ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ

в десяти томах

К общему оглавлению

Том V

К оглавлению тома

Глава XVII. Германские княжества во второй половине XVII и в XVIII в. Возвышение Пруссии

1. Германские княжества во второй половине XVII в.

Тридцатилетняя война 1618—1648 гг. была для Германии подлинно национальной катастрофой. Она истощила силы народа и надолго задержала его развитие. Она углубила и ускорила экономический, политический и культурный упадок Германии, начавшийся еще в XVI в. в результате поражения крестьянства в 1525 г. и перенесения торговых путей на запад. Последствия Тридцатилетней войны давали себя знать почти до конца XVIII в.

В рассматриваемый период Германии как определенного национально-политического единства еще не было. Она продолжала оставаться средневековой «Священной Римской империей германской нации», т. е. соединением сотен независимых княжеств, весьма слабо между собою связанных, несмотря на то что они занимали сплошную территорию в Центральной Европе. Некоторые из этих княжеств были политически и экономически гораздо более связаны с соседними не немецкими землями, чем с другими немецкими княжествами. Это особенно относится к Австрии. Еще в XV—XVI вв. к немецкому ядру этого государства (провинции Верхней и Нижней Австрии, Тироль и др.) были присоединены многие славянские (чешские, хорватские, сербские) и венгерские земли, образовавшие в совокупности наследственные владения дома Габсбургов. С одной стороны, Австрия входила в Священную Римскую империю, которую Габсбурги официально даже возглавляли в качестве избираемых германскими князьями императоров, с другой стороны, династические земли Габсбургов, в которых подавляющее большинство населения принадлежало к не немецким народам, составляли особое, самостоятельное государство, имевшее свои, отличные от Германии исторические судьбы, свой особый путь культурного, экономического и политического развития.

В то же время по Вестфальскому миру Германия лишилась ряда территорий с немецким населением, отошедших к Швеции и к Франции. Экономические и социальные последствия Тридцатилетней войны

Тридцатилетняя война нанесла германскому народу прежде всего громадный материальный ущерб. Некоторые районы Германии (Пфальц и Вюртемберг на западе, Бранденбург, Мекленбург и Померания на северо-востоке) в результате военных действий и сопутствовавших им голодовок, эпидемий и массовой эмиграции потеряли до пяти шестых населения. Погибла значительная часть скота, в Северной и Северо-Восточной Германии треть пахотных земель превратилась в пустоши и заросла лесом, прекратилось производство ряда сельскохозяйственных продуктов.

Почти повсеместное разорение и обнищание крестьян повлекло за собою сильное ухудшение их юридического положения. На Западе и Юго-Западе, где крепостничество укрепилось уже в результате поражения крестьян в 1525 г., феодальная эксплуатация после Тридцатилетней войны еще более усилилась. На Севере и Северо-Востоке завершился начавшийся в XVI в. процесс закрепощения («второе издание крепостничества»). В течение второй половины XVII в. в Восточной Германии за счет крестьянской земли необычайно выросло число крупных дворянских хозяйств, поставлявших хлеб и другие продукты сельского хозяйства на заграничный рынок. Одни крестьяне, согнанные со своих наделов, были низведены до положения крепостных батраков, владевших лишь хижиной и ничтожным клочком земли; другие, сохранившие свои наделы, были законодательным путем прикреплены навечно к поместью, где они должны были отбывать ничем не ограниченную барщину и прочие повинности. Так завершилось на востоке Германии образование крупного рыцарского имения (Rittergut) — товарного хозяйства, основанного на барщинном труде крепостных, — и выросла каста прусско-померанских помещиков — юнкеров.

Франкфурт-на-Майне. Гравюра конца XVII - начала XVIII в.

Города пострадали меньше, чем деревня, но и городской экономике война нанесла тяжелые раны. Снижение производства сельскохозяйственного сырья, упадок горнорудной промышленности, длительный разрыв торговых связей с заграничными рынками, общее оскудение страны и сокращение внутреннего спроса, не говоря уже о значительной убыли среди городского рабочего люда, — все это надолго задержало восстановление промышленного производства. Даже такие продукты германского ремесла, которые ранее составляли его славу, — вестфальские и баварские сукна, льняные ткани, металлические, стеклянные и керамические изделия — исчезли с рынка. Переход к Швеции в силу условий Вестфальского мира устьев Везера и Одера, в то время как устье Рейна продолжало оставаться в руках Голландии, хозяйничанье обоих этих государств на Балтике окончательно подорвали торговлю Ганзы. В ее составе остались только три имперских города — Бремен, Гамбург и Любек, из которых последний во время войны захирел и уже не мог оправиться. Точно так же навсегда утратили ведущую роль в германской промышленности и торговле такие центры, как Аугсбург и Нюрнберг и отчасти Франкфурт-на-Майне.

Экономический упадок городов лишил их былого политического значения. Они один за другим становятся жертвами княжеского абсолютизма. Многие из тех имперских городов, которым удавалось до середины XVII в. сохранять свое самоуправление и независимость, были вынуждены в конце концов подчиниться территориальным князьям. Должностные лица городского самоуправления (бургомистры и пр.) превращаются в этих городах из выборных представителей общины в чиновников, назначаемых или утверждаемых князем и послушных его воле. Только немногие города (Аугсбург и др.) сохранили статус имперских, т. е. автономных, городов-республик. С упадком городов затормозился процесс превращения немецкого бюргерства в национальную торгово-промышленную буржуазию. Политическое устройство Германии. Развитие княжеского абсолютизма

Подписание Вестфальского трактата 1648 г. было встречено с ликованием всем немецким народом. Однако это был не только документ об окончании войны, но и о той плате за мир, которую потребовали от Германии победители. Этот документ явился и первой (после Золотой буллы 1356 г.) германской писаной конституцией, или, как его тогда называли, «Вечным законом», «Прагматической санкцией империи». Современникам казалось, что трактат 1648 г. ничего не меняет в прежнем политическом строе империи, а лишь упорядочивает и юридически оформляет отношение князей к императору и закрепляет старинную «немецкую свободу» (die deutsche Libertat). Но это было не так Вестфальский трактат закрепил и усилил политическую раздробленность Германии, которая по-прежнему именовалась Священной Римской империей германской нации, но представляла конгломерат реально ничем между собой не связанных 300 светских и духовных суверенных княжеств, не считая имперских городов и владений полутора тысяч западных (рейнских) рыцарей, которые юридически были вассалами императора, но фактически ни от кого не зависели.

Наиболее крупными княжествами были Бранденбург, Саксония и Мекленбург на северо-востоке и в центре, Гессен, Ганновер и Брауншвейг — на западе, Вюртемберг, Бавария, Австрия — на юге и юго-востоке. Из духовных княжеств самыми крупными продолжали оставаться три архиепископства-курфюршества — Майнцское, Трирское, Кельнское и архиепископство Зальцбургское.

О мелкодержавном характере огромного большинства германских княжеств говорят следующие цифры: в саксонских землях насчитывалось до 20 независимых княжеств, в Вестфалии — 52, на территории бывшей Франконии — 29. В среднем на одно такое независимое «государство» приходилась территория, не превышавшая 20—25 кв. км.

Князья полностью использовали все предоставленные им Вестфальским трактатом возможности обособиться в пределах своих княжеств, как бы мелки они ни были в качестве независимых государей. Император лишился последних остатков своего влияния. В конечном счете он сохранил за собою, кроме титула, только право жаловать дворянство. Правда, он оставался еще главою Верховного имперского суда, но для проведения в жизнь решений последнего у него не было реальной силы.

Рейхстаг, наряду с императором олицетворявший единство империи, стал с 1663 г. непрерывно заседающим конгрессом посланников от упомянутых 300 государств. Он по-прежнему делился на три курии: первую — князей-курфюрстов, вторую — более мелких князей и представителей от рыцарства и третью — курию городов, и в таком виде существовал до 1806 г., когда он был ликвидирован вместе с самой Священной Римской империей. Олигархия князей провела через рейхстаг несколько важных решений, усиливших их абсолютную власть: право облагать своих подданных налогами на военные нужды без утверждения их местными ландтагами (1654 г.), запрещение ландтагам собираться на свои сессии без согласия князя и подавать на него жалобы в рейхстаг (1658 г.). Но князья обычно расширяли прерогативы своей власти и без общеимперских постановлений. Рейхстаг являлся лишь ничего не значащей вывеской фиктивного единства империи.

Заседание рейхстага в Решенсбурге. 1663 г. Гравюра Хр. Фишера

Узурпировав право вводить в своих владениях новые налоги, князья постепенно свели на нет унаследованные от средневековья органы территориального сословного представительства — ландтаги. Во многих княжествах ландтаги вообще перестали заседать в полном составе, передав свои функции выделенным из их среды комитетам, которые легко было подчинить воле государя. Но и там, где ландтаги продолжали созываться регулярно, их роль свелась к простой регистрации решений государя. Законодательные функции полностью перешли к князьям.

Сосредоточив в своих руках законодательство и финансы, многие князья получили возможность осуществить в своих землях централизацию управления. Они создают разветвленную администрацию, многочисленную полицию и постоянную армию. Содержание непомерно разбухшего государственного аппарата и пышного княжеского двора с его жадной сворой прихлебателей должно было оплачиваться в основном крестьянством. Начиная с 1650 г. налоги, взимаемые с крестьян, непрерывно растут.

Политическое раздробление Германии делало неэффективными даже такие типичные для абсолютизма мероприятия, как покровительство промышленности и торговле. Меркантилистская политика в условиях существования бесчисленных внутренних таможен, охранявших границы самого ничтожного княжества от проникновения «чужих» товаров, являлась карикатурой на меркантилизм крупных государств и только усугубляла тяжелое положение немецкого народа. Вообще княжеский абсолютизм не только не играл прогрессивной роли, аналогичной той, которую на определенном этапе абсолютизм выполнял во Франции, в России или в Англии, но его укрепление в Германии во второй половине XVII в. явилось одной из главных причин длительного экономического и культурного застоя.

Не менее губительной для страны была внешняя политика князей, которые продавали национальные интересы Германии иностранным государствам, в первую очередь Франции. Будучи гарантом Вестфальского мира, Франция имела своих постоянных предетавителей при рейхстаге в городе Регенсбурге и оказывала путем подкупов и дипломатического давления решающее влияние на внешнюю политику германских князей. Мелкие и средние князья, обладая каждый в отдельности слишком малым значением, чтобы оказывать какое-либо влияние на международные дела и заслужить получение французских субсидий, стали кооперироваться в региональные союзы.

Наиболее крупным был Рейнский союз, имевший постоянное 10-тысячное войско (в том числе 2400 французских солдат) и свою «ассамблею» для мирного улаживания взаимных споров. Этот союз стал главным орудием Франции в ее борьбе с Габсбургами и помощником в ее агрессии против испанских Нидерландов и Голландии. Помимо рейнских князей, на содержание французского короля Людовика XIV переходят, главным образом в 70-х годах XVII в., такие крупные государи, как курфюрсты баварский и бранденбургский. Господствуя в Германии через ее подкупленных князей, Людовик XIV смог укрепить французскую власть в Эльзасе, с помощью «палат присоединения» оккупировать в 1681 г. имперский город Страсбург, установить свой полный контроль над левым берегом Рейна.

Среди немецких княжеств во второй половине XVII в. выделяется Бранденбург-Пруссия. Это княжество становится в силу ряда благоприятных исторических условий существенным фактором в европейской политике. Территориальный рост и экономическое развитие Бранденбурга

В начале XVII в. Бранденбург представлял довольно обширное княжество, земли которого были разбросаны в разных местах Северной Германии. Ядром его являлось Бранденбургское маркграфство, государи которого уже в середине XIV в. принадлежали к числу семи крупнейших германских князей-курфюрстов, присвоивших себе право выбирать императора Священной Римской империи.

Гравюра из немецкой листовка 'Наставление к ведению торговых дел'. Вторая половина XVII в.

Столицей Бранденбурга был Берлин, основанный на реке Шпрее около 1240 г. В княжестве имелось и много других мелких городов, жители которых занимались ремеслами. Однако ни в XVI, ни в XVII в. край нельзя было назвать развитым в промышленном отношении. Занятием подавляющего большинства населения являлось земледелие, сочетавшееся с широко распространенным овцеводством.

Слабость многочисленных, расположенных по соседству мелких северонемецких государств и падение Тевтонского ордена позволили бранденбургским курфюрстам значительно расширить свои владения на западе и на востоке. Пруссия, владение тевтонских рыцарей, в 1466 г. раскололась: западная часть ее отошла к Польше, где она в XVII в. называлась «королевской Пруссией», восточная («герцогская Пруссия») осталась в руках великого магистра ордена. На этот пост в XV и XVI вв. выбирались большей частью представители той самой династии Гогенцоллернов, которая с начала XV в. утвердилась в Бранденбургском курфюршестве (в 1411 г. нюрнбергский бургграф Фридрих Гогенцоллерн откупил это курфюршество у преемников императора Карла IV Люксембургского за 100 тыс. золотых флоринов). В 1525 г. великий магистр Альберт Бранденбургский принял учение Лютера, секуляризировал владения ордена и провозгласил себя герцогом Прусским, ставшим в вассальную зависимость от Польши. В 1618 г., со смертью последнего представителя прусских Гогенцоллернов, Восточная Пруссия объединилась с Бранденбургом. Однако курфюрст Бранденбургский в качестве герцога Пруссии являлся по-прежнему вассалом Польши. Эти вассальные отношения прекратились только в 1657 г., когда курфюрст Фридрих Вильгельм по договору с Польшей в Велау был признан суверенным государем в своих прусских владениях.

В 1614 г. также «по наследству» бранденбургский курфюрст приобрел графства Марк, Клеве и Равенсберг, расположенные на Нижнем Рейне и на Везере и имевшие важное экономическое значение благодаря развитому в них производству сукна, шелка, полотна и горнорудной промышленности. Наконец, в 1648 г. по Вестфальскому миру Бранденбург получил новое «наследство» — восточную часть Померании и в виде компенсации за ее западную половину, отошедшую к Швеции,— секуляризованные епископства Гальберштадт и Минден, а также право присоединить архиепископство Магдебургское. Так составилось с помощью различных сделок, мелких захватов и присоединений обширное Бранденбурго-Прусское государство, являвшееся, несмотря на разбросанность своих владений, самым крупным в Германии второй половины XVII в. «Кто не знает вероломства, коварства, мошенничеств с наследствами, при помощи которых возвысилось семейство капралов, которое носит имя Гогенцоллернов?»,— писал К. Маркс в статье «Подвиги Гогенцоллернов» ( К. Маркс, Подвиги Гогенцоллернов, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 6, стр. 519.).

Географическое расположение владений бранденбургских курфюрстов на важнейших немецких реках (Рейне, Эльбе, Везере и Одере) приносило им большие выгоды, особенно с того времени, когда Восточная Германия стала все более втягиваться в северную морскую торговлю и увеличивать вывоз за границу продуктов своего сельского хозяйства. В правление Фридриха Вильгельма, так называемого великого курфюрста (1640—1688), был проведен ряд мероприятий, содействовавших дальнейшему экономическому подъему страны.

Преследуя в первую очередь фискальные цели, стремясь увеличить число налогоплательщиков, Фридрих Вильгельм привлекает в страну иммигрантов. Среди них было около 20 тыс. преследуемых за веру французских гугенотов, переселившихся в Бранденбург после отмены Людовиком XIV в 1685 г. Нантского эдикта, значительное число лютеран и кальвинистов, вынужденных на основе одного из пунктов Вестфальского трактата выселяться из католических княжеств Германии, а также католиков и евреев. Голландские поселенцы создали на песках и болотах Бранденбурга ряд образцовых ферм, развили садоводство и огородничество. Французы принесли с собой капиталы и технические навыки в ряде производств. Курфюршество было обязано им созданием бумажных, шелковых, зеркальных и многих других мануфактур. Переселенцы дали также значительный толчок развитию торговли. Меркантилистские мероприятия курфюрста, провозгласившего в одном из своих эдиктов, что «промышленность и торговля суть главные опоры государства», содействовали оживлению экономической жизни. Благодаря этому, а также путем беспощадной эксплуатации крестьянства Фридрих Вильгельм ежегодно выжимал из полутора миллионов своих подданных в виде одних только прямых и косвенных налогов 1,4 млн. талеров, так что налоговое бремя, лежавшее на них, было пропорционально большим, чем даже во Франции Людовика XIV. Централизация и бюрократизация управления

Этот результат был достигнут в значительной мере благодаря крайней централизации управления и бюрократизации всего государственного аппарата. С 1651 г. Тайный государственный совет стал центральным правительственным органом. Была учреждена Финансовая палата, находившаяся в ведении группы тайных советников. Другая группа членов Тайного совета заведовала юстицией, третья составила Военную комиссию. Два-три особо доверенных лица возглавили Канцелярию курфюрста, сохранившего за собой единоличное руководство иностранными делами. Рядом законодательных актов были введены акцизы и чрезвычайные налоги на содержание постоянной армии, численность которой к концу правления Фридриха Вильгельма достигла 27—30 тыс. солдат. Затем последовали перемены в системе местного управления. Прежние органы местной власти, зависевшие от ландтагов, были заменены чиновниками, подчиненными непосредственно Берлину. Ландтаги, хотя и продолжали собираться, потеряли всякое влияние на дела управления.

Дворянство, господствовавшее в Бранденбургском ландтаге, легко примирилось с новыми порядками, получив за это от курфюрста полную свободу действий в отношении своих крестьян. Эдикты курфюрста узаконивали крепостное состояние крестьян, давали помещику право преследовать беглых крепостных без срока и водворять их обратно в свои имения. Тогда же принимает массовый характер сгон крестьян с земли (Bauernlegen), обративший значительную часть их в крепостных батраков—коссетов (Kottsassen). Превращение Бранденбургского курфюршества в Прусское королевство

Целью внешней политики Фридриха Вильгельма было расширение границ Бранденбурга за счет слабых соседей; ее главным методом—использование противоречий между великими державами. Готовый в любой момент перейти на сторону более сильного, курфюрст выжидал, хитрил, изворачивался, обманывал и заметал следы. Один французский дипломат сказал о нем: «Это самая хитрая лиса во всей Европе». Во время первой Северной войны 1655—1660 гг. он дважды предавал Польшу, которой был обязан помогать в качестве вассала, и дважды изменял Швеции, с которой он заключал союзы против Польши. Не менее вероломной была его политика внутри империи. Заключая тайные соглашения то с одной группой германских князей, то с другой, выступая то в союзе с императором, то против него, он при каждом повороте своей дипломатии выговаривал себе новые территории и новые денежные субсидии.

Территориальное расширение Банденбурга-Пруссии с середины XV в. по треью четверть XVIII в.

Заключив в конце 1669 г. тайный договор с Францией, направленный против Голландии, за что он должен был получить 400 тыс. талеров и Верхний Гельдерн (одно из испанских владений в Нидерландах), курфюрст накануне вторжения французских войск в Голландию внезапно перешел на сторону последней, так как она оказалась щедрее Людовика XIV и была в состоянии «перекупить» Фридриха Вильгельма.

Участие Бранденбурга в войне 1672—1679 гг., развязанной Людовиком XIV против Голландии, носило самый позорный характер. Не дав фактически ни одного сражения, Фридрих Вильгельм признал себя побежденным и уже в 1673 г. заключил с Францией сепаратный мир. За этот новый акт предательства - на сей раз по отношению к Голландии — он выговорил себе у Людовика XIV 800 тыс. ливров. Но не прошло и года, как он вступил в австро-испано-голландскую коалицию, направленную против Франции, за что ему было уплачено наличными 200 тыс. талеров. Теперь курфюрст принял активное участие в военных действиях, впрочем, не против французов, а против их шведских союзников. В 1675 г. он одержал победу над шведами при Фербеллине, имевшую известное национальное значение; последующая оккупация Западной Померании с городом Штеттином и острова Рюгена также несколько подняла его авторитет. Но союзники жестоко отплатили курфюрсту за его прежние предательства, заключив за его спиною Нимвегенский мир с Францией (1679 г.) и тем самым вынудив его выпустить из рук добычу. Унижение, которому подверг курфюрста Людовик XIV, уничтожив одним росчерком пера все его успехи в кампании против шведов, не помешало ему почти тотчас же перейти на содержание Франции и оказать ей в качестве «преданного» союзника важные услуги в период действия французских «палат присоединения» (1681—1684). Перед смертью в 1688 г. Фридрих Вильгельм завещал, однако, своему преемнику Фридриху III порвать «ненавистный союз» с Францией, мешавший Бранденбургу присоединить шведскую Померанию.

Военный лагерь. Гравюра И. А. Телота 1697 г.

Фридрих III (1688—1713), продолжая действовать теми же методами лавирования и предательств, сумел извлечь выгоды из двух крупных конфликтов, охвативших всю Европу: Северной войны 1700—1721 гг. и войны за Испанское наследство. Обещанием поддержать Австрию против ее врагов он добился у императора королевского титула и в 1701 г. провозгласил себя королем Пруссии под именем Фридриха I. Бранденбургский курфюрст стал, таким образом, независимым от империи прусским королем. 2. Социально-экономическое и политическое развитие Германии в XVIII в. Борьба Пруссии и Австрии за гегемонию в Центральной Европе Господство крепостного права

Мекленбург, Бранденбург, Померания, Восточная Пруссия, Силезия оставались в XVIII в. главными районами распространения позднего немецкого крепостного права, наиоолее ярко характеризующего господство феодальной реакции. Крепостническая эксплуатация приняла здесь особенно жестокий характер, хотя в правовом и экономическом положении крестьянства наблюдалось большое разнообразие. Наряду с обычной двух-трехдневной барщиной встречалась и шестидневная, при которой крестьяне вынуждены были обрабатывать свои надельные участки по ночам. Несмотря на существовавшие запрещения торговли крепостными, бывали случаи, когда крестьян продавали без земли, отдавали в услужение посторонним лицам; помещик мог подвергнуть их любому телесному наказанию; он выдавал разрешение на вступление в брак, поступление крестьянских детей к кому-либо в услужение, в обучение мастерству и т. д. В условиях злейшей феодальной реакции в Остэльбской Германии происходили частые побеги крепостных крестьян. В королевстве Пруссии, в Мекленбурге и других княжествах издавались специальные правительственные постановления о беглых крестьянах, угрожавшие виновным тягчайшими телесными наказаниями и даже смертной казнью. Нередко правительство посылало в помощь помещикам военные отряды для наведения в их поместьях «порядка».

Крестьянин, идущий к адвокату. Гравюра XVII в.

Сгон крестьян с земли принимает все более широкие размеры со второй половины XVIII в., являясь одной из специфических форм развития прусских аграрных отношений. Внешне он несколько напоминал английские огораживания, но имел совершенно иные социальные последствия. В Англии в результате огораживаний создавались предпосылки для развития капиталистического способа производства, капиталистического фермерства, основанного на эксплуатации свободных наемных рабочих. В Пруссии же сгон крестьян вел лишь к дальнейшему расширению господской запашки за счет крестьянских наделов и к укреплению товарного хозяйства помещиков, основанного на барщинном, труде крепостных крестьян. Несколько позднее это крепостное поместье постепенно перерождается в юнкерское поместье капиталистического типа.

В западных и юго-западных землях Германии наблюдались несколько иные аграрные отношения. Здесь и в XVIII в. продолжал существовать сеньориальный режим, приблизительно в той форме, какую он имел в соседней Франции в позднее средневековье. Крестьянин обрабатывал землю, верховным собственником которой был сеньор, получавший с крестьянина чинш и другие, частью натуральные, преимущественно же денежные, оброки. Землевладелец на западе Германии, как правило, не вел собственного хозяйства. Феодальная эксплуатация путем взимания денежного оброка не была такой грубой, как барщина. Тем не менее и она являлась тяжелым бременем для крестьян. Непосредственный производитель и здесь не мог распорядиться полностью своей землей и, подобно средневековому крепостному должен был испрашивать разрешение сеньора на ее отчуждение; крестьяне уплачивали сеньору тяжелый посмертный побор; в ряде мест сохранялась и барщина в количестве 10—15 и даже более дней в году.

Если Восточная Германия была классическим образцом крепостнического барщинного хозяйства (Gutsherrschaft), а для Западной и Юго-Западной Германии было характерно преобладание сеньориально-чиншевой системы (Grundherrschaft), то в Южной Германии (Бавария и соседние с ней земли) господствовали переходные формы аграрных отношений. Довольно распространенная и здесь эксплуатация крепостных крестьян помещиками сочеталась обычно с сохранением большого числа крестьян, не знавших барщины и державших землю по чиншевому праву.

«Второе издание крепостничества» в Восточной Германии и увеличение различного рода сеньориальных платежей в Западной Германии имели своим последствием обострение классовых противоречий, в деревне. Однако силы сопротивления немецкого крестьянства в значительной мере были подорваны опустошениями Тридцатилетней войны. Кроме того, в XVIII в. значительно увеличились размеры войск у германских князей. Королевство Пруссия являлось уже первоклассной военной державой, которая при помощи вооруженных сил в самом зародыше подавляла крестьянские волнения. Только в Южной Германии, политически более раздробленной, разрозненные крестьянские выступления иногда перерастали в крупные восстания. Во время войны за Испанское наследство такие восстания происходили на территории Баварии. В 1705—1706 гг. баварские крестьяне поднялись против своих господ, требуя отмены военных поборов, сокращения барщины в сеньориальных платежей. В первой половине XVIII в. мелкие феодальные владения в Швабии стали очагами крестьянских волнений; причиной их являлось увеличение налогов и феодальных платежей, вновь вводимых под видом восстановления давно забытых старинных поборов. Между 1727 и 1745 гг. неоднократно вспыхивали восстания швабских крестьян, известные под названием войн селитроваров (Salpeterer-Kriegen), так как в них участвовали и крестьяне, занятые в селитряном промысле. Все эти волнения носили, однако, локально ограниченный характер и сравнительно легко подавлялись местными князьями. Развитие ранней капиталистической промышленности

Промышленное развитие Германии XVIII в. происходило замедленными темпами по сравнению с Англией, Голландией, Францией и даже с Швецией. Старые ремесленные центры Южной Германии—Аугсбург, Нюрнберг, Ульм, Ингольштадт, Мюнхен и др., захирели еще в XVII в. Суконная промышленность, которой они когда-то славились, в XVIII в. совершенно пала. Нюрнберг потерял былое значение крупного центра оружейной промышленности. Вместе с тем в некоторых частях Германии можно отметить и признаки промышленного прогресса. Так, например, в прирейнской Германии суконная и металлургическая промышленность несколько оживилась к началу XVIII в., хотя развитие этих отраслей тормозилось сильной конкуренцией Голландии, Англии и Франции. Капиталистические формы промышленности распространяются с конца XVII в., помимо прирейнской области, также в Бранденбурге и Саксонии. В шерстяной промышленности Берлина, в шелковой промышленности Крефельда возникают даже крупные централизованные мануфактуры с числом рабочих от 2 до 4 тыс.; но лишь к концу XVIII в. количество предприятий этого типа, преимущественно в текстильном производстве, выросло настолько, чтобы определять общий характер промышленности. В большинстве же районов Германии господствующей формой промышленности на протяжении всега этого столетия оставалось цеховое ремесло.

В рассматриваемый период происходит так называемое замыкание цехов, число мастеров строго ограничивается, женатые подмастерья не принимаются на работу. Заработная плата подмастерьев снижается, а длительность рабочего дня устанавливается в соответствии с интересами мастеров. В ответ на это повсеместно образуются союзы подмастерьев, выступающие в защиту экономических интересов своих членов. Главными средствами борьбы против мастеров и покровительствующих им городских властей были забастовки, бойкот и массовый уход подмастерьев из города.

Одним из следствий замыкания цехов явился также общий упадок ремесла. Повсюду раздавались жалобы на низкое качество и дороговизну ремесленных изделий. С другой стороны, ограниченные размеры производства в цеховом ремесле не позволяли обеспечить оснащение больших армий.

Слесарь и его ученики. Гравюра 1689 г.

Важнейшей предпосылкой для перестройки промышленности была все возраставшая конкуренция цеховому ремеслу со стороны мануфактурного производства, которое в ряде районов Германии делает в течение XVIII в. заметные успехи. Капиталисты-скупщики ремесленных изделий постепенно подчиняют себе экономически цеховых ремесленников в городах и деревенских кустарей. Так, компания скупщиков в городе Кальве (Вюртемберг) уже в начале этого века эксплуатировала мелкое домашнее и ремесленное производство. В Северо-Западной Германии, в Саксонии и Баварии рассеянная мануфактура начинает вытеснять старую ремесленную промышленность. Однако переход от домашней капиталистической промышленности к централизованной мануфактуре встречал еще значительные затруднения. У немецких купцов часто не хватало для этого капиталов. Кроме того, сбыт готовой продукции затруднялся иностранной конкуренцией. Наконец, — и это самое главное — господство крепостничества задерживало приток из деревни в централизованную мануфактуру наемных рабочих, без которых немыслимо было развитие капиталистических форм в промышленности. Медленные темпы формирования немецкой нации

В XVIII в. продолжался процесс складывания немецкой нации, но происходил он очень медленно. Страна оставалась политически раздробленной, а экономические связи между отдельными районами еще в первой половине XVIII в. были крайне неразвитыми. В дальнейшем, по мере оживления экономической жизни, стал создаваться единый национальный рынок, однако раздробленность Германии по-прежнему препятствовала этому.

Замедленные темпы складывания немецкой нации нашли свое отражение в особенностях развития немецкого языка и немецкой литературы XVII и начала XVIII в. Несмотря на то что еще в XVI в. перевод библии на немецкий язык Лютером явился важной вехой в развитии общегерманского литературного языка (в основу которого был положен восточно-средне-немецкий диалект так называемых саксонских земель), в Германии и в XVII, и в первой половине XVIII в, продолжало существовать много провинциальных диалектов, на основе которых происходило дальнейшее развитие местной провинциальной литературы. В стране все больше ощущалась потребность в создании общенационального литературного немецкого языка, о чем свидетельствовали различные словари и грамматика немецкого языка и его диалектов, а также специальные филологические журналы, издававшиеся в XVII и начале XVIII в. Тем не менее немецкая литература еще долго сохраняла как в своем языке, так и в своей идейно-тематической направленности ярко выраженные провинциальные особенности и локальную ограниченность. Характерно, что даже в XVIII в. не редкостью были литературные произведения на латинском языке. На этом языке издавались ученые журналы, велась ученая переписка, читались лекции в университетах. Труды по естествознанию, философии, праву выходили почти исключительно на латинском языке, в то время как во Франции и Англии в это время ученые почти всех отраслей знания широко пользовались уже своим национальным языком. Сам немецкий язык не имел достаточно унифицированной орфографии и был, кроме того, чрезмерно засорен иностранными словами — латинскими, испанскими, итальянскими и особенно французскими (что, впрочем, характерно и для многих других языков в XVII—XVIII вв.).

Немецкое дворянство, придворные круги многочисленных княжеских дворов предпочитали французский язык, как язык «высших образованных кругов». Еще в 1750 г. Вольтер писал во Францию из Потсдама, что от чувствует себя там, как дома: «Здесь все говорят только по-французски... немецкий язык можно услышать лишь в казарме...» Только во второй половине XVIII в. в результате дальнейшего развития капиталистического уклада процесс развития немецкого национального сознания заметно ускорился. Княжеское мелкодержавие в XVIII в.

Немецкое мелкодержавие, выливавшееся в формы княжеского абсолютизма, представляло собой одну из самых грубых форм феодального произвола и деспотизма. Князья облагали своих подданных многочисленными и непосильными налогами для содержания дорогостоящих дворов, быт и обстановка которых были уменьшенной копией французского «большого двора» Людовика XIV. Немецкие властители проводили время в непрерывных придворных увеселениях, балах, охотах, всякого рода празднествах. Дворяне, паразитировавшие при этих княжеских дворах, заменили родную немецкую речь французским языком, переняли французские моды, этикет и манеры. Они третировали нарождавшуюся буржуазию и играли самую реакционную роль в обществе, высасывая при помощи своего карликового «аппарата управления» все соки из подвластного населения и тормозя экономическое развитие страны.

Французские субсидии немецким князьям продолжали выплачиваться и в XVIII в. Только за период 1750—1772 гг. французское правительство выплатило различным немецким князьям субсидий на сумму 137 млн. франков. За соответствующие «услуги» Англия также выплатила большие суммы в виде субсидий немецким князьям, в частности государям Пруссии — 46 млн. ф. ст. только за первую половину XVIII в.

Не довольствуясь этими позорными источниками доходов, немецкие князья пополняли их, торгуя кровью своих подданных. За определенную цену они поставляли пушечное мясо за границу, посылая своих солдат воевать за интересы иностранных государств. Так, ландграф Гессенский во время войны американских колоний за независимость «предоставил», т. е. продал, Англии 17 тыс. солдат, за что он получил наличными 2800 тыс. ф. ст. Население ландграфства в результате этого сразу уменьшилось на 8%. Своими «верноподданными» торговали и другие князья — герцог Брауншвейгский, графы Ганау, Аншпах, Вальдек и т. д. Им также были заплачены большие суммы — в общей сложности около 33 млн. талеров. Немецкие солдаты из владений западных курфюршеств покупались систематически также французским правительством. Солдат, навербованных в Северо-Западной Германии, широко использовало в своих войсках и голландское правительство. В большом количестве немецких солдат покупала английская Ост-Индская компания, используя их для завоевания Индии.

Финансовая политика немецких князей носила мелочный и в то же время откровенно грабительский характер. Чтобы выжать из населения возможно больше денег, князья продолжали и в XVIII в. практиковать политику меркантилизма, получавшую в их владениях уродливые формы. Они издавали указы о запрещении подданным покупать «иностранные» товары, под которыми разумелись изделия, поступавшие из соседних немецких же государств, или же по примеру крупных западноевропейских государств вводили княжеские монополии и всякого рода акцизы. Один князь запрещал своим подданным употребление кофе и конфисковывал в связи с этим кофейные мельницы; другой объявлял своей исключительной монополией торговлю солью, пивом, дровами, колесной мазью; третий систематически портил выпускаемую им, как «сувереном», местную монету; четвертый освобождал своих подданных от военной службы за громадный, разорительный выкуп. Невыносимый феодальный гнет и княжеский произвол вынуждали многих немцев покидать родину. Только за десятилетие 1756—1766 гг. из Германии выселилось в Америку и в Россию свыше 200 тыс. немецких крестьян. Прусский «просвещенный абсолютизм»

В XVIII в. общественному и политическому строю Пруссии были свойственны те же черты, которые наметились уже достаточно отчетливо во второй половине XVII в. В стране продолжало усиливаться крепостничество. Возраставший экспорт сельскохозяйственных продуктов побуждал помещиков непрерывно увеличивать тяготы крепостнической эксплуатации. Барщина становилась все тяжелее; часть беднейших крестьян в некоторых местах была переведена на положение дворовых, отдававших полностью свой труд помещику за предоставление им скудной месячины. Промышленность в Бранденбурге, несколько поднявшаяся во второй половине XVII в., продолжала развиваться и в XVIII в., но замедленными темпами; Англия, Голландия, Франция по-прежнему оставались для Пруссии недосягаемыми образцами. Мероприятия протекционистского характера, проводившиеся правительством в XVIII в., в какой-то море ограничивали ввоз иностранных товаров, но сами по себе были бессильны превратить Пруссию в индустриальную страну. Быстрее развивались лишь те отрасли промышленности, которые были связаны так или иначе с военными заказами. Производство оружия, выработка сукна для солдатского и офицерского обмундирования занимали в промышленности Пруссии особенно большое место.

В мастерской ткача. Гравюра второй половины XVIII в.

Прусская буржуазия и в XVIII в. развивалась медленно, в политической жизни страны ее участие оставалось ничтожным. Сохранявший монопольное право на земельную собственность феодальный землевладелец получал громадные доходы со своих крепостных крестьян, извлекал выгоды от все растущих цен на хлеб и прочие сельскохозяйственные продукты. Помещик в качестве представителя господствующего класса получал громадные выгоды и непосредственно от службы в феодально-абсолютистском государстве. В руках дворянства были сосредоточены все наиболее влиятельные или доходные должности в государственном аппарате, а при Фридрихе II монополией дворянства стала и офицерская служба. Военная и государственная служба давала возможность младшим сыновьям в дворянских семействах делать карьеру, не мешая своим старшим братьям наследовать по праву майората неделимые имения.

Прусский абсолютизм, военно-бюрократические черты которого выявились достаточно отчетливо уже в конце XVII в., получил в XVIII в. законченную форму. Опираясь на дворян-крепостников, прусский абсолютизм обеспечивал прежде всего неприкосновенность крепостного строя в интересах этого класса. В интересах тех же дворян короли Пруссии продолжали интенсивное расширение границ своего королевства. Война, как выразился впоследствии один из деятелей Французской революции — Мирабо, стала своего рода индустрией для прусского агрессивного военизированного государства.

В своей политике представители прусского абсолютизма применяли различные методы. Одни из них режим дворянской крепостнической диктатуры проводили совершенно открыто «палочными методами», не маскируя его какими-либо либеральными фразами или «реформами». Другие прусские монархи, особенно во второй половине XVIII в., драпировались в тогу «просвещенного абсолютизма», выставляя себя «друзьями просвещения», «слугами общества» (слова Фридриха II), сторонниками либеральных реформ. Представителем открытой военно-деспотической прусской системы был король Фридрих Вильгельм I (1713—1740). Скаредный в расходах на гражданское управление, Фридрих Вильгельм тратил громадные средства на армию. К концу его правленая прусская постоянная армия насчитывала 89 тыс. штыков. При сравнительно немногочисленном населении тогдашней Пруссии (2500 тыс. человек) ее армия занимала в Европе четвертое место по своей численности. По существу все королевское управление сводилось при Фридрихе Вильгельме к выкачиванию из населения средств, которые в основном использовались для военных приготовлений. Организованное Фридрихом Вильгельмом новое военно-финансовое централизованное управление самим своим названием «Высшее управление финансов, военных дел и доменов» говорило об этом. Это учреждение объединяло три ранее существовавших отдельных государственных ведомства: военное министерство, Управление королевскими имениями — доменами и Финансовую палату, ведавшую сбором прямых и косвенных налогов.

Стремясь увеличить доходы казны, Фридрих Вильгельм проводил покровительственную политику в отношении промышленности. Но это покровительство на практике выливалось в уродливые формы полицейской регламентации. Король запрещал населению шить одежду из иностранных материалов и предписывал беспощадно уничтожать привозные ткани. По его приказанию на улицах Берлина полиция останавливала мужчин и женщин, одетых в привозные ткани, и тут же штрафовала их. Поощряя в интересах дворян, как поставщиков шерсти, развитие суконной промышленности, король намеренно ставил в худшие условия хлопчатобумажную промышленность, которую он считал «вредной» и «лишней». По его приказанию королевские канцелярии изготовляли длиннейшие инструкции для мануфактуристов, полностью связывавшие их инициативу.

«Фельдфебель на троне», Фридрих Вильгельм ненавидел ученых, писателей, поэтов. О знаменитом Лейбнице король отзывался как о совершенно «бесполезном человеке», неспособном, по его мнению, даже хорошо «стоять на часах». «Я не терплю возражений» и «Не рассуждать!» были его любимыми и наиболее часто употребляемыми выражениями. Телесные наказания он применял всюду — в своей семье, по отношению к придворным, в канцеляриях, в штабах. Солдат, крепостных крестьян, мануфактурных рабочих, канцелярских служащих, школьников при нем пороли систематически и жестоко. Телесное наказание почиталось единственной и наиболее надежной мерой общественного воспитания и исправления.

Политика короля Фридриха II (1740—1786) внешне казалась совсем иной. Кронпринц был не в ладах с отцом. Одно время молодой Фридрих пытался даже бежать от отца за границу, но был задержан, посажен в крепость, и ему угрожал военный суд. Фридрих в молодости сочинял посредственные французские стихи и играл на флейте. То и другое служило предметом язвительных насмешек со стороны старого короля, так же как и увлечение сына французской литературой. Кое-что Фридрих усвоил из идей французского Просвещения. Так, религиозное свободомыслие осталось характерной чертой Фридриха и в более поздние годы. Литературным языком Фридриха был французский язык. Фразеология французских просветителей порой чувствуется в стиле его правительственных указов и предписаний.

Фридрих II постарался сблизиться с Вольтером. Глава французских просветителей одно время даже гостил у своего «друга-короля» в Потсдаме. Однако влияние французского Просвещения на короля носило внешний, поверхностный характер. «Просвещенный абсолютизм» Фридриха II был лишь прикрытием обычного прусского военно-юнкерского абсолютизма. Он провел несколько куцых реформ, целью которых было устранить наиболее вопиющие недостатки в государственном управлении, вроде упорядочения деятельности финансовых и судебных органов, расширения начального образования в городских и сельских местностях (в последних «под присмотром помещиков»), отмены некоторых средневековых законов в отношении религии (терпимость к различным сектам). В остальном все в Пруссии оставалось по-старому.

Фридрих II. Гравюра Д. Ходовецкого

Учитывая настроения дворянства, «король-философ» считал совершенно «несвоевременной» ликвидацию крепостного права на частновладельческих землях. Правда, он издавал законы против сгона помещиками крестьян с их наделов. Однако такая политика «защиты крестьянства» была вызвана фискальными и еще более военными соображениями (нужда правительства в рекрутах). Да и проводилась она прусскими властями более или менее последовательно только в Силезии, недавно завоеванной провинции, где правительству необходимо было укрепить свое влияние.

Европа в середине XVIII в.

Другие мероприятия Фридриха II носили на себе печать мелочно-бюрократической опеки и полицейского произвола. Так, была введена весьма придирчивая паспортная система и фактически запрещен выезд прусских подданных за границу; усилена цензура, особенно в отношении публицистических произведений. Полицией производились аресты лиц, отзывавшихся непочтительно о правительстве. Покровительство писателям, ученым и философам — чем Фридрих II особенно похвалялся в первый период своего царствования — сменилось затем подозрительностью к представителям общественной мысли и прямой враждебностью к наиболее демократическим из них. «Я покровительствую только таким свободным мыслителям, у которых приличные манеры и разумные идеи», — как-то заявил Фридрих, объясняя причины своего отрицательного отношения к Руссо.

Подобно всем абсолютным государям XVIII в., Фридрих II проводил мероприятия меркантилистического характера в целях поощрения промышленности. По его приказанию в Пруссии сооружались каналы и шоссейные дороги. В Берлине в 1765 г. был основан Прусский государственный банк. Прусская промышленность охранялась высокими таможенными пошлинами на иностранные промышленные изделия. Особенно поощряло правительство развитие суконной промышленности и оружейного производства в связи с военными нуждами. Мероприятия поощрительного характера проводились также и в отношении полотняной, шелковой, хлопчатобумажной, стекольной, писчебумажной и других отраслей промышленности.

Мануфактуры и при Фридрихе II являлись по-прежнему объектом мелочной полицейско-бюрократической регламентации. Порой в королевских приказах, относящихся к промышленности, открыто выступали феодально-крепостнические черты. Растущую потребность промышленности в рабочей силе правительство пыталось разрешить путем применения в мануфактурах принудительного труда бродяг, нищих и уголовных преступников, а также путем привлечения в страну иностранных ремесленников. За вывоз шерсти за границу виновным купцам угрожала смертная казнь. Фридрих II запрещал применение в промышленности машин на том основании, что это будто бы неизбежно вызовет убыль населения.

Но наиболее характерным для правления Фридриха II было дальнейшее развитие прусского милитаризма. При всех своих разногласиях с Фридрихом Вильгельмом Фридрих II был по существу таким же убежденным пруссаком-юнкером, поклонником «образцовой» прусской военной системы. Как и его отец, он превыше всего ставил интересы армии. Нуждам армии должна была служить вся отечественная промышленность. На содержание армии шла подавляющая часть государственного бюджета. Фридрих II имел уже в начале своего царствования непомерно возросшую по сравнению с размером территории и населения страны 89-тысячную армию; в дальнейшем он удвоил ее численность. Опираясь на эту армию и используя имевшиеся в прусском казначействе денежные средства, накопленные при Фридрихе Вильгельме, Фридрих II в самом же начале своего царствования вступил с Австрией в войну, которая скоро превратилась в общеевропейскую. Борьба Пруссии с Австрией

Австрия в начале XVIII в. значительно увеличила свои владения в результате благоприятного для нее исхода войны за Испанское наследство. Однако новые земельные приобретения (Южные Нидерланды и Ломбардия) сделали ее еще более сложным и пестрым по национальному составу государством. Несмотря на некоторые внешнеполитические успехи, международное положение Австрии оставалось весьма сложным. Ее традиционным врагом по-прежнему оставалась Франция, с которой Австрия воевала не раз в течение XVII и в начале XVIII столетия. После войны за Испанское наследство и Испания, во главе которой стали Бурбоны, оказалась в лагере ее врагов. В самой Германии Габсбургам завидовали крупные имперские князья, желавшие урвать куски из многочисленных наследственных земель Габсбургского дома. Вступление на австрийский престол в 1740 г. дочери Карла VI Марии Терезии в силу нового акта о престолонаследии, так называемой Прагматической санкции, дало имперским князьям удобный повод для всякого рода интриг и территориальных претензий по отношению к Австрии. Среди претендентов на Австрийское наследство главным оказался молодой прусский король Фридрих II, который ни в какой степени родства, даже самой отдаленной, с Габсбургами не состоял.

Солдат на постое. Гравюра Е. Бока

Нападением Пруссии на Австрию открылась война за Австрийское наследство (1740—1748). Эта война, вызванная стремлением прусского дворянства обогатиться путем ограбления и подчинения соседней богатой австрийской провинции Силезии, носила со стороны Пруссии откровенно захватнический характер. Запутанное внутреннее и международное положение Австрии, казалось, делало ее совершенно беззащитной против агрессии. Присоединение к Пруссии провинции, обладавшей сравнительно развитой промышленностью и плодородными землями, должно было «округлить» владения Пруссии на юго-востоке, усилить ее военно-промышленный потенциал и обеспечить ее гегемонию в Центральной Европе.

Фридрих II действовал в расчете как на неподготовленность Австрии к войне, так и на обилие у нее врагов в Европе. Франция и Испания, а в самой Германии Бавария и Саксония стали союзниками Фридриха. Прусский король без труда завладел в первый же год войны Силезией. В том же году союзные французская и баварская армии захватили Прагу. Однако далее положение Пруссии осложнилось. Используя поддержку венгерского дворянства, австрийское правительство выставило большие военные силы, в том числе прекрасную венгерскую конницу; австрийские войска перешли в контрнаступление. Теперь уже прусская армия стала терпеть неудачи. Война затягивалась. Тогда Фридрих II, бросив своих союзников, поспешил в 1742 г. заключить с Марией Терезией сепаратный мир, удержав за собой большую часть Силезии. Через год, в 1743 г., он, однако, снова возобновил войну. В этой, так называемой второй силезской войне на стороне Австрии находились Англия, Сардинское королевство, Саксония и с 1742 г.— Голландия и Россия, а против Австрии воевали Пруссия, Бавария и Франция. Война велась не только в Европе, но и в Северной Америке и Индии, где решался спор о колониальном господстве между Англией и Францией. По своему обыкновению, Фридрих II и на этот раз покинул союзников; в 1745 г. он вторично заключил с Марией Терезией сепаратный мир (в Дрездене), окончательно отдавший ему Силезию, за что он со своей стороны должен был еще раз признать Прагматическую санкцию и согласиться на избрание императором Священной Римской империи мужа Марии Терезии и ее соправителя в Австрии — Франца Лотарингского (Франц I Стефан был императором в 1745—1765 гг.).

В войне за Австрийское наследство Фридрих II показал себя вероломным, неразборчивым в средствах политиком. Что касается военных событий, то «образцовая» прусская армия в этой войне одерживала победы, когда заставала противника врасплох, но в свою очередь сама терпела поражения от австрийских войск, когда те концентрировали против нее свои удары.

Усиление Пруссии после войны за Австрийское наследство вызвало опасения у французского двора. Франция решила теперь поддержать ослабленную Австрию. Англия, наоборот, стремилась к сближению с Пруссией и в 1756 г. заключила с Фридрихом II военный союз, целью которого было, в частности, обеспечить ганноверские владения (Ганновер — «девятое курфюршество» империи, находившееся на запасе Германии, — был связан с Англией династической унией, после того как ганноверский курфюрст Георг в 1714 г. вступил на английский престол под именем Георга I. ) от возможного французского нападения.

Вскоре после этого Фридрих, действуя с обычным вероломством, внезапно напал на Саксонию (бывшую теперь уже союзницей Австрии), с тем чтобы использовать ее территорию в качестве удобного плацдарма для вторжения во владения Габсбургов. Так началась Семилетняя война 1756—1763 гг. Захватнические планы Фридриха II в этой войне носили явно нереальный характер. Он предполагал в дальнейшем «обменять» Саксонию на Чехию; на курляндский герцогский престол он рассчитывал посадить своего брата Генриха Гогенцоллерна; наконец, Фридрих мечтал поставить Польшу в полную вассальную зависимость от Пруссии.

Русское правительство имело основание видеть в прусском короле своего опаснейшего врага. В 50-х годах против Пруссии организовалась новая сильная коалиция в составе Австрии, Франции, России, к которой в дальнейшем примкнули Швеция и Саксония. Фридриха II поддерживала одна Англия, предоставлявшая ему громадные субсидии.

Семилетняя война, происходившая, подобно предшествовавшей войне за Австрийское наследство, как в Европе, так и в колониях, шла с переменным успехом. Используя недостаточную согласованность действий союзников и их взаимное недоверие, Фридрих II имел возможность наносить сильные удары отдельным своим противникам. Так в ноябре 1757 г. он одержал победу над французскими войсками при Росбахе, а в декабре того же года — над австрийскими войсками при Лейтене.

В том же 1757 г. русская армия вступила в Восточную Пруссию и в августе этого года нанесла поражение прусским войскам при Гросс-Егерсдорфе. Летом следующего, 1758 г. Фридрих II сразился с русскими при Цорндорфе, но, несмотря на свое численное превосходство, не добился успеха. 12 августа 1759 г. соединенные русско-австрийские войска разгромили прусскую армию при Кунерсдорфе. В октябре 1760 г. русские заняли на некоторое время Берлин. В 1761—1762 гг. Фридрих считал свое положение совершенно безнадежным. Он даже помышлял тогда о самоубийстве. Только несогласованность действий союзников, медлительность австрийского командования, недоверие французского и австрийского правительств к России дали возможность Фридриху II избежать полного разгрома. Немалую роль сыграли в этом и щедрые военные субсидии, которые Англия выплачивала Фридриху II, как своему наемнику, отвлекавшему силы Франции от борьбы с Англией за колонии.

Окончательно положение Фридриха II упрочилось в результате выхода России из войны. После смерти императрицы Елизаветы ее преемник Петр III (голштинский принц по отцу) круто изменил прежний внешнеполитический курс. Горячий приверженец Фридриха II, он не только разорвал союз с Австрией и прекратил войну с Пруссией, но и предложил прусскому королю свою военную помощь. Низложение Петра III и вступление на престол Екатерины II предотвратило выступление России на стороне Пруссии, но и Австрию русское правительство больше не поддерживало.

Таким образом, «старому Фрицу» (как называли состарившегося Фридриха II) удалось заключить почетный мир, оставивший в его руках захваченную им «жемчужину» — Силезскую провинцию.

Последним приобретением Фридриха II был большой кусок польской территории, отошедший к Пруссии при первом разделе Польши в 1772 г. Ф. Энгельс с гневом квалифицировал это событие как «вооруженный грабеж территории» (Ф. Энгельс, Дебаты по польскому вопросу во Франкфурте, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 5, изд. 2, стр. 348.). 3. Немецкая культура. Просвещение

В XVIII в. в Европе возникло широкое культурное движение, известное в истории под названием Просвещения. Оно являлось выражением буржуазной оппозиции против всех проявлений и пережитков феодализма в общественных отношениях, государственном строе и господствующей идеологии, тормозивших развитие капитализма.

XVIII столетие сами современники называли веком Просвещения (французское Siecle des lumieres, немецкое Aufklarung), а передовые деятели культуры этого столетия получили название просветителей. Это название возникло вследствие их твердого убеждения во всемогуществе разума и распространяемого им света знаний, разгоняющего тьму невежества, заблуждений и предрассудков. Стоит только «просветить умы» относительно нелепостей религии и несовершенства существующего общественного строя, стоит только показать людям путь к разумной организации жизни — и торжество идеального царства свободы, равенства, всеобщего счастья обеспечено.

В произведениях просветителей «все прежние формы общества и государства, все традиционные представления были признаны неразумными и отброшены, как старый хлам... Теперь впервые взошло солнце, наступило царство разума, и с этих пор суеверие, несправедливость, привилегии и угнетение должны уступить место вечной истине, вечной справедливости, равенству, вытекающему из самой природы, и неотъемлемым правам человека» (Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке, К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 108. ).

Энгельс, перу которого принадлежит приведенная характеристика, заканчивает ее указанием на то, что «великие мыслители XVIII века... не могли выйти из рамок, которые им ставила их собственная эпоха». Их царство оказалось «всего лишь идеализированным царством буржуазии».

Как ни ограничена позитивная часть работы просветителей, важно то, что ее критическая часть имела огромное прогрессивное значение. Борьба просветителей против феодально-абсолютистского строя, против церкви и других учреждений средневековья расчищала путь революционному перевороту, переходу к более высокой ступени общественной жизни.

Деятели Просвещения, просветители, были идеологами буржуазии, но буржуазии, выступавшей в то время во главе общества как класс революционный. Особенности немецкого Просвещения

Движение Просвещения проявилось прежде всего в Англии, где революция середины XVII в. дала мощный толчок развитию буржуазной идеологии. Классической же страной Просвещения стала Франция: на протяжении почти всей второй половины XVIII в. французские просветители были властителями дум Европы.

Немецкое Просвещение, не столь самобытное, как английское, и гораздо менее влиятельное, чем французское, носило более ограниченный характер. Здесь сказались политическая раздробленность Германии, ее экономическая отсталость и вытекавшая отсюда крайняя слабость буржуазии. Идеологи немецкого бюргерства предпочитали уходить от гнетущей действительности в заоблачные высоты философии, в область чистой теории, в эмоциональный мир музыки. Общественный подъем, характерный для всей Европы, особенно во второй половине XVIII в., сказался и в Германии, но нашел здесь себе выражение главным образом в отвлеченных, идеологических формах.

В этот период Германия выдвинула ряд замечательных деятелей, которым принадлежит заслуга создания новой немецкой поэзии, философии, музыки.

Философия Лейбница, стоящая у порога Просвещения, затрагивает самые глубокие вопросы науки. Винкельман создает новую теорию искусства. Лессинг и Гердер выдвигают новое понимание истории. В учении Канта немецкая мысль вплотную подходит к диалектическому методу, хотя и отступает перед его революционными последствиями, чтобы вернуться в лоно метафизики. Наконец, гениальные творения Баха и Генделя поднимают на необычайную высоту немецкую музыку. Религиозные движения

Новые веяния, враждебные окружающей действительности, вначале нашли свое выражение в религиозных движениях. В Германии, где Реформация, сделав протестантских князей главами церкви, привела к худшему виду религиозного деспотизма, сформировалась целая армия богословов и добровольных доносчиков, занимавшихся преследованием инакомыслящих. Почти всем выдающимся немецким ученым приходилось оправдываться от обвинений в свободомыслии. Знаменитый философ, «учитель Германии» Христиан Вольф в 1723 г. был в 24 часа изгнан из Халле «под угрозой повешения».

Протест против обскурантизма принял форму религиозного брожения. В конце XVII в. возникло новое влиятельное течение пиетистов, отвергавшее обрядность и ученое богословие. Готфрид Арнольд (1666—1714) и другие более смелые умы среди пиетистов стояли уже в сущности на позициях деизма — рационалистической религии, отвергавшей вместе с христианской обрядностью и учение о божественном откровении. Арнольд в своей «Непартийной истории церквей и еретиков» призывал к веротерпимости. Еще дальше в этом вопросе пошел его ученик Иоганн Конрад Диппель (1673—1734), врач и алхимик, страстный борец против церковной ортодоксии, провозгласивший братский союз людей всех вероучений на почве общей «естественной морали».

Постепенно пиетизм выродился в мистико-аскетическую секту, выдвигавшую на первый план идеи смирения, отказа от своей личности. Уже при Фридрихе Вильгельме I он стал реакционным, проявляя свою активность главным образом в борьбе с Просвещением. Философия Лейбница

Политическое размежевание церквей было одним из ярких проявлений раздробленности Германии после Тридцатилетней войны. Неудивительно, что великий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646—1716), отыскивая пути к преодолению этой раздробленности, обратился к церковной проблеме. Будучи в сущности безразличен к религии, он ограничился поисками удобной дипломатической формулы, пригодной для примирения различных вероисповеданий и стоящих за ними государств. Однако роль Лейбница в истории культуры определяется не подобными проектами, а его философскими, математическими и историческими трудами.

Философия Лейбница является одним из направлений объективного идеализма, но в ней имеются элементы диалектики, в частности понимание неразрывной связи материи и движения, единичного и всеобщего. Отвергнув механический материализм Гоббса и Спинозы, Лейбниц пытался создать динамическую теорию мироздания, поставив на место атома, находящегося в состоянии механического движения, простейшую деятельную субстанцию — монаду. Все в мире есть результат самодеятельности, а не внешнего воздействия. Вследствие деятельности монад, образующих лестницу существ — от низшего к высшему, — возникает гармония. Основой этой гармония является принцип непрерывности, существование множества бесконечно малых переходов, исчерпывающих все пределы, грани, твердые различия. С этим положением связано великое научное открытие Лейбница, сделанное им независимо от Ньютона, — дифференциальное исчисление. В основе монадологии Лейбница лежит идеалистическое представление о постепенном восхождении от более темного к более ясному проявлению всеобщего духовного начала. Вся самодеятельность монад сводится в сущности к процессу мышления.

Готфрид Вильгельм Лейбниц. Гравюра. С. Фике. 1745 г.

Система Лейбница ведет к оправданию существующего порядка со всем его злом, насилием и неправдой. Учение о «предустановленной гармонии» означает в сущности признание того, что все в мире хорошо и разумно. Таким образом, идеализм Лейбница приводит к примирению с действительностью, к оправданию социальной пассивности. Поэтому примерно с середины XVIII в., когда просветители усиливают свою борьбу против феодально-абсолютистских порядков, они не только отвергают представление Лейбница о разумном устройстве окружающего мира как «лучшего из миров», но и осмеивают его, как это сделал Вольтер в своем «Кандиде».

Философские взгляды Лейбница были приведены в систему его учеником Христианом Вольфом (1679—1754). Вольф придал им более резко выраженный рационалистический характер, рассмотрел самые различные области человеческой мысли и знания с позиций «логически оперирующего разума» и дал — впервые после Фрэнсиса Бэкона — новую, более соответствующую уровню знаний XVIII в. схему разделения наук. Значение Вольфа специально для Германии состоит еще в том, что он создал немецкую философскую терминологию, воспринятую Кантом и последующими мыслителями. Философская система Вольфа — ясная, трезвая, рассудочная и при всем том чрезвычайно плоская — получила широкое распространение не только в Германии, но и во всей Европе. На раннем этапе Просвещения эта система удовлетворяла потребность поднимающегося класса — буржуазии в разумном объяснении всего существующего; отсюда необычайный успех Вольфа. Материалистическое направление

Материализм и атеизм не имели в Германии таких выдающихся защитников, как в более передовых странах — Англии, Франции и Голландии. Но материалистические взгляды не были чужды немецкой идеологии XVIII в. Еще в 70-х годах предшествующего столетия лиценциат богословия Маттиас Кнутсен, утверждавший, будто в одном Иенском университете у него до 700 последователей, был обвинен в распространении «богопротивных и бунтовщических грамот». Не признавая никакого авторитета, кроме разума и совести, Кнутсен утверждал, что не существует ни бога, ни дьявола. Единственный ад, которого следует бояться, — это зло, которое люди причиняют себе подобным. «Я говорю вам также, что следует выгнать из этого мира попов и начальников», — писал он в одной из своих «грамот».

Имя Спинозы было в Германии запретным, но среди небольшого образованного слоя он пользовался тайным сочувствием. Один из друзей Спинозы — саксонский ученый фон Чирнгаузен (1651—1708) в слегка завуалированной форме изложил систему этого «князя атеистов». В 1692 г. в Берлине Штош (1646—1707) должен был отречься от своей книги «Согласие разума и веры», в которой он следовал материалистическим принципам Декарта в сочетании с учением Спинозы. В 30-х годах XVIII в. в Берлине существовало общество светских вольнодумцев. Благодаря экономическим и культурным связям с Голландией влияние Спинозы в Германии стало как бы постоянным фактором.

Материалистические тенденции особенно сильно выражены в труде Теодора Людвига Лау (1670—1740) «Философские размышления о боге, мире и человеке». Материя, доказывает он, вечна, как и движение. Физиологически человек является машиной, состоящей из тонкой материи. Душа материальна; смерть есть только прекращение движения в душе и теле, их распад на атомы. «Моя смерть воссоединяет тело и душу с богом не мистически, а естественно». Познание коренится в нашем чувственном опыте. Столь же радикальны общественные взгляды Лау. «Люди свободны по своим природным задаткам, в действительности же они рабы. Во всем мире положение граждан и подданных тяжело».

Спустя 70 лет после «богопротивных грамот» Кнутсена, другой представитель плебейской линии в немецком Просвещении — Иоганн Христиан Эдельман (1698—1767) с уважением обратился к его памяти. Сын бедного музыканта, Эдельман всю жизнь провел в нужде и скитаниях. Сначала он склонялся к пиетизму. Познакомившись с произведениями Спинозы, Эдельман стал его горячим приверженцем. Написанное им по требованию церковных властей изложение взглядов заключает в себе ряд материалистических положений, замаскированных под пантеизм. Эдельман примыкал к Спинозе и в исторической критике библии.

Таким образом в Германии XVIII в. религиозное свободомыслие не было редкостью. Представители этого течения принадлежали к дворянству и высшему чиновничеству или же к плебейским элементам, как Кнутсен и Эдельман. Бюргерство оставалось глубоко религиозным или довольствовалось «естественной теологией» Вольфа. Этими объясняется, что германские материалисты и атеисты в своей борьбе за передовые идеи часто вынуждены были для воздействия на бюргерство пользоваться богословским материалом и применять богословскую терминологию. Крупнейшие же деятели немецкой культуры предпочитали вообще не затрагивать богословских проблем. Литература

Главным центром литературного движения в первой половине XVIII в. была Саксония, особенно торговый и университетский город Лейпциг. Здесь протекала деятельность влиятельного пропагандиста и теоретика классицизма Готшеда (1700—1766). Ученик Вольфа в области философии, Готшед восставал «во имя разума» против средневековой фантастики; его бесспорной заслугой является борьба за ясный и правильный немецкий язык, за восстановление прямой связи театра с литературой, за поднятие немецкого театра на уровень европейского театра того времени. В этом отношении Готшед — непосредственный предшественник Лессинга. Но Готшед насаждал преклонение перед французским классицизмом, выдвигал требования «хорошего тона» и верноподданнической угодливости перед государями. Все это вызывала в 40-х годах растущий протест со стороны пробуждающегося национального и классового самосознания немецкого бюргерства. С Готшедом вступили в ожесточенную литературную полемику цюрихские профессора Бодмер и Брейтингер («швейцарцы»), которые противопоставляли его сухому классицизму право поэта на поэтическую фантазию и, опираясь на авторитет Мильтона, защищали обращение поэтов к религиозным сюжетам, к изображению природы и свободных чувств. Из этой полемики победителями вышли «швейцарцы».

Королевская библиотека в Берлине. Построена в 1774-1780 гг. Гравюра Шлайена

Их идеи получили дальнейшее развитие в сентиментализме, представлявшем собою повсюду род оппозиции по отношению к официальной культуре абсолютизма. В Германии эта оппозиция еще усиливалась оскорбленным чувством национального достоинства, поскольку придворная культура в мелких немецких государствах выражалась в рабском копировании иностранных образцов. Крупнейшим представителем сентиментального направления в Германии был Клопшток (1724—1803), который в своей «Мессиаде» пытался вслед за поэтом Английской революции Мильтоном создать героическую эпопею на основе христианской мифологии. Богатством языка и силой поэтического воображения Клопшток сначала вызвал энтузиазм; его поэзию сравнивали с музыкой Баха и Генделя. Но скоро недостатки «Мессиады» — отсутствие действия, обилие риторики, монотонный характер лирических отступлений — лишили ее способности оказывать влияние на читателя. Зато оды Клопштока, в которых воспеваются любовь к родине и любовь к женщине, явились настоящим откровением. В его политической поэзии выделяется знаменитое стихотворение «Они, а не мы», в котором он приветствует Французскую революцию. Правда, в период якобинской диктатуры он отрекся от революции (в стихотворении «Моя ошибка»), но это характерно почти для всей немецкой интеллигенции 90-х годов. Другое направление, стремившееся преодолеть классицизм Готшеда, представлено поэзией пастушеской простоты и идиллических радостей любви в духе Анакреона.

Королевский дворец в Берлине. Построен в 1698-1706 гг. Архитектор А. Шлютер

На этом общем фоне выделяется значительная фигура Виланда (1733—1813), «немецкого Вольтера», которого он действительно напоминает изяществом стиля, остроумием, смелыми выпадами против официального лицемерия и некоторыми другими чертами таланта. Но в его философском романе «Агатон» есть и специфический немецкий элемент — изображение страдающей, стремящейся к моральному совершенству «прекрасной души», а в его сатирическом романе — «Абдеритяне» имеются реалистические жанровые сценки из жизни немецкого мещанства. Изобразительные искусства и музыка

В области изобразительных искусств еще сильнее, чем в литературе, зависимость мастеров от покровительства князей обусловила господство вычурности и подражание французским образцам. В конце XVII и первой половине XVIII в. каждый немецкий монарх желал иметь свой маленький Версаль, и Германия наполнилась дворцовыми сооружениями в стиле барокко. Но замысловатый стиль рококо, который во Франции применялся только для внутренней отделки здания, приобрел самостоятельное значение в строительной деятельности дрезденского архитектора Матеуса Пепельманна (1662—1736) - создателя знаменитого дворцового ансамбля Цвингер в Дрездене — и вюрцбургского мастера Бальтазара Неймана (1687—1753). Присущее эпохе абсолютной монархии стремление к тяжеловесному величию нашло свое выражение в творчестве Андреаса Шлютера (1660—1714): он закончил и отделал здание арсенала в Берлине; по его проекту строился там же королевский дворец. Он известен и как скульптор (конная статуя «великого курфюрста»).

Иоганн Себастьян Бах. Портрет работы неизвестного мастера XVIII в.

Что касается живописи, то сколько-нибудь значительные произведения создаются только с середины XVIII в. Международную известность приобрел А. Менгс (1726—1801), «Рафаэль Германии», художник и теоретик, проводивший в изобразительном искусстве идеи французского классицизма. Под влиянием просветительских идей сложилось также реалистическое творчество портретистов Антона Графа (1736—1813) и Иоганна Фридриха Тишбейна (1751—1829). Очень широко известен, наконец, замечательный мастер графики, поляк по происхождению, Даниил Ходовецкий (1726—1809), который рисовал жанровые сцены, насыщенные моральной тенденцией, а также дал ряд замечательных иллюстраций к произведениям Лессинга, Гёте и Шиллера.

Самое заметное место в немецком искусстве XVIII в. принадлежит музыке, представленной в первой половине этого века мужественным, полным глубокого чувства творчеством Баха и Генделя.

Развитие немецкой музыки тесно связано с Реформацией. Пение духовных гимнов играло большую роль в богослужении ранних протестантских общин. По мере укрепления лютеранства прежняя простота уступает место более торжественным и утонченным формам церковной службы. Развивается искусство сольного пения, противостоящего хору; в церковь проникает влияние итальянской оперы; церковная служба начинает сопровождаться инструментальной, прежде всего органной, музыкой.

Все это подготовило условия для творчества величайшего немецкого композитора Иоганна Себастьяна Баха (1685—1750). Бах не нашел истинных ценителей среди высшего лютеранского духовенства, которое отдавало предпочтение традиционной музыке посредственных композиторов. Он прожил всю жизнь в постоянном конфликте с церковными властями, которых мало интересовало то, что его искания, его новаторство в музыке имели глубоко народную основу.

Бах возвращается к монументальной хоровой культуре демократических протестантских общин. Основанная на полифонии, т. е. согласном и противоречивом движении многих самостоятельных голосов, музыка Баха развивает этот принцип в сторону большей гибкости и полноты. Его многочисленные церковные кантаты (60 хоралов, 90 ораторий) отличаются драматизмом и глубоким философским содержанием.

В области инструментальной музыки делом жизни Баха была разработка законов фуги — музыкального произведения, которое переносит на клавишный инструмент вокальный принцип полифонии. Сочинения Баха, написанные для клавесина, арфы и органа, стали классической школой музыкального мышления. Бах является одним из самых выдающихся творцов светской вокальной и инструментальной музыки — как для оркестра, так и для камерного исполнения.

Его современник Георг Фридрих Гендель (1685—1759) не был выходцем из старинной семьи органистов, как Бах, а приобрел познания в музыке самоучкой, вопреки желанию отца. Решающее влияние на Генделя имели впечатления светской, главным образом оперной, музыки. После успеха своих первых опер он уехал в Италию, а с 1712 г. поселился в Англии. Он написал более 40 опер, из которых наибольшей известностью пользовалась опера «Родамисто». Но его слава основана прежде всего на ораториях («Мессия» — 1742 г., «Иуда Маккавей» — 1746 г. и др.). Последние годы жизни Гендель целиком посвятил этому жанру, который благодаря своей программе, основанной на библейских легендах, и музыкальной форме, объединяющей могучие эффекты хора и оркестра с ораторским пафосом отдельных партий, пользовался наибольшим успехом среди пуританской английской буржуазии.

Творчество композиторов Гайдна, Глюка и великого Моцарта тесно связано с развитием культуры в Австрии и будет поэтому рассмотрено в соответствующей главе. Теория искусства. Винкельман

Иоганн Иоахим Винкельман. Портрет работы А.Р. Менгса

Крупным событием в немецкой художественной жизни XVIII в. был поворот к эстетике древнегреческого искусства, провозглашенный Винкельманом. Эстетика как особая философская дисциплина получила развитие в школе Лейбница — Вольфа. Она занималась анализом чувства прекрасного, в котором философия Лейбница усматривала способность человеческой души постигать совершенство окружающего мира. Такой взгляд не мог удовлетворить тех передовых немцев, которые начинали сомневаться в том, что идеал безусловно совпадает с действительностью, как этому учили философы школы Лейбница — Вольфа. Возникло стремление освободить эстетику от опеки церковно-христианской морали и пут идеалистической философии. Это стремление и выразил Иоганн Иоахим Винкельман (1717—1768), который первый вернулся к гуманистической культуре. По своему мировоззрению он был последователем древнего материалиста Эпикура. В своей философии истории Винкельман ближе всего стоял к Монтескье, с его повышенным вниманием к природным условиям и теорией политической организации. Бедствия и невзгоды современной жизни он считал результатом исчезновения свободного демократического строя (свойственного, как ему представлялось, древнегреческим республикам), результатом засилья деспотизма и религии.

Уроженец Пруссии, Винкельман всю жизнь питал отвращение к этому государству, как «живодеру народов». В Саксонии Августа III, собравшего знаменитую коллекцию Дрезденской галереи, он чувствовал себя свободнее. Но обычная в придворном и церковном искусстве того времени эстетическая доктрина барокко не удовлетворяла его. Он уехал в Италию, которую считали тогда обетованной землей искусства и красоты. Здесь окончательно формируется его идеал «подражания грекам». В противоположность последователям классицизма, которые видели в античной культуре аристократические начала, Винкельман усматривал причину расцвета греческого искусства в демократическом строе древней Греции. В своей «Истории искусства древности» (1764 г.) Винкельман идеализирует греческие республики, но его заблуждение было в то время неизбежно, а идеализация эллинского мира характерна для всего демократического движения XVIII в.: она отразилась и в искусстве революционной Франции, и в поэзии Гёте и Шиллера, и в немецкой классической философии, и в передовой общественной мысли всей Европы. Лессинг

Готхольд Эфраим Лессинг. Портрет работы А. Графа.

Центральной фигурой немецкого Просвещения был Готхольд Эфраим Лессинг (1729—1781), более сложная и боевая натура, чем Винкельман. В лице Лессинга сливаются две линии, в прошлом далекие друг от друга, — материалистическое свободомыслие и горячее общественное чувство, шедшее снизу, из глубин народа, но получавшее до Лессинга выражение в форме одних лишь религиозных исканий.

Лессинг развернул борьбу одновременно против придворного классицизма и против бюргерской религиозной поэзии — сначала на страницах журнала «Письма о новейшей литературе», который он издавал совместно с двумя другими просветителями — книгоиздателем Николаи и философом Мендельсоном, затем в статьях своего журнала «Гамбургская драматургия». Вопросам теории искусства посвящено глубокое, богатое мыслями произведение «Лаокоон», где выясняется различие между изобразительным искусством и поэзией по их средствам воздействия на человека. В этом произведении Лессинг доказывает, что спокойствие, присущее творениям греческих скульпторов, не исчерпывает всей полноты художественного мира, ибо за пределами пластической красоты остается широкая область вечно подвижной жизни с ее противоречиями, борьбой и страданиями, смешением трагического и смешного. Все волнения, близкие человеческому сердцу, свободно охватывает поэзия, если она говорит своим собственным языком, не подражая изобразительному искусству и не стремясь к простому описанию прекрасных образов действительности, что делает ее фальшивой и скучной.

Вместе с тем Лессинг указывает на тесную зависимость приемов искусства от жизни народа, от окружающей среды. Ему принадлежит та заслуга (впервые отмеченная Марксом), что он показал всю несостоятельность попыток возродить в условиях культуры XVIII в. принципы древнегреческой поэзии.

В «Гамбургской драматургии» Лессинг выступил против французского классицизма и с большой глубиной и силой подчеркнул значение Шекспира для современности. Критика Лессинга сыграла громадную роль в деле создания немецкого национального театра.

Драматические произведения самого Лессинга также были протестом против засилья французских дворянских вкусов и рабского следования заранее установленным правилам. Он выводит в своих пьесах не «героев», а простых людей в их обыденной обстановке, но он ставит в них и политические проблемы. Его «Эмилия Галотти», направленная против деспотизма немецких князей, предвещает революционную драматургию молодого Шиллера. В «Натане Мудром» он обращается к теме религиозной нетерпимости, защищая полную свободу совести. Главное здесь для Лессинга — сближение народов на почве чисто светской, гуманистической морали. Свои взгляды на значение религии Лессинг выразил в анонимно изданной в 1780 г. брошюре «Воспитание человеческого рода». Здесь проводится та мысль, что человечество, как и каждый отдельный человек, проходит ряд ступеней органического развития. Господство религии, веры в божественное откровение свидетельствует о незрелости человеческого общества. Однако религия не является только нагромождением глупостей и заблуждений. Ступени ее развития зависят от исторического уровня культуры, они ведут к высшей стадии — эпохе «вечного евангелия» — разума, стадии такого общественного строя, при котором люди будут соблюдать порядок без всякого государственного принуждения.

Этот исторический взгляд делает Лессинга одним из самых глубоких представителей европейского Просвещения. С твердой уверенностью выражает он свое убеждение в том, что человеческое общество идет вперед, несмотря на всю сложность этого пути, его противоречия и даже возможность попятного движения. Что бы ни произошло, не будем впадать в отчаяние! — таков призыв Лессинга.

Вся деятельность и творчество Лессинга свидетельствуют о его приближении к материалистической линии французского Просвещения, хотя по условиям жизни в Германии он должен был принять теологические привески философии Спинозы. В его мыслях мы находим элементы диалектики, что поднимает его в известном отношении над большинством французских просветителей. Гердер

К историко-философским взглядам Винкельмана и Лессинга непосредственно примыкают идеи Иоганна Готфрида Гердера, мыслителя, поэта и историка (1744—1803). Несмотря на свое официальное положение пастора лютеранской церкви, Гердер был последователем Спинозы. Сильное влияние оказал на него Руссо. У Лейбница Гердервзял элементы идеализма и идею развития от низшего к высшему, которое воплощается в отдельных индивидуальностях, образующих ступени целого. Эту идею развития он переносит на реальную почву природы и человеческого общества. История человечества есть продолжение истории природы. Природная среда, климат, условия жизни определяют нравы людей, их национальные особенности, литературу и искусство. Особо выделяет Гердер значение языка, без которого не может быть и разумного мышления. Каждое явление в природе и обществе дает начало другому и тем исчерпывает себя. Но смерти нет, ибо исчезает только ничтожное, относящееся к данному ограниченному моменту. Человек бессмертен в своих делах и созданиях. Чем больше личной энергии отдано на служение общему делу, тем выше индивидуальность человека. Это единство общего и личного развивается в истории и ведет к идеалу человечности. Правда, движение культуры не является гладким и безболезненным. Всемирная история складывается из жизни отдельных народов, которые, подобно личности, переживают молодость, время расцвета и увядания. Но жизнь человечества этим не заканчивается. Она находится в постоянном процессе возрождения юношеской свежести.

Принимая все положительное, что было создано Просвещением, Гердер отбрасывает свойственные просветителям черты ограниченности — пренебрежение к прошлому, непонимание своеобразия каждого народа и его истории. Важной мыслью Гердера была идея народности. Он реабилитирует народную средневековую поэзию, находя в ней самобытную прелесть. Он собирал и переводил на немецкий язык народные песни всех эпох и всех стран — «голоса народов», отыскивая с большой любовью и умением историческую подоснову каждой из этих песен. Вместе с тем он не принижал значения великих произведений классической древности, порицая только подражание, механическое перенесение приемов классической поэзии в совершенно другие условия жизни. Достоинства художественной формы зависят от оригинальности и самобытности содержания. С этой точки зрения Гердер рассматривал и библию не как священную книгу, а как творение восточной литературы, связанное с определенным общественным состоянием.

Все эти мысли отличались свежестью, новизной и означали громадный шаг вперед. Наиболее значительными произведениями Гердера являются «Идеи к философии истории человечества» (1784—1791) и «Письма о содействии успехам гуманности» (1793—1797). В этих сочинениях нарисована широкая картина истории человеческого общества. Через все написанное Гердером о различных веках и народах красной нитью проходит главная мысль — развитие свободы в истории совершается с неотвратимой силой, несмотря на все препятствия и временные отступления. С этим великим общественным содержанием связаны все многообразные формы культуры в языке и поэзии, искусстве и научном мышлении. Литературное движение «Бури и натиска»

В 70-х годах XVIII в. просветительское движение осложняется. Напряженная общественная атмосфера этих лет отразилась в литературном направлении «Бури и натиска» («Sturm und Drang» — название популярной драмы Клингера). Предшественником этого направления был Клопшток. Еще важнее влияние Руссо с его критикой современной цивилизации и обращением к идеальному естественному состоянию, свободному от всяких правил, стесняющих человеческую природу. Среди противников этих правил, так называемых мятежных гениев, были поэты, драматурги, публицисты — Бюргер, Ленц, Клингер, Шубарт, Гейнзе, братья Штольберг, отчасти Хельти и Фосс; в молодые годы идеями «Бури и натиска» увлекались и такие великие умы, как Гёте и Шиллер.

В середине XVIII в. многие немецкие монархи — от Фридриха II и до незначительных князей — увлекались идеями «просвещенного абсолютизма». Влияние французских просветителей, выдвинувших идею «союза государей и философов», приобрело в Германии как бы официальный характер. Но попытка усвоить формальные стороны культуры Просвещения и подчинить их княжеской власти при помощи полиции и армии чиновников породила в Германии своего рода национальную оппозицию к эстетическим взглядам французских просветителей. Лессинг подверг острой критике основы вольтеровского театра. Клопшток обратился к германской старине. Гёте и Гердер защищали готическую архитектуру и народную поэзию от критики просветителей, которые в этих созданиях средневековья видели только порождение невежества и дурного вкуса.

В этой атмосфере родилась литература «Бури и натиска», отличавшаяся двойственным характером, переплетением в ней демократических и реакционных черт. Драматические произведения Ленца, баллады Бюргера, стихотворения и публицистика Шубарта — вся эта неистовая и дерзкая литература затрагивала самые больные места немецкой жизни: произвол и грубость дворянства, засилье солдатчины, тяжкое положение крестьян. Шубарт в стихотворении «Гробница государей» обличает деспотизм венценосцев. Ф. Л. Штольберг в стихотворении «К свободе» грозит угнетателям народа кровавой местью. Фауст и Прометей, мятежные титаны народной фантазии, становятся любимыми образами поэтов «Бури и натиска». Но их бунтарские настроения носят анархический характер. У «мятежных гениев» отказ от правил и условностей цивилизации переходит в крайний индивидуализм, связанный с преклонением перед сильной личностью, как, например, в романе Гейнзе «Ардингелло», герой которого не хочет знать никаких других законов, кроме своей неукротимой страсти и стремления испытать всю полноту и все наслаждения жизни.

Проникнутая настроениями растущего национального самосознания, литература «Бури и натиска» обращается к далекому немецкому прошлому, к быту крестьян — подлинных хранителей традиционных форм жизни. Средневековье приобретает в глазах поэтов этого направления все большую привлекательность. Презирая прозаическую ясность мысли просветителей, столь сильно выраженную даже у Лессинга, они предпочитают писать туманно и напыщенно. В трудах философов этого направления — Гаммана и Якоби разум все более отступает перед верой.

В этих противоречиях литературы «Бури и натиска», то поднимающейся до революционного пафоса и ставящей новые проблемы, то отступающей вспять гораздо дальше самых умеренных просветителей, сказалась двойственность немецкого мелкого бюргерства, постоянно колеблющегося между настроениями бунтарства и верно-подданничеством. Вот почему Гердер, Гёте и Шиллер, примыкавшие к направлению «Бури и натиска», довольно скоро отошли от него. Гёте и Шиллер

Великий немецкий поэт Иоганн Вольфганг Гёте (1749— 1832) впитал в себя все многообразное содержание умственной жизни своего времени. Раньше других он увидел слабые стороны литературы Просвещения — рассудочный характер, механический взгляд на естественные процессы, отрицательное отношение к средневековому народному творчеству. Те новые черты, которые возвышают Лессинга над общим уровнем века Просвещения, получили дальнейшее развитие в мышлении Гёте.

Правда, Гёте времен «Бури и натиска» еще не достиг полной зрелости. Лишь отдельные стороны его могучего гения выступают в исторической драме «Гёц фон Берлихинген» (1773 г.) и в романе «Страдания молодого Вертера» (1774 г.) — двух лучших произведениях ранних лет. «Гёц фон Берлихинген» был первым образцом драматургии, сознательно следующей заветам Шекспира. Гёте разделяет с другими поэтами «Бури и натиска» их ненависть к тиранам. Этим настроением проникнута его драма. Ее герой, Гёц фон Берлихинген, изображен как национальный герой, борец против княжеского абсолютизма, сторонник императора, т. е. единства Германии, возглавивший, хотя и против своей воли, крестьянское восстание. Гёте не понял ни подлинной роли Гёца, ни значения Великой крестьянской войны XVI в. для истории Германии, но его поэзия восстанавливает дух времени, широкий народный фон, грубоватый язык эпохи Реформации.

В «Страданиях молодого Вертера» бюргерская среда, изображаемая Гёте, имеет характерные приметы времени, несмотря на всю условность сентиментального романа в письмах. Раскрывая внутренний мир своего героя, его переживания, вызванные несчастливой любовью, поэт вместе с тем рисует тот социальный фон — приниженное положение бюргерства в феодальной Германии, — который обусловил трагическую развязку романа. Самоубийство Вертера можно понять как протест, если не против общественных отношений, то против традиционной морали и официальной религии. Роман превосходно передает царившую в Германии накануне Французской революции душную общественную атмосферу, которая порождала у части немецкой интеллигенции мечтательность, равнодушие ко всякой деятельной жизни и как следствие этого — к самой жизни. Популярность романа Гёте была огромной, и самоубийство его героя вызвало множество подражаний.

Спустя восемь лет после появления «Гёца» Фридрих Шиллер (1759—1805) написал свою первую драму «Разбойники», которая во время Французской революции принесла ему почетный диплом гражданина Французской республики. В «Разбойниках» Шиллер изображает восстание оскорбленной личности против законов испорченного общества. Главный герой пьесы — Карл Моор произносит пламенный монолог: «Люди, способные к орлиному полету, должны по закону двигаться черепашьим шагом. Никогда еще закон не создавал великих людей; только свобода воспитывает героев и титанов. О, дух Арминия еще тлеет под пеплом! Поставьте меня во главе армии из людей, подобных мне, — и Германия превратится в республику, по сравнению с которой даже Рим и Спарта показались бы женским монастырем».

В другой драме — «Коварство и любовь» (1784 г.) Шиллер заклеймил пороки немецкого общественно-политического строя. На фоне позорной жизни княжеского двора расцветает глубокое чувство героев, гибнущих оттого, что законы общества не позволяют дворянину соединиться с девушкой из мещанской среды. Энгельс видел главное достоинство «Коварства и любви» в том, что «это — первая немецкая политически-тенденциозная драма» ( Энгельс — М. Каутской, К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 395.).

Наконец, два других драматических произведения «Фиеско» и «Дон Карлос» также являются замечательными памятниками тираноборческих и республиканских убеждений молодого Шиллера.

Дружба и сотрудничество Гёте и Шиллера, имевшие столь значительные следствия для дальнейшего развития немецкой культуры, относятся уже к другому периоду их жизни и истории самой Германии. Кант

Иммануил Кант. Гравюра Ч. Таунли. 1789 г.

Развитие немецкого Просвещения как бы завершается в философии Иммануила Канта (1724—1804), который сам подвел итог умственной работе этой эпохи в своем произведении «Ответ на вопрос: что такое Просвещение» (1784 г.). Его позднейшая деятельность лежит уже вне круга идей и интересов эпохи Просвещения.

Для Канта Просвещение — это более высокая ступень в развитии человека, когда он освобождается от давления на его мысль внешнего авторитета, достигает способности свободно и безгранично пользоваться своим разумом и осмеливается с его помощью познавать все сущее. «Sapere aude!» («Дерзай понимать!») является девизом Просвещения. Перед свободной мыслью лежит бесконечная дорога познания; мы еще не далеко по ней продвинулись, но мы на верном пути.

Канту на раннем этапе свойственна именно эта безграничная жажда знания и смелости мысли. Сначала он разделял общие принципы школы Вольфа в соединении с идеями английской и французской просветительской философии. К этому времени относятся его разнообразные естественнонаучные занятия, плодом которых была выдвинутая им в 1755 г. космогоническая теория. «Кантовская теория возникновения всех теперешних небесных тел из вращающихся туманных масс, — писал Энгельс, — была величайшим завоеванием астрономии со времени Коперника. Впервые было поколеблено представление, что природа не имеет никакой истории во времени» ( Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1957, стр. 54.). Мировоззрение Канта в этот период не чуждо материалистического направления, с той особенностью, что великий немецкий мыслитель, как и его современники — Лессинг и Гердер, ищет пути к более живому пониманию природы, чем то, которое давал механический материализм его времени.

Однако сам Кант считал завоеванием, равным открытию Коперника, не свою теорию исторического развития природы, а другую теорию, изложенную им в «Критике чистого разума» (1781 г.). Этим произведением он заложил основы так называемой трансцендентальной философии, которая переносит диалектическое развитие в область чистого мышления и открывает дверь идеалистическим системам последующих немецких мыслителей.

Философия Канта связана с проблематикой эпохи Просвещения. Глубокие внутренние противоречия, выступающие на исходе этой эпохи в учении Руссо и произведениях немецких писателей «Бури и натиска», превращаются у него в неразрешимые антиномии. Идеал и действительность далеко расходятся друг с другом. Подобно материалистам XVIII в., Кант в зрелые годы отвергает ложные утешения школы Лейбница и Вольфа. В мире физическом и в человеческой истории, взятой как естественный процесс борьбы интересов, нет никаких признаков, говорящих о существовании мудрой гармонии, установленной добрым божеством для человеческой пользы. Всюду только механически действующие законы и обстоятельства. Но под влиянием Юма Кант приходит к выводу, что существование этих законов внешнего мира не может быть доказано опытом. Все, что нам кажется закономерным, принадлежит нашему созерцанию и рассудку, может мыслиться нашим разумом, но никоим образом не является отражением внешней действительности. Познание ограничено миром явлений; подлинное существо всякой вещи — «вещь в себе» — недоступно нашему познанию. Точно так же и царство свободы есть идеал, не достижимый в действительности, но вечно манящий нас вдаль. Мы можем только верить, что когда-нибудь наступит на земле вечный мир и господство чистых, нравственных отношений между людьми. Практически возможен лишь прогресс материальной культуры и постепенное обуздание «радикально злого в человеческой природе» посредством сознания собственной выгоды, которая заставляет людей щадить друг друга.

Философская позиция Канта носит двойственный характер. Объективно существующая, хотя и непознаваемая «вещь в себе» представляет собой остаток материализма в его учении. Отсюда критика философии Канта справа и слева — со стороны идеалистов и материалистов. Развивая внутреннюю логику его системы, Иоганн Готлиб Фихте (1762—1814) отбросил «вещь в себе» как чистую абстракцию и сохранил лишь одно начало — субъективное Я, находящееся в постоянной борьбе с самим собой и порождающее в этом диалектическом процессе чистого мышления свое представление о внешнем мире. Таким образом идеализм был доведен до абсурда. Кант никоим образом не желал быть понятым в этом смысле, и второе издание его «Критики чистого разума» (1787 г.) заключало в себе опровержение крайних идеалистических выводов из его системы, сделанных, в частности, Готлибом Фихте. Последний в ответ на это обвинил Канта в непоследовательности. С противоположной точки зрения критиковал Канта его бывший ученик Гердер. В своей «Метакритике» (1799 г.) он с полным основанием говорит, что чистая мысль без объективного содержания, заимствованного из внешнего мира, есть ничто, а непознаваемая «вещь в себе» — пустая выдумка. В другом сочинении — «Каллигона» (1800 г.) Гердер критиковал эстетическое учение Канта, основанное на теории чистой формы, оторванной от исторического содержания.

И все же немецкая философия, достигшая в творчестве Канта классического периода своего развития, представляет собой замечательное явление. В ней отражаются, хотя в отвлеченной и запутанной форме, реальные проблемы надвигающейся революционной эпохи.

Глава XVIII. Государство Габсбургов (Австрия, Чехия, Венгрия) во второй половине XVII и в XVIII в.

1. Австрия

Габсбургская монархия, образовавшаяся в XV—XVI вв. в бассейне среднего Дуная, представляла собой многонациональное государство, включавшее в свой состав немецкие, славянские и венгерские земли Центральной Европы. В течение всего этого периода Габсбургской монархии приходилось обороняться от грозных турецких вторжений. Только к концу XVII в. турецкая опасность была ликвидирована. После того как вторжение турок в 70—80-х годах этого столетия закончилось полным их поражением, Габсбурги сами перешли в наступление на восточных границах. Теперь руки у них были развязаны и для активизации своей политики в Западной Европе. Расширение владений Габсбургского дома

По Карловицкому миру 1699 г. с турками австрийские Габсбурги получили Восточную Венгрию и Трансильванию, а также Хорватию и часть Словении — славянские земли, получившие наименование «военной границы». Несколько позже, по Утрехтскому и Раштаттскому миру, в результате войны за Испанское наследство к Австрии отошли испанские Нидерланды, а также обширные владения в Италии: Ломбардия с Миланом, Неаполь и Сардиния. Южноитальянские провинции к середине XVIII в. были полностью утеряны Габсбургами, но североитальянские владения оставались в их руках вплоть до второй половины XIX в. По Пожаревацкому (Пассаровицкому) миру 1718 г. Австрия получила от Турции еще ряд земель — Банат, остальную часть Славонии, Северную Боснию, значительную часть Сербии с Белградом и часть Валахии. Большая часть этих земель, правда, была вскоре тоже потеряна (по Белградскому миру 1739 г.), но влияние Австрии на Балканском полуострове все же сохранилось и в последующие десятилетия.

В результате первого раздела Речи Посполитой в 1772 г. к многочисленным владениям Габсбургов прибавились еще польские и украинские земли. В итоге всех этих присоединений национальный состав Австрийского государства стал отличаться необычайной пестротой. По крайней мере до двух десятков различных народов входило в состав Австрийской монархии в XVIII в.: немцы, чехи, словаки, словены, карпатские и галицийские украинцы, поляки, сербы, хорваты, венгры, румыны, итальянцы и другие, причем в общей массе населения первое место по численности занимали славянские народы. Централизация управления и бюрократизация государственного аппарата

Присоединенные к Австрии насильственно, в результате войн и сложных дипломатических интриг (в частности, путем использования Габсбургами своего положения династии, из которой неизменно выбирались императоры Священной Римской империи), народы Габсбургской монархии все больше ощущали свое бесправное положение и несовместимость своих национальных интересов с интересами господствующего класса Австрии. Однако классовая солидарность феодалов всех национальностей в деле подавления крестьянских волнений, которые почти непрерывно тянутся через XVII и XVIII столетия, а также возникновение более или менее устойчивых экономических связей между отдельными частями Габсбургской монархии, превращение в XVIII в. Вены в крупный экономический центр Дунайского бассейна — все это обусловило относительную прочность австрийского многонационального государства.

Рыночная площадь в Вене. Гравюра С. Клейнера

Централизаторские тенденции в политике Габсбургов особенно усилились со второй половины XVII в. Потерпев поражение в борьбе за господство в Европе, австрийские Габсбурги по окончании Тридцатилетней войны сосредоточили все усилия на важнейшей задаче укрепления политического единства своих разноплеменных владений.

Решению этой задачи должно было служить прежде всего усиление католической реакции. Императорские указы 1651—1657 гг. предписывали насильственное обращение протестантов в католичество и беспощадное преследование упорствующих. Леопольд I (1658—1705) проводил политику католической реакции в венгерских и славянских землях.

Владения австрийских Габсбургов с середины XVII в. по третью четверть XVIII в.

В последние десятилетия XVII в. Габсбурги укрепляют существовавшие уже ранее центральные правительственные учреждения в Вене и создают новые: Государственный совет, Королевскую канцелярию, Военный совет при императоре, Коммерц-коллегию и пр. Их деятельность обнаруживает такое же стремление подчинить своему полному контролю администрацию провинций, какое наблюдалось в германских княжествах. Однако централизация и бюрократизация аппарата не достигли здесь таких успехов, как, например, в Бранденбурге. Вопреки усилиям Габсбургов их наследственные земли еще долго сохраняли черты феодальной раздробленности: исторически сложившиеся привилегии провинций; особые провинциальные ландтаги и сеймы, стеснявшие действия центральной власти в области финансов; провинциальные наместники, избираемые сословиями из рядов местной аристократии; таможенные перегородки между провинциями и т. д. Политика меркантилизма

Среди различных областей австрийского многонационального государства экономическая гегемония во второй половине XVII в. и первой половине XVIII в. все более переходила к собственно Австрии. Однако по сравнению не только с Англией, Голландией, Францией, но даже с некоторыми германскими княжествами Австрия являлась экономически отсталой страной. Промышленность Австрии была сосредоточена главным образом в Вене и вообще в районе Нижней Австрии. Она носила до конца XVII в. в основном еще ремесленный характер и была относительно слабо развита. В Вене с ее 100-тысячным населением насчитывалось к концу XVII в. всего 1679 мастеров и 4111 подмастерьев, причем первое место по численности занимали представители таких профессий, как садовники, портные, ювелиры и т. п. Мануфактура не только централизованного, но и рассеянного типа к этому времени еще только начинала развиваться.

Рыночные отношения не были широкими. Связь Австрии даже с соседними провинциями — Штирией, Каринтией, Крайней и Тиролем — была затруднена из-за отсутствия хороших дорог. Австрия вывозила сравнительно мало изделий своей промышленности за границу. Наоборот, промышленное сырье и полуфабрикаты — шерсть, лен, пряжа, руда — свободно и в значительном количестве экспортировались в другие страны, в ущерб развитию австрийской промышленности.

Все же ряд фактов свидетельствовал о начавшихся экономических сдвигах. Деревенская домашняя промышленность в начале XVIII в. в известной степени была уже связана со скупщиками, которые, приобретая ее изделия, частью экспортировали эти товары (например, пряжу) за границу. Наряду со старыми (зеркальное, стекольное) возникали новые производства: фарфоровое, мебельное, бумажное.

Особенно характерен в указанный период рост крупного торгового капитала, стремившегося добиться от правительства монополии не только в сфере торговли, но и в области промышленного производства. Правительство в фискальных целях весьма охотно продавало патенты на монопольную торговлю определенными товарами. Почти вся австрийская крупная торговля, особенно внешняя, была сосредоточена в руках немногих капиталистов — аппальтаторов. Крупные купцы и стоявшие близко ко двору аристократы стремились приобретать патенты, приносившие большие барыши. Торговые и промышленные компании в Австрии сыграли большую роль в накоплении капиталов. Но система монополий задерживала рост мелкого и среднего капитала, занятого непосредственно в производстве, несмотря на то, что правительство, исходя из фискальных интересов и военно-хозяйственных потребностей, проводило политику поощрения промышленности и уделяло некоторую, впрочем незначительную, часть государственных средств на развитие крупного капиталистического производства.

Молодая австрийская буржуазия выдвинула из своей среды теоретиков этой политики. Еще в 60 — 70-х годах XVII в. в Австрии появляется большое число писателей, которые пропагандировали модную тогда «национальную экономию», развивали идеи меркантилизма, отстаивали мысль о необходимости создавать и поощрять отечественное крупное промышленное производство. Самыми видными представителями австрийского меркантилизма этого времени были: Филипп Вильгельм фон Хернигк (1638—1713), Иоганн Иоахим Бехер (1635—1682) и Вильгельм Шредер (1640 — 1688).

В «Десяти правилах меркантилизма» Хернигка встречаются как старые требования меркантилистов (запрещение экспорта золота и серебра, поиски в первую очередь внешних рынков), так и новые положения, имевшие в виду развитие в стране собственной крупной промышленности (запрет ввоза иностранных промышленных товаров, если их можно произвести в своей стране, прекращение вывоза сырья и т. д.).

Хернигк, Бехер и Шредер являлись не только теоретиками, но и практиками, которые (особенно два последних) в качестве высших чиновников пользовались известным влиянием при венском дворе. Хернигк в своих работах критиковал правительство за его пассивность, вялость и нерешительность в вопросах «национальной экономии». Бехер и Шредер, более близкие ко двору, создали некоторые крупные предприятия при непосредственной поддержке правительства. Бехер основал Восточную торговую компанию, организовавшую в свою очередь ряд мануфактур, которые вырабатывали шелковые нитки, чулки, ленты, шелковые и шерстяные ткани, льняные полотна, бархат, обувь, зеркала. Труд рабочих в централизованной мануфактуре широко сочетался с использованием рабочих-надомников. Численность последних даже несколько превышала количество мануфактурных рабочих в собственном смысле этого слова. В компанию входили и частные лица на правах акционеров. Эта наполовину государственная, наполовину частная компания просуществовала, однако, недолго. Она распалась отчасти вследствие недостаточной поддержки со стороны государства, отчасти вследствие низкого экономического уровня страны, господства цеховой организации ремесла и торговли.

Важное значение для экономического развития Австрии в первой половине XVIII в. имели такие мероприятия, как основание в Вене в 1703 г. государственного банка, проведение ряда шоссейных дорог, связавших Вену с Адриатическим морем, Каринтией, Штирией и Тиролем, постройка морских гаваней в Фиуме и Триесте, основание ряда новых торговых компаний. В это время была создана и австрийская Ост-Индская компания, существовавшая, однако, очень короткое время и не достигшая сколько-нибудь заметных успехов. Организация банковского кредита, контроль за экспортом и импортом проводились австрийским правительством более или менее последовательно, особенно во второй половине XVIII в., в период «просвещенного абсолютизма». Аграрный строй

В самой Австрии в XVIII в. уже не существовало личной крепостной зависимости. Крестьяне в массе были свободными держателями-чиишевиками, сидевшими на земле светских и духовных сеньоров и платившими им денежную ренту. В этом отношении положение крестьян в австрийской деревне было несколько более благоприятным по сравнению с положением крестьян Чехии, Венгрии, а также Штирии, Каринтии и Крайны, в которых Господствовало крепостничество. Поскольку в собственно Австрии крестьяне и феодалы принадлежали к одной национальности, здесь не существовало того национального гнета, который ощущался во многих других провинциях Габсбургской монархии. В австрийской деревне XVIII в. крестьянское хозяйство все более связывается с рынком. Выделяется верхушка крестьян, которые торговали, основывали промышленные заведения; они эксплуатировали труд батраков и ремесленников. В то же время в деревне растет прослойка бедняков, лишенных совсем или частично возможности вести самостоятельное хозяйство. Многие из таких бедняков-крестьян занимались ремеслом, работая на скупщиков и мануфактуристов.

Однако и в австрийской деревне феодальный гнет чувствовался достаточно сильно. Дворянство было собственником подавляющей массы пахотных земель, лесов, лугов и т. п. Помимо чинша, феодалы взимали с крестьян ряд других поборов и платежей. Сохранилась и барщина (в количестве 10—12 дней в году). На крестьян ложились многочисленные государственные налоги. Землевладельцы, не довольствуясь получением феодальной ренты, захватывали крестьянские наделы и особенно общинные угодья и леса. В имениях австрийских дворян разрабатывались рудники, соляные копи, имелись пивоваренные и водочные заводы мануфактурного типа, а также прядильные и ткацкие предприятия. Дворянин, владея промышленным предприятием и обладая различными привилегиями, подавлял своей конкуренцией зарождавшуюся купеческую и крестьянскую мануфактуру и ремесло. Сплошь да рядом дворяне-предприниматели сочетали эксплуатацию наемного труда с использованием принудительного труда; обязывая зависимых крестьян работать на своей мануфактуре, они частью засчитывали им эту работу как барщину, частью уплачивали пониженную заработную плату, как своего рода «обязанным» рабочим. Хотя австрийские крестьяне, как уже отмечалось, не были лично зависимыми, но в руках сеньоров имелись такие способы внеэкономического принуждения, как сословные дворянские права, например, право требовать, чтобы сыновья и дочери крестьян работали батраками или прислугой в дворянской усадьбе.

Подобно французскому и западногерманскому крестьянству, австрийские крестьяне в XVIII в. сильно страдали и от ростовщичества, распространению которого способствовали растущее малоземелье, гнет государственных налогов, повышение сеньориальных денежных поборов. Прагматическая санкция

Владения Габсбургов представляли собой конгломерат земель, долгое время лишенных единообразия в управлении. Государство Габсбургов даже не имело определенного названия. Под Австрией разумелась лишь Австрия в узком смысле, т. е. бывшая Восточная, или Австрийская, марка. Для обозначения всей Габсбургской монархии употребляли описательное выражение: «Наследственные владения дома Габсбургов». Не было и определенного закона о наследовании этих владений. Неясен был вопрос, что будет с землями монархии в случае прекращения Габсбургской династии. Вопрос этот приобрел особую остроту в начале XVIII в., когда император Карл VI (1711 — 1740), не имея сыновей, должен был узаконить переход своих владений к потомкам по женской линии. Новый закон о престолонаследии, изданный в 1713 г., получил название Прагматической санкции. Он устанавливал, что «наследственные земли дома Габсбургов» являются нераздельными и переходят в целом по наследству к старшему сыну умершего короля либо, за отсутствием сыновей, к его старшей дочери. На основании этого закона старшая дочь Карла VI Мария Терезия была провозглашена наследницей престола, а ее муж Франц I Стефан, герцог Лотарингский, был избран императором Священной Римской империи под именем Франца I.

Карл VI принимал все меры к тому, чтобы Прагматическая санкция была признана всеми сословными представительными собраниями в землях Австрийской монархии, а также иностранными правительствами. Тем не менее новый порядок наследования дал повод прусскому королю Фридриху II напасть на Силезию и захватить ее. Так началась в 1740 г. война за Австрийское наследство, протекавшая для Австрии неудачно.

Ахенский мир 1748 г. гарантировал Австрии Прагматическую санкцию, но Пруссия получила международное признание ее прав на большую часть Силезии. Последовавшая вскоре после этого Семилетняя война против Пруссии (1756—1763) закончилась отторжением от Австрии всей этой провинции. Феодальная раздробленность и слабость связей между различными землями Габсбургской монархии явились одной из главных причин ее военных неудач. Отсутствие единой армии, нэупорядоченность финансовой организации, недостаточное развитие промышленности, феодально-крепостнический строй в большинстве провинций, нескрываемая ненависть угнетенных народов к господству Габсбургов и австрийских феодалов — все это неизбежно должно было привести к поражению. Австрийский «просвещенный абсолютизм» и реформы второй половины XVIII в.

Неудачи Австрии в двух больших войнах сделали для правящих кругов очевидной неотложность реформ. Эти реформы, осуществленные в правление Марии Терезии (1740 — 1780) и ее сына Иосифа II (1780 — 1790), весьма характерны для политики «просвещенного абсолютизма». Как и в других странах, «просвещенный абсолютизм» в Австрии проводил реформы в интересах господствующего класса дворян и шел лишь на минимальные уступки поднимающейся буржуазии. Правительство стремилось только устранить наиболее грубые, мешавшие развитию страны феодальные институты. Наиболее важным из проведенных мероприятий была военная реформа, необходимость которой ощущалась особенно остро. В 1748 г., вскоре после окончания первой австро-прусской войны, в стране был введен новый порядок военного набора. Набор производился по особым мобилизационным спискам во вновь созданных военных округах. Рекруты должны были служить пожизненно. Таким образом, значительно увеличивалась численность армии и вводилось единообразие в ее комплектование.

Реформа армии носила классовый характер. Рекруты набирались преимущественно из беднейшего люда. Дворянство, духовенство, интеллигенция (учителя, врачи, чиновники), а также купцы и предприниматели не подлежали рекрутскому набору. От военной повинности мог освободиться и зажиточный крестьянин, которому предоставлялось право нанять вместо себя «охотника». В преобразованной армии солдат подвергали усиленной военной муштре; широко было распространено сечение розгами. Число офицеров сильно возросло. Как и до реформы, офицерские кадры состояли преимущественно из дворян с ничтожной прослойкой выходцев из буржуазии. Для подготовки офицерского состава в Вене была основана Военная академия — так называемый Терезианум (по имени Марии Терезии). К 80-м годам ХVIII в. численность австрийской армии была доведена до 278 тыс. человек, т. е. значительно превосходила численность прусской армии.

Мария Терезия. Гравюра Я. М. Шмуцера 1770 г.

Правительство уделило также очень большое внимание финансовой реформе. Стремясь увеличить налоговые поступления, Мария Терезия издала закон о всеобщем подоходном налоге, от которого не были освобождены дворянство и церковь. Одновременно в тех же фискальных целях была проведена всеобщая перепись населения, положено начало статистическому учету земель, скота и прочего движимого н недвижимого имущества. В 1775 г. были уничтожены многие внутренние торговые пошлины, тогда как пошлины, которыми облагалась внешняя торговля, были увеличены. И Мария Терезия и Иосиф II последовательно применяли принцип меркантилизма, устанавливая высокие пошлины на иностранные промышленные изделия и низкие на импортное сырье. Вывоз за границу таких видов промышленного сырья, как лен, шерсть, металлы, был полностью запрещен.

В целях поощрения промышленности правительство «просвещенного абсолютизма» освобождало от уплаты налогов новые промышленные заведения на срок до десяти лет. Для подготовки квалифицированных рабочих были созданы технические и ремесленные школы; для подготовки инженерно-технического состава в Вене были организованы Горная академия, Торговая академия, специальные технические и сельскохозяйственные училища.

Большое место в мероприятиях Марии Терезии и Иосифа II занимали судебные реформы. Они ограничили сеньоральный произвол в отношении крестьян. Судебные функции были объявлены исключительной прерогативой государства. Были разработаны новые уголовный и гражданский кодексы (1768 г.), отменены судебные пытки (1776 г.), ограничено применение смертной казни. Заключенных в тюрьмы преступников принуждали к работе в ремесленных мастерских или мануфактурах.

Сатирическая листовка по поводу закрытия монастырей Иосифом II

В это время в Австрии было положено также начало светскому низшему и среднему общему образованию. Университет в Вене, ранее находившийся целиком под влиянием и контролем католической церкви, был реорганизован и получил светский характер.

Частью еще при Марии Терезии, а особенно при Иосифе II, в Австрии был проведен ряд мер, значительно ограничивших привилегии католической церкви: закрыты многочисленные монастыри, проведена частичная секуляризация церковных земель, иезуиты изгнаны из австрийских владений. С другой стороны, были отменены законы о преследовании протестантов (в частности, «чешских братьев» и др.) и протестантские общины получили свободу религиозного культа. Управление католической церковью в габсбургских землях, в частности использование церковью своих доходов, было поставлено под контроль чиновников. Несмотря на эти меры по ограничению привилегий католической церкви как особой корпорации, она продолжала оставаться в Австрийской монархии большой силой. Подчиняя себе церковь, правительство стремилось возможно шире использовать в своих интересах ее материальные ресурсы и ее идеологическое влияние на массы.

Реформы Марии Терезии и Иосифа II нисколько не ослабили национальных противоречий Габсбургской монархии. Наоборот, они еще более обострили их, ухудшая правовое положение не немецких национальностей. Принудительное введение немецкого языка в качестве единого государственного языка во всех провинциях, предпочтение лицам немецкого происхождения при поступлении на военную и гражданскую службу, отмена местных (провинциальных) привилегий и особенностей в области суда, управления и налогов, поощрение роста немецкого дворянского землевладения и немецкого капитала в зависимых землях — все это заставляло чехов и других славян, а также венгров, итальянцев и прочие народности еще сильнее ощущать свое неполноправное положение. В конечном итоге политика централизации, составлявшая сущность реформ Марии Терезии и Иосифа II, не только не смогла преодолеть децентрализаторских тенденций, обусловленных наличием многочисленных национальностей, но даже усиливала центробежные силы. Этому способствовало и складывание в Габсбургской монархии, в условиях начавшегося перехода всей страны от феодализма к капитализму, буржуазных наций с их собственными национальными культурами. К концу XVIII в. национальные противоречия стали главным источником слабости Австрийского государства.

Реформы Марии Терезии и Иосифа II не разрешили аграрного вопроса. Крепостное право сохранилось в подавляющем большинстве габсбургских земель. Правительственные мероприятия по этому вопросу носили нерешительный, компромиссный характер (освобождение крестьян в ряде земель от личной зависимости и др.), но даже в такой умеренной форме они встретили резкую оппозицию со стороны дворянства и на деле остались нереализованными. Культура

В XVIII в. Австрия заняла ведущее место в развитии музыкальной культуры. Европейская опера в итоге двухвекового развития достигла вершины в творчестве венских композиторов — Христофа Виллибальда Глюка (1714 — 1782) и Вольфганга Амедея Моцарта (1756 — 1791). Классический симфонизм и классическая камерная музыка были созданы австрийским композитором Йозефом Гайдном (1732—1809) и гениальным Моцартом.

Когда говорят о классическом стиле в музыке (в смысле определенного направления, наряду с романтизмом, импрессионизмом и т. п.), имеют в виду прежде всего венскую классическую школу, представленную именами Гайдна и Моцарта, а в XIX в.— Бетховеном. К этой школе во многом примыкал и Глюк.

В других областях культуры Австрия XVIII в. внесла меньший вклад, хотя в этот период не остались в стороне от общего развития и австрийская литература, театр, изобразительные искусства, научная мысль и практическая медицина. В области медицины важное значение имело введение в 1761 г. венским врачом Л. Ауенбруггером перкуссии — метода исследования внутренних органов больного путем постукивания по телу, дающего звуковой показатель. К двум старым австрийским университетам, существовавшим с 1365 г. в Вене и с 1585 г. в Граце, присоединился в 1677 г. новый университет в Инсбруке. В XVIII в. получила значительное развитие журналистика. С 1724 г. начал выходить официальный орган — «Венская газета»; появился венский юмористический листок «Шпацфогель». В австрийскую литературу и журналистику проникают идеи Просвещения. Наряду с распространением сентиментальной поэзии входит в моду пародийная литература, подвергающая осмеянию поэтические формы классицизма.

Большое место в духовной жизни Австрии занимал театр. В XVII в. театр и драматическая литература находились под влиянием иезуитов. Но сначала нового столетия в театральном искусстве и драматургии усиливаются реалистические тенденции, главным образом под воздействием народного театра. Наиболее яркое выражение они получили в деятельности Йозефа Антона Страницкого (1676—1727), чеха по происхождению, выдающегося актера и драматурга, руководителя труппы, ставшей после 1712 г. первым стационарным народным театром Вены.

В придворном театре Вены господствовала итальянская опера. Здесь созрел законченный тип пышного декоративного музыкального спектакля в стиле барокко на мифологический сюжет. Этот тип театрального представления стал образцом для всех европейских придворных оперных сцен XVIII в. В этом столетии в Вене работают многие прославленные итальянские художники — композиторы, певцы, инструменталисты, балетмейстеры, знаменитые либреттисты итальянской оперы-серпа (большой, «серьезной» оперы) — Апостоло Дзено и Пьетро Метастазио, виднейший представитель семьи театральных художников и архитекторов — Фернандо Галли-Бибиена.

Период «просвещенного абсолютизма» ознаменовался открытием в Вене Бург-театра (1748 г.), в котором наряду с иностранными, преимущественно итальянскими, труппами начали выступать австрийские драматические актеры, а также учреждением «Национального зингшпиля» (1778 г.), где исполнялись музыкальные пьесы типа комической оперы. Однако развитие национальной драматургии тормозилось зависимостью театра от вкусов императорского двора и аристократии, и лишь спустя десятилетия Бургтеатр вырос в крупнейший центр драматического искусства Австрии.

С начала XVIII в. Вена обрастает широким поясом дворцов аристократии, отличающихся своеобразной элегантной архитектурой; среди них — дворец Шёнбрунн, построенный Фишером фон Эрлахом (1656—1723), дворцы Бельведерского парка (архитектор Лукас Гильдебрандт, 1668—1745). Получает значительное развитие декоративная скульптура, скульптурные портреты, декоративная живопись, пейзаж.

Но все эти успехи затмила мировая слава музыкального искусства Австрии. Эта слава была выстрадана великими венскими композиторами. Их жизнь была нелегкой, их творческая деятельность встречала препятствия, им приходилось отстаивать свои художественные идеалы в упорной борьбе с консервативными вкусами придворной камарильи и клерикальных кругов. Глюк, начавший в Вене реформу оперы и балета (оперы «Орфей и Эвридика» — 1762 г., «Альцеста» — 1767 г., «Парис и Елена» — 1770 г., балет «Дон Жуан» — 1761 г.), не встретил здесь поддержки и вынужден был перенести свою деятельность в Париж. Гайдн почти 30 лет служил капельмейстером у венского магната Эстергази и страдал из-за своего подневольного положения. Лучшие свои симфонии он создал в Париже и Лондоне; в Англии под впечатлением услышанных им ораторий Генделя зародился и его новый ораториальный стиль.

Трагически сложилась судьба Моцарта. После нескольких лет унизительной зависимости от зальцбургского архиепископа он поселился в Вене как независимый, но материально совершенно необеспеченный художник. Ему пришлось испытывать материальную нужду, и он умер совсем еще молодым в полном расцвете творческих сил.

Искусство Глюка, Гайдна и Моцарта — выходцев из народа — проникнуто глубоко демократическим духом и отражает прогрессивные гуманистические идеи эпохи Просвещения.

Принципы оперной реформы Глюка сформировались под прямым воздействием социальных воззрений эпохи Просвещения и были родственны многим важнейшим положениям эстетики Дидро, Винкельмана и Лессинга. Глюк является создателем новой музыкальной трагедии, в которой античные образы служили формой для выражения идеалов гражданской и нравственной доблести. Простота и правдивость, драматизм, идейная устремленность, цельность художественного замысла — таковы основы его оперного стиля, получившего завершение в парижский период его творчества («Ифигения в Авлиде», «Армида», «Ифигения в Тавриде»).

Музыка Гайдна непосредственно связана с народным творчеством: в ней использованы мелодии, интонации, ритмы народных песен и танцев различных национальностей Австрийской монархии. Гайдн поднял симфонию, а также важнейшие жанры камерной музыки (квартеты, трио, сонаты) на высшую ступень классического искусства и одновременно демократизировал их, сделал общедоступными. Музыке Гайдна присущи жизнерадостность, естественность, образность, юмор, близость к народному быту. Апофеозом крестьянскому труду и гимном природе явилась его живописная оратория «Времена года» (1801 г.).

Моцарт — универсальная музыкальная натура. Создатель лучших симфоний XVIII в. — соль минор и до мажор («Юпитер»), основоположник фортепианного концерта современного типа, автор непревзойденного «Реквиема», богатых по содержанию квинтетов, квартетов, оркестровой музыки, Моцарт явился одновременно крупнейшим музыкальным драматургом. На основе прежних типов комической, серьезной и сказочной оперы Моцарт создал новые оперные жанры реалистического стиля — оперу-комедию («Свадьба Фигаро», 1786 г.), оперу-драму («Дон Жуан», 1787 г.) и философскую оперу-сказку («Волшебная флейта», 1791 г.).

У Моцарта была заветная мысль: создать национальный оперный театр. Господство итальянской оперы вынуждало композитора пользоваться для большинства своих опер, в том числе для «Свадьбы Фигаро» и «Дон-Жуана», итальянскими либретто, не он хотел утвердить музыкальный театр на родном яеыке. «И как любили бы меня, если б я помог подняться немецкой национальной сцене в области музыки!» — говорит он в одном из своих писем к отцу. С презрением и гневом Моцарт писал об аристократии, чуждой национального достоинства и преклоняющейся перед иноземной модой. Своей последней оперой «Волшебная флейта» он внес неоценимый вклад в создание немецкого оперного искусства.

В конце XVIII в. в Вене начал работав Людвиг ван Бетховен. Его героический музыкальный стиль — отражение революционной эпохи и принадлежит новому, XIX столетию. 2. Чехия Экономическое развитие Чехии во второй половине XVII в.

Тридцатилетняя война нанесла Чехии серьезный ущерб. Во время военных действий многие города были разорены, а те, которые уцелели, находились в упадке. Феодальная реакция, начавшаяся после 1620 г., привела к массовой эмиграции из Чехии. Страну покинуло много квалифицированных мастеров-ремесленников, оставшиеся же на родине были разорены конфискациями и военными контрибуциями и влачили жалкое существование, не имея достаточного рынка для сбыта своих товаров ни в городах, ни тем более в опустошенных деревнях. В условиях крепостничества и господства натуральных хозяйственных отношений крестьянство обладало весьма низкой покупательной способностью. Привилегии феодалов, положение которых в период реакции укрепилось, также наносили ущерб интересам городов.

Прямым нарушением древнейших прав городов была организация торгов в панских местечках. Некоторые паны проложили к этим торгам новые дороги и запрещали крестьянам под угрозой сурового наказания продавать сельскохозяйственные продукты в городах.

Горожане были обложены многочисленными государственными налогами (постоянная берна, получившая в XVII в. также название контрибуции; пошлина с ремесла и торговли, установленная в 1654 г., и др.). Весьма обременительным был налог, уплачиваемый городами с принадлежащих им земель.

В политическом отношении чешские города были совершенно бесправны. Городское самоуправление сохранилось лишь формально. Вся полнота власти в городах была сосредоточена в руках королевских чиновников, большей частью немецкой национальности.

С конца XVII в. в чешской деревне появляются централизованные мануфактуры с применением труда вольнонаемных рабочих. Раньше всего такие мануфактур возникают в текстильном и стекольном производствах. Но наиболее широко распространена в этот период рассеянная мануфактура. Многие крестьяне ввиду недостатка земли, непосильных налогов и поборов вынуждены были искать подспорья в неземледельческом труде, в частности в домашнем ткацком производстве. Наиболее богатые крестьяне (сельские старосты, трактирщики и т. п.) скупали у деревенских прядильщиков и ткачей их продукцию для перепродажи. Доставляя ткачам сырье в кредит и авансируя их, скупщики экономически подчинили себе мелких товаропроизводителей. Они заключали договоры с феодалами на право продажи полотна в их владениях при условии отчисления известной пошлины в пользу пана. Таким образом, в период возникновения капиталистической промышленности в Чехии огромную роль играла эксплуатация крестьян скупщиками-капиталистами.

Во второй половине XVII в. наряду с упадком мелкого дворянства продолжался интенсивный рост крупного помещичьего землевладения. Феодальное поместье все более втягивалось в процесс товарного производства. Чешские феодалы экспортировали свои товары (зерно, шерсть) в различные страны Европы, особенно в Северную Германию. В то же время они стремились предотвратить проникновение иностранных купцов в Чехию, устраивая торги главным образом на границах государства.

Оломоуц в середине XVIII в. Гравюра Ф. Б. Вернера.

Положение крестьян

Расширение панского хозяйства требовало дополнительной рабочей силы, которая могла быть получена лишь за счет усиления барщины. Естественным следствием этого явилось новое резкое ухудшение положения крестьянства, и без того разоренного Тридцатилетней войной. Именно в этот период в Чехии достигает высшей точки своего развития процесс, известный как «второе издание крепостничества».

Документы, характеризующие положение в чешской деревне второй половины XVII в., свидетельствуют о том, что крестьянам приходилось исполнять обременительную барщину.

В результате расслоения крестьянства к середине XVII в. более половины крестьянских дворов имели наделы площадью менее 10 стрыхов (около 3 га). Большинство же прочих наделов не превышало 30 стрыхов (около 8 га) на один двор. В отношении размера наделов старое феодальное деление на седляков, халупников и т. д. утрачивает значение, сохраняясь лишь как пережиток и не влияя более на размеры феодальных повинностей.

В 1680 г. император Леопольд I издал так называемый Барщинный патент, который ограничивал барщинные работы тремя днями в неделю, но этот патент фактически не соблюдался. Крестьянина жестоко эксплуатировали как пан, так и государство, взимавшее с него налог—берну, которая за 100 лет, с середины XVII до середины XVIII в., увеличилась в шесть раз.

Сосредоточив в своих руках судебные и административные функции, феодалы опутали крестьян многочисленными запрещениями, ограничениями и т. п. Крестьянам запрещалось: покидать поместье, вступать в брак без разрешения сеньоров, отдавать детей учиться ремеслу, носить и вообще иметь оружие, охотиться, ловить рыбу, собирать хворост в бывших общинных угодьях; они были обязаны молоть зерно на господской мельнице, печь хлеб в господской пекарне, покупать пиво только в корчме сеньора. Крестьянину предписывалось представлять феодалу своих детей по достижении ими десятилетнего возраста, чтобы пан мог выбрать себе слуг из их числа. Феодал сохранял право на посмертный побор. Нарушения установленных сеньором порядков карались штрафами и телесными наказаниями, вплоть до смертной казни. Католическая реакция

Одним из следствий поражения чехов в Тридцатилетней войне было усиление католической реакции. В марте 1651 г. императором был одобрен проект проведения контрреформации в Чехии, предусматривавший конфискацию имущества всех некатоликов и объявлявший католичество единственной законной религией. Чехам-протестантам угрожали жестокие кары, вплоть до изгнания и смертной казни. У населения отбирались и сжигались протестантские книги, в деревни и местечки посылались карательные войска. Религиозные преследования вызвали новую волну эмиграции. После 1651 г. из Чехии бежало и было изгнано более 30 тыс. человек. Из Пражского университета были изгнаны все прогрессивные чешские профессора. Университет перешел под руководство ордена иезуитов, с особой ненавистью относившихся к памяти Яна Гуса и гуситов. Иезуиты систематически уничтожали сохранившиеся от этого времени чешские произведения, призывавшие к борьбе за национальную независимость. Лучшие представители чешской интеллигенции были истреблены или вынуждены были эмигрировать. Среди покинувших Чехию в середине XVII в. были крупнейший педагог Ян Амос Коменский, историк Павел Странский и многие другие. Антифеодальное движение

Тяжелый социальный и религиозный гнет, свирепствовавший в Чехии во время и в первые десятилетия после Тридцатилетней войны, привел к обострению классовой и освободительной борьбы. Главной силой, выступавшей против феодального гнета, было крестьянство. Основной причиной его недовольства являлось усиление крепостничества. Феодалам нередко еще удавалось принуждать крестьян к несению прежних повинностей, но попытки введения дополнительной барщины вызывали сопротивление. Частым явлением стали массовые побеги крестьян; уходя в леса, они объединялись в вооруженные группы (так называемое збойничество), нападали на панов и купцов и захваченным добром делились с неимущими.

В 1679—1680 гг. во Фридлантском панстве (в Северной Чехии) началось крестьянское движение, затем оно охватило и ряд других областей. Крестьяне обратились к императору с требованием отмены наиболее ненавистных феодальных повинностей и поборов, а после отказа удовлетворить эти требования начали громить панские усадьбы и расправляться с габсбургскими чиновниками. Против крестьян были направлены регулярные войска. Два отряда карателей, прибегая даже к помощи артиллерии, жестоко расправились с повстанцами. Движение было повсеместно подавлено к началу июля 1680 г. Слабость восстания, несмотря на его широкий размах, объясняется тем, что у повстанцев не было ни единого центра, ни единого руководства, ни общей программы. По своему социальному составу восстание не было однородным. Его ядром являлись низшие слои крестьянства, но в восстании участвовала и часть более обеспеченных крестьян. Это обусловило и различие в тактике. В одних случаях крестьяне не решались выступать с оружием в руках или давали себя отговорить от применения оружия, в других они сопротивлялись решительно и стойко, вступая с войсками в кровопролитные сражения. В 1693 г. на юго-западе Чехии восстали ходы (государственные крестьяне, несшие пограничную службу), которые отстаивали свои старинные вольности. В 1695 г. некоторого успеха достигли восставшие крестьяне 30 деревень Гуквальдского панства в Северо-Восточной Моравии, где пан по указанию правительства, заинтересованного в успокоении пограничного края, частично удовлетворил требования крестьян. Промышленное развитие в XVIII в.

К началу XVIII в. городская промышленность Чехии все еще оставалась во власти цеховой регламентации, и горожане выступали против создания мануфактур в черте города и даже в его окрестностях. Поэтому некоторые отрасли промышленности (текстильная и металлургическая) еще в XVII в. переместились почти полностью в деревню. Город же с его цехами ограничивался производством обуви и платья, хлебопечением, виноделием и т. п. Таким образом капиталистическая мануфактура развивалась первоначально в деревне. Наиболее интенсивно организация нового мануфактурного производства происходила в панствах крупнейших земельных магнатов.

Распространяясь по всей стране, этот процесс, несмотря на сопротивление цехов, с середины XVIII в. захватывает и город, где в связи с притоком дешевой рабочей силы из деревни появляется значительное число внецеховых ремесленников и рабочих. Этот факт свидетельствует о дальнейшем упадке цеховой системы. Правительство оказалось вынужденным официально ограничить цеховые привилегии и фактически даже отменить многие из них. Законы 1731 и 1739 гг. подчинили ремесленные цехи контролю государства, и многие прежние постановления, препятствовавшие развитию внецехового ремесла, были отменены. Во второй половине XVIII в. дальнейшее развитие внецехового производства вынудило правительство признать ряд отраслей промышленности совершенно свободными от цеховой регламентации. Заинтересованные в развитии чешской промышленности, особенно после потери Силезии, Габсбурги во второй половине XVIII в. объявили свободными от цеховой организации 14 наиболее важных ремесел, в том числе суконное, полотняное, стекольное, металлургическое, бумажное. После этого мануфактуры возникают в пригородах, а иногда и на территории «старого города».

Характер мануфактур и в городе и в деревне постепенно меняется. До середины XVII в. значительное распространение имели рассеянные мануфактуры. Так, одна из литомержицких мануфактур имела в первой половине этого века в среднем около 50 квалифицированных чулочников, живших лишь в период обучения при самой мануфактуре, а в остальное время — по окрестным деревням; работали они не только на основную мануфактуру, но и самостоятельно и даже конкурировали с мануфактурой. Но уже с конца XVII в. появляются централизованные и смешанного типа мануфактуры. В последних основная рабочая сила и машины были сосредоточены в одном-двух зданиях, но одновременно предприниматели пользовались трудом надомных рабочих. На крупной, оборудованной высокой по тому времени техникой суконной мануфактуре в Горном Литвинове, где использовалась для производства сипа воды, было занято 400 рабочих. Уже в этот ранний период существования в Чехии мануфактур они отличались довольно высокой степенью разделения труда.

Текстильные мануфактуры составляли в XVIII в. основу промышленного производства в Чехии. Кроме того, известны мануфактуры и в других отраслях производства, особенно стекольные, которые возникали почти во всех частях Чехии. Стекольщики пользовались у феодалов рядом привилегий, в частности могли откупаться от барщины и за плату освобождать своих детей от службы в замке. Чешское стекло шло как на внутренний рынок, так и на экспорт во все страны Европы.

К 1755 г. в Чехии насчитывалось 250 мануфактур с общим числом рабочих, учеников и т. д. в 188 500 человек. Из них 177 450, т. е. почти 95%, были заняты в текстильном производстве.

Значительное влияние на развитие мануфактурного производства оказала отмена в Чехии крепостного права патентом 1781 г. За период с 1780 по 1782 г. число мануфактур выросло почти вдвое, а количество рабочих в них — более чем на 20%. К концу века число крупных суконных мануфактур достигло 10, а крупных шерстопрядильных предприятий в одном только городе Брно—15. Некоторое представление о характере этих предприятий нового типа дает описание одного из них, находившегося в Литомержицком крае. Оно размещалось в двух одноэтажных зданиях, состояло из двух основных и восьми вспомогательных цехов, а также общежития. На этой мануфактуре в 1787 г. было занято 766 постоянных рабочих и имелось 64 станка.

Горнолитвиновская суконная мануфактура. Рисунок 1728 г.

Технический уровень чешской промышленности в общем был все же не высок, а темпы ее развития — несколько замедленны. Лучше других отраслей развивалось горнорудное и металлургическое производство, хотя и здесь переход к доменному процессу совершился на целое столетие позже, чем в развитых странах Западной Европы. Важнейшие отрасли промышленности были захвачены немцами. В руках чехов оставалась главным образом мелкая и частично средняя промышленность, преимущественно текстильная. Как и в Австрии, Габсбурги проводили в Чехии меркантилистскую политику. Поощрение торговли и промышленности Габсбурги использовали в качестве средства для более полного включения Чехии в общеавстрийскую систему. С целью развития торговли и упорядочения мануфактурного производства в Чехии в начале XVIII в. основывается ряд правительственных учреждений, так называемых коллегий, контролировавших частную торговлю и промышленность. Для хранения важнейших импортных товаров устанавливались складочные центры, в которых проверялось качество товаров и выдавалось разрешение на их продажу. Главным таким центром был город Прага. В ряде городов в XVIII в. открываются ярмарки (в Пльзене, Брно и др.). Все это несколько подталкивало торговое и промышленное развитие Чехии. Однако налоговая политика Габсбургов тормозила дальнейшее расширение крупной промышленности и сводила на нет положительное значение некоторых поощрительных мероприятий правительственного меркантилизма. Крестьянские движения в XVIII в.

Антифеодальные крестьянские движения в Чехии в начале XVIII в. усилились. В 1705 г. восстали крестьяне деревень в районе города Йиглава. В 1713 г. произошло восстание в поместье Печки в Коуржимском крае. Восставшие жаловались на то, что их принуждают работать на барщине четыре дня в неделю вместо трех. Правительство было вынуждено издать в 1717 г. патент о барщине, имевший целью при помощи мелких уступок внести раскол в антифеодальное движение. Этот патент в основном повторял содержание «Барщинного патента» 1680 г., но уточнял некоторые пункты, например, относительно продолжительности рабочего дня крепостного, который должен был длиться от восхода до заката солнца.

Чехия и Моравия в конце XVII-XVIII вв.

20-е годы XVIII в. ознаменовались в Чехии новым разгулом католической реакции. Законы, изданные габсбургским правительством с 1721 по 1726 г., предписывали «упорствующих в еретичестве подданных» заключать в тюрьму, ссылать на галеры и даже казнить. Имущество же казненных крестьян шло пану. Поэтому крестьянские выступления в Чехии в 30-х годах XVIII в. часто направлялись и против религиозных притеснений. Так, крестьяне, восставшие в панстве Опоченском в 1732 г., выступили с требованием религиозной свободы, но одновременно отказались выполнять феодальные повинности. Восстание было подавлено вооруженной силой.

Рост крестьянского движения в 20 и 30-х годах, а также многочисленные случаи бегства крестьян за границу в связи с религиозными преследованиями заставили правительство издать в 1738 г. новый патент о барщине. Как и предшествующие патенты 1680 и 1717 гг., закон 1738 г. не принес крестьянам существенного облегчения. Правда, этим патентом устанавливались размеры урочной барщины, однако феодалы свели на нет эту уступку введением новых чрезвычайных повинностей.

Во второй половине XVIII в. в связи с дальнейшим развитием капиталистических отношений чешская деревня заметно меняет свой облик. Процесс социальной дифференциации зависимого крестьянства значительно ускоряется. Выделяются богатые хозяева, посылающие за себя на барщину батраков. Широкие же массы мелкого крестьянства все более разоряются. Десятки тысяч пауперизованных крестьянских семей были втянуты в процесс капиталистического производства. В большинстве случаев они использовались капиталистами в качестве домашних ткачей и прядильщиков, вырабатывавших за нищенскую плату полуфабрикаты для текстильных мануфактур. Они же все больше привлекались и к работе в централизованных мануфактурах.

Крупнейшим антифеодальным выступлением крестьян в XVIII в. было восстание 1775 г., начавшееся в Северной Чехии, а затем охватившее и часть Моравии. Центром восстания было село Ртыне в Находском панстве. Крестьянские отряды из различных краев двинулись на Прагу, намереваясь захватить город. В восстании участвовали также полупролетаризованные слои городского населения и деревенские безземельные крестьяне-бобыли, работавшие в качестве наемных рабочих в различных отраслях промышленности или же в качестве батраков и слуг на панской усадьбе. По пути к Праге восставшие расправлялись с наиболее ненавистными панами и разрушали их усадьбы.

Несмотря на то что некоторая часть восставших сохраняла еще монархические иллюзии, надеясь на получение от Габсбургов новых уступок, и даже соглашалась выполнять некоторые повинности на панов, в целом восстание проходило под знаменем борьбы за полную ликвидацию феодально-крепостнической системы. Восстание 1775 г., совпавшее по времени с пугачевским движением, представляет тем больший интерес, что повстанцам в Чехии было известно о крестьянской войне в России. Среди них распространился слух, что русские идут в Чехию и помогут чешским крестьянам расправиться с их панами.

Размах восстания был настолько велик, что правительство бросило на его подавление целую армию. В ряде кровопролитных боев, в ходе которых правительственные войска широко использовали артиллерию, восставшие крестьяне были разбиты. Патенты 1775 и 1781 гг.

Восстание 1775 г. показало всю глубину кризиса феодально-крепостнической системы в Чехии. Новые экономические потребности зарождающегося капитализма вызвали необходимость устранения с пути такого препятствия, каким было крепостное право. С другой стороны, господствующий класс феодалов боялся повторения крестьянских восстаний. Эти обстоятельства заставили правительство Габсбургов пойти на кое-какие уступки крестьянам. Патентом 1775 г. правительство Марии Терезии делало попытку успокоить крестьян, снова «регулируя» барщину. Однако среди крестьян распространился слух, что это не настоящий патент, а ложный, и что настоящий, «золотой патент» чиновники спрятали, так как этим указом барщина будто бы отменялась полностью. Следующий патент, изданный в 1781 г. Иосифом II, отменял крепостную зависимость и предоставлял крестьянам право перехода от одного землевладельца к другому. Крестьяне могли переходить также в города, обучаться ремеслу и т. п. Но и патент 1781 г. не устранял полностью феодальной эксплуатации, так как он не затронул помещичью собственность на землю. Все же издание этого патента имело большие последствия для развития чешской капиталистической промышленности. Малоземельные и безземельные крестьяне массами уходили в города, где быстрее, чем раньше, развивалась капиталистическая мануфактура. В то же время патент способствовал дальнейшему расслоению крестьянства, верхушка которого могла теперь превратиться в свободных земельных собственников. Культура

Как уже упоминалось, в период после Тридцатилетней войны чешская культура стала подвергаться гонениям. В условиях религиозных преследований и засилья немецкого чиновничества. На первое место выдвигается борьба за сохранение и развитие национального языка. Еще в XVII в. талантливый ученый Богуслав Бальбин (1621—1688) написал книгу «Защита славянского, в частности чешского, языка», в которой излагал свои патриотические идеи. Ему же принадлежит труд «Фрагменты из истории королевства Богемии», содержащий богатейшее собрание чешских летописей.

Большую роль в развитии национального самосознания чешского народа сыграли многочисленные труды по отечественной истории, археологии, этнографии. В конце XVIII в. в этих областях выдвинулась группа чешских интеллигентов: Добнер, Пельцль, Дурих, Добровский. Для этих представителей ранней буржуазной историографии характерны критический подход к источникам и борьба с католической и феодальной реакцией. Они стремились восстановить подлинную историю своей страны, освободив ее от иезуитской фальсификации.

Франтишек Мартин Пельцль (1734—1801) является одним из основоположников чешской буржуазной историографии. Будучи профессором чешского языка и литературы в Пражском университете, Пельцль в 1791 г. издал на чешском языке «Новую чешскую хронику», которая явилась своеобразным опытом изложения чешской истории. Кроме того, в течение ряда лет Пельцль трудился над составлением биографического словаря чешских и моравских ученых и писателей. Г. Добнер (1719—1790) прославился пространным трудом, содержащим критические замечания на латинский перевод чешской хроники XVI в. В. Гаека. Вацлав Дурих (1735—1802) — видный чешский славист. Он, в частности, познакомил чешское общество с древнеславянской азбукой — кириллицей.

Крупнейшим чешским ученым-филологом и историком является «первый будитель чешского народа», сын крестьянина Иозеф Добровский (1753—1829). В трудах Добровского, возглавлявшего чешское национальное движение, отразились все наиболее значительные события общественной жизни Чехии XVIII — начала XIX в. Он первый стал издавать в Чехии журналы, трактовавшие актуальные вопросы науки и литературы, прославлявшие Яна Гуса, Жижку и других героев чешского национального движения. Он был одним из основоположников современного славяноведения в Чехии. Ему принадлежит первый учебник русского языка для чехов и несколько статей о древней русской литературе («О летописи Нестора», «Слово о полку Игореве»). Добровский интересовался естествознанием, был знатоком ботаники и геологии. В его научном мировоззрении имелись элементы материализма.

Чешские историки XVIII в. играли роль просветителей и идеологов молодой чешской буржуазии. Но деятельность их была классово ограниченной. Главной задачей национально-освободительного движения они считали культурное возрождение.

Во второй половине XVIII в. в Чехии возникает ряд национальных просветительских организаций. С начала 70-х годов функционирует частное «Научное общество», ставшее в 1784 г. официальным «Чешским обществом наук», в 1790 г. — «Королевским чешским обществом наук». Общество объединяло крупнейших ученых, в него входили Пельцль, Добровский, Дурих. В 1789 г. возникло «Патриотическо-экономическое общество», в 1792 г. в Пражском университете («Клементинуме») была открыта кафедра чешского языка.

В связи с борьбой за преподавание в школах на родном языке появляется большое количество грамматик чешского языка. За последнюю четверть XVIII и первую четверть XIX в. вышло 28 названий таких пособий. С 1782 г. начинает издаваться «Пражская почтовая газета», организуется публикация многочисленных старочешских историко-литературных и языковых памятников, налаживается массовое издание просветительской литературы.

В конце XVIII в. появилась целая плеяда талантливых поэтов. В 1785 г. вышел сборник стихотворений Вацлава Тама (1765—1816), воспевавшего патриотические устремления чешского народа. Патриотические темы характерный для од Пухмайера (1769—1820), например, «Яну Жижке из Троцнова» и «На чешский язык». Пухмайер с группой литераторов организовал систематическое издание литературных альманахов.

В это же время возникает национальный чешский театр. Только за период 1786—1792 гг. на чешском языке появилось около 300 драм, переводных и оригинальных. Однако чешский театр существовал главным образом благодаря усилиям любительских трупп, которым приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях конкурировать с профессиональным немецким театром.

Зал библиотеки Карлова университета в Праге. Второая половина XVII в.

Изобразительное искусство Чехии XVII—XVIII вв. представлено рядом крупных мастеров, в их числе Карел Шкрета (1610—1674), Петер Брандль (1668— 1739), В. Райнер (1689—1743). Всем им присуще реалистическое изображение действительности. Особенно широко известны портреты К. Шкреты, а некоторые его картины (например, «Семья ювелира Мизеронио» и др.) и до настоящего времени считаются значительными произведениями искусства.

Галерея в саду дворца Вальдштейна в Праге. XVII в.

Еще в XVII в. в Праге было основано несколько скульптурных мастерских. В 1730 г. в одной из них М. Браун создал скульптурный портрет Карла IV и ряд статуй, и теперь еще украшающих Карлов мост в Праге.

В чешской архитектуре XVII—XVIII вв. господствует стиль барокко. Но и в пышных памятниках барочной архитектуры проскальзывают элементы народного творчества. Особенно ярки народные мотивы в зодчестве Килиана Игнатия Динценгофера (1689—1751). Украшения созданного им собора св. Николая в Праге выполнены в манере, напоминающей народную резьбу по дереву.

В области музыки тенденции чешского национального возрождения наметились в творчестве Богуслава Черногорского (1684—1742), идейного предшественника Сметаны и Дворжака.

Замечательным представителем чешской науки конца XVIII — начала XIX в. является Георг Прохаска (1749—1820), выдающийся анатом, физиолог и окулист, профессор Венского и Пражского университетов. Глубоко научный, объективный подход к исследованиям вывел Прохаску на материалистический путь, сделал его одним из основоположников материалистической разработки проблем физиологии, одним из создателей теории рефлексов. Ученый поднялся до правильного понимания проблемы взаимосвязи организма с окружающей его средой. Научная деятельность Прохаски сочеталась с большой практической работой. Он сделал тысячи операций. Его теоретические взгляды и практический опыт обобщены в ряде руководств по физиологии, принадлежавших к числу лучших пособий того времени. Он основал превосходные анатомические музеи в Праге (1778 г.) и в Вене (1791 г.), а также научное медицинское общество в Праге (1784 г.)

Деятельность просветителей — ученых, писателей, поэтов, публицистов, возникновение научно-просветительских и литературных обществ, оживление издательской деятельности, появление национального театра являются характерными чертами быстрого подъема чешской культуры, вступившей вo второй половине XVIII в. на путь национального возрождения. 3. Венгрия Венгрия под властью Габсбургов н Османской империи

К середине XVII в. земли средневекового Венгерского королевства все еще оставались раздробленными на три части в соответствии с территориальным разделом, установившимся вскоре после битвы при Мохаче: центральная, большая часть была захвачена турками; западная и северо-западная часть, населенная венграми и словаками, подпала под господство Габсбургов; наконец, в восточной и юго-восточной части, где значительную часть населения составляли молдаване и валахи, возникло зависевшее от турецкого султана Трансильванское княжество. Во второй половине XVII в. эти земли являлись ареной кровопролитных австро-турецких войн, в результате которых к концу столетия почти все они вошли в состав Габсбургской монархии.

Пограничная охрана на южных границах Венгрии. Гравюра XVIII в.

В период турецких войн Габсбурги были заинтересованы в поддержке со стороны венгерских магнатов и поэтому предоставляли тогда своим венгерским владениям видимость некоторой самостоятельности: время от времени созывался венгерский сословный сейм, дворянство сохраняло за собой безраздельное господство в местных органах управления — комитатских собраниях. Положение, однако, стало существенно меняться во второй половине XVII в., когда началось постепенное превращение государства Габсбургов в абсолютную монархию. Габсбурги наложили на венгерские и словацкие земли новое тяжелое налоговое бремя. Ответственность за сбор податей была возложена на помещиков. Последние использовали это право для еще большего усиления своей власти над крестьянами, но тем не менее были недовольны как налоговой политикой венского правительства, так и ущемлением своих сословных прав и привилегий, прекращением созыва сеймов и т. п. Попытки Габсбургов установить в венгерских землях абсолютистский режим в ущерб интересам венгерских феодалов привели к ряду дворянских заговоров во второй половине XVII в. Дворянские заговоры

Одним из руководителей дворянской оппозиции являлся венгерский феодал Миклош Зриньи. Обладая недюжинными литературными способностями, Зриньи в своих произведениях, в частности в трактате о короле Матьяше (Матвее Корвине), развил идею восстановления независимого Венгерского государства. В борьбе против Габсбургов Зриньи рассчитывал на поддержку Трансильванского княжества, однако эти планы в связи с усилением в княжестве власти турецкого султана не могли быть осуществлены. Мужественная борьба за национальную независимость сделала его имя популярным в народе.

После смерти Миклоша Зриньи (1664 г.) группа венгерских дворян неоднократно пыталась поднять восстание против Габсбургов. В 1666—1667 гг. такую попытку сделал Франц Вяшшелена, что повлекло за собой оккупацию Венгрии австрийскими войсками. В 1670—1671 гг. был раскрыт еще более крупный дворянский заговор, руководимый Петром Зриньи, Ференцем Надашди и Ференцом Ракоци I; многие его участники были казнены. Неудачи многочисленных заговоров объясняются тем, что их организаторы рассчитывали исключительно на помощь извне — со стороны Франции или Турции.

Дворянские заговоры послужили для императора Леопольда поводом для дальнейшего подчинения венгерских земель. Вся полнота власти в Венгрии была сосредоточена в руках императорско-королевского наместника. В конце XVII в. в Венгрию хлынула волна австрийских чиновников, была увеличена численность оккупационных войск. Венгерские войска (гонведы), несшие пограничную службу, были распущены, как не заслуживавшие доверия. Особенно тяжелым бременем для венгерских крестьян было содержание австрийских императорских войск.

С конца XVI в. подавляющее большинство венгерских горожан и дворянства приняло реформацию. Сторонниками Габсбургов в Венгрии являлись исключительно католики. Не удивительно, что с усилением власти Габсбургов в Венгрии была связана католическая реакция. Протестантские церкви были закрыты и частью заняты под конюшни для австрийских войск. Сотни протестантских пасторов были арестованы и казнены. В страну проникли иезуиты, которые захватили в свои руки все школы.

Поместье в комитате Шопрон. Гравюра XVII в.

Куруцы и их борьба в 70—80-х годах XVII в.

Многочисленные поборы, бесчинства и грабежи оккупационных войск вынуждали многих венгерских и словацких крестьян бросать насиженные места и бежать; были нередки случаи, когда пустели целые деревни. Беглые крестьяне были прозваны в память участников крестьянской войны 1514 г. куруцами (крестоносцами). Они направлялись в восточные, пограничные с Трансильванией районы, надеясь объединить там свои силы с трансильванскими крестьянами. В этих же районах скрывались и многие дворяне, замешанные в антигабсбургских заговорах, а также спасавшиеся от преследований протестанты.

Куруцы, сила которых из года в год росла, совершали нападения на австрийские войска. Летом 1672 г. началось восстание в Северной Венгрии. Кроме венгерских крестьян, в нем участвовали словаки. Это восстание использовал в своих интересах дворянин Имре Тёкёи (Эмерик Текели), возглавивший его с 1678 г. Руководимые им отряды повстанцев были поддержаны венгерскими и словацкими крестьянами. Вскоре значительная часть венгерских и словацких земель была очищена от австрийских войск, и Тёкёи, воспользовавшись поддержкой султана и Людовика XIV, заинтересованных в ослаблении Габсбургов, провозгласил себя князем освобожденной территории.

Император Леопольд, напуганный успехами куруцев, вынужден был пойти на ряд устунок венгерским феодалам. Он согласился на возобновление деятельности венгерского сейма, временно прекратил преследование протестантов, щедро раздавал венгерским магнатам титулы, ордена, коронные земли.

Турки использовали восстание Тёкёи для продвижения в глубь Австрии и осадили Вену. Но здесь они в сентябре 1683 г. потерпели поражение. После этого Тёкёи оставил центральные области, вскоре совершенно опустошенные отступавшими турками, которые истребляли и угоняли в рабство многие тысячи венгерских и словацких жителей. В 1684—1685 гг. австрийские войска отобрали у Тёкёи почти всю Словакию, и его княжество прекратило существование.

Оборона Вены в 1683 г. Гравюра Р. де Хоха.

Распространение власти Габсбургов на всю Венгрию и Трансильванию

В последующие два года габсбургские войска заняли венгерскую столицу Буду, а затем вытеснили турок из Трансильвании, которая была теперь поставлена в вассальную зависимость от Австрии. В 1690 г., после смерти трансильванского князя Михаила Апофи, его престол захватил Тёкёи, но ненадолго. Трансильвания не могла устоять перед военной мощью Габсбургской монархии и вскоре окончательно утратила независимость.

Таким образом, к концу XVII в. турецких угнетателей сменили австрийские. Завоевание Габсбургами всех земель бывшего Венгерского королевства сопровождалось кровавой расправой над куруцами и протестантами. По свидетельству современников, казни руководителей венгерского освободительного движения совершались ежедневно в течение целого месяца тридцатью палачами. Венгерское население должно было содержать на свой счет габсбургские войска, продолжавшие военные действия против турок. Войска собирали налоги и при этом грабили крестьян, обрекая целые селения на голод и разорение; богатые города Венгерской низменности пришли в полный упадок.

Венгрия в конце XVII-XVIII в.

Захваченные Габсбургами в ходе австро-турецкой войны 1683—1699 гг. венгерские земли распродавались австрийским придворным и генералам; венгерским феодалам, сохранившим верность Австрии, были отданы земельные владения, находившиеся ранее в руках турок. Венгерские магнаты провозгласили в 1687 г. династию Габсбургов носительницей наследственной королевской власти. Из «Золотой буллы» был исключен параграф о праве на сопротивление незаконным действиям короля. Таким образом, венгерские феодалы примирились с Габсбургами, чтобы сохранить при их помощи неограниченную власть над своими крепостными.

Стремясь превратить Венгрию в обычную провинцию, Габсбурги пытались осуществить здесь политику централизации и насаждения католицизма. В проведении этой политики важная роль отводилась немецким колонистам.

В конце XVII в. крепостные крестьяне вновь поднялись на борьбу против австрийских захватчиков и венгерских феодалов. Отряды беглых крепостных совершали многочисленные налеты на поместья магнатов. По всей стране прокатились крестьянские восстания; крупнейшим из них явилось вспыхнувшее в 1697 г. вооруженное восстание валашских и венгерских крепостных в Северо-Западной Трансильвании. Его руководителями являлись крестьяне Ференц Токаи, Дьердь Салонтаи и Мартин Кабаи. Вскоре восстание перекинулось на соседние земли. Повстанцы заняли крепости Шарошпатак и Токай и в течение трех с лишним месяцев успешно отражали атаки австрийских войск. Когда же восстание с помощью крупных военных сил было подавлено, множество беглых крестьян долго еще скрывалось в лесах и болотах Тисской долины, продолжая борьбу партизанскими методами. Национально-освободительное движение в начале XVIII в.

В начале XVIII в. в Венгрии развернулось широкое национально-освободительное движение. Оно уже не было таким стихийным, как крестьянские восстания XVII в. Поднялся весь венгерский народ. Его клич «За родину, за свободу!» призывал к борьбе с иноземными угнетателями, за создание независимой Венгрии.

Восстание вспыхнуло в 1703 г. в районе Мункача (Мукачево); вначале оно было направлено против феодалов, сборщиков налогов и ростовщиков. Крестьяне отказывались от выполнения феодальных повинностей, громили помещения местных административных органов, совершали нападения на склады реквизированных продуктов, в отдельных случаях расправлялись самосудом с наиболее ненавистными чиновниками и дворянами.

Постепенно восстание крепостных крестьян стало перерастать в мощное национально-освободительное движение, к которому примкнули и другие слои населения, недовольные габсбургским игом, — городская беднота, разоренное мелкое и средне-поместное дворянство, низшее духовенство. Признанным руководителем национально-освободительного движения стал дворянин Ференц Ракоци II, сын Ракоци I, казненного за участие в дворянском заговоре против Леопольда. В своих воззваниях к венгерскому народу Ракоци призывал к борьбе за уничтожение ненавистного господства Габсбургов и восстановление независимости Венгрии. Откликаясь на этот призыв, венгерские крестьяне надеялись добиться своей основной цели - уничтожения крепостной зависимости. Один из крестьянских вождей — Томаш Эсе прямо писал Ракоци: «Те крепостные, которые верно служат с оружием в руках вашей милости, крепостными после этого уже не будут... ведь борьба идет против угнетателей бедного люда».

Почва для массового восстания была настолько подготовлена, что в течение нескольких недель оно охватило почти всю страну. Отряды восставших крестьян-куруцев, во главе которых стояли Томаш Эсе, Томаш Борбели, Альберт Киш и др., одерживали одну победу за другой. Боевым успехам крестьянских отрядов способствовало то обстоятельство, что в их состав входили хорошо вооруженные соединения старого войска куруцев — участников движений конца XVII в. Плечом к плечу с венгерскими крестьянами против ненавистного габсбургского ига боролись украинцы, словаки, молдаване и валахи. Большая подвижность и маневренность войска куруцев, их тактика неожиданных атак, огромная материальная и моральная поддержка со стороны населения — все это давало повстанцам ряд важных преимуществ над австрийскими войсками. В результате успешных боевых действий куруцев в 1704 г. почти вся территория собственно Венгрии, Словакии, Трансильвании и нынешней Карпатской Украины была освобождена от австрийцев. Лишь отдельные крепости оставались в руках императорских войск.

Манифест Ференца Ракоци II. 1704 г.

После победы над австрийцами в мае 1704 г. куруцы угрожали даже самой Вене, но не получили ожидаемой помощи от французов и вынуждены были отступить. В этот период национально-освободительная борьба венгров протекала в тесной взаимосвязи с событиями международного значения — войной за Испанское наследство и Северной войной. Франция, заинтересованная в ослаблении австрийских Габсбургов, открыто поддерживала восставших. Когда же успехи, шведского оружия в Польше и изгнание короля Августа II ухудшили положение России, Петр I вступил в переговоры с Францией и предложил Ракоци польский престол. В сентябре 1707 г. был подписан в Варшаве договор, по которому Петр I обязался оказать Ракоци помощь для освобождения Венгрии и Трансильвании, если Ракоци вступит на польский престол, а Франция подпишет союзный договор с Россией. Летом 1708 г. к Ракоци приехало русское посольство. Однако оккупация Польши шведами и неудача переговоров с Францией помешали осуществлению Варшавского договора.

Успехи куруцев привели к тому, что значительная часть дворянства приняла участие в освободительном движении. Вскоре дворяне заняли в нем руководящее положение. Но они стремились использовать движение для восстановления своих социальных и политических прав, ущемленных Габсбургами. Другая часть дворянства, главным образом магнаты, открыто выступала против восстания, надеясь своей поддержкой Габсбургов выторговать себе новые земельные владения и политические привилегии. Один из крупнейших венгерских феодалов — Пал Эстергази заключил с Габсбургами договор, согласно которому он должен был получить четвертую часть всех земель, которые будут конфискованы после поражения национально-освободительного движения. Открытую поддержку Габсбургам оказало и высшее католическое духовенство, угрожавшее отлучением всем служителям церкви, которые примут участие в освободительной войне.

Около семи лет большая часть территории бывшего Венгерского королевства находилась под властью куруцев. На освобожденных землях Ракоци и его соратники развернули кипучую деятельность. Главное внимание уделялось организации боеспособной армии. Солдатам было установлено регулярное жалованье, для подготовки офицерского состава основано специальное военное училище, в войсковых частях созданы военные лазареты. Семьи рядовых частично освобождались от налогов, а семьям погибших в освободительной войне выдавалось государственное пособие. В 1704 г. были построены оружейные заводы, производившие пушкии артиллерийские снаряды. Многие текстильные предприятия снабжали армию обмундированием. Центром военной промышленности являлся город Дебрецен. Часть обмундирования, а также оружия ввозилась из-за границы. По инициативе Ракоци в стране было преложено много дорог, налажена регулярная работа почты; вскоре после начала войны куруцев Ракоци стал издавать еженедельную газету. Поражение восстания

Несмотря на многочисленные прогрессивные мероприятия, проведенные по инициативе Ракоци, дворянское руководство восстания не сумело решить главного вопроса, волновавшего основную массу повстанцев-крестьян, — отмены крепостного права. Более того, крестьяне, отказывавшиеся от несения феодальных повинностей, строго наказывались. Влияние крестьянских руководителей восстания ослабевало с каждым годом; многие из них, в том числе и Томаш Эсе, были отстранены от руководства войском и заменены генералами-аристократами, которые относились к куруцам с нескрываемой враждебностью. Все это привело к сужению социальной базы восстания и неблагоприятно отразилось на боеспособности армии Ракоци. Даже лишение Габсбургов престола на Онодском сейме в 1707 г. и объявление Ракоци главой независимого Венгерского государства не смогли воодушевить крестьян и поднять их на продолжение войны, все тяготы которой ложились в конечном счете на их плечи.

Стремясь предотвратить распад своей армии, Ракоци в 1709 г. издал указ, согласно которому все крестьяне, принимавшие участие в освободительной войне, объявлялись свободными и получали ряд льгот. Указ, однако, явился уже запоздалым шагом, он не сумел привлечь разочарованное крестьянство в армию и придать освободительному движению новую силу. Не оправдались расчеты Ракоци и на внешнеполитическую поддержку, которую он расценивал как главное условие успешного завершения войны с Габсбургами. Людовик XIV, которому Ракоци еще в начале войны предложил протекторат над Венгрией, отказался заключить соглашение с венгерским правительством и не оказал ожидаемой помощи. Столь же безуспешным было обращение Ракоци к Польше, Швеции, Турции и Пруссии.

Сужение социальной базы восстания привело к ряду крупных поражений армии Ракоци у Тренчина (1708 г.), Рохманы, Сольнока и Эгера (1710 г.). После этого армия Ракоци отступила к Мункачу. В этот наиболее критический момент Ракоци обратился за помощью к России. После Полтавской битвы отношения между Россией и Венгрией приняли исключительно дружественный характер. Ракоци отказался пропустить через подвластную ему территорию остатки шведской армии. Представитель Ракоци при французском дворе выступил инициатором возобновления переговоров о союзе между Францией и Россией. Однако начавшаяся в 1711 г. русско-турецкая война помешала Петру I оказать Ракоци вооруженную помощь. Тем временем в Венгрии реакционное дворянство, занявшее руководящие посты в правительстве и армии, воспользовалось военными неудачами и внешнеполитическими затруднениями Ракоци для сговора с Габсбургами. 1 мая 1711 г. граф Шандор Карой, один из генералов Ракоци, подписал с австрийцами Сатмарский мирный договор, признававший власть Габсбургов над Венгрией. Ракоци, еще до этого покинувший Венгрию, некоторое время жил в Польше и во Франции, а затем переехал в Турцию, тщетно пытаясь при поддержке султана вернуть себе Трансильванию.

После того как Габсбургам с помощью венгерских феодалов удалось подавить национально-освободительное движение, куруцы были разоружены, имения дворян — участников восстания — конфискованы и розданы австрийским офицерам и католическим прелатам, либо проданы венским бюргерам. Получили свою долю и венгерские магнаты. Венгерское дворянство сохраняло свои сословные права. Компромисс венгерского дворянства с Габсбургами

Венгерские дворяне, договорившись с Габсбургами, усилили эксплуатацию как венгерского, так и хорватского, сербского, словацкого, румынского и украинского крестьянства. Крестьянские массы ответили на это новыми выступлениями. В 1711—1713 гг. отряды словацких крестьян, возглавляемые участником освободительной войны куруцев, словацким национальным героем Юрием Яношиком, одержали немало славных побед над феодалами.

Кувшин из Западной Словакии с изображением сельскохозяйственных работ. 1750 г.

В результате длительных опустошительных войн венгерская экономика почти перестала развиваться. Условия для капиталистического производства создавались в Венгрии крайне медленно. С другой стороны, экономическая политика Габсбургов имела своей целью увековечить положение Венгрии как страны, являвшейся аграрным придатком более развитой в промышленном отношении Австрии. Хозяйничанье венгерских магнатов, сохранивших и под властью Габсбургов свои неограниченные сословные привилегии, также вело к задержке развития производительных сил в венгерской деревне.

Сговор между Габсбургами и венгерскими феодалами, направленный против народных масс, был закреплен в первой половине XVIII в. рядом законодательных актов. По закону 1741 г. земли феодалов на вечные времена освобождались от налогового обложения. Вновь укрепилось господство дворянства в комитетских органах управления. Комитаты, во главе которых стояли местные магнаты, рассматривали себя как своего рода самостоятельные государства и всячески тормозили проведение общенациональных экономических мероприятий, если они нарушали интересы местного дворянства. До поры до времени Габсбурги мирились с такой децентрализацией, видя в ней существенное препятствие для нового подъема национально-освободительного движения, а также рассчитывая на то, что разъединенное венгерское дворянство будет более уступчивым по отношению к короне. Крестьянское восстание в Трансильвании

Крестьянские волнения местного характера вспыхивали, главным образом в Трансильвании, в 20, 30, 50 и 60-х годах XVIII в. Часто они принимали форму религиозных движений, сливавшихся с национальной и социальной борьбой. В этих движениях участвовали все национальности, проживавшие на венгерской территории Габсбургской монархии. Наиболее крупное из них происходило в 80-х годах под руководством народных героев Хории, Клошки и Кришана.

Восстание началось в октябре 1784 г. в селе Местякан; вскоре оно охватило весь район Зэранд, а затем перебросилось на уезд Хунедоару. Крестьяне громили и поджигали дворянские усадьбы, убивали наиболее жестоких феодалов. Основным требованием крестьян являлась отмена крепостного права.

Кратковременные успехи плохо вооруженной армии повстанцев скоро сменились поражениями, их вожди были схвачены и казнены. Восстание трансильванских крестьян 1784 г. не нашло поддержки в слабо развитом городе, но оно все же нанесло серьезный удар по феодально-крепостнической системе. Восстание заставило серьезно встревожиться венское правительство и послужило одной из главных причин издания патента 1785 г., которым на Венгрию распространялся патент 1781 г., изданный для Чехии. Хотя этим актом и отменялось прикрепление крестьян к земле, но они по-прежнему обязаны были выполнять барщину и оставаться «частными подданными» феодала. Сохранялись в силе многочисленные феодальные повинности, ложившиеся тяжелым бременем на крестьянское хозяйство. Подъем венгерской национальной культуры

Политика насильственного онемечивания не сломила боевого духа лучших представителей венгерской национальной культуры. Крупнейший венгерский просветитель Д. Бешеньеи (1747—1811) в своих произведениях пропагандировал национальную венгерскую культуру и выдвинул задачу возрождения национального языка и литературы. Трагедии и комедии Бешеньеи сыграли значительную роль в создании национального венгерского театра.

Попытки насильственной ассимиляции, предпринимавшиеся Габсбургами в Венгрии, привели на деле к противоположным результатам. В конце XVIII в. с новой и еще большей силой пробудилось стремление венгерского народа к независимости. Рост производительных сил, хотя и происходивший замедленными темпами, развитие промышленности и торговли, в частности торговли сельскохозяйственными продуктами (в связи с возраставшим их экспортом), некоторое оживление городов создавали необходимые экономические предпосылки национально-культурного подъема. Этот подъем выражался в различных формах. В стране создавались литературные кружки для изучения родного языка и литературы, многочисленные театральные общества возникали не только в Будапеште, но и в ряде провинциальных городов.

К 80-м годам относится появление первого венгерского литературного журнала «Мадьяр музеум», первой венгерской газеты «Мадьяр хирмондо» и первого литературного альманаха «Урания». Просветитель Ласло Келемен (1763—1814) явился основателем первого постоянного венгерского театра (1790 г.).

В это же время начали свою деятельность основоположники современного венгерского литературного языка, филологии и литературной критики Ференц Казинци и Миклош Реваи. Начинается очищение венгерского языка от германизмов.

Таким образом, подобно Чехии, и Венгрия в конце XVIII в. переживала подъем своей национальной культуры, вызванный мощным народным национально-освободительным движением.

Австрийская феодально-абсолютистская монархия Габсбургов тогда была еще достаточно сильна, чтобы подавлять социальные и национально-освободительные движения. Габсбурги использовали при этом раздробленность, недостаточную согласованность действий угнетенных народов; они умело играли на расовых и национальных различиях между ними, усиливая нажим на одних (например, на чехов) и делая уступки другим (например, венграм). Все же пробуждавшееся национальное сознание и рост национальной культуры угнетенных народов предвещали неизбежное поражение великодержавной политики Габсбургов.