Яков Кротов. Богочеловеческая история. - Вера. Вспомогательные материалы.

Николай Бердяев

МАРКСИЗМ И РЕЛИГИЯ

Религия как орудие господства и эксплуатации

См. в формате pdf.

I. ОСНОВЫ МАРКСИЗМА

1. Происхождение и философские основы марксизма

Современная русская молодежь за рубежом только и знает о марксизме то, что он породил ужасы коммунистической революции, антирелигиозную пропаганду и гонения на Церковь. Плохо знает марксизм и молодежь внутри России, ибо невозможно хорошо знать то, что принудительно навязано сверху властью. Прежде у нас плохо знали православие, ибо оно так же навязывалось сверху, как теперь марксистская «политграмота». Православие у нас начали узнавать лишь с тех пор, как оно стало гонимо. Но необходимо серьезно вникнуть в марксизм, понять, почему он вдохновляет массы и почему порождает вражду к религии и церкви. Никогда не следует представлять противника в слишком элементарном и глупом виде. Это ослабляет в борьбе. Марксизм есть во всяком

случае очень серьезное явление в исторических судьбах человечества. И русский коммунизм имеет глубокие причины. Марксисты часто бывают плоски и тупы. Но сам Карл Маркс был гениальный и острый мыслитель классического типа. Классический марксизм очень устарел и уже совершенно не соответствует ни современной социальной действительности, ни современному уровню научных и философских знаний. «Коммунистический манифест» Маркса и Энгельса был написан в 1847 году. Взгляды Маркса сложились исключительно на основании опыта первоначального развития капитализма в Англии. Со времени смерти Маркса экономическое развитие Европы перешло в стадии, которые Марксом совсем не были предвидены. Социал-демократия принуждена была делать целый ряд поправок к Марксу. Русский же коммунизм возник в совершенно иной, неведомой Марксу исторической обстановке, в новом мире Востока, и он изменил марксизм до неузнаваемости, оставаясь верным лишь основному антирелигиозному духу марксизма.

Марксизм претендует быть цельным миросозерцанием, отвечающим на все основные вопросы жизни, дающим смысл жизни. Он есть и политика, и мораль, и наука, и философия. Он есть религия, новая религия, идущая на смену христианской. Настоящие, цельные марксисты по типу своему верующие догматики, они совсем не скептики и не критики, они испове-

дуют систему догматов. Догматизм, отрицающий свободу духа, есть самый тяжелый, крайний, фанатический. Христианство не думает, что можно достигнуть Царства Божьего без участия свободы человека, без согласия его на это, без внутреннего его духовного перерождения. Марксизм же думает, что грядущий совершенный социальный строй, «Царство Божье на земле», может быть достигнут не только без Бога, но и без свободы человека, путем насильственного применения к жизни марксистских догматов. Догматика марксизма имеет два источника — жизненный: социальную действительность Европы середины XIX в., и теоретический: германскую идеалистическую философию. Маркс вышел из Фихте, из Гегеля, он был так назыв. левым гегелианцем. Маркс и его главный соратник Энгельс любили говорить, что они хотят осуществить в жизни практически то, что немецкие идеалисты утверждали в мысли теоретически. Фихте учил о том, что субъект, «я» создает мир. Но это была лишь отвлеченная теоретическая мысль. Маркс и Энгельс требуют, чтобы субъект действительно создал мир, новый мир, покорил себе природу. Но субъектом, способным создать новый мир, у них стал пролетариат. Гегель учил о том, что действительное — разумно, и понимал под этим то, что в основе действительности лежит разум, что мышление и есть бытие. Маркс повернул эту мысль так, что действи-

тельность должна стать разумной, что нужно овладеть действительностью, пересоздать ее. Гегель учил, что в основе бытия лежит идея, которая развивается по диалектическому закону, переходя через тезис, антитезис и синтез. Мировая жизнь и есть не что иное, как обнаружение, разворачивание идеи, мысли. Диалектика есть греческое слово, первоначально означавшее искусство диалога и спора. Слово это применимо к логике, к процессу мысли. Гегель понимал под диалектикой закономерный процесс мысли, развивающейся вследствие раскрывшихся в ней противоречий. И если Гегель учил о диалектическом развитии мира, то потому только, что в основании мира для него лежала идея, мысль. Диалектика применима исключительно к мысли, к идее, к духу. Но Маркс «поставил диалектику с головы на ноги». Он признал, что в основе действительности, в основе бытия, лежит не мысль, не идея, а материя, материальный процесс. И он захотел применить диалектику к материи. Таким образом получился диалектический материализм. Маркс и Энгельс учат, что материальная действительность, лишенная разума и мысли, развивается по диалектическому закону, через противоречие. Таким образом то, что применимо лишь к логике, к мысли, к движению идей, они применили к материи и материальным процессам. Диалектический материализм, который представляет собой совершенно нелепое

и недопустимое словосочетание, означает открытие мысли, разума, смысла — в мертвой материи, которая мыслится, как случайное и бессмысленное столкновение атомов. Маркс остался верен гегелевской идее разумности действительности, но понимал это обратно Гегелю, т. е. думал, что в самой материи, лишенной мысли и смысла, лишенной зачатков духа, обнаруживается разум, мысль, смысл.

Диалектическое развитие всегда обнаруживает раскрытие смысла, разума. Но как обнаружить его в мертвой и бессмысленной материи ? Маркс хотел опрокинуть идеализм Гегеля и думал, что своим материализмом он достигает большого научного и философского прогресса. Но он достигал этого лишь тем, что вносил гегелевский идеализм или панлогизм в самые недра материи. Он наивно верил в разумность материи и материального процесса, в разворачивающийся из материи смысл. Но материализм, представляющий себе материю как столкновение атомов, совершенно не соединим с диалектикой. Из столкновения атомов никогда не может раскрыться смысл, разум. Материя по природе своей пассивна, инертна, неспособна к творческому развитию. Активен дух, а не материя. Марксисты же наивно связывают активность с материей, а пассивность с духом. Маркс мало интересовался вопросами обще-философскими и интерес его был исключительно направлен на социальную действи-

тельность. И вот в социальной действительности, в основании которой, по его учению, лежал материальный процесс, раскрывается диалектическое развитие, т.е. логика, смысл, закономерно разворачиваются противоречия и примиряются в высшем синтезе. Чисто материальный социальный процесс направлен к высшей цели, к высшим формам общежития, к социальной справедливости, к торжеству разума в действительности. Такова была вера Маркса, но никаких научных и философских оснований для такого рода учения не могло быть. Материальный процесс, природный или социальный, сам по себе бессмыслен, неразумен и ни к каким высшим формам жизни привести не может. Никаких разумных оснований для такого рода оптимизма привести нельзя. Для того, чтобы утверждать диалектическое развитие, которое ведет к высшим состояниям и раскрывает какой-то разум и смысл, нужно допустить, что в основании действительности лежит разум, духовное начало, начало смысла. В действительности марксизм никогда не смог стать чистым материализмом, который вообще немыслим. Он остался проникнутым элементами идеализма, унаследованными от германской философии, и сохраняет их, как контрабанду. Марксистский диалектический материализм есть извращенная форма идеализма. Для него в основной действительности лежит не столкновение атомов материи и не слепой и неразумный

материальный процесс, а идея, в которую марксисты фактически верят, и развитие, неотвратимо ведущее к торжеству этой идеи. Философские основы марксизма противоречивы, недодуманы до конца и наивны. Чисто материалистическое истолкование марксизма, которое русский коммунизм признает обязательным в действительности нелепо и философски безграмотно. В современной науке и философии материализма более не существует. Более прилично и грамотно прагматическое истолкование марксизма.

2. Основная идея марксизма.

В марксизме есть две стороны: объективная и субъективная. И две идеи вдохновляют верующих марксистов. Первая из этих идей лежит в основании марксистской социологии и философии истории. Учение марксизма есть прежде всего материалистическое понимание истории, которое называют то историческим материализмом, то диалектическим материализмом, то экономическим материализмом. Философские основы этого учения недостаточно обоснованы и приняты на веру. Но основная идея исторического материализма проста и должна производить впечатление большой правдоподобности. По учению Маркса, дальше развитому Энгельсом, в основании исторического процесса лежит развитие материальных произ-

водительных сил. Жизнь общества есть не что иное, как коллективная борьба человека с природой за жизнь, за удовлетворение своих насущных потребностей. Человек борется со стихийными силами природы для добытия себе пищи, жилища, одежды, всего того безотлагательного, без чего он жить не может. Он организует общественную жизнь сообразно способам борьбы. Социальный строй определяется формами производства и обмена. Хозяйственный процесс, экономика, есть результат воздействия человеческого труда на природу для поддержания и развития жизни. Поэтому экономика есть базис социальной жизни. Подлинная и единственная первородная жизнь и есть экономика, хозяйство, производительный труд. Все остальное есть лишь отражение или «надстройка» над этим реальным «базисом». Духовная жизнь геловека, идеология есть всегда отражение экономики, форм производства, она не имеет реальности в себе. Для марксизма характерно, что религиозные верования, философские идеи, нравственное сознание, художественное творчество рассматриваются, как иллюзия, самообман сознания. Религия, философия, мораль, искусство лишь обманно отражают в сознании хозяйство, экономическую жизнь, которая и есть единственная подлинная реальность. Бытие определяет сознание, а не сознание бытие. Но единственное подлинное бытие и жизнь человеческого общества есть

экономика, производственный труд, борьба за поддержание жизни. И это экономическое, хозяйственное бытие и определяет всякое сознание, сознание религиозное, философское, нравственное, художественное. Слабость человека в борьбе с природой, недостаточная организованность человеческого труда и распадение общества на классы, из которых один класс эксплуатирует другой, порождают иллюзии религиозные и идеологические. Так в религиозных верованиях иллюзорно отражаются отношения господства, существующие в человеческом обществе, рабство человека у природы и человека у человека, класса у класса. То, что мы называем духом и духовной жизнью, есть не что иное, как иллюзия сознания, порожденная слабостью человека, недостаточным развитием производительных сил, социальным угнетением. Для Маркса основным является то убеждение, что сознание людей долгие тысячелетия, почти всю историю, находилось в состоянии иллюзии и самообмана, оно держалось обманными верованиями и идеями. И он видел свою великую миссию в том, чтобы разоблачить обман, ниспровергнуть иллюзию. Он хотел разоблачить эту пустую ложь, небытие, сорвать все покровы. Конечно, Маркс никогда не разделял грубой и наивной идеи философии XVIII века, что религия создана сознательным обманом жрецов. Для этого его миросозерцание было слишком историческим и эволюционным,

он прошел школу Гегеля. Иллюзия сознания не есть сознательный обман, это необходимая иллюзия, порожденная процессом социального развития. Религиозные и идеологические иллюзии даже нужны были человеческому обществу в его борьбе за жизнь. Но слабость, лежащая в основе всех иллюзий, должна быть побеждена возрастанием организованной мощи человека, развитием его производительных сил. Когда человеческое общество до максимума разовьет производительные силы, когда оно настолько совершенно организуется, что в нем будет окончательно преодолено разделение на классы и эксплуатация одного класса другим, тогда отпадут все иллюзии, порожденные слабостью человека, иллюзии религиозных верований и идеологических теорий. Так называемое буржуазно - капиталистическое общество для Маркса было обществом неорганизованным, анархически-хаотическим ; общество это основано на игре противоположных человеческих интересов, и силы человека в нем ослаблены этим столкновением противоположных интересов. Будущее социалистическое общество будет окончательно организованным и регулированным, в нем коллективный разум человечества окончательно овладеет и стихийными силами природы и стихийными силами самого общества. Тогда идеологические «надстройки» падут, и обнаружится подлинная реальность жизни. Общество откровенно станет организо-

ванным хозяйством и будет признавать лишь то, что служит целям и интересам этого хозяйства. Отсюда вытекает положительный пафос марксизма, представляющий его объективную сторону. Марксизм вдохновлен и вдохновляет возрастанием организованной власти социального коллектива над миром. Марксизму в высшей степени свойственна любовь к мощи, к власти, он империалистичен. Марксизм вдохновлен не состраданием к униженному, бедному, слабому пролетариату, а преклонением, обоготворением сильного, богатого, властвующего над миром пролетариата. В отличие от русского народнического социализма, который вдохновлялся состраданием к народу и жертвой во имя его освобождения и спасения, марксистский социализм вдохновляется силой, мощью, властью. Сильный и властвующий над миром, организованный пролетариат и есть земной бог, который должен заменить Бога христианского и убить в человеческой душе все старые религиозные верования.

В материалистическом понимании истории есть несомненная доля истины, которую должны признать и противники марксизма. Экономика есть основа человеческого общества, без которого оно существовать не может. Истина экономического материализма выражена еще в Библии. Человек обречен в поте лица своего добывать хлеб свой. Власть экономики над человеком есть последствие греха. После гре-

хопадения райское хозяйство уже невозможно, и человек должен нести бремя труда, как проклятие. Но марксизм смешивает необходимые условия человеческого существования с реальной сущностью, ценностью и смыслом этого существования. Я не могу писать философскую книгу, делать научные открытия, творить художественные произведения, производить нравственные оценки, если я не буду питанием поддерживать свою жизнь, одеждой прикрывать свое тело, иметь хоть какое-нибудь жилище. Потребность в пище более безотлагательная потребность, чем потребность в познании и духовном творчестве. Физиологические процессы моего организма являются необходимыми условиями и моей умственной и духовной жизни. Без этих физиологических процессов, без удовлетворения элементарных нужд моего организма прекратится не только мое философствование и мое духовное творчество, прекратится моя жизнь. Но отсюда никак нельзя сделать выводы, что мое мышление и познание, моя духовная и нравственная жизнь порождены физиологическими процессами организма и являются отражением процессов питания и элементарного поддержания жизни. Безотлагательное условие жизни не есть причина, порождающая всю полноту жизни. Человеческое общество не может существовать без хозяйства, без экономического развития, без удовлетворения своих насущных и безотлагательных

потребностей, без того, что можно было бы назвать физиологией общества. Но отсюда никак нельзя сделать заключение, что хозяйство, экономическое развитие, удовлетворение насущных потребностей общества порождает духовную и умственную жизнь общества, что физиология общества порождает психологию общества. Процессы питания, голод или излишество, могут искажать духовную и умственную жизнь человека, но не могут их порождать и определять. Опыты объяснения идеологии, «надстройки» из экономики, из «базиса», которые делают марксисты, представляют смехотворное и жалкое впечатление, они компрометируют даже ту сторону исторического материализма, в которой есть доля истины. Но обычно марксисты не непосредственно выводят «идеологию» из экономики. Экономический производственный процесс создает классовый социальный строй общества. Распадение общества на помещиков и крестьян, на капиталистов и пролетариев вызвано потребностями производственного процесса, служит развитию производительных сил. Каждый социальный класс имеет свою особую психику, определенную его экономическим положением, а эта особая социальная психика уже определяет его идеологию, его религию, философию, нравственное сознание и т.д. Поэтому идеология, согласно марксистскому учению, всегда является классовой, — по иному мыслит помещик, землевладелец, крестьянин,

буржуа-капиталист, мелкий буржуа-собственник, фабричный рабочий. Но единственное, что таким образом удается доказать марксистам, это лишь то, что состояние сознания людей и их идеология подвергаются воздействию и искажению со стороны их классового положения, что их мышление извращается их классовыми интересами. Это действительно бывает и играло не малую роль в истории. Так и мышление отдельного человека и его духовная настроенность может искажаться и подавляться голодом или обжорством, нищетой или роскошью.

Но никто никогда не мог показать, что открывалась истина в научном и философском познании, что творилась красота, что добро торжествовало в нравственной жизни, что божественный свет благодатно озарял человеческую душу в результате экономических процессов и классовых интересов людей, как порождение экономики и классового строя общества. Утверждение, что дух есть отражение или порождение материи, возможно лишь в форме фигуральной, и оно никакого точного познавательного значения не имеет. Марксистские выражения «базис» и «надстройка» есть лишь условная фигура, сравнение. Но базис совсем не порождает надстройки, и надстройка не является отражением базиса. Этого мы совсем не видим, когда на фундаменте строится дом. Характер комнат дома и жизнь в нем совсем не определяется базисом, фундаментом, хотя без

него дом и невозможен. Наконец, нужно сказать, что сама экономика, хозяйство есть порождение человеческого труда, человеческий же труд предполагает психику человека, и качество его определяется духовными и нравственными свойствами людей. Экономика целиком протекает в психической среде и не есть явление материальное, подобно явлениям физического мира. Если духовная жизнь человека зависит от экономики, то и сама экономика зависит от духовной жизни человека. Дисциплина труда целиком зависит от духовных и нравственных качеств людей. Выдающиеся социологи и экономисты (М. Вебер, В. Зомбарт) исследовали более глубоко, чем Маркс, и с большим соответствием с современным состоянием научных и философских знаний, зависимость между экономической и религиозной жизнью. Можно считать научно установленным, что экономика зависит от религиозной жизни и определяется ею, ибо экономики нет без самого человека, как целостного существа, без участия всех его сил в его труде. Так, напр., доказано, что протестантизм в форме кальвинизма сыграл определяющую роль в развитии капитализма и промышленности. И по сравнению с современными исследованиями в этой области Маркс и Энгельс кажутся страшно отсталыми и старомодными, людьми отошедшего века, представителями середины XIX в.

3. Религия — опиум для народа и орудие эксплуатации.

К. Маркс был страстным атеистом. Менее всего принадлежал он к людям безразличным к религии. Он пытался дать философское и научное обоснование своему атеизму. Обоснование это в основе своей неоригинально и заимствовано у Л. Фейербаха. Л. Фейербах, автор прославленной в свое время книги «Сущность Христианства», был левым гегелианцем, в лице которого германский идеализм перешел в материализм. Фейербах создал антропологическую теорию религии, согласно которой теология, т.е. учение о Боге, есть не что иное, как антропология, т.е. учение о человеке. Человеку представляется, что его собственная природа, его собственные высшие стремления и желания, есть природа над ним находящаяся, т.е. Бог. Человек выбрасывает во вне, объективирует самого себя, создает Бога по своему образу и подобию. Фейербах говорит: бедный человек имеет богатого Бога. Это значит, что свои богатства человек переносит на Бога и сам их лишается. Эти богатства должны быть возвращены человеку, ему должна быть возвращена его собственная высшая природа. Вера в Бога обирает человека, обедняет его. Религия мешает реальному осуществлению человеческих стремлений и желаний, осуществлению его силы и счастья на земле. Религия переносит всё в ил-

люзорную, призрачную сферу. Не имея возможности реально осуществить свои желания в земной жизни, несчастный человек представляет себе, что они осуществятся на том свете, на небе. Религиозная вера и есть выражение бессилия человека осуществить свои желания. И для того, чтобы человек действительно мог осуществить желание полноты жизни, нужно устранить религиозную веру, как препятствие на его пути. Л. Фейербах был самым замечательным представителем атеизма в европейской философии XIX века. Маркс применил взгляд Фейербаха на религию к социальной жизни. В ранней своей работе «Введение в критику философии права Гегеля» Маркс определил свое отношение к религии. Там и сказана знаменитая фраза, которая красуется сейчас на всех советских заборах, — «религия есть опиум для народа». Маркс начал с того, что признал основной задачей освобождение рабочего класса и человечества — освобождение от религиозной веры. Религия мешает освобождению, могуществу, реальному благу человека, она порабощает его призрачным благом, держит его сознание во власти иллюзий. Религия отражает реальное несчастье людей и дает воображаемое их счастье. Для достижения реального счастья нужно освободиться от воображаемого счастья, от религиозного самообмана. Религия всегда есть выражение бессилия человека, помеха на путях приобретения силы. Поэтому она есть

опиум для народа. Религия есть также оправдание и орудие эксплуатации человека человеком, класса классом. Религия отражает и оправдывает отношения господства в человеческом обществе, представляя себе Бога, как главного господина. Она всегда мешала классам угнетенным, порабощенным, бедным, трудящимся восстать против своих поработителей и угнетателей, обещая им награду на небесах. Религия всегда оправдывала существующее зло, несправедливость, реальное несчастье людей, внушая им веру в возможность лишь небесного счастья. Религиозная вера мешала возрастанию активности человека, его мощи, организации социальной жизни. Религия противоположна тому коллективному, социальному разуму человечества, который должен активно организовать и регулировать всю человеческую жизнь. Социальные интерессы классов господствующих, эксплуатирующих поддерживают религиозные верования, согласно которым человек угнетенный, бедный, несчастный, должен терпеливо выносить свою жизнь.

Маркс верил, что в основании истории лежит эксплуатация, угнетение одного класса другим. На почве этой эксплуатации образовались и государство, и право, и социальная организация общества, и моральное сознание, и религиозные верования, и все идеологии. «Сознание» определяется «бытием», «бытие» же и было эксплуатацией класса классом. У уг-

нетателей этот факт отразился в сознании по- одному, у угнетенных — по-другому. Некоторые марксисты, например, Каутский, пытались объяснить самое происхождение христианства, как результат настроений угнетенных, низших классов того времени, которые не могли найти реальных выходов из своего бедственного положения и искали небесных утешений. Перво- христианство было идеологией бедных. Таким образом выходит, что христианство первоначально было «орудием эксплуатации», созданным эксплуатируемыми, а не эксплуатирующими. Лишь позже оно превращается в сознательное орудие эксплуатирующих. Но что бы ни писали марксисты о религии, а часто они пишут вещи совершенно смехотворные, особенно русские марксисты, всегда они предполагают, что основной и наиреальнейшиий факт человеческой жизни есть факт эксплуатации, угнетения. Это есть основной миф марксизма, всё от него исходит и к нему сводится. Отсюда злоба и ненависть, которыми полны Маркс и марксисты. Они совершенно не способны мыслить объективно, беспристрастно, мысль у них всегда подчинена воле и чувству. Вера Маркса в эксплуатацию, как основной и определяющий факт общественной жизни, может быть сравнена с христианской верой в первородный грех. Эксплуатация человека человеком есть первородный грех всей мировой истории, он заражает всю историю, всё мышление, всю веру,

всю идеологию. Но разница с христианством та, что оно предлагает человеку видеть грех прежде всего в самом себе, марксист же видит грех всегда в других. Особенно наполнено злобой всё, что писал Ленин о религии. По сравнению с грубостью Ленина, Маркс был очень культурным, тонким, философски углубленным мыслителем и писателем.

Постоянные декламации марксистов об эксплуатации, ненависть и злоба против злодеев- эксплуататоров, которые сеют его фанатические адепты, нисколько не оправдываются самим теоретическим миросозерцанием марксизма. По Марксу, в основе общественной жизни лежит производственный процесс, развитие материальных производительных сил. Состояние производительных сил, т.е. степень власти человека над стихийными силами природы, создает известный социальный строй и взаимоотношение классов. Классовое неравенство является необходимым результатом производственного процесса. Так, в известную историческую эпоху для развития производственных сил, для поддержания жизни общества, необходимо существование рабства или крепостного права, оно даже благостно, в другую эпоху необходимо существование капиталиста-буржуя и фабричного пролетариата, продающего свой труд. Таким образом, разные формы эксплуатации класса классом для Маркса оказываются оправданными и прогрессивными. Осуждает он

лишь такие формы эксплуатации, которые уже не соответствуют требованию развития производительных сил. Капиталистической буржуазии, которая и есть по преимуществу класс эксплуататоров, Маркс приписывает даже великую прогрессивную миссию в истории, она больше всего способствовала развитию материальных производительных сил, развитию промышленности, без которого не было бы пролетариата и невозможна была бы победа социализма. Маркс, как теоретик, осуждал капиталистический строй не потому, что он несправедлив и безнравствен, а потому, что с известного момента он мешает дальнейшему развитию производительных сил общества, т.е. становится экономически реакционным. Каутский в «Эрфуртской программе», которая стала катехизисом немецкой социал-демократии, говорит, что если бы социалисты убедились, что социалистический строй мешает развитию материальных производительных сил, то они отказались бы от социализма и стали за строй, который развивает производительные силы. Мысль очень марксистская, но абсолютно осуждающая русский коммунизм.

Нужно признать, что опыт практического применения марксизма в России привел к антирелигиозной пропаганде и гонениям на церковь с внутренней неизбежностью. Антирелигиозный и антихристианский дух был заложен в учении Маркса и составлял его внутренний

пафос, его движущий мотив. Марксизм в гораздо большей степени противоположен христианству, чем капитализму. Он целиком исходит из капитализма и заражен духом капитализма, он стоит с ним на одной почве. В действительности, марксистский социализм идет на смену христианства. Марксистский социализм сам хочет стать религией, имеет религиозные претензии и ненавидит ту религию, которую хочет заменить. Он есть восстание земного, человеческого царства, против царства Божьего, царства небесного. Но мы, христиане, должны бесстрашно признать, что христианство, искаженное людьми в истории и приспособленное к их интересам, действительно дает поводы к построению теории, что «религия есть орудие эксплуатации». Христианство, или вернее христиане, действительно часто защищали богатых и сильных мира сего, действительно оправдывали существующее социальное зло и несправедливость. На том основании, что первородный грех непобедим, церковные люди не хотели улучшения социальной жизни людей. В заражении рабочего класса атеизмом, в антирелигиозной пропаганде виноваты не только коммунисты, но и старые христиане, и старые грехи, и лицемерие христианского мира. Христиане мало думали об осуществлении Христовой правды в жизни. Осуществление социальной правды взяли на себя силы враждебные христианству. И это великий укор для хри-

стиан, предостережение и угроза. Истина христианства не может быть классовой, но может быть и бывало классовым искажение истины христианства. И в том, что социалистическое рабочее движение соединялось с атеизмом и материализмом, не мало виновато классовое искажение истины христианства, обращение его в орудие земных, государственных и социальных интересов и целей.

4. Противоречия марксизма.

В основании материалистического понимания истории лежит истребляющее его противоречие. Всякую идеологию Маркс считает отражением экономических отношений, всякую теорию связывает он со служением интересам того или иного класса. Поэтому, все существовавшие до сих пор идеологии и теории относительны и не могут претендовать на истину. Исторический материализм разоблачает призрачный и исключительно служебный характер всех идеологий, всех существовавших до сих пор философских учений и религиозных верований. Подлинная реальность, подлинная жизнь была в экономике, в хозяйстве, идеи же были лишь рефлексами экономики. Но тогда, естественно, возникает вопрос : ну, а идеология самого Маркса и марксистская теория, что это такое ? Не есть ли исторический материализм самого Маркса тоже лишь отражением экономических отношений Европы середины XIX в.,

не имеет ли он лишь очень относительное и служебное значение, как выражение интересов рабочего класса в его борьбе с капиталистической эксплуатацией? Может ли марксистская теория претендовать на общеобязательность, на истинность? Вопрос этот, с философской точки зрения, для марксизма является роковым. Если к самой идеологии марксизма применить основные положения материалистического понимания истории, то идеология эта делается столь же иллюзорной, рефлекторной и ошибочной, как и все остальные идеологии в истории человеческой мысли. Теория исторического материализма сама себя подкапывает. Для теории этой никакой общеобязательной истины не существует, всё что представляется людям истиной, есть лишь отражение их нужд и интересов, и прежде всего нужд и интересов экономических. И то, что выгодно пролетариату, нисколько не более есть истина, чем то, что выгодно буржуазии; такого рода истины друг друга стоят. Как смотрел на это сам Маркс? Согласно принятой философской терминологии, марксистская теория есть релятивизм, т.е. точка зрения, отрицающая абсолютную истину и признающая все истины относительными и изменчивыми. Но совершенно несомненно, что сам Маркс и ученики его претендуют на неизмеримо большее, чем на идеологию, отражающую временную и преходящую экономическую действительность XIX века. Маркс

зо

верил, что ему удалось найти ключ к пониманию тайны исторического процесса. До явления его, Маркса, исторический процесс был погружен во тьму и отражался в сознании людей в форме разнообразных иллюзий. Но вот, в середине XIX века появился человек, которому впервые удалось бросить ослепительный свет на тайну исторического процесса, разгадать эту тайну. Маркс и марксисты по психологическому своему типу претендуют быть открывателями какой-то абсолютной истины, ведомой лишь им. Учение марксизма, материалистическое понимание истории не есть только отражение экономических интересов и выражение экономических интересов, но есть сама истина, есть подлинное разоблачение тайны истории. Маркс никогда не согласился бы уравнять свою собственную теорию со всеми другими теориями перед лицом открывшейся истины о том, что всякая идеология есть лишь «надстройка» над экономикой. Его собственная теория, его собственная идеология не есть уже «надстройка», но есть сама истина. До Маркса все было во тьме иллюзий и самообманов сознания. Но после него наступает новая эра, — эра открывшейся истины. И истина самого Маркса есть уже не только классовая, не только пролетарская истина, но истина общечеловеческая, истина обязательная для всех, хотя открыта она была пролетарским сознанием.

Как бы ни ответить на поставленный нами вопрос, теория исторического материализма разрушается от внутренних противоречий. Если теория исторического материализма есть, как и всякая теория, лишь отражение экономических отношений, лишь «надстройка», если она относительна и служит временным интересам, то она не может претендовать на какую-то особенную истинность и обязательность и уравнивается со всеми остальными теориями. Она делает открытие, которое ее же делает сомнительной. Если же теория исторического материализма есть уже открывшаяся истина, имеющая общеобязательное и безотносительное значение, если ей действительно ведома тайна истории и судеб человечества, то значит существует абсолютная истина, то значит не всякая идеология есть «надстройка» над экономикой, то истина исторического материализма себя же опровергает. Марксисты над этим не задумываются оттого, что они верующие догматики и всякую философскую критику считают «ересью», которую нужно не опровергать, а насильственно пресекать. В марксизме есть научный элемент, но в целом он есть религиозное верование, он претендует на мировую миссию освободителя и спасителя человечества. Материализм есть лишь оболочка марксизма, которую он считает выгодной в борьбе с христианством и религией, но внут- ренно он есть новая религия. С точки зрения

научной, марксизм может быть признан отражением состояния капиталистического общества Европы XIX века, известной стадии капитализма и борьбы с ним рабочего класса и притом в западно-европейских условиях, не более. Маркс распространил свои обобщения, выработанные в результате наблюдений над ограниченной во времени и пространстве формой капиталистической промышленности, на всю всемирную историю, на все времена и народы. Он довольно верно отразил «экономизм» своего века, ослабление духовности, обострение классовой борьбы, не подчиненной уже никаким духовным и нравственным началам, и он признал этот «экономизм» основой всей человеческой жизни и цинически обрадовался этому открытию. Марксизм был патологией, а не физиологией человеческого общества, он отражал болезни общества и много верного о них сказал, но нормальные, здоровые функции общественного организма были для него закрыты. К прежним обществам и культурам совсем не применимо то, что Маркс утверждал о капиталистическом обществе XIX века, в них совсем не преобладал «экономизм».

Другое противоречие марксизма связано со смешением научной, объективной и моральной, субъективной точек зрения. Маркс называл свой социализм «научным социализмом» в отличие от «социализма утопического». Он не хочет применять моральных оценок к социаль-

зз

ной жизни и решительно отрицает различие между добром и злом, претендующее на безусловное значение. Так называемый этический моральный социализм, исходящий из идеи справедливости и социальной правды, Маркс презирал и считал буржуазным. Социализм самого Маркса будет результатом необходимого социального процесса, необходимого развития материальных производительных сил, его породит экономическая производственная необходимость. Социализм хорош для Маркса потому, что он развивает производительные силы, увеличивает мощь человека. Социализм есть мощь, сила, а не нравственная правда и справедливость. Нравственное сознание, нравственное чувство не играют никакой роли в возникновении и торжестве социализма. Он явится в результате социальной классовой борьбы, не имеющей никакого нравственного смысла. Социализм хорош для Маркса совсем не потому, что он есть добро, нравственно должное, а исключительно потому, что он есть последующая, грядущая стадия экономического процесса. Хорошо то, что необходимо, что имеет большую силу. Маркс поклонялся необходимости, и сам он последовательный аморалист в теории, равнодушный к различию между добром и злом, справедливостью и несправедливостью, правдой и неправдой. Добро, правда, справедливость и есть то, что несет с собой необходимость, за чем стоит сила. Теория

марксизма не оставляет никакого места для нравственной оценки и нравственного негодования, для самого различия между справедливым и несправедливым. И вместе с тем Маркс и марксисты полны нравственного негодования против социальной несправедливости и страстно обличают злодеев эксплуататоров, «буржуев». И особенно склонны к этому Ленин и русские марксисты, которые совершенно не способны ни о чем говорить в объективном научном тоне. На практике марксизм оказывается крайним социальным морализмом. Даже когда марксисты пишут исторические книги о прошлом, они заняты нравственными обличениями и негодуют против эксплуатации, против социального гнета и несправедливости, они видят правду и добро лишь у трудящегося класса. То, что они сами признают экономически необходимым и социально полезным, вызывает в них нравственный протест, негодование, обличение, ненависть и злобу. Но на каком основании, по какому праву ? Повсюду видит марксизм в теории эксплуатацию класса классом и отражение этой эксплуатации в сознании, в идеях. Тут мы встречаемся с крайне некритическим смешением научной и моральной точек зрения в марксизме.

Эксплуатация есть моральная категория, есть морально предосудительное, дурное отношение человека к человеку. Эксплуатация совсем не есть категория экономическая, между

тем как Маркс совершенно смешивает категории моральные и экономические. Для него эксплуатация есть экономическое явление и, как всякое экономическое явление, она есть результат необходимого экономического процесса. Непонятно, почему с марксистской точки зрения эксплуатация должна вызывать нравственное негодование ? Помещики эксплуатируют крестьян, буржуазия эксплуатирует рабочих в силу экономической необходимости, это оказывается требованием производства. Почему это плохо, почему против эксплуатации негодовать ? Понятно, что христиане могут негодовать против эксплуатации, как против нравственно дурного отношения человека к человеку, но почему негодуют марксисты, принципиальные аморалисты, отрицающие различие между добром и злом ? Рабочий может восставать против эксплуатации с точки зрения своих экономических интересов. Но откуда является нравственная оценка и нравственное негодование ?

Марксизм, и особенно последовательный коммунистический марксизм, исходит из морального догмата о равенстве и все оценивает с точки зрения этого догмата. С философской точки зрения марксизм оказывается самым наивным смешением происхождения явления и оценки явления, необходимости явления и справедливости явления. Поэтому марксизм всегда утверждает, что он стоит за необходимость, а в

действительности делает оценку. Марксизм делает вид, что социализм будет результатом экономической необходимости, в действительности же социализм для него есть добро, справедливость, победа над эксплуатацией. Марксизм делает вид, что буржуазно-капиталистический строй был результатом экономической необходимости и потому экономически оправдан, в действительности же он его считает злом, несправедливостью, воплощением греха эксплуатации. У Маркса было свое нравственное учение. Этика Маркса основана на том, что величайшее добро осуществится через величайшее зло, что свет рождается от сгущения тьмы. Зло капитализма должно возрастать, положение рабочих должно ухудшаться и рабочие должны озлобляться, тогда зло уничтожится, капитализм лопнет и явится добро социализма. Социалистический свет явится от сгущения капиталистической тьмы. Из злых инстинктов рабочих, из озлобления, ненависти, мести, насилия, должен родиться совершенный, справедливый, добрый социальный строй. Чем злее будут рабочие, чем беспощаднее борьба, тем совершеннее будет грядущий социальный строй. Марксизм движется утопической верой, что путем необходимого социального процесса и путем нарастания зла в капиталистическом обществе может быть преодолен грех и зло эксплуатации. Но зачатков добра, правды, духовной просветленности марксизм не видит нигде. Добро всегда достигается злыми путями.

IL РЕЛИГИЯ МАРКСИЗМА

1. Идея мессианства пролетариата.

Сердцевины марксизма нужно искать совсем не в той его стороне, которую можно назвать объективно-научной, эволюционной, обращенной к развитию материальных производительных сил. Не это делает его религией и вдохновляет движение масс. Их не могла бы вдохновить идея экономического развития. В марксизме живут две души, и этим создается то его логическое и нравственное противоречие, которое мы пытались вскрыть. Субъективная, нравственная и религиозно вдохновляющая сторона марксизма связана с идеей мировой миссии пролетариата, с классовой борьбой и абсолютной справедливостью, к которой эта борьба приведет. Идея мессианства пролетариата, вера, что пролетариату принадлежит особенное посланничество в мире, что он призван освободить человечество, привести его к силе и счастью, разрешить все мучительные вопросы жизни, есть самое оригинальное создание Маркса. И до него многие высказывали мысли, близкие к экономическому материализму, говорили о борьбе классов в истории. Но только Маркс с гениальной остротой выразил идею, что пролетариат есть мессия, освободитель и спаситель человечества. Древний еврейский народ, Израиль, верил, что он из-

бранный народ Божий, что в его недрах явится Мессия, Посланник, Спаситель, который приведет его к царству Божьему. Мессианский народ обладает свойствами, непохожими на свойства всех остальных народов земли, он народ исключительный, он ближе к Богу и знает истину, которой не знают другие народы. Маркс был еврей и в его подсознательном, как в подсознательном всех выдающихся евреев, жило это древне-еврейское мессианское сознание. Он оторвался от религиозных корней еврейского народа, потерял веру в Бога, стал материалистом. Но духовный облик человека совсем не определяется его умственными теориями. В глубине Маркс остается евреем, верующим в мессианскую идею, в наступление «царства Божьего на земле», хотя и без Бога уже. Он принадлежит к тем евреям, которые отвергли Христа, не узнали в нем Мессии и ждут Мессию в грядущем, Мессию, который осуществит царство справедливости и блаженства на земле. Он исповедует в секуляризованной, т.е. оторванной от религиозных корней, форме древнееврейский хилиазм, т.е. ожидание наступления чувственного тысячелетнего царства Божьего на земле. Но Израиль, избранный народ Божий, у Маркса есть уже не еврейский народ, а пролетариат. Мессия, отвергнутый еврейским народом, был распят на кресте смертью раба, он не осуществил правды, справедливости, блаженства, силы на земле. Царство Его было не

от мира сего. Новый мессия явится в силе и славе, осуществит все мессианские надежды, его царство будет царством мира сего. Такой мессия явился в лице пролетариата, класса фабричных рабочих, и Маркс открыл его. Это открытие сообщает самому Марксу мессианское призвание. Пролетариат и есть избранный народ Божий, на него Маркс перенес все свойства мессианского народа и даже приписал ему свойства более высокие, чем древнему Израилю. Пролетариат свободен от первородного греха эксплуатации, в то время как все другие классы порабощены этим грехом. Пролетариат чист, он явит собой высший нравственный тип грядущего человечества. В нем раскроется настоящая сущность человека, сущность труда. Пролетариату открывается истина о материалистическом понимании истории, о борьбе классов, о создании всякой ценности трудом, о его собственном призвании. Пролетариат должен развить организующую силу человека и привести его к экономической победе над природой и над социальной анархией, свойственной обществу буржуазно - капиталистическому. Пролетариат изобличит все иллюзии и самообманы, свойственные прежнему человечеству, распадавшемуся на классы. Пролетариат прекратит борьбу классов и упразднит самое существование классов, объединит человечество и приведет его к гармонии. Торжество мировой пролетарской революции будет прыжком из царства необхо-

димости, в котором жило человечество раньше, в царство свободы, которое начнется с социализма. Поэтому с торжества пролетариата начнется подлинная история, до него же было лишь введение в историю. Торжество пролетариата разрежет всемирную историю пополам. Начнется новая мировая эра. Интересы пролетариата совпадают с интересами всего человечества. Сознательный пролетариат и есть единственное настоящее человечество.

Ясно, что такого рода свойства пролетариата не могли быть открыты объективной наукой. Наука никогда такого рода вещей открыть не может, это может лишь быть предметом веры. Вера, по определению Апостола Павла, есть обличение вещей невидимых. Пролетариат, который открылся взору Маркса и марксистов, и есть невидимая вещь, чувственному взору, научному познанию он не открывается. Пролетариата, или класса фабричных рабочих, как единого целого, обладающего одинаковыми свойствами, совсем не существует. В разные времена и в разных странах, в разных областях труда, пролетариат обладает разными свойствами, разными интересами и настроениями. Марксизм имеет дело не с фактическим пролетариатом, каким он является в истории, а с «идеей» пролетариата. Марксизм верит в «идею» пролетариата, с которой может совсем не совпадать рабочий класс в разных своих проявлениях. Метод марксизма совсем не есть

метод эмпирический. Марксизм как целостное миросозерцание, совсем не основан на историческом опыте и историческому опыту противоречит. Он исходит из положений, принятых на веру. Идея мессианства пролетариата имеет в себе все признаки религиозной веры. Эмпирические, фактические свойства пролетариата не дают никаких оснований для такого рода веры в «идею» пролетариата. Фабричный пролетариат, действительно, находится в тяжелом и угнетенном положении, и во времена Маркса положение его было особенно плохим. Эксплуатация труда рабочих действительно существует. Фабричный труд безрадостен, не оставляет свободного времени для умственного и культурного развития, он озлобляет людей, влечет к физическому вырождению, изолирует и от радостей, связанных с природой, и от радостей, связанных с культурой. Положение рабочего класса действительно может вызвать негодование против буржуазно - капиталистического общества. Но можно ли отсюда вывести веру в «идею» пролетариата и в его мировую миссию ? Фабричный котел есть плохая нравственная школа. У фабричных рабочих настолько отсутствует всякое образование, культурный уровень их так низок, что они никогда сами не могли бы создать и социалистической идеологии. Социализм создан выходцами их буржуазных образованных классов. Маркс не был пролетарием, не был им и Ленин. Марк-

сизм же утверждает не только то, что пролетариат эксплуатируется, находится в тяжелом положении, лишен благ умственной и культурной жизни, унижен и бесправен, — он утверждает, что пролетариат находится в духовно, умственно и нравственно привилегированном положении, что он есть грядущая сила, предназначенная освободить мир, что ему открывается истина. В действительности «истина» открылась детям буржуазии — Марксу и Энгельсу, и они ее навязали пролетариату, не способному даже ее переварить. Совершенно непонятно, почему фабричному рабочему, весь день проводящему в адском фабричном труде, дыхание которого отравлено, лишенному всякой умственной жизни, не имеющему свободного времени для развития, озлобленному, должна открыться единоспасающая истина, почему он есть высший духовный тип, грядущий человек ? Подобная вера возможна была для Маркса лишь потому, что он думал, что добро рождается из зла, свет из тьмы, свобода из насилия, братство и единство человечества из ненависти и жестокой борьбы. Маркс оправдывал это гегелевской диалектической схемой о переходе тезиса в антитезис. Для того, чтобы был возможен рай социализма, должен был существовать ад капитализма, для того, чтобы возможно было равенство и братство людей, должна была существовать самая злая форма эксплуатации класса классом, самая разъярен-

нал борьба классов. Марксисты гордятся тем, что они мыслят диалектически. Логически нелепое соединение диалектики и материализма, для которого всякий смысл порождается бессмыслицей, возможно было у Маркса только благодаря его религиозной вере в «идею» мессианства пролетариата. Совершенно ясно, что для Маркса мировой процесс имеет положительный «идейный» смысл, он не есть слепой, бессмысленный материальный процесс, столкновение атомов материи, он есть прогрессивное торжество «идеи» пролетариата, как конечной цели истории. История имеет для Маркса мессианский смысл, что, конечно, находится в разительном противоречии с его материализмом. Грядущий социальный коллектив, который создается из недр капиталистического общества, и есть божество для Маркса. Во имя этого божества всё дозволено, всё должно быть ему принесено в жертву. Мессианская «идея» пролетариата и есть основной миф марксизма, и с ним связана главная душа марксизма, его вдохновение, его способность вызвать активность и восстания рабочих масс. Это и есть его революционная душа, которая сочетается с его эволюционной душой. Такой миф мог быть порожден лишь религиозной верой, лишь религиозной надеждой. Он свидетельствует о том, что и у атеистов и материалистов по своему сознанию остаются свойства души, требующие веры и способные на веру, хотя и ложно на-

правленную на недостойные предметы. Но что несет с собой марксистская религия для человеческой личности ?

Человеческая личность для марксизма является лишь средством, а не самоцелью. Человеческая душа не обладает безусловной ценностью, как в христианстве. С внутренней духовной жизнью человеческой личности марксизм совершенно не считается. Личность есть лишь материал для социального строительства, она есть объект, на который направлена социальная деятельность, но не субъект. Человек — средство, орудие, он есть функция развития материальных производительных сил, которая должна привести к торжеству социалистического общества, которое и есть божество. Этому божеству приносятся человеческие жертвы. Маркс совсем не гуманист, он не ждет царства гуманности, человечности. Человек приносится в жертву обществу и не обладает никакими безусловными правами. Маркс отрицает образ и подобие Божье в человеке, отрицает существование духа, и для него даже не ставится вопрос о правах внутренней духовной жизни человека, о свободе духа и совести, об охране духовной жизни от безграничных посягательств общества. Человеческая личность целиком есть лишь продукт социальной среды, она есть лишь функция социального процесса и она должна быть покорна своему господину. Человеческая личность должна быть вымуштрована для

грядущего социалистического общества, сначала в фабричном котле, потом в диктатуре пролетариата. От диктатуры общества, от диктатуры пролетариата ничто не ускользает в человеческой личности, не остается никакого свободного остатка его духовной жизни. Человеческая личность в своем мышлении, в своих самых интимных чувствах, в своей нравственной совести, в своей творческой фантазии целиком должна подчиняться обществу, должна регулироваться из центра. Социалистическое общество, социалистический коллектив имеет такие притязания на обладание человеческой душой, какие может иметь лишь церковь. Старые государства были деспотичны и жестоки, но они не притязали на человеческую душу в ее целости и глубине, в ее духовной жизни. Притязала на это лишь церковь, задача которой есть спасение души для вечной жизни. Общество у Маркса не знает границ своей власти, оно создает человеческую личность и предъявляет свои безграничные на нее права. Все задачи жизни решаются внешне, механической, материальной организацией и регуляцией общества. Для свободных духовных усилий человеческой личности, для ее свободной совести, для ее творческой инициативы не остается ничего. Отрицание свободы духа и свободы совести ведет к отрицанию моральной и духовной жизни человека. Марксизм вышел из религии человечества Л. Фейербаха, но пришел к отри-

цанию человека. В марксистском коллективе, в коммунистическом обществе человека более не будет, образ человека будет стерт. Материал для коллективного социального строительства не есть уже человек, он подобен кирпичу, который кладут при постройке дома, или винтику огромной машины. Марксизм требует колоссальной, необычной энергии, которую мы и видим у русских коммунистов, но это не есть активность человеческой личности, обладающей творческой инициативой, свободной совестью, неотъемлемыми правами, это есть активность механического коллектива, в котором человек лишен всякой свободы умственного и нравственного суждения.

Кошмар и ужас русского марксизма заключается прежде всего в том, что он несет с собой смерть человеческой личности, человеческой свободы. Коммунизм есть отрицание не только Бога, но и человека, и оба эти отрицания между собой связаны. Коммунизм ведет не только антирелигиозную пропаганду против Бога, он ведет пропаганду против человека, античеловеческую пропаганду. Вот почему коммунизм есть антипод христианству, религии Богочеловечества, религии утверждающей не только Бога, но и человека. Для христианства человеческая личность имеет безусловное значение, человеческая душа стоит больше, чем все царства мира. Духовная жизнь человека не принадлежит целиком обществу, какую бы

форму оно ни имело, она связана с церковью, а не с государством, она принадлежит Царству Божьему, а не царству мира сего. В основе христианства лежит любовь к ближнему, к человеку. В основе марксизма лежит отрицание и любви к Богу, и любви к человеку. Марксизм не любит ни Бога, ни человека, — он Бога совсем отрицает, а к человеку он беспощаден, как к средству и орудию, он любит лишь грядущее социалистическое общество, лишь социальный коллектив. Эта любовь к социалистическому обществу и есть то, что Ницше, по другому поводу, называет любовью к «дальнему», в противоположность любви к «ближнему». Этот «дальний», это грядущее социалистическое общество есть вампир, пожирающий всякого «ближнего», всякую человеческую личность, оно требует для себя безграничных жертв. Нет той жестокости, которая не была бы оправдана во имя этого «дальнего», во имя социалистического общества. Христианство тоже зовет к далекой цели, к «дальнему», к царству Божьему, но не отрицает любви к «ближнему», к живой человеческой личности, оно требует этой любви, как условия своего осуществления. В царство Божье только и войдут те, у которых есть любовь к ближнему, ко всякой человеческой личности.

Марксистское сознание есть жертва капитализма и технического прогресса. В капитализме, в технической цивилизации XIX века

началась уже механизация жизни, обезличение человека, превращение человека в средство материального преуспевания, ослабление духовности. То общество, против которого восстал Маркс, было уже достаточно безбожным и бесчеловечным обществом, в нем духовный человек ослабел и на человека смотрели, как на функцию развития материальных производительных сил. Не в марксизме нужно искать источник зла, и в своем отрицании Бога и человека марксизм совсем не оригинален, он заимствовал всё это у своего врага. И те, которые хотят спасти веру в Бога и охранить свободу человеческого духа и безусловное значение человеческой личности возвратом к капиталистическому обществу XIX века, не ведают, что творят, находятся в страшном самообмане и заблуждении, если не имеют сознательной злой воли. Маркс был очень сильный ум и сильная воля, но он не был творческий дух. Он отразил болезни своего века и находился в их власти. Его воображению не рисовалось ничего лучшего, как превратить капиталистический фабричный ад в социалистический фабричный рай. Рай никогда не был для него садом и никогда не было в нем отблеска божественного света. Мир и человек представлялись ему совершенно обезбоженными. И в представлениях Маркса о развитии материальных производительных сил и возрастания мощи человека, и овладении им стихийными силами

природы, воображение его было слабым и не творческим. Маркс совсем не предвидел размеров головокружительного нарастания изобретений и открытий, покорения природы наукой, наступления нового века. Он целиком принадлежит отошедшему XIX веку, который искал решения социального вопроса исключительно классовой борьбой и социальными перераспределениями. Но мы вступили в новый век, когда по новому ставится социальный вопрос. Изобретения и открытия приводят к техническому прогрессу, превышающему всякое воображение. Скоро возникнет воздушная цивилизация, человек овладеет не только земными пространствами, он будет видеть и слышать на расстояниях, которые сейчас непреодолимы, он будет проникать в бесконечность макрокос- мическую и микрокосмическую. И эта власть человека будет результатом не экономического процесса, не социальных изменений, а науки, знания, умственных открытий. Маркс был еще прикован к небольшому куску земли капиталистического общества XIX века, у него не было мировых перспектив. Мировой была лишь идея мессианства пролетариата. Социальный вопрос есть вопрос технический, вопрос покорения природных стихий человеческому разуму. Такова одна его сторона и сторона опасная и двойственная. Ибо развитие технической цивилизации, изобретения, дающие человеку власть над природой, могут поработить челове-

ка, механизировать и обездушить его, могут задавить в человеке образ и подобие Божие, могут служить не Богу, а диаволу. И потому социальный вопрос есть также вопрос нравственный, вопрос духовного просветления и преображения людей и общества, вопрос религиозного изменения отношения человека к человеку, т.е. вопрос христианский. Путем насильственных революций и насильственных социальных организаций нельзя перевоспитать человека, нельзя изменить отношений человека к человеку, нельзя реально, внутренне улучшить человека. Грех, зло, ненависть, низость, рабство будут принимать лишь новые формы, будут изменяться лишь одежды, а не люди. Только христианство, только благодать Христова обладает силой реально изменять человеческие души, преображать их. И никогда, никогда социальный вопрос не может быть решен без этого внутреннего, духовного возрождения и просветления человека, побеждающего грех, без искания Царства Божьего.

2. Религия не есть частное дело.

Социал-демократическая партия восприняла параграф либеральных и демократических программ, согласно которым «религия есть частное дело». Параграф этот означает признание права свободы совести, он предоставляет каждому человеку право верить, как он

хочет и во что он хочет. Государство и общество не вмешиваются в религиозную веру человека, но с тем обязательным условием, чтобы и религиозная вера не вмешивалась в жизнь государства и общества и оставалась скрытой в глубине души человека. Утверждение, что религия есть частное дело, было выставлено людьми неверующими, к религии равнодушными. Так формулировало свое отношение к религии либеральное просветительство. Развитие просвещения, поступательное торжество разума приведет к отмиранию и окончательному исчезновению религиозной веры. Пока же религии следует отвести уголок души с тем, чтобы она из этого уголка не выходила и не вмешивалась не в свое дело. Христианская вера и Церковь не должны оказывать никакого влияния на государство, школу, общественную жизнь. Лишь под этим условием предоставляется право человеку верить, во что он хочет. На практике осуществление принципа «религия есть частное дело» всегда вело к утеснению религии, хотя и не в грубо насильственной форме. Сфера религиозной веры суживалась всё более и более, и влияние ее вытеснялось из всех сфер жизни. Христианство никогда не примирялось и не примирится с принципом «религия есть частное дело». Христианство верит в откровение Истины, и оно не может не признавать, что открывшаяся Истина имеет отношение ко всем сторонам жизни, ко всей полноте жизни.

Религия есть самое всемирное и всеобщее дело, не только личное, но и социальное, оно имеет отношение ко всей полноте жизни, а не к частной лишь ее стороне. Это ясно для всякого, кто имеет веру и религию и не смотрит на нее со стороны.

Социал-демократическая партия восприняла принцип «религия есть частное дело» лишь потому, что утеряла революционный и религиозный характер первоначального марксизма и приспособилась к буржуазным партиям. Сам Маркс никогда так не смотрел. Для него религия не была частным делом. Борьба с христианской религией и окончательная победа над ней, окончательное истребление ее в человеческом сердце и сознании были для него самым всеобщим и всемирным делом. Настоящий марксист, настоящий революционный социалист не может верить в Бога и исповедовать христианскую веру, такой человек не мог бы быть терпим в лагере революционного марксизма и социализма. Так последовательно думают русские коммунисты, оставшиеся верными революционному и религиозному характеру марксизма. Марксизм не может утверждать, что религия есть частное дело уже потому, что он сам есть религия, религия противоположная всем другим религиям и прежде всего христианской. Ленин прекрасно объяснил, что принцип «религия есть частное дело» может быть применен коммунистами лишь по отно-

шению к буржуазному миру, но совсем не применим по отношению к собственному коммунистическому миру. Для внутреннего коммунистического употребления этот буржуазнолиберальный принцип негоден, в рядах коммунистического лагеря не может быть терпима религиозная вера и для христианства нет места. Коммунист совсем не свободен верить, во что ему хочется, он должен верить по-коммунистически, верить в то, во что ему предписывает верить коммунистическая церковь и коммунистический догмат. Коммунизм во всем претендует быть похожим на церковь и отлучает за «ереси». Всякая религиозная вера, кроме веры коммунистической, есть ересь и не может быть терпима. По отношению к буржуазному миру нужно утверждать принцип «религия есть частное дело», потому что это способствует разложению этого мира. Но Маркс, а за ним и Ленин, презирали борьбу буржуазного радикализма против религии. Маркс усвоил себе все отрицательные, разрушительные стороны просветительства XVIII века, но он преодолел его своей положительной коммунистической религией и презирал его, считая его буржуазным. Марксу совсем не свойствен пафос свободомыслия. Он требует организации и регуляции мысли во имя осуществления пролетарского социализма. И Маркс и Ленин думают, что нужно предоставить радикальной, свободомыслящей буржуазии социально выделять религиоз-

ный вопрос и бороться против религии. Для самого же революционного марксизма религиозный вопрос невыделим из общей революционной классовой борьбы пролетариата и должен разрешаться этой борьбой. По мере роста пролетарского классового самосознания и его торжества в обществе, религиозная вера отомрет, как иллюзия и самообман сознания. Первоначально, когда Маркс был близок к Фейербаху и левому гегелианству, он придавал более значения религиозному вопросу и для него это был вопрос о революции сознания. Но когда Маркс глубже вошел в революционное рабочее движение, для него религиозный вопрос слился с общим вопросом о мировой пролетарской революции. И нужно сказать, что не только Маркс, но и Ленин, в своих писаниях по поводу религии, утверждают, что религиозный вопрос есть вопрос изменения сознания, революции сознания, и не думают, что он разрешим расстрелами, тюрьмами, гонениями и насилием. Практика русских коммунистов в этом отношении внесла изменение в марксистское учение и признала исключительное значение за расстрелами, тюрьмами и насилиями, как в вопросе религиозном, так и во всех вопросах. Антирелигиозная пропаганда комсомольцев целиком вытекает из основ марксистского миросозерцания, но методы борьбы, которые тут практикуются, заключают в себе новизну по сравнению с классическим марксизмом. Маркс еще

не знал и не предвидел, как всё будет делаться, когда марксизм начнут осуществлять на практике. Основная идея марксизма о религии заключается в том, что при окончательной регуляции социальной жизни, при исчезновении классовой эксплуатации, религиозная вера естественно отомрет, исчезнет из сознания, как иллюзия и самообман. Она явилась, как отражение известных социальных отношений, и исчезнет, когда эти социальные отношения изменятся.

Нельзя успешно вести борьбу против антирелигиозной пропаганды и против яда безбожия, прививаемого русскому народу, став исключительно на точку зрения отделения церкви от государства и права свободы совести и веры. Это тоже означало бы утверждение принципа «религия есть частное дело», но применяемого с другого конца и во имя другой цели. Борьба против антирелигиозной пропаганды и атеизма должна быть тоже социальной борьбой и исходить из принципа всемирного, всеобщего, не только личного, но и социального значения религии. Но социальная борьба против антирелигиозной пропаганды и атеизма совсем не означает отрицания всякой правды за социализмом и революционным рабочим движением и противопоставления ему строя буржуазного и капиталистического. Такая постановка вопроса страшно вредит делу Христа в мире и по существу ложна. Мы говорили уже, что злая

воля взяла на себя решение вопроса о социальной правде, потому что добро ничего не сделало для осуществления социальной правды. Владимир Соловьев верно говорит, что для того, чтобы победить ложь социализма, нужно признать правду социализма. И в самом коммунизме есть своя правда, но извращенная и подчиненная ложной цели. Ложь коммунизма заключается не в его политической и экономической, социальной стороне, которая сама по себе может быть религиозно нейтральной, а в его духовной стороне, в его безбожии, в его отрицании Бога и человека, в его непризнании свободы духа. Тот факт, что рабочие и крестьяне пришли к власти и к исторической активности, сам по себе не есть зло, и в нем есть и своя правда. Злом является лишь духовное, нравственное, умственное состояние рабочих и крестьян, зараженных безбожной и бесчеловечной, антихристианской религией коммунизма. Зло коммунизма послано за грехи христианского мира, и грехи эти должны быть сознаны христианами. Для борьбы с антихристианской пропагандой и атеизмом рабочих масс необходимо разорвать связь христианства с интересами капитализма, крупной собственности и буржуазного социального строя, которая означала извращение и вырождение христианства, его приспособление к преходящим человеческим интересам. Христианство не может терпеть ненависти и злобы к целым классам, и к от-

дельным людям, на том основании, что они какой-либо класс представляют. Каждый человек, будь он буржуа или рабочий, несет в себе образ и подобие Божие и призван к спасению и вечной жизни. Но христианство не может защищать каких-либо классовых интересов. Защищать буржуазию как класс, христианская религия совсем не призвана, она может защищать лишь отдельных людей, когда их травят, насилуют и отрицают их право на жизнь и на спасение. Мы, христиане, открыто должны признать, что в негодовании таких, например, искренних, но ограниченных антирелигиозников, как И. Степанов, есть своя доля правды. Не только практика христиан в истории, но и само понимание христианских догматов было извращаемо и приспосабливаемо к человеческой ограниченности и к человеческим интересам. Догматы истолковывались иногда так, что вызывали нравственное негодование и восстание против веры в Бога.

Недопустимо и лицемерно оправдывать существующее зло тем, что первородный грех непобедим, и ждать улучшения условий жизни лишь в царствии Божьем, когда первородный грех будет окончательно побежден. Тогда придет безудержный коммунизм, насилием осуществит свои цели и скажет христианам: терпите коммунистический строй, смиритесь перед ним, как вы терпели старый строй, коммунизм непобедим в силу первородного греха. Социа-

лизм может оказаться также необходимым в силу объективных природно-социальных процессов, как необходим капитализм, как необходим был строй монархический и всякий другой строй жизни. Социализм возможен не потому, что люди станут совершенными и безгрешными, а именно вследствие несовершенства и греховности людей. И старые христианские возражения против социализма сейчас устарели и представляют анахронизм. Будущее принадлежит труду и рабочим классам. Существует мировая тенденция к социализму, к социализации общества. Теперь уже несвоевременно ставить социальный вопрос с христианской точки зрения так, что нужно духовно облагородить и смягчить капитализм и буржуазные классы для предотвращения социальной революции. Время для этого прошло. Теперь приходится, с христианской точки зрения, ставить социальный вопрос так, что нужно духовно облагородить и смягчить социализм и трудящиеся классы. Христианство мало духовно помогло рабочему классу, когда он был угнетен, унижен и раздавлен, и теперь ему нужно духовно помочь рабочему классу торжествующему и склонному угнетать других. Ибо, если рабочий класс угнетенный, униженный и раздавленный находился в тяжелом духовном состоянии, то в еще более тяжелом духовном состоянии он находится в час своего торжества, победы и силы. Пролетариат в день своей дик-

татуры, когда он осуществляет свою мессианскую идею, и есть наиболее погибающий, наиболее духовно потерянный. Церковь же Христова всегда должна идти к погибающим и потерянным, к духовно падшим, хотя бы внешне они казались сильными и имеющими власть. Социальный вопрос делается по преимуществу духовным, религиозным вопросом в эпоху торжества революционного рабочего движения в мире. Церковь может духовно очищать искания социальной правды, согласовать ее с правдой Христовой.

Марксизм есть устаревшее учение, и в основании его лежит антихристианская, ложная религия обоготворения пролетариата. Но в марксизме были и положительные элементы — социальный реализм, утверждение огромного значения экономической стороны в жизни общества и борьбы классов, обнаружение болезней капиталистического строя, изобличение лжи идеалистики — гуманистической культуры. Не нужно бояться признать долю истины и в том, что нам враждебно. Исторический материализм Маркса нельзя опровергнуть ссылкой на роль возвышенных идей в истории. Марксовский материализм ложен потому, что существует Бог, идеи же сами по себе бессильны. Христианская мысль призвана изобличить духовную пустоту и ничтожество коммунистического идеала, духовную буржуазность марксизма, бессилие коммунистической революции создать новую жизнь,

нового человека, отсутствие творческих возрождающих сил в коммунизме. Христианство радикальнее коммунизма, оно ищет царства Божьего, реального преображения человека и мира, нового неба и новой земли. Побороть и низвергнуть лозунг антирелигиозников, что «религия есть орудие эксплуатации», можно под тем условием, чтобы защитники и служители религии действительно никогда не превращали религию в орудие какого-либо интереса. Победа эта не суждена тем, которые превращают церковь в орудие своих политических и классовых целей. Необходимы новые методы защиты христианства, так как старые методы его компрометируют. Победить антихристианский дух может лишь христианство очищенное, одухотворенное, углубленное, сознавшее творческие свои задачи и в познании, и в культуре, и в социальной жизни.