Абалдуев Ф.Ф. Воспоминания 1966 года
Ср. материалы о Якове Вас. Кротове. Ист.: http://people-find.narod.ru/vosp/abalduev/abalduev_f_f.htm, архив Беспаловых.
ВОСПОМИНАНИЯ Бывшего Красногвардейца АБАЛДУЕВА ФИЛИППА ФЕДОРОВИЧА Абалдуев Филипп Федорович был членом Красногвардейского отряда Машукова в городе Усть-Каменогорске в 1918-1920 годах. Наш год призвали в царскую армию в 1917 году, полк, в котором я был, находился в Новосибирске. Февральская революция застала нас в Новосибирске и мы узнали, что царя свергли. На митинге я впервые услышал о большевиках и о товарище Ленине. Наш полк через некоторое время был отправлен на фронт. Но я на фронт не попал, по дороге заболел, долго лежал в госпитале. А когда стал поправляться, меня отпустили в отпуск по болезни. Я вернулся в Усть-Каменогорск. Здесь еще у власти была городская дума, но группа большевиков, во главе которой стоял тов. Ушанов. Группа вела подготовительную работу по взятию власти. Это была очень трудная работа, но почетная. За это время я со многими товарищами познакомился: с товарищем Ушановым, Беспаловым, Губен, Бугаевым, Навицким и затем с товарищем Машуковым и многими другими, фамилии которых я забыл. Вот эти-то товарищи и готовили свержение городской власти, но для взятия власти нужно было оружие, а оно находилось у солдат гарнизона, которых нужно было сагитировать, чтобы они перешли на сторону большевиков. Вот это очень серьезное и огромное задание тов. Ушанов взял на себя, которое и выполнил, через короткое время гарнизон был на стороне большевиков. С этого времени отряд Красногвардейцев, в котором я уже находился, стал вооружаться, я тоже получил винтовку, а 14 марта был организован митинг, на котором присутствующие высказались за взятие власти, и этого же числа, т.е. 14 марта 1918 года, городская дума была распущена, а власть перешла в распоряжение большевиков. Отряд красногвардейцев нес свою службу гарнизонно и выполнял административную работу. Через некоторое время меньшевики-эсеры потребовали созыва митинга, тов. Ушанов дал согласие, это было в конце марта или в начале апреля – точно не помню. Когда народ собрался, митинг открыли, трибуну же захватил эсер, который сразу же потребовал созыва учредительного собрания, но этого оратора с трибуны попросили, затем на трибуну поднялся тов. Ушанов, но не успел сказать и слова, как по нему сделали выстрел, но его прикрыли товарищи, которые стояли с ним рядом. Но эсеры-кадеты открыли револьверный огонь из окон мариинского училища, убили одного рабочего и ранили одного красногвардейца, тов. Чумакова. Митинг был разогнан и в городе было объявлено военное положение, а в тюрьме, где содержались офицеры, был усилен караул. В городе через пару дней стало спокойно, но нужно было усиливать отряд, а в отряд красногвардейцев люди не шли, по всей вероятности боялись, тогда тов. Ушанов запросил подкрепления из Семипалатинска. В апреле 1918 года был созван съезд. На этом съезде был избран СОВДЕП, председателем его был единогласно избран тов. Ушанов Я.В. Числа 18-19 апреля прибыл отряд из Семипалатинска - человек 20-30, которые разместились в крепости. Но казачество, буржуазия и эсеры готовились к свержению власти Советов, стали расклеивать листовки Щит стального штыка. Угроза для власти Советов надвигалась, стали выше голову поднимать враги новой власти. Нужно было готовить отпор врагам, а отряд красногвардейцев не увеличивался, к этому времени в отряде было человек 60 и человек 30-40 – из Красной Армии. 25-26 мая мы вернулись из командировки, ездили по вопросам налогов в сторону Баты, надо сказать, что кулачество, особенно русское казачество, хлеб прятали и налог не платили. 27 мая мне пришлось дежурить в Совдепе, часа в 3-4 вечера тов. Ушанов с товарищами решал какой-то важный вопрос, в это время к нему явилась делегация белых, предъявив требование тов. Ушанову, чтобы он сдал власть без боя, но товарищ Ушанов категорически отказался и заявил, что власти он Советской не сдаст до тех пор, пока его стол не обагрится его кровью, - беляки ушли. Тов. Ушанов обратился к товарищу Губину: "Пошлите тов. Машуков ко мне", - а сам немедленно запросил Семипалатинск – получил ответ, в котором говорилось: "боя с белыми не принимать, Совдепу и отрядам погрузиться на пароход для отправки и соединения с Семипалатинским отрядом". Вечером комиссар отряда тов. Машуков отдал приказ: "отряду получить боеприпасы и группами отойти в крепость". Через некоторое время небольшими группами мы покидали казарму и отходили в крепость. В этот вечер в народном доме был не то маскарад, не то шел спектакль, не помню, что было, к 8-ми часам вечера отряд уже был в крепости, за исключением 13 человек, которые были в командировке, и 6-ти человек, которые были посланы за пароходом на верхнюю пристань, а в 9 часов белые открыли по городу беспорядочную стрельбу. Когда узнали, что пароход ушел, комиссар послал разведку на Ульбинский мост, но мост уже был захвачен казаками, таким образом, отход нам был закрыт и мы вынуждены были занять оборону. Стрельба в городе усиливалась. Казаки несколько раз бросались в атаку, чтобы с боем занять крепость, но им это не удалось. В нашем отряде количество бойцов уменьшалось, многие бросались в воду, некоторым это удавалось, но многие погибли, ибо казаки обложили все берега, да и белых в это время собралось в сто раз больше, чем было в нашем отряде, боеприпасы были на исходе. К утру казаки крепость окружили, сопротивление было бесполезным, а 28 мая в 10 часов утра белые предъявили ультиматум и дали 20 минут сроку. Боеприпасы у нас были на исходе, нас осталось 62 человека и бойцы просили товарищей Ушанова и Машукова скрыться, но этого не произошло. Белые нас обезоружили и произвели обыск, товарищей Ушанова и Машукова в этот момент с нами не было, затем нас построили по 4 человека в ряд, окружив конвоем из казаков и по команде бегом гнали нас до пожарной площади, где остановили, конвой отошел и мы оказались в кольце разъяренной буржуазии, над нами нависла угроза расправы – нас били палками, плевали в лицо, приговаривая – "вот вам контрибуция, вот вам налоги". Это избиение продолжалось часа три, торжествуя победу над свержением власти Советов – ненавистную им власть грабителей к этому времени казаки и кадеты уже были пьяны и стали выкрикивать – "что с этой красной сволочью, этой нечистью нечего церемониться – уничтожить их", - крики стали усиливаться, казаки стали выхватывать сабли, неминуемая расправа нависла над нами. Но и среди них оказались люди, это был казак на белом коне, он протиснулся к нам и зычным голосом закричал: "Господа, что вы хотите сделать? Уничтожить эту кучку большевиков? Это мы сделаем, но вы подумали о том, что будет с нами и нашими семьями, если завтра вернуться большевики, они, наверное, нам не простят". Казаки свои сабли стали прятать в ножны, послышалась команда – "Разойдись!", - толпа отошла, конвой оцепил нас, и нас погнали в крепость. Многие из нас были в крови, по дороге многие падали не в силах дальше бежать, их подбирали на телеги ломовых извозчиков. Я и мои товарищи взяли друг друга под руки, так бежать было легче, так и бежали до самой крепости. В крепость нас пригнали примерно в часа 4 вечера и посадили в нижней крепости, нас было 63 человека красногвардейцев, к вечеру пригнали еще 13 человек наших ребят, это те, которые бежали ночью и были пойманы на островах. 4 июня пригнали наших товарищей, которые были в командировке – этот отряд состоял из 13 человек. Не кормили нас четверо суток, и только вечером на четвертые сутки нам дали 400 гр. Хлеба и вонючей похлебки. А 5-6 июня в крепость привели товарищей Ушанова и Машукова и еще нескольких товарищей с ними. У товарища Ушанова голова была забинтована, их посадили в одиночные камеры и мы поняли тогда, что скрыться им не удалось. 8-10 июня к нам в камеру зашел офицер и объявил нам, что все красногвардейцы предадутся военно-полевому суду. У нас отобрали пояса, подтяжки и с этого времени нам запретили петь песни и громкий разговор. А арестованных все пригоняли и пригоняли, уже в камерах становилось тесно, нас заедали насекомые. Трагическая ночь июня месяца 1918 года была лунная и душная, я лежал на подоконнике против одиночек, возле меня стояли товарищи по камере, товарищи Новицкий и Трубачев – это было примерно в 12-1 ночи, слышим – "Эй, комиссар Машуков, выходи топить баню", - и голос комиссара – "папа, прости меня", - в это время раздался выстрел, послышался стон, второй выстрел, еще стон, третий выстрел, но стона уже не было. В это время заключенные в общей камере заволновались и загудели как пчелы в улье, но выстрел в волчек двери заставил умолкнуть всех и камера замерла. Через несколько минут тело комиссара военнопленные вынесли на носилках, а днем солдаты передали нам газету, в которой писалось: "сегодня ночью комиссар Машуков пытался бежать, была подготовлена пара лошадей, но благодаря бдительности часового, он был замечен и пристрелен, за что часовому объявлена благодарность и вознаграждение – 300 рублей". С этого времени начались допросы и порки, и ночами стали уводить на допросы, а обратно не приводили, а говорили, что отправили в Змеиногорскую тюрьму. К этому времени большую партию заключенных привезли из Павлодара пароходом, в камерах совсем стало тесно, в одной из одиночных камер, темной камере сидел товарищ Ульман, беляки решили его расстрелять, это было в июле месяце – числа не помню, его вызвали и объявили ему, что он, Ульман, переводится в Змеиногорскую тюрьму, но он понял, что его ведут на расстрел, а не в какую-то другую тюрьму. Когда его вывели на середину тюремного двора, он обернулся к камерам, в которых сидели заключенные, и закричал: "Эти сволочи захотели моей крови, ведут на расстрел, а говорят, что переводят в другую тюрьму", - и его увели. В одиночной камере сидел Макеев, беляки решили и его расстрелять, расправиться еще с одним большевиком. 6-го сентября, рано утром, его вызвали, якобы сделать уборку в караульном помещении, когда он закончил уборку, ему сказали, чтобы он отнес мусор в ящик, а в это время в бане сделали засаду, когда тов. Макеев нагнулся, чтобы высыпать мусор, в это время его расстреляли в спину, после расстрела он жил еще два часа. По городу пошли слухи, что в город пребывает с отрядом Антон Аненков, нам об этом рассказали часовые солдаты местной команды, от этой новости в крепости стояла мертвая тишина, нам говорили, что где побывал Аненков, там тюрьмы остаются пустыми. Прибытие палача местная буржуазия встречала с музыкой, в октябре атаман посетил крепость со своим адъютантом, генералом Денисовым, сам Аненков пошел в одиночки, а Денисов – к нам, в общую камеру, нас выстроили по всему корпусу, правофланговым стоял тов. Антонов, когда Денисов вошел в корпус с группой офицеров, то сразу же обратил внимание на Антонова: "А, Антонов, помнишь, в Омске ты голосовал за большевиков". "Помню", - прозвучало в ответ. "Записать его в первую очередь", - и Денисов из общей камеры отобрал 6 человек: товарищей Саликова, Антонова, начальника земотдела города Павлодара, Беспалова Ивана, Пронькина, Паньшина. А атаман отобрал 27 человек, в том числе товарища Ушанова; всего было отобрано 33 человека, октябрьская ночь была темная, холодная и грязная, нам было слышно, как по грязи пошли люди, их прогнали по всему городу до самой верхней пристани, где стоял пароход "Монгол". Аненков из этой группы освободил 3-х человек: Пронькина, Паньшина и Беспалова Ивана. После того, как увезли наших товарищей, мы еще сидели до января месяца 1919 года, а в январе нас, 33 человека, молодых Красногвардейцев, вызвали к коменданту крепости Клитину, где долго читали мораль, говорили, что с большевиками скоро будет покончено, что Москва окружена и нам предложили вступить добровольцами в белую армию, заставили нас поднять руки – кто желает вступить добровольцем, из 33-х человек поднял руку только один Дегтярев, нас снова посадили, и еще мы сидели 15 дней, затем нас освободили под расписку о невыезде из города, а через 2 недели был дан приказ явиться на сборный пункт, я не явился, а скрывался. В декабре месяце 1919 года я снова вернулся и прослужил в красной армии [слова "красной армии" зачеркнуты, над ними запись "органах милиции"] до 1921 года. К сему Абалдуев [подпись] [Далее дописано чернилами] Награжден 1. медалью За отвагу 2. медалью За боевые заслуги 3. медалью За Победу 4. медалью 20 лет Победы 5. медалью За трудовую доблесть 6. медалью 60 лет Советской власти
ВКОМ КПнвV-1966/1
|
