ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

в десяти томах

К общему оглавлению. - См. историю до рождества Христова.

Том II.

Глава VII. Западная Азия и Египет под властью Ахеменидов

Социально-экономический строй державы Ахеменидов в V—IV вв. до н. э.

Возникшая в VI в. Персидская держава включила в свой состав огромную территорию — нагорье Ирана, значительную часть Средней Азии, часть Индии, всю Переднюю и Малую Азию и Египет. Держава Ахеменидов была вовлечена в сложные взаимоотношения с рабовладельческими обществами Средиземноморья, и в первую очередь с Грецией, причём временами даже включала в свой состав высокоразвитые греческие полисы Малой Азии — Милет, Самос, Эфес и др.

Экономика державы Ахеменидов

Уровень развития стран, покорённых Ахеменидами, был весьма различен. Объединение их в рамках одной державы на протяжении двух столетии не смогло сгладить этих различий ни в экономике, ни в социальных отношениях. Однако существовали и черты, общие для многих областей. Таким общим явлением следует считать распространение железа, которое прочно вошло в обиход всюду, даже у периферийных племён Персидской державы и в Египте, где железный век начался лишь в VII—VI столетиях до н. э. Геродот, путешествовавший по Египту в V в. до н. э., уже считал само собой разумеющимся, что египтяне, так же как греки и другие народы, пользуются железными орудиями. В деловых папирусах V в. железные вещи неоднократно упоминаются при перечислении предметов домашнего обихода. При этом железо называется после меди, очевидно, как более дешёвое. Впрочем, каменные орудия и в это время не исчезли окончательно, и не только из обрядового употребления, ной из сельского хозяйства: серпы с кремнёвыми лезвиями употреблялись в Египте до IV—III вв. до н. э.

Сельское хозяйство — основа существования общества того времени — играло в царстве Ахеменидов первостепенную роль.

Самая организация и техника сельского хозяйства почти не отличались от предыдущих периодов. Почти всюду основой земледелия являлось, искусственное орошение, и господствующий класс стремился держать оросительную систему в своих руках. В старых культурных областях Передней Азии наряду с трудом общинников в широких размерах применялся в сельском хозяйстве и труд рабов. В областях собственно Ирана земледельческим трудом были заняты, вероятно, в основном свободные общинники.

В степных районах Центрального и Восточного Ирана и Средней Азии главным занятием кочевого и полукочевого населения было скотоводство. Рабовладение было здесь развито слабо.

Судя по дошедшим до нас памятникам материальной культуры, изображениям во дворцах ахеменидских парей и литературным свидетельствам, в державе Ахеменидов было широко распространено ремесленное производство,причём отдельные области славились том или иным видом ремесла. Города и храмово-городские общины с сосредоточенным в них ремеслом имелись главным образом в Вавилонии (в первую очередь сам город Вавилон), в Йирии и в Палестине, в Финикии и в Малой Азии (греческие города). Все эти города являлись одновременно центрами торговли и в значительной мере политическими центрами рабовладельцев. Иран знал, повидимому, лишь города-резиденции и укреплённые сельские поселения. Здесь ремесло только ещё начинало отделяться от сельского хозяйства.

Знаменитые дворцы ахеменидских царей были созданы трудом ремесленников из различных стран. Издалека привозились и строительные материалы и готовые детали здания (даже такие, как колонны). В Сузах, во дворце Дария I, была обнаружена надпись, сообщающая о строительстве этого дворца: «...Земля была вырыта в глубину... сравни засыпан и кирпичи сформованы, и эту работу сделали вавилоняне. Дерево, называемое кедр, было привезено с гор Ливана. Ассирийцы довезли его до Вавилонии. Карийцы и ионийцы привезли его из Вавилонии в Элам. Дерево, называемое яка, привезли из Гайдары и... Кармании. Употреблённое здесь золото привезли из Лидии и Бактрии. Камни капаутака (лазурит. -Ред.) и сикаба, употреблённые здесь, привезены из Согдианы. Камень ахшайна (гематит.— Ред.) привезён из Хорезма. Употреблённые здесь серебро и бронза привезены из Египта. Украшения стен крепости привезены из Ионии. Слоновая кость, употреблённая здесь, привезена из Эфиопии, Индии и Арахосии. Употреблённые здесь каменные колонны привезены из города, называемого Абирадуш в Сузиане (?). Каменщики сделали их там. Ионийцы и лидийцы привезли их сюда. По золоту работали мидяне и египтяне. Ишмалу (значение неясно.— Ред.) делали лидийцы и египтяне, кирпичи делали вавилоняне [и ионийцы. Стены] укреплений украшали мидяне и египтяне».

Значительное развитие в ахеменидском государстве получила торговля. Она носила частью местный характер, например в виде обмена между оседлыми и кочевыми народами, но существовала и торговля между различными областями державы. С соседними странами торговля велась в основном предметами роскоши, но также тканями и некоторыми сельскохозяйственными продуктами, в частности зерном, финиками и т. д. Торговля шла по большим магистралям, пересекавшим страну в разных направлениях. Основной торговый путь начинался в Лидии (Сарды), пересекал Малую Азию, выходил к переправам на Евфрате и затем шёл на Вавилон. Оттуда несколько путей вели в глубь страны: один — на Сузы и дальше в персидские резиденции царя, Пасаргады и Персеполь, другой из Месопотамии вёл на Экбатаны — столицу Мидии и дальше в восточные сатрапии государства. В направлении с юга на север Переднюю Азию пересекал путь, шедший от торговых городов Сирии и Финикии к Чёрному морю я странам Закавказья. Определённую роль в торговле играл также прорытый при Дарий I канал из Нила в Красное море.

Однако товарные отношения не проникали глубоко в экономику Персидской державы, и хозяйство оставалось в основном натуральным. Каждая из областей составляла замкнутое экономическое целое. Денежное обращение приводило лишь к скоплению богатств в руках немногих торговцев, ростовщиков, высших представителей администрации. Введённая Дарием единая монетная система в ряде областей, как, например, в Египте и особенно в восточной части державы, прививалась сравнительно медленно.

Общественная структура державы Ахемедов в V - IV вв. до н. э.

Царю, членам царской семьи и крупнейшим представителям персидской администрации принадлежали обширные хозяйства, расположенные в разных частях державы. Судя по довольно скудным данным источников, можно заключить, что в их состав входили как земельные владения, так и ремесленные мастерские. В них работали люди, обозначавшиеся иранскими терминами мания или грда (или, по-эламски, куртаги). Грда, очевидно, являлись рабами; они состояли преимущественно из военнопленных и подвергались клеймению. В царских хозяйствах грда, помимо выполнения ими сельскохозяйственных и ремесленных работ, использовались на строительстве дворцов. Некоторые исследователи полагают, что уже с V в. до н. э. в число грда попадают беднейшие слои персидских общинников, выполнявшие повинности на царя и постепенно низводившиеся, таким образом, до положения рабов. Грда, занятых в сельском хозяйстве, селили по деревням. В Иране существовали, например, целые селения военнопленных греков из того или иного полиса. В царских хозяйствах грда получали натуральное содержание (в виде овец и вина), которое они частично потребляли сами, а частично обменивали на провиант, одежду и утварь.

Часть иранской знати, в особенности в восточных областях, по всей вероятности, вела патриархальное хозяйство. Масса иранского населения состояла по- прежнему из свободных воинов-общинников.

Области, подвластные Персидской державе, можно разделить на две группы. К одной принадлежали обширные пространства Восточного Ирана, а также Средней Азии и других периферийных областей, где рабовладение было ещё слабо развито, господствовало натуральное хозяйство и продолжали существовать многие пережитки первобытно-общинного строя. Рядом с более развитыми земледельческими областями и вперемежку с ними здесь были расположены территории племён, как оседлых, так и главным образом кочевых, которые ещё не переступили порога классового общества. Наиболее важными из земледельческих областей были расположенные на юге Средней Азии и в прилегающих частях Восточного Ирана: Гиркания (к юго- востоку от Каспийского моря), Парфия (центральная часть Южного Туркменистана и примыкающие к ней части Ирана, населённые частично кочевниками), Маргиана (долина реки Мургаба в восточной части Туркменской ССР), Арейя (Северо-Западный Афганистан), Бактрия (север Афганистана и юг Таджикской ССР), Согдиана, находившаяся к северу от Бактрии (между Аму-Дарьёй и Сыр-Дарьёй, древними Оксом и Яксартом), и выдававшийся далеко на север по нижнему течению Окса Хорезм. С севера эти области были окружены степями, заселёнными племенами кочевников: дахов, массагетов, саков. О положении этих областей известно очень немногое.

Другую группу составляли наиболее развитые в хозяйственном отношении переднеазиатские сатрапии державы Ахеменидов, которые давали основную массу доходов персидским царям и были экономическим центром государства. С этих областей—Малой Азии, Заречья (области к западу от реки Тигра — Сирия, Финикия, Палестина и Северная Месопотамия), Армении, Вавилонии, Элама, Лидии — персидские цари получали в виде налогов вдвое большую сумму, чем со всей остальной державы.

В областях Передней Азии сохранялись в основных чертах те общественные отношения, которые сложились ещё при ассирийцах, в VIII—VII вв. до н. э. Основная территоррш, составлявшая собственность царя, была заселена общинниками, вероятно, не имевшими права покидать своей общины. Они были обложены многообразными тяжёлыми налогами, пошлинами и повинностями в пользу царской казны. На этой же территории находились рабовладельческие имения самого царя и крупной персидской знати. Другая часть земель принадлежала храмам и городам. Именно здесь находились очаги наиболее развитого рабовладения.

К этой группе областей по своему социально-экономическому строю примыкал и Египет. Но в отличие от других сатрапий Египет был наименее связан с Персидской державой; в течение VI—IV вв. значительную часть времени Египет вообще не находился под властью персов.

Средняя Азия в системе державе Ахеменидов

Скудные сведения о восточных сатрапиях державы Ахеменидов позволяют охарактеризовать некоторые из них лишь в самых общих чертах. Невидимому, персидское завоевание не оказало значительного влияния на их общественный строй. Оседлое население Средней Азии занималось скотоводством и земледелием, которое играло в его жизни большую роль. Земледелие здесь, как и в других областях, было невозможно без искусственного орошения, и потому персы, захватив в свои руки ирригационную систему, приобрели тем самым дополнительную возможность эксплуатировать местное население.

Процесс имущественной дифференциации среди населения земледельческих областей Средней Азии зашёл достаточно далеко, народ и знать резко противостояли друг другу. По данным Авесты — «священного писания» зороастризма,— существовало три сословия: жрецы, знать («колесничие») и земледельцы. Ремесленники, редко упоминаемые в Авесте, повидимому, составляли особое, четвёртое сословие, стоявшее ниже остальных трёх. Однако трудно сказать, относятся ли эти данные к описываемому периоду или к несколько более позднему.

В V—IV вв. в Средней Азии возникают большие города с цитаделями и рынками. Так, Мараканда имела 70 стадиев в окружности, т. е. около 10 км. Наличие цитаделей о городах указывает на существование отделённой от народа публичной власти. Правители областей, происходившие из племенной знати, жили в неприступных крепостях и временами собирались на съезды, обычно в Бактры. Примитивные государственные образования на территории Бактрии существовали, повидимому, ещё в доахеменидский период. Определённых сведений о развитии рабства в Средней Азии для этого времени (кроме немногочисленных смутных сведений Авесты, которые трудно датировать) нет, но вряд ли можно сомневаться в его существовании; вероятно, рабство носило домашний, патриархальный характер.

Персидское правительство держало эти сатрапии в подчинении при помощи своего административного аппарата, эксплуатировало их, но сохранило в неприкосновенности их внутреннюю организацию, в частности военную. Как оседлое земледельческое население Восточного Ирана и Средней Азии, так и кочевники играли значительную роль в ахеменидской армии.

Положение в Вавилонии при Ахеменидах

Общественные отношения в Вавилонии при Ахеменидах в основном не отличались от тех, которые существовали в Ново-Вавилонском царстве. Вавилон, Урук, Ниппур и другие самоуправляющиеся города этой страны продолжали и при Ахеменидах быть важными центрами ремесла и торговли. Благосостояние этих городов было основано, во-первых, на эксплуатации труда рабов-ремесленников, которые хотя и работали не под надзором хозяина, а самостоятельно, тем не менее вынуждены были отдавать большую часть произведённого ими продукта рабовладельцу. Во-вторых, эти города вели обширную посредническую торговлю, а также торговлю предметами вавилонского ремесла (тканями, ковровыми изделиями и т. п.).

Однако крупные рабовладельцы Вавилонии, торговцы и ростовщики были обмануты в своих надеждах занять привилегированное положение в державе Ахеменидов. Разветвлённый персидский административный аппарат извлекал из Вавилонии особенно большие доходы. Многие видные представители персидской администрации сделались в Вавилонии крупнейшими рабовладельцами-землевладельцами. Правда, в доходах персидской администрации участвовали и крупные вавилонские рабовладельцы; так, повидимому, торговые роды Эгиби и Мурашу получали на откуп сбор налогов. Однако в целом рабовладельцы Вавилонии были стеснены существованием Персидской державы. Даже посредническая торговля уже не была теперь их монополией: Вавилон был в это время наводнён иноземцами, среди которых важную роль играли, в частности, финикийские и малоазийские купцы.

Земли в Вавилонии находились либо в собственности частных лиц («владение руки»), либо в собственности государства. На царской (государственной) земле выделялись наделы, держатели которых были обязаны выставлять воинов («земля лука»). В частной собственности находилась, по всей вероятности, земля граждан привилегированных городов и представителей царской администрации. Менее известно положение рядовых земледельцев за пределами города; по всей вероятности, как и в ассирийское время, они жили общинами, платили налоги, отбывали повинности и часто зависели от крупных собственников.

Налоговое обложение, введённое персами, было крайне тяжёлым. Вавилонская сатрапия, население которой вряд ли превышало 3 млн. человек, уплачивала в казну ежегодно около 1 000 талантов (приблизительно 30 т) серебра, т. е. примерно по 10 г серебра на душу. Но граждане привилегированных городов, вероятно, общегосударственных налогов не платили, и это ещё более увеличивало налоговое бремя сельского населения. К тому же если налоги собирались откупщиками, то фактически размер обложения был ещё больше, так как часть сборов оседала у откупщиков. Принимая во внимание, что средняя численность семьи составляла 4—6 человек, можно считать, что каждая семья уплачивал а ежегодно по 50, а то и по 100 г серебра, т. е. половину средней цены одного раба или цену довольно большого участка поля.

Население Вавилонии изнывало под бременем персидской власти. Если при первых Ахеменидах сохранялась фикция существования Вавилонского царства и персидские цари принимали наряду с прочими титулами также титул вавилонских царей, то в дальнейшем и эта видимость самостоятельности Вавилона стала казаться им опасной. Власть персов в Вавилонии была не слишком прочной, и им постоянно приходилось бороться со вспыхивавшими здесь восстаниями.

Малая Азия при Ахеменидах

Малая Азия была одной из важнейших в экономическом отношении частей государства Ахеменидов. Она выплачивала казне ежегодно 1760 талантов серебра и играла первостепенную роль в торговле: через неё проходила «царская дорога» из Эфеса в Сузы (через Сарды — Сангарий — Галис — Евфрат), а греческие города западного побережья держали в своих руках значительную часть транзитной торговли между Востоком и Западом. Территория Малой Азии при Ахеменидах подразделялась на несколько сатрапий.

Сатрапы, назначавшиеся ахеменидскими царями из числа приближённых персов, сохраняли свою власть в ряде поколений; так, например, во главе Даскилейской сатрапии стоял род Артабаза, одного из тех персов, которые участвовали в убийстве Гауматы. Ахемениды использовали также местных династов в качестве своих сатрапов. Полунезависимое положение сатрапов усиливало их центробежные стремления Опираясь на союзников из числа малоазийской рабовладельческой знати и особенно из городов, стремившихся к освобождению от обременительных для них податей, сатрапы нередко выступали против центральной власти.

Вводя в Малой Азии свою податную систему и связанные с ней учреждения, Ахемениды сохраняли местную, давно сложившуюся административную организацию; греческие полисы, равно как и местные малоазийские города, в значительной своей части возникшие на базе храмовых объединений, использовались в государстве Ахеменидов как самоуправляющиеся единицы, разумеется, подчинённые персидскому бюрократическому аппарату. Города находились в меньшей зависимости от произвола сатрапов, чем территории, не имевшие городской организации, и имели право непосредственного обращения к персидскому царю через своих представителей. В своей политике сохранения местных самоуправляющихся организаций в Малой Азии Ахемениды иногда даровали городам полное освобождение от налогов: это распространялось главным образом на крупные храмовые общины, жрецы-правители которых становились вследствие этого приверженцами Ахеменидов. На территории Малой Азии были и многочисленные царские хозяйства, находившиеся в ведении специальных царских управляющих, а также земельные владения, выделенные царями представителям иранской знати. Малая Азия и после падения державы Ахеменидов сохраняла некоторые следы персидского владычества как в виде отдельных учреждений, так и в виде иранского этнического элемента, религиозных обрядов и культурных традиций, особенно в своих восточных областях.

Положение в Финикии и Палестине

Положение в сатрапии, которая в источниках называется Заречьем, было во многом сходно с положением в Вавилонии. Богатые торговые города Финикии — Тир, Сидон, Арвад и др,— были экономически связаны, с одной стороны, со странами Средиземноморья, с другой — с Передней Азией, являясь посредниками между этими областями. Существование Персидской державы обеспечивало им бесперебойное поступление переднеазиатских товаров для торговли, в том числе рабов, а также политическую поддержку против греческих торговцев и мореплавателей. Финикийские города пользовались широкой автономией: они продолжали, как и в старину, управляться собственными династами и местными органами власти, чеканили свою серебряную монету и т. п. Однако те же причины, которые заставляли рабовладельцев других торгово-ремесленных центров стремиться к большей независимости, сказывались, несомненно, и в Финикии.

Помимо финикийских городов в сатрапии Заречья возник ещё один самоуправляющийся город — Иерусалим, расположенный на торговом и военном пути в непокорный Египет. Ещё Кир разрешил заново отстроить этот город, разрушенный в начале VI в. до н. э. вавилонским царём Навуходоносором, освободив Иерусалим от общегосударственных податей и повинностей. Здесь возникла привилегированная рабовладельческая община избранных иудейских родов по типу вавилонских храмовых городов. Как и в вавилонских городах, особый культ, в данном случае культ единого божества (Яхве), отделял членов иерусалимской общины от окружающего населения. Эта изоляция еще более усилилась в результате оформления в V—IV вв. догматов религии иудаизма.

Иерусалимская община эксплуатировала местное население — самаритян, так как часть территории Палестины была непосредственно подчинена Иерусалиму; поэтому местное население ожесточённо сопротивлялось строительству Иерусалима. Но и сама иерусалимская община была охвачена процессом имущественного расслоения, причём верхушка рабовладельцев — жрецы, отправлявшие культ и правившие Иерусалимом,— эксплуатировала своих обедневших единоверцев, фактически лишённых политических прав.

Что же касается персидской администрации, то её отношение к Иерусалиму, как и вообще к привилегированным городам, было противоречивым. С одной стороны, она стремилась на них опереться, как на мощные организации класса рабовладельцев, с другой стороны, опасалась ослабления государства и уменьшения государственных доходов в случае предоставления им слишком больших прав самоуправления и освобождения их от налогов.

Египетское общество V—IV вв. до н. э.

Несмотря на долгое иноземное владычество, развитие египетского общества с конца VI в. но конец IV в. до н. э. представляет собою прямое продолжение истории Египта времени Позднего царства.

На основании деловых папирусов V в. до н. э. (на позднеегипетском и на арамейском языках) можно заключить, что в Египте продолжало развиваться частное рабовладение. Рабы упоминаются как нечто обычное в составе имущества частного лица. Рабов наследовали, дарили, продавали, покупали, брали в заклад. Геродот не видел никакой разницы между греческим и египетским рабовладением.

Одним из основных слоев египетского населения были те, кого греки в V—IV вв. до н. э. называли «земледельцами». По Геродоту, ещё царь Сесострис (собирательное обозначение, в котором слились смутные воспоминания о разных древних фараонах) распределил между египтянами небольшие («четырёхугольные») наделы земли с условием уплаты ежегодного поземельного налога.

Свободным от налога земельным наделом в 1 200 египетских локтей (3,28 га) владел каждый египетский воин. Воины составляли многочисленное военно-земледельческое сословие, служившее персам за свои наделы. Землёю владели внутри своего поселения и иудейские воины, нёсшие пограничную службу персидскому царю на южной окраине Египта, хотя они получали, невидимому, также зерновое довольствие. Кроме воинов Геродот называет в качестве владельцев льготных наделов ещё жрецов, пользовавшихся также и продовольственными храмовыми доходами: говядиной, гусями, хлебом, вином. Очень многие представители египетской гражданской и военной знати старались заручиться несколькими жреческими должностями — настолько они были доходны. Имелись и крупные рабовладельческие имения представителей персидской администрации (например, обширные земли принадлежали в V в. до н. э. сатрапу Аршаму). Но наши представления о хозяйственной организации частных владений тогдашней египетской знати остаются весьма неопределёнными.

Греческие писатели высоко ценили мастерство египетских ремесленников, по сравнению с которыми ремесленники других народов казались им малообученными. Такое превосходство греки объясняли наследственностью ремёсел у египтян и закреплением каждого ремесленника за одной определённой отраслью ремесла. Важным центром ремесла, вывозившим свою продукцию, был греко-египетский город Навкратис. Через него проходил также ввоз различных товаров из Средиземноморья.Представить себе положение египетских ремесленников в VI—IV вв, до н. э. довольно затруднительно. По сообщению Геродота, известно лишь, что ремесленники стояли много ниже воинов, которым даже возбранялось заниматься ремеслом.

Несколько лучше мы осведомлены о состоянии обмена в Египте. Геродот выделяет египетских торговцев в особый разряд населения, наряду со жрецами и воинами. В стране были и иноземные торговцы, прежде всего — греческие, которые жили не в одном Навкратисе. Впрочем, дальше Нижнего Египта греческие купцы обыкновенно не заглядывали, и клады греческих монет V—IV вв. до н. э., действительно, часты только на севере страны. Существенно, что торговля между Египтом и Грецией распространялась уже в V в. на предметы широкого потребления. Так, Геродот говорит о ввозе в Грецию египетского полотна и о вывозе в Египет из Греции и Финикии вина. В IV в. до н. э. египетскими властями взималась десятина «с золота, с серебра, с дерева, с деревянных изделий, с вещи всякой, поступавших из моря греческого». Торговые пути проходили как по суше, так и по морю.

Египетское мореплавание было сильно развито. В V в. до н. э. египетские морские корабли составляли важную часть персидских вооружённых сил. Длина канала, соединившего при Дарий I Средиземное море через Нил с Красным, измерялась четырьмя днями плавания, и он был настолько широк, что по нему могли идти рядом на вёслах два больших корабля. Подорожные надписи персидских начальников, помеченные разными годами правления первых фараонов-персов, свидетельствуют об оживлённом движении по дороге, шедшей из верхнеегипетского города Коптоса через пустыню к пристаням Красного моря. Согласно тому же Геродоту, в V в. до н. э. было вновь предпринято плавание вокруг Африки, на этот раз — с помощью не финикийских, как при фараоне Нехао, а египетских корабельщиков. Однако это предприятие не было доведено до конца.

В период персидского завоевания заметно выросло денежное обращение внутри страны. Сотни и сотни талантов платил Египет в персидскую казну в счёт общегосударственного налога; в качестве натурального налога Геродот называет только хлеб, поставлявшийся для персидских войск в мемфисской крепости. Наиболее распространёнными деньгами были серебряные, особенно серебряная монета персидского сатрапа Египта. Имели хождение также и греческие серебряные монеты, главным образом в Нижнем Египте. Около 360 г. до н. э., в период восстановления независимости Египта, фараон Tax, которому приходилось оплачивать многочисленных иноземных наёмников, выпускал деньги по афинскому образцу с добавлением своего имени по-гречески. И тем не менее Египет оставался страною с менее развитым денежным хозяйством по сравнению с рядом стран Передней Азии. В V в. до н. э. персидские деньги в Египте при расчётах перевешивали на весах, а в позднеегипетских кладах дельные греческие монеты находятся вперемешку с разломанными монетами и даже просто со слитками серебра: очевидно, египтяне не видели большой разницы между серебром — металлом и серебряной монетой.

Персидское владычество не сломило и не уничтожило господствовавшие прежде в стране общественные силы, а, наоборот, вступило с ними в своего рода соглашение. Персидские цари объявили себя фараонами, некоторые из них даже принимали особые фараоновские престольные имена. Была создана легенда, будто с Камбисом к власти вернулся законный царский род, свергнутый Амасисом. Некоторые представители египетской знати были в большом почёте у персидских властей. В городах сохранились своя 'знать и старейшины. Из надписей, оставленных в пустыне персидскими начальниками из верхнеегипетского .города Коптоса, видно, что персы в начале и середине V в. пользовались египетским языком и письменами, чтили местных богов, принимали египетские звания и титулы или даже добавочные египетские имена, уподобляясь окружающей египетской знати.

В Египте находились персидские войска, занимавшие важнейшие пункты: они стояли в столичной мемфисской крепости и в пограничных крепостях на северо-востоке и юге страны — Дафнах и Элефантине. Численность египетского войска, по- видимому, не была сокращена, однако персидским гарнизонам принадлежало господствующее положение. Можно думать, что египетское войско было одной из движущих сил сопротивления иноземным завоевателям. Сочувствие ему в этом деле со стороны земледельцев и ремесленников, изнывавших под двойным гнётом — местным и чужеземным,— было всегда обеспечено.

Борьба отдельных сатрапий за независимость

Последствия поражения Ахеменидов в воине с Грецией

Неудачи персов в войне с Грецией оказали большое влияние на внутреннее положение державы Ахеменидов. С новой силой проявилось стремление крупнейших сатрапии — Вавилонии и Египта — сбросить с себя персидское владычество.

Сразу же после победы греков над персами при Марафоне в Египте вспыхнуло восстание, подавленное лишь через несколько лет преемником Дария I Ксерксом. При Дарий же произошло восстание и в Вавилоне. Имеются сведения о новом восстании в Вавилоне при Ксерксе (484 г. до н. э.), которое было подавлено Багабухшей (Мегабизом), представителем одного из семи господствовавших в Персии знатных родов, тесно связанных с домом Ахеменидов. Возможно, что после поражения персов при Саламине произошло ещё одно восстание вавилонян.

Вавилон, помимо своего экономического и политического значения, играл очень большую роль как религиозный и культурный центр. Святилища Вавилона, в частности храм бога Мардука, чтились далеко за пределами Вавилона и создавали ему особое положение среди покорённых городов и областей. Ксеркс решил уничтожить раз и навсегда значение Вавилона и пошёл на решительный шаг: он вывез статую Мардука, что влекло за собой прекращение основной культовой деятельности в этом храме, вокруг которого могли собираться недовольные элементы. С 479 г. до н. э. Ксеркс перестал титуловаться царём Вавилона, низведя, таким образом, Вавилонию на положение рядовой сатрапии.

Религиозно-политический характер носили и другие меры, направленные против культов местных божеств, которым противопоставлялся культ общеиранского божества Ахурамазды. В Персеполе была найдена надпись, в которой после списка стран, принадлежавших Персидской державе, от имени Ксеркса говорится: «Когда я стал царём, среди тех стран, что перечислены выше, была такая, которая восстала. Затем Ахурамазда помог мне. По воле Ахурамазды такую страну я победил... И среди этих стран была такая, где прежде поклонялись дэвам (злым духам.— Ред.), по воле Ахурамазды я разрушил основания храма дэвов и приказал: „Дэвам да не поклонятся". Там, где поклонялись дэвам, я поклонился Ахурамазде и небесной(?) Арте. И было и другое, что делалось неправедно, это я исправил».

Повидимому, в этой надписи нашла отражение борьба Ксеркса за сохранение единства державы против сепаратизма родовой и жреческой аристократии отдельных племён. Уничтожение культа родовых божеств имело поэтому не столько религиозно-реформаторский, сколько политический характер.

Ксеркс правил до 465 г. до н. э., когда он и его старший сын были убиты заговорщиками-царедворцами. Началась династическая борьба между другими его сыновьями, продолжавшаяся около трёх лет. Один из претендентов, Виштаспа, опирался, возможно, на Среднюю Азию и Восточный Иран; в 462 г. до н. э. он погиб в Бактрии, и Артаксеркс I (по-ирански Артахшашша), прозванный греками Длинноруким (Макрохейр), стал править всей державой, кроме отпавшего от неё Египта.

Восстание в Египте оказалось, благодаря деятельной поддержке со стороны Афин, затяжным и было настолько сильным, что привело к разгрому персов в битве при Папрсмисе. Повстанцы неудачно попытались осадить персов в мемфисской крепости, но были оттеснены в западную часть Дельты, где продолжали упорно держаться. Ими руководили сначала Инар, а затем Амиртей. В конце концов в середине V в., когда во главе повстанцев стсяли уже СЫНОЕЬЯ Инара и Амиртея, персам пришлось признать их права на полусамостоятельные владения в Нижнем Египте. Нельзя забывать, что именно в Нижнем Египте была расселена основная часть египетских воинов. Верхний Египет, где их было сравнительно мало, оставался, по всем данным, покорным персам.

Обострение политической борьбы в империи Ахеменидов

К середине V в. до н. э. Ахемениды вынуждены были признать своё поражение в войне с греками. По заключённому в 449 г. до н. э. Каллиеву миру персы, как уже указывалось, фактически потеряли побережье drencKoro моря. Поражение в войне с греками усложнило внутреннее положение в державе. Почти одновременно с прекращением военных действий на Эгейском море в Египте предпринял попытку отложиться Багабухша, что было серьёзным симптомом упадка державы Ахеменидов.

Со времени Дария междоусобицы происходили обыкновенно только поело смерти царя, а вооружённые столкновения между отдельными сатрапами были просто невозможны. Теперь же против царя восстал представитель одного из знатнейших персидских родов, потомок ближайшего сподвижника Дария. Восстание в конце концов было подавлено, Багабухша погиб, а сын его, имя которого дошло до нас только в греческой форме — Зопир — бежал к грекам. Принято считать, что рассказы этого Зопира были главным источником сведений Геродота о государстве Ахеменидов.

Но особенно серьёзные волнения и внутренние неурядицы начались после смерти Артаксеркса I в 424 г. до н. э. Два правивших после него царя оказались неугодны знати и были устранены ею в течение одного года; затем персидская знать посадила на престол Вахуку (по-гречески Ох), который принял имя Дария II.

Все внешние и внутренние события царствования Дария II свидетельствуют о далеко зашедшем процессе разложения державы. При дворе плетутся бесконечные интриги, в которых центральную роль играет царица Парисатида. В сатрапиях начинается целая цепь мятежей, нередко возглавляемых родственниками царя. От Ахеменидов отложился сатрап Лидии. В последние годы правления Дария II вновь отпал Египет, где на несколько десятилетий было восстановлено государство фараонов.

Восстановление независимости Египта

Дария II признавали в Египте по меньшей мере до 406— 405 гг. до н. э. Как совершилось освобождение Египта от персидского владычества, неизвестно, но год-два спустя после указанного времени страною правил уже египетский фараон Амиртей. Освобождение страны не сопровождалось, повидимому, ломкой внутренних порядков.

Первым фараоном по свержении персидского владычества, процарствовавшим сколько-нибудь длительное время, был Ахорис (392—379). Демотическая хроника, содержащая прорицания с их толкованиями (относящаяся уже ко времени после завоевания Египта Александром Македонским), называет Ахориса благодетелем храмов. Предшествующих недолговечных фараонов «после мидян» она, как правило, обвиняет в дурных деяниях, за что они были наказаны лишением престола. Можно заключить, что господствующая жреческая знать, составлявшая одно целое с гражданской знатью, свергала и ставила царей по своему усмотрению.

При Ахорисе с помощью афинского полководца Хабрия были осуществлены большие работы по укреплению северо-восточной границы. Ахорис состоял в союзе с греческой колонией Киреной, с Баркой в Северной Африке, писидийцами в Малой Азии и островом Кипр, который фараон деятельно поддерживал в его борьбе с персами. Имеются вещественные памятники, свидетельствующие о влиянии Ахориса в Финикии и на палестинском побережье. Первое крупное столкновение с персами — войну 385—382 гг.— Египет выдержал успешно.

С Нектанеба I (по-египетски Нехтнебеф, 379—361) начинается не только новая династия — XXX, по счёту египетского историка Манефона,— но и последний подъём могущества Позднего царства. Новое персидское нашествие в 374 г. до н. э. окончилось полным провалом. Причиной тому были не только нерешительность персидского военачальника и происшедший в это время разлив Нила, но также упорная оборона пограничной крепости Пелусия.

Нектанеб I всячески угождал жречеству. На первом же году своего царствования он отдал храму Нейт в Саисе десятину с золота, серебра и всего прочего, ввозимого из стран «греческого моря» и производимого в Навкратисе. В надписи, посвящённой этому дарению, царь изображался не только заботящимся о строительстве и снабжении храмов, но и спрашивающим у жрецов совета во всяком храмовом деле и поступающим по их слову. О строительной деятельности Нектанеба свидетельствуют поныне развалины и обломки храмовых сооружений, которые мы находим от южных окраин страны до северных. Тем не менее он, повидимому, не поддерживал интересов жречества в той мере, в какой это било для них желательно, так как демотическая хроника намекает, что фараон пользовался своей властью над Египтом и храмами лишь с целью получения серебра.

Вопрос о получении серебра для военных целей стал особенно злободневным при сыне и преемнике Нектанеба I Тахе (361—360). Новый фараон намеревался вмешаться во внутренние распри Персидской державы на стороне малоазийских сатрапов и вторгнуться в Сирию. Он собрал огромное войско: 11 тыс. греческих наёмников, 80 тыс. местных воинов и множество военных судов. Для оплаты иноземных воинов Таху нужны были деньги, а их не хватало.

Не довольствуясь разными налогами и выкупом с людей, набранных в избытке для службы на кораблях, Tax потребовал от населения сдачи серебра и золота в счёт будущих натуральных податей. Затем царь объявил, что ввиду военного времени может продолжить царские поставки храмам только при условии оплаты этих поставок серебром и золотом. Но когда жречество внесло требуемую сумму, царь заявил, что лишён возможности дать более одной десятой части поставок, поэтому девять десятых жреческих взносов считает ссудою государству, подлежащей возмещению после победы. Фараон получил таким образом большое количество драгоценного металла и мог заняться чеканкою денег для оплаты наёмников.

Царское повеление о сдаче серебра и золота вызвало недовольство населения. Ещё более резкую реакцию оно встретило у жречества и знати, поэтому, когдафараин со своим войском покинул Египет и успешно продвигался по территории Финикии и Сирии, в тылу у него, в Египте, вспыхнул мятеж. Родственник царя, оставленный в Египте правителем, провозгласил фараоном своего сына Нехтгорхеба, начальствовавшего над египтянами в походе. Таху пришлось бежать к персидскому царю.

Воцарение Нектанеба II (359—341), как принято называть на греческий лад Нехтгорхеба, означало отказ от начинаний Таха и возврат к угодным жречеству порядкам. Сирийский поход был прерван. Новый фараон стремился задарить жречество. Только на погребение мемфисского священного быка Аписа Нектанеб II на втором году своего царствования отпустил более 40 кг золота и более 500 кг серебра, не считая других несметных даров, в том числе свыше 400 голов рогатого скота и свыше тысячи голов птицы. Остатки храмовых сооружений Нектанеба II были обнаружены в различных частях страны.

Отказавшись от активной борьбы против персов, которую вёл Tax, Нектанеб II пассивно выжидал персидского наступления. В 350 г. до н. э. персидское нашествие на Египет не удалось в значительной мере из-за природных препятствий (персы плутали по пустыне, к тому же близился разлив Нила). В 345 г. до н. э. фараон поддержал восставших финикийцев, но дело кончилось переходом его греческих наёмников на сторону персов. К 343 г. до н. э.. ко времени решительной схватки с противником, Нектанеб II располагал всё же большим войском: 40 тыс. греческих и ливийских наёмников, 60 тыс. египетских воинов и огромным количеством речных судов. Поэтому победой над Египтом персидский царь Артаксеркс III был обязан не столько численному превосходству своих сил, сколько розни между египтянами и их греческими наёмниками и сдаче греками важнейших пограничных крепостей. Считая положение безнадёжным и не дав, в сущности, ни одной большой битвы персам, Нектанеб покинул Мемфис. Египет снова стал персидским владением.

Однако и после вторичного подчинения Ахеменидам Египет не прекратил борьбы против захватчиков. Между 341 и 332 г. до н. э. в Египте снова появляется свой фараон, носивший, правда, неегипетское имя Хабабаш. Но более подробных сведений о движении, которое привело его к власти, не сохранилось.

Культура и религия в державе Ахеменидов

Письменность и языки

Управляя обширным государством, Ахемениды нуждались в развитой системе письменности. Наследники культурного богатства старых государств древнего Востока, персы заимствовали клинопись, которая впервые была создана в Двуречье. Внешний вид знаков, употреблявшихся персами, напоминал клинописные знаки вавилонян, но принцип обозначения звуков языка стал совсем иным. От словесно-слогового письма, где каждое слово или каждый слог обозначались особым знаком, персы при Ахеменидах перешли к системе, близкой к алфавитной. Эта полу алфавитная система, заимствованная, невидимому, у мидян, применялась при письме на древнеперсидском языке, которым пользовались при дворе Ахеменидов и который впервые получил письменное оформление, вероятно, при Кире Старшем. Но в разноплемённой и разноязычной стране нельзя было ограничиться одним официальным языком. Официальными были также язык ближайшей к Нереиде страны со старой культурой — эламский и язык главнейшей из переднеазиатских областей — вавилонский, а в Египте наряду с этими тремя! ещё и египетский. Но эти языки употреблялись главным образом в надписях: в рассказе о победах Дария, высеченном на Бехистунской скале, в надписях на стенах царских дворцов, на золотых и серебряных досках, клавшихся в фундамент здания, на каменных стелах, воздвигавшихся по случаю открытия канала, на цилиндрических печатях. В хозяйственной жизни городов Вавилонии продолжает употребляться аккадский язык. В Эламе, а для деловых документов и в самой Порсидс был распространён эламский язык, о чём свидетельствует обнаруженный в Персеполе хозяйственный архив. Кроме того, в ахеменидское время ведущее значение как язык деловой переписки и международных сношений приобрёл один из семитических языков, имевших широкое распространение по всему Переднему Востоку, а именно язык арамейский, вернее один из его диалектов («имперский арамейский», или арамейское койнэ). По-арамейски писали уже не клинописью, но особым (финикийским по происхождению) алфавитным письмом, которое в истории культуры Азии сыграло огромную роль. Для письма пользовались кожей, папирусом или глиняными черепками. Это письмо явилось исходной точкой развития целого ряда алфавитов, отчасти существующих в Азии до сих пор.

Архитектура

В своих резиденциях Ахемениды возводили постройки, которые должны были показать могущество и величие владык мировой державы. Наиболее ранним памятником ахеменидской архитектуры является дворец Кира в Пасаргадах. Этот дворец был, собственно говоря, целым комплексом сооружений, окружённых стеной. В нескольких местах на развалинах сохранилась старсшпая древнеперсидская надпись: «Я, царь Кир, Ахеменид». Там же в Пасаргадах сохранилась почти полностью гробница Кира. Это небольшое сооружение из камня, похожее на жилой дом с двускатной крышей, стоящее на фундаменте из шести высоких ступенек. По сведениям античных авторов, в этой гробнице на золотом ложе покоилось набальзамированное тело Кира. Гробница Кира существенно отличается от других известных нам ахеменидских и индийских царских гробниц, являвшихся не архитектурными сооружениями в прямом смысле слова, а высеченными в скале нишами, украшенными архитектурными деталями и скульптурными рельефами.

Дарий в Бехистунской надписи говорит о восстановлении им святилищ, разрушенных Гауматой. В Пасаргадах и в современном Накш-и Рустеме (недалеко от Персополя), где находятся царские гробницы, сохранились странные постройки в виде высоких башен без окон и без всяких украшений. Предполагается, что это храмы. Из культовых памятников, помимо упомянутых загадочных башен, известны большие каменные алтари. Раскопки в Персеполе обнаружили храм времён Ахеменидов с алтарём огня в закрытом помещении.

Наибольший интерес и историко-культурное значение имеют постройки дворцового типа в Персеполе, ставшем царской резиденцией со времён Дария I. Персепольские дворцы расположены на искусственно приподнятой платформе и представляют при всём разнообразии архитектурных форм единый ансамбль, целью создания которого было прославление могущества державы Ахеменидов. Все здания, кроме одного, возведённого во второй половине IV в., построены по приказу Дария I и Ксеркса I (начало V в.) по единому плану. Они дают нам представление о стиле архитектуры периода расцвета державы Ахеменидов. В Персеполе хорошо представлены два типа дворцовых построек: один — жилой зимний дворец (так называемая тачара), другой - парадный открытый зал с покоящимся на высоких тонких коленках деревянным перекрытием (ападана). К этому же типу примыкает так называемый стоколонный зал, построенный при Ксерксе. Совсем иного типа сооружением является дворец Дария в другой царской резиденции - древней эламской столице Сузах. Там дворцовые постройки сгруппированы вокруг центрального двора по принципам древней архитектуры Двуречья.

Все эти архитектурные сооружения разных типов свидетельствуют о том, что стиль времени Ахеменидов сложился из многих элементов. Эти постройки возводились, как говорят древнеперсидские надписи, мастерами разных народов и племён. Поэтому в них, наряду с несомненно местными иранскими элементами, запечатлелись элементы месопотамские, египетские, греческие.

К памятникам архитектуры примыкают и царские гробницы-ниши в Накш-и Рустеме. Вход в каждую нишу оформлен как портик с четырьмя колоннами, обозначенными рельефом на плоскости скалы. Очевидно, это старинная традиция, так как обнаружены такие же скальные гробницы, но более раннего, индийского, времени в современном Иранском Курдистане и Иранском Азербайджане. В основу архитектуры царских скальных гробниц и дворцов Персеиоля положен план обыкновенного сельского дома, сохранившийся до нашего времени в качестве основы современного крестьянского жилья в Иране, Закавказье и в Средней Азии.

Изобразительное искусство и художественное ремесло

Монументальная скульптура в виде рельефов, украшающих здания и иные сооружения (дворцы в Пасаргадах, в Персеполе и Сузах, гробницы в Накш-и Рустеме), или существующая как самостоятельный памятник (рельефы и надписи на Бехистунской скале) является вместе с архитектурой наиболее ярким выражением ахеменидского искусства. Ритм рядов фигур воинов или данников, сочетающийся с ритмом самого архитектурного сооружения, подчёркивает монументальность, величественность, церсмониальность этого искусства. В скульптуре особенно ясно видно, сколь многим обязано ахеменидское искусство Двуречью. Но только трактовка человеческой фигуры, технические приёмы, но иотдельные образы (крылатые быки у входа) могут быть объяснены только сильным влиянием искусства Вавилонии и Ассирии. Круглой монументальной скульптуры ахеменидское искусство, вероятно, не знало, однако греческие писатели сообщают нам о том, что в резиденциях персидских царей были статуи работы греческих мастеров.

Здания украшались не только каменными рельефами, но и цветными изразцами, дошедшими до нас, а также и росписью, золотыми орнаментальными деталями, резьбой по дереву, инкрустацией из слоновой кости.

Художественное ремесло было высоко развито в державе Ахеменидов. Дошедшие до нас памятники — сосуды, украшения, мелкая пластика, главным образом из драгоценных металлов,— красноречиво говорят об этом. В художественном ремесле ахеменидского времени мы видим переплетение уже несколько иных элементов, чем в официальной и торжественной архитектуре и монументальной скульптуре, Хотя несомненно, что ремесло, особенно имевшее материалом драгоценные металлы, обслуживало, главным образом, верхушку господствующего класса, всё же в нём проявлялись такие стороны художественного мировоззрения мастера, которые не могли найти отражения в строго каноничных памятниках придворного искусства. Так, в памятниках художественного ремесла мы часто видим элементы своеобразного реализма, особенно в трактовке животных. Необходимо также отметить, что наряду с чертами собственно иранскими, вавилонскими и греческими, отчасти и египетскими, для многих памятников ахеменидского периода характерны черты, связывающие их с искусством кочевников Азии и Восточной Европы, условно называемым «скифским». Как памятники искусства должны рассматриваться и печати, обычно цилиндрические, оттиски которых ставились вместо подписи на деловых документах и письмах. Эти печати тесным образом связаны с аналогичными вавилоно-ассирийскими как по своему назначению, так и по технике и художественным приёмам изготовления.

Религия

В широко разбросанной, разноязычной, разнообразной по своим культурным и идеологическим традициям державе, черезвычайно слабо спаянной в экономическом отношении, не могла создаться единая государственная религиозная система. Идеологическое воздействие па массы в целях укрепления существующего общественного и государственного порядка происходило в различных областях державы в разных формах, сообразно с унаследованными каждой страной верованиями и традициями. Эти обстоятельства и предопределяли в значительной степени религиозную политику Ахеменидов. Первые Ахеменидьт — приверженцы старого иранского культа Ахурамазды — признавали и поддерживали в Вавилонии, Палестине, Египте, Малой Азии местные культы. Об этом говорит нам вся деятельность Кира, Камбиса (до восстания в Египте), Дария I.

Положение существенно меняется при Ксерксе. Боясь освободительных движений в покорённых странах, Ксеркс, как уже указывалось, идёт в некоторых случаях на замену местных культов культом общеиранского божества Ахурамазды. Это не означало, однако, введения монотеизма и полного исчезновения других божеств того же иранского пантеона. Дарий I в своих надписях, обращаясь всё время к Ахурамазде и только его называя по имени, глухо упоминает и «всех других богов». Артаксеркс II рядом с культом Ахурамазды вводит во всём царстве культ богини плодородия Анахиты и солнечного божества — Митры. Эти божества упоминаются и в надписях последующих царей.

В Иране и Средней АЗИИ культ Ахурамазды, с поклонением огню и дуалистическим учением о борьбе доброго и злого начала,— культ, связанный с учением магов,— стал той основой, на которой впоследствии выросла религия зороастризма. Учения, связывавшиеся с «пророком» Заратуштрой, невидимому, уже в то время получили распространение, хотя имя Заратуштры не упоминается в надписях времени Ахеменидов.

Старые местные культы, разумеется, также продолжали жить. Таким образом, в ахеменидские времена в Персидской державе при официальном культе одного главного божества (иногда нескольких), поддерживаемом профессиональными жрецами-магами и основанном на древних иранских верованиях, существовало большое количество других культов. Характерно, что маги при Ксерксе, как впоследствии и при Александре Македонском, обычно не отрицали чужих культов. Известны даже случаи совместного богослужения магов с жрецами других божеств. Следует отмстить, что за пределами собственно Ирана следы культа Ахурамазды обнаруживаются только ещё в восточной части Малой Азии, в Закавказье и Средней Азии; нет никаких следов введения этого культа в ведущих странах Передней Азии и в Египте.

Культура и религия отдельных народв державы Ахеменидов Самобытные культуры отдельных народов ахеменидской державы испытывали лишь сравнительно незначительное иранское влияние. Так, в Вавилонии продолжали читаться и переписываться произведения старой светской и особенно религиозной письменности на аккадском и даже на шумерском языках; вавилонские астрономы и математики, значительно двинувшие вперёд свои знания в этих областях науки, пользовались попрежнему аккадским языком и письменностью. Здесь отправлялись культы вавилонских божеств, и вавилонская религия столь же успешно освящала существующий строй в пределах страны, как и религия Ахурамазды в Иране. I Есть основание думать, что в это время развивалась арамейская и финикийская литература, хотя памятники её до нас не дошли. В финикийском искусстве, всегда включавшем чужеземные элементы, в частности в предметах художественного ремесла, заметно значительное влияние официального ахеменидского искусства. Но религия финикийцев, как и жителей Сирии, в это время не претерпела заметного изменения.

Время персидского владычества было временем оформления догматической религии иудаизма. В целях проповеди этой религии перерабатывается старая иудейско-израильская литература, оформляется канон Библии. К этому периоду относятся речи поздних «пророков», связанные с построением Иерусалима, и исторические книги, приписываемые организаторам иерусалимской общины — Эзре и Неомии (Нехемия), в которых события излагаются с точки зрения иерусалимского жречества, приводятся подлинные арамейские документы персидской царской администрации. Эти сочинения составлены на древнееврейском языке, вто время как в качестве разговорного языка в Палестине всё более укрепляется арамейский.

В религии иудаизма мы наблюдаем новое явление, обусловленное не только внутренней историей самих иудеев, но и влиянием официальных идеологических течений в Персидской державе. Если ранее бог Яхве выдвигался как главный, а затем как единственный бог только для своей страны, причём не отрицалось и существование богов других стран, то теперь Яхве начинает выдвигаться в качестве всеобщего бога, как небесная параллель единому царю Азии, претендовавшему на то, чтобы быть царём мира. Правда, Яхве прямо не отождествляется с Ахурамаздой, но уже Кир, которому иудейское жречество было обязано созданием своего самоуправляющегося храмового государства, недвусмысленно отождествлялся с мессией — помазанником бога, ожидаемым царём-избавителем. Сама идея ожидания грядущего полубожественного избавителя имелась и в религии Ирана. Существует предположение, что за такого избавителя пытался выдавать себя Ксеркс I.

Наиболее самобытным было в V—IV вв. до н. э. развитие египетской культуры. При Дарий I было восстановлено высшее учёное учреждение Египта — «дом жизни». Слава Египта, как сокровищницы знаний, не померкла и в V—IV вв. Греки, в том числе философ Платон и математик-астроном Эвдокс, ездили в Египет учиться. Особенно славился учёностью город Гелиополь. Но наука была сосредоточена в тесном кругу знатных избранников.

Господствующую роль в области идеологии попрежнему играли религия и жречество. Наиболее почитаемыми общеегипетскими богами становятся в это время Осирис — бог загробного мира и его жена Исида. В условиях господства жречества храмовые прорицалища (оракулы) занимали видное место в повседневном быту, а древнее почитание священных животных достигло невероятных размеров. Почитали уже не одних избранных животных, считавшихся живым воплощением божества, но всех вообще представителей того или иного вида, и Египет всё более и более покрывался кладбищами кошек, собак, соколов, ибисов, крокодилов. От V—IV вв. до н. э. из Египта дошло множество религиозных текстов и некоторое количество царских исторических надписей и жизнеописаний частных лиц. Заслуживает внимания любопытное произведение — строго говоря, не литературное сочинение, а пространнейшая деловая бумага — жалоба властям некоего Педиисе, составленная в начале персидского владычества и чрезвычайно красочно излагающая вековую распрю между жрецами из-за доходного места. Среди рассказов о египетском прошлом, записанных в середине V в. до н. э. Геродотом, выделяется занятная сказка о царе Рампсините и воре, который обокрал его сокровищницу, надругался над царской стражей, обманул царскую дочь и в конце концов получил её в жёны от фараона, побеждённого его изворотливостью.

Фараоны XXX династии не располагали и в отдалённой степени теми возможностями для строительства, гогорые имелись у фараонов времён расцвета Египетской державы. Тем не менее они строили довольно много. При отсутствии средств на большое храмовое строительство широкое распространение получают храмики-комнаты, высеченные из цельного камня. Пока трудно датировать подавляющее большинство позднеегипетских памятников искусства. На некоторых памятниках как круглой, так и плоской скульптуры уже ощущается греческое влияние, хотя и творчески претворённое. На золотых позднеегипетских монетах такое влияние сказывается с несомненностью. Египетское искусство IV в. до н. э. представляет, быть может, один из ранних образцов так называемого эллинистического искусства.

Держава Ахеменидов накануне своего крушения

Ослабление центральной власти

На рубеже V и IV вв. до н. э. расстройство персидской государственной системы уже явственно давало себя чувствовать. Это выразилось в потере персами Египта, а также в событиях, разыгравшихся в Малой Азии и Месопотамии.

Малоазийские сатрапы, среди которых выделился в конце V в. энергичный администратор и ловкий дипломат Тиссаферн, несмотря на существовавшие между ними распри, вели политику, имевшую целью ослабление Афин — главного врага персов. В 407 г. до н. э. правителем всех малоазийских сатрапий был назначен один из сыновей царя Дария II — Кир, известный в истории под именем Кира Младшего. Царевич сразу же проявил недюжинные способности: он поднял престиж персидской власти в Малой Азии, успешно лавировал между враждовавшими спартанцами и афинянами, выжидая момента, когда можно будет извлечь выгоду из междоусобиц греков.

После смерти Дария II Кир начал тайно готовиться к борьбе с братом, занявшим престол под именем Артаксеркса II, маскируя свои военные приготовления необходимостью борьбы с непокорным Тиссаферном, а царь, как видно, привыкший уже к междоусобиям сатрапов, по словам Ксенофонта, «нисколько не беспокоился, когда они воевали, том более, что доходы, поступавшие из тех городов, которыми прежде владел Тиссаферн, Кир отсылал царю». Спартанцы поддержали Кира, надеясь, что после победы они вынудят нового царя к ряду уступок. Они дали Киру значительный военный отряд под начальством Клеарха. Последовавшие затем события — поход Кира, битва при Кунаксе и отступление через враждебную страну десятитысячного греческого отряда — имели огромное значение для греков, так как наглядно показали военную слабость Персидской державы. Нам плохо известно, что происходило в восточной части державы, но несомненно, что Ахемениды к этому времени потеряли обширные территории. На Кипре вскоре после Анталкидова мира вспыхивает восстание царька Эвагора, поддержанное египтянами, которые помогли также и малоазийскому племени писидийцев в борьбе с персами. В Сирии восстаёт (365 г. до н.э.) сатрап Ариобарзан.

В последние годы правления Артаксеркса II почти все западные сатрапии отпали от Ахеменидов. В этом «великом восстании сатрапов», возглавленном сатрапом Каппадокии Датамом, приняли участие Оронт — сатрап Армении, Ариобарзан — правитель города Даскилея в Малой Азии, египетский фараон Tax, некоторые финикийские города, а также киликийцы, писидийцы и ликийцы.

Царствование Артаксеркса III Ox a (358—338) наполнено упорной борьбой с восставшими племенами и непокорными сатрапами. При этом обе воюющие стороны всё чаще прибегают к помощи наёмных воинов-греков. Артаксеркс III усмиряет восстание в Малой Азии, Сирии, Финикии, Палестине, на некоторое время восстанавливает власть персов в Египте. Он пытается для обуздания мятежных сатрапов лишить их права держать самостоятельные войска. Может быть, в результате этих стремлений упрочить центральную власть Артаксеркс и был убит своим приближённым —• главой придворной клики евнухом Багоем. На трон был посажен Оарс, однако вскоре он показался придворным слишком самостоятельным. В 336 г. до н. э. он был убит вместе со всем своим семейством. На престол был посажен Кодоман, представитель одной из боковых линий ахеменидского дома, принявший тронное имя Дария III (336—330). История царствования Дария III — это история гибели державы Ахе-менидов под ударами войск Александра Македонского.

Причины упадка державы Ахеменидов

Распад державы Ахеменидов был столь же закономерным и неизбежным, как и распад её предшественницы — Ассирийской империи. Пока царская власть была способна при помощи военной силы держать в подчинении массы зависимого населения разноплемённой державы, пока она могла поставлять рабовладелгцам массы рабов и охранять торговые пути, относя войны на периферию государства, до тех пор во власти царей нуждалась не только непосредственно связанная с ней военно-служилая знать, но и более широкие слои рабовладельцев, купцов, ростовщиков в экономически развитых странах и областях — в Вавилонии, Заречье, Малой Азии. Правда, эти круги господствующего класса тяготились деспотизмом Ахеменидов, стремившихся выкачать как можно больше средств из богатых городов как с помощью налогов, так и путём прямого ограбления.

Ещё менее были заинтересованы в сохранении Персидской державы крупные землевладельцы и рабовладельцы, а также племенная знать тех периферийных областей, которые не были экономически связаны между собой и имели собственные экономические интересы. Египет, например, не нуждался в Передней Азии: он имел достаточно и своего хлеба, и своего сырья, и своих ремесленных изделий. Западная часть Малой Азии была гораздо более тесно связана в экономическом отношении с Грецией, чем с Вавилонией или Ираном; Среднюю Азию с её натуральным хозяйством и подавно могла удержать в составе Персидской державы одна лишь военная сила.

Но той силы, которая обеспечила Ахеменидам успех их грандиозных завоеваний, уже не было к концу персидского владычества. Первоначально персидская армия состояла из массы свободных общинников. Однако наплыв сокровищ и рабов в Персиду привёл к быстрому имущественному и социальному расслоению, непомерному обогащению знати, разорению части общинников, попадавших в долговую кабалу; с течением времени соотношение между конницей, состоявшей из знати, и пехотой, вербовавшейся преимущественно из рядовых свободных, меняется в пользу конницы. Персидское войско уже в V в. состояло главным образом из насильственно набранных контингентов подчинённых народов. Из самих персов вербовались преимущественно царская гвардия и командный состав, развращённые богатствами, грабежом покорённых стран. Всё большую роль начинают играть наёмники, в особенности греки. Войска, составленные из персидских подданных, уменьшались численно, и в них всё труднее становилось поддерживать воинский дух и дисциплину.

К моменту греко-македонских походов держава Ахеменидов была колоссом на глиняных ногах, неспособным оказать серьёзное и длительное сопротивление. Внешнее завоевание лишь выявило и довершило внутренний распад.

Однако те факторы, которые способствовали возникновению этой державы, продолжали действовать —и с ещё большей силой, чем раньше, ибо возросла потребность рабовладельческих хозяйств наиболее развитых в экономическом отношении частей империи, например Вавилонии и вообще Месопотамии, отчасти Сирии, в рабах и военной добыче, а стало быть, в насильственном подчинении и ограблении соседних стран, в расширении периферии государства. Несмотря на то, что развитие товарного хозяйства и денежных отношений протекало в Западной Азии в целом медленнее, чем в античном мире, этот процесс неумолимо совершался и здесь, выражаясь прежде всего в росте городов как торгово-ремесленных рабовладельческих центров.

Сложившись в различных исторических условиях, западноазиатские города были весьма разнородны и в смысле общественной структуры и в отношении объёма прав и размеров своей «автономии». Отдельные города и храмово-городские общины были изолированы друг от друга, отгорожены этническими и идеологическими перегородками. В Месопотамии они начали, правда, складываться в определённую систему уже в пределах Ассирийской и Ново-Вавилонской монархий. Но в значительно более обширной ахеменидской державе эти тенденции не получили заметного развития — возможно, в силу того, что господствующее положение в державе занимала знать экономически отсталой Персиды. Среди ахеменидской администрации существовало влиятельное течение, которое считало, что автономные образования внутри державы только ослабляют её. Характерен в этом отношении пример Иерусалима. Разрешения и запреты строить город сменялись непрерывно. В Персидской державе не было градостроительства. Существовавшие храмы и города более или менее сохраняли свои привилегии, но новых самоуправляющихся городов не создавалось. В силу этого деспотическая держава Ахеменидов стала сильнейшей помехой дальнейшего экономического прогресса.

Между тем развитие рабовладельческого способа производства в Западной Азии, особенно в её крупнейших экономических центрах, уже создало некоторые предпосылки политической организации, сочетающей в себе военную монархию с системой самоуправляющихся рабовладельческих городов. Появившиеся на свет в ходе греко-македонских завоеваний эллинистические государства имели, таким образом, свою предысторию, которая началась задолго до этих завоеваний.