Лидия Бердяева

Тетрадь четвертая

1936 Май

2 <мая>

Дни бывают добрые и злые, как в плане природном, так и плане человеческом*. Вот, напр<имер>, вся эта весна такая сухая, колюче-злая, с холодным, упрямым ветром. Жаль смотреть на цветущие деревья, на зеленую листву, которые сжимаются и робко дрожат под его ледяным дыханием. Так и среди людей бывают дни, когда все почему-то холодно или даже злобно смотрят друг на друга, говорят колкие слова, ищут предлога для спора, для обиды. Что-то злое и холодное иногда овладевает природой и людьми. Вспоминаются слова ап. Павла: «Наша брань против духов злобы поднебесных»¹.

На выборах (2-ой тур)² победил «front populaire»**.

Четверг, 7 мая

Философский «симпозион» за чаем. Были Jacques Maritain с женой, философ Lesenne, Gabriel Marcel с женой и Ф. Либ. Maritain только что вернулся из Канады. Летом они собираются ехать в Аргентину.

Суббота, 9 мая

Ни на собрании «Pour la Vérite». Доклад Fernandez'a о гуманизме.

«Нет возможности пробить[ся сквозь французский] рацио-

* Вместо зачеркнутого духовном. ** Вместо зачеркнутого национальный — «народный фронт» (фр.).

144//145

нализм! Это безнадежно!» — говорит он, вернувшись. «[Этот народ помешан на разуме, ничего не воспринимает, кроме разума.] Сегодня я, как никогда, почувствовал свою чуждость рациональному* мышлению и очень сердился, возражая докладчику».

Четверг, 14 мая

Ни вернулся из прогулки в лесу. «Знаешь, все эти дни у меня какое-то особенное состояние. Это — жалость. Жалость не к тем или иным людям, к человечеству, а ко всему вообще... Очень мучительная...»

Суббота, 23 мая

Утром Ни говорит мне: «Сегодня ночью мысленно писал главу о зле и страдании. Это будет глава в моей книге о духе»³.

В 4 ч<аса> доклад Ни в «Pour la Vérite» о его книге «Le destin de l'homme»⁴. Едем туда все: Ни, я, Женя и Ф. И. Либ. Общество это «Union Pour la Vérite» основано французом Dujardin. Там собираются сливки фр<анцузской> интеллигенции для обсуждения всех современных проблем: фил<ософских>, рел<игиозных>, литер<атурных>, исто-рич<еских> и научных. Помещается оно в старинном квартале вблизи St.-Germain. Квартира небольшая, грязноватая. Народу собралось много, даже стояли, но не было «сливок» для дискуссии. Председательствовал на этот раз Gabriel Marcel, открывший собрание хвалебной речью Ни. Ни читал по-франц<узски> очень бегло, правильно. Я даже удивлялась его способности говорить на чужом языке более часа так легко и непринужденно. Все шло хорошо, но когда начали возражать, Ни снова почувствовал, как чужда его мысль**.

Воскресенье, 24 мая

За завтраком интересный разговор о труде. Сестра говорит, что труд дает особую благодать человеку. Что на всех людях труда лежит печать этой благодати. Исполняя закон Божий о труде, они получают ее.

* Вместо зачеркнутого французскому.

** Вместо зачеркнутого: заговорили французы — впечатление иное, какая убогость мысли! Какое непонимание, какая плоскость! Я вспомнила собрания в России и сравнила со здешними. Возражения были такие ничтожные, мелочные, не по существу, что бедному Ни пришлось только пожалеть о даром затраченном времени. «Все по плоскости, никакой глубины, мысль скована, сдавлена рационализмом этого народа», — говорит он...

145//146

К чаю приехал Л. И. Шестов, только что вернувшийся из Палестины. Рассказывал о своих впечатлениях. Привез мне и Ни четки.

Пришли Балашова с братом⁵, к которым Ни относится с большой симпатией, милый М. И. Базилевич⁶, П. К. Иванов, Кира Гроотен.

Вторник, 26 мая

Последняя лекция Ни в Рел<игиозно->фил<ософской> академии (о дух<овной> жизни)⁷. Читал с большим подъемом. Очень утомился. Последняя часть лекции была очень интересна — об авторитете. Ф. И. Либ, подойдя после лекции ко мне, говорит: «Ник<олай> Алек<сандрович> — протестант, т. к. отрицает авторитет». — «Он — не протестант, не католик и не правос<лавный>, — отвечаю я, — он — христианин». Люди так привыкли жить в перегородках, что никак не могут вместить в себя свободное исповедание христианства. Всюду рабство, идолопоклонство: в церкви, в государстве, в семье. Только истина делает человека свободным, а истина — это Христос и его учение.

Суббота, 30 мая

Первая серьезная статья о книге Ни в газете «Gringoire» — Mauriac'a⁸. Он пишет: «II faut mettre cet ouvrage au premier rang de ceux qui nous aident à comprendre univers où nous nous deba-tons»*.

Ни довольно равнодушно отнесся к такой оценке, потому что это исходит от писателя не «левого лагеря».

Я: «Но неужели ты не понимаешь, что "левые" никогда тебя не похвалят из ненависти к христианству. Что бы ты ни писал — ты им враждебен, потому что ты христианин и видишь истину в христианстве. Ты защищаешь свободу, справедливость, равенство, но с точки зрения христианской, для них неприемлемой. Не политика и не философия разделяет вас, а Христос».

Воскресенье, 31 мая (Троица)

Утром в церкви St.-Germaine. Чудесный орган и пенье. В 5 ч<асов> у нас: Pascal с женой и их другом молодым рус<ским>

* «Нужно поставить это произведение в первый ряд тех, что помогают нам понять мир, о котором мы спорим» (фр.).

147//148

художником, Mr. Parain⁹ с женой (Наташа Челпанова¹⁰— дочь философа Челпанова¹¹). Мы знали ее еще девочкой в Москве. Очень милая, талантливая художница. Вышла замуж во время революции за франц<узского> коммуниста (ныне уже некоммуниста, сотрудника «Esprit» и писателя. Его книга «Retoure à la France»* недавно вышла). Брат Наташи — Аля Челпанов¹² [недавно] расстрелян в Москве по доносу и клевете какого-то негодяя. Были еще: Е. А. Извольская, Т. Ф. Баймакова.

Понедельник, 1 июня

Приехал К. В. Мочульский. Пишет книгу о В. Соловьеве. За ужином много говорил с Ни о философии и вере Соловьева. По тем данным, кот<орые> он собрал (новые материалы) вывод такой: Соловьев не был ни прав<ославным>, ни кат<оликом>, ни протес<тантом>. Он считал себя членом Вселенской Церкви, ее пророком. Все его предыдущие книги были лишь исканием такого синтеза...

Еще много говорили о прошлом... Вспоминали наше революционное прошлое. К. В. Мочульский с удивлением узнал о том, что и я, и сестра — мы обе участвовали в рев<олюцион-ной> деятельности и сидели в тюрьме два раза. Ни рассказал ему о своей рев<олюционной> деятельности, о ссылке в Вологду, об арестах.

«Ах, как жаль, что никто из Вас не пишет воспоминанья об этом времени. Для будущих историков и биографов это было бы так важно и нужно!» - воскликнул К<онстантин> В<асиль-евич>. И я подумала: «Да, это необходимо, и я должна буду этим заняться».

Была сегодня и наша милая Натали Секерина — фантастическая женщина. Приехала проститься. Уезжает в Парагвай к жениху. О ее жизни можно было написать роман-сказку. И никто никогда не поверил бы, что эта сказка воплотилась в подлинной, реальной жизни этой женщины.

Вторник, 2 июня

Новое правительство Леона Блюма вступает под знаком стачек рабочих не только в Париже, но и в провинции¹³. Удастся ли ему удовлетворить их и преодолеть упорство и неприми-

* «Возвращение во Францию» (фр.).

148//149

римость капиталистов? Увидим. Ясно только, что терпение рабочих масс истощено и верить в болтовню парламентских ораторов никто уже не может.

Бедный <мой> Ни волнуется всеми событиями и чувствует себя очень плохо. Сегодня убедили его поехать к фр<анцуз-скому> доктору, кот<орый> бесплатно дает ему советы и лечит и его и нас, не желая ничего, кроме... книг Ни…

В саду копается Иван Осипович <Семеняк>. Это — крестьянин, безработный, с кот<орым> меня познакомила на лекции Ни — Н. А. Тургенева. Типичный русский мужичок. Я пригласила его прийти, имея в виду, чем можно помочь ему, т. к. он ночует в Армии спасения, а питается «soupe popoulaire»*. И вот он явился и провел у нас целый день; очень радуется саду, зелени. «Что это у вас "огород" травой зарос? Так нельзя», — говорит он и берется полоть цветники. Сестра от него в восторге. «Какой он вкусный! - говорит она. — От него так и веет Россией, деревней». Удивительно, как он сохранил эту «деревенщину», прожив уже 12 лет за границей. Был на войне, в плену у немцев, а теперь батраком по деревням и фермам. Рассказывал много об ужасных условиях батраков: спят в хлеву или в соломе, в холоде и голоде. Хуже, чем скот. И несмотря на весь ужас такой жизни в течение 12 лет Ив<ан> Осипович не жалуется, не озлоблен. «Что ж, — говорит он, — ничего не поделаешь!» И на вид спокойный, тихий, ясный, бодрый. Резонер. Обо всем — свое мнение, часто очень оригинальное. Нет общих мест.

Среда, 3 июня

Ни был вчера у доктора, который нашел ухудшение в его здоровье, вызванное сильным переутомлением. Прописал особый режим в течение 10 дней, затем необходима поездка в Виши. Я очень расстроена [этим и] весь день [не могла прийти в себя].

* Здесь: «бесплатная похлебка» (фр.) по аналогии с «Front popoulaire» – «Народный фронт», который обеспечивал бесплатную раздачу еды неимущим.

148//149

Вечером приехала М. А. Каллаш. Обсуждали воззвание к разным лицам и организациям для поддержки «Пути», кот<орый> должен прекратиться, т. к. американцы больше не дают субсидии¹⁴.

Четверг, 4 июня

Стачечное движение растет. Сегодня газеты не получены. Говорят о всеобщей забастовке.

У меня новая знакомая С. Я. Бернер¹⁵. Видимо, ищет духовной помощи. Прошла путь оккультизма еще в России. Православная, но интересуется кат<олической> мистикой. [Простая, симпатичная, мягкая...] Долго с ней говорили о духовных вещах. [Культурная, серьезная.]

И весна и начало лета мерзко. Холод сухой, пыльный, т. к. давно нет дождей. Беспокойный ветер.

Ни подарил мне вчера английский роман, и я погружаюсь в чужую жизнь, чтоб отдохнуть от вчерашней тревоги за Ни.

Погода отчаянная. Нужно топить... Вечером луна почему-то жуткая, ярко-красная.

Пятница, 5 июня

Утро без газет. В полдень по радио речь Блюма. Призыв к спокойствию и доверию новому правительству. Говорит твердо, уверенно, просто, без декламации и пафоса... Льет холодный дождь... Зашла к оптику купить потерянное пенсне. Там читала газету «Front popoulaire». Все то же. Стачка разрастется, думаю, что petite и grande буржуазии в ужасе, т. к. представляют себе все социалистическое в образе лютого зверя, бросающегося на невинных овечек. Нам же, русским, все сейчас здесь происходящее кажется детской игрой. То, что мы пережили в течение 6 лет русской революции, навсегда искоренило страх перед какими бы то ни было революционными событиями.

Ни начал свой режим и, по-моему, выглядит лучше.

Вернувшись с рынка, сестра рассказывает: она выразила свое сочувствие стачке рабочих, разговаривая с продавщицей-торговкой. «Madame est communiste?» - спросила ее торговка. «Non, madame, — ответила сестра. — Je n'appar-

149//150

tiens à aucun parti. Je suis chrétienne»*. Торговка с удивлением и недоумением смотрела на нее, видимо, не понимая, что это значит. И умолкла.

Ни: «Ничего удивительного! Какое представление имеют все эти люди о христианстве. Ведь в течение веков их учат, им внушают, что христианство ничего общего не имеет с социальной справедливостью. И проповеди и катехизисы учат их обратному, искажая подлинный смысл учения Христа».

Суббота, 6 июня

Сестра, вернувшись с рынка, говорит о страшном повышении цен и лихорадочной атмосфере. Все закупают, расхватывают... В толпе чувствуется раздражение, озлобление. Газеты все еще не выходят (кроме «Populaire» и «Humanité»¹⁶)...

Ни чувствует себя сегодня опять хуже. «Волнуюсь из-за каждой мелочи. Но ты, Дусык¹⁷, не обращай на это внимания. Это пройдет!» Легко сказать: не обращать внимания. А тут еще вокруг эта нервная атмосфера, так обостряющая нервы даже сильных людей...

По вечерам читаем «Братья Карамазовы»... Я давно читала этот роман, и теперь меня поражает отсутствие художественного чувства меры и вообще художественного дара у Достоевского. Глубина проблем, психологии, но нет художника...

Воскресенье, 7 июня

Под окном крик: «Victoire du front populaire»! ** Сенат одобрил программу палаты большинством голосов. Завтра выйдут газеты...

К чаю приезжают: М-me Балашова с сыном Петей, Вышеславцевы, П. К. Иванов, Ф. Т. Пьянов. Петя Балашов, милый юноша (16 лет), читает нам свои essais. [Очень] талантливо и для его возраста глубоко... [Ни от этого юноши в восторге...] Вышеславцев рассказывает о своих впечатлениях от поездки в Сербию и Болгарию на церковный съезд.

Погода унылая, осенняя.

* «Мадам — коммунистка?»... «Нет, мадам... Я не принадлежу ни к какой партии. Я – христианка» (фр.).

** «Победа Народного фронта!» (фр.).

150//151

Среда, 10 июня

Утром получили «Последние новости» после недельной забастовки... Но стачечное движение продолжается... Ни был на почте и, вернувшись, говорит: «Оторвался от стола. Иду по улице и столько мыслей в голове, что боюсь потеряю, пока сяду писать!» Он пишет все это время книгу о духе. Когда я уговариваю его отдохнуть, пойти погулять – говорит всегда одно и то же: «Как ты не понимаешь, что для меня лучший отдых, лучшее успокоение это — сидеть за столом и писать».

Четверг, 11 июня

Стачки увеличиваются, но пока мы не чувствуем никаких изменений в ходе нашей жизни... У меня сегодня г-жа Б<ернер>. С ней длинный разговор о мистике. У Ни визит мексиканца Camargo¹⁸. Говорит только по-испански или -английски, а потому привез с собой переводчика. Очень интересуется книгами Ни и сообщил о влиянии этих книг в Мексике, где есть сейчас целое течение, связанное с идеологией Ни (свободные христиане). Рассказывал много интересного о жизни и быте Мексики. Пишет статьи о книгах Ни. Очень серьезный и симпатичный. Ни [очень] оживился после беседы с ним.

Пятница, 12 июня

Сегодня нечто напоминающее револ<юционные> дни в Москве. В лавках нельзя достать сахару и соли. Я обошла четыре и кое-как набрала несколько фунтов. «Нет доставки», — отвечают...

У Ни какой-то молодой немец из Вюртенберга, интересующийся книгами Ни. Говорил о смягчении гитлеровского режима, о постепенной ликвидации в Германии капитализма и большей свободе церквей.

Появился к кофе Ф. И. Либ. Давно не был, т. к. очень поглощен событиями, бегает по митингам. Притащил кучу газет, волнуется, негодует на т<ак> наз<ываемых> «патриотов», выгребающих золото из Banque de France*.

Погода чудесная, тихая, ясная. Полное несоответствие со всем происходящим вокруг нас. Дай Бог, чтоб все окончилось мирно, без крови! Главное — без крови!

* Французского банка (фр.).

151//152

Суббота, 13 июня

Законопроект о 40-ч<асовой> неделе принят Сенатом, и есть надежда на прекращение стачек. А из С.С.Р. — новость. Новая конституция со свободой слова, религии и пр. пр. Блажен, кто верует!

Понедельник, 15 июня

Все наши друзья разъезжаются мало-помалу кто куда. Вчера приезжала проститься М-me Острога, милая, скромная. Едет в Португалию к сыну. Верных друзей мало, и круг все сжимается...

Ни окончил свой фруктовый режим, но все же чувствует себя плохо. Сегодня уехал к доктору. Что-то он скажет? Найдет ли улучшение? Очень за него беспокойно. Тратит сил больше, чем имеет. Погода летняя, но не жарко. Работала в саду. Читаю Библию всякий раз будто заново. Все новое открывается, чего раньше не замечала. Таинственная книга, книга за семью печатями!

Ни был в книж<ном> магазине Vrin. Встретил там о. Августина и принес от него его новую, только что вышедшую книгу «La pensée et le libre arbitre».

Среда, 17 июня

Всю ночь гроза. Ливень. Время от времени появляется Иван Осипович Семяк — безработный [...Мы все его любим] — русский мужик, сохранивший себя в неприкосновенности. Копается у нас в саду, ведет беседы на самые разнообразные темы всегда очень обстоятельно и длинно. Видимо, ему нравится самый процесс речи: порой скажет что-нибудь очень умное, а главное – «свое». Сегодня за завтраком я, смеясь, замечаю ему: «А ведь вы скоро совсем парижанином сделаетесь, Ив<ан> Осипович. Вы теперь все чаще и чаще фран<цузские> слова употребляете вместо русских». (Он сказал легюмы вместо — овощи.)

«Стараюсь [очень] не употреблять. Не люблю "латаный" разговор, — отвечает он, улыбаясь. — А здесь русские все уже с "латками" разговаривают. Что поделаешь? Ведь скоро 20 лет здесь маячатся. Вот и "латают". Но я оберегаюсь все же!»

152//153

Вчера полдня была у меня Ел. Беленсон. Рассказывала о собраниях, кот<орые> она устраивает для общения* евреев. На последнем было уже 20 человек. Доклад читал о. Ав<густин>. Я радуюсь, что Елизавета посвятила себя такой хорошей цели. Это дает ей силы и мужество нести тяжелую, нищенскую жизнь.

Сегодня доклад Ни в пользу «Дома отдыха для туберкулезных»¹⁹.

Душно. Приближается гроза.

Среда, 24 июня

«Я пишу последнюю главу новой книги, — говорит мне Ни. — Еще не придумал название».

Я советую так: «Книга о духе».

Сегодня лекция о. Ав<густина>, но я не иду, т. к. эти дни сестра нездорова и я не хочу ее утомлять еще и моей работой. Все эти дни читаю Библию и все как-то по-новому. Многое вижу такого, чего раньше не замечала или, скорее, — не могла заметить. Еще читаю Честертона «Survivante»²⁰ — очень тонкая и глубокая книга.

Бедный [мой] Ни все еще не совсем здоров, но уже собирается в Англию на «съезд религий», где его очень ждут. Мучительно видеть, как ему хочется действовать, работать и как мало у него сил.

Умер Горький, и на его похоронах было 500 тысяч. Ничего удивительного. Это «демократ духа», идол демократии духа, которая всюду и всегда — в большинстве и для большинства.

Воскресенье, 28 июня

К чаю у нас: Л. И. Шестов (усталый, утомленный от грозовой атмосферы), К. В. Мочульский, Гершенкрон²¹, Е. А. Извольская. Позже - И. И. Фондаминский, Ф. И. Либ, Ф. Т. Пьянов... Оживленная беседа о политике, литературе. К. В. Мочульский только что закончил книгу о В. Соловьеве. Радуется, как ребенок, — едет отдыхать в горы... Л. И. Шестов понемногу оживляется и предается воспоминаниям о своих встречах и переписке с В. Ивановым, Горьким и др. Я люблю его рассказы, всегда добродушно- иронические и умные.

* Вместо зачеркнутого: обращения.

153//154

У меня интересная беседа с Гершенкроном на тему о религиозной драме евреев, поверивших в Христа. Он говорит: «Разделение Церквей создает эту драму. Поверив в Христа, еврей не знает, в какую Церковь ему идти? Если он поверил в Магомета — он знает, что есть единая мечеть, если в Будду — буддийский храм, а в христианстве нужно делать выбор среди трех Церквей, из коих каждая считает себя истинной...»

Гершенкрон произвел на меня впечатление человека серьезного, со сложной внутренней жизнью и одаренного. На вид очень болезненный и нервный.

Понед<ельник>, 29 июня

Была жена проф<ессора> Карсавина²². Едет к мужу в Литву, где он читает курс в Универ<ситете>. Рассказывала о жизни в Ковно. Город малокультурный, провинциальный. Молодежь неталантливая, некультурная*. Видимо, живется им там плохо и одиноко.

Ни вернулся из Парижа. Был у издателя Plon²³. Узнал, что его книга «Un Nouveau Moyen age»** продана уже в количестве 10 тыс<яч> и все еще продается. И вот мы вспоминаем, как трудно было в Берлине найти издателя, чтоб напечатать книгу на русском языке. Ни хотел даже занять деньги и издать ее на свой счет. Нашелся, наконец, «Обелиск», и за гроши Ни продал книги ему²⁴.

Июль

Среда, 1-го

Ездила в госпиталь «Salpetriere» навещать моего больного. Он все в том же положении (4 года на спине!)...

Вернувшись, села отдохнуть в своей комнате. Вошел Ни: «Поздравь меня! Я окончил свою новую книгу».

Пятница, 3 июля

Ездила в Английское консульство получать визу для Ни. Ни не мог поехать, т. к. приглашен к одной испанке для встречи с испанским философом Д'Орс²⁵. Ни застал у него небольшое общество, и беседа шла на тему, о кот<орой> пишет Орс: «Теория об ангелах».

* Вместо зачеркнутого: тупая.

** «Новое средневековье» (фр.).

154//155

Суббота, 4 июля

Вечером Ни читал нам доклад, кот<орый> он приготовил для конференции (Congres des religions) в Лондоне²⁶.

Доклад этот, видимо, его не удовлетворяет. «Я люблю встречу с врагами, а там их не будет, и потому этот доклад меня не вдохновляет», — говорит он.

Воскресенье, 5 июля

С раннего утра Ни укладывается и, как всегда, перед отъездом волнуется, суетится. Все житейские дела даются ему с большим трудом. Он так неприспособлен к практической жизни. Всякая мелочь его затрудняет, и он, как ребенок, теряется, не знает, что делать.

«У меня всегда такое чувство, еще с детства, что мне в жизни неудобно. Будто я попал в чуждую и враждебную мне обстановку и не знаю, как мне быть», — говорит он.

Дни отъездов и укладок он переживает, как болезнь [и я так радуюсь когда], наконец, он уезжает после бесконечных наставлений нам не простуживаться, беречься, не утомляться и пр. и пр. Уехал он сегодня в Лондон на две недели. Дом сразу затих, опустел. Через час после его отъезда сильная гроза. К чаю неожиданно приезжают М. Г. Балашова с сыном Петей. Петя читает нам перевод стихов Пушкина — очень удачный. Пушкин (стихи) не переведен на фр<анцузский> яз<ык>. Я советую Пете перевести «Евгения Онегина». Он, смеясь, рассказывает об одном фр<анцузском> учебнике литературы, где об «Ев<гении> Онегине» говорится: «Это поэма, описывающая буржуазный быт. Действие происходит в Крыму, и поэт знакомит с дикими нравами и вкусами этой страны». Мы от души и смеялись, и возмущались. Не поздравляю фр<анцузских> писателей, если они знакомятся с иностр<анной> литературой по таким источникам...

Позже пришли Ф. Либ и П. К. Иванов. У меня от грозы и утренней суеты отъезда разболелась голова, и я рано ушла спать.

Июль, 11

[Утром я у обедни и у о. Августина.]

Ни вернулся сегодня из Англии неожиданно раньше, чем предполагал... Бодрый, оживленный. Много рассказывал о конгрессе, который очень его не удовлетворил. Преобладали восточные расы: индусы, китайцы, японцы, арабы... Христи-

155//156

ан почти не было — несколько протестантов и англо-католиков. Доклады поражали своей примитивностью. Так, один англичанин говорил о том, что к религии его привел его лакей, сказав ему, что Бог всюду: в деревьях, в камнях, в воздухе и т. д. Ни спорил с одним ученым индусом, доказывая ему, что их философия есть отрицание личности. Тот обиделся и начал приводить выдержки из всех индус<ских> философов, но именно эти-то выдержки и показали, что Ни прав... Был торжественный прием всех членов конгресса в St-Jamsk'ом дворце. Там Ни видел интересное зрелище: дефиляция* всех восточных рас в их живописных костюмах.

«Я все время чувствовал себя таким чуждым, — говорит он. — И вообще чувство это, присущее мне, впрочем, с детства, все увеличивается. Это чувство какой-то "внемирности". Будто я не принадлежу этому миру, а вместе с тем я больше других философов обращен к проблемам, связанным с этим миром. Но находясь как бы вне, наблюдаю и изучаю, не входя в мир».

Поездка Ни прошла очень удачно: не простудился, не переутомился. Погода в Англии и на море все время была хорошая. Очень о нем заботились, окружали вниманием, знакомились самые разнообразные люди.

Не успел Ни отдохнуть, как явился посланный от группы американских студентов, едущих в Россию, с просьбой сегодня же прочитать им доклад о коммунизме... Ни уехал, несмотря на усталость. Доклад платный, и он не хотел лишиться заработка, т. к. очень трудно сводить концы с концами. Жизнь дорожает со дня на день.

Сегодня первый день без дождя. Весь этот месяц погода стояла октябрьская. Холод и дожди...

12 июля

[Ни вернулся из Парижа.] Слышу голос Ни в передней: «Что это такое? Господа! Что это такое...» Спускаюсь вниз. «Такое» оказывается маленький неуклюжий еще котик (ангора-персан), очень смешной в пушистой серенькой шубке, которая свисает вниз рыжей шерстью. Лапы белые, на груди бе-

* От фр. défilé — шествие.

156//157

лое жабо... Огромные, умные глаза. Ни стоит над ним, так хорошо улыбаясь, а котик взбирается к нему на колени.

Я сразу узнаю котика наших соседей. Он уже несколько дней живет у нас во дворе и не хочет уходить. Перелазит через забор. Сестра много раз уносила его соседям, но он упорно появлялся, несмотря на высокий забор. В последний раз хозяйка котика сказала сестре: «Он не хочет жить у нас. Вы ему больше нравитесь. Если хотите — возьмите его себе!» И котик поселился у нас во время отсутствия Ни. Мы назвали его Мурри, и Мурри с первого же дня появления сделался любимцем всего дома, но особенно Ни.

Мы все очень любим зверей, птиц. С детства нас окружали собаки, коты. В семье Ни особенно. Его мать, тетки вечно возились с собачками, попугаями, котами.

14 июля

Ездила в Париж посмотреть на шествие Front populaire. Стояла у башни St-Jacques возле rue Rivoli, и мимо меня шли бесконечные толпы с флагами, плакатами, знаками, надписями... Я всматривалась в лица манифестантов, и меня поразило веселое, радостное выражение этих лиц. Ни одного мрачного, злого. Еще поразило, что среди толпы большинство вовсе не рабочих, а самых разнообразных слоев. Старики, дети, старухи, много женщин, девушек. Поют, шутят, смеются. И я вспомнила такую же процессию в Москве. Я наблюдала ее из окон Мясницкой больницы для слепых. Приехала навестить одну слепую и случайно из окна увидела манифестацию большевиков... Кровь застыла от ужаса и негодования. Какие страшные, зверские лица, какие возгласы: «Долой! Смерть! На виселицу!» Пахло кровью, зверствами, насилиями, и я в ужасе отошла от окна.

Как бы в награду за такое настроение французских манифестантов Бог послал прекрасную погоду сегодня: ясную, тихую и нежаркую. Я вернулась в прекрасном настроении, прикоснувшись к хорошей, доброй, свободолюбивой стороне души французского трудового народа. Дай Бог, чтобы его стремление к единению, миру и свободе (преобладающие надписи на плакатах) осуществились безболезненно и бескровно. Этот народ заслужил, чтоб его мечта сбылась!

157//158

Суббота, 15 июля

Была на собрании католиков и евреев, устраиваемых Е. Беленсон – ее инициатива. Доклад читал abbé Monchavin (из Лиона). Собралось около 40 человек. Доклад поражал своей объективностью и вызвал большой интерес. Возражал или, скорее, дополнял доклад один еврейский журналист. Видимо, собрания эти нужны и будут полезны для сближения евреев и христиан. Теперь это особенно важно ввиду обострения антисемитизма.

После доклада ко мне подошел abbé Monchavin и выразил желание приехать к нам и познакомиться с Н<иколаем> А<лександровичем>. Он читает его книги и очень им интересуется. Я, конечно, пригласила его и с ним двух семинаристов, друзей Эли Беленсон, обратившихся в христианство, и двух студенток.

Воскресенье, 19 июля

У нас образовалось многолюдное общество. Приехал к 5 часам abbe Monchavin, два брата-семинариста и две студентки-католички. Все они из Лиона прибыли на католическую «Semaine sociale»* в Версаль. Abbé Monchavin сразу сделался общим любимцем. Это человек большой культуры и знаний, необычайно приветливый и простой, поражающий широтой взглядов и духовной свободой... Я думала, слушая его: «Вот если б побольше таких священников! Тогда не было бы такого упадка веры». Девушки — студентки, одна — медик, другая — историчка, — обе собираются ехать работать в миссиях в Китае и Японии как учительницы. Разговоры шли оживленные на самые различные темы. Позже приехали: М. А. Каллаш, мать и сын Балашовы и Гершенкрон.

Вторник, 21 июля

В доме начался ремонт вначале верхнего этажа. Увидя рабочего с кистями и известкой, Ни вдруг говорит: «Знаешь, с самого детства у меня была страсть к малярству. Маленьким мальчиком я лазил на лестнице с кистями и известкой и щекатурил** стены. И теперь еще вид щекатура мне удивительно

* «Общественная неделя» (фр.). ** Так у Л. Ю. Бердяевой.

158//159

приятен! Еще мечтал быть столяром и еще мальчиком сам делал скамейки, стулья. Играть с детьми не любил, но была у меня любимая кукла-мальчик, кот<орую> я наряжал в военную форму и называл князем Андреем — любимый мой в детстве герой из "Войны и мира"».

Ни сегодня у Л. И. Шестова. На днях он получил книгу Ш<естова> о Кирхегарде, изданную с участием Ни к 70-летию Л<ьва> И<сааковича>²⁷.

В «Совр<еменных> записках», только что вышедших, прочитала письма «Оттуда»²⁸. С автором писем я и Ни были в дружбе многие годы. И теперь голос этого друга донесся так издалека и звучит как-то по-иному. Я думаю, мы с ним теперь во многом почувствовали бы себя чуждыми.

29 июля

«Я чувствую себя опять в большом творческом подъеме, — говорит мне сегодня Ни. — Обдумываю книгу о персонализме²⁹. В ней будет высказана впервые вся моя социальная система. Книга будет очень жестокой!..»

30 июля

События в Испании³⁰ волнуют нас. Следим по газетам, но, увы!, сведения очень противоречивы. Несчастный народ — жертва военщины...

Август, сентябрь

В конце августа мы уехали в Виши и пробыли там до середины сентября. Из Виши я и сестра вернулись домой, а Ни уехал еще на неделю гостить у одних знакомых и отдохнуть после лечения.

Вернувшись домой, застали дом в беспорядке. Ремонт еще не окончили, всюду кучи мусора, сад запущен. Принялись за уборку и дома, и сада...

Октябрь

Парижский сезон открыт. Все знакомые уже на местах , и по воскресеньям у нас все перебывали по очереди, но лекции Ни еще не начались...

159//160

22 <октября>

Ни у M-me Cain, кот<орая> переводит его книгу “Les sources du communisme”*

23 <октября>

У Ни писатель Daniel Rops³¹. Приглашает участвовать в сборнике, посвященном христианству и коммунизму. Я корректировала статьи в «Пути».

После больших холодов (топили все время) наступили чудесные теплые дни с запахом осени, с рыже-красными листьями...

Воскресенье, 25 октября

Утром в церкви St.-Germain. Вернулась под сильным дождем. В 5 ч. слушали концерт по радио. Новые композиторы: Milhaud³² и Ravel³³... Музыка предполагает гармонию. Но то, что называется теперь музыкой (moderne**) — это клочья звуков, без связи, без ритма. Утомительная и пустая.

Сегодня никого не звали, т. к. мы приглашены к Parain (Наташа Челпанова). Но я не иду, т. к. погода плохая, а ехать к ним далеко и неудобно. Ни едет один... За чаем пришел Гордин (ученый еврей-фанатик); принес Ни свою статью из еврейского журнала. Заходил Фриц Либ.

Ноябрь

3 <ноября>

Первая лекция Ни «Духовные течения нашего времени» (Введение). Лекция в новом помещении YMC'и³⁴: St. Didier – очень неудобном. Публики так много, что многие стояли. Зал слишком мал. Слушатели самые разнообразные по составу. Были новый архимандрит Керн³⁵, недавно назначенный в Церковь на rue Lourmel (общежитие)³⁶, мать Мария (Скобцова), Пьянов — в общем человек 60—70. Ни читал очень хорошо и как всегда очень насыщенно. Из каждой такой лекции можно было сделать много статей, докладов... Для понимания его лекций

* «Источники коммунизма» (фр.).

** Современной (фр.).

160//161

все же нужна подготовка… Но если приходят и так внимательно слушают, то значит, что-то получают. И это благодаря особенной ясности мысли, так свойственной Ни. Самые сложные мысли он умеет изложить как-то удивительно просто и отчетливо.

Вернулись с лекции очень поздно. Теперь ездить дальше, чем на Montparnasse…

4 <ноября>

Полдня за корректурой для «Пути». Ни на заседании YMC'и. Вернувшись, сообщает, что решено его лекции перенести в общежитие на rue Lourmel. Мать Мария будет торжествовать, т. к. она давно хотела, чтоб Ни читал у них. У нас завтракал (всегда по средам) о. Стефан, очень симпатичный, тихий, задумчивый. Был педагогом, затем офицером во время войны, участвовал в знаменитом Ледовом походе Корнилова. Теперь монах-священник...

По вечерам теперь, если Ни дома, читаем Шекспира, Софокла...

Я с увлечением читаю «La science mystérieuse des pharaons»* abbé Moreux. В последнее время меня очень влечет все, что связано со звездными мирами. По этому поводу беседовала с о. Ав<густином> на тему о предсуществовании душ...

Победа Рузвельта на выборах³⁷ — приятная весть утром. Думаю, что весть эта не придется по вкусу нашим советским реформаторам. Эта победа доказывает, что социальные реформы можно проводить и без помощи кнутов, пыток и казней. Бедная Россия, несчастный народ, вечно гнущий спину перед насильниками. Свергнув одного, он снова попадает под кнут другого. Татарщина сменилась самодержавием, самодержавие — коммунизмом (или, вернее, фашизмом под флагом коммунизма). Впереди опять бунт, а дальше?..

Тихий, теплый осенний день. Очень люблю такие дни. В доме — тишина. Сестра уехала по делам. Ни — дома, что редко теперь бывает, т. к. почти каждый день у него доклады, собрания, дела.

* «Таинственная наука фараонов» (фр.).

161//162

Вечером у нас Ф. Либ. Сообщает о своей поездке в Афины на съезд православных.

6 <ноября>

Утром почтальон приносит большой пакет книг из Швейцарии. Книги Ни, изданные на фр<анцузском> языке, авторские экземпляры... Я вхожу в комнату Ни и вижу, что он нервно распечатывает пакет: «Боже, опять мои книги», — говорит он с раздражением. — «Чем ты недоволен?» — спрашиваю. «Хотел бы получить другие книги, не мои. Ненавижу все мое. Мои книги, мои мысли, мои слова». — «Значит все твое творчество?»

Ни: «Творчество есть выход из моего, из я. Когда я творю — я переживаю экстаз, выход из я».

Я: «Но книги есть ведь плоды творчества?»

Ни: «Плоды всегда несовершенны. Никогда не соответствуют замыслу, не удовлетворяют».

9 ноября

Неожиданное появление В. Торского³⁸ из Алжира. Уехал 10 лет тому назад. Я его сразу не узнала. Это один из тех одиноких, диких людей, кот<орых> так много среди русских. Пишет «для себя», как он говорит. По-моему, неталантлив, но лит<ературные> способ<ности>, безусловно, у него есть. Я когда-то познакомила его с А. Ремизовым, и он того же мнения. Раньше я много говорила с ним на рел<игиозные> темы. Один из тех, кто «мучится Богом». Разочаровался в Востоке, в экзотике и приехал «подышать Западом».

10 ноября

Лекция Ни (о кат<олических> течениях томизме, модернизме). Лекция в новом помещении на rue Lourmel. Слушателей много (около 100 чел<овек>). В дороге познакомилась с новой слушательницей Ни: русская, замужем уже 15 лет за фр<анцузским> профессором. Говорит, что ее потянуло к «русскому», жаждет общения с русскими, не находит почвы для общения с французами... На этой почве — разлад с мужем, кот<орый> не любит русских. Трое детей (не говорят по-русски). Сколько теперь таких семейств, и как трагично складывается такая совместная жизнь!

162//163

12 ноября

Агония Мадрида³⁹... Ужас этой братоубийственной войны. Помню в начале войны 1914 года, я думала о том: что случилось бы, если б русский народ, следуя завету Христа, не встал на защиту, а братски предложил бы немцам войти и поселиться вместе с собой? И мне казалось и теперь кажется, что в ответ на такой подвиг народа Бог ответил бы чудом — чудом уничтожения войны навсегда! Войны не прекратятся, а станут еще ужаснее, пока люди не поймут тайны «непротивления». И не только войны, но и зло вообще!

12 ноября, четверг

У нас ужинали мать Мария (Скобцова) и о. Керн. Разговор касался больше всего монашества, его смысла, значения. Острие вопроса — послушание. Как понимать послушание? Конфликт, возникающий между голосом совести и долгом послушания. О. Керн произвел на меня впечатление человека очень серьезного, искреннего, но [мягкого, скромного,] не боевого [, но твердого и главное — не успокоенного, не застывшего]. Мать Марию мы знаем давно. На наших глазах она из революционной интеллигентки превратилась в православную монахиню и задалась целью создать нечто вроде 3-го ордена (монахинь в миру). Устроила с этой целью общежитие для будущих сестер, но пока цель не осуществилась и в общежитии живут самые разнообразные типы женщин (преимущественно старухи), ничего общего с монашеством не имеющие. Монашество в православии слишком связано с уходом от мира, и связь эту трудно разорвать и направить рел<игиозную> энергию на служение миру, людям — на путь Христа.

18 ноября

Ни получил две книги Жида «Journal»* и «Retoure de 1'URSS»** . Вечером читаю «Retoure de FURSS». И читая, невольно вспоминаю «Легенду Великого Инквизитора»... Особенно поражает сходство тех мест, где Достоевский говорит об играх и забавах, кот<орые> сделают счастливыми людское стадо, пасомое и ведомое их вождями. И вот там это осуществляется. Бремя свободы снято. Думать и рассуждать? Зачем? Для этого есть избранные. Они указывают, что нужно, что

* «Дневник» (фр.).

** «Возвращение из СССР» (фр.).

163//164

не нужно, что можно, чего нельзя. И остается лишь переваривать пищу, рождать себе подобных и, главное, играть, веселиться, упражнять мускулы... Это ли не рай на земле? Жутко! Если это то «новое слово», которое принесла миру Россия, то я не хочу быть русской!

19 ноября

Утром две трагические вести: падение Мадрида и самоубийство несчастного, затравленного Салангро⁴⁰. Эта смерть — доказательство того, что честный, благородный человек не может заниматься политикой. Или компромисс, или травля, ведущая к гибели даже сильных духом, каким был Салангро...

22 ноября. Воскр<есенье>

К чаю у нас: Л. И. Шестов, Лазарев, М-me И. В. Манциар-ли, Parain, Гордин, Баймакова, Гершенкрон. Разговор вокруг книги Жида о России.

24 ноября

Лекция Ни о рус<ской> православной мысли. Слушателей около 100 человек самого разнообразного состава. Удивляюсь, как ясно удалось Ни изложить учение о Софии. Но у него особый дар, особое умение сделать ясным и понятным самый сложный и отвлеченный философский вопрос.

26 ноября

Была в госпитале у моего больного. Лежит уже 5 лет на спине. Застала в лучшем состоянии. Неужели встанет? Я так привыкла к мысли о его безнадежном состоянии. И вот опять надежда. У Ни сегодня Ф.Т. Пьянов. Собирается в Индию от Христ<ианского> союза. Делает себе прививку от тифа, лихорадок. Это один из самых [симпатичных и] энергичных деятелей Хр<истианского> союза. Ни очень его ценит [и любит]. Вечером у Ни какой-то француз. Почти ежедневно кто-нибудь. Люди самые разнообразные: студенты, писатели, пасторы, дамы — из разных стран.

Все эти дни по вечерам читаем Софокла («Эдип», «Антигона»). И вот думаю: по сравнению с этими достижениями человеческого творчества, какими ничтожными кажутся все со-

164//165

временные! Даже Толстой кажется мне таким маленьким. Впечатление, будто с вершины высокой горы смотришь вниз в долину и видишь там маленьких людей, копошащихся около маленькой жизни!

27 ноября

Была у о. Ав<густина>. Темой беседы был стих: «Начало премудрости — страх Господень». Меня всегда поражает восхищение и благоговение о. Ав<густина> перед Богом. Он весь преображается, говоря о Боге. Кажется, будто он реально, физически ощущает и переживает близость Бога, говоря о нем.

28 ноября

На кат<олическом> собрании, кот<орое> устраивает Ел. Беленсон для работы среди евреев. Доклад неудачный, бледный, сухой (свящ<енник>-иезуит). Вернулась домой с мигренью после поездки в Париж среди вечерней сутолоки. Ездить туда между 5—8 ч<асами> — большое испытание. Шум, толкотня, переполненные вагоны, очереди.

Ноября 29-е

После резких холодов — весенняя погода.

У нас к чаю: Вышеславцевы, Паскаль с женой, М. А. Каллаш, Шура и Наташа Спенглер (существа из сказочного мира), М. К. Монтандон и еще, еще. Ни говорит о своей статье о книге Жида («Поездка в СССР»). Он написал ее по просьбе Керенского для «Новой России»⁴¹.

30 ноября

С интересом читаю книгу «Истоки коммунизма в Евр<опе>, Греции и Риме», по-фр<анцузски> «Les origines du communisme judaïques, chretiennes, grecs et latines» Gerard Walter'a⁴².

Интересно то, что самые столпы Православия Вас<илий> Великий⁴³ и Иоанн Златоуст⁴⁴ были подлинными хрис<тианскими> коммунистами. Если это так, то почему же эта сторона их учения не оказала никакого влияния на правосл<авное> духовенство. Почему православная Церковь, считая их своими главными учителями, как бы прошла мимо этой основной мысли их поучений и проповеди?

165//166

Ни сегодня на собрании «Круг» у Фондаминского⁴⁵, где читает доклад Вейдле⁴⁶. На этих собраниях бывают, главным образом, поэты и молодые литераторы.

Я много работала в саду, т. к. тепло. Пересаживала цветы. Хорошо, что у нас есть кусочек природы, земли...

Декабрь

1 <декабря>

На лекции Ни о Ницше я сидела рядом с одной русской молодой дамой. Я знакома с ней, и она даже как-то была у нас. Но странное впечатление делает* на меня всякая встреча с ней. Сижу рядом, а кажется мне будто это не живой человек, а что «она мне снится», что ее живой и нет. Правда, наружность у нее необычная. Прозрачная бледность лица, опущенные ресницы глаз; но особенно руки, бессильно и как-то беспомощно висящие над коленями, бескровные, с длинными пальцами и синими жилками...

3 <декабря>

Была у И. В. Манциарли, которая познакомила меня с одной интересной женщиной, армянкой. 18-ти лет она поступила вольноопр<еделяющейся> в рус<скую> армию, сражалась простым солдатом, скрывая свой пол (фигура у нее подходящая), получила за храбрость Георгия. Теперь работает среди армян, считая своей миссией объединение этого народа на национальной почве. Слушая ее, я думала: «Какие разные типы людей дает жизнь! И как важно не нивелировать, не стричь всех под одну мерку, а наоборот, раскрывать в каждом человеке его личность со всеми природными ее качествами и свойствами».

4 <декабря>

Случайно прохожу через кабинет Ни. Он сидит задумавшись у стола. Вдруг слышу: «Да, книга о персонализме будет очень важной».

Утром он очень взволновался, читая газету, где пишут об Эдуарде VIII** и истории его любви к M-ss Симпсон⁴⁷. «Вот

* Так у Л. Ю. Бердяевой.

** Вместо зачеркнутого: Георге VIII.

166/167

ужас этих традиций! Хороши и все эти епископы и архиепископы! Не они ли пресмыкались перед Генрихом VIII⁴⁸, кот<орый> убивал одну жену за другой! А теперь изображают из себя народную совесть!»

Все эти дни только и разговоров всюду об отречении Эдуарда VIII. По этому поводу я вспоминаю о носе Клеопатры⁴⁹, от которого зависела карта Европы. Вот и теперь от носа г-жи Симпсон зависит эта карта.

Понедельник, 14 <ноября>*

Обедали я и Ни у Маритэн. Они недавно вернулись из Юж<ной> Америки, где Маритэн читал ряд лекций. Поездкой очень довольны, много рассказывали о тамошней интеллигенции, кото<рая> с жадностью поглощает все исходящее из Европы. Но вращались они, главным образом, в среде католиков и couleur local** мало восприняли. Говорили также о философии Шестова в связи с Кирхегартом. Возвращаясь домой, Ни говорит мне, что общение с Маритэном для него наиболее легко, т. к. в нем он чувствует более обширный горизонт и интерес к самым различным темам. «Я чувствую его "наиболее русским" среди французов».

17 <декабря>

«Перечитываю сегодня манускрипт моей новой книги "Дух и реальность"; я нахожу, что у меня слишком профетический тон, который может раздражать, но что же? Я не могу писать иначе. Это само собой как-то выходит», — говорит Ни. За завтраком разговор касается современных «идолов» (нации, государства и пр.). «Вот и обо мне скажут, что мои идолы: свобода, творчество», — смеется Ни.

1937 Январь

10 января

Собрание у Маритэн с испанцами... Доклад читает известный испанский писатель Bergamin — католик, сочувствующий народному движению⁵⁰. Я с интересом всматриваюсь в него. Лицо будто с картины Греко⁵¹... Тонкий, слабый с прекрасными, бессиль-

* Так у Л. Ю. Бердяевой.

** Местный калорит (фр.).

167//168

но опущенными руками. Медленно, устало проходит к столу. Одно плечо опущено (был ранен пулей). Начинает доклад слабым еле слышным голосом... Говорит о предательской роли высшей испанской иерархии. Признав народное правительство, почти все епископы тайно сочувствовали генералу Франко⁵² и делали все, чтоб облегчить ему победу. Всюду тайные засады, стрельба из окон, из церквей... «L'église officielle est completement pourrie, — говорит он взволнованно. — II у a déjà quelques annees, que je suis sorti de cette église, mais a present j'ai compris que c'est moi qui est catholique et non ceux qui se disent catholiques et luttent co+ntre son peuple», — продолжает он все с большим и большим воодушевлением. «Et je lutte et je lutterai jusqu'au bout avec mon peuple pour sa liberté»*. И я думала, слушая эти слова: «О, если б среди христиан было больше таких душ, разве мир дошел бы до такого падения». У Berganin 5 человек детей (еще маленьких) и жена. Он привез их из Мадрида, спасая от ужасов бойни, но сам возвращается в ряды борцов... С ним — два священника (кат<олика>), кот<орые>, также как и он, борются вместе с народом. Увы! Так мало! Это собрание произвело на меня огромное впечатление, особенно образ Berganin... Прощаясь с Ни, он выразил желание быть у нас по возвращении из Испании (приедет навестить детей). Но приедет ли? Смотря на его исхудавшее восковое лицо с темными тенями вокруг огромных печальных глаз, я чувствовала его уже нездешним, уже близким к вечности...

Возвращались мы (я и Ни) вместе с фр<анцузским> писателем Madaul⁵³, [необыкновенно симпатичным] к которому Ни очень расположен. По дороге говорили о новой книге, кот<орую> он собирается писать (о Достоевском).

15–28 янв<аря>

Две недели гриппа у Ни, меня и мамы. Положение весьма трудное, когда в доме лежат трое, сестра переутомлена до крайности. Пришлось взять на время прислугу...

По поводу болезней думала: всякая, даже легкая болезнь есть напоминание о смерти, о кот<орой> люди так мало думают. И если так относиться к болезни, то какое очищающее и

* «Официальная церковь совершенно прогнила. Вот уже несколько лет как я отошел от этой церкви, но теперь я понял, что это я — католик, а не те, которые называют себя католиками и борются против своего народа ... А я борюсь и буду бороться до конца с моим народом за его свободу» (фр.).

168//169

возвышающее действие произойдет в душе каждого? Человек хоть на время поставит себя перед лицом вечности, проверит себя... В этом, думаю я, глубокий смысл болезней. Ведь только болезнь хоть на время вырывает нас из круга повседневности и волей-неволей как бы прячет от ее сутолоки, заглушающей смысл жизни. Но увы! Как мало думают об этом и как мало ценят именно эту сторону болезней!

За время гриппа прочитала: Monterlent (умный, талантливый, но извращенный и потому жалкий). Книгу о Гете, которого не люблю. Чужд мне. Это губка, кот<орая> впитывает в себя все, но если ее выжать, остается какая-то пустота, безвоздушное пространство.

Суббота, 30 янв<аря>

Во время завтрака пришел милый наш Фриц Либ. Разговор шел вокруг нового бесстыдного процесса в Москве⁵⁴, а затем перешел на тему о состоянии нашего мира вообще.

«По-моему, — говорит Либ, — люди сейчас делятся так: наверху — ницшевские sur- homm’ы * (диктаторы, вожди), а под ними толпы, коллективы — sous’homm’ы**!»

Ни: «Из Бога тоже сделали монарха или диктатора, и это есть величайшее оскорбление, потому что Бог есть прежде всего свобода. Ничего удивительного! Люди создают Бога по своему образу и подобию, забывая, что это они созданы по Его образцу, а не Он [по их]. Не сказал ли Христос, открывший нам Бога-Отца, «что князья властвуют над Вами, а среди Вас да не будет так»⁵⁵. И еще: «Я пришел, чтоб служить, а не для того, чтоб мне служили!»⁵⁶

31 янв<аря>. Воскр<есенье>

Заседание Рел<игиозно>-ф<илософской> академии. Столетие смерти Пушкина⁵⁷. Я не еду, т. к. чувствую себя еще слабой после гриппа. Ни, вернувшись, рассказывает. Народу много (200 чел<овек>). Ни - председатель, поэтому речи не говорил. Говорили: Вейдле, Федотов, Адамович, Вышеславцев. Лучшая речь, по мнению Ни, была речь Адамовича.

На этой неделе были и французские чествования Пушки-

* Сверхчеловек (фр.).

** Подчеловек (фр.).

169//170

на в Сорбонне и Опере, очень торжественные. Но русская эмиграция отсутствовала, а были лишь советские граждане во главе с послом Потемкиным⁵⁸. Пушкин вряд ли радовался этому чествованию!

Февраль

6 <февраля>

Ни уехал утром в Лилль читать публичную лекцию о Толстом по приглашению Лильс<кого> университета. Вернулся в 11ч. ночи. Лекцией очень доволен. Аудитория большая (около 500 ч<еловек>). Говорил по-франц<узски>. «Я импровизирую лучше, с большим подъемом, — говорит он. — Когда готовлюсь — выходит хуже».

7 <февраля>

После чудесных дней тепла и солнца сегодня с утра серый день с ливнем. В доме атмосфера тихо-грустная, т. к. мама плохо поправляется, да и мы все после гриппа ослабели очень... Ни опять за работой над докладом для Вены; у него переписчица его доклада, он поправляет текст.

По вечерам читаем все эти дни «Село Степанчиково». Я за эти дни прочла книгу о Joseph de Maistr'e⁵⁹, а теперь начала Alfred de Musset («La confession d'un enfant du siècle»)⁶⁰. Редко какой фр<анцузский> роман кажется таким умным и содержательным.

14. (Воскресенье)

Утром Ни уезжает в Вену читать доклад⁶¹ в обществе Culturbund*. Я рада, что он хоть на время переменит обстановку и увидит красивую природу и город, т. к. вот уже месяц, как у нас в доме — атмосфера больницы. Вначале грипп у всех, а теперь после гриппа ухудшение здоровья мамы. Она почти не двигается, вид угасающий. По ночам не спит, будит меня и сестру, очень нервна, боится малейшей задышки, очень с ней трудно, и тяжело видеть такое старческое угасание... Никого не видим, заперлись, никуда из дома не выходим. И странно, такое уединение и отсутствие людей мне приятно. Много читаю, работаю в саду и чувствую себя как-то особенно отрешенно, но вместе с тем полно и тихо.

* «Союз культуры» (нем.).

170//171

18 февр<аля>. Четверг

Утром — черный конверт. Раскрываю: умерла Флоранс... Читаю и не верю, не верю, не могу поверить. В последнее время (с августа) мы виделись только один раз... После смерти ее мужа она была завалена делами по наследству, часто уезжала из Парижа... Завтра ее хоронят, и ни я, ни сестра не можем даже на похороны поехать, т. к. маме плохо и нельзя ее оставлять...

Флоранс, знаю, не хотела жить; ей, верно, теперь хорошо. Но с ее смертью оторвался какой-то кусок нашей жизни, связанный дружбой с ней ...

20. Суббота

Ни вернулся из Вены. Имел большой успех. На лекции была масса публики. Его всюду приглашали. Видел много известных писателей, философов. Но все это произвело на него скорее грустное впечатление. Вена — мертвый город. Люди заняты больше политикой, партиями. Вся Австрия делится на лагери: монархисты, наци и правительство, кот<орое> держится на раздоре этих двух основных партий... В общем впечатление у Ни скорее отрицательное от поездки, несмотря на его успех в смысле интереса к нему как к философу. «Я сам не понимаю, почему они все так носились со мной. Мои взгляды так не подходят к ним, — говорит он. — И я так много сказал им того, что не могло нравиться».

Март

31 <марта>

В статье Archambau о Ни есть место, кот<орое> глубоко меня тронуло. Он пишет: «C'est un grand penseur russe, que la Russie a confié à la France»*.

Апрель

Суббота 3 апр<еля>

Вышла новая книга Ни ( на рус<ском> яз<ыке>) «Дух и реальность».

* «Это великий русский мыслитель, которого Россия доверила Франции» (фр.).

171//172

Тетрадь пятая

1939 Май

6. Суббота. День Св. Иоанна Ев<ангелиста – ?>

Записи мои я прекратила в апреле 37-го года, т. е. 2 года тому назад... Недавно перечитала все записанное, и вновь явилось желание продолжать. Почувствовала значение воскрешать в этих записях прошлое. Это воскресение может иметь значение для будущего в смысле проверки пути, которым идешь сама и все те, кто с тобой, вокруг тебя, твои спутники...

Вкратце постараюсь сказать то самое существенное, что произошло за эти два года. Внешне жизнь наша изменилась в том, что теперь вот уже год, как мы живем в собственном доме, завещанном нам покойным другом нашим Флоранс. Как бы предчувствуя свою смерть, она оставила завещание. Большое состояние, полученное ею от мужа, она распределила между родными, на благотвор<ительные> цели и среди друзей. Для нас это завещание было поистине выходом из критического положения. В июне прошлого года мы должны были оставить квартиру, где жили 10 лет, т. к. не могли бы платить за нее из-за повышения цен и вздорожания жизни. И вот именно в это время мы получили этот дом, куда и переехали летом прошлого года. Дом очень уютный, с небольшим садом, большими каштанами. Нравится он мне тем, что напоминает старинную русскую усадьбу. Как только мы переехали, я тотчас же повесила в столовой портрет нашей дорогой Флоранс, желая, чтоб она всегда невидимо присутствовала в доме, всегда была с нами...

172//173

Отмечаю сегодня разговор с Ни по поводу его отношения к рус<ской> эмиграции.

«Ты знаешь, когда нас высылали за границу, у меня было твердое решение никогда не иметь сношения с рус<ской> эмиграцией. И вот по приезде в Берлин первое же столкновение... Ты помнишь, вечером пришел к нам Струве с своими единомышленниками, и у нас возник спор, окончившийся чуть ли не скандалом...¹ Отношения были порваны. Вскоре после этой встречи Струве написал в «Возрождении» статьи, где обливал меня грязью...²

Затем история с Карташевым³, кот<орый> в одном публичном собрании в Париже* заявил, что все мы, высланные из России, не высланы, а подосланы с целью разложения эмиграции».

«Неужели это сказал Карташев? — спрашиваю я. — Я была лучшего о нем мнения».

«Да, Карташев. И когда я позже встретил его на одном съезде, то подошел и спросил: как мог он сказать такую вещь? Он явно смутился и замял разговор...

Дальше Мережковский в ряде статей поносил меня, называл большевиком... Как видишь, я имел основания избегать общения с русскими. И нужно сказать, что всякое общение с ними мне труднее, чем с иностранцами. Они интересуются идеями, а русские здесь сводят счеты между собой».

Несмотря на нездоровье и сильное переутомление Ни сегодня идет на собрание у Gabriel Marsel’я, где доклад Минковского по психологии⁴...

За обедом разговор: «Многие наслаждаются сознанием своей принадлежности к "умственной элите". А меня это сознание мучит. Вся эта "элита" — навоз! А она претендует решать мировые вопросы, судьбы мира.

Вообще я с горечью замечаю, что во мне все увеличивается скептицизм. Я всюду вижу все отрицательное. Правда, во мне всегда это было и раньше, но не в такой степени».

* Вместо зачеркнутого: Берлине.

173//174

7 мая. Воскр<есенье>

Была в церкви на обедне в Gr.⁵ Погода сырая, и мне трудно ходить, хромаю. В сентябре я заболела ишиасом в сильной форме. 2 месяца лежала, и до сих пор в сырую погоду нога очень болит. В нашем приходе (Св. Иосифа) священник (кюре) — нового типа. Лично я его не знаю, но он был у Ни и предлагал ему читать доклад в приходе. На заявление Ни, что он не католик, кюре сказал, что это не имеет значения — Христос один и у кат<оликов> и у православных. Затем вел беседу с Ни о его книгах и принес отзыв одного кат<олического> журнала о книге Ни о коммунизме... Произвел впечатление человека культурного и непохожего на столь обычный тип приходских патеров. Жаловался на низкий уровень интересов своих прихожан. Мне это приятно было узнать.

Все это время Ни чувствует себя плохо. Жалуется на тяжесть в голове. Результат зимнего переутомления. Ему делают впрыскивания. Ежедневно приходит одна наша милая знакомая m-me Татаринова. Я очень с ней сблизилась. Удивительный тип русской женщины, несущей трагическую судьбу, но так легко и просветленно. Ее первый муж расстрелян большевиками. Второй муж теперь шофер уже 15 лет. Живут в большой нужде, но никогда ни жалоб, ни протеста. Оба очень религиозны. Она очень ко мне привязалась, и мы часто говорим на самые глубокие темы...

Вчера Ни сказал мне, что о. Булгаков находится сейчас в очень подавленном состоянии. Ему сделали страшную операцию горла (у него рак). Операция прошла удачно (резали 3 часа без наркоза!). Но теперь он не будет больше говорить. Говорят, что до операции о. Булгаков пережил близость смерти экстатически, был уверен, что умрет, и радовался этому, но теперь у него реакция, упадок духа. Я так хорошо это понимаю. Когда душа открывается миру иному, то возврат к этому миру должен переживаться особенно трагично!

Вечером у нас Е. Н. Федотова. История с угрозой исключения ее мужа из Богос<ловского> института все еще не окончена⁶. Е<лена> Н<иколаевна> говорит об этом с негодованием (Г. П. Федотов теперь в Англии, и все это возмутительное дело происходит в его отсутствие). Ни написал резкую статью об этом деле⁷. Она будет напечатана в «Пути».

174//175

Был еще П. К. Иванов. Читал нам главу своей книги — о Лурде (к главе святые кат<олической> церкви⁸. Очень хорошо.

8 мая. Понед<ельник>

Был доктор А. С. Хозацкий, высланный из Берлина как еврей. Его положение очень тяжелое: нет средств и трудно здесь устроиться. Хочет ехать в Америку. Это очень симпатичный, серьезный человек, очень культурный, знающий врач. Мы знакомы с ним уже 20 лет, еще в России. Он интересуется рел<игиозными> вопросами, особенно тем течением среди евреев, кот<орое> признает Христа Мессией, но не входит в Церковь. Мне он говорит, что получил чисто научное образование и ему трудно поверить в Таинства Церкви, в реальность их. Для него это лишь символы. Я пыталась доказать ему, что таинства не символы, но доказывать такие вещи нельзя. Нужна вера, и я знаю, что тот, кто ищет, кто стучит, тот этот дар получит. Думаю, что А. С. поверит, т. к. это человек, подлинно жаждущий и ищущий истины.

Вслед за Хозацким пришел доктор С. А. Ильницкий, а за ним m-eur De Monbrison и княгиня Irène de Russie... Я вошла в кухню и говорю нашей милой Marie — прислуга-испанка (ее взяли ухаживать за мамой, кот[орая] уже не встает с постели). Говорю Marie: «Savez-vous, je suis très fatiguée. Tant de visites!»* А она мне: «Oh, madame, c'est un si bon signe! On vois, que tout le monde vous aime!**

Эта Marie — милейшее существо несмотря на многие ее недостатки как прислуги. Очень религиозна и жаждет религиозной пищи. Забирает у меня все книги рел<игиозного> содержания и читает, хотя сама малограмотна. Выбирает среди книг: St. Jean de la Croix⁹, Leon Bloy, Maritain'a и т. д. От природы умна, но не училась даже в начальной школе, т. к. всю жизнь была в большой бедности... К нам привязалась и очень ценит то, что у нас «се n'est pas comme chez les autres. C'est une vie plus spirituelle»***.

* «Знаете, я очень устала. Так много гостей!» (фр.).

** «О, мадам, это хороший знак! Видно, что все вас любят!» (фр.).

*** «Не так, как у других. Это жизнь более духовная» (фр.).

175//176

9 мая (втор<ник>)

«В мире не было никогда настоящей революции. Были лишь переодевания, приспособления к ней. Подлинная революция есть революция сознания, переоценка всех ценностей», — говорит Ни сегодня за завтраком, и на эту тему мы говорим.

10 мая, среда

Как буря ворвалась утром Генриетта Паскаль-Либерман. Знаем ее еще из Москвы. Натура артистически-богемная, но в сущности человек очень добрый, отзывчивый... Мечтает создать здесь свой театр, но пока безуспешно... К завтраку, как всегда по средам, приходит о. Стефан, всегда тихий, печальный. Трудно ему. Его приходская работа, видимо, его тяготит. Хотел бы уйти в монастырь, но старцы велят оставаться... По этому поводу говорим с сестрой о том, какая страшная вещь отдание своей воли другим. Человек должен сам отвечать за избираемый им путь. Бог никого не насилует. Бог есть любовь и свобода, а не рабство...

У Ни какой-то новозеландец.

Перечитываю роман Грина¹⁰. Очень люблю этого писателя — суровая простота и глубина.

Новозеландец произвел очень хорошее впечатление на Ни. Похож на рус<ского> интеллигента. Много рассказывал о Новозеландии. Там теперь социалистическое> правительство, страна богатая, культурных людей немного, но общий уровень образования высокий, нет безграмотных, нет нищих. Книги Ни очень знают и еще книги Барта, и есть разделение: почитатели Ни и почитатели Барта.

Четверг, 11 мая

Ни завален корректурами его новой книги «О рабстве и свободе человека (опыт персоналист<ической> философии)».

За завтраком говорили о Ленине, и Ни сказал, что находит сходство между Лениным, митрополит<ом> Антонием (Карловацкий, крайне правый)¹¹ и Л. Толстым. «Это тот же тип... Грубость, простота, нигилизм»*.

* Вместо зачеркнутого: упрощенность мысли, фанатизм.

176//1777

Сегодня первый теплый день, но весной не пахнет. Каштаны (вокруг нашего дома огромные) уже зажгли свои восковые свечи и тянут в мое окно широкие лапы...

Пятница, 12 мая

Холод, дождь с градом... Утром получили из Америки от Сорина (художника?)¹² на имя Ни 25 дол<ларов> для Эли. Ни и Франк собирают для нее деньги для лечения, т. к. в последнее время она болеет и, быть может, нужна будет операция. Стараемся поддержать ее дело: сближение евр<еев> и христиан (Foyer judéo-chrétien*, кот<орый> сущ<ествует> уже 2 года. На днях об этом Foyer была очень хвалебная статья в «Esprit»¹³. Но до сих пор дело ведется каким-то чудом. Эли живет в нищете, на подаяния, а дело требует затрат на квартиру, на корресп<онденцию>, повестки...

Только что прочла фельетон З. Гиппиус в «Пос<ледних> нов<остях>» — «Магия стихов». Поразила фраза ее: «Вдохновение есть всегда нечто подозрительное»!!¹⁴ Но что же такое сама поэзия, как не вдохновение? И это пишет женщина-поэт. Правда, в стихах Гиппиус есть все, кроме вдохновения, а значит, и поэзии. Она пишет о «магии» стихов, но что же делает стихи «магичными», как не вдохновение. Мне кажется, что пишущих стихи можно разделить на две категории: поэтов и стихотворцев. Гиппиус — не поэт, а талантливый стихотворец.

13 мая

Сегодня думала о том, как хорошо, что моя сестра разделяет с нами трудную жизнь в изгнании. В ее природе есть много качеств, кот<орых> — увы! — нет у меня. Несмотря на слабое здоровье, она очень заботлива, любит ухаживать за больными, очень общительна и приветлива с людьми. Кроме того, и в практических делах обнаруживает большое умение, несмотря на то, что по своей натуре она человек мало склонный к делам мира сего. И основной интерес ее — это жизнь духа, искусство, природа. В беседах, кот<орые> происходят у нас, она всегда говорит что-то «свое» и горячо отстаивает свою мысль. Она часто дает направление беседе, дает тему, и это очень ценно.

* Иудейско-христианский центр (фр.).

177//178

Я же в делах очень неумела, растеряна. В общих разговорах бесполезна, т. к. больше слушаю, говорю мало.

Воскр<есенье>, 14 мая

К 5 ч. у нас: Фондаминский, Мочульский, М. А. Каллаш, [Цебриков с женой], мать Мария, Пьянов, Горяева, Бернер. За чаем спор Ни с М. А. Каллаш. Начался с критики Достоевского (Каллаш) и перешел на христианство, Церковь... Ни, возражая Каллаш, очень горячился, волновался, и я с грустью заметила, как трудно ему теперь спорить, как тяжело отзывается на нем всякое возбуждение...

К ужину остались: К. В. Мочульский и мать Мария. Ни, видимо, очень устал и не участвовал в разговоре.

Понед<ельник>, 15 мая

Холод, дождь. Но я должна была ехать в Париж, навестить Марию С.¹⁵ С ней очень важный разговор. Я все еще ее изучаю и наблюдаю, но многое мне близко. О ней вообще нужно написать отдельно, о встрече с ней, о нашем общении в течение этих почти двух лет... В этот дневник — не вместить.

Втор<ник>, 16 мая

Угрюмо-холодно. С утра я корректирую статьи «Пути». Ни в 4 ч. уезжает на собрание, где будет Граматка (чехо-словак). У меня с сестрой за чаем спор, интересный спор. Не окончили... Будем продолжать. Прочла в газете нечто удивительное. В отчете о детях рус<ской> эмиграции пишут: девицу 18 лет спросили: «Кто сочинил Евангелие?» Она ответила: «Митрополит Евлогий»¹⁶. Мальчика 15 лет просили назвать русского писателя. Он ответил: «Я знаю одного: Гоголь-Моголя!» Что же останется здесь от русской культуры?

Среда, 17 мая

Весь день провела с Эли Беленсон. Она уже оправилась от болезни и приехала к нам. Я показала ей заметку в журнале «Esprit», где пишут о ее «Foyer judéo-chrétien» с большой симпатией. Дело, кот<орому> она себя посвятила, развивается... Много говорили с ней и очень углубленно каждая о своем духовном пути и опыте...

Вечером слушали чудесный концерт. Симфонии Бетховена; дирижировал А. Тосканини¹⁷; переданный по радио из Англии.

178//179

18 мая, чет<верг> «Вознесение»

Холод продолжается, и утром не была в церкви из-за моей больной ноги.

Ни получил от адвоката отказ защищать Марию, хлопотать о выдаче ей права на жительство во Франции. Не представляю себе, что она будет делать, но верю, что если воля Бога — остаться ей здесь, то Он Сам это сделает...

Неожиданное появление гостей около 5 ч.: С. И. Метальников18, m-me Montandont, С. Либерман¹⁹ с букетом чудных тюльпанов. Разговор о войне: будет или нет. С. И. Мет<альников> уверяет, что ни Германия, ни Италия воевать не могут. Это было бы с их стороны безумием... Но, думаю я, разве все, что происходит теперь в мире, не есть безумие?

Вечером читаем «Новь» Тургенева. До чего плохо! Люди, особенно революционеры, — это плохая карикатура. Так очевидно, что Т<ургенев> писал из головы, совершенно не зная ни этих людей, ни России того времени.

Воскр<есенье>, 21 мая

К чаю у нас собрание людей, которое я назвала «интернационал». Двое голландцы: редактор кат<олического> издат<ельства> Desclée — Van der Меег с женой, двое испанцы — проф<ессор> Барсел<онского> унив<ерситета> Xirau²⁰ с женой, одна американка — m-me Andersen²¹, двое рус<ских> евреев — д<окто>р Хозацкий с женой. Очень оживленно.

21-25 мая

Ни, бедный, опять нездоров. Его вечный трахеит, сильный кашель, не дающий сна.

26 мая

Еду навестить «затворницу Марию». Интересный разговор с ней о духовном пути. Очень чувствую в ней ее бывший коммунизм с его «максимализмом». Она вносит его и в христианство. В споре участвует мать Мария (прав<ославная>), но она на моей стороне.

26 мая

Взрыв бомбы! Появление в «Пути» статьи Ни «Существует ли свобода мысли и совести в православии?». Первая реакция на эту статью: письмо от проф<ессора> Богос<ловского>

179//180

инст<итута> Зеньковского²². Он считает себя оскорбленным (??) и выходит из состава сотрудников «Пути». Чем он оскорблен? Статья написана сильно, ярко, взволнованно, но оскорбительного в ней нет ничего. И я думаю: не лучше ли было бы вместо «оскорбления» написать ответ по существу вопроса. И вот когда не могут ответить — лучший способ «оскорбиться» и сказать «прощайте!» — этим оканчивается письмо.

Ни в возбужденном и боевом настроении. Ждет развития событий. Лично я очень рада, считаю историю с Федотовым — провиденциальной. Давно пора покончить счеты с людьми, прикрывающимися Церковью для целей, ничего общего с христианством не имеющими, из религии делающими рассадник мракобесия...

Понедельник, 29 мая

Вечером у нас собрание по поводу дела Федотова лиц, ему сочувствующих, членов Общества защиты свободы совести и слова²³. Были: Фондаминский, мать Мария, Мочульский, Пьянов. Лучше всех говорил Фондаминский. Горячо и убежденно. Никаких уступок и компромиссов не должно быть, раз дело идет о защите совести и свободы. Мать Мария, видимо, не решается идти на разрыв с иерархией, если от нее, как от монахини, этого потребуют (обет послушания).

Ввиду того что собрания в Богос<ловском> инст<итуте> по этому делу еще не было, решили ждать дальнейшего течения дела.

Среда, 30 мая

Очень хорошее письмо Ни от Федотова из Лондона: он благодарит Ни за его выступление в его защиту, пишет, что миссия Ни — это бороться за свободу, не считаясь ни с какими противодействиями. «Вы одиноки в этой борьбе, но — это Ваше призвание». В конце с лиризмом пишет, что мечтает скорее быть у нас в «вашем замке Монсальвате», где всегда чувствует себя так хорошо²⁴.

Четверг

Ни говорит очень взволнованно: «Меня сейчас как-то особенно остро поразила мысль о том, что в каждом акте человека, проявленном в защиту правды, присутствует сам Бог».

180//181

Вечером Ни входит в мою комнату. «Ты знаешь, я всегда чувствую себя тоскливо летом. Всегда, сколько я себя помню. Не понимаю отчего?»

«Может быть, потому, что летом замедляется твоя активность», — говорю я.

«Нет, это не то. Не понимаю...»

Июнь. Виши

18 июня

Приехали в Виши.

19 июня

Вышла новая книга Ни «О рабстве и свободе человека».

Июнь-июль

С 18 по 20 июня лечились в Виши. Оттуда по совету доктора поехали в горы Auvergne. Жили 2 недели в маленьком горном (1050 м) городке Besse en Chandesse. Городок средневековый с остатками старины, с церковью 12-го века. Вокруг городка чудесная природа, напоминающая Россию. Зеленые холмы, поля, покрытые цветами, луга, ручьи. Здесь я впервые за много лет почувствовала прелесть природы, ее вечную красоту... Увы, пребывание в Bess'e окончилось печально. У Н<иколая> А<лександровича> разболелся зуб. Мы привезли его с мучительной болью, и прямо с вокзала он должен был ехать к дантисту...

Август

Возвращение домой очень грустное с больным Ни. Вот уже несколько дней как у него повышенная температура. К нему ездит здешний доктор Miriel, делает вспрыскивания. Инфекция от зуба, который нужно рвать, но эта операция для Ни осложняется тем, что у Ни сахарная болезнь... Опять сумрак навис над домом... Болезни не выходят из нашего дома... В воскресенье были у нас милые Паскаль, а вчера Федотовы, только что вернувшиеся из Англии, где он жил долго и писал книгу.

1, 2, 3 августа

Дни тревоги за Ни... Доктор боялся, что у него сенюзит — скверная вещь при сахар<ной> болезни. Делал ему вспрыскивания, от кот<орых> у него температура повышалась до 39.

181//182

Вчера послал Ни к специалисту по зуб<ным> болез<ням> для определения болезни...

Мы (я и Ни) только что вернулись из Парижа. Были у специалиста. Я поехала с Ни, т. к. думала, что ему будут делать операцию и нужна будет моя помощь на обратном пути. Сидя в приемной и ожидая Ни, думала: какая хрупкая вещь жизнь! Какой-нибудь еле видимый зуб, и вот столько мучений, волнений, опасений! Слава Богу, все окончилось благополучно. Доктор нашел, что операции не нужно, зуб можно вылечить, а температура у Ни не от зуба, а скорее от желудка, что я и думала. Он заболел еще в Bess'e желудком от пищи, кот<орая> была ему вредна.

Я чувствую себя сейчас совсем разбитой от нервной напряженности этих дней.

5 августа

Утром очень важный разговор с Ни. Он говорит, что за время болезни он пережил очень важные события в своей духовной жизни. Суть их в том, что он слишком много сил истратил на борьбу с чисто внешними формами исторической Церкви, слишком долго все силы его обращены на борьбу с «временным», а сейчас вся его духовная жизнь обращена лишь к вечному. Это как бы выход из времени и духовная установка на вечном.

«Ты помнишь слова Христа, — говорю я. — "И дам покой душам Вашим"²⁵. Я понимаю эти слова так: человек обретает этот покой тогда, когда внутренно победит все временное, все преходящее и утвердит себя, найдет себя в вечном. А это возможно лишь во Христе. Это тот покой, кот<орый> только один Христос может дать душе».

7 августа

Со вчерашнего дня Ни чувствует себя лучше. Температура нормальная, но очень ослабел. За эти дни были у нас Метальников с женой и вчера Anne-Marie (Цебрикова)²⁶. Она рассказала мне о их жизни за все это время, что мы не виделись. Это — кошмар, и я, и Ни — мы весь вечер были под впечатлением ее рассказа. Ее жизнь совершенно искалечена, и выхода нет. Сама она очень серьезный, глубокий человек, ищущий правды, пути...

182//183

Читаю историю Церкви Duchen’a²⁷. Хочется лучше узнать и понять жизнь Церкви из хорошего источника. За лето прочла биографию Эразма²⁸, книгу об Аполлонии Тианском²⁹ и последнюю книгу Ни «О рабстве и свободе человека». Книга эта очень близка, больше чем все другие. Она как бы подводит итоги, доводит до конца все, что им продумано. Книга эта для немногих и, конечно, успеха иметь не будет. Она разоблачает все иллюзии, обнажает всю ложь, на которой построено современное общество, государство, культура...

8 августа

Думаю, что мы неверно представляем себе жизнь святых, думаем, что вся она состоит из каких-то необычайных подвигов, дел, поступков. А мне кажется, что она состоит из обычных дел, часто совсем простых, обыденных, но все они направлены к одной цели, к Богу, и потому из обыкновенных они превращаются в необыкновенные, а иногда и в чудесные.

Начала читать моего самого любимого фр<анцузского> писателя Грина. 2-й том его дневников³⁰. Чувствую в нем что-то себе очень близкое, родное...

Вечер провели с матерью Марией (Скобцова). Говорили между прочим о том, как в сущности скучны и однообразны все выявления зла. Вспомнили «La-bas» Гюисманса³¹, черные мессы, ритуальные убийства. Мать Мария говорит: «Ну убили одного, другого, десять... Что же дальше?..»

Наблюдая ее, спрашиваю: какое главное качество в ней? Думаю: простота. Очень редкое.

9 августа

Давно хотела найти девиз, кот<орый> бы соответствовал чему-то во мне. И вот нашла наконец: «Guarda e passa» — Dante³².

10 августа

Вот уже 2 недели, как ищем доктора для Ни. Все более известные — en vacance!* Слава Богу, эти дни Ни немного лучше, и сегодня он мог даже поехать в Париж читать доклад для американцев (семинар Эдди).

* На каникулах (фр.).

183//184

Вчера была Е. А. Извольская. Говорили о смерти Charl’я Du Bos³³. Еще одним культурным человеком меньше, а вокруг подымается волна варварства. Е<лена> А<лександровна>, между прочим, говорила о встрече с одной девушкой-испанкой, кот<орая> проповедует среди испанской молодежи самые дикие идеи: католичество с инквизицией, монархию в стиле Филиппа и пр. в таком же роде³⁴. Мир погружается все больше в мрак и изуверство.

Вечером П. К. Иванов читал нам главу из своей книги «О святости Лурда». [Очень старомодно, увы!]

21 августа

За это время перебывало у нас много людей. Но большинство из них — это люди, раздавленные тяжелой жизнью, нуждой, болезнью. Лишь немногие кое-как устроились, так, напр<имер>, семья пр<офессора> Франк<а>³⁵, Н. Д. Городецкая³⁶...

Ни, несмотря на плохое состояние здоровья, удивил нас сегодня, сказав, что составил план новой книги — нечто вроде философской автобиографии. Его способность работать при всяких условиях (в Москве в 1918 г. под выстрелами из пушек!) удивительна! Это и есть настоящее призвание.

Читаю 2-й том истории Церкви Duchen’a. На темном фоне этой истории лишь отдельные фигуры освещают эту тьму и тем более поражают своей непоколебимой верой и верностью заветам Христа.

Это те, которые побеждают и победят вместе с Христом «врата адовы». Все остальные, хотя бы и назывались христианами, но служат не Христу, а идолам власти, денег и прежде всего — себе!

22 августа

Coup de foudre!* Гитлер заключил пакт о ненападении с СССР! Мое давнишнее предчувствие сбывается, и Россия покрывает себя несмываемым пятном позора. Когда я иногда говорила, что это случится, Ни страшно возмущался, а теперь?

* Удар грома! (фр.).

184//185

Два паука соединили свою паутину, и один из них, конечно, запутается и погибнет в ней. Конечно, Сталин, кот<орый> из боязни войны и революции, кот<орая> снесет ему голову, идет на все, лишь бы уцелеть.

Бедная Россия и то, что от нее еще уцелело!

25 августа

Тревожно-напряженные дни. Была в Париже и поражена спокойствием и дисциплиной французов. Ни суеты, ни болтовни... Выдержка этого народа меня поражает и восхищает.

Ни, видимо, подавлен позором, кот<орым> покрыла себя Россия. Я давно это предвидела и потому не так остро переживаю случившееся. А у него были какие-то иллюзии...

Вечером он читает нам план своей новой книги³⁷. Эта работа помогает ему отвлечься от тягостных впечатлений.

28 ав<густа>

Дни большого напряжения. Но надежда на мир все еще не исчезла... Вчера приехал бедный Леня (Чурилин) проститься. Уехал на фронт. Погода все эти дни чудесная, как редко. Солнечная тишина нежная. Природа как бы хочет сказать людям: что вы делаете! Остановитесь! Посмотрите вокруг! А мир людей полон злобы, ненависти, вражды на фоне этого небесно-голубого неба и ясной тишины...

По вечерам начали читать «Анну Каренину», чтоб немного отвлечься.

30 ав<густа>

Всеобщая мобилизация. Вечером была в Париже. Впечатление жуткое. Тьма, среди кот<орой> движутся толпы. Кое-где синие и красные огоньки, но дома будто исчезли, т. к. все окна плотно закрыты. Когда видишь этот Париж, всегда такой блестящий, яркий, кажется, что снится какой-то кошмарный сон!

Сегодня в 5 ч. дня должен решиться вопрос о войне Фр<анции> и Англии в защиту Польши, кот<орую> немцы бомбардируют уже 3 дня.

Вчера мы получили газовые маски.

Приходил проститься милый юноша Луи, кот<орый> часто у нас работал в саду и по хозяйству.

185//186

Наша Мари получила телеграмму от сына-авиатора и уехала с ним проститься.

Мой бедный Ни чувствует себя еще очень слабым после болезни, но вчера сообщил, что составил план второй главы своей новой книги. Удивительная способность работать, несмотря ни на какие условия жизни!

4 сентября

Война объявлена! Стыд за Россию, кот<орая> предала своих союзников и этим решила войну. Стыд и позор на все ее будущее. Знаю, что русский народ здесь не участвовал, но если не участвовал активно, то пассивно все же это допустил!

5 сентября

Ночью разбудил нас вой сирены. Это первый налет на Париж. Мы встали, оделись. Было около 3 ч. ночи, чудной, лунной ночи. Против нашего дома устроен «abri»*, но мы решили туда не идти, а сидеть дома и ждать. Ничего приготовлено у нас не было, кроме масок, кот<орые> пробовали надеть, и Ни начал задыхаться и сбросил (у него астма), и масок он не может носить. Стал вопрос о маме. Ей 85 лет, лежит неподвижно. Решили от нее скрыть тревогу и не будить, т. к. она крепко спала. Ни, я и сестра собрались у меня в комнате при свете ночника и прежде всего помолились. После воя сирен наступила тишина... Я и Ни вышли на улицу, где стояли кучки людей из соседних домов. Ни говорил с ними, но никто ничего не знал. Я с удовольствием дышала свежим воздухом после запертой комнаты. Вокруг весело разговаривали, шутили. Паники никакой. Из «abri» мало-помалу все вышли и разбрелись... Тревога длилась около 4 ч., и только на рассвете вновь завыла сирена — знак окончания налета.

6 сент<ября>

Ночью опять вой сирен, опять бессонница... А утром в 10 ч. опять тревога, но очень короткая, хотя на этот раз издали слышны были отдаленные звуки стрельбы и мелькали синие и голубые огни взрывов. Мы устроили свой погреб, забили там окна мешками с песком, а от газов решили приспособить нашу ванную, замазав все щели.

* Убежище (фр.).

186//187

Ездили в комисс<ариат>, где всем иностранцам делали отметки на carte d'identité* (отпечатки пальцев)³⁸.

За это время у нас бывали Федотовы, Фондаминский, Андерсен, Пьянов. Все они мечтают работать на духовном фронте, т. к. по возрасту идти не должны. Хотят издавать газету.

7 сент<ября>

Ночь прошла спокойно. Сегодня чудный, теплый, солнечный день. Тихий, благостный. И все не верится, что мы на войне, среди войны, что вокруг творится ужас войны. Часто кажется: нет, нет! Это кошмар! Вот сейчас проснусь, и все исчезнет!

Как странно! 8 августа я написала жуткие стихи, как бы в предчувствии войны, и такие же в 1914 г. в России, в деревне, когда ничто войну не предвещало!³⁹

Это доказывает, что подсознательно человек знает больше, чем сознательно.

18 октября

Вот уже почти 2 месяца войны, но странно, как мало она здесь чувствуется пока. После первых «алерт»** жизнь снова вошла в обычную колею, и, если б не газеты, не солдаты на улицах, не маски у всех обитателей, трудно было бы представить себе, что мы — на войне, в тылу войны. Лавки все открыты и наполнены продуктами, на улицах движение, хоть и не такое, как обычно, но все же довольно большое. Открылись в Париже театры, синема...

Сегодня думала: вот окопы один перед другим. За ними люди, ожидающие приказа броситься в атаку. И вот если пройти среди них и спросить каждого сидящего там: хочет ли он броситься и яростно убивать другого, сидящего против него? Я уверена, что он ответит: нет. Однако лишь только раздастся сигнал, все эти люди бросятся друг на друга...

За это время у нас иногда собирались преимущественно русские и велись беседы на темы, конечно, о войне. В послед-

* Удостоверение личности (фр.).

** От фр. alerte — тревога.

187//188

ний раз был доклад Г. П. Федотова: «Смысл и цели совр<еменной> войны». Доклад очень удачный и ясно выражающий сущность проблемы. Эта война есть война добра с злом — основная мысль докладчика, свободы с насилием, культуры с варварством.

Доклад мне очень понравился и по идее, и по форме — простой и ясной.

Вчера обрадовало меня письмо от Лени. Он призван на фронт уже больше месяца, и я веду с ним переписку. В последнем моем письме я высказала ему мое отношение к войне, этой войне, которую ведут Франция и Англия, борясь за свободу. Писала о том, как сочувствую этой борьбе. И вот начальство Лени, прочитав это письмо, попросило Леню дать прочесть его перед солдатами. Леня пишет, что гордится «тетушкой» (он так зовет меня), а я тоже рада, что это письмо имело такой успех, да еще от русской!

22 октября. Воск<ресенье>

Странная война! Будто гроза, кот<орая> гремит где-то вдали, воздух удушливый, давит, но гроза не разражается. Томительное, жуткое ожидание чего-то грозного, а пока жизнь идет себе по-своему. Вспоминаю слова Христа: «будут покупать, продавать, жениться...»⁴⁰

Вчера была Г.⁴¹ и принесла с собой атмосферу того Парижа, что живет бульварами, кафе, кабаре. Странно и дико было слушать, как люди и теперь умеют сохранять этот свой стиль, приспособляя его к условиям войны. Г. вращается в среде артистов, художников, балета [но скорее demi-mond’a*]. Что теперь для них Париж без блеска, шума, lux’а**?

5 ноября. Воск<ресенье>

Ни сегодня делал доклад у нас на тему: «Война и эсхатология»⁴². Основная мысль доклада та, что конец мира происходит всякий раз, как человек совершает добро и этим побеждает зло. Зло конечно, добро бесконечно.

В беседе участвовали: Н. Алексеев, Г. Федотов, мать Мария. Мысли Ни, как всегда, очень сложные, часто парадок-

* Полусвета (фр.).

** Роскоши (фр.}.

188//189

сальные и, думаю, мало кому понятные. Нужно хорошо знать всю его философскую систему, иначе получается много недоразумений и споры часто бесплодны.

Суббота, 18 ноября

Ни сегодня начал семинар на тему «Идолы и идеалы»⁴³. Слушателей было 40 человек. Семинар прошел оживленно. Меня поражает работоспособность Ни. Теперь у него задумано одновременно 3 книги помимо статей и семинара. Недавно я, сидя у него в кабинете, наблюдала, как он в одно и то же время может и писать письмо, и делать заметки в тетрадь к той или иной задуманной книге. Он писал одному испанскому философу, проф. Ксирао, в Мексику (куда тот бежал во время революц<ии>) и вдруг среди фразы остановился и говорит: «Нужно записать мысль, кот<орая> сейчас пришла мне для новой книги!» И так часто: среди разговора, даже в синема, куда он любит ходить для отдыха (как он говорит), но, видно, и там творческий процесс у него не прекращается. Это время чувствует он себя лучше. Доктор Хозацкий ему очень помог...

Вот уже две недели вокруг затишье и трудно поверить, что есть война. Что-то дальше?

8 декабря. Пятница

За завтраком Ни говорит: «Сейчас я впервые точно формулировал разницу между моей философией и другими, т. е. большинством философий. В других философиях мысль, выходя из конкретного, подымается к отвлеченному, чтоб дойти до общего, универсального и там в этом общем искать истинное. Я же начинаю с того, что погружаюсь в конкретное, и, возвышаясь над ним, ищу общее, заключенное в конкретном, и в этом общем ищу истинное».

Все это время живем под гнетом позора России, выступившей против Финляндии.

11 декабря

Хмуро-тоскливый день. Из газет узнаем, что на этой неделе был налет бомбовозов на Париж. Целая эскадрилья летела по направлению к Парижу и была остановлена зенит-

189//190

ной батареей. Так как алерт не было, то мы ничего не знали. И я подумала: вот мы все здесь и в Париже спокойно сидели, спали, гуляли, и не подозревая, что нам грозит. И впереди то же может произойти каждый день. И нужно быть готовыми!

16 декабря

Я и сестра заболели гриппом. Пригласили ухаживать за нами нашего милого друга (сестру милосердия) Т. Лямперт. Если б не она — трудно было бы. Бедный Ни сбивается с ног, и я так боюсь, чтоб и он не свалился.

20 декабря

У мамы тоже кашель и плохо себя чувствует. В Париже эпидемия гриппа.

22 <декабря>

У сестры осложнение в ухе (нарыв). Маме хуже, боюсь за нее...

24 <декабря>

Сочельник такой грустный, как никогда. Трое больных...

26 <декабря>

Мама исповедовалась и причащалась. Спокойно говорила о том, что уходит в лучший мир...

28<декабря>

Четверг. Мамочка скончалась сегодня в 10 ч. вечера. Два дня очень задыхалась. Но в последние минуты дышала тихо. Я была при ней в минуты конца... В ее смерти было что-то умиротворяющее и благостное, что чувствовали все окружающие...

30 <декабря>

Сегодня похоронили маму на кладбище Кламара... Все ее друзья были около нее и провожали до могилы. Но ни я, ни сестра не могли ехать на кладбище — обе больные... Я из окон видела, как ее увозили.

190//191

1940

Вступаем в новый страшный год.

Январь

18 <января>

Вот уже 2 недели стоят сильные холода с ветром. Около 10 мороза. У нас испортилось отопление. Заперли часть дома и мерзнем... Но когда думаешь о фронте, а особенно о войне в Финляндии при 40—50 гр., то стыдно делается думать о своих невзгодах. Вокруг жизнь будто тоже замерзла.

Появилась страшная книга Раушнинга «Hitler m’a dit»⁴⁴. Ни читает ее с волнением и ужасом. Говорит: «Hitler — это знак того, что человеческая история окончилась и мы вступаем в мета-историю, где действовать будут уже не люди, а через людей демоны».

Силы зла растут, а силы добра? И ужас в том, что зло, отрицая мораль, справедливость, право, свободу, не говоря уже о милосердии, пользуется всеми средствами: обманом, насилием, убийством для достижения своих целей, а добро? Христиане верят в помощь Бога, в чудо молитвы, подвига. Но настоящих христиан теперь все меньше и меньше, а «так называемые» могут ли рассчитывать на помощь Того, Кого они предают?

21 января

У нас собрались: Г П. Федотов, мать Мария (Скобцова), И. И. Фондаминский. Обсуждали вопрос о статьях для «Esprit». Редактор «Esprit» Mounier⁴⁵ (теперь мобилизованный) предложил русским писателям написать статьи для французов. Задание такое: выявить подлинный образ России, искаженный большевизмом. Эта мысль очень всех заинтересовала, и ряд статей уже намечен. Еще одно начинание обсуждалось. Это: общение с франц<узами> и беседы с ними на темы современных событий и их духовного смысла. Статья Ни появилась в последнем № «Esprit» — «La Roussie sovietique et la guerre mondiale»⁴⁶.

Мороз 10°, снег лежит уже 3 недели, не тая.

191//192

23 января

Сидим дома из-за холода. По вечерам читаем Ибсена.

27 <января>

Ни часто говорит о Л. И. Шестове. «Это был единственный здесь человек, с кот<орым> я вел философ<ские> беседы... Он всю жизнь искал истину, и хотя мы расходились с ним в пути, но беседы наши были всегда на высоте философских проблем. Смерть его для меня большая потеря».

Сегодня Ни очень нервничал из-за многих дел, которые ему приходится исполнять вместо меня и сестры (мы еще не выходим из дома — очень холодно, а после гриппа нужна осторожность). Выходя из дома по разным делам и покупкам, Ни говорит: «Трудно этим заниматься, когда у меня голова сейчас вся занята критикой Канта. Я теперь как-то по-новому подхожу к нему».

28 Воскр<есенье>

Была у обедни в St.-Joseph. (После месяца болезни.) Понравилась проповедь священника. Говорил о грехах христиан, их мнимом благочестии.

Ни ушел на доклад Мочульского: «Философия персонализма по книгам Н. А. Бердяева». Вернувшись, рассказал, что доклад М. был очень продуман, отчетлив и верно излагал основные мысли Ни. В беседе после доклада выступал Н. Н. Алексеев, очень резко и несочувственно идеям Ни. В общем Ни остался доволен собранием... Русские так редко уделяют внимание его мыслям, а если уделяют, то искажая и не понимая.

Начала читать Main de Biran⁴⁷. «Философия ставит проблемы, но только религия их разрешает», — говорит он. Эта его мысль мне очень понравилась.

Еще читаю биографию Св. Людовика⁴⁸ и думаю: какой пример подавал он своим детям, внукам, а что получилось? Людовик XI⁴⁹ и прочие...

192//193

30 января

Ни написал сегодня предисловие к своей новой книге «Философ<ская> автобиография».

Приезжал Леня с фронта. Грустный. Ему так хочется работать в области хим<ических> изобретений, и вот все не удается, бедному.

Наконец потеплело, и все ожили. Только что появился Луи (франц<уз>), кот<орый> у нас часто работал в саду. Приехал в отпуск с фронта. Бодрый, веселый... Вот такие, как он, решают победу. Всем доволен... От него повеяло свежестью деревенской жизни, воздухом полей...

7 февраля

Ездила в Париж по разным делам... Поражает обыденный вид города. Если б не солдаты, трудно было бы представить, что мы переживаем войну. Магазины полны товаров, никакой суеты. Все по-прежнему... Вечером Ни говорит мне, что начал уже первую главу своей новой книги — описание своего детства в Киеве, среды, где он провел детство. «Это переносит меня в другую эпоху, так непохожую на наше время. Теперь мы вступили в тьму начала средневековья. Я писал об этом в моей книге "Новое средневековье"⁵⁰, как бы предчувствуя то, что теперь наступило».

Вчера было у нас интересное собрание. Кроме русских: Федотовы, Фондаминский, мать Мария Скобцова, Е. А. Извольская, были немец-эмигрант философ Ландсбергс женой, француз Мосман и философ Валь⁵¹. Разговор шел на тему о духовном смысле современных событий... Говорил Ни, а за ним Фондаминский, кот<орый> очень хорошо развил мысль о том, что сейчас идет борьба сил зла с силами добра. Что силы зла объединяются и действуют. А силы добра пассивны и разрознены. И вот необходима концентрация сил добра, иначе победа будет на стороне зла. Нужно объединяться духовно для борьбы с злом.

Такова вкратце мысль Фондаминского. После его слов была оживленная беседа, в результате которой решено было устраивать ежемесячные беседы на основную тему: духовный

193//194

смысл совр<еменных> событий. Решено привлечь на эти беседы всех, кого эта тема интересует, и придать им характер интернациональный. Наметили состав подходящих участников и просили Ни прочесть доклад на будущей беседе.

6 февраля

Вечером после чтения Ибсена («Гедда Габлер») Ни говорит: «Ибсен принадлежит к другой эпохе, эпохе мирной, благоустроенной жизни. А мы теперь под таким давлением истории, какого мир не знал. Герои Ибсена могли погружаться в свои переживания чувств, страстей, а теперь люди только и думают, что вот завтра может начаться бомбардировка и никуда от нее не уйдешь, некуда уйти».

8 февраля

Обедал у нас Г. П. Федотов. Интересный разговор у него с Ни о творчестве. Ни говорит, что есть два творчества: артистическое и пророческое. Артист думает о совершенстве своего творения, работает над формой. В творчестве пророческом человек думает лишь о том, чтобы преобра<зить> мир. Он кричит, чтоб мир его услышал.

Федотов возражает: «Мир преображается через культурное творчество, через создание совершенных форм искусства».

Март

3 Воскр<есенье>

Первое собрание у И. И. Фондаминского с французами и русскими. Доклад (устный по-фр<анцузски>) делал Ни на тему «Духовный смысл современных событий». Было 30 человек. Из французов: философы Валь, Габриель Марсель, писатель Жан Шлембержэ⁵², Rene Guillon, Мосман, 2 индуса, 2 китайца, испанцы. Ни говорит: «Был духовный интернационал...» Впечатление у Ни такое, что его доклад французам не понравился, некоторым показался опасным, т. к. Ни говорил, что мир вступает в ночь, а французы хотят видеть все в свете, т. е. в победе.

Его слова о том, что Германия стоит под знаком фатума, а союзники под знаком разума, они поняли так, что победа будет на стороне Германии. Необходимость социальных реформ для победы, кот<орые> Ни считает необходимым усло-

194//195

вием победы, — они считают тоже опасными во время войны... Таковы итоги собрания. Будут ли они продолжаться, пока неясно...

9 <марта>

Первый весенний день, солнечный, тихий. Но как-то не радуешься весне, а скорей грустно... Природа идет с своими дарами, а люди несут ей навстречу пушки, танки, кровь...

Ни все эти дни читает дневник Жида и под впечатлением этого чтения часто говорит, как чуждо ему такое пассивное переживание жизни, как у Жида.

12 марта

Вчера вечером Ни читал мне и сестре свою статью «Двойственный образ России» (для журнала «Esprit»)⁵³. Во время чтения раздался сильный пушечный выстрел, за ним другой. Сегодня узнали, что немецкий аероплан летал над Clamar’ом.

Собираем железо и бумаги для армии.

23 марта

Была на исповеди у о. Августина. После исповеди беседовала с ним. Не видела его чуть ли не полгода из-за болезней в доме. Он собирается издавать журнал философский своего направления. События в Польше волнуют его. Все его родные жили там, и что с ними теперь, он не знает...

«Мы теперь sans patrie*», — гово<рю> я. Очень расспрашивал о маме, ее смерти... Я очень чувствую глубокую духовную связь с ним. И хотя редко теперь видимся, но связь не рвется, а, наоборот, укрепляется. Для такой связи нет ни времени, ни пространства...

Возвращалась по улицам Парижа, наполненным солдатами... На вокзале еще больше. Так это не похоже на обычный Париж...

24 марта. День Св. Пасхи

Утро в церкви. Удивило количество приобщающихся: человек не менее 500 для маленькой церкви. Не хватило св<ятых> остий**. Думала: несчастья приближают к Богу, сча-

* Без родины (фр.).

** Остии, или гостии (фр. hostie) — облатки из пресного пшеничного теста.

195//196

стье отдаляет. А должно было бы быть наоборот. Но люди неблагодарны.

За завтраком Ни читает нам названия глав новой своей книги. Он изменил первоначальный план книги и делает книгу более философской и менее автобиографической... Я так и .думала. Его первый план был задуман слишком сложным и не мог удаться...

Чудесный весенний день. Яркое голубое небо — торжественно тихое, пасхальное. За чаем слушали концерт Баха. Никого не приглашали и провели день так хорошо, как редко бывает...

26 марта

Слушали речь нового председателя Сов<ета> Ми-нистр<ов> Поля Рейно⁵⁴ (заменил Даладье)⁵⁵. Речь простая, без декламации, но твердая и ясная.

Среда, 27 марта

«Когда я читаю газеты, мне все кажется лживым, построенным на лжи. Такое чувство было, думаю, и у Л. Толстого. Лживы самые основы, на которых построена современная жизнь, культура, политика...»

Газеты наполнены известиями о странных явлениях в природе: магнитные бури страшной силы, северные сияния в южных странах... Вспоминаются слова Евангелия: «лица неба различать не умеете»⁵⁶, а нужно уметь и помнить о пророчествах перед концом мира. Но люди так заняты землей, что о небе и силах небесных некогда думать.

Сегодня резкая перемена погоды. Опять холод!

31 марта. Воскр<есенье>

К Ни пришли два японца. Приглашают участвовать в журнале «France — Japon»⁵⁷. Долго сидели в бюро Ни, расспрашивали о России. Затем пили чай вместе с другими: Вышеславцев с женой, проф. Алексеев, Бренстэд (проститься, уезжает в Данию), К. Мочульский. Один из японцев не говорит ни на одном языке. Это самый крупный издатель Японии. Другой — редактор «France — Japon» — рассказывал много о Японии. Оказывается, там очень любят рус<скую> лит<ературу>. Пе-

196//197

реведен весь Пушкин. Вообще культ поэзии. Издается 300 журналов исключительно поэзии. Мне было очень приятно это узнать, т. к. я очень люблю японское искусство — самое тонкое из всех. А музыку немецкую, русскую и испанскую.

5 апреля

О жуткости. Вечером читали «Стук, стук» Тургенева. Ни говорит: «Странно! Живя здесь, я никогда не испытываю чувства жуткости, а в России — очень часто. И это не только от природы, но часто и от тех или иных людей!»

8 апреля

Вечером подхожу к T.S.F.* и слышу: «Немецкие войска заняли Копенгаген. Идут на Осло»...

Как ни привыкли мы к самым невероятным событиям этого времени, но есть такие, кот<орые> превосходят самое пылкое воображение!

В прошлое воскресенье было опять собрание с франц<уза-ми> и иностранцами. Доклад делал Gabriel Marcel. Было человек 30. Ни собранием недоволен. Это не то, чего он хотел, т. к. состав собраний оказался более правым за отсутствием сотрудников «Esprit» (большинство мобилизованы).

13 апреля

Дни напряженной тревоги. Страшные бои у берегов Норвегии. Норвегия защищается. Жаль, что так поздно! Если б она, Швеция, и Норвегия раньше поняли бы необходимость выступить против общего врага, сколько жизней было бы спасено, а теперь Франция и Англия должны расплачиваться за их трусливую политику.

Неужели и этот урок не научит другие нейтральные страны?

Холода продолжаются. Видимо, и природа восстала против людей.

Издали слышу разговор Ни с сестрой, очень меня увеселивший. Ни возвращается из города. Сестра его встречает и говорит, что обед готов, т. к. Ни просил ее сегодня поспешить

* Télégraphie sans Fil (фр.) здесь: радио.

197//198

(у него в 4 ч. семинар). «Как уже готов? Значит, я не успею присесть к столу? Ведь всю жизнь у меня эта разгоряченная мечта — добраться до кресла у стола. И если меня спросить, как я себе представляю рай, то, конечно, сидеть у письменного стола!» Я издали улыбаюсь. Ведь Ни с утра до вечера сидит у стола, и я с трудом его отрываю, убеждая (бесплодно, увы!) пойти гулять, отдохнуть.

15 апреля

«Я под впечатлением мысли, как-то пронзившей меня. Я вдруг ясно почувствовал себя продолжателем основной русской идеи, выразителями кот<орой> являются Толстой, Достоевский, Вл. Соловьев, Чаадаев, Хомяков, Федоров. Основа этой идеи — человечность*, вселенскость...

И мысль, что я являюсь продолжателем этой русской идеи, меня глубоко радует... Вот сегодня я с какой-то особенной остротой осознал эту свою связь с основной традицией русской литературы».

16 апреля

Весть о взятии Нарвика и высадке английского флота.

Ночь с 9 на 10 мая

В 5 ч. утра разбудил вой сирены. Алерт продолжался до 7 ч. Утром узнали, что немцы вошли в Люкс<ембург>, Голландию и Бельгию.

Ни говорит: «Сегодня начинается новая эра в истории войны».

Вечером Ни входит в мою комнату и говорит: «Ты знаешь, я все время как-то бессознательно повторяю внутренне: «Господи, помоги несчастным людям!»

11 мая

В 7 ч. вой сирены. Алерт продолжался недолго (1/2 часа). Погода чудная. Яркое солнце. Вернулась с рынка наша прислуга Ани. Говорит, что рынок большой. Всюду спокойствие, а в газетах вести о начавшихся боях франц<узов> и анг<личан>

* Вместо зачеркнутого: гуманизм.

198//199

с немцами. Письмо от Лени. Он еще не знает о наступлении, но теперь уже, конечно, участвует в боях, т. к. он на границе с Бельгией.

12 мая. День Св. Троицы

У обедни священник говорил о том, что немцы бросают тракты* и на них изображен крест, зачеркнутый поперек. В ответ на это кощунство у церкви продают маленькие крестики, чтобы носить их на виду. Я, конечно, купила и надела на пальто. Придя домой, сказала сестре и Ани (горничной). Ани тотчас же побежала в церковь и купила еще 3 крестика для всех нас⁵⁸.

В газетах: уже убито 500 человек жителей в разных местах Франции.

Вечером у нас (к чаю) собралось 12 человек из Парижа: философ Валь, филос<оф> Ландсберг с женой, Ел. Извольская, Федотовы, m-me Манциарли, фил<ософ> Мецгер, m-me Шульц, Фондаминский, мать Мария, Бренстэд. Войдя, Федотов говорит мне: «Всякий раз, как наступают важные события, — все стремятся к Бердяевым. Это — главный штаб!»

И это верно. Я много раз это замечала. Все как-то чувствуют, что у нас могут поговорить о том, что всех волнует, в атмосфере доверия и свободы. Оживленная беседа.

В 12 ¹/₂ ночи вой сирены и сильная канонада. Я выглянула в окна и увидела зрелище, кот<орое> никогда не забуду. На темно-синем небе над нашим домом — гирлянда из красных шаров. Зрелище небывалое по красоте!

Так как канонада усиливалась, мы оделись и спустились с фонарем в наш погреб. Забрали с собой кота, который таращил глаза, ничего не понимая. Сидели там в темноте минут 20. Вернулись и легли до окончания алерт. К 6 ¹/₂ ч. опять вой сирен, но без выстрелов. Поэтому никто не вставал.

13 мая

Чудный, солнечный день. Не верится, что где-то бойня, ужас, потоки крови...

* От фр. tracts — листовки.

199//200

20 мая

Неделя напряжения, волнения. На фронте ожесточенные бои продолжаются, а вокруг нас жизнь идет по-старому. Вчера я была в церкви, а затем на рынке. И если не знать, что враг в 2-х ч<асах> езды от Парижа, то никогда не подумаешь, что это так. Полное спокойствие, ни беспокойных лиц, ни разговоров о войне. Мирная обывательская картина. Я поражаюсь все более и более выдержке, дисциплине французов... Это у них в крови, что ли?

Вчера же собрались у нас Фондаминский, Мочульский, мать Мария. Интересна беседа о цели и смысле событий. Более всех волнуется событиями милый К. В. Мочульский. Ни спрашивает, работает ли он, пишет ли? «О нет, ни строчки не могу написать. Только газеты и информации — больше ничего!» На это Ни говорит: «Что касается меня, то я обладаю удивительной способностью писать при всяких условиях. Вот и теперь я пишу книгу, готовлю статьи, доклады. У меня окончательно расстроена нервная система, скорее ее поверхностный слой, а внутри есть какое-то ядро, не поддающееся никаким влияниям!»

21 мая

Странно думать, что мы переживаем время, о кот<ором> позже (если это время не последнее!) будут писать, как о чем-то небывалом, грандиозном, впервые в истории происходившем, а вот мы сидим за столом, обедаем, светит солнце, жизнь идет себе, будто так все и должно быть... Вот только над головой гудит тяжелый авион, и кто знает, быть может, завтра от Кламара не останется камня на камне! Эти дни, часы, недели могут решить все... Но в душе моей великое спокойствие, незаслуженный дар свыше. «Мир вам даю вам», — звучат слова Христа⁵⁹. И теперь я, на опыте, узнаю силу этих слов.

200//201

Тетрадь шестая

1943

23 июня. Среда. 12 ч. дня

Только что Ни вошел в мою комнату. «У меня сегодня важный день! Я начал писать книгу "Русская идея". Будет трудно, т. к. много заметок и все нужно распределять»¹.

В 5 ч. Ни уехал к Ромэн Роланд, кот<орый> сейчас в Париже на 2 недели. Его жена — родствен<ница> Ни². Она вдова племянника Ни князя Сергея Кудашева...³

Ни вернулся довольно грустный. Застал Rom. Rolland слабым, угасающим. Ему делали операцию носа и зубов. Книга Ни «Esp[rit]et réalité»⁴ ему очень понравилась.

26 июня

Ни был на докладе у Морэ. Доклад читал Де Грандиан. Тема «Amis de Dieu»*. Это мистическая секта в Германии, кот<орая> оказала влияние на Таулера⁵.

27 июня. Воскр<есенье>

К чаю пришел Морэ и привел с собой молодого француза, кот<орый> увлекается книгами Ни. Говорили больше всего о Ницше и его влиянии на некоторые течения во Франции. Был Шура Спенглер с женой. Пишет новую симфонию «Le phare»**.

* «Друзья Бога» (фр.).

** «Маяк» (фр.).

201//202

29 июня

Ни читает теперь одну немецкую книгу о христ<ианском> гнозисе, где много говорится о нем и много выдержек из его книг. «Я перечитываю эти выдержки из разных книг и вижу, как многое изменилось во мне. Я стал более революционером, я по натуре не человек закона. Кроме того, теперь в центре у меня стоит эсхатология, чего раньше не было. И я стал более пессимистом, чем раньше. В книге «Я и мир объектов» я более точно определил мои мысли об объективации, чем раньше⁶. Дух не может быть объективирован (так думал я раньше)».

Книга Ни «Esprit et réalité» обсуждалась на съезде, устроенном французами в одном chateau вблизи Парижа. Были: Morret, Де Грандиан, Габриэль Марсель, abbé Fessard⁷, M-elle Davy⁸, молодежь. Из русских: В. Лосский, Полторацкий⁹. Ни, вернувшись, видимо, был неудовлетворен. «Критикуют и обсуждают не по существу, а по мелочам. И, кроме того, чувствую, что меня плохо понимают. Не понимают того, что вся моя философия основана на христианстве».

После этого съезда к Ни приходили молодые франц<узы>. Очень заинтересованные его книгами. Пишут письма о том, какое значение для них имеют эти книги.

9 июля

Ни прочитал нам сегодня места из его книги о Хомякове¹⁰, где Хом<яков> пишет о том состоянии, в кот<ором> была Россия в прошлом. Читая стихотворение Хомякова, посвященное России, он, не дойдя до конца, вдруг разрыдался... «И теперь то же», — тоже сквозь рыдания говорит он и, закрыв книгу, быстро уходит. «Вот кто любит Россию», — думаю я. С тех пор как я знаю Ни, это второй раз, что он плачет. Первый раз — смерть отца¹¹. Видела слезы на глазах, когда он узнал о смерти Льва Толстого.

Когда я вошла затем в комнату Ники, он говорит: «Я стал очень чувствительным! Это слабость!» Я отвечаю: «Нет, это не слабость, а сила твоей любви к России».

202//203

10 июля 1943

Утром известие о высадке союзников в Сицилии. Очень все взволнованы. Ник особенно.

15 июля

«Из людей, с кот<орыми> я был связан в прошлом (С. Булгаков, П. Струве), только во мне остались еще какие-то элементы марксизма. У них они окончательно исчезли. Я же по природе своей — революционер».

27 августа

Вернувшись с прогулки из леса, Ни говорит: «Сегодня важная мысль пришла мне в голову относительно небытия (néant). Когда я начал обдумывать эту проблему, вначале ровно ничего не приходило в голову — пустота, и я хотел уже перестать думать на эту тему. Но затем, сделав несколько шагов, я сел на скамейку и вдруг сразу понял нечто важное, а именно, что понятие о небытии не связано с этим тварным миром. Оно принадлежит миру духа».

8 октября 1943

За завтраком Ни сказал нам: «Сегодня я окончил мою новую книгу "Русская идея"».

16 окт<ября>

Сегодня Ни прочитал нам заглавия глав своей новой книги¹². Глава первая — кризис христианства. Затем главы о страдании, о страхе, о Боге, о бессмертии.

1944

октябрь 24

«Я удивляюсь, — говорит Ни, — тому, что пишу новую книгу, а следующая за ней еще мне неизвестна. Я привык, что, когда пишу новую, следующая уже в голове».

октябрь 25

Утром Ни входит в мою комнату и, улыбаясь, говорит: «Знаешь, я проснулся ночью, и план новой книги весь созрел во мне даже по главам, и я все записал. Сейчас же!» Сегодня Ни начал писать предисловие к новой книге (названия еще не выбрал)¹³.

203//204

2 ноября 44

«У меня память дырявая. Все забываю, путаю. Но для книги память хорошая. И это потому, что все направлено на писание, а к остальной жизни не приспособлено».

«Какая у меня сильная, неугасимая жажда познания! Многие устают от познания, а я нет. Мне хочется знать все больше и больше».

1945

29 января

Сегодня Ни окончил новую книгу, начатую в октябре. В каких трудных условиях он писал ее! Болезни, недоедание, а в последнее время невыносимый холод. У нас 6° тепла, а на дворе сегодня 10° мороза!

<Последняя запись Л. Ю. Бердяевой в дневнике. >

Лидия Бердяева

ПРОФЕССИЯ: ЖЕНА ФИЛОСОФА

Тетрадь четвертая