Н.А.Кривова

Власть и Церковь в 1922-1925 гг.

Глава III. Бои на церковном фронте

1. Ход кампании по изъятию церковных ценностей и сопротивление верующих

Развернувшаяся во всех губерниях России в марте 1922 г. кампания по изъятию церковных ценностей почти повсеместно сопровождалась вспышками антиправительственных выступлений. Вслед за телеграммой о Шуе в Политбюро ЦК РКП(б) стали поступать многочисленные сообщения об актах протеста из разных городов России. Существует представленная советской прессой официальная цифра таких выступлений - 1414 кровавых эксцессов. Бурлили центральные губернии, весь Урал и Сибирь, отчаянно сопротивлялись обе столицы.

Если сгруппировать губернии по степени сопротивления изъятию, то можно выделить условно несколько групп.

В наиболее резкой и острой форме протестовали верующие Центральных губерний России: Тамбовской, Смоленской, Калужской, Орловской и некоторых других. Здесь изъятие сопровождалось забастовками и волнениями среди рабочих и крестьян, кровопролитными столкновениями с войсками. Мотивы недовольства не сводились только к захвату церковных драгоценностей. Это были губернии с традиционным преобладанием крестьянского населения, уже испытавшего на себе тяжесть политики большевиков. В "хлебных" губерниях экспроприация церковных ценностей накладывалась на конфискацию хлебных излишков, разгул продотрядов и другие мероприятия советской власти. Думается, не было исторической случайностью, что именно здесь вспыхнул очаг сопротивления. Еще живы были воспоминания о крестьянских восстаниях 1920-1921 гг., особенно на Тамбовщине - "русской Вандеи" ¹. Борьба крестьянства против комиссаров, жестоко подавленная накануне не только каленым железом, но и ядовитым газом, нашла свое продолжение в 1922 г.

Особый размах приняли события в Смоленске.

Церковные братства и интеллигенция города устроили 7 марта 1922 г. собрания верующих, на которых оглашалось послание патриарха Тихона о неподчинении декрету ВЦИК ².

8 марта 1922 г. в Губисполком были вызваны представители прихожан Вознесенского Собора Тараканов и Гуров, которым было предложено выделить из верующих пять человек для работы в комиссии по изъятию. Со стороны представителей верующих никаких возражений не последовало. 12 марта 1922 г. комиссия должна была приступить к работе, но не смогла, так как явившись в Собор, обнаружила около 300 верующих, которые не допускали их к работе. Собрание прихода в этот день должно было избрать представителей в комиссию. Вместо этого на нем было вынесено решение: ценности не отдавать, а избрать свою комиссию из 25 человек во главе с Тепловым, которому поручалось поставить перед Губисполкомом вопрос о приостановке работ. Одновременно верующие откомандировали своего делегата в Президиум ВЦИК с ходатайством об отмене постановления об изъятии. Просьба верующих приостановить изъятие до возвращения из Москвы делегата была отклонена губернскими властями, а с их представителей Тараканова и Гурова взята подписка, как юридически ответственных лиц за охрану ценностей и за возможные эксцессы.

Неудачно закончилась попытка комиссии приступить к изъятию 14 марта 1922 г., когда толпа в 500 человек, не признав никакие обязательства Тараканова и Гурова, набросилась на председателя подкомиссии Морского и пыталась с ним расправиться. Тогда губкомиссия решила принять более решительные меры воздействия. В то же время уполномоченный Л.Д.Троцкого Геселис дал согласие на просьбу верующих о замене ценностей, ссылаясь на то, что якобы видел, как такие разрешения производились в Президиуме ВЦИК П.Г.Смидовичем. Это ободрило верующих и к вечеру толпа в 6-7 тысяч человек окружила Собор.

Губкомиссия, не согласившись с Геселисом и добившись проведения совещания совместно с Л.Д.Троцким, находившимся как раз тогда в Смоленске, получила от него директиву: изъятие временно приостановить и заняться агитацией среди красноармейцев. Особое внимание, придававшееся агитации среди красноармейцев, показательно. Прежде всего, это говорит о той роли, которая отводилась армии в проведении изъятия. Именно Л.Д.Троцкий был главным инициатором использования военных методов. Кроме того факт приостановки изъятия в Смоленске и упор на агитацию именно среди красноармейцев, сделанный Л.Д.Троцким, видимо, свидетельствовал о настроениях в армии, по крайней мере ее части, отрицательном отношении к захвату церковного золота. Прямым подтверждением этому служат донесения местных чекистов о положении в частях гарнизона во время событий в Смоленске 28 марта 1922 г. Не надо забывать, что здесь, вблизи границы с Польшей, был сосредоточен значительный воинский контингент. В таком акценте на агитацию не было бы нужды, если бы речь шла лишь об обычном разъяснении задач красноармейцев в ходе изъятия. Требовалось переломить настроения и подготовить красноармейцев к возможному применению оружия.

После указаний Л.Д.Троцкого Губкомиссия развернула агитработу, но вместе с тем предпринимала и практические меры по изъятию, "рассчитывая на применение вооруженной силы". Такой расчет говорил о том, что применение силы во время вывоза ценностей из храмов был санкционирован властями еще до изъятия.

Одновременно велись переговоры с верующими о выкупе ценностей. Переговоры имели и другую цель - отвлечь внимание верующих, создать у них впечатление, что комиссия "не столь настойчива". В губкомиссию был вызван епископ Филипп (Ставицкий) для выяснения его точки зрения, ему было предложено воздействовать на верующих, на что он дал, по официальным источникам, якобы свое согласие.

15 марта 1922 г. состоялось общее собрание 500 представителей приходов Смоленска, которое не согласилось с заявлением Председателя Губисполкома о замене ценностей равноценным металлом, а речь епископа Филиппа на собрании не удовлетворила ожиданий властей, так как была "неясна и туманна". Власти в это время, руководствуясь телеграммой из ЦК РКП(б) о временной приостановке изъятия, пока вели только подготовительную и агитационную работу.

Получив 24 марта 1922 г. телеграмму из ЦК РКП(б) об организации комиссии при Губкоме, на которую возлагалось руководство проведением изъятия, городские власти организовали красноармейское совещание и приняли план проведения изъятия сразу в трех местах, чтобы отвлечь и распылить внимание населения. Планировалось поставить у Собора в момент изъятия сильный вооруженный кордон из надежных курсантов и выслать конный отряд на улицы города. Президиум Губкома одобрил план и поручил делегатам, отправлявшимся на 11 съезд партии, выяснить точку зрения ЦК РКП(б). Ознакомившись с положением в Смоленске, В.М.Молотов во время встречи с делегатами съезда согласился с планом и предложил действовать решительно.

Дальнейшее развитие события вокруг Смоленского Собора получат 28 марта 1922 г., когда ранним утром Собор, а также Троицкий и Вознесенский монастыри были окружены цепью курсантов. В 10 часов комиссия приступила к работе. Без сопротивления при полном содействии настоятелей и верующих произведены изъятия в монастырях. Осложнения произошли в Соборе. 15 девочек-подростков, две взрослые женщины и 5 мужчин во главе с председателем приходского совета Кузьменковым ночевали в Соборе для его охраны. Когда прибыла комиссия, двери Собора оказались закрытыми изнутри. В это время у Собора начали собираться люди. Общая численность собравшихся достигла в короткий срок нескольких тысяч человек. Они стали теснить сторожевые цепи курсантов, бросать в них камни, снег, палки, отнимать оружие у красноармейцев и стрелять. Условным сигналом были оповещены некоторые соседние церкви и толпа еще более увеличилась. По сведениям Губисполкома состав ее был самый разнообразный - подростки, женщины, торговцы и т.д.

Дополнительно подоспевшие новые роты выстрелами в воздух оттеснили собравшихся. В результате инцидента 6 (по другим сведениям 7) человек ранено, одна женщина скончалась. Дверь Собора была вскрыта и комиссия приступила к изъятию. На некоторых фабриках была предпринята попытка поднять рабочих на забастовку. Настроение гарнизона по оценкам местных чекистов было неустойчивым. Экстренными мерами сопротивление было сломлено. Арестовано около 100 человек ³.

События в Смоленске крайне обеспокоили Л.Д.Троцкого, еще и потому, что они разворачивались вблизи польской границы. Поэтому он рекомендовал А.Г.Белобородову направить в Смоленск комис-сию, вроде той, что была откомандирована Политбюро ЦК РКП(б) в Шую, включив в ее состав М.Н.Тухачевского ⁴. Участие в комиссии командующего войсками Западного фронта, оказавшего неоценимую услугу советской власти в подавлении Кронштадского восстания и Антоновщины, придало ей явно карательный характер. Прибывшая в Смоленск Комиссия ВЦИК во главе с М.Н.Тухачев-ским заслушала на заседании 12 апреля 1922 г. доклад председателя Губкомисси по изъятию церковных ценностей Д.А.Булатова и постановила признать действия властей правильными и сурово наказать вдохновителей и руководителей движения. Принимая во внимание, что события происходили в прилегающем к фронту районе, дело ре-шено было передать в Революционный Военный Трибунал Западного Фронта и назначить к слушанию не позже 20 апреля 1922 г. ⁵.

В Орле по донесениям Штаба ЧОН Орловской губернии наблюдались волнения населения, в связи с чем 17 марта 1922 г. Губком перевел некоторые войска на военное положение, мобилизовал 140 коммунистов на случай открытых выступлений и организовал заседание Горсовета в присутствии 600 рабочих и служащих, постановившее церковные ценности изъять ⁶.

Трехдневная забастовка на экономической почве состоялась в Калуге, были волнения среди рабочих в связи с изъятием ценностей ⁷. Ряд арестов произведено во Владимире, где работа комиссии по изъятию в Успенском Соборе была сорвана верующими и временно даже запрещено богослужение ⁸.

Не получалось диалога с комиссиями по изъятию у верующих Московской губернии. В Можайском уезде собрание прихожан церкви Вознесения постановило избрать комиссию по охране церкви и в случае изъятия не допускать комиссию по изъятию во внутрь. В Богородском уезде отмечено сочувственное отношение к изъятию рабочих и явно отрицательное прочих групп населения, в особенности крестьян. Однако в ряде случаев ценности сдавались добровольно. Так на волостном съезде Михайловской волости Бронницкого уезда духовенство вело безуспешную агитацию против изъятия, тем не менее съезд принял резолюция, ободряющую декрет ВЦИК ⁹.

Беспрецедентный случай произошел в селе Белоречье Тамбовской губернии. Крестьяне села, руководимые местным священником, учителями и даже представителем власти - секретарем волостного исполкома, категорически отказались выдать ценности из церкви и вступили 3 мая 1922 г. в настоящее сражение с отрядом 12-й Шацкой роты. Под звуки набата толпа с криками "Ура!" бросилась на отряд. Был открыт огонь. Под давлением крестьян отряд вынужден был отойти. Порядок в селе был восстановлен только на следующий день ¹⁰.

Яростно сопротивлялось изъятию духовенство, отказывалось от участия в работе комиссий по изъятию и повсеместно усиливало агитацию.

Монахи Пафнутьевского мужского монастыря в Калужской губернии отказались сдавать ценности. Им удалось сагитировать часть местного населения и к моменту изъятия у монастыря собралась толпа в 300 человек, отказавшаяся допустить комиссию к работе. Для ликвидации инцидента властями был организован митинг, не давший положительных результатов. Тогда пришлось прибегнуть к вооруженной силе - отряду в 60 человек с 2 пулеметами. В итоге 12 человек активных участников и организаторов сопротивления, в том числе 3 священника и архимандрит, были арестованы. Секретным отделом ГПУ отдано распоряжение немедленно закрыть монастырь и выселить братию, дело передать в Трибунал. По уездам прошли аресты. Вскоре был закрыт и женский Спасо-Демьянский монастырь, монахини выселены ¹¹.

Центром организованного сопротивления стала Новгородская губерния -центр православия с издревле сложившимся сильным и авторитетным духовенством, которое и возглавило борьбу против изъятия. Под руководством митрополита Новгородского и Старорусского Арсения (Стадницкого) местное духовенство совместно с представителями верующих вело усиленную агитацию против конфискации ценностей, рассылало по уездам своих агитаторов. В Старорусском уезде изъятие было временно приостановлено из-за вспыхнувших 15 марта 1922 г. выступлений ¹². Позднее было арестовано 17 человек и следствие выявило значительный размах охвативших уезд волнений ¹³.

Поддержку духовенству оказывала интеллигенция, учительство. В Верейском уезде Московской губернии вокруг местного священника образовалась группа, состоящая из врачей, инженеров, бывших офицеров, которая занималась обсуждением политических вопросов. На собрании верующих г. Верея постановили ценности не сдавать, а организовать кружечный сбор ¹⁴. В ряде уездов Калужской губернии отмечены случаи выступлений эсеров и кадетов, агитировавших на собраниях прихожан против проводимой кампании.

Ко второй группе сопротивляющихся губерний можно отнести Урал, Сибирь, Русский Север, а также юг России. Здесь верующие выступали не в столь резкой форме, хотя глухое недовольство проявлялось повсеместно.

Сопротивлялись как могли жители и духовенство Урала и Сибири. Особенно недоброжелательно было отношение крестьян этих регионов к проводимой коммунистами кампании. В Иркутской губернии в некоторых случаях недовольство выражалось в форме организованного протеста. На Вятке в одной из волостей Уржумского уезда крестьяне избили двух представителей Уисполкома и весь состав волостного Исполкома. В результате упорного противодействия населения в некоторых волостях изъятие было сорвано. В Оренбургской губернии были произведены аресты группы священников, которые вели агитацию против изъятия и открыто высказывали предположение о скором падении советской власти ¹⁵.

Отрицательное отношение к кампании по изъятию проявило население Юго-восточного края. Активную агитацию вел на Дону епископ Арсений, который предал анафеме всех посягающих на достояние церкви и обратился к православному народу с призывом воспрепятствовать изъятию. 11 марта 1922 г. имели место беспорядки в Ростове-на-Дону ¹⁶. В Нахичевани произошло загадочное ограбление Собора, верующие и духовенство таким образом пытались спасти ценности ¹⁷.

Повсеместно одним из требований верующих была замена священных предметов хлебом, продовольствием, а также просьба выкупать церковное имущество или обменивать на соответствующее количество денег, золота и т.д. Вопрос о замене постоянно возникал и при непосредственном изъятии и в засыпавших Совнарком, ЦК Помгола и лично В.И.Ленина телеграммах и обращениях верующих из разных губерний России ¹⁸. Однако ни одна подобная просьба не была удовлетворена.

Категорически против замены золота продовольствием и за изъятие всех церковных ценностей стоял Л.Д.Троцкий. Правда на некоторое время М.И.Калинину удалось вырвать у него уступку в этом вопросе и получить согласие на принятие 13 марта 1922 г. постановления ВЦИК "О замене в исключительных случаях изъятых из церквей равным по весу количеством золота или серебра" ¹⁹.

23 марта 1922 г. М.И.Калинин и Т.В.Сапронов направили председателям губисполкомов циркулярные телеграммы о порядке замены изымаемых ценностей золотом. Порядком предусматривалось в каждом конкретном случае рассматривать ходатайства о замене ЦК Помголом, при этом не приостанавливая само изъятие ²⁰. Такое положение чаще делало обмен трудновыполнимым, а ходатайство бесполезным.

Когда же речь шла о замене церковных драгоценностей на хлеб, просьбы верующих встречали категорический отказ ²¹. Ничего не сказал о возможности замены ценностей хлебом и М.И.Калинин в интервью газете "Известия" в конце марта 1922 г., когда заявил о готовности ЦК Помгола оказать верующим содействие в приобретении предметов религиозного обихода взамен изъятых ценностей. Это не входило в партийный сценарий проведения кампании.

Приведем только некоторые примеры выразительных образчиков ответов властей на многочисленные телеграммы верующих. М.И.Ка-линин телеграфирует в Гомель: "Принять руководству, что замена хлебом не допускается, по разрешению ЦК Помгола может быть разрешена замена равноценным количеством золота только цен ностей особо чтимых предметов культа" ²². На просьбу Сергеевского прихода г.Саратова к В.И.Ленину оставить в храме служебную чашу и уменьшить троекратное ее возмещение Г.Д.Базилевич и А.Г.Бело-бородов дали свое согласие. М.И.Калинин же при этом разрешил оставить чашу, но на условиях Саратовской комиссии, объясняя это тем, что она ближе знакома со всеми обстоятельствами дела ²³. Череповецкий Губотдел попросил ВЦИК отклонить ходатайство верующих города Тихвина во ВЦИК с просьбами оставить ризу особо чтимой иконы, имеющей колоссальную ценность. В ответ ВЦИК рекомендовал Губотделу "не препятствовать законному ходатайству верующих, но и не принимать таковые за основу в оставлении в храмах тех или иных драгоценностей" ²⁴.

На резонный вопрос, почему власти запрещали сдавать в помощь голодающим то, что им было нужнее всего - хлеб, а требовали золото, напрашивается очевидный ответ: властям нужно было только золото, и голодающие здесь были не причем. И вскоре Л.Д.Троцкий вновь потребует полного изъятия всех церковных ценностей ²⁵.

Вместе с тем власти предусматривали возможность замены изымаемых ценных богослужебных предметов на малоценные, хранящиеся на складах церковной утвари. Подобную замену планировалось провести самым широким образом, в связи с чем А.Г.Белоборо-дов запрашивая у Г.Д.Базилевича сведения о такой замене в Москве, просил сообщить данные о количестве имеющейся на складах малоценной утвари и достаточно ли ее для провинции. Г.Д.Базилевич ответил, что в Москве замена происходит так широко, что даже он пытается ограничить всячески размеры этой замены, так как ощущался недостаток в необходимых предметах. По той же причине невозможной оказалась замена в уездах ²⁶.

Положение с развернувшимся по стране изъятием усугублялось кощунственным, хамским поведением в храмах членов комиссий, красноармейцев, чоновцев, чекистов. Ругательства и непристойности, курение в храмах, варварское обращение с православными святынями оскорбляли и без того ущемленное религиозное чувство обираемых прихожан и духовенства. К апрелю 1922 г. в редакциях газет накопилось такое количество жалоб на установившийся порядок, что власти вынуждены были обратить на это внимание потому, прежде всего, что это вредило работе по изъятию и вызывало справедливое негодование верующих, выливающееся в активное сопротивление. Л.Д.Троцкий конечно лукавил, когда лицемерно вопрошал у М.И.Калинина и А.Г.Белобородова: "Неужели допускаются подобные безобразия? Надо приучить щадить чувство верующих и не безобразничать". М.И.Калинин и А.Г.Белобородов тут же отреагировали на установку Л.Д.Троцкого и направили во все губкомы и губисполкомы шифртелеграммы, призывающие членов комиссий вести себя так, чтобы не оскорблять религиозных чувств, а для охраны и работы в храмах посылать исключительно русских. Соответствующий инструктаж губернские власти должны были провести в своих уездах. Однако вежливость и деликатность не стала нормой поведения богохульников ²⁷.

В третью условную группу можно выделить Поволжье и ряд прилегающих к нему губерний, где изъятие удалось провести относительно спокойно. Это объяснялось, во-первых, заинтересованностью голодающих в оказании им помощи "любой ценой". Определенную роль сыграла пропаганда и голодающие, очевидно, наивно верили в желание властей использовать церковное золото для их спасения. Во-вторых, слабостью населения этих губерний, ведь вымирали целыми волостями. Кроме того массовым стало бегство крестьян из голодающих районов. Поэтому конфликтов не наблюдалось, а небольшие собрания верующих тут же пресекались властями. После произведенных арестов духовенство агитации уже не вело. В голодающих районах отмечено вполне доброжелательное отношение к изъятию сельского населения. Городское же население относилось несколько враждебно, предлагая во многих случаях заменять церковные предметы на равноценные домашние вещи и ценности ²⁸.

В ряде губерний России сводки информотдела ГПУ рисуют вполне лояльное отношение к кампании, в отдельных случаях даже активную помощь духовенства властям. Так, митрополитом Сергием (Страгородским) во Владимирской губернии было выпущено воззвание к духовенству с призывом к добровольной сдаче церковных ценностей. Митрополит Сергий заявил о бесполезности попыток защищать храмы и советовал заменять ценности золотом и серебром. Благожелательное отношение церковных советов проявилось в Тульской губернии. Без осложнений пока проходила кампания изъятия в Воронежской, Нижегородской губерниях, хотя население и часть рабочих Сормово отрицательно отнеслись к изъятию ²⁹.

Отсутствуют или крайне скудны сведения о ситуации на март 1922 г. на Кавказе, в Западном крае и на Украине.

Становилось очевидным, что беспорядки на почве изъятия церковных ценностей - не единичные эпизоды кампании, а угрожающе нарастающая волна протеста верующих. "Церковные" волнения приобретали размах и характер стихийного массового народного сопротивления.

В движение включались широкие слои населения. Власти рисовали их общей краской, трактуя как "кулацкий" и "бандитский" элемент, "черносотенное духовенство". Пропагандистский стереотип властей о преобладании среди выступавших "фанатично настроенных женщин", противоречил их же собственным сообщениям. Но пропагандистские мифы и стереотипы заслоняли подлинную картину событий. Противниками захвата церковного достояния были представители всех слоев российского общества. Крестьянский элемент был представлен в самом широком спектре. Источники свидетельствуют о массовом характере выступлений, целыми селами, уездами. Тщательно скрываемый властями факт участия рабочих в волнениях подтверждается как материалами следствий, так и сообщениями регулярных сводок ГПУ о ходе проведения кампании. Самое активное участие во вспыхнувших волнениях принимала интеллигенция, которая составляла значительную долю в приходских советах, часто играющих руководящую роль в защите храмов. Вместе со своей паствой на борьбу за достояние и достоинство церкви поднялось духовенство. В целом к движению присоединялись недовольные и враждебно настроенные режиму силы. "Церковная карта" разыгрывалась оппозиционными партиями эсеров, меньшевиков, кадетов, представители которых использовали выступления против изъятия церковных ценностей для пропаганды своих взглядов и критики большевиков. Источники не раз указывали на присутствие агитаторов против советской власти. Случаи протестов со стороны членов РКП(б) и представителей советской власти демонстрируют рост недовольства в партии крайне жесткими, леворадикальными методами управления, применяемыми большевиками.

Вместе с тем основными очагами выступлений были крупные города Смоленск, Орел, и, как покажет дальнейший ход событий, Москва и Петроград, а также фабричные и торговые города, промысловые села (Шуя, приволжские города и села), где преобладала интеллигенция и зажиточные слои. Тамбовщина, как пример типичной крестьянской "хлебной" губернии, испытавшей на себе всю тяжесть политики большевиков, так же отчаянно защищала церковь.

Сбывалось пророчество митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина, предупреждавшего Совнарком еще в 1918 г. что осуществление декрета об отделении церкви от государства "угрожает большим горем и страданиями православному русскому народу... Волнения могут принять силу стихийных движений... и привести к очень тяжелым последствиям" ³⁰.

* * *

В ответ власти развернули крупномасштабное наступление по всему "церковному фронту". В действия вступало ГПУ, постепенно занимавшее ведущее положение в определении и реализации государственной политики в отношении церкви. Такая роль была определена ВЧК-ГПУ Ф.Э.Дзержинс-ким в декабре 1921 г., когда он поставил перед карательными органами задачу раскола и развала церкви: "...церковную политику развала должна вести ВЧК, а не кто-либо другой. Официальные или полуофициальные сношения партии с попами недопустимы. Наша ставка на коммунизм, а не религию. Лавировать может только ВЧК для единственной цели - разложения попов. Связь какая бы то ни было с попами других органов бросит на партию тень - это опаснейшая вещь" ³¹.

Открывался новый раздел в государственно-церковных отношениях, связанный с деятельностью VI отделения Секретного Отдела ГПУ, ставшего на долгие годы органом борьбы с церковью. Высшая партийная власть передавала церковные дела в руки карательных органов, возвращаясь к ним при необходимости принятия политического решения. Ключевая роль в церковных делах в ГПУ на протяжении пятнадцати лет принадлежала главному надзирателю за церковью Евгению Александровичу Тучкову. Он родился в 1892 г. в деревне Теляково Суздальского уезда Иваново-Вознесенской губернии. За его плечами было всего четыре класса образования, потом работа в кондитерской и в кожевенно-обувной мастерской, писарская служба при тыловых штабах. После революции Е.А.Тучков сразу вступил в партию, а в 1918 г. в ВЧК. Некоторое время он работал в Уфе, сначала возглавлял отряд ЧОН, а затем секретный отдел ГубЧК. С 1922 г. по 1929 г. Е.А.Тучков руководил VI ("церков-ным") отделением СО ГПУ. Решив получить высшее образование, он поступил в 1928 г. в МГУ, но проучившись год, покинул университет. Пережив всех руководителей всесильного ведомства и чистки его аппарата, Е.А.Тучков был уволен из НКВД СССР в 1939 г. и продолжил свое дело в Центральном союзе безбожников на посту ответственного секретаря, благополучно дожив до конца 50-х годов.

Тотальная слежка и многочисленная агентура, обладание полной информацией и наличие карательного аппарата - вот слагаемые успеха чекистов. Красноречивее всего о работе ГПУ говорил сам Е.А.Тучков в своих многочисленных удивительно безграмотных док-ладных и отчетах. Целью ГПУ в 1922 г., по признанию Е.А.Тучкова, было создание такой осведомительной сети, которую можно было бы использовать не только с информационной целью, но и руководить через нее всей церковью. Через сеть осведомителей Е.А.Тучков намеревался направлять "по нужному пути" создание обновленческой группы "Живая Церковь", отстранение с ее помощью патриарха Тихона от власти, дискредитацию духовенства и замену сторонников Тихона среди архиереев и в епархиальных управлениях на сторонников обновлеченского Высшего Церковного Управления, чем положить начало раскола в Русской православной церкви. Таким образом, по плану Е.А.Тучкова, старая церковная иерархия должна была потерять свою былую мощь и быть заменена на послушное обновленческое духовенство. Заявляя о своих успехах, не без известного преувеличения, в феврале 1924 г. Е.А.Тучков докладывал, что штат осведомителей с 1921 г. возрос в 6 раз ³².

О том, какими силами решались поставленные задачи, Е.А.Туч-ков писал в рапорте о штате сотрудников VI отделения СО ГПУ, состоящем из 8 человек (вместе с ним), грамотных из которых было только 2-3 человека. По оценке начальника его сотрудники были хотя и очень старательны, дисциплинированы, но при этом "очень слабы, мало развиты и малограмотны" ³³.

Участие ГПУ в церковной политике намечалось на нескольких уровнях - сбор информации, инициирование тех или иных решений и организация их выполнения. Прежде всего, ГПУ регулярно, ежедневно информировалось в сводках с мест о проведении изъятия церковных ценностей, о настроениях верующих и об актах сопротивления, о деятельности духовенства и о положении в обновленческом движении по всем губерниям. Затем производился анализ информации в VI отделении СО ГПУ и предоставлялись сведения в высшие инстанции - Секретариат и Политбюро ЦК РКП(б). И наконец, вырабатывались предложения и рекомендации во властные структуры, главным образом в ЦК РКП(б), для принятия политического решения. Значительное количество предложений по церковному вопросу, в том числе и по изъятию ценностей, готовилось именно в VI отделении СО ГПУ при непосредственном участии Е.А.Тучкова. И это предвещало наступление властей на церковь с более широким применением карательных мер.

Так, по инициативе ГПУ Политбюро ЦК РКП(б), принявшее 20 марта 1922 г. известные постановления по Шуе и по жесткому ведению всей кампании изъятия, уже через день 22 марта 1922 г. вернулось к церковному вопросу и приняло решения о судьбах российского духовенства.

В подготовленной для членов Политбюро ЦК РКП(б) к этому заседанию докладной записке от 20 марта 1922 г. Первый заместитель Председателя ГПУ И.С.Уншлихт и начальник Секретного отдела ГПУ Т.П.Самсонов дали оценку деятельности духовенства, прежде всего Синода, как "контрреволюционной и ничем не прикрытой работы против изъятия церковных ценностей". Из агентурных данных они сконструировали заговор духовенства, организация которого выразилась в следующем: личное инструктирование приезжающих с мест церковников против изъятия; посылка на места замаскированных ссылками на каноны директив с призывом воспрепятствовать изъятию; устройство нелегальных собраний духовенства Москвы; решение Синода, предписывавшее духовенству открыто не выступать против изъятия ³⁴.

ГПУ, преуспев к этому времени в деле вовлечения обновленческого движения в орбиту своего влияния, могло воспользоваться первыми итогами этой работы. И.С.Уншлихт и Т.П.Самсонов предложили делать ставку на "оппозиционное" духовенство, которое "в силу канонических правил" не может резко выступать против Синода. При этом, обновленцы полагали, что если бы Синод был арестован, то им представилась возможность провести Собор и выборы нового, конечно же лояльного властям, патриарха и Синода ³⁵.

В заключительной части докладной И.С.Уншлихт и Т.П.Самсо-нов предложили Политбюро ЦК РКП(б) ряд репрессивных мер против духовенства: "ГПУ находит: 1) что арест синода и патриарха сейчас своевременно, 2) что допущение духовного собора на предмет избрания нового синода и патриарха сейчас тоже возможно, и 3) что всех попов и церковников резко выступающих против изъятия ценностей из церквей необходимо выслать в самые голодные районы голодающего Поволжья, где их афишировать перед местным голодным населением, как врагов народа" ³⁶.

Рассмотрев предложения ГПУ, Политбюро ЦК РКП(б) вынесло иное решение, оставив за собой прерогативу решать вопросы "вы-сокой политики". Тем более, что накануне В.И.Ленин счел благоразумнее патриарха Тихона пока "не трогать". Поэтому Политбюро ЦК РКП(б) не согласилось с инициативными подсказками ГПУ, решив их несколько отсрочить и иначе расставить акценты.

Результатом раздумий Политбюро ЦК РКП(б) по этому вопросу стало принятие постановления, построенного на написанных непосредственно перед заседанием предложениях Л.Д.Троцкого:

1. "Арест Синода и патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10-15 дней.
2. Данные о Шуе опубликовать, виновных шуйских попов и мирян - трибуналу (в недельный срок); коноводов расстрелять.
3. В течение этой же недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (фактов таких не мало!).
4. С момента опубликования о Шуе печати взять бешенный тон, дав сводку мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.
5. После этого арестовать синод.
6. Приступить к изъятию по всей стране" ³⁷.

К предложениям Л.Д.Троцкого В.М.Молотов приписал: "С предложениями т.Троцкого согласен. К п.6-му предлагаю дополнение: "совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколь-нибудь значительных ценностей". Это по крайней мере теперь (пока!) нужно. В.Молотов" ³⁸. В очередной раз В.М.Молотов, сторонник более осторожного подхода в проведении кампании изъятия, попытался вывести из-под удара многочисленные сельские и бедные городские храмы. Главной причиной волнений В.М.Молотова была опасность социального конфликта с крестьянами и рабочими, который способна была повлечь за собой реквизиция церковных ценностей.

Политбюро ЦК РКП(б), на заседании которого в тот день присутствовало только три члена из пяти - И.В. Сталин, М.И.Калинин и Л.Б.Каменев, приняло предложения Л.Д.Троцкого с поправками В.М.Молотова. Если бы главной целью властей было спасение голодающих, то не имело смысла преодолевать массовое крестьянское сопротивление ради скудных средств сельских храмов и данное решение вполне бы удовлетворило Политбюро ЦК РКП(б). Между тем, большинство в Политбюро ЦК РКП(б) было сторонниками иной концепции изъятия, поэтому судьба основного числа российских храмом была предрешена. На следующий же день, как бы спохватившись, Политбюро ЦК РКП(б) вернулось в этому сюжету специально и отменило поправку В.М.Молотова ³⁹.

Повторное рассмотрение приобретает смысл, если вспомнить конечную цель, помимо финансового интереса, затеянной кампании по изъятию ценностей - ликвидации церкви. Именно поэтому сохранять основную массу приходов, вокруг которых объединялось в основном крестьянское население и которые не утратили своего влияния на крестьянские массы, было нельзя. Политбюро ЦК РКП(б), сообразив вовремя и исправив свою ошибку, в тот же день подтвердило эту линию и внесло полную ясность в вопрос о целях кампании.

Речь идет о подготовленных 23 марта 1922 г. и утвержденных тогда же на заседании Политбюро ЦК РКП(б) серии предложений Л.Д.Троцкого о мероприятиях по захвату ценностей, представляющих собой инструкции по ведению пропагандистской кампании вокруг церкви. Их суть - прикрытие действительных целей кампании. Агитационное прикрытие включало 5 пунктов.

Первое, что должно было подействовать, это непосредственная передача средств голодающим. Л.Д.Троцкий впервые выдвинул предложение, которое потом будет обсуждаться на заседании Политбюро ЦК РКП(б): "ассигновать немедленно миллион рублей в счет изъятых церковных ценностей для получения хлеба для голодающих", широко и демонстративно оповестив об этом как о первом ассигновании ⁴⁰.

Под видом участия духовенства в работе по учету церковного богатства М.И.Калинину было велено привлечь лояльного епископа Антонина (Грановского) "как спеца" и опять же придать это широкой огласке ⁴¹. Фигура епископа была подобрана удачно и не случайно. Он выделялся богословской эрудицией, ораторским мастерством, но при этом был человеком чудовищно честолюбивым, угрюмым, внутренне надломленным и больным. Не чужды были ему и различного рода богослужебные новшества ⁴². Словом, при умелом использовании его искренние заблуждения могли сослужить службу властям. Решение о его включении в состав ЦК Помгола для участия "в работе по реализации церковных ценностей" Политбюро ЦК РКП(б) примет чуть позднее - 13 апреля 1922 г. ⁴³.

Далее Л.Д.Троцкий продиктовал 6 тезисов интервью М.И.Калинина, которое тот должен был дать печати от имени ВЦИК. Главной задачей М.И.Калинина было доказать официально распространяемую точку зрения, что изъятие ценностей не является борьбой с религией и церковью.

Следующая цель, которую Л.Д.Троцкий преследовал и пытался осуществить руками М.И.Калинина, касалась раскола. М.И.Кали-нин должен был публично объявить о том, что по вопросу изъятия ценностей духовенство разбивается на две группы. Первая, та, что лояльна властям, считает необходимым оказать голодающему народу помощь из церковных средств, которые созданы самим народом и ему, конечно же, принадлежат. А вот вторая, "явно антинародная, жадная и хищная". Она заняла "враждебную позицию по отношению к голодающему крестьянству, тем самым заняла враждебное положение и по отношению к советской власти". Попытками опорочить российское духовенство в отказе помочь голодающим и объявить его преступным в контрреволюционной агитации против советской власти Л.Д.Троцкий рассчитывал поспособствовать расколу и восстановить против духовенства народные массы, поддержавшие сопротивление церкви проведению в жизнь декрета об изъятии, и направить их в лоно лояльной "обновленческой" церкви ⁴⁴.

Кроме того, М.И.Калинин призван был разъяснить крестьянам голодающих губерний, широким беспартийным массам и красноармейцам, что это "по их инициативе возник декрет об изъятии ценностей". И что сейчас, несмотря на акты отчаянного сопротивления изъятию по всей России, "многомиллионные массы со всех сторон требуют полного и твердого выполнения декрета". Это ни они выходят на соборные площади против вооруженных отрядов, а "кучка князей церкви и поддерживающих их бывших купцов, подрядчиков, отставных чиновников".

Цинично заявив о своем "невмешательстве" в дела церкви, Л.Д.Троцкий высказал угрозу в ее адрес "не допустить", "не позволить..." и т.п. ⁴⁵. Он призывал партийную печать широко использовать факт хищения священниками ценностей и "раздуть" его, изо дня в день повторяя в статьях.

Партийная печать тут же ответила залпом статей. Вечером 25 марта 1922 г. в редакции газет "Известия", "Рабочий", "Комму-нист", "Беднота", "Рабочая Москва" были направлены копии "бесе-ды" с Председателем ВЦИК М.И.Калининым с "просьбой" напечатать ее уже 26 марта 1922 г. Тон "беседы" соответствовал прямым указаниям Л.Д.Троцкого ужесточить отношение к духовенству, и, несмотря на лицемерное отрицание основной цели кампании - разгрома церкви, призвать к открытой борьбе с ней.

Четвертый пункт предложений Л.Д.Троцкого заключал требование "ассигновать 10 миллиардов советскими деньгами на расходы по изъятию". Л.Д.Троцкий настойчиво добивался от Политбюро ЦК РКП(б) выделения миллиона золотых рублей, считая необходимым провести эту меру "фактически и очень демонстративно", послав на Волгу один-два поезда с хлебом, купленным на ассигнованный миллион ⁴⁶.

Что же касается средств на проведение самой кампании, то 20 марта 1922 г. Комиссия по учету и сосредоточению ценностей поручила Бюро Центральной Комиссии разработать вопрос о покрытии расходов по сосредоточению ценностей таким образом, чтобы все расходы участвовавших в кампании ведомств проходили за счет их смет, все чрезвычайные расходы покрывались непосредственно самой комиссией, для чего выделялись бы от Наркомфина дополнительные кредиты. Пока же на неотложные расходы Наркомфину было предложено необходимые средства выдавать в порядке аванса. 24 марта 1922 г. Бюро Цетральной Комиссии утвердило смету до 2 миллионов за счет Гохрана, а часть средств на агитацию и пропаганду планировалось изыскать за счет Главполитпросвета ⁴⁷.

Забегая вперед, отметим, что в апреле 1922 г. смета только технической комиссии и агиткампании по изъятию на территории РСФСР и федеративных республик на один месяц составила 2 000 006 золотых рублей, затем при рассмотрении и утверждении была сокращенна до 1 559 592 золотых рублей. При этом для Московской епархии выделялось 46 132 рублей, для Петроградской епархии - 29 075 рублей, для 57 епархий РСФСР и федеративных республик - 1 380 885 рублей. Эта смета включала только статьи расходов на чисто технические работы - техперсонал, погрузка, транспорт, упаковочный инвентарь и материал, на агиткампанию, а так же на прием 200 делегатов "лояльного" духовенства в Москве в течение 10 дней ⁴⁸. Сюда не включены отдельные расходы на карательные операции и другие ассигнования, выделяемые сверх сметы особо, в том числе и израсходованные средства различных ведомств на работу по изъятию. Так, например, разовые агитационные расходы Главполитпросвета, запрашиваемые А.Г.Белобородовым и А.Н.Винокуровым 18 апреля 1922 г., составили 1,5 миллиарда рублей ⁴⁹. Смета Московской Комиссии по изъятию церковных ценностей только на агитацию в апреле составила 9 миллиардов рублей ⁵⁰.

Позднее, когда возникнет вопрос о средствах на проведение организованной с размахом антитихоновской кампании, Секретариат и Оргбюро ЦК РКП(б) специально несколько раз будут рассматривать этот вопрос. Часть средств, отпущенных на изъятие ценностей, шла на агитацию против патриарха Тихона и за обновленцев, но средств не хватало. Тогда ЦК Помгола телеграммой к И.В.Сталину от 24 мая 1922 г. попросил ЦК РКП(б) специальным постановлением выделить "особую смету" на эти цели ⁵¹. Первоначально Секретариат ЦК РКП(б) только примет к сведению мнение А.С.Бубнова о том, чтобы расходы производились за счет ГПУ (постановление Секретариата ЦК РКП(б) Ст-25/10с 30 мая 1922г.). Но после ответа ГПУ о нехватке средств на проведение большой работы по расколу церкви с просьбой пересмотреть постановление Секретариата ЦК РКП(б) от 30 мая 1922 г. ⁵², Оргбюро ЦК РКП(б) направит вопрос на рассмотрение Комиссии по изъятию церковных ценностей при ВЦИК (постановление Оргбюро ЦК РКП(б) 29/10с от 12 июня 1922 г.). Наконец 12 марта 1923 г. Секретариат ЦК РКП(б) утвердит смету на проведение антитихоновской кампании в размере 279 930 рублей (постановление Секретариата ЦК РКП(б) Ст-103/36с от 12 марта 1923 г.).

Таким образом, после принятия Политбюро ЦК РКП(б) 20, 22 и 23 марта 1922 г. важнейших постановлений кампания по изъятию вступила в новую решающую стадию. На места полетели телеграммы ЦК РКП(б) с требованием приступить к широкомасштабному изъятию церковных ценностей.

Жесткая линия в отношении духовенства, санкционированная Политбюро ЦК РКП(б), с рвением претворялась ГПУ. На духовенство, прежде всего церковное руководство, возлагалась ответственность за волнения верующих и их кровавые результаты. 28 марта 1922 г. патриарха Тихона вызвали на Лубянку и допросили. Патриарх признал, что инициатором воззвания от 28 февраля 1922 г. являлся он сам, вопрос о воззвании обсуждался только с архиепископом Никандром (Феноменовым) и других устных директив иерархам по поводу изъятия церковных ценностей, кроме воззвания, он не давал. В ультимативной форме патриарха предупредили об ответственности в случае "повторения фактов, подобных событиям в Шуе". "Непринятие церковным руководством немедленных мер к прекращению противодействия духовенства декрету ВЦИК об изъятии" грозило патриарху "самыми решительными мерами" со стороны ГПУ и судебных органов. В ответ патриарх Тихон вынужден был убеждать власть, что в его послании от 28 февраля 1922 г. нет призывов к сопротивлению, что оно не содержит контрреволюционных лозунгов ⁵³. Видя отчаянную попытку верующих защитить храмы от разграбления правящим режимом и ее трагические последствия, патриарх выразил готовность выступить с новым посланием к пастве и духовенству. Проект обращения патриарха к епархиальным архиереям был представлен М.И.Калинину. В нем патриарх Тихон говорил о нежелательности антиправительственных выступлений, призывал к посильной помощи голодающим и даже грозил применить "меры архипастырского воздействия" к тем, кто и после этого не подчинится его указаниям ⁵⁴. Но проект обращения не был одобрен властями. Волнения против изъятия церковных ценностей, как крупномасштабная провокация властей, были на руку самим властям, так как давали основания для гонений на церковь.

Одновременно на патриарха Тихона была возложена ответственность за "антисоветские" акции русского православного духовенства, находящегося за пределами Советской России. Власти потребовали от Тихона публичного осуждения деятельности Временного Высшего церковного управления, возглавляемого митрополитом Антонием (Храповицким). Во время допроса патриарх заявил, что он признает зарубежное духовенство, митрополита Антония (Хра-повицкого) в иерархическом подчинении и не осуждает их политических убеждений, но осуждает их политическую деятельность ⁵⁵.

Таким образом, патриарх взял на себя всю ответственность за воззвание от 28 февраля 1922 г., реально осознавая подлинный трагизм положения с изъятием, готов был вывести духовенство и паству из-под удара и обратиться со специальным обращением. Понимая чреватость последствий для церкви некоторых политических решений Карловацкого Собора - о восстановлении в России династии Романовых и т.п., патриарх вынужден был от них отмежеваться. 10 апреля 1922 г. он предложил Синоду и ВЦС упразднить зарубежное Карловацкое ВЦУ. Позднее эта позиция была оформлена Указом патриарха Тихона от 5 мая 1922 г. ⁵⁶.

* * *

В конце марта 1922 г. уже следовало подводить итоги проведения кампании. Правда, еще не начиналось изъятие в Москве и Петрограде, сулившее большой куш. Но приближался Пленум ЦК РКП(б) и 11 съезд партии, надо было готовиться рапортовать. Власти торопились. Однако итоги пока не радовали, золота и ценностей поступало мало. Кампания начинала давать сбои.

Изъятие ценностей оказалось завершено только в Калужской губернии, исключая Мало-Ярославский уезд, подходило к концу в Вятской. В большинстве губерниях России кампания изъятия была в разгаре.

Еще не приступали к работе комиссии по изъятию в Курской, Брянской, Царицынской, Рыбинской, Актюбинской губерниях. Только начали вывозить ценности из храмов Тульской губернии, а в Татарской республике пока велся переучет ценностей. На стадии подготовительной работы была Олонецкая губерния.

Но даже предварительные итоги изъятия впечатляли. Так, по сводке ГПУ на конец марта было изъято:

Калужская губерния - 302 пуда 16 фунтов серебра, 72 фунта 35 золотников золота, 5 фунтов 74 золотника серебряных монет, 10 пудов медных монет, жемчужное шитье, драгоценные камни и др.;

из трех Череповецких церквей взято серебра 1 пуд 26 фунтов 41 золотников, в Кирилловском уезде - 11 фунтов 59 золотников серебра, 80 золотников золота, 2 золотника жемчуга, всего по Череповецкой губернии - 77 фунтов серебра, 65 золотника 12 долей золота;

Новгородская губерния - ценностей на 15 миллионов рублей, около 130 пудов серебра;

из церквей Ижевска - 9 пудов 10 фунтов серебра, 3 золотника золота;

из 7 церквей Воронежа - 15 пудов 26 фунтов 65 золотников сереб-ра, 4 фунта 9 золотников 42 доли золота, 1163 драгоценных камня;

из 6 церквей Нижнего Новгорода -30 пудов 32 фунта 63 золотника 29 долей серебра, 1 фунт 77 золотников 62 доли золота;

по Костроме собрано 16 пудов серебра и 24 фунтов золота, только из Ипатьевского монастыря вывезено более 30 фунтов золотых и более 12 пудов серебряных предметов ⁵⁷.

В голодающем Саратове удалось изъять только 3 пуда художественного серебра и несколько бриллиантов с иконных риз.

В Архангельской губернии - 3 пуда серебра и 66 драгоценных камней, 400 миллионов советских рублей. В Вологодской губернии - около 800 миллионов рублей. Братия Оранского монастыря Нижегородской губернии сдала комиссии помгола чеканный серебряный престол весом в 5 пудов ⁵⁸.

С трудом удалось вынести ценности из Успенского Собора во Владимире спустя неделю после того, как Собор был опечатан, а у его стен поставлен караул. Всего взято 5 пудов ценностей из серебра, более фунта золотых украшений, дорогие облачения. Изъятие во Владимире по оценке Л.Д.Троцкого было проведено "с преступной небрежностью и дало ничтожнейшие результаты". Л.Д.Троцкий потребовал провести декрет об изъятии в городе "целиком" ⁵⁹.

По неполным данным в марте 1922 г. за две недели ЦК Помгол сдал 2 с лишним фунта золотых и 22 фунта серебряных изделий и др., при этом на счет помощи голодающим Наркомфин выделил всего лишь 1856 рублей 64 копейки золотом ⁶⁰.

Однако расчет большевиков на несметные богатства церкви провалился. Вспомним, что по их подсчетам все церковное богатство должно было составить в переводе на серебро 525 000 пудов, ценностями церквей можно было загрузить поезд длиной в 7 верст. Л.Д.Троцкий негодовал, обвинив церковь в том, что главные церковные ценности ушли за годы революции, а осталось только громоздкое серебро. И опять конструируется заговор: "тут работала влиятельная организация, более или менее совпадающая с верхушкой церковной иерархии. Я думаю, - писал он заместителю Председателя ГПУ И.С.Уншлихту - что дело нужно поставить именно таким образом". Вывод напрашивался однозначный - допросить главных руководителей, сколько ценностей имелось у церкви до революции, сравнить с описями и в 2-3-х случаях несоответствия описям предъявить ответственным руководителям прямое обвинение в организации вывоза церковных ценностей за границу. То же сделать относительно церковных капиталов, в том числе в заграничных банках ⁶¹. Дознание "с пристрастием" будет проведено немедленно на процессах над питерским и московским духовенством.

Политбюро ЦК РКП(б), крайне обеспокоенное результатами кампании, несколько раз рассматривало этот вопрос, запрашивало материалы о проведении кампании в Московской губернии, о событиях в Ростове-на-Дону и др. Неутомимый Л.Д.Троцкий представил свои очередные предложения о дополнительных мерах изъятия, направленные на увеличение отдачи от церквей (написаны 26 марта 1922 г.).

Во-первых, по его предложению, все более активно к кампании подключалась армия. Для обеспечения необходимых контактов военного аппарата с комиссиями по изъятию в Московскую и Центральную комиссию вводился Командующий Московского военного округа Н.И.Муралов, получивший "необходимый" опыт в Шуе ⁶².

Во-вторых, по мнению Л.Д.Троцкого, часть духовенства якобы на словах признало необходимым проведение изъятия, а на самом деле ему тайно препятствовала. Поэтому от духовенства следовало добиться публично признать декрет ВЦИК и призвать к его исполнению.

В-третьих, поскольку изъятие, по всей видимости, происходит "фиктивно, изымают ничтожную часть ценностей, не покушаясь на главные, и таким образом достигают "мирного" изъятия", Троцкий предложил потребовать повторного изъятия, "полного и решительного". Повторное изъятие должно быть проведено от имени ВЦИК по специально разработанной для этого инструкции за подписью М.И.Калинина. Ответственность за неполное изъятие возлагалась на местные органы власти ⁶³.

30 марта 1922 г. Л.Д.Троцкий направил в Политбюро ЦК РКП(б) огромное письмо с теоретическими разработками концепции истории Русской православной церкви и "Практическими выводами" для планировавшегося во время Пленума ЦК РКП(б) совещания руководителей губернских партийных и советских органов власти ⁶⁴. Изложенные в документе идеи Л.Д.Троцкого уже с успехом претворялись в жизнь. Тогда же, 30 марта 1922 г., состоялось секретное совещание представителей партийных делегаций, участвовавших в работе съезда. Но речь на нем шла в основном о сроках проведения кампании. Признавалось нецелесообразным совмещать изъятие с приближавшимися пасхальными праздниками. Исключения делались для Москвы и Петрограда, где необходимо было приступить к изъятию и закончить его в дни работы съезда, дабы показать пример. Для остальных губерний устанавливались следующие сроки окончания кампании: к 15-20 мая - в европейской части России и на Украине, к 1 июня - в остальных регионах. Партийные делегации повезли со съезда жесткие установки ЦК РКП(б) на проведение самого решительного изъятия, в том числе и повторного там, где результаты кампании признавались "неудовлетворительными" ⁶⁵.

Основной смысл всей теоретической части представленного Л.Д.Троцким письма заключался в следующем: Русская православная церковь, не прошедшая в свое время стадии буржуазной реформации, только сейчас раскололась на два течения - "контрреволю-ционное, черносотенно-монархическое" и "советское, сменовеховское, буржуазно-соглашательское". При чем второе течение, если бы оно укрепилось, то стало бы для социалистической революции, по мнению Л.Д.Троцкого, гораздо опаснее в ее нынешнем виде, так как оно проникает в передовые слои трудящихся. "Поэтому сменовеховское духовенство надо рассматривать, как опаснейшего врага завтрашнего дня". А сегодня партия должна использовать его для разгрома "контрреволюционного" течения духовенства. И чем более решительный и резкий разрыв примет раскол этих двух течений, тем выгоднее, по мнению Л.Д.Троцкого, будет позиция большевиков. Отсюда вытекали "практические выводы" партии на данный исторический момент: "...Расколоть духовенство. Изъять ценности как следует быть... Расправиться с черносотенными попами. Побудить определиться и открыто выступить сменовеховских попов. Взять их на учет. Неофициально поддерживать". И одновременно готовиться теоретически и политически ко второй кампании - кампании расправы с обновленной церковью ⁶⁶.

Таким образом, в письме от 30 марта 1922 г. Л.Д.Троцкий сформулировал окончательный план действий в отношении обновленческого движения. План состоял из следующих этапов. Использовать расслоение в церковных кругах, идеи реформирования церкви, явившиеся реакцией части духовенства на кризис в церкви и закономерным этапом реформации в церковной идеологии. Но использовать обновленчество не как религиозное движение, а только необходимое большевикам - противоречия с церковной иерархией, амбициозность и конфронтационность его лидеров. Сыграть на этих противоречиях, развить их и обратить в раскол церкви. С помощью обновленцев отобрать у церкви золото и уничтожить старую иерархию. Оказывать неофициально поддержку обновленцам, но до тех пор, пока большевики будут нуждаться в услугах пособников, одновременно готовясь к их уничтожению. После ликвидации одного крыла духовенства - сторонников патриарха Тихона, расправиться со вторым крылом - обновленцами.

После прочтения подобных теорий возникает двойственное отношение к лидерам обновленчества. Своим угодничеством и карьеризмом, смешанным порой с искренним заблуждением и искательством, они позволили вовлечь себя и свою паству в опасную игру. Большевики загнали их в умело расставленные ловушки и повязали их кровью, чтобы потом легче было с ними расправиться. Отчаянные письма лидера движения А.И.Введенского весны-лета 1922 г., когда обновленцев сделали соучастниками судебных расправ над духовенством, свидетельствуют о его тщетной попытке хоть как-то выпутаться, но было уже поздно. Готовя обновленческий Собор, власти одновременно готовились, по словам Л.Д.Троцкого, превратить реформацию церкви в выкидыш ⁶⁷. Участие обновленцев в кампании по изъятию церковных ценностей на стороне властей стало для них тем "грехопадением", после которого обновленчество перестало быть религиозным движением, превратившись в орудие большевиков в политической борьбе с церковью.

Предложения Л.Д.Троцкого были "проголосованы" и нашли поддержку у членов Политбюро ЦК РКП(б), однако на очередном заседании 2 апреля 1922 г. рассмотрение теоретического опуса Л.Д.Троцкого было отложено на более поздний срок (26 мая 1922 г.), когда обсуждались вопросы по организации "советской" церкви ⁶⁸. Теперь же Политбюро ЦК РКП(б) обратилось к решению вполне конкретных проблем, рассмотрев предыдущие предложения Л.Д.Троцкого о дополнительных мерах и утвердив их. Кроме того, Политбюро ЦК РКП(б) занялось давно беспокоившей его проблемой хищений драгоценностей из храмов.

С конца февраля 1922 г. начали поступать сообщения о пропажах ценностей, сопутствовавших изъятию. Духовенство всеми путями пыталось утаить, спасти от конфискации церковное имущество. Так, в спасении ценностей из Собора г.Костромы участвовал даже сам архиерей ⁶⁹. Именно это возводилось в ранг хищений и служило способом дискредитации духовенства.

Но были и настоящие хищения. Как показали громкие судебные процессы, такие как процесс контролера Гохрана Павлицкого, суд над коммунистом Чулковым в Тюменской области, драгоценности из церквей уходили на черный рынок с помощью членов комиссий по изъятию и отнюдь не с целью их спасения ⁷⁰. Большевики сознательно смешивали попытки духовенства спасти церковное достояние и нечистоплотность и воровство представителей власти. Грозные телеграммы во все губернии диктовали установить секретное наблюдение за богатыми храмами и организовать их "окарау-ливание", арестовывать виновных попов и верующих, персональную ответственность за хищения возложить на них, не задерживать изъятие из-за ходатайств верующих о выкупе ценностей, проводить самую широкую замену ценных предметов малоценными, соблюдать "точный смысл декрета ВЦИК и инструкций".

На том же заседании 2 апреля 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) занималось выделением средств для ВЦИКа. Любопытно сравнить объемы этих средств с суммами, поступившими в фонд помощи голодающим: на подарок 1-Конной армии - 24 миллиарда рублей, для Объединенной Военной Школы имени ВЦИК - 15 миллиардов рублей, на выплату заработной платы рабочим и служащим ВЦИК за март - 20 миллиардов рублей, комиссии по изъятию ценностей - 5 миллиардов рублей ⁷¹. Очевидно, что приоритеты властей были не в пользу голодающих и выделенная комиссии сумма не могла покрыть необходимый для их помощи объем средств.

* * *

В конце апреля - начале мая 1922 г. кампания по изъятию церковных ценностей не была завершена. Напротив, ужесточались методы ее ведения и в целом она прошла под знаком массовых обысков и арестов. В это время проходили крупные процессы над духовенством Шуи, Москвы и Петрограда, обвиняемом в сопротивлении изъятию. В действиях властей преобладали карательные методы, а в ряде мест кампания переходила под руководство секретных троек в составе секретаря Губкома, начальника ГПО и губвоенкома. Только на некоторое время вывоз ценностей был приостановлен телеграммой ЦК РКП(б) в связи с празднованием Пасхи ⁷².

Директивы губисполкомам об ужесточении кампании были даны М.И.Калининым 3 мая 1922 г. Запрещалось освобождать храмы от изъятия, исключения допускались для храмов всех вероисповеданий только в каждом отдельном случае по специальному решению ЦК Помгол. Требовалось проверять, чтобы не утаивались в церквях дешевые предметы богослужения, изымать их и использовать для замены драгоценных. Предписывалось оставлять на церковь не более двух комплектов для богослужения: потиры, купели, кресты и др. ⁷³.

Вслед за этим М.И.Калинин 9 мая 1922 г. потребовал от представителей партийных и советских властей на местах ускорить сроки завершения кампании изъятия и предложил закончить ее к середине мая в европейской части, промедление допускалось только при наличии осложняющих работу обстоятельствах не далее, как до 20 мая 1922 г.; для Сибири последний срок - 1 июня 1922 г. Виновные в срывах срока губкомы и губисполкомы должны были привлекаться к ответственности по партийной и советской линии ⁷⁴.

В ответ на действия властей открытых противодействий наблюдалось не много. Но сопротивление не было сломлено окончательно, почти везде проявлялось враждебное отношение к властям, слышались глухие протесты против изъятия. В Орле по информации ГПУ ожидалось вооруженное выступление и власти приводили войска в боевую готовность. На фабрике Тверской мануфактуры в начале мая 1922 г. в ходе волнения на экономической почве были случаи выступления против изъятия церковных ценностей. Прошли волнения в Тамбовской губернии, Копорьевской волости Рыбинской губернии ⁷⁵.

Все возможное для спасения высокохудожественных и исторических ценностей делали сотрудники Главмузея по всей России ⁷⁶. В городе Александровске Владимирской губернии ничего не удалось изъять из местного женского монастыря, так как абсолютно все было взято на учет Главмузеем ⁷⁷. А заведующий Вязниковским уездным музеем той же губернии Николай Харламов как представитель Музейного отдела разошелся во взглядах с членами комиссии по изъятию, собиравшимися снять ризу с иконы Казанской Божией Матери XVI в., и написал взволнованное заключение в защиту декоративного убранства иконы: "разрушение этого национально-художест-венного исторического целостного памятника искусства и старины является совершенно немыслимым и недопустимым" ⁷⁸. И это только отдельные примеры.

В целом отношение Главмузея и организаторов кампании по изъятию церковных ценностей складывались сложно и разногласия между ними возникли буквально с первых дней проведения кампании. В связи с этим М.И.Калинин еще 3 марта 1922 г. подтвердил губернским и уездным властям обозначенные в пункте 6 инструкции от 23 февраля 1922 г. права представителей Главмузеев при изъятии ⁷⁹. В свою очередь возглавлявшая Главмузей Н.И.Троцкая 4 марта 1922 г. подписала инструкцию подведомственным отделам музеев "по ликвидации церковного имущества" ⁸⁰. Но конфликты не прекращались, а 6 пункт инструкции продолжал нарушаться членами комиссий и ВЦИК вынужден был вновь указать губернским властям на необходимость точного его выполнения ⁸¹.

В связи с участившимися конфликтами и недоразумениями между членами комиссий по изъятию и представителями Главмузея Л.Д.Троцкий 22 марта 1922 г. дал указания Т.В.Сапронову, М.И.Ка-линину и Н.И.Троцкой о недопустимости права последней экспертизы о музейной ценности изымаемых предметов за Главмузеем. При этом, подчеркивая величайший политический вред вандализма и невнимания к историко-художественным ценностям, Л.Д.Троцкий пообещал строго карать разрушение или порчу музейных предметов. В то же время он обрушился на музейных работников, археологов с обвинениями в их связях с "настроенными контрреволюционно" церковными кругами, призвав давать суровый отпор таким тенденциям. Свои соображения Л.Д.Троцкий предложил положить в основу соглашения с Главмузеем ⁸².

Чтобы упорядочить этот вопрос ВЦИК издал 27 апреля 1922 г. инструкцию об изъятии церковных ценностей, имеющих музейно-исторический характер. В случае возникновения разногласий между членами комиссий и представителями Главмузея о характере церковных ценностей спорные предметы должны поступать в Гохран, а представителями Главмузея направляться протест в Главмузей. Если же разногласия приобретали острый характер, то допускалась отправка предметов в Москву в Гохран при участии Главмузея для окончательной экспертизы. При этом предписывалось строго следовать всем указаниям экспертов при упаковке и транспортировке хрупких и ветхих ценностей. Если же снятие отдельных ценностей (риз, украшений) с предметов грозило разрушением целостности памятника искусства, то местные комиссии должны, не снимая такие ценности, взять их на учет и под свою охрану ⁸³. Несмотря на принятие инструкции, почва для конфликтов комиссий с представителями Главмузея оставалась, а предусмотренные инструкцией меры лишь усложняли их разрешение.

В ответ Н.И.Троцкая предложила Бюро Центральной Комиссии по изъятию свой проект дополнений к инструкции ЦК Помгол ВЦИК и Наркомюста от 23 февраля 1922 г. Проект предусматривал непременное участие представителей Главмузея при изъятии церковных ценностей; соблюдение указаний экспертов при транспортировке хрупких и ветхих предметов; не изымать ценности (ризы, украшения и т.п.), если есть угроза разрушения памятника; в случае разногласий в комиссиях на местах по определению ценности проводить экспертизу в Центре или его представителями; изъятые предметы историко-художественного значения, как состоящие, так и не состоящие на учете Губмузеев, передавать Губмузеям, а в уездах - уездным музеям; уже переданные в Гохран и Финотдел историко-художественные предметы подвергнуть экспертизе и вернуть музеям ⁸⁴. Некоторые позиции проекта Н.И.Троцкой совпадали с инструкцией ВЦИК, но у Главмузея были и более радикальные предложения. В особый список Н.И.Троцкая выделила 103 памятника православия - самых знаменитых и признанных монастырей, соборов и церквей, с требованием передать их в ведение Главмузея ⁸⁵.

Довольно внушительное вторжение представителей Главмузея в процесс изъятия церковных ценностей пресекалось высшим политическим руководством. Проект Н.И.Троцкой остался безответным. Тогда 4 апреля 1922 г. она вновь обратилась с предостережениями, телеграфировав Г.Д.Базилевичу о создавшейся "грозной опасности полного разрушения и без того малочисленных памятников древне-русского прикладного искусства, имеющих значение не только для России, но и для всего человечества" ⁸⁶.

Категорически против данной Н.И.Троцкой оценки выступили на следующий же день Г.Д.Базилевич и члены Московской губернской Комиссии по изъятию Ф.Д.Медведь, Р.С.Самойлова-Землячка и Г.М.Аркус, подстегиваемые многочисленными жалобами и доносами на музейных работников. В своем письме Н.И.Троцкой они обвиняли сотрудников Главмузея в том, что те тормозят работу и нарушают все планы, часто отстаивая неприкосновенность не высокохудожественных вещей и настаивали на устранение недопустимой волокиты ⁸⁷.

Н.И.Троцкая, обеспокоенная таким отношением к ее мнению, обратилась 3 мая 1922 г. с докладом в Бюро Центральной Комиссии по изъятию церковных ценностей. Она заострила внимание на неисполнение комиссиями по изъятию пункта 6 инструкции от 23 февраля 1922 г., предусматривающего изъятие музейных вещей только при наблюдении со стороны представителей Главмузея. Н.И.Троцкая привела примеры ужасающего вандализма, когда не только в действующих, но и превращенных в музеи, храмах изымались памятники мирового значения. Так, в Боровском монастыре - Музее Древне-Русского Искусства, несмотря на неоднократные запрещения ВЦИК, комиссия изъяла и переломала уникальные ризы ХYП в. и вывезла рукописное Евангелие 1533 г. с миниатюрами, описанное во многих научных трудах. Из Кирилло-Белозерского монастыря оказались вывезенными уникальные произведения XV-XVII вв. Угроза гибели нависла над величайшими памятниками искусства по всей России.

Н.И.Троцкая настаивала на том, чтобы изъятие церковных ценностей ни коим образом не касалось музеев. Когда же "жизненные интересы государства" потребуют пожертвовать частью музейных ценностей, Главмузей "смог бы ликвидировать эти ценности с неизмеримо большей пользой", с сохранением наиболее нужных предметов в музеях, с должной бережливостью и вниманием. В заключении Н.И.Троцкая просила окончательно подтвердить право Главмузея сосредотачивать в наиболее значительных хранилищах все музейные ценности для проведения научной экспертизы, полного учета и т.д. и дать соответствующее распоряжение о том, чтобы все эти вещи не были направлены в Гохран ⁸⁸.

Особая позиция Н.И.Троцкой определялась весьма противоречивыми факторами Она была руководителем ведомства, призванного обеспечить сохранность памятников искусства, и женой инициатора и главного организатора изъятия церковного золота. Н.И.Троцкая выступала за более выгодную реализацию конфискованных драгоценностей на нужды революции. Понимая художественно-историческую ценность церковных вещей, учитывая интересы западного рынка, она призывала не превращать произведения искусства в сплав. В то же время, подталкиваемая своими подчиненными, она твердо отстаивала право Главмузея осуществлять экспертизу изымаемых предметов, выступала против варварских методов проведения кампании. Как бы то ни было, но объективно своими действиями Н.И.Троцкая и Главмузей в целом спасали от гибели не только произведения искусства, но защищали церковь от грабежа и поругания.

Несмотря на все усилия Главмузея варварское разграбление православных храмов России продолжалось, а самой Н.И.Троцкой при-шлось давать объяснения М.И.Калинину по поводу очередной жалобы А.Г.Белобородова на действия ее подчиненных ⁸⁹.

На последнем этапе проведения кампании по изъятию церковных ценностей массовым явлением стало утаивание ценностей. В ежедневных сводках Информационного отдела ГПУ появляется даже специальный раздел "Дополнительный обзор хищений и скрытий ценностей по церквам РСФСР", который пестрит сообщениями о расследовании случаев "кражи" духовенством и прихожанами из церквей особо ценных предметов с целью их спасения. Некоторыми священниками на Урале (г.Верхнеуральск) уничтожались знаки пробы золота и серебра на предметах церковной утвари ⁹⁰. Зафиксирован факт вывоза фабрикантами г.Шуи крупных бриллиантов в Москву для продажи за границу. Вывоз и продажа шуйских драгоценностей мотивировался фабрикантами стремлением приобрести на вырученную сумму хлеб для голодающих, дабы ценности не пошли на Красную армию ⁹¹.

А.Г.Белобородов, крайне недовольный такой ситуацией, потребовал от Наркома Юстиции Д.И.Курского проведения в Ревтрибуналах дел о хищениях ценностей в самое ближайшее время. Из сообщений с мест очевидным было отсутствие общей линии на степень наказаний по данным делам, наблюдался разнобой в выносимых приговорах. В связи с этим Бюро Центральной комиссии постановило 15 мая 1922 г. обратиться к И.В.Сталину с просьбой дать ЦК РКП(б) на места директиву "о степени судебных репрессий" за кражи и за преступления, совершенные против изъятия ценностей из церквей. Одновременно А.Г.Белобородов обратился с той же просьбой к Л.Д.Троцкому. Однако И.В.Сталин переадресовал А.Г.Белобо-родова в Комиссию по антирелигиозной агитации ⁹².

Политбюро ЦК РКП(б) возвращается к вопросам изъятия 4 мая 1922 г., когда на заседании высшего властного органа страны разбирался вполне частный запрос костромских властей. В городе Варнавине Костромской губернии во время изъятия серебряной раки обнаружились покоившиеся в ней мощи преподобного Варнавы Ветлужского ХV века. Не зная, как поступить с мощами после изъятия раки, Уком и Уисполком запросили разрешения губернских властей на вскрытие мощей, а костромские власти направили запрос в ЦК РКП(б). Запрос поступил сначала к И.В.Сталину, им был переправлен Л.Д.Троцкому, который и направил его на экспертную оценку П.А.Красикову ⁹³.

Решение Политбюро ЦК РКП(б), принятое по заключению П.А.Красикова, показательно для характеристики истинных целей всей кампании по изъятию ценностей. Если бы заявления властей, так активно пропагандировавших свою заботу о голодающем народе, были искренни, то все внимание должно было бы сосредоточено на серебряной раки и ответ был бы ясен. Однако та тщательность, с которой разбиралось дело, и тот уровень, на котором оно решалось, а главное тот политический смысл, который в это вкладывался, говорит об обратном. Политбюро ЦК РКП(б) одобрило предложение П.А.Красикова: мощи церкви не возвращать, а само "вскрытие дол-жно быть обязательно рассчитано на последующее удаление так называемых мощей", которые "следует поместить, по вскрытии, в особый ящик и препроводить в Губмузей или в Москву" ⁹⁴.

На этом же заседании Политбюро ЦК РКП(б) поручило Оргбюро ЦК РКП(б) в трех дневный срок подыскать двух помощников Л.Д.Троцкому специально для работы по изъятию ценностей, ибо работы было чрезвычайно много, но главное, ей придавалось особое значение ⁹⁵. Политбюро ЦК РКП(б) дважды обращалось к этому вопросу. Сначала выделили для этого заведующего Агитпропотделом ЦК РКП(б) А.С.Бубнова, а потом заменили его на Н.Н.Попова.

Заслушав сообщение Л.Д.Троцкого о ходе кампании, Политбюро ЦК РКП(б) на заседании 4 мая 1922 г. подвело ее предварительные итоги и констатировало "крайнюю медленность и вялость" в проведении кампании, "поставив на вид" всем ее участникам ⁹⁶.

В ближайшие дни Л.Д.Троцкий вновь разразился гневными обвинениями в адрес советской и партийной прессы, ставя ей в вину то, что агитация в связи с ценностями снова "чрезвычайно ослабела и лишена необходимого руководства". Он предложил поручить одному из доверенных лиц РОСТА давать для провинциальной прессы ежедневную сводку наиболее важных и удачных статей и заметок об изъятии московской печати, поручив уделять этому чрезвычайно важному в данный момент вопросу значительную часть своих столбцов. 11 мая 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) примет на основе этих предложений постановление "Об агитации по изъятию церковных ценностей" и поручит его выполнение начальнику РОСТА Далецкому ⁹⁷.

Неудовлетворенность ходом кампании, ее темпами и результатами заставляла Политбюро ЦК РКП(б) вновь и вновь торопить власти всех уровней. Так, например, изъятие ценностей Соловецкого монастыря планировалось первоначально поручить Архангельскому Губисполкому и направить экспедицию только с началом навигации. Но когда выяснилось, что Соловки имеют постоянное сообщение с г.Кемь и Картрудкоммуной, власти забеспокоились возможной утечкой драгоценностей через этот путь. А.Г.Белобородов запросил И.С.Уншлихта о возможности не откладывать изъятие и отправить уже в апреле экспедицию на Соловки по этому пути. ГПУ предложило установить секретное наблюдение за г.Кемью, чтобы предотвратить вывоз ценностей ⁹⁸.

Надежды на захват золота церкви не оправдались. Ожидаемое количество ценностей явно не соответствовало реальным сборам и недостающие суммы власти надеялись получить во время изъятия в Москве и Петрограде.

Примечания

2. См.: Крестьянское восстание в Тамбовской губернии в 1919-1921 гг. ("Антонов-щина"): Документы и материалы. Тамбов, 1994.
3. ГАРФ. Ф.А-353. Оп.6. Д.6. Л.123-127.
4. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.27; ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.402 об., 421-424, 722; ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.11. Л.71.
5. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.721.
6. Там же. Л.126.
7. РГВА. Ф.25883. Оп.7. Д.37. Л.4 об.
8. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.30; РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.44,65.
9. РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.24,53; ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.411. Л.13.
10. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.64,66.
11. РГВА. Ф.25883. Оп.7. Д.35. Л.21; Д.37. Л.8 об.-9.
12. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.67,90,91.
13. Там же. Л.68; ЦА ФСБ. Д.Н-1780.Т.29.Л.291-292 об.
14. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.83.
15. Там же. Л.89.
16. Там же. Л.69,72,75,76,84.
17. Там же. Л.68; АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.47-48.
18. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.68.
19. ГАРФ. Ф.130. Оп.6. Д.330. Л.15,34,35,58;Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.872,877; Оп.58. Д.34. Л.21,22.
20. ГАРФ. Ф.1235. Оп.39. Д.86. Л.446.
21. Там же. Оп.140. Д.59. Л.17.
22. Там же. Оп.58. Д.34. Л.18,20,40,34.
23. Там же. Оп.2. Д.45. Л.137.
24. Там же. Ф.130. Оп.6. Д.330. Л.34,35; Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.872,877.
25. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.83.
26. Алексеев В.А. Указ. соч. С.217-218.
27. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.60. Л.52,56-56 об.
28. Там же. Л.1,22,464,699.
29. РГВА. Ф.3398. Оп.2. Д.438. Л.65,68,72.
30. Там же. Л.64,66,67,70,113.
31. Алексеев В.А. Указ.соч. С.39.
32. Латышев А.Г. Указ.соч. С.158.
33. ЦА ФСБ. Ф.2. Оп.4. Д.372. Л.92 об.,301-307.
34. Там же. Л.80.
35. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.35.
36. Там же.
37. Там же. Л.35 об.
38. АПРФ. Ф.3. Оп.1. Д.267. Л.15 об.; Покровский Н.Н. Источниковедение... С.27.
39. Там же.
40. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.36; Покровский Н.Н. Источниковедение... С.28.
41. Там же. Л.37.
42. Там же.
43. Цыпин В. Русская Церковь... С.184-186.
44. АПРФ. Ф.3. Оп.1. Д.271. Л.42.
45. Оп.60. Д.23. 36-37.
46. Там же.
47. Там же. Л.42,51.
48. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.32-33, 90.
49. ГАРФ. Ф.130. Оп.6. Д.61. Л.117-118.
50. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.51.
51. Там же. Оп.1с. Д.59. Л.61.
52. Там же. Оп.140. Д.60. Л.717.
53. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.59. Л.61.
54. ЦА ФСБ. Д.Н-1780.Т.4.Л. 264-265; Т.6.Л.20-20 об.
55. ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.117. Л.362; Д.Н-1780. Т.2. Л.53, 58.
56. Там же. Д.Н-1780. Т.6. Л.20-20 об.; Т.4.Л.264-265.
57. Акты Святейшего Тихона... С.192.
58. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.64-73; Козлов В.Ф. Свидетельствуют документы (Об изъятии церковных ценностей)// Журнал Московской Патриархии. 1993.N 9.С.51.
59. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н.Указ.соч.С.171-172.
60. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.50.
61. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н.Указ.соч.С.173.
62. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.59. Л.57.
63. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.49,50.
64. Там же. Л.50.
65. Там же. Л.73-74; Оп.1. Д.277. Л.18; Покровский Н.Н. Источниковедение... С.31.
66. Одинцов М.И. Дело патриарха Тихона// Отечественные архивы. 1993.N 6. С.50.
67. АПРФ. Ф.3.Оп.60.Д.23.Л.73-74; Покровский Н.Н. Источниковедение... С.31
68. Там же.
69. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.71-72.
70. РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.50; ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.44. Л.6.
71. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.126; Русак В. Свидетельства... С.225-226.
72. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.52,53,56; ГАРФ.Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.18.
73. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.113.
74. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.24.
75. Там же. Л.26,27.
76. РГВА. Ф.25883. Оп.7. Д.35. Л.9 об.,10 об.,15.
77. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.64-65,81-82.
78. ГАРФ. Ф.А-353. Оп.6. Д.7. Л.2.
79. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.741 об.
80. Там же. Л.179.
81. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.162-163.
82. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.19,108.
83. Там же. Л.98.
84. Там же. Л.1.
85. Там же. Л.99.
86. Там же. Л.110-11 об.
87. Там же. Л.106 об.
88. Там же. Л.102 об.
89. Там же. Д.60. Л.660-661.
90. Там же.Д.59.Л.103 об.
91. ГАРФ. Ф.А-353. Оп.6. Д.7. Л.107.
92. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.90,101.
93. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.49,50,60.
94. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.60.
95. Там же. Л.58.
96. Там же. Л.40.
97. Там же. Л.62.
98. Там же. Л.66,65.
99. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.53.

2. Конфискация церковного имущества в Москве и Петрограде
Итоги кампании

В ходе проведения кампании по изъятию церковных ценностей Москве придавалось особое значение. Не только столица государства, но сердце православия и город сорок сороков церквей, Москва к 1917 г. насчитывала около 764 православных храмов и 74 часовни ¹. Богатства Московских храмов - уникальные произведения искусства, бесценные творения тысячелетней истории России. Тоже относилось и к храмам северной столицы - Петрограду, богатству которых не было счета. Взять их - значило взять главные ценности церкви. Кроме того от хода кампании в Москве, как полагали ее организаторы, зависел исход кампании в целом. Но тщательно проведенная агитационная подготовка в Москве не смогла изменить враждебного отношения верующего населения столицы к акциям властей. Информация ГПУ показывала, что агитспектакли подействовали слабо.

Согласно плану Губкомиссии по изъятию начинать надо было с церквей, расположенных вблизи предприятий, на которых рабочие приняли одобряющие конфискацию резолюции, чтобы их положительный пример повлиял на остальные храмы. Предварительно в каждом районе перед началом работ созывались для инструктирования уполномоченные районных комиссий, а также собрания священников для объяснения им " технического процесса изъятия" и выяснения их отношения к происходящему. В большинстве случаев духовенство отмалчивалось.

Одновременно не ослабевала шумная кампания в прессе. Каждый день результаты изъятия и сообщения об эксцессах помещались в газетах. Широко освещался проходивший в апреле 1922 г. процесс в Шуе ².

Но одной агитации явно было недостаточно. Власти понимали, что без силовых методов не обойтись. В столице власти предприняли небывалые по размаху меры по предотвращению возможных возмущений. Особенно впечатляют приказы Командующего Московского военного округа, Начальника гарнизона г.Москвы Н.И.Муралова, приводившего войска столицы в полную боевую готовность.

Постановлением Комитета Обороны г.Москвы и Московской губернии от 31 марта 1922 г. и приказами Н.И.Муралова гарнизону города при командующем образовывался особый Оперативный Штаб в целях содействия изъятию. В обязанности Штаба входило руководство всеми военными операциями, связанными с возможными эксцессами во время вывоза драгоценностей из храмов. Начальником Оперштаба назначался комендант г.Москвы Н.Яковлев. С той же целью в районах города образовывались районные комендатуры, подчиненные Оперативному Штабу. Районными комендантами назначались, как правило, Председатели Райсоветов, их заместителями - комбриги или командиры полков ЧОН, бронетанковых или других войск. Особым приказом определялся момент перехода войск в подчинение районных комендантов ³.

На время операции в оперативное подчинение комендантам передавались:

Хамовнический район - батальоны ЧОН, бронетанковая бригада и Сводная Учебная батарея;

Замоскворецкий район - 4 Московский полк Особого Назначения, 103 и 104 полки 35 Стрелковой бригады;

Красно-Пресненский район - все расположенные в районе части;

Рогожско-Симоновский район - Учебный полк МВО и 2-й Отдельный батальон ЧОН;

Сокольнический район - Учебный Телеграфно-Телефонный полк;

Городской район - 1-й полк ЧОН и 1-й Отдельный батальон войск ГПУ ⁴.

Не трудно заметить, что первым трем районам отдавалось явное преимущество. С них начиналось изъятие в Москве и от того, как оно пройдет, зависел дальнейший ход событий.

Комендантам районов приказывалось войти в тесный контакт с районными Комиссиями по изъятию ценностей и с соседними районными комендатурами, постоянно обмениваться информацией о положении в районах. В срочных донесениях в Оперштаб, представляемых 4 раза в сутки из районов, где идет конфискация, и один раз, где не идет, должны были указываться настроения населения, происходящие операции, эксцессы и т.д. ⁵.

Особым параграфом приказа определялась необходимость обязательной и самой тщательной охраны колоколен ⁶. Опыт предыдущих операций по усмирению выступлений верующих вселял властям справедливое опасение перед набатным звоном, а дальнейшие события в Москве еще раз подтвердят их.

Всего в Москве планировалось произвести изъятие в 600 церквях, по 45 за сутки. В городе функционировало 7 районных комиссий по 25 человек в каждой. На одну церковь отводилось по 14 членов комиссии и 10 человек секретной агентуры. Дежурная часть ЧОН на каждый действующий район составляла 450 человек, на остальные районы по 150. Итого, в проведении изъятия в Москве планировалось задействовать 3,5 тысячи человек ⁷.

31 марта 1922 г. комиссии приступили к работе при полной боевой готовности. Ежедневные отчеты и сводки о ходе изъятия по каждому району Москвы с кроками районов, где отмечены храмы и близлежащие предприятия с указаниями настроений их работников, отражают драматизм тех дней, рисуют картину отчаянного сопротивления народа вооруженной власти.

В первый день изъятию подлежали 6 церквей Красно-Пресненс-кого района. По сообщениям агентуры преобладало "среднее" настроение рабочих окружающих фабрик. Тем не менее, без происшествий не обошлось. Учителя соседней со Скорбященским монастырем школы с появлением комиссии распустили детей по домам с наказом оповестить о происходящем своих матерей. В результате собралось около 200 человек, по дополнительным сведениям к концу дня бушевавшая толпа достигла 1,5 тысячи человек. Только в одном районе в течение дня арестам подверглись 27 священников. Итогом дня стало: 87 пудов 35 фунтов 25 золотников золота и серебра, 27 бриллиантов ⁸.

На следующий день из 7 церквей района комиссия вывезла около 60 пудов золота. Работа протекала спокойно. Верующие собирались группами не более 50 человек. Когда в церкви Святого Духа были взяты все чаши, а одну из них было предложено выкупить, то верующими тут же было сдано вместо трех фунтов (вес чаши) шесть фунтов серебра. Комиссия не без удовольствия отметила это обстоятельство, заметив при этом, что рекомендовать такие способы обмана комиссии она не предлагает, но констатировать определенную выгоду должна ⁹.

3 апреля 1922 г. власти отобрали драгоценную церковную утварь в 31 церквях Красно-Пресненского, Замоскворецкого и Хамовнического районов. В это число входили крупнейшие православные монастыри России - Даниловский (XIII в.) - первый по времени основания монастырь Москвы; Ново-Девичий (XVI в.) - одна из богатейших обителей, где находили прибежище представительницы царских семей и где хранилась особо чтимая икона Смоленской Божией Матери Одигитрии; Зачатьевский (XVII в.) - откуда князь Пожарский вел атаку на поляков и где в начале ноября 1917 г. проходили наиболее ожесточенные битвы за Москву. Всю ночь с 3 на 4 апреля продолжалась работа комиссии в Донском монастыре, с которым связаны многие российские победы. Монастырь был заложен в память избавления Москвы от нашествия крымского хана Казы-Гирея, здесь находилась икона Донской Божией Матери, сопутствовавшая Дмитрию Донскому в его походе на Мамая. В ризнице монастыря хранились царские дары и богатые вклады: золотые сосуды, серебряные кресты, Евангелие в серебряном окладе весом в 11 ф. 33 зол., панагия с драгоценными камнями, плащаница, шитая золотом по бархату, редкие рукописные книги - Евангелие XV и XVI вв. и др. Большевики конфисковали около 300 пудов бесценных предметов, веками хранившихся в монастыре ¹⁰.

В целом день прошел для властей спокойно, не считая нескольких произведенных арестов. В Красно-Пресненском районе небольшие препятствия в работе комиссии были отмечены в церкви Петра и Павла при Сущево-Мариинской больнице, где противодействие было оказано священником и медперсоналом. Церковь Петра и Павла была построена вместе со зданием больницы для бедных архитектором Иваном Жилярди в начале XIX века. В 1831 г. у жившего при больнице во флигеле младшего лекаря родился сын - будущий писатель Ф.М.Достоевский. В революционное время церковь была закрыта, а в 1924 г. разрушен ее иконостас ¹¹. В церкви Православия у Тверской заставы две женщины пытались ударить в набат, но тут же были арестованы. У храма Рождества Богородицы на Бутырках враждебно настроенные к изъятию люди немедленно были рассеяны всадниками ¹².

Так описывали сухие сводки картину того дня: "Начинались работы в Районном Совете с 8 ч. утра. Район к 9-ти часам представляет из себя улей - масса людей торопливо расходящихся и вновь прибывающих в разные и из разных направлений... - Разгружается тара, развозятся весы, расходятся группы и команды красноармейцев, по телефону торопят опаздывающий Гохран.

Ночью были произведены два ареста - игуменьи в Ново-Девич. монастыре и попа от Николы Хамовнического, как настроенных ярко-враждебно к изъятию. К часу дня район являл оригинальную картину. Пространство возле Девич. монастыря покрыто испуганными группами верующих, в среде которых виден черный клобук монахини - как стая разлетающихся ворон, они крикливо обсуждают событие, - ждут чуда, красноармейцы с винтовками гарантируют, что "чудо" вряд ли свершится, - так как они на чеку и разоблачение будет немедленное..." ¹³.

И еще к зарисовкам тех дней. Трагикомичным назван в сводках эпизод, когда отец Макарий из Даниловского монастыря прибежал к патриарху Тихону с криками - "грабители все взяли" и наткнулся на работавшую в покоях патриарха комиссию, которая "без долгих разговоров передала отца органам ГПУ" ¹⁴.

Губкомиссиями отмечалось, что везде, особенно в крупнейших монастырях, представители Главмузея "чинят бесконечную волокиту", всячески мешают их деятельности. В противовес действиям Главмузея 3 апреля 1922 г. комиссия по изъятию церковных ценностей Московской губернии приняла решение: "Изъятие церковных ценностей, по отношению ко всем тем ценностям, которые находятся на учете Главмузея, производить в усиленном порядке" ¹⁵. Когда 4 апреля 1922 г. в Ново-Девичьем монастыре стали выгребать сокровища из ризницы - хранилища особых ценностей монастыря, Главмузей мобилизовал все силы и организовал "чрезвычайный наплыв" своих представителей в монастырь, опечатал ризницу и главный алтарь. В ризнице, помещавшейся в Смоленском храме, хранились замечательные дары царских особ: золотые кресты царевны Евдокии Алексеевны, много богатых облачений, подаренных монастырю государями, редкая по работе плащаница XVI века, похищенная поляками и возвращенная затем монастырю, и другие уникальные произведения искусств. Главный чекист столицы Ф.Д.Мед-ведь с негодование сообщал по начальству, что эксперты Главмузея Н.Н.Померанцев и В.И.Троицкий препятствуют вывозу драгоценностей. В тот же день Главмузей организовал "саботаж" в Замоскворецком районе. Только прибытие на место представителя Агитотдела МК РКП(б) заставило экспертов признать спорные вещи третьестепенными образчиками, подлежащими изъятию ¹⁶.

Всего 4 апреля 1922 г. из 43 православных церквей, в том числе Ново-Девичьева и Донского монастырей, одной старообрядческой церкви и костела было вывезено более 367 пудов различных ценных предметов. Только к 5 апреля 1922 г. закончилось ограбление Спасо-Андроникова монастыря, который славился настенными росписями Даниила Черного и Андрея Рублева. Большевикам удалось захватить 5 фунтов золота, 28 пудов серебряных монастырских предметов, в том числе серебряную раку, в которой покоились мощи первых игуменов монастыря святых Саввы и Андроника. Толпы озлобленного народа в эти дни наблюдались повсеместно. В Замоскворецком районе задержаны три студента, призывающих бросить бомбу в грабителей. Настроение духовенства, как отмечала комиссия, было пестрым - от явно враждебного до благожелательного и делового ¹⁷.

Комиссия по изъятию церковных ценностей Московской губернии в эти дни приняла ряд мер, предупреждающих беспорядки в городе. Было решено закрывать в день изъятия прилегающие к церквям рынки, чтобы избежать большого скопления народа; в 7-дневный срок провести в Московском Ревтрибунале процесс над духовенством и активно арестовывать лиц, ведущих агитацию против изъятия; провести совещания с прессой; подготовить и созвать инициативное собрание священников, выступающих за изъятие и др. В Троице-Сергиеву Лавру направили ответственных, технических работников и необходимый материал для скорейшего вывоза сокровищ Лавры ¹⁸. Одной из принятых московскими властями мер защиты от вспышек сопротивления была активная замена дорогих предметов малоценной церковной утварью со складов ¹⁹.

Самые громкие события в столице развернулись 5 апреля 1922 г. Комиссия планировала провести работу в 56 церквях (в том числе в христианско-евангелической, армянской, греческой, двух старообрядческих церквях и синагоге). Всего за день изъято около 250 пудов ценностей. Причем, основная добыча в этот день была взята в православных церквях, ибо, как отмечалось в сводках, другие конфессии отличались скромностью убранства их храмов ²⁰. Это весьма характерно для проведения кампании изъятия в целом. Хотя Л.Д.Троц-ким и была дана директива на "тщательнейшее изъятие" ценностей из Московских синагог ²¹, реально разграблению подверглись, главным образом, православные храмы, и не только в столице.

В Рогожско-Симановском районе к вечеру около 400 человек собралось у церкви святого Николая на Таганке. Частям особого назначения пришлось вести усиленную пропаганду и "распылять" толпу. Верующие Трифоновской церкви в Сокольническом районе, где из-за недостатка своих работала комиссия с Красной Пресни, постановили "лечь костьми за ценности". В этот день власти отметили для себя очень неблагоприятный симптом: рабочие фабрики "Поставщик кожевника" решили не допускать изъятия из церквей. К ним присоединились и другие предприятия столицы ²². Обстановка в городе накалялась.

В тот день драматичные события произошли у церкви Богоявления в Дорогомилове (Хамовнический район). Первые известия о Богоявленской церкви восходят к 1625 г. Затем в течение двух веков на месте деревянной строилась и достраивалась новая каменная церковь. Церковь по величине была второй после Храма Христа Спасителя и служила патриаршим кафедральным Собором, когда Успенский Собор был закрыт, а Храм Христа Спасителя отдан обновленцам. Позднее церковь служила кафедрой заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия. В ней был хиротонисан в иеромонахи будущий патриарх Пимен. В 30-е годы храм был разрушен ²³.

После умышленно затягивавшейся службы 15 человек молящихся остались в церкви и покинули ее только после долгих пререканий с комиссией. И тут то, по описанию сводок, комиссия сделала ошибку - забыла о колокольне, а красноармейцы забыли о своем главном назначении - охранять и наблюдать. Они влились в толпу и стали уговаривать людей разойтись. Но возбуждение нарастало. Раздались крики : "Бей жидов и коммунистов!" Какой-то мальчишка взобрался на колокольню и набат с новой силой возобновился. Отовсюду к церкви начали сбегаться люди и толпа увеличилась до 2-3 тысяч. Чоновцы приблизились к церкви, а представители московских властей проникли во внутрь и, выломав дверь, взобрались на колокольню. Мальчишка, звонивший в колокол, выпрыгнул на крышу, оттуда на землю. В это время из толпы раздались выстрелы. Красноармейцы избивались камнями. Картина резко изменилась с прибытием кавалеристов. В результате - 8 избитых красноармейцев и 2 раненых мальчика. Комиссия, ни на минуту не прервавшая работу в храме, вывезла в тот день ценностей весом в 14 пудов 19 фунтов 44 золотника ²⁴.

События у церкви Богоявления в Дорогомилове заставили власть ужесточить меры. Н.И.Муралов в очередной раз потребовал охраны колоколен и в приказе от 5 апреля 1922 г. обещал предавать суду районных комендантов и весь состав охраны церкви, если все же повторится набатный звон ²⁵. Когда изымали ценности в самой богатой в Замоскворецком районе церкви святых Фрола и Лавра, которая была построена в 1907 г. при Ермаковском училище на средства известного благотворителя Ф.Я.Ермакова ²⁶, взяли подписки с комитета торговцев соседнего рынка, что при малейшем намеке на сопротивление все товары будут конфискованы, а сами торговцы арестованы ²⁷.

Комиссия по изъятию церковных ценностей Московской губернии отреагировала на события 5 апреля 1922 г. залпом новых решений, принятых на заседании в тот же день. Предлагалось не посылать для охраны церквей чоновцев и евреев, чтобы не вызывать лишний раз раздражения верующих. Опыт показал, что часто организующую роль в сопротивлении конфискации церковного имущества играли учителя, поэтому решено было установить агентурное наблюдение за учителями и школами района, в котором производились эти акции. Комиссия потребовала установить охрану церквей так, чтобы не допускать ни в каком случае скопления народа и не останавливаться ни перед какими арестами. Районным комиссиям по изъятию предписывалось устанавливать на колокольне пост. В целях предупреждения организованного сопротивления весь план работ объявлялся абсолютно секретным и до их фактического начала никто не должен был знать, какие церкви подлежат изъятию ²⁸.

Особые меры были приняты ГПУ для предотвращения начинающихся в Москве волнений по типу смоленских и шуйских. 5 апреля 1922 г. на заседании Опертройки ГПУ в составе начальника СО ГПУ Т.П.Самсонова, начальника СО МГПУ М.Савватьева и замначальника Оперативного отдела ГПУ К.В.Паукера было решено в связи с событиями у церкви Богоявления возобновить работу Опертройки, создать ее Секретариат и выделить необходимый персонал для работы. По всему ГПУ, в его отделах и частях устанавливалось наряду с существующим дежурством специальное беспрерывное дежурство. Приказывалось держать наготове транспорт, за день до изъятия МГПУ информировать Опертройку о настроениях в районе, а в момент изъятия через каждые полчаса доносить о положении в данном районе ²⁹.

Принятые властями жесткие меры для подавления возможных волнений в Москве, больше похожие на действия в условиях военного положения, дали свои результаты и в последующие дни апреля чувствовалась уверенность и слаженность в работе комиссий. Эксцессов не наблюдалось. Как отмечалось в отчете Агитпропотдела МК РКП(б), духовенство в большинстве случаев к изъятию относилось пассивно, а низшее духовенство склонялось к одобрению послания патриарха Тихона, имели место случаи доброжелательного отношения к изъятию "лояльных" священников ³⁰. За два дня 6 и 8 апреля 1922 г. из 50 церквей четырех районов Москвы было вывезено ценностей весом около 450 пудов ³¹.

После некоторого перерыва, устроенного в связи с празднованием Пасхи, конфискация возобновилась 19 апреля 1922 г. в Сокольническом районе. Из 12 церквей, в том числе из Алексеевского монастыря, в котором хранились бесценные вклады XVII века царей Михаила Федоровича и Алексея Михайловича, патриарха Филарета ³², было вывезено около 195 пудов серебра, 33 золотника золота и драгоценных камней.

Почти везде наблюдалось скопление людей, настроение которых оценивалось властями как враждебное. У церкви Покрова на Красносельской улице двухтысячную толпу, бросавшую с бранью камни в охрану, несколько раз приходилось рассеивать с помощью кавалеристов. В селе Богородском (ныне Краснобогатырская улица) у храма Спаса Преображения собралось около пяти тысяч человек. Храм Преображения был известен тем, что в нем в 1922 г. перед арестом служил последнюю на свободе службу патриарх Тихон ³³. Благодаря отчаянному сопротивлению рабочих фабрики "Богатырь" даже в 30-е годы церковь не была закрыта ³⁴.

Важная особенность в действиях протестующих против изъятия отмечена в эти дни. Чувствовалось присутствие в толпе "сорганизо-вавшихся групп", то есть организованного активного противодействия властям. Среди верующих велись разговоры о том, что разрозненные выступления не дают ожидаемого эффекта, а необходимо действовать массой. Поэтому организованные группы переходили от одной церкви к другой и выясняли обстановку. Одной из таких групп у церкви Спаса Преображения возле фабрики "Богатырь" во время окончания рабочей смены, когда рабочие покидали фабрику, была захвачена колокольня ³⁵.

На следующий день комиссии работали в 14 церквях Сокольнического и 10 церквях Городского районов. Взято более 130 пудов серебра, около 2 фунтов золота, множество драгоценных камней. Несмотря на отсутствие крупных выступлений, повсеместно оказывалось сопротивление властям. У церквей наблюдались одни и те же лица, действовавшие уже не группами, а в одиночку.

Среди собравшихся распространялись слухи, что Г.В.Чичерин из Генуи под давлением Антанты потребовал отмены изъятия, и что В.И.Ленин, якобы, уже издал соответствующий декрет, но коммунисты декрета не выполняют ³⁶. Основания для таких слухов были. Действительно, на проходившей в апреле 1922 г. Генуэзской конференции обсуждался вопрос о правах человека, в том числе и о положении верующих в Советской России. Кампания изъятия приобретала характер международного скандала. Гонения на церковь лишали Советы доверия международного сообщества. Г.В.Чичерин и НКИД не раз ставили перед руководством страны вопрос о необходимости в ближайшее время урегулировать отношения с церковью в интересах внешнеполитического реноме РСФСР. Но по этому вопросу у НКИД были серьезные разногласия с ГПУ, особенно в отношениях с Ватиканом. НКИД, понимая ту роль, которую играл Ватикан на международной арене, выступал за сотрудничество с ним. В глазах ГПУ Ватикан был центром мировой религиозной контрреволюции. На Генуэзской конференции наметилось сближение между Г.В.Чичериным и Ватиканом ³⁷. Очевидно это и породило подобные разговоры.

21 апреля 1922 г. из 15 церквей Сокольнического и 27 церквей Городского районов было изъято более 96 пудов серебра, золото, жемчужные ризы, бриллианты и другие драгоценные предметы. Собравшиеся в церкви Знамения Божией Матери прихожане решили препятствовать декрету ВЦИК вооруженной силой, но после ареста одного из агитировавших против изъятия все успокоилось и комиссия продолжила работу ³⁸.

В Городском районе изъятие было продолжено на следующий день. Всего вывезено из 27 церквей, в том числе из Казанского Собора на Красной площади, около 160 пудов серебра, 28 фунтов 37 золотников золота, драгоценные камни. В течение двух суток в Страстном монастыре комиссия взяла более 22 пудов серебра. В этот день епископ Антонин в присутствии представителей американской прессы, снимавшей фильм об изъятии, предпринял объезд церквей Никитского монастыря, церкви Воздвижения Креста Господнего и Гохрана и, позируя перед камерой, "нашел все в полном порядке" ³⁹.

Дни 24-26 апреля 1922 г. прошли спокойно. В 44 церквях Бауманского, 87 церквях Городского, 3 церквях и 3 часовнях Рогожско-Симоновского районов конфисковано еще около 700 пудов серебра, 1 пуд 25 фунтов золота.

В эти дни было произведено изъятие сокровищ крупнейших храмов России. В Храме Христа Спасителя, отличавшегося богатством своего внутреннего убранства и утвари (золоченые кресты в алтарях и рамы для икон, напрестольные золоченые кресты с эмалями, архиерейский золоченый посох, позолоченные брачные венцы и т.д.), конфисковано около 34 пудов серебра. Более 50 пудов вывезено из собора Богоявления на Елоховской улице, ставшим в 30-е годы после сноса церкви Богоявления в Дорогомилове кафедральным патриаршим Собором ⁴⁰. Из храма Василия Блаженного власти выгребли более 24 пудов серебра и около 6 фунтов золота. Около 5 пудов серебра, более пуда золота, около 100 бриллиантов и другие драгоценные предметы - изъято в часовни Иверской Божьей Матери. Из главной Кремлевской святыни - Успенского Собора было вывезено практически все золото. Всего же из храмов Кремля изъято и сдано в Гохран более 1 пуда золота, 290 пудов серебра, 259 бриллиантов, 672 алмаза и др. ⁴¹.

Изъятие в Москве не закончилось к концу апреля, как ни старались власти, а растянулось еще до начала лета 1922 г. В результате из Московских храмов за весну 1922 г. было изъято:

около 3059 пудов 28 фунтов 43 золотника 72 доли серебра;

400 серебряных рублей;

2 пуда 21 фунт 86 золотников 76 долей золота;

500 золотых рублей;

бриллиантов, алмазов и розочек 365 штук, а также много других драгоценных предметов.

В Московской губернии к этому времени конфисковано около 21 фунта золота, 1,5 тысячи пудов серебра, 30 золотников белого металла, 7548 драгоценных камней. Из 887 храмов губернии изъятие еще не было завершено в 385 ⁴².

Проведение кампании в столице сопровождалось яростным протестом населения, формы выражения которого доходили до прямых столкновений с войсками, попыток верующих применить оружие, начинавшихся волнений. В отличие от губерний, особенно центральных, где изъятие сопровождалось кровопролитными беспорядками, волнения в столице предупреждались хорошо подготовленными чрезвычайными мерами властей и моментально подавлялись приведенными в боевую готовность войсками.

* * *

Кампания по изъятию церковных ценностей в богатейших храмах Петрограда, начавшаяся 21 апреля 1922 г., в отличие от Москвы прошла относительно спокойно. Объяснялось это несколькими причинами. Лидеры большевиков, боявшиеся возможности конфликта с питерским пролетариатом и каждый раз подчеркивавшие свое особое к нему расположение, с осторожностью подходили к проведению конфискации ценностей из городских храмов. В Петрограде, где в конце XIX -начале XX вв. зародилось и окрепло реформаторское движение в церкви, глубже были обновленческие тенденции, сильнее влияние на духовенство и паству проживающих здесь лидеров - А.И.Введенского и других, и, следовательно весомее была поддержка обновленцами проводимой кампании. Предотвращение кровопролития в Петрограде стало возможно во многом благодаря попыткам митрополита Петроградского и Гдовского Вениамина достигнуть договоренности с властями и убедить паству не вступать на путь борьбы.

На состоявшихся 6 марта 1922 г. в Смольном переговорах митрополита Вениамина и представителей Правления Общества православных приходов под председательством профессора Петербургского университета Ю.П. Новицкого с членами Помгола митрополит представил составленное им 5 марта 1922 г. заявление в Петроградскую Губкомиссию Помгол. В своем заявлении Митрополит Вениамин выразил протест против декрета ВЦИК. Но понимая необходимость найти разумный компромисс с властями и стремясь избежать кровопролития, он объявил, что передача ценностей на помощь голодающим возможна, но только при наличии трех условий: если все другие средства помощи исчерпаны; если пожертвованные ценности действительно пойдут голодающим; если на пожертвование ценностей будет дано разрешение Святейшего патриарха. По мнению митрополита сами сокровища, согласно святоотеческим указаниям, в его присутствии должны быть обращены в слитки, ибо "только в виде последних они могут быть переданы в качестве жертвы, а не в форме сосудов, прикасаться к которым, по церковным правилам, не имеет права ни одна несвященная рука". Выразив готовность помочь голодающим и призвав к пожертвованию, митрополит Вениамин в тоже время решительно отверг принудительное изъятие церковных ценностей, как "акт кощунственно-святотатст-венный" ⁴³.

Для успокоения верующих необходимо было, по мнению митрополита, сознание народом добровольности жертвы и участия в акте пожертвования, поэтому для достижения этой цели он предложил включить в состав комиссии по изъятию представителей церковных приходов. Заявление митрополита было принято Помголом ⁴⁴.

12 марта 1922 г. митрополит Вениамин вновь пояснил и подтвердил свои условия сдачи ценностей в письме Петроградскому Губисполкому. Он настаивал на предоставлении церкви права самостоятельной организации помощи голодающим, обосновывая это тем, что по канонам использовать священные предметы могла только непосредственно сама церковь. Если же церкви откажут в предоставлении самостоятельности, тогда она откажется от передачи священных предметов в силу канонической невозможности, но примет самое широкое участие в помощи голодающим путем сбора денег, продовольствия, вещей и церковных ценностей, не имеющих богослужебного характера, передаст властям все собранные суммы без требования какого-либо контроля со стороны церкви. Настаивая на соблюдении канонов, митрополит Вениамин подчеркивал, что при этом само дело помощи голодающим нисколько не пострадает, а лишь изменится форма помощи ⁴⁵. В случае принятия его условий митрополит Вениамин готов был предоставить на рассмотрение и утверждение властей проект церковной организации помощи голодающим. В противном же случае он отзывал своих представителей из Комиссий Помгола, ибо их участие сводилось таким образом не к благотворительности, а к изъятию. В заключении Вениамин предупредил власти, что в случае конфискации ценностей без согласия церкви, он вынужден будет осудить такой акт как кощунственно-святотатственный, за участие в котором миряне подлежат отлучению от церкви, а священнослужители - извержению из сана ⁴⁶.

Несмотря на заявления митрополита Вениамина, власти приступили к изъятию в Петрограде. Реакция питерцев последовала незамедлительно и в городе сразу же произошли выступления. Значительное скопление народа наблюдалось 15 марта 1922 г. около Казанского Собора. По сообщению РОСТА, толпа, разбившись на отдельные группы, возбужденно делилась мнениями об ожидаемом якобы прибытии вооруженных отрядов для изъятия церковных ценностей. Настроение поддерживалось ораторами "подозрительного типа" ⁴⁷. Сопротивление властям было оказано у Троицкого Собора. На следующий день 16 марта 1922 г. на Сенной площади пришлось прибегнуть к помощи конных отрядов, когда членам комиссии не удалось пройти в церковь Спаса, окруженную, по свидетельству источников, "громадной толпой" ⁴⁸.

Испугавшись возможности волнений в Петрограде, Особоуполномоченный Совнаркома Приворотский 15 марта 1922 г. запросил у Л.Д.Троцкого разрешения на применение в городе вооруженной силы. Он обвинял митрополита Вениамина в срыве якобы достигнутых с властями соглашений и предупреждал Л.Д.Троцкого, что митрополит пригрозил призвать верующих воспрепятствовать изъятию. В складывающейся обстановке Президиум Губисполкома принял решение не останавливаться перед репрессиями, так как только с помощью вооруженной силы, по мнению городских властей, можно было произвести изъятие в Петрограде. Приворотский просил дать соответствующую директиву. Однако Л.Д.Троцкий, опасаясь приме-нения вооруженной силы против питерцев, отмолчался, принял телеграмму "к сведению" и, не ответив, адресовал ее Г.Д.Базилевичу ⁴⁹.

События 15-16 марта 1922 г. в Петрограде дали повод В.И.Ле-нину обвинить митрополита Вениамина в призыве верующих к противодействию властям и открыть против него провокационную кампанию. В.И.Ленин в письме от 19 марта 1922 г. связал события в Шуе с сообщениями РОСТА о якобы "подготавливающемся в Питере сопротивлении декрету об изъятии церковных ценностей". Сообщения о заговоре были откровенной ложью, вполне вписывающейся в общую большевистскую схему.

Второй удар Владыке нанесли подключившиеся к травле митрополита обновленцы, лидеры которых А.И.Введенский, В.Д.Красниц-кий, Белков, А.Боярский и другие (всего 12) выступили в петроградской прессе 24 марта 1922 г. с обвинениями в адрес петроградского духовенства в контрреволюционных настроениях и с требованиями отдать все церковное имущество властям.

Обстановка нагнеталась и грозила обернуться кровопролитием. Митрополит Вениамин еще раз проявил упорное стремление урегулировать вопрос об изъятии с наименьшими для церкви потерями. 5 апреля 1922 г. между его представителями, в качестве которых митрополит благословил А.Боярского и А.И.Введенского, вероятно, вовлекая их в переговорный процесс с целью нейтрализовать раскольническую деятельность, и Петроградской Комиссией Помгол было достигнуто соглашение, основной смысл которого заключался в разрешении верующим участвовать в изъятии, учете и упаковке ценностей, а также заменять ценности на малоценные или на металл в соответствующем эквиваленте. При этом в храмах оставался необходимый для богослужения комплект малоценных сосудов, евангелие и т.п. Раки для мощей и всенародно чтимые иконы (таких особо чтимых икон, хранившихся в Петроградских храмах, было названо 7) могли быть оставлены при условии замены их другими ценными предметами. Властями определялся 7 дневный срок возможной замены. Условия соглашения вступали в силу только с момента обращения митрополита Вениамина к верующим с воззванием, текст которого требовалось согласовать с Петроградской Губкомиссией Помгол ⁵⁰.

О достигнутой договоренности митрополит поспешил сообщить петроградской пастве в своем воззвании от 10 апреля 1922 г. События, происходившие в Шуе, Смоленске, Москве, а также открытые провокации по отношению к петроградскому духовенству и, прежде всего, самому митрополиту Вениамину, заставили его несколько расширить границы допустимого компромисса ради предотвращения неизбежных столкновений. Своим воззванием он разрешил жертвовать сверх ранее сдаваемых и другие церковные ценности, "даже ризы со святых икон, но не касаясь святынь храма, к числу которых относятся: св. престолы и что на них (священные сосуды, дарохранительницы, кресты, Евангелия), вместилища святых мощей и особо чтимые иконы". К пожертвованию митрополит призвал приступить немедленно и сдать ценности не позднее 22 апреля 1922 г.. Если же власть сочтет необходимым приступить к конфискации и прочих церковных предметов, в том числе и святынь, то и тогда митрополит Вениамин настаивал "отнестись по-христиански" к происходящему, признав совершенно недопустимым проявления насилия со стороны верующих в той или другой форме, строго соблюдая достигнутые соглашения. Трудно было расставаться со святынями, на выкуп которых не хватало средств, но оставалось, по словам Владыки, только скорбеть. Вениамин настойчиво призывал идти "курсом вне политики", избегая проявлений каких-либо политических тенденций и волнений при изъятии, не давать никакого повода к кровопролитию. Он резко отмежевывался от так называемого сопротивления декрету и событий около храма на Сенной, "никакого отношения к церкви не имеющих, тем более к духовенству", выводя тем самым духовенство из-под чекистского удара ⁵¹.

В результате предпринятых митрополитом Вениамином действий изъятие в Петербурге проходило спокойнее, чем в Москве и некоторых российских губерниях. Но комиссия Помгола не соблюдала соглашения, достигнутого с митрополитом Вениамином, и вывоз ценностей из роскошных храмов Петрограда шел полным ходом.

Кампанию в Петрограде, как и в Москве, претворяло образование агитационной комиссии и десятидневная организационная подготовка, приведение в боевую готовность отрядов милиции, чоновцев и чекистов. Тщательно разработанная инструкция начальникам районных и уездных подкомиссий по изъятию в городе и губернии детально регламентировала действия членов комиссий. В частности, учитывая опыт других городов, на время операции изъятия двери храма закрывались и никто, кроме оперативной группы, не мог выйти из него. Одному из членов комиссии вменялось в обязанности охрана колокольни ⁵².

Но спокойствие в Петрограде было обманчивым. Отношение питерского пролетариата к захвату церковных драгоценностей оказалось значительно хуже ожидаемого властями. По сводкам ГПУ агитация против изъятия велась на многих заводах и фабриках - на Кожзаводе, заводах "Резчик" и "Треугольник", в Рождественском трамвайном парке и др. На химзаводе докладчику Петроградского Комитета РКП(б) не дали даже выступить ⁵³.

ГПУ предупреждало о явно враждебном отношение к изъятию интеллигенции и торговцев города. Собрание прихожан центрального района постановило ценности не сдавать, а внести деньгами ⁵⁴. Уже на подготовительной стадии было арестовано 24 человека, агитировавших против изъятия - два священника, торговцы с Сенной, студенты и другие. К концу марта 1922 г. в городе уже велось следствие по делу священников ⁵⁵.

Начало работ по изъятию в Петрограде было задержано по тактическим соображениям: недостаточностью подготовки общественного мнения и наступавшей последней неделей Великого поста и Пасхой. По этим же причинам пришлось перенести вывоз ценностей из крупнейших церквей города в последнюю очередь.

Несмотря на все попытки духовенства удержать верующих от сопротивления, избежать столкновений все же не удалось. Во время судебного процесса над петроградским духовенством назовут 14 случаев сопротивления, включая обычное при изъятии скопление возбужденной толпы, которое наблюдалось повсеместно: у Знаменской церкви, храма Святого Владимира, на фабрике Госзнака, у церкви Купеческой богадельни и др. Бурно вела себя толпа в 500 человек у церкви Петра и Павла, у Владимирской церкви число собравшихся превысило одну тысячу. 14 апреля 1922 г. двухтысячная толпа ворвалась в Ивановскую церковь, начала "бомбардировать комиссию по изъятию ценностей камнями, некоторые забрались на колокольню и стали бить в набат" ⁵⁶. В самом начале мая во время вывоза ценностей из церкви Путиловского завода толпа в 1,5 тысячи (по другим источникам толпа достигала трех тысяч) препятствовала изъятию, избиты два члена комиссии, три милиционера и два курсанта, которые отправлены в госпиталь, разогнана милиция и пожарная команда, поврежден их автомобиль. Прибывшим отрядом ЧОН путиловские рабочие были разогнаны и порядок восстановлен ⁵⁷.

В церквях Петрограда активно производилась замена ценных предметов полными комплектами малоценных, необходимых для отправлениях богослужения ⁵⁸. Когда из Александро-Невской Лавры были вывезены святыни, верующие потребовали возвращения их в Лавру в обмен на срочно собиравшиеся по всему городу драгоценности. В результате затянувшейся тяжбы власти распорядились все драгоценные камни и золото на оставленных предметах изъять без замены ⁵⁹.

Настоящая борьба развернулась между сотрудниками музеев и властями из-за российских святынь Казанского и Исаакиевского Соборов. Представителями Главмузея неоднократно предпринимались попытки уберечь от конфискации художественные и исторические реликвии православия. Эксперты Эрмитажа Романов, Удаленков и другие потребовали передачи музею большинства ценностей Соборов. При этом ими использовались мандаты за подписью М.И.Калинина, предоставляющие экспертам Петрограда право окончательной экспертизы и решения вопроса о месте хранения ценностей, просмотра всех отобранных в Гохран или фонд Помгола вещей. Обладатель такого мандата при нарушении указанных правил или в особо важных случаях имел право обратиться непосредственно к центральным учреждениям и властям.

Действия экспертов обеспокоили Особоуполномоченного СНК Приворотского, о чем он донес в Москву Г.Д.Базилевичу, предлагая "добиться распоряжения Калинина выделять для музея только отдельные характерные экземпляры, а не десятки однообразных предметов для ансамбля". Г.Д.Базилевич срочно переправил телеграмму Приворотского А.Г.Белобородову с просьбой переговорить с М.И.Калининым и дать окончательную директиву в Петроград, который в свою очередь предложил уладить дело на месте "в партийном порядке". М.И.Калинину же было заявлено, что его мандат нарушает порядок изъятия ценностей. Эксперты лишались вышеуказанных прав и могли лишь заявлять свой протест во время изъятии и тогда специальная комиссия экспертов имела право разрешить спорный вопрос. Ссылки же на инструкции экспертам Главмузея не имели никакого действия для членов комиссии и были необязательны. Что же касается Председателя ВЦИК и Центральной Комиссии по изъятию М.И.Калинина, то его "убедительно просили" впредь согласовывать все свои действия по изъятию с Политбюро ЦК РКП(б) и не подписывать без его согласия мандаты, телеграммы и директивы по изъятию ⁶⁰.

В Казанском Соборе основной спор вызвал знаменитый иконостас, изготовленный из серебра, добытого казаками легендарного атамана Платова в войне с Наполеоном. После долгих препирательств экспертов с уполномоченными по изъятию ими был направлен запрос в Москву Н.И.Троцкой, однако ответа не последовало. Тогда 16 марта 1922 г. Председатель Российской академии истории материальной культуры А.И.Васильев и Ректор Российской академии художеств Белогруда телеграфировали в Москву во ВЦИК М.И.Калинину, Главмузей Н.И.Троцкой и Наркомпрос А.В.Луна-чарскому настоятельную просьбу остановить разрушение иконостаса Казанского Собора как памятника мировой культуры ⁶¹.

Ответом властей была лишь телеграмма М.И.Калинина, направленная Петроградскому Губкому, в которой он предлагал приостановить конфискацию иконостаса Казанского Собора и раки Александро-Невской Лавры до окончательного разрешения вопроса в центре. Кроме того, он настаивал на том, что экспертиза петроградских специалистов вполне авторитетна и вывоз этих ценностей в Москву для экспертизы недопустим ⁶². Как реагировали власти на действия Председателя ВЦИК нам уже хорошо известно. Безрезультатным остался и протест видных петроградских ученых и специалистов академиков Ольденбурга и Марра. В результате 17 марта 1922 г. иконостас был разобран ⁶³.

Всего из Казанского Собора было изъято 129 пудов 37 фунтов и 20 золотников серебра. Два грузовика вывезли из Исаакия более 3 пудов 4 фунтов золота и 11 пудов серебра ⁶⁴.

Изъятие ценностей в большей части Петроградских церквей было закончено в кратчайшие сроки - к 29 апреля 1922 г. ⁶⁵. В целом на склады губфинотдела поступило более 4 пудов золотых и 1024 пудов серебряных изделий, 3690 бриллиантов. В фонд Гохрана из них передано 3 пуда золота, 665 пудов серебра, 1028 бриллиантов и 367 других драгоценных камней ⁶⁶.

Ход изъятия ценностей из петроградских храмов должен был насторожить большевиков. Несмотря на стремление политического руководства страны провести кампанию в Петрограде как можно спокойнее, опасаясь вызвать конфронтацию с питерским пролетариатом, удалось это едва-едва. В выступлениях на Сенной площади и особенно на Путиловском заводе проявилось враждебное отношение питерских рабочих к антицерковной политике большевиков. Волнения могли вспыхнуть и вооруженная сила, которую так боялись применить власти в Петрограде, могла потребоваться в любой момент.

* * *

Итоги проведения кампании по изъятию церковных ценностей подводились в мае 1922 г.

Для учета ценностей еще 22 апреля 1922 г. секретарь ВЦИК А.С.Енукидзе телеграфировал всем губисполкомам о порядке представления отчетности по кампании изъятия. Губернским властям предлагалось еженедельно сообщать в ЦК Помгол и Гохран о количестве изъятых ценностей, при этом по золоту и серебру отдельно точным весом, а по драгоценным камням поштучно. По окончании проведения изъятия в губернии требовалось сдать общую сводку. Отдельно упаковывались и отмечались в особой графе ценности, взятые в закрытых церквях, как поступающие в Госфонд. Однако при рассмотрении итогов кампании по имеющимся у нас материалам следует учитывать, что о точности представляемой в центр отчетности говорить можно лишь с определенной степенью.

Бюро Центральной комиссии по изъятию церковных ценностей на своем заседании 8 мая 1922 г. рассмотрело вопрос "о затяжке работ по изъятию" и приняло постановление. Было признано, что самое удобное время для изъятия перед Пасхой упущено вследствие телеграммы ЦК РКП(б), а во время Пасхи работа по изъятию была вообще приостановлена. Кроме того, темп работ в ряде мест задерживался идущей сельскохозяйственной кампанией, а также весенней распутицей на Севере. Но в ряде губерний медленное проведение кампании было следствием "расхлябанности и неточного выполнения инструкции". Поэтому по отношению к Губкомам, задерживающим кампанию по изъятию, было предложено ЦК РКП(б) принять меры ⁶⁷. Через день Бюро Центральной комиссии представило в ЦК РКП(б) сводку о ходе работ по изъятию.

Итоги кампании выглядели следующим образом.

Первой завершила изъятие Калужская губерния, собрав к началу апреля 700 пудов ценностей. К середине месяца рапортовали Вятская губерния (400 пудов), Челябинск (8,5 пудов серебра), Нижний Новгород (50 пудов 29 фунтов серебра и 3 фунта 60 золотников золота), Барнаул (15 пудов серебра и 35 драгоценных камней) и ряд других городов ⁶⁸.

Большинство же губерний попадало в разряд отстающих. Чрезвычайно вяло проходило изъятие в Вологодской, Витебской, Рязанской губерниях. Из пятидесяти церквей Пензенской губернии собрано всего 6 пудов серебра. В хаотичном беспорядке производилось изъятие на Тамбовщине, там отмечены случаи "массовых хищений", то есть утаек ценностей и многочисленные эксцессы.

Несмотря на сочувственное отношение населения голодающих районов Поволжья к изъятию, слабо проходила кампания и мало конфисковано ценностей в Марийской области, Казанской, Астраханской и Царицынской губерниях. Не использовано было благоприятное настроение голодающих и в Уфимской губернии. Незначительные результаты кампании в этих районах объяснялись в том числе традиционным преобладанием в них мусульманского населения и бедностью убранства мечетей по сравнению с православными храмами.

На Урале позже других приступили к изъятию в Екатеринбургской и ряде уездов Пермской губерний. И хотя богатых церквей и монастырей в Соликамском, Чердынском, Сарапульском, Кунгурском, Осинском уездах было достаточно, властям не удалось взять их богатства. Количество собранного там золота было незначительно ⁶⁹.

Нерешительно проводилась кампания изъятия в Белоруссии, в Гомельской губернии, проволочка была допущена на подготовительной стадии, когда власти увлеклись проведением собраний, результатом чего было малое количество ценностей и крупные "хищения" ⁷⁰.

На Северном Кавказе и на Дону, по мнению властей, кампания проходила медленно, на Дону были крупные пропажи ценностей. Из Армении было получено заявление о том, что по мнению СНК Армении изъятие по местным условиям произвести невозможно ⁷¹. Центр получил телеграмму от представителя ГПУ на Юго-Востоке о решении Дагестанского Комитета РКП(б) не производить изъятие совершенно ⁷².

Крайне медленно проходила работа на Украине. Там было собрано всего 160 пудов серебра ⁷³. Работа тормозилась местными властями. Председатель Всеукраинского ЦИК категорически запретил отправлять ценности в Москву. Смысл запрета заключался в стремлении местной власти использовать их для закупки продовольствия голодающим губерниям Украины. Украинские власти полагали, что следовало бы установить определенный процент этих ценностей, реализация которых шла бы на удовлетворение нужд самой Украины ⁷⁴.

В целом завершить кампанию по изъятию церковных ценностей весной 1922 г., как планировало Политбюро ЦК РКП(б), не удалось. Работа комиссий продолжалась еще некоторое время, но уже не так активно, как в марте-апреле. К июню 1922 г. изъятие по губерниям центральной России можно было считать оконченным, хотя официальное подтверждение по некоторым губерниям еще не поступило, а итоговую ведомость изъятого церковного богатства Политбюро ЦК РКП(б) получило только 4 ноября 1922 г.

Всего в 1922 г. было изъято:

Таким образом, всего изъято ценностей по приблизительному подсчету на сумму немногим более 4,5 миллионов золотых рублей. Отдельно выделены отобранные у церкви антикварные вещи - 964 предметов ⁷⁵.

К апрелю 1923 г. удалось еще отобрать у церкви: 26 п. 8ф. 36 зол. золота; 24565 п. 9 ф. 51 зол. серебра; 229 п.34 ф. 66 зол. серебряных монет; 2 п.29 зол. изделий с жемчугом; 1 п. 34 ф. 18 зол. бриллиантов и других драгоценных камней ⁷⁶.

Много это или мало? Если сравнить с ожидаемыми большевиками результатами изъятия в сотни миллионов рублей и выделяемыми на проведение самой кампании сметами различным комиссиям, то цифра оказывается незначительной. Кроме того, следует учесть сложный и не всегда поддающийся подсчетам механизм оценки стоимости церковных ценностей.

Но не только пудами и рублями оценивалось церковное достояние. Его художественная ценность была неисчислимо выше. Гибли уникальнейшие произведения иконописи, ценнейшие образцы церковно-прикладного искусства, уничтожались святыни православия, национальные сокровища России. Ущерб, нанесенный русской культуре и традициям не укладывается в скупые цифры сводок. Показательно, что официальные источники не содержали художественной оценки изъятого, а официальный подход к ценностям сводился лишь к денежной стоимости и весовому выражению "презренного металла". Только когда речь заходила о возможности повыгоднее продать "товар", вспоминали о его художественно-исторической ценности.

По прежнему два важных вопроса сопровождают разговоры о церковном золоте: куда исчезли основные богатства церкви и на что были потрачены изъятые в 1922 г. ценности.

Вряд ли мы сможем точно ответить на первый вопрос. Известно лишь, что во время "неофициальной" волны изъятия, прокатившейся в стране еще в 1920 г., у церкви было отнято 7150000000 рублей, не включая изъятое на Украине, Кавказе и в Сибири ⁷⁷. Есть сведения по отдельным губерниям. Так в феврале 1922 г. чекисты Новгородской губернии сообщали в Москву, что во время проходившей в 1919 г. кампании вскрытия святых мощей в губернии было взято ценностей из некоторых церквей и монастырей на сумму свыше 1 миллиона золотом ⁷⁸. Однако подсчитать количество разграбленного и бесследно пропавшего церковного добра в годы революции и Гражданской войны невозможно.

Что касается изъятого в 1922 г. церковного золота, то для властей его реализация была одной из главных целей кампании. Поэтому власти задолго до начала кампании готовились к ее достижению и создали специальную Комиссию по реализации ценностей во главе с Л.Д.Троцким. В конце 1921-начале 1922 гг. Наркомфин заранее готовился к массовому поступлению церковного добра. А Нарком внешней торговли Л.Б.Красин, обеспокоенный невыгодностью распродажи ценностей мелкими партиями, предлагал образовать синдикат для совместной продажи бриллиантов за границу ⁷⁹.

Вопрос о создании синдиката по реализации ценностей был решен на одном из заседаний указанной Комиссии 23 марта 1922 г. При этом синдикату предоставлялось монопольное право на продажу достояния России за границу на условии обеспечения прежде всего интересов республики, читай - партии. До создания же синдиката дело реализации ценностей возлагалось исключительно на Наркомат внешней торговли ⁸⁰.

Удобным случаем для ведения переговоров по образованию синдиката с заинтересованными лицами за границей, по постановлению Комиссии, следовало использовать Генуэзскую конференцию и выезд в это время "значительного количества товарищей в условиях дипломатической неприкосновенности". Кроме того, к работе по выгодной реализации ценностей власти привлекли известных специалистов, ювелиров, таких как А.К.Фаберже, Б.Е.Масеева и других, щедро оплатив их услуги ⁸¹.

Сразу же после заседания Комиссии Л.Д.Троцкий направил присутствовавшему на заседании Л.Б.Красину записку со своими дополнительными соображениями по скорейшей продаже церковных драгоценностей. Он предполагал в течение 1922-1923 гг. получить 50 миллионов, а в 1923-1924 гг. - 75 миллионов, а также рекомендовал спешить с продажей золота, так как, по его мнению, близкая пролетарская революция в Европе "совершенно застопорит рынок ценностей", и тогда большевики не смогут выгодно реализовать награбленное добро ⁸².

Деятельность Наркомата внешней торговли по ускорению реализации ценностей не удовлетворяла власть. 4 мая 1922 г. Политбюро ЦК РКП(б) после выступления В.И.Ленина по этому вопросу приняло решение поставить на вид Л.Б.Красину о неисполнении обязательств еженедельно сообщать о ходе переговоров по реализации ценностей заграницей. Политбюро ЦК РКП(б) потребовало "боль-шей энергии в проведении этого неотложного дела" ⁸³.

Попытку спасти шедевры русского искусства от физического уничтожения предприняли в очередной раз работники Главмузея. Н.И.Троцкая в письме в ЦК Помгол А.Н.Винокурову от 1 июня 1922 г. обращала внимание на возможность более рационального использования предметов искусства, особенно XVIII-XIX вв., для продажи за границу. Речь шла о том, что церковные предметы, представляющие собой художественно-исторические ценности, стоили несравнимо дороже, чем произведенный из них сплав. На запрос А.Н.Винокурова по поводу письма Н.И.Троцкой о политической стороне вопроса продажи, Наркомат внутренних дел ответил, что допускает распродажу заграницу отобранных предметов искусства ⁸⁴.

Другой вариант реализации ценностей предложил Л.Д.Троцкому Председатель СНК и Нарком иностранных дел Украины Х.Г.Раковский: "заложить за границей и получить из них целевой заем на помощь голодающим или на поднятие сельского хозяйства". А.Н.Винокуров ответил, что уже решено художственно-антикварные церковные ценности, не подлежащие передаче в Главмузей, реализовать в качестве изделий за границей, а остальные запродать Наркомфину ⁸⁵.

В результате подавляющая часть изъятых у церкви в 1922 г. ценностей пошла в переплавку, а полученные с продажи суммы были потрачены на проведение самой кампании по их изъятию: агитация, техническое обеспечение, карательные операции, сверхсметные ассигнования и т.д. ⁸⁶.

Значительная доля ценностей пошла на содержание партий-ного и советского аппарата. Именно в это время сотрудникам аппарата были увеличены зарплата, различные виды довольствия и т.д. ⁸⁷. Часть золота была попросту разворована, о чем свидетельствуют прошедшие процессы над сотрудниками Гохрана.

Определенная доля средств, полученных с реализации церковного достояния, пошла на оборону республики. 16 мая 1922г. Политбюро ЦК РКП(б) заслушало доклад Л.Д.Троцкого по вопросу о кампании по извлечению ценностей. Л.Д.Троцкий предложил помимо текущей сметы военному ведомству ассигновать немедленно пятипроцентное отчисление от ценностей и предоставить ценности натурой в полное распоряжение военного ведомства для самостоятельной реализации. Л.Д.Троцкий настаивал, чтобы это отчисление не облагалось налогом и не зачислялось в смету ведомства, так как оно якобы предназначалось на мобилизационные запасы ⁸⁸.

Политбюро ЦК РКП(б) признало необходимым максимально ускорить реализацию ценностей, для осуществления чего создавалась Комиссия в составе Л.Д.Троцкого, заместителя Наркома финансов Г.Я.Сокольникова и Л.Б.Красина. О ходе реализации ценностей Ко-миссии предписывалось два раза в месяц докладывать в ЦК. Предложения Л.Д.Троцкого поручалось предварительно рассмотреть во всех деталях в двухдневный срок комиссии в составе Г.Я.Соколь-никова, А.И.Рыкова, А.Д.Цюрупы.

О том, какое важное значение придавалось этой проблеме, говорит тот факт, что на ближайшее заседание Политбюро ЦК РКП(б) 18 мая 1922 г. уже выносился доклад по итогам рассмотрения предложений Л.Д.Троцкого. А в случае несогласия Политбюро ЦК РКП(б) Секретариату ЦК РКП(б) поручалось созвать Пленум ЦК РКП(б) для того, вероятно, чтобы все таки провести эти предложения. В итоге Л.Д.Троцкий добился своего. 12 ноября 1922 г. Совет Труда и Обороны РСФСР принял постановление назначить Л.Д.Троцкого ответственным за объединение и ускорение работ по учету, сосредоточению и реализации драгоценностей всех видов, имеющихся в РСФСР, с тем, чтобы 5 % с реализуемых сумм за эти ценности поступало в Реввоенсовет Республики на усиление обороны ⁸⁹.

Обнаруженные сейчас документы, думается, отражают далеко не все зафиксированные операции. Механизм реализации ценностей и отчислений от вырученных с этого сумм был чрезвычайно сложен и его могли знать только отдельные люди, навсегда унесшие с собой тайну о судьбе церковного золота.

Таким образом, кампания по изъятию церковных ценностей 1922 г. явилась крупнейшей антирелигиозной кампанией, направленной на ликвидацию церкви, уничтожение духовенства и устранение религии из общественного сознания. Под лозунгами спасения голодающих партия накапливать собственный капитал. Карательные методы проведения кампании, главным сторонником которых был Л.Д.Троцкий, превратили кампанию в битву, в которой подавляющим военным превосходством большевики одержали верх над стихийным протестом масс.

Но проведенная ценой неимоверных усилий, кампания не достигла поставленных Политбюро ЦК РКП(б) целей. Власти не получили желаемого количества золота. Собранные драгоценности составили лишь незначительную часть от тех, на которые рассчитывал Л.Д.Троцкий. Большая часть изъятого была истрачена на проведение самой кампании, пошла на обеспечение партийного и советского аппарата и безвозвратно исчезла за границей. Удар, нанесенный в 1922 г. властями, ослабил церковь. Угроза физической расправы нависла над духовенством. Но церковь смогла сохранить свои организационные структуры, устоять перед опасностью раскола и не была уничтожена полностью.

Власти одержали куда более важную победу. Было создано условие построения агрессивно настроенного к церкви государства, что стало возможно только при пассивном участии народа и его религиозном равнодушии, ставшим социальной базой политики "воинствующего атеизма". Власти добились основного - на глазах у населения громили соборы, судили духовенство, загоняли церковь в подполье, а большинство молчало.

Подводя итоги изъятия церковных ценностей в 1922 г., не забудем о человеческих жертвах, принесенных во имя "известной политической цели". Начавшиеся весной 1922 г. процессы над православным духовенством открыли счет новым мученикам России.

Примечания

2. Сорок сороков. Том 1. М., 1992. С.7.
3. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.60. Д.336. Л.80-81.
4. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.265.
5. Там же. Л.266,267,270.
6. Там же. Л.266-266 об.
7. Там же. Л.267.
8. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.151.
9. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.1; ГАРФ. Ф.5263. Оп.1. Д.54. Л.69-69об.
10. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.3-4; ГАРФ. Ф.5263. Оп.1. Д.54. Л.70.
11. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.5-7 об.,171; Сорок сороков. Том 1.М., 1992. С.218-222, 226-231, 263-273.
12. Сорок сороков. Том 3. М., 1995. С.183.
13. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.170.
14. Там же. Л.7
15. Там же. Л.5.
16. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.117 об.
17. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.7,11,13,173; Козлов В.Ф.Указ.соч.С.51; Сорок сороков. Том 1. М., 1992. С.230.
18. Там же. Л.11-16; Козлов В.Ф.Указ.соч.С.49.
19. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.117 об.
20. Там же. Д.60. Л.816 об.
21. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.17-24.
22. ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.410а. Л.26.
23. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.17,19,21.
24. Сорок сороков. Том 3. М., 1995. С.376-377.
25. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.23-23об.
26. Там же. Л.268.
27. В настоящее время следов церкви не сохранилось - Сорок сороков. Том 2. М., 1994. С.404.
28. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.32.
29. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.59. Л.118
30. ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.11. Л.85 об.
31. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.25-34.
32. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.60. Д.336. Л.81.
33. Алексеевский женский монастырь основан около 1358 г. на Остоженке. В 1837 г. в связи со строительством на его месте Храма Христа Спасителя, обитель перенесена в Красное село. Закрыт около 1930 г. - Сорок сороков. Том 1, 1992. С.343- 345.
34. Церковь Спаса Преображения построена в 1880 г. Это один из двух последних деревянных действующих храмов Москвы. - Сорок сороков .Том 3.М.,1995. С. 78-79.
35. Там же.
36. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.35-35 об., 180.
37. Там же. Л.37-40.
38. Алексеев В.А. Указ. соч. С.220-221.
39. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.41-44.
40. Там же. Л.45-46.
41. Сорок сороков. Том 3.М., 1995. С.84.
42. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.47-63; Козлов В.Ф. Указ.соч.С.51.
43. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.60. Д.336. Л.81-82.
44. ГАРФ. Ф.А-353. Оп.60. Д.11. Л.3-4; РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48 а.Л.8 об.
45. Дело митрополита Вениамина (Петроград, 1922 г.). М., 1991. С.5.
46. Русская Православная Церковь в советское время... Книга 1. С.150-152.
47. Там же. С.152.
48. Дело митрополита Вениамина... Л.28.
49. Там же. Л.30.
50. ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.373 об.
51. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.60. Л.72-72 а.
52. Там же. Л.70-71; Ф.А-353. Оп.6. Д.11. Л.57-58.
53. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.60. Л.63.
54. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л. 68,82.
55. Там же. Л.91,96.
56. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.60. Л.469.
57. Дело митрополита Вениамина... С.11.
58. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.82,127,136,139,160.
59. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.60. Л.251.
60. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.178-179.
61. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.64-65,81-82,143; Д.59. Л.65.
62. Там же. Оп.140. Д.60. Л.117,118.
63. Там же. Оп.2. Д.59. Л.143.
64. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.179; ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.115,116.
65. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.179,181.
66. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.60. Л.251.
67. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.182.
68. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.68.
69. РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.107,108, 123.
70. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.53-55.
71. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.79.
72. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.53-55.
73. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.83.
74. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.53-55.
75. ГАРФ. Ф.1235. Оп.2. Д.45. Л.62.
76. АПРФ. Ф.3. Оп.60. Д.23. Л.76-77.
77. Русак В. Пир сатаны... С.94; Корзун М.С. Русская православная церковь, 1917-1945гг.: Изменения социально-олитической ориентации и научная несостоятельность вероучения. Минск, 1987.С.40.
78. Там же. С.93.
79. РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.22,52; ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.411. Л.3.
80. Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.165.
81. АПРФ. Ф.3. Оп.39. Д.93. Л.12; РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.21.
82. Там же.
83. АПРФ. Ф.3. Оп.39. Д.93. Л.11; РЦХИДНИ. Ф.5. Оп.2. Д.48. Л.20.
84. АПРФ. Ф.3. Оп.1. Д.274. Л.7 об., 46.
85. ГАРФ. Ф.1064. Оп.3. Д.22. Л.88,89 об.; Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.189-191.
86. ГАРФ. Ф.1064. Оп.3. Д.22. Л.84,85; Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Указ. соч. С.191.
87. Покровский Н.Н. Политбюро и церковь... С.199.
88. Баделин В.И. Золото Церкви... С.187.
89. РЦХИДНИ. Ф.17. Оп.2. Д.79. Л.3,5.
90. ГАРФ. Ф.1235. Оп.1с. Д.140. Л.68.