражданской власти и лишили ее внутренней свободы и самостоятельности... Таким образом, вы являетесь не чем иным, как продолжателем так называемого "обновленческого" движения, только в более утонченном и весьма опасном виде, ибо, заявляя о незыблемости Православия и сохранении каноничности, вы затуманиваете умы верующих... Все это повелительно заставляет нас дерзновенно возвысить свой голос и прекратить теперь уже преступное с нашей стороны замалчивание ваших ошибок и неправильных действий и, с благословения Димитрия, епископа Гдовского, отмежеваться от вас и окружающих вас лиц...»31

По инициативе настоятеля главного храма Серпухова — собора Пресв. Троицы — прот. Александра Кремышенского 2 января 1928 было созвано общегородское собрание духовенства, на котором он призвал порвать все отошения с митр. Сергием. Сразу же после собрания он поехал в Москву к проф. М.А.Новоселову, а затем в Ленинград к еп. Димитрию, который назначил его Серпуховским благочинным32. Большая часть духовенства и мирян города поддержала о. Александра.

Однако активные действия авторитетного и опытного иерарха, назначенного митр. Сергием в Серпухов, - еп. Мануила (Лемешев-ского) - несколько изменили ситуацию. Новый архиерей приехал в город 5 мая и сразу же включился в борьбу. Его биограф, митр. Иоанн (Снычев), впоследствии писал (с явной тенденциозностью) об этом периоде: «Здешние иосифляне, главным образом руководители раскола и некоторые миряне, принадлежали к тому типу людей, на

которых не действовал ни авторитет, ни подвижническая жизнь и ничто другое. Это были до мозгов пропитанные озлобленностью последователи нового раскола. Ко всему этому, они отличались еще непримиримостью, ненавистью и злобой к приверженцам митрополита Сергия. Бывший епископ Серпуховский Сергий (Гришин) испытал на себе весь фанатизм раскольников, изливавших на него потоки ругательств, эта же участь ожидала и епископа Мануила. Не успел он еще как следует ознакомиться с новой паствой, а иосифляне пустили уже в ход свое оружие против него. Они писали ему анонимные угрожающие письма, а когда он возвращался из храма в архиерейский дом, то осыпали его градом ругательств, насмешек и т.п. дерзостей и даже держали камни за пазухой. Кое-кто из них открыто заявлял верующим: "Дождется ваш архиерей, что мы его когда-нибудь с горы сбросим!" Ввиду таких угроз Владыка первое время приезжал или приходил в храм в сопровождении нескольких человек из православной паствы. Интересно, бывали такие случаи, когда епископ Мануил в своем скромном экипаже, спускаясь с горы к Никольскому храму, встречался с иосифлянским еп. Максимом, поднимавшимся в своем экипаже в свою церковь, находившуюся как раз напротив архиерейского дома на Красной горе. Оба епископа слегка кланялись друг другу и продолжали свой путь. Сопровождавшие же люди еп. Максима исподлобья смотрели на православного епископа и явно выражали свое к нему презрение»33.

В итоге деятельности еп. Мануила к лету 1928 сергианскими стали десять храмов из восемнадцати. Если ранее иерархи - сторонники митр. Сергия просто боялись служить в храмах Серпухова, то с лета 1928 они, в том числе и сам митр. Сергий, зачастили в город, стараясь привлечь на свою сторону прихожан. Никогда прежде Серпухов не видел такого количества архиерейских служб34.

Иосифляне сумели привлечь на свою сторону часть приходов Серпуховского района. В июне иеродиак. Варсонофий (Бессонов) из Высоцкого монастыря поехал в Полтаву, куда был переведен еп. Сергий (Гришин), и призывал местное духовенство не подчиняться ему, так как он «красный». Варсонофий посетил также Киев, Курск, Воронеж, Козлов, Рязань, Муром, Арзамас, везде собирая сведения о непоминающих. Ездил он и в Давыдовскую пустынь Серпуховского района, которая во главе с настоятелем, архим. Иларием, присоединилась к иосифлянам35.

Характерной является ситуация, возникшая в с. Дракино под Серпуховом. Первоначально сельский храм был непоминающим, но в июне-июле 1928 еп. Мануил (Лемешевский) отправил несколько посланий к его настоятелю с призывом признать Св. Синод при митр. Сергии. В результате 9 августа приходское собрание большин-

ством голосов постановило выполнить это требование. Сторонники же о. Александра Кремышенского - работницы фабрики «Красный текстильщик» Анисья и Татьяна Дурынины, подмастерья Н.Я.Гол-тышкин, И.Ф.Калинин - не подчинились; как зафиксировано в следственном деле, они заявляли, что «советская власть есть незаконная и что нужно присоединиться к Кремышенскому, а Мануил есть антихрист — его поставила служить советская власть» (протокол допроса свидетеля Г.И.Морозова)36.

14 августа 1928 были арестованы наиболее активные иосифлян-ские священнослужители Серпухова: прот. Александр Кремышен-ский, иеромонахи Серапион (Кутан), Моисей (Доброхотов) и иеродиак. Варсонофий (Бессонов), 8 октября они были приговорены КОГПУ к заключению в лагерь или ссылке37.

Оставшиеся без руководителя серпуховские иосифляне обратились к еп. Димитрию (Любимову) с просьбой назначить им архиерея, он раскрыл им тайну хиротонии еп. Максима (Жижиленко), указав обратиться к нему. 4 января 1929 делегация из Серпухова посетила его и получила согласие. В феврале еп. Максим съездил в Ленинград, доложив о вступлении в управление епархией. За короткий срок к иосифлянам присоединилась часть приходов Звенигорода, Волоколамска, Коломны, Клина, Загорска, Сходни, других городов и сел Московской области. Еп. Максим временно окормлял также паству и в соседней Ярославской епархии: в Рыбинске, Ростове, Переславле-Залесском, Угличе и т.д.38

Вместо арестованного прот. Александра Кремышенского еп. Максим назначил новым благочинным иеромон. Парфения, который тоже был осужден - 5 июня 1929.

Следствие по делу «Церковно-монархической организации "Истинное Православие"» в Московской области было начато 19 августа 1930. Основные аресты прошли в октябре-декабре, в Серпухове были арестованы 28 священнослужителей и мирян. В декабре 1930 в Соловецком лагере по этому делу также были арестованы39 и 27 января 1931 доставлены в Бутырскую тюрьму прот. Александр Кремышенский и еп. Максим (Жижиленко).

Согласно фабуле следственного дела, серпуховских иосифлян, избежавших арестов 1929, возглавил приехавший из Киевской области о. Николай Ищенко. Архп. Димитрий утвердил его настоятелем Спасо-Занарской церкви. С февраля 1930 о. Николай стал благочинным Серпухова. В Троицкий собор из Твери был прислан о. Василий Шишканов. Архп. Гдовский в июне-ноябре 1929 сам окормлял иосиф-лянские храмы Московской епархии. Так, он рукоположил во иеромонаха Анувия (Капинуса), известного впоследствии катакомбного деятеля, а в 1929 служившего в Покровской церкви Серпухова.

Около трех лет восемь приходов Серпухова и монахи Высоцкого мужского монастыря находились в оппозиции митр. Сергию. Кроме восьми городских, иосифлянскими были и несколько сельских приходов. Так, в 1930 о. Николай Ищенко приезжал служить в церковь с. Дашковка, иеромон. Серафим (Бубликов) - в с. Березня, а иеромон. Кирилл (Дубровный) - в с. Липецы, диак. Павел Авраменко служил в храме с. Ново-Никольское, свящ. Успенский - в с. Темная-Пятница и т.д.

Иосифлянские священнослужители Серпухова жертвовали ежемесячно по 15 рублей на помощь ссыльным землякам, много вносили и миряне. Собранные средства отвозила мон Елизавета (Волкова). В храмах постоянно поминали арестованных иосифлян. Кроме молитвы «За многострадальную Церковь», привезенной из Ленинграда (изъятой на обысках и приобщенной к делу), в церквах Серпухова звучала и другая «контрреволюционная молитва» настоятеля Сретенского храма иеромон. Никодима (Рыбакова).

Из обвинительного заключения (допрос иеромон. Серафима (Бубликова): «Я читал молитву за многострадальную церковь потому, что считаю церковь гонимой... К политике Соввласти я отношусь отрицательно... т.к. эта власть... безусловно является властью антихриста, поскольку она не признает бога и издевается над религией; вся политика этой власти по переустройству жизни на социалистических началах противна духу христианства. Колхозы я также считаю организацией антихристианской, поскольку там не дают возможности молиться и соблюдать посты»40. Из протокола допроса настоятеля Покровской церкви иеромон. Илиодора (Трусилина): «Поминовение властей мы считаем для себя неприемлемым, т.к. власть послана богом в наказание, как кнут. При царе духовенству и мона-1 шеству жилось гораздо лучше, т.к. не было никаких притеснений»41. , Из протокола допроса о. Василия Шишканова: «Я, как православный христианин, являюсь противником Соввласти, потому что Соввласть не верит в бога, насаждает безбожие и преследует церковь и духовенство»42.

Вся деятельность проходила в атмосфере нескончаемых репрессий: «Жили мы как на вулкане, ожидая с минуты на минуту ареста, потому что представителей Дмитровского течения арестовывали именно за то, что они принадлежат к данной церковной ориентации, а не за активные правонарушения» (протокол допроса о. Николая Ищенко)43.

По делу организации «Истинное Православие» был арестован и настоятель прихода Орехово-Зуевского округа о. Илия Крылов. В обвинении этот приход именовался «филиалом». По показаниям секретного агента ОГПУ, о. Илия весной 1929 ездил в Ленинград, а ко-

гда вернулся, пригласил в церковь семь человек и «заявил, что он вошел в общение с Димитрием Гдовским как епископом, который ни в какие сделки с Соввластью не входит»44.

В конце лета о. Илия был арестован и административно выслан на полгода в д. Кудыкино Орехово-Зуевского округа по другому делу. Вместо него из Ленинграда в качестве настоятеля был прислан иеромон. Клавдий (Дворянский), а затем на несколько месяцев приезжал служить из Твери о. Василий Шишканов, кроме того, частыми гостями были монахи из Москвы и Серпухова45.

В начале 1930 о. Илия Крылов вернулся в свой приход, а в декабре в с. Гора прошли массовые аресты46. 8 декабря 1930 семь арестованных священнослужителей, в их числе и настоятель церкви . с. Дубровки того же округа о. Иоанн Коноплин, были отправлены в Бутырскую тюрьму. В качестве вещественного доказательства фигурировали записи двух «контрреволюционных» молитв. Из 35 арестованных в конце 1930 иосифлян Серпухова и Орехово-Зуевского округа пять человек расстреляны, а остальные приговорены к разным срокам заключения.

В марте 1931 было возбуждено еще одно дело «Церковно-монархической организации "Истинных христиан"» в Московской области, а именно в Загорске, Клину, п. Сходня и др., по которому было арестовано более 120 человек. Главное обвинение, предъявленное настоятелю церкви в с. Малыгино Загорского района о. Иоанну Инюшину, состояло в том, что с 1930 он возглавлял часть иосифлян епархии, поддерживал отношения с архп. Димитрием, прот. Александром Кремышенским и прот. Валентином Свенцицким.

О. Иоанн Инюшин еще 28 января 1928 присоединился к еп. Димитрию, послав письмо с просьбой принять в молитвенное общение. В мае 1929 он служил в Крестовоздвиженской церкви Москвы, а затем вернулся в с. Малыгино.

После арестов почти всего руководства иосифлян о. Иоанн фактически исполнял обязанности епархиального архиерея. Так, 29 марта 1931 к нему с запиской от члена приходского совета Крестовоздвиженской церкви А.Т.Марач из Москвы приехал о. Александр Дроздов, которого о. Иоанн принял в молитвенное общение и взял подписку, что о. Александр прерывает общение с митр. Сергием и присоединяется к митр. Иосифу (Петровых). Следствие приписало о. Иоанну создание во второй половине 1928 «Загорского филиала организации», в который якобы входило 16 священнослужителей. На самом деле в Загорске проживали лишь две духовные дочери о. Иоанна, монахини Нектария и Матрона (Климовы), переехавшие из Серпухова. Остальные же обвиняемые - бывшие монахи Троице-Сер-гиевой Лавры, настоятель Петропавловской церкви о. Мирон Рженик

и другие - никогда не отделялись от митр. Сергия и лишь были знакомы с о. Иоанном47.

В Клинском районе было арестовано 26 человек. Это были в основном монахини двух закрытых женских монастырей: местного Акатьевского и Алексеевского в Москве. Их окормляли проживавшие в д. Олисово под Клином иеромонахи Мелхиседек (Лихачев) и Иннокентий (Орешкин). Они называли себя «Истинными христианами» и были связаны с московскими и ленинградскими иосифлянами, епископами Серафимом (Звездинским) и Арсением (Жаданов-ским). Несколько десятков монахинь проживало небольшими общинами в Клину и деревнях Олисово, Тимошино, Елгозино, Горки, Борщево и других. Они посещали только храмы непоминающих, ездили в Москву в Крестовоздвиженскую и Никольскую иосифлян-ские церкви. Иннокентий и Мелхиседек совершали тайные постриги, в том числе работниц соседних фабрик, проводили с ними духовные беседы, распространяли свои антисергианские сочинения. Иеромон. Иннокентию удалось скрыться и избежать ареста. Скрылась из Клина и мон. Екатерина (Салова). Она ездила в Москву и Тверь предупредить других монахинь об опасности и была арестована на обратном пути на вокзале 27 марта, причем оказала сопротивление агентам ОГПУ, проглотила часть своих бумаг, а затем дважды пыталась бежать48.

Кроме того, по делу проходило 14 сходненских иосифлян. В этом пригородном поселке проживало много прихожан московских истинно-православных храмов, в том числе член двадцатки Крестовоздвиженской церкви Н.Н.Маслов. После закрытия в январе 1930 храма в Сходне он предложил местному священнику Александру Поспелову перейти в один из московских иосифлянских храмов. Настоятель церкви «Никола Большой Крест» о. Измаил Сверчков направил о. Александра «за благословением» к еп. Сергию (Дружинину) в Ленинград. Благословение было получено, но вскоре - в апреле - церковь в Сходне вновь открыли, и Поспелов возобновил свое служение в ней, продолжавшееся до ареста 28 марта 1931. Как член «сходненского филиала» был обвинен и иеросхимон. Дионисий (Петушков), проживавший на хут. Черепчиха; он не был связан с иосифлянами, но не признавал митр. Сергия49. 4 апреля были арестованы монахини бывшего Головинского монастыря, проживавшие в с. Аксиньино Сходненского района возле ст. Химки.

В июне девять обвиняемых по делу «Истинных христиан» были расстреляны, девять приговорены к 10 годам лагерей, 23 - к 5 годам лагерей, а остальные 19 отправлены в ссылку. Если учесть, что по процессу организации «Истинное Православие» (1930) первоначально было арестовано свыше ста человек и примерно две трети из

них составляло духовенство, то только по двум делам 1930 и 1931 проходило 150-160 священнослужителей Московской области.

К 1934 в епархии, как уже отмечалось, остался только один открыто действующий храм сторонников митр. Иосифа - церковь Благовещения около ст. Мичуринец. Правда, существуют устные свидетельства, что в Серпухове вплоть до 1940 функционировала еще одна церковь непоминающих. Уцелевшие иосифлянские священники стали служить тайно. Многие из них погибли в 1937—1938. Так, прот. Сергий (Голощапов), освобожденный в 1934, поселился в Можайске, служил тайно, был арестован 5 декабря 1937, приговорен к высшей мере наказания и 19 декабря расстрелян50.

* * *

Географическое положение Тверской епархии - близость к Москве и Ленинграду - во многом определила церковную позицию и судьбу местного духовенства.

Первой репрессивной акцией властей против истинно-православных в Твери было закрытие собора Христорождественского женского монастыря в августе 1929 (по постановлению ВЦИК от 29 июля). По подсчетам ОГПУ, на защиту храма могло выйти до 25 тысяч верующих, но при работе комиссии по приемке церкви массовых выступлений рабочих не произошло. Однако в материалах следственного дела фигурирует письмо жителей районов «Пролетарки» и «Вагжановки»: «...на наших же фабриках все-таки большая часть рабочих верующие... вы же идете против рабочих и хотите закрыть нашу церковь насильственно, тут может случиться кровопролитие. Кто тогда будет виноват? Ясно, что вы будете виноваты, а не рабочие верующие. Мы по-хорошему заявляем вам - не беспокойте нас и нашу церковь не закрывайте»51.

По делу «Церковно-монархической организации "Истинное Православие"» в Тверской епархии в октябре-ноябре 1930 были арестованы девять священнослужителей: прот. Александр Левковский, священники о. Арсений Фессалоницкий, о. Владимир Бартоломей, иеромонахи Горгоний (Анисимов), Симеон (Козорез), монахини Августа (Нечаева), Евдокия (Наумова), Версовия (Герасимова) и Людмила (Крылова-Щербакова).

Уже после начала следствия, 29 сентября 1930, был закрыт Успенский Желтиковский монастырь, мощи Св. Арсения изъяты.

Аресты продолжались и в декабре.

Так, 12 декабря был задержан иеромон. Феофан (Ишков) в Вышнем Волочке. Основанием к его аресту послужила записка к пастве уже арестованного прот. Александра Левковского, в которой он передал истинно-православных в окормление иером. Феофану.

Затем были арестованы шесть монахинь на основании декабрьского рапорта начальнику Тверского оперсектора ОГПУ из Москвы: «По вашей спецсводке №10 проходит около 20 монашек, сторонниц Дмитровской ориентации, причем многие из них принимали активное участие в а/с работе ликвидированной к-р группы Левковского. С получением сего — обыщите, арестуйте и доставьте к нам со спецконвоем наиболее активный элемент из числа этих монашек не старше 50 лет»52.

Согласно материалам следственного дела, недовольство Декларацией возникло в Твери еще осенью 1927, но митр. Тверской Серафим (Александров) поддержал митр. Сергия и стремился не допустить возникновения иосифлянских приходов в своей епархии.

В обвинительном заключении сказано, что в начале апреля 1928 на совещании духовенства города он заявил о. Александру Левков-скому: «Вы думаете, что я сочувствую Соввласти, если я при ней неоднократно сидел в тюрьме, или вот разве сочувствуют протоиерей А.Бенеманский или вот Алексей Иванович [Соколов], которые были в ссылке, но ведь они не идут на раскол, т.к. понимают, что воззвание м. Сергия является лишь маневром»53.

Возглавивший местных иосифлян прот. Александр Левковский служил настоятелем собора Христорождественского женского монастыря. Приход, окормляемый о. Александром, объединял, по подсчетам ОГПУ, четыре тысячи верующих, т.к. был расположен в районе текстильного гиганта - Тверской Пролетарской мануфактуры.

В материалах следственного дела значится (протокол допроса свидетеля Березина), что по инициативе о. Александра Левковского 23 апреля состоялось совещание членов причта и церковного совета в соборе женского монастыря, на котором о. Александр «заявил, что в настоящее время есть только один архиерей, который говорит правду, что Соввласть преследует веру и церковь, - это Димитрий Гдовский, к которому Левковский и предложил присоединиться...». Вскоре он уехал в Ленинград и, вернувшись 2 мая, созвал второе совещание, на котором объявил, что к еп. Димитрию присоединились не только их приход, но также Серпухов и многие другие города54.

В обвинительном заключении постоянно подчеркивается, что оппозиция митр. Сергию и Синоду в Твери существовала не обособленно, а была тесно связана с московским и ленинградским иосиф-лянским духовенством. Центром движения истинно-православных в Твери назван Христорождественский женский монастырь*, кроме

* На 1917 имел четыре действующие церкви, в нем проживала 261 монахиня. В 1923 обитель была официально закрыта, храмы стали приходскими, но большая часть монахинь осталась жить на прежнем месте.

того, в материалах дела иосифлянскими значатся приходская церковь Свт. Николая Чудотворца на плацу и Успенский Желтиковский мужской монастырь в четырех километрах от Твери в д. Желтиково*.

В Желтиковском монастыре регулярно устраивались многотысячные религиозные праздники, привлекавшие массы паломников, приезжали юродивые, провидцы, «одержимые бесами», например, Павлуша (Павел Григорьев) из Новгорода, Домнушка (Евдокия Чме-лева) из Ленинграда и многие другие. После смерти настоятеля Жел-тиковского монастыря архим. Иоасафа в 1929, архп. Димитрий (Любимов) назначил на его место иеромон. Горгония (Анисимова), служившего ранее в Новгородской епархии. При обители существовала и группа иоаннитов, в основном работниц текстильной фабрики «Пролетарка».

В январе 1928 на сторону иосифлян перешел приход церкви Свт. Николая Чудотворца в Вышнем Волочке, во главе которого был поставлен иеромон. Феофан (Ишков). К нему несколько раз приезжали прот. Александр Левковский и проф. М.А.Новоселов (работавший ранее директором гимназии в этом городе), который привозил иосифлянскую литературу. К митр. Иосифу в январе 1928 присоединился и настоятель Вышневолоцкого собора прот. Николай Флеров, но затем под угрозой запрещения в священнослужении вернулся в Московскую Патриархию55.

В начале 1930 верующие с. Иверское Высоковского района Ве-ликолуцкого окр. обратились в Ленинград к еп. Сергию (Дружинину) с просьбой прислать настоятеля в их, прежде сергианский, приход. Владыка порекомендовал обратиться в Тверь, к протоиерею Александру Левковскому, который направил в Иверское о. Владимира Бартоломея. Правда, о. Владимир пробыл там всего несколько недель.

В несергианских храмах Твери производилось поминовение членов династии Романовых, как общей фразой «о благоверных и благочестивых царях и царицах», так и с упоминанием имен императоров Александра III, Николая II и др.; производилось поминовение арестованных митрополитов Петра (Полянского), Иосифа (Петровых) и архп. Димитрия (Любимова), что «носило демонстративный характер сочувствия осужденным»56.

Кроме того, в церкви Свт. Николая Чудотворца совершалось заочное отпевание настоятеля этого храма о. Григория Гвоздева, расстрелянного 17 октября 1930. Вплоть до ареста в конце октября ос-

* На 1917 в нем жили 16 монахов и имелись три действующие церкви. В обители вплоть до осени 1930 хранились почитаемые в народе мощи Св. Арсения и обитали не менее одиннадцати иноков.

тальных членов причта Никольской церкви в ней служили публичные панихиды по «убиенному, новопреставленному иерею Григорию»57.

В обвинительном заключении значится, что тверские иосифляне вели активную агитацию и распространение среди верующих различных рукописных тестов, приобщенных в качестве вещественных доказательств: брошюра «Что должен знать православный христианин», начинавшуюся словами: «Уста священника должны хранить ведение»; «Беседа двух друзей»; «О двух путях современной церковной жизни», а также воззвания, проповеди и послания прот. Феодора Андреева, проф. М.А.Новоселова и других.

В брошюре «О двух путях...», автором которой назван прот. Александр Левковский, говорилось:

«...За время с 1918 г. по 1929 г. гонение на веру и церковь православную в Советском государстве выразилось и выражается в следующем: 1. У православной церкви отняты все храмы и все богослужебные предметы и объявлены государственным имуществом. 2. Церковь лишена всех юридических прав. 3. Под видом борьбы с контрреволюцией и под предлогом культурно-просветительских надобностей закрыты все монастыри (не менее 1000), а приходские храмы продолжают закрываться с особой поспешностью и яростью. 4. Святые иконы, святые мощи и пр. святыни поруганы и поругаются, а христианские кладбища осквернены и оскверняются. 5. Христианские праздники ежегодно подвергаются оскорблению. 6. Святейшее имя Бога, Богоматери и святых угодников дерзко и гордо по-хуляются везде и всегда. 7. Вера в Бога допускается законом на бумаге, а на деле считается противогосударственным преступлением. 8. Уже начавшееся гонение на церковь дошло до высокого напряжения, некоторые епископы и многие священники и миряне расстреляны...»58

На обыске в ноябре 1930 в квартире о. Владимира Бартоломея была изъята тетрадь с проповедью на праздник Успения Пресвятой Богородицы. Проповедь, автором которой, по показаниям о. Владимира, являлся расстрелянный московский прот. Иоанн Восторгов, датирована августом 1918, однако следствием она была приписана Бартоломею.

К делу были приобщены и названы антисоветскими: брошюра «Беседа двух друзей», листовка «Голос верующего», письмо митр. Кирилла из ссылки и т.п., изъятые при досмотре багажа о. Владимира Бартоломея на ст. Бугульма еще 7 мая 1929.

Наряду с распространением агитационных текстов, священнослужители обвинялись в агитации во время проповедей. Так, о. Арсению Фессалоницкому было предъявлено обвинение, что он произ-

нес 46 проповедей, обличавших власти и политику митр. Сергия. В одной из них говорилось: «Теперь... нет никакого божества, иконы вовсе не нужны, стараются их уничтожить, но что это за жизнь, на что она похожа, превращается в скотскую жизнь. Говорят, что со временем откроется рай на земле, но может ли это быть без религии? Одна только преступная ложь и больше ничего» (протокол допроса свидетеля Соколова)59.

В обвинительном заключении приведены фрагменты проповедей о. Владимира Бартоломея: «Есть и всегда будет много людей, которые в вере христианской и в духовной своей жизни препобеждают страх смерти... Смерть расстрелянных большевиками, если они не воры, не грабители и не убийцы, а так называемые "контрреволюционеры", есть не позор; а суд, тюрьма и издевательства, от большевиков принятые, есть слава и честь... Если же кто страдает и умирает за веру в Бога, за свои чистые убеждения, за родину, тот воистину достоин венца от Бога!»60. «Нельзя не отметить, что успехи дьявола, сошедшего на землю, превзошли все ожидания, дьявол ведет свою работу по всем направлениям, он стремится осквернить и надругаться над святой церковью, самим господом... и вообще над всем православным народом, желая привлечь массу на свою сторону, и вот, православные, - бойтесь попасть на эту удочку...»61

Согласно сообщениям осведомителей ОГПУ, истинно-православные священнослужители постоянно вели антисоветскую агитацию. Так, весной 1930 иеромон. Горгоний (Анисимов) во время исповеди принимал от верующих женщин клятвы в том, что они не пойдут в члены колхоза. А иеромонах Желтиковского монастыря Симеон (Козорез) в своей публичной проповеди говорил: «Все приходится отдавать этой ненасытной Богопротивной Власти, сейчас вводятся коммуны в крестьянстве, где своего ничего не будет. Кто не согласится идти в коммуну, тех будут высылать, вот какое безвыходное положение создается для крестьян. Рабочих на фабриках взяли в руки, теперь подбираются и к крестьянам. Ясно, что воцаряется сам Антихрист, остается только одно - выступать на обличение и идти на мучение. И скоро этот час настанет, когда христианская кровь прольется рекой»62.

В октябре 1930 прот. Александр Левковский переехал в Серпухов и несколько недель служил в Троицком соборе, но 28 октября был арестован. На время спасся только иеромонах Желтиковского монастыря Фотий (Солодов) - он уехал в Москву, укрылся в одной из иосифлянских общин, где был арестован 21 июня 1931, а 3 сентября приговорен к высшей мере наказания и через месяц расстрелян.

Обвинение, как и в других делах иосифлян, построено в первую очередь на политических, а не на церковных установках. Например:

«В вопросах религии я являюсь противником Соввласти, т.к. не чувствую полной религиозной свободы, о чем говорил и верующим, и проповедовал, что вследствие гонений на религию настанет время для верующих бежать в пустыню, т.е., иначе говоря, переходить на нелегальное положение...» (протокол допроса прот. Александра Лев-ковского). А в протоколе допроса о. Арсения Фессалоницкого: «Принадлежу я к дмитровскому течению потому, что далеко не сторонник Советской власти и считаю, как и все наше движение, что митр. Сергий Нижегородский пошел на компромисс с Соввластью, издав указ о лояльности к таковой, в то время как безбожие является врагом нашей церкви и моим личным врагом, а Советская власть является властью безбожной...»63

Несмотря на жестокие репрессии подавить иосифлянское движение в Тверской епархии не удалось. Часть истинно-православных священнослужителей после разгрома 1930 стали служить тайно, о чем будет сказано в последующих главах.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... С.553.

2 Свенцицкий А.Б. Воспоминания московского прихожанина // Журнал Московской Патриархии. 1994. №4. С. 125.

3 Польский М. Указ. соч. Т.2. С.22.

4 Там же. С. 23.

5 Свенцицкий А.Б. Указ. соч. С. 127.

6 Личный архив еп. Амвросия Готского, папка 8, л.200.

7 Там же. ч

8 Андреев ИМ. Епископ Максим Серпуховский (Жижиленко) в Соловецком концентрационном лагере // Православный путь. 1951. С.64.

9 Там же. С.67.

10 ГАРФ, ф. 10035, оп. 1, д.28850, т.7.

11 ЦАФСБ РФ, ф.арх.-след. дел, д. 100256. ^

12ЦЦНИВО, ф.9323, оп.2, д.П-24705,т.1, л.2-4, 55.

13 Там же, т. 1, л.22.

14 Там же, т.4, л.287.

15 ЦА ФСБ РФ, ф.арх.след.дел, д. 100256.

16 Лосев А.Ф. Сочинения. СПб., 1994. С.533.

17 НовоселовМ.А. Письма к друзьям. М., 1994.

18 ЦАФСБ РФ, ф.арх.-след.дел, д. 100256.

19 ГАРФ, ф. 10035, on. I, д.28850, т.7, л.З.

20 ЦДНИ ВО, ф.9323, оп.2, д.24705, т. 1, л.6, 7.

21 Там же, л. 14.

22 Выступление Н.Е.Емельянова на Ежегодной богословской конференции в Православном Свято-Тихоновском институте. Москва, 3.02.1996.

23 ЛосевА.Ф. Указ.соч. С.403, 404.

24 Свенцицкий Валентин, протоиерей. Диалоги. М., 1995. СП.

25 Свенцицкий В.П. Предсмертные письма / Публикация Р.Крепса // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 1. М., 1990. С.297, 298.

26 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... С.968.

27 ЦАФСБ РФ, ф.арх.-след.дел, д. 123373.

28 Московский комсомолец, 1990, 14 сентября.

29 Зеленогорский (Гринберг) М. Жизнь и деятельность архиепископа Андрея (Ухтомского). М, 1991. С.217.

30 ЦАФСБ РФ, ф.арх.-след.дел, д. 123373.

31 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... С.547.

32 ГАРФ, ф. 10035, оп. 1, д.28850, т.7, л.7.

33 Иоанн (Снычев), митрополит. Митрополит Мануил (Лемешевский). Биографический очерк. СПб., 1993. С. 123, 124.

34 Там же. С. 125.

35 ГАРФ, ф. 10035, оп.1, д.П-51903, л.41-44.

36 Там же. л.26-28.

37 Там же. л.51-53.

38 Там же. д.28850, т.4, л.551-553; Польский М. Указ. соч. Т.2. С.22.

39 ГАРФ, ф. 10035, оп.1, д.28850, л.71. .?'

40 Там же.

41 Там же, л. 14. ^

42 ГАРФ, ф. 10035, оп.1, д.28850, т.7, л. 13.

43 «Хотелось бы всех поименно назвать...»: По материалам следственных дел и лагерных отчетов ГУЛАГа / Составитель И.Осипова. М., 1991. С. 17

44 ГАРФ, ф. 10035, оп. 1, д.28850, т.7, л.9.

45 Там же.

46 Там же, л.85

47 Там же, д.П-60406, т.1, л.5-91.

48 Там же, т.2. л.780-782.

— 88 -

49 Тамже,т.1,л.252-281,445.

50 Тамже,д.П-32867,л.1-ЗО.

51 Там же, д.28850, т.7, л.73-74.

52 Там же, л. 149.

53 Там же, л. 103, 8.

54 Там же.

55 ГАРФ, ф. Ю035, оп. 1, д.28850, т.З, л. 170-175.

56 Там же, т.7, л. 111.

57 Там же.

58 «Хотелось бы всех поименно назвать...». С. 15-16.

59 ГАРФ, ф. 10035, оп. 1, д.28850, т.7, л. 107-108.

60 «Хотелось бы всех поименно назвать...». С. 19.

61 ГАРФ, ф. 10035, оп. 1, д.28850, т.7, л. 107-108.

62 Там же, л. 109.

63 Там же, л.56.