Оглавление книги
Ио 20 29 Иисус говорит ему: ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие. №172 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. Человек не видит невидимого, человек не видит несуществующего, человек не видит того, чего не хочет видеть. Верующий считает, что Бог невидим, атеист – что Бог не существует. Верующий полагает, что атеист попросту не хочет видеть Бога, атеист отвечает подозрением, что верующий галлюцинирует, видит то, что хочет видеть. Если бы! Бог – галлюцинация удобен, прост и не вызывает всех тех проблем и напряжений, которые вызывает в настоящей религиозной жизни Бог невидимый. Правота атеизма в том, что религия-галлюцинация действительно существует. Но не всякая религия галлюцинация, и не всякая галлюцинация – атеизм. Бывает неверие – галлюцинация, неверие, которое видит несуществующее, неверие, которое активно и напряжённо верует в то, что мир разрушается, неверие-цинизм, очень близкое по своим проявлением к религии-цинизму, к фанатизму. Вера в силу зла и небытия объединяет многих верующих с неверующими. Напротив, многие верующие и неверующие объединены трезвым отношением к миру. Вот Фома «неверный», желавший лично увидеть воскресшего Иисуса и Его раны. Он не доверял другим апостолам – так ведь это же абсолютно правильное недоверие. Для него-то апостол Пётр не был галлюцинацией, в которой сливаются образы величественных правителей Ватикана, а был трижды предавшим Учителя учеником. Для Фомы апостолы – это всего лишь дюжина человек, из которых неформальный лидер предал Христа, формальный казначей Христа продал, и все – все! – на Тайной вечери, когда Иисус сказал, что «один из вас предаст Меня» - вскрикнули «Не я ли!» Вот момент, изображённый Леонардо, и все попытки вычитать из «Тайной вечери» какую-то иную тайну, кроме тайны человеческой слабости, есть бегство от тайны в секрет. Фома выбирает странный, но единственно мудрый способ проверки: увидеть раны Христа. Он хочет увидеть то, чего не хочет видеть. Все люди способны к самообману, но лишь меньшинство способно желать свободы от самообмана. Сколько изображений воскресшего Иисуса, где раны – словно булавочные иголки. Человек хочет видеть воскресшего Иисуса – абсолютно здоровым, весёлым, целым. Как будто ничего не было! Словно всё приснилось! Отличный способ освободиться от вины предательства. Но Воскресение – не погружение в реки античного Стикса, который смывал память. Воскресение – это воскресение памяти. Прощение – торжество не забывчивости, а любви. Воскресение – вечная жизнь, вечная память, а не вечный склероз. Останутся следы от ран. Останутся морщины. Слёзы будут утёрты, но дорожки от слёз будут виться и среди райского сада. Невидимая будущая жизнь – это не превращение страданий и горя в нечто невидимое, словно с доски стёрли всё написанное. Невидимая будущая жизнь, напротив, есть восстановление памяти. Это делает земную, временную жизнь не чем-то преходящим, имеющим лишь ограниченное значение. Она имеет и вечное значение, и когда мы это видим, рука, занесённая для нанесения другому раны, останавливается. Пусть надо ранить человека – о, в педагогических целях или для защиты слабого, а то для спасения народа – а вот нельзя… Вера даёт нам видеть Бога, ставшего человеком, воскресшего и вознёсшегося, вера даёт нам видеть раны Божии, но далеко не сразу вера даёт нам видеть Бога в другом человеке, видеть, что раны другого – это и есть раны Христа. Иначе бы мы вели себя с людьми не так, словно они здоровенные бандиты, приставившие нам нож к горлу, а так, словно они слабые дети или больные, нуждающиеся в нашем утешении. Не вознесение, а именно воскресение сделало Иисуса каким-то странным, необычным, не вполне видимым – во всяком случае, Его видели теперь только тогда, когда Он хотел, чтобы Его видели. Поверить в воскресение означает поверить в то, что Бог хочет, оставаясь невидимым, быть видимым в людях, каждый из которых – Его рана, Его боль, Его тело. * Воскресенье после Пасхи Православная Церковь посвящает апостолу Фоме, прозванному "Неверным" за то, что он хотел увидеть воскресшего Иисуса. За богослужением в этот день читаются рассказ о том, как апостолы, проповедовавшие о Воскресении Христовом, были брошены в тюрьму, но освобождены, причем освобождены чудом: "Ангел Господень ночью отворил двери темницы и, выведя их, сказал: идите и, став в храме, говорите народу все сии слова жизни" (Деян. 5, 19-20). И опять же, словно Фоме Неверному, хочется сказать: ну зачем такие сложности, неужели не проще самому Ангелу встать в храме и говорить все сии слова? как ангела увидят, так все поверят, а так вон сколько не видевших и, соответственно, не уверовавших. Только очень мало проку и много соблазнов таится в такой вере, которая не может без чуда. Примечательно, что Господь, сказав: "Блаженны невидевшие и уверовавшие" (Ио. 20, 29) (эти слова тоже читаются за той же службой), не сказал, что не видевшие и не уверовавшие — прокляты. Уверовать — это значит к чему-то придти, а вот "не веровать" — это не какое-то дело, это просто отдых от дела, и у каждого неверующего всегда есть время вскочить на подножку поезда, хотя бы в мгновение смерти. Оп.: Куранты, 30.4.97. Прокляты не неверующие, а грешащие. 20.28. - не сказано, что Фома вложил персты; мог и ослушаться. Зато он исповедует Иисуса Богом - это самое высшее исповедание в Ио.
|
