Моше Даян в 1976 году объяснял, что сперва был против атаки на Голанские высоты — а именно он в июне 1967 года был военным министром Израиля. Что до обстрелов с этих высот еврейских фермеров, он рассказал: «Дело было так: мы посылаем трактор пахать туда, где никаких полей никогда не было, в демилитаризованную зону, и мы знали заранее, что сирийцы будут стрелять. Ведь если они не стреляли, мы приказывали трактористу подъехать ближе к ним, и так до тех пор, пока сирийцы не выходили из себя и не начинали стрелять. Тогда уже мы пускали в ход пушки, а потом и самолёты. Вот как это было. Я так делал, и Ласков, и Хара, и Ицхак [Рабин, глава генштаба], но мне кажется, что особенно эти игры нравились Дадо [Давид Елазар, командир северной группировки войск]».
Войны, впрочем, не хотел никто, ни арабы, ни израильтяне. Арабы не планировали блицкрига, израильтяне не замышляли оттяпать кусок Сирии. Но все стороны прибегали к милитаристской риторике. В мае 1967 года в одной из израильских газет было опубликовано высказывание главы генштаба о том, что возможной целью Израиля может быть оккупация Дамаска и свержение сирийского режима. Но это была болтология, мечты. Хотя планы нападения, конечно, разрабатывались на всякий случай. Все проблемы с армией как раз в том, что у неё всякий случай — всякий.
Советская Россия, поддерживавшая Сирию, предупредила Египет, что Израиль планирует напасть на Сирию. Это была неправда, и президент Египта Насер знал, что это неправда, знал и то, что армия Израиля сильнее армий арабского блока, вместе взятых. Воевать он не хотел, но он должен был выглядеть лидером арабов, у него был договор о помощи Сирии. Он ограничился закрытием Тиранского пролива для израильских судов. Но для Израиля это означало пересмотр результатов войны 1956 года. Экономика Израиля выдержала бы, а имидж нет.
Насер рассчитывал, что Израиль не нападёт — и просчитался. Дело в том, что верхи Израиля не очень хотели войны, а вот народ страшно боялся, что арабы нападут и уничтожат страну. Что армия Израиля сильнее армий соседей, этот страх не развеивало. «Всех убью, один останусь», — вот девиз паранойи. Выборы 1 июня предопределили войну, потому что Национальная Религиозная Партия вошла в правящую коалицию только с условием, что «ястреб» Моше Даян станет военным министром. Даян стал и сразу объявил мобилизацию.
Бен Гурион, который уже не был премьером, писал, что Насер вряд ли решится напасть, что мобилизация ошибка. Рабин заявил, что советовал провести мобилизацию с целью проверки боеспособности армии. Бен Гурион ответил, что это всё равно ошибка. Президент США Джонсон сообщил Израилю, что по мнению американской разведки египтяне не планируют нападать. Он обещал помочь со снятием блокады Тиранского пролива, но предупреждал, что в одиночку Израиль не победит.
Израильское правительство заколебалось, оно не хотело войны — но израильские генералы стали обвинять политиков в трусости и слабости. Чем дольше оттягивать войну, говорили генералы, тем больше придётся заплатить за победу.
Решающим обстоятельством стало то, что в начале июня ЦРУ сообщило директору Моссада, что по его оценкам Израиль может разгромить египетскую армию без посторонней помощи.
Утром 5 июня (понедельник) Израиль нанёс удар первым, разбомбив египетскую авиацию на аэродромах. Однако, не знавшие об этом Сирия, Иордан и Ирак в полдень начали воздушные атаки на Израиль — и в течение двух часов потеряли все свои самолёты. Всего 5 июня Израиль уничтожил четыреста самолётов арабской коалиции, что и предопределило исход войны.
Сирия, хотя и бомбила Израиль 5 июня, после контратаки Израиля прекратила все боевые действия. Необходимости нападать на Сирию не было, Моше Даян удерживал Елазара от этого (а тот рвался в бой). «Мы начали войну, чтобы разбить египтян и открыть Тиранский пролив. Заодно мы прихватили Западный берег. Я не думаю, что необходимо ещё и начинать кампанию против Сирии», говорил Даян. Он подчёркивал, что Сирия никогда не смирится с потерей части своей страны, и предложил перенести десять еврейских поселений на расстояние в 15 километров от границы с Сирией.
Но тут произошло неожиданное. В ночь на 9 июня израильская разведка перехватила письмо Насера сирийскому президенту, в котором Насер писал:
«Полагаю, что Израиль готов сконцентрировать все свои силы против Сирии, чтобы уничтожить сирийскую армию, и забота о нашем общем деле обязывает советовать вам согласиться на окончание военных действий и сообщить об этом немедленно У Тану, чтобы сохранить великую армию Сирии. Мы проиграли эту битву. Пусть Бог поможет нам в будущем».
Письмо означало, что Египет не будет выполнять союзнических обязательств перед Сирией и не станет помогать ей обороняться.
Моше Даян решил «использовать ситуацию по полной» (он так написал на полях перехваченного письма и добавил: «Великий день»). Он приказал захватить Голанские высоты и продвинуться даже дальше той линии, которая первоначально была намечена как рубежная.
Уже на пенсии Даян говорил, что решение оккупировать Голанские высоты, что «на четвёртый день войны сирийцы не представляли для нас угрозы», было ошибкой. Это интервью было опубликовано после его смерти и вызвало в Израиле бурю негодования. Вместо имиджа страдающих от обстрелов мирных хлеборобов вдруг обнаружилось лицо озверевшего обывателя, трусливо нападающего на ослабевшего врага, чтобы отгрызть кусок. Таково лицо всякого милитаризма, конечно, и арабского, и американского, и русского.
См.: Shlaim, Avi. The Iron Wall. Israel and the Arab World. 250ff.