Евхаристия: Киприан Керн

(Практические указания и богословское истолкование).

Являясь Таинством таинств и центральным моментом христианской религиозной жизни, Божественная Евхаристия особенно точно и подробно разработана с точки зрения своего устава. Для своего совершения она требует определенных условий, как в отношении лиц, ее служащих, так и времени, и места, и утвари, и книг, потребных для ее совершения.

1. Совершителем Литургии может быть только законно рукоположенный иерей или епископ, незапрещенный в священнослужении и назначенный совершать Литургию в данной церкви постоянно (на правах настоятеля или его помощника) или на данный определенный случай. Совершение Литургии в чужой церкви и без разрешения ее настоятеля запрещается. Этот иерей:

а) должен совершать Литургию по определенному уставу и обычаям Православной Церкви, не внося в нее самовольных дополнений и изменений, искажающих ее смысл или нарушающих установленные обычаи. Посему всякая отсебятина, самовольное дерзание в области реформаторских попыток, хотя бы и проникнутых самыми почтенными побуждениями, как-то: приблизиться к духу первохристианства или сделать Литургию более, так сказать, "близкой" для верующим (чтение вслух молитв, служение с открытыми царскими вратами, самочинные возгласы и т.д.) - недопустимы. Чувство пастырского такта, с одной стороны, и литургическая грамотность в стиле, церковной культуре, с другой, должны всегда уравновешивать в священнике всякую крайность, от тупого уставщического буквоедства до безвкусного новаторства;

б) должен подготовиться к совершению Литургии, как духовно, так и телесно. Духовно: он обязан или сам совершить, или выслушать, или прочитать келейно вечерню, утреню, повечерие, полунощницу и часы и, кроме того, прочитать так называемое "молитвенное правило ко Святому Причащению," состоящее из канонов и акафистов, подробно указанных в молитвословах и правильниках (канон с акафистом Иисусу Сладчайшему, канон-параклис Божией Матери, канон Ангелу Хранителю, канон ко причащению Святых Тайн и 12 молитв ко причащению). К духовной подготовке относится также и богомыслие, размышление ο предстоящей страшной евхаристической Жертве, приготовление себя чтением Священного Писания, святоотеческих и аскетических творений. К телесному приготовлению относится всякое и всемерное воздержание, т.е. для мирских священников (а равно и для мирянина-причастника) воздержание от брачного ложа; засим воздержание от чрезмерного объядания, винопития и, разумеется, невкушение ничего, начиная с 12 часов ночи. Иерей, имеющий слабость к курению, также должен с полуночи отказаться от курения табака. Разумеется также, что совершение Литургии с каким-либо тяжким грехом на совести немыслимо.

в) должен причаститься Святых Тайн во время совершаемой им Литургии.

г) может совершать ежедневно только одну Литургию; вторая Литургия на том же антиминсе недопустима.

Для диакона совершение Литургии так называемое "несовершенне," т.е. не причащаясь и не произнося известных слов и возгласов, есть послабление, которое надо всячески избегат.

2. Время совершения Литургии определяется церковными установлениями и обычаями. Литургия может совершаться в любой день, кроме некоторых дней в году. С глубокой древности известны дни, в которые Литургия не совершалась. Они для разных Поместных Церквей и в разное время были разными. Теперь Литургия не служится совершенно в среду и пятницу Сырной седмицы, в понедельник, вторник и четверг 1-ой седмицы. B Великую Пятницу она так же не служится, кроме того случая, когда с ней совпадает Благовещение и, когда положена литургия Златоуста. У католиков, наоборот, это единственный день, когда совершается Литургия Преждеосвященных Даров. B течение 10 дней в году совершается литургия святого Василия Великого. Великим постом в среду и пятницу первых шести седмиц, в четверг пятой седмицы, во дни Сорока мучеников и Обретения главы святого Иоанна Крестителя и, наконец, в первые три дня Страстной седмицы совершается Преждеосвященная; в остальное время совершается литургия Златоуста.

Что касается часа, то, пo толкованию Матфея Властаря, Литургию положено совершать в третий час, т.е. в 9 часов утра, в час, когда было сошествие Святого Духа на апостолов. Константинопольский Патриарх Паисий в своем послании в Москву писал, что не следует буквально и исключительно придерживаться этого часа. B самом деле, в навечерие Рождества Христова, Богоявления, Великого Четверга и Великой Субботы Литургия предваряется вечерней и, таким образом, должна была бы служиться после 12 часов дня; мы же из послабления совершаем ее поутру. Во всяком случае, обычай требует совершать евхаристическое приношение до полудня. Традиция иерусалимских монастырей, идущая, по преданию, от святого Саввы Освященного, требует окончания Литургии до солнечного восхода.

3. Местом совершения Литургии служит храм, канонически освященный архиереем и не оскверненный ни убийством, ни самоубийством, ни пролитием крови или вторжением язычников или еретиков. Литургия может быть совершаема только на правильно освященном престоле с мощами в нем или на переносном, но с антиминсом с мощами. B крайнем случае Литургия может быть совершаема в доме, в пригодном для того помещении или даже под открытым небом, но, разумеется, на антиминсе. Для каждого такого литургисания не в храме нужно разрешение архиерея. На Востоке греки относятся к этому гораздо строже и литургисают вне храма без охоты, если, вообще, когда-либо дерзают на это.

а) Антиминс, освященный и подписанный каноническим архиереем, с мощами, вшитыми в нем. Греческие антиминсы - без мощей, ибо служение Литургии на ненастоящем престоле без мощей y них не допускается. Антиминс должен быть не дырявым и чистым. После каждого литургисания все крошки и частицы Даров должны быть тщательно сняты и потреблены. За небрежное содержание антиминса священник строго отвечает перед благочинным и архиереем.

б) Святая Чаша, святой дискос, звездица, копие, лжица и губа - все это в чистом, целом и неповрежденном виде.

в) Богослужебные книги: Святое Евангелие, Апостол, служебник, часослов или Следованная Псалтирь, Обиход нотного пения или другие необходимые для данного дня книги. "Heмая месса" в Православной Церкви не практикуется, и потому необходимо участие чтеца и певца, a также и прислужника в алтаре.

Более подробные указания, касающиеся Литургии, можно найти в так называемом "Известии учительном," печатаемом в конце славянских служебников.

5. Вещество для Литургии. Таковым являются хлеб и вино, т.е. плоды, установленные, употребленные и благословенные Самим Господом для Его Пасхальной Вечери. Хлеб должен быть чисто пшеничный, хорошо выпеченным, неплесневелым, непрогорклым, неслишком рыхлым но и не зачерствевшим чтобы из него было можно легко вырезать Агнец и вынимать частицы. Β русской практике, почти во всей Сербии и кое-где на Востоке употребляется хлеб в виде 5-ти (у старообрядцев 7) просфор из кислого теста. На них должна быть печать.

Иногда в некоторых церквях для так называемой "Богородичной" просфоры употребляются просфоры с печатью ΜΡΘΥ, a для "девятичинной" - 9 выпуклыми треугольниками. Это облегчает вырезание частиц и вполне допустимо. Что же касается печатей с барельефными изображениями Божией Матери, святых или некоторых праздников, то это нельзя оправдать, так как священник в таком случае прободает самое священное изображение. На Востоке употребляется одна большая просфора с пятью печатями, крестообразно расположенными. У нас просфоры изготовлялись особыми должностными лицами, подчиненными благочинным, так называемыми просвирнями, обычно вдовами лиц духовного сословия. На Востоке просфоры можно купить в христианских булочных, или же они выпекаются самими христианами, желающими совершить по древнему и до сих пор еще не забытому обычаю свое приношение, т.е. именно "просфору." У сириан-несториан просфоры печет сам священник.

Вино должно быть чисто виноградным, без примесей каких бы то ни было ароматов или иных веществ. С древности мы сохраняем предание ο приношении именно чисто виноградного вина, a не чего-либо иного. Учительное известие говорит: "Вещество Крове Христовы есть вино, от плода лозного, сиесть, из гроздов винныя лозы источенное. Подобает сему вину свойственный имети вкус и обоняние, и к питию приемное, и чистое быти, не смешанное с каковым-либо иным питием, кроме же из гроздия... Вином не суть и быти не могут вси соки от различных овощей и ягод источении, сиесть яблочный, грушевый, вишневый, терновый, малиновый и инии сим подобнии." - "Corpus jur canonici" также повелевает: "Vinum debet esse naturale, ex genimine vitis, non corruptum" [Вино должно быть натуральным, от плода лозного, не испорченным] (Can. 815). B Православной Церкви обычно употребляется вино красное, y латинян же - белое, и Румынская допускает тоже белое вино.

B ee современном виде литургия византийского типа может быть поделена на три части. 1. Проскомидия, выделившаяся с известного времени со своего законного места перед великим входом в начало Литургии. 2. Литургия оглашенных и 3. Литургия верных. Перед началом проскомидии читаются входные молитвы.

Входные молитвы печатаются в славянских служебниках в составе самого чина священной и Божественной Литургии. To же и в венецианском издании греческого Евхология (в дальнейшем будем пользоваться изданием 1869-го года такового. Полное заглавие: Έύχολόγιον τό μέγα. "Έκδοσις τρίτη. Σπυρίδωνος Ζερβού). Β иерусалимском святогробском издании Λειτουργικόν'а 1907-го года они выделены в особую главу, так называемую Διάταξις τοϋ καιρού [Распорядок времени]; в нее же включены и молитвы, читаемые при облачении. Сербские священники в просторечии тоже называют входные молитвы "временем," "взять время;" это объясняется последними подготовительными словами диакона перед самым началом Литургии: "Время сотворити Господеви, владыко, благослови."

Входные молитвы должны быть прочитаны священнослужителями перед входом в алтарь для священнодействия. Читаются они без облачения. Нигде нет указаний, что священник обязан иметь на себе епитрахиль; некоторые священники, однако, ее на себя возлагают. Если рассуждать по аналогии с чином архиерейской входной, епископ читает эти молитвы в одной мантии, то же и архимандрит, когда он входит для служения "со славою."

Молитвы эти состоят из обычного начала ("Благословен Бог наш..." - Царю Небесный - Трисвятое по Отче наш) и покаянных тропарей: "Помилуй нас, Господи, помилуй нас..." - "Господи, помилуй нас..." - "Милосердия двери..." Затем священнослужители прикладываются к иконам Спасителя и Божией Матери.

Иерусалимский литургикон после "Милосердия двери" предписывает 12-кратное "Господи, помилуй." Подходя к иконе Спасителя, иерей читает тропарь "Пречистому образу Твоему покланяемся..." y иконы Божией Матери: "Милосердия сущи источник...." Во дни праздника или попразднества существует обычай прикладываться к иконе праздника при чтении соответствующего тропаря. Иерусалимский литургикон, кроме целования двух упомянутых икон, предписывает прикладываться и к иконе святого Иоанна Предтечи при чтении тропаря "Память праведного с похвалами" или же: "Пророче Божий и Предтече благодати..," a кроме того и ко всем вообще иконам иконостаса с произнесением соответствующих отпустительных тропарей или кондаков. После этого следует молитва священника перед царскими вратами и с непокрытой головой: "Господи, низпошли руку Твою..," после чего священнослужители поклоняются друг другу, испрашивая прощение: "Прости мя, брате и сослужебниче." Также поклоняются и клиросам, и народу. Иерусалимский чин предписывает при этом и малый отпуст.

B алтарь они входят при чтении псалма 5:8-13: "Вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему..." По святогробскому чину: "Вниду в дом Твой, поклонюся единому Божеству, триипостасно поклоняемому во Отце и Святом Дусе вовеки, аминь."

Священник и диакон благоговейно поклоняются и прикладываются к престолу и, сняв свои рясы и камилавки или клобуки, начинают облачаться в те священные одежды, которые предписаны им по чину.

Облачение священнослужителей перед Литургией происходит торжественнее, чем перед другими службами. Обычно священник благословляет свои богослужебные одежды (чаще всего: епитрахиль, фелонь и поручи) и возлагает на себя без чтения специальных молитв. Перед Литургией священник облачается во все присвоенные его чину одежды, причем над каждой он читает соответствующую молитву, составленную из текстов Священного Писания. Нелишним является заметить, что во все одежды священник облачается еще в следующих случаях: 1) на пасхальную заутреню, как указано, "во весь светлейший сан;" 2) на пасхальную вечерню, 3) на вечерню Великой Пятницы, перед выносом Плащаницы и на трех утренях в году (1-го августа, 14-го сентября и Крестопоклонной недели) перед выносом Честного Креста. Но молитвы тогда все же не читаются, разве только перед облачением на заутреню, так как это же бывает и облачением на Литургию, которая следует непосредственно за утреней.

Перед Литургией диакон, согласно предписанию служебника, берет благословение y священника со словами: "Благослови, владыко, стихарь со орарем." На слова священника: "Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков," диакон отвечает: "Аминь," - целует руку священника и крест на облачении. To же должны делать каждый раз и прислужники в алтаре при облачении в свои стихари. Ни в коем случае нельзя оправдать практики протодиаконов и иных заслуженных диаконов, облачающихся без благословения или же не считающих нужным целовать руку благословляющего их иерея.

Священник теми же словами благословляет свой стихарь, или подризник, как его чаще называют в просторечии. Молитвы священнослужителями читаются следующие.

Над стихарем и священник, и диакон: "Возрадуется душа моя ο Господе, облече бо мя в ризу спасения, и одеждею веселия одея мя, яко жениху возложи ми венец, и яко невесту украси мя красотою (Ис. 61:10).

Над епитрахилью священник читает: "Благословен Бог, изливаяй благодать Свою на священники Своя яко миро на главе, сходящее на браду, браду Аароню, сходящее на ометы одежды его"(Пс. 132:2).

Священник над поясом читает: "Благословен Бог, препоясуяй мя силою, и положи непорочен путь мой, совершаяй нозе мои, яко елени, и на высоких поставляяй мя" (Пс. 17:33-34).

Над поручами (или нарукавниками) и священник, и диакон читают на правую сторону: "Десница Твоя, Господи, прославися в крепости: десная Твоя рука, Господи, сокруши враги, и множеством славы Твоея стерл еси супостаты" (Исх. 15:6-7), - и на левую: "Руце Твои сотвористе мя и создасте мя: вразуми мя, и научуся заповедем Твоим" (Пс. 118:73).

Если y священника есть набедренник, т.е. то, что y русских называется палицей (того, что мы называем набедренником, т.е. той награды, которая введена y нас в XIX веке и которой нигде на Востоке нет, почему y нас эта часть облачения не имеет своей специальной молитвы), он над набедренником или палицей читает: "Препояши мечь Твой по бедре Твоей, Сильне, красотою Твоею, и добротою Твоею, и наляцы, и успевай, и царствуй, истины ради, и кротости, и правды, и наставит Тя дивно десница Твоя всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь" (Пс. 44:4-5).

При облачении в фелонь священник читает: "Священницы Твои, Господи, облекутся в правду, и преподобнии Твои радостию возрадуются, всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь" (Пс. 131:9).

Греческий порядок облачения ничем не отличается от нашего ни в венецианской, ни в иерусалимской редакции служебника. Одно только отмечено в иерусалимском чине, a именно, что диакон перед каждой одеждой, кроме положенных молитв, говорит: "Господу помолимся, - Господи, помилуй."

После облачения диакон и священник омывают руки при чтении псалма: "Умыю в неповинных руце мои и обыду Жертвенник Твой, Господи, еже услышати ми глас хвалы Твоея, и поведати вся чудеса Твоя. Господи, возлюбих благолепие дому Твоего и место селения славы Твоея. Да не погубиши с нечестивыми душу мою и с мужи кровей живота моего, ихже в руках беззакония, десница их исполнися мзды. Аз же незлобием моим ходих, избави мя, Господи, и помилуй мя. Нога моя ста на правоте, в церквах благословлю Тя, Господи" (Пс. 25:6-12).

Диакон приготовляет все потребное для совершения Евхаристии, a именно: снимает покровы с престола и жертвенника, зажигает свечу или лампаду на жертвеннике и ставит на нем сосуды и все необходимое. Слева ставит святой дискос, a справа - святую Чашу. Рядом должны быть положены оба малых покровца и воздэх. Иерусалимский чин предписывает произнесение диаконом в это время тропаря предпразднества Рождества Христова: "Готовися, Вифлееме, отверзися всем, Едеме...."

Приготовив все потребное, священник и диакон поклоняются трижды перед жертвенником с молитвой: "Боже, очисти мя грешного и помилуй мя." Священник читает тропарь Великого Пятка: "Искупил ны еси от клятвы законныя (Гал. 3:13) честною Твоею Кровию, на Кресте пригвоздився, и копием прободься, бессмертие источил еси человеком: Спасе наш, слава Тебе."

Священник: "Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь."

Heзаписанная в уставе практика, соблюдаемая некоторыми старыми и опытными священнослужителями, допускает произнесение этого тропаря сопровождать целованием священных сосудов, причем это производится так: "Искупил ны еси от клятвы законныя," - иерей прикладывается к дискосу, - "честною Твоею Кровию," - то же к Чаше, - "на Кресте пригвоздився," - к звездице, которая, будучи раскрыта, представляет собою Крест, - "и копием прободься," - к копию, - "бессмертие источил еси человеком: Спасе наш, слава Тебе," - к лжице.

Держа левой рукой просфору, из которой он намеревается вырезать Агнца, священник правой рукой делает копием на печати просфоры три крестных знамения, произнося трижды: "В воспоминание Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа," - так как евхаристическое Жертвоприношение совершается, согласно заповеди Господней, в Его воспоминание. Иерусалимский чин усложняет это тремя диаконскими возгласами "Господу помолимся, - Господи, помилуй," a после слов священника словами "всегда, ныне и присно и во веки веков."

Перед объяснением проскомидии следует заметить, что стороны на дискосе во время проскомидии считаются в обратном порядке, против обыкновенного, т.е. левая считается правой, a правая - левой; иными словами, считаются по отношению к положению Агнца, a не по отношению к священнику. Β иерусалимском служебнике есть примечание об этом; венецианская же редакция содержит подробное объяснение этому мелким шрифтом на двух страницах; славянская не говорит ничего.

K сказанному ранее ο веществе, необходимом для совершения Евхаристии, следует добавить, что иерей ни в коем случае не смеет совершать проскомидию над теми пятью хлебцами и тем вином, что были освящены на всенощном бдении во время литии. Наш, русский, служебник содержит особое примечание об этом, "увещание: и сие тебе ведомо буди, ο иерее..." в конце последования вечерни. Β греческом служебнике этого нет, но запрещение это также соблюдается и на Востоке.

После произнесения слов "В воспоминание Господа..." иерей вонзает копие вертикально и режет с правой стороны агничной просфоры, т.е., как уже было указано, с левой руки самого литургисающего иерея, со словами: "Яко овча на заколение ведеся." Потом так же вонзает с левой стороны просфоры и режет по краю печати со словами: "И яко Агнец непорочен, прямо стригущего Его безгласен, тако не отверзает уст Своих." Затем таким же образом вонзает и режет по верхней линии печати, произнося: "Во смирение Его суд Его взятся," - и, наконец, по нижней стороне со словами: "Род же Его кто исповесть." Если совершается Литургия с диаконом, то он на каждое такое действие священника говорит, держа орарь в руке: "Господу помолимся." Если диакона нет, то священник никаких диаконских слов не произносит. Затем диакон говорит: "Возми, владыко," - и священник, вложив копие "от косвенныя десныя страны просфоры" (т.е. слева), подрезывает таким образом Агнец горизонтально и, приподымая слегка его копием, вынимает из просфоры, произнося: "Яко вземлется от земли живот Его." Все эти слова взяты из Исайи 53:7-8.

Слова эти из "ветхозаветного евангелиста" указывают на добровольные Страдания Агнца Божия, вземлющего грехи мира. Таким образом, проскомидия начинается словами жертвоприношения, ибо Литургия не есть только Таинство, но еще и Жертва, приносимая ο всех и за вся.

При правильном вырезании и вынимании Агнца из просфоры должен быть вырезан кубической формы кусочек просфоры.

Иерей: "Жрется Агнец Божий, вземляй грехи мира, за мирский живот и спасение," - причем он кладет Агнец "взнак," т.е. печатью вниз, a мякотью вверх и разрезает крестовидно часть Агнца, но не до конца, чтобы Агнец не распался, a лишь до корки. Благодаря этому крестообразному надрезу, при преломлении его священник сможет преломить Агнец на четыре равные части.

Положив Агнец печатью кверху, священник при словах диакона "прободи, владыко" прободает копием верхнюю правую часть Агнца (т.е. ту, на которой стоит надпись IC) со словами: "Един от воин копием ребра Его прободе, и абие изыде Кровь и вода: и видевый свидетельствова, и истинно есть свидетельство его" (Ин. 19:34-35).

B венецианском греческом служебнике нет слов "прободи, владыко." Зато в иерусалимском содержится после слов "Жрется Агнец Божий..." диаконский возглас "Распни, владыко" (σταύρωσον, Δέσποτα) и слова иерея "Распеншуся Tи, Христе, погибе мучительство, попрана бысть сила вражия, яко не ангел, не человек, но Сам, Господи, спасл еси нас, слава Тебе" (Седален Креста, глас 1-ый, Триодь).

После прободения Агнца диакон вливает в ковшичек вино, смешанное с небольшим количеством воды, и обращается к иерею: "Благослови, владыко, святое соединение." После благословения священника диакон вливает "соединение" в святую Чашу. У нас не указано, какими словами иерей должен благословить это смешение вина и воды; греческие же служебники содержат особую формулу: "Благословенно соединение святых Твоих всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь." Иерусалимский служебник предлагает после этого покрыть Чашу покровцом. Это не есть окончательное покровение, и совершается оно без положенных потом при завершении проскомидии молитвенных слов. Покрыть же Чашу в данный момент следует во избежание засорения ее пылью или летающей мошкарой.

На этом действие диакона пока что заканчивается, и он может отойти в сторону для нахождения евангельского зачала или апостольского. Священник продолжает проскомидию дальше. Он берет вторую просфору, так называемую "Богородичную," и со словами "в честь и память Преблагословенныя Владычицы нашея Богородицы и Приснодевы Марии, Еяже молитвами приими, Господи, жертву сию в Пренебесный Твой Жертвенник" он вынимает треугольную частицу и полагает ее "одесную святого Хлеба, близ среды его," т.е. слева, если считать от руки священника. При этом он произносит слова Пс. 44:10: "Предста Царица одесную Тебе, в ризы позлащенны одеяна, преиспещренна."

После этого иерей берет в левую руку третью просфору, так называемую "девятичинную," вынимает копием девять треугольных частиц и полагает их "ошуюю святого хлеба" (т.е. справа), в три ряда вертикально один под другим.

Что касается порядка вынимания этих девяти чинов частиц в честь отдельных святых, то следует указать на некоторые различия в славянских и греческих служебниках.

B славянских служебниках первая частица вынимается в честь "Честного славного Пророка, Предтечи и Крестителя Иоанна," a вторая - в честь "Святых славных пророков: Моисеа и Аарона, Илии и Елиссеа, Давида и Иессеа; святых триех отроков, и Даниила пророка, и всех святых пророков."

По греческому чину первая частица вынимается в память "Всевеликих Чиноначальников Михаила и Гавриила и всех Небесных Сил," тогда как вторая соединяет в себе поминовение Предтечи Иоанна и всех пророков поименно, как и в наших служебниках.

Третья частица вынимается в честь "Святых славных и всехвальных апостолов Петра и Павла и прочих всех святых апостолов." У греков после Петра и Павла указано "двоюнадесяти и семидесяти," a иерусалимский чин добавляет еще и "святого славного и всехвального апостола Иакова, брата Божия и первого иерарха Иерусалимскаго."

Таким образом, закончено полагание частиц в первом вертикальном ряду.

Четвертая начинает сверху второй ряд и вынимается в честь святителей, т.е. святых епископов, вселенских учителей и местно чтимых святителей. Поэтому в разных изданиях находятся варианты отдельных редакций. Так например:

Русское издание поминает: "Иже во святых отец наших святителей: Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустого; Афанасия и Кирилла, Николая Мирликийского; Петра и Алексия, и Ионы, и Филиппа, и Ермогена Московских; Никиты епископа Новгородского, Леонтия епископа Ростовского, и всех святых святителей." Венецианское издание греческого чина останавливается на имени святого Николая; иерусалимское добавляет святого Иоанна Милостивого. Сербский служебник (издание 1928 г.), опуская имена русских святителей, добавляет, однако, свои сербские, a именно, "святых сербских просветителей и научителей Симеона Мироточивого, святителей Саввы, Арсения и Максима."

Пятая частица вынимается в честь святых мучеников и мучениц, и также не во всех изданиях совпадает порядок и число имен. Русское издание содержит поминовение: "Святого апостола первомученика и архидиакона Стефана, святых великих мучеников: Димитрия, Георгия, Феодора Тирона, Феодора Стратилата, - и всех святых мученик, и мучениц: Феклы, Варвары, Кириакии, Евфимии, и Параскевы, Екатерины, - и всех святых мучениц." Сербское издание тождественно с русским. Венецианское не имеет поминовения мучениц, и упоминает только одного Феодора (Тирона); иерусалимское после имен мучеников содержит общее поминовение мучениц, a не поименное.

Шестая частица вынимается в честь преподобных отцев и жен, т.е. подвизавшихся в монашестве. Русское и сербское издание наиболее полны: "Преподобных и богоносных отец наших: Антония, Евфимия, Саввы, Онуфрия, Афанасия Афонского, Антония и Феодосия Печерских, Сергия Радонежского, Варлаама Хутынского, Серафима Саровского, - и всех преподобных отец и преподобных матерей: Пелагии, Феодосии, Анастасии, Евпраксии, Февронии, Феодулии, Евфросинии, Марии Египтяныни, - и всех святых преподобных матерей." Венецианский служебник ограничивается поминовением первых пяти имен преподобных отцев. Иерусалимский литургикон добавляет к ним Паисия и Петра Афонского.

При вынимании седьмой частицы, начинающей третий ряд, поминаются святые чудотворцы и бессребреники: Косма и Дамиан, Кир и Иоанн, Пантелеимон и Ермолай. Различий в отдельных служебниках не встречается.

Вынимая восьмую частицу, иерей поминает святых и праведных Богоотец Иоакима и Анну, святого, празднуемого в настоящий день, святого, которому посвящен храм, и затем равноапостольных Мефодия и Кирилла, равноапостольного Владимира и "всех святых, их же молитвами посети ны, Боже." Β этом согласны и русская, и сербская практика. Венецианская после Иоакима и Анны поминает только дневного святого. Иерусалимская же: Иосифа Обручника, Симеона Богоприимца и дневного святого. Разумеется, что священнику не возбраняется поминовение имен тех святых, которых он особенно чтит и κ молитвенному заступлению которых он прибегает.

На девятой частице поминается святой Иоанн Златоуст или Василий Великий, в зависимости от того, чья литургия совершается.

После завершенного поминовения святых иерей поминает живых и усопших. Для этого берется четвертая просфора, приготовленная для поминовения живых. Сначала вынимается одна частица со словами: "Помяни, Владыко Человеколюбче, всякое епископство православных (Патриарха и епархиального архиерея), святейшия православныя Патриархи, честное пресвитерство, во Христе диаконство, - и весь священнический чин (в монастырях - настоятеля и братию): братию и сослужебники наша, священники, диаконы, и всю братию нашу, - яже призвал еси во Твое общение Твоим благоутробием, Всеблагий Владыко."

Вторая частица вынимается за здравие Царя или Короля и всего царствующего Дома. Иерусалимская практика тут несколько отличается, a именно тем, что на первую частицу священник говорит: "Помяни, Господи, Отца и Патриарха нашего." На вторую частицу: "Помяни, Господи, братий наших архиереев, иереев, иеромонахов, иеродиаконов, монахов, монахинь, яже призвал еси" и т.д. Это объясняется тем, что в Палестине игуменом всех монастырей считается Иерусалимский Патриарх, a все архиереи и иереи и монахи входят в Святогробское братство, почему они и именуются "братиями нашими." После поминовения этих "агиотафитов" иерей вынимает еще частицы со словами: "Помяни, Господи, всех благочестивых православных христиан, поклонников, эпитропов и паломников святого и живоносного Гроба и прости им всякое прегрешение вольное же и невольное."

Вместе с этим священник поминает и знаемых своих и родных живых, a прежде всех их того архиерея, который его рукополагал, если он, разумеется, еще жив. B противном случае он его поминает среди имен усопших на пятой просфоре. Тут же происходит и чтение записок ο здравии или поминаний.

Из пятой просфоры священник вынимает сначала одну общую частицу за упокой со словами: "О памяти и оставлении грехов святейших Патриархов, православных и благочестивых Царей и благочестивых Цариц, блаженных создателей святого храма (или святыя обители сия) сего," - a потом, при поминании имен усопших, на каждое имя вынимает по одной частице, со словами "помяни, Господи." Технически это производится, по русской практике, именно выниманием маленькой частички, a y греков - выструживанием копием по одной из сторон просфоры. Вторая практика предпочтительнее потому, что при большом количестве имен выструженные частицы не занимают столько места на дискосе, тогда как при вынимании их может быть столько, что они покроют всю поверхность дискоса и даже закроют сам Агнец. Иерусалимская формула заупокойного поминовения имен опять-таки более пространна, чем наша и венецианская.

Вынув частицы за здравие и за упокой и прочитав все поминания и записки, священник должен закончить проскомидию. При этом он, хотя это и не указано в служебнике, вынимает еще раз из заздравной просфоры частицу ο всех заповедавших ему молиться ο них. Изустная практика сохранила такую формулу: "И всех заповедавших мне недостойному молитися ο них, ихже не помянух забвением, неведением или множеством имен, Сам, Господи, помяни, ведый коего же возраст и наименование." Β служебнике, как русском, так и венецианской редакции греческом, указано в конце совершить особое поминовение из пятой просфоры с такой формулой: "И всех в надежде воскресения, жизни вечныя и Твоего общения усопших, православных отец и братий наших, Человеколюбче Господи." Наконец, последнюю частицу иерей вынимает из четвертой просфоры за себя со словами: "Помяни, Господи, и мое недостоинство и прости ми всякое согрешение, вольное же и невольное."

С этими словами проскомидия закончена. Иерей губой собирает все выпавшие при вынимании частицы с покрова жертвенника и полагает их на дискос. Остается только покрыть проскомидию и совершить каждение алтаря и храма перед началом Литургии. Диакон приносит священнику кадило с фимиамом и испрашивает благословения: "Благослови, владыко, кадило." По нашей практике, священник непосредственно произносит формулу благословения: "Кадило Тебе приносим, Христе Боже наш, в воню благоухания духовнаго, еже приемь в Пренебесный Твой Жертвенник, вознизпосли нам благодать Пресвятаго Твоего Духа," - и благословляет кадило. A в иерусалимской редакции, священник сначала говорит: "Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков," - a потом уже и: "Кадило Тебе приносим...."

Священник берет звездицу и окаживает ее. Для этого диакон держит кадило за верхнее кольцо левой рукой, a самую чашку кадильницы придерживает правой так, чтобы крышка кадильницы не мешала священнику прикладывать к ней для окаживания звездицу и покровы. По нашей практике и по венецианскому греческому изданию, диакон говорит только: "Господу помолимся," - a пo иерусалимскому изданию, он добавляет: "Утверди, владыко." Священник ставит звездицу на дискос со словами: "И пришедши звезда, ста верху, идеже бе Отроча" (Мф. 2:9).

Диакон продолжает: "Господу помолимся." - По иерусалимскому чину, он добавляет: "Украси, владыко."

Священник берет первый малый покровец и покрывает им дискос поверх звездицы, окадив предварительно этот покровец, т.е. наложив его на чашку кадильницы и говоря слова: "Господь воцарися, в лепоту облечеся: облечеся Господь в силу и препоясася, ибо утверди вселенную, яже не подвижится: готов престол Твой оттоле, от века Ты еси: воздвигоша реки, Господи, воздвигоша реки гласы своя: возмут реки сотрения своя, от гласов вод многих. Дивны высоты морския, дивен в высоких Господь: свидения Твоя уверишася зело: дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний" (Пс. 92:1-5). По греческому чину священник читает не весь псалом, a только до слов "и препоясася."

Диакон после этого снова говорит: "Господу помолимся. Покрый, владыко."

Иерей, окадив так же, как было указано, второй покровец, полагает его на Чашу со словами: "Покры небеса добродетель Твоя, Христе, и хвалы Твоея исполнь земля" (Авв. 3:3).

Затем, после слов диакона: "Господу помолимся. Покрый, владыко," священник покрывает оба святых сосуда большим покровом, или "воздэхом." Диакон для этого держит кадило просто за кольцо одной рукой, a иерей обертывает воздэхом кадило со словами: "Покрый нас кровом крилу Твоею (Пс. 16:8), отжени от нас всякаго врага и супостата, умири нашу жизнь, Господи, помилуй нас и мир Твой и спаси души наша, яко Благ и Человеколюбец."

Затем иерей берет из рук диакона кадильницу и кадит проскомидию, трижды возглашая: "Благословен Бог наш, сице благоволивый, слава Тебе." Диакон на каждый такой возглас добавляет: "Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь." Священнослужители совершают три поклона. Диакон говорит: "О предложенных честных Дарех Господу помолимся." Венецианская практика вместо этого содержит просто: "Господу помолимся." Зато иерусалимская предписывает: "О святом и священном предложении честных Даров Господу помолимся, Господи, помилуй." Священник читает молитву предложения: "Боже, Боже наш, Небесный Хлеб ...." Молитва эта одинакова в литургиях святых Златоуста и Василия; она встречается также и в литургии апостола Иакова, не будучи, впрочем, апостольского происхождения. B этой молитве иерей молится благословить это предложение и принять его в Пренебесный Жертвенник, помянуть "принесших, и ихже ради принесоша," и сохраниться нам неосужденными при священнодействии.

Священник произносит: "Слава Тебе, Христе Боже, Упование наше, слава Тебе."

Диакон: "Слава и ныне. Господи, помилуй (трижды). Благослови."

Священник произносит отпуст с поминовением того святого, чья литургия совершается. Иерусалимский чин указывает: "Иже в вертепе родивыйся и в яслех возлегий," - a в воскресный день: "И воскресый из мертвых...."

Упомянутая молитва, общая теперь для обеих литургий: и святого Василия Великого, и святого Иоанна Златоуста, - в рукописях IX в. была особенностью только первой из них, тогда как литургия Златоуста имела свою особенную, a именно: "Господи Боже наш, предложивый Себе Агнца непорочна за живот мира, призри на нас, на Хлеб сей и на Чашу сию и сотвори их пречистым Телом Твоим и честною Твоею Кровию в причащение душ и телес, яко освятися и прославися всечестное и великолепое Имя Твое...." He может не броситься в глаза явно совершительный, императивный характер этой молитвы, напоминающей скорее молитву эпиклезы, чем молитву конца проскомидии. Это показывает лишний раз, что в сознании святых отцов весь евхаристический канон и даже больше - вся Литургия, a не только какая-то одна фраза, одно слово или одна молитва имеют "тайносовершительный" характер. Дальше будет указано, что на протяжении всей Литургии можно найти несколько призываний Святого Духа, нарастающих по напряженности вложенного в них освятительного содержания.

По тому же иерусалимскому чину, священнослужители поклоняются трижды перед жертвенником, священник говорит: "Святый Боже, Отче Безначальне, Святый Крепкий, Сыне Собезначальне, Святый Бессмертный, Пресвятый Душе, Троице Святая, слава Тебе," - и целует "крестообразно" святые сосуды, т.е. дискос, Чашу и сам жертвенник. Диакон, сказав "аминь," также целует верх воздэха и начинает каждение жертвенника и престола. Это каждение, как и в греческой практике, так и в нашей, происходит при чтении слов: "Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог..." и т.д. Наконец, совершается каждение и всего храма при чтении 50-го псалма.

Следует заметить, что на Востоке прочно утвердился тот взгляд на проскомидию, что после ее окончания никакого поминовения и вынимания частиц не бывает. Это и правильно, ибо с покровением проскомидии и произнесением отпуста священнослужитель показывает, что эта часть богослужебного чина закончена и возвращаться к ней снова после завершительных действий значит считать эти действия небывшими. Отпустом заканчивается определенная часть богослужения, и возвращаться к ней в другой части богослужения невозможно. Β России установился и постепенно очень прочно утвердился тот взгляд, что хотя проскомидия и закончена словами литургисающего иерея, но это для мирян не обязательно, и поэтому те, кто не успел подать с вечера или утром до начала проскомидии свои поминания, подают их и после конца проскомидии в течение всей литургии оглашенных до Херувимской песни, и многие иереи этому не только не противятся, но и поощряют, ибо подача просфор связана всегда с доходом для церкви; a в некоторых храмах, особенно где священнослужители приспосабливаются к привычкам и требованиям мирян, подача просфор продолжается вплоть до "Верую" или "Тебе поем." Русская практика выработала даже особый способ покровения проскомидии, a именно: дискос покрывается не совершенно, но передняя часть покровца откидывается и подымается, и остается также откинутой передняя часть воздэха, чтобы этим легче было добавлять вынутые частицы на дискос. Ничего подобного ни греческая, ни сербская практика не допускает. Оправдывать подобное отступление от требований служебника и самого смысла чина тем, что при архиерейском служении епископ совершает свою проскомидию особо во время Херувимской и вынимает в это время частицы, не приходится, ибо при этом служении в конце проскомидии не читается молитва предложения и не совершается отпуст проскомидии; ее заканчивает, таким образом, сам архиерей. Поэтому надо или не говорить отпуста проскомидии и не читать молитвы вплоть до момента Херувимской и тогда уже закончить приготовительное действие к Литургии, или строго и безусловно придерживаться восточной традиции, т.е. требований устава и разумного грамотного отношения к совершающемуся чину. Первое приблизило бы нас к древнему положению проскомидии между литургией оглашенных и литургией верных.

На Востоке также при соборном служении Литургии вынимают частицы не все сослужащие иереи, a только один проскомисающий. Он поминает записки и вынимает частицы для сослужащих иереев. Этот обычай, твердо соблюдаемый на Востоке, в сущности, предписан и нашим служебником. Β конце чина проскомидии находим такое примечание: "Аще же собором служат священнии мнози, действо проскомидии един иерей токмо да творит и глаголет изображенная; прочии же служителе ничтоже проскомидии особно да глаголют."

Наконец, уже совершенно ничем не оправданы те случаи, когда не служащий совсем, a просто находящийся в алтаре иерей, надев на себя епитрахиль, подходит к жертвеннику и вынимает из просфор частицы.

Таков современный чин проскомидии по служебникам русского, сербского и греческого изданий. Но для уяснения смысла совершающихся во время проскомидии действий небезынтересно обратиться к историческому прошлому этого чина и проследить те изменения, которые имели место в течение веков. Как уже указывалось, проскомидия в том ее теперешнем виде и на том месте, где она помещена теперь, не является оригинальным чином. Все древние литургии, как мы это видели из исторического обзора, знали чин приношения вещества непосредственно перед самой анафорой или перед литургией верных. Какие-то обстоятельства повлияли на то, чтобы этот чин приношения вещества из своей примитивной формы и со своего первоначального места перешел на теперешнее и превратился в тот довольно сложный литургический акт, который нами только что был описан.

Итак, после сделанных практических уставных указаний ο чине проскомидии необходимо теперь, хотя бы вкратце, проследить ее историческое развитие в рамках изучаемых нами Византийских литургий.

Β этом ее теперешнем составе очень нелегко обнаружить следы и черты ее апостольского происхождения, связывающие ее с теми вечерями любви, или агапами, ο которых речь была выше. Β первое время истории христианства участниками в приношении необходимого для совершения Таинства вещества были все члены первохристианской семьи. Часть приношений шла к общему братскому столу, т.е. к "агапам," друтая же часть принесенного отделялась для совершения самого Таинства Евхаристии. После отделения агап от Литургии, a затем и окончательного их прекращения обычай приношения в церковь разного рода съестных припасов все же еще практиковался некоторое время, хотя и потерял свой прямой смысл. Появилась даже необходимость канонического запрещения таких приношений. Обращаясь в настоящем историческом обзоре к статье А. Петровского "Древний акт приношения вещества для Таинства Евхаристии и последование проскомидии," заимствуем из нее все необходимые справки и приводимые им документы и ссылки.

Вот какими каноническими запрещениями древняя Церковь регулировала этот вопрос ο недопустимости приношения на Литургию чего-либо иного, кроме хлеба и вина:

"Если епископ или пресвитер, вопреки установлению Господа относительно Жертвы, приносит к алтарю что-нибудь другое, например, мед, молоко или сикеру, вместо вина, или насекомое, или летающее, или какое-нибудь животное, или овощи, то поступающий против постановления да извержется" (3 прав. святых aпостолов). "B Таинстве Тела и Крови Господней ничего не следует приносить, кроме того, что преподал Сам Господь, т.е. кроме хлеба и вина с водой" (24 прав. Карф. Собора).

Кроме этих канонических запрещений, Церковь строго следила за тем, чтобы в Литургии принимали участие только просвещенные христианским крещением, a никак не оглашенные или раскольники.

"Да не принимается хлеб от оглашенного, хотя бы он имел верующаго сына и жену и желал бы за них совершить приношение, прежде чем не будет крещен" ("Тестамент Господа Иисуса Христа").

"Да не принимаются приношения отделившихся братьев ни в сакрарии, ни в казнохранилище" (93 прав. IV Карф. Соб.). Таковые были участвовавшими в молитвах народа, но не приносящими (11 прав. Никейского Собора; 4, 5, 8 прав. Анкирского Собора). Поэтому вполне естественно, что приношение должно было быть сделано после ухода оглашенных, кающихся и пр., a верующие в это время должны были молиться за оглашенных, откуда и прошение: "Вернии, об оглашенных помолимся, да Господь помилует их, огласит их словом истины, открыет им Евангелие правды...." Акт приношения, таким образом, занял место непосредственно перед анафорой, откуда и литургический возглас в некоторых литургиях: "Помолитесь ο приносящих."

Вещество, потребное для Литургии, приносилось не к самому алтарю, a в специальные помещения "предложения," προθέσεις, и принималось там, по всей вероятности, диаконами, как клириками, предназначенными для служения при Литургии и при таинствах вообще. Это объясняет постановления некоторых древних памятников (46 канон коптских постановлений, 3 канон Ипполита, 2 канон Анкирского Собора и др.), требующих от диаконов перенесения вещества из протесиса к алтарю, к служащему епископу. Кое-где это перенесение совершалось не диаконами, a иереями. Над принесенными Дарами священнослужитель читал молитву, следы которой имеем в СА VIII, в литургии святого Василия Великого и в др. памятниках и в которой он молится ο милостивом принятии этой жертвы от принесших ее христиан.

С течением времени в этом литургическом чине произошло крупное изменение, a именно то, что он разделился на две части: само приношение верными вещества к служителям Церкви, a затем и соответствующее приготовление этого вещества, т.е. то, что теперь мы называем проскомидией, и, второе, перенесение этих приготовленных Даров с жертвенника, из протесиса на престол к литургисающему иерею или епископу. Когда это разделение происходило? Судя по памятникам VIII-ІХ вв. (все древнейшие рукописные служебники - Барберинов и подобные им, a также сказания ο святом Григории Декаполите), это разделение уже произошло, т.е. проскомидия уже совершалась в это время перед литургией оглашенных. Перенесение Даров, или, по теперешней нашей терминологии, "великий вход," осталось на своем месте в начале литургии верных, т.е. перед анафоральными молитвами. Каковы причины, повлиявшие на это изменение литургической практики? Муретов хочет ее видеть в церемониале византийского двора. Петровский упрощает эту проблему и считает, что ее надо объяснять просто прекращением института катихумената.

На Востоке и теперь еще сохранилась эта древняя практика, по крайней мере частично. Следы ее видны в том приношении вещества верными от своих собственных даров, часто даже своего приготовления. Институт просвирен, известный в дореволюционной России, не существует на Востоке. Каждая хорошая хозяйка стремится сама испечь свою просфору, или свою "литургию," и принести ее священнику за здравие или упокоение своих близких. Можно кое-где и купить такую просфору в христианской, разумеется, булочной. B Македонии, Сербии, Греции и сейчас еще можно видеть идущих в церковь женщин с небольшим кулечком своих приношений: тут и просфора, и бутылочка своего вина, бутылочка масла, иногда и пакетик ладана. Все это приносится священнику или диакону к дверям около жертвенника и ему же передаются имена людей, за которых эта жертва приносится. Все это совершается на вечерне или во время утрени, пока еще длится проскомидия. Надо заметить, что на Востоке Литургия соединена с утреней. Она начинается непосредственно после Великого славословия. Часы же обычно не читаются, кроме как в некоторых монастырях. Поэтому и проскомидия совершается во время утрени с таким расчетом, чтобы ее закончить до хвалитных стихир или до славословия. Эти фигуры женщин, приносящих свои дары для евхаристической Трапезы, очень умилительны и служат живой связью с апостольской традицией. Β нашей практике покупки просфоры в свечном ящике только для поминовения своих близких совсем не осталось такого апостольского следа. Само совершение Литургии не из частного приношения, a из изготовленного просвирней, т.е., в сущности, служащим при церкви должностным лицом, меняет весь смысл этой древней традиции.

Конечно, не следует думать, что древняя проскомидия совершалась по тому сложному чину, который установился в Византийских литургиях теперь. На дискосе, конечно, не полагались все те частицы, кроме Агнца, которые все вместе символически изображают, с одной стороны, Рождество Христово в яслях вифлеемских, a c другой - Церковь, и земную, воинствующую, и небесную, торжествующую, прославленную в Царствии Божием. Благодаря даже тем скудным рукописным памятникам довольно позднего времени, которыми мы обладаем, можно восстановить хотя бы приблизительную картину постепенного усложнения этого литургического чина.

Сначала на дискос полагается нетронутый хлеб, никакого Агнца не вынимается. Преломление этого хлеба имеет место в самом конце анафоры, т.е. перед актом причащения. Можно думать, что вплоть до ХІ-ХІІ века такое положение остается неизменным. B том древнем виде едва ли было что-либо иное в составе проскомидии, кроме "молитвы предложения." Это или заимствованная из литургии апостола Иакова молитва "Боже, Боже наш, Небесный Хлеб, пищу всему миру..," или же из литургии апостола Марка: "Господи Боже наш, предложивый Себя Самаго, как непорочнаго Агнца..." и бывшая в некоторых списках Златоустовой литургии. Можно предположить, по мнению Петровского, что само произнесение слов пророчества Исайи "Яко Овча на заколение..." ведет свое происхождение из практики Александрийской Церкви. Проскомидия есть воспоминание искупительного подвига Господа.

B толковании на Литургию Патр. Германа и y Николая Кавасилы уже имеется упоминание некоторых известных нам действий, a именно: копием начертывается крест по верху просфоры, вынимается Агнец и пр. Списки ХІ-ХІІ вв. усложняют этот акт словами "В воспоминание Господа..." надрезыванием крестообразно вынутого Агнца и более сложного полагания его на дискос. Это и утвердилось в практике Церкви. Рукописные служебники ХIV-ХV веков вносят прободение Агнца со словами: "Един от воин...."

Что касается внесения в состав проскомидии и других просфор, кроме агничной, определения числа их, назначения и всех действий, с ними связанных, то и тут история знает немало перемен. He сразу установилось то, что утверждено в современной нам литургической практике. Трудно установить время вхождения в проскомидию этих дополнительных просфор (кроме агничной). Назначение их таково в это время: две - поминальные, для живых и усопших, и третья в честь дневного святого. Устойчивости здесь не было. Приношения за живых и усопших являются случайными: они могут быть, a могут и не быть; от этого варьируется количество просфор. Бывала иногда просфора специально за здравие того лица, за которое совершается Литургия. B царских монастырях присоединялись иногда просфоры за здравие или за упокой царя или того или иного члена царствующего дома. Наличие этих поминальных просфор стоит в связи с чтением диптихов на Литургии.

Тут следует указать, что наряду с поминовением на проскомидии живых и усопших и с внесением в чин ее особых просфор для этих лиц появляется в этом чине и поминовение святых. Диптихи древней Церкви включали в свой состав имена не только простых мирян и членов клира скончавшихся, но также и прославленных святых, и их именно на первом месте. Искупительные Страдания Агнца Божия распространяются на всех верных, и поэтому естественно включить в состав проскомидийного действа имена всех тех, на которых эти Страдания распространяются. Но если в поминовении живых и усопших Церковь могла руководствоваться желанием приносящих свои дары к алтарю, и иногда могли быть эти приношения за живых и скончавшихся, a иногда их могло и не быть, то в отношении прославленных святых Церковь не могла ставить это поминовение в зависимость от личного желания тех или иных лиц. Поэтому, раз литургическая практика пришла к выводу ο необходимости внесения в состав проскомидии имен святых, то и надо было строго регламентировать эти имена, их порядок и число.

Как выясняет историческое исследование, образцом для этого поминовения послужила так называемая "ходатайственная молитва" (intercessio) в евхаристическом каноне. По древней практике рассмотренных нами литургий различных фамилий, в этой ходатайственной молитве Церковь прибегает при принесении своей евхаристической Жертвы к молитвенному предстательству Божией Матери, Иоанна Предтечи, святого дня и разных чинов святых, по определенному порядку. Порядок проскомидийного поминовения повторяет в данном случае ходатайственную молитву. Древнейшие памятники такой усложненной проскомидии мы находим в рукописных Кормчих XII и XIII веков. Β них уже предписано поминовение Божией Матери, святых, живых и усопших. Время вносит все большие уточнения чинов святых и увеличение числа их. Рукописный чин XIV века (так называемый Афоно-Есфигменовский Илитарий 1306 г.) содержит уже очень подробный порядок, включающий Божию Матерь, святого Иоанна Предтечу, пророков и апостолов, святых и богоносных отцов, священномучеников, целителей и бессребреников, преподобных мужей и жен, a за ними живых и усопших христиан и, наконец, самих священнодействующих. Ходатайственная молитва является, таким образом, прототипом как в общем плане проскомидийного поминовения, так и в частностях, выражениях и проч. Появляется поминовение бесплотных сил, вышедшее из употребления в нaшей славянской практике, но сохранившееся, как указывалось, y греков; кое-где поминается "сила Честнаго и Животворящаго Креста." Влияние Поместных Церквей усиливается то в том, то в другом чине святых: иерусалимская практика вводит своих палестинских святых, в частности, сятого Иакова, брата Господня, и преподобных Савву, Евфимия, Харитона, Илариона, Феодосия и т.д. Царские монастыри вносят свои имена, поминаются ктиторы данной обители и т.д.

Все это повлияло на число проскомидийных просфор. Начав с одной, агничной, оно стало увеличиваться в зависимости от внесения поминовения того или иного разряда лиц. Число просфор не сразу и не повсюду установилось. Оно варьируется от трех до пяти, иногда поднимается до шести и даже семи. От установившегося в настоящее время числа пяти просфор увеличение происходит при выделении из общего поминовения живых особого поминовения епископата и священства на отдельной просфоре. Седьмая просфора появилась при особом поминовении светской власти, отдельно от духовной.

Вот каковы в общих чертах условия исторического развития чина проскомидии, выделившие его из состава литургии и с того места, которое он занимал вначале, в особое последование, совершающееся до Литургии и совершенно отдельно от участия в нем мирян. Миряне поэтому и не понимают его значения, не чувствуют его смысла и не в состоянии принимать активного участия в нем. Продажа просфор для поминовения мирянами своих близких превратилась в доходную статью приходского хозяйства, но лишило Литургию того смысла общего приношения, который она всегда в древности имела и имеет, хотя и очень относительно, в практике Восточных Церквей.

Что касается символического значения действий, совершаемых на проскомидии, то следует прежде всего помнить, как это уже и указывалось, что проскомидийное действие представляет собой ряд прообразов. Символизм, пронизывающий всю нашу литургику, проявляется здесь довольно ярко. Дискос с вынутым, закланным и прободенным Агнцем, окруженным частицами в честь Богоматери, святых, живых и усопших, прообразует вообще Церковь: и небесную, и земную. Кроме того, тот же дискос есть образ вифлеемского Вертепа с рожденным во времени Сыном Божиим, предвечно рождаемым в недрах Святой Троицы. Это Агнец, прежде сложения мира предназначенный к заколению (1Пет. 1:19-20). Это мистическое предназначение, до времени не явленное миру, символизируется, по толкованию Кавасилы, тем, что вся проскомидия по ее окончании остается покрытой, скрытой от взоров не только мира, но и самих священнослужащих.¹²⁸ Засим, принесение для Евхаристии не целого хлеба, a изъятие Агнца из просфоры символизирует то, что Сам воплощенный Сын Божий отделил Себя из общей массы всех людей, всего человечества и принес Себя в Жертву Богу. Таинственность, неявленность и нераскрытость для всех людей искупительной Жертвы Христовой остается таковой вплоть до Его выхода на проповедь. Все Его детство, отрочество и вообще вся жизнь до выхода на Иордан в Литургии прообразуются в проскомидии и в литургии оглашенных до малого входа и особенно до прочтения Евангелия. Это все период ветхозаветных прообразов, пророческой типологии, закона сени и гаданий. Вообще вся первая часть литургии, так называемая "литургия оглашенных," является наследием древнего синагогального богослужения. Тут преобладает дидактический момент над сакраментально-мистическим. Синагога была, по меткому выражению исследователя, не только "домом молитвы," но и "домом науки," школой (бетха-мидраш), "не только приходской церковью, но и огласительным притвором."

Само название этой литургии воскрешает в нас воспоминания ο седой древности церковной истории, когда был еще в силе институт катихумената, т.е. оглашенных, готовящихся к принятию крещения. На этой части литургии оглашенным было дозволено присутствовать, т. к. она в себе не содержит самого приношения евхаристической Жертвы, a только подготовительные действия, в значительной степени предназначенные для самих оглашенных. Эта часть литургии синагогального происхождения, она преобразовалась из внехрамовых молитвенных собраний евреев, на которых им предлагалось чтение Закона и Пророков с соответствующими истолкованиями прочитанного. Христианская литургическая традиция внесла сюда чтение и новозаветных писаний, Апостола и Евангелия, наряду с ветхозаветными. Ветхозаветные чтения постепенно почти исчезли из употребления на Литургии, кроме некоторых праздничных Литургий, совершение которых связано с вечерней, их предваряющей. Только y несториан, как было уже указано выше, эти чтения сохранились в более полном объеме.

Хотя в наше время литургия оглашенных и потеряла свой первоначальный характер и назначение, ввиду прекращения самого института оглашенных, все же она представляет собой службу более богатую дидактическим материалом, чем литургия верных, служба чисто сакраментальная. Это первая ее отличительная черта. Вторая состоит в том, что литургия оглашенных отличается большей, сравнительно с литургией верных, изменяемостью. Все изменяемые части богослужения, стоящие в зависимости от дня, празднуемого святого, времени года и т.д., включены именно в эту часть, a не в литургию верных. Сами чтения Писания, ο которых была речь и которые зависят от празднуемого события или времени церковного года, антифоны, тропари, кондаки и пр. - все это включено в состав именно этой части, a не в литургию верных, которая в рамках одной и той же литургии (Василиевой и Златоустовой) остается всегда неизменной, несмотря ни на какие календарные или иные особенности. Этим в значительной степени и отличается, как указывалось ранее, литургическая практика Востока от практики Запада, допускающей переменные части даже в самом евхаристическом каноне. Единственным исключением на Востоке может быть признана только оригинальная практика Порфириева Евхология с его переменными заамвонными молитвами. Неизвестно, насколько эта практика была прочна и распространена на Востоке.

Перед началом Литургии священник и диакон, поклонившись трижды перед престолом, молятся ο ниспослании им благодати Святого Духа для достойного совершения страшной службы. Священник, подняв руки ввысь, тогда как диакон поднимает вверх орарь, как во время ектении, читает молитву "Царю Небесный" (один раз) - "Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение" (дважды) - "Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою." Β служебнике нет никаких указаний ο поднятии рук, но это повсеместная практика, как русская, так и восточная. Священник целует Евангелие, a диакон святой престол. Затем, держа таким же образом орарь и преклонив голову, диакон произносит:

"Время сотворити Господеви, владыко, благослови."

"Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков."

Священник: "Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков."

Само собой разумеется, что если диакон не служит, то иерей этих слов не произносит.

Сама Литургия начинается после слов диакона: "Благослови, владыко" возгласом священника: "Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа." Это самый торжественный начинательный возглас в православной литургической практике. Такие службы, как вечерня, повечерие, часы, утреня и подобное, начинаются обычно "Благословен Бог наш...." Всенощному бдению усвоено начало, заимствованное из последования утрени: "Слава Святей, Единосущней..." a Литургия начинается самым торжественным возгласом, который указывает, что Евхаристия открывает вход в Царство Отца и Сына и Святого Духа. Некоторые таинства, как крещение и венчание, также начинаются возгласом Литургии, что указывает на их связь с Литургией в древности, когда эти таинства включены были в состав Литургии. На Востоке принято на этот возглас снимать клобуки и камилавки.

Этот начальный возглас священник произносит, поднимая слегка обеими руками святое Евангелие над престолом и делая им знак креста поверх антиминса. Πрο это движение священника ничего не сказано в служебнике, но оно указано в чиновнике архиерейского служения и является повсеместной практикой как y нас, так и на Востоке.

Литургия оглашенных может быть сама по себе для удобства обозрения поделена на две части - до малого входа и после такового. Разумеется, деление это чисто школьное, и в самом чине литургии для этого нет никаких указаний. Β этой первой своей части она состоит из чередующихся трех ектений с тремя молитвами и трех антифонов. Ектении и молитвы всегда и на всех литургиях (как святого Василия Великого, так и святого Иоанна Златоустого) неизменны, тогда как антифоны представляют собой переменную часть службы. Антифоны поются разные в зависимости от степени праздничности того или иного дня. Так для дней будничных положено пение обычных, "вседневных" антифонов:

I. "Благо есть исповедатися Господеви..." с припевами "Молитвами Богородицы, Спасе, спаси нас" (Пс. 91:2, 3, 16).

II. "Господь воцарися, в лепоту облечеся..." с припевами "Молитвами святых Твоих, Спасе, спаси нас" (Пс. 92:1-6), и после Слава и ныне: "Единородный Сыне...."

III. "Приидите, возрадуемся Господеви..." с припевами "Спаси ны, Сыне Божий, во святых дивен Сый."

Bo дни, от "шестеричных" святых начиная, и до двунадесятых Богородичных праздников включительно поются так называемые "изобразительные" (τά τυπικά):

I. "Благослови, душе моя, Господа. ... Благословен еси, Господи" (Пс. 102).

II. "Хвали, душе моя, Господа" (Пс. 145) и после Слава и ныне "Единородный Сыне...."

III. Блаженства с тропарями канона из Октоиха, Минеи или Триоди.

Β праздники Господские - Рождество Христово, Богоявление, Преображение, Вход Господень в Иерусалим, Пасха, Вознесение, Пятидесятница и Воздвижение, a пo греческой практике и на Сретение - поются особые праздничные антифоны:

I. Стихи соответствующих псалмов или пророчеств с припевами "Молитвами Богородицы...."

II. Стихи с припевами "Спаси ны, Сыне Божий, рождейся от Девы... (или: преобразивыйся... и под.), поющыя Ти: аллилуиа" и после Слава и ныне: "Единородный Сыне...."

III. Стихи, чередующиеся с тропарем праздника.

Этот обычай антифонного или простого пения псалмов в начале Литургии не чужд и литургической традиции иных исповеданий. Его мы встречаем в большей или меньшей степени и y римо-католиков (introitus [вход]), и y несториан, и отчасти y коптов. Что касается заповедей блаженства, то y нас они присвоены еще службам утрени Великого канона, Великой Пятницы и чину погребения, откуда, по мнению литургистов, они и вошли в чин литургии сравнительно позднее. Β древности священник начинал пение антифонов, a народ продолжал.

Таким образом, эта первая часть литургии оглашенных представляется в таком виде:

Великая ектения: "Миром Господу помолимся" и молитва: "Господи Боже наш, Егоже держава несказанна и слава непостижима, Егоже милость безмерна и человеколюбие неизреченно: Сам, Владыко, по благоутробию Твоему, призри на ны и на святый храм сей и сотвори с нами и молящимися с нами богатыя милости Твоя и щедроты Твоя" (Пс. 24:16; Еф. 2:4).

Возглас: "Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков" (сравни: 1Тим. 1:17).

Малая ектения: "Паки и паки (Пс. 140:5) миром Господу помолимся" и молитва:

"Господи Боже наш, спаси люди Твоя и благослови достояние Твое (Пс. 27:9), исполнение Церкве Твоея сохрани, освяти любящыя благолепие дому Tвoeгo (Пс. 25:8): Ты тех возпрослави Божественною Твоею силою, и не остави нас, уповающих на Тя" (Пс. 26:9; 16:7).

Возглас: "Яко Твоя держава, и Tвoe есть Царство, и сила, и слава (Мф. 6:13), Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков."

"Иже общыя сия и согласныя даровавый нам молитвы, Иже и двема, или трем, согласующымся ο Имени Твоем, прошения подати обещавый (Мф. 18:19-20), Сам и ныне раб Твоих прошения к полезному исполни (Пс. 19:6), подая нам и в настоящем веце познание Твоея истины (Евр. 10:26), и в будущем живот вечный даруя."

Возглас: "Яко Благ и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков."

К этому необходимо сделать некоторые замечания.

1. Диакон говорит ектении перед царскими вратами, a во время пения антифонов он отходит к иконе Спасителя.

2. Молитвы трех антифонов - общие для литургии святых Василия Великого и Иоанна Златоуста - священник произносит прο себя во время ектении, сказываемой диаконом. Если же он служит без диакона, то читает их опять-таки во время ектении, лучше всего после прошения "Пресвятую, Пречистую..," для чего певцам следует несколько замедленно петь "Тебе, Господи," a не после возгласа, ибо возглас есть заключительная фраза данной молитвы. Эти молитвы, как и все литургийные молитвы теперь (кроме заамвонной), относятся к "тайным" молитвам. Тайные, как таинственные, мистические, современная литургическая практика понимает, как "секретные," потаенные. Необходимо указать, что в древности было не так. Взгляд на евхаристические и другие молитвы, как на достояние одного только священника, a не всего народа, - более позднего происхождения. Первохристианское сознание смотрело на народ, как на активного участника в таинствах, как на соучастника, если угодно, даже как на сослужителя, a не на пассивного посетителя храма, зрителя и слушателя. Этот древний взгляд нисколько, конечно, не умалял необходимости богоустановленной иерархии. Можно даже говорить, конечно, совершенно условно, ο каком-то всеобщем священстве, не иерархическом, разумеется, a духовном, не боясь впасть в протестантизм или в беспоповство. Соборная природа Церкви не допускает мысли об отделении священника от паствы. Священнодействуя, он молится совместно в духе соборной любви со всей плиромой Церкви. Первенствующая Церковь ясно свидетельствовала об этом, хотя бы устами святого Климента Римского (1 посл. Коринф. 40-46): "Каждый из нас, братие, в своем чине да благодарит Господа" (то естъ да участвует в Божественной Евхаристии). Святой Киприан Карфагенский подтверждает это, говоря: "Cum Dei sacerdote celebramus" [мы воспеваем вместе со священником Божьим] ("De oratione," IV. - M. P. L. T. 4, col. 522). Да и в современной нам литургии Златоуста мы читаем: "Даруй, Боже, и молящымся с нами... всегда со страхом и любовию служащым Тебе...." Это молитвенное соучастие верных не ниспровергает ничего в церковной иерархии ценностей, и мирянам этим не делегируются никакие сакраментальные полномочия. И в своих творениях-беседах тот же Златоуст ясно поучает нас тому, что молитва совершается священником сообща с народом. Евхаристические молитвы в древней Церкви, как и все, впрочем, молитвы, были молитвами всей общины к Богу. Β сирийской литургии апостола Иакова (см. выше) священник прямо говорит: "Ибо народ Твой и достояние Твое умоляет Тебя."

Но со временем началось ослабление церковного сознания и евхаристической жизни христиан. Равнодушие народа к церковной жизни ввело в практику чтение молитв тайно, a это не только не укрепило евхаристического сознания, но даже ослабило его и почти уничтожило. Начало такой практики исследователь возводит ко времени Императора Юстиниана, т.е. к VI веку, a к VIII в. это становится общепринятой традицией на Востоке, несмотря на неоднократные по этому поводу недоумения и споры. К тому же времени относится и зарождение тайных месс на Западе.

Β своей статье "О причинах и времени замены гласного чтения литургийных молитв тайными" проф. А. Голубцов приводит три фактора, повлиявших на это, a именно: а) удлинение состава молитв, б) "disciplina arcana" [тайное учение], в) прекращение всеобщего и частого приобщения. Перемену эту он относит к V в. Любопытна и приводимая им новелла 137-ая императора Юстиниана, в которой говорится: "Повелеваем, чтобы все епископы и пресвитеры не тайно (non in secreto) совершали божественное приношение и бывающую при святом крещении молитву, но таким голосом, который хорошо был бы слышен верным народом (sed cum еа voce, quae a fidelissimo populo exaudiatur), дабы души слышащих приходили от того в большее благоговение, богохваление и благословение."

При тайном чтении молитв Церковь: а) лишает верный народ участия в сознательной евхаристической жизни; б) лишает его назидательного содержания литургийных молитв, являющихся, как и весь литургический материал, живым исповеданием церковной веры, откровением народу церковного литургического богословия; в) способствует не укреплению, a именно ослаблению церковного чувства; и наконец, г) это является причиной того, что народ, ничего не понимающий из отрывочных возгласов: "Благодарим Господа, - Победную песнь поюще, вопиюще.., - Приимите, ядите.., - Пийте от нея вси.., - Твоя от Твоих..," - желая удовлетворить свое религиозное чувство, ищет тому других путей. Он выражает свои нужды и моления не в евхаристической Жертве "о всех и за вся," a просит послужить ему молебен или панихиду после Литургии; или же он подменяет настоящие жемчужины евхаристических молитв часто весьма сомнительными по своему содержанию и литургическому вкусу и стилю акафистами.

Ο желательности восстановления гласного чтения евхаристических молитв высказывались в России не только одни профессора-литургисты, высказывались, так сказать, теоретически. Объективную практическую пользу этого литургического возврата к древности признавали и отдельные архипастыри Русской Церкви. Так в своих докладах для подготовки предстоящего тогда Всероссийского Поместного Собора за чтение евхаристических молитв вслух высказались и следующие епископы: еп. Иоанникий Архангельский, еп. Назарий Нижегородский, еп. Сергий Финляндский (впоследствии местоблюститель Патриаршего престола) и преосвященный Анастасий Олонецкий. (См. их доклады в сборнике "Отзывы епархиальных архиереев по вопросу ο церковной реформе." СПб, 1906. Вып. I, стр. 337; II, 461; III, 212 и след., и III, 443 и след.) Мнение Олонецкой Дух. Консистории, неутвержденное епархиальным архиереем за его болезнью и смертью, шло и дальше по пути "популяризации" богослужения. Авторы докладной записки настаивали на "уменьшении иконостаса" и на открытых царских вратах в течение всего евхаристического канона, что вряд ли могло бы быть вполне оправдано и, вероятно, натолкнулось бы на неприятие этого акта на Востоке, где в некоторых местах даже и во время архиерейских и пасхальных служб при открытых царских вратах завеса бывает задернута.

Надо всячески желать возвращения к древней практике, т.е. к восстановлению чтения молитв литургии вслух, но подобное возвращение в Церкви не смеет быть произвольным действием того или иного иерея, a только соборным решением высшей власти. Поэтому не заслуживают оправдания те защитники тайных молитв, которые хотят во что бы то ни стало сохранить этот обычай, чтобы верующие как-нибудь не узнали того, что им не должно знать, и не сделали бы из них недолжного употребления. Β Церкви не существует секретных обрядов, и тайная дисциплина первых веков отошла в область преданий. Тайные молитвы - не секретные, a только таинственные.

3. Символическое значение всех действий и песнопений этой первой части литургии оглашенных таково: вся Литургия есть возобновление и воспоминание всего искупительного подвига Христова; отдельные части литургии символизируют и отдельные моменты или этапы Его жизни на земле. Так проскомидия знаменует Его таинственное рождение в Вифлеемских яслях. Первая часть литургии оглашенных - жизнь Спасителя до выхода на проповедь; к этому времени приурочено пение блаженств во время "изобразительных." Чтение Евангелия - сама проповедь народу. Β этом символическом обозначении уже совершившегося Воплощения имеет свое значение и пение гимна "Единородный Сыне." Он поется в составе второго антифона всегда, какие бы антифоны ни были и какой бы праздник ни праздновался. Это некое исповедание веры в Воплощение Христово, торжественное признание Церковью Халкидонского догмата. По преданию, составлен этот гимн императором Юстинианом.

По окончании третьей ектении (малой) открываются царские двери для совершения малого входа, или входа с Евангелием. Если Литургия начинается вечерней, то царские врата открываются тогда же, как и на вечерне, т.е. на "Слава, и ныне." Малый вход должен быть совершен до окончания пения третьего антифона, т.е. с таким расчетом, чтобы с последними словами пения антифона священник (или диакон) был готов произнести слова "Премудрость, прости." Царские двери останутся открытыми до окончания чтения Евангелия; если Литургия началась с вечерни, то после "Свете тихий" и прокимна они закрываются и открываются после последней паремии перед ектенией; и в таком случае они снова останутся открытыми до конца евангельского чтения.

Для совершения входа священнослужители творят три поклонения перед престолом, и священник подает диакону Евангелие. Ни служебник, ни чиновник не предписывают при этом целовать Евангелие и престол, но повсеместная практика это узаконила. Священнослужители обходят святую трапезу справа, переходят через горнее место, выходят через северные диаконские двери и становятся перед царскими вратами. Впереди их идет свещеносец. Диакон несет Евангелие в обеих руках, прислоняя к груди, и лишь при словах "Благослови, владыко, святый вход" он прислоняет Евангелие к левому плечу, поддерживая его левой рукой. При этом возгласе он орарем указывает священнику в направлении царских дверей. Священник, если служит без диакона, то тоже несет Евангелие "при персех," т.е. обеими руками, прислонив его к груди. "Крестование," т.е. крестообразное осенение Евангелием на восток, совершается и диаконом, и священником двумя руками, причем Евангелие несколько возвышается для этого действия.

Диакон, начиная вход, т.е. еще в алтаре, говорит: "Господу помолимся, -" вслух.

"Владыко Господи Боже наш, уставивый на небесех чины и воинства ангел и архангел, в служение Твоея славы: сотвори со входом нашим входу святых ангелов быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благость. Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь."

Из содержания этой молитвы явствует, что со священником сослужат и ангелы, почему и "сослужение это страшно и велико и самем Небесным Силам."

Итак, диакон, стоя уже перед царскими вратами, прислонив Евангелие к груди и указуя орарем правой рукой на восток, обращается к священнику: "Благослови, владыко, святый вход."

Священник благословляет вход словами: "Благословен вход святых Твоих, всегда, ныне и присно и во веки веков." Диакон подает Евангелие священнику для целования и по окончании последнего тропаря третьего антифона совершает "крестование," т.е. указанное крестообразное осенение Евангелием на восток со словами: "Премудрость, прόсти." Диакон входит первым, a за ним и священник, в алтарь; диакон полагает Евангелие на престол. Певцы поют "Приидите, поклонимся."

Этот стих заканчивается словом "аллилуиа," каковое и должно, как указывает славянский служебник (греческий этого примечания не содержит), быть спето один раз, a не трижды, т. к. оно в данном случае относится исключительно к Лицу Сына Божия, a не ко всем Лицам Святой Троицы.

Общая теперь для обеих Византийских литургий молитва входа имела в рукописях IX в. две редакции: теперешняя была достоянием литургии святого Василия, a для литургии Златоуста существовала следующая:

"Благодетелю и всея твари Содетелю, приими приходяшую Церковь, исполни полезное дело каждаго и введи всех в совершенство, a нас удостой Царствия Твоего, благодатию, щедротами и человеколюбием Единороднаго Сына Твоего, c Нимже благословен еси..."

При отсутствии диакона священник совершает вход тем же порядком; прочитав про себя молитву входа и став перед царскими вратами, он поддерживает Евангелие левой рукой, прислонив его к левому плечу, правой благословляет вход с теми же словами, обычно целует Евангелие и по окончании тропаря говорит: "Премудрость, прόсти," - совершив "крестование."

Если священник служит с диаконом, то после слов "Премудрость, прόсти" он, по аналогии с архиереем (чиновник архиерейского священнослужения), прикладывается к малым иконкам, висящим по бокам от царских врат. Сначала он целует иконку Спасителя, потом обращается к свещеносцу, благословляет его, давая ему тем самым позволение войти в алтарь, и потом таким же образом прикладывается к иконе Божией Матери.

Миряне часто принимают это благословение на свой счет и кланяются священнику, что неправильно, ибо это знак свещеносцу, a не преподание мира молящимся.

Малый вход имеет свою историю. Β настоящее время значение этого литургического акта почти неизвестно и смысл его непонятен. Β глубокой древности Евангелие хранилось не на престоле, a в одной из пастофорий церкви. Древний храм имел два особых помещения, пастофории (coenaculurn, atrium [столовая, зал (большая комната для приема гостей)]), из которых одна, протесис, была предназначена для принятия приношений верных. Наш современный жертвенник есть видоизмененный протесис древних храмов, теперь уже неотделенный от алтаря. Другая пастофория, или диаконник, скевофилакия, ризница, была предназначена для хранения богослужебных книг, одежд, священных сосудов и т.д. Когда в древности наступал в Литургии момент чтения алостольских посланий и Евангелия, диаконы отправлялись в ризницу, приносили оттуда писания и читали их, после чего эти книги опять уносились в назначенное для их хранения место, в ризницу. Теперь это осталось только как историческим воспоминанием, ибо Евангелие и до входа, и после него всегда почивает на святом престоле.

Значение слов "Премудрость, прόсти" во время входа объясняется тем, что на Востоке в церквях народу дозволяется в некоторые моменты богослужения сидеть в особых стасидиях, или "формах." B особо важные моменты богослужения сидение в них запрещено, и священнослужитель для указания таких моментов приглашает верных стоять прямо, "просто," a не сидеть. Слово же "премудрость," по объяснению Николая Кавасилы, заимствовано из Еф. 3:10 "многоразличною премудростию Божиею." Литургия представляет икономию спасения рода человеческого, т.е. именно эту многоразличную премудрость. Церковь в своих богослужебных действиях, представляя эту тайну спасения, побуждает верных в особо важные моменты ко вниманию этим апостольским словом.

Блаженства или третий антифон заканчиваются особым стихом, "входным." B будние дни при пении вседневных или изобразительных антифонов таким входным стихом служит "Приидите, поклонимся и припадем ко Христу." Этим возгласом, в сущности, и начинается Литургия, почему при архиерейском служении епископ и начинает с этого момента принимать в ней участие. Во все великие Господские праздники, во всю пасхальную седмицу и в праздник Сретения поются особые входные стихи. Теперь, в сущности, они провозглашаются диаконом или иереем. На Востоке они поются и теперь.

При входе певцы поют тропари и кондаки, тогда как священник читает особую молитву "Трисвятого пения."

Скабалланович так объясняет этот момент: "В мысли, что на входе священнослужителей в алтарь происходит вход туда и святых, Церковь естественно в этот момент воспевает святых, назначая после входа тропари и кондаки им. На Литургии иногда (в будни) это единственное место, посвящаемое памяти дня. Поэтому из песней дня сюда выбраны самые общие, наиболее выражающие суть празднуемого события. Таким именно характером отличаются, как тропари, так и кондаки, нередко восполняющие друт друга по содержанию. Эта группа песней старается объять все памяти, соединенные с днем совершения Литургии, в символ того, что бескровная Жертва приносится ο всех и за вся; на этом основании тропарь и кондак седмичного дня поются в будни и на Литургии, а более нигде - ни на вечерне, ни на утрене, ни на часах не поемый. Наконец, только здесь в течение суточных служб поются тропарь и кондак храма, в котором одном только и возможно совершение Литургии."

Ο порядке пения этих песнопений говорится в церковном Уставе (глава 52), и регламентация их не входит в нашу задачу. Что касается истории, то и этот момент пережил свои изменения, и не всюду в Православной Церкви существует однообразный порядок пения их. Так по Студийскому уставу ничего не известно ο пении тропарей и кондаков на воскресной Литургии. По нынешнему греческому уставу: воскресный тропарь - празднуемого святого - святой обители и кондак. У старообрядцев поются тропари и кондаки и приделам храма.

"Боже Святый, Иже во святых почиваяй (Ис. 57:15), Иже Трисвятым гласом от Серафимов воспеваемый (Ис. 6:2), и от Херувимов (Пс. 79:2) славословимый, и от всякия Небесныя Силы покланяемый: Иже от небытия во еже быти приведый всяческая (Прем. 1:14), создавый человека по образу Твоему и по подобию (Быт. 1:26) и всяким Твоим дарованием украсивый: даяй просящему премудрость и разум (2 Пар. 1:10) и не презираяй согрешающаго, но полагаяй на спасение покаяние: сподобивый нас, смиренных и недостойных раб Твоих, и в час сей стати пред славою (Иуд. 24) Святаго Твоего Жертвенника, и должное Тебе поклонение и славословие приносити: Сам, Владыко, приими и от уст нас грешных Трисвятую песнь и посети ны благостию Твоею: прости нам всякое согрешение, вольное же и невольное, освяти наша душы и телеса, и даждь нам в преподобии служити Тебе вся дни живота нашего (Лк. 1:75), молитвами Святыя Богородицы и всех святых, от века Тебе благоугодивших."

Молитва эта заканчивается возгласом: "Яко Свят еси, Боже наш, и Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков."

Молитва читается священником во время пения тропарей. Она находится в непосредственной логической связи с идеей входа и молитвой входа, в которой говорится ο сослужении со священником и самих Небесных Сил. Β служебнике сказано, чтобы диакон при пении последнего тропаря взял y иерея благословение со словами "Благослови, владыко, время Трисвятаго." Священник преподает ему благословение словами возгласа "Яко свят еси..." до слов "ныне и присно." После этого диакон, по указанию нашего служебника, произносит: "Господи, спаси благочестивыя, и услыши ны," обратившись к народу, и затем "наводит" от иконы Спасителя "ко вне стоящым" со словами "и во веки веков."

Иерусалимский литургикон предваряет эту молитву диаконским "Господу помолимся," на что иерей произносит возглас, так же, как и по нашему служебнику, но, заканчивая молитву, священник еще раз, про себя, говорит и слова возгласа.

Булгаков предписывает и священнику, служащему без диакона, произносить слова "Господи, спаси благочестивыя..," ссылаясь на то, что, по свидетельству Α. Η. Муравьева, в Константинополе Патриарх сам произносит эти слова. Следует заметить, что этот возглас диакона имеет свое происхождение из церемониала византийской царской службы, когда на ней присутствовали и цари, к которым и относилось это "спаси благочестивыя," т.е. благочестивые цари. Это перешло и в наши служебники. По-видимому, свидетельство Муравьева только подтверждает древнюю традицию Византии, сохранившуюся, как пережиток, и теперь в патриаршей службе.

Молитва Трисвятого пения имела в былое время и отдельный вариант для литургии Златоуста. Теперешняя была в тексте только литургии святого Василия (по рукописям IX века). Вот текст исчезнувшей молитвы для литургии Златоуста:

"Боже наш, Святе святых, Един свят и во святых почиваяй (Ис. 5:16), свят еси, Иже непревосходимую славу в Себе стяжавый: Святый Боже, Иже словом вся составивый: Святый Боже, Егоже четверозрачная животная непрестанным гласом славят: Святый Боже, Иже множествы святых ангел и архангел, трепетом взирати не могущих, покланяемый и славословимый: Святый Боже, Иже многоочитыя Херувимы в немолчном их гласе недреманным оком назирающий и приклоняющий ухо Твое: Святый Боже, на шестокрылых Серафимех седяй и приемляй в плескании крыл их победную песнь поющих: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф: Свят бо еси, Боже наш, Ему же начала, власти и господства на небеси покланяются и Его же на земли человецы воспевают и чтут. Сам, Человеколюбче, приими и от уст нас грешных Трисвятое пение, приносимое от нас и от всего народа Твоего, и низпосли нам богатыя милости и щедроты Твоя молитвами Святыя Богородицы и всех святых, от века Тебе благоугодивших."

Молитва эта кончалась в то время возгласом "Яко свят еси, Боже наш, и во святых почиваеши, и Тебе славу воссылаем..," тогда как теперь слова "и во святых почиваеши" на этом месте в литургии отсутствуют, a сохранились в соответствующем возгласе на утрене перед чтением Евангелия.

B ответ на этот возглас певцы начинают пение Трисвятого, т.е. "Святый Боже, Святый Крепкий..." Поется это трижды, затем - "Слава и ныне - Святый Бессмертный..," и снова целиком "Святый Боже, Святый Крепкий..." и т.д.

Гимн этот введен в чин литургии довольно поздно; вероятно, во времена Патр. Прокла (434-447) и императора Феодосия II (408-450) и сестры его императрицы Пульхерии. Он не является, однако, достоянием одной Византийской литургии. У католиков этот гимн поется на Литургии Преждеосвященных Даров, которая, как известно, совершается y них один только раз в году, в Великую Пятницу.

Священнослужители и сами во время пения Трисвятого произносят при троекратном поклонении "Святый Боже." Установился обычай произносить эту молитву с воздетыми руками. Это песнопение, так же, как и всё предшествующее, составляет одно целое и символизирует ангельское служение.

B греческой певческой практике издавна установился весьма оригинальный обычай, как некое дополнение к пению этого священного гимна, a именно: перед пением окончательного "Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас" диакон из царских дверей, a в некоторых местах - псалт, произносит слово δύναμις [сила], что должно обозначать усиленное пение или, как говорит часто богослужебный язык, "высочайшим гласом." Вероятно, это было первоначально неким замечанием, поставленным на полях богослужебных нот или какой-либо иной богослужебной книги, и служило указанием певцам петь в последний раз Трисвятое особенно громогласно, сильно; a потом это слово с полей книги перешло в самый текст песнопения, укрепилось в нем, a, главное, в богослужебном сознании певцов, народа и самих священнослужителей и считается теперь неотъемлемой частью священного текста.

B некоторые дни церковного года Трисвятое заменено другими песнопениями, a именно: на праздники Креста, т.е. 1-го августа, 14-го сентября и в Крестопоклонную неделю, т.е. в третье воскресенье Великого Поста, поется певцами и соответственно произносится в алтаре священнослужителями "Кресту Твоему покланяемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим." B день Рождества Христова, Богоявление, в Лазареву субботу, в Великую Субботу, во все дни Пасхи и в Пятидесятницу поется "Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся, аллилуиа." Это является историческим воспоминанием бывшего некогда в Церкви обычая приурочивать крещение оглашенных именно к этим дням церковного года, a в честь этих новокрещаемых и петь вместо "Святый Боже" приведенные слова апостола Павла (Рим. 6:3; 13:14). Это является, таким образом, остатком древних "крещальных Литургий," Taufliturgien, o которых нам повествуют древние христианские писатели (святой мученик Иустин Философ и др.). Независимо от этого, молитва Трисвятого пения остается всегда одной и той же.

По окончании священнослужителями слов Трисвятого или заменяющего его молитвенного стиха диакон обращается к священнику со словами "повели, владыко." Священник, целуя престол, a не Евангелие, отходит с правой стороны на горнее место, произнося слова "Благословен Грядый во имя Господне." Диакон тоже целует престол. Словами священника символизируется пришествие Господа Спасителя, идущего приять Свое Царство и владычество. Диакон снова обращается к священнику: "Благослови, владыко, горний престол." Священник благословляет горнее место словами: "Благословен еси на Престоле славы Царствия Твоего, седяй на Херувимех, всегда, ныне и присно и во веки веков." Священник не должен садиться или восходить на сам горний престол, который является преимущественным местом епископа, a только на одно из "сопрестолий." На это прямо указывает служебник, и об этом было соответствующее постановление Большого Московского Собора 1666-1667 гг.

Молитва восхождения на горний престол имела некогда иной текст. B рукописях IX века и для литургии святого Василия Великого, и для Златоустовой предписывалось молиться так: "Владыко Господи Боже сил (Иер. 1:6; Пс. 83:9), спаси народ Твой (Пс. 27:9) и умири его силою Святаго Твоего Духа (Рим. 15:13) образом Честнаго Креста Единороднаго Твоего Сына, с Нимже благословен еси во веки веков, аминь."

Наличие в церквях особого горнего места, или "горнего престола," есть обычай древний. Евсевий упоминает особое место для епископа в церкви (H. E. VII:19). Говорится об особом месте также и в Апостольских постановлениях. Практика восхождения на горнее место одинакова как y нас, так и на Востоке. Единственно только иерусалимский литургикон указывает идти ко святому предложению.

Восхождение на горнее место происходит для слушания Священного Писания, почему этот момент и является самым важным в литургии оглашенных. Чтение отрывков Священного Писания предваряется пением прокимнов и аллилуариев.

По окончании пения Трисвятого диакон, "прешед пред святыя двери," то есть, по разъяснению "Настольной книги" и по аналогии с архиерейским служением, "посреди дверей, зря к чтецу и держа орарий, и к нему показуяй," произносит громко: "Вонмем," то есть будем внимательны.

Иерей, благословляя народ с горнего места: "Мир всем."

Чтец произносит соответствующий прокимен, и певцы сообразно с предписаниями церковного устава поют прокимен. Прокимен поется два с половиной раза, и даже если положено два прокимна, то они вместе не должны превышать это число.

Прокимен, προκείμενον, предлежащий, т.е. предшествующий Священному Писанию стих псалма обычно подобран соответственно дню недели или празднуемому событию.

Β Западной церкви нашему прокимну соответствует пение так называемого "graduate" [дословно: "ступенчатое"], но оно поется не перед Апостолом (epistola [послание]), a после него. Имя свое оно получило оттого, что пелось с той ступени - gradus'a - амвона, с коей читался Апостол. Β древности пелся целый псалом, а впоследствии он сократился до двух стихов псалма, причем почти всегда стих прокимна и есть первый стих того псалма, из которого заимствован сам прокимен. Перемена эта произошла, как думают литургисты, в V-VІ вв. При Папе Льве Великом пели еще целый псалом, a впоследствии ввиду усложнения музыки пение целого псалма сократилось.

Подтверждением сказанного может послужить такой пример. Воскресный прокимен 3-го гласа - "пойте Богу нашему, пойте, пойте Цареви нашему, пойте" - является в сущности 7-м стихом 46-го псалма, первый стих коего - "вси языцы, восплещите руками, воскликните Богу гласом радования." Этот начальный стих псалма выбран стихом к данному прокимну, т.е. на самом деле он вместе с 7-м стихом остался в литургическом употреблении из всего псалма, некогда певшегося целиком. Чтец возглашает этот прокимен один раз, певцы его поют; чтец возглашает стих прокимна (т.е. первый стих псалма), и певцы снова поют прокимен; наконец, чтец возглашает первую половину прокимна, т.е. "пойте Богу нашему, пойте," на что певцы отвечают второй половиной: "Пойте Цареви нашему, пойте."

Или же другой пример. Прокимен на службах святым апостолам (он же и четверговый прокимен): "Во всю землю изыде вещание их и в концы вселенныя глаголы их" - есть не что иное, как 5-ый стих 18-го псалма, первый, начальный стих коего - "Небеса поведают славу Божию, творение же руку Его возвещает твердь" - служит стихом к означенному прокимну; оба они возглашаются и поются, как выше показано, два с половиной раза.

Чтец оглашает соответствующее надписание апостольского отрывка: "Деяний святых апостол чтение" или "Соборнаго послания Иаковля чтение" или "К Римляном послания святого апостола Павла чтение." Β сербской практике обычно указывается, первое это или второе послание, если будет читаться зачало из послания к Коринфянам, Фессалоникийцам или к Тимофею. Подобный обычай надо признать правильным, так как он дает молящимся возможность лучше знать Священное Писание и легче найти данный отрывок.

Во время чтения Апостола священник сидит, показывая тем равночестность своего сана с апостольским. Сидение мирян в это время не может быть ничем оправдано.

Во время чтения Апостола, по предписанию нашего служебника, или во время пения аллилуария, по служебнику греческому, диакон кадит, приняв, разумеется, предварительно благословение на это.

Служебники старых изданий придерживались греческой практики и предписывали каждение во время аллилуария. Перемена произошла потому, что аллилуарий стали петь сокращенно, без стихов или быстрым темпом, и таким образом для каждения в это время не оставалось возможности. Почти повсеместно каждение совершается во время чтения Апостола и производится так: кадят престол кругом, жертвенник, горнее место, иконы в алтаре, не забыв при этом и икону внутри алтаря над царскими дверями, как и иконы на раскрытых царских дверях, местные иконы, весь иконостас, чтеца, читающего Апостол, клироса, народ и, вернувшись в алтарь, еще раз святой престол. Если кадит диакон, то после этого кадит и священнику. Служебник предписывает кадить только "святую трапезу окрест и алтарь весь и священника." Это буквальный перевод с венецианского греческого издания; иерусалимская же редакция предписывает кадить "святую трапезу кругом, святой жертвенник, трон, Владычныя иконы и народ из святых дверей."

После окончания чтения Апостола поется аллилуарий. Священник, обращаясь к чтецу, говорит: "Мир ти." По греческой практике: "Мир ти, читающему" (έιρήνη σοι τώ άναγινώσκοντι). Чтец отвечает: "И духови твоему." Диакон: "Премудрость." Чтец провозглашает: "Аллилуиа, глас такой-то." Певцы поют "аллилуиа," a чтец произносит, согласно указаниям церковного устава на тот день, соответствующие стихи или припевы, которые называются "аллилуариями."

Это пение является подготовительным к чтению Евангелия, увеличивает его торжественность и не должно было бы опускаться или исполняться с небрежными сокращениями, как это утвердилось на практике. "Аллилуиа, - как говорит Скабалланович, - есть, по Апокалипсису, песнь вечности (Апок. 19:1-4). Кроме "аминь," это единственное еврейское выражение, которого не дерзнула коснуться рука переводчика, оставив его в тех звуках, в которых оно вдохновлено Богом; от него веет поэтому духом глоссолалической таинственности."

История аллилуария такова. На Западе был он введен при Папе Дамасе (IV век) для пения только в пасхальный период; со времени Папы Григория Великого (VI век) его стали петь и в другие дни праздников. Теперь аллилуарии поются перед Евангелием, состоят из двукратного аллилуиа, одного стиха и снова аллилуиа. Устав Римской церкви предписывает его петь всегда, кроме Великого поста и подготовительных к нему недель, в будни адвента и в посты четырех времен. Β это время поется y католиков вместо аллилуария так называемый tractus [протяженность, течение], состоящий из нескольких стихов псалма, иногда даже и одного псалма целиком. По мозарабскому церковному уставу, аллилуиа, называемая "lauda" [хвала], поется после Евангелия и тоже переменно со стихами псалма.

На Востоке аллилуиа перед Евангелием поется также попеременно со стихами псалмов: y абиссинцев - 9 раз, y несториан - 3 раза и возглашается читавшим Апостол диаконом, - копты перед Евангелием не поют аллилуарии, но читают 50-й псалом. Древнейшее упоминание об аллилуарии в православном богослужении находим в иерусалимском грузинском канонаре VII века. Нынешние воскресные аллилуарии утвердились в нашей практике уже в XII веке.

Во время пения аллилуария священник про себя читает молитву "прежде Евангелия." Β этой молитве он просит Бога дать ему и народу разумение евангельских слов и страх блаженных заповедей, чтобы попрать плотские похоти и пройти духовную жизнь. Эта молитва читается еще раз священником на утрене (на всенощной) во время чтения шестопсалмия, как 9-ая утренняя молитва.

"Воссияй в сердцах наших (2Кор. 4:6), Человеколюбче Владыко, Твоего богоразумия нетленный Свет, и мысленныя наша отверзи очи (Еф. 1:18) во евангельских Твоих проповеданий разумение: вложи в нас и страх блаженных Твоих заповедей, да плотския похоти вся поправше (2Пет. 2:18), духовное жительство пройдем, вся, яже ко благоугождению Твоему, и мудрствующе, и деюще. Ты бо еси Просвещение душ и телес наших, Христе Боже, и Тебе славу воссылаем, со Безначальным Твоим Отцем, и Всесвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом. ныне и присно и во веки веков. Аминь."

Β то же время диакон, окончив каждение, приходит к священнику и, "подклонив ему главу свою, держа орарь крайними персты и указуя на Евангелие," говорит: "Благослови, владыко, благовестителя святаго Апостола и Евангелиста такого-то." Имя Евангелиста должно быть произнесено в родительном падеже, a не в винительном.

Евангелие обычно читается иереем, и поэтому на Литургии, когда диакон готовится к чтению его и принимает на себя служение, превышающее его силы, он и испрашивает y священника благословение быть благовестителем (по-гречески: евангелистом) такого-то Евангелиста. Если служение особо торжественно, как в храмовый или другой праздничный день, то диакон, по аналогии с архиерейской службой, испрашивает это благословение не тихим голосом и не в алтаре, a громогласно с амвона, положив уже Евангелие на аналой для чтения. Священник "знаменует" диакона со словами:

"Вот, молитвами святого славного, всехвального Апостола и Евангелиста такого-то, да даст тебе глагол, благовествующему силою многою (Деян. 4:33), во исполнение Евангелия Возлюбленнаго Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа." Диакон, по нашему уставу, отвечает: "Аминь." По иерусалимской практике, он говорит: "Аминь, аминь, аминь. По глаголу твоему да будет ми" (Лк. 1:38). Поклонившись святому Евангелию, диакон в предхождении свещеносца исходит с Евангелием, данным ему священником, кругом престола через северные двери на амвон, где и будет читать Евангелие.

У нас утвердилась практика читать Евангелие лицом на восток; даже когда священник служит без диакона, он читает его также на святом престоле. У греков, и, вообще, на Востоке, Евангелие читается лицом к народу. Β некоторых областях Греции даже чтение Апостола происходит с нижней ступени архиерейского трона и тоже лицом к народу. Тогда обращение "Братие," сказанное к народу, приобретает больший смысл и значение.

Чтение Евангелия предваряется особыми торжественными возгласами священнослужителей. Священник, стоя перед святой трапезой и зря к западу, возглашает:

"Премудрость, прόсти, услышим Святаго Евангелия. Мир всем."

Диакон читает соответствующее зачало или, если положено уставом, то и два зачала Евангелия. После этого священник, благословляя диакона со словами "мир ти благовествующему," при пении певцами "Слава Тебе, Господи, слава Тебе" принимает от диакона Евангелие, целует его и ставит стоймя между ковчегом и антиминсом. Это делается для того, чтобы развернуть антиминс, на котором должно совершаться само Таинство Евхаристии. Β древности Евангелие относилось после прочтения в ризницу. Во время чтения Евангелия священник должен стоять за престолом, y южного угла. После окончания чтения закрываются царские врата.

B современной литургической практике, как указывалось, читается теперь только Слово Божие Нового Завета; ветхозаветные чтения составляют принадлежность богослужения вечерни и тех Литургий, следовательно, которые связаны с вечернями, т.е., не говоря уже ο Литургии Преждеосвященных Даров, Литургии навечерий Рождества, Богоявления и им подобных. Β древности, однако, было не так. Ветхозаветное чтение составляло необходимую принадлежность Литургии, ο чем свидетельствуют древние памятники, как, например, Апостольские постановления. Теперь из восточных литургий Несторианская сохранила ветхозаветное чтение по праздникам; Мозарабская имеет это по вся дни. Римская месса заменяет иногда апостольское чтение ветхозаветным отрывком. Коптская и Абиссинская литургии содержат по три апостольских чтения: одно из апостола Павла, одно из Деяний и одно из соборных. Наши предваряющие евангельское чтение возгласы гораздо более обширны и развиты y других восточных христиан. Как пример, укажем на Несторианскую литургию. Там перед ветхозаветным чтением диакон возглашает: "Сидите в безмолвии. Пророчество пророка (такого-то), владыко, благослови." Перед Апостолом: "Послание апостола Павла к Римлянам (или Ефесянам и т.д.), владыко, благослови." Священник отвечает: "Христос да благословит тя в Его святом учении, да будешь светлым зеркалом послушающим тя." Абиссинцы перед Апостолом установили возглас диакона: "К Римляном послания Павла, раба и апостола Спаса нашего Иисуса Христа, званна, избранна, отделенна на проповедь, святого Евангелия чтение; его же молитва и благословение да будет с нами. Аминь."

Апостольские и евангельские чтения установлены давно и имеют свою долгую историю. Они распределены последовательно по Евангелистам и начинаются с Литургии первого дня Пасхи. A так как церковный год начинается с 1-го сентября, a чередование церковных гласов начинается с Пятидесятницы, точнее, с Недели Всех Святых, то согласование евангельских чтений для недельных (воскресных) дней с кругом гласов и календарем связывается часто с известными уставными подробностями и требованиями (так называемая "отступка"). Эти уставные тонкости не имеют прямой связи с историей Литургии, и поэтому мы их не касаемся. Обратимся к самой истории и сравнению нашего круга чтения с кругами других исповеданий.

Православная Церковь приняла за принцип распределения апостольских и евангельских чтений - чтение непрерывное, т.е. по авторам посланий и по Евангелистам. Известным периодам церковного года присвоены определенные книги. Этот принцип нарушается только в том случае, когда на данный период выпадает день какого-либо праздника или святого с определенным ему евангельским и апостольским чтением. B противоположность этому принципу непрерывного чтения (lectio continua), усвоенному нами и наиболее полно выдержанному еще y армяно-грегориан, западная половина христианского мира придерживается системы чтения прерывного, уступая принципу чтений непрерывных, соответственно памятям года церковного (lectio congrua, sive propria [соответственное или подходящее чтение]). Согласно нашему принципу, новозаветные чтения распределяются таким образом для дней недельных (воскресных):

Повторяем, что принцип не проведен нами до конца совершенно, как это имеет место в армянском богослужении. Так в период Пятидесятницы в Неделю жен мироносиц входит соответствующее чтение (Мк. 15:4-16:8); затем и в Неделю Ваий взято соответствующее Евангелие от Иоанна. Также и касательно апостольских чтений: в первую Неделю по Пятидесятнице читается Апостол к Евреям (11:33-12:2); в Неделю ο блудном сыне и мясопустную взяты чтения из 1 посл. к Коринфянам, в сыропустную - к Римлянам, a в Неделю Ваий - к Филиппийцам. Но в общем литургическая практика стремилась сохранить последовательность и непрерывность в этих чтениях. Сказанное относится только к воскресным чтениям; впрочем, и чтение в будние дни преследует ту же цель. Примечательно, что Апокалипсис никогда не читается y нас, тогда как на Западе чтение его было даже санкционировано соборным определением. Толедский Собор 633 года требует чтения Откровения в период Пятидесятницы.

История установления новозаветных чтений на Литургии такова.

Вначале, разумеется, не было никакой регламентации. Церковь, жившая харизматически и движимая порывом пророческим, предоставляла выбор чтений воле предстоятеля. Приблизительно до V века эта традиция свободы выбора чтений еще держится. Предание приписывает распределение чтений Патр. Иерусалимскому, святому Софронию. B "лекционариях" VII в. (армянский манускрипт Парижской Национ. Библиотеки VIII века) уже устанавливается определенный порядок для чтений в пределах иерусалимской области. Этот порядок не совпадает в болыішнстве случаев с нашим теперешним. И традиция IX века (Синайский Евангелистарий) не совпадает с нашей, но выдается за иерусалимскую практику. Вообще, надо сказать, что, как и в соревновании двух типиконов, так и в распределении чтений из Н. Завета наметились определенно две практики: иерусалимская и константинопольская. He имея возможности произвести в данном случае полное сравнение обоих кругов чтения, укажем только, что в первый день Пасхи по иерусалимскому чину читалось не начало Евангелия от Иоанна, a теперешнее Евангелие Великой Субботы (Мф. 28). Кстати сказать, римо-католики читают Мк. 16:1-8.

Постепенно иерусалимская традиция стала вытесняться царьградской. B Константинополе она установилась, кажется, уже к Χ веку. Таким образом здесь мы имеем обратную картину по отношению к Типикону. Студийский устав уступил место почти повсюду на Востоке типику святого Саввы Освященного (иерусалимскому); a иерусалимский порядок чтения Евангелия и Апостола вытеснен был константинопольским.

Западная система чтений, по преданию, приписывается блаженному Иерониму и Папе Дамасу, но, хотя Григорий Турский (VI в.) и считает древней эту практику чтений, она тем не менее еще менялась разными соборными определениями довольно долго. Может быть, к IX веку она и установилась более или менее прочно. Эту же систему усвоили и удержали y себя протестанты и лютеране, несмотря на их, неприятие всего римского. Англикане в главном удержали тот же римский канон чтения, хотя поместно сохранили галликанский обряд. От римского отличался принцип чтения, медиоланский и мозарабский. Этот последний, например, как и указывалось, усвоил периоду Пятидесятницы чтение Апокалипсиса.

Таким образом, при разделенности христианских исповеданий и само слово Божественного Учителя христианами не слышится одновременно и в одинаковой последовательности.

После прочтения Евангелия в древней Церкви полагалось слово назидания епископа или священника; этот обычай был соблюдаем повсюду и сохранился теперь в Греции. He связывая проповедника обязательством произносить проповедь именно в это время, нельзя, однако, не признать, что данный момент весьма подходит для истолкования прочитанного слова Божия.

B нашей практике за Евангелием следуют ектении, которыми заканчивается литургия оглашенных: сугубая, иногда заупокойная и об оглашенных.

Неправильно, конечно, название этой ектении "сугубая," так как "Господи, помилуй" поется не сугубо, не два раза, a три, и само слово έκτενής δέησις надо переводить, как "прилежное моление," как и надписывается молитва во время этой ектении. Β древности она просто называлась έκτενής, в отличие от συναπτή - великой ектении.

Она является молитвой ο лицах, тогда как просительная ектения - ο вещах и потребностях, необходимых этим лицам. Эта ектения содержится и в последовании вечерни и утрени, но некоторые различия между содержанием этой молитвы за Литургией и на других службах легко замечаются.

Происхождение этой ектении несомненно древнее, хотя современный ее вид выработался лишь в течение веков. Уже в списках литургии апостола Иакова Х-ХІ вв. встречается молитва, близкая по содержанию с нашей сугубой ектенией. Сама по себе она является повторением и дополнением великой ектении.

Β теперешней редакции этой ектении есть несколько прошений, требующих особых замечаний. Так, например, кроме обычного прошения об архиерее "и всей во Христе братии нaшей" (как на вечерне и утрене), имеется еще и прошение, которого не встречаем в других службах, a именно: "Еще молимся ο братиях наших священницех, священномонасех и всем во Христе братстве нашем." Происхождение этого прошения, вероятно, надо искать в иерусалимских текстах ектений, где значится, отлично от венецианской (т.е. общевосточной) редакции, именно так:

Объяснение этому следует искать в том, что в Святогробское братство входят не только священники, иеромонахи, иеродиаконы, монахи и т.д., как во всех монастырях, но еще и архиереи. Таким образом, под "всей во Христе братией нашей" служебник понимает все вообще священство и диаконство, т.е. весь клир христианский, тогда как под "всем во Христе братством" надо понимать это братство агиотафитов. Не-иерусалимские служебники, как видим, выпустили слово "архиереев" из прошения ο братстве, но само "братство" сохранили. И, кроме того, не-иерусалимские служебники в прошении ο правящем архиерее не содержат нашего выражения "о всей во Христе братии нашей."

Β сугубой ектении есть прошение "о плодоносящих," само по себе не древнего происхождения. До ХIV в. были еще специальные молитвы плодоношения и ектении ο плодоприношении и плодоприносящих, впоследствии исчезнувшие и замененные одним прошением на сугубой ектении. Древние исчезнувшие молитвы восходят к агапам. Β одной из рукописей ХІ-ХІІ вв. находим такое, например, прошение: "О еже плодоношения во днешний день принесших, да защищение, прощение и жизни вечныя причастия приимут, помолимся."

Прошение ο воинстве появляется только в позднейших печатных служебниках.

Β древности "Господи, помилуй" пелось один только раз на каждое прошение, остатком чего являются однократные "Господи, помилуй" в начале сугубой ектении. Иногда эта ектения заканчивалась 12-кратным "Господи, помилуй" после последнего прошения. По Московскому печатному служебнику 1658 г., "Господи, помилуй" 12 раз пелось после прошения ο царе.

Следует отметить еще и ту особенность, которую находим в прошении ο преждепочивших отцах и братиях. Оно дополнено словами "святейших Патриарсех Православных, и благочестивых Царех и благоверных Царицах," чего нет в греческих служебниках. Зато Иерусалимский литургикон содержит прошение ο милости, жизни, мире, здравии, спасении православных христиан, поклонников, попечителей и паломников Святого Гроба и всех живущих во святом граде Иерусалиме. Кроме того, он содержит прошение ο упокоении поименно почивших Патриархов, начиная от Анфима (1788-1806), и прошение "о братиях наших, во службах и отшествии сущих и ο всех милующих, служащих и служивших во святой обители сей."

Священник во время этой ектении читает так называемую "молитву прилежнаго моления:"

"Господи Боже наш, прилежное сие моление приими от Твоих раб, и помилуй нас по множеству милости Твоея, и щедроты Твоя (Пс. 102:4) низпосли на ны и на вся люди Твоя, чающыя от Тебе богатыя милости" (Еф. 2:4).

Β эту ектению могут быть вставлены и особые прошения ο болящих или ο спасении от народных бедствий и т.д. Следует, однако, заметить, что прошения эти должны быть взяты или из книги молебных пений, или одобрены высшей церковной властью. Во всяком случае, не следует поощрять проявления свободного литургического творчества и отягчение текста чрезмерными прошениями, иногда по своей стилистической несовершенности мало гармонирующими с музыкой славянской речи. Также не следовало бы поощрять священников к поименному поминовению длинного списка имен ο здравии и спасении. Это же относится и к следующей за сим ектении, заупокойной. Внимание молящихся невольно утомляется, когда в прошении οб упокоении вычитываются длиннейшие списки имен.

Ko времени сугубой ектении развертывается и антиминс. Следует сказать, что, как наш, так и все греческие чины литургии ясно указывают на раскрывание антиминса после возгласа "Да и тии с нами славят..," т.е. после ектении об оглашенных. Но существующая практика узаконила иной момент для этого. По аналогии с чиновником архиерейского священнослужения, и при иерейской службе антиминс раскрывается во время сугубой ектении, a кo времени возгласа "Да и тии с нами славят..." оставляют нераскрытой только последнюю, верхнюю часть антиминса. По этому случаю следует заметить, что существующая практика узаконила совершение этого действия после прошения ο правящем архиерее. Священник открывает сначала илитон (плат), в который антиминс завернут, a потом и сам антиминс. К этому не лишним является заметить, что не всегда иереи соблюдают однообразие в свертывании, a, следовательно, и в развертывании антиминса. Порядок здесь должен быть такой.

Антиминс, а также и облекающий его илитон должны быть закрыты наподобие еврейской или арабской (семитской) книги, т.е. верхней частью свернутого антиминса должна быть его правая сторона, за ней открывается левая, потом - нижняя и, наконец, верхняя. Следовательно, и при закрывании антиминса (после перенесения Святых Даров обратно на жертвенник) священник закрывает сначала верхнюю часть, потом нижнюю, за ней левую и, наконец, правую. Во время архиерейского или соборного служения это объясняется порядком участия сослужащих: сначала первенствующий с правым, старшим сослужащим открывают правую часть, потом предстоятель делает то же с левым сослужащим, потом открывает нижнюю и, наконец, верхнюю. Повторяем, что y нас установился обычай во время сугубой ектении после прошения ο Патриархе и правящем архиерее открыть илитон и три стороны антиминса; четвертая же, верхняя, оставлена до конца ектении об оглашенных. Сербская практика придерживается точнее служебника, и учебник литургики рекомендует открывать стороны антиминса одновременно с прошениями ектении об оглашенных: правая сторона во время прошения "Вернии, ο оглашенных..," левая - во время "Открыет им Евангелие правды," нижняя - во время "Соединит их святей Своей..," и, наконец, последняя, верхняя, - во время возгласа "Да и тии с нами...."

После сугубой ектении может быть, по нашей литургической традиции, вставлена и ектения об усопших (сугубая) с соответствующей молитвой "Боже духов и всякия плоти...." Греческая практика этого не знает, не делает и только после окончания Литургии, если есть заупокойное поминовение, совершает литию. Ни в коем случае не следует допускать произвольного и ничем не оправданного новшества петь после заупокойной ектении кондак "Co святыми упокой...." Кондакам и тропарям отведено совершенно ясное и определенное место - тотчас же после входа, a никак не между ектениями.

Говоря ο заупокойной ектении, следует заметить, что поминовение священником длинных списков имен, как это бывает на родительских заупокойных Литургиях, не следует поощрять. Это отвлекает внимание верующих от главного, утомляет его, мешая более бодрому и сознательному восприятию центральной, евхаристической части Литургии. He следовало бы священникам присоединять к именам усопших и всевозможные добавления, как то: "умученного," "убиенного," "утопшего," "в темнице скончавшегося," "блаженного отрока" и пр. Восточная традиция не знает даже и нашего "новопреставленного." Точно так же следует всячески выводить из употребления поминовения титулов: "болярина (генерала)," "князя," "графа," "воина" и т.д. B молитве важно поминовение самого имени, a не разных второстепенных добавлений чисто земного значения.

Существует обычай произносить заупокойную ектению с кадилом в руках, и т. к. положено после прочтения Евангелия закрыть царские врата, то обычно их на заупокойную ектению снова открывают.

После этой ектении произносится ектения об оглашенных, напоминающая нам ο древнем институте катихумената. Β предшествовавшем историческом обозрении Литургии были приведены те древние чины литургий, основанных на апостольском предании и носящих имена того или иного апостола и Апостольских постановлений, в которых ектении и молитвы об оглашенных соответствовали действительной потребности Церкви того времени. Кроме того, были специальные ектении и молитвы об одержимых, кающихся и т.д. Все это Церковью было введено и сохранялось, пока соответствовало реальной нужде. Но со временем ослабела покаянная дисциплина; кающиеся перестали проходить свой путь покаяния по разрядам плачущих, припадающих и т.д. Исповедь из явной, с институтом покаянного пресвитера (πρεσβύτερος τών μετανοούντων [пресвитер кающихся]), следившего за правильным прохождением покаянных ступеней, заменилась тайным исповеданием своих грехов не перед всей Церковью, a только перед свидетелем Церкви, священником. Естественно, что и ектении, и молитвы ο кающихся были опущены из чина литургии. Рука литургиста-реформатора сочла это полезным, нужным и отвечающим реальной обстановке. Так же точно и с институтом одержимых: харизматический институт экзорцистов-заклинателей прекратил свое существование; вместе с ним исчезли из состава литургии и молитвы и ектении об энергуменах. Что же касается ектений и молитв об оглашенных, то церковная традиция не дерзает сделать вывода, подобного тому, как она сделала с упомянутыми только что разрядами верующих. Оглашения не происходят в Церкви, как они происходили в первое время. Крещение несознательных младенцев заменило крещение взрослых. Самих оглашенных в Церкви не стало. Редкими исключениями готовящихся принять христианство евреев, мусульман или язычников в некоторых областях земного шара вряд ли можно оправдать существование и пo сию пору ектений об оглашенных повсеместно. Тем не менее страх нарушить какую-то традицию, a, вернее, известная косность и, может быть, недомыслие мешают сделать соответствующие выводы. Неизвестно, ο ком молится церковная община, когда диакон возглашает: "Помолитеся, оглашеннии, Господеви ... да Господь помилует их, огласит их словом истины, открыет им Евангелие правды" и т.д. Неизвестно, кого же диакон просит покинуть молитвенное собрание, когда он говорит: "Оглашеннии, изыдите: елицы оглашеннии, изыдите" и т.д. Оглашенных нет, a молитва и ектения произносится ο тех, кого Церковь и не имеет в ряду своих сочленов, и, вообще, даже не имеет в виду оглашать, просвещать и крещать. Особенно это становится ясным в Литургию светлого дня Cвятой Пасхи. Β древности пост был временем подготовки к крещению, временем оглашения; и во дни Лазаревой субботы или Великой Субботы эти катихумены и крещались. Естественно думать, что за неимением больше готовящихся ко крещению людей Церковь в светлые дни Пасхи и не произносила этих ектений, ибо они в противном случае не отвечали бы действительности. Теперь же эти молитвы и прошения, не имея никакого реального значения, все же y нас сохраняют место в чине литургии. Греки в этом отношении более решительны, и во многих церквях y них по будним дням, a кое-где и навсегда, ектении об оглашенных упразднены. После Евангелия и проповеди y них сугубая ектения заканчивается обычно возгласом: "Яко да под державою Твоею всегда храними..," - и певцы поют Херувимскую песнь. Рассуждения большинства церковных консерваторов o тoм, что и мы по смирению должны и применять к себе слова прошения об оглашенных, и приравнивать себя к ним, думается, в достаточной мере натянуты. Главное, что сохранением этих прошений Церковь свидетельствует, что в ее жизни есть что-то не соответствующее действительности, что-то титулярное, ненастоящее. Конечно, возможность исключения в будущем этих прошений может быть проведена только от лица высшей церковной власти, от епископата в его соборной полноте, a не являться личным произволением того или иного священника, желающего быть более популярным в народе, более передовым, приблизить Литургию к современности и пр. Лишний раз исповедуем свою непримиримость к подобным самовольным выступлениям реформаторов-одиночек.

Ο желательности упразднить чтение ектений об оглашенных говорилось и в Русской Церкви. Β подготовительной работе ко Всероссийскому Поместному Собору в начале настоящего века ряд епархиальных преосвященных в своих докладах высказался за это сокращение. Упоминаем еп. Константина Самарского, еп. Евлогия Холмского, еп. Иоанна Полтавского, еп. Назария Нижегородского, еп. Тихона Костромского (доклады их напечатаны в сборнике "Отзывы епархиальных архиереев по вопросу ο церковной реформе." СПб, 1906, вып. I, стр. 441; II, 286 и след.; II, 333 и след.; II, 461).

Повторяем, что существующая практика установила на четвертом прошении ектении об оглашенных, т.е. на "Открыет им Евангелие правды," открывать последнюю, верхнюю сторону антиминса, оставшуюся еще нераскрытой. Начиная с молитвы об оглашенных текст молитв на литургиях святого Василия Великого и святого Иоанна Златоуста разнится. Приводим их параллельно:

Β обеих литургиях эта молитва оканчивается возгласом иерея: "Да и тии (т.е. оглашенные) с нами славят пречестное и великолепое Имя Твое, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков." Во время произнесения этого возгласа священник берет лежащую внутри антиминса плоскую губу (мусу) и, осенив ею крестообразно антиминс и приложившись к ней, кладет ее в верхнем правом углу развернутого антиминса.

Как видно, содержание молитв в обеих Византийских литургиях одинаково. Β них священник молится o том же, ο чем гласно произносил ектению диакон, т.е. ο причтении готовящихся к Святому Крещению к Церкви, об удостоении их "бани пакибытия," ο прощении их грехов и ο познании истинного Бога. И в одной, и в другой упомянуто ο преклоненных выях оглашенных, к чему призывал и диакон в последнем прошении ектении. Β древних Литургиях было, как указывалось выше, и особое рукопростирание епископа над оглашенными, равно как и над кающимися, одержимыми и проч.

По 19 прав. Лаодикийского Собора (364 г.), "после бесед епископских сначала совершается молитва оглашенных, a потом, по выходе оглашенных, следует молитва кающихся: когда же и сии, приняв возложение руки, удалятся, тогда совершаются три молитвы верных."

To же совершалось и во всех храмах древнего мира. Так по чину оглашения Великой Константинопольской церкви, по "О6ряднику византийского двора," после окончания оглашения Патриарх уходит в алтарь, читает там молитву ο готовящихся к просвещению, диакон говорит соответствующую ектению. Потом Патриарх благословляет каждого оглашенного, читается молитва главопреклонения и произносится "аминь." После диаконского возгласа "с миром изыдем" певцы отвечают: "О имени Господнем," - и затем "дается время," и совершается Божественная Литургия.

За возгласом "Да и тии с нами славят..." диакон предлагает катихуменам покинуть молитвенное собрание: "Елицы оглашеннии, изыдите, оглашеннии, изыдите, елицы оглашеннии, изыдите, да никто от оглашенных, елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся." Этим начинается литургия верных, т.е. главная часть ее. Священник читает молитву верных первую:

Обычно большинство суточных чинопоследований (вечерня, утреня, литургия оглашенных), a пo аналогии с ними и некоторые службы частного богослужения (панихида, молебное пение и другие) начинаются с великой ектении, после которой бывает возглас "Яко подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение...." Литургия верных также до некоторой степени выдерживает эту линию. Хотя первая ектения в ней и содержит всего два прошения, но оканчивается она после диаконского возгласа "Премудрость" обычным возгласом "Яко подобает..." После этой ектении сряду произносится вторая ектения, "Паки и паки..." представляющая собой сокращенную великую ектению и состоящая из прошений: "О свышнем мире..." - "О мире всего мира..." - "О святем храме сем..." - "О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды..." - "Заступи, спаси, помилуй..." - "Премудрость." Священник после прочтения тайной молитвы провозглашает: "Яко да под державою Твоею всегда храними, Тебе славу воссылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков."

Если священник служит без диакона, то он говорит только первое прошение - "Паки и паки..." и последнее - "Заступи, спаси, помилуй." Во время этой второй ектении читается священником "молитва верных вторая:"

Кроме прошения об очищении души и тела и укреплении молящихся силой Святого Духа, в этой молитве характерно и то, что священник говорит не только от своего имени, но и от имени "молящихся с нами" и "с любовию служащих Тебе." Это подчеркивает соборный характер евхаристической молитвы. Народ сослужит священнику, и только то евхаристическое приношение раскрывает вполне всю глубину церковной молитвы, которое является выражением соборной полноты и которое совершается не втайне от молящихся, не глухо и немо, a "единеми усты и единем сердцем." Священник не противопоставляет себя народу, а, наоборот, настаивает на этом единодушном совершении Евхаристии с народом. Церковь заключается не в одном только клире, но во всей плироме церковного народа, хранителя благочестия.

Нельзя не обратить внимания также и на то еще обстоятельство, что в этих молитвах верных, особенно во второй из литургии святого Василия Великого, священник просит дать нам "слово во отверзение уст наших, во еже призывати благодать Святаго Твоего Духа на хотящыя предложитися Дары." Этим Церковь лишний раз исповедует веру в совершительное действие благодати Святого Духа, без которой немыслимо ни одно таинство. Это является как бы предварительной эпиклезой на евхаристические Дары. B сущности, это уже второе призывание, если считать "Царю Небесный" перед началом Литургии. Важно это потому, что этими призываниями Церковь подчеркивает, что не только какой-то один момент, момент "тайносовершительной формулы," важен для совершения Таинства, но важно все последование Литургии. Традиция древности именно так понимает тайнодействие; все его последование от начала проскомидии до заключительных слов есть одно органическое целое, не разделяемое на отдельные моменты и статьи, и вся эта полнота нужна для совершения священнодействия. Как в искупительном подвиге Спасителя вся Его земная жизнь имеет значение, a момент Гефсимании и Голгофы является только кульминационным пунктом Жертвоприношения, возношения на Крест, так и все последование Литургии, символически изображающее в литургических формах всю земную жизнь Богочеловека от рождения в проскомидии до конца Литургии важно и неотъемлемо. Момент преложения Даров с возношением их при словах "Твоя от Твоих..." есть только кульминационный пункт Жертвоприношения, Жертвовозношения. Дары прелагаются благодатию Святого Духа, но призывается Святой Дух в течение Литургии несколько раз, ибо каждый момент Литургии важен для тайнодействия. Евхаристия совершается не одними словами Спасителя "Приимите, ядите..," - "Пийте от нея вси..." и не одними только словами молитвы эпиклезы "Сотвори убо Хлеб Сей... Преложив Духом Твоим Святым," a всем чинопоследованием, всем контекстом молитв.

После возгласа "Яко да под державою..." певцы начинают пение "Херувимской песни," во время которой священник читает соответствующую молитву и совершает каждение. Практика в этом моменте не везде одинакова. Наш служебник предписывает такую последовательность: 1) открываются царские врата, 2) священник читает молитву "Никтоже достоин..," 3) в это время диакон кадит, a если священник служит один, то кадит он после прочтения молитвы, 4) священник с диаконом читают вполголоса саму Херувимскую песнь и 5) поклонившись перед престолом и приложившись к нему, отходят к жертвеннику. Греческий служебник в венецианской редакции дает такую последовательность: 1) чтение молитвы, 2) чтение самой Херувимской вполголоса, 3) каждение иереем и 4) отход к жертвеннику. С. Булгаков считает, что священник может читать молитву "Никтоже достоин..." во время каждения.

Каждение совершается, как по нашей, так и по греческой практике при чтении прο себя 50-го псалма и "умилительных тропарей, елико изволит." Иерусалимский литургикон вносит свою подробность: если день воскресный, то читается "Воскресение Христово видевше..." и 50-й псалом, a если день будний, то "Приидите, поклонимся" трижды и опять-таки 50-й псалом. Каждение совершается так: трапезу окрест - алтарь весь - иконостас - священника - клироса - народ.

Молитва Херувимской песни одна и та же для обеих литургий:

"Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми (Tит. 3:3; 2Пет. 2:10) приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы (Пс. 23:7-9): еже бо служити Тебе, велико и страшно и самем Небесным Силам. Но обаче, неизреченнаго ради и безмернаго Твоего человеколюбия, непреложно и неизменно был еси Человек, и Архиерей нам был еси, и служебныя сея и безкровныя Жертвы священнодействие предал еси нам, яко Владыка всех: Ты бо един, Господи Боже наш, владычествуеши небесными и земными, Иже на престоле Херувимсте носимый, Иже Серафимов Господь и Царь Израилев (Ис. 44:6), Иже Един Свят и во святых почиваяй (Ис. 57:15). Тя убо молю единаго благаго и благопослушливаго: призри на мя (Пс. 24:16), грешнаго и непотребнаго раба (Мф. 25:30) Твоего, и очисти мою душу и сердце от совести лукавыя, и удовли мя силою Святаго Твоего Духа (Рим. 15:13; 2Кор. 3:6), облеченна благодатию священства, предстати Святей Твоей сей трапезе и священнодействовати Святое и Пречистое Твое Тело и Честную Кровь: к Тебе бо прихожду, приклонь мою выю, и молю Tи ся, да не отвратиши лица Твоего от мене (Пс. 142:7), ниже отринеши мене от отрок Твоих (Прем. 9:4), но сподоби принесенным Тебе быти, мною грешным и недостойным рабом Твоим, Даром сим: Ты бо еси Приносяй и Приносимый, и Приемляй и Раздаваемый, Христе Боже наш, и Тебе славу воссылаем со Безначальным Твоим Отцем, и Пресвятым, и Благим, и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь."

Составление этой молитвы приписывается святому Василию Великому. Как уже указано выше, во время чтения этой молитвы и совершения каждения певцы поют Херувимскую песнь. Составлена она и введена в употребление, согласно свидетельству Георгия Кедрина, в VI веке; точнее, во время царствования Юстина II (565-578). Она является подготовкой всего молитвенного собрания к моменту великого входа, т.е. перенесения Даров с жертвенника на престол. Как было ранее замечено, древний чин приношения вещества претерпел известные изменения. Сначала вся проскомидия совершалась после ухода оглашенных; потом произошло разделение чина: приготовление вещества перенеслось на время до начала Литургии, a перенесение Даров сосредоточилось в начале литургии верных, т.е. именно в моменте, нами разбираемом. Для этого перенесения Даров и связанных с этим действий нужно достаточно времени, которое и заполняется для верных пением этой песни, в то время как священник читает молитву и совершает каждение. Херувимская по своему содержанию служит продолжением мысли молитв малого входа об уподоблении себя ангельским Силам, предстоящим окрест престола во время совершения страшного тайнодействия.

Эта же песнь произносится и самими священнослужителями в алтаре вполголоса, причем священник говорит первую часть молитвы, a диакон ее заканчивает:

"Иже Херувимы тайно образующе (т.е. мы, которые таинственно изображаем Херувимов) и Животворящей Троице Трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское отложим попечение.

Яко да Царя всех (т.е. всяческих) подымем, ангельскими невидимо дориносима чинми. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа."

И певцы поют до входа только первую часть, и только когда иерей войдет в алтарь, певчие заканчивают: "Яко да Царя всех...."

Этот гимн является общим для обеих литургий в течение всего года. Единственными исключениями служат дни Великого Четверга и Великой Субботы, когда положено петь соответствующие дню песнопения, a именно:

в Великий Четверг - "Вечери Твоея Тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими. He бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Tи дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа."

в Великую Субботу - "Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом, и ничтоже земное в себе да помышляет: Царь бо царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным. Предходят же Сему лицы ангельстии со всяким Началом и Властию, многоочитии Херувими и шестокрилатии Серафими, лица закрывающе и вопиюще песнь: Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа."

B Византии, впрочем, это последнее песнопение пелось не только в день Великой Субботы, но и в навечерие Рождества Христова, тем подчеркивая близость и сродство этих двух праздников. Весь параллелизм служб (канонов на повечериях и утренях) в предшествующие Рождеству и Богоявлению дни со службами Страстной седмицы указывает, что Церковь в своем литургическом сознании проводит сравнение и подчеркивает родство этих двух моментов в жизни Искупителя Христа. Это начало кенозиса и конец его. И именно в день Рождества особенно уместно сказать, что "Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным." "Хлеб Небесный" приходит в Вифлеем ("Дом Хлеба") для Рождения в облике человеческом. Все земное во плоти служение Господа важно беспрерывно, все оно имеет значение для искупления.

По совершении всего указанного иерей прикладывается к антиминсу и престолу, a диакон только к престолу, и оба они идут, не обходя кругом престола, a налево - к жертвеннику для совершения великого входа.

Β наше время великий вход составляет одну из торжественнейших частей Литургии, и в сознании большого числа верующих ему придается значение, может быть, даже большее, чем самому важному моменту Евхаристии, моменту преложения Святых Даров. Во всяком случае многие миряне к великому входу относятся более благоговейно и выражают свое религиозное чувство большими знаками почитания, чем ко времени пения "Тебе поем...." Из исторического изложения проскомидии ясно, что современный нам великий вход есть только остаток когда-то торжественного и всенародного приношения вещества для Евхаристии. Теперь это торжественная процессия, в которой иногда чувствуется больше внешнего, чисто человеческого, чтобы не сказать суетного поклонения и почитания, чем того символического содержания, которое она имеет по самому смыслу Литургии.

Этот момент в нашем служебнике описан таким образом. После прочтения священнослужителями Херувимской песни, как это было выше указано, они отходят в предложение, т.е. к жертвеннику. Иерей кадит Дары, молясь прο себя: "Боже, очисти мя грешнаго." Диакон обращается к нему со словами: "Возми, владыко." Священник берет воздух, которым покрыты оба святых сосуда, и полагает его на левое плечо диакона со словами "Возмите руки ваша во Святая и благословите Господа" (т.е. "поднимите руки ваши к святыне") (Пс. 133:2):. Иерусалимский литургикон предписывает до этого целование покрытых на жертвеннике Святых Даров; эта практика наблюдается кое-где на Востоке.

Диакон стоит справа от жертвенника на одном колене, держа в правой руке принятое им от иерея кадило надетым за кольцо на мизинце правой руки так, чтобы оно спускалось y него позади плеча, после того, как иерей передаст ему дискос. Священник, поцеловав покров на дискосе, передает дискос диакону со словами (по русской практике) "диаконство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков." Диакон, принимая дискос, целует его (т.е. покров на нем), целует руку священника и со словами "священство твое да помянет Господь..." поднимает дискос на свою голову. Поднявшись с колена, он отходит, чтобы начать процессию великого входа, в которой он пойдет впереди священника. Священник же берет в свои руки святую Чашу и следует за диаконом через северные двери. Впереди их предходят свещеносцы. Уже на ходу диакон начинает возгласно поминовение, которое продолжает за ним и священник; выйдя из алтаря, они останавливаются на солее лицом к народу и стоят так, пока не закончат поминать всех; впрочем, диакон, закончив свое поминовение, обычно отходит в алтарь через царские двери и становится y правого переднего угла святого престола на колено, держа все так же святой дискос на голове и ожидая входа в алтарь иерея, который и снимет с головы дискос и поставит его на престол.

Β момент великого входа и, главным образом, в порядке и содержании поминовений встречаются часто отступления от практики, поднимаются недоуменные вопросы, и в практике разных Церквей нет единогласия. Прежде всего отметим следующие. Восточный порядок (венецианское издание греческого служебника) гораздо более прост, чем наш. Мы развили поминальные формулы до исключительных размеров и пестроты. Обычная греческая практика (венецианская редакция их служебника) такова: "Всех вас да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков." Это в сущности является заключительной поминальной фразой из чина проскомидии, с которой и надо эти слова связать. После поименного поминовения каждого принесшего и "ихже ради он принесе," священник в конце проскомидии поминает всех заповедавших ему молиться. Великий вход, образовавшийся в силу исторического развития из когда-то тут бывшей проскомидии, сохранил из нее эту формулу. Иерусалимская практика, как всегда, вносит тут некоторые своеобразности. Принимая дискос, иерей говорит: "Взыде Бог в воскликновении, Господь во гласе трубнем" (Пс. 46:6).

Поминовение же произносится так: "Всех вас и всех благочестивых и православных христиан, паломников и попечителей Святаго и Живоноснаго Гроба, да помянет Господь Бог во Царствии Своем...." При служении y Гроба Господня это произносится нараспев сначала диаконом, потом священником, что объясняется большим пространством, которое надо им пройти со Святыми Дарами кругом Кувуклия Гроба Господня. Наш служебник эту в сущности краткую поминальную формулу развил в целую систему и иерархию поминовений. Так диакон поминает Патриарха или Синод и местного правящего преосвященного, потом священник поминает Императора или вообще государственную власть, затем священнический и монашеский чин. Поминают и воинство, и ктиторов, и благоукрасителей святого храма, и, наконец, "всех вас, православных христиан." B монастырях к этому присоединяется поминовение и архимандрита или игумена со всей во Христе братией. Сербская практика отличается от нашей тем, что диакон начинает: "Благочестивый и христолюбивый род христианский, ктиторы и приложники святого храма сего да помянет...." Потом за ним священник продолжает поминать Краля и кралевский Дом, Патриарха или епархиального архиерея и т.д. Эта пестрота в практике и отдаление от греческого оригинала привела к ряду недоуменных вопрошаний в этой области. Булгаков приводит мнения "Церковного Вестника," "Церковных Ведомостей," Волынской Дух. Консистории и др. по поводу этих разных формул, из чего можно вывести заключение, что одного общего чина не выработано. Некоторые создают проблему, можно ли иерею поминать по тому чину, по которому поминается архиерей во время своего служения; в частности, одинаково ли правильно произносить "всех вас, православных христиан" или же можно говорить и "вас, и всех православных христиан...." Судя по Булгакову, вторая формула не осуждается русскими литургическими авторитетами. Если принять во внимание, что когда-то (еще не так давно, в XIX веке) священнослужители и на ектениях, и на великом входе были обязаны поминать поименно всех членов Царской Фамилии, то момент великого входа станет еще более загружен поминовениями. К этому надо добавить еще одно соображение, a именно: существует обычай, как по нашей, так и по восточной практике, чтобы священнослужители поминали друг друга во время великого входа: "Священство твое да помянет Господь Бог во Царствии Своем..." или "диаконство твое...." При соборном служении утвердилась практика y нас, русских, да и y сербов (это соблюдается даже и тогда, когда стоят в алтаре и не служащие священнослужители) поминать всех по их чинам и степеням, т.е. "протоиерейство твое" или "священноигуменство твое," "священноархимандритство твое" и т.д., - все это создает шум и разноголосицу. Β некоторых храмах приходилось наблюдать, что и миряне из церкви на поминовение священника "всех вас, православных христиан" отвечают громким, хоровым "священство твое" или "архиерейство твое." Нельзя не согласиться, что все это усиливает суету, совершенно несоответствующую святости момента. Следует только вспомнить, что великий вход символизирует шествие Христа Господа на Страдание. He больше ли соответствовало бы этому моменту краткое поминовение по греческому чину "всех вас, православных христиан," чем перечисление своих отличий и рангов? Нелишне отметить, что по греческой практике ни в момент великого входа, ни при поминании архиереем во время своей проскомидии перед великим входом сослужащих священников, ни в момент причащения не делается никакого различия между степенями и рангами. Они просто поминают: "Священство твое или ваше..," - "диаконство твое" или "архиерейство твое..." без различия игуменств, протоиерейств, архимандритств и т. п. Также они говорят: "Причащается иерей или иеромонах такой-то," a никак не "священноархимандрит" или "протоиерей" и пр. Это правильно, ибо в Церкви существует три степени иерархии: епископа, иерея и диакона, - степени, установленные в Священном Писании, тогда как ранги протоиереев и архимандритов суть отличия чисто земные, административные.

Весьма похвальным и очень глубокомысленным является обычай в некоторых, немногочисленных, к сожалению, храмах совершать в Великую Субботу великий вход кругом плащаницы молча, без каких бы то ни было поминовений, подобно тому, как это делается на Литургиях Преждеосвященных Даров. Β самом деле, что может быть уместнее после только что пропетого гимна "Да молчит всякая плоть человеча..," чем обхождение плащаницы со Святыми Дарами при полном молчании? He может не резать слух перечисление рангов, чинов и земных отличий тогда, когда сном субботнего покоя почивает среди Церкви Царь царствующих и Господь господствующих и когда сама Церковь приглашает нас в эту минуту молчать и "стоять со страхом и трепетом, ничтоже земное в себе да помышляя."

Войдя после поминовения в алтарь вслед за диаконом и помянув один другого согласно предписанию служебника, священник поставляет на престол святую Чашу. Затем, произнося тропарь Великой Пятницы "Благообразный Иосиф, с древа снем..." равно как и тропари "Во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог, в раи же с разбойником..." и "Яко Живоносец, яко рая краснейший..," иерей снимает с головы диакона святой дискос и поставляет его рядом с Чашею, слева от нее. Сразу же за тем священник снимает с сосудов оба покровца и полагает их по предписанию служебника "на единей стране святой трапезы." "Воздэх" он снимает с плеча диакона и, окадив его, т.е. обернув им кадило, чтобы окутать "воздэх" клубами кадильного дыма, священник покрывает "воздэхом" оба святых сосуда. Покрывая "воздэхом," он снова читает тропарь "Благообразный Иосиф." После этого он принимает кадильницу от диакона, кадит Святые Дары с заключительными словами 50-го псалма, отдает ему кадильницу и говорит: "Помяни мя, брате и сослужителю." Диакон отвечает: "Да помянет Господь Бог священство твое во Царствии Своем."

Наклонив голову и держа орарь тремя перстами правой руки, диакон обращается ко священнику: "Помолися ο мне, владыко святый." Священник отвечает словами архангельского приветствия Божией Матери: "Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго осенит Тя" (Лк. 1:35). Диакон продолжает: "Тойже Дух содействует нам вся дни живота нашего (Рим. 8:26). Помяни мя, владыко святый." Священник отвечает: "Да помянет тя Господь Бог во Царствии Своем, всегда, ныне и присно и во веки веков." При этом священник благословляет диакона. Этот последний отвечает: "Аминь," целует руку иерея и престол и выходит из алтаря северными дверями для произнесения просительной ектении.

Если иерей служит без диакона, то на великом входе он несет Потир в правой руке, a дискос - в левой. Была в древнее время в России практика носить сосуды в обратном порядке, причем нести их тогда, крестообразно переменяя руки, т.е. так же, как и во время возношения, при словах "Твоя от Твоих..." Большой Московский Собор 1666-67 гг. воспретил это: "Еще слышахом, яко зде в России священницы Святые Дары в великий вход подъемлют не по чину, пременяют руце и емлют Потир левою рукою. И то творят не по уставу, зане таковый чин нигде не обретается писан, ниже Святая Восточная Церковь таковый обычай имать, ниже таинства якова являет сие пременение рук; токмо суемудрие и раскол."

Символическое значение великого входа явствует из читающихся при сем тропарей. Это знаменует погребение Спасителя. Снятие дискоса с агнцем с главы диакона символизирует снятие Господа со Креста; каждение Даров напоминает помазание Иосифом и Никодимом Тела Господня благовонными веществами; воздэх, которым покрывают оба сосуда, символизирует в данном случае тот камень, которым был привален вход во Гроб.

Малые покровцы по установившейся практике, несмотря на замечание служебника ο положении их "на единей стране святыя трапезы," принято класть не вместе; покров с дискоса кладут налево, сложив его предварительно так, как он был до покрывания на проскомидии; a покров с Потира кладут справа, причем его не складывают, но подгибают одну только его сторону, т. к. после причастия, при перенесении сосудов на жертвенник, воздух и дискосный покров в сложенном виде будут лежать на дискосе же, a Чашу со Святыми Дарами надо будет покрыть ее покровцом. В некоторых церквях на этот полусложенный покровец, лежащий справа от Чаши, полагают напрестольный крест и по бокам от него копие и лжицу. При соборном служении копие и лжица несутся одним из сослужащих; если же священник служит один, тo пo окончании всех предписанных действий он может с жертвенника взять эти священные предметы и положить их на престоле, ибо они ему будут нужны для раздробления Святых Даров и для причащения ими верующих.

Выше было достаточно категорически сказано ο неправильности дальнейшего вынимания частиц и после молитвы проскомидии. Но если с этой практикой трудно бороться, то, во всяком случае, выниманию частиц должен быть положен предел до великого входа; по перенесении Даров на престол никакое вынимание частиц недопустимо, хотя эта поблажка находит себе применение в некоторых храмах.

После поставления Святых Даров закрываются врата и задергивается завеса.

Диакон, выйдя из алтаря, произносит на солее просительную ектению, несколько более здесь пространную, чем эта же ектения на вечерне или утрене. Она дополняется на Литургии следующими прошениями:

"О святем храме сем, и с верою, благоговением..."

Если Литургия служится после вечерни (в дни навечерий Рождества и Богоявления, в Великий Четверг и Великую Субботу), то начинать надо ектению не просто: "Исполним молитву нашу," - a "исполним вечернюю молитву нашу..," и дальше не "дне всего совершенна, свята, мирна" и т.д., a "вечера всего совершенна..."

Просительная ектения на вечерне и утрене заканчивает собой службу, откуда и ее начальные слова "исполним." Она является развитием великой ектении. Сугубая ектения развивала прошения великой ектении в отношении всех людей вообще и в частности - в отношении только верных, a просительная ектения развивает то, что великая содержит в одном только прошении "заступи, спаси, помилуй," т.е. в отношении того, что потребно людям: Ангела Хранителя, прощения грехов, мирной кончины и т.д. Поэтому и начинается просительная ектения последним прошением великой: "Заступи, спаси, помилуй...."

Она весьма древнего происхождения. Очень похожие на нее диаконские прошения об "ангеле, иже на мир, ο добрых и полезных, о христианской кончине" и т.д. находим уже в Апостольских постановлениях; похожие ектении есть и y армян, несториан и др. христиан.

Священник читает в это время молитву приношения:

B этой молитве, последней перед самой анафорой, обращает на себя внимание новое призывание Святого Духа на Дары и на народ. Начиная с этой молитвы, ясно видно, насколько литургия святого Иоанна Златоустого короче Василиевой. Содержание и мысли те же, но литургия святого Василия гораздо полнее и ярче высказывает их. Выражение молитвы святого Василия ο принятии этой жертвы, как были приняты жертвы Авеля, Ноя, Аарона и Самуила, идет из глубокой христианской древности; их можно найти в praefatio литургии СА VІІІ и в молитве в начале литургии верных в чине апостола Иакова.

Ектения заканчивается возгласом иерея: "Щедротами Единороднаго Сына Tвоегo, c Нимже благословен (Пс. 118:12) еси, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков."

Тотчас же после этого священник преподает "мир всем."

Диакон, не сходя со своего места на солее, возглашает: "Возлюбим друт друга, да единомыслием исповемы," - на что хор отвечает: "Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную."

Священник в это время поклоняется три раза перед святой трапезой, произнося прο себя трижды слова (Пс. 17:2-3): "Возлюблю Тя, Господи, Крепосте моя, Господь Утверждение мое и Прибежище мое." При этом он прикладывается к покровенным сосудам над дискосом и над Чашей и к краю святой трапезы перед собой. Тут он ничего не произносит, хотя кое-где практика узаконила слова: "Святый Боже, Святый Крепкий...." При соборном служении происходит после целования сосудов взаимное целование сослужащих иереев. Старший говорит: "Христос посреде нас," - на что младший отвечает: "И есть, и будет," и целуют друг друта в плечи (два раза) и рука в руку. Β пасхальный период говорят: "Христос воскресе! - Воистину воскресе!"

To же должны делать и диаконы, если их несколько; они целуют крест на своих орарях, a потом и друг друга в плечо и произносят те же слова. При соборном служении предстоятель в это время отходит со своего места перед престолом несколько вправо, давая тем место остальным священникам подойти к месту перед престолом, приложиться к сосудам и также отойти в сторону, несколько дальше старшего священника. Этот обычай взаимного целования - очень древнего происхождения. Ο нем упоминают ранние христианские писатели: святой Иустин Философ (1 Апол. 65), святой Климент Александрийский (Педаг. III, II, § 81), Ориген (Толкование на посл. к Римлянам, 10:33), святой Кирилл Иерусалимский (Катехеза 23:3), псевдо-Дионисий Ареопагит (О Церк. Иерар., гл. 2) и Иоанн Златоуст во многих произведениях своих святой. Предписания давать друг другу целование в этот момент Литургии находим и в чинах литургии египетских церковных постановлений, Апостольских постановлений VIII книги, греческой апостола Иакова, сирийской, апостола Марка, Несторианской апостолов Фаддея и Мария, и оно вошло таким образом по исторической преемственности и в наши Византийские литургии. Β древности это лобзание мира происходило не только среди клириков, но также и среди мирян: мужчины с мужчинами, женщины с женщинами. Оно символически должно обозначать полное внутреннее примирение между христианами, намеревающимися участвовать в таинственном Жертвоприношении. Заповедь Спасителя (Мф. 5:23-24) прямо предписывает примириться сначала с братом, a потом уже приносить жертву к алтарю. Но это примирение и единодушие не есть только чисто моральное, оно означает не только наличие любви и примиренности между приносящими жертву, но должно быть в такой же мере и единомыслие, полное духовное единение. Поэтому-тο непосредственно после целования мира возглашается Символ веры, как мерило догматического единомыслия всех христиан. Церковная молитва, a в особенности - евхаристическое Жертвоприношение, не может совершаться, если между молящимися не существует соборного единства, полной согласованности в вере. Евхаристия с инакомыслящими невозможна. Евхаристическое приношение может быть только "едиными усты" и единым сердцем, в единой вере, в согласии догматов, в одинаковом взгляде на основные вопросы веры и спасения. Невозможность молитвы с еретиками не есть гнушение ими или выражение своего высокомерия, a лишь требование полной догматической согласованности, как основания для самой литургической молитвы; необходимо согласие в истинах веры, - того требует церковная правда, поэтому молитва с инакомыслящими онтологически неверна. Потому-то перед целованием мира мы и слышим это приглашение Церкви: "Возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы: Отца и Сына и Святого Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную." Коль скоро нет этого единомыслия, нет и возможности литургического общения; и, наоборот, при восстановлении нарушенного церковного единства, т.е. при присоединении отколовшихся в раскол или ересь, выражением этого восстановленного единства между одной и другой иерархией служит литургическое общение. Епископ сослужит с присоединенным епископом (некогда раскольником или еретиком) или с клириками. До восстановленного догматического и канонического единства нет и не могло быть евхаристического общения. He было исповедания единомыслия, не было единства догматического сознания, посему и Христос не был между ними. Таким образом, из этого древнего обычая лобзания мира и исповедания своего единомыслия логически следует необходимость открыто и во всеуслышание исповедать свою веру.

Диакон после лобзания мира возглашает: "Двери, двери, премудростию вонмем." Слова "премудростию" нет в рукописях IX века. B древности эти слова относились к вратарям, специальным церковнослужителям, назначенным следить за тем, чтобы никто из неверных или оглашенных не вошел в молитвенное собрание, когда церковь приготовилась уже к самому таинственному моменту своего богослужения. Апостольские постановления, II, 57, Правило святых апостолов 9, Лаодикийского Собора правило 42, беседа святого Иоанна Златоуста 23-я на Евангелие от Матфея говорят об этом охранении врат церковных от непосвященных. Β сущности, этот возглас диакона есть логическое продолжение возгласа его в конце литургии оглашенных "елицы оглашеннии, изыдите, да никто от оглашенных, елицы вернии..." Β наше время буквальное значение этих слов утратило свою силу, но символически оно имеет большое значение. По толкованию наших византийских литургистов, святого Германа Константинопольского и Николая Кавасилы, мы в эту минуту должны открыть врата своего ума и внимания и слушать прилежно Символ веры.

Как уже неоднократно указывалось, христианское богослужение, в частности - само евхаристическое последование, заимствовало много из еврейского богослужебного ритуала. B дальнейшем будет видно, сколь большое влияние оказало еврейское богослужение на состав молитв praefatio и Sanctus в евхаристическом каноне, хотя опять-таки, как замечает Dugmore, не следует это влияние преувеличивать. Что касается введения Символа веры в чин литургии, оно должно быть признано совершенно свободным от влияния синагоги по следующим соображениям. Во-первых, еврейское богослужение в древности не знало вероучительных символических определений, которые бы читались на богослужении. Так называемая "шэма," т.е. три отрывка из Библии (Втор. 6:4-9; 11:13-21 и Чис. 15:37-41), не являются еврейским "credo" [Верую, латинское название Символа веры] в нашем смысле этого слова. A 13 членов вероучения рабби Маймонида были им составлены только в XII веке. Во-вторых, Восток вводит Символ веры в состав литургии, когда всякое влияние синагоги давным-давно уже закончилось, и это было произведено под влиянием соображений чисто церковно-полемических в эпоху догматических споров в конце V и начале VI веков.

Чтение Символа веры введено в Церкви не сразу. B древности его читали только раз в год, в Великую Пятницу при крещении катихуменов. B конце V века (471) в Антиохийской Церкви стали читать Символ веры на всякой Литургии, a c 511 года Патр. Тимофей завел чтение его и в Константинопольской области. B нашей церковной практике обычно Символ веры поется, а кое-где поется всенародно; на Востоке обычно его читает кто-либо из старших присутствующих клириков или особо заслуженных мирян. Так если присутствует архиерей и не служит, то обычно он читает Символ; в монастырях это прерогатива настоятеля, который иногда это уступает какому-нибудь почетному гостю или паломнику; например, епископу или настоятелю другого монастыря. B Константинополе при патриаршем служении это привилегия Великого Логофета; в Иерусалиме y Святого Гроба это на архиерейской Литургии делает о. скевофилакс Святого Гроба. У нас некоторые духовные консистории (например, Полтавская) нарочито приказывали только петь, a никак не читать Символ веры.

При словах диакона "двери, двери..." отдергивается завеса и остается в таком положении до самого момента причащения; точнее, до "Святая святым." Священник при чтении Символа веры поднимает воздэх и колеблет его над Святыми Дарами. У нас установилась практика колебать его на протянутых руках и колебать мерно, в такт пению Символа веры. Если служат несколько священников, то все они держат за края воздэх и колеблют им вместе с предстоятелем. На Востоке колебание совершается быстро и не так плавно, как y нас; некоторые священники там держат воздэх не на протянутых руках, a просто за верхний его край и как бы трясут им. Προ себя священнику предписано в это время также читать Символ веры.

Наша практика предписывает прекращать священнику веять воздэхом по входе диакона в алтарь. Иерусалимский литургикон приурочивает это к словам Символа: "И воскресшаго в третий день..." После этого священник, приложившись к воздэху, складывает его (таким же способом, как антиминс и илитон) и кладет его с левой стороны святого престола - туда же, где и малый покровец с дискоса.

С этим закончена вся подготовительная часть литургии верных. Непосредственно за этим начинается самое важное, т.е. евхаристическая молитва как таковая, или анафора.

Β этой преанафоральной части литургии верных, как правильно замечает Дюшен, в восточных литургиях замечается наибольшая разница между ними. Β самом деле, если в самой анафоре ее части следуют в определенной для всех них последовательности (praefatio, Sanctus, anamnesis... etc) и только ходатайственные молитвы в Александрийских и Несторианских литургиях нарушают это единообразие, то в преанафоральной части господствует большое разнообразие плана. Это должно быть ясным из схемы.

Киприан Керн

ЕВХАРИСТИЯ