Виталий Задворный

СОЧИНЕНИЯ РИМСКИХ ПОНТИФИКОВ ЭПОХИ ПОЗДНЕЙ АНТИЧНОСТИ И РАННЕГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Сочинения римских понтификов эпохи поздней античности и раннего Средневековья. М.: Изд-во францисканцев, 2011. 495 с.

К оглавлению (и варианту в пдф).

Глава 4 Раннее средневековье. Основные темы в сочинениях понтификов VII—IX вв.

4.1. Монофелитство и Римский Престол

4.1.1. Религия и политика: «вопрос Гонория»

ИЗАНТИЙСКИМ ИМПЕРАТОРАМ НИКАК НЕ УДАВАЛОСЬ преодолеть влияние монофизитства среди духовенства империи. Это учение получило столь широкое распространение, что подавить его силой они были не в состоянии и вынуждены были постоянно искать пути компромисса. Неустранимая угроза слияния религиозного и политического сепаратизма была настолько реальной, что полный провал Генотикона в начале VI в., который привел не к религиозному единству империи, а к схизме, не удержал императора Ираклия I[1] от новой попытки введения некоего приемлемого для всех религиозного учения с помощью новой компромиссной христологи- ческой формулы. Ираклий, ведя тяжелую и изнурительную войну с Персией и отражая нашествия аваров и славян, которые уже подходили к стенам Константинополя, решил прекратить богословские споры. В этом его ближайшим сотрудником стал Константинопольский патриарх Сергий I[2], предложивший новую формулу: Иисус Христос, имея две природы, Божественную и человеческую, действовал единой Богочеловече- ской энергией (моноэнергизм). Эта компромиссная формула позволила привлечь к официальной Церкви большое число монофизитов в Египте и Сирии, но против нее резко выступил известный богослов монах Софро-
ний[3], указавший, что признание одной энергии ведет к монофизитству и аполлинаризму. В 634 г. избранный патриархом Иерусалимским Со- фроний обратился с обширным окружным посланием, в котором открыто выступил против монофелитства.

В этой ситуации патриарх Сергий I обратился к Папе Гонорию I с письмом, в котором осуждал действия Софрония, якобы направленные на раскол Церкви, и, делясь с Гонорием своими размышлениями по возникшей богословской проблеме, предложил вообще больше не рассуждать ни об одной, ни о двух энергиях.

В середине 30-х годов VII в. суть разгоревшегося нового богословского спора еще не была столь очевидной: не были изданы догматические эдикты Экфесис[4] и Типос'. Когда первый из этих эдиктов, Экфесис, был издан осенью 638 г., Гонорий о нем не узнал, он умер 12 октября, до того как этот императорский документ был доставлен в Рим. Гонорий не был в достаточной степени ознакомлен и с позицией Софрония. Многим представлялось тогда, что этот спор не имеет принципиального значения, являясь одной из тех, казалось бы, нескончаемых богословских дискуссий, которые увлекали значительную часть византийского общества. Они достаточно красочно описаны в византийской исторической литературе того времени, например у Агафия Миринейского[5]:

... сидя в книжных лавках, [некто Ураний] спорил и величался перед собравшимися там и ведущими обычные споры о Божестве, какова Его природа и сущность, доступно ли Оно страданиям, о неслиянии и тому подобном. Громадное большинство спорящих не очень усердно посещало грамматические школы и не отличалось безукоризненностью жизни, тем не менее они считали легким и самым сподручным делом... заниматься рассуждением о Божестве — предмете столь недоступном и возвышенном, превышающем разум человека, о Котором можно знать только одно то, что Оно непознаваемо.

Поэтому они постоянно собираются поздним вечером после попойки и невоздержанности и начинают разглагольствовать, как им заблагорассудится, о возвышенных и Божественных предметах, всегда болтая одно и то

же. Они не убеждают друг друга, упорно держатся своих мнений при всяких обстоятельствах, в споре злятся друг на друга, бросают друг другу оскорбления... а расходятся, не приобретя и не дав ничего полезного, и становятся вместо друзей отъявленными врагами.

Агафий Миринейский. О царствовании Юстиниана II, 29

Гонорий, сумевший сократить ареал Аквилейской схизмы, продолжавшейся со времени II Константинопольского собора, стремился не допустить перерастания очередного богословского спора в новую схизму. Поэтому он сразу ответил на письмо патриарха Сергия, в котором согласился с осуждением действий Софрония[6]. Это и еще одно его письмо патриарху Сергию послужили поводом для осуждения Гонория на III Константинопольском соборе[7].

Эти два письма, зачитанные на 13-й, роковой для Гонория, сессии собора, в подлиннике не сохранились и дошли только в греческом переводе, причем от второго послания сохранился лишь фрагмент. На основании этого некоторые историки, начиная с Барония, вообще оспаривали существование оригинала, но современная историческая критика все же склоняется к тому, что эти письма действительно были написаны Гоно- рием. Но вопрос, насколько греческий перевод соответствует латинскому оригиналу, остается неразрешенным. Отметим, что в этом случае точность перевода терминологии имеет принципиальное значение [8].

Послание понтифика начинается с одобрения осторожной и взвешенной позиции патриарха Сергия при введении новых теологических понятий и определений. Следующая фраза представляет собой выражение фундаментальной позиции Апостольского Престола: Мы должны точно следовать тому, что приняли. Отстаивание этой принципиальной позиции сохранения традиции привело к драматическим событиям в жизни Папы Вигилия, который из-за этого пошел на открытый конфликт с императором (см. гл. 1.4.7).

Далее Гонорий подробно излагает халкидонское христологическое учение о двух природах в Иисусе Христе и их нераздельном и неслиянном единстве. Задаваясь вопросом, как человеческому уму понять соединение природ при сохранении их самостоятельного состояния, Гонорий в пространном ответе использует выражение одна воля, но в контексте, из которого не следует гетеродоксальное учение, в котором он был впоследствии обвинен. Во время понтификата Гонория понятия две воли и одна воля не стали догматическими определениями, использование которых определяло ту или иную позицию в богословском споре. Понтифик говорит одна воля, имея в виду одну человеческую волю, волю к добру, а не раздвоенность воли к добру и злу, присущую человеку вследствие первородного греха.

... исповедуем и единую волю Господа нашего Иисуса Христа, ибо Божеством, конечно же, взята была наша природа, а не вина; [природа], конечно же, сотворенная до грехопадения, а не поврежденная после грехопадения. Ибо Христос, без греха зачатый от Святого Духа, также без греха рожден от святой и непорочной Богородицы Девы Марии, не испытав никакого заражения от поврежденной природы [...] Ибо иного закона в членах или воли отличной или противоречащей не было у Спасителя, так как превыше закона человеческого состояния был рожден...

Scripta fraternitatis (Ер. IV: ad Sergium Constantinopolitanum episcopum)

Послание заканчивается формулировкой Халкидонского собора о единстве Божественной и человеческой природы во Христе и пожеланием не развертывать ненужных дискуссий.

Ибо Господь Иисус Христос, Сын и Слово Божье, «через Которого все сотворено» (Ин 1, 3), один делатель по Божеству и по человечеству, и это во многих местах изобильнейше доказывают Святые Писания. А то, что для [описания] по причине дел по Божеству и по человечеству должно пониматься или говориться одно действие или два братских, нас не должно касаться; мы оставляем это книжникам, которые имеют обыкновение предлагать младенцам сочиненные для них изящные имена. Мы же из Святых Писаний видим, что не одно или два действия у Господа Иисуса Христа и Его Святого Духа, но знаем, что Он многообразно действовал.

Ibidem

Второе письмо в принципе не добавляет ничего нового к первому; в нем больший акцент делается на двух природах Христа.

... мы должны [...] отметая запутанные и туманные вопросы, [...] не одно или два действия в посреднике между Богом и людьми определять, но исповедовать, что обе природы сочетаются в одном Христе природным единством и с участием друг друга действуют и способны действовать, [т. е.] и Божественная [природа] делает то, что относится к Богу, и человеческая природа делает то, что относится к плоти, нераздельно, неслиянно, [...], не уча о том, что Божественная природа в человека и человеческая природа в Бога превращаются, но исповедуя всецелое различие двух природ...

Scripta dilectissimi filii (Ер. 5: ad Sergium Constantinopolitanum episcopum)

Тем не менее III Константинопольский собор осудил Гонория, хотя и не как ересиарха, а как епископа, не организовавшего борьбу с распространением гетеродоксального учения. При этом, однако, не были приняты во внимание следующие обстоятельства: во-первых, оба монофелит- ских догматических эдикта, Экфесис и Типос, были изданы уже после кончины Гонория; во-вторых, истинными виновниками введения моно- фелитства были императоры Ираклий и Констант II (Константин III)[9], не только вводившие своими эдиктами это вероучение, но и с предельной жестокостью преследовавшие всех, кто отстаивал халкидонскую хрис- тологию, в том числе Папу Мартина I[10] и Максима Исповедника[11]. Об этих мужественных борцах за ту веру, поборником которой выступил сам III Константинопольский собор, собор не сказал ни слова. Следуя в русле политики византийского правительства и поэтому считая Максима

Исповедника политическим преступником, собор презрительно отнесся к его сочинениям, в том числе и к его апологии Гонория I. Так, Максим писал, что несправедливо считать письмо Гонория к Сергию утверждением монофелитства, ведь в нем понтифик говорил лишь об отсутствии во Христе двух воль человеческой природы: одной — влекущей к добру, а другой — к злу.

В письме, которое Папа Римский Гонорий написал Сергию, он не отрицал две воли во Христе, хотя в нем он говорит об одной воле. Напротив, он даже исповедал и утвердил это [учение о двух волях]. Ибо он говорит это не в осуждение [учения о наличии] у Спасителя природной человеческой воли, но утверждая, что Его зачатие совершилось без семени и было непорочно, ибо ему ему не предшествовала воля плоти или порочный помысел.

Maximus Confessor. Ер. Ad Marinum presbyterum

Таким образом, по меткому замечанию русского историка A.B. Кар- ташова, политическое давление в Византии тяготело и над вселенскими соборами[12].

4.1.2. Драматические события понтификата Мартина I

После краткого понтификата Северина[13] Папой был избран Иоанн IV[14]. В Константинополе за это время также произошла смена на патриаршем престоле: Сергия, умершего в 638 г., сменил Пирр[15]. Последовательно продолжая политику своего предшественника по утверждению монофелитства в империи, он умело использовал авторитет Гонория I, которого он представлял как сторонника учения об одной воле в Иисусе Христе. В 641 г. Иоанн IV созвал в Риме собор, на котором было осуждено монофелитство и императорский эдикт Экфесис. Понтифик направил византийскому императору Константу II (Константину III) послание, в котором выразил свое возмущение по поводу того, что Пирр представляет Гонория I сторонником монофелитства; таким образом, послание представляло собой апологию Гонория I. В послании дана ортодоксальная интерпретация суждений Гонория I: Папа имел в виду волю человеческой природы Иисуса Христа, которая, не будучи обремененной первородным грехом, не разрывается между противоположными стремлениями в выборе между добром и злом.

Папа Иоанн IV (крайний справа). Мозаика VII в. Латеранская базилика, Рим

...патриарх Пирр в своих посланиях, рассылаемых во все концы, проповедует некое новое, противоречащее правилам веры и совершенно чуждое духу католических Отцов учение, и спешит представить святой памяти нашего предшественника Папу Гонория своим единомышленником. Но вышеупомянутый предшественник мой говорил [это], уча о тайне воплощения Христа, а именно, что не было в Нем, как в нас, грешных, противоположных воль ума и плоти.

Dominus qui dixit (Ер. 2: ad Constantinum imperatorem)

Преемником Иоанна IV стал Феодор I[16], сын греческого епископа, который прибыл из Иерусалима в Рим, спасаясь от нашествия арабов.

Избрание грека на Римский Престол в напряженной политической и идеологической обстановке, вызванной изданием византийским императором Ираклием догматического эдикта Экфесис, произошло не без влияния византийского правительства. Но Феодор I, как вскоре выяснилось, не оправдал надежд Константинополя, сразу проявив себя как последовательный противник монофелитства. Так происходило и прежде, и после: все восточные монахи, взошедшие на Апостольский Престол, в своей деятельности руководствовались не интересами византийских императоров, но исключительно интересами Рима.

В Византии после смерти имп. Ираклия в 641 г. и последовавшего за этим ряда кровавых дворцовых переворотов в том же году на трон был возведен внук Ираклия — Констант II (Константин III). Константинопольский патриарх Пирр бежал в Африку, а его место занял Павел[17], еще более активный сторонник монофелитского учения. Пирр, надеясь вернуть себе патриарший престол, решил заручиться поддержкой африканского епископата, который не принял монофелитства. На соборе 645 г. он раскаялся в своих заблуждениях, а затем вместе с Максимом Исповедником отправился в Рим. Феодор I встретил его с почестями и признал его в качестве законного патриарха. Но уже вскоре Пирр осознал, что, кроме такого «титулярного» восстановления, он ничего не получит, потому что ни Римский понтифик, ни Максим Исповедник, ни африканский епископат не располагают никаким реальным влиянием в Константинополе. Восстановление на патриаршей кафедре находится исключительно во власти императора, а так как новый василевс уже прочно утвердился на троне, то необходимо искать примирения именно с ним. Пирр направился в Равенну и отрекся от прежнего отречения, став опять моно- фелитом. Расчет его оказался верным: в январе 654 г., после смерти Павла, он второй раз стал патриархом Константинополя. Феодор I, узнав о поступке Пирра, отлучил его от Церкви.

Император Констант II, осознав, что Экфесис не может привести его подданных к единству, решил от него отказаться, но не оставил попытки примирения всех на компромиссной конфессиональной основе. Отозвав Экфесис, он в 648 г. издал новый догматический эдикт Типос, который в т.ч. запрещал всякие дискуссии о двух или одной воле Иисуса Христа, а также о двух или одном действии. В начале 649 г. он решил направить к Папе делегацию для восстановления единства между Римской и Константинопольской Церквями, но, прежде чем византийская делегация прибыла в Рим, Феодор скончался.

Сохранились два послания Феодора в Константинополь: патриарху Павлу Synodicas fraierniiatis vestrae (Synodica ad Paulum Patriarcham Constantinopolitanum), а также поставившим его епископам Litteras fraternitatis vestrae (Ad episcopos qui consecraverunt Paulum patriarcham Constantinopolitanum). В них понтифик, оповещенный о низложении Пирра, настаивает на необходимости проведения процесса его низложения в соответствии с нормами канонического права и с соблюдением полной легитимности. Но лейтмотивом его посланий был необходимость осуждения монофелитства.

Избранный после Феодора 11 июля 649 г. епископом Рима Мартин I не стал дожидаться своего утверждения императором, а в ответ на присланный из Константинополя эдикт Типос созвал в Риме в октябре 649 г. собор, на который прибыло большое число греческих монахов, среди которых был близкий друг и единомышленник Мартина I, лидер ортодоксального движения, оппозиционного императору Константу II, Максим Исповедник. На соборе были осуждены эдикты Экфесис и Типос, что в Константинополе восприняли как акт неповиновения, и в Италию для ареста понтифика был направлен камерарий Олимпий. Но, прибыв в Италию, Олимпий осознал, что общественное мнение, в т.ч. и в армии, на стороне Папы, и тогда он, воспользовавшись ситуацией, заключил союз с Мартином I, став, таким образом, фактически суверенным правителем Италии[18]. Когда же в начале 653 г. он погиб вместе с большей частью своего войска на Сицилии, отражая вторжение арабов, то в Италию был направлен экзарх Феодор Каллиопа, который прибыл в Рим 15 июня 653 г. 17 июня в Аатеранскую базилику ворвались солдаты экзарха, учинили погром и избили священников. Феодор Каллиопа предъявил понтифику обвинения в том, что он незаконным образом занял Римскую кафедру, т.к. не получил утверждения императора. Мартин I заявил протест против предъявленных ему обвинений, но согласился ехать в Константинополь.

Подобно тому как при наступлении холодов листья под порывами ветра падают с деревьев, так были сбиты мечами свечи в святом храме, и, сбиваемые, они падали на пол, так что шум от ударов мечей и от множества падающих на землю разрубленных свеч, который воины устроили в церкви, был подобен некоему ужасному грому. Ворвавшиеся тотчас же зачитали священникам и дьяконам приказ Каллиопы относительно моего смиренного недостоинства, а именно, что я был назначен епископом вопреки правилам и закону и не достоин восседать на Апостольском Престоле [... ] Мы не были готовы к тому, чтобы оказать сопротивление, и я посчитал за лучшее десять раз умереть, нежели чтобы пролилась чья-то кровь.

Noscere voluit (Ер. 15: ad Theodorum)

Если бы Мартин I отказался ехать в Константинополь и обратился за поддержкой к народу, то, вероятнее всего, для экзарха события приняли бы неблагоприятный оборот. Причина согласия понтифика заключалась, как считает исследователь монофелитского кризиса в Византии О. Р. Бородин, прежде всего в том, что он предполагал прибыть в столицу вместе со своими сторонниками и в публичном диспуте осудить моно-

20

фелитство .

Мартина I тайно доставили на корабль, который, как он писал, стал для меня тюрьмой (Noscere voluit, Ер. 15: ad Theodorum). Местом предварительного заключения, в котором он провел целый год, стал остров Наксос. 17 сентября 654 г. понтифик был доставлен в Константинополь. В столице были также сторонники Мартина I; один из них, имя которого не сохранилось, составил подробное описание судебного процесса над понтификом, а также всех событий, связанных с пребыванием папы в Константинополе — Commemoratio еогит, quae saeviier et sine Dei respectu acta a veritatis adversaras in sanctum et apostolicum novum revera confessorem et martyrem Martinum papam Romae (Память о том, что жестоко и без уважения к Богу было совершено противниками истины по отношению к новому исповеднику и мученику Мартину Папе Римскому). Мартин I был предан суду, на котором ему был вынесен смертный приговор, и после издевательств, протащив на цепи по улицам города, его бросили в тюрьму. Казнь по просьбе вступившегося за него патриарха Павла, который в это время лежал уже на смертном одре, была заменена на ссылку, и Мартина I отправили в Херсонес. Истощенный и измученный, он писал своему единомышленнику в Константинополе:

... голод и нужда в этой земле таковы, что хлеб в ней только упоминается по названию, однако его совсем не видят. Поэтому, если нам не пришлют содержания,... жить здесь мы вовсе не сможем. Ибо дух бодр, плоть же немощна, как ты сам знаешь.

Indicamus germanae chariiati (Ер. 16: ad quemdam sibi charissimum)

А в следующем, уже последнем своем письме, написанном за несколько дней до кончины, он сообщал о бесчеловечном обращении с узниками:

... будучи удалены от всякой земной суеты и освобождены от наших грехов, ныне мы лишены и самой жизни. Ведь те, кто обитает в этой области, все являются язычниками, и языческие нравы восприняли те [христианеJ, которые здесь живут; они не имеют совершенно никакого милосердия, которое природа человеческая всегда даже среди самих варваров являет в часто встречающемся сострадании.

Omne deuderium (Ер. 17: ad quemdam sibi charissimum)

Мартин I прожил в Херсонесе лишь несколько месяцев, скончавшись от болезней и голода 16 сентября 655 г. До конца дней он сохранил убеждение в правильности своей религиозной и политической позиции[19].

Эпистолярное наследие Мартина I свидетельствует о его активном противодействии фелитству. Он сразу же после проведения Римского собора развернул активную переписку, информируя о его решениях. Первым посланием стала энциклика, обращенная ко всем христианам — Gratia vobis (Ер. 1: ad omnes Christi fideles). Следующее послание было направлено Маастрихтскому епископу Аманду[20] Fraternitatis tuae (Ер. 2: ad Amandum episcopum Trajectensem), в котором он, присоединяя акты Римского собора, просил созвать собор епископов Галлии и подтвердить его решения. Затем, обращаясь к королю Сигиберту III[21], он просил направить делегацию галльских епископов в Рим, чтобы оттуда они в составе общей делегации отправились в Константинополь. Также Мартин направил послание вместе с актами собора императору Константу II (Константину III) Domino piissimo (Ер. 3: ad Constantem imperatorem), призывая его осудить монофелитство. Хотя послание составлено в очень дипломатичных и почтительных выражениях, оно не могло не вызвать гнева императора.

Мартин I осмелился первым из понтификов после завоевания Италии Византией бросить не только религиозный, но и политический вызов Константинополю. Мученическая кончина Мартина I еще более укрепила авторитет Рима как главного центра ортодоксального христианско- * го учения в глазах христиан всего мира. Постоянно возникавшее на протяжении уже трех столетий противостояние Рима гетеродоксальным византийским императорам и Константинопольским патриархам приобрело политические очертания. И уже следующее гетеродоксальное учение — иконоборчество, вскоре получившее статус официальной доктрины Византии, стало той последней каплей, которая привела к политической независимости Рима от Византийской империи[22].

4.1.3. Закат монофелитства

После того как Мартин I был осужден и сослан в Крым, византийское правительство заставило избрать нового епископа Рима. Под давлением экзарха на Римский престол был избран Евгений I[23]. Он направил в Константинополь сообщение о своем избрании и получил послание нового Константинопольского патриарха Петра I[24], составленное в очень неопределенных и преднамеренно усложненных выражениях, чтобы избежать прямого ответа по главному предмету догматических разногласий. После обсуждения послания на соборе, созванном понтификом в Риме, было решено осудить послание патриарха, о чем Евгений I уведомил Константинополь. Обстановка вновь накалилась, и в Риме ждали новых репрессий со стороны Константинополя. Но в это время Евгений I скончался.

Новый Папа Виталиан[25] сразу же после избрания направил в Константинополь посольство, которое вследствие резко изменившейся политической обстановки было принято очень благожелательно: поражение византийских войск от арабов, угрожавших непосредственно Константинополю, отодвинуло религиозные дела на второй план. Император Констант II (Константин III) даже решил перенести свою столицу в Италию, но для самой Италии приезд императора обернулся новыми испытаниями. Прибыв в Рим, где его со всеми почестями принял Папа Виталиан, Констант II (Константин III) разграбил город, не пощадив даже и церквей, после чего отплыл на Сицилию, где основал свою резиденцию.

Несмотря на безусловную лояльность Виталиана, император нанес ему еще один удар: в ответ на обращение Равеннского архиепископа Мавра[26], сопровождавшееся соответствующими дарами, он вывел из юрисдикции Рима Равенне кую Церковь, предоставив ей автокефалию. Это вызвало протест со стороны Виталиана, который, не добившись никаких результатов путем переговоров, вынужден был отлучить архиепископа Мавра от Церкви. Констант II (Константин III), проводивший в Италии жесточайшую налоговую политику, был убит в 668 г. своими приближенными; убийцы были вскоре казнены его сыном Константином IV[27], который был провозглашен императором[28].

После двух кратких понтификатов пап Адеодата[29] и Домна[30], во время которых никаких принципиальных событий, связанных с доктриналь- ными спорами, не происходило, понтификат Агафона[31] ознаменовался важным религиозным событием — созывом III Константинопольского собора. Император Константин IV разбил арабов под Константинополем и в 678 г. заключил с ними мир. Однако значительная часть восточных районов Византийской империи, где доминировали приверженцы монофизитства, оказалась захваченной арабами, вследствие чего отпала и необходимость искать варианты компромисса с монофизитами, а следовательно, оказалось ненужным и монофелитство. Императору Константину IV теперь было важнее восстановить религиозное согласие на территориях, оставшихся в его власти, и поэтому он решил созвать собор. С этой целью он обратился в Рим к Домну, но тот в это время умер и послание получил уже новый понтифик — Агафон. Перед тем как направить в Константинополь своих легатов, Агафон созвал в Риме собор, на котором была утверждена составленная им вероучительная формула, осуждавшая монофелитство. Агафон также направил Константину IV письмо, в котором просил извинить его за то, что он посылает к нему легатов, которые не отличаются ни ученостью, ни красноречием.

Собор, открывший свои заседания в ноябре 680 г., на основании двух догматических посланий Агафона осудил монофелитство, восстановив ортодоксальное вероучение в Византийской империи. Главный тезис, который развивает понтифик, заключается в следующем: если у Христа есть две природы, следовательно, у него есть две воли. В своих посланиях Агафон ни разу не упоминает имени Гонория I среди тех, кто способствовал распространению монофелитства. Так, он пишет: Виновники этих плевел — Феодор Фаранский, Кир Александрийский, Сергий, Пирр, Павел и Петр Константинопольские. В его послании даже прослеживается определенное сходство в направлении мысли с посланием Гонория I, а именно в подчеркивании того, что человеческая воля Иисуса Христа была свободной от греха:

...когда Господь говорит: Моя воля, то имеет при этом в виду Свою человеческую волю, и когда говорит, что Он не творит Свою волю, то убеждает нас, что Он не стремится исполнять нашу волю, но в силу послушания подчиняет нашу волю воле Божественной. Отсюда ясно, что Он имел и человеческую волю, которую Он подчинил Отцу, и что эту человеческую волю имел он свободной от всякого греха...

Omnium bonorum (Ер. 3: Piissimis dominis... Constantino magno imperatori, Heraclio et Tiberio Augustis)

Агафон не дожил до окончания собора: он умер 10 января 681 г. Получение в Константинополе 10 марта 681 г. известия о кончине Агафона и о выборах его преемника Льва II[32] совпало с переломным моментом в работе Константинопольского собора. Это обстоятельство благоприятствовало маневрам византийского двора и клира, стремившихся использовать формальное признание нового понтифика в своих целях. Желая в определенной степени уравновесить уступки, сделанные до сих пор Риму, они воспользовались тем, что Римский престол оказался вакантным, и навязали собору осуждение неосторожных высказываний Гонория I. Византийская сторона была заинтересована в том, чтобы Гонорий I был приобщен к ведущим представителям монофелитства. В то же время присутствовавшие на соборе легаты, помимо того что были людьми не очень обрадованными, еще и ожидали императорской ратификации выборов Папы, необходимой для его посвящения, а потому не могли эффективно защищать престиж Апостольского Престола33.

Лев II, избранный в январе 681 г., ждал своего утверждения в качестве Римского епископа из Константинополя до лета следующего года (посвящен 17 августа 682 г.). Это, по-видимому, было обусловлено переговорами по утверждению решений собора, всех его канонов, а следовательно, и тех, которые содержали осуждение Гонория I.

В начале сентября 682 г. Лев II написал ряд посланий, посвященных признанию решений III Константинопольского собора. Среди них было послание к императору, в котором он утвердил акты собора и анафемат- ствовал всех, кого анафематствовал собор, включая Гонория I.

Равным образом анафематствуем изобретателей нового заблуждения, то есть Феодора, епископа Фаранского, Кира Александрийского, Сергия, Пирра, Павла, Петра, скорее подсиживателей, чем предстоятелей Церкви Константинопольской, также и Гонория, который эту Апостольскую Церковь учением апостольского предания не просветил, но откровенным предательством попытался ниспровергнуть непорочную веру.

Reg i regum (Ер. 3: ad imperatorem Constantinum)

Лев II достаточно быстро распорядился начать латинский перевод постановлений собора, которые (как можно заключить из папских посланий, отправленных в сентябре—декабре 682 г. епископам и основным политическим представителям Вестготского королевства в Испании) распространялись среди епископов и правителей Запада и предлагались им на подпись. Однако при этом понтифик давал понять, что придерживается другой экклезиологической концепции, не совпадающей с византийской, а именно, что гарантом ортодоксальности веры является только Апостольский Престол.

Лев II ставил в вину осужденному собором Гонорию лишь неоказание сопротивления монофелитству, а не присоединение к его тезисам:

[Гонорий]... занявшееся пламя еретического догмата не угасил, как подобало апостольской власти, но по небрежению попустил ему гореть...

Сит diversa (Ер. 4: adepiscopos Hispaniae)

В своих посланиях он постоянно подчеркивал центральную роль Римского понтифика как викария св. Петра:

[истинная вера и истинное учение], которые эта святая Христова Церковь, князем апостолов основанная и устроенная, проповедует через апостольских преемников по установлению Спасителя...

Cum sit vestrae (Ер. 6: ad Simplicium comitem)

Те же идеи содержатся и в уже упоминавшемся послании, направленном византийскому императору Константину IV, где понтифик, восхваляя сделанное императором и называя его новым Давидом, все же сводил его роль лишь к миссии защитника Церкви.

Таким образом в монофелитских спорах была поставлена точка. На Западе осуждение Гонория I собором, проходившим под давлением византийского императора, не имело никаких экклезиологических последствий, что особенно подчеркивается тем фактом, что понтифики впоследствии не раз принимали имя Гонорий. Жаркие споры вокруг так называемого «вопроса Гонория» развернулись лишь в XIX в., прежде всего в связи с принятием догмата о безошибочности Римского Папы на I Ватиканском соборе.

4.2. Иконоборчество и иконопочитание: роль Римских понтификов в судьбе европейской живописи

Отношение христианской Церкви к изобразительному искусству с самого начала было неоднозначным. В этой области совершенно очевидным был конфликт двух культурологических позиций, в основе которых лежали, в сущности, теологические установки. С одной стороны, ветхозаветный запрет на изображения Бога и сотворенного Им мира, имплицитно содержащийся в Декалоге, диктовал отрицательное отношение к изобразительному искусству; с другой стороны, стремительное распространение христианства в греко-римском мире и связанная с этим ассимиляция его культуры, важнейшим элементом которой была зрелищность, делало неизбежным столкновение взаимоисключающих позиций.

Отрицательное отношение к изобразительному искусству в христианской мысли присутствует уже со II в., оно встречается у Татиана, Ори- гена и Тертуллиана, которые исходили из ветхозаветного запрета на изображения, а кроме того, считали, что языческое эллинистическое искусство и христианство несовместимы. В эпоху патристики также находились их последователи, прежде всего Евсевий Кесарийский и Епифаний Кипрский. Однако доминирующей в патристической мысли была противоположная позиция, и эту позицию поддерживали Римские понтифики.

В то же время почитание икон достаточно скоро дало повод для возникновения новых народных суеверий и даже подчас соединялось с магической практикой. Считалось, что украшение домов иконами является необходимым условием спасения души; состоятельные люди украшали свою одежду изображениями святых, священники добавляли в чашу во время литургии краску с икон и пр. Все это приводило к тому, что иконоборческие настроения переходили из области теологической полемики в область реальных действий. Так, в 596 г. епископ Массилийский Серен, узнав, что его паства боготворит иконы, приказал вынести из храмов все образа и разбить их. Когда об этом случае стало известно Папе Григорию I, он написал письмо епископу Серену, которое стало на многие века программным документом для отношения Католической Церкви к живописи и сыграло решающую роль в развитии изобразительного искусства:

...Мне сообщили, что ты, воспламенившись неразумной ревностью, разбил иконы святых, чтобы им не поклонялись. За то, что ты запрещал поклоняться им, мы всецело хвалим тебя, а за то, что ты разбил их, осуждаем [...] Ибо одно дело — поклоняться картине, а другое — через картину научиться истории того, чему должно поклоняться. Ведь что умеющие читать черпают из Писания, то дает картина рассматривающим ее простецам, потому что благодаря ей даже неграмотные видят, чему они должны следовать, и в ней читают те, кто не знает грамоты [...] Иконы были созданы для наставления простого народа, чтобы неграмотные, рассматривая саму историю, учились тому, как должно поступать [...]

Litterarum tuarum pnmordia (Lib. XI, ер. 13: ad Serenum Massiliensemepiscopum)

Однако такие случаи, как с Массилийским епископом, были пока лишь отдельными эпизодами. Тотальная война с сакральной живописью началась в VIII в., когда византийские императоры развернули широкомасштабную кампанию по борьбе с иконами, объявив иконоборчество официальным религиозным учением империи. В 726 г. император Лев III Исавр[33] издал указ о запрещении икон и развернул жестокую кампанию по преследованию сторонников сакрального искусства. Причины такой бескомпромиссной войны с иконами не совсем ясны. Возможно, Лев III считал, что в иконах и иконопочитании кроются остатки язычества. Может быть, он полагал, что благодаря запрещению икон сможет возродить христианскую империю, поскольку победы арабов, отвергавших сакральные изображения (халиф Яэид II[34] повелел в 723 г. уничтожить сакральные изображения во всех христианских храмах на территории, находившейся в его владениях), над христианами стали рассматриваться как знак особого Божьего благословения[35].

Лев III, сместив Константинопольского патриарха Германа I[36], отказавшегося подписать иконоборческий эдикт, и поставив на его место Анастасия I[37], потребовал от Папы Григория II верности своему иконоборческому курсу и признания нового Константинопольского патриарха. Как сообщает византийский историк Феофан[38]:

... Григорий, священный предстоятель Рима, [...] Анастасия вместе с книгами его отверг, и самого Льва в своих посланиях укорял как нечестивого, и побудил Рим вместе со всей Италией отложиться от его империи.

Theophanes. Chronographia, а.С. 721

Григорий II ответил Льву III посланием Litteras vestrae, в котором подчеркнул теологическое различие между идолопоклонством и почитанием икон.

Ты говоришь, что мы поклоняемся камням, и стенам, и доскам. Это не так, как ты говоришь, о император, но [с их помощью] мы хотим пробудить память нашу, чтобы немощный, неопытный и грубый разум наш восстал и вознесся ввысь с помощью тех, которых сии суть имена, и сии звания, и которых сии суть изображения.

Litteras vestrae (Ер. 12: ad Leonem Isaurum imperatorem)

Послание написано в страстном и несколько грубоватом стиле, на нем лежит печать полемического марта.

Считаем необходимым писать тебе грубым и неученым языком, ибо ты и неучен, и груб [...], и малые дети над тобой потешаются. Войди в школы, где их обучают алфавиту, и скажи: Я ниспровергатель и преследователь изображений — и они тотчас запустят табличками своими в твою голову, и тому, чему не смог научиться у премудрых, ты научишься у неразумных [...] Хотели и мы, имеющие власть, и могущество, и авторитет от святого Петра, князя апостолов, наложить на тебя кару; но поскольку ты сам навел на себя проклятие, то имей с советниками твоими то, что получил [...]

Ibidem

Понтифик подчеркивает силу эмоционального воздействия изобразительного искусства:

... Когда мы входим в храм святого князя апостолов Петра и созерцаем нарисованное его изображение, то поражает нас сокрушение и подобно небу, источающему дождь, льются наши слезы. Христос возвращал зрение слепым, а ты тех, которых видели правильно, ослепил [...] Да и кто не будет с нами сокрушаться и не восплачет, взирая на сосуды омовения, и на священников, вокруг стоящих, и на Тайную вечерю, и на исцеление слепых, и на воскрешение Лазаря, и на исцеление прокаженного и расслабленного? [...] Кто не будет сокрушаться и не прольет слез, взирая на изображение Авраама, и на меч, грозно занесенный над шеей сына, и на все страдания Господа?

Ibidem

Тогда император решил применить силу, и в Италию был направлен экзарх Павел[39], чтобы довести до сведения подданных Льва III эдикты о запрете сакральной живописи и арестовать Григория II. Но еще до прибытия экзарха византийцы решили убить понтифика в папском дворце. Однако этот замысел расстроился: двое заговорщиков были схвачены народом, а третий бежал из Рима. Сам же экзарх Павел, выступив в поход на Рим, столкнулся с лангобардами, вставшими на защиту Апостольского Престола[40]. Поэтому он был вынужден вернуться в Равенну, где вскоре погиб от рук ее жителей. Так вследствие поворота Византии к иконоборчеству лангобарды стали союзниками Римских понтификов в борьбе с империей. Объективно они оказались в одном лагере с большей частью населения византийских областей Италии.

Неудача не остановила византийское правительство, и в Италию в 727 г. был назначен новый экзарх Евтихий[41], который высадился с небольшим войском в Неаполе, имея от правительства строгое предписание покончить с сопротивлением Григория II. Поэтому он предложил Лиутпранду антиримский союз, обещая помочь лангобардскому королю подчинить непокорных герцогов Сполето и Беневента. Практически это означало, что византийцы признали правомочность всех приобретений Лиутпранда в Италии, поэтому король сразу же согласился. Вместе с экзархом Евтихием он атаковал Сполето и Беневент, приведя к покорности герцогов, и подступил к Риму. Однако конфликтовать с понтификом он не собирался. Он сразу же вступил в переговоры с Григорием II, принес ему извинения и увел войско от стен Рима. Кратковременный союз византийцев с лангобардами распался[42].

Продолжателем политики Григория II выступил его преемник Григорий III[43]. Занятую им твердую позицию в вопросе иконопочитания он провел на созванном им в 731 г. соборе в Риме. Собор установил отлучать от Церкви всякого, кто будет уничтожать, бесчестить или хулить иконы. В ответ на это византийский император Лев III, стремясь сломить сопротивление и этого понтифика иконоборчеству, направил против Рима военную флотилию, но она не достигла своей цели из-за бури, уничтожившей все корабли. Император вынужден был ограничиться захватом территорий Патримония св. Петра на Сицилии и в Калабрии, нанеся этим ощутимый удар экономике Рима и подчинив эти области, а также Иллирик, юрисдикции Константинопольского патриарха[44].

Попытки убедить византийских императоров отказаться от политики иконоборчества предпринимали и другие понтифики. Павел I[45] отправлял послов к имп. Константину V Копрониму[46] с посланиями, призывая его вернуться к традиции святых Отцов, к восстановлению и утверждению, как было прежде, почитания священных изображений Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа и его святой Родительницы, и блаженных апостолов и всех святых пророков, мучеников и исповедников (Anastasius Biliothecarius. Historia de vitis pontif'tcum Romanorum XCV). Но все призывы и обращения остались неуслышанными. Хотя Рим в эту эпоху был еще формально частью Византийской империи, однако никакого византийского чиновника, равно как и военного гарнизона, в Риме не было, и император не имел возможности с помощью репрессивных мер установить в Риме иконоборчество. Павел I писал королю франков Пипину Короткому[47]:

Вашему христианнейшему достоинству прекрасно известно, какова и сколь велика нечестивая злоба еретиков-греков, которые непрестанно злоумышляют и ждут удобного случая [...] унизить и попрать святую Католическую и Апостольскую Церковь и уничтожить святую православную веру и предание святых отцов.

Dum illa (Ер. 27: ad Pippinum regem)

Эта позиция не была исключительно римской, такое же отношение к официальной Византийской Церкви присутствует у всех восточных сторонников иконопочитания. С особой силой об этом писал Феодор Студит[48] (см. также аналогичные цитаты из сочинений Феодора у Д. Е. Афиногенова[49] ):

Ибо сия византийская [Церковь] есть часть еретическая, потому что в обычае у нее часто отлагаться от других.

Theodorus Studita. Epistolae II, 8

В своих полемических сочинениях Феодор Студит противопоставлял праведный Рим порочной Византии:

Там [в Риме] словно нерушимая скала благочестия, утвержденная по слову Господа, а здесь, как явствует, накопилось нечестие и беззаконие.

Theodorus Studita. Sermones catechelici XV

Изменения в религиозной политике Византии произошли в результате смены государственной власти. Императрица Ирина[50], начавшая править в качестве регента своего сына Константина VI[51], решила восстановить иконопочитание в империи. В 787 г. Папа Адриан I по просьбе византийской императрицы направил своих легатов на II Ни- кейский собор5', восстановивший иконопочитание в Византии. На соборе было зачитано обширное послание Адриана I. В нем понтифик вначале стремится опровергнуть один из основных аргументов иконоборцев о полном отсутствии ветхозаветного сакрального изобразительного искусства:

Если мы верим, что, взирая на медного змея, израильский народ избавился от постигшего его бедствия, то станем ли сомневаться, что спасемся и мы, взирая на изображения Христа Господа нашего и святых [...]. Разве херувимы и шестикрылые животные, располагавшиеся вокруг жертвенника, не были изображениями ангелов, творением рук человеческих? И почему они не отринуты?

Deus, qui dixit (Ер. 56: ad Constantinum et Irenam)

Папа приводит свидетельства о древности христианской традиции сакрального искусства:

Вот [...] изображения святых от самых начатков веры нашей были у всех христиан, и в храмах священные иконы и изображения святых доселе есть, чтобы язычники, видя изображения, иллюстрирующие священную историю, о которой повествуется в Писании [...], обращались к истинному свету христианства и почитанию любви Божией, как и выдающийся отец и славный проповедник блаженный Григорий, некогда восседавший на сем апостольском престоле, сказал, чтобы те, кто не знает грамоты, хотя бы через рассматривание росписей на стенах усваивали то, о чем не могут прочесть в книгах [...]

Ibidem

После II Никейского собора отношения Рима с Византийской Церковью были восстановлены. Однако к этому собору резко отрицательно отнеслись во Франкском королевстве, где между 789—791 гг. по указанию Карла Великого были составлены так называемые Libri Carolini (Каролингские книги).

Каролингские книги — сборник, содержащий опровержения латинского перевода актов II Никейского собора[52]. Составление этого сборника было вызвано рядом причин. Во-первых, это неточный перевод актов собора, выполненный неизвестным клириком в Риме и направленный Карлу Великому (в частности, в этом тексте греческий термин 7гроаки\'Г|ст1с был переведен как ас!огайо). Во-вторых, на собор не были приглашены представители Франкской Церкви и Карл Великий не мог смириться с тем, что греческая Церковь выступала учителем всей христианской Церкви. К причинам богословского характера присоединился также и ряд политических причин: претензия Византии на восстановление Равеннского экзархата, срыв переговоров о женитьбе сына императрицы Ирины Константина на дочери Карла Великого Ротруде и некоторые др. Каролингские книги подвергли жесткой критике позицию греков, обвинив их в поклонении иконам. За иконами Каролингские книги признали лишь эстетическую ценность украшения интерьеров храмов, а также педагогическую: изложение языком изобразительного искусства основ христианского вероучения и наглядного повествования о героизме святых. Извлечения из Каролингских книг были направлены на утверждение Адриану I. Но понтифик в своем ответе, указав на неправильность терминологии, изложил римскую традицию иконопочитания.

Адриан I дал разъяснение неясных мест латинского перевода актов собора, указав при этом на принципиальное отличие поклонения Богу (аскзгаНо) от почитания (уепега!ло).

Византийский император Лев V", пришедший к власти в 813 г., вновь предпринял попытку восстановления иконоборчества. Папа Пасхалий Г8 направил в Константинополь сицилийского монаха Ме- фодия к сменившему Льва византийскому императору Михаилу II[53] с посланием в защиту икон, однако эта миссия не имела успеха. Окончательно в Византии иконоборчество завершилось лишь со смертью императора Феофила[54] в 842 г.

Результаты победы Рима в борьбе с иконоборчеством были весьма значительны по своим последствиям для дальнейшей истории Европы. Во-первых, сохранение сакральной живописи означало передачу непрерывной традиции эллинистического искусства, продолжение культивирования в Европе греко-римских эстетических принципов, что предопределило дальнейшее направление развития европейского изобразительного искусства. Во-вторых, Италия осознала себя как независимое от Византийской империи государство и вскоре ее суверенитет от Константинополя стал реальностью. В-третьих, независимость от Византии получил и Апостольский Престол. Римская Церковь приобрела статус самостоятельной политической силы.

4.3. Отражение процесса renovatio Romani Imperii в посланиях Римских понтификов

Западная Римская империя была разрушена Великим переселением народов, формально перестав существовать с 476 г., когда вождь племени скифов Одоакр[55], сместив последнего императора Ромула Августула[56] и отослав императорские регалии в Константинополь, стал править в Италии в качестве короля. Восстановление Римской империи на Западе произошло чуть более трех веков спустя, в 800 г., и совершилось благодаря союзу двух сил — Римского Престола и Франкского королевства.

4.3.1. Будущее Европы: Византия или германский мир. Две культурологические установки: Иоанн I и Боэций, Агапит I и Кассиодор

В италийском обществе VI в. отчетливо сформировались две политические партии, руководствовавшиеся во многом противоположными культурологическими установками, хотя сама основа этих установок была едина: греко-римская культура. Одна партия, не только культо- рологически, но и политически обращенная в прошлое, связывала будущее Европы с Римской империей, единственной наследницей которой ею признавалась Византия. Другая партия, также основывавшаяся на греко-римской культуре, политически и культурологически была обращена к будущему — т. е. к просвещению и ассимиляции еще варварского в то время германского мира.

К первой партии принадлежали Папа Иоанн I[57] и последний римлянин, как его назвали потомки, философ и государственный деятель Боэций[58].

Хотя Иоанн I не оставил сочинений, современники чтили его за глубокие теологические и философские познания. Узы дружбы связывали его с Боэцием, который посвятил понтифику три небольших теологических трактата: Quomodo Tnrutas unus Deus ас non tres du (Каким образом Троица есть единый Бог, а не три божества)-, IJtrum Pater et Filius et Spiritus Sanctus de divinitate substantialiterpraedicentur (Могут ли Отец, Сын и Святой Дух сказываться о Божестве субстанциально); и Quomodo substantiae in ео quod sint bonae sint cum non sint substantialia bona (Каким образом субстанции могут быть благими в силу того, что они существуют, не будучи субстанциальными благамиНа страницах этих трактатов Боэций неоднократно ведет мысленную беседу с понтификом, которая как бы является продолжением их реальных интеллектуальных собеседований и дискуссий. Причем во втором трактате Боэций обращается к Иоанну I с просьбой: Если все это

окажется правильным и вытекающим из положений веры, дай мне об

ее

этом знать .

К Иоанну I за советом и одобрением обращался и другой известный ученый, Дионисий Малый[59], по вопросу исчисления пасхалии. Именно тогда Дионисием была разработана новая система летосчисления — от Рождества Христова. В VI в. Папская канцелярия еще датировала документы по старой хронологии — по годам правления консулов и императоров, но впоследствии, особенно благодаря пасхальным таблицам Беды Достопочтенного, принявшего в своих расчетах летосчисление Дионисия, эра от Рождества Христова стала доминирующей системой летосчисления во всем мире.

Накануне назревавшей войны с Византией остготский король Италии Теодорих, до этого не только проводивший толерантную политику по отношению к Римской Церкви и римлянам, но и оказывавший им всевозможную поддержку и возводивший римлян на крупные государственные посты, перешел к репрессиям, жертвами которых стали Иоанн I и Боэций. Король, питая коварные замыслы против римлян и размышляя о том, каким способом их погубить, больше поверил ложным свидетелям, чем сенаторам (Anonymus Valesianus XIV, 86). Боэций был казнен (ibidem, 87), а понтифик заключен в тюрьму, где вскоре скончался (ibidem, 93). Насколько обвинения в государственной измене, выдвинутые против них, были реальны и обоснованны, установить не представляется возможным. Скорее всего, их дела были сфабрикованы, но то, что они по духу были ближе к Византии, чем к Остготскому королевству, сомнений не вызывает.

Лидерами другой партии были сенатор Кассиодор[60] и Папа Агапит I[61]. Кассиодор, в отличие от Боэция, не воспринимал новую власть как историческую трагедию, напротив, в своих сочинениях он вводит историю готов в греко-римскую историю. В составленном им сборнике государственных документов Vanae (Разное), он представляет политику Остготского королевства в Италии как явление культуры, рассматривая документы канцелярии как шедевры высокой риторики. При этом он опускал все, что не гармонировало с общим пафосом мирного культурного строительства (казнь Боэция, убийство Амалазунты[62] и др.).

Культурным строительством отмечена и деятельность Агапита I, с именем которого связано создание одной из древнейших христианских библиотек Рима. Хотя формирование книжного фонда началось значительно раньше, когда Дамас I создал Scrinium, представлявший вначале папский архив, который время от времени пополнялся различными манускриптами, тем не менее именно Агапит I превратил Scrinium в настоящую библиотеку.

Существовала также библиотека около храма Сан Лоренцо ин Дама- зо, созданная Папой Иларом, но о ее судьбе не сохранилось никаких сведений[63].

Будучи архидиаконом Римской Церкви, Агапит не только занимался собиранием книг для этой библиотеки, но и организовал работу по исправлению испорченных кодексов и изданию сверенных текстов[64]. Став Папой, он отреставрировал и украсил помещение библиотеки, о чем сохранилась надпись в стихах:

Sanctorum veneranda cohors sedet ordine longo, Divinae leges mystica dicta docens.

Hos inter residens Agapetus jure sacerdos Codicibus pulchrum condidit arte locum. Gratia per cunctis, sanctus labor omnibus unus; Dissona verba quidem sed tarnen una fides.

Почтенная когорта святых восседает длинным рядом, Мистическим изречениям Закона Божественного обучая. Есть среди них Агапит, епископ законный, Им для кодексов чудных красивое построено место. Равная у всех благодать, труд святой их всех единяет, Хоть различны слова, вера, однако, едина.

(перевод В. Задворного)

Во время понтификата Агапита I в Риме существовал интеллектуальный кружок, объединявший обрадованных людей, почитателей классической культуры Античности, в который помимо понтифика входили римский ритор Феликс, комментировавший Марциана Капеллу[65], и экс- консул Мавроций, почитатель стихов Горация и Пруденция. Узы дружбы связывали Агапита I с Кассиодором. Объединенные мечтой о соединении классического образования с христианской духовностью, они хотели создать в Риме христианский «университет» по подобию школ, существовавших в Александрии и Нисибисе. Но их мечты так и остались мечтами: начавшееся вскоре завоевание Италии императором Юстинианом I и связанное с этим полное разорение страны погасило лампаду интеллектуальной жизни в Риме. Кассиодор писал:

Я прилагал все усилия вместе с блаженным Агапитом, Папой города Рима, чтобы создать, как это в свое время было учреждено в Александрии, а сейчас, рассказывают, в сирийском городе Нисибисе, ... христианскую школу. Благодаря этому и души получали бы вечное спасение и язык верных совершенствовался бы в чистой и правильной речи. Но из-за ожесточенной войны, опустошившей Италийское королевство, я не смог исполнить это желание.

?nstitunones divinarum et saeculanum litterarum, Praefatio

Уже после смерти Агапита I Кассиодор, удалившись в основанный им монастырь Виварий[66], пытался воплотить в жизнь ту программу образования, которая была задумана им вместе с понтификом. Библиотека

Агапита I сохранилась, и ее дальнейшая судьба была связана с деятельностью Григория I, который построил для нее новое здание на Аатеране и перенес туда собрание книг своего предшественника.

Эти две культурологические и политические установки, уже отчетливо сформировавшиеся к середине VI в., имели в Римской Церкви своих приверженцев и на протяжении двух последующих веков. А так как на основе глубинных парадигм культуры формируются политические воззрения, а большая политика предполагает борьбу, их соперничество подчас приобретало открытый и упорный характер. Однако в конце концов победу одержала партия, ориентировавшаяся на германский мир, объединить и возглавить который смогло Франкское королевство.

4.3.2. Первые контакты между Римским Престолом и Франкским королевством

Франки, обосновавшиеся в V в. в Галлии в результате Великого переселения народов, первые и единственные в V в. из германских народов сразу приняли католическую веру. (Остальные либо приняли арианство, либо продолжали исповедовать язычество.) Благодаря крещению (ок. 496) короля Хлодвига7' вместе с войском, которое было совершено епископом Реймсским Ремигием[67], между галло-римским населением и завоевателями не было религиозного антагонизма и не существовало двойной иерархии — арианской и католической, как это было в Остготской, а затем Аангобардской Италии, Вестготской Испании и захваченной вандалами Северной Африке. Это облегчило франкским королям консолидацию власти и заложило основание их особых отношений с Римом[68].

Хотя крещение франкского короля Хлодвига произошло без непосредственного участия Рима, однако факт принятия католичества франками уже сам по себе предполагал установление связей с Римом как с центром католического мира. Этот факт предопределил также и быстрое смешение франков с местным галло-романским населением. Связи между Римом и Франкским королевством очень рано установились и в сфере церковной юрисдикции.

Еще до вторжения франков в Галлию Папа Зосим в 417 г. учредил Галльский, или Арелатский, викариат, который стал вторым викариатом Римской Церкви после созданного Дамасом I Иллирийского или Фессалоникийского викариата[69]. Хотя Арелат (совр. Арль) не был столицей римских провинций в Галлии и его Церковь не могла соперничать в древности своего основания с Церковью Лугдунума[70], однако одно политическое обстоятельство предопределило его возвышение. Около 393 г. римский префект Галлии, спасаясь от нашествия варваров, избрал своей резиденцией Арелат — город, отличавшийся развитой экономикой и богатством. Превратить Арелат в соответствии с приобретенным им государственно-административным статусом в столицу Галльской Церкви удалось Арелатскому архиепископу Патроклу, получившему особые привилегии от Папы Зосима.

Угодно было Апостольскому Престолу, чтобы если кто-либо, состоящий в каком-либо церковном сане, из какой-либо части Галлии решит придти к нам в Рим или же в другую страну, не отправлялся бы, пока не получит от епископа-митрополита Арелатского подписанных его рукой грамот, которые бы удостоверяли их епископскую или иную церковную должность, которую они занимают. [...] Постановляем также, что митрополит города Арелата, как и всегда имел, и впредь да имеет особую власть в рукоположении епископов. Пусть он примет под свою юрисдикцию Виеннскую, Первую Нарбоннскую и Вторую Нарбоннскую провинции.

Placuit Apostolicae Sedi (Ер. 1: ad episcopos Galliae)

Преемник Зосима, Бонифаций I, не касаясь права посвящения епископов для всей Галлии, предоставленного Зосимом Патроклу, тем не менее продолжил традицию обращения к Галльской Церкви через Арелатского митрополита, тем самым подтвердив права Арелатского викариата в послании Valentinae nos (Ad Patroclum etc. episcopos) от

13 июня 419 г.

После смерти Патрокла во время понтификата Льва I Церковь Ви- енны (совр. Вьенн, Франция) с успехом отстаивала свои права митрополии перед кафедрой Арелата, несмотря на аргументацию сторонников примата Арелата, ссылавшихся на предание об основании Арелатской кафедры св. Трофимом, учеником св. Петра. Конфликт был также усугублен деятельностью Илария Арелатского[71], стремившегося взять под свой контроль замещение епископских кафедр в других галльских митрополиях. Папа Лев I вмешался в спор, написав послание, в котором подверг критике позицию Илария:

... с Апостольским Престолом [...] следует консультироваться в различных случаях, как этого требует древний обычай, через апелляцию по поводу различных дел, чтобы вынесенные решения были либо подтверждены, либо отменены. [...] Но от этого пути, которого всегда придерживались предшественники наши и спасительно хранили, отклонился Иларий [...] Так он желал вас подчинить своей власти, чтобы самому ему не быть при этом подчиненным святому апостолу Петру, требуя права совершать хиротонии во всех Церквях Галлии и честь, подобающую епископам-митрополитам, относя к себе лично.

Divinae cultum (Ер. 10: ad episcopos per provinciam Viennensem constituios), 2

Хотя конфликт был разрешен в целом в пользу Виенны, тем не менее Арелат не утратил статуса викариата[72]. Так Галлия вошла в сферу непосредственного влияния Апостольского Престола задолго до того времени, когда на ее территории сформировалось Меровингское королевство.

В VI в. связи Галлии и Рима особенно укрепились благодаря деятельности викария Апостольского Престола — Цезария Арелатского. Он первым из митрополитов, диоцезы которых находились вне пределов Италии, в 513 г. получил от Папы Симмаха паллий, а его диаконы получили право во время богослужения надевать особые далматики, что прежде было прерогативой только римских диаконов. Но более важным были не знаки отличия, а то, что Галльская Церковь согласовывала все вопросы, имевшие принципиальное значение, непосредственно с Римом: решения соборов направлялись на утверждение Римского понтифика, ему сообщалось обо всех важных случаях суда над епископами. Понтифики могли изменять приговор суда, как это сделал Иоанн II, ужесточив принятое на соборе наказание епископа Контумелия (что было исполнено галльским епископатом), или же кассировать прежнее решение при апелляции в Рим. Бонифаций II утвердил решения Оранжского собора 529 г., проведенного Цезарием Арелатским, на котором было осуждено пелагиан- ство. Этот факт особо отмечен в жизнеописании Цезария: Блаженной памяти Папа Римской Церкви Бонифаций, узнав об этом конфликте [между Цезарием и пелагианами], пресек намерения спорщиков, а дело святого Цезария своей апостольской властью утвердил (Vita Caesarii I, 46). Вследствие того что решения Оранжского собора были утверждены специальным посланием понтифика, этот собор, в сущности, являвшийся всего лишь региональным, получил значение для всей Церкви.

В связи с тем что Галльский епископат очень настороженно воспринял II Константинопольский собор, вынесший решение о Трех главах[73], Папа Пелагий I при направлении паллия Арелатскому митрополиту по просьбе короля Хильдеберта I[74] был вынужден направить свое исповедание веры (Fides Рарае Pelagii), чтобы развеять сомнения в своей ортодоксальности .

Первая попытка установления политического союза собственно с франкскими королями была предпринята Пелагием II. В своем послании от 5 октября 580 г. к Оксеррскому епископу Аунарию[75] Laudanda tuae charitatis (Ер. 2: ad Aunarium episcopum Antissiodorensem) понтифик просил его в связи с угрозой лангобардского завоевания обратиться за помощью к франкским королям — Гонтрамну83 в Бургундии, Хиль- перику I[76] в Нейстрии и Хильдеберту II[77] в Австразии. Это послание, написанное вскоре после письма с аналогичной просьбой к апокрисиа- рию в Константинополе диакону Григорию (будущему понтифику Григорию I), чтобы тот обратился за помощью к византийскому императору, напоминает скорее крик отчаяния, а не взвешенное и обдуманное предложение заключения союза. Пелагий II даже не называет по имени франкских королей, к которым обращается за помощью. В начале письма понтифик выражает похвалу Франкскому королевству, в котором твердо хранится католическая вера, и самим королям (вас украшает то, что вы являетесь членами Католической Церкви), затем сообщает о направлении в дар некоторых (каких именно, не уточняется) реликвий. Заканчивается послание призывом к франкам отказаться от союза с лангобардами.

Эта попытка, как и следовало ожидать, не имела никаких реальных последствий, так как Франкское королевство было в то время погружено в анархию междоусобной борьбы и не могло вынашивать честолюбивых и амбициозных планов, для реализации которых Рим всегда был необходимым условием. В действительности политические отношения между Франкским королевством и Апостольским Престолом начали укрепляться лишь с середины VIII в. До этого времени контакты ограничивались чисто религиозными вопросами. Прервались даже отношения Апостольского Престола с Арелатским викариатом. И уже Григорию I в ответ на просьбу короля Хильдеберта II пришлось восстанавливать прежде существовавшую традицию:

Мы считаем подобающим, чтобы в Церквях, которые находятся в королевстве выдающегося сына нашего Хильдеберта, согласно древнему обычаю, брат наш Вергилий, епископ города Арелата, сделался нашим викарием [...]

Ad hoc dispensationis (Lib. V, ер. 54: Ad universos regni Childeberti episcopos)

Однако восстановление Арелатского викариата не стало прологом к созданию централизованной структуры Церкви Франкского королевства, к чему стремился Григорий I[78]. Пытаясь созвать собор всего галльского епископата, понтифик направил в 599 г. аббата Кириака с письмами к иерархам главных кафедр Франкского королевства. Хотя аббат Кириак вернулся в Рим с положительным ответом относительно созыва собора, он не был созван. Григорий I продолжать писать письма французским королям и королеве Брунгильде, но при жизни понтифика собор так и не состоялся. Он был созван после объединения страны королем Хлотарем II[79] в 614 г., но и этот собор не выполнил программу, намеченную Григорием I: франкская Церковь осталась под королевским контролем.

После этого отношения с франкскими королями практически не поддерживались. Спустя полвека, в 649 г., Мартин I обращался через Маастрихтского епископа Аманда к королю Сигиберту с просьбой направить епископов его королевства на собор в Риме, посвященный вопросу монофелитства.

Обращаюсь к славнейшему сыну нашему Сигиберту, королю франков, и прошу и умоляю направить с целью исправления вверенного ему христианского мира к нам из среды наших братьев возлюбленнейших епископов, которые, по милости Божьей, должны исполнить миссию легатов Апостольского Престола [...]

Fraternitatis tuae (Ер. 2: ad Amandum Trajectensem episcopum)

Началом сближения Франкского королевства с Римом стала реализация миссионерской программы по евангелизации германских народов, которая была задумана Григорием I и достигла наивысшей интенсивности во время понтификатов Григория II и его преемника Григория III. Григорий II оказывал всевозможное содействие миссии Бонифация[80], названного впоследствии апостолом Германии. Первый визит Бонифация, тогда еще носившего имя Винфрид, в Рим в 719 г. и встреча с Григорием II сыграли решающую роль в том, что он стал миссионером. 15 мая 719 г. понтифик дал ему имя Бонифаций (лат. «творящий добро» ) и направил с миссией в Германию. В 722 г. Бонифаций вторично посетил Рим: посвященный 30 ноября в епископы, он принес новую для франкского епископата клятву верности апостолу Петру и его преемнику. Григорий II писал Карлу Мартеллу[81], который хотя и носил титул мажордома, но фактически являлся правителем королевства при номинальных королях из династии Меровингов:

... представляю вашему Богом возлюбленному достоинству брата Бонифация, человека проверенной веры и нравов, посвященного нами в епископа, а также наученного наставлениями святого Апостольского Престола, который мы по воле Божьей возглавляем, заботе о всей Церкви, чтобы он проповедовал германским народам во всех областях к востоку от реки Рейна, держащихся заблуждений язычества и пребывающих в темноте невежества. Мы рекомендуем его твоей славной милости, чтобы ты ему помогал во всех нуждах и защищал его от всяких врагов [... ]

Comperientes te (Ер. 2: ad Carolum ducem, majorem domus Regiae Francorum)

Карл Мартелл взял Бонифация под свое покровительство, что позволило тому приступить к более активной деятельности в Гессене и Тюрингии. В 732 г. Бонифаций получил от Папы Григория III архиепископский паллий и санкцию на создание новых епископств. Во время третьей поездки в Рим в 737 г. Бонифаций был назначен легатом Папы в германских землях. В 739 г. он основал епископства в Реген- сбурге, Фрайзинге, Пассау и Зальцбурге, а вскоре и в Айхштетте. Бонифацию удалось собрать значительную группу помощников, продолживших его начинания, прежде всего Аула[82], Виллибальда[83], Вин- небальда[84], Стурма[85] и др. В 745 г. он возглавил архиепископство в Майнце.

Деятельность Бонифация имела и большое цивилизаторское значение. Он написал труды по грамматике и метрике, а также сборник стихотворных загадок (Aenigmata) и способствовал распространению образования в Германии. О низком уровне образования в то время даже среди духовенства свидетельствует очень интересное письмо, адресованное Бонифацию Папой Захарией, в котором понтифик объясняет, что не следует перекрещивать людей, если крестивший их священник плохо знал латинский язык и вместо формулы «Baptizo te in nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti» произносил «Baptizo te in nomine Patria, et Filia, et Spiritu sancta». Приводим перевод этого письма:

Виргилий и Содомий, монахи, пребывающие в Баварской провинции, в своих письмах к нам сообщили, что ты, достопочтимый брат, заставляешь их заново крестить христиан. Услышав об этом, мы весьма смутились и впали в некое удивление, если дело обстоит так, как там сказано. Ибо они сообщают, что в той провинции был священник, который совершенно не знал латинского языка и, когда крестил, не зная латинской речи и коверкая язык, говорил: «Крещу тебя во имя Родины, и Дочери, и Святой Духи», — и из-за этого ты, [достопочтимый] брат, посчитал нужным [таковых] крестить заново. Но, о святейший брат, если тот, кто крестил, не заблуждение вводя или ересь, но лишь по незнанию римской речи коверкая язык, как сказано было выше, произносил [оные слова], крестя, то мы не можем согласиться, чтобы [таковых] заново крестили, ибо, как хорошо известно и тебе, [достопочтимому] брату, всякий, кто был крещен от еретиков во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, никоим образом не должен быть повторно крещен, но одним лишь возложением рук должен быть очищен.

Virgilius et Sodomus (Ер. ad Bonifatium archiepiscopum Moguntinum)

Деятельность Бонифация закрепила сближение новой восходившей династии Каролингов с Римом. Не случайно в посольство, отправленное в 750 г. сыном Карла Мартелла Пипином Коротким к Папе Захарии с вопросом о королях у франков, входил ученик и последователь Бонифация епископ Бурхард Вюрцбургский[86]. По преданию, сам Бонифаций в 751 г . в Суассоне впервые в истории франков помазал Пипина Короткого на царство.

Важной вехой в формировании отношений между Римским Престолом и Франкским королевством стали два послания 741 г. Григория III к

Карлу Мартеллу. Оба послания исполнены жалоб на притеснения от лангобардских королей Лиутпранда и Хильпранда, на опустошения лангобардами патримониев Римской Церкви. Понтифик приводит различные аргументы в пользу оказания помощи Риму:

То малое, что осталось с прошлого года [...], ныне огнем и мечом в регионах равеннских опустошаемо лангобардскими королями Луитпран- дом и Хильпрандом. Но и в регионах римских, послав многое войско, подобное и с нами творили и продолжают творить, и все ступени [собора] Св. Петра разрушили, и имущество, которое оставалось, забрали. И ниоткуда нам, ищущим помощи, кроме тебя, о, достойнейший сын, не пришло доселе утешения. Но, как видим, пока вы дозволяете этим королям творить это, и их лживые уверения благосклоннее принимаются вами, чем наша истина, боимся, не будет ли это вменено тебе в грех; поскольку ныне там, где пребывают эти короли, они к поношению нашему такие изрекают слова: Пусть придет Карл, помощи которого вы искали, и войско франков, и если сможет, пусть поможет вам и спасет вас от руки нашей.

Nimia flucluamus tribu/alione (Ер. 1: ad Carolum Martellum)

Однако все красноречие понтифика, его дар Карлу Мартеллу символических ключей от Гроба св. Петра, означавший, что Карл становится защитником великой святыни, а также дарование ему титула римского патриция и консула не принесли плодов. Карл Мартелл колебался, так как Лиутпранд, с которым, возможно, его связывала личная дружба, выступил его союзником в борьбе против арабского вторжения в пределы Франкского королевства. Однако более вероятно, как считают французские историки Ж. Давиосс и Ж.-А. Руа, причиной этому было то, что физические силы его организма истощились, — фактор, перед которым оказалось бессильным даже честолюбие[87]. В том же 741 г. великий победитель в битве при Пуатье, который остановил вторжение арабов в Европу и превратил Франкское королевство в самую мощную европейскую державу, скончался.

Однако сын и преемник Карла Мартелла Пипин Короткий в отношениях с Апостольским Престолом уже не проявлял колебаний. Он сам обратился в Рим, нуждаясь в обеспечении легитимности уже назревшей во Франкском королевстве смены династии. Перед съездом представителей народа и духовенства Франкского королевства, состоявшимся в 751 г. в Суассоне и постановившим передать королевский титул, принадлежавший давно утратившей власть династии Меровингов, мажордому Пипину Короткому, к Папе Захарии прибыли послы с вопросом, допустима ли подобная передача. Понтифик ответил утвердительно, таким образом признав, что источник любой государственной власти, в т.ч. и королевской, находится в самом народе, но решения народа подлежат утверждению Римским Папой[88].

В 742 г. Захария заключил в Терни мирный договор с лангобардами. Его уникальность состояла в том, что Папа впервые выступал не как подданный Византийской империи, а как самостоятельная договаривающаяся сторона. Благожелательность Лиутпранда к Риму была связана с пониманием им того факта, что подчинить себе Папу в Италии уже не

99

может никто .

Напряженность во взаимоотношениях с лангобардами вновь возникла во время понтификата преемника Захарии, Стефана II[89]. В результате переговоров с лангобардским королем Айстульфом ему удалось продлить мирный договор, заключенный Папой Захарией с Лиутпрандом, но вскоре король нарушил договор, объявив о намерении присоединить Рим к своему королевству и начав завоевание Патримония св. Петра. Все дальнейшие попытки переговоров с лангобардами, предпринятые Стефаном II, провалились, не более успешны были и попытки получить помощь от византийского императора: послы, прибывшие из Константинополя, вместо военной помощи потребовали, чтобы Стефан лично отправился к Айстульфу и склонил его вернуть Византии захваченный у нее Равеннский экзархат.

В этой угрожающей обстановке Стефан принял решение, во многом предопределившее последующую историю Европы: 15 ноября 753 г. он выехал из Павии после переговоров с Айстульфом и отправился к Пипи- ну Короткому. Ни один епископ Рима еще не переезжал через Альпы: Стефан вступил на путь, по которому не рисковал пойти никто из его предшественников[90]. Перейдя Альпы через Альпис Пенина (Ленинский проход), 6 января 754 г. понтифик был встречен королевской семьей в Понтийоне, откуда его сопроводили в Париж. 28 июля 754 г. Стефан II в аббатстве Сен-Дени помазал на царство Пипина, его супругу Бертраду и сыновей Карломана и Карла (впоследствии Карла Великого)[91]. Понтифик даровал Пипину и его сыновьям титул римского патриция. Таким образом, Папа подтвердил легитимность смены королеве- кой династии, произошедц^ во Франкском королевстве: Меровингов сменили Каролинги.

Пипин с войском направился в Италию и, после того как Айстульф отклонил переговоры, разбил его войско. В 756 г. лангобарды вновь осадили Рим, но новый поход Пипина заставил их отступить от Города и вернуть захваченные территории Патримония св. Петра. В результате походов Пипина новый лангобардский король Дезидерий, начавший править после кончины Айстульфа в декабре 756 г., вынужден был отдать Патримонию св. Петра дополнительные территории. Это был т.н. «Пи- пинов дар», по которому понтифики получили в том числе и территорию захваченного лангобардами бывшего византийского Равеннского экзархата[92]. Таким образом было положено начало формированию Церков-

104

ного государства .

Сохранилось восемь посланий Стефана II, адресованных Пипину Короткому. Особым драматизмом отмечены три из них, написанные во время осады Рима лангобардами. Причем в третьем письме, в связи с тем что ситуация становилась критической, понтифик решил прибегнуть к необычному приему — написать от имени самого ап. Петра:

...я, апостол Божий Петр, вас, являющихся моими приемными сыновьями, призываю и увещеваю потрудиться для освобождения Церкви Божьей, мне Божественной властью вверенной, и для защиты от рук врагов этого города Рима и народа, мне Господом вверенного, а также и дома, где по плоти почиваю, чтобы не допустить его осквернения язычниками, так как мы переживаем величайшие беды и притеснения от ужасного племени лангобардов.

Petrus vocatus apostolus (Ер. 5: ad Francos)

Политику Стефана II продолжил избранный на Римскую кафедру 29 мая 757 г. его брат Павел I. Он всячески поддерживал добрые отношения с Пипином Коротким, став восприемником его дочери Гизелы. Хотя Павел I по-прежнему признавал верховную власть византийского императора, Рим уже не платил дань Константинополю и в городе не было никакого византийского чиновника как представителя императорской власти.

После кончины Павла I провизантийская часть римского общества попыталась изменить профранкскую политику Апостольского Престола и возвести на Римскую кафедру своего сторонника Константина, брата герцога Тотона. В то время как тяжело больной Папа Павел I лежал уже на смертном одре, герцог Тотон во главе вооруженной толпы ворвался в Рим и приказал избрать Папой своего брата Константина. Павел I был брошен всеми, кроме кардинала-пресвитера Стефана (будущий понтифик Стефан III[93]). Под угрозой оружия Константин, не являвшийся даже клириком, был посвящен, быстро пройдя все ступени церковной иерархии.

Свержение Константина было осуществлено группой римлян во главе с примицерием Христофором и его сыном Сергием, сакелларием Латеран- ского дворца, которые являлись лидерами партии профранкской ориентации. Заручившись военной поддержкой лангобардского короля Дезиде- рия, который направил в Рим отряд во главе с лангобардским пресвитером Вальдипертом, они арестовали антипапу Константина и заключили его в тюрьму. Но Вальдиперт, войдя в контакт с пролангобардской партией в Риме, поставил антипапу — пресвитера Филиппа. Тогда Христофор заставил Филиппа отказаться от тиары, а Вальдиперт был ослеплен. На выборах, организованных Христофором, был избран кардинал-пресвитер Стефан, не только убежденный сторонник политики союза с франками, но и сам, будучи ближайшим помощником Стефана II и Павла I, принимавший активное участие в ее формировании и реализации.

Новый Папа Стефан III направил послание Пипину Короткому, в котором сообщал о своем избрании и просил направить епископов на собор в Рим. Но отправленный с посланием Сергий не застал в живых Пипина, скончавшегося 24 сентября 768, и передал послание его сыновьям Карломану и Карлу. На собор, открытый Стефаном III 12 апреля 769, прибыло 12 франкских епископов. Собор установил порядок избрания понтификов: Папой может быть избран только кардинал-пресвитер или кардинал-диакон, состав электората ограничивается римским клиром, а за народом Рима оставлено только право ратифицировать избрание. Константин был подвергнут суду, таинства, совершенные им, были признаны недействительными, за исключением крещений и миро- помазаний[94].

В это время произошло, во многом благодаря жене Пипина Короткого Бертраде, изменение внешней политики Франкского королевства: был заключен мирный договор с Лангобардским королевством. Бертрада хотела скрепить узами родства франкский и лангобардский королевские дома. Стефан III, узнав об этом, всячески отговаривал Карломана и Карла жениться на лангобардских принцессах, а также выдавать свою сестру Гизелу за сына Дезидерия[95]. Однако эти браки все же состоялись. Изменениями в политике воспользовался глава пролангобардской партии в Риме Павел Афиарта, которому удалось убедить понтифика последовать новой политике Франкского королевства, предполагающей союз с лангобардами, и заключить соглашение с королем Дезидерием. В ответ на это весной 771 г. Христофор, как убежденный противник лангобардов, поднял мятеж, но по приказу Дезидерия был схвачен и ослеплен вместе со своим сыном Сергием. Христофор скончался через 3 дня, Сергий был заключен в тюрьму. Понтифик направил Карлу послание, в котором писал, что он не повинен в участи Христофора и Сергия.

Однако победа пролангобардской партии в Риме не была прочной. Вскоре Карл оставил свою жену Дезидерату и женился на швабке Хиль- дегарде; осенью 771 г. союз с лангобардами был расторгнут. В декабре 771 г. умер Карломан, и Карл стал единственным королем франков. Стефан III умер в тревожной обстановке борьбы враждовавших партий.

Хотя в Риме продолжала доминировать пролангобардская партия, но избрание 9 февраля 772 года нового понтифика — Адриана I свидетельствовало о том, что ситуация вновь стала изменяться в пользу профранк- ской партии. С самого начала своего понтификата он начал последовательно проводить политику союза с Франкским королевством. Ему удалось предать суду замешанного в различных преступлениях Павла Афи- арту, возглавлявшего пролангобардскую партию, тем самым ослабив влияние лангобардов в Риме. После вторжения короля Дезидерия на принадлежавшие Риму территории Адриан I обратился за помощью к Карлу Великому; в результате похода последнего в Италию Аангобардское королевство прекратило свое существование. Понтифик получил от Карла Великого подтверждение грамоты Пипина Короткого, положившей начало Церковному государству, к которому Карл присоединил также Имолу, Болонью и Феррару.

Большое значение имел так называемый «книжный дар» Адриана I Карлу. Понтифик вручил ему сборник канонического права, о котором мы уже упоминали в главе 2.2.3, — Dionysio-Hadriana, который призван был сыграть решающую роль в проримской ориентации Франкской Церкви[96]. Его влияние на франкскую церковную реформу трудно переоценить. Он был ориентиром для Франкской Церкви по всем вопросам канонического права.

Отношения между Римом и Франкским королевством красноречиво характеризует эпитафия Адриану I, сочиненная, по всей вероятности, Алкуином. Написанная от лица Карла, она начинается прославлением почившего, «который приумножил красоту храмов, кормил бедных. Силой своего учения он воздвиг твои стены, о Рим, знаменитая глава и краса всей земли... Славу его [Адриана] не попрала даже смерть... Она шире распахнула ему врата в жизнь». Вторая часть, содержащая молитвенное

прошение, начинается со слов: «Имена наши соединяются в этой надписи: «Адриан и Карл — я король, ты отец». Когда прозвучит труба, Адриан вместе с князем апостолов войдет в радость Господню, тогда «честнейший отец, прошу тебя, помяни сына твоего, повторяя: вместе с отцом пусть ее обретет и сын мой».

Эта высеченная на камне эпитафия, по словам Хэгерманна, как бы «материализует мистическое отношение к апостолу Петру и органичную связь с Римом, получившую эмоционально-правовое оправдание в духовном родстве и дружественном союзе между королем и Папой. Эти духовные и религиозные узы питали политику короля Карла, именно о них еще в эпоху мажордомов на одном соборе было заявлено как об основе основ

''' ^ '' ' '

inn

существования франков» .

4.3.3. Лев III и императорская коронация Карла Великого

Последний шаг к восстановлению Римской империи на Западе был сделан Папой Львом III[97]. Убежденный сторонник союза с Франкским королевством, Лев III направил Карлу Великому символические ключи св. Петра и папское знамя в знак признания его римским патрицием. Престиж и немеркнущее величие Вечного города привлекали каждого образованного правителя Европы.

За все время правления для Карла не было ничего желаннее, чем вернуть Риму собственным трудом и усилиями былое величие и положение, чтобы благодаря ему Церковь святого Петра не только была цела и невредима, но при его поддержке превосходила бы все прочие Церкви красотой и богатством.

Einhardus. Vita Caroli Magni , 27

Целенаправленно продолжая политику своих предшественников по укреплению связей Церкви Франкского королевства с Апостольским Престолом, которая в итоге привела к созданию прямой юрисдикции понтификов над всей Западной Церковью, Лев III в 798 г. учредил новое архиепископство — Баварию с кафедрой в Зальцбурге, на которую возвел архиепископа Арнона, а также направил ему паллий. В состав архиепископства вошли пять епископств-суффраганов: Забен, Фрейзинг, Регенсбург, Пассау и Нейбург. Баварское архиепископство было подчинено Риму, по-видимому, на правах викариата.

... подобает, чтобы мы сами, а именно церковным управлением в священном порядке верно и согласно духу канонических правил учредили Баварскую [церковную] провинцию. По промыслу Божьему найдя мужа благодатного [...], назначаем вам согласно преданиям Отцов архиепископа, а именно Арнона, бывшего епископом Ювавенской церкви, она же Петрова, ибо в честь блаженного Петра, князя апостолов, благочестиво освящена; ...который некогда был и доныне пребывает нашим собратом во епископстве, но для вас он ныне архиепископ; и имеете досточтимый престол его митрополичий; этому святому Арнону, архиепископу вашему, мы даем право ношения паллия и дали ему также и предписания, чтобы, согласно каноническим установлениям, он был назначен начальником над всеми церквями в епархиях, ему подвластных...

Dilectionis vestrae (Ер. ad Alim Sabionensem episcopum et ad alios provinciae Bajoariorum episcopos)

Однако оппозиционно настроенная к понтифику партия во главе с примицерием Пасхалием и сакелларием Кампулием организовала в Риме заговор, причины которого остаются неясными111. В результате заговора 25 апреля 799 г. Лев III был схвачен, избит, обвинен в различных преступлениях и, в соответствии с византийскими обычаями, приговорен к ослеплению и урезанию языка. Однако благодаря преданному ему каме- рарию и другим верным людям понтифику удалось бежать в Сполето.

LiberPontificalis повествует о чудесном обретении Львом III зрения и способности говорить. Написанный вскоре после этих событий так называемый Падерборнский эпос112 сообщает, что Карлу приснилось фантастическое зрелище — ослепление и калечение понтифика. Пробудившись от этого вещего сна, король отправил гонцов в Рим, чтобы выяснить, «цел ли и невредим наилучший пастырь». Затем Лев III, сопровождаемый королевскими эмиссарами, отправился к Карлу Великому в Падер- борн, куда прибыл в конце лета 799 г.

Несмотря на безусловную поддержку понтифика со стороны короля, о чем недвусмысленно свидетельствует Падерборнский эпос, после встречи с Карлом дело Льва III оставалось еще некоторое время в подвешенном состоянии. Для его охраны и для выяснения причин происшедшего вместе с понтификом в Рим отправилась авторитетная делегация во главе с Кёльнским архиепископом Гильдебольдом. В состав делегации входили Арнон Зальцбургский, несколько епископов, а также графы Гельм- гауд, Ротгер и Гермар. 29 ноября 799 г. Лев III добрался до Мильвий- ского моста в пригороде Рима, где был торжественно встречен духовенством, нобилитетом и простым народом. Римляне, понимая, что понтифика поддерживает король, оказывали ему всевозможные почести. Проведенное расследование показало беспочвенность обвинений в адрес Льва III, а заговорщики были преданы в руки короля.

Карл приехал в Рим через год, в конце ноября 800 г. Войдя 23 декабря 800 г. в собор Святого Петра вместе с королем, Папа произнес клятву на Евангелии в своей невиновности, так называемое purgatiо per sacramentum, и с него были сняты все обвинения. Самый выдающийся ученый эпохи Карла Великого и его ближайший сподвижник Алкуин, принимавший деятельное участие в разрешении римских проблем, писал: Апостольский Престол сам судит, но не может быть кем-либо судимт.

Два дня спустя, в Рождество 800 г., Лев III короновал Карла Великого императорской короной. Эта процедура коронации принципиально отличалась от всех известных предшествующих инаугуральных церемо-

.. • - - Папа Лев III и Карл Великий. Репродукция

' L.. . .. мозаики XVI в. в базилике Св. Сусанны

(-

%• ¦ . :' в Риме. МанускриптXVI в. Ватиканская Апостольская библиотека

ний императоров. В Древнем Риме и в Константинополе «конституционным» основанием для восшествия императора на трон являлось его провозглашение со стороны войска, сената и народа. Патриаршее увенчание императора диадемой, вошедшее в византийский церемониал с V в., символизировало единение нового государя с Церковью, но не представляло собой легализацию его восшествия на трон, таким образом, патриарх не создавал императоров. Поэтому коронация следовала за провозглашени-

114

ем императора .

114

25 декабря 800 г. в соборе Св. Петра Папа Лев III торжественно увенчал Карла Великого короной, и только после этого собравшиеся в соборе начали выкрикивать электоральную формулу: Carolo, piissimo Augusto a Deo cororiato, magno et pacifico imperatore, vita et victoria (Карлу, благочестивому Августу, от Бога увенчанному, великому и миролюбивому императору, победа и многая лета). Обряды были переставлены: сначала Папа короновал императора, а затем народ возгласами выразил одобрение. Таким образом, императора создал Папа. Эта церемония, повторявшаяся и при преемниках Карла Великого, оказала решающее влияние на формирование идеи, согласно которой именно Римский понтифик сообщает государю нечто сакральное, то, что делает его императором и что сам по себе он легитимно никогда получить не может.

Бородин, Ор. CiL, 2001, С. 179-180.

Биограф Карла Великого Эйнхард"' сообщает, что Карл не хотел, чтобы его провозглашали императором. Но это было, скорее всего, дипломатическое заявление, чтобы не вызвать обострения отношений с византийскими императорами, считавшими только себя единственными римскими императорами. Ведь с появлением еще одного римского императора напряженность с Византией не могла не возникнуть.

... В это время он [Карл] принял имя императора и Августа. Этого он вначале настолько не желал, что утверждал, что если бы знал заранее о замысле Папы, то в тот день не пошел бы в церковь, несмотря на то что это был один главный праздник. Однако с великим терпением он переносил зависть римских [т. е. византийских] императоров, негодовавших на то, что он принял это звание. Их упорство Карл победил своим великодушием, которым он, несомненно, намного их превосходил, посылая к ним частые посольства и в письмах называя их братьями.

Einhardus. Vita Caroli Magni, 28

В 800 г. у власти в Византии находилась императрица Ирина, которая в борьбе за престол в 797 г. ослепила родного сына Константина VI. Карл направлял к Ирине посольства, предлагая брак, позволивший бы ему объединить под своим правлением Запад и Восток, однако этот проект был провален константинопольской знатью. В 802 г. в Константинополе произошел переворот, Ирина была низложена, а на трон взошел Никифор I[98], отказавшийся признать императорский титул Карла. В ответ на это Карл после продолжительной войны (806—810 гг.) завладел Венецией и Далмацией, формально принадлежавшими Византии. Сменивший Никифора на византийском троне Михаил I[99] признал императорский титул за Карлом, в расчете на поддержку им Византии в ее борьбе с болгарами118.

Восстановление империи на Западе было не только политическим событием. Не менее важным был культурный аспект этого восстановления, получивший название «Каролингское Возрождение» — первый ренессанс культуры в Западной Европе после Великого переселения народов. Культурный подъем охватил практически все области: школьное образование, литературу (Алкуин, Теодульф Орлеанский, Валафрид Страбон, Седулий Скот), архитектуру, изобразительное искусство, историографию (Эйнхард, Павел Диакон, Нитхард), философию (Эриу- гена), музыку (Ноткер).

Таким образом, Апостольский Престол оказался готовым к решению сложнейших политических задач на Западе. Усиление экономических позиций папства, абсолютный авторитет Римских понтификов как патриархов Запада, активная миссионерская деятельность Рима, образ Вечного города в сознании современников, а также последовательное отстаивание ортодоксии превратили пап в настоящих вождей Запада[100]. Превратившись в лидеров Италии, Римские папы фактически стали руководителями итальянского exercitus, получив решающий инструмент воздействия на своих противников. В Риме все было готово для восстановления империи.

4.4. Римские понтифики и начало славянской письменности

Создатели славянской письменности Кирилл (Константин) и Мефодий в своей миссионерской деятельности в Моравии в большей степени были связаны с Римом, нежели с Константинополем, несмотря на то что инициатором их миссии был собственно Константинополь.

Когда зимой 866—867 гг. Кирилл и Мефодий находились в Венеции, возвращаясь из Моравии в Константинополь, они предусмотрительно решили отложить свой отъезд, так как в международной обстановке и в самой Византийской империи произошли серьезные политические изменения. Конфликт между Римом и Константинополем достиг апогея: Папа Николай I[101] отлучил от Церкви патриарха Фотия[102], который, как известно, направил братьев с миссией в Моравию; отношения с Фотием у них были достаточно сложные[103], византийский император Михаил III[104] был убит, а патриархом вновь стал смещенный в свое время Фотием Игнатий[105]. В этой обстановке Николай I, узнав о миссионерской деятельности Константина и Мефодия, решил пригласить их в Рим. Константин и Мефодий по понятным причинам приняли это приглашение.

После того как узнал обо всем этом преславный Папа Николай, он очень обрадовался полученному сообщению. Он повелел им [прибыть к нему] и пригласил их апостольским письмом. Получив эту весть, они [Константин и Мефодий] весьма возрадовались и благодарили Бога за то, что удостоены приглашения от Апостольского Престола. Они тотчас отправились в путь [... ]

Vita сит translatione Sancti Clementis, 8

Однако в Риме Кирилла и Мефодия встретил уже преемник умершего в ноябре 867 г. Николая I, Адриан II[106]. Описание торжественного приема братьев в Риме в конце 867 или в начале 868 г. приведено в пространных Житии Константина и Житии Мефодия. Понтифик благословил славянские литургические книги и повелел положить их в базилике Санта Мария Маджоре. Хотя богослужение на славянском языке получило одобрение Папы, оно имело и много противников, так как в то время распространилась точка зрения, что богослужение можно совершать только на трех так называемых священных языках, то есть латинском, греческом и еврейском, на которых Пилат повелел сделать надпись на Кресте[107]. Несмотря на просьбу моравского князя Ростислава, Адриан II медлил с посвящением епископа для Моравии, наиболее вероятным кандидатом на должность которого, безусловно, являлся Константин. Промедление объяснялось прежде всего тем, что на территории Моравии давно уже действовали немецкие миссионеры, конфликт с которыми в случае посвящения в епископы грека был бы неизбежен ш. Находясь в Риме, Константин тяжело заболел и скончался 14 февраля 869 г., приняв перед смертью монашество с именем Кирилл (под которым он больше и известен). Он был похоронен в римской базилике св. Климента, мощи которого братья привезли из Херсонеса в Рим в дар Понтифику128. Адриан II направил Мефодия в Моравию с посланием к князьям Ростиславу, Коцелу и Святополку; он одобрил славянские книги, но по-прежнему не решался поставить там епископа.

Однако в 870 г. политическая обстановка вновь резко изменилась: Болгария, бывшая в юрисдикции Рима, перешла в юрисдикцию Кон-

Перенесение мощей св. Климента I в Рим. Фреска XI в. Базилика Св. Климента, Рим

стантинополя, а Людовик Немецкий, начавший в августе 869 г. войну против серболужичан, чехов и мораван, потерпел поражение от моравского князя Ростислава; таким образом, Моравия становилась все более политически независимой от Германии[108]. При этом возможность повторения Моравией действий Болгарии побудила Адриана II посвятить Мефодия в сан епископа, назначив его архиепископом Моравии и своим легатом. При этом Мефодий получил юрисдикцию над всей Паннонией, т. е. над бывшими римскими провинциями Pannonia Superior и Pannonia Inferior, которые были заселены славянами. Это преследовало также цель восстановления юрисдикции над Иллириком, утраченной Римской Церковью в период иконоборчества. В Моравии, таким образом, была создана самостоятельная митрополия, подчиненная непосредственно Риму. Был сделан еще один шаг в реализации миссионерской программы Григория I, начатой им в Англии, по введению прямой юрисдикции Апостольского Престола. Сокращенный текст буллы, утвердившей богослужение на славянском языке, сохранился только на славянском языке, хотя существование такой буллы не вызывает у историков сомнений. Пересказ этой буллы дошел в двух вариантах: более обширном, содержащемся в Житии Мефодия, и более кратком — в Похвальном слове Кириллу и Мефодию. Среди исследователей нет единодушного мнения, какая из двух сохранившихся версий точнее передает оригинальный текст . Предположительная датировка буллы — лето 869 г.

Адриан епископ, раб всех рабов Божьих Ростиславу, Святополку и Коцелу. Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение. Услышав о вас духовную радость, что имеете для [своего] спасения, посылаем брата нашего честного Мефодия, посвященного в архиепископы в земли ваши, как вы просили у нас, чтобы учил вас, переводя книги на ваш язык, чтобы исполнилось слово пророков, как сказали: «Хвалите Господа, все языки, и похвалите Его, все люди» и «Всякий язык пусть исповедует, что Иисус Христос во славу Бога Отца». Аминь.

Похвальное слово Кириллу и Мефодию

Однако учреждение Моравского архиепископства не могло не породить конфликта с Германией, так как немецкое духовенство, как было сказано выше, имело основания рассматривать Моравию как территорию, находившуюся в его юрисдикции. Архипресвитер Паннонии Рих- бальд, назначенный Зальцбургским архиепископом, вынужден был покинуть страну:

Он оставался там долгое время, исполняя полновластно свою службу, как ему велено было его архиепископом, до тех пор, пока некий грек по имени Мефодий, изобретя славянскую азбуку и умело переведя с латинского языка учение Римской Церкви и священные латинские книги, заставил весь народ пренебречь литургией, Евангелием и церковной службой тех, кто совершал ее на латинском языке. Он [Рихбальд] не мог вынести этого и вернулся в Ювавенское епископство.

Сопиегао Вадоапогит е( Сагап1апогит, 12

Однако в самой Моравии внутренняя ситуация не была стабильной. Упорная борьба за власть вскоре привела к тому, что племянник Ростислава Святополк, отделившись от него и признав себя вассалом германского короля, начал борьбу против дяди, которого он захватил и выдал Германии[109]. В ноябре 870 г. Мефодий, лишившийся своего покровителя, был арестован, осужден на Баварском синоде за нарушение чужой юрисдикции и заточен в швабский монастырь (возможно, Эльванген). Мефодий находился в заключении почти три года. Многие исследователи считают, что Адриан II не обладал решительным характером, или даже, по мнению некоторых, например С. Б. Бернштейна, понтифик не проявлял интереса к судьбе первого славянского архиепископа132. Действительно, не сохранилось никаких документов Римской курии последних лет понтификата Адриана II, направленных в защиту Мефодия, однако о том, что такие документы существовали, писал его преемник Иоанн VIII[110]:

А если Альвин вместе с Гермериком пожелает судиться с нашим епископом Мефодием, скажи им: «Вы без канонического постановления осудили посланного Апостольским Престолом епископа, заключили его в тюрьму, нанесли ему побои, отстранили его от святого служения и в продолжение трех лет не допускаете его на кафедру, несмотря на то что Апостольский Престол в течение этих трех лет протестовал, неоднократно направляя письма и посланцев.

Fragmenta Registri Ioannis VIII Рарае 21 (MGH 7, 284-285)

В действиях баварского духовенства Иоанн VIII с полным основанием усмотрел нарушение прерогатив Римского понтифика. При этом усиление могущественной германской Церкви за счет новых славянских территорий, особенно учитывая трения между Гинкмаром Реймсским и Апостольским Престолом при Николае I, безусловно, не входило в планы папской политики. Уже весной 873 г. Иоанн VIII послал своего легата, епископа Анконского Павла для изучения всех обстоятельств, связанных с преследованием Мефодия. В мае 873 г. понтифик написал королю Восточно-Франкского королевства Карломану[111]:

Итак, после того как было восстановлено и возвращено нам Паннон- ское епископство, пусть будет позволено вышеупомянутому брату нашему Мефодию, который был назначен туда Апостольским Престолом, свободно выполнять свои функции епископа, как это было прежде.

Ibidem 16 (MGH 7, 281)

О вмешательстве Рима в пользу Мефодия говорит целая серия вышедших в 873 г. из папской курии документов: цитированное выше послание Иоанна VIII Карломану, его инструкции легату Павлу Анкон- скому, а также послания епископам Аннону Фрейзингскому, Германа - рику (Гермериху) Пассаускому и послания архиепископу Зальцбург- скому Адальвину (Альвину).

Мы считаем, подобно пророку Иеремии, что только источник слез может оплакать твое нечестие [...] Ты подверг нашего брата и епископа тюремному заключению, сурово и бесчеловечно наказал его продолжительным пребыванием под открытым небом на зимнем холоде и на ветру, отлучив его от вверенного ему руководства Церковью, и до того обезумел,

fvitf ^?ргт^^^^ф"

»«г*. вгМлл^имп^" ivfmefjf h» tnmul

^Irtip^fjfoirtMaAiunl rtwt|if«rtfn^cr Ьлггн? Ы»ЛО Urt WTI cfyf wi <,t ifyd .

t^mtfffcvfiliB^sTwf loen тип ,-fujr (jnrfrtWTTVl--'

fftgyt^ffwflxffocftn

j^lfWHtt^utfa ^«jf«да

пммМт ^тиЦвМлцГ WHHuVyfr:gm. шг(Ит «Mu «wt-Buil иф^^ЗД""»** «1 turm W^Vp^eWtifrHUlfle^

bAfbtfttfrfap^ifaf f —-¦ - j—-i uin irta1 ik^-mri^" 1

A-iVwff-biiftwC фи«- П

»"и ^хяр^ъ&ЛЬпт]

: ; rttf

|cpnn<* ifl^ftstSf- . ?ftftn btw фит! вмиг. twlaf

fvctle oftinum fitfttA&i cb fltikHfTwnjWi

^tfttotfpMnfrtl^ttft-*1"***

«aft flifry «fpg • (i№mm

fwAiff «uHbi

«i яйл»

«fc aro сверчат

m&iwrftt ¦ Imffi

aef yiciWton «фжтпи'вЙ'

^oafjw. PCauiet &iAaf?f ti eirff

r^.liyf VctrwnlK bUtf

tfjWirtlf а&тЛаеЛлгиЬрт Kwrbxur.-. «h*fm«t Ъи*^

Pftyttuef - tnf e^xrtiif

bslff iljbi uKlftniK^f А лпкс1 ' «Cmtf' П*л Ь'фПйрФ (итрНли ' «mrfin*

;/ «WeCleeegwirfHiA |миисткпсг ^«.уеи^иЦ V ftwae «w

^MMiJ^od.^-S

^»iwirt4-,- D>4-5?i "it-iefT«-}.'.

v

BM* ^ -v..-;...-', v

pfld^aut-htWleml'nm

Первая страница «Регистра» Папы Иоанна VIII. Ватиканская Апостольская библиотека

что Мефодия, доставленного на епископский собор, собирался ударить кнутом, если бы тебе не помешали другие [присутствующие].

Ibidem 22 (MGH 7,285-286)

Иоанн VIII оказал беспрецедентное давление на немецкое духовенство. Объявив незаконными все решения Баварского синода как противоречащие нормам канонического права, понтифик потребовал, чтобы Мефодий был немедленно освобожден и допущен к исполнению своих функций на территории своего диоцеза. В случае если немецкие епископы не подчинятся его решениям, Иоанн VIII угрожал интердиктом. Более того, Иоанн VIII попытался даже расширить границы новой митрополии, предложив сербскому князю Мутимиру подчинить духовенство его владений верховной власти Мефодия. Весной 873 г. Мефодий был восстановлен во всех своих правах. В мае 873 г. Иоанн VIII написал Зальцбургскому архиепископу Адальвину:

Не удивляйся, что я сказал тебе, что ты обязан содействовать нашему брату Мефодию принять кафедру, потому что действительно подобает, чтобы ты, виновный в его низвержении, послужил причиной восстановления его в служении.

Ibidem 20 (MGH 7,283)

Архиепископу Зальцбургскому пришлось лично проводить Мефодия в Моравию, два других епископа были отрешены от должности и отправлены в Рим. Что касается служения мессы на славянском языке, Иоанн VIII, как сын своей эпохи, колебался. Как было сказано выше, точка зрения, что богослужение можно совершать только на трех сакральных языках, была достаточно распространенной. Так, в июне 879 г. он направил послание Мефодию, в котором писал:

Мы слышим также, что ты служишь мессу на варварском, то есть на славянском языке, в то время когда мы нашим письмом, направленным тебе через епископа Анконского Павла, запретили тебе совершать мессу на этом языке, а только на латинском или греческом, на которых идет служба во всей Церкви, что распространена по всему свету у всех народов. Проповедовать же или говорить речь перед народом [на славянском языке] тебе разрешается...

Praedicalionis luae (Ер. 239: ad Methodium archiepiscopum Pannoniensem)

Однако уже через год понтифик изменил свою позицию в пользу богослужения на славянском языке. Непосредственные связи между Великой Моравией и Римом еще более укрепились, когда в 880 г. при участии Мефодия Папа был провозглашен покровителем этого государства. Папа полностью поддерживал архиепископа Мефодия, что получило отражение и в булле Industriae tuae от июня 880 г., в которой он разрешил читать тексты Священного Писания и совершать богослужение на славянском языке. Изобретенное Кириллом (Константином) славянское письмо недвусмысленно одобрялось (laudamus), а славить Христа на славянском языке четко предписывалось (jubemus).

Мы же, найдя его [Мефодия] православным и полезным во всех церковных учениях и делах, направляем вам обратно управлять вверенной ему Церковью Божьей и вам повелеваем принять [его] с радостью как вашего собственного пастыря и как достойного чести и почтения. Ибо предписанием нашей апостольской власти мы подтвердили его архиепископское достоинство и привилегии [...].

Наконец, письмена славянские, открытые неким философом Константином, по праву одобряем и повелеваем, чтобы на них звучали надлежащим образом хвалы Богу, чтобы на этом языке возглашались слова и дела Христа Господа нашего. Не на трех только, а на всех языках славить Господа учит нас Священное Писание. [...] И ничто, конечно же, ни в вере, ни в учении не препятствует тому, чтобы на славянском языке служились мессы или читалось нараспев Евангелие, или чтения из Нового и Ветхого Завета, хорошо переведенные и истолкованные, или Служба часов. Ибо Тот, Кто создал три главных языка, а именно еврейский, греческий и латинский, сотворил и все прочие во хвалу и славу Свою [...].

Однако в конце той же буллы содержалась фраза, на основании которой можно предполагать закат богослужения на славянском языке в Моравии:

А если тебе [Святополку] и приближенным твоим предпочтительнее слушать мессы на латинском языке, то повелеваем, чтобы для тебя мессы служились по-латыни.

?ndustriae luae (Ер. 293: ad Sfentopulcrum comitem)

Элита моравского общества предпочла латинскую мессу, так как латинский язык был языком европейской цивилизации, языком культуры, права и даже языком международного общения. На нем существовала огромная философская, историческая, художественная и научная литература. Отрыв от латинского языка в ту эпоху неизбежно привел бы к отрыву от культурной европейской традиции, к которой стремилось молодое Моравское государство. И, видимо, этот фактор имел не меньшее значение, чем давление Германии, стремившейся ввести Моравскую Церковь в свою юрисдикцию. Славянская месса, по-видимому, могла удерживаться только благодаря огромному авторитету Мефодия, после же его кончины, последовавшей в 885 г., ее участь была предрешена.

Папа Стефан Vlb поставил во главе Моравской Церкви суффрагана Мефодия — епископа Нитры Вихинга, убежденного противника славянского богослужения. Следствием прибытия Вихинга в Рим стало послание Стефана V Святополку, запретившее служение мессы на славянском языке. Послание начинается с традиционного для папских писем этого периода утверждения примата Петра и его преемников. Затем следует пассаж о Filioque и рассуждение о практике поста. После этого понтифик сообщает, что он очень удивлен тем, что услышал о Мефодии, хотя что именно о нем было рассказано, он не уточняет:

Мы много дивимся, слыша, что Мефодий упорствует в суеверии, [...] и если это так, как мы слышали о нем, то суеверие его всецело отвергаем.

Quia te zelo (Ер. 13: ad Sventoplucum Moraviae principem)

Возможно, это обвинение было обусловлено расхождениями с Ви- хингом, вводившим в Моравии уже устоявшуюся традицию Франкской Церкви в вопросе Filioque и в практике поста, что объясняет пространное изложение этих вопросов в первой части послания. Следует отметить, что в двух буллах 880 г. и 881 г. Иоанн VIII особо подчеркивал ортодоксальность веры Мефодия, прямо говоря о Символе веры (orthodoxae fidei Symbolum). Может быть, здесь идет речь о неортодоксальности мнений некоторых представителей славянского духовенства, ложно приписывавших свои взгляды Мефодию. Как бы то ни было, в заключительных словах своего послания понтифик налагает запрет на богослужение на славянском языке, но, что следует особо подчеркнуть, не на саму славянскую письменность, которая, наоборот, приветствуется и поощряется:

Божественные же службы, и святые таинства, и торжество мессы, которые Мефодий дерзнул совершать на славянском языке, хотя и торжественно клялся у мощей блаженного апостола Петра, что более того делать не будет, да не дерзнет никто отныне совершать [на славянском языке], чтобы, подобно ему, не соделаться виновным в клятвопреступлении. Божьей и нашей апостольской властью под угрозой анафемы запрещаем [совершать эти службы на славянском языке], за исключением того, что касается наставления народа простого и не понимающего [латыни], чтобы Евангелие или Апостол толковались ему людьми образованными на славянском языке; это мы разрешаем, и поощряем, и увещеваем, чтобы это делалось как можно чаще, чтобы всякий язык славил Бога и исповедал Его. Упорствующих же и непослушных, продолжающих сеять споры и соблазны, если после первого и второго увещевания не исправятся, повелеваем извергнуть из лона Церкви как сеятелей плевел; и, чтобы не заразила одна больная овца все стадо, предписываем нашею силою обуздать и от пределов ваших отгнать.

Quia le zelo (Ер. 13: ad Sventoplucum Moraviae principem)

Славянское богослужение прекратило свое существование в Моравии, как вскоре и само Моравское государство, сметенное нашествием венгров, однако традиция славянской литературы была воспринята в Чехии, где одним из основных центров ее стал Сазавский монастырь[112]. По-видимому, именно он был очагом западного влияния на древнерусскую литературу, которое прослеживается в том числе и в сочинениях Нестора Летописца. Так, образцом для Похвалы св. Ольге послужило латинское Житие св. Людмилы, а в житиях преп. Феодосия Печерско- го и святых Бориса и Глеба прослеживается влияние славянской версии Жития св. Вячеслава, составленного епископом Гумпольдом[113]. Что же касается славянского алфавита, то глаголица, которая, согласно общепринятому в настоящее время мнению, была изобретена Кириллом, не получила дальнейшего развития. Пришедшая ей на смену и разработанная эмигрировавшими в Болгарию учениками Мефодия кириллица была создана на основе греческого алфавита, получив распространение в регионе греческой культуры; в регионе же латинской культуры славянская письменность стала развиваться на основе латинского алфавита.

[1] Сергий 1 (ок. 580 — 638) — Константинопольский патриарх (610—638),

автор гетеродоксального христологического учения — монофелитства.

[3] Софроний (ок. 560 — 638) — Иерусалимский патриарх (634—638), убежденный противник моноэнергетизма и монофелитства.

[4] Экфесис — догматический эдикт, опубликованный византийским императором Ираклием I в 638 г. с целью примирить приверженцев ортодоксии и монофи- зитов. В нем содержалось компромиссное учение, получившее в дальнейшем название «монофелитство».

[5] Агафий Миринейский (ок. 532 — 580) — византийский историк.

[6] Карташов A.B. Вселенские соборы. М., 1994, с. 177—178.

[7] III Константинопольский собор — VI Вселенский собор (680—681), созванный византийским императором Константином IV. На соборе было осуждено монофелитство.

[8] Galtier P. La premiere lettre du pape Honorius: Sources et eclaircissement // Cregorianum 29 (1948), 42-61.

[9] Констант II (Константин III) (630—668) — византийский император (641— 668), сторонник монофелитства.

" Мартин I (Martinus I) — Папа Римский (5.07.649 — 16.09.655).

[11] Максим Исповедник (580—662) — византийский богослов, убежденный противник монофелитства. В 655 г. был по приказу императора Константа 11 был брошен в тюрьму и после жестоких истязаний отправлен в ссылку, где и скончался.

[12] Карташов A.B. Ор. eil., с. 442.

[13] Северин (Severinus) — Папа Римский (октябрь 638 — 2.08.640).

b Иоанн IV (Ioannes) — Папа Римский (август 640 — 12.10.642).

[15] Пирр (кон. VI в. — 655) — Константинопольский патриарх (638—641; 654), сторонник монофелитства.

[16] Феодор I (Theodorus) — Папа Римский (12.10.642 — 14.05.649).

[17] Павел II — Константинопольский патриарх (641—653), сторонник монофе литства.

[18] Falco G. La Sainte Republique romaine. P., 1970, p. 136-137.

[19] Falco G. Op. cit., p. 665-666.

[20] Аманд (Amandus) (ок. 600 — ок. 684) — епископ Маастрихтский, миссионер.

[21] Сигиберт III (Sigebertus) (ок. 630 — ок. 656) — король франков из династии Меровингов, сын Дагоберта I.

[22] Бородин О. Р. Равеннский экзархат. СПб., 2001, с. 173—190.

[23] Евгений I (Eugenius) — Папа Римский (10.08.654 - 2.06.657).

[24] Пётр I — Константинопольский патриарх (654—666), сторонник монофелитства, был посмертно осужден на VI Вселенском соборе.

[25] Виталиан (Vitalianus) — Папа Римский (30.07.657 - 27.01.672).

[26] Мавр (Maurus) — Равеннский архиепископ (648—671), сторонник автокефалии Равеннского экзархата. В спорах вокруг монофелитства занимал ортодоксальную позицию.

[27] Константин IV (ок. 650 — 685) — византийский император (668—685).

[28] Monachino V. I tempi е la figura del Papa Vitaliano (651—612) // Storiografia e storia: Studi in onore di Eugenio Dupre Theseider. R., 1974, vol. 2, p. 573—588.

[29] Адеодат (Адеодат II) (АёеосЫиэ) — Папа Римский (11.04.672 - 16.06.676). В старых списках Римских понтификов из-за смешения имен Аёеос^иэ и Оешёеёк (первое означает «данный Богом», второе «Бог дал»), назывался Адеодатом II. Два его послания в РЬ 87, 1139—46, в которых идет речь о привилегиях Кентерберий- ского монастыря Свв. Петра и Павла и аббатства Св. Мартина Турского, скорее всего, не являются подлинными.

[30] Домн, Дон (Оопий) — Папа Римский (2.11.676 — 11.04.678). На его имя были направлены послания Константинопольского патриарха Феодора и императора Константина IV, положившие начало восстановлению единства между Римом и Константинополем, но они были получены его преемником Агафоном.

[31] Агафон (А8а1Ьо) — Папа Римский (27.06.678 - 10.01.681).

15 Сочинения Римских понтификов

[32] Лев II (Leo) — Папа Римский (январь 681 — 3.07.683).

[33] Лев III Исавр (ок. 680 — 741) — византийский император (717—741). Пришел к власти в результате дворцового переворота. С 726 г. последовательно проводил политику иконоборчества.

[34] Язид II (ок. 685 — 724) — халиф (720—724) из династии Омейядов. В 721 г. издал указ об уничтожении всех художественных и сакральных изображений на территории халифата, в т.ч. и христианских икон. Сын Язида II — халиф аль-Валид II отменил этот указ в 743 г.

[35] Sefton D. The Popes and the Holy Images in the Eighth Century / / Religion, Culture, and Society in Early Middle Age. Kalamazoo (Mich.), 1987, p. 117-130.

[36] Герман I (ок. 650 — после 730) — Константинопольский патриарх (715— 730). Будучи убежденным противником иконоборческой политики византийского императора Льва III, оставил патриарший престол. Осужден посмертно на иконоборческом соборе в Константинополе в 754 г.

[37] Анастасий I — Константинопольский патриарх (730—754), ревностный сторонник политики иконоборчества, проводимой византийским императором Львом III. Составил послание против почитания икон, которое направил Папе Григорию II.

Феофан (760—817) — византийский хронист, сторонник иконопочитания.

[39] Павел — Равеннский экзарх (726—727).

[40] Paulus Diaconus. De gestis Langobardorum VI, 49.

[41] Евтихий — Равеннский экзарх (727—752).

[42] Бородин, Ор. Cit., 2001, с. 115-116.

[43] Григорий III (Gregorius) — Папа Римский (18.03.731 - 28.11.741).

[44] Грегоровиус, т. 2, с..

[45] Павел I (Paulus) — Папа Римский (апрель 757 — 28.06.767).

[46] Константин V Копроним — византийский император (741—775), сторонник иконоборчества.

[47] Пипин Короткий — см. прим. 204 к гл. 1.

[48] Феодор Студит (759—826) — византийский богослов, реформатор монашества, сторонник иконопочитания.

л Афиногенов Д.Е. Константинопольский патриархат и иконоборческий кризис в Византии (784-847). М" 1997, с. 129-130.

33 Ирина (ок. 750 — 803) — византийская императрица, по инициативе которой в Византии было восстановлено иконопочитание.

[51] Константин VI (771 — ок. 805) — византийский император. В 797 свергнут с престола и ослеплен по приказу своей матери, императрицы Ирины.

[52] Авторство Каролингских книг, приписывавшееся вначале Алкуину, маловероятно, т. к. он в 790—793 гг. находился в Англии. Сборник представляет собой коллективный труд богословов Карла Великого, но главным составителем, скорее всего, был Теодульф Орлеанский.

[53] Михаил II — византийский император (820—829), сторонник иконоборчества.

[54] Феофил — византийский император (829—842), сторонник икооборчества.

[55] Одоакр (ок. 431 — 493) — начальник одного из германских отрядов.

Ромул Августул (Romulus Augustulus) — последний император Западной Римской империи (475—476). Отрекся от императорского титула под давлением Одоакра.

[57] Иоанн I (Ioannes) — Папа Римский (13.08.523 - 18.05.526).

[58] Боэций (Boetbius) (ок. 475 — 524) — философ, государственный деятель. Автор комментариев к ряду сочинений Аристотеля. Самый известный его трактат Philosophiae consolatio (Утешение философией) был написан в тюрьме.

[59] О Дионисии Малом как юристе и создателе сборника канонического права см. гл. 2.2.3.

[60] Кассиодор (Cassiodorus) (ок. 477 — ок. 570) — государственный деятель Остготского королевства, историк, философ. Автор Истории готов и других исторических сочинений. Сыграл важную роль в сохранении и передаче культурного наследия античности.

[61] Агапит I (Agapitus) — Папа Римский (13.05.535 - 22.04.536).

[62] Амалазунта (кон. V — 535) — дочь и преемница остготского короля Теодо- риха. После смерти отца приняла регентство. Воспитанная в духе греко-римской культуры, она проводила благоприятную для Рима политику. Была арестована в 534 г. своим двоюродным братом Теодагадом и вскоре убита родственниками казненных ею ранее представителей готской оппозиции. Убийство Амалазунты послужило поводом для византийского императора Юстиниана I объявить войну готам.

[63] Boesch Gajano S. // EP 1, 547.

[64] Marrou H.J. Autour de la bibliotheque du Pape Agapite // Melanges d'archeologie et d'histoire 48 (1931), 165.

[65] Марциан Капелла (Marcianus Capella) (V в.) — римский философ и энциклопедист, автор сочинения Сатирик он, иди О бракосочетании Филологии и Меркурия, представляющего собой руководство для изучения семи свободных искусств, которое пользовалось большой популярностью в Средние века.

[66] Виварий (Vivarium) — монастырь на юге Италии, основанный около 540 г. Кассиодором.

Ремигий (Remigius) (сер. V — нач. VI в.) — епископ Реймсский.

[68] Дэвис Н. История Европы. М" 2005, с. 201.

[69] См. гл. 1.5.

[70] Лугдунум (Lugdunum) — совр. Лион. Лионское епископство основано во II веке. По преданию, первым епископом здесь был Потин.

[71] Иларий Арелатский (Hilarius Arelatensis) (401—449) — архиепископ Аре- латский с 429 г. Проводил активную миссионерскую деятельность, созывал соборы. Поводом для подачи на него жалобы в Рим стало смещение им епископа Хели- дония Безансонского. Иларий покорно принял решение понтифика и более не вмешивался в дела других галльских епископств. См.: Franses D. Paus Leo de Croote en S. Hilarius van Arles. Bois-le-Duc, 1948.

[72] Своим посланием Diuinae cultum Лев I не упразднил Арелатский викариат. См.: Royer L. // DHGE 4, 234-235.

16 Сочинения Римских понтификов

[73] См. гл. 1.4.7.

[74] Хильдеберт I — см. прим. 246 к гл. 1.

[75] Аунарий (Аунакарий) (нач. VI в. — 605) — епископ Оксеррский (совр. Осер, Франция) с 561 г.

[76] Хильперик I (ок. 539 — 584) — сын Хлотаря I, король Нейстрии (561— 584).

[77] Хильдеберт II (570—595) — сын Сигиберта и королевы Брунгильды, король Австразии (575—595).

[78] Восстановление Арелатского викариата Григорием I имело кратковременный характер. Следующую попытку восстановить викариат предпринял в 878 г. Папа Иоанн VIII.

[79] Хлотарь II (584—629) — король франков (613—629), сын Хильперика I. Объединил Франкское королевство после победы над Брунгильдой в 613 г.

[80] Винфрид Бонифаций (ок. 672 — 754) — миссионер, архиепископ Майнц- ский, легат Папы в германских землях.

[81] Карл Мартелл (ок. 689 — 741) — мажордом Франкского королевства. С его именем связано не только начало процесса укрепления Франкского королевства, но и победа над арабами, остановившая их экспансию в Европу. См.: Deviosse J. Charles Martel. P., 1978.

[82] Лулл (Lullus) (ок. 710 — 786) — архиепископ Майнцский.

[83] Виллибальд (Willibaldus) (ок. 700 — 787) — первый епископ Айхштетта.

[84] Виннебальд (Wynnebaldus) (ок. 700 — 761) — брат Виллибальда, миссионер.

[85] Стурм (Sturmius) (ок. 704 — 779) — первый аббат Фульды.

[86] Бурхард Вюрцбургский (Burkard) (кон. VII — 753) — епископ Вюрцбурга, миссионер.

[87] Давиосс Ж., Руа Ж.-А. Битва при Пуатье. СПб., 2003, с. 240.

[88] Грегоровиус, т. 2, с. 229.

[89] Стефан II (Stephanus II) — Папа Римский (26.03.752-26.04.757).

[90] Дэвис H., Op. cil., с. 209.

[91] Это была повторная коронация. Хотя официальные франкские источники обходят ее молчанием, так как это дало бы повод усомниться в легитимности первой, более ранней коронации, однако историческая достоверность этого события, отраженного не только в Liber Ponlificalis, но и в составленной очевидцем Clausula de Unctione Peppini, признана историками. См.: Дэвис H. Op. ci/., с. 211.

[92] Равеннский экзархат был захвачен лангобардами в 751 г., а в результате военного похода в Италию Пипина Короткого в 754 г. завоеван франками.

[93] Стефан III (Stephanus) — Папа Римский (1.08.768 — 24.01.772).

[94] Грегоровиус. Op. cit., т. 2, с. 271—286.

[95] Ер. 4: ad Carolum et Carolomannum reges (PL 89, 1253-1257).

[96] Хэгерманн Д. Карл Великий. М" 2003, с. 116-117.

[97] Лев III (Leo) — Папа Римский (26.12.795 — 12.06.816).

[98] Никифор I — византийский император (802—811).

[99] Михаил I — византийский император (811—813).

1,9 Бородин. Op. cil., 2001, с. 185-187.

[101] Николай I (Nicolaus) — Папа Римский (24.04.858 - 13.11.867).

[102] Его имя носит т.н. Фотиева схизма, во время которой были прерваны отношения между Римом и Константинополем. Примирился с Апостольским Престолом на IV Константинопольском соборе (879—880).

[103] Бернштейн С.Б. Константин Философ и Мефодий. М., 1984. с. 12—14.

[104] Михаил III — византийский император (842—867). Направил миссию Константина (Кирилла) и Мефодия в Моравию.

[105] Игнатий — Константинопольский патриарх (847—858; 867—877). Был неканонически смещен Фотием, что спровоцировало «Фотиеву схизму».

[106] Адриан II (НасЫагшБ) — Папа Римский (14.12.867 — 14.12.872).

[107] Это точка зрения получила распространение не только в Западной Европе, но и в Византии.

[108] Дворник Ф. Славяне и Византия в IX веке. М., 1949, с. 211.

[109] Подробнее см.: Lowmianski H. Poczqtki Polski. Warszawa, 1970, t. 4, s. 346— 347.

[110] Иоанн VIII (Ioannes) — Папа Римский (14.12.872 - 16.12.882).

[111] Карломан (Karlomann) — король Баварии (876—879), сын Людовика Немецкого.

[112] Сазавский монастырь — монастырь славянского обряда в Чехии, основан в 1032 г. Прокопом Чешским.

[113] Дворник Ф. Славяне и Византия в IX веке. М., 1949, с. 218.