Зоя Масленикова

ЖИЗНЬ ОТЦА АЛЕКСАНДРА МЕНЯ

К оглавлению

Номер страницы после текста на ней.

[на стр. 258 фото: [О. Александр.] Фото С. Руковой]

Глава одиннадцатая

Завершение пути

На улице Центральной

Большую часть приходской работы пришлось перенести за церковную ограду в дом, который снимала его прихожанка

После службы там дожидались отца, обменивались новостями и книгами, подкрепляли силы чаем после причащения.

Наконец появлялся батюшка, бодрый и веселый, будто его рабочий день едва начался, будто настоятель ему не досаждал только что раздраженными придирками. Он брал кого-нибудь за руку и уводил за перегородку, где у него был свой уголок.

Паства смолкала и усаживалась за чтение. За низкими окнами утопали в снегу, цвели или роняли плоды в траву яблони, за забором виднелись деревенские избы, гул машин, проезжавших по старому Ярославскому шоссе, заглушал невнятные голоса отца и его собеседника за не достигавшей потолка перегородкой. Там шли долгие беседы и исповеди, развязывались узлы чьих-то судеб.

В этом доме совершались оглашения и крестины, за общим столом во главе с батюшкой велись беседы на самые разные темы, он отвечал на тьму тьмущую всяких вопросов, показывал пастве свои слайд-фильмы.

Принимал он тут не только прихожан, но и посетителей, приезжавших из Москвы, со всей страны, из-за рубежа. Беседы с ним домогались люди разных кругов и национальностей, в том числе и весьма известные.

Очень весело и торжественно отмечались церковные праздники. Здесь разговлялись после Светлой Заутрени. Стол был завален куличами и разноцветными яйцами, яркими бумажными цветами, среди всего этого изобилия горели красные пасхальные свечи.

Конечно, такая необычная жизнь в этом доме не могла не привлечь внимания жителей деревни. Многих не устраивал
/259\
этот ученый священник-еврей, и поползли слухи, будто тут собирается подпольное подрывное общество антисоветчиков. Стали писать доносы всяким властям. За домом началась слежка. Забеспокоились хозяева, и в 1983 году пришлось от этого дома отказаться. Правда, «катакомбница» Мария Витальевна Тепнина сняла дом на той же улице, но она была очень осторожна, и там бывало гораздо меньше народу.

А летом в Новой Деревне и в близлежащих Заветах Ильича снимали дачи прихожане с детьми, и батюшкина деятельность рассредотачивалась.

Допросы в КГБ

Но над головой о. Александра собирались тучи. Как-то в приходе появилась милая, приятная пара: В. Н. и его жена Т. Способные и деятельные, они активно включились в приходскую жизнь, стали помогать батюшке в разных делах, ездили к нему домой. Но В. Н., желая самоутвердиться, отошел от батюшки, сам перешел в католицизм и увлек за собой с десяток неустойчивых ребят из паствы о. Александра. Потом во время зарубежной поездки тайно рукоположился в католического священника и, вернувшись, стал совершать мессы у себя дома.

Скоро об этом узнала госбезопасность, и В. Н. арестовали. Он тут же «раскололся». Еще недавно он был доверенным лицом о. Александра, знал приходские тайны и кто чем занимался. Ведь почти вся деятельность в приходе была по тем временам нелегальной и потому опасной. Размножали на машинке, а случалось, и на ксероксе, книги о. Александра и другую религиозную литературу. Существовали запрещенные властями молитвенные «общения», где не только молились, но изучали Священное Писание. Велись занятия и с детьми прихожан. Батюшка крестил без регистрации, поскольку многие желавшие принять крещение на риск предъявления паспорта пойти не могли. В те времена за совершение таинств вне церкви угрожали всякие неприятности. Книги о. Александра издавались за рубежом. Как-то ведь они передавались туда?

Оттуда поступали журналы «Вестник РХСД», «Символ», «Логос», книги, изданные в «Имка-Пресс», да и не только
/260\
русская, но и иностранная духовная литература, часть которой в приходе переводили и распространяли.

И вот В. Н. выложил в КГБ все, что знал. С декабря 1983 года о. Александра стали таскать на допросы, а В. Н. скоро выпустили.

А тут натворил дел еще один прихожанин — С. Пренебрегая прямыми запретами о. Александра, он стал огромными партиями получать от зарубежных баптистов Библии и другую религиозную литературу, а также множительную аппаратуру, не заботясь при этом об элементарной осторожности. О. Александр сказал, что при таком непослушании не может больше нести за него ответственность и изгнал его из прихода.

Вскоре С. арестовали, и о. Александра стали вызывать на допросы уже по этому делу. Потом С. судили и дали срок. В лагере он раскаялся и принес свое покаяние по телевидению. О. Александра он не упоминал, но тем не менее, выйдя на свободу с идеей соединения Церкви и коммунизма, написал ему такое письмо, которое было ничем не лучше доноса. Письмо, естественно, оказалось немедленно в руках КГБ, и тут же пошла новая серия допросов.

Молоденький И. Т. имел неосторожность послать по почте о. Александру письмо о тех миссионерских делах, в которых он участвовал. Письмо было перехвачено, и снова зачастили вызовы на допросы.

Друзья батюшки давно знали, что КГБ охотился за тремя священниками: о. Глебом Якуниным, о. Дмитрием Дудко и о. Александром Менем. Первые двое уже находились в заключении, оставался третий, дело шло к развязке. И вот весной 1985 года в двух номерах газеты «Труд» появилась огромная статья против батюшки под названием «Крест на совести». Его обвиняли в тайных связях с американской православной Церковью. Это был последний удар, за которым неминуемо должен был последовать арест и процесс.

Совет по делам религий и митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий потребовали о. Александра к ответу. Пришлось писать объяснительную записку. Записка эта стоила огромных нравственных мучений о. Александру, но митрополиту Ювеналию так понравилась, что он расположился к о. Александру и стал с тех пор ему покровительствовать. Да и ветер подул в другую сторону: вступала в действие перестройка.

/261\

Новая эпоха

Владыка Ювеналий перевел на другой приход ревностного служителя властей предержащих новодеревенского настоятеля о. С. и назначил на его место, но опять-таки настоятелем, о. И., переведенного в Новую Деревню с другого конца Московской области.

С ним стало полегче. Больше всего новый настоятель любил покой. И именно поэтому старые порядки сохранялись. Но в крохотный кабинетик, построенный о. С. для о. Александра на месте бывшего туалета, стали все же просачиваться по одному страждущие и жаждущие духовного просвещения…

Лишь в декабре 1989 г впервые после Алабино о. Александр был назначен настоятелем того же Сретенского храма в Новой Деревне, а о. И. перевели на другой приход.

В апреле 1988 г. началась для о. Александра новая эпоха. Государство переменило отношение к Церкви, и о. Александр стал читать лекции в московских клубах. Народ валил на них валом. Журналисты осаждали прицерковный домик с предложениями выступать на радио и телевидении и с просьбами писать для газет и журналов. Чуть не каждое воскресенье приезжали гости из-за границы: эмигранты, корреспонденты, церковные деятели. Киношники просили сниматься или писать сценарии для религиозных фильмов, по крайней мере, их консультировать.

Число лекций доходило до тридцати в месяц. И это при напряженнейшей приходской работе! А приход, и так огромный, стремительно рос с ростом известности о. Александра. Усложняла жизнь дальность расстояний, отсутствие машины. Правда, те очень немногие прихожане, у кого была своя машина, старались возить его на лекции, но не всегда это было возможно.

А батюшка ни от чего не отказывался, страшно уставал и не имел никакой передышки.

[на стр. 263 фото: Д. К. им. Серафимовича. Вечер памяти о. Сергия Булгакова 9 апреля 1989 г. Фото С. Бессмертного.]
[на стр. 264-5 фото: [Дорога в лесу.]]

Он старался использовать открывшиеся в связи с перестройкой возможности. Задумал создать духовно-просветительское общество «Культурное Возрождение», и оно тут же, не дожидаясь официальной регистрации, стало функционировать.
/262\
В разных клубах под эмблемой общества — возрождающимся из пепла Фениксом — устраивались лекции, беседы, доклады. Впервые в стране прошли вечера памяти русских религиозных мыслителей XX века: Бердяева, Флоренского, Булгакова, Карсавина, Федотова, Мережковского. Душой всех этих начинаний и главным их действующим лицом был о. Александр.

Он задумал издавать журнал «Мир Библии», в качестве его главного редактора разработал план журнала и подготовил к печати три первых номера.

Велись переговоры об издании его собственных трудов.

В последние годы он стал ездить за рубеж. Сначала в Польшу и Чехословакию, потом в Германию. Осенью 1989 года провел отпуск в Италии, он и там зарабатывал на жизнь лекциями.

В мае 1990 года побывал в ФРГ, участвуя в симпозиумах — сначала в организованном католиками, потом — протестантами. И даже рискнул без визы съездить в Брюссель, в то самое издательство «Жизнь с Богом», где два десятка лет выходили его труды и многие другие предлагавшиеся им книги. Вернувшись, скоро уехал в отпуск, опять в Италию, куда осенью перебралась на жительство с мужем и сыном его дочь Елена.

Из отпуска вернулся совсем не отдохнувшим и снова включился в этот режим хронической перегрузки и спешки. Его популярностью безжалостно пользовалась самая разная публика: администраторы клубов, журналисты, киношники, телевизионщики, издатели. Он подписывал, не глядя, кабальные договоры, давал согласие на огромные циклы лекций, на роль ректора и лектора «Православного Университета», на участие в документальном фильме о Бердяеве, на беседы о Библии на радио и так без конца.

Издательские дела совсем запутались, в них вмешивались посторонние личности, пользуясь тем, что он уже не помнил, что кому обещал, что и где подписал. Он явно становился добычей небескорыстных людей, а перегрузка и спешка только этому способствовали.

Последние дни

Весь этот ажиотаж и страсти вокруг его фигуры могли разрешиться только какой-нибудь бедой. Он остро это ощущал сам. Когда близкие старались остановить лавину непосильной
/266\
деятельности, о. Александр отвечал: «У меня совсем мало времени осталось. Надо спешить. Я должен успеть еще что-то сделать. Нет, нет, это не со здоровьем связано. Но это так. Уж вы мне поверьте».

1-го сентября 1990 года исполнилось 30 лет со дня его рукоположения во священника. Присутствовавшие в храме его поздравили, хор спел «Многая лета». Когда подходили ко кресту, дарили ему цветы, а одна молоденькая хористка преподнесла ему его портрет своей работы. Батюшка почему-то сказал: «Вы мне это на гроб положите».

2-го сентября после службы состоялось в новодеревенском клубе открытие воскресной школы. Собрались дети лет 10—12 с родителями. О. Александр обратился к будущим ученикам с такими словами: «Дорогие дети, вы знаете, что вы все умрете». Взрослые вздрогнули. И все свое выступление батюшка посвятил теме смерти и пути к вечной жизни.

После открытия воскресной школы о. Александр поехал в Дом культуры Московского завода автоматических линий. Там он провел «вечер», посвященный героине французского Сопротивления, поэтессе и русской монахине, матери Марии (Кузьминой-Караваевой). Потом состоялось собрание, «Культурного Возрождения». Батюшку избрали президентом общества.

В эти же дни стоял он с кем-то на шоссе и ловил такси. — «Как долго такси нет», — посетовал его спутник. — «Мне не такси, мне катафалк нужен», — сказал батюшка.

Все дни его последней недели были, как всегда, забиты лекциями и встречами.

6-го сентября он крестил детей в отделении гематологии Республиканской детской больницы, над которой шефствовали его прихожане. Можно представить себе атмосферу в этом отделении: обреченные дети, окаменевшие в безысходном горе, бесконечно одинокие в своем страдании приезжие матери, которые так и живут при детях в больнице.

О. Александр говорил с ними о вечной жизни, о том, что ждет нас после смерти. Он сумел произвести какой-то переворот в этих отчаявшихся душах, внести в их жизнь свет и надежду.

А жить ему самому оставалось два с половиной дня, и он откуда-то об этом сроке знал!

В церковном хоре пела Вера Хохлова, вдова давнего его приятеля о. Сергия. Она хотела причаститься 9-го сентября,
/267\
но сказала батюшке, что боится не успеть к исповеди, потому что живет за городом и ехать ей по двум железным дорогам. А батюшка ей говорит: «Вы девятого не приезжайте. Незачем вам в воскресенье приезжать, ничего здесь не будет. Через день здесь большое торжество будет, народу будет очень много, вот тогда и приезжайте».

Вера подумала, что он имеет в виду свои именины, день Александра Невского, но они приходятся на 12-е сентября. А указание батюшку было другим: не через два дня, а через день велел он ей приехать.

8-го сентября вечером он прочел потрясающе содержательную глубокую лекцию о христианстве в Московском Доме техники на Волхонке.

А 9-го сентября рано утром… Это было воскресенье, он вышел из своего семхозского дома, направляясь на службу в новодеревенский храм. У дорожки к станции кто-то нанес ему сзади удар топором по голове. Он прошел еще метров двести. Потом повернул к дому и, не дотянувшись до звонка на калитке, опустился на колени. Истекая кровью, он звал жену, хрипел, стонал. Жена вышла, посмотрела на него, не узнала и ушла в дом. Потом она вызвала скорую помощь и милицию. Когда они приехали, о. Александр был уже мертв.

Чья рука поднялась? По чьему наущению?

Упокой, Господи, душу убиенного священномученика праведного протоирея Александра. Господи, прости Россию, вечно пожирающую своих лучших детей.

/268\

[на стр. 269 фото: [Могила о. Александра.]]