С.Ю.Витте

О СОВРЕМЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

* “СЛОВО”, № 108 ЗА 28 МАРТА 1905 Г.

См. библиографию. По переизданию в "Православной общине", №43, 1998.

ОБЪЯВЛЕНИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ СВОБОДЫ ВЫЗЫВАЕТ НЕОБХОДИМОСТЬ ИЗМЕНЕНИЙ
И В ГОСУДАРСТВЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

После двухвековой политики религиозных стеснений Россия вступает теперь на путь широкой веротерпимости. К этому побуждает как сознание несоответствия религиозных стеснений духу православной церкви, так и испытанная долгим опытом их бесполезность. И официальные отчеты, и особенно частные сообщения лиц, стоящих близко к миссионерскому делу, убеждают, что притеснения содействуют усилению расколо-сектантства, а никак не его ослаблению. Но если вопрос о религиозной свободе можно считать решенным в положительном смысле, то теперь вполне своевременно выяснить и то положение, в котором окажется при изменившихся условиях сама православная церковь: в силах ли она будет выдержать предстоящую борьбу с сектантством и иноверием вообще?

В духовной литературе по этому поводу слышатся весьма тревожные голоса. “Объявить теперь свободу совести для всех — это значило бы всем развязать руки, а деятелей церкви оставить связанными”. К этому мнению епископа Сергия (ректора с.-петербургской духовной академии) присоединяется почти вся современная богословская литература. Очевидно, и при полной внешней свободе и даже охране со стороны государства, внутреннюю жизнь православной русской церкви опутывают какие-то тяжелые цепи, которые также необходимо снять; следы их, действительно, заметны в современной религиозной жизни.

СОВРЕМЕННЫЙ УПАДОК ЦЕРКОВНОЙ ЖИЗНИ
И ЕГО ПРИЧИНЫ

И духовная, и светская печать одинаково отмечают общую вялость внутренней церковной жизни: отчуждение прихода и особенно образованных слоев общества от своих духовных руководителей; отсутствие живого проповеднического слова; общую слабость пастырской деятельности духовенства, ограничивающегося, в большинстве случаев, только совершением богослужения и требоисполнением; полный упадок церковной приходской общины с ее просветительными и благотворительными учреждениями; сухость и формальность епархиального, “консисторского” делопроизводства и узко-бюрократический характер деятельности группирующихся около Синода учреждений. Еще от Достоевского мы услышали впервые грозное слово: “русская церковь в параличе”, — тогда оно не встретило серьезного возражения. Причину упадка церковной жизни и Достоевский, и его многочисленные позднейшие единомышленники указывают в некоторых особенностях совершенной Петром Великим реформы церковного управления и в том укладе местной жизни, который стал развиваться с этого времени. С начала XVIII века в церковной жизни стало ослабевать, а затем и совсем исчезло соборное начало: это, прежде всего, и вызвало застой церковной жизни.

СОБОРНОЕ НАЧАЛО, КАК ОТЛИЧИТЕЛЬНАЯ ОСОБЕННОСТЬ ДРЕВНЕГО ПРАВОСЛАВИЯ

Религиозное начало есть по преимуществу начало общественное; оно развивается и крепнет там, где общественной жизни предоставлена некоторая свобода. Естественно, поэтому, что “соборность” была основным началом церковной жизни и главным принципом церковного управления. От христианских общин времен апостольских, с их старейшинами и братиею, и до византийских патриархов с придворным штатом чинов, их окружавших, начало соборного управления непрерывно выдерживалось в церковном каноне.

ОРГАНЫ СОБОРНОГО УПРАВЛЕНИЯ

Органами соборного управления являлись соборы вселенские и поместные. Первые были явлениями исключительными, вызывавшимися особыми обстоятельствами, и, конечно, не могли повторяться часто. Но поместные соборы, на основании апостольских правил (20 и 37) и канонов вселенских соборов (I, 5; IV, 19; VII, 8; VIII, 6), получивших силу непреложного канонического закона, должны были собираться дважды или, по крайней мере, один раз в год. На поместные соборы являлись или присылали своих представителей все епископы местной церкви. Епархиальное управление было также основано на принципе соборности. При епископе состоял собор пресвитеров; часто в этих совещаниях участвовала и целиком вся церковная община; таким публичным общественно-совещательным было церковное управление апостольских времен и, вообще, первых веков христианства, когда церковная община, имевшая отдельного епископа, не представляла большой численности; при дальнейшем развитии церковной жизни присутствие всех членов общины сохранялось только на приходских собраниях, а на епископском соборе постепенно заменялось их представительством. Патриаршество, которое рассматривалось Духовным Регламентом как помеха соборному управлению церкви, отнюдь не нарушало принципа соборности, — патриарх являлся далеко не единоличным управителем церкви, а только председателем существовавшего около него постоянного собора; он был немыслим без собора; это обычный канонический порядок, редкие отклонения от которого всегда сопровождались упадком церковной жизни.

НЕКАНОНИЧЕСКИЙ ХАРАКТЕР
ЦЕРКОВНОЙ РЕФОРМЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Учрежденный преобразователем России Синод носит только внешние, отнюдь не канонические черты соборности. В нем соборное начало подменено коллегиальностью. Сущность соборного начала не в том, что во главе правления стоит не одно, а несколько лиц, а в том, что каждое из этих лиц является представителем целой общины. Коллегиальность же есть лишь система внутренней бюрократической организации. В нашем синодальном управлении нет представительства от каждой епархии, нет представительства вообще, так как члены Синода назначаются правительством; он представляет собою “не представительство церковное, а государственное бюрократическое учреждение”. “Постоянный Синод, — говорит профессор Заозерский, — какую бы форму он не имел, есть во всяком случае только исполнительный орган целого поместного собора. Это, конечно, вполне приложимо и к русскому Синоду. Но в России поместный собор не только не собирается ежегодно, но не собирался ни разу уже в течение двухсот лет. А потому вся система нашего церковного управления представляется не имеющею канонического основания. Православные канонисты сознаются, что при учреждении Синода Петр Великий действовал не по образцу обязательных для православной церкви канонов, а “под сильным влиянием протестантских канонических систем, с которыми он познакомился в Голландии и Швеции” (Павлов, Суворов и др.).

В епархиальном управлении, в замену древнего собора пресвитеров, учреждены так называемые “консистории”, представляющие бюрократические коллегии, с четырьмя — пятью членами из духовенства, назначаемыми Синодом по выбору епископа, и с светским чиновником-руководителем. Таким образом от представительства отдельных приходских обществ на епископском соборе здесь не осталось и следа. Если бы даже консисторию и можно было назвать собором, то, во всяком случае, это был бы собор безглавый, ибо он никогда не видит в своем кругу епископа, а сносится с последним путем канцелярской переписки или чрез светское лицо — секретаря консистории.

ВЛИЯНИЕ НА ЦЕРКОВНУЮ ЖИЗНЬ
РЕФОРМЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Изгнание из церковной жизни принципа соборности управления повело за собою изменение и самого духа церковной жизни. Деятельность Синода уже в первые годы приняла внешний, бюрократически-полицейский характер: разыскивать разные злоупотребления, искоренять суеверие и свободомыслие в разных формах. Предписания Синода епископам состояли по преимуществу из таких же наставлений о средствах розыска и искоренения, причем рекомендовалось иногда даже тайное выслеживание и выспрашивание. Все духовные обязанности членов православной церкви были строго регламентированы и расписаны по статьям и параграфам, соответствующим нынешнему “уставу о предупреждении и пресечении преступлений”. Здесь было предусмотрено и уловлено всякое малейшее религиозное проявление духа и подробно предписано как держать себя в храмах и соблюдать в них благопристойность и тишину, как стоять пред иконами, проводить праздники, ходить на исповедь и следить за твердостью в вере православных. Эти попытки полицейской регламентации неподдающихся ей предметов и явлений духовной жизни несомненно вносили в церковную сферу мертвящее веяние сухого бюрократизма.

Главною целью церковной реформы Петра I было низвести церковь на степень простого государственного учреждения, преследующего исключительно государственные цели. И, действительно, церковное управление скоро сделалось только одним из многочисленных колес сложной государственной машины. Впоследствии “ведомство православного исповедания” правильно организовалось по образцу остальных министерств, с обер-прокурором во главе, который стал представителем церкви пред Государем и в высших государственных учреждениях (государственный совет, комитет министров).

В настоящее время наше церковное управление носит замкнутый канцелярский характер; иерархия сносится с народом чрез посредство бумаг, редко входя с ним в непосредственное живое общение. Причем постоянною преградой между церковью и народом, и церковью и Государем стоит светский бюрократический элемент. Говорить о церковной самодеятельности, самопочине или даже о взаимном живом общении между собою иерархии не приходится. Живую общественную жизнь и здесь заменила бумага. Единственным путем к пробуждению замерзшей жизни может быть только возврат к прежним каноническим формам церковного управления.

ДРЕВНЕРУССКИЙ ПРИХОД

Неблагоприятный поворот, совершившийся в жизни русской церкви в XVIII веке, едва ли не ярче всего сказался в упадке прихода, этой основной ячейки церковной жизни. Поворот этот тем более заметен, что церковно-общественная жизнь древнерусского прихода отличалась большим оживлением. Русский приход представлял прежде живую и самодеятельную единицу. Община сама строила себе храм, избирала священника и остальной церковный причт. Церковная казна имела тогда более широкое назначение; ею поддерживались не только храм и дома для притча, но и школа с учителем и целый ряд благотворительных учреждений; иногда она играла роль крестьянского банка и раздавалась неимущим. Приходская община сама судила своих сочленов и имела право самого широкого вмешательства даже в их внутреннюю семейную жизнь, следя за нравственными поступками каждого сочлена. От этой живой и деятельной общины в настоящее время осталось только одно имя.

ПРИЧИНЫ УПАДКА ПРИХОДА

Падение жизнедеятельности прихода было вызвано сложными причинами, из которых многие продолжают оказывать свое гнетущее влияние и до сих пор; главными из них нужно признать развитие крепостного права, подобравшего самостоятельность общинной жизни, и быстрое поступательное движение государственной централизации, все более и более устранявшей от участия в управлении местные элементы. Было время, когда не в меру усердные становые пристава преследовали все, что носило на себе какую-нибудь тень общины. “Братский” суд тогда считался самоуправством, “братские” сходки — опасными собраниями. К этим причинам общего характера присоединились весьма своеобразные требования, которые стали применяться правительством к приходскому духовенству.

Смотря на церковь только как на составную часть государственного механизма, преобразователь России решил привлечь ее служителей к исполнению чисто государственных обязанностей, и к великому несчастью приходского духовенства, возложил на него совершенно несвойственное духовному сану полицейско-сыскное дело, — священник должен был следить за правильным показанием числа податных душ и, кроме того, неукоснительно доносить обо всех открытых ему на исповеди поступках, клонившихся к вреду государства. Превратившись из духовного руководителя в агента полицейского надзора, пастырь потерял всякое доверие своих пасомых и нравственную связь с ними. Этому способствовали и другие обстоятельства.

С падением самостоятельности приходской общины сильно ухудшилось материальное положение духовенства; прежде община сама собирала известную, заранее определенную, сумму на содержание причта; — с падением общинного приходского хозяйства духовенство оказалось вполне предоставленным себе и должно было питаться обработкой наравне с крестьянами тех небольших клочков земли, которые даны помещиками церквам, и копеечными сборами с прихожан за требы; осиротевшая же семья священника оставалась совсем без куска хлеба и могла жить только подаянием милостыни со стороны прихожан. Такое материальное положение приходского духовенства вызвало много темных явлений в церковной жизни. Тяжелое положение сирот побудило духовное начальство допустить на практике весьма своеобразный способ благотворения — наследственную передачу священнических мест сыну или мужу дочери умершего члена причта. Поддерживаемый долгое время этот порядок замещения священнических мест, мешая приливу в духовное сословие новых сил со стороны, положил начало его кастовой замкнутости, производящей теперь такое неблагоприятное впечатление на общество. Кастовый замкнутый характер духовенства — явление небывалое в древней церковной жизни, где члены клира избирались из состава общины без всякого различия их звания и состояния.

Во второй половине минувшего века, особенно в последнее его десятилетие, благодаря заботам правительства, материальное положение духовенства стало улучшаться. Но все же 15-20 р. месячного жалованья и незначительные доходы с церковной земли не обеспечивают священнику даже насущного хлеба и принуждают его облагать приход рядом обязательных сборов при совершении таинств и требоисправлении. Эта необходимость печально отражается на взаимных отношениях пастыря и паствы. В душе священника денежные счеты в самый неподходящий для этого момент поселяют чувство пастырского бессилия; эта вынужденная торговля святыней отнимает у него всякую опору для деятельности; прихожанам, далеко не всегда способным понять степень материальной нужды своего пастыря, такие поборы подают повод относить священника к числу кулаков и мироедов. При таких условиях обеспечения духовенству трудно подняться выше простого требоисполнения, как ремесла, и стать действительным пастырем народа, а церковной общине сплотиться около него, как центра; между той и другой стороной будет вечно стоять какая-то стена.

СРЕДСТВА УСИЛЕНИЯ ПРИХОДСКОЙ ЖИЗНЕДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Первым условием для поднятия пастырской деятельности должно быть изыскание таких путей обеспечения духовенства, чтобы священник был избавлен от необходимости торговаться с прихожанином перед совершением таинства. В данном случае нужно иметь в виду не одно увеличение средств на содержание духовенства из казны, быстрого роста которых не может допустить состояние государственного казначейства, а такую организацию земского обложения в пользу духовенства, — путем которой оно получило бы с прихода те же средства, что и теперь, без необходимости лично вымогать их у каждого прихожанина в частности. Это удобнее всего выполнить при восстановлении свободы самоуправления церковной общины. Для оживления приходской жизни церковной общине необходимо вернуть отнятое у нее право на участие в церковном хозяйстве и право выбора или, по крайней мере, участия в выборе членов причта.

В первые века христианства не только пресвитеры, но даже и епископы избирались местною общиной. Это право избрания имело большое моральное значение — епископ или пресвитер вступал в свою общину желанным и званным руководителем, а не неведомым пришельцем, которого гонит сюда далеко не всегда даже собственная воля, а только милость или гнев высшего начальства. В настоящее время вопрос о замещении епископских кафедр представляется настолько твердо установившимся, что от права общины на избрание себе архипастыря уже не осталось и помина; но вопрос о выбранном начале белого духовенства подымался неоднократно. При современном составе сельской общины, в которой преобладают элементы малоосведомленного в религиозном отношении крестьянства, может быть несвоевременно говорить о выборе священника приходом, но группа приходских представителей, во главе с пресвитерами, являлась бы вполне компетентным для этого органом. Следы выборного начала до сих пор остаются в виде мертвых археологических остатков в нашем богослужении, — каково, например, пение “аксиос” при посвящении священника или диакона. И, казалось бы, весьма своевременно воскресить это древнее начало, так сильно поддерживавшее внутреннюю жизнь церковной общины. Но для осуществления его мало реорганизации только приходской общины. “Возрождение прихода вообще не достигает благотворного значения для целой поместной церкви, если дело ограничится только восстановлением автономного существования мелких церковных единиц. Эти единицы должны быть связаны между собою духовным общением, должны слиться в обширнейшее епархиальное общество с центральным пунктом — епархиальным архиереем. Параллельно с приходским собранием, должно периодически составляться “епархиальное собрание”, имея образцом своего устройства поместный собор” (проф. Заозерский). Таким образом, и эта частная реформа не достигнет цели без общей реформы высшего церковного управления.

О НЕОБХОДИМОСТИ ВОССТАНОВЛЕНИЯ
ВНУТРЕННЕГО ЕДИНЕНИЯ ЦЕРКОВНОЙ ОБЩИНЫ

Необходимым условиям нормального хода внутренней жизни церкви является полное единение между собою верующих. У верующих первой христианской общины были, по выражению апостола, “одно сердце и одни уста”; тесно сплоченными союзами любви и братства являлись и позднейшие христианские общины. Такого единения в настоящей момент лишена наша православная церковь, почему так обильно и разрастаются на ее почве разные секты и плодится религиозный индифферентизм. Помимо общей разъединенности духовенства с приходом, причины которой отмечены выше, весьма серьезные опасения вызывает недружелюбное отношение к церкви значительной части нашей интеллигенции и общая духовная рознь между последнею и народом. Сгладить этот пагубный духовный раскол в нашей внутренней жизни может только церковь.

Но для этого духовенству необходимо прежде всего восстановить свое влияние на образованные слои общества. Как показали последние годы, когда обнаружился значительный интерес образованного общества к религиозным вопросам, причину отчуждения его от церкви нельзя видеть в одном религиозном индифферентизме и языческом характере нашей светской культуры. Причины коренятся, по-видимому, глубже — в самом складе церковной жизни замерзшей, оторванной от волнующих общество интересов. Но, во всяком случае, пред нами тот печальный факт, что духовенство оказалось бессильным примирить с церковью и подчинить ее влиянию значительную часть образованного общества, что оно недостаточно подготовлено к борьбе с неблагоприятными церкви умственными и нравственными течениями современной культуры.

НЕДОЧЕТЫ ДУХОВНОЙ ШКОЛЫ

Значительная доля вины за это падает, по сознанию вполне компетентных органов духовной печати, на нашу духовную школу. Духовная школа совсем мало занимается современными течениями общественной мысли. Из ученических библиотек тщательно исключается все, что знакомит с современными отрицательными культурными течениями. Но прятать от будущего священника литературу, отрицательно относящуюся к религии и государству, не значит ли просто обезоруживать его. В роли священника — официального защитника религиозного идеала — ему неминуемо придется столкнуться с представителями самых позднейших отрицательных течений, и удивительно ли, что батюшка, на соблазн всем окружающим, окажется бессильным сказать веское слово против них. При настоящих запросах общественной жизни священнику необходимо подробное критическое ознакомление со всеми современными течениями культурной мысли. Необходимо в частности обстоятельное знакомство с условиями социальной жизни и с науками общественными, которого совсем не дает духовная школа. В превосходство нашего государственного строя над формами западно-европейской социальной жизни наше духовенство верит, но только детскою верою, и потому, когда обстоятельства вызывают его высказаться по тому или иному общественному вопросу, встать на защиту тех или иных государственных задач, — последняя оказывается настолько неумелой и порою даже наивной, что, вместо желательного результата, производит только отрицательное действие, клонящееся ко вреду государства, ибо неумелая защита принципа — лучшее средство его уронить в глазах общества. Государству нужна от духовенства сознательная, глубоко продуманная защита его интересов, а не наивная вера в современное положение. “Наша духовная школа вся сосредоточилась на истории, на прошлом, она слишком теоретична, оторвана от жизни, и пока останется такою, все проекты возрождения приходской жизни будут иметь мало успеха”, так как центральным лицом в приходе, его вдохновителем и руководителем, в конце концов, всегда будет священник, которого готовит к общественной деятельности церковная школа. Вопрос о духовной школе не есть вопрос отдельного ведомства, это дело, близко касающееся всего государства, ибо всецело от ее постановки зависит степень религиозного воздействия на народ. И если теперь духовная школа представляется узко сословной, почти недоступной для посторонних светских элементов, то такой порядок вещей приносит существенный государственный вред. Если какое иное, то именно религиозное, образование должно быть доступно всем, невзирая на различие сословия и возраста.

ОБЩИЕ ВЫВОДЫ И ПРОЕКТЫ
РЕФОРМЫ ЦЕРКОВНОГО УПРАВЛЕНИЯ

С грустью останавливаясь на современном упадке внутренней религиозной жизни, духовная литература не раз отмечала нежелательные насильственные изменения, вводившиеся в церковную жизнь без всяких справок об отношении к ним церковного сознания. Весь XVIII век и начало XIX века, были, по преимуществу, временем таких стеснений; далее уже сама церковная жизнь стала укладываться по указанному шаблону; так, на почве обезличенного бюрократизмом церковного управления уже сама собою создалась сухая, схоластическая, оторванная от жизни школа. Политика насилия над церковным сознанием, принеся, может быть, некоторую государственную пользу в ближайшее время, в дальнейшем отразилась страшным вредом — тем упадком церковной жизни, с которым приходится считаться теперь. В этом отношении она весьма напоминает старинное хозяйство наших земледельцев, старавшихся извлечь из земли все, что можно взять с нее в данный момент, и этим обрекавших на голод и нужду своих сыновей. Ибо нет такой тучной земли, которую бы не истощила беспрерывная, немилосердная разработка. Кажется, за два века слишком уж интенсивного хозяйства государства на церковной почве последняя окончательно истощилась. Церкви необходим союз с государством; необходима и государству поддержка церкви, но условия союза между тою и другою стороною должны быть составлены так, чтобы не ослаблять самодеятельности ни церковного, ни государственного организма. Реформа Петра Великого коренным образом нарушила это равновесие.

Представители русской иерархии не раз пытались протестовать против нового порядка вещей в виде, например, просьбы императрице Елизавете об упразднении светских чиновников в Синоде, или записок (митрополита Филарета) о необходимости созыва поместного собора, но светская власть ведомства православного исповедания прилагала все усилия к сохранению установленного порядка вещей.

НЕОБХОДИМОСТЬ СОЗЫВА ПОМЕСТНОГО СОБОРА
И ЕГО СОСТАВ

В настоящее время народного неустройства, когда особенно дорого живое, деятельное воздействие церковных сил на народ, вопрос о необходимости церковной реформы обсуждается в духовной печати с особым оживлением. “Теперь, — говорят, — настало время подробнейшего рассмотрения всех дефектов нашей церковной жизни и заправляющих ею установлений. Чем шире будет поставлено дело пересмотра, чем скорее будут введены улучшения и перемены, тем более будет уверенности в том, что церковь вынесет настоящее испытание и выйдет из него полною свежих сил для продолжения своего святого дела”. “Но реформа, — замечает духовная печать, — должна быть не делом чиновников и не делом заседающих в Синоде или даже несколько большего числа архиереев, а свободным делом всей русской церкви”.

При этом все высказывающиеся по этому вопросу духовные органы указывают на необходимость созыва поместного собора. Но для того, чтобы этот собор представил собою действительно голос всей русской церкви, он не может быть замкнутою архиерейскою коллегиею, которая есть явление не каноническое. Как вселенские, так и поместные соборы были не коллегиями иерархов-епископов, а собранием всех лучших сил церкви — как клира, так и мирян (Заозерский); на них присутствовали и принимали деятельное участие и пресвитеры, и диаконы, и простые миряне. На соборе должен быть выслушан каждый голос; только при таких условиях достижима одна из главных целей собора — достаточная осведомленность о запросах современной духовной жизни. В составе постоянного собора, существующего в настоящее время при константинопольском патриархе, кроме духовных лиц, находятся представители греческого народа, избираемые народным собранием. И в состав русского Синода первоначально входили, кроме епископов, представители белого духовенства, и только с течением времени он обратился в замкнутую архиерейскую коллегию, что явилось дальнейшим отклонением от канонической почвы.

Двести с лишним лет мы не слыхали голоса русской церкви, не пора ли, наконец. прислушаться к нему; не пора ли узнать, что скажет она о современном укладе церковной жизни, получившем место помимо ее воли и вопреки завещанным ей традициям священной старины. На поместном соборе, где нужно будет организовать представительство как от белого духовенства, так и от мирян, и должен быть рассмотрен вопрос о тех необходимых изменениях в строе церковной жизни, которые дали бы возможность церкви стать на надлежащую высоту и получить необходимую свободу действия. При настоящих неоспоримых признаках некоторого внутреннего шатания как общества, так и народных масс, ждать дальше опасно. Религия составляет главную основу народного духа, ею до сих пор стояла и была крепка русская земля, только при помощи этой силы может выйти русский народ и из настоящей тяжелой годины испытаний. И не может быть большего государственного вреда, как стеснять развитие и свободное проявление этой народной силы, пытаясь вложить ее в рамки сухих бюрократических начал, как это делается теперь.