Ирина Петровна Русанова

Русанова И. П., Тимощук Б. А. Языческие святилища древних славян. 2-е изд., испр. М.: Ладога-100, 2007. 304 с.

Русанова И.П. Истоки славянского язычества. Культовые сооружения Центральной и Восточной Европы в I тыс. до н.э. - I тыс. н.э. Черновцы: Прут, 2002. 172 с.

Опись А, №2087.

Русанова И.П., Тимощук Б.А. Во времена Збручского идола. // Вопросы истории. 1990, № 8, с. 153-157.

Из предисловия к книге о славянском язычестве "Славянские древности":

Эта книга является плодом совместного творчества двух замечательных отечественных археологов-славистов: Ирины Петровны Русановой (22.04.1929, Москва - 22.10.1998, Москва) и Бориса Анисимовича Тимощука (07.05.1919, с. Лука под Житомиром - 26.02.2003, Черновцы). Их вклад в науку и вехи биографии нашли отражение в ряде специальных публикаций, есть и списки опубликованных работ этих учё" ных (см. избранную библиографию в конце предисловия). Здесь мне бы хотелось остановиться на некоторых деталях предыстории и судьбы данной книги. Совместная работа Ирины Петровны и Бориса Анисимовича1 началась в середине 1970-х годов. И. П. Русанова к тому времени уже была известна как знаток погребальных памятников южной ветви восточных славян (прежде всего - полян и древлян), полевой исследователь школы Ю. В. Кухаренко, открывший многие славянские памятники на северо-западе Украины и юге Белоруссии и проведапий раскопки ряда из них, что дало эталонные материалы, специалист по раннесла-вянской культуре, чьи работы получили европейское признание. Б. А. Тимощук был известен исследованиями в Северной Буковине (бывшей до того "белым пятном" для археологов), где он открыл сотни памятников, раскопками и анализом раннеславянских и древнерусских поселений и городов Восточного Прикарпатья. В 1970-е годы оба исследователя особое внимание уделяли изучению славянских древностей, связанных с эпохой, когда появились первые письменные известия о народе, носившем имя "славяне". В VI в. этот народ столкнулся с Византией на Дунае, а к VII в. достиг Эгейского и Адриатического морей на юге, Эльбы на западе. Археологические следы традиционной материальной культуры славян специалисты отождествляют с пражской культурой. К началу 1970-х годов археологи активно обсуждали вопросы выделения наиболее ранних памятников пражской культуры. Требовалось найти эталон. Один из пригодных для этого пунктов был открыт Б. А. Тимощуком в урочище Кодын у сёл Острица и Чагор в Черновицкой области. И. П. Русанову тоже привлекало Восточное Прикарпатье, связывавшее славянский "север" и "юг". В 1974 г., вскоре после знакомства, они организовали совместную экспедицию. Была практически полностью раскопана сохранившаяся часть двух поселений в Кодыне, что позволило убедительно выделить славянские древности V в. Результаты раскопок и наблюдения были опубликованы учёными в совместной книге "Кодын - славянские поселения V-VIII вв. на р. Прут" (М: Наука, 1984). Итак, первый опыт совместной деятельности оказался очень удачным, получил всеобщее признание. Он оказался плодотворным не только в науке: Борис Анисимович и Ирина Петровна стали мужем и женой. Параллельно с раскопками в Кодыне появился новый совместный проект. Исследователи не раз отмечали, что славянские посёлки располагались скоплениями - "гнёздами". Уникальную возможность для их изучения дают земли Восточного Прикарпатья. Дело в том, что многие славянские поселения располагались здесь в пересечённой местности, ныне покрытой лесом. После того как жители этих посёлков переселились на новые места, оставленные селища не распахивались и на их поверхности до сих пор хорошо видны "западины" - следы углублённых построек. Важна и другая особенность предгорных районов. Многие из них имеют продиктованные особенностями местности естественные границы. Учитывая всё это, можно оценивать поселения не только по площади, но и по плотности застройки, а гнёзда поселений - не только исхода из расстояния между селищами, но и с учётом заданных природой границ группы древних памятников, связанных с ними угодий и т. д. Б. А. Тимощуком с учениками в ходе многочисленных разведок по Северной Буковине были открыты многие такие гнёзда, началось их осмысление. И. П. Русанова предложила сделать исследования систематическими, со сплошным обследованием гнёзд, съёмкой инструментальных планов памятников, чёткой привязкой материалов. Комплексные экспедиции, проводившиеся в те же сезоны, что и раскопки, начались со второй половины 1970-х годов и продолжались до последних лет полевых исследований И. П. Русановой и Б. А. Тимощука. Так были получены уникальные данные для изучения общественной организации славян во второй половине I - первых столетиях II тыс. н. э. Пока они отражены в печати лишь несколькими совместными статьями 1980-х годов и использованы в книгах Б. А. Тимощука 1990-х годов. Коль скоро началось археологическое изучение общественных структур, встал вопрос об отличительных особенностях памятников, связанных с центрами регулирования общественных отношений, военной, политической и, конечно, духовной жизни началась разработка археологических признаков, позволяющих определять городища-убежица, общинные, для более позднего времени - административные и дружинные центры, особенности микротопографии ряда возникающих городов, замков и т. д. Результаты целенаправленных разведок и раскопок на "узловых" для понимания памятника участках, обработанные и обдуманные, помогали точнее сформулировать задачи исследований следующего полевого сезона. В этом контексте И. П. Русанова и Б. А. Тимощук вновь обратились к проблематике исследования общественных центров духовной жизни славян, т. е. святилищ. Тема не была для них новой. Ещё в 1966 г. И. П. Русанова опубликовала часть материалов своих раскопок у Шумска под Житомиром, связав несколько исследованных объектов со славянской культовой практикой конца I тыс. н. э. Б. А. Тимощук археологические исследования на Буковине сочетал со сбором этнографических данных. Среди них - восходящие к далёким временам поверья и легенды, указывающие на особое отношение, почитание некоторых мест. Во многих из таких мест были обнаружены славянские археологические памятники, причём отличающиеся необычным местонахождением и структурой. В ходе экспедиций по изучению гнёзд славянских поселений на такие места стали обращать специальное внимание, сравнивать их признаки, продумывать интерпретацию. В 1983 г. была опубликована подборка материалов о таких памятниках, расположенных на территории Западной Украины. Как и в случае с древнейшими материалами пражской культуры, требовался эталон, чтобы сделать доказательным для всех то, что было понято в ходе исследований. Так появилась идея экспедиции на реку Збруч. Место это знал каждый славист. С конца XVTII века, после раздела Польши, здесь проходила граница Российской империи и империи Габсбургов. Сухим летом 1848 г. австрийские пограничники заметили торчащую из реки голову. Объект был вытащен на берег, им оказался каменный идол. Позднее он был переправлен в Краков, тогда столицу Галиции - австрийских владений к востоку и северу от Карпат, где и хранится до сих пор. Находка в славянских землях этого уникального скульптурного изображения породила обширнейшую литературу, от изящных гипотез до фантастических домыслов. Все эти штудии оставались кабинетными. Первое систематическое археологическое обследование мест в районе находки Збручского идола, как ни странно, было произведено почти на 150 лет позднее его обнаружения. Это стало заслугой И. П. Русановой и Б. А. Тимощука, начавших в 1984 году исследования на Збруче. На местности на основании описаний было определено приблизительное место, где идол был найден, проведены разведки прилегающих районов, раскопки. Работы продолжались до 1989 г, - первый блок задач был выполнен: открыто 5 городищ, более 20 поселений и связанных с ними могильников. На важнейших из них были проведены стационарные исследования и раскопки, позволяющие получить данные для изучения структуры памятников и датировать их. Новый этап исследований требовал организации ещё более масштабных работ. Но осуществить их не позволяло здоровье, а руководить раскопками, не принимая в них непосредственного участия, но будучи начальником экспедиции номинально, Ирина Петровна считала для себя неприемлемым2. Борис Анисимович согласился с ней, было решено посвятить силы осмыслению полученных материалов в широком историческом контексте и их публикации. Очень оперативно, во второй половине 1980-х гг. (ещё параллельно с раскопками) - начале 1990-х гг. общая характеристика и обзор важнейших материалов, открытых на Збруче, были опубликованы как в центральных археологических изданиях, так и изданиях, ориентированных на коллег - представителей смежных дисциплин, проищи доклады на заседаниях отдела славяно-русской археологии Института археологии АН СССР (где работали И. П. Русанова и Б. А. Тимощук) и научных конференциях. Открытия вызвали большой резонанс. Большинство выводов и наблюдений были приняты специалистами. Хотя в дискуссиях на ряде собраний прозвучал и скепсис. Пока речь шла о славянском язычестве на территории Руси до XI века, материалы и их интерпретация, предложенные И. П. Русановой и Б. А. Тимощуком, воспринимались как важные уточнения и дополнения существующих представлений. Но оказалось, что памятники с теми же характеристиками, что святилища IX-XI вв., известны и для более позднего времени. Наличие у полабских (т. е. живших в основном в бассейне Лабы - Эльбы) славян крупных языческих центров, сформировавшегося пантеона и жреческого сословия - по крайней мере, для XII в., до разгрома в ходе немецких и польских "крестовых" походов и завоевания немцами западных славянских территорий, подтверждено многочисленными письменными источниками. На Збруче же, согласно данным, полученным на исследованных памятниках, один из всплесков активной деятельности местного населения приходился на конец XII - первую половину XIII века. Тезис о наличии в это время крупного языческого центра на территории древнерусского государства противоречил устоявшимся представлениям. Следует сказать, что полученный вывод оказался неожиданным и для самих исследователей збручского комплекса. В этой связи работа стала продвигаться по нескольким направлениям. Б. А. Тимощук особое внимание начал уделять анализу археологических памятников как отражению общественной структуры, выделяя признаки укреплений-убежищ, общинных центров, городов, замков и на их фоне -святилищ. И. П. Русанова, склонная не столько к социологическому, сколько к сравнительно-историческому анализу, стала специально изучать особенности культовых памятников, достоверно принадлежащих славянам. Неоднократно поднимался вопрос о систематической публикации материалов, полученных на Збруче. Об этом говорили как сторонники, так и противники концепции. Конечно, это было особенно важно и для авторов раскопок. Однако возможностей для этого в центральных издательствах, где была сосредоточена публикация археологических материалов, не нашлось3. Удалось договориться с научным центром "Архэ"4. Как и другие издания этого центра, книга, переиздание которой Вы держите в руках, вышла с минимальными издательскими и полиграфическими затратами и очень ограниченным тиражом. Но главное сделать удалось - научная общественность получила возможность ознакомиться с основными результатами раскопок Прикарпатской экспедицией памятников, связываемых с языческими культами средневековых славян, в книге был представлен археолого-аналитический и сравнительно-исторический материал для их интерпретации. Вскоре появились отклики в отечественной и зарубежной печати. Основные сомнения скептиков были изложены в рецензии, написанной известным специалистом по изучению духовной культуры средневековья Владиславом Петровичем Даркевичем и опубликованной в центральном отечественном археологическом журнале "Российская археология". Рецензент высоко оценил полевые исследования И. П. Русановой и Б. А. Тимощука, но горячо отвергал в принципе наличие крупного языческого центра на территории Руси в ХИ-ХШ вв. Материалы со збручских памятников Х-Х1вв. он считал соотносящимися с языческими центрами, на месте которых возникли древнерусские поселения, в том числе город, не известный по письменным источникам. Многочисленность находок, расчленённые трупы и т, д. он предложил интерпретировать как следы внезапного ужасного разгрома, который был учинён здесь монголо-татарами. Следует отметить, что рецензия не переубедила сторонников выводов И. П. Русановой и Б. А. Тимощука. Рецензент использовал факты весьма выборочно, иногда просто ошибочно. В. П. Даркевич не учитывал, что ряд комплексов, которые он связывал с погромом, были разновременными. Сравнения ограничивались отдельными, не всегда корректными, примерами. Всё сказанное выше прозвучало в ответе на рецензию В. П. Даркевича, написанном И. П. Русановой и Б. А. Тимощуком и в 1998 г. опубликованном в "Российской археологии". И. П. Русанова и Б. А. Тимощук не считали дискуссию закрытой, о чём не раз говорили и писали. Ведь она затрагивает важнейшие стороны понимания истории и культуры Древней Руси. Авторами был указан и способ её плодотворного ведения. Кроме оценки конкретных материалов5, она должна включать последовательное обсуждение методических проблем (в частности - проблему археологических признаков, отличающих культовые памятники от некультовых), опираться на широкий круг систематически рассмотренных аналогий. Такой подход требует непредвзятости, смелости и, одновременно, строгости мышления. Впрочем, Ирина Петровна и Борис Анисимович не рассматривали дискуссию как как самоцель. Она - лишь момент в научном поиске, позволяющий лучше очертить непонятное, требующее дальнейшего исследования. Для И. П. Русановой следующим этапом на пути изучения славянского язычества стала разработка картины развития форм и особенностей языческих представлений по археологическим материалам ряда культур Центральной и Восточной Европы I тыс. до н. э. - I тыс. н. э. (от кельтов и германцев до скифов, сармат и ряда финно-угорских народов). Этот впечатляющий проект, замечательный по самоценности сконцентрированных материалов и наблюдений, должен был помочь выявить общие закономерности развития и понять специфические формы язычества. Дя этого необходимо было учесть разность и взаимовлияние традиций, культурные связи и конвергентные формы эволюции, историческую ситуацию и многое другое. Всё это должно было создать серьёзную сравнительно-историческую основу для понимания язычества в целом и славянского язычества в частности, в противовес как заскорузлости восприятия, так и скороспелым поверхностным суждениям или фантастическим реконструкциям, ставшим столь частыми в литературе, всё более "захлёстывающей" книжные прилавки. К несчастью, скоротечная тяжёлая болезнь и смерть не дали И. П. Русановой завершить этот труд6... Борис Анисимович Тимощук, переживший болезнь и смерть искренне любимой и глубоко уважаемой Ирины Петровны, продолжал работу, связанную с изучением общественных отношений у славян. Как и прежде, важной стороной своей деятельности он до последнего дня считал устную и письменную популяризацию научных знаний для всех, кого не оставляет равнодушным прошлое родной страны и культуры. Первое издание книги, которую Вы держите в руках, вышло крайне ограниченным тиражом, разошлось очень быстро и стало библиографической редкостью. Понятно, что этой работе суждена долгая научная жизнь, чему и призвано способствовать её новое издание.

*

Войнаровский В. Н. Видатнi дослiдники археологii римського часу Пiвнiчноi Буковини Iрина Русанова та Борис Тимощук // МДАПВ . - Вып. 7 . - 1998 . - С. 63-65 . - №004186

Михайлина Л. П. Мисько Ю. В. Внесок Iрини Русановоi у вивчення пам'яток давних слов'ян // МДАПВ . - Вып. 7 . - 1998 . - С. 61-63 . - №004185

Плетнева С. А. Макарова Т. И. Памяти Ирины Петровны Русановой // Stratum plus . - № 5 . - 2001-2002 . - С. 10-12 . - №017326

Плетнева С. А. Памяти Ирины Петровны Русановой: (1929-1998) // РА . - № 2 . - 1999 . - С. 246-249 . - №002852

Филипчук М. Iрина Русанова та Борис Тимощук - дослiдники слов'яноруськоi доби Прикарпаття i Волинi // МДАПВ . - Вып. 7 . - 1998 . - С. 65-67 . - №004188

Хорошкевич Л. А. Судьба - археология // АС . - Вып. 1 . - 2000 . - С. 4-21 . - №013131

Пам'ятi Iрини Петрiвни Русановоi // Археологiя . - № 1 . - 1999 . - С. 195 . - №003345