Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы.
ИЛЛЮСТРИРОВАННАЯ ИСТОРИЯ УКРАИНЫ
К оглавлению
41. Общий взгляд иа украинскую жизнь в периоды киевский и галицкий
Таким образом, в половине XIV века прекратилась политическая самостоятельность украинских земель: Галицию захватили поляки, Волынь постепенно превратилась в литовскую провинцию; прочие княжества, существовавшие в Киевщине и Черниговщине, также перешли под власть литовских князей. Государственная жизнь прекратилась.
О том, каков был политический и общественный строй во времена украинской государственности, было упомянуто выше. Мы видели, что Украина состояла из больших и меньших княжеств, старших и младших, и они с умножением княжеского рода постепенно дробились и уменьшались. Киевский князь считался старшим среди князей, «вместо отца», и ему должны были повиноваться остальные князья. Некоторое время так и было — в особенности когда киевский стол занимал князь энергичный и сильный; но со второй половины XII века стремятся первенствовать суздальские князья и умышленно подрывают значение киевских, а с концом XII века старшими для всей Западной Украины делаются князья галицкие. Киев еще некоторое время оставался центром для поднепровских земель, но затем теряет и здесь свое значение.
В своем внутреннем управлении все князья считались вполне самостоятельными: один князь не должен был вмешиваться в правление другого. Князь правил, опираясь на свою дружину, которую содержал на свои средства, на те дани и доходы, какие шли в его пользу. Вначале эта дружина отличалась большой подвижностью: она, как и князья, передвигалась из одной земли в другую, вместе с князьями или независимо от них; позже она оседает, срастается с землей и сливается с земским боярством. Все управление, законодательство, политика, суд, обложение, сбор податей находились в руках князя и его дружины, управлявшей землею от его имени. Население иногда вмешивалось в сферу управления, если замечало здесь неустройства, и в некоторых землях такие «веча», на которых разбирались и обсуждались всякого рода дела, были явлением довольно обычным, и князья признавали за вечем право ставить им требования и даже сменять князей. Но когда князь чувствовал себя достаточно сильным, то не особенно обращал внимание на желания населения и старался подавлять деятельность веча. Впрочем, вече также выражало не столько настроения всего населения, сколько его высших слоев, в особенности городского боярства.
Простой народ вообще не имел влияния во внутренних отношениях; княжеское правление стояло под влиянием боярства, а крестьянство и низшие слои городского населения, вследствие тех неурядиц, какие переживала Украина, все больше подпадали в зависимость от боярского класса. Место свободного населения занимали все большие массы несвободных (холопов, челяди) и полусвободных — наймитов и закупов, отрабатывавших своим трудом долги и обязательства и очень часто попадавших в конце концов в вечную кабалу. Княжья управа более заботилась об интересах и удобствах боярства, капиталистов и богатых землевладельцев, чем о простом народе, и если вступалась за интересы последнего, то только ввиду грозивших восстаний или других резких проявлений народного неудовольствия. Не возвышала своего голоса в защиту народа сколько-нибудь резко и церковь, выросшая в общественных отношениях Византии; она предпочитала внушать повиновение и покорность слабым и зависимым, вместо того чтобы советовать сильным и могущественным не злоупотреблять своей силой.
Подавленные экономической зависимостью, не умея добиться голоса в политической жизни, чтобы изменить неблагоприятные общественные и политические условия, народные массы не дорожили своей государственной жизнью. Этим объясняются переходы общин под непосредственную власть татар, лишь бы только избавиться от князей и боярства, и их совершенно пассивное, без всякого протеста, подчинение власти литовских князей. Страдая от общественных и экономических неурядиц, они не ценили того национального значения, какое имела самостоятельная государственная жизнь. С национальной точки зрения имело большое значение то обстоятельство, что государственная самостоятельность защищала население от порабощения его другими народами и от эксплуатации его экономических и культурных сил для развития и упрочения культуры какой-либо другой государственной, господствующей народности. Пока существовал свой государственный строй, князья, боярство и церковь, стоя на той же народной основе, что и народные массы, силами и средствами государства приготовляли и развивали национальную культуру. Эта культура до некоторой степени и теперь служила интересам народных масс и еще более должна была послужить им с дальнейшим движением народной жизни и с собственным своим развитием. В эту эпоху, как мы уже знаем, культурная жизнь — просвещение, школа, литература, художественное творчество — подпала сильному церковному, византийскому влиянию, и это в значительной степени оторвало ее от народной жизни, отдалило от народа. Но из-под чуждой, церковной оболочки прорывались и теперь уже течения, сильно окрашенные местной окраской, и с дальнейшим развитием народной жизни местные течения должны были все больше и больше одерживать верх над чуждыми элементами культуры, — если бы эта народная жизнь не испытала таких потрясений и переворотов, какие принесло ей падение государственной жизни.
42. Культурная жизнь Украины этой эпохи и ее значение
Выше было упомянуто, что христианство на Украине и византийские влияния начались, вероятно, гораздо раньше эпохи Владимира; затем, распространенные по всем землям Русского государства под воздействием государственной власти, эти византийские влияния и византийская культура одержали решительный перевес над другими течениями, в особенности восточными, персидско-арабскими влияниями, и культурная жизнь Украины надолго получила сильную церковную окраску, налегшую и на просвещение, и на литературу, и на художественное творчество. Просвещение и книжность считались вспомогательным средством для преуспеяния в христианском благочестии: путем чтения церковных книг люди должны были проникаться христианским направлением. Письменность главным образом была в руках духовенства; искусство в весьма значительной степени стояло также на службе церкви, христианского культа. Но так было не только здесь, а и в Западной Европе в те времена; со временем светский, мирской элемент сбросил с себя церковную оболочку там — неизбежно сбросил бы ее и здесь.
Просвещение долгое время ограничивалось тесными, преимущественно духовными кругами. Препятствием к распространению его среди широких масс служил недостаток школьного обучения. Местное духовенство заимствовало те формы обучения, какие практиковались в Византии. И там только в немногих местах, при больших монастырях и кафедральных церквях было организовано обучение в формах школьного преподавания; обычно же родители отдавали ребенка в обучение грамоте какому-нибудь книжному, обыкновенно духовному лицу, и последнее обучало его в одиночку, самое большее в обществе нескольких таких учеников. И на Руси практиковалось главным образом такое одиночное обучение, а не школьное, а потому просвещение и книжность распространялись довольно медленно.
Чаще всего обучение ограничивалось чтением, реже — письмом и счетом; другие сведения приобретались чтением книг; но книг этих было мало, и преимущественно это были книги богослужебные. Только в наиболее крупных центрах тогдашнего просвещения можно было получить высшее образование, научиться писать литературно — по понятиям того времени — и изучить греческий язык, чтобы пользоваться греческими книгами без перевода. Людей, стоявших на уровне современного греческого просвещения, мы встречаем уже с первого поколения после крещения — таков был, напр., митрополит Илларион, позже Кирилл, епископ туровский (в XII веке), и безымянные авторы некоторых других произведений. Было их, однако, все-таки немного, и большинство писателей того времени были самоучки, писавшие «попросту».
Как в греческой литературе и в переводах, сделанных у нас или приходивших готовыми из Болгарии и Сербии, больше всего было церковных и религиозных произведений, предназначенных для усвоения христианского духа и наставления в благочестивой христианской жизни, так и оригинальная литература, развившаяся в украинских землях, шла преимущественно в тех же направлениях. Писались проповеди, поучения в благочестии, жития местных святых. Так писали в XI веке митрополит Илларион, автор похвалы Владимиру Святому, св. Феодосии печерский — автор поучений, монах Яков и св. Нестор — авторы житий Владимира Святого, Бориса и Глеба и св. Феодосия, игумен Даниил, описавший свое путешествие в Святую землю. В XII веке известны митрополит Клим, Кирилл, епископ туровский, автор молитв и проповедей, Георгий Зарубский; в XIII веке — Симон и Поликарп, авторы печерских житий, Серапион-проповедник. Этих мы знаем по имени; гораздо больше писателей осталось нам по имени неизвестными, и самые сочинения их исчезли: сохранилось главным образом то, что перешло в северные, великорусские земли и там уцелело; между тем в XII веке, в особенности со второй его половины, связи Киева с северными землями все более и более ослабевали, произведения здешней письменности реже распространяются на севере, на Украине же, благодаря позднейшим смутам, из них уцелело очень мало. Поэтому-то мы и не имеем сколько-нибудь полного понятия о нашей старой литературе.
Вне религиозной литературы более всего развилась историческая, летописная. Хотя и здесь подвизались главным образом люди духовные и много уделяли места церковной жизни, но все же старая историческая литература представляет богатейший материал для изучения жизни того времени. Все, что мы знаем о культурной, экономической, общественной жизни — знаем главным образом из летописей. Там сохранились отрывки народных рассказов, песен, литературные произведения, документы. Это настоящий архив нашей культурной жизни. Некоторые части летописей отличаются необыкновенной свежестью, непосредственностью, живым отражением духа того времени. Не всякий народ может похвалиться таким интересным летописанием. А между тем то, что имеем — это только обломки, отрывки той старой исторической литературы, попавшие в летописные сборники, дошедшие до наших дней.
Один такой сборник был составлен в Киеве в первой четверти XII века, и сюда вошли памятники киевского летописания XI века — это так называемая Начальная летопись. В конце XIII века где-то в северной Волыни составлен был второй сборник, в котором к Начальной летописи присоединены были записи XII века, главным образом киевские, затем Галицкая летопись времен Данила и волынские записки второй половины XIII века (до 1280 года). Без этого драгоценного сборника мы очень мало знали бы историю Украины этих столетий.
Из других нецерковных произведений большой интерес представляет поучение Мономаха своим детям, где он рассказывает о своей жизни и сообщает разные наставления. Из поэтических произведений уцелело одно — драгоценное «Слово о полку Игореве» 1185 года. Оно отличается высокими поэтическими достоинствами и вместе с тем чрезвычайно важно как красноречивое свидетельство продолжительного и широкого развития светской дружинной поэзии, объединявшей элементы народного песенного творчества с книжными влияниями. Произведение единственное в своем роде по своим поэтическим достоинствам, «Слово», с другой стороны, имеет много общего с другими произведениями конца XII и начала XIII века, представляющими современную научную поэзию и художественную прозу, как Слова Кирилла туровского, Слово на построение стены в Выдубецком монастыре в 1200 году, Моление Даниила, Галицкая летопись. Эти произведения свидетельствуют о значительном развитии и обработке литературного стиля, долгой литературной традиции.
В области пластических искусств имеем много памятников церковной архитектуры, немного живописи, довольно много миниатюр — цветных рисунков в рукописях, много ювелирных изделий, украшенных резным орнаментом и эмалью. Во всех этих областях искусства работали вместе с греческими мастерами и местные художники, более или менее искусно, а иногда даже очень удачно усвояя чрезвычайно высокую технику Византии и внося известную своеобразность, оригинальность в мотивы и манеру греческого творчества. Сравнительно, может быть, менее заметна эта оригинальность в архитектуре киевской эпохи, хотя и здесь местные мастера уклонялись от греческих образцов; гораздо более оригинальности обнаруживает галицкая архитектура, но, к сожалению, она сохранилась в очень незначительных остатках. Большой художественностью отличаются некоторые киевские памятники книжной живописи (миниатюрной). Но больше всего свободы и оригинальности обнаруживают все-таки местные ювелирные изделия. В этой области с самого начала в местном мастерстве больше всего сохранилось свободы от византийского влияния, и позже оригинально сочетались мотивы восточные с византийскими, старые традиции с новыми формами. Хотя и здесь в более тонких работах, — например в эмалях, местные мастера не могли сравниться с византийскими, но все-таки местное мастерство стояло чрезвычайно высоко, в особенности если сравнить его с современною западноевропейскою техникой. Вообще культурная жизнь Украины XI— XIII вв. была на одном уровне с Западной Европой — была она здесь иной, так как слагалась под иными влияниями, но не была ниже, чем в западных землях.
С течением времени, с ослаблением сношений, византийские влияния начали терять свою силу, а перенесение центров политической украинской жизни на запад, во Владимир и Галич, сближало ее все сильнее с западной жизнью. От галицкой жизни XII - XIV вв. вообще мало уцелело, но и по сохранившемуся материалу и сведениям нашим можно проследить характерные сочетания украинско-византийских основ жизни с западными влияниями. Здешнее украинское общество не чуждалось их, живя в тесных сношениях со своими западными соседями. Поэтому мы не видим здесь такого страха перед католической религией, какой старалось привить греческое духовенство в Восточной Украине. Князья заводят у себя латинские канцелярии для сношений с западными землями, латинские печати. В больших городах поселяются немецкие колонии на немецком праве, прививая западные формы украинской жизни. В описаниях здешних церквей постоянно встречаем предметы западного изделия, западных форм. Но местное искусство в общем все-таки стоит на русско-византийской почве, население крепко держится своего, и в своих латинских грамотах князья подчеркивают свое национальное сознание, титулуя себя «князьями всей Малой Руси».
Вообще культурная жизнь Украины XI—XIV вв. обрисовывается очень интересно: она полна жизни, движения, энергии, обещает многое своей народности и даже вообще культурной жизни. Жаль, что падение государственности не дало ей развиться и в самом корне подрезало ее. Правда, простому народу не сладко жилось под господством своих князей и бояр, и мало его радовали эти культурные начинания. Но не легче стало ему, когда на место своих пришли чужие владетели. Социальные и экономические условия от этого не улучшились, а ухудшились, положение народа — также. А национальной и культурной жизни был нанесен удар, от которого она не могла оправиться — и до сегодня.
43. Переход украинских земель под власть литовских князей
Вторая половина XIII и затем XIV в. были свидетелями чрезвычайно быстрого и успешного расширения власти литовских князей над соседними белорусскими, а потом и более отдаленными украинскими землями. Наиболее запоздавшее в своем развитии в глубине своих глухих лесов, самое отсталое из всех народов этой семьи, племя литовское в это время очутилось пред чрезвычайно грозною опасностью — немецким движением в литовские края. Напрягая в борьбе с ним все свои силы, литовское племя развивает чрезвычайно живую организационную деятельность и как бы для того, чтобы усилить себя культурными средствами, начинает одновременно расширять свое господство над соседними славянскими, более культурными, но политически изжившимися землями. Это ясно обозначилось в середине XIII в. при литовском князе Мендовге и встревожило короля Данила, который сам мечтал о возможно большем расширении своей власти над соседними землями. В союзе с польскими князьями и крестоносцами Данило задумал сокрушить Мендовга и начал с ним войну. Чтобы отвлечь Данила, Мендовг уступил его сыну Роману некоторые свои земли во владение; затем сын Мендовга, Войшелк, передал другому Даниловичу, Шварну, все Литовское княжество. Но вскоре умер, а сыновья Данила не сумели воспользоваться обстоятельствами. Наследием Мендовга завладели другие литовские князья и снова начали расширять свою власть над соседними землями.
В первой четверти XIV в. большая половина белорусских земель находилась уже под властью литовских князей, и они начали попытки захватить соседние украинские земли. При последних Даниловичах галицких или непосредственно после их смерти литовские князья захватили Берестейско-Дорогичинскую землю (Побужье). Еще перед тем, вероятно, они завладели Припятскими и Турово-Пинскими землями. Сохранилось воспоминание о каком-то литовском князе Виде, захватившем в это время значительную часть Древлянской земли, т.е. киевского Полесья. При князе Гедимине в 1320 году уже и Киев стоял в сфере литовского влияния, хотя здешние князья формально находились под татарским владычеством (упоминается здесь какой-то маленький князек по имени Федор и при нем татарский баскак). Таким образом, избрание Любарта Гедиминовича галицкими и волынскими боярами вместо Юрия-Болеслава в 1340 году только шло навстречу этому движению литовских князей в украинские земли. И это избрание лучше всего показывает, насколько это движение мало затрагивало местное население, если его представители сами, по собственному желанию призывали к себе на стол литовских княжичей.
Это объясняется тем, что литовские княжичи, устраиваясь в украинских и белорусских землях, старались приноровиться во всем к местной жизни, к ее строю и культуре. Они старались не вносить в местный уклад никаких перемен. «Мы старины не рухаем, а новины не уводим» — стало их правилом Они принимали православную веру, местную культуру, язык, одним словом — делались украинскими или белорусскими князьями, только из новой литовской династии, и по возможности старались продолжать заведенные порядки местной жизни. С другой стороны, населению нередко, принимая литовского князя, приятно было покончить с пережитыми княжьими отношениями старой династии. Общинам, вырвавшимся в свое время из-под княжеской власти и отдавшимся под татарское владычество, тоже, очевидно, успела показать свои невыгодные стороны татарщина, в особенности когда настали беспорядки в татарской орде, в конце XIII в. Литовское же княжество в это время было в расцвете сил; принимая литовского князя, население могло надеяться, что оно найдет у литовских князей помощь и защиту во всех своих невзгодах, только князьям было горько отказываться от своего господства; но и тут часто новые отношения складывались так, что старые князья оставались при своих волостях и должны были только признать над собой власть литовского князя, занявшего главный стол их земли.
Поэтому-то и видим, что украинские земли, одна за другой, без войн и борьбы, тихо и незаметно переходят под власть литовских князей, и даже в наших источниках не всегда находим упоминания об этом; правда, мы не имеем местных летописей для этого времени, а в иноземные редко долетали известия об этом — именно потому, что земли присоединялись литовскими князьями без больших усилий.
Итак, как мы видели уже, в 1340 году князь Любарт Гедиминович занял галицко-волынский стол и считался галицким князем до 1349 года, до похода Казимира, а Волынью правил долго, до самой своей смерти, более сорока лет.
Ольгерд Гедиминович, великий князь литовский, вмешавшись в 1350-х годах в смоленские дела, захватил соседнее Брянское княжество в северной части старой Черниговской земли, а затем подчинил себе и южные княжества. В главных городах — в Чернигове, Новгород-Северске, Стародубе — были посажены князья из литовской династии, на меньших волос тях остались князья из прежней династии под властью литовских князей.
Около 1360 года Ольгерд взял под свою власть Киевскую землю, свергнув последнего князя киевского, по имени Федор, и посадив на его место сына своего Владимира. Земля пришла в упадок и сильно опустела под татарским владычеством, но составляла важное приобретение по своим размерам, так как Киеву принадлежало и все Заднепровье, составлявшее прежде Переяславское княжество.
Татары, считавшие Поднепровье своим улусом, подвластной землей, хотели, вероятно, заступиться за князя Федора киевского, как за своего присяжника, но орда тогда была совершенно разбита и бессильна. Ольгерд двинулся с войском на юг Киевской земли, разгромил татарское войско и взял под свою власть ие только Киевскую землю, но и Подолье, до тех пор находившееся под властью орды. Племянники Ольгерда, сыновья Кориата Гедиминовича, основались в подольских городах, начали строить крепости для защиты от татар и собирать население. Вот как рассказывает об этом летописная повесть, составленная во второй четверти XV в.
«Когда господарем Литовской земли был великий князь Ольгерд, он отправился с литовским войском «в поле» (степь) и разбил на Синей воде татар, трех братьев: князя Качибея, Кутлубугу и Дмитрия. А эти три брата, князья татарские — отчичи и дедичи Подольской земли, и от них заведывали атаманы, а баскаки (сборщики доходов), приезжая от тех атаманов, брали дань с Подольской земли. А был брат у Ольгерда, князь Кориат, владевший Новгородом Литовским, и было у него четыре сына: князь Юрий, князь Александр, князь Константин, князь Федор. И вот эти княжичи Кориатовичи, трое братьев: князь Юрий, князь Александр и князь Константин, с соизволения великого князя Ольгерда и с помощью Литовской земли пошли в Подольскую землю. А в Подольской земле не было тогда ни одного города (крепости) ни из дерева рубленного, ни из камня построенного. Тогда эти княжичи Кориатовичи, придя в Подольскую землю, вошли в дружбу с атаманами, начали защищать Подольскую землю от татар и не стали баскакам «выхода» (дани) давать. И прежде всего нашли себе твердыню на реке Смотриче и поставили здесь город Смотрич. А в другом месте жили монахи в горе, и на том месте основали они город Бакоту. А однажды на охоте им случилось загнать много оленей на тот остров, где теперь стоит город Каменецкий, и, вырубив лес, поставили они город Каменец. И так все города подольские построили и всю землю Подольскую засели».
Иногда все же давали дань татарам, чтобы отделаться от них, и еще некоторое время здешние земли считались подвластными татарам, поэтому, например, на монетах Владимира Ольгердовича, князя киевского, мы видим татарские знаки и надписи. Но в здешние дела татары уже не вмешивались, и правили всем но вые князья из литовской династии, под верховной властью великого князя литовского.
44. Борьба за галицко-волынские земли и раздел их
Для литовских князей было большим счастьем, что они не встречали сильных препятствий в своих стремлениях к присоединению восточных украинских земель. Они могли захватывать только то, что легко давалось; вести сколько-нибудь напряженную борьбу за свои новые приобретения им было не под силу. Литовское княжество, несмотря на свои громадные размеры, было очень слабо организовано, а кроме того, над ним страшным бременем тяготела борьба с немецкими рыцарями, прусскими и ливонскими крестоносцами, которые, покорив и поработив себе литовские племена пруссов и латышей, хотели подчинить своей власти и остальные литовские племена и безжалостно опустошали своими набегами литовские земли. На восточной границе литовские князья должны были, кроме того, выдерживать борьбу с московскими князьями, стремившимися захватить пограничные земли и не дать распространиться литовскому влиянию в этой промежуточной полосе. Поэтому литовские князья не могли уделить много энергии украинским землям, и когда Любарту пришлось выдержать сильную борьбу с Польшей и Венгрией за Западную Украину, другие литовские князья лишь изредка могли помогать ему. Галиция, поставленная между двух огней — Польшей и Венгрией — и не получая достаточной поддержки от Любарта, не видела возможности защищаться своими силами и скоро сложила оружие, не имея надежды отстоять себя; несмотря на попытки Любарта вырвать ее из польских рук, она так и осталась под польским господством.
Мы уже видели, что первые нападения Казимира на Галицию были отражены местным боярством под предводительством знаменитого Дедька, «начальника Русской земли», и только западное пограничье, Сяноцкую землю, Казимиру удалось удержать за собою. До 1349 года Галиция оставалась под властью Любарта. Только в этом году Казимир, обеспечив нейтралитет татар, неожиданным нападением захватил целую Галицию и соседнее волынское пограничье. Под впечатлением этой катастрофы литовские князья поспешили на помощь Любарту, и им удалось вернуть захваченные Казимиром волынские города; с галицкими дело было труднее: гарнизонов, расставленных Казимиром в галицких городах, не удавалось вытеснить, и литовские князья отплачивали Казимиру только опустошениями польских земель. Чтобы положить им конец, Казимир возобновил свой договор с венгерским королем, выпросил денежную субсидию у папы и вместе с венгерскими силами сделал попытку покорить по крайней мере Белзско-Холмские земли. Он предпринимал для этого несколько походов, но мы имеем мало сведений о них. Наиболее заметный эпизод — это осада Белза в 1352 году, замечательная его геройской защитой. Казимир двинулся с большим войском; кроме того, к нему прибыл на помощь венгерский король Людовик. Они вместе приступили к Белзу и послали к здешнему воеводе предложение сдаться; тот не ответил решительным отказом, чтобы выиграть время — укрепить город и дождаться помощи от литовских князей. Целую неделю он тянул переговоры, а тем временем укреплял на глазах королей свой замок, между прочим пустил воду в окружавшие замок рвы, так что она окружила его со всех сторон. В конце концов заявил, что сдаться не согласен. Казимир и Людовик попробовали взять замок приступом, но потерпели неудачу. С раннего утра до полудня польское и венгерское войско, по горло стоя в холодной проточной воде, наполнявшей рвы, пытались ворваться в замок, потеряло много людей — был убит племянник короля Людовика, и сам Людовик получил такой удар по голове, что упал с коня и едва не погиб, — но в конце концов вынуждено было отступить; Людовик, потеряв охоту к продолжению кампании, оставил Казимира, и тот должен был также возвратиться ни с чем.
После этих неудачных походов, когда к тому же литовские князья снова привлекли на свою сторону татар, Казимир заключил с ними перемирие: Галиция осталась за Польшею, Волынь за Любартом. Не удалось на этот раз вырвать Галицию из польских рук — не удавалось и позже. Захватив галицкие земли, Казимир всячески старался ослабить все, что стояло здесь в оппозиции против Польши, и ввести туда как можно более элементов, благоприятствующих польскому господству. Он отбирал поместья и должности у бояр, стоявших на стороне Любарта, раздавал земли полякам и различным пришельцам, готовым поддерживать польское господство, призывал в города немцев и поляков, предоставляя им различные льготы. Всеми силами отстаивал завоеванную провинцию, располагая помощью венгров, папы, а иногда и немецких рыцарей, и Любарт был в сравнении с ним слишком слаб, чтобы вырвать из его рук Галицию. Правда, борьба продолжалась еще целых тридцать лет — вскоре после перемирия возобновилась она снова. Литовские князья досаждали Казимиру, нападая и опустошая польские земли, подстрекая к нападениям татар, но это мало помогало делу. В конце концов Казимиру снова удалось привлечь татар на свою сторону, а позже, ввиду того, что литовские князья стали захватывать украинские земли, находившиеся ранее под татарским владычеством, орда совершенно разошлась с Любартом. Между тем Казимир вошел в соглашение с прусскими и литовскими крестоносцами и напал на Литву с двух фронтов: сам двинулся в 1366 году на Волынь, в то время как крестоносцы ударили на Литву. Ему удалось снова захватить
Белз, Холм и Владимир; правда, Белз и Холм снова отложились от Польши, но на этот раз Казимир удержал Владимир до самой своей смерти (1370). И только когда он умер, Любарт опять захватил Владимир и начал снова опустошать пограничные земли Польши. Тогда Людовик, получив польскую корону после Казимира, двинулся в поход на Любарта; результатом его было присоединение к Галиции Белзской и Холмской земель, между тем как остальные волынские земли остались за Любартом.
Сделавшись польским королем, Людовик не надеялся передать польскую корону своему потомству, поэтому старался обеспечить Галицию Венгрии. Для этого он передал Галицию, в качестве венгерской провинции, верному человеку Владиславу, князю опольскому (из польских князей силезских). Этот Владислав правил Галицией шесть лет как последний галицкий князь под верховной властью венгерского короля (1372—1378). Затем Людовик перевел его на другой пост, а в Галицию назначил венгерских наместников и ввел венгерское войско. Но его замысел не удался. По смерти Людовика (1382) польские вель можи избрали себе королевой его младшую дочь Ядвигу и отделились таким образом от Венгрии; воспользовавшись тем, что в Венгрии начались смуты, они послали свою молодую королеву во главе войска, чтобы вырвать Галицию из венгерского владения, и это, действительно, — удалось; Галиция была снова присоединена к Польше (в 1387 году), и хотя венгерское правительство против этого протестовало, но начать войну за Галицию не осмелилось, и последняя осталась за Польшей.
45. Уния Польши с Литвой
Кто следил за кровавой, упорной борьбой, тянувшейся между литовскими князьями и Польшей за галицко-волынские земли до 1380 года, едва ли мог предвидеть, чем должна была окончиться эта борьба. Так неожидан был ее финал: уния Польши и Литвы под властью великого князя литовского, обязывавшегося с получением польской короны присоединить все литовские земли к Польше, навеки «инкорпорировать», т.е. соединить их с Польшей, превратив их в простые провинции последней.
Придумали эту комбинацию малопольские магнаты. Они избрали королевой младшую дочь Людовика, чтобы отделиться от Венгрии и избавиться от влияния венгерского двора, а затем начали подыскивать для своей королевы подходящего жениха, такого, чтобы мог послужить им своими силами и средствами, а в дела Польского государства не вмешивался и не препятствовал фактически править им, польским панам. Правда, Ядвига была уже просватана за австрийского принца Вильгельма, но последний не был подходящей для них партией, так как не располагал никакими средствами. И они в конце концов остановили свое внимание на молодом великом князе литовском Ягайле, сыне Ольгерда. Они рассчитывали, что он будет им очень благодарен за честь быть польским королем, согласится на все их условия и будет им полезен силами и средствами своего Литовского государства. И они не ошиблись: Ягайло согласился на все, чего потребовали польские правители, — обещал окрестить в католичество всю остававшуюся некрещеной Литву и перейти в латинство самому (до того времени он был православным), обещал возвратить своими средствами земли, утраченные Польшей, а самое главное — обязался «на вечные времена присоединить свои земли, литовские и русские, к Польской Короне». Такое условие заключено было между ними в Креве, на Литве 15 августа 1385 года. Это так называемая «Кревская уния», договор чрезвычайно важный, решительно изменявший все дальнейшее направление истории не только украинских земель, а и всей, можно сказать, Восточной Европы.
Заключив договор с Ягайлом, польские правители прежде всего должны были подумать над тем, чтобы действительно женить его на своей королеве. Это представляло немало затруднений, так как мать Ядвиги тем временем дала свое окончательное согласие Вильгельму, он приехал в Краков, обвенчался с Ядвигой и жил с нею как с женой в краковском замке. Пропустив это каким-то образом, польские правители теперь спохватились и решили, не останавливаясь ни перед чем, расторгнуть брак Ядвиги с Вильгельмом. Силой схватили они Вильгельма и уда лили из Кракова Ядвига хотела догнать и вернуть его, но ее задержали; брак ее с Вильгельмом был признан недействительным, а ее самое духовенство принялось убеждать, что для блага Польши и католической религии она должна выйти замуж за Ягайла. В конце концов ее действительно уговорили и обвенчали с Ягайлом. Устроив это, прежде всего захватили при помощи литовских князей Галицию, изгнав оттуда венгерское войско, а затем стали ждать исполнения обещаний Ягайла, что он на вечные времена присоединит к Польше все свои земли, литовские и русские, т.е. белорусские и украинские.
Это значило, другими словами, что Великое княжество Литовское должно было прекратить свое существование как отдельное государство, а все земли, находившиеся во владении литовских князей, украинские, белорусские и литовские, должны были с этого времени превратиться в провинции Польского королевства. Так понимали это и добивались этого поляки. Ягайло, исполняя их желание, приказал всем литовским князьям, владевшим в украинских и белорусских землях, выдать обязательство в том, что они будут верны Ягайлу, его королеве и детям и будут принадлежать Польскому королевству. Так как князья и без того признавали Ягайла своим старейшиною, как великого князя литовского, то такие обязательства на первых порах не создавали каких-либо новых отношений. Подвластные Ягайлу князья поэтому выдавали такие обязательства беспрекословно. Однако с течением времени князья и бояре начали соображать, к чему это клонится в будущем: ими будут править и распоряжаться краковские польские правители, и эта перспектива им совсем уже не улыбалась.
Их неудовольствием решил воспользоваться Витовт, сын Кейстута, дяди Ягайла, убитого по приказанию Ягайла, когда тот вступил на великокняжеский престол. Два раза уже Витовт поднимал восстание против Ягайла, добиваясь отцовских владений, и в конце концов добился, что Ягайло отдал ему в управление все Великое княжество Литовское как своему наместнику. Теперь, воспользовавшись неудовольствием князей и бояр на претензии краковского двора, Витовт добился того, что литовские князья и бояре провозгласили его королем литовским, и стал приготовляться к решительной борьбе с Ягай- лом. Тут, вероятно, наступил бы и конец унии, но дела приняли непредвиденный оборот: Витовт в это время предпринял большой поход на татар, чтобы посадить на ханском престоле своего ставленника, но, неосторожно углубившись в степи, наткнулся на сильное татарское войско, которое страшно разгромило его в битве на р. Ворскле (1399). Эта катастрофа подорвала силы и планы Витовта, и вместо полного разрыва с Польшей и Ягайлом между ними был заключен договор (1400): Витовт и Ягайло решили, что Великое княжество Литовское должно оставаться отдельным государством, под управлением своего великого князя, которым теперь будет Витовт, но этот великий князь литовский должен переживать верховную власть Ягайла и его преемников на польском престоле. Уния, значит, не уничтожалась вполне, хотя и получала совсем иную форму сравнительно с Кревским договором 1385 года. Великое княжество Литовское все-таки оставалось в связи с Польшей, и это много значило для внутренней жизни и отношений этого княжества и в частности для отношений украинских.
княжества Литовского
Имея теперь за собою Польшу, Ягайло с Витовтом прежде всего занялись упразднением больших княжеств, входивших в состав Великого княжества Литовского. Почти вся Украина состояла из таких больших княжеств, и здесь новый курс политики в особенности дал себя почувствовать. В конце 1380-х годов, когда заключалась уния, волынские земли — Владимирская и Луцкая — находились по смерти Любарта во владении его сына Федора, на которого Волынь смотрела как на своего прирожденного князя. На Подолье княжил последний из Кориатовичей, Федор. Киевская земля с Заднепровьем принадлежала Владимиру Ольгердовичу. Полесье Припятское заключало несколько менее значительных княжеств, как Ратненское княжество Федора Ольгердовича, Пинское княжество Василия Михайловича, двоюродного брата Ягайла, Черторыйское Василия Константиновича, племянника Ягайла в Черниговской земле были обширные княжества: Черниговское Дмитрия Корибуга Ольгердовича, Брянское другого Дмитрия Ольгердовича, Стародубское Патрикия Наримунтовича, племянника Ольгерда. Такие обширные княжества жили своей жизнью, не особенно даже чувствуя свою принадлежность к Великому княжеству Литовскому. Они знали своего князя, а князь этот, хотя происходил из литовской династии, за несколько десятков лет своего пребывания в данной земле - иногда даже родившийся и выросший в ней, успел сжиться со своей землею, приноровиться к ее жизни, к ее населению. Землей правили под его верховной властью местные бояре, по старым порядкам и правам, так что если населению не было лучше под новым правлением, то во всяком случае и ощутительных перемен оно не чувствовало, и национальная жизнь не терпела никаких стеснений, никто не отодвигал на задний план местных людей, не стеснял их языка и книжности. Новые князья по мере сил и возможности старались содействовать украинской культуре и церкви.
Так было до сих пор. Теперь во всем этом наступает крутой перелом. Витовт с Ягайлом свергают наиболее крупных князей с их столов, переводят на меньшие княжества, где они не могли уже иметь значения, а их прежние волости или сразу обращают под свою непосредственную власть и управление, или передают через несколько рук, не давая новым князьям укорениться, а в конце концов обращают эти большие княжества в обыкновенные провинции, раздавая их в управление своим наместникам и агентам.
Так прежде всего осенью 1393 года было отнято Черниговское княжество от Дмитрия-Корибута (второй Дмитрий утратил свое Брянское княжество еще раньше, присоединившись к московскому войску). От Федора Любартовича была отнята сперва Луцкая земля, а затем и вся Волынь; взамен ему предоставлены черниговские волости, но для Федора это была такая грустная замена, что он даже не принял этих черниговских владений. Затем Витовт предпринял поход на Федора Кориатовича, чтобы отобрать у него Подолье; но прежде всего направился в Киевскую землю и выгнал из Киева Владимира Ольгердовича, а затем уже двинулся на Федора. Тот пробовал защищаться при помощи румын и венгров; но Витовт в его отсутствие завладел Подольем, захватил крепости и посадил своих наместников (1394).
Таким образом, в течение каких-нибудь двух лет были удалены с волостей все более значительные князья. Правда, Киевская земля была отдана другому князю, Скиргайлу Ольгердовичу, но он вслед за тем умер; черниговские земли были отданы Свитригайлу, но и он здесь долго не продержался. В начале XV в. на Украине остались только менее значительные княжества, как Ратненское, Пинское, Черторыйское, Стародубское, Острожское. Это были уже не те почти независимые княжества государства, а только большие поместья. Для поместий они были даже очень велики, простирались на много десятков верст, но политического значения не имели. И Украина сделалась провинцией Великого княжества Литовского, очутилась в непосредственной власти его правительства, подчиняясь всем распоряжениям правительства и воздействиям его новой политики.
А эта политика после унии резко изменилась. Правда, правительство продолжало повторять по-прежнему, что оно старины не рушит, а новины не вводит, но в действительности начало очень решительно перестраивать свое государство по польскому образцу. Как будто и не трогало старого, но вводило новое, и последнее все меньше давало старому жить и существовать, не только развиваться.
Окрестив некрещеную Литву в католичество, Ягайло издал грамоту, предоставлявшую на будущее время пользование различными правами только боярам католической религии. Его целью было создать привилегированный господствующий класс с широкими правами и привилегиями, но эти привилегии предоставлялись только католикам. Только католики могли заседать в княжеском совете, занимать высшие государственные должности, допускаться к важнейшим государственным делам (так постановлял городельский акт 1413 года). Таким образом, князья и бояре православные, даже князья из литовской династии, обжившиеся в белорусских и украинских землях и ассимилировавшиеся со здешним населением, отныне устранялись от участия в политической жизни, если не хотели отречься от православной веры. В городах введено было самоуправление по немецкому образцу, существовавшее в Польше — по так называемому немецкому или магдебургскому праву, и к участию в нем опять-таки допускались только католики, а православные украинцы или белоруссы не могли быть избираемы на городские должности, а иногда даже не признавались полноправными гражданами города, так как и этими последними могли быть собственно только католики. В важнейших городах, не только Литвы, но и Белоруссии и Украины, основались католические епископии; им жаловались поместья, и при этом в состав последних попадали иногда и имения православной церкви, и вообще православная церковь, привыкшая жить под покровительством и опекою правительства, почувствовала теперь себя совсем заброшенной, самое большее — только терпимой. В особенности много тяжелого приходилось переживать православному духовенству в украинских землях, присоединенных непосредственно к Польше (в Галиции, Холмской и Белзской земле), и тем же духом начало повевать теперь и в Великом княжестве Литовском. В Галиции Ягайло, проезжая в 1412 году через Перемышль, чтобы похвалиться перед католическим духовенством своей католической ревностью, велел отобрать у православных местную кафедральную церковь, выкинуть из гробницы погребенные здесь останки старых перемышльских князей и обратить церковь в костел; православное духовенство и все население горько плакали при виде такого поругания, но распоряжения Ягайла тем не менее были исполнены. В другом случае Ягайло запретил крестить детей от смешанных браков (православного с католичкой) по обряду православной веры, а окрещенных уже велел насильно перекрещивать в католичество и т. п. В Великом княжестве Литовском ни он, ни Витовт не решались употреблять таких суровых мер, но различные ограничения по отношению к православным следовали одно за другим и здесь.
