КОЛДОВАТЬ, колдовывать, волхвовать; ворожить и гадать; творить чары. Чем он колдует? Снадобьями, наговорами. Что колдуешь? "Ворожу. Научись наперед колдовать, концы хоронить. Ныне плохо колдуется, нельзя колдовать. Колдованье ср. действ. по знач. глаг. Колдовство ср. то же, колдованье, в отвлеченном знач. не только как действие, но и как самое дело и сущность его. Она промышляет колдовством. Грамота не колдовство. Колдовской, к колдовству относящ. Колдун м. -нья, колдовка ж. кто колдует, чародей, волхв, волшебник, знахарь: ворожея, гадатель. | Колд(т?)уны, зап. пельмени, вареники с мясом. Колдунчик, флюгарочка, ветреница из нанизанного пуха, употреб. в маловетрие. Наличные денежки колаунчики! Колдунов, колдуньин, колдовкин, ему, ей прнадлежщ., свойственный. Колдунова трава, растен. Сircea alpinа или lutecianа, ведьмино зелье, дикий репей; колдунница, то же, Сirсеа. Колдунник м. водяное растен. пла(в)ун Lycopodium clavatum. | Растен. Lychnis flos cuculi, фирлетка, дрема. Ист.: Даль, 1880. rousseau.livejournal.com/334837.html: Слова колдун и колдовать (а также белорус. диал. калдун, укр. диал. калдувати) до сих пор представляют собой нерешенную задачу для этимологов. Версий происхождения этих слов выдвигалось немало, но ни одна пока не стала общепринятой. Франц Миклошич, автор «Этимологического словаря славянских языков» 1866 года, связывал эти слова с венгерскими словами koldus ‘нищий’, koldulni ‘попрошайничать’. Однако слово колдун распространено в восточнославянской зоне, не имевшей непосредственных контактов с венгерским языком. Да и значения слов различны. Предполагалось родство слова колдун с древнегреческим Χαλδα?ο?ς ‘халдей’. Это слово, обозначавшее семитское племя, которое обитало на северо-западно берегу Персидского залива в первой половине 1-го тысячелетия до н. э, уже в древнегреческом языке стало обозначать вавилонских жрец, за которыми закрепилась слава волшебников, звездочетов и снотолкователей. Фасмер приводит версию о связи слова колдун с литовским kalbà ‘язык’, латышским kalada ‘шум, ссора’, латинским calo ‘вызывать, сзывать’, греческим καλ?ω ‘звать’, древневерхненемецким hell ‘громогласный’. Эта связь объясняется тем, что колдовство чаще всего связано с использованием речи. Колдун произносит заклинания, шепчет заговоры, изрекает проклятия. Действительно, немало слов, обозначающих колдунов и магов, происходит от глаголов речи. К таким названиям относятся русские диалектные слова бормотун, говорщик, шептуха, баяльник. Слово волхв связано со старославянским глаголом влъсн?ти ‘говорить сбивчиво, неясно’. Одна из последних гипотез относительно происхождения слова колдун связана с одим из частых видов вредоносной деятельности колдуна, который называется залóм (другие названия завитушка, закрутка, завертень, кукла, венок). Выглядит залом как пучок скрученных, связанных или сломанных колосьев в поле. Изготовив такой залом, колдун мог отнять плодородие у поля (при этом перенести это плодородие на поле колдуна), погубить скот, вызвать болезнь или смерть владельца поля. Особенно часто считалось, что залом вызывает у жертвы ломоту рук и ног, головную боль. Практика колдовских заломов известна у восточных славян и в некоторых районах Польши. Заломы могли быть разными. В некоторых местах считалось, что колдун должен сплести два пучка стеблей и загнуть дугой кверху, в других колдун скручивал колосья в жгут и завязывал узлом, при этом колосья пригибались к земле. В Мозырьском Полесье пучок стеблей связывали в круг. В Минской губернии четыре горсти колосьев переламывали у основания, а верхушки пригибали к центру, перевивих. На Гомельщине четыре колоса перегибали и затыкали верхушками в землю. Там же был и другой способ – взять магическое число колосьев (27) и обвязать красной ниткой. В Речицком Полесье колосье заламывали в сторону дома того, против кого направлено колдовство. Иногда для усиления вредоносности рядом с заломом закапывали в землю кость животного, или крашеное яйцо. В Польше в залом вкладывали нитку из одежды жертвы или ее волосы. На Брянщине под залом сыпали землю с кладбища. Чаще всего залом делали на пшеничном поле, но иногда его устраивали на льне или конопле, в огороде на стрелках лука и ботве моркови, в траве на покосах, на соломе и снопах в амбаре. В Польше сохранилось упоминание XVII века, что «злые люди чаруют, делая завитки на соломе или на скотских хвостах». При сооружении залома часто надо было произнести особые заклинания. В Белоруссии «Лихой человек» завязывал колосья и говорил: «Хваробу тваей худоби!» или «Хваробу табе и ў тваю семью!». На Волыни говорили так: «Хто буде жать, того буде таскать; хто буде малатить – того буде колотить; хто буде ести – той буде на стенку лезти». Иногда нужно было звуками обозначить, на кого насылается порча. Если хотели испортить скот, тот хрюкали, как свинья, или мычали, как корова. Если же ворожба была направлена людей, то подражали плачу ребенка или стонам больного. С этой магической практикой и связана гипотеза о происхождении слова колдун. Дело в том, что еще одно название залома – колтун. Нам это слово более известно в значении ‘спутанные волосы’, но так же называли и спутанные нити, и скрученные колосья. Как предположил О. Н. Трубачев, слова колдун и колтун родствены, так как колдун – этот тот, кто наводит порчу, делая заломы, колтуны на полях. В подтверждение этой гипотезы Трубачев приводит белорусское диалектное слово каўтун в значении ‘колдун’. Также существует пара глаголов рус. диал. кóлбасить ‘колдовать’ и укр. диал. ковбáситися ‘скручиваться (о нитках)’. «Словарь русских народных говоров» отмечает также смоленские слова колдун в значении ‘колтун’ и колдунить ‘путать, запутывать (волосы, пряжу и т. п.)’. Следует упомянуть, что и колтун в волосах восточные и западные славяне связывали с деятельностью нечистой силы. При этом колтуном называли не только свалявшиеся волосы, но и ломоту в костях, общую слабость. Чаще всего колтун представлялся как особое существо поселяющееся в человеке, но иногда считали, что его насылает домовой, демон или колдун. Поэтому избавление от колтуна в волосах, также как и средание залома, обнаруженного на поле, должно было сопровождаться особыми ритуальные действиями, которые нейтрализуют его вредоносность. Название колтуна как болезни волос неоднократно связывается с мифологическими существами. Польскому koltun ‘колтун’ родственно верхнелужицкое koltk ‘кобольд, «краснолюдек»’. В кашубском языке слово píkas имеет значения ‘колтун’ и ‘злой дух’. Завязывание узла как деятельность колдуна отражается не только в этом слове. Значения, связанные с магией, отмечаются и у славянских слов с корнем -уз- (как в словах узел, вязать). В диалектах отмечены слова наузить ‘колдовать, знахарить, заговаривать, нашептывать’, тверск. науза ‘в суеверных представления – средство от порчи, сглазу’, наузник ‘колдун, знахарь’, наузница ‘колдунья’. Отмечены древнерусские слова наузъ ‘узелок, талисман, который носят на шее, привязывают к руке и т. п. и которому приписывается свойство отгонять злых духов и тем самым предохранять от болезней и несчастья’ и наузникъ, наузница ‘тот, кто привешивает кому-либо талисманы, завязывает узлы с целью излечения или предохранения от болезни, сглаза, порчи’. Завязывание волшебного узла упоминается в связи с князем Всеславом Полоцким (ок. 1029 – 1101), который в фольклоре предстает не только как богатырь, но и как могущественный колдун. В «Повести временных лет» говорится, что после рождения волхвы навязали ребенку на голову науз. Аналогичная связь колдовства с завязыванием узлов, отраженная в языке, наблюдается у тюркских народов. Чагатайское слово baj означает ‘колдовство’. В других тюрских языках это слово известно в значениях ‘то, что образуется в результате связывания, соединения’, ‘связка’, ‘узел’, ‘мотки пряжи’, ‘сноп льна’. Глагол bagla-, имеющий тот же корень, в большинстве тюркских языков имеет значения ‘вязать, завязывать, связывать, соединять’, но в турецком и туркменском отмечено также и значение ‘околдовывать’. Турецкое слово bükü, bügü ‘колдовство’ и ‘колдун, волшебник’, возможно, связано с глаголом, означающим ‘плести’. Связь узлов с колдовством отмечается в самых разных культурах. В 113 суре Корана говорится: «Скажи: «Прибегаю к защите Господа рассвета от зла того, что Он сотворил, от зла мрака, когда он наступает, от зла колдуний, дующих на узлы, от зла завистника, когда он завидует» (Э. Р. Кулиева). Видимо, с магическими, защитными функциями узлов связано скандинавское имя Knut (Kanute, Cnut, Knud), ведь оно происходит от древнеисландского слова knútr ‘узел’ (ср. англ. knot ‘узел’). У многих народов, живущих у моря, есть представление, что можно магическим способом остановить ветер, завязав узел (самое раннее упоминание этого способа – в «Одиссее» Гомера). На одежде жреца-фламина бога Юпитера в древнем Риме не должно было быть ни одного узла. Немало примеров магического использования узлов приводит известный религиовед Джеймс Джордж Фрэзер: «Вплоть до XVIII столетия в Европе считалось, что брак может расстроить всякий, кто во время обряда венчания запрет замок или завяжет на веревке узел, а затем выбросит замок или веревку. В 1718 году парламент города Бордо приговорил человека к сожжению живьем за то, что с помощью завязанных узлов он погубил будто бы целое семейство. В 1705 году в Шотландии за кражу заколдованных узлов были приговорены к смерти двое мужчин; некая женщина изготовила их для того, чтобы расстроить супружеское счастье семьи Сполдинг из города Ашинтилли. Вера в действенность подобных магических средств сохранилась в горных районах графства Перт до конца века. В этот период в приходе Лоджирэйт, что расположен между, рекой Туммель и рекой Тей, у жителей сохранялся обычай перед церемонией бракосочетания со всем тщанием распускать узлы на одежде невесты и жениха. С тем же предрассудком мы сталкиваемся в Сирии. Лица, помогающие жениху-сирийцу облачиться в брачные одежды, следят за тем, чтобы на них не был завязан ни один узел и не была застегнута ни единая пуговица. В противном случае враги смогут магическим путем лишить жениха его супружеских прав. Тот же страх распространен по всей Африке. Для того чтобы лишить жениха мужской силы, колдуну достаточно было завязать узел на платке, который перед этим он потихоньку приложил к какой-нибудь части тела жениха, когда тот садился на коня, чтобы отправиться за невестой. Считалось, что, пока узел на платке будет завязан, жених не сможет вступить в свои супружеские права. Дурное влияние узлов может проявиться также в болезнях и всякого рода напастях. Так, иногда колдун госов в Западной Африке, проклиная врага, затягивает на стебельке травы узел со словами: “Этим узлом я завязываю такого-то. Пусть на него обрушатся все беды! Пусть змея укусит его, когда он идет по полю! Пусть на охоте набросится на него прожорливый зверь! Пусть вода смоет его, когда он ступит в реку! Пусть во время грозы молния поразит его! Пусть кошмары мучают его по ночам!” <…> Когда в 1572 году в Сент-Эндрюз женщину, приговоренную к сожжению живьем за колдовство, подвели к месту казни, на ней обнаружили белую тряпку в форме воротника со множеством свисающих узловатых тесемок. Эту тряпку пришлось отнимать у нее силой, так как женщина явно пребывала в уверенности, что если на ней будет тряпка с узлами, то она не сгорит на костре. Когда тряпку все-таки отобрали, колдунья воскликнула: “Теперь я пропала!”».
|
