«Истинно, истинно говорю вам: раб не больше господина своего, и посланник не больше пославшего его» (Ио 13:16).
Мы говорим «раб Божий», но не говорим «раб Господень». Слово «раб» оказывается из какого-то другого языкового — и душевного — пласта. Отношения с Христом описываются, скорее, словами «ученик», «последователь». Даже есть манера — из лучших чувств, чтобы поглубже «прочувствовать» реальность Христа, «демифологизировать» Его — напоминать, что «господь» это всего лишь «господин», что так к любому обращались в ту эпоху. Типа «уважаемый». Мистер.
Уважаемый — это на рынке к тебе так обращаются те, кто повоспитаннее.
Христос не просто «мистер». Может, нынешние греки направо и налево говорят «кириос», но уж «дулос» они точно не говорят, можно ведь и схлопотать. То элленикон элефтерон! (Прямо скажу, эти слова знаю из милейшей повести Ивана Ефремова о древнем Египте «На краю Ойкумены»).
Свобода от турок, свобода быть миллионером, учителем, пенсионером… Свобода быть христианином, ездить к старцам, смиряться, воспаряться...
Всё это не Иисус. Иисус — господин в очень неприятном, рабовладельческом смысле.
В этом же малоприятном смысле Он — Учитель. Имеет право и линейкой треснуть, и на колени на горох поставить.
«Посланник» тоже слишком возвышенно. Быть христианином означает быть кем-то вроде нынешних курьеров с кубами-термосами разных цветов за спиной. В «Детском мире» для них на последнем этаже, около фуд-корта, сделали даже специальную «зону ожидания», вчера, в понедельник 7 октября 2019 года, видел. Это самое загадочное: если рядом фуд-корт, то зачем заказывать пиццу?
Ну вот идти за Христом означает сидеть в зоне ожидания с «не убий» и «не разводись» в термоупаковке, чтобы не остыло, чтобы жгло адресату.
Евангелие от Иоанна построено на хиазмах, на перекличках-симметричках, и эта фраза отзеркалена в Ио 15:20: «Помните слово, которое Я сказал вам: раб не больше господина своего. Если Меня гнали, будут гнать и вас; если Мое слово соблюдали, будут соблюдать и ваше».
В смысле, если на Его слова наплевали, то и на наши словеса тем более наплюют. Такое вот «омовение ног» и «любите друг друга».
В «Детском мире» я не удержался и подарил внучке игрушку своего детства — Дюймовочку. В магазине винтажных игрушек. Причём, железную.
В перестройку их стали делать пластиковыми, а эта добротная, стальные шестерёнки и пружинка. Нажмёшь пальцем — и кувшинка раскрывается Дюймовочка вертится. Сердце замирает. Жмёшь посильнее, жмёшь послабее, наслаждаешься. Что, Дюймовочка непохожа на Христа? А что, Господь Километрович? И внешне похожа — Спас Златые Власы, а уж символически у Андерсена всюду сплошной Христос, но в женском роде: Он и принцесса на горошине, и Русалочка, Он и рубашки из крапивы шьёт... Андерсен не только Ганс, но и Христиан.
Давайте жать! Что пожмёшь, то и посеешь. Либо мы жмём, либо нас сожмут. Жать так, чтобы Христос открылся. Вот и вся наша рабская работа, ученический экзамен и доставка, что заказали. Не будем жать — никто и не увидит. Мы всего лишь вертимся — а Бог крутится. Мы только нажимаем, чтобы открылось главное, но уж нажимать надо с чувством, с толком, с верой в то, что Бог всё-таки вертится не напрасно и, вглядываясь в Него, мы видим своё прошлое, настоящее и вечное.