Профессор Михаил Бабкин

ВОПРОС О ЛИЧНОМ ИМУЩЕСТВЕ НАСЕЛЬНИКОВ МОНАСТЫРЕЙ

в документах Предсоборного совета Русской Православной Церкви (июль 1917 г.)

Ист.: portal-credo.ru с примечанием: "Статья публикуется в авторской версии. В отредактированном виде она увидела свет на страницах журнала «Отечественные архивы» (2013. № 4. С. 60–66)".

Бабкин М. Вопрос о личном имуществе насельников монастырей в документах Предсоборного совета Русской Православной Церкви (июль 1917 г.).

Вопрос об эволюции порядка наследования личного имущества монашествующих Русской Православной Церкви (РПЦ) [1] в литературе затронут лишь фрагментарно: в контексте общего рассмотрения статуса монашествующих в области церковного и гражданского права. Лишь В. Ивановский уделил этому вопросу достаточно внимания, осветив его в русле развития российского законодательства о монашестве и монастырях за период с середины XVII по XIX вв. [2]. Автор настоящих строк значительно расширил хронологические рамки исследования Ивановского, уточнив на основании новых источников ряд его тезисов [3].

Одним из ключевых, неизменных положений норм российского права, которым до 1917 г. определялся порядок наследования личного имущества монашествующих православного исповедания, было то, что все без исключения монашествующие (включая архиереев) были лишены прав приобретения, владения и наследования недвижимости. Эта норма, впервые прозвучавшая в Соборном уложении 1649 года (гл. XVII, ст. 42–44) [4], на протяжении двух с половиной веков по различным поводам была неоднократно повторена в высочайших актах, решениях Сената и определениях высших органов церковного управления [5].

Законодательство же, регламентирующее права монашествующих завещать своё личное движимое имущество, не было неизменным. Первоначально оно было полностью ориентировано на церковную норму – на монашеский обет нестяжания, согласно которому принимающий постриг не должен, строго говоря, иметь никакой собственности. Так, в мае 1722 г. император Пётр I подписал «Прибавление к Духовному регламенту. Прибавление о правилах причта церковного и чина монашеского», в котором звучало (ст. 61): «По смерти архиереев, архимандритов и игуменов и прочего монашеского чина, собственного их имения родственником и свойственником ничего не давать; но таковые, вышних чинов присылать в Правительствующий Духовный Синод, а нижних чинов обирать в монастырскую казну» [6]. Данная норма, в которой было введено монашеско-имущественное «равноправие», в период 1736–65 гг. была повторена в ряде Высочайших актов и постановлений Кабинета министров [7].

Однако 20 февраля 1766 г. увидел свет указ императрицы Екатерины II – «О дозволении архиереям, игуменам и прочим монашествующим располагать при жизни своей имением в пользу сродников, свойственников и ближних своих». В нём говорилось: «…Повелеваем: по смерти архиереев, архимандритов, игуменов и прочих монашеских властей (курсив наш. – М.Б.), никуда не отбирать оставшегося по них имения, какого бы оное звания не было, в деньгах, золоте, серебре или ином чём, кроме тех вещей, которые к ризницам их принадлежат, и которые они по набожности своей к Церкви святой, из собственного их имения построили; но архиереи, архимандриты и игумены и прочие монашествующие власти могут при жизни своей тем оставляемым по себе имением располагать так, как им принадлежащим по собственным своим завещаниям в пользу сродников, свойственников и ближних своих, или употреблять оное на богоугодные дела по их изобретению, не давая в том более никому отчёту» [8].

Появление процитированного указа, по-видимому, было обусловлено желанием императрицы сделать патерналистский подарок духовным властям: порядок наследования личного имущества тех был отделён от «общемонашеского» порядка, определённого в ст. 61 «Прибавления к Духовному регламенту». Тем самым Екатерина II de jure разделила монашествующих на две группы: одни получили право завещать своё личное имущество (кроме вещей ризницы), а другие – нет.

17 сентября 1862 г. настоятели и настоятельницы общежительных монастырей были лишены права завещания, чем они были приравнены к монашествующим низших степеней. Данная норма (она не касалась игуменов и игумений необщежительных монастырей) вошла в новую редакцию «Устава духовных консисторий» (ст. 123), введённую в действие 9 апреля 1883 г. [9].

На рубеже 1856/1857 гг. на уровне Собственной Его Императорского Величества канцелярии и Госсовета обсуждался вопрос о желательности отмены права монашествующих властей завещать своё личное имущество. Тем не менее, вышеупомянутая екатерининская норма отменена не была [10].

В начале XX в. делались конкретные шаги для реанимирования петровского монашеско-имущественного «равноправия». Впервые вопрос об этом прозвучал 13 декабря 1906 г. в Предсоборном присутствии [11] – особой церковной комиссии, цель которой состояла в предварительном рассмотрении вопросов церковной реформы, намеченных к обсуждению на планировавшемся Поместном Соборе.

Проходивший в Свято-Троицкой Сергиевой лавре с 5 по 13 июля 1909 г. I Всероссийский съезд монашествующих высказался о желательности лишить духовные власти права завещать своё личное имущество. Было постановлено, «чтобы настоятели не имели права оставлять наследство и в этом смысле […] ходатайствовать об изменении законодательства» [12]. Данное постановление было передано в Св. Синод, в недрах которого в 1911 г. был создан проект соответствующего законодательного акта [13]. Далее тот документ был направлен в III Государственную думу, в которой рассматривался Комиссией по судебным реформам. Законопроект назывался: «Об изменении постановлений действующих законов о праве иерархов Православной церкви и прочих монашествующих властей делать духовные завещания о своём имуществе». Однако общее собрание думы документ принять не успело [14], поэтому он перешёл на рассмотрение IV думы, где не смог преодолеть уровень обсуждения думских комиссий [15]. Соответственно, восстановление ориентированной на монашеский обет нестяжания нормы 1722 г. не состоялось.

После Февральской революции Русская Церковь оказалась в новых социально-политических реалиях и правовой обстановке. Высший орган церковного управления – Святейший Синод - 29 апреля 1917 г. констатировал, что «при изменившемся государственном строе русская православная Церковь не может уже оставаться при тех порядках, которые отжили своё время» [16], взял курс на «отдаление» Церкви от государства. На этом пути главной целью высшего духовенства стал созыв Поместного Собора, подготовка к которому шла (с перерывами) ещё с 1905 г. и который должен был стать высшим органом церковной власти [17]. В тот же день Св. Синод принял решение о сформировании Предсоборного совета – особой церковной комиссии, задачей которой являлась подготовка вопросов, подлежащих рассмотрению на Поместном Соборе [18]. Совет начал свою работу 12 июня [19]. На его 1-м заседании было принято решение образовать в рамках Совета 10 отделов, одним из которых (IX-м) был «О монастырях и монашестве» [20].

Заседания IX-го отдела начали проходить с 14 июня. 21 числа того же месяца председателем отдела был назначен Св. Синодом епископ Минский Георгий (Ярошевский) [21].

7 и 10 июля состоялось 6-е (двухдневное) заседание IX-го отдела. На нём присутствовало 7 человек, в том числе 1 архиерей. Рассматривался проект («Тезисы») Положения о правовом положении монастырей в государстве. Тот документ был подготовлен и озвучен приглашённым на заседание архимандритом Никанором (Кудрявцевым) – настоятелем Московского Никольского единоверческого монастыря, являвшимся также членом состоящей при Св. Синоде Комиссии по делам монастырей и монашества.

В начале своего выступления докладчик отметил, что в основу представленного им проекта положено допущение, «что отделение церкви от государства не будет осуществлено, и что нынешние взаимоотношения их останутся по существу теми же» [22]. Вопросы о личном имуществе монашествующих затрагивались в § 9 и § 11 (п. «б») «Тезисов» о. Никанора. Формулировка § 9 на заседании 7 июля была принята отделом без каких-либо изменений [23]. Обсуждение же § 11 (состоявшего из п. «а» и «б») шло 7 и 10 числа. При этом в представляющий для нас интерес пункт «б» было внесено лишь незначительное дополнение: были добавлены слова «избирательных /активных и пассивных/». И в итоге два названных (весьма пространных) параграфа стали содержать, среди прочего, следующие положения о личном имуществе и праве завещания монашествующих:

«9. Содействие Православной Церкви, в отношении монастырей, со стороны государства выражается, сверх предоставления монастырям преимуществ, общих всей Православной Русской Церкви, в сохранении за монастырями […] наследственных прав на вымороченное [24], всех видов, имущество насельников своего монастыря»;

«11. Остаются в силе действовавшие доселе постановления: […] б) лишающие монашествующих прав – пенсионных, а также на другие виды общественного призрения, имущественных, торговых, промышленных, векселе и залогодательных, завещательных, с распространением на настоятелей штатных монастырей, экономов архиерейских домов и Синодального Ризничего, избирательных /активных и пассивных/» [25].

Таким образом, отдел фактически предлагал ходатайствовать перед государством об уравнивании в названных гражданских правах всех представителей духовных монашествующих властей (кроме епископов). Об архиереях же в том документе умалчивалось, по-видимому, по причине того, что члены IX-го отдела вряд ли считали в своей компетенции рассматривать вопросы о правах епископов, хотя те и являются монашествующими.

Выработанный отделом «О монастырях и монашестве» проект Положения о государственно-правовом положении монастырей Общее собрание Предсоборного совета рассматривало 27 июля, на своём 10-м заседании. Присутствовало 15 человек, в том числе 4 архиерея; председательствовал архиепископ Финляндский Сергий (Страгородский). По поводу интересующего нас вопроса в журнале того собрания совета приводится следующее решение: «Так как пункты относительно хозяйства монастырей оказались несогласованными с работами VII Отдела о церковном хозяйстве, то Собрание постановило: положение о государственно правовом положении монастырей передать на обсуждение в VII отдел Предсоборного Совета» [26].

Таким образом, те пункты проекта положения IX-го отдела, в которых затрагивались вопросы о хозяйства монастырей, 27 июля Общее собрание передало на согласование в VII-й отдел – «О церковном хозяйстве», председателем которого был архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов). И хотя в хранящихся в фондах ГАРФ материалах VII-го отдела Предсоборного совета и отсутствуют журналы заседаний, состоявшихся после 1 июля (вероятно, они и не проводились) [27], тем не менее, ход дальнейшего обсуждения рассматриваемого нами документа известен.

30 и 31 июля на 13-14-м заседании Общего собрания Предсоборного совета, проходившем под председательством архиепископа Сергия (Страгородского), вопрос о монастырском хозяйстве рассматривался вновь. Об этом в делопроизводственной документации Совета сказано следующее: «Положения о монастырском хозяйстве по заявлению VII Отдела перенесены в Положения о церковном имуществе» [28].

Однако выработанные VII-м отделом «Общие положения о церковном имуществе и церковном хозяйстве» [29] Общее собрание рассматривало и приняло ещё на своём 7-м заседании – 22 июля, и больше к ним не возвращалось. При этом в тексте тех положений лишь в общих чертах говорилось об имуществе и хозяйстве или «отдельных», или «всех церковных установлений»; при этом ни слова об имуществе монастырей и монашествующих [30].

Следующей инстанцией, где «Общие положения о церковном имуществе и церковном хозяйстве» рассматривались, был XVI-й отдел Поместного Собора «О церковном имуществе и хозяйстве» [31]. Однако «те самые» несколько пунктов (в частности, § 9 и § 11) проекта положения о государственно-правовом положении монастырей на его заседаниях не прозвучали. Более того, «следы» тех параграфов, ставших по решению Общего собрания Предсоборного совета фактически дополнением к «Общим положениям о церковном имуществе и церковном хозяйстве», после 31 июля в материалах какие-либо церковных инстанций вообще не значатся.

Возможно, те параграфы были кем-то изъяты из делопроизводственной документации Предсоборного совета, работа которого проходила под председательством архиепископов Финляндского Сергия (Страгородского) (заседания №№ 1, 3, 6–14) и Тифлисского Платона (Рождественского) (заседания №№ 2, 4) [32]. Возможно, их «положил под сукно» председатель XVI-го отдела Поместного Собора архиепископ Кишинёвский Анастасий (Грибановский). Вероятно, что они «испарились» в ходе передачи документов из Предсоборного совета в инстанции Поместного Собора…

Вопросы, связанные с личным имуществом монашествующих, IX-й отдел Предсоборного совета рассматривал и при обсуждении проекта положения о хозяйстве монастырей. 14 июля состоялось два заседания того отдела – «№ 10» и «№ 10а». В них принимало участие 7 человек, в том числе 1 епископ. «Тезисы» проекта положения о хозяйстве монастырей, состоящие из 15 параграфов, были составлены членом Петроградского духовно-цензурного комитета архимандритом Христофором [33]. В § 12 значилось: «…б) Всё имущество, оставшееся после смерти настоятеля, должно переходить в собственность монастыря во всех монастырях» [34]. Т. е. автор предлагал для настоятелей монашеских обителей фактически вернуть норму 1722 г., содержавшуюся в процитированной выше ст. 61 «Прибавления к Духовному регламенту».

На заседании «№ 10» практически без обсуждений § 12 проекта (как и §§ 5–11) был принят в своей первоначальной редакции. Однако на состоявшемся практически сразу же заседании «№ 10а» «Тезисы» архимандрита Христофора по какой-то причине были рассмотрены повторно. И в ходе прений IX-м отделом были приняты лишь их §§ 1–10, 13 и 15: одни с редакционными правками, а другие без них. А о §§ 11, 12 и 14 в протоколе того заседания отдела значится следующее: «Остальные (параграфы. – М.Б.), в виду не принципиального характера содержащихся в них указаний по разным сторонам хозяйственной жизни монастырей, частью входящих в область вопросов, которые должны иметь место в монастырском Уставе, исключаются» [35].

Таким образом, в ходе работы над проектом положения о хозяйстве монастырей IX-й отдел Предсоборного совета 14 июля 1917 г. вычеркнул пункт (наряду с другими двумя) о безоговорочном переходе в собственность монастыря личного имущества, остающегося после смерти настоятелей всех монастырей. Вместе с тем, если сравнить § 12 (п. «б») проекта положения о хозяйстве монастырей с § 11 (п. «б») вышеупомянутого проекта положения о правовом положении монастырей в государстве, то можно увидеть, что первый является почти частным случаем второго, а в вопросе о завещательных правах монашествующих они, по существу, тождественны.

Судя по всему, именно по причине близости по содержанию названных пунктов члены IX-го отдела, приняв 7 и 10 июля проект положения о правовом положении монастырей в государстве, включавший процитированный выше § 11 (п. «б»), 14 числа того же месяца при рассмотрении проекта положения о хозяйстве монастырей сочли нужным исключить его § 12 (п. «б»). Ведь тот § 12 (п. «б») фактически дублировал § 11 (п. «б») предыдущего документа, принятого тем же отделом 10 числа.

Иначе говоря, IX-й отдел, по-видимому, во избежание повторов в проектах двух своих документов убрал из второго из них интересующий нас § 12. Важно, что это было сделано до того, как 27 июля Общее собрание Предсоборного совета рассмотрело выработанный IX-м отделом проект положения о правовом положении монастырей в государстве с описанным выше для его § 11 финалом.

Вероятно, если бы членам IX-го отдела был бы известен результат обсуждения в Общем собрании § 11 (п. «б») проекта положения о правовом положении монастырей в государстве (а именно – передача его на обсуждение в VII-й отдел с последующим исчезновением каких-либо его следов), они по-другому отнеслись бы к дублирующему его § 12 (п. «б») проекта положения о хозяйстве монастырей.

В целом, практические результаты проходивших на Предсоборном совете обсуждений вопросов, связанных с личным имуществом насельников монастырей, свелись к нулю. Разрабатывавшиеся в Предсоборном совете соответствующие предложения не дошли до рассмотрения Поместного Собора, начавшего свою работу 15 августа 1917 г. И в результате екатерининская норма, разделившая монашествующих по праву завещания на «верхи» и «низы», отменена не была. Новые же реалии, в которых духовенство РПЦ оказалось после появления 20 января 1918 г. советского декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» [36], отодвинули обсуждение вопроса о праве завещания монашествующими своего личного имущества на семь десятилетий: до Поместного Собора РПЦ МП 1988 г.

Примечания:

1. В законодательстве Российской империи и в других официальных как светских, так и церковных документах (вплоть до 1942 г.) использовалось название «Православная Российская Церковь». Однако зачастую употреблялись и названия «Российская Православная», «Всероссийская Православная», «Православная Кафолическая Грекороссийская», «Православная Греко-Российская» и «Русская Православная» Церковь. По причине того, что 8 сентября 1943 г. решением Собора епископов титулатура патриарха московского была изменена (вместо «…и всея России» стала «…и всея Руси»), то и возглавляемая им Церковь стала называться «Русской» (РПЦ). Соответственно, и в историографии установилось использование аббревиатуры «РПЦ», а не «ПРЦ».

2. Ивановский В. Русское законодательство XVIII и XIX вв. в своих постановлениях относительно монашествующих лиц и монастырей. (Опыт историко-канонического исследования). Харьков, 1905.

3. Бабкин М.А. Регулирование имущественных прав православного монашествующего духовенства в «Своде законов Российской империи» (изд. 1876–1917 гг.) // Право и государство: теория и практика. 2012. № 11 (95). С. 96–105.

4. Полное собрание законов Российской империи с 1649 года (далее – ПСЗ-1). СПб., 1830. Т. I. Ст. 1. С. 96–98.

5. См., например: ПСЗ-1. 1830. Т. VII. Ст. 4450. С. 230, Т. XIV. Ст. 10237. С. 148, Т. XXIII. Ст. 17488. С. 916–917, Т. XXXI. Ст. 24246. С. 200, Т. XXXII. Ст. 25162. С. 373; Полное собрание законов Российской империи. Собр. 2-е (далее – ПСЗ-2). 1832. Т. VI. Отд. второе. Ст. 4844 (§ 9). С. 98; Полное собрание законов Российской империи. Собр. 3-е (далее – ПСЗ-3). 1886. Т. III. Ст. 1495. С. 126–128.

6. ПСЗ-1. 1830. Т. VI. Ст. 4022. С. 715.

7. ПСЗ-1. 1830. Т. X. Ст. 7287. С. 183, Ст.7551. С. 452–453, Т. XVI. Ст. 11844. С. 276, Т. XVII. Ст. 12389. С. 128.

8. ПСЗ-1. 1830. Т. XVII. Ст. 12577. С. 587.

9. ПСЗ-2. 1865. Т. XXXVII. Отд. второе. Ст. 38687. С. 88; ПСЗ-3. 1886. Т. III. Ст. 1495. С. 128.

10. Собрание мнений и отзывов Филарета, митрополита Московского и Коломенского по учебным и церковно-государственным вопросам. М., 1886. Т. IV. (№ 457.) С. 191–192.

11. Журналы и протоколы заседаний Высочайше учреждённого Предсоборного Присутствия. 1907. Т. IV. [Протокол] № 23. С. 103–115.

12. Московские ведомости. 1909. № 159. 12 июля. С. 4.

13. Государственный архив Российской Федерации (далее – ГА РФ). Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 372. Л. 308об.–309, 385об.–386; Деяния Священного Собора Православной Российской Церкви 1917–1918 гг. М., 1996. Т. 5. Деяние 57. С. 215, 221.

14. Обзор деятельности Государственной думы третьего созыва. 1907–1912 гг. Ч. 2: Законодательная деятельность. СПб., 1912. С. 643.

15. Государственная Дума. Созыв четвёртый. [СПб., 1912.] Сессия I. Журнал № 10. Заседание 10 декабря 1912 г. С. 2, 23; Государственная Дума. Обзор деятельности комиссий и отделов. Четвёртый созыв. СПб., 1913. Сессия I: 1912–1913 гг. С. 251.

16. Церковные ведомости. 1917. № 18-19. С. 101.

17. О предыстории созыва Поместного собора см., например: Смолич И.К. Предсоборное присутствие 1906 г.: к предыстории Московского Поместного Собора 1917–1918 гг. // История Русской Церкви. 1700–1917 гг. М., 1997. Кн. 8. Ч. II. С. 693–719; Фирсов С.Л. Русская Церковь накануне перемен. (Конец 1890-х – 1918 гг.) М., 2002. С. 216–250, 391–425; Ореханов Георгий, иерей. На пути к Собору. Церковные реформы и первая русская революция. М., 2002. С. 143–198; Бабкин М.А. Священство и Царство (Россия, начало XX в. – 1918 г.). Исследования и материалы. М., 2011. С. 68–82, 91–107.

18. О Поместном соборе см., например: Фирсов С.Л. Указ. соч. С. 535–565; Иакинф (Дестивель), священник, монах. Поместный Собор Российской Православной Церкви 1917–1918 гг. и принцип соборности /Пер. с франц. М., 2008; Бабкин М.А. Священство и Царство … Указ. соч. С. 453–461, 471–496.

19. Церковные ведомости. 1917. № 18-19. С. 117, № 20-21. С. 133; Всероссийский церковно-общественный вестник. 1917. № 17. С. 3; Деяния Священного Собора … 1994. Т. 1. Документы и материалы. С. 5.

20. ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 577. Л. 2об.–3.

21. Там же. Л. 12–13об.; Деяния Священного Собора … 1994. Т. 1. Документы и материалы. С. 5–6, 9.

22. ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 582. Л. 56–56об., 190–190об.

23. Там же. Д. 582. Л. 56об., 59–60.

24. Вымороченное имущество – имущество, которое осталось после умершего лица и на которое никто не заявляет или не может заявить претензий ни по завещанию, ни по праву наследования по закону. (См. подробно: Энциклопедический словарь /Изд. Ф.А. Брокгауз, И.А. Ефрон. СПб., 1892. Т. 14. С. 524–525).

25. ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 582. Л. 63–64об., 196 а – 196 б об.

26. Там же. Д. 577. Л. 54. Ничего конкретного о принятии прочих пунктов положения о государственно-правовом положении монастырей в журнале 10-го заседания не говорится.

27. Известны лишь журналы №№ 1–3 заседаний VII-го отдела, состоявшихся 22 июня, 28 июня и 1 июля 1917 г. См.: ГА РФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 578. Л. 379–409об. Более того, в двух делах, в которых хранятся журналы заседаний всех отделов Предсоборного совета, последние записи датируются лишь 25 июля (см.: Там же. Д. 578, 582). Так что отделы Предсоборного совета после 25 июля вряд ли продолжали свои заседания.

28. ГАРФ. Ф. Р-3431. Оп. 1. Д. 577. Л. 58об.–59.

29. В выявленных нами трёх журналах заседаний VII-го отдела текст данного проекта отсутствует (см.: Там же. Д. 578. Л. 379–409об.). Причём окончание журнала № 3 в делопроизводственной документации отдела нам обнаружить также не удалось.

30. Там же. Д. 577. Л. 31об.–33об. Текст принятых «Общих положений о церковном имуществе и церковном хозяйстве» см.: Там же. Л. 32А.об.–33об.

31. Протоколы заседаний XVI-го отдела Поместного собора см.: Там же. Д. 406. Л. 1–182, Д. 407. Л. 1–322, Д. 440. Л. 1–43. Выработанный XVI-м отделом для Поместного собора проект «Основных положений о церковном имуществе и хозяйстве» см.: Там же. Д. 412. Л. 1–4.

32. Там же. Оп. 1. Д. 577. Л. 1–65. При этом журнал заседания № 5, состоявшегося между 13 и 20 июля 1917 г., нам обнаружить не удалось.

33. Там же. Д. 582. Л. 80–82об., 89–91об., 212–213 б об., 217–218 б об., 219–224.

34. Там же. Л. 87–87об., 223–223об.

35. Там же. Л. 82об., 91об., 213 б об.218 б об.

36. Известия Центрального исполнительного комитета Советов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. Пг., 1918. № 16 (280). 21 января. С. 2; Прибавления к Церковным ведомостям. Пг., 1918. № 2. С. 98–99.