Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы.

Фелисите Робер де Ламеннэ

СЛОВА ВЕРУЮЩЕГО

Изд: Ф. Р. де Ламенне. Слова верующего. СПб., тип. т-ва «Общественная польза», 1906. 106 с.

Пер. с французского

Фототипически: опись А, №2636

К народу

Эта книга написана преимущественно для вас; вам я ее предлагаю. Да воодушевит она вас и утешит хоть немного, среди стольких бедствий, выпавших на вашу долю, среди стольких горестей, которые вас угнетают, почти не давая вам передохнуть.

Вы, несущие на себе тяготы дня, — я желал бы, чтобы она была для вашей бедной, утомленной души тем же, что на юге, в уголке поля, тень дерева, как бы бедно оно ни было, — тому, кто проработал все утро под палящими лучами солнца.

Вы живете в трудные времена, но эти времена пройдут.

После суровой зимы Провидение посылает нам менее тяжелое время, и маленькая птичка благословляет в своих песнях благодетельную руку, вернувшую ей тепло и изобилие, подругу и родное гнездышко.

Надейтесь и любите. Надежда все смягчает, любовь делает все легким.

— 4 —

Сейчас есть люди, которые много страдают за то, что они вас много любили. Я, их брат, я написал рассказ о том, что они сделали для и ради вас, и о том, что сделали им и против них за это; и когда насилие иссякнет само в себе, я обнародую этот рассказ, и вы прочтете его со слезами тогда уже менее горькими, и вы также полюбите тех людей, которые вас так любили.

Если бы я теперь рассказал вам о их любви и о их страданиях, меня вместе с ними бросили бы в тюрьму.

С великой радостью вошел бы я в нее, если бы ваша горькая доля стала от этого хоть немного легче; но никакого утешения не будет вам от этого, — вот почему нужно ждать и молить Бога, чтобы Он сократил испытание.

Теперь судят и угнетают люди: скоро будет судить Он. Счастлив, кто узрит Его правосудие.

Я стар: слушайте слова старика.

Земля печальна и суха, но она снова зазеленеет. Дыхание зла не вечно будет проноситься по ней всесожигающим вихрем.

Провидение хочет, чтобы то, что теперь происходит, послужило вам уроком, дабы научились вы быть добрыми и справедливыми, когда ваш час придет.

Когда те, кто злоупотребляют могуществом, пройдут перед вами, подобно грязи ручьев во время грозы, тогда вы поймете, что одно только

— 5 —

добро прочно, и вы побоитесь загрязнить воздух, очищенный небесным ветром.

Приготовьте ваши души к этому времени, ибо оно не далеко, оно приближается.

Христос, распятый за вас, обещал освободить вас.

Верьте его обету, и чтобы ускорить его выполнение исправляйте то, что нуждается в исправлении, упражняйтесь во всех добродетелях и любите друг друга, как любил вас до самой смерти Спаситель рода человеческого.

Слова верующего.

------

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь.

Слава в вышних Богу, на земле мир и в человецех благоволение.

Имеющий уши слышать — да слышит; имеющий очи видеть — да видит, ибо времена приближаются.

Отец родил Сына, Его слово. Его Глагол, и Глагол воплотился, и Он жил среди нас; и Он сошел в мир, но Мир не узнал Его.

Сын обещал послать Духа утешителя, Духа предтечу Отца и Его, который есть их взаимная Любовь: он придет и обновит лик земли, и это будет как второе творение.

Прошло уже восемнадцать веков, как Глагол рассеял божественное семя, и святой Дух оплодотворил его. Люди видели, как оно расцвело, они вкусили плодов его, плодов древа жизни, посаженного в их бедном жилище.

Говорю вам, — великая радость была меж них, когда они увидели явленный им свет и почувствовали как в них проник небесный огонь.

Теперь же земля снова стала темной и холодной.

— 7 —

Наши отцы видели закат солнца. Когда оно опустилось за горизонт, род человеческий содрогнулся. Потом в эту ночь было — я не знаю что, — то, чему нет имени. Дети ночи, Запад темен, но Восток начинает светлеть.

II.

Прислушайтесь и скажите мне, откуда этот шум — спутанный, неясный, странный, который слышится со всех сторон.

Положите руку на землю и скажите мне, отчего она содрогнулась.

Что-то, мы не знаем что, зашевелилось в мире; в этом есть участие Бога.

Разве каждый не в ожидании? Разве есть такое сердце, которое не бьется?

Сын земли, поднимись на высоту и возвести, что ты видишь.

Я вижу на горизонте багровое облако и вокруг него красное зарево, подобное отблеску пожара.

Сын земли, что видишь ты еще?

Я вижу как море вздымает свои волны, и горы колеблят своими вершинами.

Я вижу как реки меняют свои русла и холмы шатаются и падая загромождают долины.

Все колеблется, все движется, все принимает новый вид.

Сын земли, что видишь ты еще?

Я вижу вихри пыли в отдалении, они расходят-

— 8 —

ся во все стороны, сталкиваются, смешиваются и сливаются. Они пролетают над городами и когда минуют, их видна только равнина.

Я вижу как подымаются мятущиеся народы и цари бледнеют под диадемою. Меж ними война, война на жизнь и смерть.

Я вижу трон, два трона разбиты, и народы разбрасывают обломки по земле.

Я вижу как сражается один народ, подобный Архангелу Михаилу, поражающему Дьявола. Его удары ужасны, но он наг, а враг его покрыт крепкою броней.

Боже! он падает: он поражен на смерть. Нет, — он только ранен. Мария, Дева-Богоматерь окутывает его своим плащом, улыбается ему и выносит на время с поля битвы.

Я вижу как бьется без устали другой народ; с каждым часом он черпает новые силы в этой борьбе. На груди его знак Христа.

Я вижу третий народ, которого шесть царей придавили пятою, и каждый раз, как он пошевельнется, шесть кинжалов вонзаются в его горло.

Я вижу высоко в воздухе, на громадном здании крест, я с трудом различаю его, так как он окутан черным покрывалом.

Сын земли, что видишь ты еще?

Я вижу как Восток мятется в себе самом. Он смотрит как рушатся его древние дворцы,

— 9 —

как его старые храмы рассыпаются в прах, и он подымает глаза, будто ищет другие святыни, другого Бога.

Я вижу на Западе женщину с гордым взором и ясным челом; твердою рукою она проводит легкую борозду, и всюду где проходит ее плуг, — я вижу — подымаются новые поколения, которые призывают ее в своих молитвах и благословляют ее в своих песнях.

Я вижу на Севере людей, у которых остатки тепла ударили в голову, оно их опьяняет; но Христос касается их крестом, и сердца их снова начинают биться.

Я вижу на Юге племена отягощенные, не знаю каким, проклятием: тяжелое ярмо гнетет их, и они идут согбенные; но Христос касается их своим крестом, и спины их выпрямляются.

Сын земли, что видишь ты еще?

Он не отвечает; крикнем еще раз:

Сын земли, что видишь ты?

Я вижу как Дьявол бежит, и Христа в сонме ангелов грядущего на царство.

III.

И я был перенесен духовно в древние времена. И земля была прекрасна, богата и плодородна; и обитатели ее жили счастливо, ибо они жили как братья.

— 10 —

И я увидел Змея, скользящего меж них: он устремлял на иных свой могущественный взгляд, и душа их приходила в смятение, они приближались, и Змей говорил им на ухо.

И выслушав слово Змея, они поднялись и сказали: "Мы цари".

И солнце побледнело, и земля стала мертвенно бледной, как саван, окутывающей мертвецов.

И послышался глухой шум, долгая жалоба, и каждый содрогнулся в душе.

Воистину, говорю вам, это был такой же день, как тот, когда пучина прорвала преграды и хлынул из нее поток великих вод.

Ужас прошел из хижины в хижину, ибо тогда еще не было дворцов, и каждому он говорил какую-то тайну, приводящую в трепет.

И сказавшее: "Мы цари", взяли меч и следовали за ужасом из хижины в хижину.

И там произошли странные тайны; там были цепи, слезы и кровь.

Люди в ужасе вскричали: "Убийство снова явилось в мир!" И только и было, потому что ужас проник в их души и отнял силу их рук.

И они допустили наложить оковы, — на себя, на жен своих, на детей. А те, кто сказали: "Мы цари", вырыли подобие огромной пещеры, и заперли там все человечество, как запирают скот во хлеву.

— 11 —

И буря гнала тучи, и гремел гром, и я услышал голос, который сказал: "Змей победил во второй раз, но не навеки".

Затем я слышал только смутные голоса, смех, рыдания и богохульства.

И я понял, что перед царством Божиим должно настать царство Дьявола. И я буду плакать и надеяться.

И видение, которое было мне, было истинно ибо царство Дьявола свершилось, и царство Божие также свершится; и те, кто сказали: "Мы цари", будут в свою очередь заключены в пещеру вместе со Змеем, род же человеческий выйдет из нее, и это будет для него как второе рождение, как переход от смерти к жизни.

Да будет так.

IV.

Вы — дети одного отца, и одна мать вскормила вас своим молоком; почему же вы не любите друг друга как братья? почему вы относитесь друг к другу скорее как враги?

Кто не любит брата своего, — проклят семь раз, тот же; кто делается врагом брата своего, — проклят семьдесят раз семь.

Вот почему цари и князья и все те, кого мир называет вельможами, были прокляты: они не любили братьев своих и относились к ним как враги.

— 12 —

Любите друг друга, и вам не будут страшны ни вельможи, ни князья, ни цари.

Они сильны над вами только потому, что вы разъединены, потому что вы не любите друг друга как братья.

Не говорите: "Вот это — один народ, а я — другой народ". Ибо все народы на земле имели одного прародителя, это был Адам, и имеют на небе одного отца, это Бог.

Если отсечь один член, страдает все тело. Вы все вместе одно тело: нельзя притеснить одного из вас, чтобы вмести с тем не были притеснены все.

Когда волк бросается на стадо, он не пожирает его целиком сразу: он хватает одного барана и съедает его. Потом, проголодавшись снова, он хватает второго и съедает, и так до последнего, потому что ему снова и снова хочется есть.

Не будьте как бараны, которые, когда волк унесет одного из них, пугаются на мгновение, а затем продолжают пастись. Ибо, думают они, может быть, он удовлетворится первой добычей или второй; и к чему мне беспокоиться о тех, которых он пожирает? что мне за беда от этого? мне только больше травы останется.

Воистину, говорю вам: говорящее так про себя, отмечены стать пищей зверя, живущего их мясом и кровью.

— 13 —

V.

Когда вы видите человека, которого ведут в тюрьму или на казнь, не спешите говорить: "Это злой человек, совершивший преступление против людей".

Ибо может быть это человек добра, хотевший служить людям, и наказанный за это угнетателями их.

Когда вы видите народ отягченный оковами и отданный палачам, не спешите говорить: "Этот народ — насильник, он хотел нарушить мир на земле".

Ибо, может быть, это народ-мученик, умирающий ради спасения рода человеческого.

Восемнадцать веков тому назад в одном городе, на Востоке, первосвященники и цари того времени пригвоздили ко кресту после бичевания, — бунтовщика, богохульника, как они его называли.

День его смерти был днем великого ужаса в аду и великой радости в небесах.

Ибо кровь праведника спасла мир.

VI.

Почему животные находят себе свою пищу, каждое по своей природе?

Потому, что ни одно из них не похищает

— 14 —

пищи другого, потому, что каждое довольствуется тем, сколько нужно ему.

Если бы в улье одна из пчел сказала: "Весь мед здесь принадлежит мне", и стала бы распоряжаться как своим плодами общего труда, — что сталось бы с другими пчелами?

Земля подобна громадному улью, н люди на ней как пчелы.

Каждая пчела имеет право на долю меда, необходимую для ее существования, и если среди людей есть такие, которым недостает этого необходимого, так это потому, что справедливость и милосердие ушли от них.

Справедливость — это жизнь; и милосердие — это опять жизнь, наиболее благодатная и обильная жизнь.

Были лжепророки, которые убедили некоторых людей, что все остальные люди созданы для них; и как первые поверили этому, так и вторые также поверили слову лжепророков.

Когда слово лжи восторжествовало, ангелы на небе заплакали, ибо они предвидели, что много насилий, много преступлений, много бед свершится на земле.

Люди, равные между собою, созданы для единого только Бога, и каждый говорящий противное — богохульствует.

Да будет хотящий быть великим меж вами,

— 15 —

вашим слугою; хотящий быть первым меж вами — слугою всех.

Закон Бога — закон любви, а любовь не стремится возвыситься над другими, но приносит себя в жертву для других.

Тот, кто говорит в сердце своем: "Я не такой как другие люди, — другие люди даны мне, чтобы я властвовал над ними, чтобы я располагал ими и тем что им принадлежит по своему произволу," — тот сын Дьявола.

И Дьявол — царь этого мира, ибо он царь всех тех, кто думает и действует так; те же, кто думает и действует так, стали, при помощи его советов, господами мира.

Но их царство — царство на время, и мы подошли к концу этого времени.

Великая битва будет дана, и ангел справедливости и ангел любви будут сражаться на стороне тех, которые вооружатся, чтобы восстановить среди людей царство справедливости и царство любви.

И многие падут в этой битве, и их имена останутся на земле как луч Божественной славы.

Вот почему вы, кто страдает, мужайтесь, укрепитесь сердцем: ибо завтра будет днем испытания, днем когда каждый должен будет с радостью отдать свою жизнь за братьев своих; и день, который последует, будет днем освобождения.

— 16 —

VII.

Когда дерево стоит одиноко, ветры бьют его и срывают с него листья; и ветви его, вместо того, чтобы подниматься к небу, опускаются, как будто ищут землю.

Когда растение одиноко, то оно, не находя совсем защиты от знойного солнца, чахнет, сохнет и умирает.

Когда человек одинок, ветер власти склоняет его к земле и пыл алчности великих мира сего вытягивает из него соки, питающие его.

Не будьте одиноки как растение и дерево: но соединяйтесь друг с другом, помогайте и защищайте себя взаимно.

Пока вы будете разъединены, и каждый будет думать только о себе, вам нечего надеяться на что-либо, кроме страданий, горя и угнетения.

Есть ли кто слабее воробья и безоружное ласточки? Однако, когда появляется хищная птица, ласточки и воробьи умеют прогнать ее, собираясь вокруг нее и все вместе преследуя ее.

Берите пример с воробья и ласточки.

Кто отделился от братьев своих, за тем следует страх в пути его, садится возле него, когда он отдыхает, и не покидает его даже во сне.

И если вас спросят: "Сколько вас?" отвечайте: "Нас — один, ибо наши братья — это мы, и мы -- это наши братья".

— 17 —

Бог не сотворил ни великих, ни малых, ни господ, ни рабов, ни царей, ни подданных: он сотворил всех людей равными.

Но меж людей некоторые сильнее или телом, умом, или волей, и эти-то и стараются подчинить себе других, когда гордость или алчность заглушат в них любовь к их братьям.

И Бог знал, что будет так, вот почему Он повелел людям любить друг друга, чтобы они были в единении, и чтобы слабые не подпадали под власть сильных.

Ибо тот, кто сильнее одного, будет слабее двух, и тот, кто сильнее двух, будет слабее четырех; и таким образом слабые ничего не будут бояться, если, любя друг друга, они будут в истинном единении.

Некий человек путешествовал в горах, и он подошел к одному месту, где громадная скала, скатившись на дорогу, совершенно завалила ее, а кроме дороги не было другого выхода ни направо, ни налево.

И вот этот человек, видя, что он не может продолжать пути из-за скалы, попробовал сдвинуть ее, чтобы сделать себе проход; он сильно утомился за этой работой, но все его усилия были тщетны.

Видя это, он сел полный горести и сказал: "Что будет со мной, когда настанет ночь и застигнет меня в этом уединенном месте, без

— 18 —

пищи, без крова, без всякой защиты, в тот час, когда дикие звери выходят на добычу".

И пока он был погружен в эти мысли, подошел другой путешественник; проделав то же, что сделал первый и будучи также не в силах сдвинуть скалы, он сел в молчании и опустил голову.

И после этого пришло нисколько других, и ни один не мог сдвинуть скалы, и страх всех был велик.

Наконец, один из них сказал другим:

"Братья мои, помолимся нашему Отцу, что на небесах; может быть, он возымеет сострадание к нам в нашем несчастии".

И это слово было услышано, и они помолились от всего сердца Отцу, что на небесах.

И когда они помолились, тот, что сказал: "Помолимся", сказал еще: "Братья мои, то, что никто из нас не мог сделать один, кто знает, — не сделаем ли мы этого все вместе.

И они поднялись и все вместе начали толкать скалу, и скала подалась, и они продолжали свой путь с миром.

Путник — это человек, путешествие — это жизнь, скала — это несчастия, которые на каждом шагу встречаются на пути.

Ни один человек не мог бы один поднять скалы, но Бог соразмерил ее тяжесть таким обра-

— 19 —

зом, что она никогда не остановить тех, кто путешествуют вместе.

VIII.

Вначале труд не был необходимым человеку, чтобы жить: земля сама доставляла ему все необходимое.

Но человек сотворил зло; и подобно тому как он возмутился против Бога, земля возмутилась против него.

С ним случилось то же, что бывает с ребенком, когда он восстает против отца своего: отец отнимает у него свою любовь, и предоставляет его самому себе; и слуги дома отказываются служить ему, и он уходит, отыскивая себе там и сям свое скудное пропитание, и ест хлеб, который он добыл в поте лица своего.

И вот с той поры Бог осудил всех людей на работу, и у каждого есть свой труд — будь то телом, будь умом; и те, кто говорят: "Я не буду работать", — самые несчастные.

Ибо как черви, пожирают труп, их пожирают пороки, а если не пороки, то тоска.

И когда Бог захотел, чтобы человек работал, Он скрыл в работе клад, ибо Он отец, а любовь отца не умирает.

И для того, кто делает хорошее употребление из этого клада, а не разбрасывает его подобно безум-

— 20 —

ному, — для того настанет время отдыха, и тогда ему будет так, как было людям вначале.

И Бог дал людям еще такую заповедь: "Помогайте друг другу, ибо есть между вами более сильные и более слабые, больные и здоровые; а между тем, все должны жить.

"И если вы будете делать так, все будут жить, ибо я вознагражу сострадание, которое вы возымеете к братьям вашим, и я сделаю ваш труд плодотворным".

И то, что Бог обещал, всегда сбывалось, и еще не случалось, чтобы человек, помогавший братьям своим, нуждался в хлебе.

Был некогда человек злой и проклятый небом. И был этот человек силен, и ненавидел работу до того, что сказал себе: "Как мне быть? Если я не буду работать, я умру, а работа для меня невыносима".

Тогда адская мысль вошла в его сердце. Он вышел ночью, схватил нескольких из своих братьев во время их сна, и надел на них цепи.

"Ибо, сказал он, — я заставлю их лозою и кнутом работать на меня и буду кормиться плодами их труда".

И он сделал то, что замыслил, и другие, видя это, сделали также, и не стало более братьев — были господа и рабы.

Это был день траура по всей земле.

— 21 —

Долгое время спустя, нашелся другой человек еще более злой, чем первый, и более проклятый небом.

Видя, что люди везде умножились, и что громада их была неисчислима, он сказал себе:

"Я, пожалуй, мог бы заковать нескольких из них и заставить работать на меня; но их нужно кормить, и это уменьшило бы мой барыш. Сделаем лучше, — пусть они работают за ничто! Правда, они будут умирать, но так как число их велико, я соберу богатства прежде, чем их станет много меньше, — их всегда останется достаточно".

И вся эта громада жила на то, что она получала в обмен за свой труд.

Сказав так, он обратился в отдельности к некоторым, и сказал им:

"Вы работаете шесть часов и вам дают одну монету за вашу работу.

"Работайте двенадцать часов, и вы заработаете две монеты; и вы будете жить лучше, — вы, ваши жены и ваши дети".

И они поверили ему.

Затем он сказал им:

"Вы работаете только половину дней в году: работайте все дни в году, и ваш заработок удвоится".

И они опять поверили ему.

И вот таким образом произошло, что количество работы увеличилось вдвое, тогда, как

— 22 —

нужда в работе не увеличилась, и половина тех, которые прежде жили своей работой, не находили больше никого, кто бы их нанял.

Тогда злой человек, которому они поверили, сказал им:

"Я вам дам работу всем, но с условием, что вы будете работать столько же времени, а я вам заплачу только половину того, что я вам платил; ибо я очень хотел бы оказать вам услугу, но я не хочу разорить себя."

И так как они были голодны, они, их жены и их дети, — они приняли предложение злого человека и благословляли его: "Ибо, говорили они, — он нам дает жизнь".

И продолжая их обманывать таким образом, злой человек все увеличивал их работу и все уменьшал их плату.

И они умирали от недостатка в самом необходимом, и другие спешили их замещать, ибо нужда стала так велика в стране, что целые семьи продавали себя за кусок хлеба.

И злой человек, обманувший братьев своих, собрал больше богатств, чем злой человек, который заковал их в цепи.

Имя первого — Тиран, у второго же нет имени, кроме как в аду.

— 23 —

IX.

Вы в этом мире подобны странникам.

Подите на Север и на Юг, на Восток и на Запад, — где бы вы ни остановились, найдется человек, который вас оттуда прогонит, говоря: "Это поле принадлежит мне".

И обойдя все страны, вы вернетесь зная, что нет нигде даже маленького уголка земли, где бы ваша жена могла в муках родить своего первенца, где бы вы могли отдохнуть после работы, где, когда вы окончите дни свои, ваши дети могли бы предать земли ваши кости, как на месте, принадлежащем вам.

Это, воистину, великое несчастие.

И, однако, вы не должны особенно сокрушаться, ибо написано о Том, Кто спас род человеческий:

У лисицы есть свои нора, у птиц небесных есть свои гнезда, Сыну же человеческому негде преклонить главу свою.

Видите, — он стал беден, чтобы научить вас переносить бедность.

Но не потому, что бедность от Бога, — она есть следствие развращенности и дурных страстей людей, и вот почему всегда будут бедные.

Бедность — дочь греха, семя которого есть в каждом человеке, и дочь рабства, семя которого есть в каждом обществе.

— 24 —

Всегда будут бедные, ибо человек никогда не убьет в себе греха.

Всегда будет все меньше бедных, потому что мало-по-малу рабство исчезнет из общества.

Хотите вы потрудиться на уничтожение бедности, — трудитесь на уничтожение греха, сначала в себе, затем в других, а затем — рабства в обществе.

Но не тем уничтожите бедность, что отнимете от другого то, что принадлежит ему; ибо как, создавая бедных, уменьшить число бедных?

Каждый имеет право сохранить принадлежащее ему, без этого никто ее имел бы ничего.

Но каждый имеет право приобретать своим трудом, то, чего не имеет, — без этого бедность была бы вечной.

Освободите же ваш труд, освободите ваши руки, и бедность будет меж людьми исключением, допущенным Богом, чтобы напоминать им о бренности их природы, о необходимости взаимной помощи и любви, которой они обязаны один другому.

X.

Когда вся земля стонала в ожидании освобождения, раздался голос из иудеи, голос Того, Кто пришел страдать и умереть за братьев своих и Кого некоторые называли с презрением Сыном плотника.

— 25 —

Однако, Сын плотника, бедный и покинутый в этом мире, говорил:

"Приидите ко мне вы все, задыхающиеся под бременем труда, и я воодушевлю вас".

И с того времени до сего дня ни один из тех, кто уверовал в него, не остался без утешения в своей горести.

Чтобы исцелить все зло, угнетающее людей, Он проповедовал всем справедливость, которая есть начало милосердия, и милосердие, которое есть свершение справедливости.

Ибо справедливость заставляет уважать право другого, а милосердие велит иногда поступиться своим правом ради мира или какого-либо иного блага.

Что сталось бы с миром, если бы право перестало царить в нем, если бы никто не был в безопасности относительно себя и не пользовался без опасения принадлежащим ему.

Лучше было бы жить в чащах лесов, чем в обществе так предоставленном разбою.

То, что ты отнимешь сегодня, другой отнимет у тебя завтра. Люди будут несчастнее птиц небесных, у которых другие птицы не отнимают ни их пищи, ни гнезда.

Что такое — бедный? Это тот, у кого нет еще собственности.

Чего он хочет? Перестать быть — бедным, — т. е. приобрести собственность.

Тот же, кто грабит, кто крадет, что делает

— 26 —

он, как не уничтожает у себя самое право собственности?

Грабить, красть — это значит затрагивать одинаково как бедного, так и богатого; это значит опрокидывать основы всякого общения между людьми.

Тот, кто ничем не владеет, получит что-либо только потому, что у других уже есть что-нибудь; ибо только они одни могут ему дать что-либо в обмен за его труд.

Порядок — благо, выгода всех.

Не пейте из чаши преступления: на дне ее горечь несчастия, и тоска, и смерть.

XI.

И я увидел все зло творящееся на земле: слабый угнетен, праведный вымаливает кусок хлеба, злой взыскан почестями и купается в богатстве, невинный осужден неправедными судьями, и дети его блуждают под открытым небом.

И душа моя опечалилась, и надежда вытекала из нее, как из разбитой чаши.

И Бог послал мне глубокий сон.

И во сне моем я увидел как бы сияющий образ, стоящий предо мной, — Духа, взгляд которого спокойный и пытливый проникал в глубину моих самых тайных мыслей.

И я содрогнулся, но не от страха и не от радости, а от какого-то невыразимого чувства, соединявшего в себе и страх и радость.

— 27 —

И Дух сказал мне: "Отчего ты печалишься?"

И я отвечал с рыданием: "О, взгляни на все зло на земле".

И небесный образ озарился невыразимой улыбкой, и такое слово дошло до ушей моих:

"Твое око видит только сквозь обманчивую среду, которую земные существа называют временем. Время существует только для тебя: нет времени для Бога".

И я молчал, ибо не уразумел.

Вдруг Дух сказал: "Смотри".

И я, чего со мной никогда не случалось ни раньше ни потом, — в одно и то же мгновение я увидел то, что люди называют на своем слабом и несовершенном языке — прошедшее, настоящее, будущее.

И все это было — одно, и однако для того, чтобы рассказать то, что я увидел, я должен обратиться к понятию о времени, я должен говорить на слабом и несовершенном человеческом языке.

И весь род человеческий казался мне одним человеком.

И этот человек сделал много зла, мало добра, испытал много горя, мало радости.

И вот, он был там, в своем убожестве, на земле то замерзшей, то раскаленной, — тощий, голодный, — страдающий, изнемогающий от слабости, сменяющейся судорогой, обремененный цепями, скованными в жилище демонов.

— 28 —

Его правая рука обвила цепями левую, а левая обвила ими правую, и во власти злых видений он так запутался в оковах, что все его тело было покрыто и сжато ими.

Ибо, лишь только они чуть касались его, они прилипали к его коже подобно кипящему свинцу; они впивались в его мясо и более не отпадали.

И это был человек, — я узнал его.

И вот луч света появился с Востока, луч любви с Юга и луч силы с Севера.

И эти три луча соединились в сердце этого человека.

И когда появился луч света, какой-то голос сказал: "Сын Божий, брат Христа, знай, что ты должен знать".

И когда появился луч любви, голос сказал: " Сын Божий, брат Христа, люби, что ты должен любить".

И когда появился луч силы, голос сказал: "Сын Божий, брат Христа, делай, что ты должен делать".

И когда три луча соединились, три голоса соединились также, и образовался один голос, который сказал:

"Сын Божий, брат Христа, служи Богу и только ему одному".

И тогда то, что мне казалось до сего времени только одним человеком, явилось мне, как множество народов и наций.

— 29 —

И мое первое видение не обмануло меня, и второе меня тоже не обмануло.

И эти народы и эти нации, поднимаясь с ложа своих страданий, так начали себе говорить:

"Откуда наши страдания и наше томление, и голод и жажда, которые нас мучат, и цепи, которые нас пригибают к земле и впиваются в наше мясо?.."

И ум их прояснился, и они поняли, что сыны Божии, братья Христа, не были осуждены их Отцом на рабство, и что рабство было источником всех их бедствий.

Каждый из них попробовал порвать свои оковы, но ни одному это не удалось.

И они посмотрели друг на друга с великою жалостью, и так как любовь горела в них, они сказали: "У всех нас одна и та же мысль, — разве не одно и то же сердце у нас? Разве не все мы дети того же Отца, и братья того же Христа? Спасемся или умрем вместе".

И сказав это, они почувствовали в себе божественную силу, и я услышал, как треснули их цепи, и они шесть дней сражались против тех, кто заковал их, и на седьмой день они были победителями, и седьмой день был днем отдыха.

И земля, бывшая сухой, зазеленела, и все могли питаться ее плодами, и уходить и приходить, и никто не говорил им: "Куда идете? Здесь нельзя пройти".

— 30 —

И маленькие дети собирали цветы и приносили своим матерям, и те нежно улыбались им.

И не было ни бедных, ни богатых, но все имели в изобилии то, в чем нуждались, ибо все любили друг друга и помогали друг другу, как братья.

И голос, подобный голосу ангела, раздался в небесах: "Слава Богу, который дал своим детям разумение, любовь и силу! Слава Христу, который вернул своим братьям свободу!".

XII.

Когда один из вас терпит несправедливость, когда на его пути по свету притеснитель опрокидывает его и наступает на него; если он жалуется, никто не услышит его.

Жалоба бедняка доходит до Бога, но не достигает ушей человека.

И я спросил себя: "Откуда это зло? Неужели Тот, Кто сотворил и бедного и богатого, и слабого и мужественного, захотел отнять у одних весь страх за их беззакония, у других всю надежду в их бедствиях?"

И я увидел, что эта мысль была ужасна, — богохульство перед Богом.

Потому что каждый из вас любит только себя, потому что он отдаляется от братьев своих, потому что он один и хочет оставаться один, — его жалоба не может быть услышана.

— 31 —

Весною, когда все оживает, из травы поднимается шум, подобный длительному журчанию.

Этот шум, сложенный из стольких шумов, что их невозможно сосчитать, есть голос бесчисленного количества жалких, маленьких незаметных созданий.

Каждое из них в отдельности не было бы услышано: все вместе они заставляют услышать себя.

Вы также скрыты в траве, почему оттуда не слышно ни одного голоса?

Когда хотят перейти через быструю реку, становятся длинной вереницей в два ряда, и те, которые в одиночку не были в состоянии сопротивляться силе воды, соединившись таким образом, без труда одолевают ее.

Делайте так, и вы разобьете течение беззакония, которое уносит вас пока вы одни и выбрасывает вас разбитыми на берег.

Пусть будут ваши решения медленны но тверды. Не поддавайтесь ни первому ни второму порыву.

Но если по отношению к вам совершена несправедливость, прежде всего изгоните всякое чувство ненависти из своего сердца, потом воздев руки и глаза к небу, скажите вашему Отцу, который на небесах:

"О, Отец, Ты защитник невинного и угнетенного, ибо Твоя любовь сотворила мир и Твоя справедливость им управляет

— 32 —

"Ты хочешь, чтобы она правила на земле, но злой противополагает ей свою злую волю.

"Вот почему мы решили сразить злого.

"О, Отец! Дай разумение уму нашему и силу рукам нашим".

И после этой молитвы, от глубины вашей души, сразитесь и не бойтесь ничего.

Если вам сначала покажется, что победа уходит от вас, — это только испытание; она вернется к вам, ибо ваша кровь будет как кровь Авеля, зарезанного Каином, и ваша смерть будет смертью мученической.

XIII.

Это было мрачною ночью: беззвездное небо налегло на землю, как плита черного мрамора на могиле.

И ничто не тревожило молчания этой ночи, кроме странного шума, подобного слабому взмаху крыльев, который слышался время от времени над селами и городами.

И тогда мрак сгущался, и душа каждого сжималась и по жилам пробегал трепет.

И в одном покое, обтянутом черным сукном и освещенном красноватым светом, сидели, на семи железных седалищах, семь человек, одетых в пурпур, с коронами на головах.

Посреди покоя возвышался трон, сооруженный из костей, и у подножья его в виде скамьи

— 33 —

лежало поверженное распятие: перед троном стоял стол черного дерева, а на столе стояла чаша, полная красной пенящейся крови и лежал человеческий череп.

И эти семь человек с коронами на головах казались задумчивыми и печальными, и из глубины впавших глазниц время от времени их глаза сверкали лучами багрового огня.

И один из них поднялся, шатаясь подошел к трону и наступил ногой на распятие.

И в этот миг он весь задрожал, и казалось, что он сейчас упадет. Остальные, неподвижные смотрели; они не сделали ни малейшего движения; но я не знаю что пробежало по их челу, и нечеловеческая улыбка скривила их губы.

И тот, который, казалось, сейчас упадет, протянул руку, схватил чашу, наполненную кровью, налил в череп и выпил.

И этот напиток, казалось, подкрепил его.

И он поднял голову, из груди его вырвался глухо и хрипло крик:

"Будь проклят Христос, который принес на землю Свободу!"

И шестеро остальных с коронами на головах поднялись все разом и все разом испустили тот же крик:

"Будь проклят Христос, который принес на землю Свободу!"

— 34 —

После того, как они сели на свои седалища из железа, первый сказал:

"Братья мои, что нам делать, чтобы задавить Свободу? Ибо наше царство кончается, там где начинается ее царство. Это наше общее дело: пусть каждый предлагает то, что ему кажется лучшим.

"Вот совет, который я могу дать. До появления Христа, кто мог выстоять против нас? Это его учение погубило нас: уничтожим учение Христа".

И все ответили: "Это правда. Уничтожим учение Христа".

И второй приблизился к трону, взял человеческий череп, налил в него крови, выпил и сказал:

"Не одно только учение Христа нужно уничтожить, но также науку и мысль; ибо наука хочет знать то, что нехорошо для нас, чтобы люди знали; а мысль всегда готова восстать против силы".

И все ответили: "Это правда. Уничтожим науку и мысль".

И, сделав то, что сделали двое первых, третий сказал:

"Когда мы, отняв у людей и религию, и науку, и мысль, превратим их снова в скотов, мы сделаем много, но нам останется сделать еще кое-что.

"У скотов есть инстинкты и опасные склонности. Надо, чтобы ни один народ не слышал голоса

— 35 —

другого народа, из страха, чтобы первый не жаловался и не волновался, а другой не соблазнился подражать ему. Пусть ни один звук извне не проникает к нам".

И все ответили: Это правда. Пусть ни один звук извне не проникает к нам".

И четвертый сказал:

"У нас — свои интересы, и у народов также свои интересы, противоположные нашим. Если они соединятся для защиты своих интересов против нас, как мы будем им сопротивляться?"

"Разъединим, чтобы царствовать. Создадим в каждой области, в каждом городе, в каждой хижине интересы противоположные таковым в других хижинах, других городах и других областях.

"При таком образе действий все возненавидят друг друга и им не придет в голову соединиться против нас".

И все ответили: "Это правда. Разъединим, чтобы царствовать: единение убьет нас".

И пятый, наполнив дважды человеческий череп кровью и дважды осушив его, сказал:

"Я одобряю все эти средства: они хороши, но они недостаточны. Сделайте людей скотами — это хорошо; но устрашите этих скотов, поразите их ужасом неумолимого правосудия, жестоких казней, если вы не хотите рано или поздно быть ими пожраны. Палач — первый министр доброго государя".

— 36 —

И все ответили: "Это правда. Палач — первый министр доброго государя"

И шестой сказал:

"Я признаю преимущества казней скорых, ужасающих, неизбежных. Однако, есть души сильные и души отчаявшиеся, которые презрят казни.

"Если вы хотите спокойно и легко управлять людьми, расслабьте их похотью. Добродетель не пригодна нам; она воспитывает силу: изведем ее растлением".

И все ответили: "Это правда. Истощим силу, мощь и смелость растлением".

Затем седьмой, осушив подобно всем прочим человеческий череп, сказал следующее, наступив на распятие:

"Долой Христа: война на жизнь и смерть, война вечная между ним и нами.

"Но как отторгнуть от него народы? Это тщетная попытка. Что же делать? Выслушайте меня: нужно нам переманить к себе служителей Христа богатством, почестями и могуществом.

"И они прикажут народу от имени Христа подчиняться нам во всем, что бы мы ни делали, что бы мы ни приказали.

"И народ поверит им и будет повиноваться нам из убеждения, и власть наша укрепится как никогда раньше".

И все ответили: "Это правда. Переманим к себе служителей Христа".

— 37 —

И вдруг лампа, которая освещала покой, погасла, и все семь человек разошлись в потемках.

И было сказано одному праведнику, который в это время бодрствовал и молился перед Крестом: «Мой день приближается. Молись и не бойся.»

XIV.

И сквозь туман, серый и тяжелый, я увидел, как видишь на земле в час сумерек, равнину голую, пустынную и холодную.

Посреди нее возвышалась скала, из которой капля за каплей падала черноватая вода, и слабый и глухой шум падающих капель был единственным слышным звуком.

И семь тропинок, змеясь по равнине, оканчивались у скалы, и у скалы в конце каждой тропинки лежал камень, покрытый чем-то, мне неведомым, — влажным и зеленым, похожим на слюну пресмыкающегося.

И вот, на одной из тропинок я заметил как бы тень, которая медленно подвигалась, и мало-по-малу, по мере приближения тени, я начал различать — но не человека, а некоторое подобие его.

И на месте сердца это подобие человека имело кровавое пятно.

И оно село на влажный, зеленый камень; члены его дрожали, оно опустило голову и охватило себя

— 38 —

руками, как будто желало удержать в себе остатки тепла.

И по шести остальным тропинкам шесть других теней, одна за другой, подошли к подножию скалы.

И каждая из них, дрожа и сжимая себя руками, села на влажный, зеленый камень.

И так они сидели там молчаливые и согбенные под гнетом какой-то непостижимой тоски.

И молчание их длилось долго, сколько времени, — я не знаю, ибо никогда не подымается солнце над этой равниной: там не известны ни вечер, ни утро. Одни только капли черноватой воды падением своим измеряют длительность — монотонную, мрачную, тяжелую, вечную.

И вид этот был так ужасен, что, если бы Бог не подкрепил меня, я бы не выдержал этого.

И вдруг одна из теней, конвульсивно содрогнувшись, подняла голову и издала звук хриплый и резкий, будто ветер, прошумевший в костях скелета.

И скала отразила до моих ушей следующие слова:

"Христос победил: будь он проклят!"

И шесть остальных теней содрогнулись, все разом подняли головы, и вырвалось то же богохульство:

"Христос победил: будь он проклят!"

— 39 —

И сразу после этого они задрожали еще сильнее; туман сгустился, и на один миг черноватая вода перестала течь.

И снова семь теней согнулись под гнетом их неведомой тоски, и снова наступило молчание, на этот раз более продолжительное.

Затем одна из них, не поднимаясь с камня, неподвижная и согбенная, сказала другим:

"Итак, с вами случилось тоже, что и со мной. На что пригодились нам все наши решения?"

И другая тень ответила: "Вера и мысль разбили оковы народов; вера и мысль освободили землю".

И еще одна сказала: "Мы хотели разъединить людей, и гнет наш соединил их против нас".

И еще одна сказала: "Мы пролили кровь, и эта кровь пала на наши головы".

И еще одна сказала: "Мы посеяли среди них растение, но оно пустило ростки в нас и пожрало наши кости".

И еще одна: "Мы хотели задушить Свободу, а ее дыхание иссушило нашу власть до корня".

Затем седьмая тень сказала:

"Христос победил: будь он проклят!"

И все в один голос ответили:

"Христос победил: будь он проклят!"

И я увидел приближавшуюся руку: она омочила палец в черноватой воде, капли которой падением измеряли вечную длительность, и отметила ею чело семи теней, и это было навеки.

— 40 —

XV.

Вам дано провести на земле только один день; устройте так, чтобы провести его в мире.

Мир — плод любви; ибо, чтобы жить в мире, надо уметь перенести многое.

Нет человека совершенного, у всякого свои недостатки; каждый человек ложится бременем на других, и только одна любовь делает это бремя легким.

Если вы не можете выносить братьев ваших, как же они вынесут вас?

Написано о Сыне Марии: "Как Он любил своих, которые были в мире, — он любил их до конца".

Любите же братьев ваших, которые в мире, и любите их до конца.

Любовь неутомима — она никогда не устает. Любовь неисчерпаема; — она живет и возрождается сама по себе, и чем больше она изливается, тем она изобильнее.

Кто любит себя больше, чем брата своего, тот недостоин Христа, умершего за братьев своих. Если вы отдали ваши богатства, отдайте еще вашу жизнь, и любовь вам возвратит все.

Воистину говорю вам: сердце того, кто любит, — рай на земле. Он имеет в себе Бога, ибо Бог — любовь.

Человек порочный не любит, он только за-

— 41 —

видует: он алчет и жаждет всего; его глаз, подобный глазу змеи, очаровывает и привлекает, но для того, чтобы пожрать.

Любовь покоится в глубине чистых душ, подобно капле росы в чашечке цветка.

О, если бы вы знали, что значит — любить! Вы говорите, что любите, а у многих из ваших братьев нет хлеба, чтобы поддержать жизнь, нет одежды, чтобы прикрыть наготу, нет крова, где укрыться, нет охапки соломы, на которой спать, тогда как у вас все в изобилии.

Вы говорите, что любите, — а все эти больные, которые томятся, не получая помощи, на своем жалком ложе, а эти несчастные, которые плачут, и никто не плачет с ними, а маленькие дети, которые ходят, окоченевшие от холода, от двери к двери и просят у богатых крох со стола, и ничего не получают.

Вы говорите, что любите ваших братьев; что же бы вы делали, если бы вы их ненавидели?

А я, — я вам говорю: всякий, кто может, но не утешит своего страдающего брата, — враг брата своего; и всякий, кто может накормить, и не накормит своего голодного брата, — убийца его.

XVI.

Есть люди, которые не любят Бога и не боятся его; бегите от них, ибо они дышат проклятием.

— 42 —

Бегите нечестивого, ибо дыхание его убивает; но не ненавидьте его, ибо, кто знает, может быть Бог уже изменил сердце его?

Человек, который говорит даже с полным убеждением: "Я не верю", часто обманывает сам себя. Глубоко в душе заложен зачаток веры, который никогда не высыхает.

Слово, отрицающее Бога, жжет те губы, через которые выходит, а рот, который открывается для богохуления, есть отдушина ада.

Нечестивец одинок в мире. Все создания воздают хвалу Богу, все, что чувствует, благословляет Его; все, что мыслит, чтит Его: светило дня и светило ночи поют Его на их таинственном языке.

На небесной тверди начертано имя Его, трижды святое.

Слава в Вышних Богу.

Он начертал его также в сердце человека, и добрый человек хранит его там с любовью; но иные пытаются стереть его.

На земле мир и в человецех благоволение!

Сон их сладостен, а смерть их еще сладостнее, ибо знают они, что возвращаются к своему отцу.

Как бедный земледелец, на склоне дня покидая поля, возвращается в свою хижину и, сидя на пороге, забывает свою усталость, глядя на небо, так и человек надежды, когда наступает ве-

— 43 —

чер его жизни, с радостью возвращается в отчий дом и сидя на пороге забывает тягости изгнания в созерцании вечности.

XVII.

Два человека были соседями, и у каждого была жена и маленькие дети, и каждый кормился только своим трудом.

И один из этих двух людей постоянно беспокоился в душе, говоря: "Если я умру или заболею, что будет с моею женой и моими детьми?"

И эта мысль не покидала его и точила его сердце, как червь точит плод, в котором он скрывается.

И вот та же самая мысль явилась и у другого отца, но он не остановился на ней: «Ибо, -- сказал он, — Бог, который знает все свои создания и заботится о них, позаботится также и обо мне, моей жене и моих детях».

И этот жил спокойно, между тем как первый не имел более в душе ни покоя, ни радости.

Однажды, когда он работал на поле, печальный и удрученный вследствие своего страха, он увидел, как несколько птичек влетели в куст, вылетели оттуда и вскоре снова вернулись.

И приблизившись он увидел два гнезда и в каждом гнезде несколько птенчиков, недавно высиженных и еще не успевших опериться.

— 44 —

Возвратясь к своей работе, он время от времени поднимал глаза и наблюдал этих птиц, который улетали и прилетали, принося корм своим птенчикам.

И вот, в то время, как одна из матерей возвращалась со своей ношей в клюве, ее схватил ястреб и унес, и несчастная мать тщетно билась в его когтях, испуская пронзительные крики.

При виде этого, человек, который работал, почувствовал, что его душа пришла в еще большее смятение, чем прежде; "ибо, подумал он, смерть матери — это смерть детей. У моих детей нет никого, кроме меня. Что станется с ними, когда меня не будет?"

И весь этот день он был сумрачен и печален и не спал всю ночь.

На следующий день, возвратясь на поле, он сказал: «Я хочу взглянуть на птенчиков этой несчастной матери: некоторые из них без сомнения уже погибли». И он подошел к кусту.

Заглянув туда, он увидел, что все птенчики здоровы; ни один, казалось, не пострадал.

Будучи удивлен этим, он спрятался, чтобы посмотреть, что тут происходит.

Немного времени спустя, он услышал слабый крик и увидел вторую мать торопливо летящую с кормом, который она собрала, и она поделила его между всеми птенчиками без разбора, и его

— 45 —

хватило на всех, и сироты вовсе не были покинутыми в их несчастии.

И отец, который усомнился в благости Провидения, рассказал вечером другому отцу то, что видел.

И этот сказал: «Зачем беспокоиться? Никогда Бог не оставляет своих детей. Его любовь имеет тайны неизвестные нам. Будем верить, надеяться и любить и с миром продолжать наш путь.

«Если я умру раньше тебя, ты будешь отцом моих детей; если ты умрешь раньше меня, я буду отцом твоих.

Если же мы оба умрем прежде, чем наши дети подрастут настолько, чтобы самим заботиться о своих нуждах, то им будет отцом Отец наш небесный».

XVIII.

После молитвы не чувствуете ли вы ваше сердце более облегченным и вашу душу более удовлетворенной?

Молитва делает горе менее мучительным и радость более чистой: она придает горю что-то укрепляющее и сладостное, а радости — небесное благоухание."

Что делаете вы на земле, и разве вам нечего просить у Того, кто послал вас на землю?

— 46 —

Вы — странники ищущие родину. Не идите с головою опущенной долу: нужно поднять глаза, чтобы узнать свой путь.

Ваша родина — небо; и когда вы смотрите на небо, разве ничто не волнует вас? разве никакое желание не влечет вас? или это желание невыразимо?

Есть люди, говорящие: «К чему молиться? Бог слишком высок над нами, чтобы внять таким жалким созданиям.»

Но кто же сотворил эти жалкие создания, кто дал им чувство, мысль и слово, если не Бог?

И если Он был так добр к ним, то разве для того, чтобы затем покинуть их и оттолкнуть от себя?

Воистину говорю вам, — каждый кто говорит в сердце своем, что Бог презирает свои творения, — богохульствует.

Есть еще другие, которые говорят: "К чему молиться? Бог не лучше ли нас знает, в чем мы нуждаемся?"

Бог знает лучше вас, в чем вы нуждаетесь, поэтому он и хочет, чтобы вы просили его об этом; ибо прежде всего вы нуждаетесь в Боге самом, и молиться Богу — значит начать обладать им.

Отец знает нужды сына своего; следует ли из этого, что у сына никогда не должно быть слов просьбы и изъявлений благодарности к своему отцу?

— 47 —

Когда животные страдают, или боятся, или голодны, они испускают жалобный крик. Этот крик — их молитва к Богу, и Бог слышит ее.

Неужели же человек будет единственным созданием, голос которого не должен никогда возноситься до ушей Творца?

Иногда по полям проносится ветер, который иссушает растения, и тогда их увядшие стебли склоняются к земле; но увлаженные росою, они возвращают свою свежесть и поднимают свои увядшие головки.

Всегда есть палящие ветры, которые проносятся в душе человека и иссушают ее. Молитва — роса, освежающая ее.

XIX.

У вас только один отец — Бог, и один государь — Христос.

Когда вам скажут о тех, кто обладает на земле большим могуществом: "Вот ваши государи", — не верьте этому. Если они справедливы, — они ваши слуги; если они несправедливы, — они тираны.

Все родятся равными: никто, появляясь на свет, не приносит с собой права господствовать.

Я видел в колыбели плачущего, слюнявого ребенка; вокруг него толпились старцы, называли его "государь", становились на колени и оказы-

— 48 —

вали ему знаки почтения. И я понял все ничтожество человека.

Это грех породил князей; потому что люди, вместо того, чтобы помогать и любить друг друга как братья, начали вредить друг другу.

Тогда люди избрали из своей среды одного или нескольких, которых они считали более справедливыми, для того, чтобы они защищали добрых людей от злых, для того, чтобы слабый мог жить в мире.

И власть, которой они пользовались, была законной властью, ибо это была власть от Бога, который хочет царства справедливости, и власть от народа, который их избрал.

И вот почему каждый по убеждению повиновался им.

Но вскоре нашлись такие, которые захотели править самовластно, как будто они были более высокой породы, чем их братья.

Но власть таких незаконна, ибо это власть — от Дьявола, и желание господствовать — от гордости и алчности.

И вот почему, когда нет основания бояться, что от этого произойдете большее зло, каждый может и иногда должен сознательно противодействовать этим властям.

На весах вечного права ваша воля перетянет волю царей, ибо народы делают царей; и цари — для народов, а не народы для царей.

— 49 —

Отец небесный создал члены своих детей совсем не для того, чтобы их ломали оковами, и дал им душу не для того, чтобы ее убивали рабством.

Он соединил детей своих в семейства, и все семейства родственны между собой; он соединил семейства в нации, и все нации родственны между собой; и каждый, кто разъединяет семейства от семейств, и нации от наций, разъединяет то что соединил Бог: он делает дело Дьявола.

И все то, что соединяет семейства с семействами и нации с нациями, есть прежде всего закон Бога, закон справедливости и милосердия, и наконец, закон свободы, которая есть также закон Бога.

Ибо какое единение могло бы быть меж людей без свободы? Единение лошади со всадником сидящим на ней, единство кнута господина со шкурой раба.

И если кто придет и скажет: "Вы принадлежите мне", отвечайте: "Нет, мы принадлежим Богу, — он наш отец, и Христу, — он наш единственный государь".

XX.

Не позволяйте обманывать себя пустословием. Некоторые попытаются убедить вас в том, что вы действительно свободны потому, что они напи-

— 50 —

сали на листе бумаги слово свободы и вывесили его на всех перекрестках.

Свобода не объявление, которое можно прочесть на углах улиц. Она живая сила, которую чувствуешь в себе и вокруг себя, гений-хранитель домашнего очага, гарантия общественных прав, и первое из этих прав.

Притеснитель, который прикрывается ее именем, — худший из притеснителей. Он сочетает ложь с тиранией, несправедливость с издевательством: ибо слово свобода — священно.

Берегитесь тех, кто кричат: "Свобода, Свобода", а сами первые нарушают ее своими делами.

Разве вы выбираете тех, кто вами управляет, кто вам приказывает делать то и не делать это, кто облагает податью ваше имущество, ваше ремесло, ваш труд? И если не вы, — то как же вы свободны?

Можете вы располагать своими детьми по собственному усмотрению, доверять их воспитание и образование тем, кто вам нравится? И если вы этого не можете, — то как же вы свободны?

Птицы небесные и даже насекомые собираются вместе, чтобы делать сообща то, чего не могут делать в одиночку. Можете вы собираться, чтобы обсудить ваши дела, чтобы защищать ваши права, чтобы добиться облегчения ваших бед? И если вы не можете, — то как же вы свободны?

— 51 —

Можете вы без запрету переходить с места на место, можете вы пользоваться плодами земли и произведениями вашего труда, омочить палец в воде моря и опустить одну каплю в жалкий, глиняный горшок, где варится ваша пища, и не заплатить при этом подати и не быть брошенным в тюрьму? И если вы не можете, — то как же вы свободны?

Можете вы, ложась вечером спать, поручиться, что никто не придет во время вашего сна обшарить самые сокровенные уголки вашего дома, не оторвет вас от вашего семейства и не бросит в тюрьму, только потому, что власть в страхе своем подозревает вас? И если вы не можете, — то как же вы свободны?

Свобода засияет над вами лишь тогда, когда вы, смелые и настойчивые, отряхнете с себя всякое рабство.

Свобода засияет над вами, когда вы скажете от глубины души: "Мы хотим быть свободны", когда, чтобы добиться этого, вы будете готовы пожертвовать всем и претерпеть все.

Свобода засияет над вами, когда у подножия креста, на котором Христос умер за вас, вы поклянетесь умереть друг за друга.

XXI.

Народ неспособен сознавать свои выгоды; для его же собственного блага, его нужно держать всегда

— 52 —

под опекой. Разве не обязанность тех, у кого есть свет, вести за собой тех, у кого нет света?

Так говорит толпа лицемеров, которые хотят делать народное дело для того, чтобы жиреть на счет жизни народной.

Вы неспособны понять свои выгоды, говорят они; и в силу этого они не позволяют вам даже распорядиться вашей собственностью на дело, которое вы считаете полезным; и употребляют ее сами, против вашей волн, на другое дело, которое вам не нравится, которым вы гнушаетесь.

Вы неспособны управлять небольшим общественным имуществом, неспособны знать, что для вас хорошо, что дурно, знать ваши нужды и устраивать их; и поэтому к вам посылают людей, хорошо оплачиваемых вашими же деньгами, которые по своей прихоти будут распоряжаться вашим имуществом, запретят вам делать то, что вы хотите, и заставят вас делать то, чего вы не хотите.

Вы неспособны решить, какое образование надо дать вашим детям; и из любви к вашим детям их бросят в вертепы безбожия и испорченности, если вы не предпочтете оставить их без всякого образования.

Вы неспособны судить, можете ли вы с вашим семейством просуществовать на ту плату, которую вам соблаговолят дать за ваш труд; вам запретят под страхом жестоких кар

— 53 —

собираться вместе, чтобы требовать увеличения этой платы, для того чтобы вы были в состоянии прокормиться, — вы, ваши жены и ваши дети.

Если бы то, что говорит эта лицемерная и жадная порода, было правдой, то вы были бы ниже скотины, ибо даже скотина знает все то, чего вы, по их заверению, не знаете, и ей достаточно одного инстинкта, чтобы знать это.

Бог создал вас не для того, чтобы вы были стадом для нескольких других людей. Он вас создал для свободной жизни в обществе ваших братьев. А брату нечего распоряжаться братом. Братья связаны между собою взаимным соглашением, и это соглашение — закон, а закон должно уважать, и все должны соединиться, чтобы воспрепятствовать нарушению закона, потому что он — защита всех, воля и выгода всех.

Будьте людьми: нет никого столь сильного, чтобы запречь вас в ярмо против вашей воли: но вы можете вложить голову в хомут, если хотите этого.

Есть глупые животные, которых запирают в хлева, которых кормят для работы, и когда они состарятся, откармливают для того, чтобы съесть их мясо.

Есть другие животные, которые живут в полях, свободные, которых нельзя запречь в ярмо, — они не польстятся на обманчивые ласки и не покорятся угрозам и дурному обращению.

— 54 —

Люди смелые походят на последних; трусы — на первых.

XXII.

Уясните себе хорошенько, как стать свободным.

Чтобы стать свободным, прежде всего надо любить Бога, ибо если вы любите Бога, вы выполняете его волю, его же воля — справедливость и милосердие, без которых нет свободы.

Когда насилием или хитростью отнимают собственность другого; когда нападают на его самого; когда, на основании закона запрещают ему поступать, как он хочет, и заставляют поступать, как он не хочет; когда так или иначе нарушают его права, — что это? Несправедливость. Значит, — несправедливость нарушает свободу.

Если бы каждый любил только себя самого, думал только о себе, никогда не приходя на помощь другому, бедный часто был бы принужден похищать собственность другого, чтобы сам он и его близкие могли существовать, слабый притеснялся бы сильным, этот в свою очередь еще более сильным; несправедливость царила бы повсюду. Значит, — милосердие охраняет свободу.

Любите Бога больше всего, и ближнего, как самого себя, — и рабство исчезнет с лица земли.

Но те, кто извлекает пользу из рабства

— 55 —

братьев своих, приложат все свои усилия, чтобы продолжить его. Они воспользуются для этого и ложью и насилием.

Они скажут, что произвольное господство немногих и рабство всех остальных есть порядок, установленный Богом; и для сохранения своей тирании они не побоятся изречь хулу на Провидение.

Ответьте им, что их Бог — Дьявол, враг рода человеческого, а ваш — тот, который победил Дьявола.

После этого они натравят на вас своих приспешников; они настроят тюрем без числа, чтобы заточить вас в них; они вас будут гнать огнем и мечом; они будут пытать вас и лить вашу кровь, как воду источников.

И если вы не решитесь сражаться без устали, перенести все не дрогнув, никогда не знать усталости, не уступать ни пяди, — то сохраните ваши оковы и откажитесь от свободы, которой вы недостойны.

Свобода подобна Царству Божию: она страдает от насилия, и насилием же приобретается.

И насилие, которое вам поможет овладеть свободой, не есть дикое насилие воров и разбойников, несправедливость, и месть, и жестокость, но — воля твердая и непреклонная, мужество спокойное и великодушное.

Самое святое дело становится нечестивым и гнусным, когда для защиты его пускают в ход

— 56 —

преступление. Преступник может стать из раба тираном, но он никогда не сделается свободным человеком.

XXIII.

Господи, мы взываем к тебе из глубины нашего несчастья.

Как животные, у которых нет корма для их детенышей,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как овца, у которой отняли ее ягненка,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как голубок, которого схватил ястреб,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как лань в когтях тигра,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как вол, изнемогающий от усталости, окровавленный стрекалом,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как райская птица, преследуемая собакой,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как ласточка, упавшая от усталости, перелетая моря, и бьющаяся на волне,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как путники, заблудившиеся в выжженной солнцем, безводной пустыне,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как потерпевшие кораблекрушение на бесплодном берегу,

— 57 —

Мы взываем к тебе, Господи.

Как человек, встретивший ночью у кладбища ужасное привидение,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как отец, у которого отняли кусок хлеба, предназначенный для его голодных детей,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как заключенный, которого неправедный вельможа бросил в сырую и мрачную тюрьму,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как раб, израненный кнутом господина,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как невинно осужденный, которого ведут на казнь,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как народ Израиля в стране рабства,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как потомки Иакова, чьих первенцев король Египетский приказал утопить в водах Нила.

— 58 —

Мы взываем к тебе, Господи.

Как двенадцать колен, чьи угнетатели увеличивали ежедневно их работу, и ежедневно же урезывали пищу,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как все народы земли в ожидании зари освобождения,

Мы взываем к тебе, Господи.

Как Христос на кресте, когда он говорил: Отец, Отец, зачем Ты меня оставил!

Мы взываем к тебе, Господи.

О, Отец! Ты не покинул Твоего Сына, Твоего Христа, это только казалось на один миг; Ты, равным образом, не покинешь навсегда братьев Христа. Его божественная кровь, которая освободила их от рабства у Князя мира сего, освободит их также от рабства у приспешников Князя мира сего. Взгляни на их пронзенные руки и ноги, на пронзенную грудь, на их голову, покрытую кровоточащими ранами. В земле, которую Ты им дал во владение, вырыли громадную могилу и бросили их в нее без разбору, и припечатали камень на ней печатью, на которой в насмешку вырезали Твое святое имя.

И вот, Господи, они лежат там мертвые; но они не пребудут там вечно. Еще три дня, — и святотатственная печать будет разбита, и камень будет разбит, и спящие восстанут, и начнется царство Христа, которое есть справедливость, и милосердие, и мир, и радость в Духе Святом. Да будет так.

XXIV.

Все происходящее в этом мире имеет свое знамение, которое предшествует ему.

Когда солнце близко к восходу, небо окрашивается тысячами цветов, и Восток весь в огне.

— 59 —

Когда надвигается буря, на берегу слышен глухой шум, и воды волнуются как бы сами собой.

Бесчисленные, разнообразные мысли, скрещивающиеся и смешивающиеся на горизонте умственного мира, суть — знамение, возвещающее восход солнца мысли.

Смутный ропот и внутреннее брожение волнующихся народов есть знамение, предвещающее бурю, которая скоро пронесется над трепещущими народами.

Будьте готовы, ибо времена приближаются.

В этот день будет великий ужас и такие вопли, каких более не слышали со времен потопа.

Цари завоют на своих тронах: они обеими руками будут пытаться удержать свои короны, уносимые ветрами, и будут сметены вместе с ними.

Богачи и вельможи выбегут нагишом из своих дворцов, от страха быть погребенными под их развалинами.

Их увидят бродящими по дорогам, и они будут вымаливать у проходящих лохмотья, чтобы прикрыть свою наготу, и кусок черного хлеба, чтобы утолить свой голод, и не знаю я, получат ли они его.

И будут люди, которых охватит жажда крови, и они будут поклоняться Смерти и захотят, чтобы и другие поклонялись ей.

— 60 —

И Смерть протянет свою костлявую руку как бы для благословенья, и это благословение упадет на их сердца, и они перестанут биться.

И ученые смутятся в знании своем, и оно им покажется маленькой черной точкой, когда взойдет солнце разума.

И по мере того, как оно будет подниматься, его теплота растопит тучи, нагроможденные бурей, и они обратятся в легкий пар, который тихий ветер погонит к западу.

Никогда больше небо не будет таким ясным, и земля столь зеленой и плодородной.

И на место жалких сумерек, которые мы называем днем, живой и чистый свет засияет с вышины, как отражение лица Бога.

И люди, увидя друг друга при этом свете, скажут: "Мы не знали ни себя самих, ни других; мы не знали, что есть человек. Теперь мы знаем."

И каждый полюбит себя в брате своем, и будет счастлив служить ему, и не будет более ни великих, ни малых, благодаря любви, которая равняет всех; и все семьи будут — одна семья, и все народы — один народ.

Вот смысл таинственных письмен, которые ослепленные иудеи прибили на кресте Христа.

— 61 —

XXV.

Была зимняя ночь. На дворе бушевал ветер, и снег белой пеленой покрывал крыши.

Под одной из этих крыш, в маленькой комнатке сидели с работой в руках женщина с седыми волосами и молодая девушка.

И время от времени старуха отогревала свои бледные руки над маленькой жаровней. Глиняная лампа освещала это бедное жилище, и один из лучей ее угасал на образе Девы Марии, висевшем на стене.

Молодая девушка, подняв глаза, глядела молча несколько времени на женщину с седыми волосами и затем сказала: "Матушка, ты не всегда жила в такой нужде".

И в ее голосе была невыразимая мягкость и нежность.

И женщина, с седыми волосами ответила: «Дочь моя, Бог есть Господь: все, что он делает, все к лучшему».

Сказав это, она немного помолчала и затем продолжала:

«Когда я лишилась твоего отца, то я думала, что моего горя ничто не может утешить, хотя ты осталась у меня; но я думала тогда только об одном.

«Но когда я подумала, что, если бы он остался

— 62 —

жив и увидел бы вас в такой нужде, его сердце разбилось бы, — я поняла, что Бог был добр к нему».

Молодая девушка ничего не ответила, она склонила голову, и несколько слезинок, которые она хотела скрыть, упали на полотно, которое она держала в руках.

Мать продолжала: «Бог, который был добр к нему, был добр также и к нам. В чем же мы нуждались, когда так много людей нуждающихся во всем?

«Правда, нам нужно было привыкать довольствоваться малым, и это малое добывать своим трудом; но разве этого малого нам было недостаточно? и разве не все с самого начала были осуждены жить своим трудом?

«Бог по благости своей дает нам каждый день насущный хлеб: а сколькие не имеют его; дал нам кров, а сколькие не знают, где укрыться. «Он дал мне тебя, моя дочь, — на что же мне жаловаться?»

При этих словах молодая девушка, взволнованная, упала к ногам своей матери, схватила ее руки, поцеловала их и прижалась к ее груди.

И мать, делая над собой усилие, чтобы заговорить, сказала: "Дочь моя, счастье не в том, чтобы много иметь, а в том, чтобы много надеяться и много любить.

— 63 —

"Наша надежда не здесь на земле, а тем менее наша любовь: все, что на земле, — преходяще.

"После Бога, ты для меня все в этом мире; но этот мир исчезнет, как сон, поэтому моя любовь возносится с тобой к другому миру.

"Когда я тебя носила в чреве своем, я однажды горячо молилась Деве Марии, и она явилась мне во сне, протягивая мне с небесной улыбкой маленькое дитя.

"И я взяла дитя, которое она мне протягивала, когда же я держала его уже в моих руках, Дева-Богородица возложила на его голову венок из белых роз.

"Несколько месяцев спустя, родилась ты, и прекрасное видение было всегда перед моими глазами."

Сказав это, седая женщина вздрогнула и прижала к своему сердцу молодую девушку.

Через некоторое время одна святая душа видела, как два сияющих образа возносились к небу, сопровождаемые сонмом ангелов, и воздух звенел от их радостного пения.

XXVI.

То, что видят ваши глаза, чего касаются ваши руки, — это только тени; звук, который слышит ваше ухо, это лишь грубое эхо внутреннего таинственного голоса, который молит и стонет в утробе творения.

— 64 —

Ибо каждое существо стонет, каждое существо проходит роды и стремится родиться к истинной жизни, перейти от мрака к свету, из царства видимостей в царство действительности.

Это солнце, такое блестящее, такое прекрасное, только оболочка, только темный символ истинного солнца, освещающего и согревающего души.

Эта земля, такая богатая, так пышно зеленая — только бледный саван природы: ибо природа, также падшая, как человек сошла в могилу, но как и он, она выйдет из нее.

Под этой толстой телесной оболочкой вы подобны путнику, который ночью в своей палатке видит или думает, что видит проходящие призраки.

Действительный мир скрыт от вас. Тот, кто углубляется в самого себя, видит его иногда, как бы в отдалении. Тайные силы, которые дремлют в нем, пробуждаются на мгновение, приподымают уголок завесы, которую Время держит своей морщинистой рукою, и внутреннее око восхищено чудесами, которые оно созерцает.

Вы сидите на берегу океана бытия, но вы не проникнете никогда в глубины его. Вы идете вечером по берегу моря и видите только немного пены, которую волна кидает на берег.

С чем сравню я вас еще?

Вы — как дитя во чреве матери в ожидании часа рождения; вы — как крылатое насекомое в ползущем черве, старающееся вырваться из этой земной тюрьмы, чтобы направить полет к небесам.

— 65 —

XXVII.

Кто толпился вокруг Христа, внимая слову Его? Народ.

Кто шел за Ним на гору и в пустыни, чтобы слышать Его поучения? Народ.

Кто хотел Его выбрать царем? Народ.

Кто расстилал перед Ним одежды и кидал пальмовые ветви с криками Осанна во время Его въезда в Иерусалим? Народ.

Кто оскорблялся тем, что он исцелял страждущих в день субботний? Книжники и фарисеи.

Кто задавал Ему коварные вопросы и ставил Ему ловушки, чтобы погубить Его? Книжники и фарисеи.

Кто говорил о Нем: Он бесноватый? Кто называл Его сластолюбцем, любителем удовольствий? Книжники и фарисеи.

Кто обращался с Ним, как с бунтовщиком и святотатцем? Кто соединился с целью погубить Его? Кто распял Его на Голгофе, между двух разбойников?

Книжники и фарисеи, законники, царь Ирод и его приближенные, римский правитель и первосвященники.

Их лицемерное коварство обмануло даже народ. Они заставили народ требовать смерти Того, Кто накормил его в пустыне семью хлебами, Кто

— 66 —

возвращал страждущим здоровье, слепым зрение, глухим слух и увечным употребление их членов.

Но Иисус видя, что народ обманут, подобно тому как Змей обманул женщину, молился Отцу своему, говоря:

"Отец мой, прости им, ибо не ведают, что творят."

И, однако, прошло уже восемнадцать веков, но Отец еще не простил им, и они влекут свое наказание по всей земле, и по всей земле даже раб должен нагнуться, чтобы видеть их.

Милосердие Христа без исключений. Он пришел в этот мир не для того, чтобы спасти нескольких человек, но всех людей. Для каждого из них у Него нашлась капля крови.

Но малых, слабых, униженных, бедных — всех, которые страдали, Он любил предпочтительною любовью.

Его сердце билось в сердце народа, и сердце народа билось в Его сердце.

И это в сердце Христа больные народы находят исцеление и народы угнетенные черпают силу для своего освобождения.

Горе тем, кто отдаляется от Него, кто от Него отрекается. Бедствие их неисцелимо и рабство их вечно.

— 67 —

XXVIII.

Были времена, когда человек резал человека за то, что верования того отличались от его верований, будучи убежден, что предлагает Богу жертву угодную.

Питайте отвращение к этим гнусным убийствам.

Как может убийца человека быть угоден Богу, который сказал человеку:

"Не убий".

Когда кровь человека льется на землю, как жертва Богу, сбегаются демоны и пьют ее, и входят в того, кто ее пролил.

Преследования начинаются тогда, когда теряют надежду убедить, — тот либо клянет в самом себе могущество истины, либо теряет доверие к истинности того учения, которое исповедует.

Что может быть бессмысленнее слов людям: "Уверуйте или умрите!"

Вера — дочь Слова; она проникает в сердце со словами, а не с кинжалом.

Иисус проходил, творя добро, привлекая к себе своею добротою, и трогая своею добротою самые жестокие души.

Его божественные уста благословляли, а не проклинали никого, кроме лицемеров. Он не избирал апостолами палачей.

Он говорил своим: "Оставьте расти вместе до

— 68 —

жатвы доброе и дурное зерно, — Отец отделит их на гумне".

И тем, которые убеждали его ниспослать небесный огонь на один нечестивый город, он говорил:

"Вы не ведаете, какого вы духа".

Дух Иисуса — дух мира, милосердия и любви.

Те, кто преследуют его именем, кто испытывают совесть мечом, кто пытают тело, чтобы обратить душу, кто заставляют проливать слезы, вместо того, чтобы осушать их, — в них нет духа Иисуса.

Горе оскверняющим Евангелие, делая его для людей орудием страха! Горе пишущим благую весть на окровавленных листах!

Вспомните катакомбы.

В те времена вас тащили на эшафоты, кидали вас диким зверям в цирках на забаву толпы, вас тысячами бросали в рудники и тюрьмы, отбирали ваше имущество, топтали вас ногами, как грязь, на общественных площадях; у вас не было другого места для прославления ваших изгнанных таинств, кроме недр земли.

Что говорили ваши преследователи? Они говорили, что вы распространяете опасное учение; что ваша секта, так они ее называли, нарушает общественный порядок и тишину; что, будучи нарушителями законов и врагами рода человеческого, вы потрясаете государство, потрясая религию государства.

— 69 —

И бедствуя так, и будучи так угнетаемы, чего вы просили? Свободы.

Вы требовали права повиноваться только Богу, служить Ему и молиться Ему согласно с вашей совестью.

Когда, даже заблуждаясь в своей вере, другие потребуют от вас этого священного права, уважайте его в них, подобно тому как и вы требуете, чтобы язычники уважали ваше право.

Уважайте его, чтобы не запятнать памяти ваших духовных вождей и не осквернить праха ваших мучеников.

Гонение — меч о двух лезвиях: он разит направо и налево.

Если вы не помните более наставлений Христа, вспомните катакомбы.

XXIX.

Заботливо храните в ваших душах справедливость и милосердие: они будут вашей охраной, они изгонят из вашей среды распри и раздоры.

То, что вызывает распри и раздоры, что порождает тяжбы, оскорбляющие добрых и разоряющие семьи, — это прежде всего гнусное стремление к наживе, ненасытная страсть к приобретению и обладанию.

Непрестанно подавляйте в себе эту страсть, которую Дьявол непрестанно в вас возбуждает.

— 70 —

Что унесете вы с собою из всех этих богатств, которые вы приобрели честными и нечестными путями? Немного нужно человеку, живущему так недолго.

Другая причина бесконечных раздоров — дурные законы.

А на земле имеются почти только одни дурные законы.

Но какой закон нужен тому, у кого закон Христа?

Закон Христа ясен, он свят, и нет человека, который, имея этот закон в сердце своем, не мог бы с легкостью судить о себе.

Выслушайте, что мне было сказано:

"Дети Христа, если между ними существуют какие-нибудь разногласия, не должны нести их на суд тех, кто угнетают землю и развращают ее.

"Разве нет старцев среди них? и разве эти старцы не их отцы, знающие справедливость и любящие ее?

"Пусть обратятся они к одному из этих старцев и скажут ему: "Отец мой, мы не могли прийти к соглашению, я и вот этот мой брат; мы просим тебя, рассуди нас".

"И старец выслушает того и другого, рассудит их, и рассудив благословит их.

"И если они подчинятся его решению, благословение пребудет на них; если же нет, — оно вернется к старцу, который судил по справедливости.

— 71 —

"Нет ничего, чего бы не смогли совершить объединенные, будь это доброе дело, будь злое. День, в который вы будете объединены, будет днем вашего освобожденья.

"Когда дети Израиля находились в порабощении в стране Египтян, то если бы каждый из них, забывая своих братьев, желал один уйти оттуда, — ни одному не удалось бы вырваться; они ушли все вместе, и никто их не остановил.

"Вы также находитесь в стране Египтян, согбенные под скипетром фараона и под кнутами его сборщиков податей.

"Молитесь Господу, вашему Богу, и затем поднимитесь и уходите все вместе".

XXX.

Когда милосердие остыло на земле, а несправедливость начала усиливаться, Бог сказал одному из своих слуг: "Иди от моего имени к этому народу и возвести ему то, что увидишь; и то, что ты увидишь, наверное сбудется, если только этот народ не раскается и не вернется ко мне, оставив путь порока".

И слуга Божий повиновался этому велению, и облекшись в рубище и посыпав пеплом главу, он пошел к этой громаде людей и, возвысив голос, сказал:

"Зачем раздражаете вы Господа на свою по-

— 72 —

гибель? Оставьте ваши дурные пути, раскайтесь и вернитесь к Нему".

И одни, слыша его слова, были ими тронуты, другие же смеялись над ними, говоря:

"Что это за человек, и что он там рассказывает нам? Кто уполномочил его нас ругать? Это сумасшедший".

И вот Дух Божий осенил пророка, и время открылось его взору, и века прошли перед ним.

И вдруг, разрывая свои одежды, он воскликнул: "Так будет разорвано семейство Адама.

"Неправедные измерили землю веревкою; они сосчитали живущих на ней, как считают скот, — по головам".

"Они сказали: "Поделим все это и сделаем себе из этого монету для нашего употребления".

"И дележ совершился, и каждый взял себе то, что пришлось на его долю, — и земля и населяющие ее люди перешли во владение людей неправедных, и посоветовавшись они спросили себя: "Сколько стоят наши владения?" и все вместе ответили: "Тридцать сребренников".

"И они начали торговать между собою с этими тридцатью сребренниками.

"И были — купля, продажа и мена: люди за землю, земля за людей и золото на придачу.

"И каждый желал части другого, и между ними началась резня и взаимный грабеж, и пролитою

— 73 —

кровью они написали на листе бумаги: Право, а на другом, — Слава.

"Господи, довольно, довольно!

"Вот двое забрасывают железные крючья на некий народ. Каждый выхватывает себе по куску.

"Вдоль и поперек прошел меч. Слышите вы эти раздирающие крики? Это жалобы молодых жен и рыдания матерей.

"Два призрака скользят в тени; они проносятся через села и города. Один, обглоданный как скелет, гложет кусок нечистого животного, у другого под мышкой черная язва, и шакалы с воем бегут за ним.

"Господи, Господи, неужели вечен будет гнев Твой? Неужели всегда рука Твоя будет распростерта для того, чтобы разить? Пощади отцов ради детей. Смягчись на слезы этих маленьких созданий, которые не умеют еще отличить левой руки от правой.

"Земля расширяется: мир возродится; будет место для всех.

"Горе, горе! кровь разливается: она окружает землю красным поясом.

"Кто этот старик, который говорит о справедливости, и держит в одной руке кубок с отравою, а другою ласкает падшую женщину, называющую его: мой отец?

"Он говорит: "Мне принадлежит род Адама. Кто из вас самые сильные, — меж них я распределю его".

— 74 —

"И что он сказал, то он делает, и, не поднимаясь с трона своего, он назначает каждому его добычу.

"И все пожирают, и пожирают... и голод их все растет, и они бросаются друг на друга, и мясо трепещет и кости трещат на их зубах".

"Открывается рынок, туда приводят народы с веревкой на шее; их ощупывают, их взвешивают, их заставляют бегать и ходить: они стоят столько-то. Это уже не прежние суматоха и беспорядок, — это правильная торговля.

"Счастливы птицы небесные и твари земные! никто их не принуждает, — они передвигаются по своему собственному усмотрению.

"Какие это жернова, которые вращаются не переставая, и что размалывают они?

"Сын Адама, эти жернова законы тех, кто тобою управляют, и то, что они размалывают, это — ты".

И по мере того, как пророк раскрывал будущее этими мрачными лучами, неведомый ужас овладевал теми, которые внимали ему.

Внезапно его голос перестал быть слышен и он казался погруженным в глубокую думу. Народ ждал в молчании, стеснив дыхание и трепеща от тоски.

И сказал тогда пророк: "Господи, ты не навсегда покинул этот народ в его бедствиях; ты не навсегда отдал его во власть угнетателей".

— 75 —

И он взял две ветви, и сорвал с них листья, и скрестив связал их, и затем поднял их над толпой со словами: "Это будет вашим спасением, — этим знаком вы победите".

И наступила ночь, и пророк исчез, подобно пробегающей тени, и толпа в темноте разошлась во все стороны.

XXXI.

Когда после продолжительной засухи на землю падает благодатный дождь, земля жадно пьет влагу неба, которая оживляет и оплодотворяет.

Так же жаждущие народы будут жадно пить слово Божие, когда оно упадет на них подобно теплому дождю.

И справедливость с любовью, и мир и свобода произрастут в их сердцах.

И будет, как в те времена, когда все были братья, и не будет слышно более ни голоса господина, ни голоса раба, ни стонов бедняков, ни жалоб угнетенных, — будут только песни радости и благословения.

Отцы скажут своим сыновьям: "Дни нашей юности были тревожны, полны слез и тоски. Теперь солнце восходит и заходит над нашей радостью. Благословен Господь, давший нам эти блага перед смертью".

И матери скажут своим дочерям: "Посмотрите на наше чело, теперь такое спокойное; некогда не-

— 76 —

счастие, горе и заботы провели на нем глубокие борозды морщин. Ваше чело как гладь озера весною, которую не морщинит ни один ветерок. Благословен Господь, давший нам эти блага перед смертью".

И юноши скажут молодым девушкам: "Вы прекрасны, как полевые цветы, чисты, как освежающая их роса, как озаряющий их свет. Нам приятно видеть наших отцов, нам приятно быть возле наших матерей, но когда мы видим вас и находимся вместе с вами, — в наших сердцах возникает чувство, название которому надо искать в небесах. Благословен Господь, давший нам эти блага перед смертью".

И молодые девушки ответят: "Цветы вянут, — они преходящи; настанет день, когда их не оживит более роса и не озарит свет. На земле только одна добродетель никогда не вянет и не умирает. Наши отцы подобны колосу, который наполняется зернами к осени, и наши матери подобны лозе, отягченной плодами. Нам приятно видеть наших отцов; нам приятно быть возле наших матерей; и сыновья наших отцов и наших матерей также милы нам. Благословен Господь, давший нам эти блага перед смертью".

XXXII.

Я видел бук, вознесшийся на громадную высоту. От вершины и почти до земли он прости-

— 77 —

рал огромные ветви, которые покрывали всю землю вокруг такою тенью, что земля была совершенно обнажена; на ней не росло ни одной былинки. У подножия гиганта рос дуб: поднявшись на несколько футов, он изогнулся, скрутился и направился горизонтально, потом еще раз поднялся и снова изогнулся; и наконец можно было увидеть его тощую и обезлиственную верхушку, вытянувшуюся из-под могучих ветвей бука, чтобы найти хоть немного воздуха и немного света.

И я подумал про себя: вот как малые растут в тени великих.

Кто собирается вокруг сильных мира? Кто льнет к ним? только не бедняк, его гонят, его вид осквернил бы их взоры. Его заботливо удаляют от них и их дворцов; ему даже не позволяют перейти через их сады, открытые всем кроме него, потому что его тело изнурено работой и покрыто одеждой нужды.

Итак, кто же собирается вокруг сильных мира? — богачи и льстецы, хотящие стать богачами, падшие женщины, бесчестные пособники их тайных пороков, фигляры, шуты, сумасшедшие, развлекающие совесть своих владык, и лже-пророки, которые ее вводят в обман.

И еще кто? — люди насилия и хитрости, пособники угнетения, неумолимые сборщики податей, все те, кто говорит: "Отдайте нам народ, и мы заста-

— 78 —

вим течь его золото в ваши сундуки и его кровь в ваши жилы.

Туда, где лежит труп, слетаются орлы.

Маленькие птички вьют свои гнезда в траве, а хищные — на высоких деревьях.

XXXIII.

В то время года, когда желтеют листья, один старик с вязанкой хвороста за плечами медленно возвращался в свою хижину, приютившуюся на склоне холма.

И с той стороны, куда открывался холм, между разбросанными там и сям деревьями, видны были косые лучи солнца, уже опустившегося за горизонт, они играли на облаках, окрашивая их в бесчисленные цвета, мало-по-малу догоравшие.

И старик, придя в свою хижину, его единственное имущество вместе с маленьким полем, которое он возделывал, — свалил с плеч вязанку хвороста, сел на деревянную скамью, почерневшую от дыма очага, и опустил голову в глубокой думе.

И время от времени из его тяжело вздымавшейся груди вырывалось короткое рыдание и он говорил разбитым голосом:

"У меня был один-единственный сын, — они взяли его у меня, была одна коровенка, — они взяли ее у меня как подать за поле".

— 79 —

И затем еще более слабым голосом повторял: "Мой сын, мой сын", и слеза смочила его старческие веки и не могла скатиться.

И вот, когда он сидел такой печальный, он услышал, как кто-то сказал ему: Отец мой, да будет благословение Божие над тобой и твоими близкими".

"Близкими моими, сказал старик, — у меня нет больше никого, я одинок".

И подняв глаза, он увидел у дверей странника, опиравшегося на посох; и зная что это Бог посылает гостей, он сказал ему:

"Да воздаст тебе Господь за твое благословение. Войди, мой сын: все что есть у бедняка принадлежит другому бедняку".

И зажегши вязанку хвороста на очаге, он стал готовить путнику ужин.

Но ничто не могло его отвлечь от удручавшей его мысли: она всегда была у него на сердце.

И путник узнав, что его так горько печалит, сказал ему: "Мой отец, Бог испытывает тебя руками людей. Однако, есть горести много большие, чем твои. Не угнетенный страдает сильнее, а угнетатели".

Старик покачал головой и ничего не ответил.

Путник продолжал: "Ты скоро поверишь тому, чему сейчас не веришь".

И усадив его, он положил руки на его глаза,

— 80 —

и старец погрузился в сон, похожий на тот тяжелый, смутный, полный ужасов сон, который овладел Авраамом, когда Бог показал ему будущие бедствия его рода.

И ему казалось, что он перенесен в огромный дворец и очутился возле одной кровати, рядом с которой лежала корона, и на этой кровати спал человек, и старец видел то, что происходило в этом человеке так, как видишь днем, когда бодрствуешь, все, что проходит перед глазами.

И человек, который спал на этой золотой кровати, слышал как бы смутные крики множества народу, который просил хлеба. Это был шум подобный шуму волн, разбивающихся о берег во время бури. И буря усиливалась; и шум усиливался; и человек, который спал, видел, как волны растут с минуты на минуту, и бьются уже о стены дворца, и он делал неслыханные усилия, чтобы бежать, и не мог, и мука его была чрезвычайна.

И в то время, как старец с ужасом смотрел на этого человека, он был внезапно перенесен в другой дворец. Тот, который спал там, походил больше на труп, чем на живого человека.

И во сне своем он видел перед собою отрубленные головы: и головы эти говорили, раскрывая рты:

"Мы были преданы тебе, — и вот награда, кото-

— 81 —

рую мы получили. Спи, спи, но мы, — мы не спим. Мы караулим час мщения: он близок".

И кровь застывала в жилах этого спящего человека. И он говорил про себя:

"Если бы я по крайней мере мог оставить свою корону этому ребенку", и его блуждающее глаза обращались к колыбели на которой была королевская лента.

Но в то время, как он начинал успокаиваться, утишаясь несколько этой мыслью, другой человек, похожий на него чертами лица, схватил ребенка и раздробил его об стену.

И старик почувствовал, что он теряет силы от ужаса.

И в тот же миг он был перенесен одновременно в два разных места; и эти места, будучи сами по себе раздельны, для него являлись как бы одним местом.

И он увидел двух человек, которых по возрасту можно было принять за одного человека: и он понял, что они были вскормлены одной и той же грудью.

И их сон был сном приговоренного, которого ждет по пробуждении казнь. Тени, окутанные в окровавленные саваны, проходили перед ними, и каждая проходя касалась их, и члены их стягивались и корчились как бы желая укрыться от этого прикосновения смерти.

Затем они поглядели друг на друга с ужас-

— 82 —

ной усмешкой, глаза их загорались и руки судорожно сжали рукоятку кинжала.

И старик увидел затем одного бледного и тощего человека. Подозрения толпою вились над его кроватью, брызгая своим ядом ему в лицо, бормотали тихим голосом зловещие слова и медленно впивались своими когтями в его череп, покрытый холодным потом. И подобие человека -- бледное как саван, приблизилось к нему и молча указало ему пальцем на багровую полосу на своей шее. И у бледного человека, лежавшего в кровати, колени начали биться друг о друга, рот его раскрылся от ужаса, и глаза страшно расширились.

И старик проникнутый ужасом, был перенесен в еще бóльший дворец.

И тот, который спал там, дышал с чрезвычайными усилиями. Черное привидение сидело скорчившись на его груди и глядело на него, оскалив зубы. И оно шептало ему на ухо, и слова его превращались в видения в душе этого человека, которого оно сжимало и давило своими костями.

И он видел вокруг себя неисчислимое множество народу, испускавшего ужасные крики:

"Ты обещал нам свободу, а дал рабство!

"Ты обещал нам управлять сообразно с законами, а законы твои — твои прихоти.

"Ты обещал нам беречь хлеб, наших жен и детей, а удвоил нашу бедность, чтобы увеличить свои богатства.

— 83 —

"Ты обещал нам славу, а дал нам презрение народов и их справедливую ненависть.

"Встань, встань и иди спать вместе с клятвопреступниками и тиранами."

И он почувствовал как эта толпа сбросила его с кровати и потащила, и он ухватился за мешки с золотом, но мешки прорвались и золото высыпалось и рассыпалось по земле.

И ему привиделось, что он бродит, как нищий, — бродит по миру; что он хочет пить и просит ради Христа воды, а ему дают стакан полный грязи; что все избегают его, все проклинают его, потому что лоб его отмечен клеймом предателей.

И старик с отвращением отвел от него свои глаза.

И в двух других дворцах он видел еще двух людей, выдумывающих казни. "Ибо, говорили они, — где мы будем хоть в некоторой безопасности? В земле под нашими ногами подкопы; народ нас ненавидит; даже маленькие дети в своих молитвах просят Бога и вечером и утром, чтобы Он избавил землю от нас.

И один приговорил к "жестокому заточению", то есть ко всем мукам тела и души и к голодной смерти тех несчастных, которых он подозревал в произнесении слова "отечество", а другой приказал заключить в каменный мешок двух молодых девушек, отобрав сначала их имуще-

— 84 —

ство, виновных только в том, что они в больнице ухаживали за своими ранеными братьями.

И в то время, как они усердно занимались этой работой палачей, прибыли к ним их гонцы.

И один из гонцов сообщал: "Ваши южные владения разбили свои цепи и их обрывками прогнали ваших правителей и войска".

И другой доносит: "Ваши знамена разорваны на берегах широкой реки: ее волны уносят обрывки."

И при этих известиях два короля корчились на своем ложе.

И старик увидел третьего короля. Он изгнал Бога из своего сердца, и в его сердце взамен Бога поселился червь, который без устали точил его; и когда муки короля усиливались, он бормотал глухие проклятия, и губы его покрывались кровавою пеной.

И ему привиделось, что он находится на обширной равнине, один с червем, который не покидает его.

И эта равнина — кладбище, кладбище зарезанного народа.

И вдруг земля колеблется; могилы раскрываются: мертвые встают и наступают толпою на него; и он не может ни пошевельнуться ни вскрикнуть.

И все эти мертвецы, мужчины, женщины, дети молча глядят на него; и немного времени спустя они все тоже молча, берут могильные камни и кладут вокруг него.

— 85 —

И камни растут до колен, потом до груди, потом до рта, и он напрягает всю силу мышц шеи, чтобы вздохнуть еще хоть один раз; а постройка все растет... И когда она была кончена, ее вершина терялась в темных облаках.

Силы начали покидать старика; душа его переполнилась ужасом.

И вот, пройдя несколько пустых комнат, он увидел в маленькой комнате, на кровати, которая скудно освещалась бледным светом лампы, изнуренного годами человека.

Вокруг кровати стояли семь ужасов, четыре — с одной стороны, три — с другой.

И один из ужасов положил руку на сердце престарелого человека, и тот задрожал, и члены его затрепетали; и эта рука оставалась там, пока еще чувствовала теплоту.

И после того другой ужас, еще более холодный, сделал то же, что и первый, и затем все положили свои руки на сердце престарелого человека.

И в нем произошли вещи, которых невозможно передать.

Он увидел вдали, по направлению к полюсу, ужасный призрак, который сказал ему: "Отдайся мне, и я тебя согрею своим дыханием".

И своими ледяными пальцами человек страха писал договор, я не знаю какой договор, но каждое слово было подобно предсмертному хрипению.

И это видение было последним.

— 86 —

Старик очнувшись возблагодарил Провидение за ту долю, которую оно ему уделило из страданий жизни.

И странник оказал ему: "Надейся и молись; молитвой достигнешь всего. Твой сын не потерян для тебя; твои глаза увидят его прежде, чем закроются. Ожидай с миром дней Господа".

И старик ждал с миром.

XXXIV.

Все это зло, которое печалит землю, не от Бога, ибо Бог — любовь, и все, что он сделал — добро; зло — от Дьявола, которого Бог проклял, и от людей, для которых Дьявол — отец и господин.

Многочисленны дети Дьявола в мире. И имена всех их Господь вписывает в книгу с печатью, и книга эта будет открыта и прочитана перед всеми в конце времен.

Есть люди, любящие только самих себя; и это люди ненависти; ибо любить только себя — значит ненавидеть других.

Есть люди гордости, которые не могут выносить равных себе, которые хотят всегда повелевать и господствовать.

Есть люди алчности, которые постоянно требуют золота, почестей, наслаждений, и никогда не насыщаются.

— 87 —

Есть люди хищности, которые подстерегают слабого, чтобы ограбить его силой или хитростью, и которые бродят ночью вокруг жилища вдов и сирот.

Есть люди убийства, которые думают только о насилии, которые говорят: "Вы наши братья", и убивают тех, кого называют братьями, коль скоро подозревают их в сопротивлении своим намерениям, и кровью их пишут законы.

Есть люди страха, которые трепещут перед злым и целуют ему руку, надеясь этим избежать его притеснения, и которые поспешно бегут домой и закрывают двери, когда при них нападают на невинного на площади.

Все эти люди разрушили мир, безопасность и свободу на земле.

И вы не вернете себе свободы, безопасности и мира иначе, как без устали сражаясь против этих людей.

Город, который они построили — город Дьявола, вы должны восстановить город Господа.

В городе Господа каждый любит своих братьев, как самого себя, и вот почему никто там не покинут, никто там не страдает, если только есть средство против его страдания.

В городе Господа все равны, — никто не управляет, ибо там царствуют только справедливость и любовь.

В городе Господа каждый владеет без страха

— 88 —

тем, что принадлежит ему, и не домогается большего, ибо то, что принадлежит каждому, принадлежит всем, и все имеют Бога, который есть — все.

В городе Господа никто не приносит других в жертву себе, но каждый готов пожертвовать собою для других.

Если в город Господа проберется злой, все отстранятся от него, и все соединятся для того, чтобы сдержать его или изгнать; ибо злой — враг каждому, а враг каждому — враг всем.

Когда вы восстановите город Господа, земля процветет и народы возродятся, потому что вы победили сынов Дьявола, которые угнетают народы и опустошают землю, победили людей гордости, людей хищности, убийства и страха.

XXXV.

Если бы угнетатели народов были предоставлены самим себе, — без помощи, без поддержки извне, что могли бы они сделать против народов?

Если бы для удержания их в рабстве у них была только помощь тех, кому рабство выгодно, — что могла бы поделать эта маленькая кучка против целых народов?

И в этом мудрость Бога, что он все устроил так, чтобы люди могли всегда противиться тирании; и тирания была бы невозможной, если бы люди поняли мудрость Бога.

— 89 —

Но повелители мира, обратив сердца людей на другие мысли, противопоставили мудрости Бога, которую люди больше не понимали, мудрость князя мира сего — Дьявола.

И вот Дьявол, царь всех угнетателей народов, внушил им для укрепления тирании адскую хитрость.

Он сказал им: "Вот что нужно сделать. Возьмите из каждого семейства наиболее крепких юношей, дайте им оружие и научите их владеть им; тогда они будут сражаться за вас против своих отцов и братьев своих; ибо я сумею убедить их, что это доблестное дело.

"Я им сделаю двух идолов, имя которым будет — Честь и Верность, и дам им один закон, имя которому будет — Слепое повиновение.

"И они будут боготворить этих идолов, и они слепо подчинятся этому закону, потому что я обольщу их разум, и вам нечего будет бояться.

И угнетатели народов сделали так, как им сказал Дьявол, и Дьявол исполнил то, что обещал угнетателям.

И увидели люди, как дети народа подняли руку на народ, резали своих братьев, налагали цепи на своих отцов, и забыли даже чрево матерей носивших их.

Когда им говорили: "Во имя всего святого, подумайте о несправедливости, о жестокости того, что

— 90 —

вам приказывают", они отвечали: "Мы не думаем, мы повинуемся".

И когда им говорили: "Неужели в вас нет более любви к вашим отцам, вашим матерям, вашим братьям и сестрам?" они отвечали: "Мы не любим, мы повинуемся".

И когда им указывали на алтари Бога, который создал человека и на алтари Христа, который спас его, они кричали: "Это Боги отечества. Наши Боги, для нас, это Боги наших господ, — Верность и Честь".

Воистину говорю вам, со времени обольщения первой женщины Змеем, не было обольщения ужаснее этого.

Но оно приближается к концу. Если злой разум обольщает прямые души, то лишь на время. Они проходят его как ужасный сон, и при пробуждении благословляют Бога, избавившего их от этой муки.

Еще несколько дней, — и те кто сражались за угнетателей сразятся за угнетенных, те кто сражались, чтобы удержать в цепях своих отцов, своих матерей, своих братьев и сестер, сразятся за их освобождение.

И Дьявол убежит в свои пещеры вместе с повелителями народов.

— 91 —

XXXVI.

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за Бога и за алтари отечества.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за справедливость, за святое дело народов, за священные права рода человеческого.

— Да будет благословенно твое оружие, молодое воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за избавление братьев моих от угнетения, — разбить их оковы и оковы мира.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться против неправедных людей за тех, кого они бросают на землю и топчут ногами: против господ за рабов, против тиранов за свободу.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы все не были добычей немногих — чтобы поднять согбенные головы и подержать сгибающиеся колени.

— 92 —

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы отцы не проклинали больше того дня, когда им было сказано: "У вас родился сын", не проклинали матери того дня, когда они в первый раз прижали его к своей груди.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы брат больше не печалился, видя как вянет его сестра, словно травка, которой земля отказывает в пище; чтобы сестра не глядела больше со слезами на своего брата, который уходит и больше не вернется.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы каждый мог пользоваться с миром плодами труда своего; иду осушить слезы малых детей, которые просят хлеба, а им отвечают: "Нет больше хлеба: у нас отняли все, что еще оставалось.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за бедных, — за то, чтобы

— 93 —

они не были больше навсегда лишены своей доли в общем наследии.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы изгнать голод из хижин, чтобы вернуть семьям изобилие, безопасность и радость.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы всем, кого угнетатели бросили в тюрьмы, вернуть воздух, которого недостает их груди, и свет, который ищут их глаза.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы опрокинуть преграды, отделяющие народы и мешающие им обнять друг друга, как детям одного отца, предназначенные жить в единении и любви.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы освободить от тирании человека, — мысль, слово, совесть.

— Да будет благословенно твое оружие, молодой воин!

— 94 —

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за вечные законы, данные свыше, за справедливость, охраняющую права, за милосердие, смягчающее неизбежное зло.

— Да будет благословенно твое орудие, молодой воин!

— Молодой воин, куда идешь ты?

— Я иду сражаться за то, чтобы все имели одного Бога на небе и одну отчизну на земле.

— Да будет благословенно твое оружие, семь раз благословенно, молодой воин!

XXXVII.

Зачем вы тратите напрасно силы в своей нищете? Ваши желания хороши, но вы не знаете как их привести в исполнение.

Хорошенько запомните это правило:

Только тот может вернуть жизнь, кто дал жизнь.

Вы не успеете ни в чем без Бога.

Вы ворочаетесь на своем ложе в тоске: какое нашли вы успокоение?

Вы свергли несколько тиранов, — на их место пришли другие, худшие первых.

Вы уничтожили законы рабства, и получили законы крови, а потом опять — законы рабства.

Не доверяйте же людям, которые становятся между Богом и вами, чтобы своею тенью скрыть Его от вас. У этих людей дурные замыслы.

— 95 —

Ибо от Бога сила, которая освобождает, ибо от Бога любовь, которая соединяет.

Что может сделать для вас человек, у которого руководство — его мысль, воля — закон.

Даже если он человек хороших намерений и желает только добра, нужно, чтобы он отдал вам свою волю ради закона и свою мысль ради руководящих правил.

Ведь все тираны поступают так.

Нет расчета опрокинуть все и рискнуть всем для того, чтобы заменить одну тиранию другой.

Свобода заключается не в том, что вместо этого правит тот; а в том, что никто не правит.

И там, где не царствует Бог, является необходимым, чтобы управлял человек, что мы и видим всегда.

Царство Бога, я вам еще раз повторяю, — это царство справедливости в умах и милосердия в сердцах; и основа его на земле — вера в Бога и вера во Христа, который подтвердил закон Бога — закон милосердия и справедливости.

Закон справедливости гласит что все равны перед отцом своим — Богом, и перед своим единственным учителем — Христом.

Закон милосердия учит людей любить и взаимно помогать друг другу, ибо они дети одного отца и ученики одного учителя.

И только в этом случае они свободны, ибо

— 96 —

никто не повелевает другим, если только он не был выбран по доброй воле всеми, чтобы повелевать; и невозможно отнять у них свободы, потому что все объединились для защиты ее.

Но те, кто вам говорит: "До нас не знали, что такое справедливость; справедливость не от Бога, — она от человека: доверьтесь нам, и мы вам дадим справедливость, которая удовлетворит вас", — они вас обманывают; или же, если они искренно обещают вам свободу, обманывают самих себя.

Ибо они потребуют, чтобы их признали господами, и ваша свобода будет ни что иное, как повиновение этим новым господам.

Ответьте им, что ваш господин Христос, что вы не хотите никакого другого, — и Христос освободит вас.

XXXVIII.

Вам нужно терпение великое, и мужество неутомимое, ибо не в один день победите.

Свобода — хлеб, который народы должны заработать в поте лица своего.

Многие начинают с жаром, но потом отступают, не дождавшись дня жатвы.

Они подобны людям изнеженным и трусливым, не могущим вынести труда очистки полей своих от сорных трав, по мере того, как они вырастают; они сеют и не пожинают, потому что они допустили заглушить доброе зерно.

— 97 —

Говорю вам, всегда великий голод в этой стране.

Они подобны также тем безрассудным, которые, возведя до крыши дом, в котором хотят поселиться, не заботятся покрыть его; потому что боятся слишком утомиться.

Наступают дожди и ветры, и дом рушится, и те, кто его построили, погребены вдруг под его развалинами.

Даже если бы ваши надежды были обмануты не только семь раз, но семьдесят раз семь, все-таки никогда не теряйте надежды.

Справедливое дело, если только веришь в него, всегда восторжествует, и тот спасется, кто упорствует до конца.

Не говорите: слишком много страданий ради благ, которые придут слишком поздно.

Если эти блага придут поздно, если вам придется пользоваться ими мало времени, или даже вам совсем не будет дано воспользоваться ими, — ими будут пользоваться ваши дети и дети ваших детей.

У них будет только то, что вы им оставите; подумайте, хотите ли вы им оставить в наследие оковы, и бичи, и голод.

Тот, кто спрашивает, что стоит справедливость, — оскверняет справедливость в сердце своем; и тот, кто высчитывает что стоит свобода, — отказывается от свободы в сердце своем.

— 98 —

Свобода и справедливость взвесят нас на тех же весах, на которых вы их взвешивали. Научитесь же знать им цену.

Есть народы, которые не знали цены им, и никакое бедствие не сравнится с их бедствиями.

Если есть на земле что-либо великое, так это твердое решение народа, идущего на глазах Бога, не уставая ни на минуту, на завоевание прав, которые он получил от него, который не считает ни ран, ни дней без отдыха, ни бессонных ночей, и который говорит: "Что все это? Справедливость и свобода достойны гораздо больших трудов".

Он может испытать неудачи, перемены счастья, измены, он может быть предан каким-нибудь иудой. Пусть ничто не лишит его мужества.

Ибо воистину говорю вам, если он подобно Христу сойдет в могилу, он так же как Христос на третий день выйдет из нее победителем смерти, и Князя мира сего, и помощников Князя мира сего.

XXXIX.

Земледелец несет все тяготы дня, переносит и дождь, и зной, и ветер, чтобы подготовить своим трудом жатву, которая осенью наполнит его житницы.

Справедливость — жатва народов.

— 99 —

Ремесленник поднимается до зари, зажигает свою маленькую лампу и работает без отдыха, чтобы добыть немного хлеба и накормить себя и своих детей.

Справедливость — хлеб народов.

Купец не отказывается ни от какого труда, не жалуется ни на какое беспокойство; он изнашивает свое тело, забывает сон, чтобы накопить богатства.

Свобода -- богатство народов.

Моряк пересекает моря, отдается волнам и бурям, рискует пускаться меж подводных скал, терпит и зной и холод, чтобы обеспечить себе некоторый отдых в старости.

Свобода — отдых народов.

Солдат подвергается ужаснейшим лишениям, бодрствует, сражается и отдает свою кровь за то, что он называет славой.

Свобода — слава народов.

Если есть такой народ, который ценит справедливость и свободу ниже, чем земледелец свою жатву, ремесленник кусок хлеба, купец свои богатства, моряк отдых и солдат славу, — возведите вокруг этого народа высокую стену, чтобы его дыхание не заражало остальную землю.

Когда наступит для народов великий судный день, ему будет сказано: "Что сделал ты со своей душою? никто не видел ее проявлений, ее следов. Скотские наслаждения были для тебя всем. Ты любил грязь, так ступай жить в грязи".

— 100 —

И наоборот, народ, который поставил в своем сердце выше земных благ истинные блага, который, чтобы отвоевать их, не щадил никаких усилий, никакой усталости, никакой жертвы, — услышит такое слово:

"Тем, у кого есть душа, — награда душ. Так как ты перед всем прочим любил свободу и справедливость, приди и владей навсегда справедливостью и свободой."

XL.

Думаете вы, что быку, которого кормят во хлеву, чтобы запречь в ярмо, и которого откармливают на убой, нужно больше завидовать, чем буйволу, который свободный сам ищет себе пищу в лесах?

Думаете вы, что участь лошади, которую седлают и взнуздывают, у которой в яслях всегда вдоволь сена, предпочтительнее, чем доля жеребца, который скачет и носится по равнине, свободный от всяких пут?

Думаете вы, что каплун, которому кидают зерно на птичий двор, счастливее, чем вяхирь, который утром не знает, где найдет он корм днем?

Думаете вы, что тот, кто спокойно прогуливается по одному из этих парков, которые называют королевскими, ведет более приятную жизнь, чем изгнанник, который бродит из

— 101 —

лесу в лес, с горы на гору с сердцем полным надежды создать себе новое отечество?

Думаете вы, что слабоумный холоп, сидя за столом своего господина, наслаждается тонкими яствами более, тем борец за свободу своим куском черного хлеба?

Думаете вы, что спящий с веревкой вокруг шеи, на соломе, которую бросил ему его господин, спит лучшим сном, чем тот, кто сражался целый день за свою независимость от господина, и теперь ночью отдыхает несколько часов на земле в углу поля?

Думаете вы, что трус, который всюду влачит цепи рабства, меньше обременен, чем человек храбрый, несущий на себе тюремные цепи?

Думаете вы, что робкий человек, который умирает на своей постели, задушенный зачумленным воздухом, окружающим всякую тиранию, умрет более желанной смертью, чем человек твердый, который на эшафоте отдает Богу свою душу такою же свободной, какою он получил ее от него?

Работа всюду и страдание всюду; только есть работа бесплодная и работа плодотворная, страдания бесчестные и страдания славные.

XLI.

Он уходит бродить по земле. Да направит Бог шаги бедного изгнанника!

Я проходил народы, и они смотрели на меня,

— 102 —

и я смотрел на, них, и мы совсем не узнавали друг друга. Изгнанник всюду одинок.

Когда я видел на склоне дня дымок, подымающийся в глубине долины из какой-нибудь хижины, я говорил себе: Счастлив, кто находит вечером домашний очаг и садится у него в среде своих близких. Изгнанник всюду одинок.

Куда бегут эти тучи, гонимые бурей? Она меня гонит, как их, и не все ли равно куда? Изгнанник всюду одинок.

Эти деревья красивы, цветы эти прекрасны; но это не деревья и не цветы моей родины: они мне не говорят ничего. Изгнанник всюду одинок.

Этот ручей нежно журчит в долине; но его журчание не то, которое слышало мое детство: оно не вызывает во мне никаких воспоминаний. Изгнанник всюду одинок.

Эти песни сладостны; но печали и радости, которые они пробуждают, — не мои печали и не мои радости. Изгнанник всюду одинок.

Меня спросили: "Зачем ты плачешь?" И когда я объяснил им, никто не заплакал, потому что меня не понимали. Изгнанник всюду одинок.

Я видел стариков, окруженных детьми, подобно маслине с отпрысками ее; но ни один из этих стариков не назвал меня своим сыном, ни одно дитя не назвало меня своим братом. Изгнанник всюду одинок.

Я видел улыбки молодых девушек, улыбки

— 103 —

такие чистые, как утренний ветерок, они улыбались тем, кого их любовь избрала супругом; но ни одна из них не улыбалась мне. Изгнанник всюду одинок.

Я видел молодых людей, они обнимались грудь с грудью, будто желая слить две жизни в одну; но никто не пожал мне руки. Изгнанник всюду одинок.

Друзья, супруги, отцы и братья только на родине. Изгнанник всюду одинок.

Бедный изгнанник! перестань жаловаться; все изгнаны, как ты: все видят как проходят и исчезают отцы, братья, супруги, друзья.

Отечество не здесь на земле; тщетно человек ищет его здесь; то, что он принимает за отечество есть только кров на одну ночь.

Он уходит блуждать по земле. Да направит Бог шаги бедного изгнанника.

XLII.

И отечество мне было указано.

Я был поднят выше царства теней, и я видел, как время проносило их с невыразимой быстротою через пустоту, подобно тому как полуденный ветерок гонит легкие пары, и они скользят в отдалении над равниной.

И я подымался все выше и выше: и мне открылись действительности, невидимые для телесного

— 104 —

глаза; и я слышал звуки, у которых нет эхо в этом царстве призраков.

И то, что я слышал, то, что я видел было так живо, моя душа воспринимала все это с такой силой, что все то, что я прежде видел и слышал, казалось мне теперь смутным сном ночи.

Что скажу я еще детям ночи и что могут они понять? И с высот вечного дня не упал ли я также обратно к ним в лоно ночи, в царство времени и теней?

Я видел как бы огромный, неподвижный, безбрежный океан, и в этом океане три океана: океан силы, океан света, океан жизни; и эти три океана, проникая друг в друга, но не сливаясь, образовывали только один океан, только одно единство — невидимое, самодовлеющее, вечное.

И это единство был Тот, Кто есть; и в недрах его бытия невыразимая связь соединяла между собою три Лица, которые мне были названы, и имена их были — Отец, Сын, Дух; и там было непостижимое зарождение, таинственное дыхание, живое, плодотворное; и Отец, Сын, Дух были — Тот Кто есть.

И Отец являл мне себя как могущество, которое, внутри бесконечного Бытия, одно с ним, совершает одно действие, предвечное, полное, безграничное, которое есть само бесконечное Бытие.

И Сын являл мне себя как слово, предвечное, полное, безграничное, которое изъясняет то,

— 105 —

что творит могущество Бога, изъясняет, что оно есть бесконечное Бытие.

И Дух являл мне себя как любовь, излияние, взаимное дыхание Отца и Сына, оживляющее их общею жизнью, оживляющее жизнью предвечной, полной, безграничной, — бесконечное Бытие.

И эти три были — одно, и эти три были — Бог, и они сливались и соединялись в непостижимое таинство одной материи; и этот союз, это слияние были, в лоне необъятности, вечной радостью, вечной страстью Того, Кто есть.

И в глубинах этого бесконечного океана Бытия плыло, колебалось и росло творение подобно острову, который беспрерывно растет своими берегами в безграничное море.

Оно распускалось подобно цветку, который распространяет свои корни в водах и протягивает свои длинные побеги с чашечками по поверхности.

И я видел как существа образовывали бесконечную цепь, рождаясь и развиваясь в их бесчисленном многообразии, впивая и питаясь неисчерпаемыми соками, силой, светом и жизнью Того, Кто есть.

И все, что до сего времени было скрыто для меня, открылось моим взорам, которым не мешала более материальная оболочка сущностей.

Свободный от земных пут я переходил из мира в мир, как здесь на земле ум переходит от мысли к мысли; и погрузясь и затерявшись

— 106 —

в этих чудесах могущества, мудрости и любви, я погрузился и затерялся в самом источники любви, мудрости и могущества.

И я почувствовал, что есть отечество; и я упивался светом, и моя душа, охваченная волнами гармонии, засыпала на небесных волнах в невыразимом экстазе.

И затем я видел Христа, одесную Отца его, сияющего лучами бессмертной славы.

И я видел также как бы мистического агнца, закланного на жертвенники; мириады ангелов и людей искупленных его кровью окружали его, пели ему хвалу и благодарность на языке небес.

И одна капля крови Агнца упала на томящуюся и больную совокупность жизней, и я видел как она претворилась, и все творения, которые она заключала, затрепетали новой жизнью и все возвысили голос, и этот голос говорил:

"Свят, свят, свят, Кто уничтожил зло и победил смерть".

И Сын склонился на грудь Отца, и Дух покрыл их своею тенью, и между ними совершилась божественная тайна, и небеса в молчании затрепетали.