Зоя Масленикова

ЖИЗНЬ ОТЦА АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

К оглавлению

Номер страницы после текста на ней.

[на стр. 14 фото: Цецилия и Соломон Цуперфеины — дед и бабушка по материнской линии.]

Глава первая

Истоки

Происхождение

Вы спрашиваете о моих предках, но я, к сожалению, знаю о них не так много, поскольку не очень большое значение придавал «родству по плоти».

Происходили мои пращуры, очевидно, из Польши, если судить по фамилии Василевские (по материнской линии) Но в начале XIX века они жили уже в России, и мой предок был артиллеристом в армии Александра I. Сын его служил 25 лет при Николае 1, в силу чего его дети получили право жительства в столицах Прабабушка моя, Анна Осиповна, могучая, волевая женщина, рано овдовела и, однако, сумела вырастить семерых детей Николая, Владимира, Илью, Якова (отца Веры Яковлевны), Розу, Веру и Цецилию (мою бабушку). Трое из сыновей были образованными, инженерами, жили в Москве. До самой смерти бабушка командовала ими. Это были мужики большой физической силы и с хорошими светлыми характерами (впрочем, Илья был смутьян и его едва не приговорили к расстрелу за оскорбление офицера: он был военным, солдатом. Офицер оскорбил его в бане, и он своротил ему набок челюсть. Перед судом бабушка в трауре пришла к генералу, упала на колени и сказала, что он «единственный» Парня не расстреляли, отправили в ссылку в Иркутск, а потом скоро произошла революция).

Тетя Роза была красивой и мечтала стать актрисой, но бабушка не допустила. Роза вышла замуж за землевладельца из Финляндии и осталась там после революции. Ее дети (мои двоюродные дяди) выросли там. Один погиб во время Финской войны. После смерти мужа Роза уехала в Израиль, где и умерла (туда же уехал и ее сын).

Цецилия, моя бабушка, была страстной, религиозной, волевой женщиной Она мечтала о научной карьере. В 1905 г. уехала в Швейцарию и поступила в Бернский университет. Там встрети-
/15\
ла юного одессита Соломона Цуперфейна и вышла за него замуж. У меня сохранился брачный контракт. Дед обожал ее до конца дней. Умерли они почти одновременно. Его отец (мой прадед) был одесским контрабандистом бабелевского типа: страшно пил, был отчаянным, имел 22 детей, погиб, когда на спор полез в какой-то котел.

[вверху стр. фото: Прабабушка Анна Осиповна]

Бабушка и дед кончили университет по факультету химии с докторскими дипломами. Во время учебы родилась в Берне мама. Дед между лекциями бегал взглянуть на нее. Был он сентиментален, постоянно говорил по-французски (его звали «французиком», быть может, за усы). Окончив, они поселились в Париже. Есть мамины фотографии с бонной в Люксембургском саду. До пяти лет мама говорила только по-французски. Там же родился их сын Лео-Жорж. Первая мировая война застала их в Париже. Дед был мобилизован, а семья поехала в Харьков, где и жила до второй мировой войны. Дед держал потом на стене полевую сумку, в которой застряла пуля, не попавшая в него…

/16\

[фото: Соломон Ильич Цуперфейн. Во время Русско-японской войны участвовал в сражении при Цусиме. Георгиевский кавалер.]

В Швейцарии бабушка слушала речи Ленина и сильно полевела. Потом стала очень советской, с полной искренностью. Поэтому, когда мама в восемь лет потянулась к вере, к христианству, бабушка начала с ней жестокую войну. Но, как стало ясно потом, тщетно. 16-ти лет мама сбежала из Харькова и поселилась у дяди Якова, подружившись с его дочерью Верой. Одно время чуть не стала баптисткой. Но потом… вы знаете.

Прабабушка жила с ними. Она настояла на мамином браке и дождалась меня. Я ее помню, хотя она умерла, когда мне было полтора года. Кстати, она ездила в Париж проверить, как ведет себя дочь в развратной Франции (при этом не знала ни грамоты, ни французского языка). Есть ее парижское фото в боа и перьях. В молодости она тяжело болела, и ее исцелил о. Иоанн Кронштадтский. Она была религиозной на еврейский лад. Но ее дети стали вольнодумцами, интеллигентами.

Мать Веры Яковлевны увлекалась Толстым. В их доме я в детстве прочел кучу толстовских книг по религиозным вопросам. Но
/ 17\
они тогда вызывали у меня острое неприятие. Только сейчас я оценил Толстого более объективно.

Кроме военных и инженеров у нас в роду было два писателя: Семен Юшкевич и Василевский (Не-Буква), посредственные беллетристы.

Уточнение, но неважное: была у мамы еще одна тетка, Вера, т. е. было три сестры. Среди друзей мамы и В. Я. в детстве были Бунины и семья Розы Марковны. Дружба в два поколения. Иосиф Кунин сейчас музыковед (в «Жизни замечательных людей» — «Чайковский» и «Римский-Корсаков»). Его сестра крестилась, прихожанка о. Дм. Дудко, подруга А. И. Цветаевой, поэтесса.

Родителей отца помню плохо. Дед был очень религиозным. Но я его видел мало (он жил в Киеве). Его отец был булочником (мелкий буржуа), а жена славилась своей мудростью. К ней ходили за советами. Звали ее Дина. Я ее не помню. Отец в детстве учился в религиозной еврейской школе. Но учитель, который оказал на него влияние, был из гаскалы, т. е. из светских, и атеист. Он убил в отце веру, хотя настоящим атеистом он никогда не стал.

Бот и все, что помню. Классовое происхождение: мелкая буржуазия, интеллигенция и военные. Все мамины дядья умерли во время войны от голода. Как все крупные люди, они не переносили недоедания (Илья мог съесть 20 котлет зараз). Еврейского языка (идиш) никто не знал. Отец помнил иврит со школы и иногда читал наизусть пророков. Но для него это была просто поэзия. Он был очень терпеливый человек, добрый и веселый. Но жил в страхе Его любимый брат был расстрелян в первые послереволюционные годы (по наговору жены); папа из-за этого не хотел жениться. Женился в 32 года. Атаковал маму много лет (шесть или семь).

Папа и мама любили театр и всегда ходили. Я в этом отношении в них не уродился.

Отец

Вольф Григорьевич Мень родился в 1902 или 1901 году, точно он сам не знал. Отец его был человеком непрактичным, мечтательным. Жена его родила мужу восьмерых детей. Двое из них погибли во время пожара, но шестерых она вырастила. Бабушку эту Александр никогда не видел, а дедушка приезжал
/18\
к ним в Москву в 1941 году, когда отца арестовали.

[вверху стр. фото: Владимир Григорьевич Мень]

Вольф (впоследствии принявший имя Владимир) кончил хедер, а потом в годы гражданской войны поступил в Киевский технологический институт. Помимо технологического института, он закончил второй ВУЗ, химический. Работал в текстильной промышленности. Его специальностью была окраска тканей, он написал и опубликовал множество работ по технологии крашения.

И вот работая на ситценабивной фабрике в Орехово-Зуеве, он знакомится с инженером-электриком Веней Василевским. Тот приглашает его в Москву, в родительский дом, и там происходит встреча с живой, веселой, прямодушной и ослепительно хорошенькой Леночкой, двоюродной сестрой Вени, которой едва минуло 18 лет.

По воскресеньям друзья приезжали в Москву, и Владимир Григорьевич часто бывал у Василевских, где жила Леночка Он покупал билеты в театр или кино и обычно приглашал Леноч-
/19\
ку, водил ее к знакомым и родным. Они всюду появлялись вместе, и многие считали Леночку его невестой. Володя действительно не раз делал предложение, но Леночка уходила от ответа. В те годы ей не очень-то хотелось замуж. Ей рисовалась в мыслях совсем иная жизнь, целиком посвященная Христу. Но время шло, не принося никаких возможностей не только постричься в монахини, но и креститься, и родные начали настаивать на том, чтобы Леночка сделала, наконец, выбор.

Однажды Владимир Григорьевич прямо поставил вопрос: «Почему ты не хочешь за меня замуж?". Леночка ответила: «Потому что я исповедую христианскую веру». Меньше всего ожидал он такого ответа. Долго они шли молча. Наконец, он сказал: «Ты теперь еще выше в моих глазах. А я-то думал, что любишь кого-то другого».

В следующую встречу он сказал: «Но ведь то, что ты верующая, не помешает нам в нашей семейной жизни. Ты можешь ходить в церковь послушать какого-нибудь архиерея, а я буду ходить на лекции, а потом мы будем делиться с тобой тем, что нам было интересно». Вдруг Леночка почувствовала, что воля Божия в том, чтобы она вышла замуж за Владимира Григорьевича.

Через два месяца, на Красную Горку 15 апреля 1934 года, сыграли свадьбу.

Итак, неверующему человеку, жившему в постоянном напряженном страхе, выпала нелегкая доля, занимая пост главного инженера фабрики, будучи членом партии, иметь религиозную семью, что само по себе в сталинские времена было в его положении опасно. Но более того, семья была связана с какой-то подпольной, запрещенной Церковью. В доме без конца читали машинописную или заграничную религиозную литературу.

Владимиру Григорьевичу пришлось пережить обыск, арест, тюрьму, ссылку. Ему было страшно за своих, особенно во время войны, когда они упорно не уезжали в эвакуацию и оставались в Загорске в непосредственной близости от немцев, уничтожавших всех евреев поголовно. Они внимали не его настоятельным просьбам, уговорам, требованиям — ехать к нему в Свердловск, повиновались не главе семьи, а какому-то подпольному священнику, который и сам-то был на волосок от гибели и мог их всех погубить с собой в два счета. Он обиделся и на какое-то время перестал писать.

/20\

И все же Владимир Григорьевич проявил удивительное терпение и выдержку. В семье не было споров и ссор, все молчаливо считались друг с другом в быту. Леночка была отличной женой и матерью, все с виду шло гладко. При внешней живости и веселости, он был по природе человеком замкнутым, и с годами замкнутость эта усугубилась. В центре всех его интересов была работа, она заполняла его время и мысли, и дети видели его мало. Уходил он на работу, пока они спали, возвращался, когда дети были в постели. Алику только исполнилось шесть лет, а Павлику — три года, когда отца арестовали. Правда, через год выпустили, но в Москву вернуться не разрешили, всю войну он жил в Свердловске в разлуке с семьей и работал на большом химическом заводе.

Алику шел уже одиннадцатый год, когда возобновилась жизнь с отцом. Так и закрепилась у Владимира Григорьевича привычка не вмешиваться в то, что составляло центральный нерв всей жизни жены и детей. Впрочем, он не был убежденным атеистом. Иногда, особенно во время болезни, говорил: «Нет, наверное, все-таки что-то есть».

Мать

Мама о. Александра, Елена Семеновна Мень (Цуперфейн), родилась в 1909 году. На ее духовное развитие оказала огромное влияние бабушка Анна Осиповна, та самая, которую в 1890 году исцелил о. Иоанн Кронштадтский, недавно причисленный Церковью к лику святых. Тогда она после смерти мужа осталась с большой семьей на руках: у нее было семеро детей, старшему исполнилось восемнадцать, а младшей — три года. Бабушка заболела. «И вот в Харьков, где она тогда жила, приезжает о. Иоанн Кронштадтский, — писала в своих воспоминаниях Елена Семеновна. — Соседка уговорила бабушку пойти к нему и просить исцеления. Храм и площадь перед ним были полны народа, но соседка сумела провести бабушку через всю эту толпу, и они предстали перед о. Иоанном. Он взглянул на бабушку и сказал: «Я знаю, что вы еврейка, но вижу в вас глубокую веру в Бога. Помолимся Господу, и Он исцелит вас от вашей болезни. Через месяц у вас все пройдет». Он благословил ее, и опухоль начала постепенно спадать, а через месяц от нее ничего не осталось».

/21\

[фото: Лена Цуперфейн]

Эта бабушка ничему специально не учила Леночку, но очень любила ее, больше всех своих детей и внуков, и ее пример и любовь действовали лучше всяких нравоучений. Она вложила в сердце девочки понятие о Боге — Творце Вселенной, любящем всех людей. Глядя на бабушку, девочке тоже хотелось молиться.

Восьми лет, в 1917 году, Лена поступила в частную гимназию в Харькове. Неправославные могли уходить с уроков Закона Божия, но Лена большей частью оставалась и внимательно слушала объяснения батюшки. Выучила молитвы перед учением и после учения.

Мама ее давала уроки французского и немецкого, а отец, инженер-химик, был на фронте. Шла первая мировая война.

«Однажды одна из маминых учениц, — вспоминала Елена Семеновна, — оставила у нас учебник Нового Завета, а сама уехала в деревню на летние каникулы Я начала читать этот учебник («Новый Завет» в изложении священника Виноградо-
/22\
ва), и чем дальше я читала, тем более проникалась его духом и тем более разгоралась во мне любовь ко Христу. А когда я дошла до Распятия и услышала слова: «Отче, прости им, ибо не ведают, что творят», во мне что-то дрогнуло, со мною произошло потрясение, какого никогда не случалось ни до, ни после того момента. Я почувствовала, что не могу отойти от Христа. Впоследствии я забивалась в какое-нибудь местечко и часами не сводила глаз с Распятия, целовала, обливала его слезами. Тут я дала обещание непременно креститься, но как это осуществить, я не знала… Наконец, я решила сказать об этом маме. На маму мои слова произвели впечатление взорвавшейся бомбы. Она была в ужасе, стала кричать на меня, а потом бить. А я продолжала твердить: «Я все равно приму крещение». В это время мне было девять лет».

Лена увлеченно читала книги про первых христиан — «Фабиолу» Евг. Тур и «Камо грядеши» Г. Сенкевича. Затем прочла «На рассвете христианства» Ф. У. Фаррара.

В восьмом и девятом классе Лена училась в Москве, а жила у своей бабушки Там она сдружилась со своей двоюродной сестрой — Верой Василевской. Этой дружбе, продолжавшейся всю жизнь, не мешала разница в характерах. Вера была замкнутой, тревожной, склонной к меланхолии, а Леночка жизнерадостной и общительной.

Живя в Москве, Лена изредка ходила в церковь, но богослужение на церковно-славянском языке было непонятно, и она стала посещать баптистские собрания.

Закончив девятилетку, Лена вернулась к родителям в Харьков и работала там чертежницей. По воскресеньям ходила на баптистские собрания, и это все больше обостряло отношения с родителями, которые не могли примириться с ее влечением к христианству. После очередного скандала с побоями ей пришлось уйти из дому. Ее приютила одна сестра-баптистка.

Верочка кинулась в Харьков, разыскала кузину и увезла в Москву.

В Москве Леночка тоже работала чертежницей-копировщицей. Она была толкова, внимательна, аккуратна, работа ей нравилась, ее ценили, и она поступила на курсы чертежников-конструкторов, что дало ей по окончании хорошую специальность.

Понемногу она стала ходить в церковь. Верочка познакомила сестру со своими подружками, большей частью это были
/23\
девушки, с которыми Вера училась в университете. Но одна из ее подруг особенно привлекала Леночку. Звали ее Тоней З.

[на стр. 24-25 фото: Елена семеновна Мень с новорожденным сыном Аликом]

«Тоня была девушкой глубоко верующей, — писала о ней Елена Семеновна, — и это отражалось во всем ее поведении, во всех ее словах. Я знала, что у нее был духовный отец — старец». Этому старцу суждено будет сыграть решающую роль в ее судьбе.

В 1934 г. Елена Семеновна вышла замуж за Владимира Григорьевича Меня.

Первенец

Вскоре оказалось, что Елена Семеновна в положении. Она знала почему-то, что родит мальчика, и решила посвятить первенца Богу. Все время беременности она провела в глубокой молитве и много молилась о том, чтобы из ребенка вышел верный ученик Христа. Она заранее выбрала ему имя Александр.

Он родился 22 января 1935 года в старом родильном доме Грауермана на Большой Молчановке. Этот роддом, основанный еще до революции, существует и поныне. В результате реконструкции района он оказался одним из первых зданий по левой стороне Нового Арбата.

Тонин старец прислал письмо, в котором давал молодой матери указание о том, чтобы во время кормления ребенка она непременно читала три раза «Отче наш», три раза «Богородицу» и один раз «Верую», т. е. краткое молитвенное правило преподобного Серафима Саровского. Он считал необходимым начинать духовное воспитание с первых дней жизни ребенка.

3 сентября 1935 года, согласно обету, Елена Семеновна отправилась с семимесячным Аликом в Загорск, в бревенчатый домик, где скрывался о. Серафим.

Елена Семеновна давно уже ощущала себя христианкой, однако со своим крещением медлила. Это были опасные сталинские времена, она боялась подвести мужа. Да, кроме того, с большой серьезностью относилась к этому таинству и считала себя еще неготовой.

Но в этот день сын и мать приняли святое крещение и сделались членами катакомбной Церкви.

Елена Семеновна начала часто ездить к о. Серафиму, ставшему ее духовником. А через год приняла крещение и Вера Яковлевна и тоже сделалась духовной дочерью о. Серафима.

«С появлением моего первого сыночка, — вспоминала Елена Семеновна, — у нас началась новая жизнь. В центре нашей семьи стал Алик. Я снова почти переселилась к Верочке, так как у нее была большая квартира, а у нас с Володей — девятиметровая комната на пятом этаже… Верочка могла часами сидеть у колыбели ребенка и сочиняла вдохновенные стихи».

Десять песен о маленьком мальчике с комментариями

Вера Яковлевна была второй матерью Алика. Ее привязывала к Леночке нежная любовь, и когда та ждала своего первенца, Верочка тоже ждала его как собственное дитя.

Сохранились ее стихотворения в прозе, посвященные новорожденному Алику и датированные мартом 1935 г. Навряд ли читатель встречал где-нибудь подобное выражение беспредельной благоговейной любви к ребенку. Недаром о. Серафим сказал Верочке: «За вашу любовь этот самый Алик большим человеком будет». Та любовь, которой окружили его детство мать и тетя, была важнейшим фактором, формировавшим его характер (впрочем, во всей силе она сохранилась у обеих до самой их смерти). Более того, любовь делает сердце прозорливым, и эти маленькие поэмы таинственным образом предвещают будущее нашего героя. Они написаны в 1935 году, и мы приводим их с нашими комментариями, относящимися к зрелому мужу.

I

Ты в плену, маленький мальчик. Они думают, что крепко держат тебя, но ты еще свободен, свободен и чист. Ты уже смотришь на мир, но без удивления и любопытства. Ты не знаешь человеческого языка и улыбаешься ангелам, маленький человек! Твои крошечные ручки и ножки, как перышки майского жука.

Они хотят сделать тебя человеком, и ты отдаешься весь, как цветок.

/27\

Ты не знаешь «я» и «не я» — в этом-то и состоит твое блаженство. Когда ты научишься противопоставлять себя миру и будешь знать свое имя, — ты утратишь свободу и для тебя начнется борьба, которая не прекращается всю жизнь. Какое тепло окружает тебя, твою головку, твое маленькое тельце? Это тепло младенчества. Да сохранит тебя Младенец Христос!

Маленький мальчик каким-то чудом сумеет сохранить свою свободу, выйдя в широкий мир. Он по-прежнему будет встречаться с ангелами на каждой литургии. Став дедом, он, как и в младенчестве, будет отдаваться нуждающимся в нем людям и Божьему миру и познает радость слияния "я" и "не я". А в борьбе он станет воином Христовым, и ему будут помогать нездешние силы.

II

Маленький мальчик оглядывается по сторонам, обводит глазами комнату. В его глазках не отражено еще ни одно человеческое чувство; он еще не различает сквозь утренний туман нашего человеческого мира, который мы соткали сами, как паутину, который подменил нам Вселенную…

Далеко в весеннем небе сияют звезды. Ты ничего не знаешь о звездах, но ты сам так недавно оттуда, из глубины мироздания, и сам горишь еще неотраженным светом, маленький Орион!

Этот свет будет гореть в нем всю жизнь. И он действительно взойдет в духовной ночи России как созвездие дарований, соединившихся в единое целое.

III

Отчего ты так чист, дитя? Словно ангелы Божии соткали для тебя ложе из лепестков белой лилии. Ты поворачиваешь головку и протягиваешь ручки. Ты хочешь утвердить себя в этом мире Ты «дома» маленький мальчик, как эти цветы, деревья и птицы. Будь счастлив!

Мы, взрослые, здесь на чужбине, нам страшно. Мы вкусили от древа познания добра и зла, мы пошли против Бога, мы отдали свое счастье.

/28\

И твоя улыбка, малютка, не есть ли знак милосердия Божиего, знак прощения? Не ты ли снова и сноба приносишь его нам?

Последний абзац этого стихотворения — странное провиденье. Младенец станет священником, будет приносить людям прощение от Бога в таинстве отпущения грехов и освещать многим жизнь светлой улыбкой, как знаком милосердия Божиего.

IV

Отчего я люблю тебя так, маленький мальчик? Может быть оттого, что ты один понимаешь меня?

Взрослые люди бывают совсем чужими.

Нет, и взрослым он будет обладать тем даром понимания, который Верочка почувствовала в младенце. Очень разные и непохожие люди будут потом говорить ему: «Вы один понимаете меня».

V

Ты напоминаешь мне море, маленький мальчик! Когда ты смотришь и смотришь вокруг своим младенческим взглядом, ты напоминавши мне море в ясное утро, когда оно ровно дышит, отражая лазурную бесконечность неба

Когда по твоему личику проходит мимика неудовольствия или боли, она течет так быстро, как пена на гребнях утренних волн.

И когда ты спишь, дитя, я невольно думаю: так отдыхала земля на седьмой день творения…

Ты напоминаешь мне море…

Взгляд любви подсмотрел в будущем иерее одно из его главных свойств. При кипучей энергии и огромной силе в нем всегда будет отражаться бесконечность неба, и во всех житейских бурях сохранится ясная безмятежность.

VI

Вот они здесь все со своими чувствами, самосознанием и болью. Ты далеко от них, маленький мальчик, ты не стал еще частью их мира, ты сам целый мир. Ты спишь золотым сном,
/29\
малютка, ты видишь забытые нами грезы, в которых нет обрывков желаний, тревог и мук, наполняющих наши сновидения. Даже страха не знаешь ты. И когда ты спишь, в тебе и вокруг тебя трудится целый легион невидимых сил. В твоем аленьком теле, в твоей крови, в мельчайших капиллярах твоих сосудов совершается великая работа созидания жизни.

А когда на тебя падает солнечный луч, ты весь остаешься в луче. Ты даже улыбаешься во сне. Кто научил тебя этой улыбке?

Он и не станет никогда до конца «частью их мира». Он пришел к ним, чтобы подарить им другой мир, полученный от Неба. Он сохранит в себе свет упавшего на него луча и сам станет светильником для многих.

VII

Все поэты искали разгадку весны, а ты воплотил ее в себе, маленькая ласточка, серебристый ландыш, пробудившийся на утренней заре. Твой взор устремлен вдаль, но я не знаю, что видишь ты.

Лишь на секунду ты останавливаешь свой взгляд на мне, и я называю тебя по имени, и мне кажется, что если бы явился архангел с белыми крыльями, в нем было бы меньше нежности.

Через много лет немолодой францисканский монах-священник, живущий на глухом литовском хуторе, человек европейской образованности, прошедший лагеря и тюрьмы, выдающийся проповедник Слова Божия, назовет о. Александра «Московской весной».

VIII

Лунный луч упал в твою колыбель и замкнулся золотой круг.

В этом круге — ты! Между мирами нет границ, ты примирил их все, как голубь, принесший пальмовую ветвь.

Какая стена закрывает вход? Как трудно дышать! Но ты здесь, так близко, и если я сумею забыть себя, ты позволишь мне подняться вместе с тобой, на один миг, на крыльях твоей невинности.

Все свои духовные силы о. Александр устремит на то, чтобы устранять границы между мирами, освящать сотворенный Богом мир в его земной реальности. А одна его духовная дочь, «доктор богословия», как ее называют друзья, символически изобразит впечатление, исходящее от духовника, как всеобъемлющую сферу.

IX

В твоих глазах отражается игра света. С каждым днем ты все сознательней смотришь вокруг, словно с непреодолимой силой стремишься проникнуть в окружающий тебя мир.

Ты просыпаешься с каждым днем и тянешься доверчиво навстречу большому миру, как цветок навстречу солнцу.

Тебе предстоит завоевать этот мир!

Непреодолимое стремление к познанию станет одной из главных черт о. Александра, а вся его деятельность будет направлена на то, чтобы завоевать окружающий мир для Бога.

X

Раже думая о тебе, невозможно не называть тебя по имени. В нем заключается неповторимая индивидуальность человеческого существа. Ты весь гармоничен:
твои пальчики, волосы и глазки, все твои движения,
вся удивительная мимика твоего лица, совсем неосознанная, но унаследованная от бесчисленных поколений твоих предков, — ничто не случайно в тебе  —  все это ты. И потому нет в тебе ничего оторванного, ничего не связанного с сущностью твоего бытия.
Ты почти космичен еще потому, что ты младенец, потому что вся нежность, растворенная в мире, окружает начало жизни, дитя-звездочка, маленький весенний цветок. Но любовь узнает тебя сквозь туман космической жизни и, глядя на тебя, невольно шепчешь слова:
«Это ты, мы знали тебя давно…"

Имя в песне пропущено, Верочка застенчиво скрыла имя своего крохотного возлюбленного. Но имя его значит
/31\
«Защитник людей», а его святой покровитель — благоверный князь Александр Невский. Всю жизнь тот, кого так назвали, будет исполнять вложенную в него с этим именем задачу. Нарекши его Александром, родные предугадали его жизненное призвание, и это почувствуют толпы людей, которые будут приходить к нему ежедневно за помощью и поддержкой. Любовь Веры Яковлевны мистическим образом узнавала его сквозь туман космической жизни и помогала раскрытию тех духовных богатств, которые были заложены в мальчике.

От года до двух

Уцелела также тетрадка с записями Веры Яковлевны о развитии Алика с года до двух лет. Это еще одно трогательное свидетельство ее любви и пристального внимания к мальчику. Она вела свои наблюдения профессионально, будучи специалистом по детской психологии. Записи эти весьма любопытны: характерные черты нашего героя проступают очень рано, он как бы родился на свет уже с вполне определенными задатками, личность его узнаваема с младенчества. Приводим с сокращениями дневник Веры Яковлевны.

1936 год

Январь

Дня за два до своего дня рождения Алик заболел гриппом. Ночь с 21 на 22 января была особенно тяжелой, он весь горел и в бреду повторял слова «дядя», «тик-так» и другие. На следующий день температура снизилась. Когда его закутали и понесли в консультацию, он, увидав на площади городские часы, указал на них, назвав их: «Тик-так». После болезни начался новый, более бурный период развития. Правда, запас слов мало увеличивается, но зато значение слов, вернее, объем значений расширяется: «дядя» значит не только дядя, но и всякий человек, ребенок, человеческая фигура на портрете, картине; «а-а-а» — кровать, кресло, санки; «кис-кис» — кошка, горжетка, щетка, игрушечный зайчик. Появился интерес к изображениям, на таблице с цветными фигурами обводит каж-
/32\
дую фигуру пальчиком, часто указывает на портрет, говорит: «дядя», на картинке узнает знакомые предметы, по просьбе указал на изображение кошки «кис-кис». Преобладающие интересы — экспериментирование, открывание и закрывание дверей, ящиков, коробочек, вкладывание, вынимание, соединение и разъединение.

Февраль

14/II. Впервые прошел сам несколько шагов без поддержки. Начал за последние дни сознательно употреблять слово «мама».

28/II. Птиц (соловья и петушка) резиновых и целлулоидовых без различия называет «ко-ко», причем очень выразительно произносит это слово. Изображает (подражательно) встречу петушка с соловьем, говорит «ко-ко», смеется. Со словом «мама» обращается не только к маме, но и ко мне. Много упражняется в свободной ходьбе и беге, по несколько раз пробегает по комнате взад-вперед, каждый раз все быстрее. Большая потребность играть с детьми, бежит к ним навстречу со словами: «Аля, Аля, Аля», дает и берет у них предметы, старается им подражать в звуках, в движении, очень оживляется.

Март

7/III. Показывает лужи на улице, говоря «а-а», то же, когда в комнате моют пол, при виде водопроводного крана, ведра и т. д. Охотно рассматривает картинки, просит показать их ему, указывая на то место на этажерке, где они лежат. На картинке пальчиком указывает на каждую собачку в отдельности, выражает удовольствие. Во дворе очень заинтересован детьми, кричит им уже не «дядя», но «Аля».

8/III. Стремится играть с детьми. Когда Н. отняла у него куклы, был огорчен, но не решался взять у нее обратно, пытался подойти к ней. И вновь возвращался ко мне, прося о содействии. Когда его просишь дать Наде игрушку, дает, когда она отнимает у него, смущен, не знает, что делать.

17/111. Стал очень внимателен к речи, повторяет некоторые незнакомые слова, игрушку — «гуши» и т. д. Находит иллюстрации в газете и называет по-своему. Увидел женщину с ребятами в газете, сказал: «Мама, Аля». Увидев, что мама спит, сказал: «Мама ааа».

/33\

Апрель

23/IV. Из игрушек появился интерес к животным: зайчик, мишка, кукла. Каждую игрушку называет своим именем. Начал ходить по улице ножками, бегает, любит элементы подвижных игр. Самостоятельно пускает в ход радио, находит вилку и вставляет ее в штепсель. Вспоминает об отсутствующих. Слушая рассказ, повторяет знакомые слова.

Май

18/V. Стал более требователен, иногда раздражается оттого, что его не понимают. Очень подвижен и стремителен. Старается называть окружающие предметы. Принесла ему книжку «Птичий двор», занимался ею больше получаса, называет птиц, разговаривает с ними, по много раз перелистывает, напевает, вновь называет птиц. Приехав на дачу, все время бегал по лугу, радуется при виде животных, называет их, знакомится быстро с детьми.

24/V. Появились игры со сложным социальным содержанием. Посадил зайчика за стол и стал кормить его обедом, пользуясь совочком вместо ложки, опуская его каждый раз в ведерко и затем приближая ко рту зайчика, при этом называл блюда, которые предлагал зайчику: «пут»  —  суп, «катота» — картошка. Выходит за калитку, говорит: «до свиданья», машет при этом ручкой. Видя, что от него удаляешься, немного испуганно окликает и затем с торжествующим смехом бежит на зов. Эту игру часто повторяет, как бы играя своими переживаниями, произвольно их вызывая и овладевая ими. Бегает, несколько затрудняясь в выборе направления, определенно направляется только к животным или к катящемуся мячу. Не устает называть знакомые предметы и животных, ловит слова на лету, услышав слово «муравей», ищет муравьев и громко кричит: «маммей». Указывает на каждую пролетающую птицу, говоря: «пица». Но особый энтузиазм вызывают коза, гусь и петух. Не боится приближаться к животным.

27/V. Алик стал сознательно вспоминать об отсутствующих, которых видел даже 10 дней назад. Поглощен впечатлениями от окружающего, весь загорается, вспоминая животных. Укладываясь спать дома, не может уснуть, поет или говорит «ав-ав — абака», «коза», «петух» и т. д. Сегодня познакомился с теленком, без конца повторял: «теленок», возвращаясь домой,
/34\
опять рвался к нему, говорил: «идем туда», «теленок». Прислушиваясь к пению птиц, поднимает ручки вверх: «там пица». Требует карандаши и бумагу: «дай-дай-ка», «писать»; «пишет» точки и недолго штрихи, мнет бумагу. Огромная потребность в общении. Увидав рабочего, который катит по дороге тачку, закричал: «коляска».

30/V. Нашел веточку сосны, пытался подобрать название, сказал сначала: «палка», затем «цветочек» и, наконец, «кисточка». Также при виде коровы: «абака», «лошадь», «теленок». Вчера впервые понял значение слова «брось». Обрадовался открытию, подымал одну за другой палочки с земли и бросал, говоря: «брось». Дома делал то же с булкой, хотя явно жаль было с ней расстаться, но потребность экспериментировать оказалась сильней стремления обладать.

31/V. «Читает» с увлечением книжку «Птичий двор», которую называет «петух», вносит разнообразие в рассматривание картинок, замечает детали, там, где не хватает слов, создает собственные. Знакомые слова повторяет на разные лады, особенно новые. Мимика во время «чтения» очень богатая. Весел, много поет. Абсолютно не боится животных и готов как угодно далеко идти за козой или теленком.

Июнь

9/VI. Поражает быстрый рост понимания речи, отвечает, подает реплики тогда, когда речь не сопровождается жестами. Очень сценичен, активен, заинтересован в окружающем, весел. Появились намеренные шалости, например, во время еды он повернул головку и я нечаянно попала ложкой на его щечку, он рассмеялся и затем сам уже нарочно вымазал ложкой всю щеку и стал мазать окружающие предметы, так что ложку пришлось отнять. Бурно радуется встрече. Не была два дня, придя, тихо постучала в дверь, он не видел меня и не слышал моего голоса, но сам догадался и заявил: «Голя». По-прежнему очень ревнив. Когда мама меня обнимает в его присутствии, кричит: «Уходи». Больше всего заинтересован животными, очень серьезно их изучает, рассматривает, вспоминает о них с увлечением: «теленок му-му». В лесу очень оживлен, просит достать ветку, называет их «цветочки». Птиц узнает по голосу.

24/VI. Очень быстрый темп развития. Каждые два-три дня новые неожиданные проявления. 18-го отказался подойти близко к козе, к которой так стремился прежде; уцепившись за
/35\
мое платье, повторял: «боишься». То же и по отношению к собаке: «боишься укусит». Однако выражения испуга при этом нет. Иногда удается заманить его поближе к козе, протягивая ей листья, которые она жует. Тогда Алик также, но на почтительном расстоянии, протягивает по направлению к козе травку, говоря «на, на листочки». Новая страсть в животном мире — цыплята («пипятки»), гусята. С восторгом гоняется за ними. Козу и козленка безошибочно отличает, иногда говорит: «козленок маленький», «теленок хороший». Развитие мышления, рост структурных связей совершенно отчетливы наряду с развитием речи. Имеется целый ряд «хитростей», при помощи которых стремится достигнуть желаемого.

На прогулке, занятый каким-либо животным или кустом, не хочет следовать за взрослыми. Когда его оставляют одного или ухолят вперед, он, чтобы обратить на себя внимание, делает вид, что берет в рот иглы елочки (знает из прежнего опыта, что следят за тем, чтобы он ничего не брал в рот). Когда к нему подходишь, он сам открывает рот и, отрицательно качая головой, говорит: «не-не-не».

Внимательно следит за всем происходящим вокруг, называет по именам людей, детей, животных. Во время грозы каждый раз при ударе грома поднимает пальчик вверх и говорит «гом» (гром). Когда гроза кончилась, неожиданно заявил: «ушла». На мой вопрос: «кто ушла?", ответил: «гом». Явления природы отождествляет с людьми, хотел подарить дождю свои игрушки, протягивал их на дождь по собственной инициативе, говоря: «на, дождик, зайку, на, на».

Речь уже явно объединилась с мышлением, и последнее сделалось богаче категориями, стал видимым образом мыслить о том, что было раньше и что находится в другом месте. Он способен «рассказать» о пережитом. Так, например, через несколько дней после того, как он был в гостях у Тони, он, вспоминая об этом, передает свою игру с ней.

Очень любит переходить через мостики, непременно самостоятельно, не держась за руку. На Алика можно воздействовать путем «логической аргументации», указаний на объективные препятствия, например: «не надо идти в лужу, там вода, мокро». — Алик понимает это как препятствие; не надо есть ягоду, поднятую с земли, поднял, сам сказал: «ягодка, умойся».

/36\

Прекрасно понимает, когда говорят о нем, сам старается рассказать то же, очевидно вспоминая о произошедшем.

Расширение опыта за пределы зрительного и слухового поля дает начало отсчету от непосредственно данного  —  жизни воображения. В речи обилие видовых обозначений, которые почти играют роль имен. Потребность в назывании так велика, что он не считается с точностью, по-своему произнося такие трудные слова, как «градусник», меняя их до неузнаваемости. Однако значительную часть слов произносит верно, выправляя их в процессе развития речи. Так, еще недавно говорил «мамика», теперь «машина».

Август

19/VIII. За последнее время произошли очень большие изменения, темп развития речи, мышления, воображения очень быстрый, так же, как и выявление ряда индивидуальных особенностей. Говорит связными предложениями из трех и более слов, употребляет разные времена и лица глаголов, падежи имен существительных.

Во время пребывания Альдика из новых для него отношений с другим ребенком появилось слово «обидел». «Альдик обидел Алю», причем обидной оказывается даже интонация и форма слова, например, в слове «Алястик». Появилась в какой-то форме самооценка. На вопрос: «Аля нехороший мальчик?» сначала не нашелся и реагировал аффективным — «не надо», а затем сказал: «соросий» (хороший). Оформляется представление о будущем, способен ожидать обещанного.

Начал осознавать лучше свои собственные переживания и чужие. Если раньше только сердился, когда видел, как целуются при встрече, или говорил: «не надо полуть» (не надо целовать), то сейчас пытается интерпретировать: «мама любит Голю». Осознает свое неумение и неудачи при попытках сделать что-либо, например, вставить палки в колесики коляски, выражает это в словах «умеешь никак». Часто употребляет слово «красивый», вкладывая в него определенный смысл. Стал говорить не только «красивая картинка», но и «красивая песенка». Понимает и интерпретирует сложные картинки. Узнает знакомые места, находит дорогу.

Узнает, где растет картофель, капуста, свекла. Запоминает отдельные строчки стихов и охотно применяет их в речи, при виде петуха говорит: «питусок масляна гововушка» и т. д. Оп-
/37\
ределилось стремление к игре «конструкторской»: вставлять, закручивать и т. д.

Сентябрь

Многими чертами поведения Алик напоминает дошкольника. Его игры нередко носят процессуальный характер. Он инсценирует ряд действий. Резинового слона укладывает спать, купает, выработалась эгоцентрическая речь. Купая слона, говорит о том, что ему «мыло [в] глазки попало», поливая его из кружки, приговаривает: «[с] гуся вода» таким же тоном, каким говорит это Катя, поливая его после купания.

В лесу находит палочки, щепочки, напоминающие ему животных, и заставляет их действовать так, как действуют соответствующие животные, например: «коза — бодается», «лошадка — поехала». Любит игры с распределением ролей, повторяет их по много раз, например: взял замочек от чемодана, который напоминал ему часы. Игра заключалась в том, что Алик подавал мне этот замочек и спрашивал: «который час?» Я должна была делать вид, что смотрю на часы, и отвечать: «семь часов».

Альдик уехал в то время, когда Алик спал. Когда он проснулся, он бегал по комнатам, заглядывал во все углы, повторяя вопрос: «Альдик, где ты?» Интересен ход рассуждения и умозаключения Алика. Сначала он предположил, что Альдик ушел гулять, но, посмотрев в окно, он произнес: «мокро, дождик» и тут же сделал вывод: «комната» и побежал с тем же вопросом в соседнюю комнату.

Вообще Алик как-то понимает причинную зависимость явлений, твердо ее усваивает, а потому и поддается убеждению. Он усвоил ряд привычных связей. Когда ему хочется получить яблоко, которое он видит, он говорит: «яблочко вымыть, отрезать ножичком», при виде ножика он говорит: «ножичком порежешься», при виде штепселя электрической лампы: «электричество укусит, больно Але». При виде кровати, которую передвигают, он сам говорит себе: «отойди», которое много раз слышал; также взяв в руки банку из-под консервов, сам говорит: «брось». Очень хорошо понимает предупреждения, например, «нагнись, а то ударишься», «обойди кругом, здесь вода» и т. д.

Алик часто говорит: «на-пожалуйста» и «на-спасибо», не различая того или другого понятия.

/38\

Чрезвычайно быстро усваивает новое, тотчас же вводит в свой обиход новое слово. Например, чтобы Алик не понял, в его присутствии было сказано по-французски про лежавшие на столе — конфеты: «Il faut cacher les bonbons»^*. Алик тут же заявил: «Дать Але консетки, bonbons».

Запоминает и отрывками самостоятельно декламирует все стихи, какие слышит.

Алик стал очень нежен в обращении, старается всех называть ласковыми словами: «Гулишеныса», «Катюша», «мама моя Леночка». Просит посидеть возле него, уложить его спать: «Гулишенька, садись ложитъ Алю», просит спеть ему определенную песенку. Осознает, что ему нравится: «песенка красива». С большим энтузиазмом встречает стадо коров: «идет стречать кововы». Увидев приближающееся стадо, радостно восклицает: «Кововы, овечки, теленок, дидоле (т. е. другой) теленок». Также проявляется эстетическое чувство при созерцании природы. В последний вечер на даче ходили смотреть закат солнца. Алик ни за что не соглашался повернуться в сторону от заходящего солнца.

Однажды Алик, рассердившись на то, что я долго его одевала, когда ему хотелось заняться чем-то другим, больно укусил меня в руку. Я быстро отошла от него и, ничего не сказав, села за стол. Алик отвернулся и долго сердито и жалобно плакал, стуча ножкой об пол. Тогда я решила выйти из комнаты, так как плач не прекращался, а подходить к нему в этот момент было бы нецелесообразно. Но стоило мне направиться к дверям, как Алик бросился ко мне с криком «Гулишенька», в котором ясно чувствовалось, как сильно пережил он все происходящее. Поражает интенсивность переживаний, их связанность с каким-то ядром личности и их осознанность.

Октябрь

12-го октября Алик вернулся из Харькова, где прожил с 18-го сентября. Он не только не забыл никого, но и форма его отношений и степень привязанности сохранились, как будто и не было почти месяца перерыва. Впечатления харьковские оказались очень сильны, как и впечатления дороги.

Память стала играть новую и особую роль в его жизни. За этот месяц его жизненный опыт значительно обогатился. Москва, Тарасовка, Харьков, поезд — различные слои, различные как бы «сцены» его жизни. Характерно употребление им слова

* Нужно спрятать конфеты.

/39\
«помнишь!", при этом он как бы ставит многоточие и вспоминает отдельные запечатлевшиеся в его сознании действия, причем эмоциональный фон такой, каким он был в момент действительного переживания, как будто он видит перед собой ранее пережитое. Например, вспоминая Тарасовку, воспроизводит свою речь и интонации при виде возвращения стада: «кововы идут, теленок маленький, овечки идут» и т. д.

Вспоминает дорогу, отдаленный гудок паровоза приводит его в состояние возбуждения. Через две недели после приезда во время вечерней прогулки, услышав гудок, спрашивает: «Сюда придет поезд?", «Поезд не тронет Алика?"

Сознательно относится к запрещению, «не надо» имеет для него серьезное значение чего-то объективного. Например, очень любил бегать по травке на бульваре, но после требования сторожа перестал это делать. После напоминания легко отказывается от своего намерения и сам говорит: «Дедушка сказал: «не надо».

Очень точен в своих выражениях. Передает глаголами даже оттенки мысли. Все впечатления остаются в его сознании очень прочно, ничто не проходит мимо. Когда при нем читали в газете о падении самолета, Алик после рассказывал об этом происшествии: «Аэродром сломался, самолет упал». За последнее время исправил произношение тех слов, которые до сих пор произносил по-своему. Теперь говорит морковка, а не «макотка», гребешок, а не «бишюрок», другая, а не «дидоле».

Декабрь

31/XII. За последнее время появились признаки, напоминающие «кризис 3-го года». Появляется временами негативизм, иногда даже в таких случаях: говоришь ему: «это белый медведь», — «нет, не белый, не белый, черный медведь», — отвечает Алик. Доставляет удовольствие говорить о предметах с прибавлением отрицательной частицы «не» — «не обезьяна», «не козочка» и т. д. Охотно передает любое поручение словесно, старается запомнить, иногда передает довольно сложную мысль, но если чем-либо отвлечется на дороге, то позабудет. Время и пространство для него раздвинулись, явно вспоминает о прошлом и мечтает о будущем.

Схватывает разнообразные выражения, которые служат ему для передачи собственных эмоций. Например, получив новую книжку с картинкой, изображающей льва, воскликнул: «Ба-
/40\
тюшки, лев! Подумайте, лев! Замечательная штука!» и т. д. Многое остается как бы где-то в глубине и порой неожиданно выявляется. Например, сегодня очень верно спел на французском языке песенку «Amsi font», которую уже давно не слышал.

Чувствуется, что внутри работает мысль, делает собственные выводы, например, раньше боялся, когда по радио передавали голоса животных, на днях сам сказал: «Радио не тронет, только разговаривает, только расскажет».

Хорошо передает свои впечатления. При этом образовал существительное из слова «гулять». Там, на «гуляти», он видел собаку, Деда Мороза и т. д.

По картинкам дает описание сюжета, а часто и объяснение:

1)    мальчик хочет открыть дверь, не умеет, попросил тетю (на картинке мальчик у доски в школе отвечает учительнице);

2)    дядя взял у тети карандаш, тетя плачет.

Приносит веши, подал к столу еду, пробовал вытирать чашки. Стремление все сделать самому, спеть, развинтить. Крутил швейную машинку, так что сорвал с нее ручку, при этом говорит: «надо осторожненько». Временами проявляется требовательность и агрессивность. При недовольстве изредка бросается на пол и ударяет слегка головой об пол. Однако очень легко от этого отвлечь и на этом состоянии он нисколько не фиксирован.

1937 год

Январь

1/1—37 г. Все интересы окружающих преломляются в его сознании, ни одно впечатление не проходит мимо, знает названия машин, книг, знает, где книги Пушкина, где учебники фонетики, знает, с какой интонацией я читаю по-английски.

Реагирует и на разговоры об Испании. Сегодня неожиданно, рассматривая картинки с автомобилями, сказал: «Интересно поехать на машине в Испанию».

Захвачен витринами и вывесками. Делится своими впечатлениями с прохожими, рассказывает обо всем.

Делает обобщения: «мама спит, киска спит, слон спит, все спят». Играет, образуя всевозможные ситуации со зверями, проявляет много эмоционального отношения к ним. Знает
/41\
названия всех диких животных и узнает их. Любит и игры с пением хороводного типа и легкую инсценировку сказки, например, «теремок».

Вера Яковлевна

А теперь пришла пора сказать несколько слов об авторе этих песен и записей, двоюродной тетке отца Александра, Вере Яковлевне Василевской (по-домашнему — Голе).

Сначала краткая справка, написанная о. Александром для книги Веры Яковлевны о подпольной Церкви «Катакомбы XX века», на которую мы еще не раз будем ссылаться в этой первой главе нашего повествования.

"Вера Яковлевна Василевская, научный работник, специалист по педагогике и детской дефектологии. Окончила философский факультет Московского университета и институт иностранных языков. Ей принадлежит ряд работ, часть из которых опубликована. Главная из них. «Понимание учебного материала учащимися вспомогательной школы», изд. Академии наук РСФСР, М., 1960."

Вера Яковлевна родилась в 1902 году и так же, как и ее двоюродная сестра, с детства оказалась религиозной девочкой. Кончила гимназию и в 1918 г. поступила в Московский университет на\психологическое отделение философского факультета. Там она изучала философию и психологию, слушала лекции последних представителей идеалистической мысли в университете профессоров И. А. Ильина и Г. И. Челпанова, посещала религиозно-философские собрания, на которых обсуждались волновавшие всех вопросы христианской веры и духовной жизни. Среди студентов было много «маросейских»^*.

Параллельно с университетом поступила работать в детский сад, познакомилась с Тоней З., которая впоследствии стала ее крестной. Проработали вместе они одно лишь лето. Верочка знала, что Тоня — верующая и имеет духовного наставника. Позже она стала с ней переписываться и получала ответы, написанные с поразительной силой чувства и глубиной мысли. Скоро Вера узнала, что писал их Тонин духовник, о. Серафим (Батюков), а Тоня только переписывала как бы от себя. О. Серафим принадлежал к «катакомбникам».

* «Маросейских» — т. е. духовных детей знаменитых священников-старцев отца и сына Мечевых, чей храм помещался в Москве на Маросейке.

/42\

[фото: Вера Яковлевна Василевская]

Вера Яковлевна сыграла большую роль в развитии научных интересов мальчика. Своей семьи у нее не было, и все нерастраченные силы души она вложила в его воспитание. Глубокая любовь привязывала ее к Елене Семеновне и ее детям, а потом к Ляле и Мише, детям о. Александра. Умерла она в 1975 году и похоронена на Новодеревенском кладбище, неподалеку от храма, где служил о. Александр.

Духовная колыбель

Вот что писал о. Александр о «Катакомбной Церкви», где началась духовная жизнь его мамы, тети и его собственная.

После Октябрьской революции в России существовало два официальных направления Русской Православной Церкви: «обновленческая» Церковь, впоследствии вносившая изменения в обряды и
/43\
открыто сотрудничавшая с властями, державшими курс на искоренение религии как «предрассудка», и «тихоновская». Патриарх Тихон стремился к мирному сосуществованию с государством, но при этом старался избегать тех компромиссов, которые подрывали бы основы церковной жизни.

В 1925 году патриарх Тихон умер В конце 20-х годов начались массовые репрессии. Храмы и монастыри закрывались, а многие тысячи священников, епископов, монахов и ревностных мирян отправляли в тюрьмы, лагеря и ссылки под предлогом «борьбы с контрреволюцией».

В это время патриарший местоблюститель митрополит Сергий (Старогородский) выступил с официальным, заявлением, отрицая наличие религиозных гонений в стране. То есть он, как и обновленцы, пошел по пути полного подчинения и сотрудничества с государством, гнавшим Церковь.

Ряд представителей епископата и духовенства не согласились с церковной политикой Сергия, отошли от него и составили оппозицию, образовав независимые группы большинство непокорных иерархов было арестовано, оставшиеся же на свободе перешли на нелегальное положение и тайно совершали богослужения в частных домах. В Московской области к «катакомбной Церкви» принадлежали архимандрит Серафим (Батюков), о. Петр Шипков (бывший секретарь патриарха Тихона), иеромонах Иеракс (Бочаров), о. Дмитрий Крючков, о. Владимир Богданов и др. Большинство из них архиереем считало епископа Афанасия (Сахарова) К 1945 году «катакомбная Церковь» фактически перестала существовать. С одной стороны, почти все ее духовенство было разыскано и арестовано, с другой — после Собора 1945 г., избравшего митрополита Сергия Патриархом, епископ Афанасий разослал верующим письмо, в котором призывал к воссоединению с патриаршей Церковью. Обновленческая церковь была ликвидирована Сталиным.

Представители «катакомбной Церкви» ставили целью сохранить в чистоте дух Православия в годы церковной борьбы, распрей и компромиссов. Среди них были выдающиеся служители Христовы, оказавшие огромное влияние на людей, искавшие подлинно церковной жизни.

Среди них был архимандрит Серафим (бывший духовником еп. Афанасия). О. Серафим (в миру Сергей Михайлович Батюков) родился в 1880 году в Москве. С ранних лет он почувствовал призвание к церковному служению. Однако сан он принял в зрелые
/44\
годы. Получив техническое образование, Сергей Михайлович работал на одном из столичных предприятий. В то же время он стал посещать Оптину Пустынь, слушал лекции в Духовной Академии, изучал богословие и святоотеческую литературу. Это был человек разносторонне образованный, с широкими интересами, всецело преданный Церкви.

[вверху стр. илл.: Архимандрит Серафим (Батюков). Портрет худ. Б.И.Мухина]

Рукоположен он был в самое тяжелое для русской Церкви время, в 1919 году, и несколько месяцев служил в храме Воскресения в Сокольниках Перед тем о. Сергию предложили настоятельство в церкви Вознесения у Консерватории. Но он пожалел молодого священника о. Дмитрия Делекторского^*, который должен был ехать в село на верную гибель, и уступил ему место.

В 1920 году о. Сергий был вызван Патриархом Тихоном и

* О. Дмитрий Делекторский служил в храме Вознесении до самого его закрытия. Оттуда он перешел в церковь Рождества Иоанна Предтечи (на Пресне), где и служил до самой смерти (1970). Будучи уже глубоким старцем, он с благодарностью вспоминал о Сергия, ибо был уверен, что в селе, куда его назначили, он был бы арестован или убит.

/45\
назначен в церковь святых мучеников Кира и Иоанна на Солянке. В 1922 году он принял монашество с именем Серафим, а в конце 1926 года был возведен в сан архимандрита. По слухам, его готовили к архиерейскому служению.

Вскоре о. Серафим был арестован по обвинению в укрытии церковных ценностей… Но впоследствии дело против о. Серафима было прекращено, так как выяснилось, что ценности увезли сербы (их подворье находилось в церкви Кира и Иоанна).

Декларация митрополита Сергия встретила со стороны архимандрита отрицательное отношение. В июле 1928 года он удалился из храма и перешел на нелегальное положение. По этому пути пошел и другой священник «солянской» церкви иеромонах Иеракс (в миру Иван Матвеевич Бочаров), который служил там с 1929 по 1932 годы. С этого времени все духовные лица, отказавшиеся принять линию митрополита Сергия, были арестованы (если не успели скрыться), а храмы их были заперты.

О. Серафим только чудом избежал ареста. Некоторое время он тайно жил в разных местах и в конце концов поселился в Сергиевом Посаде, переименованном в Загорск, у двух сестер, монахинь из Дивеева.

Там, в маленькой комнате, перед Иверской иконой Божией Матери был поставлен алтарь и служилась литургия. Здесь бывали и совершали богослужение многие духовные лица. В перерывах между арестами бывал и епископ Афанасий, в юрисдикции которого находился о. Серафим. Сюда, в неприметный дом на окраине города, стекались отовсюду многочисленные духовные дети за советом и утешением. Приходится лишь удивляться, как этот церковный очаг сохранился столь долго (до 1943 г.) в обстановке доносов и непрерывных арестов.

В своей пастырской деятельности о. Серафим, как и отцы Мечевы, руководствовался советами оптинского старца Нектария, который в то время уже уехал из разоренной Пустыни. Кроме того, его наставником был старец Зосима (в схиме Захария), приехавший в Москву из закрытой Троице-Сергиевой Лавры.

О. Серафим был подлинным продолжателем традиций старчества. Его подход к людям был всегда глубоко индивидуальным. С каждым человеком он беседовал отдельно, и его советы относились только к данному человеку (он нередко даже запрещал передавать их другим). Главное свое призвание он видел в том, чтобы быть пастырем, кормчим душ, и «оберегать чистоту православия».

* Нектарий — последний из Оптинских старцев (умер в 1928 году).

Подпольный старец

Архимандрит Серафим, ставший первым духовным наставником Елены Семеновны, Веры Яковлевны, а потом и маленького Алика, был сильный духом и верой человек и на всех троих произвел неизгладимое впечатление.

Вот как вспоминала о встречах с ним Вера Яковлевна: «… Помимо своих духовных занятий, старческого руководства, пастырских, богословских и литературных трудов, батюшка в своем уединении принимал активное участие в жизни Церкви, встречался со многими из своих единомышленников среди церковных деятелей и вел постоянную переписку. Вместе с тем не было, казалось, ни одного вопроса, которым бы он не интересовался. Он следил за текущими событиями и переживал все со всеми.

… Ничто не казалось батюшке мелким или неважным. Он был воспитателем в самом высоком смысле этого слова: в смысле искусства, материалом которого является не мрамор, не краски, но тончайшие движения души, то стремление к божественному, которое вложил Господь в Свои разумные создания…

… Батюшка большое внимание уделял вопросам воспитания и часто давал мне различные советы.

Я всегда сама гуляла с Аликом, уделяя на это почти все свое свободное время. Батюшка придавал этим прогулкам большое значение. «Не надо много говорить с ним. Если он будет задавать вопросы, надо отвечать, но если он тихо играет, лучше читайте Иисусову молитву, а если это будет трудно, то «Господи, помилуй». Тогда душа его будет укрепляться».

В качестве примера воспитательницы батюшка приводил няню Пушкина Арину Родионовну. Занятая своим вязаньем, она не оставляла молитвы, и он чувствовал это даже тогда, когда был уже взрослым и жил с ней в разлуке, что отразилось в его стихотворении «К няне»…

"… Однажды Леночка, — писала Вера Яковлевна, — попросила батюшку разрешить сводить сына в церковь, чтобы показать ему благолепие храма. Батюшка благословил, но Алик чувствовал там себя нехорошо. «Поедем лучше к дедушке или в Лосинку», — просил он. Когда об этом рассказали, батюшка сказал: «Если он чувствует это и разбирается, то и не надо водить его в церковь».

/47\

[на стр. 48 фото: Келья о. Серафима в Загорске]

До пяти лет Алик причащался совершенно спокойно, но к этому возрасту он почему-то начал сильно волноваться перед причастием.

Тогда батюшка решил, что настало время систематически знакомить его с содержанием Священного Писания, так как он уже в состоянии отнестись ко всему сознательно»

19 февраля 1942 г. о Серафим скончался. Его похоронили в подвале того дома, где он скрывался у дивеевских монахинь Гроб закопали под тем местом, где находился престол, как это делали в катакомбах христиане первых веков.

Рассказ старой монахини

14 октября 1979 г., на Покров, дивеевская монахиня Параскева, уцелевшая во всех гонениях, рассказывала навестившему ее о. Александру и автору этой повести о том, как тоже на Покров, через четыре года после смерти о. Серафима, арестовали монахиню Ксению, хозяйку дома, в котором жил о Серафим, а после его смерти и о. Петр. При этом сотрудники госбезопасности выкопали гроб с телом архимандрита.

«Пришли и говорят: «Показывайте, где его закопали» — «Ну, раз сами знаете, то и ищите, я не полезу». Полезли они в погреб, выкопали, еле-еле вытащили, никак не хотел он выходить из дома. «Что это он у вас в воде лежал? Вы что, нарочно поливали, что ли?» — говорят. А гроб как новенький, хоть и мокрый, все доски свеженькие.

Ну, погрузили они гроб, увезли. Сколько-то дней проходит, бежит ко мне вечером Сима, сестра Синклитикия. «Сейчас гроб грязный на кладбище повезли, верно о. Серафима».

Бегу я на кладбище, а там две могилы вырыты И как раз телега с гробом стоит и мужик при ней один лишь. Я его спрашиваю: «В какую могилу-то схоронишь?". — А он говорит «В какую надо, в такую и схороню. Не твоего ума дело. Но только я его в гробе хоронить не буду. Тес хороший, крепкий, мне веранду строить пойдет. А ты иди отсюда давай».

Я отошла. А потом он отъехал, я туда. Всего я его общупала, а он хоть и в воде лежал, а лицо белое, чистое, ну, как вчера помер. А сама думаю, сейчас люди с работы мимо пойдут, а я в могиле. Вылезла, домой пошла. Так они его и закопали без
/49\
гроба. Потом на могиле крест поставили, только без всякой надписи.

[вверху стр. фото: Дом в Загорске, где скрывался и умер о. Серафим. Фото С. Бессмертного]

А когда кладбище это закрыли, перенесли мы его к сродникам на новое кладбище Приготовили хороший гроб, раскопали могилу, а он все такой же чистый, ничуть не поврежденный, лицо такое же белое. Теперь он на новом кладбище лежит, батюшка наш, отец Серафим, а рядом с ним матушка Мария».

О. Петр Шипков

Незадолго до смерти, предчувствуя скорую кончину, о. Серафим передал духовное руководство своими чадами трем катакомбным священникам: о. Петру, о. Иераксу и о. Владими-
/50\
ру. Елену Семеновну с детьми и ее двоюродную сестру он поручил о Петру. О. Петр Шипков (1881—1959) был виднейшей фигурой среди единомышленников о. Серафима Он был рукоположен патриархом Тихоном в 1921 году и примерно в то же время, что и о. Серафим, ушел в «катакомбы». О. Петр жил в то время в Загорске, работал на кустарной фабрике бухгалтером и одновременно продолжал деятельность священника в сравнительно узком кругу своих духовных детей.

"… Редкая цельность души, «простота сердца и ума»… вместе с горячей ревностью о Боге и славе Его составляли его сущность, — вспоминала Вера Яковлевна… — Он нашел свое место в Церкви и твердо верил в свое призвание. Церковь с ее человеческой (а не мистической) стороны он понимал как единую семью, в которой никто не может быть одинок. Идеалом Церкви для него было общество людей, единых по духу, которые могут с чистой душой сказать. «Христос посреди нас!"

В феврале 1943 года, через год после смерти о. Серафима, о. Петр повел сестер к схиигуменье Марии «Посещать немногие открытые в то время храмы нам не было благословения. В этих храмах служили священники, которые шли на целый ряд компромиссов, нарушая устав и традиции Церкви. О Петр знал и чувствовал, что его, как и о. Иеракса, неминуемо ожидает арест, и хотел познакомить нас с матушкой и передать ее руководству… О. Петр был арестован 14 октября 1943 года. В течение пяти лет мы ничего не знали об о. Петре. Но, наконец, удалось узнать его адрес, и я написала ему письмо»

Из ответного письма видно, что о. Петр и в ссылке не расстается в мыслях со своими чадами «Я продолжаю их видеть, с ними беседовать, за них молиться. Радуюсь их радостями и благодарю за это Бога, печалюсь их печалями и горем, соскорблю им и соболезную».

«Все то тяжелое, что пришлось ему перенести, — пишет Вера Яковлевна, — нисколько не омрачило его дух. Любовь и радость духовная не покидают его ни при каких обстоятельствах... Он осуществил, быть может, высший подвиг в этом страшном мире, потому что он исполнил слова апостола «Всегда радуйтесь!"

В письме 1950 года о Петр рассказывает о том, как он, сторожа ночью колхозный сарай, отслужил Светлую Пасхальную заутреню, в то время как кругом была метель и пронизы-
/51\
вающий ветер. Любовь о. Петра к людям со всеми их слабостями и немощами основывалась на его несомненной уверенности в милосердии и снисхождении Божием…

[вверху стр. фото: Петр Шипков]

Вернулся из ссылки о. Петр больным. Еще в лагере он заболел тяжелой болезнью… Однако он захотел получить приход и был назначен настоятелем собора в г. Боровске Калужской епархии… Во время литургии он преображался. Старость, усталость, болезни словно отступали от него. Голос его становился бодрым и чистым. Он был полон силы и энергии и как бы летал по храму, восхищенный и счастливый. Прихожане говорили о нем: «Летающий батюшка!"… В общении с народом о. Петр был прост и сердечен. Его любили и ценили все… О. Петр был всегда деятелен, бодр, быстр в движениях. Будучи тяжело больным, при смерти, рвался служить в собор. Скончался он 2-го июля 1959 года…

Отпевание было очень торжественным: приехали девять
/52\
священников, большинство из Калужской области, несколько человек из Москвы… Хоронить о. Петра вышел буквально весь город. Гроб несли на руках по главным улицам города, за гробом шел крестный ход с хором, а затем народ. Священники время от времени останавливали процессию и служили панихиду. Пение «Святый Боже» и «Помощник и Покровитель» не прекращалось на протяжении всего пути.

Погребен он на Покровском кладбище г. Боровска на высоком холме над рекой у самой часовенки… Говорят, о. Петр сам заранее избрал место для своей могилы».

Схиигуменья Мария

В Загорске на нелегальном положении жила еще одна «катакомбница» — монахиня Мария. О. Петр глубоко уважал матушку. Незадолго до своего ареста он приехал к ней и со слезами просил ее принять его духовных детей, когда он будет далеко. «Уж моих-то вы примите», — говорил о. Петр.

О ней нам известно немного. Кое-что рассказывает ее духовный сын Сергей Иосифович Фудель в своей книге воспоминаний «У стен Церкви». Он пишет:

«Схиигуменья Мария пошла в монастырь лет 16-ти. Отец ее был богатый купец, а матери она не помнила. Была у нее добрая и верующая по-настоящему няня. И вот отец решил, что пора ее выдавать замуж. Был назначен день, когда придет сваха с женихом и будут «смотрины». В этот день она, печальная и о замужестве своем не думающая, должна была надеть какое-то особенное нарядное платье из красного атласа. В этом платье и сидела одна в большом двухсветном зале, ожидая гостей и жениха. Гости задержались, и она, положив руки на стол, а на руки голову, неожиданно заснула. И вот она видит, что открываются двухстворчатые двери и в комнату входит высокая Госпожа в таком сияющем одеянии, что ей стало страшно. Госпожа прямо подошла к ней, взяла ее левую руку и трижды намотала на нее четки со словами: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа».

Девушка проснулась и бросилась к няне с рассказом о видении. Няня сразу и твердо сказала: «Никаких женихов! Пойдем наверх к себе». Там она велела повязать щеку платком, а сама пошла к отцу и объявила, что «у девочки заболели зубы». Смот-
/53\
рины были отменены, а вскоре отец, устрашенный видением, сам отпустил ее в монастырь».

[вверху стр. фото: Схиигуменья Мария]

После ареста о. Петра духовной наставницей семьи Меней стала схиигуменья мать Мария. Мать Мария принадлежала к катакомбной церкви и тоже жила и действовала тайно. «Это был удивительно светлый, живой и веселый характер, — рассказывал о ней о. Александр. — Женщина простая, она обладала умом широким и свободным и была лишена малейших следов ханжества. Глубокая вера, подвижничество и напряженная духовная жизнь делали ее проницательный ум способным на непостижимые озарения». В частности, она предсказала, что Алику предстоит сыграть важную роль в судьбах Русской Православной Церкви. Она многим заменяла священника-духовника и вела свою паству с большой любовью, но твердо.

/54\

Узнав о том, что Алик (тогда еще школьник) сблизился с матушкой и проводит у нее каникулы, о. Петр писал из лагеря: «Я очень рад, что Алик познакомился с матушкой. Где бы он ни был, знакомство с человеком такого высокого устроения будет полезно ему на всю жизнь. Таких людей становится все меньше, а, может быть, больше и совсем не будет». Находясь в ссылке, он все время переписывался с матушкой, прося ее поберечь себя и дожить до его возвращения. Матушка Мария оставалась духовной наставницей семьи Меней до самой своей кончины.

Далее обильные выписки из воспоминаний Елены Семеновны Мень и Веры Яковлевны Василевской прекращаются, и, наконец-то, главным рассказчиком становится сам о. Александр. Правда, рассказы его о себе и о своей жизни записаны по памяти и изложены вольно, и автор заранее просит прощения за возможные погрешности, неизбежные повторы, а также и за то, что сам вмешивается в ход повествования.

/55\