Антон Карташев

ВСЕЛЕНСКИЕ СОБОРЫ

Первое издание: Париж, 1963 г.

Также: Москва, Библиополис, 2002 г. 560 с. М.: Эксмо, 2006.

В Описи А 20147 (с греческим).

К. занимается Бычков С.П.

Соборы: Первый, 325 г. - Второй, 381 г. - Третий, 431. - Четвертый, 451 г. - Пятый, 553 г. - Шестой, 681 г. - Седьмой, 787 г.

От редакции

История вселенских соборов христианской церкви, начиная со знаменитого Никейского (325 г.), принявшего общехристианский Символ веры, и кончая Парижским (825 г.), - это одна из самых интересных и в то же время самых сложных тем для исследования. Ее реализация требует глубоких знаний эпохи, скрупулезного анализа первоисточников, владения древними языками. Этим в значительной степени объясняется немногочисленность фундаментальных трудов, специально посвященных вселенским соборам. Β нашей стране за последние несколько десятилетий практически не было серьезных научных изданий, всесторонне освещающих эпоху вселенских соборов и историю самих соборов.

Предлагаемая вниманию читателей книга известного православного историка церкви и богослова А.В. Карташева поможет, хотя бы отчасти, заполнить эту лакуну. Российский читатель получает возможность ознакомиться с важнейшими страницами истории христианской церкви, полными захватывающих, порой драматических и даже трагических эпизодов. На вселенских соборах - этих собраниях высшего духовенства - разрабатывалась и утверждалась система вероучения и культа, формировались канонические нормы и богослужебные правила, оценивались различные богословские концепции, определялись способы борьбы с ересями. "Соборы для Востока,- пишет А. В. Карташев,- это громоотводы, паллиативы и лекарства от догматических лихорадок, снимавшие на какой-то период остроту болезни и способствовавшие ее залечиванию с ходом времени."

Как серьезный исследователь А.В. Карташев не мог, конечно, ограничиться рамками непосредственной истории вселенских соборов. Он представляет ее на широком фоне социально-политической и культурной жизни той эпохи. A эпоха, охваченная в труде А. В. Карташева, поистине уникальна. Это эпоха перехода от поздней античности к раннему средневековью, когда в ареале Римской империи закладывались экономические, социальные, политические и духовные основы европейской цивилизации, которые в значительной степени определили и пути ее дальнейшего развития.

"Вселенские соборы" - фундаментальный исторический труд, которому автор посвятил многие годы. Но эта значительная растяженность во времени процесса создания книги не могла не отразиться на языке и стилистике разных ее частей: одни из них ближе к нормам современного русского языка, другие - дальше. Нередко автор пользуется оборотами и словами, непривычными для современного русского читателя, кажущимися архаичными. Однако, начав читать книгу, вскоре перестаешь замечать эту "несовременность" манеры изложения и целиком погружаешься в переживания острейших коллизий, которыми так богата древняя история христианской церкви и которые так ярко сумел донести до нас автор книги.

Настоящее издание рассчитано не только на узкий круг специалистов, но и на всех, кто сегодня проявляет живой интерес к истории религии и церкви. Среди этой последней категории читателей могут быть и люди, мало знакомые с христианской религиозно-церковной терминологией, которой широко пользуется автор книги. Учитывая это, редакция сочла необходимым дать краткие подстрочные примечания разъяснительного характера. В отличие от авторских примечаний, помеченных цифрами, редакционные - помечены звездочкой.

Предисловие.

Догматы вечны и неисчерпаемы. Этапы их раскрытия в сознании и истории церкви, определения, "оросы" вселенских соборов не есть могильные плиты, приваленные к дверям запечатанного гроба навеки закристаллизованной и окаменелой истины. Наоборот, это верстовые столбы, на которых начертаны руководящие безошибочные указания, куда и как уверенно и безопасно должна идти живая христианская мысль, индивидуальная и соборная, в ее неудержимых и беспредельных поисках ответов на теоретически-богословские и прикладные жизненно-практические вопросы.

История церкви, как и предшествующая ей библейская история, есть развертывание ступеней все нараставшего откровения Божия в судьбах земного человечества и, еще точнее, - в судьбах некоторых его частей, т.е. отдельных народов. При взгляде на эти народы очами веры они предстают перед нами как избранные сосуды и органы откровения. Таким провиденциальным предызбранием эти народы, со свойственными им качествами и их культурами, нимало не стеснялись в их естественном свободном развитии, в увлечениях, крайностях, страстях, ошибках, грехопадениях и восстаниях. История избранных народов не останавливается в ее натуральном движении, не коченеет и не мертвеет, подобно механическому инструменту в руках Провидения. Божественное откровение не нуждается в упразднении свободы. Естественная эволюция данных народов служила лишь наиболее целесообразным фоном и средой, на которых перст Провидения начертывал потребные в домостроительстве спасения мира письмена. "Многочастне и многообразне, древле, Бог, глаголавый отцем во пророцех" (Евр. 1:1) моментами выправлял ход событий вторжениями в него чудесных воздействий свыше, "чудотворяй иногда."

Священная библейская и церковная история могли быть в конкретных формах и иными, при всей их неизменности по существу. Это - царство свободы, a не физической, мертвящей необходимости, фатального предопределения. Мыслимость и других вариантов истории церкви блестяще иллюстрируется различиями вселенской церковной эволюции в рамках единой античной "вселенной" - "οικουμένη" с различиями переживаний вопросов догмы и благочестия в латинской и эллинской ее половинах, приведших в конце концов к роковому распаду церкви на две, врознь разошедшихся ветви.

Метафизическая эллинская мысль не могла удержать себя от утонченных спекуляций, заданных ей христианским откровением: о Св. Троице и Боговоплощении. Западная, латинская половина церкви лишь поневоле вовлекалась Востоком в эти спекуляции, к которым сама была неспособна. По своей же инициативе она богословствовала о других вопросах, о вопросах морально-практических: интересовалась сочетанием свободы человека с благодатными силами, подаваемыми свыше в акте спасения. Ta же тайна спасения, та же сотериология, интересовала две культуры с разных сторон и по-разному. Если Восток увлекала сторона теологическая, то Запад - антропологическая. На Востоке были свои уклонения от нормы ортодоксии, свои ереси, на Западе - свои.

Самая форма разрешения спорных вопросов и умиротворения взволнованной церкви путем так называемых вселенских соборов была не теоретически, не предумышленно, a эмпирически нащупана по поводу особо широких и особо острых потрясений в толще именно восточной половины церкви. Β западной половине, благодаря централизующему авторитету римской кафедры, нужды в соборах вселенских не чувствовалось. Организованные императорами, по сговору с восточным епископатом, вселенские соборы неохотно посещались западными представителями. Сами папы даже не удостаивали их личным присутствием. Еретические треволнения Востока психологически казались на Западе чем-то досадным, чуждым и болезненным, без чего можно бы, как и без вселенских соборов, спокойно обойтись.

Словом, будь Римская империя монотонно латинской или эллинской пo pace, языку и культуре, лик истории церкви был бы один. Теперь, в фактической данности, он другой, раздвоенный. Но эта данность не абсолютная, a относительная, зависящая от переменных условий исторической почвы, среды и обстановки, в которых протекала жизнь церкви. Состарились, ослабели, умерли очаги древних культур, римской и греческой, отпали и свойственные им постановки вероучительных и моральных вопросов. У новых христианских народов сложилась своя расовая, культурная и религиозная ментальность, на почве которой пробудились в сознании новые вопросы, a старые, так тяжко волновавшие древнюю церковь, заснули, потеряли интерес или ожили в сознании европейских христиан в неузнаваемо новой форме.