Михаил Геллер

ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

К оглавлению

Глава 2
МОНГОЛЬСКОЕ ИГО

Нашествие

Неизвестно откуда неизвестные народы пришли в южнорусские степи в 1223 г. На берегах реки Калки, впадавшей в Азовское море, русские войска вступили в бой с таинственным противником и были наголову разбиты. Коалиция русских князей — Киевского, Галичского, Черниговского, Смоленского — насчитывала 80 тыс. человек. Они пришли на помощь половцам, которые не могли противостоять всадникам, появившимся на их территории.

Князья не знали, что перед ними кавалерийский корпус монгольской армии, насчитывавший 25 тыс. воинов и посланный Чингис-ханом в разведку. Им командовали гениальные полководцы Джебе и Субэдэй. Начав с погони за султаном Хорезма Мухаммедом, монголы прошли через Персию, Азербайджан, Гру-

[79/80]

зию, через Дербент ворвались в степи северного Кавказа. На своем пути они брали и уничтожали города, мирное население, громили армии.

Половецкий хан Котян, тесть князя Галича Мстислава Удалого, просил защитить его земли, и русские князья, собравшись в Киеве, решили помочь половцам, но не ждать неприятеля, а выйти ему навстречу. Монгольские полководцы, следуя своей обычной тактике, отступали, пока не утомили врага. Мстислав Удалой с половцами бросился в атаку, не дожидаясь киевской дружины, и был разбит. Киевский князь, осажденный в своем укрепленном лагере, сопротивлялся 3 дня, вынужден был сдаться и после этого был убит вместе с воинами. Разрушив до основания город Козельск, принадлежавший князю Мстиславу Черниговскому, также вышедшему на войну с монголами, Джебе и Субэдэй разграбили генуэзские колонии в Крыму, переправились через Волгу, потрепали камских булгар, а затем вернулись в родные степи к северу от Сыр-Дарьи.

Один из самых удивительных в истории войн кавалерийский рейд закончился. Была произведена разведка. Было сделано предупреждение, на которое русские князья не обратили никакого внимания. Готовилось еще одно нашествие из глубин Азии, размах которого никто не мог себе представить. Ибо никто себе не представлял размеры империи, завоеванной Чингис-ханом в течение двух десятилетий войн и побед. В год смерти Чингиса (1227) его владения расстилались от границ Кореи до Каспийского моря, включали значительную часть Китая, Среднюю Азию, Афганистан, Персию. Границы степной империи непрестанно расширялись. Бич Божий, как называли Чингис-хана современники, составил конкретные планы завоевания мира.

Ренс Груссе пишет, что Чингис-хан резюмирует 12 веков нашествий степных кочевых народов на оседлые цивилизации — ни один из его предшественников не оставил после себя такой страшной репутации. Историк характеризует великого завоевателя: «Он воздвиг террор в систему управления, а резню населения в методический институт»¹. Добавляя при этом; «В рамках своего образа жизни, своей среды и расы, Чингис-хан представляется нам человеком вдумчивым, обладающим твердым здравым смыслом, удивительно уравновешенным, умеющим слушать, верным другом, щедрым и отзывчивым, несмотря на суровость, обладающим подлинными административными талантами, если понимать под этим управление кочевыми, а не оседлыми народами»².

¹ Grousset R. L'Empire de Steppes. Paris, 1969. P. 310.

² Там же. Р. 311.

[80/81]

Можно бы сказать, что французский историк упрекает хана монголов, что он жег города и вырезал жителей, сопротивлявшихся его армиям. И для этого, как свидетельствуют многочисленные свидетельства, имелись все основания. Но кто не делал этого в XII и XIII вв.? Как на востоке, так и на западе уничтожение врага — городов и населения — было общепринятым, традиционным способом войны. Несомненно также, что террор был одним из инструментов психологического воздействия на противника, которым монголы великолепно пользовались. Рассказы об их зверствах ослабляли волю к сопротивлению еще непокоренных народов.

Администрация монгольской империи, которую создал Чингис, была, прежде всего, военной организацией. Кочевое государство представляло собой армию на марше. Хан был неограниченным властелином, который избирался войском на курултае. Всеобщее равенство выражалось в том, что все одинаково подчинялись хану. Судебная власть — яса (закон) — была отделена от ханской, ибо он мог требовать соблюдения закона, но не его нарушения. Армия делилась на десятки, сотни, тысячи, воины должны были служить с 14 до 70 лет. Для обеспечения порядка была создана десятитысячная гвардия. Железная дисциплина была основным законом — за ее нарушение было два наказания: смертная казнь и ссылка в Сибирь.

Прочность этой организации подтвердилась после смерти основателя империи. Раздел владений между сыновьями был произведен на курултае в 1229 г. Преемником Чингиса стал третий сын — Угедей.

В 1235 г. курултай, собравшийся по традиции в столице империи — Каракоруме, основанной на р. Орхон, в родных местах Чингис-хана, принял решение о начале мировой войны. Монгольские армии были двинуты в трех направлениях: в Южный Китай и Корею; в Персию и Закавказье; в сторону русских земель. Во главе третьей армии был поставлен Батый, сын умершего до смерти отца старшего сына Чингиса — Джучи. Непосредственное командование войсками было поручено Субэдэю, воевавшему в Руси в 1223 г. на р. Калке.

Батый получил 30 тыс. воинов — 4 тыс. монголов и примерно 25 тыс. татар, одного из покоренных степных племен. Русский историк пишет: «Господство у нас Чингисидов можно назвать игом монгольским, так как династия была монгольского происхождения, но можно назвать и татарским игом, потому, что подавляющую массу завоевателей составляли татары; можно назвать

[81/82]

и игом монголо-татарским»³. Войско, выделенное Батыю (столько же получили другие наследники), должно было служить завоеванию территории, полагавшейся Джучи, а поскольку он умер — его сыну. Джучиев улус, как стали называть владения, завоеванные Батыем, включал степи к востоку от Иртыша, в том числе богатый Хорезм, а также все земли к западу от Волги, которые будут добыты.

Первый удар армии Батыя был нанесен по волжским булгарам в 1223 г. Джебе и Субэдэй понесли здесь единственное поражение. У монголов была длинная память: захватив столицу — Великий город — они уничтожили всех жителей до единого. В это время, как записал летописец, великий князь владимирский Юрий справлял свадьбу двух своих сыновей, не понимая нависшей опасности.

В конце 1237 г. Батый переходит Волгу — начинается вторжение на территорию Руси. Рязанские князья, отказавшись покориться и уплатить дань — десятину, — решили сопротивляться. Помощь, которую они просили у Михаила Черниговского и Юрия Владимирского, не пришла. Осажденная Рязань держалась пять дней и пала на шестой. Погибли все воины и воеводы, город был разрушен, жители убиты. Следом пали и другие города. Только дым и пепел можно было увидеть на Рязанской земле — записано в летописи.

Не смогла защититься и Владимирская земля — в феврале 1238 г, сожжены Москва, а также главные города княжества — Суздаль и Владимир. В сражении на р. Сити суздальская дружина под водительством князя Юрия была совершенно разгромлена, князь убит. Татары двинулись на запад — взяли и разрушили Тверь, Ярославль и продолжали движение к Новгороду. Не доходя сотни километров, они повернули обратно. Возможно, татарской кавалерии помешали болота и леса, трудно проходимые весной, возможно — новгородские купцы откупились.

В 1238 г. армия Батыя отдыхала в низовьях Дона и Волги. В 1239 г. татары разорили южную Русь — Чернигов, Переяславль, в декабре 1240 г., после отчаянного сопротивления был взят Киев и почти целиком разрушен. Затем пришла очередь Галицкого княжества — князь Даниил (как Михаил Черниговский до него) бежал в Венгрию, главные города галицко-Волынской земли были разрушены. В начале 1241 г. монгольские войска разделились: одна армия пошла на Польшу, вторая (во главе с Батыем и Субэ-дэем) — на Венгрию. «Впервые, — пишет немецкий историк, —

³ Веселовский Н. Золотая орда// Энциклопедический словарь. М., 1984. Т. 24. С. 634.

[82/83]

вся Азия была объединена, в то время как Европа, раздираемая сильными течениями, была разъединена, раскрошена, разложена на тысячи антагонистических сил»⁴. Первая монгольская армия, перейдя 13 февраля 1241 г. Вислу, овладела Сандомиром, разбила польскую армию под Хмельником, подошла к столице Кракову. Польский князь Болеслав IV бежал в Моравию, оставленный жителями город татары сожгли. 9 апреля собранная наспех польским князем Генрихом Силезским армия, состоявшая из немецких, польских, славянских рыцарей, была наголову разбита и почти целиком уничтожена монгольской кавалерией в сражении под Лигницей. Заняв Бреславль, первая монгольская армия повернула на юг и через Моравию и Словакию вышла на венгерскую равнину, где встретилась на р. Тисе со второй главной армией, которая находилась в Венгрии, проникнув через Карпаты, со стороны Галицкого княжества и Молдавии. Объединенные монгольские войска под командованием Субэдэя разгромили мадьяр 11 апреля 1241 г.

На Рождество монголы переходят по льду Дунай и захватывают Пешт. Венгерский король Бела V бежит к Адриатическому морю. Субэдэй посылает в погоню отряд, который доходит до Сплита и Дубровника. Тем временем Батый подходит к Вене. Объятая ужасом Европа готовится к обороне. Немецкий король Конрад объявляет в мае 1241 г. в Эсслингене внутренний мир и призывает к крестовому походу против татар. Их имя произносится «тартар», как преисподняя, в них видят исчадия ада.

На далеком Западе Батый получил известие о смерти великого хана Угедея, занявшего трон Чингиса. Предстояли выборы нового великого хана монголов, которые требовали личного присутствия Батыя в Каракоруме. Он приказывает своей армии возвращаться в приволжские степи. Поход был завершен. Его важнейшим результатом было включение Руси в Джучиев улус, в состав империи, которая охватывала в середине VIII в. огромное пространство — от Тихого океана до Адриатики, почти точно совпадавшее с пространством Евразии. На территории бывшей империи Рюриковичей воцаряется монгольское иго.

В народном сознании время монгольского ига — XIII—XV вв. — оставило четкую, однозначную память: чужеземная власть, рабство, насилие, своеволие. В памяти народа — татарин: это враг, неверный (басурман), чужой насильник. В 1969 г., в разгар советско-китайского конфликта, высшей точкой которого было вооруженное столкновение на берегах Уссури, Евгений Евтушенко в патриотическом стихотворении сравнил Мао с Батыем. Поэт

⁴ KantorowiczE, L'Empereur Frederic II. Paris, 1986. P. 498.

[83/84]

предупреждал о «желтой опасности». «Владимир и Клев, вы видите — в сумерках чадных у новых батыев качаются бомбы в колчанах...» Колючие сорные травы в русском языке называются татарин, татарник.

Историки оценивают период монгольского ига иначе, с другой перспективы. Николай Карамзин, автор первой монументальной истории русского государства., констатируя, что нашествие Батыя «перевернуло Россию», настаивает на «благе, которым обернулось несчастье»: разрушение способствовало объединению. Княжеские междоусобицы могли продолжаться еще сто лет или больше и, в результате, привести к полной гибели страны. Николай Карамзин делает заключение: Москва обязана своим величием хану⁵. Сто лет спустя Василий Ключевский, виднейший историк своего времени, характеризует северно-русских князей XIII в.: «плохо помнили старое родовое и земское предание и еще меньше чтили его, были свободны от чувства родства и общественного долга. . Если бы они были предоставлены вполне самим собой, они разнесли бы всю Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья». Но князья не были самостоятельными правителями — они были данниками татар. «Власть ордынского хана, — резюмирует историк, — давала хотя призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей». Мастер афоризмов, Ключевский пишет: «Власть хана была грубым татарским ножом, разрезавшим узлы, в какие князья умели запутывать дела своей земли»⁶. С этим совершенно согласен Ал. Кизеветтер: «Внешнее влияние татарского ига... благоприятствует объединению князей»⁷.

Трактовка ига принимает особую окраску в короткий период господства историков-марксистов в науке о прошлом. Осуждение национализма, в том числе и «великорусского шовинизма», признание «классовой борьбы» движущей силой истории позволили Милице Нечкиной, виднейшему советскому историку, писать: «Жестокости» и «зверства» татар, на описание которых русские историки-националисты не жалели самых мрачных красок, были в феодальную эпоху обычным спутником любых феодальных столкновений. Убийство пленных, ослепление, обращение в рабство и т.д. обычно сопутствовали и стычкам отдельных русских феодалов между собою». Историк-марксист обнаруживает, что

⁵ Карамзин Н.М. История государства Российского. СПб., 1892. Т. 5. С. 227, 235.

⁶ Ключевский В. Курс русской истории. М., 1912. Т. 2. С. 52, 53.

⁷ Кизеветтер Ал. Россия: Историч. очерк// Энциклопедический словарь. СПб., 1S99. Т. 55. С. 452.

[84/85]

«трудовое население покоряемых татарами земель зачастую рассматривало их в начале покорения как союзников в борьбе против угнетателей — русских князей и половецкой аристократии. Поэтому были случаи массовых восстаний, шедших навстречу татарским завоеваниям». Наконец, Милица Нечкина настаивает на «бесспорно огромном культурном влиянии, оказанном татарами на обычаи, юридические отношения, язык и быт русских»⁸.

Историки XIX в. видели положительную сторону татарского ига — катализатора возникновения единого русского государства во главе с Москвой. Советские марксисты 20-х—начала 30-х годов находили в татарском нашествии аргументы, подтверждавшие их тезис о феодальном характере русского средневековья и классовой борьбе трудящихся с угнетателями в XIII—XIV вв., а следовательно, правоту учения Маркса. Георгий Вернадский, внесший значительный вклад в евразийскую теорию, считал, что «монгольское наследство облегчило русскому народу создание плоти евразийского государства»⁹. Русь, включенная в гигантскую монгольскую империю — от Тихого океана до Адриатики — получила, как бы, эскиз своего будущего, географическую карту своего потенциального распространения. Современный историк и этнолог Лев Гумилев, последовательный «евразиец», говорит даже о том, что «систему русско-татарских отношений, существовавшую до 1312 г., следует назвать симбиозом». Датой разрыва он считает год, когда ислам стал государственной религией татар. Если принять эту несомненно спорную дату, то симбиоз продолжался три четверти века.

Слово «иго» — однозначно. Выражение «татарское иго» нуждается в определении, разъяснениях, комментариях. До сегодняшнего дня им пользуются в качестве оправдания отсталости, объяснения особого пути развития России. Алиби «татарского ига» оборачивается историческим счетом, предъявляемым Западу за его спасение от монгольского нашествия. Татарские зверства остались прочно в русском сознании. Летописные хроники страшных лет нашествия полны рассказов о жестокости, беспощадности «безбожных татар». Но в «Лаврентьевской летописи», например, рядом стоят две записи: «В тот же год татары взяли Переяславль Русский, и епископа убили, и людей перебили, а город сожгли огнем, и, захватив много пленников и добычи, отступили»; «В тот же год Ярослав пошел к Каменцу; он захватил го-

⁸ Нечкина М. Татарское «иго»// Малая советская энциклопедия. М., 1930. Т. 8. С. 696.

⁹ Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая степь// Там же. С. 543.

[85/86]

род Каменец, а княгиню Михаила и большую добычу забрал с собой». Татары по отношению к русским действуют точно так же, как русский князь по отношению к сородичам.

Разрушения, причиненные татарами, потери б войне с ними сравнимы с разрушениями и потерями, которые были результатом междоусобных схваток. Характер «ига» определялся прежде всего демографией. Чингис-хан оставил в наследство старшему сыну Джучи все земли к востоку от Иртыша, куда может дойти монгольский конь. Сын Джучи Батый дошел со своими всадниками до Днестра и устья Дуная. Примерно 8 млн. обитателей Восточной Европы были покорены 30-тысячной конной армией. Современные историки отвергают сообщения современников о сотнях тысяч «диких язычников», сокрушавших все на своем пути. Главной силой монгол, их «атомной бомбой» был конь. Каждому всаднику нужно было три лошади — для смены и для багажа. Даже стотысячная армия (летописцы говорят о 250—300 тыс.) нуждалась в таком количестве лошадей, которых можно было прокормить только в некоторых регионах завоеванной империи. Первая битва русских и татар — на реке Калке — завершилась победой пришельцев и потому, что их малочисленность — 30 тыс. воинов — убедила многочисленное русско-половецкое войско в слабости врага; следовательно, не было нужды в совместных действиях всех собравшихся князей. Малочисленность монголов исключала оккупацию завоеванной территории.

Характер «ига» в значительной степени определялся также веротерпимостью монголо-татар. Их религия, «черная вера» была сложной самостоятельной системой, объяснявшей — как и все другие верования — внешний мир, природу, внутренний мир, дух человека, проявления того и другого мира. Великий хан Мункэ, как записал монах-минорит Уильям Рубрук, посетивший монгольскую империю в 1253—1254 гг., объяснял: «Мы, монголы, верим в Единого Бога, который на небе, волю его мы узнаем через прорицателей»¹⁰. Хан говорил о монгольской религии на диспуте, собравшем в его ставке мусульман, христиан и буддистов, которые свободно распространяли свои веры среди населения империи. Христиане играли в Великой степи значительную роль — это были несторианцы, которые крестили в 1009 г. кераитов, самый крупный в то время и самый культурный из монголоязычных народов Центральной Азии. Затем несторианство распространяется и среди других народов региона, также и среди туркоязычных народов.

¹⁰ Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М., 1957. С. 114.

[86/87]

Несторианская церковь возникла на 3-м Вселенском (Эфесском) соборе после присоединения православных христиан Сирии и Месопотамии к взглядам константинопольского патриарха Нестория (428—431), осужденным собором¹¹. Несторианство распространилось в Персии, Средней Азии, Западном Китае, В XII в. только монголы оставались некрещеными. Но христианство пользовалось уважением, два сына Чингиса были женаты на христианках, в его ставке были воздвигнуты несторианские церкви. Сообщения летописей об уничтожении православных храмов в городах, захваченных татарами, не вызывают сомнений. Спорить можно о мотивах: монголы жгли храмы, ибо разрушая «плохой город», тот, который не сдался и сопротивлялся, жгли все здания; несторианцы, которых было в монгольской армии немало, уничтожали православные церкви, ибо считали их «еретическими»; летописцы-монахи стремились подчеркнуть «безбожие» захватчиков тем старательнее, что татары оказывали русской церкви особое внимание, дали ей широчайшие привилегии. Г. Вернадский видел в татарах защитников русской веры¹².

Наконец, третья особенность «татарского ига» — система управления. Она ничем не напоминала, например, турецкого ига на Балканах. Монголы нигде в завоеванных землях не оставляли гарнизонов — что было невозможно в связи с их малочисленностью. Они всюду сохраняли местную власть. Монголо-татары практиковали непрямое управление завоеванными территориями. Их требования ограничивались двумя пунктами: признание хана верховной властью и уплата дани. Для сбора дани и наблюдения за подвластными территориями хан назначал своих представителей «баскаков». С конца XIII в., по мнению одних историков, с начала XIV в., по мнению других функции «баскака» стали выполнять русские князья, собиравшие со своих подданных дань для хана.

В 1243 г. Батый, возвращаясь из европейского похода, остановил свою армию на Нижней Волге — главном торговом пути Восточной Европы. Здесь вырос кочевой город Сарай — столица Джучиева улуса, который стали называть Золотой ордой. В монгольскую империю входили еще два улуса — сына Чингиса Чагатая: его владения охватывали Среднюю Азию, и внука создателя империи — Хулагу, который продолжал воевать, чтобы потом включить в свою территорию Туркменистан (до Аму-дарьи),

¹¹ На Халкедонском соборе 451 г. несторианетво было окончательно предано анафеме.

¹² Вернадский Г. Два подвига св. Александра Невского// Евразийский временник. Берлин, 1925. Т. 4. С. 325—327,

[87/88]

Закавказье, Персию и арабские земли до Евфрата. Престол в Каракоруме пустовал второй год. Батый, в давней ссоре с наследником, сыном Угедея Гуюком, не ехал на курултай, отговариваясь плохим здоровьем. Делами в ханской ставке ведала старшая из вдов великого хана — Туракина.

Структура монгольской империи для русских князей означала, прежде всего, наличие двух центров власти; ближнего — в Сарае, дальнего — в Каракоруме. Первым среди русских князей понял это великий князь владимирский, сын Всеволода Большое Гнездо — Ярослав. Он отправился в Сарай, а сына Константина послал в Каракорум. Расстояние — понятие относительное. От Владимира до ближнего Сарая было 1250 км, до дальнего Каракорума — 4500 км. Поездка Ярослава вполне оправдала себя; Батый, как сообщает летопись, оказал князю великую честь и утвердил его великим князем всей Руси. Был ему отдан и Киев. Город был разрушен. Плано Карпини, проезжая через древнюю столицу, насчитал в ней не более 200 строений, он видел горы черепов и костей. Тем не менее, владение Киевом, который оставался центром митрополии, правда, в то время не имевшей митрополита, давало князю особый престиж,

Ярослав не поехал в Киев, а вернулся к себе во Владимир, подчеркивая, что столица «всей Руси» находится здесь. В древнюю столицу великий князь отправил наместника-воеводу.

Поездка Ярослава в Сарай была выбором политики, которая на века определит ход русской истории. После решения Владимира Красное Солнышко, выбравшего православие, после решения Андрея Боголюбского, отвергнувшего юг ради северо-востока, выбор, сделанный Ярославом, имел судьбоносный характер. Выбор Ярослава не был очевидным. Три великих княжества застало на Руси монголо-татарское нашествие; Владимиро-суздальское, черниговское, галицко-волынское. Не прекращавшиеся раздоры между ними были одной из важнейших причин слабости Руси. Владимиро-Суздальская Русь была ближе всего к татарам и сильно разорена, хотя, возможно, меньше, чем представили летописцы¹³. Галицко-Волынская земля пострадала меньше и находилась дальше от Сарая, гранича с Литвой, Польшей и Венгрией, которые не были включены в Джучиев улус. Сильнее всех пострадало Черниговское княжество, на этой земле стоял город Козельск, уничтоженный татарами со всем населением.

¹³ Историк Г.М. Прохоров доказал, что в Лаврентьевской летописи вырезаны и заменены другими три страницы, посвященные походу Батыя. См.: Гумилев Л.Н. Древняя Русь... С. 518—519.

[88/89]

Ярослав не только первым явился в Сарай, он сумел убедить Батыя в желании быть верным вассалом могучего хана. Михаил Черниговский, не пришедший на помощь Козельску, бежал в Венгрию, потом в Польшу. Даниил Галицкий, знавший, что от него до Сарая по прямой 1750 км, обладавший 60-тысячным войском, которое в 1245 г. разбило польско-русско-венгерскую армию в междоусобной войне за Галичину, не торопился к Батыю.

Решение Ярослава стало основой реальной политики потому, что выбор был сделан не только великим князем владимиро-суздальским, но также великим ханом Джучиева улуса. Батый решил опереться в своей русской политике на Владимир. В 1245 г. Батый вызвал к себе всех трех великих князей в Сарай — и они явились. Ярослав уже знал правила церемонии явления перед лицом великого хана — прохождение между двумя огнями для очищения, поклон на юг — тени покойного Чингис-хана, коленопреклонение перед Батыем. Опытный политик Даниил Галицкий, вступавший в союз с языческой Литвой и католической Польшей или Венгрией, проделал все, что от него требовал монгольский обычай и был радушно принят ханом. Гордый Михаил Черниговский отказался кланяться тени Чингиса и был убит. Зверская казнь Михаила — одно из тяжких преступлений «злых татар» — остается невыясненной до конца. Советский историк, биограф Александра Невского, сына Ярослава, выражается загадочно: «Это было загодя задуманное убийство. Позднее православная церковь причислила Михаила к лику святых, а пока что суздальский князь убрал с пути одного из главных своих соперников»¹⁴.

Покровительство Батыя было необходимым условием приобретения права на княжеский стол. Татары не изменили системы власти на Руси, они сохранили существовавший политический строй, взяв себе право назначать князя. Каждый русский князь — ханы никогда не выходили за пределы династии Рюриковичей — должен был явиться в Сарай и получить ярлык на княжение. Лев Гумилев называет ярлык пактом о дружбе и ненападении, аргументируя это определение тем, что Батый посылал ярлыки правителям Рума, Сирии и других стран, зависимых от него. Другие историки, следуя за летописцами, определяют «ярлык», как ханскую грамоту, разрешающую князю владеть землями, которые ему принадлежат. Монгольская система открывала широчайшие возможности непрямого управления страной: все князья, не только великий князь, получали «ярлык» и, тем самым, имели доступ к хану. Эта «демократичность» превращала главу Джучиева

¹⁴ Пашуто В. Александр Невский. М., 1974. С. 91.

[89/90]

улуса в арбитра междоусобных конфликтов, последней инстанцией: к нему являлись за грамотой на власть, с жалобами на родственников, с доносами. «Ярлык» гарантировал прочность монгольской власти лучше отсутствовавших гарнизонов.

Ставка Батыя в Сарае была вторым центром власти в империи. Столица находилась в Каракоруме. Грамота Батыя была необходима, но не гарантировала княжеский стол, если ее не подтверждал Каракорум. Это была дополнительная тягость, которая, одновременно, открывала русским князьям возможность лавировать между двумя центрами, использовать один против другого Монгольские ханы включались во внутренние русские дела, русские князья впутывались в монгольские. Это нередко вело к трагическим последствиям.

В 1245 г. регентша Туракина потребовала приезда великого князя Ярослава на утверждение в Каракорум. Ставленник Батыя, враждовавшего с Туракиной и ее сыном Гуюком, избранным императором (великим ханом), Ярослав не был утвержден главой Руси. Приглашенный в ханский шатер и накормленный «из собственной руки» ханши, Ярослав заболел и через семь дней умер. Он пережил своего соперника Михаила Черниговского всего на десять дней. В Каракорум был вызван сын Ярослава Александр, которого Туракина собиралась «жаловать землей отца». После смерти Ярослава великим князем стал его брат Святослав. Александр получил во владение Новгород, Переяславль и некоторые другие земли. Побывавший уже в Сарае, Александр оказался перед выбором; Батый или враждебный ему Гуюк, сын Туракины. Он выбрал Батыя и в Каракорум не поехал.

Ярослав был инициатором политики сотрудничества с монголами. Александр Невский продолжал эту политику с упорством и последовательностью государственного деятеля, который знает, чего он хочет, который ясно видит цель и идет к ней, используя при этом все доступные ему средства. Расчет на Батыя был деталью стратегии Александра. Властелин Джучиева улуса, который стали называть Золотой ордой, а затем его наследники поддерживали владимиро-суздальских князей и взамен получили их поддержку. Но выбор этим не ограничивался. Ярослав, Александр, а за ним его потомки включились в геополитическую игру, в которой главными партнерами в середине XIII в. были две силы, католическая церковь, возглавляемая Иннокентием IV, победившим непримиримого врага папства императора Фридриха II Гогенштауфена и добившимся распада германской империи (1250— 1266), и монгольский улус наследников Чингис-хана, в 1260—1264 гг. расколовшийся на части (одной из них была Золотая орда).

Наличие двух сил дает возможности лавирования, если это си-

[90/91]

лы враждебные, противостоящие, какими были папство и монголы. Главным элементом решения Александра был не выбор между Сараем и Каракорумом (хотя он очень важен), но между татарами и папством. Между Востоком и Западом. Русские князья, после того, как Батый прошел как смерч по русской земле и установил свою власть, свое иго, продемонстрировали три варианта реальной политики. Владимиро-суздальское княжество выбрало сотрудничество с победителями. В отличие от северо-востока юго-западная Русь — Галицко-Волынское княжество и его князь Даниил — искала компромисса, пыталась лавировать между татарами и Западом. Третьим вариантом было сопротивление, которое означало прежде всего тесный союз с папством. Михаил Черниговский, владевший короткое время Киевом, поставил митрополитом игумена Петра. После захвата Киева Даниилом Михаил бежал в Венгрию, но послал Петра на церковный собор, созванный в 1245 г. в Лионе Иннокентием. «Архиепископ Руси», как был представлен митрополит Петр, просил у собравшихся прелатов помощи против татар.

Бесспорным результатом этой просьбы была миссия 25-летнего францисканца Иоанна де Плано Карпини, отправленного папой в Сарай и Каракорум. Его отчет о поездке — «История монголов, именуемых нами татарами» — важный источник знаний о событиях и людях эпохи. Плано Карпини присутствовал на курултае 1246 г., оставил портреты русских князей — Ярослава, Даниила, Михаила, был свидетелем убийства князя Черниговского и смерти Ярослава Владимирского. Татары знали о планах Михаила, о посылке им Петра в Лион. Не исключено, что они знали о разговорах, которые Плано Карпини вел с Ярославом, согласившимся продолжить переговоры с курией.

Александр Невский не знал ни сомнений, ни колебаний. Программа сотрудничества с татарами была для него единственно возможной политикой. В числе причин, которые побудили Александра Невского выбрать ее, было острое ощущение западной опасности. Ребенком он приехал вместе с отцом князем Ярославом в Новгород. 16-летним юношей стал князем-наместником купеческой республики. Когда ему исполнилось 20 лет в 1240 г., Александр разбил на Неве шведских крестоносцев — 5 тысяч воинов, прибывших на ста судах. В 1240 г. татары захватили Киев, но для князя Новгородского главной угрозой был натиск, шедший с Запада. В 1242 г. Александр одерживает знаменитую победу на Чудском озере: на этот раз он громит армию Ливонского ордена.

[91/92]

В 1937 г. Сергей Эйзенштейн пишет сценарий¹⁵ для своего будущего фильма «Александр Невский». Князь новгородский объясняет народу свою политическую линию: «С монголом подождать можно. Опаснее татарина враг есть... ближе, злей, от него данью не откупишься — немец»¹⁶. В фильме Эйзенштейна Александр Невский излагает стратегию Сталина в 1937 г.: на западе — опасность немецкая, на востоке — японская. В момент выхода фильма — «немец» был опаснее. Два года спустя — «Александр Невский» был снят с экрана — вчерашний враг стал союзником. Но рассуждения о степени опасности двух врагов могли быть актуальными в XIII в. Александр имел основания считать «немцев», как называли независимо от национальности пришельцев с Запада, угрозой более страшной, чем татары. Крестоносцы оккупировали захваченную территорию, чего не делали татары, строили на ней крепости, города — забирали землю. Крестоносцы, «псы-рыцари», как любил их называть Маркс, обращали покоренное население в католичество, отличаясь и этим от веротерпимых татар.

Была еще одна причина, объяснявшая выбор Александра. Сын Ярослава и внук Всеволода Большое Гнездо, Александр унаследовал крутой характер и волю к самодержавной власти. Много раз он вступал в конфликт с новгородцами, любившими князей покладистых, но вынужденных обращаться к победителю шведов и меченосцев, когда внешняя опасность грозила городу. Едва проходила угроза, они старались от князя — властолюбивого, крутого — избавиться. Появление татар и выбор Александра значительно ограничили возможности «Господина Великого Новгорода» — его зависимость от владимиро-суздалъских князей усилилась.

Советский историк убежденно пишет: «Галицкие бояре были наиболее реакционной силой на Руси». Для него очевидно: реакционны, ибо «несли племенную раздробленность», были против сильной централизаторской власти князя. В борьбу между галицкими боярами и волынскими князьями включаются соседи юго-западной Руси: венгры, поляки, папская курия и императорский двор. Враждующие силы ищут союзников на католическом Западе, в свою очередь разорванном на части войной гвельфов и гиббелинов, папы и императора. Юго-Западная Русь, прежде всего Галицко-волынское, а также Черниговское княжества становятся в оппозицию к Орде. В 1254 г. Даниил Волынско-Галицкий получает от папы королевскую корону — становится королем Ма-

¹⁵ Петр Павленко был соавтором сценария.

¹⁶ Эйзенштейн С. Избр. произведения. М., 1971. Т. 6. С. 159-

[92/93]

лой Руси. На него возложена задача борьбы с татарами.

В 1250 г., после долгого пребывания в Орде, куда поехали сыновья Ярослава Александр и Андрей, — они побывали и в Сарае, и в Каракоруме — братья вернулись на родину с княжескими ярлыками. Батый поддерживал Александра, но враждебная правителю Золотой орды ханша Огул-Гамиш, регентша на троне Чингиса, решила иначе. Власть над Киевом и всей Русью была отделена от великокняжеского титула Владимиро-Суздальского. Младший брат Андрей получил ярлык на Владимиро-Суздальские земли, Александр был утвержден великим князем. Возникла сложная, чреватая конфликтами ситуация. В руках Александра были Новгород, Клев и наследственные города Переяславль и Дмитров. Это значило, что Андрей подчинен ему. С другой стороны Новгород зависел от Владимиро-Суздальской земли, что означало подчинение Александра Андрею.

Брак Андрея с дочерью Даниила Галицкого означал создание союза между Владимиром и Галичем. К ним присоединился другой брат Александра Ярослав, правивший в Твери. Сигналом к повороту исторического колеса стали события в Каракоруме. При решительной поддержке Батыя ханша была свергнута, великим ханом избрали Мунке. Александр Невский отправляется в Сарай и получает звание великого князя всея Руси. Это значит, что в 1252 г. 32-летний сын Ярослава становится одновременно великим князем Владимиро-Суздалъским, Новгородско-Псковским и Полоцко-Витебским. И получает, таким образом, средства для своей политики.

Поддержка Батыя не ограничилась дарованием ярлыка Александру. Русские историки по-разному излагают обстоятельства, связанные с его возвышением. Биограф великого князя пишет туманно: «Еще не возвратился Александр во Владимир, а Батыи уже двинул на Русь две рати — воеводу Неврюя во Владимирско-Суздальскую Русь, а воеводу Куремсу — в Галицко-Волынскую»¹⁷. Установив алиби великого князя, биограф тем не менее замечает: «Батый знал, что князья-союзники (т.е. князья Владимира, Галича и Твери — М.Г.) откажутся признать верховную власть Александра». Легко сделать вывод о причинах и следствиях. Биограф князя Андрея, бежавшего из Владимира в Швецию, формулирует их совершенно ясно: «В 1252 г. Александр съездил на Дон, к Сартаку, сыну Батыя, управлявшему тогда ордой, с жалобой на Андрея, что тот не по старшинству получил великокняжеский стол и не сполна платил хану выход. Вследствие этой жалобы Александр получил ярлык на великое княжение, а

¹⁷ Пашуто В. Александр Невский. С. 113.

[93/94]

против Андрея были двинуты татарские полчища под начальством Неврюя»¹⁸. Современный историк не оставляет места экивокам: «В 1251 г. Александр поехал в орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал приемным сыном хана и в 1252 г. привел на Русь татарский корпус с опытным Неврюем. Андрей бежал в Швецию, Александр стал великим князем, немцы приостановили наступление на Новгород и Псков»¹⁹.

Набег Неврюя, страшный своей разрушительной яростью — летописи зарегистрировали ужасы: увод населения в рабство, грабежи, насилия, пожары — засвидетельствовал поддержку Александра могущественной ордой. В 1248 г. легаты Иннокентия IV привезли папскую грамоту князю Новгородскому Александру. Основываясь на рапорте Плано Карпини, беседовавшего в Каракоруме с Ярославом, папа предлагал переход в католичество и помощь против татар. Александр ответил отказом: «...а от вас учения не приемлем».

В числе причин выбора Александра — татары, а не немцы — было и понимание иллюзорности папских обещаний о помощи. 1252 г. подтвердил правоту Александра. В то время, как Неврюй наказывал недовольных татарами князей и разорял Владимиро-Суздальскую Русь, на Галицко-Волынскую Русь, против князя Даниила была двинута рать нойона Куремсы. Вместе с татарами шел смоленский полк — Смоленск был в зависимости от Суздаля. Запад Даниилу Галицкому не оказал никакой помощи, что не помешало ему отбиться самому, демонстрируя возможность побед над татарами и тщетность надежд на помощь. В 1260 г. командующий татарским корпусом, действовавшим на юго-западе, был заменен. Под водительством Бурундуя татары двинулись на Польшу через галицко-волынские земли, потребовав от Даниила участия в набеге на христианских соседей. Князь вынужден был согласиться — тем не менее, главные оборонительные сооружения крупнейших городов, недавно отстроенных и укрепленных, были целиком разрушены. Галицко-Волынская Русь вошла в состав татарских владений.

Утвердившись на великокняжеском столе во Владимире, Александр приступил к реализации мечты деда и отца — укрощению Новгорода. За Владимир Александр боролся с братом Андреем, за Новгород ему пришлось схватиться с братом Ярославом, князем тверским. Новгородские бояре, не любившие и боявшиеся власт-

¹¹⁸ Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1890. Т. 1. С. 391.

¹¹⁹ Гумилев Л.Н. Древняя Русь... С. 534.

[94/95]

ного победителя шведов и крестоносцев, прогнали сына Александра Василия и пригласили его брата Ярослава. Великий князь владимирский «со многими полки», как сообщает летопись, двинулся на мятежную республику. Новгородцы, устрашенные возможностью вторжения владимиро-суздальской рати, после недолгого колебания согласились с требованиями Александра: сменили посадника, приняли на княжеский стол Василия. Александр добился главного: личный и недолговечный суверенитет разных русских князей (суздальских, черниговских и других) сменился постоянным суверенитетом владимирского князя. Князь, входивший на владимирский престол и утвержденный на нем Ордой, становился князем и в Новгороде.

Это означало усиление авторитета владимиро-суздальского князя, расширение его власти, но это означало также распространение авторитета Орды на новгородские земли, не завоеванные татарами военным путем. В 1257 г., когда новгородцы взбунтовались против уплаты дани татар и сумели привлечь на свою сторону князя Василия, сына Александра, великий князь лично подавил бунт. Василий был схвачен в Пскове и отправлен во Владимир, зачинщики антитатарского бунта были жесточайшим образом наказаны: им отрезали носы, ослепили.

Волнения в Новгороде были наиболее сильным выражением общего недовольства татарскими поборами, которые с 1257 г. стали взиматься, как налог с жилища, с огня Пушкин справедливо говорил, что татары не были похожи на мавров: завоевав Россию, они не принесли ни алгебры, ни Аристотеля. Великий поэт мог бы сказать, что вместо алгебры и Аристотеля завоеватели принесли эффективную финансово-административную систему. Поход Батыя был завершен в 1240 г., но более 15 лет монголы ограничивались подарками, привозимыми русскими князьями в Сарай и Каракорум, при случае — грабежами. А между тем, в империи уже действовала налоговая машина. В 1230 г. глава гражданской администрации завоеванного монголами Китая Елюй Чуцай сказал великому хану Угедею, наследовавшему трон Чингиса: «Империя была завоевана верхом на коне, но управлять ею с коня невозможно»²⁰. Член царского дома киданей, степного народа, покоренного китайцами, Елюй Чуцай перешел на службу к монголам. Предложенная им реформа, которую он провел, будучи назначенным канцлером империи, превратила военную монархию в бюрократическое государство. Он ввел понятие государственного бюджета и убедил Угедея, что экономически выгоднее не убивать население взятых штурмом городов (монгольская

²⁰ См.: Grousset R. Op. cit. P. 321.

[95/96]

военная доктрина предусматривала истребление всех жителей города, который не сдался до того, как начали действовать осадные орудия), а брать с них налог.

Финансово-бюджетную реформу Елюй Чуцай начал с обложения налогом монголов. Начиная с 1231 г., имперский народ должен был платить прямой однопроцентный налог — подушную дань. Может быть удивительнее всего в системе канцлера было более легкое налоговое обложение завоеванного в 30-е годы XIII в. китайского населения. Объяснив великому хану, что слишком тяжелый налоговый пресс побудит население разбежаться и таким образом нанесет ущерб казне, Елюй Чуцай обложил китайцев с огня, с жилища.

Население русских земель также было обложено с жилища, т.е. легче, чем монголы. Подготовкой к введению налоговой системы на Руси стала перепись населения, «число». К этому времени уже были переписаны Китай, Иран. Александр Невский, великий князь, должен был обеспечить беспрепятственную перепись. В Новгороде, подавив сопротивление «числу», он подтвердил неуклонную верность своей политике.

Кроме денежной подати, добавлялась ямская повинность: обеспечение подводами и лошадьми ямской службы — почты, соединявшей воедино гигантскую империи сетью постоялых дворов — ямов. Для сбора дани татары создали военно-политическую организацию. Наместники хана — баскаки — были посланы во все земли, им подчинялись военные отряды, в значительной части из местного населения. Присутствие баскаков обеспечивало своевременную уплату налога. Бунты, вспыхнувшие в крупнейших городах Владимирской Руси — Ростове, Суздале, Владимире, Ярославле — были направлены против мусульманских ростовщиков — «бесерменов», — которым великий хан Хубилай, внук Чингиса, унаследовавший императорский трон, передал на откуп сбор русской дани. Откупщики злоупотребляли силой и нарушили привычные нормы «баскаческой» системы. «Бесермен» превратился в «бусурманин»: слово стало обозначать в русском языке всех неверных, прежде всего — мусульман.

Некоторые историки считают, что убийства ростовщиков — сборщиков дани были организованы по инициативе Александра, воспользовавшегося конфликтом, возникшим между ханом Золотой орды Беркаем и центральным правительством²¹. Александр поехал в Сарай: сбор дани, «выхода», перешел в руки русских князей. Вскоре — уже после смерти великого князя — было отменено баскачество. В русский язык навсегда вошли финансовые

²¹ Насонов А.Н. Монголы и Русь. М., 1940. С. 12, 22, 52,

[96/97]

термины татарского происхождения: казна, казначей, таможня (тамга), кабала (долговое рабство), кабак (заведение, имеющее разрешение на продажу спиртного), даже слово «деньги» и обозначения монет: копейка, алтын. На долгие века сохранилась на Руси монгольская налоговая система, равной которой не знала феодальная Европа.

В 1252 г. Александр возвращался из Сарая, получив ярлык на великое княжение. Летопись зарегистрировала: «Прибыл от татар великий князь Александр в город Владимир и встретили его с крестами у Золотых ворот митрополит, и все игумены, и горожане и посадили его княжить на столе отца его Ярослава, и была велика радость в городе Владимире и во всей Суздальской земле».

Присутствие митрополита не было формальным знаком уважения. Кирилл II, канцлер Даниила Галицкого, был назначен на митрополичий престол, после того, как Даниил получил в Орде ярлык на Киев. Кирилл отправился за утверждением к патриарху в Никею, но вернулся не в Киев, а во Владимир. Глава русской православной церкви свидетельствовал этим, что Киев потерял свое место центра духовной власти. Престол митрополита всея Руси переместился на северо-восток, туда, где правил великий князь всея Руси. Ярослав первым получил от Батыя ярлык на титул, заимствованный у митрополита.

Кирилл II, встречая Александра Невского, выражал полное одобрение политике великого князя всея Руси. Церковь безоговорочно поддержала выбор Александра, его тактику полного сотрудничества с татарами. Церковь имела для такого отношения полное основание. Прежде всего, по своим обычаям, татары проявляли полную веротерпимость: они не мешали распространению православия, они не вмешивались в назначения на церковные должности. Более того — церковь была освобождена от всех даней и поборов. Митрополиты получали, как и князья, ярлыки, ханские грамоты, освобождавшие от даней, пошлин и повинностей все черное монастырское духовенство и все белое приходское духовенство, группировавшееся вокруг церквей с клирами и зависимыми от церкви людьми, населявшими дворы при храмах. Оскорбление русской веры наказывалось смертной казнью. В 126] г. хан Берке, принявший ислам, разрешил тем не менее учредить в Сарае епископскую кафедру. Православные, жившие в Орде, имели таким образом своих священников, которые имели право обращать в русскую веру обитателей Сарая.

Привилегированное положение церкви обеспечивалось и тем, что митрополит имел, как и князья, прямой доступ к хану. Это давало ему возможность влиять на политику: слово митрополита могло сменить ханский гнев на милость, или наоборот. Князья

[97/98]

были заинтересованы в поддержке церкви. В русских церквях молились за «вольного царя», как называли хана, перенеся на него титул византийского императора, который потом примет великий князь московский. Получив ярлык «вольного царя» от xaна, митрополит был независим от князя.

Русская церковь использовала свое положение для обогащения, для своего усиления, но также для распространения и укрепления идеи единства Руси. Она была воплощением этого единства в условиях, когда, по словам Василия Ключевского, только «власть хана давала хотя признак единства мельчавшимся и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей»²². Историк имеет в виду продолжавшееся дробление княжеских владений; после нашествия число княжеств удвоилось — на северо-востоке их стало 18. Татары не возражали против умножения числа княжеств — это открывало дополнительные возможности интриг и обогащения за счет просителей, но в то же время предпочитали иметь одного более сильного князя в качестве главного своего представителя на Руси. Поддержка этого князя митрополитом, церковью была в интересах татарской политики. Ироничный Ключевский пишет, что ордынские ханы не навязывали Руси своих порядков, довольствуясь данью, даже плохо вникали «в порядок там действовавший... потому, что в отношениях между тамошними князьями нельзя было усмотреть никакого порядка».

Единая церковь была важнейшим фактором единства Руси — хранительницей веры и языка, связывавших воюющие между собой княжества. Поэтому защита веры, защита православия была для церкви главной задачей. Тем более что она видела страшную опасность — антиправославный «крестовый поход, шедший с Запада». Перед лицом этой — смертельной, как считала церковь — угрозы веротерпимые татары становились союзниками. Георгий Вернадский идет в своих размышлениях до логического конца и называет хана «защитником православной веры». Поэтому вклад Александра Невского в русскую историю он рассматривает, как два подвига великого князя: «Александр Невский, дабы сохранить религиозную свободу, пожертвовал свободой политической, и два подвига Александра Невского — его борьба с Западом и его смирение перед Востоком — имели единственную цель — сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа»²³.

²² Ключевский В. Курс русской истории. Т. 2. С. 52.

²³ Вернадский Г. Два подвига Александра Невского. Т. 4. С. 227, 335.

[98/99]

Проповеди владимирского епископа Серапиона — одно из высших достижений литературы XIII в. — образец нравоучительной, воспитательной деятельности в условиях иноземного ига. Архимандрит Киево-Печерского монастыря до 1274 г., Серапион приехал во Владимир вместе с митрополитом Кириллом. Первое из поучений Серапиона было написано около 1230 г., т.е. до нашествия Батыя, пятое «слово» примерно 40 лет спустя. Первое — полно предчувствий надвигающейся катастрофы, ожиданий страшного, которое кажется проповеднику неминуемым, ибо внутреннее неблагополучие разъедает Русь. Когда несчастье пришло, Серапион видит в нем выражение гнева Божьего. Татары — это бич Божий. Серапион рисует ужасные картины: «Не пленена ли земля наша? Не покорены ли города наши? Давно ли пали отцы и братья наши трупьем на землю? Не уведены ли женщины наши и дети в полон? Не порабощены ли были оставшиеся горестным рабством неверных? Вот уже к сорока годам приближаются страдания и мучения, и дани тяжкие на нас непрестанны, голод, мор на скот наш, и всласть хлеба своего наесться не можем, и стенания наши и горе сушат нам кости». Кто же нас до этого довел? — спрашивает проповедник. Его ответ: «Наше безверье и наши грехи, наше непослушанье, нераскаянность наша». Это они вызвали гнев Божий.

Бичуя в обличительном пафосе грехи и пороки православных, Серапион неожиданно противопоставляет им, представляет в качестве образца, завоевателей: «Даже язычники, Божьего слова не зная, не убивают единоверцев своих, не грабят, не обвиняют, не клевещут, не крадут, не зарятся на чужое, никакой неверный не продаст своего брата... мы же считаем себя православными, во имя Божье крещенными и. заповедь Божью зная, неправды всегда преисполнены, и зависти, и немилосердия: братии своих мы грабим и убиваем, язычникам их продаем; доносами, завистью, если бы можно, так съели бы друг друга, но Бог охраняет!»²⁴.

Смелость сравнения — противопоставление недостойных православных достойным «язычникам», «неверным», — свидетельствовала о глубине нравственного падения покоренного народа и силе церкви, сознававшей свою роль духовного учителя. Авторитет церкви в это время был несомненно значительно выше авторитета княжеской власти. И это хорошо понимал Александр Невский.

Автор «Жития» подчеркивает, что Александр Невский «любил священников и монахов, и нищих, митрополитов же и епископов

²⁴ «Слова» Серапиона Владимирского// Памятники литературы Древней Руси, XIII век. М., 1981. С. 445, 455.

[99/100]

почитал и внимал им, как самому Христу»²⁵. Если даже отнести эти слова за счет естественного преувеличения, необходимого в жизнеописании святого, политика великого князя по отношению к церкви была однозначной. Его отец, Ярослав, не считался с епископами, открыто посягал на церковные земли. Александр раздавал земли, деньги, расширил права церковного суда, одаривал храмы.

Сергей Эйзенштейн намеревался закончить фильм смертью Александра, возвращающегося из Орды. Сталин, прочитав сценарий, отверг печальный финал, написав резолюцию, такой хороший князь не может умереть. Сталин не обладал абсолютной властью над прошлым. 14 ноября 1263 г. Александр Невский, возвращаясь из четвертой поездки в Сарай, умер. «Зашло солнце земли Суздальской!», объявил митрополит Кирилл в надгробном слове. Смерть 43-летнего князя после длительного пребывания в Орде не могла не вызвать подозрений у современников. Тем более, что умерли отравленными его отец, братья, дальние родственники. Как правило, татары убивали русских князей по наущению братьев и племянников. Опасность грозила не только со стороны татар. Лев Гумилев, отмечая, что в 1263 г. был зарезан — тоже в 43-летнем возрасте — литовский князь Миндовг, полагает, что это работала «немецкая агентура»²⁶ Александр и Миндовг заключили союз против Тевтонского ордена. И, следовательно, по мнению историка, рыцари хотели от них избавиться.

Итог жизни и деятельности святого Александра Невского подвести нетрудно, ибо по отношению к нему царит редкое единодушие русских историков, Сергей Соловьев, автор монументальной 29-томной «Истории России с древнейших времен», однозначен: «Соблюдение русской земли от беды на востоке, знаменитые подвиги за веру и землю на западе доставили Александру славную память на Руси, сделали его самым видный историческим лицом в нашей древней истории от Мономаха до Донского»²⁷. Сбережение Руси от татарской беды и защита веры и земли от врагов с Запада — это те самые «два подвига Александра Невского», о которых будет писать Г. Вернадский через три четверти века после С. Соловьева. Историки полностью согласны с автором «Жития Александра Невского», который рассказывает о согласии, достигнутом русский князем с «царем Батыем» и героических подвигах в битвах с «римлянами» на Неве, с немцами на Чудском озере. В числе подвигов Александра — ответ послам,

²⁵ Житие Александра Невского// Там же. С. 439.

²⁶ Гумилев Л.Н. Древняя Русь... С. 540.

²⁷ Соловьев С.М. История России с древнейших времен. СПб. Т. 3.

[100/101]

которые пришли к нему от папы из великого Рима; «...от вас учения не примем»²⁸.

Николай Костомаров, историк-украинец, добавляет важные черты к портрету Александра: «Посещение монголов должно было многому научить Александра и во многом изменить его взгляды. Чрезвычайная сплоченность сил, совершенная безгласность отдельной личности, крайняя выносливость, — вот качества, способствовавшие монголам совершать свои завоевания — качества, совершенно противоположные свойствам тогдашних русских... Чтобы ужиться теперь с непобедимыми завоевателями, оставалось и самим усвоить эти качества. Это было тем удобнее, что монголы, требуя покорности и дани, считая себя вправе жить на счет побежденных, не думали насиловать ни веры их, ни их народности. Напротив того, они показывали какую-то философскую терпимость к вере и приемам жизни побежденных, но покорных народов». Терпимость татар, управлявших завоеванными землями через местных правителей, поощряла усиление местной власти, ограниченной только дальним присутствием хана, но в то же время опиравшаяся на него.

Советский биограф Александра Невского заключает: «Он — родоначальник московских князей, политики возрождения России»²⁹. Центральное положение Александра в истории Древней Руси выражено как нельзя более красноречиво на генеалогической карте: внук Владимира Мономаха, он был дедом московского князя Ивана Калиты. Значение политики победителя шведов и тевтонских рыцарей, побратима хана, выходит далеко за пределы генеалогии. В ней слились византийская «идея Мономаха» и монгольская «идея Чингиса». Быстро и смело реагируя на обстоятельства, не пренебрегая никакими средствами, идя против братьев и сына, когда они противились его политике, Александр использовал, приспособляя к условиям, опыт двух великих империй: византийской и монголо-татарской. Рождается русская политическая идея, вырабатываются константы, постоянные факторы русской политики на будущее.

Первый постоянный фактор — главный враг на Западе. Он действовал и в политике Киевской Руси. Он приобрел особую важность в эпоху Александра, когда угроза стала реальной, когда «натиск на Восток» выражался конкретно, жестоко и настойчиво в завоевательной стратегии «псов-рыцарей». Нашествие татар не было причиной распадения Киевской Руси — она была уже разорвана князьями еще до битвы на Калке. Точно так же еще только

²⁸ Житие Александра Невского. С. 437.

²⁹ См.: Лашуто В. Указ. соч. С. 153.

[101/102]

наметился разрыв между юго-западом и северо-востоком, Владимиро-Суздальской и Галицко-Волынскои землями. Выбор — татары или немцы — стоял перед Даниилом Галицким и Александром Невским. Даниил выбрал запад и королевскую корону, Александр выбрал татар и титул князя всея Руси. Потомки, в первую очередь историки, могут оценивать этот выбор по-разному. Бесспорно одно: Галицко-Волынская Русь, один из важнейших центров русской земли, быстро потеряла свое значение и вскоре была поглощена Литвой, затем Польшей; северо-восточная Русь, Владимир, а потом Москва стали центром будущей России. Антизападная политика Александра, отнюдь не исключавшая интенсивных торговых отношений, в центре которых находился Новгород, была подтверждена в своей правильности прозападной политикой Даниила и братьев Невского.

Вторая константа — православие. Крещение по византийскому обряду, позднейший церковный раскол сделали православие важнейшим фактором русской настороженности, подозрительности, вражды к Западу. Впрочем, для тевтонских рыцарей, шедших походом на Восток с крестами, нашитыми на плащах, православные «схизматики» ничем не отличались от язычников: необходимо было огнем и мечом крестить и тех и других. Антизападная, антикатолическая православная церковь была прежде всего фактором русского единства, духовной силой народа, единственным авторитетом. Одновременно — наследница византийской церкви — она всегда была опорой князя. Идея цезарепапизма, системы отношений, в которых глава государства возглавляет и церковь, переходит из Константинополя в Киев, Владимир, чтобы восторжествовать в Москве. Ничего подобного войне папства с империей Русь не знает. Русская история зарегистрировала лишь одну попытку — в XVII в. — главы церкви расширить свою власть за счет царской: конфликт между патриархом Никоном и Алексеем Михайловичем закончился полным поражением патриарха и стал одной из причин трагического раскола.

Третья константа — единовластие. «Идея Мономаха», представление о единовластном и полновластном самодержавном императоре пришла из Византии косвенным путем, в книгах, рассказах русских послов, греческих монахов. «Идея Чингиса» — ханского самовластия была приобретена и практической школе Сарая и Каракорума, русские князья видели воочию, что значит абсолютная власть монгольского «царя», «свободного царя», как говорится в русских летописях. В школе полного повиновения побежденные учились властвовать. Александр Невский был образцовым учеником: сделав подчинение завоевателям основой

[102/103]

своей политики, он нещадно расправлялся со всеми, кто ей противился, покушаясь тем самым на его власть.

Школа самодержавия была одновременно и школой империи: единовластие требует расширения территории, т.е. создания империи, которая нуждается для своего сохранения в единодержавной власти. Византия и монгольское царство — служили наглядными примерами.

Выбор Александра Невского как бы поместил Русь (прежде всего, это касается северо-востока) в кокон, в котором будущая Российская империя смогла перейти в следующую стадию. Переход не был мирным: в коконе, если продолжать это сравнение, шла ожесточенная борьба за право стать куколкой. Междоусобная борьба русских князей не мешала земле развиваться в безбрежных границах монгольской империи, обретать административные навыки, расширять торговые связи, овладевать военным опытом в совместных походах с татарами. На территории Золотой орды царил имперский мир, нарушаемый только ссорами между русскими князьями, неизменно звавшими на подмогу татар, охотно приходивших, ибо получали возможность пограбить население.

После попытки Даниила Галицкого и Андрея, брата Александра Невского, организовать сопротивление татарам, русские князья кладут в основу своей политики как можно более тесное сотрудничество с ханом. Потому, что карательные походы Неврюя и Куремсы оставили кровавые следы, а также потому, что это сотрудничество соответствовало личным и государственным интересам. Лев Гумилев говорит о «системе этнического контакта», определяя его как «симбиоз»³⁰. Развивая свою мысль до логического вывода, русский историк полагает, что в 1262 г., когда хан Золотой орды Берке порвал связь с центральным правительством монголов, обосновавшимся в Пекине и принявшим (в 1271 г.) китайское название Юань, это было «освобождением Восточной Европы от монгольского ига». Это было, настаивает евразиец Гумилев, «первое освобождение России от монголов — величайшая заслуга Александра Невского»³¹. Совершенно понятно, что если монгольский хан Берке освободил Россию от монголов, не было никакой необходимости сопротивляться «освободителям».

Русские историки — от Карамзина до Гумилева — более 250 лет осторожно или менее осторожно, ясно или намеками, вспоминая о жестокости нашествия и ига, о разрушении городов и

³⁰ Гумилев Л.Н, Древняя Русь... С. 536.

³¹ Гумилев Л.Н. Поиски вымышленного царства. С. 344—345.

[103/104]

пленении населения, отмечали использованные возможности, которые открылись для русских княжеств, включенных в Джучиев улус.

Одновременно более 700 лет коллективная память народа, русское сознание, выраженное в фольклоре и письменной литературе, совершенно однозначно видит в татарах врага, поганого, нехристя, воплощение зла, врага веры и православной церкви. В летописях, в литературных памятниках («Повесть о разорении Рязани Батыем» и других), в народных песнях, в исторических романах XIX и XX вв. воспеваются подвиги героев, воевавших с «нечестивыми», страдания мучеников, убиваемых монголами за непреклонность их веры. Евпатий Коловрат, легендарный богатырь, защитник Рязани, приведший в удивленное восхищение своими подвигами самого Батыя; князь Юрий Владимирский, потерпевший поражение в битве с татарами на реке Сити, оказался с остатками своей дружины в невидимом граде Китеже, войти в который могут только чистые сердцем люди, не запятнавшие себя союзом с врагом; замученный в Сарае Михаил Черниговский — остаются большей реальностью, чем рассуждения историков. Не имеет значения сказочная фантастичность богатырских подвигов Евпатия Коловрата, не имеет значение характер подлинного Юрия Владимирского, отказавшегося помочь Рязани, окруженной татарами, забыта роль родичей в убийстве Михаила — они остаются героями сопротивления.

Свидетельства современников, записанные летописцами, пришли к потомкам, как правило, в поздних списках, переработанных и дополненных воображением. Они служат основой литературного изображения эпохи татарского ига. Важен и тот факт, что летописи и древнерусские литературные произведения писались монахами и священниками — духовенством, которое неизменно пользовалось благожелательным отношением монгольских властей. Резко отрицательное отношение к татарам в литературе было выражением их личных чувств, которые не совпадали с политическими интересами. На протяжении веков складывается два представления о татарском иге — два прошлых или двойственное отношение к прошлому: история событий и история воображенная, желаемая. Первая — идеальная, в ней живут чистые сердцем и духом герои, жертвующие собой за веру, родину, народ. Вторая — реальная, в которой действуют законы политики, настаивающие на том, что цель оправдывает средства, действуют три «константы Александра Невского».

[104/105]

Появление Москвы

Пророчество митрополита Петра, сделанное в первое десятилетие XIV в. московскому князю Ивану Калите, удивляет своим провидением потомков и, наверное, поразило современников. Всего полтораста лет назад летопись впервые упомянула маленькое поселение — Москву, куда владимирский князь Юрий Долгорукий, позднейший великий князь киевский, пригласил на «сильный обед» родственника. Хроникер счел необходимым отметить это событие, которое 800 лет спустя, по личной инициативе Сталина, будет торжественно праздноваться как год основания столицы великого государства Москва была затем одним из малых городов владимирского княжества и росла вместе с ним В 1299 или 1300 г. Владимир на Клязьме становится церковной столицей Руси — митрополит переселяется из Киева во Владимир. А несколько лет спустя митрополит Петр переезжает в Москву, где будет похоронен в 1325 г.

За полтора столетия власть московского князя, территория княжества и его авторитет выросли настолько, что позволили предвидеть дальнейшее неудержимое возвышение — по воле Божьей.

Причины возвышения Москвы продолжают оставаться предметом горячих споров историков и идеологов. Вес согласны с тем, что начало было как нельзя более скромным. После смерти Александра Невского великокняжеский стол наследует сын Дмитрий, но очень скоро другой сын — Андрей начинает безжалостную войну с братом.

Великий князь Александр оставил своим наследникам Владимиро-суздальскую землю, право на новгородский и псковский столы, ханский ярлык давал ему также возможность использовать полки других князей. Это позволяло победителю Тевтонского ордена удерживать Карелию, Неву, Нарову — сохранять открытым путь к Балтийскому морю. Киевская Русь перестала существовать. Потерял значение Киев, отделились Смоленск и Галицко-Волынская земля. На Полоцк и Витебск предъявили претензии литовцы, нашедшие в князе Миндовге выдающегося лидера. Северо-восточная Русь усилиями Александра окрепла, пережив

[105/106]

монгольское нашествие. Его сыновья сделали все возможное, чтобы разрушить страну.

После смерти в 1266 г. хана Золотой орды Берке, побратима Александра, в орде начинается смута, которую русские летописцы называют «замятия». Власть хана оспаривает знаменитый полководец Ногай, правнук Чингиса, выкроивший себе практически независимое от Сарая владение в северо-западном Черноморье (ногайские степи). Смута в орде, сильно ее ослабившая, была использована русскими князьями не для освобождения от «ига», но для сведения личных счетов. В начале 1280-х гг. начинается война братьев-сыновей Александра: она продлится полтора десятка лет. Андрей, князь Городецкий, решает отобрать великокняжеский стол у старшего брата Дмитрия Переяславского, нарушая завещание отца и порядок престолонаследования, строго соблюдавшийся в семье Рюриковичей. В 1281 г. Андрей отправляется в орду и убеждает хана Менке дать ему ярлык на Владимирский трон и войско, чтобы свалить законного князя Дмитрия. Другие князья, желавшие ослабления великого князя, усилившегося за счет богатого Новгорода, поддерживают Андрея. Татары, в сопровождении и под руководством русских князей, разоряют значительную часть Суздальской земли, разрушают Переяславль, стольный город Дмитрия, а до него — Александра Невского. Дмитрий призвал на помощь Ногая и, поддержанный татарами, разбил Андрея. Война, однако, продолжалась. Еще дважды — в 1285 и 1293 гг. — Андрей наводит на русские земли татар. В третий поход они грабят столицу княжества — Владимир и 14 других городов. На этот раз он добивается своего — занимает великокняжеский престол, вынудив брата отказаться от власти, и остается на нем десять лет.

Москва, управляемая младшим братом Даниилом, оставалась некоторое время в стороне от усобиц, усиливаясь за счет увеличивавшегося населения, искавшего спокойствие. Случаи приводит к нарушению спокойствия, началу долгой братоубийственной войны, которая становится толчком, выведшим Москву на историческую сцену. В 1302 г., в последний год жизни Даниила, бездетный племянник оставляет ему в наследство Переяславль. Это значительно усиливало Москву, чем был очень недоволен великий князь Андрей, обойденный наследством, которое по «порядку» полагалось ему. Но в 1304 г. он умирает. Еще более недоволен был тверской князь Михаил. Начинается схватка между Москвой и Тверью — первое испытание на пути к будущему.

Старший из пяти сыновей Даниила Юрий, наследовавший московский стол, энергичный и деятельный, твердо держится за Переяславль, население которого предпочитает его Михаилу

[106/107]

Тверскому. Поддерживают Юрия и новгородцы, обиженные на Михаила, собиравшего с них — для татар, не забывая при этом и себя — очень высокую дань. Решить спор мог только Сарай. Юрий отправляется к хану просить ярлык на великое княжение. Сын Даниила, младшего сына Александра Невского, Юрий не имел права на великое княжение. Но «порядок» ломался все больше и больше. Появление татар усилило тенденции, которые возникли и неудержимо развивались в закатный период Киевской Руси.

Хан Тохта выбирает Михаила, который получает татарское войско для наказания непокорного Новгорода. Неудача не останавливает Юрия. Он расширяет московские пределы: удачным набегом на Смоленскую землю захватывает Можайск, отнимает силой у рязанского князя Коломну. В 1313 г., после смерти Тохты, ханом становится его племянник Узбек, правление которого (умер в 1341 г.) — один из самых блестящих периодов в истории Золотой орды. При нем ислам становится главной религией монголо-татар, но благосклонное отношение к другим религиям, прежде всего к христианству (как православию, так и католицизму) сохраняется. Михаил Тверской отправился к Узбеку за подтверждением ярлыка на великое княжение, а в это время Юрий Московский занял княжеский стол в Новгороде без ярлыка. Вызванный в Сарай, он не только оправдывается, но завоевывает симпатию хана. Результатом двухлетнего пребывания Юрия в Орде был его брак с сестрой Узбека. Хан был женат на дочери византийского императора и, следовательно, московский князь вошел в самое высокое общество своего времени. В качестве приданого Юрий получил отряд татар, который повел на Тверь. За 40 верст от Твери 22 декабря 1317 г. князь Михаил разбил русско-монгольское войско и взял в плен ханского полководца и жену Юрия Кончаку, в крещении Агафью. В плену жена московского князя, сестра хана Узбека умирает. Летописцы полагают, что она была отравлена.

Юрий, спасшийся после разгрома, и его победитель Михаил были вызваны в Орду. Обвиненный в убийстве сестры хана, в непослушании, а также в том, что хотел бежать с казной к немцам, великий князь Михаил был казнен 22 ноября 1319 г. Юрий получил ярлык на великое княжение. Впервые московский князь стал великим князем. Княжество, в начале XIV в. самое незначительное из всех удельных владений на северо-востоке Руси, внезапно становится одним из ее центров. Положение московского князя еще неустойчиво. Тверь не желает отдавать то, что считает принадлежащим ей по праву — великое княжение. В 1322 г. Юрий, обвиненный тверским князем Дмитрием, что он утаил

[107/108]

часть дани, собранной для хана, был вызван в Сарай. Дмитрий, прозванный «Грозные очи», вызванный также, собственноручно убил Юрия, мстя за отца. И был казнен ханом. Великое княжение было отдано младшему брату Дмитрия Александру, которого признавали князем новгородцы.

Великий князь Владимирский, Александр по обычаям времени, жил в своей отчине — в Твери. 15 августа 1327 г. тверичане поднялись по набату и перебили небольшой отряд татар, стоявший в городе. Летописцы по-разному излагают подробности. Рассказывают о том, что командующий отрядом (его называют по-разному: Чол-хан, Шевкал, Щелкай), двоюродный брат Узбека, вел себя с невыносимым высокомерием, рассказывают, что сигнал к восстанию был подан, когда татары повели со двора дьякона Дюдки молодую жирную кобылу. Татар Чол-хана перебили. Есть известия, что князь старался сдержать ярость жителей города.

Московский князь Иван, младший брат Юрия, четвертый сын Даниила, поспешил в Орду. Историк Москвы И. Забелин пишет: «На всю Русь надвигалась страшная гроза; хан высылал 50 тыс. войска. Опасаясь за себя, как и за всю землю, московский Иван... наклонил неизбежный удар исключительно только на Тверское княжество»³². Г. Вернадский расшифровывает иносказание: «Узбек поручил московскому князю Ивану Даниловичу наказать Александра Михайловича и тверичей. Калита получил в помощь сильное монгольское войско и «повоевал» Тверь. Князь Александр бежал в Псков, затем в Литву... Иван получил ярлык на великое княжение»³³.

Монгольское войско под началом московского князя жесточайшим образом разоряет тверскую землю, разрушает столицу княжества, берет в рабство жителей. Те, кто успевают бежать в леса, гибнут от мороза — карательная экспедиция проводится зимой 1328 г. Иван преследует Александра, желая доставить его на расправу хану. Псков отказался выдать нашедшего у них убежище Александра. Митрополит Феогност проклял псковичей и отлучил их от церкви за укрывательство преступника, нарушившего ханский закон. Иван подошел к городу с войском. Александр покинул Псков и убежал дальше — в Литву.

Правление Ивана — важнейший поворот в истории Руси. Титул великого князя остается навсегда в Москве. Он обес-

³² Забелин И.Е. Москва (история)// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. Т. 38. С. 928.

³³ Вернадский Г.В. Начертание русской истории// Евразийский временник. Берлин, 1925. Т. 4. С. 88.

[108/109]

печивается замечательным усилением материального и духовного значения княжества. Иван еще в молодости получил прозвище Калита, что означает денежный мешок, киса на поясе. Происхождение прозвища объясняется по-разному. Одни говорят, что оно возникло потому, что известный своим благочестием князь всегда имел с собой мешок медных денег, которые раздавал нищим. Другие считают, что прозвище подчеркивало важную черту характера — бережливость, переходящую в скопидомство. Это качество проявлялось не только в бережливом отношении к деньгам, княжеской казне, но, прежде всего, в неутомимом собирании земель, присоединяемых к территории московского княжества. Иван Калита покупает три города (Углич, Белоозеро, Галич), села в Новгородской, Владимирской, Ростовской областях. Он переносит в Москву столицу великого княжества, сюда переезжает на жительство митрополит Петр, который перед смертью пророчествует: если Иван поставит церковь во имя Успения Богородицы, то Москва сделается объединительницей всех русских земель. Иван Калита заложил храм Успения, первую каменную церковь в Москве, 4 августа 1326 г. После смерти митрополита Петра его преемник утверждает пребывание митрополита в Москве, превращая ее в церковную столицу русской земли.

Политика тесного сотрудничества с Ордой дает результаты, о которых с понятным удовольствием рассказывает летописец: «Перестали поганые воевать Русскую землю, перестали убивать христиан; отдохнули христиане от великой истомы и многой тягости и от всех насилий татарских и с тех пор настала тишина по всей земле». Тщательно исправляя обязанности сборщика дани для хана, не забывая при этом и себя, Иван Калита обеспечил «тишину» в московском княжестве. В безопасный угол северо-восточной Руси начинает стекаться население, тем более, что Иван, как отмечает документ начала XV в., «исправи землю Русскую от татей», т.е. очистил территорию от воров, обеспечил спокойствие на дорогах и в городах.

Иван Калита завершает спор Москвы с Тверью. После десятилетнего пребывания в Литве тверской князь Александр является в Орду просить прошения у хана Узбека и разрешения вернуться на родину. Хан возвращает Александру Тверь. Московский князь приезжает в Орду с двумя сыновьями и, обещая верную службу не только свою, но и наследников, чернит как может недруга. Узбек вызывает Александра Тверского в Сарай и 29 ноября 1339 г. казнит его и сына Федора. Спор между Москвой и Тверью был решен.

Автор «Русской истории» К.Н. Бестужев-Рюмин, рассказывая о судьбе Александра и московско-тверском соперничестве, харак-

[109/110]

теризует стороны: «Александр принадлежал к тому даровитому и мужественному роду князей Тверских, который упорнее всех других княжеских родов вел борьбу с князьями Московскими; борьба велась за преобладание, а не за какой-нибудь принцип; разница была не в цели, а в орудии, или скорее в ловкости и изворотливости; князья тверские были прямее Московских, а потому проиграли»³⁴.

Николай Карамзин, автор первой подлинной русской истории, говорит о 300 годах, минувших после смерти Ярослава Мудрого (1054), как о времени «скудном делами славы и богатом ничтожными распрями многочисленных властителей, коих тени, обагренные кровью бедных подданных, мелькают в сумраке веков отдаленных». Сергей Соловьев, крупнейший историк XIX в., величайший знаток письменных памятников XIII и XIV вв., резюмирует период коротко и выразительно: «Действующие лица действуют молча, воюют, мирятся, но ни сами не скажут, ни летописец от себя не прибавит, за что они воюют, вследствие чего они мирятся; в городе, на дворе княжеском ничего не слышно, все тихо; все сидят запершись и думают думу про себя; отворяются двери, выходят люди на сцену, делают что-нибудь, но делают молча».

От вторжения Батыя до Ивана Калиты — с 1238 по 1328 г., в течение 90 лет на владимирском троне переменилось 14 князей. На каждого, следовательно, приходилось, примерно, 6 лет власти, но в действительности князья менялись чаще, ибо некоторые, теряя престол, потом на него возвращались. В других княжествах происходило тоже самое. Бедность исторических источников, сходство поведения и целей приводят к тому, что князья обезличиваются. Сергей Соловьев признается, что историку трудно различить на их бесстрастных лицах характерные черты, отличающие князей друг от друга. Князья северо-восточной Руси. — пишет Ключевский, «сидя по своим удельным гнездам и вылетая из них только на добычу и с каждым поколением беднея и дичая в одиночестве, постепенно отвыкали oт помыслов, поднимавшихся выше заботы о птенцах». Историк констатирует, что менее воинственные, чем их южнорусские предки, северо-восточные князья были «более варвары, чем те»³⁵.

В это время начинается возвышение Москвы. Выдвинуто множество объяснений важнейшего факта русской истории. В зависимости от взглядов ученого, от политических обстоятельств и

³⁴ Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1890. Т. 1. С. 393.

³⁵ Ключевский В. Курс русской истории. Т. 1. С. 458—459.

[110/111]

моды в науке, предлагаются объяснения географические, политические, экономические, психологические. Все вместе они дают представление о событии, свидетельствуя одновременно о том, что размышления историков, их споры представляют собой важную часть прошлого, исторической материи.

Первое объяснение — географическое. Для большинства историков — это очевидно: Москва была очень хорошо расположена — в лесу, на перекрестке речных коммуникаций. Река Москва и ее притоки соединяли с верхней Волгой, Окой и верхним Днепром. Город лежал, следовательно, на путях из Чернигова во Владимир на Клязьме (с юга на северо-восток), а также — из Рязани на северо-запад в направлении Новгорода. Река связывала Москву и Рязань — путь был окружной, но прямой вел через непроходимый лес.

Положение на перекрестке торговых дорог давало московскому князю значительные экономические выгоды. География приносила и другие преимущества. Прежде всего — безопасность: прикрытая барьером соседних княжеств — Рязанским, Нижегородским, Ростовским, Ярославским, Смоленским — Москва терпела значительно меньше от вражеских набегов. В связи с этим население наплывало со всех сторон — в поисках убежища, спокойной жизни. Леса, богатые зверем, реки, полные рыбы, простор для колонизации — в свою очередь привлекали поселенцев. «В Москву, как в центральный водоем, со всех краев Русской земли, угрожаемых внешними врагами, стекались народные силы благодаря ее географическому положению» — так резюмирует Василий Ключевский один из важнейших, с его точки зрения, факторов превращения Москвы в сильнейшее русское княжество.

Это мнение вызывает возражения у других историков. Не отрицая значения географии, они отмечают, что торговое значение притоков Москва реки преувеличивается, что, например, Нижний Новгород и Тверь были не менее, если не более, важными торговыми центрами. Тверь, расположенная на Волге, реке несравненно более значительной, чем Москва, вела оживленную торговлю с господином Великим Новгородом, а через Смоленск — с Литвой. Москва стояла в лесу, но лес был всюду, к тому же вокруг Москвы он был менее богат живностью, чем в других местах.

Не вызывает единодушия и тезис об особой привлекательности Москвы как безопасного убежища и, следовательно, важного фактора ее усиления (быстрое увеличение численности населения). В XIII в. Тверь подвергалась татарским набегам трижды (1238, 1281, 1284), а Москва — дважды (1238, 1293). Разница не слишком велика, хотя Тверь была чрезвычайно ослаблена, а Мо-

[111/112]

сква быстро оправилась. Для татар, как справедливо замечают некоторые историки, не было проблемы доступности или недоступности. Монгольская кавалерия — если не зимой, то летом — доходила туда, куда посылал ее хан. Единственным критерием была политическая целесообразность с точки зрения планов Сарая.

Василий Ключевский включает в число факторов возвышения Москвы — психологический, как он выражается — генеалогический. Новый расположенный на окраине княжества город, Москва досталась при дележе наследства младшей линии Всеволода Большое гнездо. Московский князь не имел надежды добраться по длинной линии старшинства до великокняжеского стола. Правители Москвы должны были добиваться упрочения своего положения, богатства нетрадиционными способами, нарушая правила, пренебрегая «рядом», порядком старшинства. Поэтому «московские князья рано вырабатывают своеобразную политику, с первых шагов начинают действовать не по обычаю, раньше и решительнее других сходят с привычной колеи княжеских отношений, ищут новые пути, не задумываясь над политическими преданиями и приличиями». Ключевский называет первых московских князей «смелыми хищниками», «беззастенчивыми хищниками»³⁶.

В конце XII в., едва заложен был город, рождается народная присказка: «Москва на крови стоит». Выражение возникло в связи с тем, что владелец земли, на которой строится город, боярин Кучка, приближенный и родственник (по жене) Андрея Боголюбского, был организатором и убийцей князя. Можно говорить о пророческой точности присказки, ибо древнее Кучково поле лежало там, где позднее, много веков спустя, пройдет улица Лубянка и площадь Дзержинского. Но было бы несправедливо подчеркивать «кровавостъ» политики московских князей — она не выделялась особой жестокостью в жестокое время.

Важным фактором усиления Москвы стала ломка традиционного наследственного права, бывшего одной из причин распада Киевской Руси. Московские князья — начиная с Ивана Калиты — при разделе наследства всегда выделяют большую часть старшему сыну. Причем этот «излишек на старейший путь», как выражаются грамоты, становится постоянно все больше. Новый порядок встречает сильное сопротивление, ведет к беспощадным конфликтам, но постепенно старший наследник собирает в своих руках все больше земли и набирает все больше силы.

³⁶ Ключевский В. Там же. Т. 2. С. 12, 13.

[112/113]

В комплексе многочисленных причин возвышения Москвы, каждая из которых имеет свое значение, главной была последовательная, неизменная политика сотрудничества с ханом. Выбор Александра Невского стал основой московской политики до дня, когда обретшая необходимые силы Москва смогла стряхнуть с себя «татарское иго». Единоборство Москвы с Тверью иллюстрирует значение политического фактора. Исследователи древнерусской истории признают, что нет никаких данных для того, чтобы считать других русских князей эпохи монгольского ига менее талантливыми, чем князья московские. Некоторые историки считают, что несколько поколений тверских князей выделялись своей инициативой, энергией, силой характера. А между тем они потерпели поражение. Прежде всего потому, что еще в начале XIV в. полагали возможной борьбу с татарами.

Политика сотрудничества с татарами обеспечивала Москве покровительство Сарая. Что еще важнее — она гарантировала неизменное покровительство православной церкви. Свободная, освобожденная от поборов церковь выступала за мир с татарами, ибо он обеспечивал мирную жизнь населения и, конечно, положение церкви. Московские князья, собирая всеми возможными способами земли, действовали в пользу мира: чем больше была территория московского княжества, тем шире — зона мирной жизни. К тому же московская политика преодолевала нараставшую безудержно раздробленность — церковь была заинтересована в единстве страны. В связи с этим духовенство всегда в княжеских междоусобицах держало сторону Москвы. Мы вспоминали, что митрополит Фсогност проклял и отлучил от церкви псковичан, укрывших тверского князя Александра — противника Ивана Калиты. Во время борьбы внука Ивана Дмитрия Донского с князем Борисом за Нижний Новгород митрополит Алексий послал основателя Троицкой лавры св. Сергия запереть в городе церкви и прекратить богослужение, пока жители не поддержат московского князя.

В свою очередь московские князья щедро одаривали церковь, которая становится престольным городом духовной власти, благословляя своим нравственным авторитетом политику Москвы.

Митрополит Петр, покинувший Киев ради Владимира, а потом поселившийся в Москве, пророчествовал Ивану Калите; «Бог благославит тебя и поставит выше всех князей и распространит город этот паче всех других городов; и будет род твой обладать местом сим на веки; и руки Его взыдут на плещи врагов ваших...»

Московская политика собирания — не разбираясь в средствах — земель и богатств шла вразрез с тенденцией к дроблению, господствовавшей в северо-восточной Руси. Княжества делились и

[113/114]

делились, нищали и слабели. Слабые и нищие, они не могли противиться Москве, которая, поглощая мельчавших ближних и дальних соседей, становилась все больше и крепче. Татарские ханы, не упускавшие случая восстановить одного князя против другого, поддерживали рост Москвы: сильный великий князь обеспечивал своевременный сбор дани, богатый — не скупился на подарки хану. После смерти Калиты в 1341 г. его старший сын (не старший брат, как полагалось по старинному ряду) Симеон получил ярлык на великое княжение. Одновременно хан отдал ему «под руки» всех русских князей. Всего 13 лет назад Иван Калита добился титула «великий князь». Его наследник возвышается над всеми другими князьями. Симеон получил от современников прозвище Гордый, Оно характеризовало поведение московского великого князя по отношению к его «подручным».

Первые московские князья ведут себя, как волк в овчарне, знающий, что пастух на его стороне. Анатоль Леруа-Болье, вслед за русскими историками XIX в., невысокого мнения о моральных достоинствах московских князей — «хитрые, жадные, лишенные рыцарских чувств, не считающиеся средствами». Но высоко оценивает результаты их политики: «…Низостью они терпеливо готовили величие»³⁷.

Говоря о величии, французский ученый имел в виду будущее — могучее государство, которое вырастет на фундаменте, заложенном на берегах Москвы потомками Александра Невского. Историк справедливо — по долгу профессии — регистрирует моральные изъяны и преступления строителей московского государства, он не может осуждать их. Они поступали как все их современники, как их предки и потомки, возлагавшие на себя бремя государственной деятельности. Во второй половине XX в. русский поэт скажет: «В политике, кто гений — тот злодей». Верные московские князья — не были гениями. Их главным качеством было упорство и последовательность в политике, плоды которой собрали потомки.

Путь к величию был долгим. И трудным. На пути стояли препятствия. Тяжелейшим из них была Литва.

³⁷ Leroy-Beaulieu A. L'Empire des Tsars et les Russes. Paris, 1990. C. 184.

[114/115]

Возвышение Литвы

Биограф князя Александра выразился точно: в начале XIII в. литовцы «набрали силу». Русские земли литовцы начали грабить значительно раньше, как, впрочем, и обороняться от набегов русских князей. Летопись Нестора упоминает литовцев среди племен, плативших дань Клеву. В ней рассказывается о походах против литовцев Владимира Красное солнышко в 983 г., Ярослава Мудрого в 1040 г. Отсутствие подробностей о победах свидетельствует, скорее всего, о том, что смелые воины, жившие в непроходимых лесах, успешно защищали свою территорию.

Литовцы — одно из балтских племен, заселявших с древнейших времен земли от Балтийского моря до низовьев Буга. Язычники — храбрые жестокие воины. Они занимались, кроме грабежей, охотой и рыбной ловлей. До начала XIII в. у них не было ни городов, ни государственной организации — объединяющей политической силы. Появление немцев дает толчок, выбрасывающий литовцев в гущу политической жизни восточной Европы. Конрад Мазовецкий пригласил в 1226 г. Тевтонский орден, ибо не мог сам справиться с балтским племенем пруссов — соседей литовцев, как и они — язычников. Обосновавшись на небольшой территории, подаренной им Конрадом на Нижней Висле, крестоносцы стали энергично расширять свои владения, покоряя местные племена, обращая их в христианство и, в случае сопротивления, уничтожая. За полвека была захвачена земля пруссов, уничтоженных в ходе завоевания, были покорены латыши. Литовцы оказывали упорное сопротивление, сумев одновременно создать сильное государство.

Появление на исторической сцене Литвы относится к числу тех исторических загадок, на которые дано множество ответов, ни один из которых не объясняет феномен исчерпывающим образом. Подсчитано, что в конце племенного периода три основных балтских народа были примерно равны по численности населения и размерам территории: Латвия — около 145 тыс. человек и 58 тыс. кв. км, т.е. 2,5 человека на 1 кв. км; Пруссия, соответственно — 170 тыс. человек, 42 тыс. кв. км, 4 человека на 1 кв. км, Литва — 170 тыс. человек, 58 тыс. кв. км., т.е. 3

[115/116]

человека на 1 кв. км³⁸. Век спустя Литва была серьезным противником Золотой орды и Московского княжества — владения великого князя литовского простирались от Балтики до Черного моря.

Немногочисленный народ, вырубающий себе мечом империю — явление в истории не уникальное. Литовцы действовали так же, как их соседи по балтийскому побережью — варяги — норманны, дошедшие в IV до Киева и начавшие там строить державу. Варяги продвигались по рекам, литовцы также использовали речные дороги, а кроме того — кавалерию. Как и варяги, литовцы были язычниками. Крещение Руси в X в. было важнейшим фактором создания могучего государства. Литовцы создали свою державу, оставаясь язычниками. Они приняли христианство только в XIV в. — последними в Европе.

Появление Ливонского ордена создает угрозу, против которой собирают силу литовские князья. В 1200—1236 гг. литовцы совершили 23 рейда против ливонцев и 15 против соседних славян. В последующие годы пропорция меняется: в 1237—1263 гг. литовцы совершают 5 набегов против ливонцев и 28 — против славян. Причина очевидна: крестоносцы становились все сильнее, а русские княжества, раздираемые усобицами, все слабее. В это время появляется Миндовг (Миндаутас). Один из многочисленных литовских князей, он захватывает в 1248 г. русский город Новгородок в верховьях Немана и начинает настойчиво и умело расширять свои владения. Летопись излагает события без украшений, но красноречиво: Миндовг был самодержцем во всей Литве... управляя литовской землей, он убил своих братьев и племянников, а других выгнал и стал править один...»

30-летнее правление Миндовга было временем консолидации литовского государства, расширения его территории за счет русских земель и зашиты от немецкого натиска. В 1250 г. Миндовг, носивший титул великого князя, переходит в католичество и получает от папы королевскую корону. Собрав достаточно сил, он разбивает крестоносцев на озере Дурбe и возвращается в язычество. Католики, находившиеся при его дворе, были перебиты, очевидно, чтобы подтвердить искренность возвращения в родную веру.

В 1263 г. Миндовг был убит племянником — начинается долгий период смуты, но заложенное им государство не распадается. Важным элементом консолидации было утверждение принципа передачи трона от отца к сыну или от старшего брата к младшему. Начиная с конца 80-х годов XIII в. до 1572 г. — около 300 лет — Литвой правила одна династия.

³⁸ Цит, по: Paszkiewicz H. The Origin of Russia. Londres, 1954. P. 187.

[116/117]

Подлинным основателем литовского могущества был князь Гедимин, властвовавший примерно с 1315 г. до смерти в 1341 г. Летопись сообщает, что обремененный большим семейством (сыновьями и дочерями) великий князь хотел обеспечить детей и внуков землями, в связи с чем не переставал расширять свои владения. Отбиваясь на западе от тевтонских рыцарей, Гедимин успешно продвигался на юг и север. Держава Гедимина простиралась от Пскова на севере до южных пределов киевской земли, от верхнего течения Волги до Волыни. Столица государства переносится в Вильнюс.

Значительную часть населения литовского государства составляли славяне. Гедимин носил титул великого князя литовского, жмудского³⁹ и русского. Определение «русский» следует здесь понимать как обозначение религиозное, а не этническое. Русские — значит прежде всего — православные. Одновременно православие несло культуру, значительно более высокую, нежели языческая литовская. Русские служили в армии, находились при дворе (часть сыновей Гедимина приняли православие), часто выполняли дипломатические миссии. Русский (славянское наречие, развившееся в белорусский язык) был языком большинства населения страны.

Смерть Гедимина в 1341 г. (в тот же год умерли хан Узбек и Иван Калита) погружает Литву на пять лет в смуту: брат князя и семь сыновей делят страну на части. Постепенно два самых способных сына Гсдимина, два последних язычника в семье — Ольгерд и Кейстут — прибирают власть к своим рукам. В гармоничном согласии они будут править Литвой около 30 лет, превратив ее в могучую державу. Братья поделят задачи и столицы — Кейстут в Тракае будет защищать западные границы Литвы от немецкого натиска, Ольгерд в Вильнюсе будет расширять литовские владения за счет русских княжеств. Кейстут остается убежденным язычником. Ольгерд склоняется к православию: его первая жена — княжна витебская, вторая — княжна тверская, но не отказывается от язычества.

Правление сыновей Гедимина — время ожесточенной борьбы с Москвой, переломный момент в истории. В 1358 г. Ольгерд изложил цель своей политики сжато и лаконично: «Вся Русь должна принадлежать Литве»⁴⁰. Это значило — прежде всего — кон-

³⁹ Жмудь — племя, жившее по нижнему течению Немана, родственное литовцам.

⁴⁰ Цит. по: Paszkiewicz H. Op. cit. P. 225.

[117/118]

фликт с Москвой, которая имела те же намерения. Столкновение было особенно острым, ибо Литва и Московское княжество были похожи друг на друга, сохраняя множество черт специфических. Принципиальное политическое расхождение заключалось в том, что Москва неуклонно строила свою политику на сотрудничестве с татарами, а Литва — на союзе с русскими княжествами, прежде всего с тверским.

Московский князь Симеон Гордый за 12 лет княжения 5 раз ездил в Орду за помощью против литовцев. «Добрый хан Джанибек», как называют его летописцы, благоволил к Симеону и поддерживал.

Ольгерд раздвигал границы Литвы, используя раздоры русских князей, но оставлял присоединенным землям значительную автономию. Некоторые историки говорят даже о федеральном характере литовского государства, имея в виду прежде всего Полоцк, Витебск, Смоленск, сохранявших значительную самостоятельность. Религиозная веротерпимость строго соблюдалась, более того: литовские князья переходили в православие, чтобы укрепить свое положение в завоеванных русских землях. Михаил Грушевский, рассказывая о захвате литовцами «украинских земель», объясняет легкость победы тем, что «людям надоели беспорядки и татарская неволя». Власть Литвы была тем более приемлема, что «литовские князья не вмешивались в местные дела и ничего в старых порядках не меняли. Их лозунгом было: «Старину не трогаем, нового не вводим»⁴¹.

Династические браки были важным инструментом литовской политики. Многочисленными узами связались гедиминовичи с Тверью: Ольгерд взял в жены дочь Александра Тверского, а Иван Тверской женился на дочери Кейстута. Борис, княживший в Нижнем Новгороде, ставшем в XIV в. важным центром торговли на Волге, вокруг которого группировались значительные территории, подходившие к Москве, взял в жены дочь Ольгерда. Его зятьями были также Иван Новосильский и Святослав Карачевский — также соседи московских владений.

Ольгерд, как и московские князья, стремился к самодержавной власти, признавая право княжения только за представителями одного рода. Все члены этого рода имели право на княжение (каждый из 12 сыновей Ольгерда получил владения) с непременным условием — подчинение старшему. И здесь образцом для литовского великого князя была Москва. За годы правления Ольгерда и Кейстута (три десятилетия) Литва превращается в

⁴¹ Грушевський М. Про стари часи на Украiнi: Коротка iсторiя Украiнi (для первого початку). Киев, 1991. С. 22.

[118/119]

сильное военное государство, обладавшее армией, прославленной своими высокими боевыми качествами. Греческий автор Никифор Грегорас (ум. 1360) так выражал царившее в Константинополе мнение о Литве XIV в.: «Литовцы, подчиняющиеся одному правителю, многочисленны и очень храбры, даже непобедимы... Их король значительно превышает силой и военными доблестями армии всех христианских князей северной Руси. Только он не платит дани монголам, ибо его королевство очень сильное и хорошо укрепленное...»⁴²

Военная сила, дипломатия, династическая политика позволяют Литве раздвинуть свои пределы «от моря до моря». Приостановив натиск крестоносцев на западной границе, Ольгерд направляет свои силы на юго-восток. В 1361 г. он берет Киев, который находился в литовской зависимости еще со времен Гедимина и сажает на киевский стол своего сына Владимира. Продвигаясь дальше на юг, разбивает татарский отряд (1362 г.) на Синей Воде и занимает Подолию. Литовско-русское государство включает территорию киевской Руси. Ослабленная внутренними раздорами, Орда предпочитает договориться с Литвой. Свидетельством ослабления власти и влияния хана был рейд Ольгерда против Москвы. В 1368 г. литовская армия подошла к стенам города, разбила сторожевой полк, но Москву взять не смогла. Впервые после 1238 г. возникла угроза столице княжеств. Тогда ее захватили и разорили татары Батыя. Теперь на нее посягал литовский князь, вместе с которым пришел к ненавистному городу тверской князь Михаил Александрович. Впечатляющие успехи Литвы не решали главной задачи — устранения основного соперника, мешавшего объединению всех русских земель под скипетром Ольгерда, — Москвы. Главной причиной неудачи литовских планов была позиция православной церкви, которая неизменно поддерживала Москву.

В 1351 г. моровая язва, «черная смерть», чума, опустошившая в 1348—1349 гг. западную Европу, проникла через Псков на Русь. В 1353 г. она пришла в Москву, где погубила значительную часть населения. Умерли князь Симеон вместе со всей семьей (уцелел только его брат Иван Красный, занявший престол) и митрополит Феогност. Перед смертью митрополит назначил своим преемником Алексия. Ольгерд решительно поддержал киевского митрополита Феодорита, утвержденного болгарским патриархом: между Константинополем и Тырново (столицей болгарского патриархата) возникли серьезные разногласия. Константинополь не утвердил Феодорита, назначив в Клев Романа, с чем согласился литовский князь, рассчитывая контролировать киевского

⁴² Цит. по: Paszkiewicz. Op. cit. P, 217—218.

[119/120]

«митрополита всея Руси». Алексий, выдающийся дипломат и политический деятель, отправляется в Константинополь, где добивается подтверждения своего назначения на трон «митрополита всея Руси». Официально — до смерти Романа зимой 1361 г. — православная церковь на Руси возглавляется двумя митрополитами, но Константинополь явно склоняется на сторону Москвы, поддерживая Алексея.

В конце 1370 или начале 1371 г. Ольгерд пишет подробно; изученное историками письмо патриарху в Константинополь. Великий князь литовский настаивает на создании митрополии для его владений, которые охватывают Киев, Смоленск, Тверь, Нижний Новгород и т.д. Излагая свои планы, предвидевшие подчинение Литве территорий московского княжества, Ольгерд говорит о двух смертельных врагах, с которыми он ведет непрекращающуюся войну — Москва и Тевтонский орден. Литва действует в двух направлениях: защищается против крестоносцев, которые не перестают откусывать и проглатывать литовские земли (в 1362 г. захватывают Каунас, в 1367 г. совершают набег на Тракай, столицу Кейстута, в 1377 г. осаждают Вильнюс и т.д. и расширяет свои владения за счет русских земель. В 1368 г. Ольгерд подходит к стенам Москвы, в 1370 г. снова осаждает столицу московского князя, в 1372 г. возвращается в третий раз. И каждый раз противостояние заканчивается ничьей. Первый раз Ольгерд стоял под Москвой три дня, во второй — немногим дольше, в третий — литовская и московская дружины, постояв друг против друга, разошлись без боя.

Военные силы противников в 60-70-с гг. были примерно равны. К тому же обе стороны опасались вступать в серьезные боевые действия, ибо каждая имела за спиной опасность — татар или немецких крестоносцев. В этих условиях решающую роль, перетягивая чашу весов, сыграла церковь. Победителем Ольгерда в значительно большей степени, чем московские князья, был митрополит Алексий. Он добился от Константинополя утверждения Владимира на Клязьме столицей митрополии «всея Руси». Но местопребыванием митрополита со времен Петра была Москва.

Василий Ключевский пишет о московском митрополите, причисленном к сонму святых: «Происходя из родовитого боярства, искони привыкшего делить с князьями труды обороны и управления страной, митрополит Алексий шел боевым политическим путем, был преемственно главным советником трех великих князей московских, руководил их боярской думой, ездил в орду ублажать ханов, отмаливая их от злых замыслов протии Руси, воинствовал с недругами Руси всеми средствами своего сана, карал церковным отлучением русских князей, непослушных мос-

[120/121]

ковскому государю, поддерживая его первенство, с неослабной энергией отстаивая значение Москвы, как единственного церковного средоточия всей политически разбитой русской земли»⁴³. Историк выделяет основные линии деятельности митрополита Алексия; возвышение Москвы, как политического, а следовательно церковного (или — церковного, а следовательно политического) центра Руси; использование для этого дипломатии (в отношениях с Ордой), и силы, имевшейся в руках церкви, против врагов Москвы, в том числе против русских князей, не желавших подчиняться воле московского князя, и, конечно, против Литвы. С точки зрения митрополита Алексия, русские противники Москвы, к тому же объединявшиеся для борьбы с Литвой, были гораздо более опасным врагом, чем татары.

Одним из результатов деятельности Алексия было значительное усиление власти и влияния церкви не только на духовную, но и на политическую жизнь московского княжества. «Архипастырская власть, — замечает в XIX в. историк церкви, — поднялась на небывалую в России высоту»⁴⁴. Современный исследователь считает, что митрополит Алексий был для России тем же, чем «Григорий VII для Римской церкви, Солон для Афин, Заратустра для Ирана...»

Деятельность митрополита Алексия, рядом с которым вел пастырскую работу Сергий Радонежский, позже один из самых почитаемых русских святых, помешала осуществлению программы Ольгерда. Ему не удалось, как он мечтал, добиться согласия Рима на перевод Тевтонского ордена с берегов Балтики в черноморские степи для борьбы с татарами; он не сумел отвоевать литовские земли, потерянные в борьбе с крестоносцами. Ему не удалось объединить все русские земли под властью Литвы. Прежде всего он оказался не в состоянии победить Москву. Историки размышляют о возможностях, которые открывались перед великим князем литовским, если бы он принял православие — религию большинства населения его владений. Прежде всего, о возможности замены Москвы, как центра, собравшего вокруг себя все православные княжества, о восстановлении под эгидой Литвы Киевской Руси.

Ольгерд не сделал этого выбора. Его сын — Ягайло, последний языческий князь в Европе, примет католицизм, объединит Литву

⁴³ Ключевский В.О. Значение преподобного Сергия для русского народа и государства// Богословский вестник. 1892. № 11. См.: Церковь и Россия. Имка-npecc, Париж, 1969.

⁴⁴ Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб., 1890. Т. 1. С. 417.

[121/122]

с Польшей. Конфликт с московским княжеством, потом Московским государством, а потом — Россией будет продолжаться. Первый раунд был выигран Москвой — она устояла, отбила литовскую угрозу, не переставая расширять свою территорию. В 1377 г. Ольгерд умер, оставив 12 сыновей. На литовский престол претендовали также сыновья Кейстута, после его смерти в 1382 г. Литовская «замятия» развязывает руки Москве.

Битва на Куликовом поле

Битва на Куликовом поле, сражение между русскими князьями, возглавляемые великим князем московским Дмитрием, и татарами под водительством хана Мамая — одна из важнейших дат в русской истории. От появления «неизвестно откуда» в 1223 г. монгольских всадников, разбивших на берегах реки Калки русские дружины и возвестивших нашествие, принесшее татарсков иго, до сражения в 1380 г. на берегу Дона, на Куликовом поле, с войсками Мамая, прошло 157 лет. «Задонщина», поэтическое повествование о том, как великий князь Дмитрий Иванович и его брат князь Владимир Андреевич «победили супостата своего царя Мамая», написанное вскоре после сражения (80—90-е годы XIV в.), округляет время от поражения до победы до 160 лет.

За полтора столетия многое изменилось. Прежде всего, изменился противник татар. В 1223 г., когда Джебе и Субэдэй, прославленные полководцы Чингиса, привели своих конников на берег Калки, их встретили дружины нескольких князей: Киевская Русь, распадавшаяся, разрываемая междоусобными конфликтами, шла к явному упадку и не могла оказать серьезное сопротивление врагу. В 1380 г. на Дон, в южные степи, пришли дружины русских князей, объединенные вокруг московского княжества, сила которого не переставала расти, имевшего благословение церкви. 160 лет изменили противника татар. За это время изменился и противник русских. Могучая империя Чингиса и его наследников давно уже распалась на четыре улуса: империю Юань в Китае и Монголии; царство ильханов в Иране; Джагатаиское ханство в

[122/123]

Средней Азии; Джучиев улус, включавший Золотую орду, власть которой распространялась на русские княжества, Белую орду, включавшую территории от правого берега Сыр-Дарьи до Аральского моря, и Синюю орду — земли между Каспийским и Аральским морями.

В 1359 г. умирают великий князь Иван Красный и хан Золотой орды Бердибек. Наследнику московского князя Димитрию — 9 лет. Бердибек, занявший трон после убийства отца, в свою очередь убитый после двух лет правления, открывает период анархии, которую русские летописцы назвали «великая замятия». В Сарае смена ханов происходит с молниеносной быстротой, некоторые правят меньше года и гибнут, как их предшественники, от руки убийцы. Орда теряет единство. Одновременно правят два хана. «Делателем ханов» становится Мамай, командующий в Крыму и Причерноморье. Не будучи потомком Чингиса, он не имеет права на трон, но обладает достаточными силами, чтобы выдвигать на трон своих ставленников.

Ослабление Орды, «великая замятия» не меняет установленного полтораста лет назад порядка. Московские бояре отправляют послов в Сарай просить ярлык на княжение для малолетнего князя Димитрия. Повезли в Орду и мальчика. Неизменной остается нужда в ярлыке «татарского царя». Знаком изменившегося положения была просьба о ярлыке для Москвы, князем которой был 9-летний ребенок. Москва хотела иметь подтверждение преемственности своей власти, которая уже не зависела от личности ее носителя. Ордынский хан дает ярлык суздальскому князю. Но хана быстро убивают, и новый властитель Сарая предпочитает Москву. Суздальский князь, свидетельствуя об ослаблении татарской власти, не соглашается уступить великое княжение. Московское войско, возглавляемое 11-летним князем Димитрием, осаждает Переяславль, где заперся суздальский конкурент. Осажденный князь уступил силе, но обратился с жалобой в Сарай. И получил свой ярлык. Другой хан, ставленник Мамая, послал ярлык московскому князю. Московские войска опустошают Суздальскую землю.

Следующие четверть века — важный этап в истории возвышения Москвы. Идет борьба на четырех фронтах: Орда, Литва, Тверь, Рязань. Главный противник — Литва. Главный союзник — татары. Но если раньше московский князь имел дело с сильным, централизованным государством, в котором решение хана была законом, теперь положение изменилось: слабость Орды, междоусобицы между претендентами на трон в Сарае, открывали возможности маневрирования, такие же возможности появились у противников Москвы. Тверь и Рязань широко ими пользуются,

[123/124]

обращаясь также за помощью к Ольгерду. Возникают и распадаются соглашения между противниками, но главные противники — Москва и Литва — не теряют из виду конечной цели; объединения Руси вокруг одного центра.

Борьба не имеет национального характера: русские воюют с русскими, разоряют друг у друга земли без всякого снисхождения с не меньшим ожесточением, чем сражаются с татарами-мусульманами или литовцами-язычниками. Конфликт носит политический характер. Идет схватка между двумя государственными концепциями. Тверь, Рязань. Суздаль, богатые города на Волге — противники московского централизма, поборники сепаратизма, консерваторы, мечтающие сохранить старые нравы, принесенные из Киевской Руси. Их союзник — Литва, стремящаяся (во многом успевшая при Ольгерде) объединить все православные княжества, оставляя им полную автономию, не нарушая ни в чем традиционные обычаи.

Политическая концепция Москвы была совершенно иного рода. С непоколебимым упорством московские князья — потомки Данилы, сына Александра Невского, Даниловичи, строили централизованное государство, возглавляемое самодержавным правителем. Они действуют в одном направлении, с одной целью, на протяжении шести поколений, пока при Иване III она не была достигнута. Важным качеством Даниловичей была, по выражению Василия Ключевского, «замечательно устойчивая посредственность»⁴⁵. Отсутствие индивидуальности, выдающихся талантов или привлекающих внимание пороков побуждало их действовать по накатанной колее политики, намеченной предками. Историк подчеркивает в числе положительных качеств московских князей силу семейных чувств, которые избавляют Москву в течение долгого времени от междоусобиц, набожность, умеренность и аккуратность, умение копить добро. Перечисляя добродетели строителей Московского княжества, Василий Ключевский не забывает вспомнить (в другом месте) о том, что они были хищниками, «из-за угла подстерегавшими своих соседей»⁴⁶.

В длинной череде неразличимых Иванов и Василиев выделяется Димитрий, вошедший в историю под именем Донского. Ставший князем в 9 лет, умерший совсем молодым 30 лет спустя, Димитрий вошел в русскую историю, прежде всего, победой над татарами в битве на Куликовом поле. 7 ноября 1941 г., выступая на Красной площади, которую немцы, подошедшие к Москве, могли видеть в бинокль, Сталин говорил солдатам о

⁴⁵ Ключевский В. Курс русской истории. Т. 2, С. 61.

⁴⁶ Там же. С. 12, 31.

[124/125]

«мужественном образе наших великих предков». Первым он назвал Александра Невского, вторым — Димитрия Донского.

Внешняя политика была главным делом Димитрия, Или, как свидетельствуют современники и подтверждают историки, главным делом митрополита Алексия, который вдохновлял и внутреннюю политику московского князя. На протяжении 20 лет, до смерти в 1378 г. (это первые два десятилетия правления Димитрия) Алексий руководит политикой, нацеленной на усиление Москвы. Она выражается в расширении территории княжества, в усилиях по ослаблению противников Москвы. Выразительный язык летописи не оставляет сомнений в принципах линии Димитрия, обдуманной Алексием: «Димитрий всех князей приводил под свою власть, а которые не повиновались его воле, на тех начал посягать». Смысл глагола «посягать» раскрывается хотя бы в эпизоде с тверским князем Михаилом. Вмешавшись в ссору тверских князей, Димитрий позвал на третейский суд в Москву Михаила и его бояр и немедленно их арестовал. Татарский посол их освободил. Совершенно очевидно, что, не считаясь слишком с опасным и сильным противником — тверским князем, Димитрий совершенно не церемонился со слабыми князьями.

Тверь и Рязань не желают примириться с московскими притязаниями и стремятся использовать все возможности для борьбы с Димитрием. Михаил Тверской трижды «наводит» литовские дружины на Москву. Нависшая над столицей княжества литовско-тверская опасность побуждает Димитрия заменить дубовые стены Кремля каменными. Москва становится белокаменной. В 70-е годы под непрекращавшимися ударами Москвы сила Твери и Рязани значительно падает.

Политика митрополита Алексия, направленная на усиление Москвы, преследовала и другую цель: укрепление самодержавной власти князя. Митрополит благословил казнь Ивана Вельяминова, сына умершего последнего главы московского вече (тысяцкого) Василия Вельяминова. Иван, протестовавший против исчезновения последних остатков старинной вечевой свободы, был обезглавлен 30 августа 1374 г. на Кучковом поле.

Третьим важнейшим элементом политики Алексия было усиление роли церкви в государственных делах. Особое место православия в духовной жизни людей, его значение как силы, связующей всех верующих помимо княжеских границ, трансформируется митрополитом в инструмент государственной политики. Современный историк говорит о «здании православной теократии, воздвигнутой митрополитом Алексием при помощи игумена Тро-

[125/126]

ицкой лавры Сергия Радонежского»⁴⁷. Во многих отношения деятельность Алексия рядом с несовершеннолетним Димитрием напоминает деятельность Ришелье при Людовике XIII. В обоих случаях произошло неизбежное: повзрослевший князь и король отвергал ментора, утверждал свою самостоятельность. Решительный, крутой нравом, «достойный предшественник Ивана Грозного»⁴⁸, уверенно забирал власть в свои руки. Несмотря на сопротивление митрополита Алексия, не желавшего назначить своим преемником духовника князя, Димитрий настоял на своем, хотя против были Сергий и епископ суздальский. Ставленник князя Митяй умер по дороге в Константинополь, куда он поехал за митрой. Димитрий отказался принять в Москве нового митрополита, подозревая его в отравлении Митяя. Только в 1381 г. московский князь пригласил в свою столицу киевского митрополита, которого поддерживал и Сергий.

Смерть Алексия не изменила основ московской политики. Но еще при жизни митрополита Москва начинает проявлять свою самостоятельность по отношению к татарам, начинает использовать в своих интересах «замятию» в Орде. Когда в 1375 г. Михаил Тверской приобретает в Сарае ярлык на великокняжеский стол, который уже имел Димитрий, московский князь, не считаясь с ордынским ярлыком, собирает рать, которая безжалостно разоряет тверскую землю: сжигаются села, вытаптывается хлеб, поселян забирают в рабство. Князь Михаил убегает в Литву, Сарай признает права Димитрия, которые он защитил силой. Отдельные татарские ханы по собственной воле, не спрашиваясь Сарая, нападают на русские княжества, иногда добиваясь успеха, иногда терпя поражение. Московская дружина все чаще воюет с татарами, набираясь опыта. В 1377 г. Димитрий посылает войска на помощь своему тестю князю суздальскому — москвичи терпят поражение. В 1378 г. Димитрий разбивает войско мурзы Бегича на р. Воже (рязанская земля).

⁴⁷ Гумилев Л.Н. Древняя Русь... С. 573.

⁴⁸ Бестужев-Рюмин К. Дмитрий Иванович Донской// Энциклопедический словарь/ Брокгауз и Эфрон. СПб. Т. 10. С. 613—614.

[126/127]

Битва на Куликовом поле и после

В 1380 г. «нечестивый и гордый князь Волжской орды Мамай»⁴⁹ собирает армию, во главе которой отправляется воевать с Москвой. Н. Костомаров перечисляет участников похода: хан Мамай «нанял хивинцев, буртасов, ясов, вошел в союз с литовским князем Ягеллом, с черноморскими генуэзцами». Он мог бы включить в список народов и русских. Князь рязанский Олег не только присоединился к Мамаю, но и отправил посла к литовскому великому князю Ягайло с приглашением: «Радостную весть сообщаю тебе, великий князь Ягайло Литовский! Знаю, что ты давно задумал изгнать московского князя Димитрия и завладеть Москвой. Пришло наше время, ведь великий царь Мамай идет на него с огромным войском. Присоединимся же к нему»⁵⁰. Ягайло соглашается — готовясь к походу против Москвы, он обеспечивает себе тыл, заключая договор с Орденом.

Пестрой коалиции Мамая противостоит армия Димитрия, в которую входят русские князья, тяготеющие к Москве, а также два литовских князя — сыновья Ольгерда, враждовавшие с Ягайлой. В тылу Мамая сосредоточились войска хана Тохтамыша, претендовавшего на трон Золотой орды и, таким образом, помогавшего Димитрию, Георгий Вернадский замечает, что «большим счастьем для Димитрия было то обстоятельство, что он ранее успел сломить сопротивление тверских князей. Тверских полков не было с Димитрием на Куликовом поле, но по крайней мере они и против Димитрия не выступали»⁵¹. Не приняли участия в походе против Мамая и новгородцы, сопротивлявшиеся завоевательным планам Москвы, боявшиеся за свои порядки, которым грозила самодержавная политика московских князей.

Князь Димитрий решил выйти навстречу врагу. К 15 августа 1380 г. русские полки собрались в Коломне, неподалеку от Москвы, и через рязанские земли двинулись на Дон. 8 сентября на

⁴⁹ Повесть о Куликовской битве/ Под ред. Д.С. Лихачева; Пер. О.П. Лихачевой. М., 1980. С. 26.

⁵⁰ Там же. С. 26.

⁵¹ Вернадский Г.В. Начертание русской истории. С. 95.

[127/128]

Куликовом поле, в устье реки Непрядвы столкнулись две армии. Литовская дружина Ягайло опоздала к битве. Исход сражения, которое долго шло с переменным успехом, был решен ударом засадного полка, смявшего татарские ряды. Разбитый Мамай бежал в азовские степи, где был настигнут Тохтамышем. На берегу реки Калки, где 158 лет назад в первой битве с татарами русские князья были разбиты, встретились две татарские армии. Мамай был снова разбит. Он бежал в Кафу (Крым) к генуэзцам и был предательски убит. Сын Мамая бежал в Литву, где был радушно принят. Среди его потомков особое место в истории принадлежит Елене Глинской, матери Ивана Грозного,

Значение Куликовской битвы выходит далеко за пределы военной победы, разгрома вражеской армии, предотвращения набега на Москву. Победа досталась очень дорогой ценой — цвет русской армии остался на Куликовом поле. Разгром армии Мамая не означал, как показалось победителям, конца татарского ига — через два года хан Тохтамыш сжег Москву. Значение победы над Мамаем было моральным. Василий Ключевский пишет «Народ, привыкший дрожать при одном имени татарина, собрался наконец с духом, встал на поработителей и не только нашел в себе мужество встать, но и пошел искать татарских полчищ в открытой степи и там повалился на врагов несокрушимой стеной, похоронив их под своими многотысячными костями»⁵. Мамаево побоище — знак пробуждения национальных чувств, которые были неразрывно связаны с чувствами религиозными. Для участников битвы и для потомков чрезвычайно важным было благословение, которое дал полкам Димитрия Сергий Радонежский. Напутствие Преподобного Сергия превращало битву с армией Мамая в сражение за веру, в столкновение православных с неверными (язычниками, мусульманами и католиками, которых представляли генуэзцы) и отступниками (русскими, служившими в армии литовского князя).

Победа над иноверцами была достигнута под водительством московского князя. Битва на Куликовом поле стала важнейшим событием в истории Москвы, ибо подтвердила убедительнейшим образом право города, основанного Юрием Долгоруким, стать центром России.

Место Куликовской битвы в русской истории объясняет интерес к ней не только исследователей прошлого, но также идеологов, стремящихся использовать разгром Мамая для подтверждения своих концепций. Традиционный взгляд на события 1380 г. сжато изложен в пособии для школьников, изготовленном в 1992 г.,

⁵² Ключевский В. О. Церковь и Россия. С. 54

[128/129]

после того, как все учебники были отвергнуты, как сомнительные: при Димитрии Донском «произошло сплочение княжеств вокруг Москвы для борьбы с Золотой ордой»⁵³. Пособие оставляет в стороне сложное переплетение противоречивых интересов многочисленных участников события, выделяя основное: русские княжества объединяются с Москвой для борьбы с татарским игом.

Примерно с 70-х годов XX в. советские историки и публицисты начинают формулировать особый взгляд. Они обращают пристальное внимание на генуэзские колонии, обосновавшиеся в Крыму в XI—XII в. и включившие черноморское побережье в активную торговлю. Крым был частью владений Мамая и татарский хан пользовался услугами генуэзцев. В Крыму жили евреи — потомки хазар. Родилась концепция, которая представляет Куликовскую битву как сражение между Русью и Западом. Мамай становится в этой конфигурации инструментом католическо-капиталистического Запада, почувствовавшего в Москве угрозу для себя. Сторонники этого взгляда используют в качестве дополнительного аргумента присутствие среди союзников Мамая Литвы, старинного противника Москвы, соседа католической Польши. Наиболее полно изложил эту концепцию Лев Гумилев. Убежденный евразиец, твердо знавший, что союз, он говорил даже «симбиоз», с татарами благотворен для Москвы, он составил схему, в которой полюсами были два татарских хана: Мамай и Тохтамыш. Вокруг них, как увидел современный историк, кристаллизовались две московские программы. Одна из них предусматривала подчинение Мамаю, допущение на Русь генуэзцев, соглашение с папой о восстановлении церковного единства, а в результате — долгий, надежный мир. Вторая программа исходила из необходимости подчинения Тохтамышу, которое позволяло укрепление Москвы, как православной теократии, объединительницы Руси. С точки зрения Льва Гумилева Мамай был «испорченным» татарином, позволившим западному влиянию проникнуть в Степь: «Оно проникло... по «экономическим» каналам» — через итальянцев, а политически — через литовцев». В результате: «Единственным сознательным противником Запада была московская митрополия, управляемая в то время Русью. Это делало Москву естественным противником Мамая и соответственно сторонником ханов Синей орды — Чингисидов»⁵⁴.

«Программы» Льва Гумилева составлены им на основании личной интерпретации имевшихся источников. При отсутствии

⁵³ Краткое пособие по истории. М., 1992. С. 23.

⁵⁴ Гумилев Л.Н. Великая Русь... С. 620.

[129/130]

свидетельств историк, по его собственному признанию, их «додумывает», включает в более широкий контекст, рассматривает с точки зрения сегодняшнего дня. Лев Гумилев признает, что первая программа была популярна в Москве не только среди бояр, но и среди церковников. Ее сторонником, считает историк, был духовник Димитрия Митяй, которого князь прочил в митрополиты. С точки зрения Льва Гумилева, доказательством «промамаевских» настроений Митяя было данное ему разрешение проехать через владения Мамая в Константинополь, а также внезапная смерть священника. Современники подозревали отравление. Так думал и Димитрий Донской. Лев Гумилев не сомневается, что Митяй был отравлен, но считает убийство необходимой мерой: «Укреплению Русской земли и ее мощи Митяй только мешал и от него избавились. Россия стоила того, чтобы ее спасать»⁵⁵. Оставляя в стороне спор о целях и средствах, отметим противоречие: Митяй, действовавший, по мнению Гумилева, против интересов России, был духовником и ставленником Димитрия, который, по мнению современников, и потомков, открыл дорогу к независимости от татарского ига. Историк преодолевает противоречие, объясняя «политические просчеты» князя тем, что он был «молодой и не очень талантливый»⁵⁶, а его правильные поступки — влиянием православной церкви, выправлявшей ошибки Димитрия.

Есть еще более серьезное противоречие в схеме Льва Гумилева. Естественный, как он считает, союзник Москвы Тохтамыш безжалостно разоряет столицу Димитрия Донского через два года после Куликовской битвы, в которой был разгромлен Мамай — враг Тохтамыша. И на этот раз историк снимает противоречие, объясняя его заговором. Суздальские князья, давние, непримиримые противники Москвы, написали донос татарскому хану, обвиняя Димитрия в тайном сговоре с Литвой, союзницей Мамая. Тохтамыш, «простодушный и доверчивый сибиряк»⁵⁷, поверил доносу и пошел воевать Москву.

Победа на Куликовом поле имела огромное моральное значение. Но «замятия» в Орде кончилась. Гибель Мамая открыла Тохтамышу путь в Сарай. Хан Синей и Белой орд становится также ханом Золотой орды. Под его властью территория Джучиева улуса — от Сыр-Дарьи до Днестра. Русские князья, гордые победой над Мамаем, отказываются платить дань Сараю. Через два года после Куликовской битвы, 12 августа 1382 г., армия

⁵⁵ Там же. С. 575.

⁵⁶ Гумилев Л.Н. Указ. соч.

⁵⁷ Там же. С. 63

[130/131]

Тохтамыша подошла к Москве. Князь Димитрий покинул город, чтобы собрать войско, москвичи, поверив суздальским князьям, открыли ворота для татарских послов. В город ворвались вражеские солдаты — началась резня. После пожара и разгрома города было похоронено 24 тыс. трупов.

Татарское иго сохранится еще сто лет, хотя отношения между ханом и покоренными княжествами изменят свой характер. Обе стороны будут ощущать необходимость друг в друге. Тохтамыш, поверивший в свою звезду, увидевший себя новым Чингисханом, начал войну с Тимуром. В 1370 г. Тимур, которого называли Тимур Хромой, Тимур-ленг или Тамерлан, завоевавший к этому времени Среднюю Азию, объявил себя императором. Столицей империи был Самарканд, откуда новый завоеватель совершал походы на все четыре стороны света. Нигде не останавливаясь для закрепления своей власти, Тимур покорил Хорезм, Персию, Индию, Сирию и умер в 1405 г. во время похода на Китай. В 1376 г. в Самарканд за помощью явился претендент на трон в Сарае — Тохтамыш. Тимур помог Тохтамышу в борьбе с Мамаем и восстановлении улуса Джучи. В 1367 г. хан Золотой орды бросает вызов своему бывшему покровителю и начинает войну. Она будет продолжаться до смерти протагонистов (Тохтамыш был убит в 1407). Война с Тимуром ослабляет орду. Она нуждается в помощи Москвы. Хроника правления Тамерлана отмечает, что в армии Тохтамыша во время кампании против Тимура в Фергане в конце 1388 г. воевали московские дружинники⁵⁸.

Москва настоятельно нуждалась в союзнике или сильном покровителе. Димитрий Донской после набега Тохтамыша возобновляет сбор и выплату дани хану. Экономическая тяжесть дани не была велика. Было подсчитано, что даже в тяжелом 1389 г. Димитрий заплатил 5 тыс. рублей дани, что в пересчете на число населенных пунктов составляло 50 копеек⁵⁹. Платить налог — дань — унизительно, но его сбор давал московскому князю возможность оказывать давление на удельных князей — младших родственников. Юридически независимые от старшего, великого князя, они были связаны данью хану, которую он собирал. Отношения между младшими князьями и старшим определялись договорными грамотами. Важное место среди условий занимало требование великого князя по отношению к удельным: «Мне знать Орду, а тебе орды не знать». Финансовые отношения становились внешними, которые были привилегией московского князя. Сбор дани превращался в инструмент, позволявший добиваться

⁵⁸ Grousset R. Op. cit. P. 517—518.

⁵⁹ См.: Гумилев Л.Н. Древняя Русь... С. 572.

[131/132]

политической зависимости удельных князей. «Новое подчинение татарскому игу, — пишет Георгий Вернадский, — было единственным средством восстановить во всей северо-восточной Руси власть Московского князя...»⁶⁰.

Положение Москвы осложнилось решением великого князя Литвы Ягайло перейти в католичество, необходимое для брака с Ядвигой, наследницей польского трона. В 1386 г. Ягайло крестился, женился на Ядвиге и занял польский трон под именем Владислава. Литва не стала частью польского королевства — был подписан договор о создании династической унии. Возникло сильное польско-литовское государство, которое будет важнейшим фактором московской, а потом русской истории.

Решение Ягайло было вызвано желанием получить помощь для борьбы с Орденом, который настойчиво и неумолимо обращал в христианскую веру литовцев, заглатывая их территорию. Добровольное крещение отнимало у крестоносцев предлог, которым они пользовались для завоевания Литвы. Князь имел выбор: православие или католицизм. Подавляющее большинство населения было православным. В конце XV в. великое княжество литовское занимало примерно 800 тыс. кв. км, коренное население — литовцы — занимало менее 70 тыс. кв. км, т.е. около 10% площади. В 1384 г. Ягайло вел переговоры с Димитрием Донским о переходе в православие и женитьбе на дочери московского князя⁶¹. Переговоры зашли в тупик, ибо Ягайло хотел сначала жениться, а потом принять православие. Подлинной причиной неудачи переговоров было желание литовского князя получить обещание Москвы помочь ему в войне с Орденом. Димитрии Донской после сокрушительного набега Тохтамыша не был в состоянии воевать с крестоносцами. Ягайло обратился в сторону Кракова.

26-летний князь литовский, взяв в жены одиннадцатилетнюю польскую принцессу, стал королем, основателем династии Ягеллонов (литовское имя — Ягайло звучало по латыни — Ягелонус). Литовский трон занял двоюродный брат нового польского короля Витовт, называвший себя великим князем Литвы и Руси. Литва, поддерживаемая Польшей, стала гораздо более опасным противником. Но, приняв католичество, Литва перестала быть соперником Москвы в деле собирания православных княжеств. Витовт вел активную политику расширения пределов литовского княжества,

⁶⁰ Вернадский Г.В. Начертание русской истории. С. 98.

⁶¹ Черепнин Л. Договорные и духовные грамоты Дмитрия Донского как источник изучения политической истории великого княжества Московского// Исторический сборник. 1947. № 24. С. 247—249.

[132/133]

продолжая дело своих предков. При нем Литва простиралась от Балтийского до Черного морей. Характер Литовской экспансии, однако, изменился. Языческие князья относились терпимо к православию завоеванного населения. Витовт-католик принялся обращать всех в свою веру.

В 1389 г. еще одна плохая новость пришла в Москву: в Сербии на Косовом поле объединенные сербско-боснийские войска потерпели поражение в битве с турецкой армией Мурада I. Славянские государства Балкан — Сербия и Болгария — переходят почти на пять веков под власть турок. Главная опора православия — Византия — с 70-х годов XIV в. платит дань туркам, становится вассалом султана и слабеет все больше и больше, раздираемая междоусобными сварами. В 1398 г. император Мануил II ищет помощи в Москве, но князь Василий I слишком занят внутренними делами и слишком слаб, чтобы поддержать императора. Политическое и военное ослабление Византии отзывается в Москве обострением отношений между московской митрополией и константинопольской патриархией, которая изо всех сил сопротивляется желанию далекой митрополии приобрести полную независимость.

Биограф Димитрия Донского, отмечая, что «потомство сохранило о нем память как о победителе татар», считает, что «его внутренняя политика замечательна, быть может, еще больше»⁶². Выше отмечены основные направления этой политики: расширение владений Москвы, усиление самодержавной власти князя. Достойным завершением деятельности Димитрия было его завещание. Начиная с Ивана Калиты, московские князья, деля свои владения, оставляли старшему сыну больше, чем другим наследникам. «Излишек на старейший путь», как писали грамоты, приобрел в начале XV в. такой размер, который превращал материальное преимущество в политическую силу. Непрерывное, на протяжении нескольких поколений, увеличение вотчины старшего сына положило основание политической власти московского великого князя. Разницу между частями, полученными наследниками, демонстрирует подсчет, сделанный Василием Ключевским. В духовной грамоте завещатель указывал, сколько должен был вносить каждый из наследников в каждую тысячу рублей татарской дани. Димитрий разделил свои владения между пятью сыновьями. Старший, Василий, должен был вносить не 200, а 342 рубля, т.е. больше трети. Димитрий Донской не ограничивается выделением старшему наследнику большей части, он

⁶² Бестужев-Рюмин К. Дмитрий Донской// Энциклопедический словарь. Указ. соч. С. 614.

[133/134]

завещает Василию в безраздельное владение великое княжество владимирское. Великий князь московский становится одновременно великим князем владимирским — по наследству. Это значительно увеличивало материальную и политическую силу Москвы.

Завещание Димитрия не позволяло, однако, занять великокняжеский стол без разрешения хана. Василий получает ханский ярлык в 1389 г. и остается на московском престоле до смерти в 1425 г. Русские историки не баловали особым вниманием Василия Димитриевича, а между тем годы его 36-летнего правления были временем тяжелых испытаний для Москвы. Не поразив летописцев особыми талантами, Василий I, несомненно, обладал качествами, которые оказались нужными его времени. Осторожный, но в нужный момент решительный, он обладал дипломатическими талантами, которыми не раз пользовался.

Первое серьезное испытание Василий перенес в Орде. В 1383 г. Димитрий отправил своего сына к хану, который вопреки имевшимся соглашениям поддался уговорам (и подаркам) тверского князя и дал великокняжеский ярлык сопернику Москвы. Василий сумел утвердить великое княжение за Димитрием, но Тохтамыш оставил его в Орде заложником. Два года спустя Василий бежал из плена и через Киев, принадлежавший Литве, вернулся в Москву. В Киеве он обвенчался с дочерью великого князя литовского Витовта — Софьей.

Бегство из Орды не повредило отношениям между московским князем и ханом. Василий не только получил после смерти отца ярлык на московский великокняжеский стол — в 1390 г. он отправился в Сарай и купил там ярлык на нижегородское княжество. Летопись сообщает, что Василий потратил много «золота, серебра и великих даров», переданных приближенным хана и самому Тохтамышу, но Нижний Новгород, богатейший город на Волге, стоил затрат. К тому же потеря Нижнего Новгорода означала значительное ослабление соперника Москвы князя суздальского, владевшего городом. Приобретение Нижнего значительно усиливало Москву и выдвигало границы княжества далеко на восток. Это было опасно, но это давало плацдарм, который будет использован продолжателями политики Василия.

Расширение территории, которое было одновременно ударами по противникам Москвы среди русских княжеств, было одним из трех главных направлении политики московского князя. Два других — отношения с татарами и Литвой. Московско-ордынские отношения определялись войной между Тохтамышем и Тимуром. Более десятилетия на огромных просторах — от Аму-Дарьи до Иртыша, от Терека до Оки — потомки Чингиса, монгольские завоеватели,

[134/135]

воевали с тюрками, новыми претендентами на господство в Евразии. В 1387 г. Тохтамыш, ставший ханом Золотой орды благодаря помощи Тимура, воспользовавшись тем, что «железный хромец» воевал в Персии, напал на земли своего благодетеля. Тимур спешно возвращается и разбивает Тохтамыша. Год спустя, оправившись после поражения, ордынский хан вновь нападает на Тимура. На стороне татар воюет московский полк. Армия Тимура побеждает снова.

Снова и снова, с поразительным упорством, Тохтамыш старается разбить армию Тимура и неизменно терпит поражение. Как и прежде, Тамерлан (Тимур), разбив противника, не остается на завоеванной территории, а уходит к себе, разрушив взятые города, уничтожив их защитников, забрав пленных. Едва тюрки уходят, хан Золотой орды возвращается. В 1393 г. Тохтамыш посылает из Таны (Азов) письмо польскому королю, требуя уплаты дани. В 1395 г. Тамерлан решает покончить с неугомонным противником. На этот раз он выбирает прямой путь — через Кавказ в направлении главных городов Золотой орды — Сарая и Астрахани. На берегу Терека армия Тохтамыша была разгромлена. Хан бежал. Тимур разорил Тану, Сарай и двинулся на север против данника ордынского хана — Москвы. Князь Василий, собрав большое войско, вышел к реке Оке — границе московского княжества. Летопись рассказывает о религиозном подъеме, напоминавшем чувства, пережитые накануне битвы с Мамаем. Из Владимира в Москву по распоряжению великого князя и митрополита Киприана была перенесена чудотворная икона богородицы, которую в XII в. Андреи Боголюбский привез из Киева во Владимир. Тимур, разорив русский город Елец, дальше не пошел и повернул из Рязанской земли на юг. Война между Тохтамышем и Тамерланом втягивала в кровавый водоворот все народы евразийского континента и оказывала важнейшее значение на отношения между Москвой и Литвой. В треугольнике Тохтамыш—Василий—Витовт идет, в зависимости от исхода военных столкновений, постоянная смена союзников: вчерашние противники объединяются против вчерашних друзей, потом расходятся и создают новые альянсы. Каждая из сторон преследует свои цели, которые состоят прежде всего в расширении подвластной территории.

Битовт, став в 1392 г. великим князем литовским, продолжает политику Ольгерда, стремясь к установлению своей гегемонии в православном мире восточной Европы. В 1395 г., воспользовавшись занятостью Москвы, готовившейся отражать нашествие Тамерлана, Витовт захватывает Смоленское княжество. На следующий год литовский князь включает в свои владения г. Любутск

[135/136]

на Оке, вклиниваясь между Москвой и Рязанью, планируя обход московского княжества с юга. Разбитый в очередной раз Тохтамыш бежит в Литву. Витовт решает помочь свергнутому хану 3олотой орды вернуть себе трон. Имея своего ставленника в Сарае, Литва получала бы важный инструмент давления на Москву.

В 1399 г. на реке Ворскле (приток Днепра) сильная армия Витовта, отлично вооруженная, в том числе артиллерией, состоявшая главным образом из западнорусских полков, была наголову разбита татарами, которыми командовали хан Золотой орды Тимур-Кутлуг и прославленный полководец Едигей. Москва могла вздохнуть. Литовцы потеряли Смоленск. Вскоре, однако, Витовт начал вновь собирать силы. В 1404 г. он захватил Вязьму, а в 1405 г. вернул себе Смоленск, который на два с половиной столетия стал пограничным городом, за который не переставали воевать русские и поляки.

Литовская опасность приобрела в глазах Москвы особую остроту после принятия литовцами католичества, «латинской веры». Веротерпимые язычники литовцы переменились, став католиками: они стали обращать в свою веру православное население княжества. Сопротивление большинства населения княжества побудила Витовта искать возможности объединения церквей — унии. Одно время ему казалось, что программа гуситов может стать основой унии, но идеи чешских протестантов не нашли широкого отклика у православных жителей Литвы. Витовт добился установления особой православной митрополии для Литовской Руси. В 1418 г. митрополит был послан в Констанцу на вселенский собор. Констанцский собор признал Яна Гуса еретиком и присудил его к сожжению. Переговоры об унии — на основе гуситской программы — закончились неудачей. Но идея унии пробивала себе дорогу.

Опасность со стороны Литвы вынуждала Москву искать помощи в Орде. Тем настоятельнее, чем сильнее становился Витовт. Оставив на некоторое время Москву в покое, литовский князь сосредоточил свое внимание на угрозе Литве со стороны крестоносцев. Хотя после крещения Литвы деятельность Тевтонского ордена, казалось бы, потеряла смысл, «псы-рыцари» не хотели отказаться от своего намерения создать могучее государство на территории Восточной Европы. В 1410 г. объединенные силы Литвы, Польши, западнорусских княжеств разгромили немецкий орден в битве под Грюнвальдом, который немцы называли Танненбергом. Битва подорвала силы Тевтонского ордена, столетие спустя его владения были превращены в светское государство (1525), находившееся в ленной зависимости от Польши. Это государство — Пруссия — заставит говорить о себе в последующие

[136/137]

века. Битва под Грюнвальдом, противоречивые и неясные сведения о которой дошли до потомков в записях летописцев, прежде всего поляка Длугоша, стала символом столкновения между славянами и немцами. Немцы считали поражение черным пятном в своей истории, позором, который, по их мнению, был смыт в августе 1914 г. разгромом русской армии в восточной Пруссии в битве под Танненбергом. Во время войны с гитлеровской Германией битва под Грюнвальдом пропагандировалась, как «исторический пример боевого единства славянских и прибалтийских народов». Победа приписывалась «русским, литовцам, полякам, чехам»⁶³. Историк может добавить: и татарам, ибо в армии Ягеллы-Витовта были и татарские отряды.

Сражение под Грюнвальдом-Танненбергом, в котором столкнулись, с одной стороны, поляки, литовцы, смоленский полк, чешские дружины, а с другой — рыцари Тевтонского ордена (призвавшие на помощь любителей приключений и добычи из Западной Европы) и которое очевидным образом не носило характера национальной войны, превратилось в мифологическую схватку, используемую потомками для возбуждения национальных чувств.

Победа под Грюнвальдом значительно усилила Витовта, снявшего угрозу, нависавшую над Литвой с Запада. В 1411 г. ставленник великого князя литовского захватывает власть в Орде: Москва видит в этом такую опасность для себя, что после 15-летнего перерыва решает возобновить уплату дани хану. Василий 1 едет в Сарай «со множеством богатства». В 1413 г. польско-литовский сейм утверждает новый договор об унии между Польшей и Литвой. Литовское княжество признает суверенитет польской короны, взамен литовская знать приобретает все права и привилегии польской шляхты при условии принятия католической веры. Это значительно усилило польскую партию при дворе великого князя и побудило его искать пути к соглашению между православной и католической церквями.

В 1425 г. московский великий князь Василий I умирает. За 36 лет правления он добился крупных успехов в деле «собирания» земель. «Добыл» Муром с волостями, присоединил Суздаль, некогда столицу великого княжества, Нижний Новгород, богатейший город на Волге, Тарусу, Городец, Боровск. После набега Едигея на Москву (1408), выдержавшую трехнедельную осаду и не открывшую ворот хану, московское княжество жило в мире, который во многом был заслугой дипломатических усилий Василия I. Еще до смерти великий князь составил завещание, в котором

⁶³ Энциклопедический словарь: В 3 т. М., 1953. Т. I. С. 488.

[137/138]

передавал все московское княжество единственному наследнику — малолетнему сыну Василию. Предвидя трудности, которые могли возникнуть у наследника, великий князь завещал «своего сына Василия и свою княгиню и свои дети своему брату и тестю великому князю Витовту». Кажется неожиданным доверие великого князя московского Витовту, который, хотя и был отцом его жены, не переставал быть опаснейшим противником Москвы. Но Василий I, видимо, хорошо знал своих русских родственников. В год смерти князя сыну было 10 лет, его именем правили митрополит Фотий и мать великого князя Софья. Дядя Василия II Юрий Дмитриевич отказался присягать племяннику, заявив о своем праве на великокняжеский престол. Фотий и московские бояре обратились за помощью к опекуну — Витовту. Страх перед ним на некоторое время образумил Юрия. Великий князь литовский, пользуясь слабостью Москвы, практически подчиняет себе Тверь и Рязань. Союзные договоры (1427 и 1429} предусматривают послушание тверских и рязанских князей Витовту, вольному по желанию жаловать и казнить; наказанием за переход на службу к другому князю было лишение вотчины. Московское великое княжество, охваченное Витовтом и его союзниками-вассалами с севера и юга, было, казалось, обречено стать частью великого княжества литовского. Смерть Витовта в 1430 г. положила конец литовским успехам. Началась борьба за наследство между братом Ягайлы Свидригайло и братом Витовта Сигизмундом. Свидригайло возглавлял православную партию, его противник — католическую. Сигизмунд вышел победителем, но в 1440 г. был убит в результате заговора литовско-русской знати. Великим князем литовским был избран сын Ягайло Казимир (Ягеллончик). В 1445 г. он был избран также и польским королем. Литовская Русь все сильнее втягивалась в польскую орбиту.

Смерть Витовта, открывшая эпоху смуты в Литве, стала сигналом к «замятие» в Московском княжестве. Одной из важных причин усиления Москвы был мирный, спокойный переход престола от отца к сыну на продолжении четырех поколений — от смерти Данилы до смерти Василия I. Это был новый порядок, нарушавший старый — по старшинству. Против нового, в защиту древнего выступил Юрий, сын Дмитрия Донского, не желавший присягать десятилетнему племяннику, настаивавший на своем праве занять московский престол. В частности, он ссылался и на завещание (духовную) Дмитрия Донского. За решением спора Юрий и Василий отправились в 1431 г. в ханскую ставку. Тяжба затянулась, пока, наконец, хан не принял решение. Летописцы приписывают выбор хана ловкости московского боярина Всеволожского, доказавшего, что источник права — не старые хроники

[138/139]

и не мертвые грамоты (духовная Донского), а его личная ханская воля. Можно констатировать, что в начале XV в. в Москве уже хорошо понимали суть самодержавной власти. Хан внял аргументам московского дипломата и решил спор в пользу Василия.

Воля хана давно уже перестала быть окончательным решением. Юрий, воспользовавшись помощью рязанского и можайских князей, свергает Василия. Начинается многолетняя война, которую после смерти Юрия в 1434 г. продолжают его сыновья Василий Косой и Дмитрий Шемяка. Борьба носит жестокий даже для своего времени характер: Василий II, взяв в плен двоюродного брата Василия, ослепляет его (отсюда прозвище — Косой), попав в свою очередь в плен к Дмитрию, Василий II был тоже ослеплен (отсюда — Темный), Дмитрий Шемяка был в 1450 г. после поражения отравлен. Длившаяся два десятилетия междоусобица завершилась победой нового, московского порядка престолонаследия.

Бурными событиями обозначено княжение Василия II. Василий Ключевский, со свойственным ему лаконизмом, рисует портрет своего тезки: «Начав княжение чуть не ребенком, мягкий и благодушный, Василий, казалось, совсем не годился для боевой роли, какая ему была суждена. Не раз побитый, ограбленный и заточенный в тюрьму, наконец, ослепленный, он, однако, вышел из 19-летней борьбы с приобретениями, которые далеко оставили за собой все, что заработали продолжительными усилиями его отец и дед»⁶⁴. Среди множества событий выделяются два, имевшие огромное историческое значение, смысл которых, возможно, не осознавался полностью современниками. Первое было связано с церковью. Василий решил поставить на освободившееся место митрополита рязанского епископа Иону и послал его в Константинополь на утверждение. В столице Византии кандидатуру Ионы отвергли и поставили митрополитом на Русь грека Исидора. Участник Вселенского собора, который собрался в 1438 г. в Ферраре и был затем перенесен во Флоренцию, Исидор «принял унию», был согласен с решением собора объединить восточную и западную церкви. Явившись из Флоренции в Москву, митрополит отслужил литургию по новому образцу, вознес имя Папы Римского прежде имени Патриарха Константинопольского и прочитал определение собора о состоявшейся унии. Великий князь Василий счел действия Исидора изменой православию, объявил его лже-пастырем и заключил в тюрьму⁶⁵. В 1441 г. собор русских епископов избрал митрополитом Иону.

⁶⁴ Ключевский В. Курс русской истории. Т. 2. С. 58.

⁶⁵ Исидору удалось бежать в Рим.

[139/140]

Русская церковь становилась не только национальной, но и автокефальной, то есть независимой от Византии. Не менее важное значение имело и то, что, согласившись на унию, Византия потеряла свою роль источника и непоколебимого оплота православия. Византийский народ и простые священники отвергли унию, епископы, принявшие ее, вынуждены были уехать в Рим. Но престижу византийской церкви был нанесен тяжелый ущерб. Единственной хранительницей православия объявила себя Москва.

Второе, чреватое важнейшими историческими последствиями, событие связано с «татарскими делами». Некоторые историки датируют его точно (1452), но событие — создание Касимовского царства — было завершением процесса, который начался гораздо раньше. В 30-е годы XV в. Золотая орда начинает распадаться все быстрее и быстрее. Ослабление авторитета центральной власти ведет к тому, что некоторые ханы начинают на свой страх и риск воевать с Москвой (нападая и на другие княжества), а другие переходить на службу к московскому князю. Василий охотно их принимает — опытные воины значительно усиливают московскую дружину — и щедро награждает землями. Это вызывает недовольство в Москве, где великого князя обвиняют в том, что он «татар любит паче меры». Недовольством пытается воспользоваться Дмитрий Шемяка: в 1446 г. он захватывает Василия на богомолье в Троице-Сергиевской лавре, ослепляет его и ссылает в Углич.

Очень быстро выясняется, что у Василия гораздо больше сторонников, чем предполагал его противник. Главную поддержку ослепленному князю оказывает духовенство. В 1447 г. духовный собор категорически осудил узурпатора, сравнив притязания Юрия, отца Шемяки, на московский стол, с грехом праотца Адама, возымевшего желание, внушенное ему сатаной, сравняться с Богом. Русское духовенство объявило единственно правильным порядком престолонаследия переход великокняжеского титула по нисходящей линии — от отца к сыну. Этот порядок был назван «исконным» то есть древним обычаем Руси, что не соответствовало истории, но узаконивало московский обычай. «Усобица еще не кончилась, — замечает Ключевский, — а глава русской иерархии уже провозглашал единовластие законного московского великого князя совершившимся фактом, пред которым обязано преклониться все русское общество, и князья, и простые люди»⁶⁶.

Вернувшись в Москву, Василий продолжает свою политику привлечения татар на службу. В 1452 г. он дает в пожизненное

⁶⁶ Ключевский В. Курс русской истории. Т. 2. С. 55—56.

[140/141]

владение татарскому князю Касиму Мещерский городок на р. Оке. На юго-восточной окраине Московского княжества возникает вассальное татарское царство, в задачу которого входит оборона московской границы от угрозы, возникшей после создания Казанского царства. Казанский хан Махмут и мещерский князь Касим были родными братьями, что усиливало их вражду. Политика Василия превращает Москву в один из центров притяжения для осколков разваливающейся Орды. Становится самостоятельным Крымское ханство и одновременно поток татар, идущих служить Москве, увеличивается. В Сарае еще сидит хан Золотой орды, но возможности его очень ограничены. Татарское иго — и формально — близится к концу. Сын Василия Иван III объявит о полном освобождении Руси.

Завещание Василия II подводит итог почти четырем десятилетиям правления. Смутное время борьбы за московский стол не помешало великому князю добиться замечательных результатов. Можно бы сказать, что смута, «замятия» сокрушила силы сторонников древней традиции, шедший из Киевской Руси, способствовала окончательной победе Москвы. Когда Василий вступил на великокняжеский стол, московская вотчина была разделена на десяток уделов, принадлежавших родичам князя. Когда он писал завещание, вся вотчина была в его руках. Ему принадлежало также Суздальское княжество, его воле подчинялись господин великий Новгород и Вятка. Московский князь завещал своему сыну титул великого князя и включил великокняжескую власть в состав наследственной вотчины.

Георгий Вернадский, деля русскую историю на периоды, видит концом периода, который начался в 1238 г. вторжением татар, основание зависимого от Москвы Касимовского царства в 1452 г. Большинство историков склонны считать концом периода татарского ига и началом новой эпохи — 1462 г., когда после смерти Василия Темного великим князем московским стал его сын Иван III. Права Москвы на объединение всей северо-восточной Руси были утверждены ее силой и признаны духовенством и боярством. Литва как главный соперник, важнейший претендент на объединение русских княжеств под властью потомков Гедимина, выбрав союз с Польшей и унию, перестала быть конкурентом Москвы, оставаясь на очень долго противником.

[141/142]