Варфоломей Ремов (3.10.1888 - 10.7.1935). Николай, сын Фёдора Ремова, священника Успенской церкви в Москве на Малой Дмитровке, окончил семинарию и академию, принял монашеский постриг 11 июня 1911 г. вместе с будущим епископом Варнавой Беляевым от руки иг. Германа Гомзина, стал профессором в академии. Впрочем, главным для него была не наука, а богослужение и пастырство. Он очень любил совершать богослужение и прекрасно его знал и организовывал. Одновременно он очень любил скептического антиклерикала Анатолия Франса. Весной 1919 года Ремов выступил с проповедью отстоять мощи преп. Сергия от поругания большевиками. Его арестовали и освободили только через два года, 21 февраля 1921 года, причём из тюрьмы его вынесли на носилках. 28 июля 1921 г. патриарх Тихоном поставил его своим викарным епископом с титулом "Сергиевским". Однако, поскольку лавра всё-таки была закрыта, Ремов жил в Москве, сперва в квартире на Соколе, потом в домике в Черкизове и был настоятелем церкви в Высоко-Петровском монастыре. Потом и монастырь закрыли летом 1929 года, и еп. Варфоломей вместе с общиной, которая вокруг него сложилась, перешёл в церковь преп. Сергия на Большой Дмитровке, а с 1933 года - в храм Рождества Богородицы в Путинках. В начале 1928 г. Ремов был арестован и выпущен, поскольку он дал подписку в том, что становится тайным осведомителем Лубянки. Однако, когда 21 февраля 1935 году Ремова арестовали, его обвинили именно в том, что он никогда ни о чём Лубянку не осведомлял и расстреляли "за нарушение служебного долга". Ремов, видимо, действительно "нарушил" - в отличие от сотен людей, которые в большей или меньшей степени, но действительно осведомляли тайную политическую полицию о своих собратьях по вере. Более того: Ремов передавал представителю Ватикана в России информацию о гонениях на Церковь. Из всех, арестованных с ним, он один был расстрелян. Для 1935 года приговор был достаточно жестоким. Видимо, чекистов привёл в бешенство ответ епископа на вопрос, почему он не доносительствовал: "Я старался найти соответствующий материал, но его не находил". Ремов не только не сотрудничал с Лубянкой, но, по её оценке, "боролся с советской властью" - то есть, создавал подпольную, "катакомбную" Церковь. Он организовывал группы "стойких христиан", которые сперва становились тайными послушниками, а потом монахами и монахинями, ведя, однако, прежний образ жизни. Конечно, тут "монашество" становилось обозначением уже принципиально нового для православия явления, которое тогда же свящ. Валентин Свенцицкий называл "монашеством в миру" и аналогом которого могут служить некоторые католические ордена. С 1928 года еп. Варфоломей познакомился с еп. Пием Неве, представителем Папы в России, а в 1932 году тайно не только для Лубянки, но и для своих прихожан и митр. Сергия признал верховенство Папы и принял уже из рук Ватикана титул епископа Сергиевского. В эти годы многие православные епископы глядели на Ватикан с надеждой: казалось, что большевики смогут уничтожить всю централизованную часть Русской Православной Церкви, и казалось, что католики всегда будут помогать православным в борьбе с коммунизмом. Впоследствии обнаружилось, что и у большевиков сил не хватает на уничтожение Церкви, да и римо-католики ради сохранения собственных структур готовы пожертвовать не только православными собратьями, но иногда даже и членами Римо-Католической Церкви. Ремов в 1927-1934 гг. не выступал против политики "лояльности" митр. Сергия Страгородского, взявшего курс на полное подчинение политике Кремля. Однако, по мере того, как митр. Сергий всё дальше заходил в своём компромиссе, публично критикуя зарубежных христиан за "клевету" на советскую власть, заявляя, что духовенство арестовывают и казнят не за веру, а за политические преступления, еп. Варфоломею становилось всё тяжелее быть вместе с ним. Возможно, именно поэтому он совершил переход в католичество (вскоре после интервью митр. Сергия, возмутившего многих). В конце 1934 - начале 1935 гг. на его квартире состоялась встреча: митр. Арсений Стадницкий, архиеп. Николай Розанов, митр. Анатолий Грисюк и профессор Иван Васильевич Попов резко критиковали политику митр. Сергия. (Попова арестовывали вместе с еп. Варфоломееем в 1919 году). Попов был арестован через два дня после Ремова и отправлен в ссылку. Во второй половине 1990-х годов, когда стало доступно исследователям следственное дело митр. Варфоломея, это вызвало смущение тех православных, которые считали просоветскую политику Страгородского единственно ортодоксальной, а малейшие симпатии к католичеству - предательством Христа. Некоторые публицисты, радея о чистоте рядов, стали утверждать, что нельзя верить материалам ГПУ - хотя гиперкритицизм тут так же неуместен, как наивность. Впрочем, всё-таки Ремов не был, в отличие от других якобы "про-сергиевских" епископов (и в отличие от Попова) причислен к лику святых "сергианской" Церковью. Он был канонизирован в 2006 г. Апостольской Православной Церковью. Память 27 сентября/10 октября в соборе катакомбных святых и 28 июня/10 июля (дата смерти указывается по данным Лубянки; в некоторых вопросах палачам можно доверять). О нём Волков. |
