Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Украина в XVII в.

Татьяна Яковлева

Татьяна Геннадиевна Таирова-Яковлева, СПб. ун-тет.

Ее же: "Отечество" в представлениях украинской казацкой старшины в конце XVII - начале XVIII в.".

ГАДЯЧСКИЙ ДОГОВОР - ЛЕГЕНДА И РЕАЛЬНОСТЬ

Яковлева Т. Гадячский договор - легенда и реальность

Ист.: http://hist.msu.ru/Labs/UkrBel/jakovl.htm

Гадячский договор - одно из наиболее ярких событий эпохи Гетманщины, самое крупное политические событие времени гетманства Ивана Выговского. Он стал венцом деятельности этого гетмана и одновременно преддверием его головокружительного краха. Падение Выговского, тесно связанное с заключением Гадячского соглашения, окончательно ввергло Украину в пучину руины. Гадячский договор всегда привлекал внимание - и не только историков. В советской историографии он именовался не иначе как "изменническим". Другие наоборот, считали его одной из вершин в развитии национальной идеи Украины, многие по-прежнему расценивают его как попытку создать независимую украинскую державу. Большинство историков видело в Гадячском договоре закономерный итог пропольской политики Выговского, а автору представляется, что он как раз яркий пример того, как Выговский под влиянием обстоятельств шаг за шагом отступал от собственных взглядов, заботясь уже только о сохранении своей жизни.

Принято говорить об одном Гадячском договоре, автор же предполагает, что мы вправе говорить по крайней мере о трех. Хотя историография данного вопроса довольно велика, однако имеется очень мало конкретно-научных исследований договора, зато большим числом представлены политизированные оценки, выполненные в резко отрицательном или в восторженном тонах. Заметны два особенно сильных всплеска интереса к Гадячскому соглашению. Первый приходился на начало XX века, когда были написаны работы В.Липинского, М.Грушевского, В.Герасимчука, М.М.Стадника и других. Такое пристальное внимание к проблемам казацкой державы было, безусловно, связано с развитием национального украинского движения. Второй пик интереса к Гадячскому договору приходится на 1960-1970-е годы, когда на западе широко отмечалось его трехсотлетие. Эти работы (С.Кота, С.Косчалковского, В.Квятковского) были еще более политизированы, что не могло не сказаться на их научном уровне. Советская историография вообще не посвятила Гадячскому договору ни единой работы, довольствуясь короткими отрицательными отзывами. В последние годы на Украине появился ряд обобщающих работ, где на смену негативной оценке Гадячского договора пришла восторженно-идеализированная, явно заимствованная из политизированных работ эмигрантской школы. Именно поэтому потребность в научной оценке Гадячского соглашения представляется особенно актуальной.

Начнем с краткого обзора историографии.

Много общего в оценках Гадячского договора имеется у М.Грушевского и В.Герасимчука. Первый считал, что только бунт М.Пушкаря помешал И.Выговскому восстановить Украину на руинах Польши (1). Он совершенно справедливо отрицал пропольское настроение нового гетмана, но приписывал ему план достижения Украиной полной самостоятельности, который тот, якобы, отложил на будущее. Соглашение с Польшей, как утверждал Герасимчук - лишь эпизод в великой цели, способ ее достижения (2).

В.Липинский гораздо жестче в оценке договора: "На фоне внутренней битвы, которая началась с момента выбора Выговского гетманом, на фоне братоубийствен¬ных сражений со сторонниками Пушкаря, появился самый печальный политический акт послереволюционных дел украинской шляхты: выросло печальной памяти так называемое Гадячское соглашение с Речью Посполитой" (3).

В отличие от М.С.Грушевского, В.Герасимчука и В.Липинского М.М.Стадник считал Выговского сторонником Польши. То, что казачество поддерживало гетмана, он объяснял тем, что Москва хотела укрепиться в главных городах и ограничить вольности казаков (4). Анализируя договор, М.Стадник приходил к выводу, что в сравнении с подданством Москве это была "более выгодная с юридической точки зрения позиция" (5). Однако в некоторых моментах ему все-таки пришлось отметить превосходство "Статей Хмельницкого" (6).

М.С.Грушевский объяснял появление Гадячского договора неудачами Выговского под Киевом, тревожным положением на границах (7). "Не было чем устрашить Москву и принудить ее к политике невмешательства в украинские дела" (8). Как и М.Стадник, Грушевский считал Гадячскую унию шляхетской и заявлял, что если Переяславская рада исходила из гегемонии казачества и старалась ее обеспечить, то Гадяч "домагается такой гегемонии для украинской шляхты" (9).

Среди работ, вышедших в связи с 300-летием Гадячского договора, внимания заслуживают книги С.Кота, С.Косчалковского, В.Квятковского (10). Этой же теме были посвящены и более новые исследования М.Брика, Г.Х.Вилльямса и А.Каминского (11). Вопроса Гадячского договора в своей статье касался и В.Велъгорский (12).

С.Кот и М.Брик написали биографии Е.Немирича - одного из политических деятелей времен Выговского, сделав его носителем идеальных мотивов и приписав ему все заслуги в создании идеи "Княжества Руського". Главная идея В.Квятковского - что вражда Украины и Польши была трагической ошибкой. Переяславский договор по его мнению - это "фатальная слепота" Б.Хмельницкого. Политика Выговского объяснялась маневрированием между Москвой и недовольным казачеством. В.Квятковский - один из немногих, кто придает значение шумной кампании, поднятой папским двором против ликвидации церковной унии и говорит об изменениях Гадячского договора в ходе его утверждения сеймом. Причина же падения Выговского - по Квятковскому - не столько Москва, сколько рядовое казачество, не понимавшее исторических событий.

В исследовании А.Каминского источниковая база очень узка. Автор базируется лишь на работах своих предшественников, в работе отсутствует анализ Гадячского договора. Большинство выводов Каминского традиционно для украинистики: Выговский - сторонник Речи Посполитой, к сближению с которой его толкали притеснения Украины со стороны русских. Автор считает, что инициаторами договора были казаки, и говорит, что соглашение было сорвано военными действиями России и Швеции.

В.Вельгорский, говоря о Гадячском договоре, высказывал предположение, что появись Гадяч на 10 лет раньше - не было бы казацких войн, которые принесли руину Речи Посполитой.

Говоря об источниках, позволяюших нам судить о Гадячском договоре и о событиях вокруг него, надо подчеркнуть, что до нас не дошел документ, подписанный И.Выговским и польскими комиссарами 8/18 сентября 1658 года в Гадяче. Известен только окончательный текст, утвержденный сеймом Речи Посполитой в мае 1659 года. Для того, чтобы оценить изменения, которые претерпел Гадячский договор в период от его подписания до утверждения сеймом необходимо восстановить его первоначальную редакцию.

Какие же списки статей этого соглашения нам известны? Во-первых, это два экземпляра договора, хранящиеся в музее Чарторыйских в Кракове. Оба написаны на польском языке и по форме совпадают с окончательным вариантом Гадячского соглашения. На обоих этих списках имеется подпись Выговского, но отсутствуют подписи польских комиссаров. Один список (традиционно именуемый "вторым") полностью совпадает с текстом Гадячского договора, утвержденным сеймом. Другой же ("первый") имеет значительные отличия. Первым об этих двух списках писал В.Герасимчук. Он справедливо писал, что "они, видимо, не являются собственно правительственными и обязывающими обе стороны документами, т.к. на них нет подписей комиссаров. Но для чего они были написаны и имеют подписи гетмана - неизвестно. Возможно, они были предназначены для подписи короля" (13). Далее Герасимчук не делал вывода о коренном отличие эти двух списков и отмечал только некоторые разночтения.

М.Стадник в своем исследовании пошел дальше - он опубликовал "первый" список и указал какие в нем имеются отличия от "второго", т.е. от окончательного варианта договора (14). Но М.Стадник не ставил вопрос о происхождении этих двух документов, не говорил о значении разночтений.

Попытку проанализировать два списка из музея Чарторыйских сделал М.С.Грушевский. Сравнивая тексты, он делал вывод о коренном различии статей, а их происхождение объяснял следующим образом: "В секретной декларации, взятой от Выговского комиссарами при завершении комиссии, он (Выговский - Т.Я.) дела¬ет некоторые отступления от первой редакции в такой форме, которую потом имеем во втором тексте - относительно реестра и наемного войска. Уступки, выраженные этой декларацией, потом уже не вызывают дискуссии. Зато пункты, не затронутые декларацией, были отклонены королевской радой (специально упоминается отмена унии и исключительное право православных на должности в трех воеводствах, а не только в Киевском) и ради этой цели Перетяткович даже дважды ездил к Выговскому, чтобы получить от него поправки к Гадячскому акту, и во второй раз ему удалось получить от Выговского текст с поправками. Очевидно, это и есть наш второй текст..." (15).

С последним выводом, касающимся датировка "второго" списка - начало мая 1659 года - нельзя не согласиться. Однако, другие рассуждения М.С.Грушевского достаточно спорны. Он исходил из того, что, якобы, существовала "тайная деклара¬ция", подписанная Выговским и, таким образом, считал, что Гадячский договор был урезан уже в момент его подписания, 6/16 сентября 1658 года. В дальнейшем будто бы дебатировался только вопрос, касающийся унии и назначения на долж¬ности. Обратимся к источникам для проверки этих наблюдений.

Главная ошибка Грушевского заключалась в том, что он сосредоточился на изучении только двух списков Гадячского договора (тогда как до наших дней дошло двенадцать), а о перипетиях подписания соглашения он судил только на основании дневника К.Перетятковича. совершенно игнорируя (впрочем, как и все остальные исследователи Гадяча) записки М.Емоловского и документы, опубликованные Л.Кубалей.

Какие еше тексты Гадячского договора кроме двух, хранящихся в музее Чарторыйских, нам известны? Это прежде всего окончательный вариант соглашения, подписанный Выговским и польскими комиссарами (16), а также три списка договора, опубликованные в "Актах Юго-Западной России". Один из них представляет собой черновик, написанный по-украински. Это отрывок, в нем переданы только начальные статьи Гадяча. По форме он полностью совпадает с окончательной, польской редакцией договора и имеет пометы о подписях Выговского и польских комиссаров (17), Из этих последних два практически идентичны. Оба написаны по-русски, содержание статей в них передано кратко, только самая суть. В обоих говорится, что это соглашение, постановленное с Войском Запорожским через Беневского и Евлашевского. Один их этих списков хранился в делах Трубецкого (18), а другой - в делах Шереметьева (19). О первом известно, что он был прислан нежинским протопопом Максимом Филимоновичем, известным политическим деятелем начала Руины, сторонником Москвы. Можно предположить, что и второй список был прислан Шереметьеву тем же протопопом. Оба эти списка мы будем впредь именовать "список Максима Филимоновича". Он значительно отличается от окончательной редакции договора. Вариант, присланный Максимом Филимоновичем, более полный. В него вошел даже такой важный пункт, как образование Княжества Руського (20). Однако отсутствуют, пожалуй, самые положительные статьи договора, имеющиеся в "первом" списке из музея Чарторыйских - отмена церковной унии, назначение на должность только православных, сохранение дружественных отношений с Москвой (21).

Очень близок к списку Максима Филимоновича тот текст договора, который приводит Л.Й.Рудавский (22) - поляк, современник событий, уехавший в 50-х годах XVII века в Австрию. По сравнению со списком Максима Филимоновича у Рудавского имеется только один дополнительный пункт - амнистия шляхте, бывшей на стороне Хмельницкого и Выговского (23). Зато отсутствует примечание о "неотягощении подданных" (24). В списке Рудавского есть явные ошибки - это прежде всего относится к пометкам о подписях. Так Евлашевский назван Зеблажевским, Иван Выговский - Данилом, наконец говорится о некоем посреднике - Николае Третере (Павел Тетеря?) (25).

Совпадает по содержанию (включая пункт об амнистии шляхте) с текстом, приведенным Рудавским, копия договора, имеющаяся в сборнике Я.Михаловского в библиотеке Польской Академии Наук (отдел рукописей. №2254. Т.4 Л. 486-486 об.). Однако, в ней те же самые пункты изложены другими словами (хотя в обоих случaях - на польском языке, смешанном с латынью). Это не позволяет говорить, что перед нами один и тот же список. Тем не менее, в основе всех четырех текстов - двух русских, Рудавского и Михаловского - явно был один и тот же источник. В этих списках нет подписей комиссаров и Выговского, а сами формулировки статей - даже тех, которые попали в окончательный вариант договора - отличаются от традиционной формы польских договоров. Это дает возможность предположить, что перед нами черновик, краткое изложение сути статей. Возможно - это тот вариант, который привезли с собой на переговоры польские комиссары и дополнения к которому пришлось им сделать под влиянием требований казаков еще там, в лагере под Гадячем.

Следующие два текста договора - это тексты, приведенные поэтом-современником В.Твардовским (26) и летописью Величко (27). Второй является переводом с польского первого (о чем говорит и сам С.Величко) и, таким образом, тексты совпадают полностью. Этот текст договора, который мы в дальнейшем будем именовать "список Твардовского", значительно отличается от окончательного и даже от "первого" списка из архива Чарторыйских. Ссылок на подписи в нем нет.

Еше один вариант договора имеется в летописи, точнее дневнике И.Ерлича (28), тоже современника событий, жившего на Киевшине, но писавшего свою летопись уже позже, находясь в монастыре. Этот текст договора занимает как бы промежуточное положение между "первым" и "вторым" списками Чарторыйских Так, здесь присутствуют статьи об отмене унии, о том, что Войско Запорожское не будет принимать участие в войне с Москвой. Но число реестра составляет уже 30 000 человек и нет оговорки о нерушимости братства с Москвой. Имеется помета о подписях И.Выговского и польских комиссаров.

Наконец, последний, двенадцатый вариант, помещен у современника событий В.Коховского, историка Яна Казимира (29). Он тоже отличается от окончательного текста договора. Ссылки на подписи в нем нет.

Что касается свидетельств современников, то наибольший интерес представляют записки К.Перетятковича и М.Емоловского. Первый сам принимал участие в подписании Гадячского договора и именно он ездил весной 1659 года к Выговскому, чтобы заставить его пойти на уступки. Это был человек, посвященный почти во все дипломатические замыслы польской стороны, и его записки, написанные живым и ярким языком, являются уникальным источником. Миколай Емоловский, извест¬ный как автор памятника, описывающего события Хмельничины, не был участником посольства на Украину. Однако он присутствовал на сейме 1659 года и в своих записках выразил очень характерное для среднего шляхтича, участвовавшего во всех войнах с Хмельницким, возмущение статьями Гадячского договора. Таким образом, от Емоловского мы можем узнать содержание текста соглашения каким он был представлен на утверждение сеймом.

Теперь следует установить время и условия появления различных редакций Гадячского договора. Списки Максима Филимоновича, Михаловского, Твардовского, Коховского и Ерлича - это отдельные фрагменты первой редакции, в которой этот договор был подписан 6/16 сентября 1658 года. "Первый" список архива Чарторыйских был, вероятно, послан Выговским (поэтому там находим только его подпись) с его посланцами на сейм в марте 1659 года. В этой, второй редакции договора, уже отсутствуют некоторые пункты, которые были в первой, но самое важное еше оставлено. Появление этой редакции можно объяснить тем, что еще в начале 1659 года поляки требовали от Выговского изменить статьи договора (30). И, наконец, "второй" список архива Чарторыйских - это официальный текст, который подписал Выговский после переделки договора на сейме. Сам гетман в письме к королю от 6 мая 1659 года (н.с), т.е. когда к нему приехал для согласования пунктов Перетяткович, писал, что отправляет "исправленные статьи Гадячской комиссии" (31). Видимо, это как раз и есть наш "второй" список.

Правомерен вопрос - действительно ли Выговский еше в сентябре 1658 года в "тайной декларации" согласился на изменение статей, исключая из них вопросы об унии и раздачи должностей, как считал Грушевский, или же договор был переделан на сейме вопреки воле Выговского?

Начнем с того, что источники ни о какой "тайной декларации" не сообщают. Кроме того - согласно рассуждениям Грушевского - на сейме и речи не должно было идти о 60-тысячном реестре (раз Выговский давно согласился на 30 000). Однако Емоловский (присутствовавший на сейме) в своем дневнике писал: "...в тех же пунктах сказано, чтобы войска запорожского в реестре оставалось 60 000" (32), Имеется и письмо самого Выговского (дата неизвестна). Он писал: "на пункт, в котором войска запорожского числа позволено 60 000 - этот пункт так понимать и исполнять нужно, дабы угождать нынешнему времени... Если бы их (плебс - Т.Я.) разжаловали в это время - это затруднило бы план мира" (33). И только потом, после окончания войны с московским царем, в реестре "не должно быть более 30 000" (34). Таким образом, в период между подписанием и утверждением Гадячского договора, Выговский не только не соглашался на 30-тысячный реестр, но и особо настаивал на реестре в 60 тысяч казаков, прекрасно понимая, что другая цифра вызовет негодование казаков.

Выговский не мог еще до сейма согласиться на изменения и по следующим причинам. Казацкие послы на этот сейм подали акт под названием "Меры к исполнению договорных статей". В нем, по сути дела, заключалось расширительное толкование статей Гадячского договора (первой редакции), а также ряд дополнитель¬ных требований. Что же предусматривалось в этом документе?

1. Меры к возвращению епископских кафедр (архиепископства, владычества и т.д.), а также монастырей и церквей - от униатов и иезуитов. Предусматривалось создание специальной комиссии, а также выдвигался ряд конкретных требований по этому вопросу (35).

Проблема отношений с униатами и иезуитами развивалась и в следующих тре¬бованиях: "Печатники Великого княжества Руського должны быть всегда религии Греческой - неуниаты... В воеводстве Киевском. Брацлавском и Черниговском должны быть предоставлены суды духовные, светские и городовые неуниатам. Отцы иезуиты в воеводстве Киевском, Брацлавском и Черниговском жить не должны" (36).

2. Казаки просили отменить постановление 1638 года, так называемую "ординацию войска запорожского" (меры, принятые поляками после подавления восстания Острянина) и снова подчеркивали, что "число войска должно быть в 60 тысяч" (37). Высказывалось пожелание, чтобы исполнителю должности обозного княжества Руського и Войска Запорожского принадлежала "кварта староства Житомирского с литейным заводом для военных орудий, а по смерти нынешнего владетеля староство Житомирское с управлением соляною частою по всей Украине" (38).

3. Очень важный пункт: "чтобы воеводство Волынское, Руськое и Подольское присоединены были к Великому княжеству Руському". Здесь же были требования об учреждении трибунала Великого княжества Руського, судов сеймовых и надворных, чтобы князья в Великом княжестве Руськом не имели преимушества перед шляхтой.

чтобы все уряды на его территории (не только сенаторские, но и генеральные, и партикулярные) давались только православным (39).

Особо говорилось об отмене всех постановлений и судов против тех, "которые служили у шведа, а потом в войске Запорожском" (40). Здесь, разумеется, имелся ввиду и Е.Немирич.

4. Наконец, шли пункты, чтобы поместья и уряды на Руси, данные без ведома Выговского, были объявлены недействительными, и чтобы он был освобожден от обязанности лично являться в какой бы то ни было суд". Завершалось прошение ходатайством о конкретных лицах (41).

Таким образом, казацкие послы в своих представлениях на сейм не только не урезали первоначальную редакцию Гадячского договора, но и наоборот, расширяли ее.

Если сравнивать тексты Гадячского договора - как принятый сеймом, так и промежуточный - с текстом предварительного соглашения с Речью Посполитой. заключенным П.Тетерей в Межиречи 5/15 июля 1658 года, то становится ясно, что именно оно легло в основу Гадячского договора. В соглашении Тетери бьии уже такие основополагающие положения, как амнистия участникам Хмельничины, восстановление прежних привилегий православию, предоставление мест в сенате киевскому митрополиту, луцкому и львовскому епископам, предоставление православным мещанам равных с католиками прав, восстановление старых привилегий Войска Запорожского, учреждение в Киеве академии и школ, утверждение гетмана ко¬ролем и предоставление булавы Чигиринскому старосте (42).

В Межиреченском соглашении присутствовали и следующие пункты; возвращение православным владений и урядов, забранных униатами, предоставление только православным должностей в Киевском, Черниговском и Брацлавском воеводствах (42). Но эти пункты, присутствуя в промежуточных вариантах Гадячского договора, в окончательной его редакции не сохранились, так как были отклонены сеймом. Наш вывод о том, что именно пункты Тетери легли в основу будущего соглашения - очень важен, так как уже одно это не позволяет согласиться с традиционным мнением, что автором Гадячского договора был Ежи Немирич - ведь в Межиречи его не было. В дальнейшем, на переговорах под Гадячем добавились практически только пункты о "Великом Княжестве Руськом", об отмене унии и о сохранении дружественных отношений с Москвой (все они не вошли в окончательную редакцию договора). Если первое еще можно приписать Немиричу (формулировка безусловно яркая, но как мы увидим ниже - не только не наполненная содержанием, но и вообще не вошедшая в окончательную редакцию договора), то уж никак нельзя представить арианина защитником православия, равно как и польского политического авантюриста - сторонником Москвы. Здесь можно привести высказывание самого Немирича, переданное папским нунцием в Варшаве Видони Он, в част кой старшиной, вызвавшие в 1646 году настоящую ярость "сторонников" шляхетских вольностей. Таким образом, в противодействии среднего дворянства принятию Гадячского договора можно увидеть опасение возможного усиления королевской власти.

Но были и другие силы, не менее яростно выступавшие против ряда положений Гадячского договора. Прежде всего - Ватикан. Курия всегда с вниманием следила за украинскими событиями, болезненно переживая потери, которые несла греко-католическая церковь. Но с лета 1658 года, когда возникла реальная возможность заключения мира между Украиной и Польшей при условии ликвидации Брестской унии, активность папского нунция в Варшаве, католических епископов и лично папы Александра VII превосходит все имевшие перед тем место усилия. Ватикан раз¬вивает необычайно энергичную деятельность. Протесты следуют один за другим, причем в них Рим выступает защитником унии и униатов. Только за период с июля 1658 года по июнь 1659 года имеется 40 ватиканских документов, даюших яркое представление о развернутой католической церковью борьбе за сохранение своего влияния на Украине. Епископ Суша, один из тех, кому было поручено Ватиканом вести дела с казаками, написал 8 марта 1659 года обширное послание И.Выговскому, склоняя его на сторону униатской церкви (45). В результате, несмотря на то, что польский двор отклонил протесты Рима против заключения мира с казаками, пункт об упразднении унии был исключен из Гадячского договора.

Теперь обратимся к отдельным статьям договора, посмотрим как соотносился Гадяч, "Статьи Хмельницкого" (Переяславская Рада 1654 года) и условия первого перемирия казаков с поляками, заключенного под Зборовом (1649 г.).

1. Гадячский договор предоставлял право пяти православным митрополитам за¬седать в сенате. Это был шаг вперед, так как по Зборову это право давалось только Киевскому митрополиту (46). Но главное требование православной церкви - отмена унии - удовлетворено не было. А ведь еще 20 июля (н.с.) С.К.Беневский. ведший переговоры с казаками, в письме к коронному гетману С.Потоцкому отмечал, что "уния, кажется, более всего мешает, и на ней казаки так упорно настаивают, что и слова о ней не дают сказать" (47). В инструкции послов Войска Запорожского на сейм этот пункт всячески подчеркивался и казаки даже шли дальше в своих требованиях: "Не оставлять ничего униатам и запретить им именоваться архиепископами, владыками, игуменами и священниками каких бы то ни было кафедр, архиман-дрий, игуменств и церквей, так далеко, как простирается народ Руський" (48). Если в первой редакции Гадячского договора речь шла о полной отмене унии ("А уния...отменяется и в Короне и в Великом Княжестве Литовском'' (49)), то в утвержденной сеймом редакции лишь ограничивалось право на строительство униатских церквей ("никто...не должен учреждать церкви, монастыри и фундуши..." (50)). В окончательную редакцию не вошел пункт о возвращении имений и урядов, забранных униатами у православных.

2. Что касается внешних отношений Украины, Гадячский договор запрещал гетману принимать иностранные посольства ("Никаких посольств от посторонних держав гетман принимать не должен, а если бы таковые оказались, то будет отсылать их к его королевскому величеству..." (51)). Следует здесь вспомнить, что "Статьи Хмельницкого" запрещали сношения только с польским королем и турецким султаном (52). Таким образом, соглашение с Польшей ограничивало самостоятельность Украины даже в сравнении с Переяславским договором. Особо подчеркнем, что этот пункт отсутствовал даже в соглашении П.Тетери под Межиречью и впервые появился лишь в "первом" списке архива Чарторыйских. Скорее всего, в первоначальной редакции договора, подписанной 16 сентября 1658 года, его не было.

3. Необычайно интересными, лишний раз свидетельствующими против утверждений о "пропольских настроениях Выговского" являются статьи первоначальной редакции договора о сохранении "братства с царем московским" ("Гетман с Войском Запорожским... должны находиться в верности, подданстве и послушании наяснейшему главе королевства польского... Но так, чтобы это не нарушало братства, заключенного с крымским ханом, а если это будет возможно без нарушения целостности Речи Посполитой - то и с царем московским") (53) и о том, что Войско Запорожское не будет принимать участия в войне с Россией ("Если бы сословиям Короны и Великого Княжества Литовского пришлось начать войну с царем московским, войско Запорожское к этой войне не будет привлечено") (54). Нет ничего удивительного в том, что оба эти пункта не вошли в окончательную редакцию договора. 4. Что Гадячский договор давал крестьянам Украины? "Свободное возвращение всем частным лицам" (55) — т.е. польским панам. И если в первой редакции договора говорилось о том, чтобы "подданных не отягощать, как прежде" (56), то в варианте, утвержденном сеймом, эта фраза была уже выкинута.

5. Теперь о статьях, касавшихся казачества. Главное место, конечно, занимал вопрос о численности реестра. Напомним, что Зборовский договор предусматривал 40 000 (57). "Статьи Хмельницкого" увеличили число казаков до 60 000 (58). Эта же цифра фигурирует в первой редакции Гадячского договора (59), но сейм сократил ее вдвое - до 30 000 (60), сделав меньшей, чем по Зборовскому договору. Можно вспомнить также, что Зборовский договор запрещал евреям находиться в местах расположения казацкого войска (61). Гадячский же договор только освобождал казаков от податей (62). Первая редакция Гадячского договора предусматривала свободу походов на Черное море ("Ход на море Черное всем свободно") (63). Сейм же превратил эту статью в требование добиваться свободного плавания по Черному морю для Речи Посполитой ("Три эти народа должны стараться всеми способами открыть Речи Посполитой свободное плавание по Черному морю") (64). Наконец, Гадячский договор, точно так же как и Зборовский (65). обещал амнистию всем участникам войн с Польшей (66).

6. И наконец - о казацкой старшине. Начнем со статьи, касавшейся выбора гетмана. Следует вспомнить, что "Статьи Хмельницкого" разрешали "обирати гетмана по прежним их обычаям самим меж себя" (67). Гадячский же договор оставлял польскому королю право выбирать гетмана Украины среди четырех кандидатов ("... по смерти же его (гетмана — Т.Я.) должен последовать свободный выбор гетмана, то есть должностные лица воеводств киевского, брацлавского и черниговского изберут четырех кандидатов, из которых одного утверждает его королевское величество") (68). Интересно, что в межиреченском соглашении с Тетерей говорилось: "гетмана запорожского утверждает король" (69) - то есть без всяких четырех кандидатов. Однако это добавление имеется уже в списке Максима Филимоновича и Михаловского (70). У Коховского речь идет о вольном избрании гетмана, причем если избранный гетман прежде не был шляхтичем и сенатором, то он получат эти звания вместе с булавой (71). Так как этого пункта нет в дополнительном "Акте", поданном казаками на сейм, то не исключено, что редакция этого пункта, приведенная Коховским, действительно присутствовала в первом Гадячском договоре, подписанном 6/16 сентября 1658 года.

Не лучше обстояло дело и с назначением на сенаторские должности в Киевском, Черниговском и Брацлавском воеводствах. Казаки в первой редакции договора требовали, чтобы на эти должности назначали только православных. В дополнительном "Акте" на сейм говорилось, чтобы это ограничение распространялось также на партикулярные и генеральные уряды (72). Исключительное преимущество православных оговариваюсь даже в соглашении Тетери (73). Но сейм постановил чередовать сенаторов — православных и католических (74). Это был шаг назад даже по сравнению со Зборовским договором, по которому все должности в этих воеводствах могли занимать "только тамошние дворяне, исповедующие греческую веру" (75), После всего выше сказанного пункт о нобилитации ста человек из каждого полка (76) выглядит как мелкая уступка.

Пожалуй, только лично Выговский выгадал от заключения Гадячского договора - ему пожаловали Любомль и назначили воеводой Киевским (77). Однако гетманской булаве ничего кроме Чигиринского староства, традиционно жалуемого гетманам и по условиям Зборовского договора (78), и по "Статьям Хмельницкого" (79), не было дано (80). А ведь в первой редакции Гадячского соглашения говорилось, что все гетманы Украины будут воеводами Киевскими (81).

Любопытно отметить, что термин "княжество Руськое". столь льстившее само¬любию некоторых украинских историков и политиков, на самом деле в тексте Гадячского договора встречается лишь один раз - "гетман княжества Руського (82) Формула о заключении договора как "равного с равным" - излюбленная при характеристике Гадяча в определенного рода литературе - тоже отсутствует в окончательной редакции. Оттуда был также выброшен пункт где говорилось о создании "княжества Руського" на территории трех воеводств (Киевского, Черниговского и Брацлавского) (83), пункт о собственной руськой монете (84) (его заменили правом чеканить такую монету, как в Короне) (85) и пункт о сейме "княжества Руського" (86). Таким образом, юридически этот вопрос решен не был, и все разговоры о "Княжестве Руськом" оставались одними разговорами как. например, пункт о руських печатниках, маршалках и подскарбиях (87).

Отдавая должное попытке если не вернуть ту относительно полную самостоятельность, которую имела казацкая держава в первые годы восстания Хмельницкого, то по крайней мере сохранить автономию, которую она получила на основании "Статей Хмельницкого" (договора с Московским государством) - попытке неудачной и не воплощенной в жизнь, - мы можем задуматься о преемственности идеи государственности в гетманства Богдана Хмельницкого и Ивана Выговского. Вспомним, что еще патриарх Паисий дал Хмельницкому титул "светлейшего князя", сам гетман в разговоре с польскими послами говорил о "князстві своім по Львов, Холм і Галич" (88). К сожалению, мы ничего не знаем о политических идеалах Хмельницкого в последние годы его жизни и гетманства, когда он вновь вел себя как глава независимого государства. Однако мы можем говорить, что идея воссоздания Княжества Руського (казацкие послы на сейм 1659 года включали в его территорию не только Киевское, Черниговское и Брацлавское, но также Волынское, Русское и Подольское воеводства) была весьма популярна на Украине, причем в Княжестве Руськом видели продолжение традиции Киевской Руси. Безусловно, идея Княжества Руського не родилась в уме одного Выговського и тем более - Немирича.

Что касается принятого сеймом Гадячского договора, то он не позволяет говорить не только о самостоятельности Украины, но даже о сколько-нибудь широкой автономии в составе Речи Посполитой. При серьезном анализе статей соглашения это становится настолько очевидным, что Грушевский, завершая свой разбор "Гадячской угоды", вынужден был признать: "Она была немилосердно покалечена при своем появлении на свет, так что стала совершенно нежизнеспособна" (89). Развивая эту мысль, надо подчеркнуть, что Гадячский договор всем социальным слоям Украины давал не больше, а в ряде случаев - меньше, чем "Статьи Хмельницкого". В таких важнейших аспектах, как религиозный, внешнеполитический -это соглашение было шагом назад.

М.Стадник, а вслед за ним и Грушевский, называли Гадячский договор "шляхетским" (90). Однако автору представляется, что и казацкой старшине это со глашение было выгодно только в его первоначальной редакции. Прежде всего, украинская верхушка не получала никаких преимуществ перед польской шляхтой даже на территории трех воеводств "Княжества Руського". Но важен в понимании отношения казацкой старшины к Гадячскому договору и другой аспект. Она-то прекрасно понимала, что такой договор на Украине ничего другого, кроме возмущения не вызовет. Понимали это и польские комиссары - Беневский и Немирич, у которых была возможность на собственном опыте изучить ситуацию, сложившуюся на Украине. Казацкая старшина не только не получила от договора никаких материальных благ и политических привилегий помимо пустой "нобилитации", но теперь должна была серьезно опасаться за свою жизнь из-за гнева со стороны разъяренного рядового казачества и крестьянства.

Приведу в доказательство этого только два ярких примера. Когда весной 1659 года Перетяткович приехал к Выговскому с измененными сеймом статьями, тот сказал: "ты со смертью приехал и смерть мне привез!" И, сев на кровать, он заплакал" (91). После прочтения статей договора старшине, "отец (Выговского - Т,Я.) и Данила (его брат - Т.Я.) немедленно встали из-за стола и пошли в комнату, где была мать. Немного спустя, мать вышла из комнаты и сказала гетману: "Ивану, уже ж мы поiдемо". Гетман отвечал с гневом: "Iдьте хоть до чорта! Радi би мене в ложцi воды утопити за то, что я вас панами починив". Не ожидая обеда и не простившись с гетманом, они уехали. После их отъезда, гетман пригласил на обед старшину; некоторые были, а другие ушли... Засвидельствовав почтение Даниле, я просил у него конвоя. "Я бы дал конвой, подарил бы тебе и коня доброго // если бы ты не стал из русина ляхом. Однако прошу на обед". Сказав это, он ушел в церковь, так что я один остался в избе... Между тем из комнаты выходит жена Данилы, дочь Хмельницкого, и говорит: "Ляшейку, не чекай обща, а нi подвод" и заперла за собой дверь. По мне будто мороз прошел. Быстро побежал я на квартиру и, сев с прислугой на коней...поспешил в Корсунь..." (92).

Такова была реакция на окончательную редакцию Гадячского договора самых близких к Выговскому и самых влиятельных на Украине людей. В результате в конце лета 1659 гола все Левобережье переходит на сторону Москвы несмотря на крупную победу, одержанную Выговским над русскими войсками под Конотопом. Но что стало роковым для Выговского — от него отвернулась и Правобережная старшина, составлявшая его оплот. В результате старшинского переворота Выговского свергают и избирают гетманом Юрия Хмельницкого, который сразу же разрывает Гадячский договор и заключает новое Переяславское соглашение с Москвой. Правда, русское правительство повторило ошибку польского сейма - оно навязало Украине соглашение в сильно урезанном по сравнению с 1654 годом виде, что не позволило создать прочную основу для взаимоотношений двух государств - но это уже другая история.

Можно бесконечно восхищаться первоначальной редакцией Гадячского договора. Но такой подход не историчен. Большинство польской шляхты не желало согласиться на такой вариант договора. А он был единственно возможным условием стабильного союза Украины и Польши. Он был красивой утопией, фантазией маленькой группы политических деятелей, опередивших свою эпоху. Практически предлагалась конфедерация Украины, Польши, Литвы, России и Крыма. Это было недостижимо. Поэтому-то сразу и появилась другая редакция договора - единственно приемлемая в глазах польской шляхты. Но Гадячский договор в варианте, утвержденном сеймом никому не был выгоден на Украине и поэтому, как справедливо писал М.С.Грушевский, был нежизнеспособен (93).

Примечания
Герасимчук В. Виговщина і Галицький трактат // ЗНТШ. Т.89. Львів. 1909. С.46.
Там же. С.47.
Lipinski W. Dwie chwile z dziejow porewolucyjnej Ukrainy // Z dziejow Ukrainy. Ksiega pamietkowa. Kijуw-Krakow, 1912. S. 591.
Стадник M. Галицька унія // ЗНТШ. Кн. VII..Киев, 1910. С.83.
Там же. Кн. VIII. Киев, 1911. С.2І
Там же. С.23.
Грушевський М.С. Історія України-Руси. Киев, 1936. Т.Х. С.371.
Там же.
Там же. С.372.
Kot St. Georges Niemiricz. Cracovie-Paris, 1960; Koicialkowski W. Ugoda hadziacka // Alma Mater Vilnenis. Londyn, 1958;
Kwiatkowski W. Unia hadziacka zrodlіem do zglіebienia psychiki dwoch narodow: polskiego i ukrainskiego // Pamietnik Kijowski. T I. S. 97-125.
Epik M. Ежи Немирич на тлі історії Україны. Losser, 1974; Williams G.H. The Polish Brethren. Documentation of the History and Thought of Unitarianism in the Polish Lithuanian Commonwealth and in the Diaspora. P. 2. Harvard. 1980; Kaminski A. The Cossak experiment in szlachta democracy in the Polish-Lithuanian Commonwealth: the Hadiach Union // Harvard Ukrainian Studies. 1577, June. Voi l.№2. S. 178-194.
Wielhorski Wl. Ziemie ukrainne Rzeczypospolitej. Zarys dzejуw// Pamiкtnik Kijowski. T.1. S.7-95.
Герасимчук В. Виговщина.... С.82.
Стадник M. Гадяцька унія. Т. VIII. С. 30-39.
Грушевський М. Історія України-Руси. Т.Х. С.354.
Volumina Legum. (Далее: VL). T.IV. СПб., 1859. C.297-301.
Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России. T.IV. СПб, 1863. №77. С. 141-144.
Там же. T.XV. СПб, 1892. №8. С.381-383.
Там же. Т.VII. СПб, 1872. №85. С.252-253.
Там же. T.XV. № 8. С.281; Т.VII. №85. С.252.
Стадник М. Гадяцька УНІЯ. T.VIII. С.31-32, 36-37.
Rudawski L.J. Historia Polski. СПб.-Могилев, 1855. Т.П. S. 459.
Там же. Т. II. С.363.
Акты ЮЗР. Т.VII. № 85. С.253; T.XV. № 8 С.384.
Rudawski. Т.П. S. 346.
Twardowski W. Wojna domowa. Cracoviae, 1681. S. 263-264.
Величко С. Летопись событий в Юго-Западной России в XVII веке. Т. I. Киев.,1848. С.335-337.
Jerlicz J. Latopisiec albo kroniczka. Warszawa-Petersburg, 1853. T.II.S. 17-31.
Kochowski W. Historia panowania Jana Kazimierza. Poznaс, 1840.1. S. 363-365.
Дневник К. Перетятковича // Памятники, издаваемые Временною Киевскою комиссиею для разбора древних актов. Изд. 2. (Далее: ПКК). Т.Ш. Киев, 1898. № XCIV. C.348.
Там же. № LXXVI. С 330.
Jemiolowski М. Pamietnik. Lwуw, 1850. S. 135.
Kubala L. Szkice historyczne. №. XXIV. S. 551-552.
Там же. С.552.
ПКК. Т.Ш. № LXXV. C.315.
Там же. С.322.
Там же. С.323.
Там же. С.324.
Там же. С.326.
Там же. С.327-328.
Опубликовано: Грушевский М. Іст. Укр.-Руси. Т.Х. С.325-327: Герасимчук В. Виговщина...
ДЖерела до історії України-Руси, T.XVI. Львів, 1924. № 436. С.235.
Конфессата писаря наказного гетмана И.Скоробогатка - З.Шийкевича // Запис, істор.-філ. від. Укр. АН. Кн. XXIV. Київ, 1929. С. 101. Дата получения этого документа - 1З июня 1659 года (cc).
Опубликовано: о. Гр. Назарко. Яків Суша - епископ Холмський (1610-1687) // Analecta OSBML Sect. И. V. VII /XIII/, fasc. 1-4. Romae, 1971. S. 38-41.
Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии иностранных дел. (Далее - СГГД). Т.Ш. М. 1822. №143. С.450-454; Акты ЮЗР. Т.Ш. №303 С.416.
Опубликовано: Герасимчук В. Виговщина..:. С.70.
ПКК. Изд. I. Т.ПГ. № LXXV. С.320 - "Меры к исполнению договорных статей". "Первый" список архива Чарторийских - Грушевский М.С. Указ. Соч. Т.Х. С.355. Стадник М. Указ. Соч. T.VIII. C.31; Величко Н. Указ. Соч. T.I. C.335; Jerlicz J. Op. cit. Т. II. S. 19; Twardowski W. Op. cit. P. 263; Kochowski W. Op. cit. T. I. S. 364. VL. IV. S. 298.
Там же. T.IV. С. 299.
Воссоединение Украины с Россией. Т.Ш. М" 1953.№ 245. С.562.
"Первый" список архива Чарторийских - Грушевский МСУказ. Соч. Т.Х. С.362. Стадник М. Указ. Соч. Т.VIII. С.37: Величко 1.
Указ. Соч. T.I. C.337; Twardowski W. Op. cit. P. 264.
"Первый" список архива Чарторийских - Грушевский М.С. Указ. Соч. Т.Х. С.361. Стадник
М. Указ. Соч. T.VIII. C.36; Величко Н. Указ. Соч. Т.1. С.336; Jerlicz J. Op cit T II S 26; Twardowski W. Op. cit. P. 264.
VL. IV. S. 300.
Акты ЮЗР. Т. VII. №85. С. 253; T.XV. №8. С.383.
СГГД. Т.Ш. №143. С.450-454; Акты ЮЗР. Т.Ш. №303. С.415.
Воссоединение Украины с Россией. Документы и материалы: в 3 т. (Далее: ВУсР). Т.III. №303, с.415
"Первый" список архива Чарторийских - Грушевский М.С. Указ. Соч. Т.Х. С.359. Стадник М. Указ. Соч. T.VIII. С.5; Величко И. Указ. Соч. Т.1. С.335: Twardowski W. Op. cit. P. 263
VL, IV. S. 299.
СГГД. Т.Ш. №143. С.450-454. Акты ЮЗР. Т.Ш. №303. С.415.
VL. IV. 299.
Акты ЮЗР. T.VII. №85. С.253. T.XV. №8. С.383.
VL. IV, 299.
СГГД. Т.Ш. №143. С.450-454. Акты ЮЗР. Т.Ш. №303. С.415.
VL. IV. 298.
ВУсР. Т.Ш. №248. С.568.
VL. IV. 299.
Опубликовано: Герасимчук В. Виговщина. С.69.
Акты ЮЗР. T.VII. №85. С.252. T.XV. №8. С.382.
Kochowski W. Op. cit. S. 364-365.
ПКК. Изд. I. ТЛИ. №LXXV. C.325.
Опубликовано: Грушевский М. С.Указ. соч.Т. X. С.326.
VL. IV. С.298.
СГГД. Т.Ш. №143. С.450-454; Акты ЮЗР. Т.Ш. №303. С.416.
VL. IV. S. 300.
Там же. С. 300. 302.
Акты ЮЗР. Т.ІІІ. №303, С, 415.
ВУсР. Т.Ш. №245. С.565.
VL. IV. 300.
Акты ЮЗР. T.VII. №85. С.252; T.XV. №8. С.362.
VL. IV. S. 300.
Акты ЮЗР. T.VII. №85. С.252. T.XV. №8. С.381: Rudawski. II. S. 362.
Там же.
VL. IV S. 299.
Kochowski W. Op. cit. T. 1. S. 364.
VL. IV. S. 300.
Дневник Львовского подкомория В.Мясковского // ВУсР, Т.Н. №47. С. 118.
Грушевский М.С. Указ. соч. Т.Х. С.375.
Там же, С.372; Стадник М. Указ. соч. VIII. С.24.
Дневник К. Перетятковича// ПКК. Т.Ш. №XCIV. C.350.
Там же. С.352-353.
Статья Т.Г.Яковлевой готовилась к печати в тс время, когда появилась работа В.С.Степанкова, посвященная тому же сюжету и содержащая сходные выводы (Степанков B.C. Гетьманство Івана Виговського: соціально-політична боротьба і проблема державного будівництва (серпень 1657-вересень 1659 р.) // Середньовічна Україна. Вип.І. Київ. 1994. С.88-108. (Прим. ред.).
На главную